Фэйбл

Два месяца. Два долбаных месяца я не видела его и ничего от него не слышала. Ну кто так поступает, хотела бы я знать? Кто проводит сумасшедшую неделю своей жизни с другим человеком, делится с ним сокровенными мыслями, безумством, темными секретами, занимается сексом – и мы говорим об удивительном, потрясающем сексе – оставляет записку со словами: «Я люблю тебя», а затем исчезает? Я скажу вам, кто.

Дрю – так двину ему по яйцам, как только увижу – Каллахан.

Что же, я иду дальше. В конце концов, говорю я себе, время не остановилось из-за того, что сердце мое перестало биться, у меня есть обязанности. Три тысячи долларов, которые я заработала за неделю, притворяясь подружкой богатенького придурка, очень помогли мне. И у меня еще есть деньги, оставшиеся на сберегательном счете. Так что я выбрала своему брату Оуэну крутые рождественские подарки. И еще кое-что и для мамы.

Мама ничего не купила ни одному из нас. Ну да ладно. Оуэн подарил мне небольшую чашу, которую сам вылепил на школьных занятиях по керамике. Передавая ее мне, он выглядел таким гордым и немного смущенным, особенно когда я вдруг расплакалась. Парнишка завернул подарок в яркую рождественскую бумагу и все такое. Я была просто потрясена тем, что он действительно нашел время сделать что-то для меня. Чаша стоит у меня на комоде, и я храню в ней серьги.

По крайней мере, хоть кто-то заботится обо мне, понимаете?

Маме он ничего не подарил. Ведьме – мелочной ведьме внутри меня — это бесконечно понравилось.

Считается, что январь – время исцеления. Новый год, новые цели, решения – называйте как хотите, но человек полон надежд на то, что перед ним открыты новые дороги. Я изо всех сил старалась излучать позитив, но когда наступила новогодняя полночь, я снова разрыдалась. Часы бьют двенадцать, я сижу одна, смотрю по телевизору матч, и слезы льются ручьем. Жалкая, одинокая девушка рыдает, уткнувшись в собственную толстовку, тоскуя по парню, которого любит.

Большая часть месяца уже прошла – и слава богу. Но прошлой ночью на меня обрушилось понимание: вместо того чтобы страшиться каждого нового дня, я должна им наслаждаться. Я должна понять, что собираюсь делать со своей жизнью, и просто сделать это. Если бы я могла, то уехала бы, но не могу бросить Оуэна. Даже представить себе не могу, что станет с ним без меня, и не стоит рисковать.

Поэтому остаюсь. Даю себе обещание добиться от жизни всего самого лучшего. Я так устала жить в нищете.

Так устала жалеть себя. Устала от желания встряхнуть свою маму: заставить ее наконец увидеть, что у нее есть дети, о которых она должна заботиться. А еще она должна найти работу. Спать весь день, а по ночам развлекаться ночами с неудачником Ларри – это не выход.

И я устала скорбеть о потере красивого, израненного мужчины, который постоянно в моих мыслях, где бы я ни находилась.

Да, я устала от этой боли.

Выкинув из головы все депрессивные размышления, иду к столику принять заказ клиента. Он вошел несколько минут назад: незнакомый высокий молодой мужчина, быстр в движениях, одет слишком хорошо для того, чтобы днем в середине недели просто забежать в La Sallle. Это по ночам наш бар полон шумных студентов, напивающихся до беспамятства. Но днем? Обычно здесь тусуется парочка бездельников, кому некуда пойти, иногда кто-нибудь заходит на обед. Бургеры вполне приличные, всех устраивает.

– Что я могу вам предложить? – Спрашиваю, останавливаясь у столика, склонив голову и уткнувшись в блокнот для заказов.

– Может быть, немного внимания?

Этот вопрос – произнесенный бархатным глубоким голосом – заставляет меня оторвать взгляд от блокнота.

И вот я смотрю в самые синие глаза, когда-либо виденные мной. Их цвет еще более глубокий, чем у Дрю, если такое вообще возможно.

– Хм, извините. – Я посылаю ему неуверенную улыбку. Он мгновенно заставляет меня нервничать. Слишком уж хорошо выглядит. Да он просто великолепен: классические черты лица, русые волосы, ниспадающие на лоб, твердая челюсть, острые скулы, прямой нос – словно сошел с рекламного плаката.

– Готовы сделать заказ?

Незнакомец улыбается, показывая ровные белые зубы, и я сжимаю губы, чтобы не открыть собственный рот. Мне еще не встречались настолько привлекательные мужчины. Конечно, Дрю прекрасен, признаю, хоть я и зла на него. Но этот парень… может заставить всех других парней комплексовать. Его лицо просто совершенно.

– Я возьму Pale Ale – Он указывает подбородком на обтрепанное меню, лежащее перед ним на столе. – Что порекомендуете из закусок?

Он, должно быть, шутит. Этому великолепному экземпляру я ничего не стала бы рекомендовать в La Sallle, разве только бургеры. Боже сохрани! Всем остальным он просто отравится.

– А что бы вы хотели? – звучит мой слабый голос.

Нахмурив лоб, парень поднимает меню и смотрит поверх него, его взгляд встречается с моим.

– Начос?

Качаю головой.

– Говядина редко получается такой, как надо.

Чаще она с розовым оттенком. И куски слишком толстые.

– Картофельные дольки? – морщится он.

Я морщусь в ответ.

– Это как вернуться в девяностые, вам не кажется?

– Как насчет крылышек «Баффало»?

– Только, если желаете организовать во рту пылающий костер. Слушайте. – Я оглядываюсь вокруг и, убедившись, что никого повыше рангом рядом нет, предлагаю. – Если хотите что-нибудь поесть, предлагаю кафе дальше по улице. У них отличные сандвичи.

Он смеется и качает головой. Насыщенный, резонирующий звук омывает меня, согревая кожу, быстро сменяясь огромным чувством тревоги. Я не реагирую на парней подобным образом. Единственный, на кого я так реагирую, – Дрю. И его нет рядом… но почему я никак не могу с этим покончить?

Возможно, потому что все еще влюблена в него как идиотка?

Я заталкиваю этот слабый назойливый голосок, что напомнил о себе в самый неподходящий момент, в самый дальний уголок моего мозга.

– Мне нравится ваша честность, – говорит мужчина, его холодный синий взгляд впивается в меня. – Тогда просто возьму пиво.

– Отличный выбор, – киваю я. – Сейчас вернусь.

Иду обратно, проскальзываю за барную стойку, чтобы взять бутылку Pale Ale, и ловлю этого парня на том, что он рассматривает меня. И даже не отвернулся, что заставляет меня чувствовать себя некомфортно. Он не смотрит на меня, как извращенец, просто очень… внимателен.

Это нервирует.

Искорка гнева проносится сквозь меня. У меня, что, есть какая-то невидимая метка? Вроде «Эй, я легкодоступна»? Потому что я не такая. Да, я сделала несколько ошибок в поисках внимания совсем не тех людей, но я не одеваюсь, выставляя напоказ собственные сиськи или задницу. Не качаю призывно бедрами, не выпячиваю грудь как большинство девчонок.

Почему же каждый парень, с которым я сталкиваюсь, так откровенно оценивает меня, словно я кусок мяса?

Решив, что с меня достаточно этого дерьма, я иду к столику и с громким стуком ставлю перед клиентом пиво. И собираюсь уйти, не сказав ни слова, – к чертям чаевые – когда он спрашивает:

– Так как тебя зовут?

– Разве это важно? – кидаю я через плечо. О, я та еще стерва. Кончится тем, что я разозлю этого парня и меня попросту уволят. Не понимаю, что со мной не так.

Опять же, я похожа на мать. Она потеряла работу из-за того, что пила и ужасно обращалась с клиентами. По крайней мере, первой проблемы у меня нет.

Если бы я могла пнуть саму себя под зад, то прямо сейчас сделала бы это.

Он улыбается и пожимает плечами, едкое замечание его не беспокоит.

– Мне интересно.

Разворачиваюсь и смотрю на него, изучая так же, как и он меня. Длинные пальцы обхватывают горлышко бутылки, другая рука устроилась на поцарапанном столе с оббитыми краями. Ведет себя спокойно и расслабленно, и моя защита медленно ослабевает.

– Фэйбл, – признаюсь я, готовая к любой реакции – с тех пор как себя помню, уже наслушалась бесконечных шуток и грубых замечаний о своем имени.

Но он не ставит меня в неудобное положение. Ноль эмоций.

– Приятно познакомиться, Фэйбл. Я – Колин.

Киваю, не зная, что еще сказать. Он одновременно успокаивает и будоражит меня, заставляет смущаться. И, безусловно, не вписывается в этот бар. Слишком хорошо одет, распространяет ауру власти, как будто накладывает на все свой отпечаток, присваивает себе. От него пахнет высшим классом и деньгами.

Но он не ведет себя как придурок, хотя и должен, потому что нарвался на грубость. Подносит бутылку к губам, делая глоток, и я откровенно за ним наблюдаю. Он красивый. Высокомерный. Явное обещание неприятностей.

Не хочу иметь с ним ничего общего.

– Итак, Фэйбл, – продолжает он, после того как выпивает полбутылки пива. – Могу я задать вопрос?

Переминаясь с ноги на ногу, оглядываю бар. Никто не обращает на нас внимания. Вероятно, я могла бы стоять здесь и разговаривать с таинственным Колином минут пятнадцать, и никто бы не возражал.

– Конечно.

– Почему такая девушка как ты, работает в таком отстойном баре как этот?

– Почему такой парень как вы, заказывает пиво в таком отстойном баре как этот? – Парирую я, мгновенно вспыхивая. И тогда понимаю… он сделал мне комплимент. Обратился ко мне как к женщине. Никто никогда так не делает. Я сама не делаю этого.

Он наклоняет бутылку ко мне, будто предлагая тост.

– Туше. Удивишься, если скажу, что пришел сюда, чтобы найти тебя?

Удивлюсь? Да я лишаюсь дара речи!

– Я даже не знаю вас. Как вы могли меня искать?

– Скажу иначе. Я пришел сюда в надежде найти кого-то, кого мог бы умыкнуть. – Мои брови взлетают вверх, и он смеется. – Я открыл в городе новый ресторан. «Квартал». Слышала о таком?

Слышала. Новое модное место, где обслуживают богатых студентов с нескончаемым запасом денег, которые можно потратить на еду, выпивку и вечеринки. Место не для меня.

– Да.

– Бывала там?

Медленно качаю головой:

– Нет.

Откинувшись на спинку стула, Колин рассматривает меня, его веки тяжелеют, когда он медленно изучает… меня. Теперь он совершенно точно занят оценкой, я чувствую, как мои щеки горят от смущения. Определенно, этот парень придурок.

Всегда была легкой мишенью для придурков.

– Пойдем со мной в ресторан сегодня вечером. Я покажу тебе все. – Его губы изгибаются в неком подобии улыбки, очень соблазнительно.

Но я уже зареклась иметь дело с мужчинами, так что знаю точно: это плохая идея.

– Спасибо, но мне неинтересно.

– Я не пытаюсь назначить тебе свидание, Фэйбл, – говорит он, его голос становится низким, глаза искрятся. Оглядываясь, делаю шаг назад. Мне нужно уйти от этого парня. Быстро. Но его следующие слова заставляют меня передумать. – Я пытаюсь предложить тебе работу.

 

Дрю

– Давай поговорим о Фэйбл.

Я напрягаюсь, но киваю. Изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, словно наша новая тема для обсуждения меня не беспокоит.

– Что вы хотите знать?

Мой психиатр смотрит на меня внимательным взглядом:

– Тебе по-прежнему тяжело слышать ее имя.

– Это не так, – лгу я. Очень стараюсь выглядеть беззаботным, но все внутри сжимается. Я боюсь даже слышать имя – Фэйбл и одновременно наслаждаюсь этим звуком. Хочу ее видеть. Мне нужно ее увидеть.

И не могу заставить себя пойти к ней. А она точно отказалась от меня. И если она сдалась, я это заслужил. Это же я первым отказался от нее, не так ли?

Это больше, чем если бы я отказался от себя.

– Не нужно лгать мне, Дрю. Если слышать о ней все еще трудно, это нормально. – Доктор Шейла Харрис делает паузу, постукивая указательным пальцем по подбородку. – Думал ли ты о встрече с ней?

Я качаю головой. Я думаю об этом каждый день, каждую минуту своей жизни, но смысла в этом нет.

– Она ненавидит меня.

– Ты не знаешь наверняка.

– Я знаю, что будь на ее месте я, то ненавидел бы меня за сделанное. Я закрылся и отгородился от нее, это в моем стиле. Она умоляла меня не поступать так, снова и снова. Обещала, что будет со мной, несмотря ни на что.

Но я оставил ее. С одной только глупой запиской, в которой я довольно долго зашифровывал секретное сообщение, которое моя умная, красивая девушка сразу же обнаружила.

Но она не моя девушка. Не могу претендовать на нее. Я ею пренебрегал. А теперь…

Я ее потерял.

– Так почему ты отгородился от нее? Ты никогда не говорил мне.

Мой психоаналитик любит задавать жесткие вопросы, но это ее работа. До сих пор ненавижу отвечать на них.

– Для меня это единственный способ справиться с проблемами, других я не знаю, – признаюсь я. Каждый день правда награждает меня хлесткими пощечинами. А я всегда убегаю.

Так гораздо проще.

Я сам нашел доктора Харрис и начал посещать ее сеансы. Никто меня на это не толкал. После возвращения из Кармеля, после того как я бросил Фэйбл, оставив ей ту дурацкую записку, я погрузился в себя еще глубже, чем когда-либо. Забил на спорт. Забил на оценки. Начались зимние каникулы, и я сбежал. Буквально сбежал в какую-то безумную хижину посреди леса у озера Тахо, которую делил с милой пожилой парой.

Каков был мой план? Залечь как медведь в спячку. Выключить телефон, свернуться клубком и разобраться со своим дерьмом. Не ожидал, что буду так страдать, оставшись наедине с самим собой. Воспоминания – хорошие и плохие – преследовали меня. Я думал о том, что обрушила на меня моя мачеха Адель. Думал о своем отце и о том, как сильно правда – если это действительно правда – повлияет на него. Думал о своей маленькой сестре Ванессе, о том, как она погибла. О том, что, может быть, она на самом деле и не сестра мне…

Но чаще всего я думал о Фэйбл. Какой сердитой она была, когда я появился на пороге ее дома, но все равно позволила мне войти. Как я прикасался к ней, как она дотрагивалась до меня… Всегда казалось, что она ломает мои барьеры и видит меня настоящего. Я впускал ее. Хотел, чтобы она вошла.

А потом оставил. С абсолютно бессмысленной запиской, потому что ради моего спасения Фэйбл пошла на все, а я не позволил ей. Она отправила мне только две эсэмэски. Я был так удивлен, когда получил вторую и смог оценить, какая Фэйбл упрямая. Я был уверен, что она сдалась, когда я не ответил на первое сообщение.

Да и что я мог ответить? Все ее слова оказались правильными. А я бы в любом случае наговорил ерунды. Так что лучше вообще ничего не говорить.

А еще она оставила мне сообщение в голосовой почте. Я до сих пор его не удалил. Иногда, когда мне совсем становится плохо, я слушаю его. Слушаю мягкий, полный слез голос, эти невероятные слова, которые она мне говорит. И когда сообщение заканчивается, сердце буквально разрывается от боли.

Чистая пытка слушать это сообщение, но все же не могу заставить себя удалить его. Просто знать, что она до последнего думала обо мне – лучше, чем остаться без ее слов и голоса и притвориться, что ее не никогда и не было.

– Надеюсь помочь тебе с этим. Разобраться с твоими методами преодоления себя, – произносит доктор Харрис, вырывая меня из раздумий. – Знаю, как много она значит для тебя. Эта Фэйбл. И надеюсь, что, в конце концов, ты пойдешь к ней и скажешь, что тебе жаль.

– Что, если мне не жаль? – Слова слетают у меня с языка, но это же ложь. Я сожалею так сильно, что не могу даже решиться на объяснения, почему я вел себя по-кретински.

– Тогда это другой вопрос, который нам придется обсудить, – мягко говорит она.

Проходит еще пятнадцать минут, а затем я наконец совершаю побег в холодный и ясный зимний день. Несмотря на мороз, солнце теплое, и я иду по тротуару, направляясь к месту, где припарковал свой внедорожник. Офис доктора Харрис находится в центре города, в невзрачном здании, и я чертовски надеюсь, что не встречу никого из знакомых. Студенческий городок всего в нескольких кварталах, и студенты тусуются в маленьких магазинчиках и кофейнях, заполнивших всю улицу.

Друзей у меня совсем немного, но, черт побери, каждый почему-то считает, что знает меня. На самом деле меня не знает никто. За исключением одного человека.

– Эй, Каллахан, подожди!

Останавливаюсь и разворачиваюсь вполоборота, чтобы увидеть одного из товарищей по команде. Он мчится ко мне с широкой улыбкой на глупом лице. Джейс Хендрикс – заноза в заднице, но в целом хороший парень. Он никогда не делал мне ничего плохого, впрочем, как и все остальные.

– Привет! – машу я ему и засовываю руки в карманы куртки, терпеливо ожидая, пока он поравняется со мной.

– Давно не виделись, – говорит Джейс. – После той последней неудачной игры ты просто исчез.

Я вздрагиваю. Та неудача полностью моя вина.

– Да, кажется я тогда чертовски облажался, – признаюсь я.

Черт, не могу поверить, я только что признался в провале, но Джейс не кажется обеспокоенным.

– Да, приятель, ты облажался, все мы облажались. Слушай, что делаешь в эти выходные?

То, как Джейс отмахивается от моего заявления – черт, как он соглашается с этим, – убивает меня.

– А что?

– У Логана день рождения. Мы устраиваем вечеринку в новом ресторане, который недавно открылся в паре кварталов отсюда. Слышал о нем? – Джейс выглядит взволнованным, его буквально распирает от эмоций, да что с ним происходит?

– Смутно припоминаю, – пожимаю я плечами. Словно мне есть до этого дело. Последнее, чего я хочу, – это выходить в люди.

И тогда слова доктора Харрис звенят в голове. Она хочет, чтобы я высунулся из своей раковины. И вел себя как нормальный человек.

– Там будет вечеринка. Я там еще не бывал, но слышал, что все официантки обалденные, выпивка потрясающая, на спиртном не экономят, и родители Логана уже забронировали приватную зону. Поговаривают, что для столь знаменательного события даже стриптизерш заказали. Логану исполняется двадцать один, и мы хотим оторваться по полной. – Джейс многозначительно играет бровями.

– Звучит неплохо, – вру я. Звучит как пытка. Но мне нужно пойти. По крайней мере, заскочить ненадолго и вскоре смыться. Потом смогу доложить своему мозгоправу, что сделал это. А она даст мне золотую звезду за приложенные усилия.

– Ты придешь? – Джейс выглядит потрясенным, и мне понятно почему. Я редко тусуюсь с ребятами, особенно последние несколько месяцев. Все это время меня словно и не было.

– Приду, – киваю я, не зная, где найду силы для своего появления, но я должен это сделать.

– Да? Отлично! Не могу дождаться, чтобы рассказать парням. Мы по тебе скучали. Хотя мы давно не виделись, знаем, что последние несколько игр были трудными для тебя. Они были трудными для всех нас.

У Джейса такой торжественный вид, что на секунду мне становится любопытно, а не разыгрывают ли меня.

Но потом понимаю: он говорит искренне. Забавно, а я-то всю ответственность за наши поражения взял на себя и готов был поклясться, что каждый из парней в моей команде думал то же самое.

– Скажи парням, что очень хочу их увидеть. – Слова легко срываются с языка, потому что это правда. Мне нужно перестать упиваться жалостью к себе. Мне нужно перестать беспокоиться о прошлом, тревожиться об отце, своей стерве-мачехе и маленькой девочке, которая умерла, потому что я в этот момент сражался с ее матерью, упрашивая ту держать свои чертовы руки при себе.

Единственное, о чем сожалею: я никогда не расскажу Фэйбл, что на самом деле случилось в тот день. Знаю, она думает, будто я трахался с Адель. На ее месте я подумал бы так же. Но это был тот день, когда я сказал ей: хватит. Что бы она ни собиралась сделать, мне все равно. Все было кончено. Именно тогда я стал свободным.

И пленником собственной вины.

Навсегда.

– Увидимся на месте, Дрю. – Джейс машет рукой и со свистом срывается с места. Я же по-прежнему стою как вкопанный, наблюдая за тем, как приятель уносится прочь – пока он не превращается в крошечную точку – отчаянно желая однажды стать таким же беззаботным. Иметь нормальные проблемы: оценки, очередная девушка, которую смогу заполучить, волнение в ожидании предстоящей грандиозной вечеринки.

Может быть, я просто смогу ненадолго проникнуть в окружающий мир. Притвориться, что друзья, универ и вечеринки – только это и имеет значение. Док говорит, что я не смогу двигаться вперед, пока не избавлюсь от прошлого.

Но что, черт возьми, она знает?