Телефонный звонок разбудил Сергея под утро. Он включил ночник, взял трубку:

– Да.

– Это Пантелеев, – произнес голос.

– Не рановато ли звонишь? – недовольно поинтересовался Кузьма.

– В самое время, – ответил звонящий. – Есть срочный разговор.

– Говори.

– Не по телефону.

– Хочешь сказать, что я должен куда-то подъехать?

– Должен, – коротко и жестко произнес Пантелеев.

– Может, все-таки утром?

– Сейчас.

– Где?

– У меня дома.

– А если в «Мандарине»?

– Дома. В «Мандарине» всюду уши.

– Ладно, через полчаса буду.

С двумя охранниками Кузьма спустился вниз. В подъезде их встретили еще два крепких молодых человека, в числе которых был Вован в качестве старшего.

Вышли во двор, направились к машинам с включенными фарами.

На улице уже обозначался день, было прохладно и свежо.

– Андреич, – сказал Вован, – по-моему, нас пасут.

– Кто?

– Если б знал, – хмыкнул Вован. – В том переулке все время меняются тачки. Одна подкатит, вторая откатит. И так с самого вечера.

– Проверяли?

– А то… Молодые парни с телками. Повозмущались, побазарили, на том все и кончилось.

– Посмотрим.

Сергей сел в средний джип, передний мощно и круто взял скорость, задний пристроился в самый хвост, и они вырвались на предрассветную пустую улицу.

Вован, сидящий на переднем сиденье, оглянулся, подтверждающе кивнул:

– Так и есть – хвостяра. Причем даже не стесняются, суки.

Кузьма тоже оглянулся, увидел метрах в трехстах от заднего джипа неизвестную иномарку с включенными габаритными фарами.

– Что будем делать, Андреич? – спросил Вован.

Аркадий, сидящий за рулем, через зеркало заднего вида понаблюдал за преследователями, буркнул:

– Пусть наши задние прижмут его.

– Поздно, – бросил Вован.

Из переулка вывернула еще одна иномарка, пристроилась в хвост первой, и стало очевидно, что они обе выполняют одну и ту же задачу.

– Просеим их? – повернулся к Кузьме Вован. – Сито сделаем? – и полез в карман за оружием.

– Пока не стоит. Скажи передним, пусть прибавят скорость.

Аркадий включил рацию.

– Петро, дай керосину на сто двадцать. На светофоры можешь не реагировать.

Они понеслись на приличной скорости, светофоры никак не мешали движению, однако преследователи не собирались отставать. Более того, к ним присоединилась еще одна машина и стала быстро идти на обгон несущейся кавалькады.

Вован вопросительно посмотрел на шефа.

– Тормозим, – жестко приказал он.

Вован не понял, продолжал смотреть на него.

– Тормозим! – чуть ли не закричал Сергей.

Вован включил рацию, заорал:

– Тормозим! Оглохли, что ли?! Резко по педалям!

Все три джипа с визгом стали тормозить и остановились.

Преследователи пронеслись мимо, из окон каждого из них выдвинулось по стволу, и утренняя тишина разрушилась треском выстрелов.

Стреляли вверх, подчеркивая тем самым факт устрашения.

Сергей посмотрел вслед уносящимся преследователям, усмехнулся:

– Вот оно и началось.

– Запугивание? – переспросил Вован.

– Хуже. Это уже не запугивание, это – война.

– Ну и что? – Вован с тревожным интересом смотрел на Кузьму. – Чем мы им ответим?

– Жестокостью.

– Так мы и так вроде не в цацки играем.

Аркадий двинул его в бок.

– Ты или дурак, или родился не так. До этого мы вроде того что жалели их.

– Кого?

– Всех! Теперь же будем поступать жестоко и конкретно. Верно я говорю, Андреич?

– Верно. Жестоко и конкретно.

Поодаль послышались звуки милицейских машин, и Кузьма кивнул Аркадию:

– Вперед. С ментами брататься сегодня не стоит.

Квартира Пантелеева была богатой и изысканной. Количество комнат здесь было неимоверное, мебель – самая дорогая, на стенах висели модные, в золоченых багетах картины.

Сам Пантелеев сидел в глубоком кресле, пил кофе и одет был так, словно собрался на работу – при галстуке, в костюме-тройке, в начищенных туфлях.

Сергей расположился напротив, перед ним тоже стояла чашка с ароматным кофе, но он не трогал ее, внимательно наблюдал за хозяином.

– Знаете, – наконец произнес тот, – меня который день не покидает предчувствие.

Кузьма молчал.

– Почему не спросите какое? – поинтересовался Пантелеев.

– Наверняка дурное.

– Совершенно верно. Мне кажется, меня скоро убьют.

– Кто?

– Либо вы, либо Вахтанг.

Кузьма усмехнулся.

– Почему я?

– Жернова. Вы – с одной стороны. Маргеладзе – с другой. Между вами я со своим многострадальным «Мандарином», будь он неладен. Кто-то один из вас просто обязан убрать меня.

– У вас были люди Вахтанга?

– Не просто были. Они от меня не уходят. Уговаривают, убеждают, шантажируют, угрожают.

– Почему вы решили сказать мне об этом только сейчас?

– Потому что устал. Устал смертельно. Мне уже ничего не нужно – ни денег, ни богатства, ни славы. Ничего! Мне хочется единственного – либо куда-нибудь скрыться, чтобы меня не нашел никто. Либо умереть.

– Вы меня для этого пригласили?

– А вам этого мало? Речь идет о жизни. О моей жизни! Вы – один из хозяев ее! Поэтому я вас и пригласил. Помогите же мне!

Сергей сделал глоток кофе.

– Мне кажется, вы всё слишком драматизируете.

Пантелеев наклонился к нему, перешел на свистящий шепот:

– Знаете, сколько мне лет? Тридцать шесть! Всего – тридцать шесть! А я уже старик. Я уже не хочу жить. Хочу уйти от всего – от вас, от партнеров, от дел, от денег, от ежедневного страха. Остаться только с женой и со своей трехлетней дочуркой, уехать куда-нибудь в глухомань и просто жить. Пусть даже бедно, пусть даже в нищете, но жить так, как хочется. Без диктовки, без выворачивающего желудок страха, без вот таких ранних разговоров. Вы понимаете меня?

– Понимаю, – кивнул Кузьма.

Пантелеев удивился:

– Неужели правда понимаете?

– Почему нет? Я ведь живу почти такой же жизнью.

– Не-ет, – помахал пальцем хозяин квартиры. – Нет. Вы – другой. Вы – сильный. Вы, простите, бандит. Вы не умеете разговаривать. Вы умеете убивать. В этом наше существенное различие.

– У меня тоже бизнес.

– Кровавый. Кровавый, дорогой мой.

Сергей согнал желваки на скулах, помолчал, сдерживая себя.

– Хорошо. Смысл нашей беседы? Только исповедь?

– Нет, не только. Я хочу предложить вам сделку. Вахтангу я ее не стал бы предлагать, он – зверь. Вам почему-то я все-таки доверяю.

Сергей благодарно кивнул.

– Я передаю вам свои акции, вы отпускаете меня. Не только отпускаете, но более того – помогаете мне скрыться. Мне и моей семье.

– Куда?

– Пока не знаю. Вариантов много, но конкретно пока не знаю. Скорее всего за границу. Вы переправляете меня туда.

Кузьма усмехнулся.

– Там тоже могут достать.

– Понимаю. Но я все просчитал. Денег я поднакопил, сумею найти местечко, где никто и никогда меня не достанет. Буду лежать на пляже на берегу океана, восторгаться подрастающей дочерью, любить свою горячо любимую жену… Я все, дорогой мой, просчитал. Да и вообще, кому я там буду нужен?

– Это решение или эмоциональное откровение?

– Это решение. И сегодня мы должны оформить все соответствующие бумаги. У нас нет времени. У нас совершенно нет времени, я это чувствую.

– Вы кому-нибудь говорили об этом?

– Боже вас упаси! – перекрестил его Пантелеев. – Даже собственной жене ни слова. Боже вас упаси! Вы, я – и больше никто!

– Я подъезжаю в «Мандарин». Во сколько?

– Пораньше. К десяти. В офисе будут уже нотариус, юрист и все прочие персоны.

– Хорошо. – Кузьма встал, подал руку хозяину. – Я благодарю вас.

– За что?

– Как минимум за доверие. Спасибо.

* * *

На работе Сергей появился с самого раннего дня.

Когда он вошел в кабинет, его уже ждала Марина. Вид у нее был слегка болезненный – бледная, чем-то взволнованная.

Кузьма подошел к ней, обнял, поцеловал в щеку.

– Что-нибудь произошло?

Она отстранилась, с интересом посмотрела на него.

– Ты какой-то возбужденный. Почему?

– Да так, дела, – уклонился от ответа Сергей.

– Хорошие дела?

– Вроде неплохие.

– Не хочешь мне сказать?

– Рано еще. Когда случится, скажу. Что у тебя? Что-то случилось?

– Пока не знаю.

Он опять взял ее за плечи.

– Что с тобой?

– Меня вызывает Виктор Сергеевич.

– Ну и что? Ты ведь его кадр.

Она зло посмотрела на него.

– Я сейчас тебя ударю. По лицу.

– Прости.

– Если я чей-то кадр, так это твой.

– Прости.

Она поглядела в окно, успокаиваясь, улыбнулась.

– Ты тоже прости. Я знаю, о чем будет разговор. Тебя нужно сломать.

– Как?

– Как угодно. Ты должен стать предельно управляемым.

– По-моему, я и так управляем.

– Пока еще недостаточно. Думаю, он будет обсуждать пути овладения тобой.

Сергей обнял ее, она не сопротивлялась.

– Я согласен, если управлять мной будешь именно ты.

– Вряд ли. Подозреваю, они знают о нашей связи.

Кузьма кивнул.

– Я тоже подозреваю.

Марина с любопытством взглянула на него.

– Интересное заявление… Подозреваешь или знаешь?

Он выдержал ее взгляд.

– Знаю.

– Значит, моя карта бита?

– Кем? – усмехнулся Сергей.

– Виктором Сергеевичем. А сам как считаешь?

– Думаю, не совсем бита.

– Достойный ответ… – Она поцеловала его и повторила: – Достойный ответ не совсем достойного мужчины.

Старков и Санек стояли перед столом Кузьмы, ждали, когда тот закончит возиться с бумагами. Наконец шеф передал Старкову толстую папку, с облегчением сказал:

– Все, можем ехать.

– Далеко? – спросил тот.

– В «Мандарин». – Сергей был в отличном настроении, пафосно заявил: – Сегодня, господа, мы можем стать хозяевами этого шикарного заведения.

Старков не без иронии заметил:

– Можем – еще не значит стали.

Санек растерянно и возбужденно завертел головой:

– Серьезно, что ли? Серьезно, Андреич? Это же класс, Андреич! Всех обскачем!

Кузьма посмотрел на свои наручные часы.

– Имеем полтора часа. Сейчас половина девятого. В десять мы должны быть на месте.

Пантелеев в сопровождении машины охраны подкатил к «Мандарину», вместе с ним вышли еще двое – судя по кейсам в руках и по зажатости фигур, адвокат и нотариус, – и все вместе направились по ступенькам ко входу. Пантелеев взглянул на наручные часы, сказал одному из мужчин:

– Ровно девять, у нас есть час. К десяти все бумаги должны быть оформлены.

И в этот момент случилось нечто совершенно невероятное. По малой дорожке к ним вырвались «Жигули» белого цвета с забрызганными номерами, оконное стекло машины опустилось, оттуда высунулся автоматный ствол, и на Пантелеева, на мужчин рядом с ним, на охранников обрушился шквал огня.

Это было так стремительно и неожиданно, что никто не успел среагировать, даже охрана.

Послышались испуганные крики прохожих, Пантелеев и находящиеся рядом с ним люди стали валиться на асфальт, пули рвали одежду, тела, цемент ступенек.

«Жигули» так же быстро, как и возникли, пронеслись через небольшой сквер, выскочили на дорогу и понеслись прочь, распугивая автомобили и людей.

Место происшествия у «Мандарина» было оцеплено милицейской цепью по большому периметру. Посторонних за оцепление не пускали, зеваки толпились в ближних улицах, скверах, дворах домов.

Журналисты с фото– и кинокамерами толпились за оцеплением, пытались ухватить самое интересное и важное.

Джип Кузьмы и машина сопровождения были остановлены инспектором ГИБДД метров за сто до «Мандарина» и направлены в объезд по узкому переулку.

– Черт… – выругался Сергей и бросил Аркадию, сидящему за рулем: – Будешь ждать нас в том дворе.

Вместе со Старковым они покинули автомобиль, пересекли сквер, нашли место на небольшом возвышении, откуда хорошо просматривалось место расстрела.

Тела по-прежнему лежали на асфальте, возле них возились люди в милицейской форме и в гражданской одежде, что-то промеряли, изучали, искали.

– Опоздали, – произнес Кузьма.

– Мы опоздали, а кто-то успел, – хмыкнул Старков. – Кстати, почему Санек не поехал с нами?

– У него другие дела.

– Какие?

– Это имеет отношение к случившемуся?

– Боюсь, что да.

Они отошли в сторонку, Кузьма показал охранникам, чтобы не мешали их разговору.

– Кто, кроме нас, знал о твоем визите в «Мандарин»?

– Люди Пантелеева.

– А из нас – ты, я и Санек. Верно?

– Думаешь, Санек мог кого-то предупредить?

Старков покачал головой, оглянулся на то место, где лежали убитые.

– Я пока не думаю. Я просчитываю варианты. Кто-то ведь знал, с какими бумагами Пантелеев и его люди направлялись в «Мандарин». И кто-то счел необходимым их остановить.

– А если сам Пантелеев кому-то проболтался? Или кто-то из тех, кто лежит сейчас рядом с ним?

– Все возможно. Но изучить нашу сторону тоже не лишне… – Старков вдруг увидел кого-то, легонько толкнул Сергея. – Смотри, какой человек к нам идет.

Тот поднял голову и увидел Маргеладзе, направляющегося к ним в сопровождении своей охраны.

Вахтанг с кавказским радушием обнял Сергея, прижал к себе. Подал руку Старкову.

– Жаль человека, – кивнул он в сторону «Мандарина». – Хороший был хозяин.

– Жаль, – согласился Кузьма. – И кому это было нужно – убивать?

– Знал бы, яйца… нет, голову оторвал бы. Своими руками оторвал! Не люди, звери вокруг! Ты как сам?

– Нормально.

– Нормально – значит, вертикально! – захохотал Вахтанг. – Значит, вертикально у тебя? – и тронул собеседника ниже пояса. – Как будем дальше жить, Кузьма?

– В мире.

– И в дружбе… – Маргеладзе снова обнял Сергея. – Давай жить в дружбе, Кузьма? Что нам делить?

– Делить нечего. Вот разве что бесхозный «Мандарин».

– Почему бесхозный? – удивился тот. – Хозяева обязательно найдутся. Чтоб у такого пирога не было едоков – такого быть не может… – Вахтанг повернулся к молчаливому Старкову, поцокал языком. – А вот твой мент меня не любит. Почему ты не любишь меня, человек?

Старков улыбнулся.

– Почему же? Люблю. И даже очень.

– Вай! – Маргеладзе теперь облапил уже и Старкова. – Как приятно, когда настоящий мужчина признается в любви. В душе поднимается целая волна голубого цвета. – Отпустил его, привлек к себе Сергея. – Послушай, Кузьма. Ситуацию с Гирей, считай, я забыл. Не помню ее. Но давай так, чтобы с «Мандарином» ты не сыграл подобную шутку. А то ведь могу обидеться. А обиженный я бываю очень плохим. Договорились, Кузьма?

– Договорились, Вахтанг.

Они ударили друг друга по рукам, Маргеладзе двинулся к своим машинам, пару раз оглянулся, улыбаясь и прикладывая руки к груди.

– У покойной Даши нет никакого брата, – сказал Старков.

– Что? – не понял Сергей.

– Парень, которого привел Санек, вовсе не Дашин брат. У покойной не было брата.

– А кто он?

– Он в свое время служил в охране Вахтанга.

Виктор Сергеевич пригласил Марину пообедать в уютный мексиканский ресторан совсем рядом с Тверской. Громко играла ритмичная музыка, официанты в сомбреро легко передвигались по залу, демонстрируя умение не только ловко держать подносы, но и кокетничать с публикой.

Виктор Сергеевич поднял фужер с вином.

– За искренность.

– В чем? – удивилась Марина.

– Во всем. Даже в этом, – кивнул мужчина на официантов-мексиканцев. – Но прежде всего в делах.

– Согласна. – Она чокнулась с ним, пригубила вино.

– Сегодня убили хозяина «Мандарина», – сообщил Виктор Сергеевич.

– Слышала.

– Интересно бы знать, чьих рук это дело.

– Если считаете, что к этому причастна наша компания, ошибаетесь, – заявила Марина.

– Вы так хорошо осведомлены о делах шефа?

– Я хорошо осведомлена о его моральном уровне.

– Даже так? – Собеседник даже не смог скрыть удивления. – И как вам это удалось?

– Я – женщина наблюдательная.

– А по моим сведениям, дело не только в вашей наблюдательности.

– В чем же еще?

– В ваших женских прелестях, на которые уже среагировал ваш шеф.

– Вас хорошо информируют.

– Такая работа… – Виктор Сергеевич долил вина, снова поднял фужер. – Давайте знаете за что? Как ни высокопарно будет звучать, за чувство долга, которое нам не чуждо. В конце концов, именно оно определяет ценность человека.

Молча выпили, Марина достала сигареты, закурила. Безразлично окинула зал взглядом, предложила:

– Может, к делу, Виктор Сергеевич?

Он засмеялся:

– Давайте. – Тоже закурил, через облачко дыма посмотрел на собеседницу. – Вы влюблены?

– Откровенно?

– Разумеется.

– Да, влюблена.

– Поздравляю. – Помолчал, еще раз повторил: – Поздравляю. Стало быть, как кадр, вы для нас потеряны.

– Почему? – Марина играла под дурочку. – Я плохой специалист?

– Специалист вы замечательный. Но теперь вы будете работать не на нас, а на любимого.

– Разве у вас с ним разные цели?

– Надеюсь, вы понимаете, что разговор наш носит сугубо конфиденциальный характер?

– Понимаю.

– Это важно, что понимаете. И вы берете сейчас на себя серьезную ответственность… Да, цели у нас разные, как ни прискорбно вам будет это слышать. В свое время мы помогли Сергею Андреевичу внедриться в империю Часовщика. Но судьба крутанула так, что он стал фактическим распорядителем богатств, что никак не входило в наши планы. И именно с вашей помощью, Марина, мы хотели перекачивать их в наши структуры.

– Мне надо уволиться?

– С такого места и в такой ситуации люди, как правило, не увольняются, – усмехнулся Виктор Сергеевич.

Марина нахмурилась:

– Их что… убирают?

– Упаси боже! – собеседник перекрестился. – Их просто увольняют. Увольняют тогда, когда считают нужным. – Он дотянулся до ее фужера, чокнулся. – А если подойти к ситуации другим манером?

– Каким?

– Поговорите с вашим возлюбленным, объясните нашу концепцию, пустите в ход женские штучки в виде слез и обид. Ему ведь тоже хочется жить? Образуете семью, станете жить по-человечески. А остальное мы возьмем на себя. Я имею в виду деньги, удобства, всевозможные блага. Безопасную жизнь.

Марина сделала глоток из фужера, некоторое время молчала.

– Вы умная женщина и должны все понимать, – доверительно сказал Виктор Сергеевич.

– Я-то умная, да и он не дурак.

– Но ведь жизнь дороже.

– Чья?

– И его, и… ваша.

Она резко поднялась.

– Знаете, шантаж не лучший способ разговора. Я, безусловно, переговорю с Сергеем Андреевичем, но за результат не ручаюсь. Я вам со временем сообщу.

– Времени, Марина, не так много.

– Знаю.

– Может, все-таки не будете так торопиться? – попытался взять ее за руку Виктор Сергеевич. – Давайте посмотрим на красивых латинос. Вам ведь нравится, когда все натурально и красиво?

– Очень. Но не в этом месте. Не в такой компании! – ответила Марина и направилась к выходу.

– Понимаю, – произнес ей вслед Виктор Сергеевич. – Очень даже понимаю. И сочувствую.

Сергей и Старков приехали на тренировочную базу днем. Она располагалась на территории бывшего пионерского лагеря, окружена была высоким кирпичным забором с проволочной решеткой, охранялась строго и серьезно.

У приехавших попросили документы, сверили фамилии с записью в книге пропусков, машину на территорию не пустили, заставив охрану и Аркадия ждать за забором.

Германа они нашли в тире. Вместе с ним бил по мишеням еще один сухощавый молодой человек. Герман что-то сказал ему, и он удалился.

Поздоровались, сели за самодельный деревянный столик. Сергей предупредительно огляделся.

– Здесь не прослушивается, – улыбнулся Герман. – Можем говорить как на духу.

– Все у вас нормально? – поинтересовался Кузьма.

– Более чем.

– Не скучно?

– Скучновато. Нужна работа.

– Работа есть. – Сергей повернул голову к Старкову.

Тот достал из папки чистый лист бумаги, авторучку.

– Объект мы назовем Анзором. – На листке крупно написал «Анзор». – Он – родной брат лидера кавказской группировки Вахтанга. Собой ничего не представляет. Живет, в общем, за счет Вахтанга. Любит женщин, кабаки, сутками не вылезает из казино. Любимое казино – «Норд-Ост» на Плетневой улице. Здесь и красиво, и престижно, и девочек навалом. Как правило, приезжает сюда в семнадцать часов и просиживает до утра. – Старков снова полез в папку, достал фотографию. – Вот он.

Герман взял снимок, внимательно стал рассматривать.

– Можешь взять, – сказал Старков.

– Не надо. Запомнил.

– Надо его убрать.

– Когда?

– Через три дня, через пять, через неделю… Как сориентируетесь.

– Понял.

– За пару суток до акции дашь знать. Нам нужно создать себе алиби.

– Обязательно.

– По техническому обеспечению вопросы есть? – спросил Кузьма.

– Все на высшем уровне.

– Значит, вперед.

* * *

Место для встречи Грязнов и Виктор Сергеевич выбрали в шикарном номере одной из самых лучших и дорогих гостиниц города.

Вначале к подъезду отеля подкатил на мощном «шевроле» Грязнов. Никакой особой службы безопасности у него не было, просто следом за чиновником прошел невзрачный человек с дипломатом в руке, и в фойе Грязнов коротко спросил у него:

– Помещение хорошо проверили?

– Работали как мы, так и люди с другой стороны.

– Хорошо. Ждите меня здесь.

Не успел Грязнов дойти до лифта, как у подъезда остановился автомобиль с затемненными окнами, из которого вышел Виктор Сергеевич.

Когда он проследовал в тот же самый вестибюль, к нему быстро приблизился человек Грязнова, негромко сообщил:

– Петр Петрович уже наверху.

Виктор Сергеевич кивнул и тоже направился к лифтам.

Грязнов сидел в номере перед телевизором, шарил переключателем по телевизионным программам. Увидел вошедшего в апартаменты Виктора Сергеевича, вальяжно и улыбчиво двинулся навстречу.

– Наконец-то. Как точнее – гора к горе, или Магомед к Магомеду?

– Без разницы. Величины-то равновеликие, – со смехом парировал Виктор Сергеевич.

Они обменялись крепким рукопожатием, с нескрываемым интересом рассматривали друг друга.

– Я ведь вас хорошо помню. По крайней мере, визуально, – сказал Виктор Сергеевич.

– Неужели? – не без кокетства удивился Грязнов.

– Конечно. В министерстве вы были весьма заметной фигурой.

– Надеюсь… А вот вас я даже визуально не знал.

– И это правильно, как говаривал господин Горбачев.

– Конечно правильно! Бойцы невидимого фронта не должны иметь своего лица!

– А если и иметь, то исключительно для узкого круга друзей.

– Именно! Что-нибудь выпьем?

– Я – нет. Да и время у нас с вами на вес золота.

– Значит, водички. – Петр Петрович открыл бутылку минеральной, налил в два стакана. – За встречу?

– За историческую встречу! – рассмеялся Виктор Сергеевич.

Они шутливо чокнулись, пригубили стаканы.

– Знаете, в чем, на мой взгляд, историчность встречи? – спросил Грязнов.

– С интересом выслушаю, – кивнул Виктор Сергеевич.

– Сегодня мы должны заключить соглашение о мире.

– У нас разве была война?

– Откровенно?

– Разумеется. Иначе какой смысл встречи?

– Намечалась.

– Вы так считаете?

Грязнов рассмеялся:

– Не лукавьте, Виктор Сергеевич. Вы тоже так считаете. У нас до сегодняшней встречи были… подчеркиваю, были пересекающиеся интересы, которые могли привести к некоторым конфликтам.

– Полагаете, сегодня мы их устраним?

– В один день вряд ли, но важно обоюдное желание.

– С чего мы начнем?

– С холдинга, который возглавляет наш общий друг господин Кузьмичев, более известный как Кузьма.

– У нас нет иных общих интересов, кроме Кузьмы?

– Есть. Но начать общее дело, мне кажется, стоило бы именно с упомянутого господина.

– Он чем-то не устраивает вас лично?

– Боже упаси! – взмахнул руками Петр Петрович. – Лично к нему никаких претензий. Человек он умный, в меру хитрый, жесткий, уже вкусивший прелесть денег и власти. Меня не устраивают тенденции, которые становятся все более очевидными в его империи.

– Какие же? – Виктор Сергеевич с хитрецой смотрел на собеседника.

Тот снова рассмеялся.

– Вы сами прекрасно знаете ответ, но пытаете меня, как… – он замялся, – как негибкий учитель…

– Как тупой учитель, – подсказал Виктор Сергеевич.

– Спасибо за подсказку. Да, как тупой учитель пытает лучшего ученика класса… – Грязнов сделал глоток воды. – Он уже почти неуправляем, а через полгода мы вообще потеряем его.

– Я это понимаю, – перешел на серьезный тон Виктор Сергеевич. – Но пока что не вижу методов, к которым нам следовало бы прибегнуть. Устранить физически?

– Ни в коем случае. Еще неизвестно, кто придет на его место. Этого мы хотя бы более-менее знаем.

– Как его развернуть в нашу сторону?

– Объединиться, чтобы действовать единым фронтом, а не разобщенно.

– Будем считать, объединились. Что дальше?

– Окружить его нашими людьми. И прежде всего, специалистами высокого класса. Он должен почувствовать наконец себя полным дилетантом.

– Он и так себя чувствует.

– Чувствовал! Мальчик набирает, как говорится, вес не по дням, а по часам.

– А если наши специалисты, сами того не желая, укрепят его позиции еще больше?

– Не думаю. Но давайте начнем именно с этого.

Виктор Сергеевич подумал и кивнул:

– Давайте начнем. Но нельзя сбрасывать со счетов ту вероятность, что Кузьма просто не примет наших людей.

– Для этого мы сегодня и встретились. С монстром необходимо расправляться объединенными усилиями.

– С монстром?

– Представьте. Мы с вами вырастили монстра. И его необходимо остановить.

Анзор, родной брат Вахтанга Маргеладзе, жил в самом богемном районе города, в недавно выстроенном доме для новых русских. Супергородок был спроектирован таким идиотским образом, что любой выезжающий из его ворот «ложился на ровное пространство» и при желании мог стать идеальной мишенью для любого киллера.

Герман и еще один его напарник сидели в иномарке недалеко от подъезда дома. Не выключая двигателя, они вели с помощью бинокля наблюдение. Оба молчали, слушали негромкую музыку.

Возле подъезда стояло несколько крутых тачек, и принадлежала ли какая-нибудь из них Анзору, было непонятно. Больше всего здесь было мощных джипов.

– Любят, суки, джипы… Национальный вид транспорта, – проворчал напарник Германа.

Вдруг из подъезда вышел высокий, крупный, с копной черных волос господин и направился к одному из джипов.

– Кажется, он, – прошептал Герман, не сводя с господина бинокль.

– Он, – кивнул напарник. – Рожа-то какая! Так и хочется разнести в клочья.

– Потерпи.

Герман навел объектив фотоаппарата на будущую жертву. Когда джип Анзора тронулся, наблюдатели двинулись следом.

Автомобиль Анзора шел быстро и уверенно. Легко, нагло обгонял впереди идущих, подчас выскакивал на встречную полосу, и вообще во всем его продвижении по улицам чувствовалась уверенность в собственной безнаказанности и неуязвимости.

Напарник Германа жевал губы, время от времени беззвучно матерился, когда джип уж очень откровенно и нахально нарушал правила дорожного движения.

Как и следовало ожидать, Анзор прикатил к своему любимому казино «Стрела», следом за ним из машины вышел крепкий телохранитель кавказской внешности, и они оба исчезли в сверкающих огнями дверях.

Герман напоследок снова их сфотографировал, удовлетворенно бросил:

– Ничего, курва, не боится. А нам это на руку. Минимум охраны. Минимум осторожности.

– Я его шлепнул бы уже сегодня, – хмыкнул напарник.

– Шлепать можно мух на стене, а к зверью надо готовиться.

* * *

Вокруг загородного особняка, когда-то принадлежавшего Часовщику, было тихо и спокойно. Видеокамеры скрупулезно следили за всем, что происходит вокруг. Охранники внимательно смотрели на экраны мониторов. Сторожевые собаки мирно спали.

В огромном кабинете сидели двое – Сергей и Старков.

Сидели друг против друга, молчали, словно выжидали что-то. Первым не выдержал Кузьма, натянуто улыбнулся:

– Ну? Говори.

– Скажу, – с такой же улыбкой ответил Старков. – Он работает на Вахтанга.

– Давно?

– Месяц-полтора.

– То есть после гибели Дарьи?

– Думаю, одно с другим связано. Ее убили, его запугали.

Кузьма помолчал, поднял голову:

– Почему я должен тебе верить? Я Санька знаю не первый год.

Старков пожал плечами:

– Можешь не верить. Поверь человеку, которого он привел к себе на работу.

– Кажется, Павлу?

– Это уже не имеет значения, как его зовут. Наверно, Павлу.

– Где он?

– В подвале. Спустишься?

– Ты для этого попросил меня приехать именно сюда?

– Прости. Я понимал, что ты вряд ли мне поверишь. Попробуй убедиться сам.

Они спустились в подвал. Тяжелую бесшумную дверь им открыл дюжий мужик, молча пропустил в ярко освещенную комнату.

Посередине комнаты на табуретке сидел «родственник» Санька, исподлобъя смотрел на вошедших. От яркого света глаза его слезились, на лице были видны следы побоев, но руки были свободны, без наручников.

Сергей подошел к нему почти вплотную, какое-то время молча изучал его.

– Тебя били? – спросил.

– Да, – разбитыми губами произнес парень.

– Зачем?

– Чтоб раскололся.

– Раскололся от боли?

Тот взглянул на Кузьму, криво усмехнулся:

– От бессмысленности… Бессмысленно стало упираться. Все равно убьют – не вы, так они.

– Тащишь за собой Санька?

– Он сам за мной тащится, – парень сплюнул кровавую слюну. – Не умеет работать. Знал бы, не стал бы связываться.

– Что он успел сдать Вахтангу?

– Твои связи… некоторые бумаги по нефти, по банкам. Предупреждал о встречах. Например, о «Мандарине»… – Парень снова поднял голову, неожиданно жалобно, чуть ли не по-детски попросил: – Может, отпустишь, Кузьма? Я скроюсь… в медвежий угол сбегу… ни одна собака не найдет. Только не убивай, отпусти.

Сергей помолчал, разглядывая его, встретился с его просящими глазами.

– Подумаю.

Повернулся и резко пошел на выход.

Когда поднимались наверх по ступенькам, Старков спросил:

– Неужели отпустишь?

Сергей оглянулся:

– Я-то отпустил бы, да вот ты вряд ли. – Нащупал пуговицу на рубашке Старкова, повертел ее, попросил: – Санька не трогай. Я сам решу, как с ним поступить.

* * *

Охранники стояли за его спиной, а он звонил в хлипкую и невзрачную дверь длинно и настойчиво.

Наконец дверь открылась, и на Сергея удивленно уставился сонный и пожеванный Костя.

– Кузьма… – улыбнулся по-доброму, мягко. – Вот уж никак не ожидал.

Сергей кивнул охранникам, чтобы оставались на площадке, вошел в прихожую.

– Один дома?

Костя продолжал улыбаться.

– Нет, не один. Вдвоем.

Сергей нахмурился.

– С женщиной?

– С компьютером.

Оба рассмеялись шутке, прошли в комнату. На столе царил полнейший беспорядок, мерцал включенный монитор компьютера.

– Сижу по уши в Интернете, – объяснил Костя. – Хочешь, покажу?

– В следующий раз. – Кузьма чуть ли не насильно усадил его на кровать, примостился рядом. – Есть разговор.

– Наконец-то, – оживился Костя. – А то я решил, что про меня совсем забыли.

– Не забыли… – Сергей улыбнулся, повторил: – Тебя мы не забыли… – снова улыбнулся, но улыбка показалась виноватой. – Помнишь Санька?

– Что значит – помнишь? – возмутился Костя. – Я его знаю. Можно сказать, друзья с детства… С ним что-то стряслось?

– Пока нет.

– Что значит – пока?

– Пока значит пока… Сегодня не стряслось, завтра может стрястись.

Глаза Кости под очками стали большими и круглыми.

– Хочешь сказать, что должен его?..

– Да, – кивнул Кузьма, – ты его должен.

Тот все никак не мог поверить в услышанное.

– За что?

– Ссучился.

– На него не похоже. Ты с ним говорил, Кузьма?

– Я не смогу с ним говорить.

– Боишься?

– Боюсь. Боюсь, что дрогну. Пойму и прощу.

– А я? Ведь мы с ним ходили в один и тот же класс.

– Я, Костя, пришел именно к тебе. Ты должен убрать его. Тихо, мирно, незаметно. Чтобы даже он сам не понял, что произошло. Как бы уснул… Навсегда уснул. Никого другого об этом я попросить не смогу.

– Это жестоко.

– Понимаю. Но у меня нет иного выхода. Сделай, Костя, так, чтобы Санек ничего не понял. Даже не удивился.

Костя помолчал, снял очки, протер их.

– Хорошо, я сделаю.

Джипы Кузьмы остановились возле дома, в котором находилась квартира Пантелеева. Сергей в сопровождении Старкова и охраны вошел в подъезд, сказал дежурному милиционеру, вставшему на их пути:

– К Пантелеевым.

– Как доложить?

– Сергей Кузьмичев.

Милиционер, не спуская глаз с прибывших, набрал номер, сказал:

– Здравствуйте, звонит дежурный. К нам Сергей Кузьмичев. Их несколько. Хорошо. – Положил трубку, развел руками: – Всех пускать не велено. Кто с вами?

– Вот он, – показал Кузьма на Старкова. – Владимир Старков.

Они подали документы, дежурный внес данные в журнал, козырнул:

– Можете идти.

Поднялись на соответствующий этаж, Сергей нажал на кнопку звонка. За дверью послышался звук шагов, затем (судя по всему, их разглядывали в глазок) женский голос попросил:

– Отойдите от двери, чтобы я видела, что вас двое.

Они сделали пару шагов назад, после чего дверь открылась, и на пороге предстала молодая, красивая, в черном платочке женщина, виновато улыбнулась:

– Простите, но по-другому сейчас нельзя. – Посторонилась, позволила гостям войти.

Квартира со времени гибели хозяина не потеряла своего богатого убранства, лишь шторы были приспущены да зеркала занавешены черной тканью.

Хозяйка проводила гостей в одну из дальних комнат, поинтересовалась:

– Сок, чай, воду?

– Спасибо, – отказался Сергей. – Мы просим найти для нас полчаса времени.

– Конечно. – Женщина села напротив, и в глаза снова бросилась ее бледная красота. – Вы, наверно, по делу, которое с мужем не довели до конца?

Кузьма кивнул.

– Я вас слушаю, – сказала она и уселась поудобнее.

– За кем остались акции «Мандарина» и прочих фирм, принадлежавших вашему мужу?

– За мной.

– Они оформлены соответствующим образом?

– Конечно. Муж чувствовал, что может что-то случиться.

– Вы намерены каким-то образом распорядиться ими?

– Да.

– Каким? Хотите продолжать дело мужа?

– Нет.

– Хотите продать?

– Да.

– Кому?

Она усмехнулась.

– В вашем вопросе есть некоторое кокетство. Конечно вам, как и хотел того мой муж.

– Спасибо. Сумму мы определим конфиденциальным путем, – сказал Сергей.

– Дело не в сумме, – заметила хозяйка. – Сумма – дело не главное. Главное, я не хочу повторить судьбу мужа.

– Мы поможем вам покинуть страну.

– Вы собирались сделать то же самое при Пантелееве. Не успели.

– Простите.

– Вот именно. Поэтому до тех пор, пока я не смогу убедиться в полнейшей моей безопасности и безопасности моего ребенка, ни в какие переговоры я вступать не буду.

– Как вас зовут?

– Нина.

– В некоторой степени, Нина, я виноват в гибели вашего мужа, и это тем более налагает на меня повышенную ответственность.

– Лирика, – усмехнулась Нина. – А я больше не верю лирике. Давайте будем поступать как практики.

– Согласен. С чего начнем?

– Хотя бы с того, что вы должны защитить меня. Мне без конца звонят. И угрожают.

– Как думаете, кто?

– Не думаю, а знаю. Люди Вахтанга. Предлагают деньги, предлагают защиту, даже предлагают… любовь.

– Хорошо, мы это учтем.

Из автомобиля, в котором сидели двое молодых парней, было видно, как возле отеля, где располагались офисы Маргеладзе, припарковалась машина Санька, как он сам выбрался из нее и, суетливо озираясь, направился в отель.

Один из парней навел на него объектив фотоаппарата, сделал один снимок, второй.

Санек подошел к охранникам на входе в офис Вахтанга:

– Сообщите в секретариат, чтоб заказали пропуск на Симбирского Александра.

– К кому конкретно? – спросил один из охранников.

– К Вахтангу.

Тот снял трубку, сказал кому-то:

– Пришел Александр Симбирский. Говорит, к Вахтангу. Не знаю. – Охранник посмотрел на Санька: – По какому вопросу?

Парни в припаркованном возле отеля автомобиле слушали через наушники разговор Санька с охранником.

– По личному, – ответил Санек.

– Говорит, по личному… Не знаю откуда. – Охранник снова обратился к пришедшему: – Откуда вы?

– Скажите, просто Санек. Санек! Вахтанг знает… – Голос Санька в наушниках искажался, казался тонким, писклявым.

– Говорит, что он Санек… Вроде не сумасшедший. Хорошо, понял. – Охранник положил трубку, грубо сообщил Саньку: – Пошел отсюда, Санек! Давай, давай… – и даже подтолкнул в спину. – Много вас тут, Саньков, шляется.

Санек обиженно затопал прочь, дошел почти до самих лифтов, и тут его окликнули.

– Эй, Санек! Подожди! – Тот самый охранник бежал следом за ним. – Оказывается, тебя знают. Давай, Санек, назад!

Вахтанг при появлении Санька не поднялся из за стола, жестом показал, чтобы он подошел поближе.

Тот подошел.

– Чего? – брезгливо спросил Вахтанг.

– Родственник пропал, – сказал Санек.

– Какой родственник?

– Ну, как бы родственник… Твой парень, которого я привел к Кузьме на работу. Павел!

– Куда пропал?

– Без понятия. Третий день нету.

Вахтанг смотрел на него как на сумасшедшего.

– А ко мне зачем пришел?

Парни в машине слушали разговор.

– Чтоб сказать, – неуверенно продолжал гость.

– Ну сказал. И что дальше?

– Надо искать.

– Ищи. Это твоя проблема.

– Я думал, ты его отозвал.

– Зачем? Зачем его отзывать, если я его тебе отдал?!

– Откуда я знаю?

Вахтанг подошел к Саньку вплотную:

– А не знаешь, не хер сюда шляться, как к себе домой! – Он от ярости побагровел. – Ты понимаешь, что не имеешь права сюда ходить! Ты – идиот! За тобой может быть хвост, тебя могут вести, а ты копытами стучишь, сюда скачешь! Пошел отсюда, быстро! И чтоб твоей ноги я здесь больше не видел! – Он встал из-за стола, с силой толкнул парня к выходу. – Пошел, дебил! А завтра этого долбаного Павла ты обязан найти, ситуацию заглушить, и готовиться к тому, что исчезнешь… исчезнешь навсегда из этого города. Понял? А твое место займет этот долбаный Павел, если, конечно, он еще живой. Пошел вон, зебра полосатая!

Санек выскользнул из дверей отеля, дробными шажками добрался до своего автомобиля, и в этот момент его снова сфотографировали парни, сидящие в припаркованной машине.

Секретарша вошла в кабинет Сергея, сообщила:

– К вам просится какой-то странный человек. Второй день просится.

– Кто такой? – оторвался от бумаг Кузьма.

– Говорит, имеет отношение к телевидению.

– А я тут при чем?

– Утверждает, что вам будет интересно.

– Телевизионщик, что ли? Если телевизионщик, гони в шею. Я интервью не даю.

– Нет, не телевизионщик. Но хочет сделать вам какое-то предложение по телевидению.

– Где он?

– Будете смеяться, но уже в приемной. Сама не знаю, как проник сюда.

– Зови.

Секретарша вышла, и вскоре в кабинет вкатился громко сопящий толстяк. Он расставил руки и шумно, радостно, словно знал Кузьму сто лет, пошел к нему.

– Сергей Андреевич, дорогой! Но это же невозможно! Это не вписывается ни в какие рамки!

Сергей пожал мягкую теплую руку, спросил:

– Вы о чем?

– Вы еще спрашиваете? – возмутился тот. – Месяц! Целый месяц я пытаюсь попасть к вам, и ничего не выходит! Это же ненормально, дорогой мой!

Кузьма показал ему на стул, гость сел, вытер мокрый от пота лоб.

– Если можно, короче и конкретнее, – попросил Сергей.

– Естественно. Время – ускользающая субстанция. – Гость стал серьезным, представился: – Василий Петрович… в прошлом руководитель одного из главных отечественных телеканалов, – поднял палец и подчеркнул: – В прошлом! В настоящее время – безработный. Но это временно, потому что с сегодняшнего дня моя жизнь начинает новый отсчет.

– Конкретнее.

– Не подталкивайте меня, прошу вас. Я уложусь в пять минут. – Василий Петрович помолчал для успокоения, откашлялся. – Вы должны иметь свой телевизионный канал.

Сергей удивился:

– Зачем?

– Затем, чтобы стать весомой фигурой в современном обществе.

– Я и без того весомый.

– Вранье. В настоящее время вы – торгаш с криминальным уклоном. Впрочем, как весь наш бизнес. Но у вас есть исключительный шанс исправить положение. Шанс – это ваш покорный слуга, – гость привстал, манерно расшаркался.

– В чем суть вашей идеи?

– Вы должны купить телевизионную частоту. То есть будущий канал. И делать это надо сейчас, пока вся остальная братва находится в дебильном состоянии.

– Зачем мне телевизионный канал? – как бы непонимающе произнес Кузьма.

– А вы, оказывается, тупой. Да для того, чтобы владеть умами толпы! Народа то есть! Вести за собой, диктовать свои условия, манипулировать и в итоге стоять на самой вершине общества! – Василий Петрович возбудился, лицо его стало красным, он встал, быстро забегал по кабинету. – Политики в ваших руках! Бизнесмены – в ваших! Общественное мнение вы создаете! Президента… президента вы определяете! Потому что у вас в руках есть собственная зомби-машина, имя которой телевидение! И тому, кто не понимает этого, не место в цивилизованном мире! Будущее – за телевизионными технологиями, а их через пять-десять лет будет уйма!

Он взял из буфета бутылку воды, откупорил ее короткими мощными пальцами, прямо из горлышка выпил.

– Простите.

– Ну хорошо… – Сергей с улыбкой наблюдал за эксцентричным гостем. – Допустим, вы убедили меня. И что нужно, чтобы телевизионную частоту получить?

– Деньги, – простодушно ответил гость. – Деньги! Вы говорите «да», а все остальное я беру на себя. Тому подмигнул, тому пожал ручку, с тем выпил, а тому сунул конверт с кругленькой суммой.

– И во что это может обойтись?

– У вас нет денег?

– Денег сейчас нет ни у кого.

– Опять же вранье. Деньги есть, но их не желают давать. Прячут, ждут удобного момента. А его не будет этого момента! Надо брать, пока золотой слиток кажется лежалым товаром. Через полгода вы за тройную сумму не купите то, что сегодня можно купить за копейки.

– Сколько копеек? – засмеялся Кузьма.

Василий Петрович вытащил из папки кипу бумаг, положил их на стол.

– Здесь все расчеты. И мои координаты. Изучите, проверьте, проконсультируйтесь и в итоге решите: или – или. Все, что нужно, я сказал.

Он резко и гордо встал, пожал руку и с высоко поднятой головой вышел.

Сергей взял оставленную папку, стал листать ее, и в это время в кабинет вошла Марина. Она была строго одета, подчеркнуто деловая, спокойная.

– Здравствуйте, Сергей Андреевич. – Подошла к столу, положила бумаги. – Мне задержаться или зайти после подписи?

Он с улыбкой смотрел на нее:

– Что с тобой?

– Все нормально.

Он вышел из-за стола, попробовал ее обнять. Она отстранилась.

– На работе не следует этого делать.

– Ты… обижена?

– Я – озадачена.

– Чем?

– Жизнью. Нам надо поговорить.

– Когда?

– Лучше не откладывать.

– У тебя состоялся разговор?

– Поэтому и надо поговорить.

– Хорошо. – Кузьма поцеловал ее в щеку, потом все-таки не выдержал, обнял.

Она не стала сопротивляться, прижалась к нему, вдруг расплакалась.

– Что случилось? – Он стал целовать ее мокрое лицо.

– Да так, одиночество.

– Сегодня встретимся, поговорим.

– Буду надеяться.

– Обязательно встретимся.

Марина вытерла глаза, улыбнулась.

– Прости. Со мной это случается редко.

– Я рад, что это случилось при мне.

Она ушла, и буквально в тот же момент в кабинет вошел Санек. Вид у него был жалкий – исхудавший, сникший, черный лицом.

Подошел к столу, жалобно и беспомощно смотрел на шефа.

– Чего? – спросил тот.

– Пропал… – с трудом вымолвил Санек. – Родственник пропал.

– Как… пропал?

– С концами.

– Ну, пропал и пропал. Ты-то тут при чем?

Он захлопал глазами.

– Жалко. Родственник все же. Сначала Дашка, потом вот он.

– Чем могу помочь?

– Не знаю… Может, поискать?

– Где?

– Не знаю. – Санек жалобно и изучающе смотрел на Кузьму. – Места не нахожу.

– Ступай домой, – Сергей подошел к нему, похлопал по плечу. – Ступай, отоспись. С таким лицом на службе появляться не следует. Все-таки ты мой заместитель.

– А мне показалось, что ты меня уже того… отстранил.

– А за что тебя отстранять? Разве есть за что?

Санек как-то странно повел шеей, хмыкнул.

– Вроде не за что. Хотя… хотя все мы не без греха.

– Вот и ступай. А по пути загляни в церковь, замоли свои грехи. Если они, конечно, есть.

– Есть, Андреич, есть.

Санек пошел к выходу, в самой двери столкнулся со Старковым.

– Чего он? – спросил Владимир, когда дверь за Саньком закрылась.

– Так, ничего существенного, – отмахнулся Сергей. – У меня к тебе разговор.

– У меня тоже.

– Говори.

– После тебя.

– Отправишься в командировку, – сказал Кузьма.

– Далеко?

– В один из областных городов. По адресу найдешь семью… женщину и дочь… узнаешь, как они там.

– Жена? – напрямик спросил Старков.

– Бывшая. Но все равно хочу иметь информацию.

– Я должен буду с нею говорить?

– Ты должен только ее увидеть. Ну и понять ситуацию. Все остальные детали скажу перед отъездом… Что у тебя?

– Герман готов к операции.

Сергей посмотрел календарь.

– Сегодня у нас вторник. В воскресенье может действовать.

– Тебе нужно уехать, – сказал Старков.

– Я это и собираюсь сделать… Кстати, тебе тоже. В командировку.

Санек достал из холодильника непочатую бутылку водки, открыл ее, налил полный, до самых краев, стакан. Без закуски, в один взмах выпил… Не ощутил ни вкуса, ни результата. Вылил остаток в тот же стакан и так же залпом выпил.

Повел головой, заскрежетал зубами, изо всей силы ударил кулаком по столу. Его стала душить истерика, он стал выть и рычать, затолкал кулак в рот, чтобы унять рвущиеся наружу звуки.

Не помогло.

Он не видел, не мог видеть, что из автомобиля, припаркованного во дворе, за окнами его квартиры внимательно, через прицел ведет наблюдение Костя.

Костя сидел один в автомобиле с затемненными стеклами.

…Санек из кухни вошел в комнату, повалился на кровать, скатился на пол, стал корчиться. Хмель постепенно брал свое.

Затем он вернулся на кухню, достал вторую бутылку, налил стакан. Но одолеть его целиком не смог. Пьяная сила поволокла парня в сторону, но он все-таки удержался на ногах, добрался до окна, стал бессмысленно смотреть вниз, во двор.

Костя вмиг собрался, навел прицел, нажал на спусковой крючок.

Коротко и почти неслышно звякнуло оконное стекло, Санек вздрогнул, с детским удивлением посмотрел вниз, успел дотронуться до виска и мягко рухнул на пол.

Он лежал под кухонным столиком, и из его виска вытекала струйка крови.

…Костя неторопливо вырулил со двора, оказался на проезжей части улицы и сильно дал по газам.