Аня шагала по безлюдной улице, подставив лицо ветерку. Ей казалось, что она насквозь пропитана этим затхлым запахом родительского дома…

На автовокзале она выяснила, что ее автобус уже ушел, а следующий будет только через два часа.

Два часа в этом богом забытом поселке! Она и минуты не сможет больше находиться здесь! Ей не терпится принять душ, сменить одежду и выпить нормального крепкого кофе…

Она подошла к таксисту и спросила цену. Цена была приемлемой – цивилизация сюда еще не добралась. Это не Питер, где цены уже сравнялись с европейскими…

Аня сидела и смотрела в окно: пролетали телеграфные столбы, березки, невзрачные постройки, заводские трубы… В этом чужом городе она ощущала себя инородным телом, брошенной и никому не нужной…

Повезло, что гостиница не была переполнена, и ей нашли номер. Аня поднялась на второй этаж и открыла дверь. Конечно, это не «Хилтон», но простыни были белоснежные, хрустящие; ванная – чистая, хоть кафель и побит кое-где, но на такие мелочи она внимания не обращала. Главное, что чисто и пахнет свежестью. Номер был маленький, но из окон открывался красивый вид на площадь и парк.

Аня развесила на плечики одежду. Косметичку отнесла в ванную, а сама залезла под душ.

Стоя под горячем душем, она пыталась смыть с себя запах родительского дома и лжи Олега.

«Как он мог?! Чем он занимается в этом городе? У него женщина? Почему здесь?»

У Ани даже голова разболелась от всех вопросов. Задернув шторы, она рухнула на кровать. Как вкусно пахнут простыни! Чтобы понять, какое это блаженство – спать на свежих простынях, достаточно провести одну ночь на бабкиной постели…

Олег вырос в этом доме, в этом хлеву, вот почему он никогда не обращал внимания на уют, а только смеялся над ее шторками с рюшечками, называя это мещанством. Теперь понятно, откуда все это…

События последних дней чередой проносились в ее сознании: отъезд Олега и последующее молчание; шум за дверью и дернувшаяся занавеска; слова матери, что последний раз он навещал их два года назад, хотя Олег был там, с его слов, полгода назад… От этих мыслей она никак не могла уснуть, даже свежие простыни не радовали. Шум за стенкой раздражал ее, слышен был каждый звук: голос диктора, читающего новости; чей-то хриплый кашель; звук льющейся воды…

Устав ворочаться, Аня поднялась и посмотрела на часы – полдвенадцатого ночи. Кроме мерзких щей она ничего не ела сегодня, и желудок у нее подводило от голода. Нужно съесть чего-нибудь, иначе она не уснет. Должно же что-то в это время еще работать.

Аня вышла на улицу – такая темень. Все закрыто. Ни один продовольственный магазин не работает. Не видно света ни в одном кафе.

Она перешла через дорогу, дошла до конца улицы, завернула и, увидев надпись «Продукты», спустилась вниз, открыла дверь и зашла: перед глазами появился длинный коридор, уходивший куда-то в темноту. По обе стороны виднелось множество совершенно одинаковых дверей без номеров и надписей. В какую из них нужно войти? Подойдя к первой, она неуверенно открыла: большая пустая комната, закрытые жалюзи на окнах, горит свет. Аня направилась к другой двери – там то же самое.

Возможно, магазин недавно открыли, и он еще не работает?..

Аня развернулась и пошла к выходу. Толкнула дверь – закрыто.

Не может быть! Она принялась колотить в дверь, крича, чтобы ее выпустили! Ни звука… Ей стало страшно. Вдруг за спиной послышался звук шагов. Страх сковал все тело, она не в силах была повернуть голову. Шаги приближались. Аня оглянулась и увидела женщину… в маске с пустыми глазницами. Попросила открыть дверь, но та даже не оглянулась.

Маска молча зашла в комнату. Аня побежала следом, открыла дверь, в которую зашла маска, но в комнате оказалось пусто…

Аня подошла к окну и подняла жалюзи. За окном слышался шум, но ничего не видно. Нужно выключить свет, и тогда можно увидеть, что там, на улице. Она щелкнула выключателем и развернулась: на фоне окна вырисовывалось нечто темное. Аня пригляделась. Это был мужской силуэт…

Внезапно силуэт отделился и направился к ней. Она хочет убежать, но не может. Ноги налились свинцом, невозможно сделать ни шагу. Она кричит и от собственного крика просыпается…

Вскочив с кровати, Аня включила свет и оглянулась. Она в своем номере, и все в порядке… Но страх не ушел… Пытаясь согреться, она обхватила себя руками, но ее продолжало трясти. Хотелось есть и пить, но выйти на улицу после этого сна она не решалась. Единственное, что может помочь ей, так это горячий душ. Аня встала и побрела в ванную комнату…

С утра решила еще раз съездить на квартиру: ей не давали покоя услышанная музыка и дернувшаяся занавеска. Если Олег не у родителей, то где-то он должен быть?

На этот раз за дверью было тихо, все форточки закрыты. Выйдя на улицу, она села на лавочку и закурила. Из подъезда вышел странный тип – худой, небритый, в засаленных трениках. Подойдя к ней, он спросил:

– Сигареткой не угостите?

Аня достала пачку и протянула ему.

– Вы кого-то ищете? – спросил он.

– Почему вы так думаете?

– Вид у вас озабоченный, и вы не в первый раз здесь. Я вас запомнил.

– Я пришла в тридцатую квартиру, а там никого нет, – пожала плечами Аня.

– Вы кто им?

– Я – жена сына. Как это… невестка? – она вопросительно посмотрела на типа в трениках.

– Кажется так, – согласился он. – Вы из Питера?

– Да.

– Почему вы не предупредили, что приедете?

Аня не знала, что сказать. И надоело отчитываться перед этим шнырем. Какого черта он ее допрашивает? Она пожала плечами и потушила сигарету. Застегнув сумку встала, собираясь уходить. Типчик отправил окурок щелчком в урну, сопроводив полет взглядом:

– Подождите…

И неловко дотронулся до ее локтя. Анна с негодованием убрала руку за спину.

– Я могу вам рассказать кое-что интересное об этой квартире, – сказал он таинственным голосом.

– Что?

– Я не могу стоять под окнами долго, – человек трусливо посмотрел наверх. – Моя жена может увидеть меня и тогда… Мы можем пойти… тут недалеко, в закусочную. Я вам все расскажу…

«Наверное, хочет развести меня на пиво. Скажет какую-нибудь ерунду или соврет…»

Доверия этот субъект не вызывал. Аня хотела распрощаться, но в этот момент из подъезда соседка с откровенно склочным видом. Заметив окурки на полу, она принялась кричать:

– Курят здесь всякие!.. Все вокруг засрали! Я сейчас Клавке позвоню, скажу с кем ты тут стоишь, – обратилась она к мужчине.

– И ты тут стоишь, как…

Аня не дала ей договорить:

– Оставьте меня в покое! Вы ничего не знаете! Вам бы всех только оскорблять, – и кинулась бежать.

Этот тип догнал ее, пытаясь остановить, но Аня в бешенстве закричала:

– Оставьте меня! Что вы от меня хотите? Вам нужно опохмелиться? Сколько? – она достала кошелек.

– Вы не правы. Я на самом деле хотел рассказать что-то… Разглядев его смущение, Аня поняла, что погорячилась:

– Извините! Так много всего случилось, что нервы ни к черту. Хорошо. Где ваша изба-едальня?

По – другому эту пельменную совкового периода и не назвать. Аня думала, что их больше не существует, что такие общепиты остались в прошлом…

Официантка поставила на соседний стол тарелку пельменей, разваренных и слипшихся. От одного их вида Аню затошнило.

– Я не голодна. Мне чашку кофе, а ты возьми, что хочешь, – сказала она.

Они уселись за липкий стол. Он заказал себе пельменей и пива, Аня – чай и бутерброд с сыром.

Чай был приторно-сладкий, а сыр слегка подсохший, но хлеб свежим. Аня съела бутерброд, молча, опустив глаза в тарелку, почти не прикоснувшись к чаю, который отдавал веником. У нее не было аппетита, чего нельзя было сказать о ее новом друге. Он накинулся на еду, будто его неделю не кормили…

За последние три дня Аня поняла, что это почти роскошь – нормальный свежий чай в чистой кружке…

– Не могу пить это пойло! В нормальных местах сахар дают отдельно, – она отодвинула стакан.

– Зин, – обратился он к официантке. – Принеси нормального чая, а сахар отдельно.

Девушка посмотрела на Аню и фыркнула: «Строит тут из себя…»

– Рассказывай, – попросила Аня.

Отпив большой глоток пива, он начал:

– Дня четыре назад стоял я во дворе и ждал Витьку из первого подъезда. У него окна выходят на ту же сторону. Смотрю наверх, он мне знак должен был дать… Знаете, жена дома, то да се… Вдруг в вашей квартире шторы на окне дернулись… Я пригляделся и увидел, что форточка открыта. Всегда перед отъездом форточки закрывают. Думаю, может Палыч не уехал?.. Я поднялся, позвонил в квартиру. Слышу – шорох за дверью. Немного подождал, но мне не открыли… Вышел на улицу, опять посмотрел наверх. Шторы снова дернулись… Я удивился, но в этот момент вышел Витька, и мы по – быстрому смотались. Потом выпили, и я забыл об этом…

– Вы хотите сказать, что после того, как из квартиры все уехали, в ней кто-то находится? Кто бы это мог быть?

– Не знаю. Вчера курил у подъезда и видел, как-будто свет в квартире…

– Что значит как-будто?

– Не верхний свет, а настольная лампа или еще что-то, – ответил мужчина. – Я поднялся и позвонил, но мне никто и на этот раз не открыл…

– У вас есть какие-то предположения?

– Нет. Спросил жену, она через соседок знает обо всем, что твориться в доме, – почесал он затылок. – Жена говорит, они они уехали…

– Вы все друг про друга знаете?

– Конечно. В этих хрущевках многие живут всю жизнь. Здесь родились и редко кто покидает эти дома. Олежке повезло, а так… нас принесли сюда из роддома, нас и вынесут вперед ногами на кладбище… Все из одного и того же подъезда…

Он уже сник, и только тут Аня заметила, как здесь шумно и накурено. Гул стоял, как на базаре, хотя не все столики были заняты. Настоящий гадюшник! Пора прощаться.

Она встала:

– Мне нужно идти.

– Если не найдете Олега, держите меня в курсе.

– Как мне вас найти?

– Просто сидите на лавочке у подъезда, я вас увижу. Или спросите Толяна.

– Вы не работаете? – удивилась Аня.

– Ну… как сказать?

– Нет вопросов.

Ну и головоломка! Что Олег делает в этой квартире? Один или с женщиной? Как он может сидеть безвылазно: без еды, без сигарет? Да и женщину тут бы сразу заметили, в этом доме невозможно сделать что-нибудь незаметно. Наверное, жильцы целые дни торчат у окон…

От этих загадок у Ани разболелась голова. Она решила вернуться в гостиницу, принять аспирин и полежать.

Дежурный выдал ключ от номера и поинтересовался, как ей понравился город. Аня ответила ему вполне естественным голосом, что все ей нравится, даже погода. Лишь, закрыв дверь на ключ, она разрыдалась.

Обида душила ее: значит, она никогда не знала своего мужа.

«Курица слепая – вот кто я! Как получилось, что у него столько секретов?..»

Чем больше Аня пыталась обдумывать создавшуюся ситуацию, тем больше запутывалась.

«Почему обязательно – женщина? Столько заморочек, а все из – за того, чтобы побыть с женщиной. Он мог бы все сделать дома. Мне не нужно зацикливаться на этом… Возможно, дело совсем в другом… Олег никогда не рассказывал о своем бизнесе. Может, он скрывается от кого-то? Правильно, если скрываться, то подальше оттого места, где живешь и работаешь. Мне ничего не сказал, а иначе я задушила бы его вопросами… Что-то здесь не так. Завтра схожу в милицию…»

Когда стемнело и зажглись фонари, Аня вышла на улицу. Она медленно шла, разглядывая беспечную толпу, которая возвращалась домой или, наоборот, шла куда-то развлечься. Приятно было смотреть на обыденные лица, шедших ей навстречу людей, на проезжающие мимо автомобили. Хотелось и самой тоже вернуться в то время, когда она так же шла домой: без забот, с сумками, полными покупок, с мыслями об ужине. Как тогда все было просто!..

Она разглядывала дома с освещенными окнами, где было тепло и уютно. Где люди ужинали, смотрели телевизор… Она же возвращается в гостиницу, где ее ждут лишь холодная постель и тревоги…

С самого утра стояла жара. Собаки лежали на газоне, высунув языки. Прохожие старались идти по теневой стороне улицы. Опухшие и небритые ханыги опохмелялись, стоя за ларьком. Эти уж точно должны знать, где находится отделение милиции.

Аня подошла к ним:

– Извините, не подскажете, где ближайшее отделение милиции?

– Почему не подскажем? Подскажем, еще как подскажем, – подлетел к ней один, от него разило перегаром за милю. – За перекрестком…

Он долго объяснял, путаясь и тыкая жестким пальцем ей в плечо. Аня поблагодарила и пошла в том направлении.

Поплутав во дворах и спросив еще пару человек, она, наконец-то, вышла к отделению милиции. Пошарпанное здание, мрачные люди, толпящиеся у входа…

Анна робко зашла внутрь: унылые стены, выкрашенные серой масляной краской, спертый запах табака.

Дежурный, сдвинув на затылок фуражку, сидел и пил чай.

– Здравствуйте! Я не знаю… К кому мне обратиться?

– Что у вас? Кража?

– Нет. Человек исчез.

Это заявление откровенно расстроило его. Похоже, с утра у него совсем не было настроения заниматься подобными вопросами. Он снял фуражку, почесал голову и опять ее надел.

– Кто он вам?

– Не поняла.

– Пропавший. Кем он вам приходится?

– Муж.

Это почему-то успокоило дежурного:

– Вы уверенны, что ваш муж на самом деле исчез? Может, он просто загулял?

– Обычно, он так не делал, – ответила Аня. – Это не в его привычках. Первый раз так случилось…

– Все когда-то случается в первый раз, – заметил дежурный. – Пройдите в четырнадцатый кабинет. Это…

Он привстал и, показывая пальцем, объяснил куда идти.

– А что там?

– Там вы напишете заявление, – пояснил он.

Аня пошла в указанную сторону. Кабинет выглядел весьма непритязательно: мебель, некогда полированная, тумбочка около батареи, на которой стояли стаканы, пакеты, коробка из – под чая…

За столом сидел усталый, замученный капитан:

– Проходите, садитесь. Будете писать заявление?

– Да, – ответила Аня неуверенно.

– Вы уверены, что ваш муж пропал?

– На что вы намекаете? У нас очень хорошие отношения, – вспыхнула Аня.

– Я ни на что не намекаю, – махнул он рукой. – Каждую неделю получаем сообщения о том, что кто-то исчез. А через неделю этот кто-то, нагулявшись, появляется…

– Он не мог не позвонить мне!

– Все так говорят…

– Вы что, мне не верите?

Аня взяла в руки лист бумаги и повертела его. Видя ее нерешительность, капитан сказал мягко:

– Я вам верю, и все же: подойдите ко мне через пару дней. Если ваш муж не объявится, то мы подадим в розыск.

– Вдруг будет поздно…

– Поздно – для чего?

– Вдруг случится нечто необратимое.

– Сколько лет вы женаты?

– Семь.

– Дети есть?

– Нет. Почему вы не хотите мне помочь?

– Вы говорите, что его нет всего четыре дня. Представьте себе, если мы станем разыскивать всех тех, кто загулял? Это значит, что мы будем заниматься лишь этим и ничем другим. Вы знаете, что по статистике…

– Не знаю и не хочу знать! – закричала она, перебив его. – Мой муж не из таких!

– Это я уже слышал и не раз…

Аня заплакала, и капитан смягчился:

– Единственное, чем я могу помочь вам, так это выяснить: нет ли его в больнице или морге.

От этих слов у Ани заныло сердце. Она спросила дрожащим голосом:

– Это на самом деле необходимо?

Он ей не ответил, а достал какую-то анкету и принялся заполнять.

– Имя, фамилия, год и место рождения, адрес, место работы, – монотонно спрашивал он, а Аня машинально отвечала.

– Как он выглядит?

– Как выглядит? – она задумалась.

– Высокий?

– Довольно высокий.

– Какого цвета волосы?

– Светлые. Стрижка короткая.

– Глаза какого цвета?

– Голубые.

– Как одет?

– Уезжал он в джинсах и в темно-синем пуловере.

– Особые приметы?

Он потянулся к аппарату и начал набирать номер, постоянно зевая, будто неделю не спал. На том конце ответили, и капитан стал не торопясь объяснять ситуацию.

Аня ждала конца разговора, разглядывая следы от сигарет на столе для посетителей.

– Когда он исчез? Точное число.

– Он улетел пятнадцатого…

– Этот не подходит, а вот этот… может быть…

Он что-то записал на бумажке и обратился к Ане:

– Вы можете подъехать по этому адресу?

– Что это?

– Это – институт судебной медицины, попросту – морг. Там лежит один неопознанный труп. Если в нем вы узнаете вашего мужа, то мы начнем расследование.

– Спасибо, – механически поблагодарила Аня, а сама подумала:

«Какая я идиотка! За что благодарю-то?..»

– Сейчас я напишу вам распоряжение на опознание.

Он говорил спокойно и четко. Для него это обычное дело – рутина, и нет тут ничего удивительного. Наверное, он столько трупов за время своей работы перевидал. Одним больше, одним меньше – для него никакой разницы…

– Если это не он и через два дня не объявится, то подходите к нам. Мы подадим в розыск. Фотография есть?

Аня кивнула головой.

– Вот и хорошо, – кивнул он в ответ.

– Что хорошо?

Капитан смутился.

– Что… фотография есть, – и добавил. – Если что-то еще припомните, то звоните.

– Что? – не поняла Аня.

– Что помогло бы пролить свет на это дело, – пояснил он.

Аня тащилась в такси по запруженной машинами улице. Таксист болтал без умолку, но ее, казалась, внезапно поразила немота. Она отвечала односложно, с бесстрастным лицом. Недовольный таксист заткнулся, примирившись с необходимостью ехать молча. Аня откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

– Вот ваша улица. Что конкретно вам нужно?

– Я здесь выйду. Спасибо. Сколько с меня?

Даже таксисту она не могла назвать место назначения, ей было страшно произнести это слово. Всю жизни Аня избегала слово смерть, веря, что если о смерти не вспоминать, то она, глядишь, тоже забудет о тебе…

Стараясь как можно дольше оттягивать неприятный момент, она медленно шла по улице…

Как ей все осточертело! Ничего не хочется! Как страшно заходить внутрь! Ане представлялись штабеля трупов, которые ей придется разгребать, паталогоанатомы, похожие на психопатов из фильма ужасов…

Осторожно толкнув дверь, она просунула голову – все выглядело не так страшно, как ей думалось. Чисто, светло, белый кафель…

Аня зашла и замерла у порога, не зная, что делать дальше.

– Что у вас? – к ней подошла приветливая женщина в белом халате.

– Вот, – протянула ей листок Аня.

Женщина быстро прочитала написанное, ничему не удивляясь:

– Подождите, – и ушла куда-то по коридору.

Малейший звук отдавался глухим эхом, пахло формалином, сыростью и карболкой.

Через пару минут женщина вернулась и сказала:

– Пройдите за мной.

И повела ее по коридору. Здесь сильнее пахло формалином, и Аня уже просто задыхалась от запаха. Из – за угла появился детина, толкающий тележку – в эмалированном ведре в крови плавали куски человеческих органов… или это ей показалось?.. Аня чуть не закричала от страха – ей всюду мерещились ужасы…

Пытаясь побороть страх, она укоряла себя в ребячестве, хотела быть мужественной, но, помимо воли, ужас пронизывали её всю. Уже не в силах переносить запах, Аня достала носовой платок и закрыла им нос.

Они зашла в холодную комнату, освещенную яркими лампами.

– Не бойтесь, придвиньтесь поближе, – услышала Аня, но не поняла откуда шел мужской голос.

Вне себя от ужаса, она приблизилась к стеклу. Паталогоанатом подошел и снял простыню. На каталке лежал молодой мужчина, тоже светловолосый, но это был не Олег…

– Это ваш муж?

– Н-нет…

– Вы уверены?

– Да.

– Вот и хорошо…

– Что – хорошо? – не поняла Аня.

– Значит – жив. Просто ушел в разгуляево, скоро вернется, – пояснил паталогоанатом.

Закрыв труп, он укатил каталку. Когда мужчина вернулся, Аня всё еще стояла, оперевшись на стенку, зажав нос бумажной салфеткой.

– Вам плохо? —

– Да… меня тошнит, – ответила она.

Коленки у нее дрожали, она не могла ступить ни шагу. Вдруг тихо начала оседать на пол. Паталогоанатом подхватил ее и усадил на стул:

– С непривычки такое случается… Меня тоже в первый раз вытошнило, – приговаривая, он поднес ватку с нашатырным спиртом. – В первый раз всем нелегко.

– Мне уже лучше. Спасибо.

– Дома рюмочку-другую коньячку примете и сразу придете в норму, – добавил он.

– Хочу на воздух, – вставая, прошептала она.

– Вас проводить?

– Я сама дойду. До свидания.

Аня направилась к выходу. Колени у нее еще дрожали и казалось, что этому коридору не будет конца. С трудом добрела до двери, но та оказалась такой тяжелой, что ей понадобилось время, чтобы открыть.

Она вышла на улицу: ноги подкашивались, в ушах звенело, в глазах было темно… Внезапно припомнилась восковая кожа на черепе трупа, и ее вывернуло. Аня сидела в кустах на траве, а тело сотрясали судороги. Ей казалось, что она насквозь пропитана тошнотворным едким запахом морга…

«Что он сказал? Выпить коньяку? Вон… виднеется какой-то магазинчик. Только бы дойти до него…»

Аня добрела до магазина на негнущихся ногах и купила бутылку бренди.

«Бутылка какая-то левая, но кроме водки у них ничего нет.»

Зайдя за угол дома, она открыла бутылку и глотнула прямо из горла.

«Как я дошла до такой жизни? Стою в кустах и пью из горла сомнительный бренди…»

Алкоголь сделал свое дело, ей сразу стало лучше. Закрыв бутылку, Аня кинула ее в сумку и пошла к обочине ловить такси.

Назвала гостиницу и уставилась в окно: на бетонные коробки жилых домов, на бабулек, торгующих на перекрестках, подростков, пьющих пиво на улице, стараясь не думать о случившемся…

Закрывшись в номере, Аня плеснула себе хорошую порцию бренди. Выпив, тут же налила вторую.

«Не знаю другого способа успокоить нервы…»