— О, мне надо пописать, мне дико страшно. — От ужаса Кей заговорила тонким голосом.

Такси остановилось у гостиницы.

Тилли не осуждала ее. Если бы ее выставили на торги на благотворительном аукционе, она бы оцепенела. Однако, помня, для чего нужны друзья, она успокаивающе проговорила:

— Все пройдет отлично, все будут делать ставки. Дороти не допустит, чтобы кто-то не участвовал.

— Да, наверное. — Кей убедить не удалось. — Я в жутком состоянии. Боже, ну почему я не Бейонс, или не Хелен Миррен, или не сногсшибательная красавица, по которой сходят с ума парни?

— Успокойся. Мы просто хорошо повеселимся. — Вытащив Кей из такси, Тилли сказала: — И ведь все ради благой цели, правда? Если тебе удастся поднять ставку хотя бы до пятидесяти фунтов, значит, у них будет на пятьдесят фунтов больше, чем если бы тебя не пригласили.

Кей мучительно застонала:

— Пятьдесят фунтов!

— Ладно, я просто так сказала, для примера. Ты заработаешь гораздо больше — ты же знаешь, что так и будет.

— В том-то и дело, что не знаю. Господи, при таких ставках я сама буду торговаться за себя.

Они сразу окунулись в суету, царившую в гостинице. Там и тут Тилли видела смутно знакомые лица. Она заметила Дороти и Гарольда и потащила к ним Кей. После бурного приветствия Дороти и Гарольд увели с собой Кей — знакомить ее с потенциальными участниками аукциона. Вид у нее был как у белька, которого вот-вот дубинами забьют до смерти.

Бедняжка Кей.

— С ней все будет в порядке, — услышала Тилли голос позади себя.

И ее сердце затрепетало. Повернувшись, она сразу перестала жалеть Кей и стала жалеть себя. Она знала, что сегодня здесь будет Джек, готовилась к тому моменту, когда вновь увидит его, но ему опять удалось застать ее врасплох.

Главный талант Джека — разбивать сердца. Он в расстроенных чувствах, измучен печалью и не способен отдать себя без остатка кому-либо. Пусть он неотразим, но она уже приняла решение. И будет противостоять Джеку, потому что это единственный выход. Тилли все же обратила внимание на иронию ситуации: она, которая никогда не могла заставить себя отказать тем, от кого уходила, сейчас вынуждена отказывать Джеку, значившему для нее больше, чем любой мужчина.

Это просто чувство самосохранения. Оно причиняет боль, но, несомненно, это правильный путь. Джеку Лукасу доверять нельзя, он чужд обязательствам, он сплошная проблема во всех отношениях.

И если требуются какие-либо доказательства, достаточно взглянуть на Эми.

Если бы можно было надеть ему на шею колокольчик, это очень помогло бы.

И вот сейчас он стоит и ждет, что она скажет. Проклятие, о чем они говорили? Ах да, о Кей.

— Она в ужасе, — сказала Тилли.

— Понаблюдай за ней. — Приблизивший к ней, Джек указал на Дороти Саммерскилл, которая начала знакомить Кей с группой оживленных мужчин. — Еще секунда — и она переключится на режим актрисы. Ха, вот видишь?

Он оказался прав. Кей щелкнула выключателем и метафорически зажглась. Для стороннего наблюдателя она была уверенной в себе, ослепительной, совершенно непринужденной. Смеясь и легко ведя светскую беседу, она без особых усилий завладела сердцами абсолютно незнакомых ей людей.

— Ловко, — подивилась Тилли. — А внутри у нее все дрожит от страха.

— Это называется «не падать духом».

Тилли сглотнула. А что, по его мнению, она делает в настоящий момент? Ей удалось выдавить беззаботную улыбку.

— Только не говори, что ты здесь один.

Джек помотал головой.

— Моя спутница задерживается. Приедет попозже. Видишь того большого седого мужчину? — Он указал на мужчин, толпившихся вокруг Кей. — Это Митчелл Мастерс. Владеет половиной ночных клубов в нашем регионе. При больших деньгах.

Может, и так, но у него пузо как у Санта-Клауса. Не подумав, Тилли шутливо ляпнула:

— Он похож на беременного.

Ой.

— Не беспокойся, — весело сказал Джек. — Я уверен, что он не беременный.

Он отпил из своего стакана и, казалось, не обратил внимания на оплошность Тилли.

Он что, думает, она не слышала новость?

Тилли понесло.

— Кстати, — выпалила она, — как дела у Эми?

Джек внимательно оглядел ее.

— Я слышал, что она беременна.

— А ты говорил с ней?

Он пожал плечами:

— Нет.

— Но ведь не исключено, что отец ты! — Возмущенная его равнодушием, Тилли заговорила громче: — У нее уже двенадцать недель! По срокам все сходится. А что, если ребенок от тебя?

Проходившая мимо пара оглянулась на них. Джек тихо осведомился:

— Ты уверена, что тебе не нужен мегафон?

Боже, она превращается в мегеру. С усилием Тилли взяла себя в руки.

— Ведь это не исключено. Неужели тебя не волнует?

Было очевидно, что Джека это совсем не волнует.

— Я слышал, она спала и с другими парнями. Сомневаюсь, что ребенок от меня.

Ну как можно быть таким?

— То есть ты предохранялся, поэтому считаешь, что ты вне подозрений? Но ведь ничего не дает стопроцентной гарантии, — сказала Тилли. — Кроме кастрации.

В глазах Джека зажглись лукавые огоньки.

— Неужели?

— Это не смешно, — запротестовала Тилли. — Что ты будешь делать, если окажется, что ребенок от тебя? Женишься на Эми?

Джек изогнул одну бровь.

— Думаю, мы можем без малейшего риска ответить «нет» на этот вопрос.

— Ты будешь с ней жить?

Он покачал головой.

Он не понимает, как сильно ее расстраивает его отношение? Если бы она оказалась на месте Эми, он точно так же отказался бы от нее. В отчаянии Тилли спросила:

— Ты даже не захочешь взглянуть на ребенка?

Джек поднял руки вверх.

— Ты серьезно считаешь меня полным мерзавцем? Но я не такой. Ладно, даю тебе слово. Если окажется, что отец я, обязательно взгляну на ребенка и буду поддерживать его материально. Честное скаутское.

Как будто этого достаточно. Тилли разочарованно проговорила:

— Деньги еще не все.

Джек усмехнулся.

— Если бы сейчас ты задала Кей этот вопрос, думаю, она бы с тобой не согласилась.

Главное событие вечера началось после ужина. Аукцион получился веселым, оживленным, лишенным лицемерия и ханжества. Он сопровождался смехом, уговорами и даже легким шантажом. Первая порция лотов — ужин на шестерых в индийском ресторане, футбольная майка с автографом, свитер ручной вязки с персонажем из мультика на ваш выбор — должна была разогреть публику.

— Ну давайте, Митчелл, покажите нам, из какого вы теста! — Дороти Саммерскилл, стоявшая на сцене рядом с аукционистом, была олицетворением энтузиазма.

Митчелл Мастерс послушно поднял руку, показывая, что дает за лот двести фунтов и покупает его, а когда обнаружил, что только что приобрел месячное членство в оздоровительном клубе, испуганно вскрикнул и залпом выпил двойной бренди, чтобы справиться с шоком.

Однако скупость явно не была его недостатком. Несколько минут спустя он снова принял участие в аукционе и стал делать щедрые ставки на уроки сальсы.

— Они вам очень пригодятся, — заявила со сцены Дороти. — Не забывайте, мы все видели ваше так называемое мастерство танцора.

— Это наглость, мадам. К вашему сведению, я лучший в хоки-коки.

— О Боже, — прошептала Кей, когда он все же победил в торгах за уроки сальсы. — Ну когда он остановится и перестанет транжирить деньги? Так он мне ничего не оставит.

На аукцион выставили два следующих лота. Кей все сильнее нервничала. Тилли сунула ей в рот ментоловую конфетку.

— Как дела? — У стола появился Джек и накрыл ладонью голое плечо Кей. Тилли представила, каково это — чувствовать на плече его ладонь, и у нее по спине пробежали мурашки.

— Выше пояса я выгляжу спокойной. Но та часть тела, что под столом, дрожит как осиновый лист.

Джек ободряюще сжал ее плечо.

— Только что звонил Макс из Франции. Сказал, что поставит на тебя, если не появится желающих торговаться.

Кей мрачно произнесла:

— Все лучше, чем ничего.

— Эй, все будет нормально. Я уж точно буду участвовать. Господи, что это?

Раздался громкий треск — это Тилли раскусила свою ментоловую конфетку.

— Ничего, просто конфетка. А твоя гостья пришла?

— О да, она здесь. А что ты так за меня беспокоишься? — Усмехнувшись, Джек спросил: — Боишься, что меня оставят в дураках?

Тилли отвернулась, мысленно ругая себя за вопрос. Еще сильнее она расстроилась, когда, проследив за Джеком, который вернулся к своему столу в дальнем конце зала, обнаружила, что со своего места не может разглядеть его спутницу. Если приподняться и посмотреть поверх голов, то он обязательно заметит ее и поймет, чем она занимается.

— Господи, не допусти, чтобы это со мной случилось, — простонала Кей, слушая, как на сцене аукционист уговаривает участников торгов сделать первую ставку на обед с местной писательницей. Бедняжка, одетая в балахонистое платье алого цвета, ошеломленно хлопала глазами как сова.

— Делайте ставки, дамы и господа, это ваш шанс познакомиться с настоящей, живой писательницей! Марджори написала замечательную книгу о старых церковных дворах Англии! В придачу идет книга с дарственной надписью! Итак, кто предложит мне тридцать фунтов?

Кей больше не могла мучить несчастную женщину и выкрикнула:

— Я!

У Тилли пересохло во рту. Тридцать фунтов — это катастрофа. Ставка из жалости. Если больше никто не вступит в торги, это станет полнейшим унижением для бедняжки.

— У нас есть ставка в тридцать фунтов. — На лице аукциониста отразилось облегчение, но радости не было. — Кто даст сорок?

Проклятие. Тилли подняла руку и замахала. Смиренное выражение благодарности на лице Марджори стоило этих денег.