Утром, когда Глеб глухо торчал в пробке на Минском шоссе, позвонил мобильный.
– Мой друг, ты где? – послышался жесткий голос Виктора Сергеевича.
– В автомобиле.
– Куда держишь стопы?
– Зависит от вас.
– Вот и направляйся ко мне.
– Что-нибудь срочное?
– Вопрос идиота, – буркнул Виктор Сергеевич и положил трубку.
…Все поведение Виктора Сергеевича говорило о его дурном настроении. Он часто курил, давя в пепельнице окурок за окурком. Глеб остался стоять возле стола, смотрел на него с тревожным ожиданием.
– Послушай, парень, за что я тебе деньги плачу?
– А в чем дело? – удивленно взглянул на него Глеб.
– Ты забываешь об элементарных своих обязанностях.
– Например?
– Почему не доложил о результате… с Оксаной? Парень пожал плечами:
– Все нормально.
– Опять-таки ответ идиота. Что значит – нормально?
– Все в лучших наших традициях. Могу сообщить километр, где лежит уже полусъеденное муравьями тело.
– Она что-нибудь говорила… на прощание?
– Просила отпустить.
– Истерики не было?
– Как ни странно, нет.
– М-да… – Виктор Сергеевич смял пустую пачку, бросил ее в мусорное ведро. – Ну ладно… Все в прошлом. – Он показал на стул возле рабочего стола. – Ты загородную больницу по Варшавке знаешь? Верно?
– Там, где Марина? Конечно знаю.
– Мы ведь с тобой не довели дело Марины до конца?
– Не моя вина.
– А я тебя и не виню… – Виктор Сергеевич внимательно и серьезно посмотрел в глаза парню. – В принципе, я дал задание одному господину, чтобы он помог девушке отправиться в мир иной, но, боюсь, кишка у него слишком тонка. Придется за эту работу взяться тебе.
– Если с помощью прибора, то там это нереально.
– Прибор – слишком дорогостоящая штуковина для такой особы. Много чести… Сработаешь проверенным дедовским методом.
– Каким?
– А я тебе потом объясню. Готовься к завтрашней ночи.
– Что значит «готовься»? Необходимо чем-то обзавестись?
– Мозгами! – оборвал его хозяин и показал на дверь. – Вечером опять явишься ко мне. Дам последние наставления.
Глеб спустился вниз, нырнул в салон своего автомобиля, выехал за ворота и неспешно покатил по улице с односторонним движением, постоянно высматривая хвост за собой. Когда отъехал достаточно далеко от офиса Виктора Сергеевича, вспотевшей рукой набрал по мобильнику номер.
– Владимир? Глеб беспокоит. Нужно встретиться.
– Срочно? – переспросил Старков.
– Очень.
– Я еще в Сибирске.
– Где? – не понял Глеб.
– В Сибирске. Город есть такой, – объяснил Владимир.
– Когда будешь?
– Похоже, что сегодня вылечу.
Прилетевших чуть ли не в пожарном порядке из Сибирска Старкова и Вована в VIP-зале аэропорта встречал с серьезной охраной сам Кузьмичев. Довольно прохладно поздоровался с прибывшими, молча кивнул на выход.
Вован виновато топтался позади Сергея, иногда забегал вперед, желая заглянуть шефу в лицо. Старков молчал.
Когда вышли из аэровокзала, Кузьмичев кивнул Вовану на джип сопровождения. Старкова же повел в свой автомобиль.
Покинули привокзальную площадь, выскочили на трассу, ведущую к Москве. Сергей мрачно и бессмысленно глядел на вереницу встречных машин.
– Что-нибудь стряслось? – спросил наконец Старков.
Кузьмичев повернулся к нему, глаза были налиты гневом.
– Объясни, какого черта вы таскались в этот долбаный Сибирск?
– По твоей команде, – спокойно ответил Старков.
– Не понял.
– Ты велел, мы – поехали.
– Но я послал вас по делу! А вы с чем вернулись?
Владимир улыбнулся:
– Кое с чем вернулись.
– С чем? – Кузьма продолжал раздраженно смотреть на него. – С тем, что засветились там по полной?
– И это тоже неплохо. А еще кое-что поняли.
– Что именно?
– Поняли, что наскоком там не возьмешь. Дело серьезное и очень опасное.
– Америку открыл, – хмыкнул Сергей. – Что Филин?
– Дубарь. Всех боится, ничего в общем бардаке не понимает. Губернатор – в одну сторону. Линник – в другую. А между ними как раз этот баран.
– Выводы?
– Во-первых, хорошо, что мы так лихо оттуда слиняли. Это не только от возможной пули, но и для их головоломки. Пусть поломают головы, что нас спугнуло.
– Я спрашиваю не о тупых выводах, шкурных выводах, а о перспективе!
– Перспектива? – снова улыбнулся Старков. – Перспектива прекрасная. Край напуганных идиотов. И туда надо отправляться не с налета, а с серьезной наработанной программой. Как сказал кто-то из великих? Россия будет прирастать Сибирью. Сергей помолчал, затем совсем другим тоном спросил:
– Как у тебя с Вованом?
– А что с Вованом? – пожал Владимир плечами. – Все в ажуре.
– Не огрызлись?
– Зачем? Поговорили как мужики и, похоже, поняли друг друга.
– О чем поговорили? – нахмурился Кузьма.
– Думаю, он тебе доложит, – ушел от прямого ответа Старков и легонько коснулся руки друга. – Тут мне звонил в Сибирск Глеб.
– Глеб? – нахмурился Сергей. – Который у Виктора Сергеевича?
– Именно. Требует срочной встречи.
– Зачем?
– А вот это я и хочу понять. – Зазвонил мобильник, Старков взглянул на экран. – Легок на помине! Глеб… – включил связь. – Привет… Да, прилетел. Прямо сейчас? Где? Хорошо, думаю, через минут сорок. – Нажал клавишу отбоя, подмигнул Кузьмичеву: – По пути выбросишь меня на «Октябрьской».
…При входе в метро «Октябрьская» толкалось много народа, тем не менее Глеба Старков увидел сразу. Тот тоже заметил его, испуганно, с осторожной оглядкой двинулся навстречу.
Обменялись рукопожатием, не сговариваясь, направились к открытой летней кафешке с красными пластмассовыми стульями. Подошедшей девушке-официантке сказали, что заказывать ничего не будут, сели поближе друг к другу.
– Помните Марину из психушки? – спросил парень.
– Помню, – кивнул Старков.
– Ее завтра должны убрать.
– Кто?
– Это важно?
– Конечно.
Глеб задумался и после короткой паузы произнес:
– Виктор Сергеевич.
Владимир откинулся на спинку стула.
– Это не шутка?
– Шутка! – раздраженно ответил парень. – Шутник перед вами! – И перегнулся через стол. – Принимайте решение сегодня, иначе завтра будет поздно!
– А убрать – это как?
– Убрать это убрать.
– Застрелить, отравить, утопить, задушить?
– Пока не знаю. Виктор Сергеевич скажет об этом вечером.
– Кто должен выполнить его задание?
– Я.
– А мотив Виктора Сергеевича? Почему он так торопится?
– Без понятия. Я сказал, вы услышали. Привет! – Глеб поднялся и быстро, не подав руки, направился к подземному переходу.
Кузьмичев выслушал сообщение Старкова, озадаченно вздохнул:
– Ситуация.
– Это не столько месть тебе, сколько желание замести следы, – заметил Владимир.
– Понимаю… То есть в нашем распоряжении одни сутки?
– Меньше. Мы должны что-то предпринять либо этой ночью, либо завтра днем.
– Что?
– Глеб не должен выполнить приказ.
– Как это?
– Сгинет, исчезнет. И вся затея провалится.
– Бред, – отмахнулся Сергей. – Мы не только подставляем своего агента, мы фактически лишаемся его! Виктор Сергеевич немедленно все просчитает, и нам останется только носить цветы на могилку незабвенного Глеба.
– Значит, похищение.
– Кого? – не сразу въехал Кузьма.
– Марины.
Шеф подумал, согласно кивнул:
– Нормально. Мы похитим их, а там разберемся.
– Кого – их? – не понял в этот раз Старков.
– Марину и ее возлюбленного… Моего двойника.
– А он тут при чем? Ему-то ничто не угрожает?!
– Представь, угрожает. Так же как и ей… К тому же она не поймет нас, если его с ней не будет.
– Но нам не нужен этот геморрой с двойником! Ты представляешь, в какую историю мы можем влипнуть! Еще неизвестно, кто за ним стоит.
– Во-первых, известно…
– Кто?
– Тебе это важно?
– Да нет. Мне как-то по фигу.
– Вот именно. А во-вторых… Марина все еще неадекватна. И может устроить цирк, если этого чудака не будет с ней!
– Наверное, – неуверенно пожал плечами Старков. – И куда их? Двоих?
– Решим. Важно сначала опередить Виктора Сергеевича… Вызывай Германа.
– Ориентировать на ночь?
– Естественно.
Было уже темно, когда главврач провожал выписавшихся из клиники пациентов. В кабинете оглядел одетых в цивильную одежду Марину и Архипова, остался доволен:
– Красивая пара.
Пара действительно была красивая. Марина сияла счастьем оттого, что уходила из больницы и что рядом с ней был любимый. Архипов держался спокойно, с достоинством, и ему очень шла аккуратно подстриженная бородка.
Виталий Дмитриевич извлек из ящика стола несколько сторублевых купюр, отдал Архипову.
– А может, не стоит? – неуверенно возразил тот.
– Ну хотя бы на электричку! – улыбнулся Поплавский. – У вас же ни копейки.
– Спасибо, доктор, – поцеловала его в щеку Марина. – Вы – добрый человек.
– Ах, бросьте, – отмахнулся тот. – Если бы вы только знали, сколько греха на моей душе. Может, хоть такими мелочами я облегчу свою участь… – Он вдруг вспомнил что-то, перешел на шепот: – Постарайтесь, чтобы вас здесь как можно меньше видели. Все, правда, уже спят, и тем не менее… До электрички вас подбросит мой водитель.
– А почему так таинственно? – спросила Марина и невольно оглянулась.
– Только потому, что таинственна наша жизнь, – отшутился Виталий Дмитриевич.
Марина и Архипов в сопровождении главврача быстро, на цыпочках прошли по коридору отделения, остановились возле лифта.
– Знаете, – вдруг решил Виталий Дмитриевич, – я поеду с вами. Сегодня мне делать уже нечего.
Он оставил больных, чуть ли не бегом заспешил по коридору.
Архипов крепко держал Марину за руку, стараясь унять ее мелкую дрожь.
– Все будет хорошо, – прошептал он. – У меня отличная интуиция.
– У меня тоже, – улыбнулась в ответ девушка.
Главврач, одетый в цивильное, вернулся обратно, нажал кнопку лифта:
– С богом.
Спустились вниз, прошли мимо дремлющего вахтера, откинули запор и выскользнули во двор.
Вахтер в последний момент проснулся, суетливо заспешил к двери, чтобы понять, кто покинул больницу, но, узнав со спины Виталия Дмитриевича, вернулся на место.
Машина главврача уже стояла с заведенным двигателем и сразу взяла с места.
Выскочили на трассу и понеслись в сторону огней ближнего поселка. Марина и Архипов сидели на заднем сиденье, молодая женщина крепко держалась за руку мужчины, время от времени счастливо сжимая ее.
В первом часу ночи к больничным воротам подъехала машина скорой помощи, деликатно посигналила. Охранник лениво вышел из своей будки, приблизился к машине. Ему что-то объяснили – ворота медленно отворились.
Неотложка подкатила к больничному корпусу, из нее выбрались четверо одетых в медицинские зеленые халаты мужчин.
Они быстро направились к главному входу.
Сонный дежурный открыл дверь, поинтересовался:
– К кому?
– К Виталию Дмитриевичу, – ответил один из мужчин.
– Так он вроде уехал.
– Проспал, отец, – заметил один из «санитаров». – Уже вернулся.
– Сейчас узнаю.
Вахтер стал набирать по внутреннему телефону номер главврача, но трубку никто не брал.
– Ладно, ступайте, – махнул вахтер «санитарам». – Но если его там нет, позвоните.
– Обязательно.
«Санитары» дружно затолкались в лифт, поднялись на этаж.
Быстро и бесшумно двинулись по коридору к палате Марины. Из ординаторской выскочил молоденький дежурный врач, заспешил за ними.
– Господа, вы к кому? Вы кто, господа?
Один из «господ» силой задвинул его в какую-то дверь, запер ее.
Гости вошли в палату Марины. Она была пуста…
Автомобиль главврача остановился на небольшой площади станции пригородного сообщения. Виталий Дмитриевич вместе с Архиповым и Мариной быстро покинули салон машины, заспешили в сторону железнодорожной платформы.
Автомобиль развернулся на площади и исчез в темноте ночи.
На плохо освещенной платформе не было ни души. До прихода электрички оставалось буквально пара минут. Архипов крепко прижимал к себе дрожащую от волнения и прохлады Марину, время от времени поглядывая на молчаливо вышагивающего по перрону насупившегося главврача.
Ощутил на щеке влагу.
– Ты чего?
– Ничего, – ответила она, нежно улыбаясь. – Наверно, от счастья. Мне никогда не было так хорошо.
Он посмотрел ей в глаза, произнес:
– Я тебя люблю…
Из-за поворота показался огромный огненный глаз электрички. Она медленно и жарко подползла к перрону, распахнула двери.
Главврач, Марина и Архипов вошли в почти пустой вагон – лишь в дальнем конце его сидела группа бритоголовых дремлющих парней. Человек семь, не больше.
Виталий Дмитриевич задремал как-то быстро и незаметно. Архипов обнял Марину, прижал к себе, и вскоре они тоже уснули. Проснулись оттого, что кто-то толкал Архипова в плечо.
Он вздрогнул – над ними стояли трое бритоголовых.
– Мужик, харэ дрыхнуть, – сказал самый накачанный из них. – Лавэ не подкинешь?
– Нет, – виновато улыбнулся Архипов. – Мы из больницы.
– Из какой больницы? – переспросил бритоголовый. – Из дурдома, что ли?
Главврач тоже проснулся, смотрел на парней испуганно, напряженно.
– Да, из психиатрической. Ребята, они больные. Не трогайте их. У них нет денег.
– У них нет, а у тебя, наверно, есть, – заметил один из парней, и все засмеялись. – Гони бабло, интеллигент!
– У меня тоже нет, – виновато сказал Поплавский. – Извините.
– Не видишь, что ли, – жидится, – вмешался второй парень. – По морде видно.
– Морда еще та, – подтвердил лидер и толкнул Архипова. – Где взял такую морду, мужик? Купил или подарили? Да еще с веником! – И потрепал по бороде.
Неожиданно Архипов отвел его руку, тихо произнес:
– Не надо так.
– А то чего? – Парни ржали. – Может, псих, мужиком перед девкой хочешь себя выкрутить, а?
– Ребята, – попросила Марина, испуганно наблюдающая за разговором, – оставьте нас. – И повернулась к Архипову. – Отдай им все, что у нас есть.
Архипов послушно достал из кармана сложенные сотенные бумажки, которые им дал главврач, протянул старшему:
– Вот все, что есть.
– Ага, все-таки есть! – обрадовался один из бритоголовых. – А ведь этот хрен жидился! – кивнул на Виталия Дмитриевича. – У, жидовская рожа!
– И правда жидовская! – поддержал старший, махнул остальным парням в конце вагона: – Пацаны, жидков заловили! Сюда!
– Мы – русские, – тихо произнес Архипов. – Мы все тут русские. Честное слово!
– Врешь, сучонок! – Старший поддел главврача под подбородок. – И этот тоже русский?
С таким шнобелем?! А может, ты лаврушник?! Или лавашник!
Поплавский отбросил его руку:
– Перестаньте!
Парни снова заржали.
– Глянь! – удивился один из подошедших. – А марамой, оказывается, нервный.
– А мы его сейчас успокоим! – произнес старший и вдруг изо всех сил ударил Виталия Дмитриевича в лицо.
Тот от неожиданности рухнул на лавку, но тут же вскочил и, расставив неумелые руки, бросился на обидчика.
Его снова повалили.
Архипов оставил Марину и ринулся на помощь доктору.
– Глянь, псих очнулся, – выкрикнул кто-то и сильным ударом сбил Архипова с ног.
И тут понеслось. Доктора и больного били со всех сторон, не давая опомниться. Били с таким удовольствием, что выстроилась даже своеобразная очередь из желающих приложиться.
С Мариной случился припадок. Она отчаянно кричала, бросалась на защиту избиваемых. Лупила кулачками, царапала лица бритоголовых, выкрикивала что-то невнятное, а они отвечали ей мощными ударами.
Потом парни подхватили обессиленные и окровавленные тела жертв, потащили в тамбур.
В тамбуре Архипов вдруг очнулся, снова кинулся в драку, пытаясь оттащить Марину или хотя бы главврача, и тогда парни повалили его на пол и били ногами до тех пор, пока он не затих окончательно.
Четверо парней с двух сторон с трудом раздвинули пневматические двери электрички, подтащили тела Архипова, Виталия Дмитриевича и Марины к образовавшемуся проему и сбросили на мелькающие рельсы.
Лицо Германа было бледное и осунувшееся. Он с отсутствующим видом смотрел на Кузьмичева и Старкова, отвечал коротко, негромко.
– Вы ведь знали о ситуации в неврологической больнице? – с трудом сдерживая гнев, спросил Кузьмичев.
– Знал, – кивнул Герман.
– Ваши люди несли там дежурство?
– Нет.
– Почему?
– Наверно, не придали особого значения.
– Кто не придал?
– Считайте, я.
Старков бросил короткий взгляд на шефа, вступил в разговор:
– У тебя есть версии по случившемуся в электричке?
– Нет, – мотнул головой Герман.
– Это могли быть люди того же Виктора Сергеевича?
– Вряд ли.
– Почему ты так считаешь?
– Доктор и его пациенты сначала ехали в машине, затем, думаю, из соображений безопасности пересели в электричку.
– То есть они от кого-то бежали?
– Похоже, что да.
– От кого?
– Постараюсь узнать.
Сергей снова выступил вперед, не без издевки поинтересовался:
– Вы не желаете подать прошение о расторжении контракта со мной?
Герман поднял голову, внимательно и холодно посмотрел на Кузьму:
– Нет, не желаю.
– И вы уверены, что поступаете правильно? По совести?
– Абсолютно уверен. И, надеюсь, скоро вы это поймете.
Герман резко поднялся и быстро покинул кабинет.
Автомобиль катил по Кутузовскому проспекту.
За рулем «мерса» сидел сам Виктор Сергеевич, рядом с ним расположился Глеб.
– Видишь, хлопчик, – говорил шеф парню, – как все гарно сложились. И дело сделано, и тебе не нужно рисковать.
– Да, – вяловато согласился Глеб, – сложилось.
– Не вижу особой радости, племянник! – повернул к нему голову шеф.
– Радость не снаружи, а внутри.
Виктор Сергеевич не без удивления хохотнул на столь умную фразу родственника и некоторое время вел машину молча.
– Запомни, дружок, – снова повернулся он к Глебу. – Существует одно правило… если кто-то делает мне плохо, наказание обязательно догонит его… Потому что есть Бог на свете.
– Доктора жалко, – проговорил тот.
Шеф удивленно хмыкнул:
– А ты знал его?
– Нет. Но все равно жалко… Видать, хороший мужик был.
– Нет! Редкая была гнида. Я ему сто раз вбивал – отделайся от этой парочки как можно скорее. Однако плел интриги, выкраивал, выгадывал… Вот и поплатился… – Виктор Сергеевич помолчал какое-то время, печально заметил: – А вот кого мне по-настоящему жалко, так это Марину… Отличная была деваха – и как человек, и как женщина… А уж как профессионал – вообще молчу.
– Вас не поймешь, Виктор Сергеевич, – улыбнулся Глеб. – То вы заставляете убивать, то тут же жалеете.
– Сам себя не понимаю, дружок… Видно, загадка русской души. Вот и опять: нужно человека завалить, а как подумаешь, так жалко.
Глеб удивленно посмотрел на него:
– Вы о ком?
– Угадай.
– О Ларисе Петровне?
Шеф легонько хлопнул его по лбу.
– Глупец ты, хлопец… От жены избавляются знаешь когда? Когда чувствуешь у виска или возле горла холод металла. То есть или она тебя, или ты ее… Вот тогда не тяни время, действуй решительно и точно.
– Так кого жалко завалить? – напомнил Глеб.
– Кузьму. То есть Кузьмичева.
Олег присвистнул:
– Вы до этого уже созрели?
– Представь, – кивнул шеф. – Вот если этого зверя завалим, оба будем в сахарной пудре. Ты меньше, я – больше. Так что готовься, дружок… – Он хитровато взглянул на парня. – Но вначале мы подергаем ему нервишки.
– Как?
– Есть у него одно уязвимое место. Родная доченька!
Глеб пересел в свою машину и покатил по широкой московской улице. Заметил, что за ним хвостом идет темная иномарка с тонированными стеклами. Пригляделся внимательно – за рулем кавказцы. Прибавил газу, иномарка проделала тот же прием, снова пристроилась сзади.
Глеб стал выкручивать кренделя, бросаясь из ряда в ряд, набирая скорость и явно провоцируя нарушение дорожного движения.
На одном из перекрестков его маневры заметил ДПСник. Резко засвистел, палкой приказал причалить.
Глеб с радостью выполнил приказ. Иномарка с кавказцами пронеслась вперед и метрах в ста тоже остановилась.
– Документы, – распорядился капитан, козырнув.
Глеб передал права и техпаспорт, стал ждать.
Тот поизучал, поинтересовался:
– Чего это вы кренделя выкручиваете?
– За мной хвост, – негромко сказал Глеб.
– Какой хвост? – удивился милиционер.
– Вон, кавказцы… – Он едва заметным кивком показал на иномарку, из которой выглядывали черноголовые парни.
Капитан с удивлением повернул голову в указанную сторону.
– Эти, что ли?
– Не надо так откровенно смотреть на них, – попросил Глеб.
– А я что, боюсь их, что ли?
– Нет, вы не боитесь. Я боюсь… Товарищ капитан, помогите мне от них оторваться.
– Это как?
– Я тут развернусь, а если они тоже – тормозните их.
Милиционер с интересом посмотрел на странного водителя.
– Шутишь, что ли?
– На полном серьезе… Помогите.
– Ну давай.
Капитан вернул документы, козырнул:
– Больше не нарушайте.
– Постараюсь.
Глеб сел за руль своей машины и вдруг с визгом взял с места, описал дугу и понесся в обратную сторону.
Преследовали тут же проделали аналогичный маневр, но навстречу им уже бежал капитан, размахивая полосатой палкой. Иномарка с кавказцами затормозила.
Леха стоял в условленном месте. Был он гладко выбрит, в спортивной форме, крепкий, загорелый. Быстро идущая иномарка подкатила к нему, подхватила в салон и помчалась дальше.
За рулем сидел Аркадий. Леха поручкался с ним, повернул голову к сидящим сзади Кузьмичеву и Старкову.
– Что-то давно не выходил на связь, – заметил Старков.
– Не с чем было, вот и не выходил, – недовольным тоном ответил Леха.
– Плохое настроение? – удивился Кузьмичев.
– А с чего ему быть хорошим? – огрызнулся тот. – Менты который день за мошонку таскают.
– Кого?
– Всех… Даже до Алексея Ивановича добрались.
– Наверно, за дело?
Леха зло повернулся к Сергею.
– Какое «дело»? Чуть что случилось, сразу – бритоголовые, скины… А особенно если черных или носатых кто торкнет.
– Можешь толком рассказать, что стряслось? – вмешался Старков.
– Из электрички кто-то сбросил троих – двух мужиков и бабу, вот и таскают нас который день. Будто видел кто-то, что бритоголовые кидали под колеса носатых, – сказал Леха.
Сергей и Старков переглянулись.
– А с чего ты взял, что они носатые?
– Так ведь ребята говорят… А они так зря врать не будут.
– Значит, все-таки ваши сбросили мужчину и женщину из электрички? – попытался уточнить Кузьмичев.
– Андреич, – укоризненно произнес Леха, – ты, ей-богу, хуже мента. Ты еще скажи, что бритоголовые Христа распяли!
Он отвернулся, и некоторое время ехали молча.
– Ну как там тебе? – подал голос Старков, обращаясь к Лехе.
– Нормально, – буркнул тот.
– Нечего рассказать?
– Есть что. Но вы ведь все равно не поверите.
– А может, поверим.
– Классно там! Настоящие парни и настоящие идеи! Вы тут все только жрете и пьете и совсем не думаете о Родине и патриотизме. А у нас наоборот.
– Что значит – наоборот? – улыбнулся Сергей.
– Наоборот? Это значит не надо жить только сегодняшним днем. Надо думать о завтра. И бороться со всякой сволочью, которая мешает русскому человеку жить по-человечески.
– Ты чего, Леха? – удивился Аркадий. – В секту попал, что ли?
– Пошел ты… – огрызнулся тот и снова замолчал.
За окном грохотал жаркий город. Окна кабинета Маргеладзе были полузашторены, царил уютный полумрак. Сам хозяин стоял напротив Шалвы, вид у него был решительный, агрессивный…
– Слушай меня, племянник, внимательно… Помнишь, я посылал тебя в деревню к бабке, у которой якобы прятался Важа?
– Помню, – кивнул тот. – Почему якобы?
– Бабки уже нет, – продолжал Вахтанг, словно не расслышав вопроса племянника. – Коньки откинула, царствие ей небесное. Но остались соседи… Слышишь, соседи! И никто из них никакого Важи там не видел. Улавливаешь, к чему я?
– Да, батоно.
– К чему?
– Что Важа там не жил.
– Умный парень… – щелкнул пальцами Маргеладзе. – Очень умный… Но подлый! – Вдруг взял племянника за кончик носа, крепко сжал его. – Почему ты такой подлый, племянник?
– Не понимаю вопроса, батоно. – От боли из глаз Шалвы текли слезы.
– А так? – Вахтанг сжал нос парня еще сильнее.
– Больно…
Маргеладзе опустил руку, подошел к серванту, налил воды, выпил.
– А теперь честно. Откровенно… Ты был у этой бабки?
– Был, – ответил племянник твердо и спокойно.
– А Важа там жил?
– Да, жил… Так бабка сказала.
– Но мой человек недавно там был… я посылал его… и никто никакого Важи там не помнит!
– Значит, верь, батоно, твоему человеку, а не родному племяннику… – Шалва вытер красный нос, от обиды и оскорбления едва не расплакался. – Важа, кстати, тоже твой родственник. Почему мы должны тебя обманывать?
Маргеладзе в задумчивости прошелся по комнате, щелкая пальцами и что-то просчитывая в уме. Затем подошел к Шалве, поднял на него глаза.
– Вот что, родственник… Хочу проверить тебя на серьезном деле. Может, ты такой мудак, что вообще ни на что не годишься… – Полистал что-то на столе, поднял голову. – В этом большом городе живет много людей – плохих, хороших, жуликоватых, честных. Всякие тут живут. Но есть среди них продажные шкуры, которых нужно убивать, как бешеных собак.
– Я знаю таких людей, – кивнул родственник.
– Знаешь – расскажешь когда-нибудь своим внукам! – осадил его Вахтанг и продолжил: – Ты должен убрать одну из таких тварей.
– Кузьма?!
– Я тебя сейчас ударю, – замахнулся на Шалву Маргеладзе. – Имей голову дослушать до конца!
– Слушаю, батоно.
– Человек этот – директор ипподрома. Хочет своей жопой вертеть по разным клиентам. Нужно успокоить его.
– Завалить, да?
– Если по-другому не понимаешь, то да – завалить.
– Может, лучше я с Важей? – неуверенно предложил Шалва.
– Лучше знаешь, где бывает? В сортире, когда облегчение приходит. Будешь делать то, что я сказал.
Вечером того же дня директор ипподрома, пожилой человек старой закалки, закрыл на ключ дверь кабинета, достал пачку сигарет, закурил, пожал руку охраннику:
– До завтра, Георгий Иванович.
– Что ж вы так засиживаетесь, Василий Васильевич? – воскликнул тот. – Все разошлись давно, а вы все никак.
– Привычка, – развел руками директор. – Еще с советских времен.
– Не жалеете себя.
– На том свете пожалею.
Василий Васильевич вышел во двор, открыл свои довольно старенькие «Жигули», с трудом завел их и покатил со двора.
Он выехал за ворота, миновал узкий переулок, и тут навстречу ему выскочили почти такие же «Жигули», из которых внезапно выбросился ствол автомата.
Важа и Шалва сидели в маленьком ресторанчике, ужинали. Шалва – то ли от выпитого, то ли от накопленной обиды – плакал.
– Я убил человека… – говорил он и показывал руки родственнику. – Вот этими руками. Прямо в голову. Первый раз в жизни.
– Это не ты убил, – тихо произнес Важа. – Это Вахтанг убил. Твоими руками.
– Думаешь, мне от этого легче?
– Не думаю. Но самое страшное, Важа, что он убьет кого угодно. Даже меня. Или… тебя.
– Знаю.
– Он мне чуть нос не оторвал – все спрашивал, жил ли ты у той бабки в деревне или нет. Правда, думал оторвет… – Шалва внимательно посмотрел в глаза Важе. – А ты был у бабки?
– Был, но не жил.
– Почему?
– Хочешь правду?
– Да. Мы ведь говорим очень откровенно.
– Вахтанг когда-то меня подставил. Здорово подставил. И меня должны были убить. Потом отпустили.
– Кто?
– Люди Кузьмы. Нормально поступили – я им очень благодарен.
– Отпустили, чтоб ты стучал на Вахтанга?
Важа печально посмотрел на родственника.
Произнес медленно и внятно:
– Я ни на кого никогда не стучу. Я – Маргеладзе! У нас с тобой княжеские корни.
– У Вахтанга тоже.
– Его княжеские корни червяки съели. Он без корней… Разве не видишь, что он засыхает?
– Что будем делать, Важа? Вахтанг ведь просто так не отступится. Если ему в голову попало подозрение, он все равно догонит и убьет.
Важа помолчал, кивнул:
– Да… Да, наверное. Будем вместе с тобой жить против него.
– Как?
– Во-первых, не предавать друг друга. А во-вторых, искать хромое место у Вахтанга и когда-нибудь сломать его.
Глаза Николая были красными от усталости, а в них – недосып и раздражение. Он резко отчитывал Сергея, желая поставить все точки над «i».
– Ты затягиваешь отношения с Зусловым и его движением.
– У меня с ним вообще нет отношений, – тоже не без раздражения парировал Сергей.
– Напрасно. Мы не раз говорили с тобой об этом.
– Я должен дать ему денег?
– Я этого тебе не сказал.
– Движение становится слишком агрессивным, а его программа все больше привлекает молодежь. В этом я убедился на примере своего агента. Он полностью перекинулся к скинхедам, и я вряд ли получу от него какую-либо полезную информацию.
– Так убери его!
– В прямом смысле?
– В каком хочешь. Тебе известно, что он вошел в десятку смертников? Он – камикадзе!
– Этого я не знал, – признался Кузьмичев.
– Не исключено, что его фанатизм может быть направлен именно против тебя.
– Убрав своего агента, я ничего не решу. Надо работать против самого Зуслова.
– Работай, кто тебе мешает? – хмыкнул Николай.
– Компромат или сразу идти на самые радикальные меры? – поинтересовался Сергей.
– Начни с компромата. Если это не даст результатов, будем прибегать к иным методам.
– Но лидеры движения требуют денег. Причем они подключили чиновников самого высокого ранга.
– Ты имеешь в виду Юрия Ивановича?
– Прежде всего.
– Юрий Иванович, чтоб ты знал, работает с нами. Да, он заигрывает с Зусловым, но это до тех пор, пока «Великая Россия» управляема. Как только она начнет выходить из под нашего контроля, Юрий Иванович жестко сменит свою позицию.
Сергей усмехнулся:
– Но он тоже просит денег.
– Дай немного. Иногда стоит прощать некоторые человеческие слабости. Ему тоже хочется вкусно есть, хорошо одеваться, комфортно отдыхать. Дай… – Николай сел за тренажер. – Я слышал, ты готовишь в Сибирске своего губернатора?
Кузьмичев удивился информированности шефа, но постарался не подать вида.
– Прикидываю… – пробормотал. – Посмотрим, что из этого получится.
– Край требует серьезных инвестиций, – кивнул Николай.
– Там деньги лежат под ногами.
– Вот и надо тебе их подобрать… Но не упустите из поля зрения Линника. С ним проблем будет более чем достаточно.
– Наш человек уже работает по этому вопросу.
– Работать надо предельно жестко… Линника рано или поздно придется убирать. Чистейший криминал.
Герман приехал в особняк Кузьмичева ранним утром, когда на улице жизнь только начиналась. Дворники стригли траву на газонах, водители мыли машины, готовили их к выезду.
Сергей, подтянутый и выбритый, налил гостю кофе из турки, сел напротив.
– Есть такое движение «Великая Россия».
– Слышал. Отморозки.
– У движения, как водится, есть лидеры. Некто Зуслов и Гамаюн.
– Устранить?
– Пока нет. Нужно организовать скрытую съемку заседания их политбюро, куда входят многие известные деятели – чиновники, военные, даже политики… Подозреваю, там можно наснимать много интересного.
– Адрес?
Сергей достал листок бумаги.
– Здесь написано. Есть даже схема помещения, где они проводят заседания. Но проникнуть туда очень сложно.
– Чем сложнее, тем интереснее, – усмехнулся Герман. – Проникнем.
Встреча Старкова и Важи напоминала фрагмент фильма про шпионов. Вначале Владимир на машине достиг назначенного километра на одной из подмосковных трасс, свернул на неширокую асфальтированную дорогу и стал ждать. Через несколько минут он увидел джип Важи, который свернул на ту же узкую дорогу, промчался мимо и исчез в лесной чаще.
Старков некоторое время подождал, не обнаружится ли хвост за Важей, ничего подозрительного не заметил и двинулся следом.
…Разговаривали в джипе Важи.
– Вот фамилии «братьев по оружию», – передал Важа список. – Ключевые фигуры – ниже полковника здесь нет. Они стараются в бизнесе не засвечиваться, действуют либо через подставных лиц, либо находят разовых исполнителей из младшего офицерского состава.
Старков пробежал глазами список.
– Фамилия Лерр не засвечивалась?
– Какая фамилия?
– Лерр. Адвокат.
– К какому-то адвокату Вахтанг ездил на стрелку. Служба безопасности пробивала адрес. Попробую узнать.
– Постарайся, это важно… – Старков вновь просмотрел список. – Кто и каким образом передает деньги за сделку?
– Чаще всего это делаю я.
– Суммы?
– Всего я передал почти десять миллионов долларов.
Старков присвистнул:
– Серьезный бизнес… Он доверяет тебе такие деньги?
– Пока еще доверяет.
– Есть основания, что скоро доверие кончится?
– Есть основания, – кивнул Важа. – Он подозревает, что я прошел обработку у вас… Не верит, что я просто так сбежал.
– Он высказывал это подозрение тебе?
– Нет! Шалве. Допрашивал, чуть нос не оторвал.
– Шалве можно верить?
– Да, он ненавидит Вахтанга. Он его страшно ненавидит… Особенно после убийства директора ипподрома. Ведь это Шалва по приказу Вахтанга убрал его…
– За что убили директора?
– Как за что? За акции. Как только директор стал играть с Кузьмой, так и пустили в расход… Хотя можно было и отпустить.
– Гирю тоже ваши завалили?
– Это не Шалва. Другие. Но все равно Шалва готов задушить Вахтанга.
– Думаю, Вахтанг это чувствует.
– Я тоже так думаю. Может, поэтому он хочет меня с Шалвой послать в Сибирск.
– Зачем?
– Вести переговоры с Линником. Думаю, там в любой момент он может расправиться с нами. Сибирск – город дальний, Линник – человек жестокий. Кто станет разбираться?
Сергей закончил тренировку на ипподроме, передал лошадь конюху, сосредоточенный и мрачный направился было в раздевалку, как вдруг на входе столкнулся с Вахтангом. Тот был не один – рядом с ним шагал мощный (явно спортивное прошлое) молодой человек лет тридцати.
– Вай, какие люди?! – засмеялся Маргеладзе и обнял Кузьмичева. – Ипподром постепенно становится главным тусовочным местом столицы! – Посмотрел на спутника, поинтересовался у Кузьмы: – Не знаком, да?
Человек улыбнулся:
– Заочно… – пожал руку Сергея. – Платонов.
Кузьмичев удивленно вскинул брови:
– Платонов? Новый хозяин ипподрома? – Сергей продолжал внимательно изучать нового директора. – Вот, оказывается, какой здесь теперь хозяин!
– Не только ипподрома, – вмешался Вахтанг, – всего конного хозяйства Москвы. Молодой, но очень перспективный. – Он похлопал по плечам Платонова, повернул голову к Кузьмичеву. – Прежнего директора на днях убили, знаешь? Жил-жил почтенный человек, уважаемый, и вдруг какие-то подонки решили свести с ним счеты.
– Слышал, – холодно ответил тот.
– Жалко. Хороший был человек. – Маргеладзе снова похлопал Платонова по плечам. – Но ничего, молодым у нас дорога, а старикам – почет в тихом и уютном местечке, в котором рано или поздно все будем. Верно? – Он расхохотался, затем заглянул в глаза Кузьмичеву. – Что с тобой, брат? Плохое настроение? Лошадка не та попалась? – Вдруг всплеснул руками. – Вай, вспомнил! Прости меня, Кузьма! Прими мои соболезнования в связи с гибелью твоей девушки. Марины, правильно?
Тот кивнул.
– Красивый у вас был роман, не очень счастливый, но красивый… – Он взял Сергея под руку, отвел в сторонку. – А кто был тот человек, которого подонки тоже выбросили из электрички?
– Ты его знал, – Сергей тяжело посмотрел на гостя.
– Шутишь.
– Вполне серьезно. Мой двойник… Кстати, ты его расстреливал перед своим днем рождения.
От неожиданности Маргеладзе умолк и долго смотрел на Кузьмичева.
– Все не можешь простить? – спросил он.
– Будем считать, простил.
– Спасибо… Спасибо, дорогой… – Вахтанг вновь оглянулся на Платонова. – Поддержи парня. Молодой и очень перспективный… Но учти – это мой человек!
– Учту.
Старков ждал Сергея возле пруда. Охрана держалась поодаль. Два друга уселись на скамейку.
– Важа только что подтвердил, что Лерр работает на Маргеладзе, – сообщил Старков.
– Трудно поверить. Он слишком умен, чтобы на это пойти, – усомнился Кузьмичев.
– Он слишком жаден, чтобы не воспользоваться этим, – возразил Владимир. – Необходимо сесть на него. Причем срочно.
– У тебя есть такая возможность? – взглянул на него Сергей.
– Я бы сказал, у нас, – поправил его Старков.
– А у тебя? – Кузьмичев испытывающе смотрел на друга.
– Не понял вопроса.
– Неужели не понял? – со злой насмешливостью переспросил Кузьмичев.
– Что с тобой?
– Со мной все нормально. А с тобой?
– Не понимаю, о чем ты… Разъясни.
– Попытаюсь… Тем более что собирался сделать это давно. – Сергей достал из кейса стопку фотографий, передал Старкову.
Тот взял их, с интересом стал рассматривать. Это были снимки, сделанные в разное время людьми Кузьмичева.
На лице Владимира все больше прорисовывалось искреннее удивление. Сергей внимательно наблюдал за ним.
– Ты за мной следишь? – спросил Старков.
– Вынужден.
– Давно?
– Слежу недавно, подозреваю давно.
– В чем?
Кузьмичев выдержал паузу, спокойно спросил:
– Ты ведь знаком с Николаем?
Тот удивленно повернул голову.
– С кем?
– Плохо слышишь? С Николаем. – Сергей взял одну из фотографий, где Старков входит в арку, показал ее. – Вот ты направляешься к нему в гости… А вот выходишь. Входишь-выходишь… Входишь-выходишь…
Владимир отодвинул снимок. Кивнул:
– Знаком.
– Значит, ты моя крыша?
– Нет.
– Стукач?
– Нет.
– А кто же?
– Друг и соратник.
– Друг и соратник, который бегает к резиденту, чтобы сообщить о каждом моем шаге?
– О каждом твоем шаге я никому не сообщаю. В том числе и резиденту.
– Но ты же бегаешь к нему?! – Сергей взял друга за лацканы пиджака, сильно притянул к себе. – Как дешевка бегаешь! Докладываешь, сообщаешь!
Тот спокойно отцепил его пальцы от пиджака, так же спокойно ответил:
– Не бегаю – хожу.
– Зачем? Стучать?
– Советоваться… Я советуюсь по вопросам нашего общего дела.
Кузьмичев откинулся на спинку скамейки.
– Ты посвящен в «общее дело»?
– Конечно. Еще служа в милиции, я знал о той задаче, которую ты выполняешь.
Сергей мотнул в изумлении головой:
– Получается, тебя ко мне внедрили?
Старков усмехнулся:
– Получается так.
– Когда это началось?
– Помнишь фокус с «мерседесом» Часовщика? С этого и началось.
– А фокус с двойником?
– Не самый удачный. Но ты остался жив.
– Ценой чужой жизни!
Владимир смотрел прямо в глаза Сергею.
– У тебя ко мне претензии?
Тот пожал плечами.
– Скорее к себе… – Помолчал, печально улыбнулся. – Жаль, что сам не сказал мне обо всем.
– Не имел права. А потом я понимал, что рано или поздно ты сам обо всем догадаешься.
– Наверно, – кивнул Сергей и повторил: – Наверно… Вопросов больше нет.
– А у меня есть. Что будем делать с адвокатом?
– Надо от него избавляться.
– С ума сошел?
– Не в том смысле. Надо разорвать с ним контракт, потому что все рано или поздно выйдет наружу. Надо беречь нашу с тобой репутацию.
Лерр и его коллега из военной прокуратуры Агапов сидели в зеленом открытом ресторанчике в районе ВДНХ, на столе стоял хороший коньяк, закуска.
Оба были слегка подшофе, поэтому излишне говорливы и темпераментны.
– Уверен, у тебя должен быть кто-нибудь в органах, – страстно убеждал адвокат приятеля. – Ты же военный юрист, все время крутишься среди публики в погонах, а они всегда завязаны на ФСБ.
– Миша, – брал его за руку захмелевший Агапов, – пойми. Вояки и органы – не только разные понятия, но и несовместимые. Они друг друга не любят и боятся… А что за проблема, Миша?
– Нужно помочь одному человеку.
– В чем?
– Ну, попался человек на одной ерунде.
– На какой ерунде, Миша? Не темни, мы же друзья, учились вместе. Можешь быть откровенным?
– Не могу, потому что дал слово.
– Замечательно. – Агапов взял бутылку, налил коньяка в обе рюмки. – Дал слово, молчи. И давай о бабах… Кстати, как у тебя с бабами? Давай за них? С ними трудно, а без них еще труднее.
Выпили, Агапов наколол на вилку кусок колбасы, сунул в рот.
– Знаешь, Лерр, – жуя произнес он, – ты всегда был хитрожопым… еще в институте… а тут гонишь такую полярную ночь, что хоть свечку жги… Можешь сказать, что тебе нужно? Честно сказать!
– Две вещи от тебя… За вознаграждение. Серьезное вознаграждение! Но в двух вещах ты должен помочь.
– Сколько?
– Еще не узнал за что, а уже спрашиваешь сколько… Нормально!
– Давай по проблеме.
Лерр огляделся, подсел поближе, негромко заговорил:
– Первое… Нужен человек из ФСБ, чтобы я мог получить у него консультацию.
– Сложно. Невозможно сложно. Но попробую. Второе?
– Ты, по-моему, недавно защищал группу вояк, которым катили статью по торговле оружием?
– Было дело. А тебе зачем?
– Отмазал?
– Двоих отмазал, трое сели. Тебе, спрашиваю, зачем?
– Отмазал кого – генералов? – гнул свое Лерр.
– Полковников. Майор и два капитана сидят.
– Познакомь с одним из полковников.
Агапов смотрел на Лерра, как на сумасшедшего.
– Мишка, ты чего? На нары захотел?
– Я спрашиваю, ты – отвечаешь, – осадил его Лерр. – Договорились? Познакомишь – получишь пять штук.
– А за фээсбэшника?
– Штуку.
Коллега рассмеялся:
– Что-то у тебя органы по дешевке проходят! – Налил снова коньяка, поднял рюмку. – В сумме шесть штук, правильно? За такие бабки сделаю все, о чем ты попросил… Но хочу предупредить – играешь с петухом, который если клюнет в зад, то прожжет насквозь.
…Метрах в пятидесяти от ресторанчика в машине сидел Герман, прослушивал их разговор, снимал на миниатюрную видеокамеру встречу.
Коридор тюрьмы был пуст. В противоположных концах его несли вахту конвоиры. Со стороны основного входа послышались тяжелые шаги, три человека в форме миновали охранников, остановились возле одной из камер.
Передний вставил ключ в ячейку замка, все трое вошли в камеру.
Сабур сидел возле телевизора, смотрел какую-то передачу, с удовольствием потягивал холодное пиво.
Оглянулся на звук открываемой двери, поднялся, чтобы встретить гостей, и тут его ударили.
Били со всех сторон – кулаками, сапогами. И не останавливались до тех пор, пока заключенный не рухнул на пол и не затих.
Люди в форме еще попинали его, оттащили тело поближе к унитазу, покинули камеру, заперли ее и зашагали к выходу.
…Тюремная больничная палата, в которой лежал Сабур, была небольшой, но чистой и уютной. Опять же с телевизором и отдельным сортиром.
Сергей сидел на стуле рядом с койкой, на которой лежал перебинтованный и весь в ссадинах подследственный.
– Кузьма, вытаскивай меня отсюда, иначе каюк, – с трудом говорил Сабур. – Видишь, как выписали бубну?
– Кто это мог быть?
– «Сапоги» били… Вояки. А вот за что – тут надо думать.
– Уже ведь думал?
– Думал. И есть одна очень нехорошая догадка. С тобой, кстати, связанная.
– Со мной? – сделал вид, будто удивился, Сергей.
– С тобой. Ты мою малявку насчет Вахтанга получал?
– Получал.
– Адвокатишка приносил?
– Да.
Сабур цокнул языком:
– Сдается мне, что этот сучонок заложил. Ты ведь никому ее не показывал?
– С ума сошел, Сабур?
– Значит, он. Этот гаденыш… Покрути его как следует и сам поймешь.
– А может, воры?
– Меня – воры?! Ты чего, Кузьма? Да тут ни на кого из наших рука не поднимется. Отсохнет с ходу. Или отгрызут! Точно – твой вертожопый. И как ты ему веришь? Помурлыкай с ним как следует – сразу шелухой пойдет.
Кузьмичев кивнул:
– Сделаю. А тебя скоро выдернем… – улыбнулся. – Может, и хорошо, что отметелили. Отсюда легче ноги делать.
– Не-е, – покачал головой Сабур. – Ноги делать не буду. Хочу освободиться нормально, по закону. Чтоб жить на воле и не оглядываться… – Вдруг с опаской огляделся, склонился поближе к Сергею, прошептал: – Боюсь я, Кузьма… Убьют. Клянусь, убьют. Вытащи, век не забуду.
Квартира Зуслова была светлая, просторная. Из музыкального центра лилась восточная мелодия, на столе стояла откупоренная бутылка коньяка.
Алексей Иванович был в своем традиционном тонком халате, смотрел на Любаню не мигая. Она стояла перед ним навытяжку, от напряжения и волнения коленки ее дрожали.
– Раздевайся, – произнес наконец Зуслов.
– Зачем? – одними белыми губами спросила девушка.
– Раздевайся, – повторил Алексей Иванович бесстрастно.
– Я не смогу.
– Ты кто?
– Любаня.
– Нет. Ты – моя тень.
– Да.
– А я твой учитель.
– Да.
– Ты обязана выполнить мой приказ.
Любаня медленно, как во сне, стала снимать с себя одежду, пока не осталась голой. Стояла перед Зусловым, ждала.
Он подошел к ней, стал целовать грудь, губы, шею, глаза. Потом взял на руки, понес в постель…
Он занимался с нею любовью – со стоном, ласками, а она смотрела в потолок немигающими глазами и, похоже, ничего не ощущала.
Наконец Алексей Иванович завершил акт любви, встал с постели, набросил халат, отправился в ванную.
Любаня тоже поднялась, подошла к подоконнику, стала смотреть в окно, сплошь заплетенное густыми ветками. По ее щекам текли слезы.
Зуслов вышел из ванной, приблизился к девушке, обнял, поцеловал в голову.
– Я выбрал тебя из всех. И об этом должны знать только двое – я и ты, – сказал он. – Знаешь почему?
– Да.
– Потому что разрушение тайны повлечет разрушение веры. А ты ведь мне веришь?
– Да.
– Я вознагражу тебя за преданность и со временем ты станешь святой. Как Жанна д’Арк.
– Да.
Алексей Иванович опустился на колени и принялся покрывать поцелуями девушку с ног до груди.
Кузьмичев, Юрий Иванович и Зуслов встретились боулинг-клубе. Клуб был закрытым, и публики здесь практически сейчас не оказалось.
Юрий Иванович лениво и умело бросал шары, неизменно разваливая фигуры. Зуслов пытался не отстать от него, но у него получалось плохо.
Сергей стоял в сторонке, наблюдал за игроками с некоторой иронией и любопытством.
– Попробуйте, – позвал его Юрий Иванович.
– Боюсь опозориться, – улыбнулся тот.
– Перед кем? – засмеялся чиновник. – Женщин здесь нет, а мы постараемся не заметить.
– Сейчас женщин нет, – заметил Зуслов, – а через десять минут могут появиться.
Юрий Иванович погрозил ему пальцем:
– Ну Алексей Иванович, а вы ходок еще тот! Мы ведь по делу собрались.
– Как угодно, – отмахнулся Зуслов и запустил очередной неудачный шар. – По моему опыту, женщины только ускоряют решение проблем.
Они перестали играть, уселись за столик, на котором стояли напитки.
Зуслов внимательно посмотрел на Кузьмичева:
– Есть приятная для вас новость, молодой человек. Считайте, вы уже являетесь членом политбюро «Великой России».
– Но я ведь не внес ни копейки взноса, – удивился тот.
– Внесете. Вы – человек порядочный.
– Но даже не это самое главное. Я не просился в вашу организацию.
– Как? – несколько смущенно произнес Алексей Иванович. – Насколько я помню, у нас как-то шла речь на эту тему.
– Предлагали – да. Но это вовсе не значит, что я принял предложение.
Зуслов повернул голову к улыбающемуся Юрию Ивановичу.
– Юрий Иванович, я что-то не понимаю.
– Все правильно, – ответил тот и с удовольствием выпил стакан сока. – Вы, Алексей Иванович, все стремитесь с налета, а с этим поколением нужно действовать аккуратно, убедительно. В отличие от нас они умеют и любят считать деньги.
– Но я еще ни слова не сказал о деньгах.
– Сейчас не сказали, через пять минут обязательно скажете… – Чиновник положил руку на колено Зуслова, похлопал по нему. – Все будет нормально.
Кузьмичев насмешливо посмотрел на Юрия Ивановича.
– Это вы так решили?
– Мой друг! – удивился тот. – Что-то вы настроены сегодня излишне агрессивно. В чем дело?
– Не люблю, когда серьезные вещи кто-то решает за меня.
Зуслов резко встал, отодвинул стул.
– А я не люблю находиться в роли попрошайки! Извините! – Взял сумку с одеждой и быстро пошел к выходу.
– Это вы зря, – сказал Юрий Иванович Сергею, глядя вслед уходящему Зуслову. – Хотя бы какие-то деньги… символические… могли дать.
Зачем обижать старика? Ведь он по-своему сумасшедший. Бессребреник.
Кузьмичев достал из спортивной сумки три тугие пачки долларов, отдал чиновнику.
– Если вам не трудно, передайте ему сами. Думаю, он простит меня.
– Не уверен, – ответил Юрий Иванович, пряча деньги в карман. – Во-первых, сумма не та. А во-вторых, люди старой закалки не прощают, когда игнорируют их идеи. Пусть даже сумасшедшие.
Грузовой состав стоял на запасных путях и охранялся вооруженным взводом. Полковник Яков Михайлович, перешагивая через бесконечно переплетенные рельсы и обходя другие составы, добрался наконец до цели, предъявил двум солдатам с автоматами удостоверение.
– Кто старший состава?
– Майор.
– Где он?
– Пьет чай в литерном.
Литерный представлял собой обычный плацкартный вагон, кое-как обустроенный под своеобразный стационарный командирский особнячок на колесах.
Якову Михайловичу пришлось показать пропуск по второму разу – на этот раз солдату возле литерного.
– Майор там?
– Так точно, товарищ полковник!
Полковник запрыгнул на подножку, вошел в коридор вагона. Здесь пахло крепким кофе, жареной картошкой, колбасой и спиртным. Доносились громкие голоса, смех, звон посуды.
Полковник прошел дальше и очутился в просторной зале, образованной из нескольких разобранных купе. За столом сидели три офицера в присутствии трех молодых девиц.
Майор сразу заметил гостя, вскочил, отрапортовал:
– Товарищ полковник! Старший спецсостава майор Кузьмин! – И с некоторым смущением добавил: – Вот, товарищ полковник, отмечаем отбытие. Совместно с проводниками! Извините, пожалуйста.
Яков Михайлович прошелся взглядом по притихшим собравшимся, не без раздражения заметил:
– Орете так, что на улице можно оглохнуть.
– Больше не повторится, товарищ полковник. Извините.
Полковник кивнул майору, и они отошли почти до самого тамбура.
– Какие вагоны наши?
– Пятый и шестой, – быстро ответил майор.
– Почему в прошлый раз груз на конечный пункт прибыл с опозданием почти на неделю?
– Товарищ полковник! – вздохнул майор. – Вы же знаете, обойти все препоны – мало не покажется. Прямо как одурели все: давай деньги, и хоть лопни! Причем обязательно в гринах.
Яков Михайлович достал из кармана кителя две пачки долларовых купюр, передал майору.
– Маловато, товарищ полковник.
– Достаточно.
– Маловато, – стоял на своем майор. – Мы жизнью рискуем, да и дерут с нас на каждой станции просто немыслимо. Всякий стыд потеряли.
Полковник раздосадованно мотнул головой, извлек еще одну пачку.
– Но это в последний раз.
– Никак нет, товарищ полковник, – нагло ответил майор. – В следующий раз может и побольше понадобиться. Цены растут, народ нищает.
– Какой народ?
– Наш, российский!
Яков Михайлович тихо выматерился, махнул рукой и двинулся на выход.
– Не напейтесь как свиньи! Все-таки офицер, черт возьми! – И спрыгнул на землю.
Лерр тихой тенью проскользнул в кабинет Кузьмичева, покорно вытянул руки по швам, деловито поинтересовался:
– Вызывали?
– Приглашал, – поправил его Сергей.
– Что-нибудь случилось?
– А вы не догадываетесь?
– О чем?
– О случившемся. – Кузьмичев в упор смотрел на адвоката.
Тот на мгновение сжался, глаза его метнулись из стороны в сторону.
– Простите, не понимаю…
Кузьмичев сел за стол, жестко произнес:
– Вы уволены.
От неожиданности адвокат даже присел.
– Шутите?
– Нет. Я разрываю с вами контракт.
– А в чем дело? Что случилось?
– Я полагал, что адвокаты о таких делах узнают раньше, чем простые смертные… – Кузьма, помолчав пару секунд, спросил: – Вам известно, что Сабур жестоко избит?
Лерр шумно и с облегчением вздохнул, даже рассмеялся:
– Господи, ну и напугали вы меня… И из-за этого вы решили разорвать со мной контракт? Боже… Где избит? В тюрьме?
– В тюрьме.
Адвокат подошел к столу, присел, вытер вдруг вспотевший лоб.
– Этого следовало ожидать.
– Вы так считаете?
– Слишком одиозная фигура. А молодые львы подрастают, и они должны кусать за лодыжки стариков.
– За лодыжки Сабура «кусали» люди в форме и погонах.
– То есть? – Глаза адвоката от удивления стали круглыми. – Вы в этом уверены?
– Об этом мне сказал Сабур. Он в госпитале. И вам, если вы, конечно, адвокат, давно следовало бы навестить его.
– Простите, – развел руками Лерр, – я не являюсь защитником господина Сабура.
– Я плачу вам большие деньги, – напомнил Кузьма.
– Никакие деньги не окупят чести мундира. Я, Сергей Андреевич, не могу, не имею права пачкаться в заведомо грязных делах. Мне мое имя дороже любых денег. Я адвокат, а не холуй!
– Жаль. А мне как раз нужны холуи. Поэтому вы уволены. До свидания.
Когда Лерр ушел, Кузьмичев нажал кнопку селектора:
– Телевизионщика ко мне! Василия Петровича!
…Василий Петрович, директор телевизионного канала, вошел в кабинет Сергея, заранее готовясь к взбучке.
– У шефа дурное настроение?
– Рад, что у вас хорошее… Где передача о тюремных порядках?
– На монтажном столе. Когда прикажете показать?
– В самое ближайшее время. Особое внимание обратите на заключенных преклонного возраста.
– Женщины, мужчины?
– Без разницы.
– А может, коснемся не только преклонных? Может, помоложе также зацепим?
– Начнем с пенсионеров.
– Как скажете… Будет сделано самым талантливым образом. – Василий Петрович заглянул в глаза шефу. – Если не секрет, за кого хлопочете, дорогой Сергей Андреевич? Может, мы его крупнячком? Чтоб сразу за реальное?
Кузьмичев не выдержал, улыбнулся:
– Я о серьезном, а вы всё с шуточками.
– Почему с шуточками? – почти обиделся телевизионщик. – Я подумал, может, речь идет о близком человеке. О родственнике, например.
Сергей насторожился:
– О каком родственнике?
– Да мало ли… Это я так, к слову.
Василий Петрович хотел было покинуть кабинет. Кузьмичев остановил его:
– Минуточку… Что это вы о родственнике?
Телевизионщик взглянул ему прямо в глаза.
– Хотите откровенно?
– Вы ведь журналюга – по-другому не можете.
Василий Петрович помолчал, негромко спросил:
– У вас ведь жена в тюрьме?
– Откуда вы знаете?
– Мир – как сливная яма. Бурлит новостями… Говорят, убила человека.
– Кто вам сказал?
– Конкретно?
– Конкретно.
– Коллега с конкурирующего канала. Откуда он знает – без понятия.
Сергей помолчал, приказал гостю:
– Ступайте, готовьте передачу.
Михаил Лерр назначил встречу рядом с памятником Грибоедову – напротив выхода из метро. Человек, которого он ждал, явился минута в минуту, чем вызвал и уважение, и удивление адвоката. Это был полковник Яков Михайлович, одетый в гражданский костюм.
– Великолепно. – Лерр посмотрел на часы. – Военная точность. А я уж подумал грешным делом, что не придете. Кинете.
– Почему? – пожал плечами человек. – Кидают у вас на гражданке. У нас люди еще не разучились отвечать за свои слова.
– Традиции русской армии.
– Именно.
Уселись на краю длинной скамейки, подальше от людей, и Лерр сразу перешел к сути разговора.
– Товарищ полковник, в чем дело? Вы не выполняете взятых обязательств.
– Давайте так, – жестко остановил его полковник. – Здесь нет ни полковников, ни генералов. Здесь есть Яков Михайлович. Это первое. Второе – все взятые обязательства моя сторона выполнила. Вы получили все, что мы обозначили в свое время.
– Минуточку, – воскликнул адвокат. – Мы обозначили не разовую мою услугу, а услуги за каждую отправленную партию товара.
– С какой стати за каждую? – удивился Яков Михайлович. – Вы что ж, так и будете доить нас всю жизнь?
– Так и буду. Если, конечно, жизнь у вас будет длинная… – Лерр шутливо перекрестился. – Дай бог вам здоровья… Сколько партий товара вы отправили после последней нашей встречи?
– Я не обязан перед вами отчитываться.
– Обязаны, Яков Михайлович. И прекрасно понимаете почему. Вы ведь не так давно отвертелись от казенных стен, и мне не хотелось бы, чтобы вы снова попали под подозрение.
– Это шантаж.
– Это разъяснение моей позиции. Во-первых, я хорошо изучил вашу биографию за время нашего расставания. А во-вторых, надо быть честным, товарищ полковник… Я подсчитал примерное количество поставок товара… Я буду называть, вы проверяйте… Автотранспортом – минимум пять ходок. Железной дорогой столько же – причем в каждом составе по два вагона. И по воздуху – три рейса. Вот и подсчитайте, сколько оружия…
– Можно не так громко? – попросил полковник.
– Можно… Подсчитайте, говорю, сколько товара за то время, пока вы бегали от меня, переброшено в горячие точки и какую сумму вы мне должны… Назвать цифру?
– Вы включаетесь в опасную игру, – мрачно заметил Яков Михайлович.
– Вы тоже. Теперь важно либо работать честно, по-партнерски, либо кому-то из нас придется идти на упреждающий удар.
– Господин адвокат, вам все-таки нравится шантажировать.
– Нравится, – согласился тот. – Видимо, потому, что это часть моей профессии. Но мне намного приятнее вести с партнерами честную игру.
Полковник закурил, выпустил длинную струю дыма.
– И сколько же вы хотите получить за «честную игру»?
– Как уславливались на старте.
– Исключается. Вы ведь никакого реального участия в деле не принимаете. За что вам платить такие сумасшедшие деньги?
– Начнем с того, что я все-таки неплохой адвокат. И при неожиданном повороте дел вполне могу вам пригодиться… Тьфу-тьфу. – Лерр постучал по скамейке. – Ну и кроме того, что тоже существенно, я стал невольным свидетелем вашего, мягко говоря, весьма прибыльного бизнеса. Я храню тайну, а за тайну надо платить, дорогой Яков Михайлович.
Тот смял сигарету о скамейку, выбросил окурок в урну, поднялся.
– Хорошо. Мы подсчитаем сумму, и первую половину вы получите на этой неделе.
Лерр тоже встал, достал из кармана бумажку.
– Я уже подсчитал. И не половину суммы на следующей неделе, а всю сумму. Она здесь указана.
…Герман сидел в машине и вновь видеокамерой снимал встречу адвоката и полковника.
В кабинете были Кузьмичев, Герман, Старков и Костя. Прослушивали и просматривали запись.
– Можно выключать, – сказал наконец Герман. – Все основное на кассете отмечено.
Сергей остановил изображение, осмотрел собравшихся.
– И все-таки, зачем он ищет человека для связи с ФСБ?