Необитаемых островов не бывает — Сэм знал об этом с детства. Даже если остров из одних скал — на нём постоянно живут птицы. Или, в крайнем случае, насекомые, замурованные в камнях — Сэм не терпел сказки, а его настольной книгой была «Энциклопедия юного физика».
Однако очнувшись на пустынном песчаном берегу и услышав громогласный шум прибоя, Сэм сразу же понял, что находится на острове. Мыслей о том, что он проснулся на западном побережье Калифорнии или Лазурном берегу Франции, в его сознании даже не возникло. Тем более, он не мог даже предположить, что находится под наркозом или снимается в новом блокбастере или потерпел кораблекрушение.
Остров — и всё тут.
Если не помнишь вчерашнего дня, голова раскалывается, глаза слезятся и первое, что ты видишь — яркий луч тропического солнца — значит, твои дела прекрасны. Потому как количество объяснений подобной ситуации стремится к единственному верному.
Сэм приподнялся на локтях; мокрый песок попачкал бело-полосатую рубашку, а галстук креветочного цвета бессмысленно болтался где-то на пузе. Впереди — океан, позади — пальмы, чуть левее — совсем много пальм, бамбук и какие-то другие непонятные деревья.
Ещё вчера — Сэм припоминал — он сидел в кабинете своего босса. Речь шла о повышении, о новой руководящей должности, о будущей опасной карьерной ветви. Это точно было вчера: Сэм машинально взглянул на часы, но те почему-то отсутствовали. Он похлопал себя по карманам и извлёк недельный пропуск в контору: по законам, установленным в ней, пропуска меняют каждое утро понедельника.
«Сэм Гуттенберг, директор отдела ICQ»; дата, подпись, печать.
Он помнил, что все поднялись на крышу, где стоял чёрный вертолёт. Вчетвером — босс, его телохранитель, Сэм и ещё один человек. Начальник отдела промышленного шпионажа. Как же его звали? Лестер!
Момент взлёта… и всё, провал в памяти. Видимо, его привезли на вертолёте сюда и бросили. Похоже на правду, однако при этом лишили бумажника, часов, телефона и пиджака, оставив только пропуск и зажигалку в кармане брюк. И ещё очки, конечно: Сэм ненавидел контактные линзы, потому что они мешали ему думать.
Зачем его привезли на остров?
Сэм догадывался: это как-то связано с новой руководящей должностью, на которую он претендует. Методы Управления просты: выбросить человека на остров и посмотреть, что будет дальше. Причём Сэм наверняка уже подписал бумагу о добровольном участии в эксперименте и наверняка выбрал из трёх предложенных вариантов — русская тайга, канадская тундра или необитаемый остров. До Гавайев километров пятьсот будет.
И что теперь делать?
Сэм снял галстук, расстегнул рубашку и умылся солёной водой. Сделав несколько шагов по направлению к джунглям, он неожиданно замер от ужаса: на миг показалось, что его естественные воспоминания — слишком простые, чтобы быть правдой.
Сэм медленно и отчаянно опустился на корточки, а затем снова сел на горячий песок. Голова закружилась, и беспощадной волной накатил страх; Сэм закрыл лицо липкими ладонями и лёг. И пролежал так незнамо сколько.
Обследование острова он решил начать с его середины, хотя можно было бы и пройтись вдоль береговой линии, которая казалась довольно длинной. Но, во-первых, никакого корабля, налетевшего на рифы, в сознании Сэма не проявлялось, а значит, искать обломки спасательных шлюпок и тела членов экипажа на берегу не имело смысла. А, во-вторых, Сэм довольно быстро нащупал взглядом вырубленную дорожку на краю леса. А значит, можно углубиться в экзотические заросли, миновать их и дойти до цивилизованного города… или хотя бы до деревни людоедов.
Однако далеко идти не пришлось. Не встретив по дороге ни одного животного, Сэм прокрался по джунглям метров сто, с упоением наслаждаясь пьянящим ароматом местного воздуха, и очутился на искусственно созданной полянке. В её центре примерно на полметра возвышалось нечто круглое и бетонное, а рядом была вкопана металлическая табличка. Сэм подошёл поближе и, постепенно превращаясь в растерянность, прочитал следующую надпись чёрным по белому на английском языке:
«Волшебный колодец. Загадай одно желание, напиши его на бумаге и положи бумагу в капсулу. Брось её в колодец и жди. Скоро твоё желание исполнится!»
Капсула, представляющая собой цилиндр длиной в ладонь и диаметром с указательный палец, лежала на земле у основания таблички.
Сэм, оперевшись руками о край бетонной трубы, заглянул в колодец, но ничего, кроме чёрной пустоты, там не увидел. Он быстро поднял кусок дерева и кинул внутрь: через несколько секунд раздался приглушённый звук от удара обо что-то плотное.
Сэм лихорадочно схватил серебристую капсулу, надавил на её крышку с одной стороны и повернул. Ёмкость открылась, из неё вывалился листок шершавой бумаги размером не больше тетрадного, а за ним — карандаш. От необъяснимой неожиданности Сэм выронил обе половинки капсулы, попятился назад и, споткнувшись о пенёк, завалился на спину, благополучно разодрав правый рукав любимой рубашки. От кульбита очки слетели, и Сэм долго нашаривал их в траве…
Наконец, сев и обхватив голову руками, он надолго погрузился в непонимание, периодически высовываясь из танка и бросая косые недоверчивые взгляды на колодец: не исчез ли? Непонимание как набор попыток по восстановлению мыслительной деятельности плавно перешло в отупение и безразличие к происходящему; Сэм начал терять прежние представления о собственной личности. Его сознание пыталось смириться с тем, что прошлая жизнь, какой бы Сэм её не представлял, больше не имеет над ним никакой власти.
Шоковые изменения или даже их предчувствие всегда сводят на нет весь ментальный мусор. Сэм знал об этом, потому что три раза пережил такие состояния — во время гибели любимой женщины, после того, как узнал, кто в этом виноват, и, наконец, глядя в лицо собственной смерти. Сейчас никакой трагедии не предвиделось, если не считать катастрофой нахождение на острове без денег и мобильной связи. И, конечно, он не в том ранге и не с тем опытом, чтобы отчаиваться из-за такой ерунды.
Шутка? Игра? Розыгрыш? Может, у него сегодня день рождения? Сейчас из-за ядовитых кустов выйдут коллеги в масках обезьян с тортами и шампанским. Или это праздник в честь принятия на новую должность — корпоративка — с элементами экстрима. Сейчас это любят — русская тайга, северная тундра… очень дорогие туры. Да и Управлению ничего не стоит арендовать хоть остров, хоть город, хоть Ватикан.
— Выходите! — закричал Сэм, вставая и обращаясь к зарослям олеандра.
Его взгляд снова коснулся колодца. Можно загадать желание вроде того, что кончайте этот дешёвый спектакль, выходите с поднятыми бокалами и всё такое. Кто бы там под землёй не сидел… или на небе…
Сэм вскочил как ужаленный тропической гюрзой. Нет, нет, нет — всё ерунда! Если у него есть шанс загадать желание, то грех им не воспользоваться! И по тому, каким образом оно исполнится и кто его исполнит — он всё сразу и поймёт! Просто надо загадать правильное желание.
Следующие несколько часов Сэм не находил себе места и, наверно, его волосы, ногти и щетина на щеках заметно увеличились в размерах. Он мерил шагами джунгли, он останавливался, чесал руки, теребил волосы и щёлкал зажигалкой. Он исследовал капсулу, лелеял заветный листок бумаги, грыз карандаш и заглядывал в колодец (разве что не плевал туда). Он прислушивался к шорохам загадочного леса, гомону немыслимых птиц и говорил вслух сам с собой. Золотая рыбка, джинн из волшебной лампы, Санта Клаус, Мефистофель, покупающий краденые души, шагреневая кожа… несколько часов ум Сэма работал с мощностью ниагарской ГЭС, а в памяти всплыли все возможные образы, ассоциации, персонажи и кинофильмы.
Сэм проклял тот день, когда возненавидел сказки.
А законы материального мира больно приземляли его на дурацкий остров и разбивали радужные мечты о прибрежные утёсы сомнений.
Шутка, игра, розыгрыш. Как это лучше выяснить? Спрашивать буквально глупо, а ведь это испытание! Написать «Хочу новую должность» — полнейший идиотизм. А Сэм славился находчивостью, более того, оригинальностью и гибкостью мышления — иначе бы он не работал там, где работает!
Что пожелать? Много денег, машин, яхт? Жадность. Много женщин, вина? Жадность. Здоровья? Эгоизм. Может, мира во всё мире? Или хотя бы в Америке? Утопия, глупость. А может, ещё десяток капсул? Тоже корысть! Причём — кристально чистая корысть.
Жадностью очень славятся многие сотрудники Управления. А он умеет вычислять таких, наименее надёжных. Или наиболее продажных — это одно и то же.
Сэм замер и мгновенно покрылся липким потом. Да, этого момента он ждал всю свою жизнь. Все тридцать три года его дорога петляла таким образом, чтобы подвести сегодня сюда, к этому колодцу. Подвести и прошептать:
— Выбирай.
Каждый из его миллионов выборов каждый предыдущий миг — часть всеобщей цепочки причин и следствий, нужных ради одной-единственной цели — цели, которую Сэм не мог вообразить себе даже в самом буйном и прекрасном мечтательном сне!
Ум Сэма перебирал все эгоистичные и корыстные мотивы. Даже логичный порыв написать «Я желаю загадать ещё 10 или 100 желаний», такой естественный… и такой нелепый по своей сути. Зачем ему сто желаний, когда он уже два часа не может сформулировать даже одного?! В такой ответственный момент он сам не знает, чего хочет!
Ум Сэма понимал, что стоит остановиться на реальных желаниях: никто не осуществит желаний утопических, даже Бог, в наличие которого Сэм если и верил, то только по большим праздникам благодаря своей католической матери. Значит, достаточно загадать тарелку хорошенького буайбесса, а затем добрую порцию рататуя и что-нибудь на десерт… профитроли с шоколадом… а вина… а вот вина лучше не французского, ведь Эжен, его любимая Эжен, такая странная, изменяет своей родине с родиной Сэма.
Эжен сюда, на остров. На вечер… вместе с кухней, вином и живой музыкой! Они ведь так и не съездили вместе во Францию — а работа у него такая, что следующего возможного отпуска может и не случиться. К тому же, Сэм был реалистом в отношениях. И поэтому — Эжен сюда, на остров. Сэм сжал карандаш и занёс его над сакральным листом.
Однако мгновением спустя он жирно зачеркнул букву «Э» и в отчаянии бросил всё на землю.
Что же ему нужно? Чего же он хочет на самом деле?!
Воскрешения любимой Эммы, которую не заменит никакая Эжен. Смерти тем, кто убил её и спустя много лет едва не убил его. Здоровья маме, встречи с отцом, счастья своим друзьям и их близким. Он хочет, чтобы у кого-то из них была возможность бросить в колодец капсулу со своим желанием.
Это благородно. Однако врагам он не даст такой возможности. Он не может до такой степени их возлюбить.
Сэм почувствовал адский холод в задней части шеи. Неужели от него ждут именно этого?!
Нет, помочь своим друзьям, родителям, родным — это по-человечески, это то, что нужно. Оказывается, он так много хочет! Он хочет счастья им всем, но только как успеть всё это дать?! Как помочь всем, когда у тебя только одно желание, одна возможность?!
Сэм пуще прежнего заметался в капкане собственных противоречий. Почему он сейчас думает об этом? Где он был раньше, и как после этого будет смотреть в глаза друзьям? «Иди сюда, Эд, вот колодец, загадывай желание!» «Крис, смотри, что я для тебя сделал! Какой подарок!» И даже если не говорить им… Благородство! Какое к чёрту благородство, когда он этим подарком пытается загладить вину перед ними и своё невнимание на протяжении многих лет?!
Ум Сэма гордился тем, что изобретал всё новые, всё более кристальные формы эгоизма.
Чего он хочет? Он хочет помочь незнакомому человеку. Дать денег больным или в фонд экологии… и пусть это сделают жадные люди — владельцы корпораций, автозаводов, нефтяных вышек. Пусть разорятся к чертям собачьим, зато он, Сэм, будет рад, что сделал действительно доброе дело!
Но кто и как исполнит такое желание?!
Его Управление, которое придумало эту игру? Да нет конечно, никого они разорять не будут! Ну и пусть. Придраться не к чему — ни один здравомыслящий человек за это не осудит.
Сэм поднял карандаш и листок.
Между тем солнце перевалило через зенит, а на ближайшей к Сэму пальме образовалось целых три разноцветных попугая. Им не было дела до выбора Сэма.
Сэм знал имена многих придурков, чьи дети катаются на «Феррари» и жрут ложками чёрную икру. Выбрать самого придурошного из них — и пусть все свои три миллиарда положит на излечение рака. Сэм знал нескольких человек, чьи дети безмерно страдают при жизни.
«Пусть С.Н. Джексон переведёт на счёт…» — написал Сэм на листке и вспомнил шестилетнюю малышку Эбби, дочь своего одноклассника, которая умирает от лейкемии в больнице Святого Павла, что в Арканзасе. Боже мой, он вспомнил её глаза и почувствовал, что плачет. Пусть этот козёл Джексон спасёт Эбби — совершит в своей жизни первый настоящий поступок… а там, глядишь, и душа у гада появится!
Слёзы потекли из глаз Сэма, и его тело затряслось от рыданий. Он так и не смог дописать своё желание, он снова лёг на Землю, чтобы грызть её руками и скрежетать зубами. Слава Богу, его никто не видит, думал Сэм оставшимися задворками ума.
Какое он имеет право судить других?!
Может, три миллиарда долларов и спасут Эбби, но сколько горя они могут причинить другим людям? Каждый наш благородный поступок — дьявольская проделка. Будто бы Сэм не знал этого! Будто бы он не спасал этот чёртов мир ценой жизней других людей… и наоборот. Иногда одна человеческая жизнь бесконечно больше всего мира.
Однако Сэм не мог больше сравнивать. Он заштриховал всё написанное, а затем аккуратно оторвал испорченную часть листка, которую тут же сжёг при помощи зажигалки. Оставшуюся бумажку он сунул в капсулу вместе с карандашом и осознал намерение поскорее избавиться от всех своих желаний. В том, что скоро прилетит вертолёт и заберёт его отсюда, Сэм был уверен.
Сперва он хотел вернуть капсулу туда, где взял — пусть присылают нового кандидата. Затем он решил, что надо закопать это так, чтобы никто не нашёл. И вдруг… вдруг мгновенная тишина ума озарила его, и Сэм, не сомневаясь больше ни единой капли, резко метнулся к колодцу и с размаху зашвырнул капсулу в его бездонное жерло.
Услышав звонкий звук от удара, он вновь завалился на землю, но на этот раз — в состоянии расслабленного блаженства.