Джен
– Итак, в настоящее время вы трудитесь официанткой. – Женщина бросает на меня взгляд поверх моего заявления, даже не скрывая своего презрения.
Мы сидим за узким столом напротив друг друга. Собеседование на должность личного помощника вице-президента рекламного агентства проходит в крошечном зале совещаний; кондиционер здесь определенно сломан, потому что в комнате стоит невероятная духота, и мне нестерпимо хочется обмахнуть лицо, но я сдерживаюсь.
– Да.
Она читает мое резюме, над которым я корпела несколько часов пару дней назад, готовясь к этому собеседованию. Фэйбл помогла мне его составить. У Оуэна оказался на удивление хороший слог, так что он тоже принял участие, исправив несколько ошибок. Едва взглянув на него, женщина поднимает голову и окидывает меня оценивающим взглядом.
– Почти весь ваш опыт работы касается пищевой индустрии.
– Это то, что я умею на данный момент, но я готова учиться. – Я опираюсь на стол, собираясь начать речь, которую мысленно репетировала во время поездки сюда, и произнести все те впечатляющие слова, которые, несомненно, убедят ее нанять меня. По крайней мере, я на это надеюсь. – В этой области я новичок, и я ищу позицию с потенциалом роста. Я быстро учусь, и мне действительно нужна эта рабо…
– Microsoft Office знаете? – перебивает меня женщина.
Я поджимаю губы.
– Отчасти. – Это преувеличение. Ну, я могу, конечно, пользоваться Word, но боюсь, что это все, на что я способна.
– Например, Excel? Мне постоянно требуется составлять электронные таблицы. – Она фальшиво улыбается мне, понимая, что подловила меня. – И как насчет PowerPoint? Здесь мы делаем много презентаций.
– Я… Я могу пойти на курсы, – морщась, тихо предлагаю я. Местные колледжи все время предлагают их, и я умираю от желания продолжить обучение. Как только смогу себе это позволить…
– Я ценю ваше предложение. – Ее улыбка тут же становится снисходительной. Ох. – Мы свяжемся с вами.
Вот и все! Я вижу, как она встает, и делаю то же самое, отталкиваясь от стола и поднимаясь на ноги, словно нахожусь в трансе. Пожимаю ей руку, и она практически выталкивает меня из комнаты.
А я еще думала, что последнее собеседование было плохим. По крайней мере, тот человек потратил на меня целых десять минут своего времени, перечисляя мне должностные обязанности администратора; его взгляд опускался к моей груди каждые несколько секунд, что порядком нервировало меня.
Ладно, хорошо, это просто бесило меня.
Я вовсе не была неприлично одета. Прямая черная юбка и каблуки, белая блуза без рукавов с нежным кружевным воротничком и довольно маленькими перламутровыми пуговицами на планке. Волосы собраны в аккуратный хвост, в ушах жемчужные серьги, которые бабушка подарила на Рождество, когда мне было тринадцать. Достойная рабочая форма одежды, но парень, тем не менее, продолжает пожирать меня взглядом.
Мне тут нечего ловить.
Идя по раскаленной стоянке, я стараюсь глубоко дышать; мне кажется, что солнечный жар волнами поднимается вверх от асфальта. Я направляюсь к машине Колина, чеканя каждый шаг. Не то чтобы я сильно расстроена, но все же удручена. Каждое сегодняшнее собеседование, в том числе спонтанное, на которое я напросилась, сидя в ресторане, закончилось провалом.
В ресторане я случайно услышала, как один мужчина говорил, что ему нужен помощник по маркетингу, и я вмешалась в разговор, превращая его в деловую встречу, и предложила обсудить детали после обеда. Менее часа назад у меня было собеседование с владельцем маркетинговой фирмы, но и оно обернулось провалом.
Полное фиаско – прямо как я.
– А ты быстро, – говорит Колин, когда я проскальзываю в салон автомобиля, с облегчением вдыхая холодный воздух, дующий из кондиционера, и наклоняюсь вперед, подставляя прохладной струе свою разгоряченную кожу. – Скажи, что они взяли тебя.
– Не могу, это будет неправда. – Откинув голову назад, я закрываю глаза и расслабленно выдыхаю. Я и не представляла, насколько жарко мне было во время этого глупого, бесполезного собеседования.
– Ты шутишь, – отвечает он с недоверием в голосе, и мне это даже нравится. Мне нужно, чтобы кто-то сейчас был на моей стороне, чтобы не чувствовать себя полной неудачницей.
– Никто не хочет нанимать человека, не имеющего опыта в данной сфере, даже для работы в офисе. – Я устраиваюсь поудобнее, не открывая глаз. Интересно, он обидится, если я буду дремать весь обратный путь.
– Как ты получишь опыт работы в офисе, если без опыта тебя никто не берет?
– В этом все дело. – Я снова вздыхаю, потому что мне так хорошо. А стало еще лучше, когда я скинула эти ужасные туфли на высоком каблуке; клянусь, мои пальцы просто вздохнули от счастья, когда я наконец свободно ими пошевелила. – Женщина была грубой и выглядела снисходительной. Она смотрела на меня сверху вниз и спрашивала, владею ли я Excel или PowerPoint. Конечно, нет, и она это знала.
Конечно, я не упомянула об опыте работы в «Золотоискателях». Я и не собираюсь, это мое личное дело.
– Хочешь, я пойду туда и надеру ей задницу? Я был бы просто рад. – В его голосе звучит надежда, и я не могу удержаться от смеха.
– Я знаю и ценю это, но нет, спасибо. Она вызовет полицию, и все плохо кончится. – Я качаю головой. – Какая бесполезная поездка! Давай вернемся домой. – Я даже не осознавала, что использую слово «дом», пока не стало слишком поздно. Слово уже произнесено.
Но Колин, слава богу, ничего не заметил.
– Я думал, ты захочешь посмотреть квартиры тоже.
– Какой смысл, если я не смогу себе их позволить? У меня пока нет работы. Мне, вероятно, придется согласиться на должность официантки в каком-нибудь заштатном ресторане и работать там. – Сама мысль угнетает меня, и я снова зажмуриваюсь, пытаясь отгородиться от мрачных перспектив. Я сама все испортила, но теперь уже нет пути назад. – Я убеждаю себя, что это временно, но все мы знаем, это – ложь. Я буду официанткой всю жизнь. Тоска!
– Эй. – Колин тянется к моей руке и сжимает ее. – У тебя все получится. Я знаю, ты сможешь. Тебе всего лишь встретились трудности на пути к цели, не первые и не последние в твоей жизни, но ты умная, ты справишься.
– Еще бы! Ты говоришь это о девушке без планов на будущее, которая уже успела уволиться, и через пару недель ей некуда будет пойти. – Я качаю головой. – Полная идиотка.
– Это не так. Тебе просто хотелось начать новую жизнь. Я понимаю и принимаю это. – Я открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он подносит мою руку к губам и целует. Кожу покалывает от его прикосновения, я переплетаю наши пальцы, желая, чтобы не было… никаких преград из прошлого. Он зачем-то возвел меня на пьедестал и считает, что мы не сможем быть вместе.
Не хватит ли его удар, если он узнает правду? Это будет мое падение с пьедестала! Уже плохо то, что он знает о моей работе стриптизершей. Что бы он почувствовал, узнав, что, по сути, я была проституткой, предлагающей мастурбацию и оральный секс в обмен на быстрые деньги на стоянке «Золотоискателей»?
Боже, это звучит отвратительно!
– Забери меня домой, Колин, – шепчу я, во рту пересыхает, когда его горячий взгляд встречается с моим. Я ощущаю его тепло, и мне хочется окунуться в синеву его глаз, смотрящих на меня так, что я лишаюсь дара речи.
Все это так смешно. Почему мы не можем дать себе свободу? Я ухожу, и мне понятно, что я больше не увижу Колина снова. Так что же плохого в сексе между друзьями, пока я не уберусь подальше из этого дурацкого университетского городка, который я продолжаю звать домом, словно втайне хочу, чтобы именно так и было?
Мне так страшно, но только в одном случае я чувствую себя в безопасности и что я дома: когда я с Колином.
Колин
Мне нравится, что Джен попросила забрать ее домой, хотя и сделал вид, что не заметил этот маленький сдвиг в ее настроении. Еще больше мне нравится, как она подглядывает за мной, когда я за рулем. Она думает, я не замечаю, но я все вижу. Я замечаю все, что она делает.
Совет Дрю весь день крутился у меня в голове, и я изо всех сил старался следовать ему и доказать ей, что хочу ее, но вместо этого вызвал лишь подозрения и вопросы. В целом, ее не за что винить. Но было здорово заигрывать с ней сегодня утром, когда я впервые разбудил ее. Боже, какой вид…
Я до сих пор вижу изгиб ее попки в тех крошечных до неприличия трусиках. Как она выглядела во сне, лежа на боку: длинные волосы разметались по подушке, глаза закрыты, а губы приоткрыты. Одна нога поверх одеяла, сдвинутого до талии, так что видна маечка, абсолютно ничего не скрывающая, будто на ней вообще ничего нет.
Мне захотелось забраться под теплое, мягкое одеяло и прикоснуться к ней, проведя ладонями по коже, медленно разбудить ее, пока она не станет стонать и извиваться подо мной.
Но этого не случилось.
Мы молча едем домой, однако это молчание не тяготит нас. Прежде чем покинуть Сакраменто, я включил спутниковое радио и, пролистывая каналы, нашел хорошую радиостанцию. Дорога не слишком длинная, часа полтора, и, к счастью, движение не слишком плотное. Джен довольно быстро заснула после того случайного взгляда, и я оставил ее в покое, радуясь, что не нужно поддерживать бессмысленную беседу.
Как обычно во время вождения меня одолевают мысли, и, конечно же, я думаю о Джен и о том, что случилось сегодня. Мне не стоит радоваться, что ее собеседования прошли неудачно. Но это не значит, что я не верю в нее. Она может добиться всего, так как чертовски умна.
Но не хочу, чтобы она уходила от меня. Я такой эгоистичный придурок!
Тогда докажи себе, что ты неправ, мужик. Докажи себе, что ты неправ.
Слова Дрю звенят у меня в голове. Интересно, он сам понимает, насколько наш разговор повлиял на меня. Я убегаю, так же, как делал он, прежде чем осознал свою ошибку. Или скорее я отталкиваю ее, делая все возможное, чтобы между нами ничего не случилось, хотя теперь она поступает так же.
Вот и доказательство тому, что я тоже придурок.
Когда мы добираемся до пригорода, я включаю радио погромче, надеясь разбудить ее. Джен ворочается, бормоча что-то невнятное, и у меня появляется шанс взглянуть на нее.
Большая ошибка.
Джен безмятежно раскинулась, сбросив туфли и расстегнув несколько верхних пуговиц блузки, даря моим глазам дразнящий проблеск кремово-золотистой кожи. Немного видна верхняя часть груди и белое кружево бюстгальтера – от этого восхитительного намека на ее тело меня бросает в жар.
Я включил кондиционер, отчаянно нуждаясь в некотором облегчении.
– Мне холодно, – бормочет она.
Я замечаю, что она дрожит, обхватив себя руками в слабой попытке защититься от холодного воздуха. Ну вот, теперь она проснулась.
– Закрой клапан, – предлагаю я, не желая выключать кондиционер. Мне нужно остудить слишком жаркие мысли.
Она делает, как я говорю, затем откидывается на спинку сиденья.
– Не могу поверить, что спала почти всю дорогу.
– Ты устала.
– Скорее переволновалась. – Джен сворачивается в кресле, поджимая ноги, и мне хочется сказать, что это не безопасно, но тогда я покажусь сварливым стариком, поэтому я захлопываю рот. – Не могу поверить, что мне придется начинать все сначала.
Я продолжаю молчать, направляясь знакомой дорогой к дому. Сумеречное небо отливает фиолетовым и черным, крошечные белые звезды только начинают мерцать, и все уличные фонари горят, освещая дорогу, пока я подъезжаю к району.
– Знаешь, я могу тебе помочь, – наконец отвечаю я, невозмутимо сворачивая на подъездную дорожку. – В ближайшее время я планирую открыть «Рэддинг», и мне нужен помощник в офисе, когда меня не будет.
– Нет! – Ее ответ полон ярости, почти враждебности. – Она качает головой. – Ни за что.
Хорошенькое дельце.
– Почему нет?
– Я отказываюсь и дальше принимать твои подачки. – Джен выпрямляется, надевая свои чертовски сексуальные туфли на высоких каблуках. – Мы уже обсуждали это миллион раз, Колин. Нет.
– И, наверное, обсудим еще миллион раз. – Я заезжаю в гараж, как только дверь открывается, и глушу двигатель, поворачиваясь к ней лицом. – Не знаю, почему ты не желаешь больше принимать мою помощь. Я хочу помочь тебе, Джен. Я твой друг. Позволь мне сделать это.
– Я не твой личный благотворительный проект, понял? – Ее слова подобны взрыву, я отодвигаюсь от нее, прижавшись спиной к боковой двери. – Я не стану больше принимать твои подачки только потому, что ты испытываешь какое-то извращенное чувство вины за случившееся с моим братом. Дэнни мертв уже два года – два чертовых года, а ты ведешь себя так, словно сам сбросил на него бомбу, я этого не понимаю!
Я открываю рот, пытаясь сказать какую-нибудь обычную чушь в оправдание, но она обрывает меня.
– Я не желаю тебя слышать! Ничего нового ты не скажешь. Только лишь, что ты не против, что делаешь это для моей семьи или из-за чувства вины, которое гложет тебя… это смешно! Прибереги эти речи для кого-то, кто поверит тебе.
– Я нарушил обещания, данные тебе, твоим родителям и брату. Я больше не хочу так поступать, – говорю я, но она не слушает.
Джен распахивает дверь и, не говоря ни слова, вылезает из машины, хлопнув дверью так сильно, что отголоски удара сотрясают гараж, заставляя дребезжать металлические двери.
Не раздумывая, я выхожу из машины и иду за ней, в голове шумит, кровь закипает и струится по венам. Я стараюсь помочь ей, а она бросает мою щедрость мне в лицо. Надоело. Черт, я устал от самого себя.
Я нахожу ее на кухне. Уцепившись руками за край гранитной стойки, она стоит спиной ко мне, опустив голову. Она уже сбросила свои классные туфли, но по-прежнему высокая. Я могу слышать ее дыхание, чувствовать напряжение, исходящее от нее волнами, и мне хочется прикоснуться к ней, утешить, заключить в объятия и никогда не отпускать.
– Ты вовсе не объект благотворительности, – говорю я мягко. Ее плечи вздрагивают от моих слов. – Я… просто забочусь о тебе, Джен. Хочу защитить тебя. У меня сердце разрывается, когда я думаю о случившемся с тобой, когда никто не знал, где ты.
Она ничего не говорит, просто продолжает стоять ко мне спиной.
– Когда тебе плохо, я хочу все исправить, – признаю я. – Но каждый раз, когда я открываю рот, то только порчу все.
Она испускает дрожащий вдох, прежде чем повернуться ко мне лицом, на котором застыло непроницаемое выражение.
– Ты не откровенен со мной, вот почему ты все портишь. Ты держишься на расстоянии.
– Порой мне кажется, что ты тоже со мной не откровенна. – Я замолкаю, не в силах продолжать. Не стоит требовать от нее того, что сам не могу дать. Если бы я был честен с ней, то сказал бы о своих чувствах.
Я совершал поступки, которыми не могу гордиться. Я пожертвовал теми, кто мне дорог, ради карьеры. Боюсь, я превратился в своего отца.
А его никто не любит.
– Да, ты прав. Я не честна с тобой. У меня есть свои секреты, именно поэтому я ухожу. Это безответственно и инфантильно, но иначе я не могу. – Джен медленно подходит ко мне, готовая заплакать. Видя ее слезы, я почти теряю самообладание, но все же я держусь прямо, поджав губы, и выгляжу, словно дурацкая статуя. – Не уверена, что ты вынесешь мои секреты, но, тем не менее, я хочу тебя, Колин: со всеми твоими достоинствами и недостатками. Я хочу всего тебя.
Ее слова, будто живительный бальзам, успокаивают меня. Все, что причиняло мне такую боль – гнев и разочарование – просто растворяется в мягком свечении ее глаз. Эти слезы для меня. Ее боль и эмоции – это все для меня, а я как полный кретин топчусь по ее чувствам последние несколько месяцев.
Черт, последние несколько лет. На самом деле, с тех пор как встретил ее. Я слишком опекал ее. Все время оберегал и приглядывал. И терял ее…
Хотел ее, но не позволял себе обладать ею, а вместо этого постоянно отталкивал и ранил.
Она заслуживает лучшего. Человека, который спас бы ее и не позволил работать в месте, которое с каждым днем делает ее все несчастнее.
– Через несколько недель я уеду, и пути назад нет. – Джен вздергивает подбородок, и я вижу решительность на ее печальном лице. – Я уйду, нравится тебе это или нет, невзирая на последние… препятствия. Так почему ты не можешь подарить мне частичку себя? Это все, чего я хочу, Колин. Я покину тебя, прежде чем все осложнится. Ты ведь этого хочешь, верно? Я знаю, ты не любишь сложности.
Я не люблю сложности, потому что видел, что произошло между родителями. Они – это наихудший вариант сложных взаимоотношений. Никто не понимает их, а я и подавно.
Но с Джен все уже сложно, хотя еще ничего даже не началось. Но если она станет моей, смогу ли я потом ее отпустить?
Не знаю.
– Снова собираешься мне отказать, не так ли? – Она спрашивает, потому что я молчу. Я слышу раздражение в ее голосе, она очень напряжена. – Не могу поверить! Я предлагаю тебе себя без каких-либо обязательств, и ты пытаешься придумать, как проще отделаться от меня. Боже, какая же я дура!
Неспособный больше сдерживаться, я приближаюсь к ней, рассерженный, что она оскорбляет себя. Я испугался, что Джен действительно уйдет, и я потеряю свой единственный шанс. Слишком много думать вредно. Мне нужно дать этому произойти и воспользоваться появившейся возможностью.
А когда настанет время, просто отпустить ее.
– Нет, ты не дура, – бормочу я, протягивая к ней руки и заключая ее лицо в ладони. Я держу ее так, что она вынуждена встретиться со мной взглядом. Поглаживая пальцами ее щеки, я чувствую, как она дрожит от моего прикосновения. – Ты делаешь такое предложение, что мужчина сперва должен подумать.
Невыплаканные слезы все еще блестят в глазах; одна из них срывается, оставляя влажный след на коже. Наклонившись, я останавливаю ее бег губами, чувствуя соль и слушая прерывистое дыхание Джен.
– Мы сделаем это, но не второпях, ты же понимаешь, о чем я, – шепчу я.
Она закрывает глаза, и слезы путаются в длинных, густых ресницах.
– И что тогда делать?
– Узнавать. – Я трусь носом о ее нос, вдыхая ее запах. Боже, мне требуются все внутренние силы, чтобы сохранять спокойствие и не дать себе волю. – Разведывать.
– Больше походит на… исследование. – Ее дыхание замирает в горле, когда я нежно целую кончик ее носа.
Усмехнувшись, качаю головой.
– Это совсем не похоже на исследование. – Я следую губами по ее щеке, прокладывая горячий путь на нежной коже. – Ты была права, когда сказала, что я не люблю обязательств. Подобие обязательств, которые у когда-либо были… я делю с тобой.
Она кладет руки мне на бедра, цепляясь пальцами за пояс джинсов. Ее прикосновение воспламеняет меня изнутри, возбуждая в ту же секунду. Она понятия не имеет, какое сильное влияние на меня оказывает. Сколько выдержки требуется мне сейчас, чтобы не перебросить ее через плечо, как сделал бы пещерный человек, и не утащить к себе в спальню.
– Но это не больше, чем дружба с… некими преимуществами. – Я поднимаю голову и вижу ее обеспокоенный взгляд. Ей, да и мне тоже, не нравится то, что я вынужден сказать, но я должен быть честным. Дурачить ее и заставлять поверить, что это нечто большее, было бы ошибкой.
У нас ничего не получится. Я слишком эгоистичен и разочаровал бы ее. Я бы удерживал возле себя, когда ей нужна была бы свобода. Я не достоин ее. Она – это лучшее, что было в моей жизни, где не так уж много милого и хорошего.
Я хочу для нее – и наших отношений – такую ясность, которая только возможна после всех этих лет. Понимание того, что она уйдет и мы никогда не будем вместе, заставляет меня использовать любую возможность.
Джен кусает губы и опускает глаза.
– Я справлюсь с этим.
Язык ее тела говорит, что это не так, но сейчас я не могу об этом думать.
Я слишком сильно хочу ее.