Решения, принятые сгоряча, часто выходят боком. То, что недавно, когда Эрин вкратце разъясняла все, что нужно знать продавцу, казалось простым и логичным, сейчас выглядело сложным. Пока Эрин дежурила в больнице у Стеллы, Кей с раннего утра приступила к новой работе и, как это ни печально, оказалась к ней абсолютно не готова. К полудню она ухитрилась смертельно оскорбить властного вида даму средних лет, не предложив за ее твидовые, мужского покроя брюки столько, сколько, по мнению дамы, они заслуживали.

— Сколько? Этого мало! — От негодования даже кустистые брови дамы задрожали. — Я заплатила за них девяносто фунтов!

На Севил-роу, судя по всему. Брюки были жуткими. Никто в здравом уме не захотел бы их купить. Глядя вслед даме, которая, печатая шаг, вышла из магазина, Кей поняла, что Эрин достигла высот мастерства в искусстве отказа, что же до нее самой, то она принадлежит к лагерю последователей Саймона Коуэлла. Возможно, ей не повредит поучиться дипломатии.

Ох, до чего же сложно не обижать людей, когда они примеряют одежду, которая им не идет, или не видят недостатки своего старья. К обеду Кей расстроила еще четверых клиентов. Тилли она встретила с облегчением, когда та в половине второго зашла в магазин.

— Привет! Выглядишь потрясающе!

Тилли непонимающе на нее посмотрела:

— Я только что работала с циклевочной машиной. Я вся в пыли.

— Да, но мне ужасно нравится твоя майка! И джинсы на тебе шикарно сидят, хотя с такой фигурой, как у тебя, в любой одежде будешь выглядеть великолепно! А цвет майки очень идет к цвету твоих глаз.

— Ты меня пугаешь, — сказала Тилли. — Нас снимают скрытой камерой?

Кей сникла.

— Я учусь быть милой. Делать комплименты. Клиентам не нравится, когда они что-то примеряют, а им говорят, что в этом наряде они похожи на бегемота.

— Просто это надо говорить в любезной форме. У Эрин это здорово получается. Она честная, но тактичная.

— Ну а я нет. Когда кто-нибудь приносит что-нибудь на продажу. Теперь я буду предлагать им оставить свою вещь до прихода Эрин, и пусть она назначает цену.

Тилли вздохнула.

— Просто не верится, что она не едет в Венецию. Надо же, отменить отпуск в последний момент!

Кей сочувственно кивнула и протянула ей ключ от дома Стеллы.

— А мне не верится, что мы по очереди ухаживаем за котом Ужасной Стеллы.

Так как Бинг был избалован, было решено, что он останется жить дома и ежедневно кто-то из них будет четыре-пять раз заглядывать к нему, кормить, менять воду и следить, чтобы лоток был идеально чист. Бинг был ребенком Стеллы, играл главенствующую роль в ее жизни, поэтому она твердо заявила, что ему лучше жить в знакомой обстановке.

К тому же он мог наделать на ковер, если лоток оказывался недостаточно чистым.

Так что Эрин взяла дело в свои руки и все организовала. А когда Тилли робко предложила — чисто гипотетически, естественно, — поместить Бинга в гостиницу на то время, пока Стелла лежит в больнице, и никому ничего не говорить, Эрин заявила: «Ты считаешь, мы имеем право так поступить? Стелле сейчас меньше всего нужны переживания из-за своего кота».

— Ладно, — проговорила Тилли, — съезжу проведаю Бинга. Постарайся не обанкротить магазин до пяти часов. — Подняв указательный палец, она добавила: — Помни: честность и тактичность.

Кей кивнула:

— Обязательно. Буду говорить примерно так: вам повезло, что у вас такой большой нос, он отвлекает внимание от вашего двойного подбородка.

— Именно. Великолепно.

Час спустя в магазин пришла высокая женщина лет шестидесяти и с удивлением взглянула на Кей.

— Обычно здесь другая женщина.

— Я из запасных.

— Но вы разбираетесь в моде? Очень надеюсь на это, потому что я полный профан! Итак, задача следующая: мне нужно новое вечернее платье, без всяких там оборочек и цветочков, размер четырнадцатый. А еще мне нужен ваш совет. — С этими словами женщина выложила на прилавок сумку с ремешком через плечо. — Поверьте, мне ужасно неловко, но я в отчаянном положении. Видите ли, ее подарила мне на Рождество моя сватья, теща сына. Я знаю, что сумка от известного дизайнера и очень дорогая — у сватьи мешки денег, — к тому же она все уши прожужжала мне про то, сколько она стоит. Но для меня сумка слишком яркая, а на нашем благотворительном аукционе есть одна сумка, которая мне очень нравится, и на нее снизили цену, так что я решила предложить эту вместо той. — Женщина открыла сумку и с надеждой посмотрела на Кей. — Если можно, скажите, сколько она приблизительно стоит, тогда мы сможем выставить ее как потрясающую сумку от Эрме и назначить цену в шесть миллионов фунтов. Ну, может, и не в шесть миллионов, но все равно хорошую!

Господь всемогущий. Честность и тактичность. Чтобы потянуть время, Кей изучила ремешок, который перекидывался через плечо, и дернула за торчащую нитку.

— Послушайте, я очень сожалею, но это не Эрме. Это копия.

— Вот это да! Серьезно? И сколько же она стоит?

Кей покачала головой. С одной стороны, она страшилась отвечать на вопрос женщины, а с другой — ее поражало, как та не смогла отличить настоящую сумку от подделки.

— Нисколько. Это дешевая рыночная копия. Видите, здесь неровный шов? И боковой карман кривой. И это не кожа, а кожзаменитель.

И ее едва не выставили на благотворительном аукционе! Какой ужас.

— Ясно. Спасибо. Вот стерва. — Женщина грустно вздохнула.

— Я действительно очень сожалею.

— Ой, не переживайте, вы ни в чем не виноваты. Мы что-нибудь придумаем. Если смотреть на ситуацию оптимистически, то у меня нет повода испытывать угрызения совести из-за того, что я передариваю подарок! Должна признаться — но это только между нами, — что я не выношу свою сватью. Она постоянно кичится своими миллионами. Ужасная женщина. Ладно, забудем о ней. Давайте поищем мне платье на сегодняшний вечер. — Женщина замолчала и нахмурилась, внимательно глядя на Кей. — У меня все время такое ощущение, что мы с вами где-то встречались. Это возможно?

— Сомневаюсь.

— У вас знакомое лицо. Вы работали в других магазинах?

— Нет. — Перебрав платья, висевшие на вешалке, Кей взяла одно, из темно-синей тафты. — Вот, как вам оно? Цвет очень пойдет к…

— А в гостиницах? В ресторанах? Дело в том, что мне знаком ваш голос. — Женщина озадаченно покачала головой. — Пожалуйста, не поймите меня превратно, но… мне кажется, я видела, как вы плачете.

— Последние несколько лет я жила в Штатах.

— А мы в прошлом году целый месяц провели в Техасе! Вы тоже там были?

— Нет, я жила в Лос-Анджелесе. Я актриса, — сказала Кей.

— Боже мой! «Над радугой»! — радостно воскликнула женщина, узнав Кей. — Мы видели вас в том сериале — вы та, чей муж сбежал с вашей сестрой?

— Все верно. — Кей улыбнулась: ей и в голову не приходило, что эта женщина может быть поклонницей сериала.

— О, мы обожали «Над радугой». Забавно, что вы, снявшись в нем, приехали сюда! — Женщина восторженно захлопала в ладоши, не проявляя ни малейшего интереса к платью, которое ей подобрала Кей. — Знаете что? Это судьба!

Судьба?

— Почему?

— Потому что вы знаменитая голливудская актриса! Если бы вы согласились, то могли бы сделать мне огромное одолжение.

Кей насторожилась. У нее есть замечательная сумка от известного дизайнера, и она ее обожает, но сильно огорчится, если придется отдать ее этой женщине, и не важно, на какие цели — благотворительные или нет.

Она устало спросила:

— А какое одолжение?

— В общем, я распсиховалась, потому что одна девица отказалась участвовать в нашем мероприятии. Антонелла Беквит. Певица. Слышали о ней?

Это все равно что спрашивать о «Роллинг стоунз»: «Это рок-группа? Вы слышали о них?» Потому что Антонелла Беквит — это молодая супергламурная певица, у которой за последние два года продажи альбомов составили около пятидесяти миллионов. Кей кивнула, встревожившись.

— Не могу сказать, что хорошо ее знаю. Очевидно, нам крупно повезло, что мы смогли ее заполучить. Одна из ее теток — подруга одной из наших организаторш, вот они и договорились. Но сейчас, за две недели до мероприятия, чертова девица сбежала и отменила свое участие. Похоже, ей предложили нечто более пафосное в Лондоне, и теперь наше скромное мероприятие катится в тартарары. Мы все головы сломали, прикидывая, кого из знаменитостей пригласить. У всех, к кому бы мы ни обращались, есть другие обязательства. Что означает, что мы терпим полный крах!

— Ясно, только есть две проблемы. Первая, — сказала Кей, — я не знаменитость. Во всяком случае, здесь. Никто не знает, кто я такая.

— Но я-то знаю! И мой муж тоже! Мы скажем всем, что вы голливудская звезда!

Ладно, хватит, а то вгонит еще в краску смущения.

— Другая заключается в том, что у меня недавно случилась неприятность и в газетах обо мне писали много нехорошего. — Кей поморщилась. — И я уже не работаю в «Над радугой». Меня выгнали. Поэтому я и вернулась сюда.

— Разве вы не понимаете? Все замечательно! — Женщина достала визитку. — Если люди не знают вас, значит, они не знают о ваших неприятностях, верно? Так что тут проблем нет.

Женщина была напориста, как ураган; это была сила, которую нельзя остановить. Взглянув на карточку, Кей увидела, что ее зовут Дороти Саммерскилл.

— Мероприятие состоится через неделю в субботу в отеле «Маллен грэндж», — сообщила Дороти.

Ну вот, сейчас самый подходящий момент изобразить сожаление, виновато воскликнуть: «Ах, через неделю в субботу? Какая незадача!» — и быстренько выдать удобоваримую причину своего отказа, однако Кей останавливали две вещи: она не смогла достаточно быстро придумать удобоваримую причину, а если бы и смогла, Дороти вряд ли поверила бы ей — почему-то в этом она не сомневалась.

— Повод очень достойный, — продолжала уговаривать ее Дороти. — Благотворительный вечер под лозунгом «Поможем страдающим болезнью Альцгеймера».

— О! А у меня есть друг, который им помогает! Джек Лукас.

— Вы знаете Джека? Ну просто замечательно. Он тоже там будет, так что все складывается идеально.

— Ладно, я приду. — Кей понимала, что особого выбора у нее нет. С другой стороны, там может быть интересно. Разве ее агент не сказала, что ей надо заняться благотворительностью, чтобы все перестали ее ненавидеть? — А что мне предстоит делать — только открыть прием?

— О да, — энергично закивала Дороти. — И это тоже. Но главным событием будет аукцион.

Аукцион? Кей похолодела и обеспокоенно проговорила:

— Дело в том, что я знаю людей, которые мастерски проводят благотворительные аукционы. Сомневаюсь, что у меня получится.

— О, дорогая моя, мы не просим вас вести аукцион! Вы просто займете место Антонеллы в качестве звездного лота!

Что?

— Это будет кульминационный момент вечера, — продолжала Дороти. — Люди буду торговаться за ужин с вами. Это будет потрясающе!

— Потрясающего ничего не будет, если никто не сделает ставку. — Господи, эта женщина заблуждается. По сравнению с Антонеллой Беквит она пробудит в участниках аукциона столько же азарта, сколько… муравей.

— Не глупите, все будет замечательно. Кто откажется от шанса поужинать с настоящей голливудской звездой?

— Вы же даже не знаете мое имя, — возразила Кей.

— Как бы то ни было, я обещаю, что вы не окажетесь в сложном положении. Наши спонсоры — очень щедрые люди. К тому же аукцион состоится после еды, так что они успеют хорошенько принять на грудь! — Дороти вся лучилась, радуясь тому, что проблема решена. — Итак, договорились. А теперь от вас требуется помочь мне подобрать платье для вечера. И не надо так переживать, — весело добавила она, забирая у Кей платье из темно-синей тафты. — Будет очень весело!