Практический смысл познания на «тройке» для человека попавшего с детства под нож цивилизованного воспитания — умение пользоваться наименее слабо тренированной частью триединства — подсознанием. Причём пользоваться осмысленно.

Чтобы научиться, надо попасть в кризисную ситуацию, выбраться из которой без осмысленного пользования подсознанием невозможно.

Ситуация должна быть очень жёсткой.

Самая жёсткая ситуация начала жизни Сталина — постоянный проигрыш партийной организации провокаторам царской Охранки. Охранка внедряла своих людей во все партии. Провокаторы не только были наушниками, но и организовывали ситуации, в результате которых партийцы отправлялись на каторгу или в ссылки.

Из-за успешных действий провокаторов и сам Коба отправлялся в ссылки пять раз. Вряд ли всегда обходили лично его, разве что в первый раз, скорее, обходили соратников Кобы, а через них выходили на самого Кобу.

«Провокатор» — слово забытое, сейчас уместней использовать слово «шпион», хотя аналог этот не точный. Профессиональный шпион прячется под маской с обречённостью женщины. Женщину раскусить не может даже муж — хотя во многом из лени, трусости и непосвящённости на Варге. А ведь женщина всего лишь любительница, профи обойдёт её по всем параметрам. Что удивляться, что провокаторы Охранки нераскрытыми могли даже партии возглавлять. В партии большевиков провокатор Малиновский возглавил фракцию большевиков в IV Госдуме. Суперпопулярный в народе поп Гапон, подведший людей под винтовочные залпы «Кровавого воскресения», тоже был агентом Охранки.

Выявлением шпионов занимается контрразведка. Много сотрудников и немалые технические средства. Плюс помощь других спецслужб. А что могли большевики без средств противопоставить профессиональным провокаторам?

Очевидно, об этом не мог не думать 23-х летний Коба в первой своей ссылке, глядя на ритуалы шаманов на священной горе Кит-Кай.

Шаман, будь то тёмный или светлый, непременно является знатоком людей — иначе его вообще никто не признаёт. Голой логикой без ресурсов контрразведовательных организаций в человека не заглянуть. Технических средств у шаманов никаких. Однако ж тайны людей знают.

Итак, в силу одной только насущной потребности разоблачить провокаторов юный Коба, к Кит-Каю уже явная «единичка», должен был пойти к шаманам в обучение. Или, что то же самое, к самому себе, к невыявленным своим способностям. Хоть к светлым, хоть к тёмным.

Вообще говоря, шаманизмом большевики интересовались больше других партий. Об этом в массовой литературе ни гу-гу. Однако ж сибирские исследователи советского периода

об этом знали прекрасно. Есть недвусмысленные намёки даже в сборниках статей сибирских университетов.

Такая вот картинка: сидит юный Коба на священном Кит-Кае, внизу проводит обряд бурятский шаман, ученик эвенкийской «школы», которого не обмануть. Сидит и думает: блин, этих не развести, а меня… А впереди маячит этап по Шашкинскому тракту дальше, на Лену… И здесь-то холодно, а там…

Чего учиться у бурятских, когда покойный эвенкийский уже здесь? И будущий Сталин сооружает на Кит-Кае навес.

Теоретическая потребность — одно, а когда тебя уже развёл профи, ты уже сидишь, и тебя крутит от бессилия — дело другое. Так что вполне можно полагать, что Кит-Кай после провала и ареста — место начала прохождения Сталиным «тройки».