Глава 11

Солнце медленно заваливалось за кромку леса на том берегу. Нежная дымка тумана поднималась от реки, добираясь почти до ног музыкантов немецкого духового оркестра, который встречал гостей у причала.

Вскоре показался первый пароход. Несомненно, это была «Прекрасная креолка», на которой плыли самые важные гости, среди которых были губернатор штата Луизиана, мэр Нового Орлеана и их жены. Пассажиры этого парохода были в числе первых приглашенных и намеревались погостить в Саль-д'Ор несколько дней.

Капитан Калабозо прогуливался по верхней палубе, поправляя желтые и зеленые ленты, украшавшие латунные поручни. Он был чрезвычайно горд тем, что оказался в числе первых, кто увидит грандиозный бал. Конечно, он был в третьем списке Дювалона, но ведь никто не оспорит, что он будет в числе первых?!

Когда из-за излучины реки показался причал Пристани Магнолий, Бартоломи поспешил на штормовой мостик, где стояли самые знатные пассажиры, в надежде на то, что кто-нибудь пригласит его разделить карету до поместья. Среди этой небольшой группы были губернатор Валентин Дюпрэ, его жена Эмми, мэр Денис Прай со своей половиной Лизетт и вдова одного из богатейших жителей Нового Орлеана, Вербена Шевро. Именно она была центром внимания и задавала тон беседе. Все остальные не интересовали капитана Калабозо, ибо они, как и он сам, лишь грелись в лучах славы и величия сильных мира сего. Прислушавшись, Бартоломи понял, что судачат в основном по поводу Ройала Браннигана, которого капитан «Прекрасной креолки» знал как облупленного.

– Что до меня, – говорила Вербена, – то пусть эти америкашки держатся подальше от нас, настоящих владельцев этой земли.

– Я слышала, что он очень хорош собой, Вербена, – подзадорила ее Лизетт.

– Пресвятые угодники! Дамы, о чем вы говорите, рядом с нами двое самых красивых мужчин в Луизиане, – сладко пропела мадам Шевро, одаривая мэра и губернатора лучезарной улыбкой.

Губернатор Дюпрэ поперхнулся. Хотя если говорить серьезно, то Вербена не сильно лукавила. Дюпрэ был высок, подтянут, с галльскими чертами лица: высоким лбом, карими, глубоко посаженными глазами, длинным прямым носом, черными блестящими волосами и узким, выдающимся вперед подбородком. Практичный темно-зеленый костюм хоть и выглядел не новым, но зато идеально сидел на его мощной фигуре.

Его жена, маленькая, но очень симпатичная брюнетка, довольно выгодно смотрелась в обтягивающем светло-зеленом платье. Губернаторской чете герцог Дювалон не сильно нравился, но они видели в этом возможность отдохнуть и пообщаться с приятными людьми, что так редко удается политикам.

Мэр Прай надел костюм из золотистого шелка. В отличие от губернатора он был невысокого роста и с незапоминающимися чертами лица. Его жена Лизетт, женщина полная и несколько неуклюжая, надела простое платье салатного цвета. Они не критиковали герцога открыто, как это делала Вербена, но в душе были полностью согласны с ее ремарками.

Что до Вербены Шевро, то она, бесспорно, была самой яркой и экстравагантной женщиной на борту. Тяжелая блестящая копна каштановых волос обрамляла лицо с чертами, словно выточенными из мрамора, настолько они были яркими и четко очерченными. Ее нежная шелковистая кожа притягивала взгляд, а ярко-синие глаза будоражили кровь. Ее губы были тонкими, но такими яркими и фигурными, словно небесный скульптор вложил в них все сластолюбие.

Не было ничего удивительного в том, что все мужчины были без ума от нее, за ней тянулся шлейф разбитых сердец. Ей было двадцать семь, и она была баснословно богата. Ее муж Оливер, когда они поженились, был почти в три раза старше ее и умер от инфаркта. Как поговаривали злые языки, умер он прямо на ней. Их союз породил пятерых детей, что совершенно невозможно было предположить, глядя на ее точеную фигуру, аккуратно завернутую в сверкающий зеленый шелк, выкроенный в платье в имперском стиле. Платье было весьма фривольное, и досужий наблюдатель мог насладиться полускрытыми от глаз прелестями красотки.

– Судя по всему, – продолжала язвить Вербена, – Александр нашел общий язык с матушкой-природой. Интересно, будет ли его убогая женушка смотреться лучше в желтом или зеленом? Пресвятые угодники, я даже имени ее не помню. Как же ее… Горстена, Гермея…

– Анриетта, – пришел на помощь капитан Калабозо, высунув голову из-за чьего-то плеча.

– Да какая разница! – нетерпеливо воскликнула мадам Шевро. – Что за глупые цвета – зеленый и золотой. Мы будем выглядеть, точно вавилонские блудницы. Ненавижу эти цвета.

– Бросьте, дорогуша, вы выглядите бесподобно. Зеленый, бесспорно, ваш цвет.

– Весьма признательна вам за комплимент, сударь, но, к сожалению, это не так. В прошлом году, если вы помните, это были белый и черный – просто похороны какие-то. Нужно поговорить с Александром, чтобы в следующем он сделал бал в красных тонах. В красном я действительно выгляжу неплохо. А кроме того, мне так редко удается носить мои рубины.

Когда причальные концы были закреплены, сотни белых голубей взлетели с земли, отпущенные на свободу, заиграл немецкий духовой оркестр, а со стороны поместья герцога раздался пушечный выстрел. И все это произошло одновременно. Испуганные птицы метались вдоль причала, украшая потеющий оркестр пометом.

– Боже мой! – воскликнула Вербена. – Да он стреляет по нам, Александр! Я беру назад свои слова о твоей цветовой гамме.

В соответствии с протоколом губернатор и мэр в сопровождении дам сели в первую, самую красивую карету, огромные негры с мачете на поясах закрыли дверки и встали позади. Лишь после этого остальные гости смогли занять свои места, и процессия двинулась в сторону Саль-д'Ор. У парадного входа экипажи встречали негритята в зелено-золотых балахонах. Они открывали дверки карет, затем перебегали назад, чтобы открыть следующие.

Герцог во главе всего семейства стоял на огромной веранде с мраморными колоннами, встречая гостей. После приветственных речей Дювалон проводил пассажиров первой кареты через просторный холл в бальный зал. Несмотря на свой скептический настрой, даже Вербена была потрясена размахом декораций и фантазией герцога. Видимо, это было написано на ее лице, поскольку Дювалон расплылся в самодовольной улыбке. Играл лучший оркестр из новоорлеанской оперы, горела роскошная люстра (та самая), всюду сновали негры с бокалами шампанского, заказанного из Франции.

– Чудесно, Александр, просто чудесно! – воскликнула Вербена. – Но когда же ты познакомишь нас с американцем?

Глядя на себя в зеркало, Марго не могла не понимать, что выглядит она неважно. Платье сильно потрепано, зеленые кружева, которые она приметала накануне, сидели неровно и смотрелись не лучшим образом на белой ткани. Вчера она вымыла волосы в растворе кофейных зерен, закрепив их на затылке черепаховой заколкой, но сейчас она видела, что корни все-таки не прокрасились, а кое-где пробивалась седина. Бледная кожа под цвет платья оттенялась покрасневшим лицом. Каблук на правой туфле шатался, готовый отвалиться в любую минуту.

Она подошла к комнате Мишель и Леона и подергала за ручки. Дверь не открывалась. Она начала стучать. Ответили ей лишь пару минут спустя.

– Ну что там? – услышала она сонный голос Мишель.

– Что там?! Вообще-то мы опаздываем на бал. Вы что, еще не готовы?

– Мы освободимся минут через сорок, тетя, – сказал ей Леон. – Почему бы тебе не поехать без нас? А мы присоединимся чуть попозже.

– Но мы же сдали Дювалонам в аренду все кареты, кроме одной. Как я должна, по-вашему, ехать, на собачьей упряжке, что ли?

– Ну так поезжай, а потом пошлешь кучера за нами.

– Нет уж, одна я не поеду, – упрямо заявила Марго.

– В таком случае тебе, придется подождать нас! – отрезал Леон.

– Стервец, – сквозь зубы бросила Марго. – Я буду в холле, постарайтесь не задерживаться, – сказала она громче, чтобы Леон услышал ее.

Леон и Мишель лежали на толстом ковре. Между ними стоял поднос с полупустой бутылкой красного вина и кальян, от которого исходил дурманящий аромат опия.

– Уже подействовало? – спросил Леон.

– О да, – томно ответила ему Мишель, бросив на мужа сладострастный взгляд из-под опущенных ресниц. – Все как будто в тумане, звуки приглушены, и голова кружится. И сладость во всем теле.

– Я знал, что тебе понравится. Это поможет нам выдержать этот нудный бал.

– Где ты взял опий, Леон?

– Где и все, у однорукого китайца. Говорят, он возит его прямо из Гонконга.

– А мы не привыкнем к нему? – спросила она детским голосом.

– Только если постоянно его употреблять, но мы же ничего не повторяем дважды, верно?

– Верно. Ладно, Леон, давай собираться, а то тетя Марго заждалась.

– К черту Марго! Она мне надоела.

– Ну и что, она же родная тетя, а потом все равно придется отправляться на этот бал.

– М-м-м, даже не знаю, может, вообще не ходить?

– Нет Леон, нас будут ждать, а потом, не зря же мы шили свои наряды. Я лично хочу показаться, чтобы все тебе завидовали.

– Ах ты, хитрюга, хорошо, но только я ничего не стану надевать под свой костюм.

– Тогда и я тоже.

Их наряды были сделаны из одной материи – невесомого муслина с вплетенными золотыми нитями.

– Леон, ты выглядишь великолепно, – сказала Мишель, восхищенно глядя на мужа. – Если приглядеться, то ты как будто голый.

Наряд Мишель был сшит в египетском стиле, с голой спиной и огромным вырезом на груди. А учитывая, что прелести ее молодого тела имели весьма внушительные размеры, то она тоже выглядела практически голой.

Леон с вожделением посмотрел на жену.

– Ты уверена, что хочешь пойти на бал? Может, сорвем с себя все и никуда не поедем?

В этот момент раздался назойливый стук в дверь.

– Вы двое собираетесь ехать, или как? – спросила взбешенная Марго.

– Идем, тетя, – неохотно отозвался Леон, застегиваясь. – Уже идем.

Теофил сам сидел на облучке и управлял своей каретой. Он сдал в аренду своего кучера герцогу на время бала. В общем-то он не занимался самопожертвованием, просто ему нравилось управлять каретой. Он заметно нервничал при мысли о том, что ему, возможно, удастся увидеть Джулию Таффарел.

Когда он подкатил к парадному входу в дом, негритята начали толкаться, борясь за право открыть ему дверцу. Его любили дети. Польщенный таким вниманием, он каждому дал по мелкой монете и прошел в дом.

Теофил кивал едва знакомым лицам, пробираясь к центру зала, где стоял герцог, окруженный важными персонами. На самом деле, Дювалон пригласил его только из соседских чувств, между ними не было ничего общего. Но несмотря на несколько негативное отношение к герцогу, он, как и другие гости, не мог не оценить великолепие декораций.

Вдруг на его пути выросла пара людей с лицами, прикрытыми масками.

– Теофил Бошемэн? – сказал мужской голос. – Бьюсь об заклад, вы не узнали нас.

Не узнать их было весьма трудно, поскольку уродливый скошенный подбородок Гадоберов знали все.

– Добрый вечер, месье и мадам Гадобер, – вздохнул Тео, понимая, что быстро ускользнуть от этих зануд ему не удастся.

– Ах, вы угадали? Как у вас получилось?

Теофил знал Эмиля и его жену Амираиду по рынку сахарного тростника, поскольку их семья не один год занималась скупкой, фасовкой и перепродажей сахара. Кроме того, они владели приличным куском земли к северу от Нового Орлеана.

– Мы думали, что будет маскарад, вот и прихватили маски, – продолжали Гадоберы.

У Теофила на лице застыла улыбка. Больше всего сейчас он хотел сбежать от них куда подальше. Но каждый раз, как только он порывался оставить надоедливую пару, они задавали ему какой-нибудь вопрос.

– Знаете, Теофил, в этом году нас внесли в первый список, – с нескрываемой гордостью сказала Амираида. – А вот и наш сын, вы ведь знакомы с Жильбером?

– Да-да, здравствуй, Жильбер, как ты подрос.

Отпрыск Гадобера был, пожалуй, симпатичнее своих родителей, да и повыше почти на полголовы, но до красавчика ему было далеко, поскольку он унаследовал самую отвратительную семейную черту – ужасный скошенный подбородок. А если ему передалось еще и семейное занудство, то как не повезет той девушке, что станет его женой. Однако что заставило Дювалона включить их в первый список, непонятно.

– А вы не видели Алису? – спросила его Амираида.

– Нет, я еще никого не видел.

«Благодаря вам», – хотел добавить Бошемэн, но, конечно, сдержался. Он с любопытством взглянул на Жильбера, начиная догадываться, зачем Гадоберов включили в первый список. Бедная девочка.

– Простите, господа, меня зовут, – сказал он, решившись наконец ретироваться.

Дювалон всегда претендовал на большее, чем представлял собой. Вот и сейчас он был разодет, словно какой-то принц. Ярко-зеленый длинный фрак с бриллиантовыми запонками и импровизированный трон, на котором он восседал, окруженный губернатором, мэром и дамами.

– Добрый вечер, дамы, господа. – Теофил поклонился в знак приветствия. Ему ответили тем же, но без особого энтузиазма.

– Теофил, ты выглядишь шикарно в этой униформе. Только гляньте, как он сохранился, – обратилась Вербена к остальным, затем сказала Бошемэну: – Ах, если бы вы были помоложе, Теофил!

– Я не ищу жену, Вербена, – прервал ее Бошемэн.

– Хм, – фыркнула та. – Я тоже не ищу себе мужа.

Внезапно все замолчали, и даже оркестр перестал играть.

Все смотрели на вход, где Леон и Мишель Мартино сняли свои плащи и предстали перед публикой в экстравагантных нарядах. Большинство мужчин не могли оторвать взгляда от откровенного платья Мишель. Женщины же возмущенно перешептывались, а то и вовсе закрывали глаза веерами. Музыка вновь заиграла, первый шок от появления парочки прошел, и все вернулись к своим разговорам, а чета Мартино подошла к трону, чтобы приветствовать хозяев бала. Вербена наклонилась к уху Теофила.

– Святые угодники, у нее соски видны в вырезе платья, а на нем, похоже, даже белья нижнего нет.

– Ах, увольте меня от этих пошлостей, – прошептал Теофил. – Простите меня, мадам, но мне просто необходим глоток шампанского.

Пробираясь к выходу, Теофил думал о том бале, что давали в Новом Орлеане в честь великой победы. Но тогда люди праздновали свободу и честь, доблесть и храбрость, а что праздновали здесь? Власть и богатство? Боже, куда катится мир?

На веранде, где уже становилось свежо, Теофил заметил Блеза с подносом, на котором стояли бокалы охлажденного шампанского.

– Блез, я возьму один, – взяв бокал, он его тут же осушил.

– Мне кажется, месье Тео, вы и со вторым вполне справитесь.

– Пожалуй, ты прав.

Филипп стоял на веранде, глядя, как Теофил Бошемэн, взяв у Блеза еще один стакан шампанского, отправился гулять по саду. Молодые креолки, ради которых он так разоделся сегодня, не обращали на него внимания, оглядывая с ног до головы гибкое молодое тело мулата и его красивое лицо. Филипп был взбешен. Он вообще недолюбливал этого раба, а сейчас, когда он был уже крепко пьян…

– Эй, ниггер! – налетел он на Блеза. – Какого черта ты здесь делаешь? Ты же должен обслуживать гостей в саду, а не на веранде.

– Но меня позвали, месье.

– Не смей отвечать мне, черномазый ублюдок, просто проваливай отсюда, пока я не приказал тебя выпороть.

Блез ретировался, и Филипп проводил его недобрым взглядом. Но его злоба прошла, как только он увидел Мишель Мартино на веранде. Девушка была одна, и ей явно было скучно.

– Добро пожаловать в Саль-д'Ор, Мишель, ты выглядишь… – взгляд его упал на грудь женщины в вырезе платья, – божественно.

Мишель ответила весьма холодно, но молодой донжуан решил, что это просто игра на публику.

– Не желаешь еще шампанского?

Глаза девушки прищурились презрительно.

– Нет, спасибо.

Но Филиппа уже понесло, он не мог остановиться.

– Пойдем прогуляемся по саду, я покажу тебе самые дальние уголки, нам никто там не помешает.

– О Боже, Филипп, я же сказала «нет», что тут непонятного?!

– Мишель, – решился Дювалон-младший на последнюю попытку, – я знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя.

Глаза девушки вспыхнули злым огоньком.

– Разве? – сказала она с издевкой, достаточно громко, чтобы слышали окружающие. – А я думала, что тебе нравятся женщины с более смуглой кожей.

Девушки за спиной Филиппа захихикали. Он бросил на них жалкий взгляд, а когда обернулся, Мишель уже не было.

 

Глава 12

Миниатюрная железная дорога пролегла от летней кухни к дому. Настоящий паровоз с вагонами, на которых громоздилась еда и напитки, шел прямо к черному входу, где подносы забирали и относили в бальный зал, а оттуда приносили пустые грязные тарелки, кастрюли, салатницы, бокалы и отправляли все обратно на кухню, где рабы мыли их и заново наполняли едой. Этот круговорот привлекал внимание маленьких рабов. Но сам по себе паровоз не занимал их воображение, гораздо больше детей интересовала еда.

Амбруаз, высоченный, но совершенно тощий и сутулый старый негр, шеф-повар Дювалона, выскочил из летней кухни с поварешкой.

– Я вам покажу, сорванцы, как еду воровать!

Дети бросились врассыпную, но не убежали далеко, а лишь спрятались в кустах.

Бормоча недовольно себе под нос, Амбруаз вернулся на кухню. Он начал подгонять своих помощников, которыми сегодня были Зенобия, тетушка Лолли и Лилиан. Дядюшку Проспера тоже просили прийти, но он отказался наотрез, заявив, что если Леон пошлет его, то старый негр отправится в бега.

Амбруаз слонялся по кухне, нервно вышагивая и раздавая распоряжения направо и налево, чем только вносил хаос в процесс приготовления.

– Да что ты мельтешишь перед глазами? – не выдержала тетушка Лолли.

– Ах, прости, сестра, если нагрубил, просто эти сорванцы воруют еду с поезда. Ведь если Дювалон застукает их, то спустит шкуру с мальцов, а меня сварит в масле.

– Разве герцог не кормит своих рабов? – наивно спросила Лилиан.

– Тебе повезло, сестра, ты живешь у черта на рогах, сама готовишь, сама и ешь, а здесь у нас рабам приходится воровать еду или ловить змей и лягушек по ночам, чтобы набить брюхо.

– Глупо, – встряла в разговор Зенобия. – Разве раб не будет работать лучше, если его нормально кормить?

– Если раб будет плохо работать, его либо забьют до полусмерти, либо…

– Ну а как же остатки, ведь семья большая, наверняка что-то остается.

– Нет, все скармливают псам. Герцог говорит, что не стоит портить раба объедками с домашнего стола.

– Не знаю, не знаю, – проговорила тетушка Лолли. – У нас в Виктуар все не так. Внуки Бошемэна любят меня как родную.

– Это ненадолго, сестра, – ответила ей Зенобия. – Они вырастут и избавятся от тебя, как только ты станешь им не нужна. И никто из них не вспомнит, как ты подтирала их задницы, вытирала сопли и прикрывала их бездумные шалости, чтобы им не досталось от папочки с мамочкой.

– Как мне повезло, что у меня есть Азби! – заявила Лилиан с чувством.

– Зато ему не повезло, – сказал Амбруаз, нахмурившись. – Он же наполовину белый. И за это его не будут признавать и те и эти. Ладно, пойду проверю поезд, а то как-то не хочется получать плетью по спине.

– А что, часто попадает? – сочувственно спросила Лолли.

– О, у герцога на этот счет целая наука, так вот. Десять ударов, если пригорело, пять, если подал холодным, пять, если пересолил, и так далее, можно до бесконечности.

– Да ты что, он порет тебя за такие малости? – удивилась Зенобия.

– Месье Филипп любитель бить негров. Для него это хобби. Помню, как-то года три назад он выяснил, что одна молодая негритянка беременна от него, так вот, он надрался в стельку, вытащил ее за волосы из барака и начал хлестать так, что все думали, на ней места живого не останется. Вот!..

Лилиан с ужасом посмотрела на Амбруаза, плечи его тряслись, а лицо покрыли капельки липкого холодного пота. Лилиан стало плохо, она думала, что сейчас ее вырвет.

– И что с ней стало? – спросила Зенобия.

– Девочка выжила, но у нее случился выкидыш, и она сошла с ума. Однажды она ушла на болота, и больше ее никто не видел.

Лилиан скрутил сильный спазм, и она упала со скамейки на пол. И тут она почувствовала, что наконец-то начались месячные. Она странно улыбалась. Тетушка Лолли помогла ей подняться.

– Что такое, милая? Ты не в себе, вся горишь.

– Я не беременна, о слава Богу, я не беременна!

– Иди-ка ты домой, дитя. Помощник из тебя сейчас никакой, – сказал Амбруаз.

– Нет, я не могу оставить Азби, я должна дождаться его.

– Хорошо, пойдем, я уложу тебя в чулане, полежишь, отдохнешь.

– А если кто-нибудь увидит?

– Ничего, ничего, это всего лишь пять ударов плетью, столько я выдюжу.

Герцог наклонился к жене.

– Где твоя дочь, Анриетта? Жильбер Гадобер ищет ее уже битый час, а она как сквозь землю провалились. И прекрати теребить свой крест. Найди Алису!

Анриетта нашла дочь в летнем саду, в самом его укромном уголке. Когда она подошла, гордость за дочь охватила ее. Господи, какая же она красавица! А в этом нежном светло-зеленом платье с желтыми вставками на рукавах и юбке просто богиня!

– Дорогуша, папа хочет тебя видеть. Я пришла предупредить тебя, что Жильбер Гадобер уже паром исходит от желания потанцевать с тобой.

– Ах, мама, как я не хочу видеть этих напыщенных глупых людишек, которым дела нет ни до меня, ни до моих чувств.

– Доченька, разве ты не хочешь танцевать? Ты же любишь балы. Найди себе молодого красивого парня и наслаждайся вечером.

– Молодой красивый парень, с которым я хочу потанцевать, не может себе этого позволить.

– А что с ним? – испугалась Анриетта. – Ты говоришь о ком-то конкретно, Алиса?

– Ах нет, мам, ну конечно, нет. А с Гадобером, наверное, придется станцевать один танец. Должна же я выполнить свой долг перед папой.

– Он неплохой мальчик.

– Дай-ка мне поразмышлять. Он туп, уродлив, самодоволен, а в целом, пожалуй, да, весьма неплохой мальчик.

Мама с дочкой от души рассмеялись.

Алиса нашла Блеза в саду позади веранды, где он кормил с рук привязанную к дереву обезьянку. Ее отец привез дюжину капуцинов специально для бала. Но их привязали к деревьям, чтобы животные не пугали гостей, чтобы никто не давал им есть, чтобы они не гадили на глазах у публики.

Голодный капуцин жадно ел апельсин вместе с кожурой, смешно гримасничая и с благодарностью глядя на Блеза. Алиса гордилась тем, что у нее такой добрый друг.

– Не угостите бокалом шампанского даму? – сказала она, с любовью глядя на Блеза.

– О да, моя королева, для вас все, что угодно.

– Зря мы отдали всех кучеров Дювалону, – говорила Анжелика Сюзанне, сидя рядом с ней на облучке. – Ты хоть представляешь, что о нас подумают, когда мы приедем в карете без кучера и сопровождения?

– Все знают о нашей ситуации, – увещевала ее Сюзанна, крепко сжимая в руках вожжи. – Кроме того, я не доверяю никому, кроме Сета, а его так и так забрали, поэтому лучше уж я как-нибудь сама. Пожалуй, надо было выехать раньше, – сменила она тему.

– Да уж, а то все подумают, что мы в последнем списке Дювалона.

– Интересно, – продолжила разговор Анжелика, когда они свернули с аллеи на дорожку, ведущую к поместью, – как месье Бранниган будет добираться? Мы же отдали все кареты герцогу.

– Может, он поедет в карете Джулии Таффарел?

– А ты хоть одну видела?

– Не припомню.

– Вот и я не припомню. Знаешь, мне даже интересно, как она появится на балу, ей же сто лет в обед, ею детей пугают. Однажды мы с братом бегали по ее лугам – была у нас такая привычка с Жаном Луи – и наткнулись на нее. Серая рабочая рубаха, мужские грубые ботинки на ногах и развевающиеся белые волосы. Мы перепугались до смерти!

При упоминании о Жане Луи девушки замолчали и так и доехали до парадного входа в Саль-д'Ор в тишине. Сет подоспел раньше других негритят, чтобы открыть дверь хозяйкам.

Прежде чем зайти в дом, Сюзанна остановила золовку и посмотрела ей в глаза.

– Анжелика, помни одно: Эритаж стал для меня домом, и я сделаю все, чтобы вернуть его для тебя и себя.

– Но каким образом, Сюзанна?

– Просто доверься мне, у меня есть план.

Не найдя никого, с кем хотелось бы перекинуться словечком, и выпив больше шампанского, чем позволял возраст и здравый смысл, Тео решил вернуться на бал и подкрепиться.

Гости продолжали прибывать, и кареты сновали на пристань и обратно, привозя все новых и новых гостей. Тео начинал уже подумывать, не покинуть ли ему это сборище, но мысль о Джулии удерживала его.

Добравшись наконец до столика с едой, Бошемэн заметил Анжелику Журден и Сюзанну, вдову ее брата. Девушки смотрелись потрясающе. Обе были обворожительно красивы. На Анжелике было платье из белого шелка со светло-зелеными полосами вдоль корсажа. Прибранные сзади волосы украшены хризолитовыми заколками. Сюзанна нарядилась в такое же полосатое платье, только на желтой ткани вырисовывались красные полосы, а грудь и волосы были в гранатовых украшениях. Несмотря на их красоту, девушки явно не знали, куда идти, в глазах обеих сквозила паника. Бедняжки! Особенно плохо было Анжелике. Конечно, Сюзанна потеряла мужа, но у нее было много родственников, а вот у Анжелики не было никого, кроме брата. А сейчас у них нет даже крыши над головой. Каково это, жить из милости нового хозяина? Несчастные девочки, надо будет как-нибудь зайти к ним, предложить свою помощь.

В зал вошел Филипп. Тео отметил, что молодой креол уже изрядно пьян. Взгляд его блуждал, а поза была похожа на гончую, учуявшую подраненного зверя. Проводив взглядом Филиппа, он заметил чету Мартино. Молодые явно скучали. Что ж, их можно было понять: богатые, красивые, влюбленные друг в друга. Им ни до кого нет дела. Плохо ли это? Наверное, плохо, но по крайней мере они искренни в своих чувствах. Дети, выросшие, но так и не повзрослевшие дети.

Рядом с Тео, кружа в танце, пронеслись Жильбер и Алиса. Младший Гадобер был на вершине блаженства и болтал без умолку, а вот Алисе, похоже, не терпелось закончить танец.

– Я танцую лучше всех, – говорил Жильбер Алисе. – Я учился в Европе. Я знаю несколько языков, а еще я прекрасно стреляю из ружья.

Боже мой, ну неужели он не знает ни одного предложения, которое начиналось бы не с «я»? Больше всего Алису раздражали не внешность Жильбера и не его малый рост, а его беспрестанная хвастливая болтовня. Наконец танец закончился.

– Потанцуем еще? – спросил Жильбер.

– Нет! – чуть не закричала Алиса. – Я устала. Лучше встретимся в саду… попозже… через часик.

– Я могу пойти с тобой.

– Не стоит, мне нужно попудрить носик.

– А где мы встретимся?

Но Алиса уже спешила к выходу. На улице становилось прохладно, и девушка немного успокоилась. Ах, как бы ей хотелось закрыться у себя в комнате, запереться на все замки и никуда не выходить. Но она знала, что отец не простит ей этого. Она уже собиралась идти обратно, как вдруг на дорожке, ведущей от аллеи, показался странный экипаж. Таких карет не делали уже лет пятьдесят, даже самые старые экипажи ее отца выглядели гораздо новее. И хотя, карета была свежевыкрашенна, а занавески на окнах выстираны и аккуратно поглажены, это лишь подчеркивало древность конструкции.

Зачарованная Алиса подошла поближе. Негритята смотрели с открытыми ртами, как дряхлый негр неспешно спустился с облучка и открыл дверцу, застыв в поклоне. Первым из кареты вышел мужчина, которого Алиса не без основания приняла за американца. Бранниган подал руку и помог Джулии Таффарел спуститься на землю. Ройал стоял к ней спиной, и она не видела его лица, но его мощная спина и бедра, обтянутые белоснежным льном, впечатлили ее. Но когда Джулия вышла на свет, Алиса не могла отвести от нее взгляда. Раньше девушка часто видела ее издалека, в детстве она считала ее ведьмой, но когда подросла, то поняла, что Джулия всего лишь одинокая несчастная старушка. И вот сейчас эта самая старушка преобразилась до неузнаваемости. Ее серебристые волосы аккуратными волнами лежали на плечах, добавляя строгости к ее безупречной осанке. Платье ниспадало серебристым шелком с зеленым рисунком до самой земли. А на шее сверкало невероятной красоты жемчужное ожерелье. Она была похожа на королеву.

Затем Ройал Бранниган обернулся, чтобы Джулия смогла взять его под руку, и Алиса увидела его лицо. У молодой девушки перехватило дыхание – таких красивых мужчин ей еще никогда не доводилось видеть.

Они были великолепной парой. Бесспорно, лучшей на балу. Словно богатая тетушка из знатной французской семьи вышла в свет со своим любимым племянником.

Алиса слышала, как Ройал обратился к своей спутнице:

– Похоже, мы в числе последних.

– Так и задумано, друг мой. Если ты притча во языцех, никогда не стоит спешить выйти на свет. Пусть мучаются в ожидании.

– Вы самая умная женщина из всех, кого я встречал, Джулия.

Алиса подошла к ним, чтобы поприветствовать от имени Дювалонов.

– Мы рады, что вы смогли прийти, – добавила она.

– Спасибо, Алиса, ты хорошая девочка.

– А вы, должно быть, мистер Бранниган, – обратилась она к Ройалу. – Добро пожаловать на наш бал.

– Надеюсь, вы действительно рады нас видеть.

– От чистого сердца, – искренне сказала Алиса и ввела их в дом.

Когда они вошли в бальный зал, ближайшие пары перестали танцевать, шум непрекращающихся сплетен поутих, а потом и вовсе умолк. Музыканты начали сбиваться с нот и очень скоро вынуждены были остановиться. Все внимание в зале было приковано к Ройалу и Джулии. Герцог смотрел на пару, не зная, что делать. Губернатор открыл рот, а его жена во все глаза таращилась на ожерелье Джулии.

Алиса перевела взгляд на Вербену и удивилась: та впилась взглядом в месье Браннигана, словно коршун в добычу.

Затем дочь Дювалона заметила Анжелику Журден. Ее лицо искривилось гримасой ненависти, когда она смотрела на американца. Алиса поспешила отвести взгляд. Это было неприятное зрелище. Но тут она заметила еще одно перекошенное лицо. Однако эмоции, переполнявшие Теофила Бошемэна, были явно противоположны. Его лицо светилось сладостью тоски по любимой женщине.

 

Глава 13

Первый танец на правах кавалера принадлежал Ройалу, и Джулия кружила с ним в вальсе. Глаза ее блестели от счастья. Но когда музыка закончилась, к ним подошел Теофил Бошемэн.

– Месье, могу я пригласить вашу даму на танец?

Поначалу ни Джулия, ни Бошемэн не могли заговорить. Но мало-помалу, кружась в ритме танца, они разговорились.

Кто-то похлопал Ройала по плечу.

– Месье, прошу вас, скорее потанцуйте со мной. – Бранниган обернулся и увидел перед собой Алису Дювалон. – Ну, конечно, если вы не возражаете, – добавила она.

– С удовольствием, мадемуазель.

– Ах нет, нет, только не в эту сторону, – испуганно сказала Алиса, – я очень не хочу встречаться с одним человеком.

– С кем же, если не секрет?

– Вон там, у столика, с бокалом шампанского.

– Поклонник?

Алиса погрустнела и кивнула.

– А что у него с подбородком?

Алиса рассмеялась, затем извинилась и удалилась в противоположном от Жильбера направлении.

Ройал пошел на поиски шампанского. Вскоре ему попался один из рабов с подносом, он взял бокал, пригубил немного и задумался. Как ни странно, ему вспомнилась ночь перед арестом, когда он бушевал в мастерских отца из-за смерти матери. Потом ему вспомнилось лицо Жана Луи в салуне у Одалиски.

– Месье Бранниган, – Ройал вздрогнул от неожиданности и посмотрел, кто его окликает. Это был хозяин дома, герцог Дювалон, – рад приветствовать вас в своем скромном жилище.

Ройал весьма сомневался, что Дювалон говорит искренне.

– Отличное шампанское, месье, – ответил он из вежливости.

– О да, лучшее, как и все в моем доме. Я полагаю, вы живете в Эритаже?

– Да.

– И Журдены тоже живут с вами?

– У нас деловое соглашение с Сюзанной и Анжеликой, месье.

Герцог ждал продолжения, но Ройал разочаровал его.

– У вас замечательная земля, месье Бранниган, я надеюсь, вы мудро распорядитесь ей.

– Приложу все усилия. Управляющий говорит, что урожай выглядит многообещающим.

– Если вам понадобится совет или помощь, непременно обращайтесь.

– Спасибо.

– Позвольте, я представлю вас своим высокопоставленным гостям.

Ройал не особо понимал, зачем Дювалону нужно было знакомить его с сильными мира сего. То ли из тщеславия, дабы лишний раз подчеркнуть свою значимость, то ли ему что-то надо от Браннигана. Когда они подошли к трону, где стояло еще несколько стульев, Ройал сразу узнал Анриетту и поприветствовал ее первой.

– Ну, Сюзанну и Анжелику вам представлять не надо.

С этими словами Анжелика вскочила со стула и гневно ушла прочь. На лице герцога играла странная улыбка. Сюзанна высокомерно поздоровалась с Ройалом и пошла вслед за золовкой.

– А это несравненная мадам Вербена Шевро, – продолжал герцог.

Вербена подалась вперед, подставляя руку для поцелуя, при этом она дала Ройалу возможность насладиться видом ее груди.

– Ваша репутация идет впереди вас, месье Бранниган, – сказала она томно.

– Моя репутация, мадам?

– Репутация человека, который играет и выигрывает.

Ройал улыбнулся. В словах Вербены было столько двусмысленности, что он решил остерегаться этой женщины.

– Не желаете потанцевать, мадам Шевро? – предложил Ройал.

– С удовольствием.

Бранниган обнял Вербену за осиную талию и закружил по зале.

– Какие у вас сильные и красивые руки, месье. Руки человека, способного творить произведения искусства.

– Знаете, мадам, в определенных кругах карточные игры считаются искусством.

– Увы, я не вращаюсь в этих кругах, – ответила вдова с улыбкой. – Но я бы с удовольствием посмотрела, как вы играете, месье.

– Я больше не играю, мадам.

– Еще одно из ваших преимуществ.

Ройал усмехнулся. По правде говоря, ее поведение не удивляло Браннигана. Ее вопиющая красота и вульгарное чувство юмора были хорошо известны в Новом Орлеане. Говорили о ней и другое. Слухи среди мужской части населения о ее порочности и распутстве ходили непрестанно. И если раньше Ройал не верил слухам ни на грош, то сейчас он начал сомневаться.

Танец закончился, и Ройал проводил Вербену обратно к трону. Бранниган осмотрел зал в надежде найти Джулию. Не найдя ее в зале, он вышел на веранду и увидел, как Джулия под руку с Теофилом Бошемэном гуляли среди аккуратных прямоугольных клумб. Он искренне надеялся, что они смогут восстановить свои дружеские отношения. И если это произойдет, то каким бы неудачным ни был этот вечер, он не будет напрасным.

Ройал вернулся в зал, полный оптимизма. Воспользовавшись своей свободой, он пригласил на танец симпатичную молодую блондинку. В середине танца он обратил внимание, что один из молодых креолов смотрит на него с нескрываемой злобой. Удивившись, он спросил свою партнершу, не ее ли это ревнивый ухажер, на что та ответила, что это сын хозяина дома, Филипп Дювалон. Ройал перетанцевал уже с полудюжиной девушек, когда герцог встал со своего трона, подал знак оркестру прекратить музыку и сделал несколько объявлений. Он предложил гостям выйти в парк, где были обещаны аттракционы и представления, чтобы рабы приготовили зал для ужина. И действительно, когда Ройал вышел на улицу, его взору предстали мимы, жонглеры, акробаты, клоуны, менестрели и даже дрессированные животные.

Прогуливаясь среди толпы, Бранниган услышал голос Джулии. Она окликнула его, и он подошел к своей даме.

– Прости меня, Ройал, я не хотела так надолго оставлять тебя одного.

– О, прошу вас, Джулия, нет необходимости извиняться. Это чудесно, что вы снова встретились с месье Бошемэном.

– Он предложил мне сидеть рядом с ним за ужином.

– Непременно принимайте его предложение, – сказал Ройал, подмигивая, – тем более что я, судя по всему, тоже не останусь один. А если кто-нибудь предложит вам проводить вас до дома, то езжайте смело. Я доберусь на вашей карете, а завтра верну ее.

Джулия погладила Ройала ладонью по щеке.

– Ты самый добрый человек из всех, с кем сталкивала меня жизнь, Ройал. Я рада, что мы пришли, и спасибо тебе еще раз за платье. – Она поцеловала Ройала в щеку. – Пожелай мне удачи.

– Удачи, Джулия.

Ройал смотрел, как она спешит к Теофилу, который ждал ее у плетеной изгороди, опутанной виноградной лозой. Бранниган улыбнулся и двинулся дальше, наблюдая за артистами. Вдруг он заметил клоуна, одетого в пеструю одежду, состоящую из красно-белых полос и звезд на синем фоне. Всем было ясно, что клоун олицетворял американца, каким его представляют креолы, – здоровенный пьяный детина с тупым выражением лица. Увидев Браннигана, присутствующие смотрели на него с интересом, ожидая скандала, но Ройал лишь сжал губы и молча прошел мимо.

– Всегда можно отличить в человеке америкашку, как бы он ни разоделся, – сказал позади него пьяный наглый голос.

Ройал обернулся и увидел в паре метров от себя Филиппа Дювалона. Он едва стоял на ногах, а глаза его горели нескрываемой злобой. Ройал развернулся, чтобы уйти, он не намеревался нарываться на скандал. Но Филипп схватил его за руку.

– Тебе что, нечего ответить мне, а?

– Не здесь и не сейчас, – сдерживая гнев, произнес Бранниган. – Я гость в доме твоего отца.

– Да какой ты к дьяволу гость! Тебя никто не звал сюда. Ты здесь только потому, что Джулия Таффарел сделала тебя своей любимой дворнягой.

Ройал подошел вплотную к Филиппу, и толпа затаила дыхание, ожидая драки.

– Не каждого пса можно выдрессировать, – сказал он, затем рванул на себя штаны Филиппа и вылил шампанское ему за ремень. Ройал отступил на шаг, а Дювалон-младший в ужасе смотрел, как темное влажное пятно расползается по ширинке его штанов. Толпа подняла его на смех, и, не выдержав позора, он сбежал в дом, так и не ответив Ройалу на оскорбление. Но Бранниган знал, что с этой минуты у него появился настоящий враг в Пристани Магнолий.

На противоположной стороне поляны деред домом Ройал задержался, чтобы полюбоваться работой акробатов, которые искусно строили немыслимые фигуры из своих тел.

– У них потрясающие тела, – услышал он голос Вербены, нежно шепчущий ему на ухо. Она так близко прижалась к нему, что Ройал чувствовал ее твердые соски через одежду.

– Тут с вами не поспоришь, мадам Шевро.

– Ах, называй меня просто Вербена.

– Как скажешь, Вербена.

– Я все устроила, за столом мы будем сидеть рядом.

– Как тебе удалось? – удивленно спросил Ройал, оборачиваясь к ней.

– У меня большие связи в этом мире, Ройал Бранниган, – промурлыкала Вербена.

Денис, Флер и Бланш стояли перед аллеей, не зная, как пересечь ее.

– Ну надо же, – раздосадовано говорил Денис, – я никак не думал, что герцог выставит своих горилл для охраны гостей.

– Каких голилл? – спросила Бланш громко.

– Тш-ш, – цыкнули на нее брат с сестрой.

– Денис говорит о тех здоровенных неграх, Бланш, и, пожалуйста, не кричи, – пояснила Флер.

– Как же мы переберемся через дорогу, луна такая яркая.

– Мы просто подождем, пока тучи закроют ее, ты же видел, Денис, сколько облаков было на небе, когда мы выходили из дома.

– Да, а если тучи разойдутся как раз тогда, когда мы будем посреди аллеи? – не унимался старший брат.

– Придумала, – прошептала Флер. – Мы возьмем мой зонтик, приделаем к нему веток и листьев и, если выйдет луна, спрячемся за ним. Нас примут за куст, который ветром вынесло на дорогу.

– Но мы не поместимся все вместе.

– Значит, сначала ты переведешь Бланш, а потом меня.

Так они и сделали, но, на их счастье, луна еще долго оставалась закрытой облаками. Бланш взяла из дому кусок медового торта, но торт растаял в кармане, превратившись в липкую кашу. Она хныкала всю дорогу.

– Ну что такое, Бланш? – не выдержала Флер.

– Я хочу есть.

– Ты всегда хочешь есть. Если хочешь увидеть привидение, то терпи, иначе мы оставим тебя здесь одну.

Испугавшись, что сестра приведет угрозу в исполнение, Бланш прикусила язык и взяла Дениса за руку.

Гостей позвали на ужин, и Вербена под руку с Ройалом вошла в бальный зал, который рабы превратили в уютный ресторан. У каждого столика, где размещались по двенадцать – пятнадцать человек, стоял длинный бронзовый подсвечник. За самым большим столом сидели хозяин дома и его высокопоставленные гости. Именно туда Вербена и привела Ройала.

– Странно, – сказала мадам Шевро, – а что это Гадоберы делают здесь?

Ройал хотел объяснить ей, что у Дювалона есть планы на его дочь и Жильбера, но в этот момент герцог поднялся, и все в зале замолчали, ожидая его слов.

– Я рад приветствовать всех в этом зале. Очень надеюсь, что пока вам всем нравится мой прием. В завершение этого чудесного ужина я сделаю важное объявление, а затем приглашаю всех полюбоваться фейерверком. А сейчас приятного аппетита.

Он поклонился раздавшимся аплодисментам. И начался праздник живота. Сначала подали острый суп из стручков бамии.

Вербена придвинулась вплотную к Ройалу, коснувшись своим бедром его ноги.

– Герцог готовит лучший на юге Америки суп из бамии, но он даже мне не дает рецепт.

Бранниган посмотрел на пустое место напротив.

– Надо же, кто-то не смог прийти.

На какое-то время все притихли, поглощая вкуснейший суп и запивая его поданным к нему розовым вином. Правая рука Вербены словно невзначай периодически касалась бедра Ройала, а затем и вовсе осталась там, смущая Браннигана, который оглядывался по сторонам, чтобы убедиться, что никто не смотрит в их сторону.

Вдруг в зал вошел пьяный вдрызг капитан Калабозо и, пошатываясь, прошел к свободному месту за столом Дювалона.

– А-а, я-я, э-э-э, не хуже, чем… вы все, и я-я б-буду сидеть здесь!

С этими словами он рухнул на пустое кресло напротив Ройала, глянул затуманенным взором по сторонам, рыгнул и упал лицом в тарелку с супом.

Воцарилась гробовая тишина, все ждали реакции герцога, а тот сидел в ступоре, не зная, что делать.

– Боже, ну вытащите же его оттуда! – вскричала Анриетта.

Ройал, не выдержав, вскочил, обогнул стол и вытащил Бартоломи из-за стола. Анриетта стояла рядом, помогая Ройалу.

– Он жив, месье Бранниган, жив?

– С ним все в порядке, мадам Дювалон, он просто пьян.

– Анриетта, – очнулся наконец герцог, – немедленно сядь на место.

– Я ухаживаю за твоими гостями, Александр, – с достоинством сказала Анриетта, затем добавила, обращаясь к Ройалу: – Давайте отнесем его в сад.

В саду они уложили капитана на скамейку у фонтана. Анриетта намочила платок в холодной воде и положила его на лоб Бартоломи.

– Знаете, месье, мы знакомы с капитаном Калабозо так давно, что уж и не вспомнить. Он ухаживал за мной до того, как я познакомилась с Александром. – Анриетта тяжело вздохнула. – Я справлюсь дальше сама, месье Бранниган, спасибо, вы очень добрый человек.

– Вы уверены, что вам не нужна моя помощь, мадам Дювалон?

– О, не беспокойтесь, возвращайтесь за стол.

Ройал вернулся как раз к смене блюда. На второе подали диких уток, фаршированных грибами, рисом и пряностями. Ройал заметил, что Вербена как-то странно смотрит на него.

– Зря вы вмешались, Ройал, – сказала она, впиваясь своими ровными белыми зубами в мякоть утиного крылышка.

– Но он действительно мог захлебнуться.

– Ну и что с того? Вы разгневали герцога, а он не из тех, кто быстро забывает обиды.

– Что ж, еще одним врагом больше, пожалуй, стоит попытать счастья и обзавестись третьим, – пробурчал Ройал себе под нос.

Далее был десерт, затем гостям подали десертное белое виноградное вино, которое готовят без добавления сахара. В самом конце, когда гости уже засобирались, чтобы прогуляться по парку перед фейерверком, герцог снова встал.

– Дамы и господа, – начал он, – я с радостью хочу объявить о помолвке моей дочери и Жильбера Гадобера. Предлагаю поднять бокалы за молодых.

Алиса вскочила на ноги. Глаза горели яростным огнем, а голос срывался:

– Папа, да как ты мог! Ты же даже меня не спросил! – Девушка разрыдалась, затем гордо вскинула голову и, невзирая на слезы, сказала, глядя в глаза отцу: – Никогда, слышишь, никогда! – И убежала вон из зала, выбив по пути поднос из рук официанта, отчего бокалы полетели на пол, разбившись на миллионы осколков.

– А я думала, что фейерверк будет на улице, – цинично заметила Вербена.

 

Глава 14

На фоне ночного неба башни замка Дювалонов выглядели зловеще, ощерившись каменными зубцами. Свет, исходивший снизу, подсвечивал здание, превращая его в мистическую крепость, населенную злыми духами.

Дети пробирались среди кустов, стараясь держаться подальше от тропинок и огней.

– Слышите музыку? – спросила Флер. – Мы уже совсем близко.

Приглушенные звуки оркестра и невнятное бормотание гостей разносились по окрестностям. Вдруг Бланш, словно в трансе, встала во весь рост и пошла по направлению к дому.

– Бланш, ты куда? – Денис едва успел поймать ее.

– Я хочу есть, – плаксиво заявила девочка.

– Да, честно говоря, я тоже, – сознался брат. – Вот что, давайте подберемся поближе к дому, может, удастся стащить что-нибудь.

– Тогда уж лучше к их летней кухне, – добавила Флер, и они осторожно двинулись к приземистому зданию.

Подойдя поближе, они увидели миниатюрный поезд и замерли в изумлении.

– Ты только посмотри! – воскликнул Денис восхищенно.

– Ой, а это что? – изумилась Бланш.

– Это железная дорога, Бланш, – объяснила Флер. – Только маленькая. Помнишь, дедушка показывал нам в Новом Орлеане.

– Не-а.

– Ну да, ты же тогда еще совсем мелюзга была.

– Смотрите, – сказал Денис сестрам, – эта дорога везет еду.

– Ула, поедим! – Бланш запрыгала от радости.

– Вот только куда мы сложим еду?

– Ну что бы вы делали без моего зонтика, – сказала Флер, открыв зонт и перевернув его.

Еды навалили уже почти до краев, когда из кухни вышел Амбруаз. Он не узнал детей Бошемэна и закричал на них, как на рабов:

– А ну, сорванцы, кыш отсюда! Вы что, совсем сбрендили? Вот если герцог вас поймает.

Денис, схватив Бланш за руку, кинулся в кусты, Флер с полным зонтом еды бежала за ним. Они не останавливались, пока не выбились из сил. Рухнув на землю в изнеможении, они огляделись по сторонам.

– А, я понял, где мы, – сказал Денис. – Видите бамбуковую рощу? Это к западу от замка герцога.

– Я есть хочу, – снова захныкала Бланш.

– Ну так возьми, вот же зонт, тут только смешалось все, – сказала ей Флер, но сестре было все равно, лишь бы что-нибудь положить в рот.

Содержимое зонта убыло уже наполовину, как вдруг дети услышали хруст веток и заметили приближающуюся в темноте фигуру. Они выронили еду и сбились под деревом, боясь дышать. Фигура приближалась, издавая страшные, завывающие звуки, от которых кровь стыла в жилах. Волосы привидения развевались на ветру. Бланш зажмурилась, Флер спряталась за спину брата, а Денис, несмотря на то что страх сковал его по рукам и ногам, встал, закрыв собой сестер.

Когда привидение приблизилось вплотную, Денис вздохнул с облегчением.

– Это не привидение, это Марго Мартино. Мисс Мартино, что вы делаете здесь, вы заблудились?

– Ой, как хорошо, Денис, Флер, Бланш! Как я рада, что хоть кого-то нашла. Я пошла гулять по парку, а потом у меня сломался каблук, я провалилась в какую-то яму, ударилась, а сейчас не знаю, куда идти.

Женщина едва не плакала. Ее платье было разорвано и перепачкано, ноги босы, а ступни исцарапаны о камни и колючки.

– Не бойтесь, мисс Мартино, мы вас выведем, только дедушке не говорите, что видели нас.

– А что вы тут делаете ночью? – подозрительно спросила Марго.

И Денис рассказал ей все про привидение и землю со свежевырытой могилы. Марго рассмеялась.

– Эх вы, уже такие взрослые, а все еще верите сказкам о привидениях. А если кто-то рассказывает вам про то, что видел его, так он просто перепил.

Вдруг раздался взрыв, и небо окрасилось в удивительные цвета.

– Ух ты! – воскликнул Денис.

– Что это, что это? Какие класивые цветочки на небе!

– Это не цветочки, дуреха, – терпеливо объяснила сестре Флер, – это фейерверк.

Филипп, который командовал фейерверком, не знал, что предпринять. Фитили отсырели, и большая часть запалов не желала загораться. Фейерверк был на грани срыва.

– Идиот, – шипел герцог, – ты что, не можешь справиться с таким простым делом? Делай что хочешь, но если не будет фейерверка, ты месяц не поедешь в Новый Орлеан.

На счастье Дювалона младшего, следующий фитиль зажегся, и через несколько секунд раздался хлопок, ракета полетела ввысь, и небо взорвалось разноцветными огнями.

Вербена взяла Ройала под руку.

– Я тебя везде разыскиваю. Тебе еще не надоел этот балаган? Ты похож на тех мужчин, что умеют проводить время с большей пользой.

– Ну вот, – пробормотал Ройал, – похоже, придется обзавестись третьим врагом.

– У меня здесь свои апартаменты, и моя рабыня уже сменила простыни. Пойдем, нас ждет незабываемая ночь.

– Вербена, я не могу пойти с тобой.

– Не можешь или не хочешь? – Голос ее, доселе елейный, стал жестким, как терновник.

– Не хочу.

– Ах ты, ублюдок! – зашипела Вербена. – Играл со мной весь вечер, строил глазки!..

– А по мне, так все было наоборот, но для тебя ведь это не важно. Посмотри, вокруг столько мужчин, и каждый руку готов отдать на отсечение, лишь бы провести с тобой ночь.

Мадам Шевро перекосилась от злобы. Она хотела вцепиться Ройалу в лицо, но он схватил ее за запястья.

– Мой тебе совет, Вербена, – сухо сказал Бранниган, – научись проигрывать.

С этими словами он отпустил женщину и ушел прочь. А мадам Шевро с ненавистью глядела ему в спину. Позже, по пути в дом; она наткнулась на герцога, который тоже покидал шумный праздник.

– Александр, угостите даму шампанским.

– С удовольствием, душа моя.

Фейерверк продолжался, и люди начали уже уставать от этого зрелища. Чета Мартино попросту не знала, куда деться от этой суеты.

– Мишель, крошка, может поедем домой?

– А как же тетя?

– Да она уж, поди, часа два как в постели, видит сны, проглотив двойную дозу снотворного.

– Нет, мы пока не можем уехать.

Леон взвыл от досады.

– Зато, – продолжила Мишель, загадочно улыбаясь, – мы можем зайти поглубже в сад и заняться там любовью.

– О-о-о, пойдем скорей, дорогая.

И счастливая пара сбежала от толпы.

* * *

Рабы убирали столы из бального зала.

– Пойдем в библиотеку, Вербена, там нам никто не помешает. Только позволь мне взять бутылку шампанского.

Подозвав раба, герцог приказал принести ему бутылку лучшего брюта и два бокала. Позже, с шампанским в руках, Дювалон пытался открыть дверь в библиотеку, но пальцы его дрожали, он заметно волновался.

– Позволь мне, Алекс, – сказала Вербена, забирая у герцога ключ. Дверь открылась, и они вошли в темную библиотеку.

Александр зажег настольную лампу, и ее свет выхватил из тьмы книжные полки из полированного граба, уставленные тяжелыми томами в кожаных переплетах.

– Алекс, – восхитилась Вербена, – ты никогда не говорил мне, что у тебя такая роскошная библиотека.

– Да, да, Вербена, – торопливо сказал герцог, не отрывая взгляда от грудей женщины, которые слегка прикрывала ткань платья.

Мадам Шевро заметила его взгляд и удовлетворенно улыбнулась. Герцог откупорил бутылку шампанского.

– Неси бокалы, Вербена.

– Конечно, дорогой, как скажешь.

Она взяла бокалы, прижала их к груди и только затем поставила перед Дювалоном, нагнувшись вперед, чтобы он смог увидеть в вырезе платья то, что так хотел, полностью. Лоб герцога покрылся испариной. Он наполнил бокалы, и Вербена хотела поднять свой, но он остановил ее.

– Нет, сначала покажи мне свою грудь, – потребовал он.

– Ты уверен? – спросила Вербена, издеваясь над Александром.

– Да, да, черт возьми, не мучай меня.

– Хорошо, мой тигренок.

Она спустила бретельки платья, и ткань, упав на ее бедра, открыла взору герцога большую красивую грудь с бронзовыми кружочками сосков, оттопыренных от возбуждения. У Дювалона перехватило дыхание, лицо его залило багровой краской, а глаза блестели.

– Ты хочешь заняться со мной любовью, Алекс?

– Увы, я не могу предаваться этому занятию в полном смысле этого слова, – сказал он без тени смущения или стыда.

– Что случилось с тобой? Ты был ранен на войне?

– Доктора не могут объяснить. Солдат готов к бою, но не может отдать салют. Но желание мое по-прежнему очень сильно.

Вербена нагнулась над столом так, что соски ее оказались над бокалами с шампанским. Очень медленно, глядя на Дювалона, который глотал слюну, не отрывая взгляда от женщины, Вербена погрузила соски в шампанское. Затем она поднялась, наблюдая за реакцией герцога. Капли напитка стекали по ее груди, оставляя влажные дорожки на ее шелковистой коже.

– Пей, Алекс, пей, – пропела она сладким голосом.

Филипп решил оставить запуск фейерверков на раба посмышленее, а сам пошел на поиски сговорчивой женщины. К несчастью, ему на пути попадались лишь целомудренные дочери новоорлеанской элиты. Взбешенный неудачами, слишком пьяный, чтобы соображать, и на взводе от переполнявшего его желания Филипп отправился к Лилиан.

Амбруаз стоял у дверей летней кухни, глядя в полыхающее разноцветными огнями небо, и не заметил приближения хозяина, а потому очень испугался, увидев его пьяное злое лицо прямо перед собой.

– Ой, хозяин, а я того… это… детей отгоняю, чтобы еду не воровали.

– Пшел прочь с дороги!

Отпихнув Амбруаза, Филипп ввалился в кухню и зажмурился от яркого света. Рабы Саль-д'Ор опустили глаза к полу, чтобы не злить господина, и с удвоенной энергией принялись за грязную посуду. Зенобия и тетушка Лолли, которые до этого сидели за столом и драили сковородки с застывшим жиром, встали и, не сговариваясь, бросили встревоженный взгляд на дверь в чулан.

Филипп, хоть и был мертвецки пьян, поймал их косые взгляды и спросил почти вежливо:

– Где Лилиан?

– Ее здесь нет, месье Филипп, – ответила тетушка Лолли, пытаясь загородить своим массивным телом дверь в чулан.

– Да, – вставила Зенобия, – она плохо себя чувствовала и ушла домой пораньше.

– Да ну? – издевательски поинтересовался Филипп. – Вызвала карету и укатила в Вильнев? – Он ударил кулаком по столу. – А ну вон отсюда, вы, тупые черномазые кошелки, вон, все!

Зенобия взялась за ухватистую ручку тяжелой серебряной супницы, но Лолли вовремя схватила ее за руку и вывела из кухни от греха подальше.

Лилиан слышала все и потому была готова к появлению господина, но, увидев искаженное похотью и гневом лицо Филиппа, испугалась.

– Ты почему не вышла к своему хозяину, а?

– Я не слышала, хозяин.

– Ты что, издеваешься надо мной, сучка черномазая? – Филипп ударил Лилиан наотмашь по лицу, и она упала на пол. – А ну встань, когда с тобой говорит твой господин.

– Да, хозяин.

– Снимай одежду.

Легкое платье Лилиан упало на пол. Филипп схватил ее за волосы, но, увидев, что внутренняя сторона ее бедер в крови, он пришел в ярость.

– Так у тебя месячные? Ах ты, дрянь черномазая, мразь! Да ты издеваешься надо мной!

Он швырнул Лилиан за волосы на пол и пнул по ребрам. Лилиан ойкнула и попыталась отползти от пьяного разъяренного Филиппа, но тот не дал ей сделать и движения. Он начал зверски избивать рабыню. Вскоре Лилиан затихла, потеряв сознание. Запыхавшись, креол остановился, вытер со лба пот, затем еще раз пнул бесчувственное тело и вышел из кухни.

Небо рвалось на части, переливаясь всеми цветами радуги, но Джулия не смотрела на фейерверк. Она не отрывала глаз от лица Теофила.

– Тебе не нравится шоу? – спросила она наконец.

– Нет, Джулия, не нравится. Уж слишком оно напоминает мне о войне.

– Тогда давай уйдем отсюда, погуляем по парку.

– С удовольствием.

Пара медленно шла по парку и, дойдя до китайского мостика через ручеек, впадающий в искусственный пруд, они остановились посреди него, глядя на темную воду. Джулия зябко поежилась, и Теофил обнял ее рукой за плечи.

– Так гораздо лучше, Тео, спасибо. Становится холодно. – Помолчав, Джулия добавила: – Я рада, что мы снова стали друзьями.

– А мы никогда и не переставали ими быть, мы просто давно не виделись.

– Тео, скажи мне, была ли твоя жизнь счастливой?

Бошемэн долго молчал, прежде чем ответить:

– Я прожил сложную жизнь, Джулия, но это была, бесспорно, счастливая жизнь. А ты? Была ли ты счастлива?

– Скажем так, я сделала выбор и прожила жизнь, следуя ему. Но если бы я могла повернуть время вспять, я бы поступила иначе.

– Все так, как оно есть, Джулия. А в нашем возрасте опасно сожалеть о чем-либо. И ты все еще прекрасна.

Джулия улыбнулась:

– Ты тоже неплохо сохранился, Теофил. Но если ты говоришь о платье, то его мне подарил месье Бранниган. Очаровательный молодой человек, тебе нужно познакомиться с ним.

– Я уже ревную.

– Ах, если бы я была помоложе, то непременно дала бы тебе повод для этого.

Теофил притянул Джулию к себе и поцеловал.

– Спасибо, Тео, я ждала этого весь вечер.

– А я ждал этого всю жизнь.

– Как вам нравится шоу, мадам Журден? – спросил Ройал, подходя к Сюзанне.

– Неплохо, спасибо, что спросили. Но все это напоминает мне о доме и о Рождестве, и мне становится грустно. У нас в Джорджии, в доме моих родителей, фейерверки бывали на каждое Рождество.

– Надо же, а я и не знал, что вы из Джорджии.

Они прогуливались по дорожкам парка, и это выглядело вполне естественно.

– А я из Глассборо, штат Пенсильвания.

– Это не тот ли город, где делают люстры… Ну конечно, стекольная фабрика Браннигана. Вы, наверное, гордитесь своим отцом?

Ройал ответил не сразу.

– Не совсем, мадам Журден, но это долгая история.

Они вернулись к дому и стояли на веранде. Столики в бальном зале уже убрали, и все было готово для продолжения праздника.

– Я скоро поеду домой, Сюзанна, если хотите, то я возьму вас и Анжелику с собой.

– Нет, спасибо, месье. Креольские балы продолжаются до рассвета, и мы останемся до конца.

Сюзанна подала руку для поцелуя, и Ройал припал губами к ее пальцам. Она смотрела на полыхающее небо поверх головы Ройала и увидела, как разноцветные огни отражаются в его глазах. В его взгляде она прочитала свою мысль – это первый раз, когда они коснулись друг друга намеренно.

 

Глава 15

После унизительного объявления о помолвке на бале Алиса заперлась у себя в комнате и переоделась из бального платья в простое домашнее. Фейерверк разразился финальными аккордами, когда девушка выскользнула из комнаты и незамеченная прошмыгнула через задний вход в практически безлюдный парк. Она остановилась, наблюдая за Блезом, который как раз собирал оставленные гостями бокалы из-под шампанского. Он относил их к столику у веранды, а иногда подходил к обезьянке, чтобы подкормить ее остатками пищи. Ее сердце учащенно забилось от любви. Как он хорош, ее милый!

Когда Блез заметил Алису, которая подходила к нему через лужайку, лицо его было печальным. Вместе они отошли в тень, чтобы их не смогли увидеть с тропинки.

– Я слышал о помолвке, – сказал юноша.

– Не позволь этой глупой выходке отца расстроить тебя, любимый. Поначалу я тоже расстроилась, но потом посидела, подумала и поняла, что он никак не может заставить меня пойти на это. – Алиса приложила палец к губам и предостерегающе нахмурила брови, и они оба замолчали. Минуту спустя, когда кто-то из гостей прошел по парковой тропинке, она продолжила вполголоса: – Кстати, о Жильбере, это он только что прошел. Наверное, ищет меня.

– Когда планируется свадьба?

– Не знаю, но точно не раньше сбора урожая, а к тому времени мы что-нибудь придумаем. Сбежим.

– Но как?! У нас даже нет денег на билет на пароход.

– Я достану деньги, стащу у отца какую-нибудь ценную вещь. У него столько валяется повсюду, что он попросту не заметит.

– Он не даст нам уйти, Алиса. Я знаю твоего отца с той стороны, с какой ты его ни разу не видела. Ни он, ни твой брат не успокоятся, пока не вернут нас обратно.

– Да, но в Канаде они нас не найдут, кроме того, я уверена, что мама нам поможет.

Блез встреврженно посмотрел на Алису.

– Ты ничего ей не говорила?

– Нет еще. И я понимаю, что ты имеешь в виду. Думаешь, она под полным влиянием отца? Но это не так, Блез, с ней что-то происходит в последнее время. Она сильно изменилась. Она начинает сопротивляться его воле. И мама очень любит меня. Я уверена, что мы можем доверять ей, и если будет хоть малейшая возможность, она поможет нам.

Блез покачал головой:

– Если бы ты любила белого, то тогда наверняка, но она никогда не примет меня.

– Ты ошибаешься, любимый, она примет тебя. Ты же видишь, как она добра с рабами.

– Доброта – это одно, Алиса, любовь – совсем другое. Твоя мать, быть может, не выдаст нас, но она никогда не позволит тебе стать моей женой.

Капуцин, привязанный к дереву, начал просить еще еды, попискивая тоненьким голоском.

– Ты обзавелся другом, – улыбнулась Алиса. Блез протянул обезьянке апельсин.

– Это точно, у нас ведь одинаковое положение в Саль-д'Ор.

– Блез! – воскликнула вдруг Алиса. – А давай отпустим его!

– Что?

– Давай освободим его, давай их всех освободим!

– А как же твой папа?

– Я улажу это.

– Но, Алиса, я не могу покинуть свой пост, меня накажут.

– Да брось, Блез, все уже перепились, им дела нет ни до кого. Давай же, никто нас не увидит.

– А правда, хорошая идея! – Блез отвязал веревку на шее капуцина, бросив ее в кусты. Обезьяна тут же запрыгнула к нему на плечо.

– Говорю же, ты нашел друга, – улыбнулась Алиса.

– А что мне с ним делать?

– Возьмем с собой.

– Тогда давай назовем его как-нибудь. Как думаешь, Алиса, какое имя ему подойдет?

– Назовем его… ну, скажем, Малыш.

Смеясь и радуясь своей идее, они побежали по саду, отвязывая одну обезьянку за другой.

Фейерверк закончился, и Марго с детьми, вздохнув восторженно, направились в сторону дома. Пройдя несколько сот метров, они заметили, что находятся в очень странном месте. Это была мрачная легенда поместья Саль-д'Ор. Все четверо слышали о ней, но никто не видел. Место, где они оказались, носило страшное название «Сад Чудовищ», и сейчас, в неровном холодном свете луны, окружающее действительно выглядело пугающе. Кусты самшита после многих лет стрижки приняли формы сюрреалистических существ. Сад представлял собой гигантские солнечные часы, где некогда животные должны были представлять цифры от одного до двенадцати. Дизайнер, который разбил этот сад, а затем вырастил кусты самшита, придав им форму животных, поругался с герцогом, и тот его уволил. Ухаживать за садом пришлось неграм, которые не имели ни должных знаний, ни умения управляться с садовыми ножницами. За прошедшие после этого годы морда льва вытянулась почти на метр, превратившись в уродливую пасть; нос медведя свисал до земли и более походил на хобот слона; волчьи уши выросли, и некогда грозный хищник стал походить на плотоядного зайца. Животные так сильно преобразились, что их фантастические формы в большинстве случаев уже было не узнать. Герцог давно утратил интерес к этому саду, не появлялся здесь и вообще забыл о его существовании, и сад жил собственной жизнью, пугая детей. Все, кто знал о его существовании, старались избегать этого места, поскольку оно вызывало в них чувство страха и неприязни.

Легкий вечерний ветерок стих, уступив место вязкому, липкому туману, поднимающемуся с земли. Клочья тумана окутали основание каждого куста, создавая впечатление, что кто-то незримый освободил сказочных кровожадных монстров и они вот-вот кинутся на людей.

Бланш первой озвучила желание, которое испытывали все без исключения.

– Я хочу домой, – сказала она жалобно.

– Да, – согласилась с ней Флер, – мне тоже здесь что-то не нравится.

– Но мы же еще не видели привидения, – обиженно сказал Денис.

– Нет никаких привидений, – безапелляционно вставила Марго. – А вот домой нам уже пора. Давайте выбираться отсюда. Я провожу вас до дома и уложу баиньки.

Денис разочарованно посмотрел на нее. Их совместное приключение сделало их почти друзьями, равными, но она все испортила, снова став взрослой. Но Денис не собирался уступать ей власть.

– Нет, – ответил он, – лучше мы вас проводим домой, Марго. Нас трое, а кроме того, у нас есть чем защищаться. – С этими словами он достал военный нож дедушки.

Марго не стала возражать, по большому счету ей было все равно, лишь бы попасть поскорее в Бельшас и принять снотворное.

– В следующий раз я пойду сам по себе, – продолжал Денис обиженно. – Ладно, посмотрим, в какой стороне аллея. – Все начали гадать, показывая в разные стороны, но Денис посмотрел на луну, указал на юго-восток и уверенно сказал: – Сюда!

Бланш тащилась еле-еле, и Денис взвалил ее на плечо. Марго взяла за руку Флер, которая сжимала свободной рукой зонт, и так они двинулись через темный проход в лесу по направлению Бельшаса. Вдруг Бланш, съехав брату на грудь, обхватила руками его шею, да так сильно, что Денис вынужден был остановиться.

– Ну, что такое, Бланш…

– Там, там… п-п-плизлак, – заикаясь, произнесла девочка. Все обернулись, чтобы посмотреть в том направлении, куда указывала пухлая ручка Бланш.

На возвышении, окутанная туманом и высвеченная луной, стояла фигура мужчины, покачиваясь и вперясь невидящим взором сквозь детей. Его бесцветное невесомое одеяние было точно соткано пауками, а белые пряди длинных волос развевались по сторонам, что при безветрии пугало больше всего.

Внезапный порыв ветра разогнал туман вокруг них, и привидение заметило их присутствие. Оно протянуло руки к детям и Марго, открыв при этом рот.

Четверка застыла в оцепенении, не в силах пошевелиться. Холод страха сковал их по рукам и ногам. Фантом двинулся в их сторону. Денис первый пришел в себя.

– Бежим отсюда! – завопил он, словно ошпаренный и первым с Бланш на плече бросился в проход, спотыкаясь о камни и корни деревьев. Несколько раз он оглядывался, чтобы убедиться, что Марго с его сестрой не отстают, но их не нужно было подгонять, страх делал это за него.

Вдруг Флер вскрикнула, выпустив руку Марго. Денис обернулся и увидел, что зонт Флер зацепился за ветку и она никак не может освободить его.

– Да брось ты его. Надо уносить ноги.

– Нет, я не оставлю мой зонт.

Денис опустил Бланш на землю, передал ее Марго, а сам стал помогать сестре, но зонт застрял крепко. Тогда он достал дедовский нож и начал кромсать непослушные ветки. Наконец зонт подался, и Флер рывком вытащила его. Денис поднял глаза и увидел, что привидение стоит в нескольких метрах от него. Он заорал и выронил нож от страха.

– Бежим! – крикнула Флер, и они помчались, догоняя Марго и Бланш, чьи спины мелькали уже метрах в двадцати впереди.

Прежде чем уехать, Ройал решил попрощаться с гостеприимными хозяевами, но не нашел ни герцога, ни его жену, ни его дочь. А с Филиппом у него особого желания встречаться не было.

Собравшись идти к карете, Ройал заметил Вербену. Она шла по веранде и стала спускаться по ступеням. Он отошел в тень, чтобы она не увидела его. По ее нетвердой походке и туманному взгляду он понял, что она изрядно пьяна. И еще она больше не казалась ему красивой. Более того, она выглядела весьма потрепанно для своих лет.

Он наблюдал за ней, не в силах унять любопытства. Вербена прошла к палаткам, в которых остались на ночлег артисты. Она подошла к одной из них и окликнула кого-то. Откинув полог, на свет вышел мускулистый акробат. На нем не было ничего, кроме кальсон. Лицо Вербены превратилось в похотливую маску. Ройал отвернулся, не в силах сдержать отвращения. Когда он снова посмотрел в ту сторону, то на улице уже никого не было, зато в палатке зажегся свет, и Бранниган увидел три тени, обступившие женскую обнаженную фигуру. Три пары рук протянулись к ее телу, затем свет погас.

Когда Ройал подошел к каретам, оставленным на заднем дворе, он заметил Сета, который дремал, прислонившись к дверце одной из карет. Он подошел и положил руку на плечо паренька. Сет испуганно вздрогнул и распахнул глаза.

– Я не спал, я не… – забормотал он, но остановился, поняв, что перед ним его новый хозяин.

– Поехали-ка домой, парень, тебе уже давно пора спать.

– Но я не могу, герцог еще не отпустил нас.

– Тебя лишь дали напрокат, герцог ничего не может тебе сделать, – сказал Ройал и потрепал Сета по голове.

Вскоре древняя карета катилась по ночной дороге. Матерчатый тент был откинут, и Сет спал на заднем сиденье. Ройал, крепко сжимавший поводья, обернулся, чтобы проверить мальчонку, а когда вновь посмотрел на дорогу, то не мог сдержать изумления.

– Какого дьявола! – воскликнул он, глядя на странную четверку, выбежавшую ему чуть ли не под колеса. Бранниган резко натянул поводья, иначе он мог задавить пешеходов, которые, видимо, были не в себе и попросту не смотрели вперед, постоянно оглядываясь.

Они заметили карету, только наткнувшись на лошадей, и тут Ройал увидел знакомое лицо.

– Денис? Денис Бошемэн?

– Месье Бранниган, мы видели привидение, оно гналось за нами, – начал Денис.

– Да, мы видели плизлак, – сказала Бланш без тени страха в голосе.

Сет проснулся от резкого толчка. Выглянув из кареты, он обиженно заявил:

– Ну вот, и так каждый раз. Стоит мне заснуть, и случается что-нибудь интересное.

– Что, все видели привидение? – спросил Ройал с усмешкой. – Я так полагаю, это твои сестры?

– Только две, – ответил Денис, ничуть не смутившись сарказму Ройала. – А это Марго Мартино из Бельшаса.

– Мы с вами встречались, – холодно кивнула Марго американцу.

– Все-таки это привидение – мужчина, – сказала Флер. – Я его отчетливо видела. В общем-то все видели, но только я удосужилась рассмотреть детали. Так вот, ростом оно было под метр восемьдесят, с длинными белыми волосами и очень, очень худое. Но ведь призраки, наверное, не едят, так что ничего удивительного. Кожа белая, словно вымазанная мелом, какие-то бесцветные лохмотья, дикие, абсолютно безумные глаза. И мне показалось, что ему очень больно. Вы знаете, что привидения – это те мертвецы, кто не смог попасть на небо?

– Ну, не знаю, право, – пробормотал Ройал растерянно. – А вы что скажете, мадам?

– Мы видели что-то, – ответила Марго неохотно, – но я не верю в привидения, поэтому, вероятно, мы видели такого же заблудившегося бедолагу, а ночь, туман и страх сделали свое дело.

Дети уставились на Марго, не веря своим ушам. Они не могли поверить, что их так подло предали.

– Вот что, – сказал Ройал, – полезайте в карету, я отвезу вас по домам. А вы, молодой человек, – обратился он к Денису, – соблаговолите сесть рядом со мной, нам нужно серьезно поговорить. – Когда экипаж тронулся, он продолжил: – Итак, ты снова гуляешь по ночам, да еще и с сестрами. Не знаю уж, что вы там видели, но сейчас, должно быть, часа три утра, и вам давно пора спать. О чем ты думал, когда брал с собой такую малютку, как твоя сестра? Пожалуй, мне стоит поговорить с твоим дедушкой, иначе вы наделаете глупостей.

– Пожалуйста, месье Бранниган, позвольте мне самому рассказать ему все.

– А ты сделаешь это?

– Даю слово.

– Что ж, я верю твоему слову.

Ройал разделся и лег на своей кровати поверх простыней, прихватив бутылку шампанского и бокал. Несмотря на неприятности с Филиппом и Вербеной, прошедший вечер и ночь были прекрасными. Он встретил столько хороших людей, которым, как ему казалось, он тоже понравился. Он познакомился с Алисой Дювалон – очаровательным юным созданием с добрым сердцем и чистой душой. А самое главное – Джулия и Теофил Бошемэн снова стали друзьями. И Сюзанна… О да! Сюзанна разговаривала с ним без своего обычного снобизма. Ройал очень надеялся, что он переломит и отношение Анжелики к себе, нужно лишь время и терпение.

Ройалу было очень одиноко. Может, стоило пойти с Вербеной? Нет, не стоило. Несмотря на всю ее внешнюю привлекательность, она отталкивала его. Ройалу вспомнилась ее улыбка, совершенно лишенная каких бы то ни было эмоций.

Бутылка уже почти опустела, когда он услышал приближение кареты с Анжеликой и Сюзанной. Ройал хотел встать, но комната поплыла перед глазами, и он осознал, что слишком пьян.

– Ну и черт с ними, – весело сказал он, допил шампанское, оттолкнул пустую бутылку к дальнему краю большой кровати и уснул, так и не забравшись под простыню.

Ройал открыл глаза, проснувшись от ощущения, что он не один в комнате. Он не знал, сколько спал – десять минут или два часа, но за окном по-прежнему было темно, и разглядеть что-либо в комнате не удавалось, как он ни пытался. Ощущение опасности не проходило, и Ройал был уверен, что в его комнате кто-то есть. Он научился этому, еще живя под одной крышей с отцом. Тот частенько приходил по ночам, чтобы, разбудив его, наказать за какую-нибудь провинность. А в тюрьме эта способность развилась, не раз спасая ему жизнь. Прислушавшись, он уловил едва заметное дыхание, словно кто-то пытался дышать в один с ним ритм, но сбивался. Ройал вспомнил о пустой бутылке шампанского и очень медленно протянул руку, чтобы не остаться безоружным. Вместо бутылки рука накрыла чье-то обнаженное тело. Ройал замер в испуге и удивлении. Он сразу догадался, что это женское тело: мягкая и нежная кожа, приятный запах, который он начал улавливать… Он скользнул рукой вверх и ощутил под пальцами упругую большую грудь с набухшим от возбуждения соском.

Кто бы это мог быть? Ройал недоумевал. Неужели Сюзанна? Или Анжелика? Их фигуры так похожи, а цвет волос и черты лица в кромешной темноте разглядеть не удавалось. Тем временем женщина приподнялась и начала целовать его грудь, спускаясь ниже.

Это удивительное состояние страха, непредсказуемости и желания возбуждало Ройала, рождая в нем животную страсть. А женщина, уверенная, что ее невозможно узнать, отбросила все приличия, отдавшись на волю страсти.

 

Глава 16

Солнце взошло над Пристанью Магнолий точно в пять двадцать семь. Небо, разметав тьму за считанные минуты, окрасилось бирюзовым цветом, даря миру тепло и радость.

Герцог вышагивал по галерее взад и вперед, словно часовой на посту. Он спал от силы два часа, но этого ему было вполне достаточно. Он считал, что сон – это подобие смерти, и спал как можно меньше.

Со своей возвышенной позиции он наблюдал, как рабы разгребают завалы от вчерашнего празднества и готовят столы к завтраку для тех гостей, кто остался в его поместье.

Герцог знал, что рабам известно о его привычке наблюдать за ними. Они боялись его, и Дювалону нравилось такое положение вещей.

Его семья, все до единого, разочаровала герцога вчера. Хуже всех вела себя, конечно же, Алиса. Что у нее за манеры?! Ему едва удалось убедить Гадобера, что она всего лишь взволнована предстоящим событием, чем и вызвано ее бурное поведение. Вот только удастся ли убедить Алису в ее глупости? Дочка очень упряма.

Другое дело – Анриетта. Ее поведение в общем-то никого не интересовало. Она всего лишь выставила себя дурой в инциденте с капитаном Калабозо. Но последнее время она что-то слишком часто стала позволять себе вольности. Может, у нее начался пресловутый кризис возраста? Дювалон ухмыльнулся своим мыслям о жене, но улыбка исчезла с лица, когда он вспомнил о Филиппе. Эта проблема с фейерверком чуть не испортила праздник. Но этого ему было мало, он решил окончательно расстроить старика своей выходкой с Лилиан. К счастью, она не сильно пострадала, и герцогу удалось замять дело, чтобы оно не вышло за пределы Пристани. Филипп был нервным мальчиком, и иногда ему трудно сдерживать свой темперамент. Но здесь есть и его вина, стоило почаще отпускать мальчика в Новый Орлеан. Конечно, где это видано, чтобы молодой симпатичный креол удовлетворялся какой-то черномазой девкой, как бы хороша она ни была?..

Прогуливаясь по галерее, герцог удивлялся, как это его сыну до сих пор не наскучила эта девица. Она, безусловно, недурна собой, ведь он сам выбирал ее для Филиппа, но столько лет?! Впрочем, когда она ему надоест, он и из этого извлечет выгоду, продав ее вместе с ее выродком.

Как бы его семья ни пыталась противиться его воле, герцог знал, что рано или поздно они придут к нему, поскольку полностью зависят от его денег. Дювалон упивался этой властью, он знал, что может делать все, что ему заблагорассудится.

Вспомнив эпизод с Вербеной, герцог остановился и, улыбаясь, начал раскачиваться с пятки на носок. Что за чудесная женщина! Нужно было брать в жены ее, а не эту курицу Анриетту. Красивая, богатая, умная и сексуально раскрепощенная. Несмотря на то, что он не мог полностью насладиться плотскими радостями с ней, ему все же было приятно вспоминать об обладании ее роскошным телом.

Мысли о Вербене Шевро подняли его настроение. Он глубоко вдохнул свежий утренний воздух, сладко потянулся и направился к лестнице. В конце концов это утро было не так уж плохо.

Анриетта облегченно вздохнула, когда шаги мужа стихли в коридоре, простучав по деревянному полу мимо ее закрытой двери. Она благодарно взглянула на святых, чьи иконы стояли на алтаре в восточном углу комнаты. Пламя лампадки играло на ликах икон, оживляя их, делая их сопричастными ее переживаниям.

Анриетта перекрестилась и поднялась с колен. Она утомилась за эту бессонную ночь. Ей пришлось сидеть подле Бартоломи почти до утра. Лишь когда она убедилась, что он в состоянии контролировать себя, Анриетта отправила одного из рабов, чтобы он отвез капитана на корабль. Остаток ночи она провела в раздумьях о том, как расстроить свадьбу Жильбера Гадобера с ее дочерью.

Незадолго до рассвета она пришла к выводу, что единственное решение – это деньги. Но в том-то и была загвоздка, ведь денег ни у нее, ни у Алисы не было, они полностью зависели от герцога. Когда-то Анриетта Вильнев была одной из самых богатых невест Нового Орлеана, но после свадьбы все ее состояние перешло Дювалону. А какой он был внимательный и обходительный до свадьбы! Подонок! Впрочем, не все потеряно, им придется экономить каждый пенни, но она достанет дочери денег и расстроит планы Александра.

Анриетта подошла к двери и вызвала служанку.

– Люсинда, – сказала она прибежавшей на звук колокольчика рабыне, – будь любезна, поставь герцога в известность, что я не спущусь к завтраку. Я ложусь спать, и если не случится пожар, наводнение или что-то подобное, то прошу нe беспокоить меня до обеда.

– Ой, мадам, боюсь, герцогу не понравятся такие слова, – робко сказала Люсинда.

– Ну и черт с ним, – вспылила Анриетта, – пусть идет завтракать с этой шлюхой Вербеной Шевро! – Анриетта закрыла дверь. – Прости Господи! – Она перекрестилась, легла в кровать и тут же уснула.

Лучи солнца пронзили деревянные ставни спальни Алисы, высветив хозяйку и ее чернокожего гостя. Алиса уже проснулась и смотрела на спящего Блеза. Он лежал на животе, а его шоколадную спину пересекали полосы света. Они напомнили ей о тюремных решетках. Девушка нахмурилась своим ассоциациям и провела ладошкой вдоль линий света по спине любимого. Блез пробормотал что-то, перевернулся, но не проснулся.

Алиса бросила взгляд на часы на каминной полке. Она удивленно вскинула брови, времени было всего полседьмого. На удивление, она ничуть не устала. Она с уверенностью смотрела в грядущее, готовая принять любой вызов судьбы. Да, ей придется иметь дело с отцом, братом, а быть может, и Жильбером, но она одолеет их! Без сомнения, она справится с любыми испытаниями.

Удивительно, насколько все становится легко и просто, когда принимаешь какое-то решение. Она не собиралась выходить замуж за Гадобера, и этим все было сказано.

Малыш прокричал что-то со шляпной полки, где он устроился на ночлег.

– И тебя с добрым утром, – с улыбкой сказала Алиса обезьянке. – Ты, наверное, проголодался? Я тоже.

Она подошла к проводу, который выходил в комнату для прислуги, и дернула за него два раза. Капуцин спрыгнул с полки и встал перед ней на задних лапах, преданно заглядывая в глаза. Алиса погладила Малыша по голове. В этот момент раздался стук в дверь.

– A, Сеси, это ты. Принеси что-нибудь на завтрак, – сказала она своей персональной рабыне, приоткрыв дверь. – Много фруктов, кофе и… Есть ли у нас на кухне орехи?

– Орехи, мадемуазель? – удивилась рабыня. – Я посмотрю. По-моему, оставались кешью и немного миндаля.

– Вот и отлично, принеси по чашке тех и других. – Она отодвинулась немного, чтобы Сеси смогла разглядеть капуцина в дверном проеме. – У меня новый друг, и он голоден.

– Сейчас принесу, мадемуазель.

– Да, Сеси, и передай отцу, если увидишь, что я еще сплю.

Рабыня ушла, и Алиса закрыла дверь на ключ. Она любила свою рабыню, хотя отец едва не продал ее. Оказалось, что у нее эпилепсия. Алиса тогда заступилась за девочку, потому что привыкла к ней и потому что доверяла Сеси.

Алиса забралась на кровать и стала целовать Блеза в глаза до тех пор, пока он не открыл их.

– С добрым утром, соня.

– С добрым. А который час?

– Около семи, тебе еще не нужно спешить, они не хватятся.

Блез заметил Малыша и улыбнулся:

– Я и забыл о нем. На кухне, наверное, подумают, что ты решила поправиться.

– Что ж, папа всегда говорил, что я слишком тощая.

– Ты не тощая, ты стройная и очень красивая. А что мы будем делать с животным?

– Дай-ка подумать. Тебе его брать нельзя. Ага, придумала, я скажу отцу, что вместо мужа заведу домашнее животное.

Они вместе рассмеялись. Через полчаса, позавтракав, Алиса проводила Блеза до дверей на веранду.

– Я проверю, чтобы никто не увидел, – сказала она и выглянула наружу. – Все в порядке.

Блез выскользнул на веранду и быстрым шагом направился к баракам, где ночевали рабы.

Филипп с трудом оторвал голову от подушки. Проклятое солнце светило прямо в глаза. Превозмогая головную боль и слабость во всем теле, он встал и подошел к окну, чтобы закрыть ставни. И тут увидел Блеза, который как раз спускался по ступеням с восточной веранды. Он собрался было позвать раба, чтобы дать ему какую-нибудь работу, но интуиция подсказала ему повременить. Какого черта этот парень делает на восточной веранде рано утром, да еще и в той же одежде, в какой был вчера? Откуда он идет?

Несмотря на явный перебор шампанского и жуткий недосып, Филипп крайне заинтересовался. На восточную веранду выходили только три спальни. Его, Алисы и гостевая, в которой расположилась Вербена Шевро.

– Неужели этот гаденыш ублажал Вербену всю ночь? – удивился Филипп.

Молодой Дювалон почесал затылок в изумлении. Он, конечно, много слышал про мадам Шевро, но такой прыти не ожидал. Чтобы с черномазым, да еще и в гостях! Удивительно, но ведь не мог же он выходить из спальни его сестры? Или… Нет, исключено. Чтобы его сестра спуталась с рабом? Не может быть!

Впрочем, стоит присмотреть за этим прытким малым. Филипп оделся и приказал рабу принести ему сырые яйца и бутылку шампанского. Когда раб выполнил приказание, Филипп взбил пару яиц в бокале с шипучим напитком и залпом выпил. Смесь уняла дрожь в теле и сняла головную боль. Что ж, пожалуй, пора идти на поклон к отцу, которого он крепко рассердил вчера.

Оставив Лилиан лежать без сознания на кухне, Филипп отправился на поиски сексуальной партнерши. Он ввалился й женский барак и выбрал себе двух девочек, одной было двенадцать, другой чуть меньше четырнадцати. Выгнав остальных рабынь, он надругался над ними, а затем ушел, пообещав вернуться через неделю.

Филипп открыл дверь и сразу услышал голос отца. Герцог, как и всегда, наводил панику на рабов. Те готовили завтрак для гостей, и Александр Дювалон не давал им спуску.

– Доброе утро, папа. Могу я чем-либо помочь?

Герцог обернулся, и его лицо потеплело при виде сына.

– Нет, сынок, но я буду рад, если ты составишь мне компанию за завтраком, поскольку твои мама и сестра не желают меня видеть.

– Ты не поверишь, Оттилия, что за хищница эта Вербена, – рассказывала Джулия Таффарел своим верным слугам, – от ее когтей пострадало немало мужчин на балу. А слышали бы вы ее пошлости – «Ах, святые угодники», – изображала она Вербену, – «Как мне нравится ваша сигара, месье, как мужественно она смотрится, прямо не терпится самой попробовать ее на вкус».

Оттилия и Катон рассмеялись.

– Мисс Джулия, а расскажите про месье Ройала. Понравился ли он креольским дамам?

– О! Безусловно. Он пользовался таким успехом во время бала, что к полуночи с ног валился от усталости. Но он был самым галантным кавалером и, безусловно, самым красивым мужчиной.

– А мадам Сюзанна или мадемуазель Анжелика танцевали с ним?

– Нет, но в том, как они переглядывались, что-то было. Мне кажется, что Ройал влюблен в одну из них, вот только он еще сам не знает, в которую именно. Для любой из них было бы Божьим благословением выйти за него замуж. Я лично ставлю на Сюзанну. Анжелика мне никогда не нравилась.

– Ах, мисс Джулия, а каково было встретиться с месье Теофилом после всех этих лет?

– Годы были к нему благосклонны, – ответила Джулия, помолчав немного. – Он по-прежнему симпатичный, и годы добавили ему солидности, которой я не отмечала в нем по молодости. Но… это не то же самое, что возобновить старую дружбу, нет. Это скорее похоже на новое знакомство. Когда я познакомилась с месье Бранниганом, я испытала схожее чувство, и все же тут есть что-то еще, что-то, чего я еще сама пока не понимаю.

– Вы все еще любите его, не так ли, мисс Джулия?

– Да, – тихо сказала Джулия, – все еще люблю. И мне кажется, что он тоже все еще любит меня. – Таффарел долго сидела молча, размышляя, затем сказала, ни к кому конкретно не обращаясь: – Какая удивительная вещь – любовь. Можно положить ее в коробочку, завернуть в глянцевую бумагу, перевязать тесьмой и убрать в дальний угол чулана под названием «память» и забыть об этом лет так на сорок. Затем обнаружить эту коробочку практически случайно и вытащить на свет божий. Бумага истлела, веревка сгнила, но там, внутри, все свежо, точно новехонькое, благоухает всеми ароматами.

На этот раз Джулия молчала так долго, что Оттилия и Катон ушли, решив оставить хозяйку наедине с ее мыслями.

 

Глава 17

В былые годы, когда Виктуар посещало много гостей, в поместье для них держали специальный гостевой дом. Но когда дети подросли, а гостей почти не стало, Теофил приспособил это здание для других нужд. Он распорядился снести все перекрытия, превратив помещение в одну огромную комнату. В одном углу стояли его столярные станки и стол со стойкой под папки, за которым он вел дела плантации. Все остальное отдали детям под театр, который они так любили.

Сюда и Теофил, и дети сбегали от суеты, чтобы погрузиться в какую-то удивительную атмосферу. Они назвали это место «клуб». Поэтому, когда его внуки заслуживали наказания, им вменялось чистить клуб.

Теофил работал над садовой скамейкой, снимая ароматную сосновую стружку с доски. Опилки застряли в его шевелюре и усах, отчего он походил на доброго лешего. Когда работа была закончена, он отошел на пару метров, чтобы полюбоваться, затем сел на новую скамейку, чтобы отдохнуть.

Теофил, сам того не желая, задумался о своем воссоединении с Джулией Таффарел. Его обычное спокойное состояние было поколеблено этой встречей. Только сейчас он осознал, насколько он одинок.

Он очень любил своих внучат, и ему нравилось болтать по вечерам с тетушкой Лолли, но после того, как эпидемия тифа унесла жизни его жены и родителей Дениса и девочек, он замкнулся в себе, практически не выходя за пределы поместья. Он жил сегодняшним днем, не предпринимая попыток изменить что-либо в своей жизни. Даже мемуары, которые он писал уже много лет, в общем-то были прожиганием времени. Он прекрасно понимал, что даже если ему удастся их опубликовать, что само по себе маловероятно, то едва ли их прочтет кто-то, кроме редактора. Ему не хватало общения с кем-то своего возраста. Он хотел быть рядом с Джулией, рядом с женщиной, которую когда-то так сильно любил. Но он также понимал, что нужно быть очень осторожным, иначе он может причинить боль и ей, и себе.

Раздался шум у двери, и Теофил увидел Дениса, Флер и Бланш, идущих к нему через зал. Видимо, их что-то сильно беспокоило, поскольку они даже не поздоровались.

– Ну что ж, вам тоже доброго утра, – сказал он с улыбкой. – Наверное, вы хотите сказать мне что-то очень важное, раз забыли пожелать любимому деду доброго утра.

Денис вышел вперед и собрался с мыслями. Его сосредоточенное лицо выражало решимость. Но все же он долго не мог начать.

– Если хочешь, Денис, – предложила Флер, – я ему скажу.

– Нет, я мужчина, и я в ответе за все.

– Звучит серьезно, – заявил Теофил, сдерживая улыбку.

Денис наконец решился и выложил деду все, начиная с его экскурсии на кладбище и заканчивая тем, как он дал Ройалу Браннигану слово все рассказать.

Когда мальчик закончил свой монолог, Теофил был чернее тучи.

– Похоже, я должен поблагодарить месье Браннигана не только за то, что довез вас до дома в целости и сохранности, но и за то, что взял с тебя слово рассказать мне всю правду. Вот что, в ногах правды нет, сядьте-ка все. – Когда дети расселись полукругом перед его скамейкой, он продолжил: – Чтобы вы поняли, почему вы не правы, я расскажу вам о том, что произошло за последние двадцать лет в Пристани Магнолий.

И Теофил рассказал внукам о бесчисленных случаях убийств, изнасилований, ограблений и похищений.

– Денис, – сказал он в итоге, – ты подверг опасности не только свою жизнь, но и жизнь сестер. Флер, я всегда считал тебя мудрой девочкой, но ты сильно разочаровала меня. Поскольку я всегда хотел, чтобы вы научились думать самостоятельно, я предоставляю вам право самим выбрать себе наказание.

Флер встала первой.

– Дедушка, я лишаю себя самого дорогого, что у меня есть, я отдам тебе свой любимый зонтик.

Теофил кивнул.

– А я, – сказал Денис, – куплю тебе новый нож из сэкономленных денег и еще буду прибираться в клубе до тех пор, пока ты не решишь, что я достаточно наказан.

Еще один кивок.

– Дедушка, – сказала Бланш, – а я лишаю себя сладкого на целую неделю.

– Что ж, так тому и быть, – подытожил Теофил, – а сейчас расскажите мне про привидение.

Лилиан медленно ходила по кухне в поместье Вильнев. Каждое движение причиняло ей боль, особенно сильно ныли ребра. Лицо почернело от синяков и кровоподтеков. Месье Прадо, доктор из Саль-д'Ор, осмотрел ее, дал какое-то обезболивающее, промыл открытые ссадины и туго перевязал грудную клетку. Он прописал ей покой и постельный режим. Но разве это возможно? Ведь никто не будет готовить для нее и Азби.

Когда герцог узнал, что сделал его сын, он, конечно, пришел в ярость, но все закончилось как всегда: он взял с рабов на кухне слово, что они будут молчать, а Лилиан сунул денег. Как потом выяснилось, там было около семидесяти пяти американских долларов. Огромные деньги. Лилиан спрятала их в наволочку, добавив к остальным.

Сейчас, когда она поняла, насколько Филипп опасен, Лилиан еще сильнее хотела выкупить у него свободу Азби. Ведь когда она ему надоест, он может просто убить ее, а затем и ее сына, чтобы не было никаких свидетелей.

Тетушка Лолли рассказала ей о каком-то великом колдуне Вуду, который помогал рабам. Конечно, за деньги, но главным было выбраться в Новый Орлеан, где жил этот жрец, а уж там она найдет его. Нужно было что-то решать с ухудшающимся зрением. Она была уверена, что сможет выпросить у герцога эту поездку. Завтра, в крайнем случае послезавтра, она пойдет к Дювалону и попросит у него один выходной.

– Ах, Леон, как приятно.

Мишель лежала на животе, а Леон кусочком льда проводил по ее спине.

– Я тут подумал, Мишель, тебе не надоела эта чертова Пристань? После бала у Дювалона делать здесь до сбора урожая нечего. Может, махнем вверх по Миссисипи?

– Ты серьезно?

– Конечно, я уже устал от сахарного тростника и приевшихся лиц.

– А как же тетя Марго?

– А при чем здесь она?

– Давай возьмем ее с собой.

– Да ты что, Мишель, конечно, нет! Это исключено.

– Но ведь ей здесь будет скучно одной.

– Мне глубоко наплевать на это, Мишель, детка.

– Не знаю, не знаю, Леон, мне ее почему-то жалко.

– А мне нет. После того как родители умерли, она прибрала к рукам поместье и чуть не разорила нас. А ее вечное нытье! Мишель, ты представить себе не можешь, как сильно я ее ненавижу. До знакомства с тобой я даже подумывал о том, чтобы отравить ее.

– Ты шутишь?!

– Нет, малышка, не шучу. Эта старая стерва выводит меня из себя уже много лет, шпионя за мной под каждой дверью. Она вечно сует свой длинный нос туда, куда ее не просят. Так что, выйдя за меня замуж, ты спасла как минимум две жизни: мою – от тоски, и ее – от могилы.

Мишель замурлыкала, когда растаявший лед скатился в ложбинку между ее ягодицами. Молодые были так увлечены друг другом, что не заметили тени за ставнями и не слышали шаркающей походки тети Марго, когда она засеменила прочь от их спальни.

Воздух в комнате раскалился до предела. Было душно, и Ройал истекал потом. Не выдержав жары, Бранниган встал и тут же схватился за голову, которая, казалось, готова разорваться на тысячи маленьких кусочков. Такой головной боли у него давненько не было. Придерживаясь рукой за стены, Ройал подошел к окну и распахнул его. Поток свежего воздуха хлынул в комнату, обдавая потное тело приятной прохладой. Ройал с трудом добрался до кровати, рухнул на нее и снова заснул.

Проснулся окончательно он уже часам к одиннадцати. Ноги немилосердно болели, болели мышцы живота, голова почти прошла, зато все явственнее ныло его достоинство. Вспомнив о том безудержном сексе, которым закончилась вчерашняя ночь, Ройал расплылся в глупой улыбке.

– О да, – промурлыкал он.

Вот только которая из двух? Она определенно была не девственницей, более того, женщина, ублажавшая его этой ночью, была опытна и изобретательна. Ройал вспомнил ее губы в самых интимных местах своего тела, ее нежные ласковые пальчики, ее острые зубки…

– Сюзанна?

Могла ли это быть Анжелика? Конечно, в креольских общинах молодые девушки до замужества должны были оставаться девственницами, но Анжелике уже немало лет, а сдерживать страсть такой красивой женщине ой как непросто. Кроме того, среди рабов было много красивых мужчин с мускулистыми телами и чувственными губами. И дочери плантаторов нередко пользовались своим положением.

Да, так просто не выяснить, кто же это был – Сюзанна или Анжелика?

Ройал хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ну конечно, какой же я идиот, я все пойму, когда увижу их. Они не смогут скрыть эмоций.

Когда Ройал позвонил в колокольчик, то, к его немалому удивлению, в комнату вошла Зенобия.

– А где Сет? Или Ниса?

– Они оба работали у герцога Дювалона вчера, поэтому я разрешила им поспать подольше сегодня. Что вам угодно, месье?

– Принеси мне завтрак и много горячей воды. Я хочу принять ванну, – сказал Ройал не в силах скрыть неприязни. Он недолюбливал эту сухую и резкую рабыню. Впрочем, это было взаимно.

– Я принесу то, что вы заказали, месье, но не думайте, что я буду тереть вам спину. – С этими словами, не дожидаясь ответа Ройала, Зенобия вышла из комнаты.

– А кто бы тебе позволил тереть мне спину, рыба ты засохшая, – пробормотал Ройал себе под нос.

После завтрака, приняв ванну, одевшись в свежую одежду, побрившись, причесавшись и надушившись, Ройал спустился вниз в поисках Анжелики и Сюзанны. Ему не терпелось выяснить, кто же из них осчастливил его ночным визитом.

У рабов он выяснил, что они в концертном зале. Войдя в комнату, Ройал застыл как вкопанный. Рояль убрали, стулья двумя колоннами в несколько рядов поставили перед алтарем, который расположился у восточной стены. Концертный зал превратился в домашнюю часовню. Анжелика и Сюзанна стояли на коленях перед распятием и молча молились, периодически осеняя себя двуперстием. Увидев Ройала, девушки поднялись, переглянулись и потупили взор.

– Извините, – промямлил шокированный Ройал, – извините, я, похоже, помешал вам.

– О нет, месье, это вы нас извините, – сказала Сюзанна. – Мы переделали комнату, не спросив у вас разрешения. Знаете, странное дело, но в Пристани Магнолий нет церкви, нет даже просто прихода со своим священником, а сейчас, когда мой муж покинул этот бренный мир…

– Да, да, я понимаю.

– Что вы хотели, месье Бранниган? – спросила Анжелика без своей обычной раздраженности.

Ройал не знал, что ответить, ведь какой-то веской причины, чтобы поговорить с ними, у него не было, он просто хотел выяснить, кто из них приходил к нему ночью. Сейчас, когда девушки стояли рядом, он и вовсе не знал, что подумать. Они были одного роста, одной комплекции. Даже лица имели одинаковый овал. Более того, они распустили волосы, разбив их на пробор. Длина волос также была одинаковой. Единственным отличием был цвет волос и черты лица, но ночью все кошки серы, а изучать черты лица на ощупь Ройал как-то не догадался.

– Я просто хотел убедиться, что вы успешно добрались домой, дамы. – Они не ответили. – Вижу, что все в порядке. – Снова молчание. – Полагаю, это была чудесная ночь для вас.

– Чудесная, – ответила Сюзанна. Неужели вдова?

– И впрямь чудесная, месье, – вторила Анжелика. Черт возьми, они что, сговорились?

– Не желаете присоединиться к нам, месье Бранниган? – спросила Анжелика.

– Вы ведь молитесь, месье? – спросила Сюзанна. У Ройала голова шла кругом.

– Да, да, – пробормотал он, – конечно, молюсь.