— Я же попросил прощения. — Джек ходил взад-вперед по кухне и хмурился. — Я понимаю, что подвел тебя вчера вечером, но у меня были причины. Неужели ты не понимаешь, как я себя чувствовал? Прошлое опять нахлынуло на меня, я стал думать, что предаю Роуз. Это просто угрызения совести. Я отложил все решения до утра, и теперь все выглядит по-другому. Сегодня утром я все обдумал. — Он твердо кивнул, глядя на Тилли. — Это не должно стать концом для наших отношений.

Тилли продолжала стоять на своем:

— Нельзя закончить то, у чего нет начала.

В душе она дивилась тому, как уверенно звучит ее голос. Но у нее не было иного выбора. Вчера она была под хмельком и сильно злилась. Сегодня злость прошла и она протрезвела. И тем не менее ей предстояло самое трудное в жизни испытание. Однако она знала, что все это к лучшему. Нужно думать о самосохранении. Отношения еще толком и не начались, а она уже затратила слишком много душевных сил. И когда несчастливый конец неизбежен, кто, кроме законченного мазохиста, захочет продолжать все это?

— Ты не можешь так поступить. — Джеку, судя по всему, было трудно поверить, что она тверда в своем решении. — Брин и Дилис нагрянули внезапно. Здесь нет моей вины. Что, по-твоему, я должен был делать? Выставить их за дверь?

— Я передумала не из-за них. Они просто дали мне время подумать. И я считаю, что мы должны забыть… ну, ты понимаешь, об этой стороне вопроса. — Тилли сделала неопределенный жест, обозначая интимный аспект. — Давай останемся друзьями, ладно? Именно этого я и хочу.

Джек продолжал пристально на нее смотреть.

— Ты серьезно?

Ну почему у него такой взгляд?

Тилли кивнула:

— Да.

— Почему?

Почему? Убийственный вопрос. Потому что вчера вечером она наблюдала за Эрин и Фергусом, видела, как блаженно счастливы они вдвоем, и поняла, что они искренне любят друг друга и полностью и безоговорочно доверяют друг другу.

А она уже успела уяснить, что достижение такого уровня отношений лежит в сфере возможного, однако это никогда не произойдет — не сможет произойти — с Джеком.

Какая ирония: у Фергуса Стелла изо всех сил старалась внести разлад в его новые отношения, а у Джека родители Роуз вбивают клинья между ним и ней. Даже если они не поняли, что натворили, они, несомненно, пришли бы в восторг, когда узнали бы о своем успехе.

Сердце Тилли забилось чаще. Они оказали ей услугу. Потому что одного дня, одной недели, одного месяца с Джеком ей было бы мало, а того, что ей на самом деле нужно, никогда бы не случилось. Рано или поздно он ушел бы, как он делал всегда, бросил бы ее в тоске и печали, снедаемую ревностью. Убитая горем, она стала бы объектом для насмешек всего города.

А Джек все ждал, когда она ему ответит.

Тилли едва заметно пожала плечами:

— Просто потому.

— Ты открыта для убеждения? — спросил Джек.

— Нет. Нет. — Тилли помотала головой. Ею владело одновременно и облегчение, и мучительное одиночество. — Я приняла решение. Вот и все.

— Ой, Бетти, детка моя, красавица, как ты? — Кей подхватила Бетти на руки и закружилась с ней. — Ты хорошо себя вела? Ты была хорошей девочкой?

— Мы обе были хорошими девочками. — Тилли, которая весь день тщательно драила дом, поинтересовалась: — Как свадьба?

— Шумная, пьяная, с толпами танцующих мужиков с волосатыми ногами и в килтах. Эти шотландцы умеют веселиться.

— А один из них показал мне, что у него под килтом, — сообщила Лу.

— Вот как? Круто.

— Ага, это было круто. Огромные розовые семейные трусы с голубыми сердечками. — Лу с интересом взглянула на посылку, лежавшую на кухонном столе. — Что это? Кто-то прислал мне подарок?

— Нет, это для мамы.

— Для меня? О, обожаю подарки. — Опустив Бетти на пол, Кей подошла к столу. Ее лицо приняло удрученное выражение, когда она увидела американские марки. — Только если это не судебные документы от Дензила и Шарлин, которые будут преследовать меня, пока не замордуют.

Лу сказала:

— Я ее открою, — и разорвала обертку. Развернув несколько слоев пупырчатого полиэтилена, она вытащила картину в простой черной раме.

— О Боже, это же Динни Джей! — радостно воскликнула Кей и выхватила у Лу картину. — Кто ее прислал? Обожаю Динни Джея.

Тилли взглянула на картину. Она была формата A3, и на ней во всех деталях были изображены люди, катающиеся на коньках в Центральном парке.

Имя художника Тилли слышала впервые.

— А тут конверт прицеплен к заднику, — сказала Лу.

Отклеив конверт, Кей разорвала его и принялась вслух читать письмо:

— «Дорогая мисс Макенна!

Я помню, как недавно прочитал в одном журнале интервью с вами, где вы говорите, что любите работы Динни Джея. Я увидел это в одной галерее на прошлой неделе и подумал, что вам понравится. Очень надеюсь, что вы примете от меня этот небольшой сувенир. Я также надеюсь, что он целым и невредимым доберется до вас. Прочитав в газете, что вы вернулись в Англию, я посылаю посылку на адрес вашего бывшего мужа — этот адрес я нашел на его сайте. Не беспокойтесь, я не маньяк, я просто желаю вам всего хорошего и хочу, чтобы вы знали: не все здесь, в Штатах, вас ненавидят.

Счастья вам и здоровья.

С наилучшими пожеланиями,

П. Прайс.

P.S. Надеюсь, вам понравились цветы и шоколадные конфеты?»

— Значит, он маньяк, — скривилась Тилли. — Любой, кто утверждает, что он не маньяк, точно маньяк.

Кей восторженно смотрела на картину.

— Не исключено, что на самом деле он хороший человек.

— Во сколько это ему обошлось?

— Не знаю, посмотрю в Интернете. В три или четыре тысячи долларов, что-то вроде этого.

— Тебе не следует ее вернуть?

— Господи, да не знаю я. Следует или нет? Она мне безумно нравится! И я бы ранила его чувства, если бы отослала картину назад. Если бы ты купила кому-то идеальный подарок, что бы ты почувствовала, если бы его швырнули тебе в лицо? Думаю, лучше всего с благодарностью принять картину и написать ему письмо. Во всяком случае, на этот раз у меня есть адрес. И он живет в Нью-Йорке, значит, все в порядке, мне ничего не грозит.

Вошел Макс с чемоданами.

— Если только он не заявится к тебе с топором.

— Все в порядке. Я не дам ему свой адрес. — Кей прижала картину к груди. — Я и дальше буду использовать твой.

Еще два дня. Даже менее сорока восьми часов! Через сорок шесть с половиной часов они будут садиться в самолет, который летит из Бристоля в Венецию. Тра-ля-ля! Наконец-то скоро начнется ее такой романтичный, такой желанный, такой необходимый отпуск!

Эрин, с нетерпением ожидавшая конца дня, посмотрела на часы. Половина третьего. Еще три часа — и она сможет закрыть магазин, подняться наверх и заняться сборами. Открытые чемоданы лежат на полу в гостиной, и она усердно поработала над списком, урывая минутки между приходами покупателей. Ей нравилось составлять списки. Список означает, что ты над ситуацией, что ты управляешь ею. Люди, которые не составляют списки, не понимают, чего они лишаются. А отпускные списки — они особенные, они часть этого пьянящего, волнующего, разгульного мероприятия.

К тому же они дают гарантию, что ты прибудешь в сказочный дворец четырнадцатого века, не забыв прихватить с собой выпрямитель для волос и спрей для защиты волос от горячего воздуха.

Дверь магазина распахнулась, и Эрин, вздрогнув, выронила ручку. На пороге стояла Стелла. Выражение ее лица было странным, почти как у робота. О Боже, до чего же все это напоминает те жуткие истории, которые читаешь в газетах, как отвергнутый любовник впал в бешенство и принялся убивать людей.

— Мне нужно поговорить с Фергусом. — Даже голос у Стеллы звучал странно, как новый, к которому она еще не привыкла.

— Его здесь нет.

— Я знаю, что его здесь нет. И его телефон выключен. Где он?

Эрин не решалась наклониться и поднять упавшую ручку. А что, если Стелла воспользуется шансом и набросится на нее?

— Не знаю. Наверное, где-то с клиентом. — «Ну говори же, говори». — Будь добра, покинь мой магазин. Я не желаю видеть тебя здесь.

— Ладно, тогда скажу тебе. — Стелла не шевельнулась. — Фергус нужен мне для того, чтобы присматривать за Бингом. Я уезжаю, поэтому ему придется сегодня после работы забрать его. Я оставлю еду для Бинга, его корзинку и…

— Подожди, Фергус не сможет его забрать. — Негодование подавило владевший Эрин страх. — Тебе придется найти кого-нибудь другого, чтобы присматривать за твоим котярой.

— Я не могу найти никого другого. Больше никого нет.

— Отвези его в гостиницу. Для этого они и созданы.

У Стеллы на скулах заиграли желваки.

— Бинг не поедет ни в какую гостиницу. Ему там не понравится. — В ее глазах появился злобный огонек, и она ледяным тоном добавила: — И он не котяра.

— В общем, Фергус не сможет присматривать за ним. Потому что его здесь не будет. — У Эрин от напряжения свело желудок. — Мы тоже уезжаем.

Ха. Вот тебе.

Казалось, Стеллу хорошенько пнули — такой у нее был взгляд.

— Уезжаете?

— Да.

— Надолго?

— На неделю. — «Хотя это и не твое дело».

— Но мне нужен кто-то, кто присмотрел бы за Бингом.

Безумие какое-то.

— Попроси об этом кого-нибудь из своих подруг. Например, Эми, — предложила Эрин.

— Эми слишком занята своим новым молодым человеком. — Чувствовалось, что Стелла взвинчена до предела. — Она не сможет достаточно быстро найти меня по телефону.

— Ну а как насчет…

— Послушай, никого нет, ясно? Нет никого, кого я могла бы попросить. И я не отдам Бинга в гостиницу — он там не выживет. А куда, кстати, вы уезжаете?

Великолепно! Она что, хочет попросить их взять Бинга с собой?

Эрин ответила:

— В Венецию.

— В Венецию? Как мило. — Голос Стеллы дрожал, как вибрирующее от сильного ветра стекло.

— Послушай, я очень сожалею. Если бы мы не уезжали, то присмотрели бы за Бингом.

Ну и дела: кто бы мог пять минут назад подумать, что она скажет такое, причем на полном серьезе? Но Стелла действительно была в отчаянном положении. Ни толстый слой макияжа, ни стильный кремовый брючный костюм не могли скрыть ее эмоционального состояния: она была крайне напряжена и взбудоражена.

— Ладно. Хорошо. В общем, передай Фергусу… нет, не заморачивайся. — Глаза Стеллы заблестели от навернувшихся слез. Резко повернувшись, она быстро вышла из магазина.

Эрин наблюдала, как она села в машину, которую опрометчиво припарковала на желтом зигзаге остановки на противоположной стороне улицы. В следующее мгновение машина скакнула вперед, едва не сбив пожилую даму с клетчатой сумкой на колесиках. Затем она прыгнула назад под странным углом, заскочила на тротуар и врезалась в фонарный столб.

Эрин со всех ног бросилась к машине. Подбежав, она увидела, что Стелла раскачивается взад-вперед и стонет:

— Я не знаю, что деееелать.

— Стелла, что происходит? Расскажи.

Стелла неистово замотала головой:

— Неееет.

— Тебе нельзя ехать в таком состоянии. Ты только что врезалась в фонарный столб.

— Кто присмотрит за Бингом?

Эрин повысила голос:

— А куда ты отправляешься?

— Не в такое хорошее место, как вы. — Закрыв лицо руками, Стелла пробормотала слово, очень похожее на «гостиницу».

Боже ты мой!

— Что? Какая гостиница?

Стелла убрала руки от лица и. мрачно произнесла:

— Не в гостиницу. В госпиталь. Сегодня после полудня мне надо быть в госпитале.

— Зачем? — Эрин изумленно уставилась на нее.

— Не лезь не в свое дело. Какая тебе разница? Езжай в свою Венецию с моим мужем. Желаю тебе хорошо провести время.

— Объясни мне, зачем тебе нужно ложиться в больницу, — потребовала Эрин.

— О, ничего серьезного. У меня рак, вот и все. Будь любезна, закрой дверь.

— Что?!

— Закрой дверь. — Слезы текли по щекам Стеллы, оставляя белые полосы в ее тональном креме.

— У тебя рак? Ты серьезно?

— Серьезно. — Стелла вдруг замолчала и покачала головой. — В общем, мне надо ехать.

— Тебе нельзя управлять машиной в таком состоянии. Ты уже разбила бампер.

— Если я разобью машину, поверь мне, это не станет концом света.

— Но если ты собьешь кого-нибудь, это станет его концом. Подожди здесь. — Дабы быть уверенной, что Стелла никуда не уедет, Эрин вытащила ключи из замка зажигания. — Я тебя отвезу. Дай мне две минуты, чтобы закрыть магазин.