Суббота, вечер, десять минут девятого. Джинни ушла на работу. Карла стояла на своей кухне, решительно отказываясь смотреть в сторону отключенного телефона.

Если бы у нее была пара наручников, она приковала бы себя к плите и проглотила ключи.

О Господи! Это просто невыносимо! Дрожь била ее, как в лихорадке. Вчера вечером она никак не могла уснуть, в ее сознании проигрывались картины быстрой и судьбоносной встречи с Перри Кеннеди. А сегодня каждую минуту Карла думала о том же, потому что не могла себя заставить не думать о нем. Если бы можно было отключить сознание, она бы сделала это.

Но увы, это невозможно.

Восемь двенадцать. Она так запуталась. Она не должна встречаться с Перри, не должна, и все. Он занят, у него есть женщина. И эта женщина — Джинни. Она увлечена им, поэтому даже не стоит думать о его доступности. Во рту пересохло, Карла опять взглянула на часы. Еще минута прошла… Он там, он ждет ее. Она здесь. И должна здесь оставаться. Что ж, может, это убьет ее, но ей надо продержаться еще пятнадцать, ну максимум двадцать минут, и если она не появится у него в восемь тридцать, он поймет, что она не придет, и сам уйдет куда-то.

Прошло тридцать минут.

Сорок… пятьдесят… Она все еще дома, она не пошла к Перри. Но почему она никак не может успокоиться?

Девять пятнадцать. В дверь позвонили. От неожиданности Карла вздрогнула. Вот почему она не могла успокоиться!

Оставив цепочку, она приоткрыла дверь и прошипела:

— Уходи. Я не пущу тебя.

— Но позволь мне хотя бы войти. — На Перри была шляпа, видимо, в целях маскировки, и говорил он испуганным шепотом. — Не могу поверить, что ты заставишь меня уйти. Лорел как раз переходила дорогу, когда я шел сюда. Она может выглянуть в окно (квартира Джинни находилась напротив) и увидеть меня.

О Господи, Господи! Что же ей делать?

— Я не могу впустить тебя. Не могу.

— Карла, я не уйду. — Он ясно дал понять, что не шутит. — Это очень важно. Ты сама знаешь, что нам нужно поговорить.

Карла дрожала. Поговорить? Хорошо, но не здесь, не в ее доме, через дорогу от дома Джинни.

— Я приду к тебе. А сейчас уходи. Я выйду следом за тобой. Через десять минут, — шептала она, сильно сомневаясь, что сделает то, о чем говорит.

— Обещай, — настаивал Перри.

— Обещаю. — Это ложь? Может, да. Может, нет.

— Десять минут, — сказал Перри. — Я буду ждать.

— О'кей. Пока. — Карла закрыла дверь и видела через окно прихожей, как его тень удалялась, пока он шел к своей машине.

Она не должна идти, не должна.

Она бросила машину где попало, слишком взволнованная и полная отвращения к себе, даже не проверив свое отражение в зеркальце, потому что это означало бы взглянуть в полные вины глаза. Стоянка находилась в паре сотен шагов от его квартиры. Быстро идя по темной улице, Карла вдруг подумала, что едва знает Перри Кеннеди.

Это здесь. Магазин Перри. На витрине футболки, а рядом дверь, ведущая наверх, в его квартиру. Обычная синяя дверь с номером 25-В на медной табличке, которую, впрочем, не грех было бы и почистить, и с прорезью для писем. Она совсем не знает его. Может быть, будет достаточно просто взглянуть на его жилище, и ее чувства улетучатся магическим образом, и на это потребуется меньше времени, чем прихлопнуть таракана? Например, что, если он живет в грязи? Этого будет вполне достаточно, чтобы отвратить ее от него. А если в засоренной раковине болтается кормушка для кошки с остатками еды, а рядом гора грязной посуды? О, это было бы прекрасно! Или, возможно, он питает скрытую страсть к детской железной дороге и все эти сооружения с паровозиками и прочими прибамбасами занимают главное место в его гостиной? Или все стены оклеены плакатами с девицами топлесс, разъезжающими на мотоциклах? Или, может быть, он собирает отрезанные ногти и хранит их в стеклянной банке на кухне? Фу, ну и гадость…

Или, еще лучше, ногти других людей…

Ее мутило от возбуждения и стыда, вожделения и страха, и надежда боролась с надеждой, что непременно будет что-то такое, что отвратит ее от него. Карла нажала кнопку звонка. И ждала, когда Перри откроет дверь.

Она глубоко вздохнула и ждала.

И ждала.

И снова позвонила.

И ждала еще.

Никого, о Боже! Его нет дома? В сердце Карлы росла паника: как его может не быть?

Никаких признаков жизни. Она не могла снова звонить — его нет дома, и это все. Или он дома и решил не открывать дверь. Или он был там, стоял под душем, поскользнулся, ударился головой и в этот момент истекает кровью, умирая на полу ванной…

Отлично, он умышленно ушел.

Карла повернулась, намереваясь уйти. Что ж, она должна радоваться подобному исходу, радоваться, что одному из них все же хватило здравого смысла и…

— Карла!

Она обернулась, Перри стоял в дверях. Она испустила вздох облегчения. В следующий момент Перри (сейчас он был без своей дурацкой шляпы) обнял ее и как безумный начал покрывать поцелуями ее лицо, заставляя ее задыхаться.

— Я решила, что ты передумал, — беспомощно проговорила Карла.

— Никогда.

— Но ты так долго не открывал дверь!

— Я был наверху. — Он указал на окно. — И хотел посмотреть, как долго ты будешь ждать.

— Садист!

— Мне надо было знать, значит ли это так же много для тебя, как и для меня… — Он сделал паузу, заглядывая ей в глаза. — Значит?

— Ты негодяй, ты знаешь, что да. Я не должна была приходить сюда, Джинни — моя лучшая подруга. Боже, как же я ненавижу себя…

— Тихо, тихо. Позволь мне пригласить тебя войти. — Он взял ее за руку, втащил в прихожую и дальше вверх по лестнице, и Карла понимала, что ничто в его квартире, даже отстриженные ногти и помойка в кухонной раковине, не сможет заставить ее сейчас повернуться и уйти.

И все же она вздохнула с облегчением, не увидев ничего подобного.

— Что ты делаешь? — спросил Перри, наблюдая за ней.

— Смотрю, как ты живешь. Не мешай. Между прочим, обои отвратительные.

— Я знаю, но мне наплевать. Я всего лишь снимаю эту квартиру.

— И наволочки на подушках не подходят к покрывалу.

— Я не очень разбираюсь в этом.

Карла прошла мимо него в спальню и гостиную.

— Как мило, доска для серфинга у стены.

— Рад, что тебе нравится.

— И банановая кожура в корзинке для бумаг. Ей место в мусорном ведре на кухне, — сказала Карла. — Терпеть не могу запах бананов.

— Джинни говорила, что ты чистюля.

— Да. — Сейчас она осматривала ванную комнату. — И горжусь этим. Лезвие в твоей бритве тупое, между прочим…

— Если я решу резать вены, то куплю новое. Шампунь тебе нравится?

— Как и все остальное, я полагаю. — Карла понюхала содержимое бутылки с шампунем. — Не знаю, но я не люблю, когда волосы пахнут кокосом.

— Прекрасно. Я выброшу все куда подальше.

— И голубую туалетную бумагу туда же.

Сложив руки на груди, Перри не без сарказма смотрел на нее.

— Ты раскритиковала все.

— Не все, а то, что нужно.

— Зачем ты это делаешь?

— Ты наблюдал за мной, — сказала Карла, — а я стояла у двери как идиотка. — Она сделала быстрый жест. — Надо же и мне чем-то отплатить, правда?

Перри чуть-чуть улыбнулся:

— Это еще одна деталь, которую упомянула Джинни. Она сказала, что ты держишь своих мужчин в ежовых рукавицах.

— Не могли бы мы не говорить о Джинни? Меня это тяготит.

— Ладно, у меня есть идея получше. Почему бы нам вообще не прекратить говорить?

Карла повернулась к нему, и адреналин забурлил в крови. За всю свою жизнь она не испытывала ничего подобного. Она здесь, они достаточно долго мучили друг друга.

Зажав лицо Перри в своих ладонях и жадно глядя на его красиво очерченный рот, она сказала:

— Идея хорошая. Я согласна.

* * *

Их слияние было неистовым, волнующим и особенно острым из-за чувства вины. Карла никогда не испытывала такого секса, а за свою жизнь она повидала немало. Но сейчас, вместо чисто физического общения, были задействованы и ее эмоции. Сейчас Карла запоздало поняла, что ее связь с Перри была именно на уровне чувства, неизбежна и так поразительна, что ей хотелось плакать.

Это было то, чего она подсознательно ждала всю свою жизнь, не подозревая, что такое бывает.

И какая разница, что расцветка наволочек не подходила к покрывалу? Где были подушки сейчас? Карла приподнялась на локте и оглядела постель. Они были на полу, валялись вместе с одеждой, которую они срывали друг с друга. Ее льняное платье лежало на полу и сейчас напоминало половую тряпку.

Какая разница?

Она закрыла глаза. Они совершали кое-что более важное, чтобы беспокоиться по поводу смятого платья.

— И что нам теперь делать?

— Хм? — Перри поцеловал Карлу в плечо, проведя рукой вдоль ее бедра. — Я понял намек… мне нужно несколько минут, и мы начнем снова.

— Я не о том, я говорю о Джинни.

Рука замерла.

— Я не знаю.

— Мы должны рассказать ей.

— Мы не можем.

— Мы должны. Я честная женщина, — сказала Карла. — И не привыкла врать своим друзьям.

— Ты сказала ей, что мы встречаемся сегодня вечером?

— Нет, потому что я не разговаривала с ней весь день. Я отключила телефон. Но я не хочу обманывать ее. Если ты хочешь быть со мной, скажи Джинни, что у вас все кончено.

— О Боже! — Перри в отчаянии спрятал лицо в ладонях. — Я хочу быть с тобой. Но… я просто…

И снова «но». Что его удерживает?

— Хорошо, — сказала Карла, — кого из нас ты предпочитаешь?

— Тебя!

— Потому что мы похожи. Ты знаешь это, и я знаю. Хотя… мы едва знакомы… — Ее глаза наполнились слезами. — Но я знаю, мы должны быть вместе, и не могу поверить, что сейчас я говорю об этом. Со мной никогда не случалось такого, и вот случилось сейчас.

Перри кивал, о чем-то напряженно размышляя.

— Ты права. Это так. Черт побери, но это так трудно. — Он повернул голову и посмотрел на нее. — Джинни не простит тебе этого.

— Я знаю. Я сама ненавижу себя. Она будет в шоке. — Карла печально вздохнула. — И это двойное предательство. Словно удар в зубы дважды.

— Я действительно нравлюсь ей?

— Да.

— Очень?

Карла округлила глаза.

— Очень. К тому же она думает, что тоже нравится тебе.

— Она мне нравится, — согласился Перри. — Она красивая и веселая, с ней прекрасно проводить время. Она мне действительно нравится, но… Но не так, как должно быть.

— Почему?

— Господи, откуда я знаю? Ты ничего не можешь приказывать своему сердцу. Джинни — прелестная женщина. Может быть, даже слишком хорошая для меня. Она лучше тебя, — добавил он с быстрой улыбкой. — Но это не относится к делу. Ты мой тип, и ты единственная, кого я хочу. Тебя, а не Джинни.

Они ходили по кругу. Карла полностью соглашалась с ним в том, что Джинни лучше, чем она. Она, Карла, добилась успеха как дилер благодаря своему острому уму и умению ладить с людьми. Ее гардероб можно было, без сомнения, назвать не только шикарным, но и изысканным, она вела тот образ жизни, какой хотела, и не было в ее жизни ничего, что бы ей не нравилось. Джинни, напротив, была милой и импульсивной, неорганизованной и всегда попадала в какие-то глупые ситуации. Скромно одеваясь, никогда не переходила грань дозволенного. Она была, как сказал Перри, красивая, милая блондинка, но при этом отличалась повышенным чувством материнства, нежности, ответственности, а также способностью к прощению, чего Карла никогда не могла бы достичь, даже если бы захотела.

Но — в этом Карла могла не сомневаться — Джинни никогда не простит ей подобного предательства.

— Мы должны сказать ей, — повторила Карла.

— Мы не можем.

— Но ты сам сказал, что Джинни не твой тип! Я не понимаю, зачем тогда ты начал…

— Послушай, — перебил Перри, — все дело в Лорел. Мне стыдно признаться, но я просто в отчаянии. Я поухаживал за Джинни, чтобы она взяла мою сестру под свою опеку. И сделал все, чтобы она позволила Лорел остаться у нее… Я знаю, ты можешь назвать это притворством и обманом, но это сработало. Если я порву с Джинни, она выгонит Лорел, это так же точно, как дважды два — четыре.

Внезапно Карла поняла, как они похожи, она и Перри. Он вел себя подло по отношению к Джинни, и вот теперь она готова поступить жестоко, когда дело коснулось Лорел.

— Ну и что? Лорел не пять лет. Она взрослая женщина.

Перри тяжело вздохнул:

— Она страшно ранимая. Я знаю, она моя старшая сестра, но знаю и то, что за ней надо присматривать. С тех пор как Кевин бросил ее, ей все хуже и хуже. Она постоянно в депрессии и не может быть одна, и хотя я знаю, что мне не следует опекать ее, я ничего не могу поделать. То, что она живет с Джинни, прекрасно, но если Джинни не станет терпеть ее… я просто не знаю, что тогда делать. Лорел вернется ко мне, чтобы жить здесь со мной. Видит Бог, как я не хочу этого. Но она будет умолять и плакать, и в конце концов я вынужден буду согласиться. — Он повернул голову и прямо сказал: — Потому что у нее больше никого нет и ей некуда идти.

О Господи, все это напоминало кошмарный сон! Карла не могла даже подумать о тех неприятностях, которые могут возникнуть. Жизнь была бы куда проще, если бы они никогда не встречались.

Но они встретились, и сейчас она снова хотела заниматься с ним любовью. Это единственное, в чем она была абсолютно уверена.

Перри Кеннеди перевернул ее спокойный, размеренный и великолепно организованный мир, и, что бы ни случилось, она знала, что не в силах отказать ему.