Конан, полуобнаженный, бронзовокожий, с железным обручем в темной гриве волос, сидел под навесом из алого шелка, развалившись в плетеном кресле. Когда он вытягивал ноги в коротких штанах и сандалиях или поводил плечами, кресло жалобно поскрипывало, едва выдерживая тяжесть его огромного сильного тела; оно явно не было рассчитано на мужчин подобной комплекции. С моря тянуло легким бризом, и обрамлявшие полог треугольные фестоны трепетали на ветру, мягко хлопая о натянутую ткань; полуденное солнце, просвечивающее сквозь нее, казалось расплывчатым багровым диском в ореоле красно-золотого сияния. Под креслом, прямо на песке, валялась куртка киммерийца, на которой лежал пояс с мечом и кинжалом в богатых ножнах, с изукрашенной самоцветами рукоятью; у ноги стоял кувшин с прохладным вином и большая чаша с яблоками. Иногда Конан не глядя протягивал руку, хватал то, что попадется первым, – горлышко кувшина либо сочный плод – и делал основательный глоток или с хрустом надкусывал яблоко.

Берег крошечной бухты, служивший ему местом столь приятного времяпрепровождения, казался поистине райским уголком, ничем не хуже острова Владычицы Снов. За узкой полоской мелкого золотистого песка высились стройные пальмы и широколиственные магнолии, за ними начинался густой и тенистый лес, тянувшийся на половину дня пути к северу и почти непроходимый для всадника. В этой буйной зеленой чаще хватало дичи, пернатой и четвероногой, и ручейков с чистой прохладной водой; сама же бухточка на побережье меж Аргосом и Шемом являлась местом скрытным, отлично приспособленным для подготовки корабля к долгому плаванию на запад.

«Громовая Стрела», довольно большая одномачтовая галера с двумя гребными палубами и высокими надстройками на носу и корме, покачивалась сейчас посреди бухты на расстоянии броска копья от берега – законная добыча, которой Конан завладел три-четыре дня назад, вскоре после того как расстался с Эйримом Высоким Шлемом. Теперь у киммерийца был свой собственный корабль, хотя, чтобы завладеть им, пришлось прикончить прежнего капитана, его помощников и добрую половину команды. Правда, все эти славные деяния были совершены Конаном не в одиночку, а в компании десятка головорезов с той же самой посудины. Эти молодцы хорошо помнили Амру, Темногривого Льва, наводившего на своей «Тигрице» ужас на купцов от лесистого побережья Зингары до болот Куша, и не сомневались, что плавать с ним куда прибыльней и веселей, чем с их нынешним вожаком. Но хотя кровавая потеха закончилась в пользу киммерийца, экипаж разбойничьей галеры в результате изрядно приуменьшился, а реи, паруса и снасти сильно пострадали, сокрушенные во многих местах ударами топоров и абордажных сабель. У Конана осталось человек сорок, втрое меньше народу, чем могло разместиться на корабле – две палубные вахты, одна смена гребцов да кормчий, косоглазый Сандара.

Тем не менее, он не спешил пополнить свой экипаж, хотя на берегах Аргоса, Шема и Куша, а также на Барахских островах нашлось бы немало лихих молодцов, с охотой присоединившихся к Амре. Нет, он не торопился набирать людей, ибо знал, что в предстоящем странствии на закат солнца, к далекому острову в Западном океане, паруса «Стрелы» будет раздувать магический ветер. Волшебный бриз, что понесет судно в сияющие океанские дали незримой дорогой, прямой, словно полет стрелы!

Прошла уже пара месяцев с того дня, как Конан выполнил поручение рыжей ведьмы, Владычицы Острога Снов, и теперь ему полагалось представить отчет о совершенном подвиге, с нетерпением ожидаемый прекрасной Дайомой. Да и сам он спешил закончить это дело, став полностью свободным – свободным, как облака и морские волны. Что же касается госпожи Дайомы, то она обладала многими умениями и тайными искусствами, а посему Конан полагал, что в нужный момент она позаботится и о попутном ветре. Но до острова зеленоглазой колдуньи путь был неблизким, и даже она не смогла бы наслать чары, которые срастили бы канаты, сшили паруса и чудесным образом обновили такелаж. Этим Конану предстояло заняться самому, по каковой причине он и направил захваченную галеру в укромный заливчик на побережье между Аргосом и Шемом. Он бывал тут и раньше, года четыре-пять назад, когда плавал на судне Белит, смуглокожей красавицы-шемитки.

Протянув руку, Конан нащупал горлышко кувшина, поднял его, наклонил – вино тонкой струйкой хлынуло в рот. Напившись и вернув сосуд на место, он взглянул на галеру. Там, заканчивая починку, возился судовой плотник с дюжиной помощников – по счастью, мастер остался в живых после резни и вовремя сообразил, на чью сторону выгоднее встать. В двадцати шагах от киммерийца на песке темнели лодки, а около них растянулись еще трое – гибкие смуглые аргосцы Фрибат и Крол с кушитом Хафрой, чье огромное эбеновое тело казалось подобным древесному стволу, выброшенному на берег. Обозрев свое имущество и вспомнив еще о двух десятках молодцов, бродивших сейчас в лесу в поисках дичи, Конан довольно усмехнулся. Еще три или четыре дня назад он не имел ничего, кроме доброго напутствия Эйрима, меча, кинжала и железного обруча, что стягивал гриву темных волос; теперь же в его распоряжении был корабль, лодки, люди, золото и это кресло с пологом, принадлежавшее совсем недавно другому хозяину. Была и женщина – Калла, гибкая стройная стигийка, любовница зарезанного им капитана.

Прах и пепел! Воистину, удача покровительствует смелым! Киммериец вновь оскалил в улыбке белые крупные зубы и с хрустом надкусил яблоко.

Ему было нужно это судно, и завладеть им оказалось много проще, чем разобраться с той тварью в Ванахейме… с двумя тварями, если на то пошло. За долгие годы скитаний, схваток и погонь он твердо усвоил, что люди, даже закованные в броню, куда уязвимей магов и существ потустороннего мира; их можно было пронзить стрелой или копьем, прикончить ударом секиры, раздробить кости боевым молотом, сжечь или задушить – при некотором навыке все это не составляло труда. Но с колдунами и духами дело обстояло сложней, и Конан нередко чувствовал, что тут бесполезны и мощные мышцы, и отточенная сталь. Вот если бы он мог обрести такую силу, чтобы сразиться с этой нечистью на равных! Молнии Митры, например…

Он усмехнулся и прикрыл глаза. Под веками плыли смутные образы: то дремучие пиктские леса и вересковые пустоши, то покрытое льдом море у берегов Ванахейма, то замок с пятью пирамидальными башнями на темной скале, то лица: высокомерное – Гирдеро, дворянина из Кордавы; бесстрастная либо искаженная жуткой предсмертной гримасой физиономия Идрайна; суровый лик Зартрикса, лица Тампоаты, Никатхи, кормчего Шуги, Харата, лица остальных барахтанцев с погибшего корабля, лицо Зийны… Подумав о ней, Конан вспомнил неистовую Карелу, с которой когда-то скитался в Карпашских горах, Синэллу, офирскую принцессу, Оми Тана Арьяду, раджассу Прадешхана, и некоторое время развлекался, сравнивая их с Каллой, Белит и другими своими женщинами. Потом мысли его вернулись к Дайоме, к прекрасной обманщице Дайоме.

Да, рыжей ведьме придется признать, что он выполнил ее поручение! На миг прикрыв глаза, киммериец представил зеленый остров в океане, розовые и серые скалы над золотистым песком, и золотой солнечный диск, плывущий в небесах. Тишина, покой… Может, и в самом деле остаться?..

Он решительно тряхнул головой, отгоняя заманчивое видение. Прекрасное место, но сны и иллюзии – не для него! Через год он бросился бы на меч от скуки… Ладно, что думать об одном и том же; решение принято! К вечеру «Громовую Стрелу» приведут в порядок и, если Дайома позаботится насчет попутного ветра, они поплывут прямиком на запад, вдоль аргосского побережья, мимо Барахских островов, и дальше, в открытый океан… Он не сомневался, что ветер будет попутным, подозревая, что магический обруч в его волосах передавал Дайоме кое-какие сведения, либо прекрасная колдунья владела иными способами, позволявшими следить за ее посланцем.

Конан расслабился, погружаясь в сон – не колдовской, а самый обычный, что приходит после кувшина выпитого вина. Его тело – мощная крепкая плоть зрелого мужчины, еще не достигшего тридцати – не нуждалось в отдыхе, но так приятно погрузиться в сладостную дремоту на берегу океана, где волны тихо плещут, набегая на песок, и солнце ласково оглаживает нагую грудь теплыми пальцами лучей… Причудливые миражи снова начали плыть под сомкнутыми веками киммерийца, то раскатываясь туранской степью или покрытой снегами сверкающей равниной Ванахейма, то уходя в бескрайнее небо обрывистыми склонами гор Ильбарс, то застилая взор стеной гигантских деревьев, за которыми лежали необозримые тропические болота Куша и Черных Королевств. Он видел дворцы Аграпура, стены Бельверуса, узкие улочки Шадизара и Аренджуна, башни и замки Аквилонии, кипящий жизнью порт Кордавы, пирамиды Кеми… Корабли, колесницы, таверны с огромными винными бочками, походные костры, лавки, базары, блеск золота, шелест торопливо разворачиваемых шелков, сверкающие потоки самоцветов… Весь мир принадлежал ему, и разве мог он променять такое сокровище на маленький островок в западных морях? И на женщину, которая попыталась его обмануть?

Он очнулся, почувствовав, как кто-то осторожно трясет его за плечо.

– Амра! Господин!

Конан поднял веки – над ним нависло широкое темное лицо Хафры. Усидев, что вождь пробудился, чернокожий почтительно отступил на шаг.

– Господин, вернулся Сандара с людьми. Кормчий «Громовой Стрелы» возглавлял охотничью партию, что отправилась в лес еще утром. Кивнув, Конан потянулся к кувшину, поднял его и сделал основательный глоток.

– У Сандары все в порядке?

– Да, господин.

– Все живы?

– Да, Амра.

– И добыча хороша?

Кушит осклабился.

– Пяток кабанов, мой повелитель, и птицы без счета!

– И никто из парней не получил ни царапины?

– Ни малейшей, господин.

– На корабле тоже все хорошо?

– Да. Уже заканчивают работу.

Нашарив яблоко, Конан запустил его прямо в лоб Хафры и рявкнул:

– Почему же ты тогда разбудил меня, пес? – Протянув руку, он намеревался было ухватить еще один плод, но ощутил под пальцами эфес меча и потянул его к себе. – Придется встать, – пробормотал киммериец под нос, – и ободрать шкуру с этого мерзавца… Приколочу ее на двери каюты, чтобы остальные ублюдки больше уважали своего капитана… Лицо Хафры посерело; кушит отступил еще на пару шагов, прижимая ладони к груди и кланяясь. Он казался сильным парнем и повидал всякого, уже не первый год плавая на «Стреле» и занимаясь пиратским промыслом, но больше всего боялся разгневать нового вождя. Впрочем, как и любой человек в команде, если не считать Каллы. Прости, господин… Кроме свинины и птицы, у Сандары есть еще добыча… Потому я осмелился потревожить…

– А! – сказал Конан, убирая руку с меча. – Поймали кого-нибудь в лесу?

– Да, Амра, – кушит, подметив, что гроза миновала, с облегчением перевел дух.

– Надеюсь, хорошенькую девчонку, – пробормотал киммериец, вновь поднимая кувшин. – И не такую строптивую, как эта Калла…

, – Вот как? – Его возлюбленная выступила вперед из-за широкой спины Хафры, как всегда яростно сверкая черными очами. – Похоже, я тебе успела надоесть?

Конан нахмурился. Калла не раз заставляла его со вздохом вспоминать о мягкой и нежной Зийне, светловолосой пуантенке, которая никогда не вернется на берега родной своей Алиманы… В отличие от нее, нрав у Каллы был суровым и никак не гармонировал с прелестным личиком и гибкой соблазнительной фигуркой. Несмотря на свой юный возраст – ей еще не исполнилось и двадцати – девушка успела проплавать на пиратской галере лет пять, что, разумеется, отразилось на ее манерах. Она владела абордажной саблей не хуже бывалого головореза, справлялась и с парусом, и с веслом, а арбалет в ее тонких сильных руках бил без промаха на сотню шагов. Ее любимым занятием была охота – что на четвероногую, что на двуногую дичь, без разницы.

– Молчишь? – Калла вызывающе подбоченилась и подошла ближе с дерзкой усмешкой на сочных алых губах. – Отвечай, я тебе надоела?

Ей давали слишком много воли, подумал Конан, испытав мгновенный всплеск сожаления, что вместе со «Стрелой» унаследовал и эту красотку. В своем роде она была не менее строптивой, чем Карела, Рыжий Ястреб, предводительница шайки заморанских разбойников, и столь же коварной, как офирянка Синэлла, жрица Аль-Киира. Впрочем, Конан надеялся, что сумеет обуздать ее; эта дрессировка послужила бы приятным развлечением на пути к далекому острову в Западном океане.

– Исчезни, женщина, – он повел рукой. – Уйди, иначе, клянусь Кромом, я прикажу закопать тебя связанной в песок и оставлю крабам на поживу!

– Не оставишь! – Она торжествующе усмехнулась. – Откуда тебе взять тут другую подружку, жеребец?

Конан оглядел ее с ног до головы, задумчиво подбрасывая в руках яблоко. Девчонка права, решил он. Где найдешь другую такую же?

Он разочарованно вздохнул.

– Значит, в лесу поймали не женщину? Тогда кого же? Лазутчика из Аргоса или Шема? Крестьянина, который отправился за хворостом? – Игнорируя Каллу, Конан поднял взгляд на темное лицо кушита.

– Взяли странного человека, – Хафра снова поклонился. – На крестьянина или лазутчика не похож, по виду – из благородных. Говорит, что аргосец.

– Аргосец… – протянул Конан и хотел уже задать следующий вопрос, но девушка снова вмешалась в разговор.

– Я его поймала! – В ее голосе чувствовалось настоящее воодушевление. – Я его поймала, этого аргосца, Хоть он и был вооружен до зубов!

– И что же, он сопротивлялся? – Киммериец бросил на свою подругу косой взгляд. Внезапно она смутилась и покраснела.

– Да… Нет… пожалуй, нет…

– Так все же – да или нет?

– Нет, – Калла отрицательно качнула черноволосой головкой.

– Хмм… Ну, раз дело обошлось без крови, ты заслуживаешь награду. Держи! – Конан бросил ей яблоко, но девушка, ловко поймав его, скорчила презрительную гримаску.

– И только? Не очень-то ты щедр! Запомни: великая Иштар не любит скупых мужчин!

– Все остальное получишь нынче ночью, и твоя Иштар останется довольна, – Конан ухмыльнулся. – А сейчас иди! А то я в самом деле прикажу закопать тебя в песок! – Он повелительно махнул рукой, показывая, что разговор закончен, и повернулся к Хафре. – Пусть сюда приведут этого аргосца… Погоди, – скомандовал он, когда Кушит уже занес ногу. – Говоришь, он походит на нобиля? Благородный с виду? – Хафра молча кивнул. – Тогда притащи еще одно кресло, чаши и вина. Все!

Он снова прикрыл глаза, стараясь не прислушиваться к возмущенному фырканью Каллы. Значит, аргосец и благородный человек… Что ж, беседа с ним поможет скоротать время до вечера… А если разговора не получится или пришелец начнет дерзить, он его просто прирежет… или закопает в песок… или… Дремота снова накатывала на него, но тут раздался шорох шагов, и Конан с усилием поднял веки. Затем глаза его начали открываться все шире и шире, брови же полезли вверх, пока не превратились в пару изогнутых черных гусениц.

Мужчина, стоявший перед ним, был довольно высок, с мощными плечами и могучей грудью; фигура его, однако, казалась по-юношески стройной, хотя на вид Конан дал бы ему не меньше сорока. Узкое лицо, смугловато-бледное, с точеными чертами; прекрасной формы нос, твердо очерченные губы, слегка впалые щеки, подбородок с едва заметной ямочкой. Темноволосый, но глаза не черные и не карие – скорее, зеленые, как прозрачная морская волна. Аргосец, несомненно, и не простой человек: хотя черты его не говорили о властности или чрезмерной горделивости, как у покойного Гирдеро, они казались исполненными сдержанной силы. Да, этот парень знал себе цену!

Он был облачен в темно-синий шелковый камзол и такого же цвета штаны, заправленные в высокие сапоги; удобная одежда и не без щегольства. Выглядел аргосец так, словно не по лесу бродил, а только что спустился на песчаный пляж со ступеней своей богатой виллы где-нибудь под Мессантией или сошел с портшеза, доставленного сюда заботливыми слугами. Правда, в руках он держал довольно объемистый тючок, а над плечами торчали рукояти двух длинных мечей, подвешенных к широкой портупее из светлой кожи. Клинки эти, бесспорно, носились не на показ, и Конан невольно усмехнулся, вспомнив похвальбу своей подружки. Пожалуй, у нее был только один способ совладать с этим опытным и умелым бойцом – раздеться догола. Один шанс, да и тот сомнительный; аргосец явно многое повидал в жизни, в том числе – и женщин.

Сопровождаемый по пятам Хафрой и двумя людьми из охотничьей партии, он твердым шагом подошел к киммерийцу, бросил на землю свой тюк, потом махнул рукой в сторону корабля и осведомился:

– Ты капитан?

Не поднимаясь, Конан осмотрел пришельца с головы до ног. Прежде он никогда не видел этого человека, и все же что-то в его облике казалось знакомым – что-то неуловимое, едва заметное, однако напоминающее о себе с упорством полузабытого сна. Сдержанная сила и гибкость движений… Мечи… Пара отличных клинков, и оба – за плечами! Кажется, подумал киммериец, ему встречались такие бойцы… Давно, очень давно, на берегу моря, рядом с туранским городом Шандарат… Того воина звали Фарал, и он рассказывал о нем Зийне…

Он снова поднял взгляд на лицо незнакомца и кивнул.

– Я капитан. Кто ты и чего хочешь?

Резким быстрым движением склонив голову, мужчина представился:

– Рагар из Аргоса, по прозвищу Утес. Я хотел бы отплыть в море на твоем судне, капитан…

– Конан, – произнес киммериец в ответ на невысказанный вопрос. – В этих краях меня еще называют Амрой.

– Вот как? – Взгляд Рагара словно ощупал огромное тело киммерийца. – Амра, лев по-кушитски… – на миг он задумался, припоминая. – Что ж, да будет с тобой милость Митры! Я слышал о тебе, капитан.

– И что же?

Аргосец дипломатично улыбнулся.

– Всякое. И хорошее, и дурное.

Конан перевел взгляд на спокойную поверхность заливчика, по которой скользила, возвращаясь с галеры, шлюпка. Она ткнулась носом в песок, и киммериец повернулся к Хафре.

– Кресло и вино. Живо! Остальные, – он взглянул на пару сопровождавших Рагара стражей, – могут убираться к Нергалу в задницу.

Кушит повернулся и побежал к лодке. Его огромная черная спина лоснилась от пота, мелко подрагивала шапка черных вьющихся волос, полуобнаженные ягодицы казались двумя чугунными ядрами. Свои обязанности адъютанта, оруженосца и личного слуги вождя Хафра выполнял с отменным тщанием, куда большим, чем некогда Идрайн.

Когда кресло было доставлено и Рагар, сняв мечи, уселся и пригубил из чаши, киммериец сказал:

– Значит, ты слышал обо мне. Слышал хорошее и дурное! Чего же больше?

– Пожалуй, дурного, – спокойно ответствовал гость. Приоткрыв рот, Конан недолгое время смотрел на него, потом захохотал.

– Прямой ответ, клянусь Кромом! – он вытер выступившие на глазах слезы, – Ну, тогда ты должен понимать, что моя посудина – не простой корабль, перевозящий груз из Мессантии в Асгалун!

– Я знаю о том, – с прежним спокойствием произнес Рагар. – Прекрасное вино, – заметил он, снова отхлебнув из чаши. – Аргосское, если не ошибаюсь?

– Не ошибаешься. – Конан в три глотка прикончил свою порцию и пристально взглянул на гостя. – А теперь, быть может, ты скажешь мне, почему аргосский нобиль желает завербоваться на пиратскую галеру? Ты проигрался в кости? Зарубил в поединке принца? Злоумышлял против правителя? Спал с его достойной супругой? Ну, рассказывай! До вечера еще далеко, и мне хочется поразвлечься!

Рагар пропустил большинство вопросов хозяина мимо ушей.

– Почему ты решил, что я – аргосский нобиль? – поинтересовался он.

– Ну, ты же сам назвался аргосцем… и вид у тебя благородного человека. Такому не место среди пиратов.

– Но я и не собираюсь предлагать тебе свой меч и свою верность, – Рагар чуть заметно усмехнулся, и его строгое суровое лицо сразу помолодело лет на десять.

– Тогда непонятно, зачем ты явился ко мне. Ты вроде бы говорил, что хочешь отплыть в море на моем корабле, так?

– Так. Но совсем не для того, чтобы грабить мирных мореходов. Я хочу нанять твое судно.

– Нанять? Клянусь Кромом! – Брови Конана вновь полезли вверх. – А если цена окажется слишком высокой, приятель?

Аргосец небрежно пнул сапогом свой тюк, и в нем что-то протяжно зазвенело. Конан мог поклясться, что золото; его сладостный звон он мог отличить от более глухого пения серебра за двадцать шагов.

– Скажи, сколько ты хочешь, – произнес Рагар.

Огромный варвар неторопливо протянул руку к кувшину и разлил вино. Этот пришелец, захваченный в лесу Каллой, ему определенно нравился. В чем-чем, а в смелости ему не откажешь! Явился в разбойничий стан с мешком золота!

– Прежде чем вести речь о цене, – сказал Конан, протянув полную чашу гостю, – я хотел бы узнать, зачем тебе понадобился корабль. И почему именно мой? Разве в Мессантии мало добрых и прочных посудин?

Аргосец со сдержанным поклоном принял чашу.

– Видишь ли, мой капитан, мне нужно попасть… ммм… – он замялся, – словом, мне нужно попасть в некое место. На остров.

– Какое совпадение! – перебил его Конан. – Я тоже плыву на остров. Может быть, нам по пути?

– Сомневаюсь, – Рагар покачал головой. – Видишь ли, Аргос богатая страна, и Митра не оставил ее своими милостями… Но хотя в гавани Мессантии в самом деле много добрых судов, ни один кормчий не соглашался отвезти меня туда, куда надо. Разумеется, я мог бы купить галеру, но с экипажем тоже возникли бы затруднения… Никто бы не поплыл со мной, а в одиночку не управишься с двадцатью веслами и парусом.

– Хмм… – Киммериец, опустив взгляд, следил за переливами багряного вина, с наслаждением вдыхая его терпкий и свежий запах. – Похоже, ты собрался в неприятное местечко, приятель. Далеко ли? На юг, на север или на запад?

– На север. Мне нужно добраться до Кардана.

– Кром! – Восклицание невольно сорвалось с губ Конана. Он слышал про этот остров, довольно обширный и плодородный, лежавший в Западном океане, в семи или восьми днях плавания от пиктских берегов. Еще он слышал, что Пламенные горы, занимавшие половину Кардала, раз в десять, двадцать или пятьдесят лет плюют огнем, уничтожая деревни и посевы островитян. Видно, они были упрямыми людьми, если не желали покидать такую опасную землю! Хотя, с другой стороны, куда им было деваться? Человек, лишенный родины и отчего дома – жалкая былинка в пустыне, ожидающая, когда коса смерти срежет ее под корень…

И все же зачем аргосцу из благородных понадобилось плыть на этот забытый богами Кардал? Наверняка там живут лишь рыбаки, землепашцы да скотоводы, бедняки, не видевшие ни разу блеска золота или сверкания самоцветов… А Рагар, наоборот, готов заплатить, чтобы попасть туда! И, видать, немалую цену!

Но сколь бы она ни была велика, Конан не собирался отправляться на остров, где горы выбрасывают потоки раскаленной лавы. Его путь лежал на запад, к гораздо более благодатной земле; и, к тому же, он дал слово Дайоме! Он обязан передать волшебнице то, что она ждет, получив взамен свободу! Конан задумчиво потрогал железный обруч в волосах и отхлебнул вина.

– Теперь я понимаю, отчего тебе было не найти ни судна, ни команды, – произнес он. – Никто не хочет отправляться туда, где подземные боги трясут землю! Если остров вдруг расколется напополам и потонет в океане, что будет с кораблем, который приблизился к нему? Да любой кормчий, любой матрос или гребец умрет от страха – еще до того, как каменные глыбы изрешетят судно или его затянет в огромный водоворот!

– Ты прав, – по-прежнему спокойно произнес Рагар. – Вот почему мне годится не всякий корабль, не всякий капитан и не всякая команда. Мне нужны смелые люди, а где найдешь таких? Разве что среди пиратов… И я готов хорошо заплатить!

– Твои деньги меня не интересуют! – Конан небрежно повел рукой. – Я спросил, куда ты хочешь плыть и, если б нам действительно было по пути, мы смогли бы договориться. Но твой Кардал лежит на севере, а я поведу «Громовую Стрелу» на запад.

«Громовая Стрела» – так называется твой корабль? – спросил Рагар и, дождавшись кивка киммерийца, заметил: – Хорошее имя! Может, все-таки столкуемся? Я не постою за ценой. Видишь ли, я очень тороплюсь…

– Я тоже! – отрезал Конан.

Некоторое время они молчали, прихлебывая вино. Аргосец, щурясь, глядел на солнце, золотым диском повисшее над бухтой; его край уже коснулся высокой мачты галеры. На палубе, заканчивая починку, суетилось десятка полтора моряков; остальные, под руководством косоглазого Сандары, развели костры у воды и жарили мясо. Оттуда тянуло аппетитными запахами, и Конан почувствовал, что непрочь перекусить. Заметив тонкую фигурку Каллы, склонившейся над огнем, он ощутил и другие желания, другой голод, не менее сильный, чем тяга к пище. Пожалуй, если бы не гость, он кликнул бы девчонку и, не дожидаясь ночи, повел в лес… Однако и Рагар был ему интересен; хотя он не собирался брать деньги аргосца, что мешает послушать забавную историю?

– Еще вина? – Он поднял кувшин.

– Нет, благодарю… – Ладонь аргосца прикрыла чащу. – С меня достаточно.

– Ну, как знаешь, – Конан налил себе, потом кивнул в сторону костров: – Кажется, тебя взяла в плен моя подружка? Она говорила, что ты отважно сражался, но пал жертвой ее клинка.

– Скорее, ее глаз, – улыбнулся Рагар. – Ты же видишь, на мне нет ни царапины, и одежда цела… А все потому, что я тут же сдался в плен, как только ее увидел.

– Ты нас искал?

– Да. По побережью ходят слухи, что некий человек, приплывший с севера вместе с ванирами, захватил одну из разбойничьих галер, перебив едва ли не половину команды. Мне показалось, что такой смелый парень не откажется плыть на Кардал…

Конан не обратил внимания на этот намек; его интересовало другое.

– Слухи – слухами, но до Мессантии путь неблизкий, и берег здесь зарос лесами… Пожалуй, нас было нелегко найти, а? Может, кто подсказал? Какой-нибудь доброжелатель? – Его глаза впились в лицо Рагара, точно два стальных буравчика.

– Нет, капитан, – аргосец покачал головой, – нет. Я знал, кого ищу и куда надо идти.

– Странно! Клянусь Кромом, немногим известно про эту бухту! А уж о том, что я здесь нахожусь, со своими людьми и «Стрелой»…

Внезапно Рагар плавным жестом поднял вверх обе руки, потом медленно провел ладонями по лицу, словно стирая пот; кожа его, однако, была совершенно сухой. Сильные пальцы аргосца скользнули по гладкому лбу, по прижмуренным векам, по впалым щекам и подбородку; наконец, руки его замерли, сложенные чашей. Конану показалось, что гость как бы удерживает в них невидимый шар – осторожно, бережно, словно эта неощутимая прозрачная сфера была выточена из хрупкого хрусталя.

Киммериец не ошибся. Миг – и шар вспыхнул, засиял яркими всполохами, тут же превратившимися в водоворот голубого огня, в мерное и стремительное вращенье холодных молний. Конан, изумленный, прикрыл лицо ладонью, ибо безжалостный свет ослеплял; Рагар же всматривался в него, не щуря глаз. Затем он сделал резкий выдох, и шар мгновенно вытянулся фиолетовым жгутом, ударившим в песок в пяти шагах от аргосца. И сразу же сияющая молния погасла.

Конан поднял кувшин, нагнул над пересохшим ртом, сделал добрый глоток. Этот фокус не испугал его, хотя было ясно видно, что в том месте, куда ударила молния, песчинки спеклись плотной стекловидной массой. Магия! Могущественная магия! Но за полтора десятилетия скитаний по свету киммериец повидал многое и научился не бояться колдунов. На поверку они весьма часто оказывались столь же уязвимыми, как и обычные люди – разумеется, если знать, как взяться за дело. Скажем, тот же Гор-Небсехт…

– Забавная штука, – оторвавшись от кувшина, он ухмыльнулся. – Похоже, у Каллы не было бы шансов, если б она ввязалась в драку с тобой. Ну, и что же дальше? Ты хочешь намекнуть, что способен разделаться и со мной, и с моими людьми, и с кораблем? Сожжешь нас всех дотла?

– Ни в коем случае, – по губам Рагара скользнула улыбка. – Зачем же мне вас жечь? Кто тогда доставит меня на Кардал? Просто ты задал вопрос, и я ответил – ибо лучше один раз увидеть, чем семижды – услышать… И ты увидел! Увидел Силу Митры… вернее, крохотную ее часть, которой он одарил своего слугу… – Тут голова аргосца склонилась в почтительном поклоне. – Мощь бога может стать карающей молнией, а может вести к нужной цели…

Он сделал плавный жест, протянув руки к Конану, потом развел их в стороны, словно обозначая свою цель – этот берег, эту бухту и корабль, что покачивался на мелкой волне. Лицо его было спокойным и доброжелательным.

– Ты хочешь сказать, что какая-то магия помогла тебе нас найти? – спросил Конан, пристально рассматривая оплавившийся песок.

– Не магия, мой капитан, нет… Меня вел Митра.

– Так ты – его жрец?

– Нет. Его слуга и воитель.

Воцарилось молчание. Взгляд Рагара был устремлен в сияющую морскую даль, киммериец же продолжал изучать то место, куда ударила молния. Наконец он протянул:

– Хмм… И каждый, кого Митра берет на службу, может научиться таким штукам? – Его глаза не отрывались от спекшегося песка.

– Не каждый, но многие. Светлый бог дарует некоторым из нас частицу своей Силы, однако нужно научиться владению сим даром, – пояснил аргосец. – В молодые годы я отправился к Наставнику…

Огромный варвар резко наклонился вперед, прервав Рагара. Воспоминания вихрем закружились у него в голове; он вновь видел шандаратские берега, галечный пляж в обрамлении гранитных скал, высокую фигуру Фарала с мечами за спиной. Потом эту картину сменила другая, ибо в жизни своей Конан не единожды встречался со слугами Митры. Теперь он видел холмистую жаркую степь, золотисто-зеленую, бескрайнюю, пересеченную пыльной лентой заброшенного тракта; по нему неторопливо шагал человек в забавной белой хламиде, а над плечами его торчали навершие лука и рукоять огромного клинка.

– Этот Наставник… Учитель… – пробормотал киммериец, – старик, который живет где-то в гирканской степи?

Лоб Рагара пошел складками, глаза удивленно раскрылись.

– Да, за морем Вилайет, на севере, за пустыней, на склоне потухшего вулкана. Ты слышал о нем? От кого?

– Я встречался с его Учениками, – задумчиво произнес Конан. – Давно… – Он невидящим взором уставился на свой корабль, на людей, суетившихся у костров, на темневшие рядом лодки. – Да, я встречался с ними, и дважды они спасали мне жизнь… Так что ради этого я готов помочь тебе, Рагар! Может, сделаем так: сначала отправимся на мой остров, а потом – на твой?

– Не получится, капитан, – на лице аргосца отразилось искреннее сожаление. – Я говорил, что тороплюсь, и это были не пустые слова…

Он смолк, но теперь Конан не пытался перебить своего гостя; он терпеливо ждал, чувствуя, что тому есть что еще сказать.

– Я думаю, что и у тебя имеется причина поторопиться, – наконец произнес Рагар. – Не сочти за пустое любопытство, если я поинтересуюсь твоими делами… и расскажу о своих, разумеется, расскажу все без утайки, Взвесим твое дело и мое, обсудим, оценим, что важнее… Согласен?

– Нет. Пожалуй, я расскажу тебе свою историю – в обмен на твою, но ничего обсуждать мы не будем. Это, – Конан махнул рукой в сторону бухты, – мой корабль и мои люди, и только я буду решать, куда плыть. И учти, хотя я помню о тех, что когда-то спасли мне жизнь, чужие дела – это чужие дела. Я хочу сказать, что свои всегда кажутся более важными, – добавил он с ухмылкой. – Согласен?

Рагар, демонстрируя покорность, развел руками и склонил голову.

– Ладно, ты хозяин положения. Я готов поведать тебе подробно о своих целях, если хочешь слушать, а сейчас скажу только одно: Кардал вновь навлек гнев подземных демонов, и я послан, чтобы обуздать их, восстановить равновесие.

– Вот как? Ты дерзаешь выступить против демонов, повелевающих вулканами?

– Я – Его посланец, – сильная рука Рагара протянулась к солнечному диску. – Он даст мне Силу, чтобы справиться с огнем.

– Зачем?

– Как зачем? – казалось, аргосец поражен. – Ведь на Кардале живет немало людей!

– Что мне до них! – Конан пожал плечами. – Нищие рыбаки, пахари… Клянусь Кромом, их жизни не стоят и медной монеты!

– Ты так полагаешь? – Рагар устремил на киммерийца изучающий взгляд и, когда тот презрительно сморщился, произнес: – Хорошо, не стану спорить. Расскажи мне теперь о своем острове и своем деле.

– Ну, это не простая история… – Киммериец выбрал яблоко побольше и поднес его на ладони к липу Рагара. – Представь себе землю, богатую и цветущую, похожую запахом на этот плод… Последний осколок Атлантиды! Там, далеко в океане! – зажав яблоко в огромном кулаке, он махнул в сторону горизонта. – Да, прекрасная земля, но попал я туда в недобрый день… Попал в бурю, в шторм, вызванный чародеем, когда мое судно разбилось на скалах и все мои люди, без малого сотня бравых парней, не чета этим кардальцам, пошли ко дну…

Рагар склонил голову в знак сочувствия.

– И что же дальше? – с интересом произнес он.

– Словом, я шатался по этому островку, пока не встретил его хозяйку. Красивая женщина, надо сказать, и непростая… как и ты, умеет многое… – Конан сделал паузу, потом добавил: – Она хотела, чтоб я с ней остался… остался навсегда…

– Ну, а ты?..

– Что мне за радость в этом ее острове? Пить, есть, спать да глядеть колдовские сны? Нет, это не для меня! – Киммериец решительно тряхнул своей темной гривой. – Но и убраться я оттуда не мог! Она никак не соглашалась приворожить подходящий корабль, а пешком по морю не уйдешь… Пришлось заключить с ней сделку, У нее, приятель, были кое-какие трудности…

– Трудности?

– Да, в северных землях, в Ванахейме, с тем самым чародеем, который вызвал бурю. Ну, она отпустила меня под присмотром своего слуги, и договор был таков: я выполняю порученное и становлюсь вольным, иначе буду жить с ней на том островке до седых волос. Только, клянусь Кромом, я бы сдох через год от скуки! Так что пришлось мне постараться, и стоило это немало крови… Не только моей, – добавил Конан, вспомнив светловолосую Зийну и Тампоату, молодого пикта. – А теперь я должен привезти ей вот это, – отбросив яблоко, он наклонился, сунул руку под кресло и вытащил кинжал в изукрашенных драгоценными камнями ножнах. – Доказательство, что дело я сделал, как полагается… Теперь понимаешь, почему мне пришлось срочно раздобывать и корабль, и людей?

– Понимаю, – Рагар склонил голову к плечу, любуясь игрой самоцветов. – А что, тебе обязательно возвращаться на тот остров? Дело-то ты, говоришь, сделал?

– Да. И, хотя я дал слово вернуться и привезти кинжал, – киммериец покосился на оружие, уютно лежавшее в его огромной ладони, – о том слове можно было бы и забыть. Но, видишь ли, она меня обманула… попыталась обмануть, вернее говоря…

– Обмануть? В чем?

– Точно не знаю, клянусь челюстью Крома! Похоже, она рассчитывала, что я и порученное исполню, и воли не получу… Женщина, одним словом; все они обманщицы, – заключил киммериец. – Так что мне непременно надо добраться до того острова и швырнуть ей в лицо эту штуку! – Конан потряс кинжалом. – Пусть знает, что я так глуп и проведал о ее хитростях!

Рагар кивнул и медленно произнес:

– И в том единственная причина, по которой ты торопишься на ее остров, капитан?

– Единственная. Женщина эта мне больше не нужна, можно найти кое-что и получше… ту же Каллу, к примеру… Строптивая девчонка, так хоть не ведьма!

– Разумеется, – взгляд аргосца скользнул к кострам, где среди рослых полуобнаженных мужчин мелькала тонкая фигурка девушки. – Значит, ты твердо намерен плыть на восток? Чтобы швырнуть кинжал в лицо обманщицы?

Киммериец ухмыльнулся.

– Возможно, у меня и выбора другого не будет, если я рискну выйти в море.

– Что ты имеешь в виду?

– Я же говорил, госпожа того острова женщина не простая! Проведает о моем корабле, пошлет нужный ветер… И погонит он «Громовую Стрелу» туда, куда ей угодно…

– Вот как? Ей подвластны ветры и бури?

– Вполне, – заверил аргосца Конан. – Такие бури, что ты в жизни не видел! Это тебе не песок прожигать! – он покосился на след от удара молнии.

– И все же никто не сравнится с могуществом Митры, мой капитан, – произнес Рагар и вдруг легко поднялся из кресла. Некоторое время он шагал взад-вперед по песку, о чем-то напряженно размышляя, в задумчивости касаясь пальцами то виска, то подбородка, потом повернулся к Конану. – Итак, ты ждешь ветра с суши, который понесет твой корабль вдоль побережья Аргоса и Зингары, примерно к Барахским островам? Киммериец молча кивнул.

– Давай договоримся так: я поплыву на твоем судне до Барахов, а там посмотрим, не изменится ли ветер. Если он по-прежнему станет гнать твою «Стрелу» на запад, что ж, так тому и быть! Но вдруг подует с другой стороны, а?

– Вряд ли… Госпожа того острова умелая чародейка…

– Чародейка! Всего лишь чародейка! А Митра – бог!

– Тогда к чему нам спорить? Пусть все и вершится по воле Его, – Конан тоже встал, принюхиваясь; свинина, похоже, совсем поспела. – Но я думаю, приятель, боги слишком далеки от нас… вот чародеи – те гораздо ближе!

Кивком головы пригласив гостя следовать за собой, он направился к кострам.