Баба Маня ставила тесто для пирожков, когда в калитку постучали два человека. Вытирая руки о фартук, хозяйка вышла на крыльцо. На одном из пришедших красовалась шляпа акубра. Это был Серега, а с ним Иваныч. Они явились забрать сбежавших зверей.

— Авоська! — повернулась баба Маня к деду. — Как ты мог?! Ты же ездил деньги вернуть!

— Я сказал им, что наврал. Денег, мол, захотел, — растерянно развел руками Авоська.

— Так мы тебе и поверили, — сдвинул на глаза акубру Серега. — Да у тебя, дед, на лице все написано.

— Ты зачем в городских аптеках весь эвкалипт скупил, а?! — пошел в атаку на Авоську Иваныч. — Сам, что ли, зимой его грызть будешь?

— К чаю… — нашелся дед Авоська. — Вприкуску очень уж лакомо.

— Да-а-а-а? — усмехнулся Серега, окидывая взглядом двор.

Во дворе, кроме бабы Мани и Авоськи, никого не было видно. Лени мирно спал в шкафу, Галка, как всегда в это время, тащила по улице узелок с гостинцами деду Лексею, а Эму с Кенгом спрятались в курятнике. Куры к тому времени уже приготовились ко сну и сидели на насесте. Они зашушукались, запереминались, а петух задиристо поднял свой гребень. Но Кенг так посмотрел на петуха, что тот послушно его и опустил.

— Нет здесь никаких сбежавших зверей, — грозно выставила подбородок баба Маня. — Авоська вам соврал, вот пусть он и отвечает. Его в свой зоопарк забирайте. Нам здесь такие ни к чему, — и она прошагала мимо Авоськи, будто его здесь и не было.

Лицо деда Авоськи перекосилось и покрылось красными пятнами. Он подскочил к Иванычу, хотел что-то сказать, но вдруг обиженно махнул рукой и выбежал на деревенскую улицу.

— Эх, да что с вами разговаривать! — крикнул он из-за забора.

— Кенг! Кенг! — послышалось с улицы, и во двор пулей влетел Бобрик. — Выходи из дома! Я придумал, как развесе…лить…Э…му…

Бобренок осекся, увидев незнакомцев. Серега вперился в него исподлобья, и тот испуганно пригладил прическу.

— Как ты сказал? — схватил Серега бобренка за шкирку: «Выходи из дома»? Так-так. Давай, фауна, договариваться. Ты говоришь мне, где австралийцы, а я тебя за это не забираю в зоопарк, — И Серега широкими шагами протопал в дом.

Иваныч двинулся следом. Бобрик зажмурился и повис в сильной Серегиной руке, как пустая курточка.

Но дом был пуст. Коала тоже как сквозь землю провалился. Ни в шкафу среди коробок, ни на кровати среди подушек, ни под кроватью… И на абажуре его тоже не было. Серега несколько раз встряхнул Бобрика, но тот как воды в рот набрал, болтался у Сереги в руке и таращил глаза. Ему было очень страшно попасть в зоопарк, однако он твердо решил молчать, тем более что все равно не знал, куда, например, подевался Лени.

А баба Маня вбежала в курятник и набросила на Кенга и Эму старый ватник, шепотом приказав не высовываться. Серега с Иванычем вернулись на крыльцо и увидели, как баба Маня захлопывает дверь курятника. Они тут же оставили Бобрика в покое и бросились туда. Куры нахохлились, закудахтали, а петух метнулся в самый дальний угол и вытянулся в струну клювом к стенке.

Он стоял на цыпочках и мысленно клялся:

— Выживу, весь огород бабке по весне перекопаю… Перекопаю! Перекопа-аю! Если выживу. Курам новый насест надо справить… До речки все собирался дойти, глянуть, как другие живут… И-и-и-и…

Когда звероловы ворвались в курятник, у Эму от нервного напряжения дернулась нога, он непроизвольно пнул Серегу под дых и, перепугавшись, выскочил во двор. Все произошло так быстро, что Эму даже сам толком ничего не понял. Следом выпрыгнул Кенг, залепив оплеуху Иванычу.

Вне себя от злости звероловы вытащили арканы c подвижными петлями на концах. Вернувшаяся от деда Лексея Галка застала нелепую картину: двое незнакомцев гоняются вокруг колодца за Эму и Кенгом, баба Маня с веником в руке безуспешно пытается догнать незнакомцев, куры, которым давно положено спать, перебегают с места на место и истерично орут, а Бобрик волочет на крыльцо помятую фетровую шляпу! Воздух раскалился от воплей и окрасился в красноватый цвет заходящего солнца.

Но Сереге с Иванычем все же удалось загнать австралийцев в угол между курятником и копной сена. Они подбирались все ближе — на пружинящих ногах, потряхивая арканами.

Эму вновь нервно дернулся, попятился и вдруг засунул голову в сено! Кенг обмер: теперь страуса можно было брать голыми руками. Допустить поимку друга было невозможно. Кенг хладнокровно шагнул и закрыл страуса собственным телом, оставшись один на один с опасностью. Он набычился, его ноздри слегка подрагивали.

Увидев такое, Бобрик проскочил между ног звероловов, встал перед Кенгом лицом к Сереге, и в полной уверенности, что заслонил собою друга, в ярости начал лупить кулачками воздух! Следом испугалась Галка — теперь уже за бобренка — и, не помня себя, подлетела и прикрыла его! Баба Маня за любимую Галку готова была растерзать любого, а потому растолкала звероловов в разные стороны, с веником в руках уверенно прошагала в угол и загородила собою Галку, а заодно и всю компанию. Только вот бабу Маню загородить было некому…

— Вы что?! — взвился Серега. — В «Репку» играть вздумали?!

Бабка — за галку, галка — за бобра! Отдайте австралийцев, а не то…

— Что — не то? — Баба Маня подняла веник для защиты. — Я вам покажу, как вторгаться на чужую территорию! Бумага есть?

Серега с Иванычем оставили вопрос без ответа, они напряженно примерялись к точному броску на бабу Маню. В воздухе нависла такая тишина, что при желании можно было услышать дыхание комара, не то что писк.

— Назад!!! Стрелять буду! — разорвал безмолвие голос деда Авоськи.

Он стоял посреди двора, мертвой хваткой вцепившись в берданку. Даже пальцы побелели. Рядом с ним в шапке с пробками взъерошился пес Тарас.

— Ты чего, дед? Ты чего? — попятились звероловы.

— Не шучу, — повел берданкой Авоська с одного на другого.

Серега хотел натянуть на глаза шляпу, но ее на голове не оказалось. Парень и не заметил, когда она слетела, а без шляпы он чувствовал себя неуверенно. Как будто голый.

Пес Тарас демонстративно стал рыть землю, давая понять, что его терпение на пределе. С недавних пор дворняга в необыкновенной шапке с пробками чувствовал, что он молодец на все сто.

— Тьфу, — мелькнуло в голове у Сереги при виде Тараса. — Еще и шляпу потерял!

Но не до шляпы, ноги бы унести. И боком-боком — в калитку.

Серега и Иваныч, не чуя ног, домчались до машины.

— Запомни, дед! Мы еще вернемся! — с ревом машины пронеслось над деревней.

Пес Тарас, свесив набок язык, ошалело закрутил хвостом, выбежал на улицу и помчался на безопасном расстоянии вслед за машиной. Возвращаясь, он встретил корову, неспешно идущую по дороге.

— Что-то у нас в деревне слишком шумно в последнее время, — произнесла Муня. — Передай баб Мане, я к себе пошла. К ней попозже зайду, когда гости уедут.

— Они не гости, они — свои, — ответил Тарас и оглянулся на дорогу. — А гости уже уехали. Так что ты заходи.

Между тем, обитатели двора приводили друг друга в чувство.

Пеструшка Ряба прыснула на петуха водой. Тот осторожно открыл сначала один круглый глаз, затем второй, встряхнулся и вылез из укрытия.

— Н-н-ну! И где они?! — разнесся над Ложкаревкой его суровый гнев. Петух стоял посреди двора, подперев бока, и был готов сокрушить любого.

Кенг положил лапу на плечо бобренку:

— Спасибо, Боб. — И постучал по страусову боку:

— Эму, выходи. Выходи, слышишь?

Эму вынул голову из темного стога, сощурился от закатного света и осмотрелся. Он вдруг застыдился своей минутной слабости. Чтобы выйти из положения, Эму не смог придумать ничего лучшего, как сказать:

— Я… а я звероловов искал.

— Нашел? — с интересом спросил Авоська.

— Там никого нет, — недоуменно вскинул плечи страус.

— И здесь нет, — нарочито заглянул Тарас за угол курятника.

— И здесь тоже нет! — весело крикнула Галка в колодец.

— Нет-нет-нет! — отозвалось из колодца эхо.

Все захохотали. И Эму тоже. Бобрик схватил Серегину шляпу, заглянул в нее:

— Ау-у-у! — и воскликнул: — Баб Мань, это тебе новая шляпа взамен той, которую Лени съел!

— Ой! — спохватилась баба Маня. — А где же Лени?

Где Ле-ени, где Ле-ени! Бедный Лени тем временем сидел в тесте.

Когда во двор ворвались Серега с Иванычем и стали кричать, Лени кое-как, но проснулся. А услышав, что те направляются в дом, недолго думая забрался в кастрюлю с тестом и погрузился в него с головой. Именно поэтому звероловы и не смогли его отыскать. Но когда Лени захотел выбраться, то не смог.

Он сидел в вязком тесте, шлепал по нему лапами и голосил:

— Вытащите меня отсюда! Кто-нибудь! Помогите!

С большим трудом удалось отодрать то ли Лени от теста, то ли тесто от Лени. Он обижался и дулся, будто и не сам туда залез.

— Я же мог пойти ко дну! — бубнил сидящий в тазу коала, пока баба Маня намыливала ему спину. — И потом я мог запросто оказаться начинкой для пирога. Мир чуть не потерял великого…

Лени хотел было сказать «ленивца», но сообразил, что в таком виде фраза будет выглядеть не впечатляюще. А другого «великого» он сразу придумать не смог и, замолчав, пустил мыльный пузырь. Тугой радужный пузырь поплыл по комнате.

— Будет тебе дуться, — примирительно улыбнулся Кенг. — Считай, ты у нас теперь не только тренер, но и мастер спорта по прыжкам в тесто.

Но коала успокоился, только когда Эму сказал как бы между прочим, но так, чтобы услышали все в комнате:

— Все-таки Лени у нас самый находчивый. Лучшего места спрятаться и не придумаешь. Я бы никогда не догадался.

Лени чуть-чуть пораскинул мозгами, согласился, что так оно и есть, на то он и коала, и потянулся на кровати, уютно завернувшись в банное полотенце.