Когда в сопровождении заспанной секретарши в кабинет Филлмора Финга вошли гости – американский юрисконсульт фирмы и самый богатый человек в мире, – глава корпорации поспешил им навстречу. Хотя по тайваньскому времени было еще три часа ночи, а Финг-старший провел перед этим беспокойную ночь, он все равно выглядел как огурчик.

– Входите, входите! – сказал он, приветствуя гостей в нервном центре своей всемирной корпорации. Несмотря на поздний час, он был рад воочию увидеть олицетворение первых успехов ГЭР. – Добро пожаловать на Тайвань, мистер Корб, – сказал он. – Это замечательный сюрприз. Смею сказать, вы прекрасно выглядите.

Дивейн Корб в ответ буркнул что-то невнятное. Прищурившись, он рассматривал стол заседаний, книжные полки, рабочие столы с кипами красно-белой фольги и пластиковых пакетов, среди которых были и герметически запечатанные пакеты с каким-то порошком.

– Это мой старший сын, Фарнхэм, – сказал Филлмор, указывая на сидящего на кожаной кушетке небрежно одетого молодого человека.

Фарнхэм, который доставлял своему отцу меньше огорчений, чем его младший брат, вежливо кивнул, однако пожимать руку компьютерному миллиардеру не стал. Он не желал приближаться к кому-нибудь из тех, кто принимал гормон. Как и весь медицинский персонал корпорации, он хорошо знал, что покушаться на личное пространство потребителя ГЭР – это верный шанс остаться без головы.

Филлмор Финг, улыбаясь, пригласил двоих американцев присесть за длинный стол. Когда Дивейн Корб садился, патриарх, не удержавшись, посмотрел на его поясницу. Хвоста он там не обнаружил, чем остался очень доволен. Лицо Корба, однако, было несколько одутловатым – такого Филлмор у других подопытных не замечал. Их лица всегда были такими же поджарыми, как и их тела.

Джимми Коч-Рош оделся соответственно здешнему жаркому и влажному климату. В мешковатых шортах его безволосые, тонкие как спички ноги походили на белые зубочистки.

Первым заговорил Корб – хриплым и чересчур громким голосом.

– Мне нужны еще пластыри, – сказал он. – Они мне нужны прямо сейчас. И я голоден. Мне еще нужно что-нибудь поесть.

– Над Марианами у нас кончилась вся еда, – пояснил Коч-Рош. – К тому же мистеру Корбу уже десять часов приходится обходиться без гормона. Его пластыри кончились.

– Как же вы это допустили? – недоверчивым тоном спросил Филлмор.

Сидевший напротив адвоката Корб глухо зарычал.

– Я все объясню, – сказал Коч-Рош. – Но сейчас он действительно больше не может ждать. Мы должны что-то сделать...

– Конечно, конечно, – сказал Филлмор. – Мистер Корб, мы сейчас же отправимся в медицинское отделение и все уладим.

Все четверо поспешно вышли из кабинета. В коридоре возле двери стояли два электрокара. Фарнхэм и Корб сели в один из них, Филлмор и Коч-Рош взобрались на второй. Фарнхэм тронул с места, и электрокар быстро исчез вдали. Его отец по пустым коридорам последовал за ним, но уже гораздо медленнее.

Довольно долго прождав объяснений, Филлмор наконец повернулся к адвокату и сказал:

– Я думал, что у вас еще остался большой запас гормона. Неужели вы продали так много?

– Препарат расходился очень быстро, уровень продаж превзошел самые оптимистические ожидания, – сказал Коч-Рош, – но в последние день-два возникли неожиданные проблемы.

– Я знаю, знаю, – сказал Филлмор. – Но мой младший сын уверяет, что ему удалось удалить из продукта вирусы. Потребители препарата больше не будут проявлять склонность к необычному поведению.

– Я говорю не об этом, – сказал адвокат. – Эти проблемы прямо не связаны с недавними публичными вспышками насилия со стороны моих клиентов и ваших потребителей.

Филлмор нахмурил брови.

– Продолжайте.

– Произошла серия инцидентов, которые наводят на мысль о том, что кто-то не хочет широкого распространения ГЭР и готов ради этого убивать.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно уверен, – заверил его Коч-Рош. – У меня дома остался еще порядочный запас наклеек, но я не могу их забрать из страха самому быть убитым. На мою резиденцию уже было совершено одно нападение, причем успешное – несмотря на наличие дюжины вооруженных охранников, был похищен американский сенатор, на сегодняшний день старейший потребитель гормона. Больше его никто не видел. Другой из моих клиентов был зверски убит среди бела дня прямо на футбольном поле – предположительно теми же двумя наемными убийцами, которые похитили сенатора.

– Вы могли привести этих убийц прямо сюда! – воскликнул Филлмор. – Почему же вы ничего не сообщили мне перед своим приездом?

Крошечный адвокат выдавил из себя улыбку.

– Поскольку я пришел к выводу, что они уже вычислили связь между мной, препаратом и семейством Финг. В конце концов, речь идет не о ракетной технике. Мы не слишком заботились о том, чтобы замести следы. Поскольку препарат еще не запрещен, не было нужды в чрезмерной секретности. Ни вы, ни я, ни кто-либо другой не мог предвидеть такой смертоносной реакции на появление ГЭР в Штатах.

– Вы уверены, что за этим не стоит американское правительство?

– Нет, я так не думаю, – сказал Коч-Рош. – Со стороны правительственных структур до сих пор не последовало не только никаких пресс-релизов, но даже и упоминания о существовании препарата. Мне кажется, что кто бы ни стоял за этой кампанией, он не хочет давать нашей продукции никакой рекламы – ни позитивной, ни негативной, а предпочитает все замалчивать.

– Тогда, возможно, это попытка каких-то конкурентов похоронить нашу программу, перехватить открытие и произвести свой продукт, – предположил Финг-старший.

– Мне тоже так кажется.

Филлмор Финг потрогал себя за ухо. Он знал, что за нападениями может стоять любая из полудюжины конкурирующих с ним транснациональных корпораций.

И кто может их за это винить?

Доходы от продажи ГЭР на мировом рынке должны были составить астрономическую величину. Даже если Федеральное управление по лекарственным средствам откажется одобрить препарат, даже если его объявят вне закона, все равно можно будет получить огромную прибыль в третьем мире, где бюрократы не так беспокоятся о том, что поглощают их сограждане.

Хотя патриарх Финг пока ничего не говорил своим сыновьям, на случай непредвиденных обстоятельств у него уже был готов чрезвычайный план. Чтобы перевезти на новое место новенький, с иголочки, фармацевтический завод в Нью-Джерси, понадобится всего несколько десятков миллионов. Все было заранее спроектировано так, чтобы в случае необходимости оборудование можно было быстро демонтировать, поместить на флотилию из торговых судов и перевезти в другую, более дружественную страну – и все за каких-нибудь несколько недель, Филлмор Финг никогда не мог пожаловаться на отсутствие предусмотрительности.

Причина, по которой он не говорил своим сыновьям об этом беспроигрышном варианте, заключалась в том, что Финг-старший хотел подольше подержать их в постоянном напряжении – иначе он не стал бы рисковать даже центом. Вся беда заключалась в том, что его мальчики в душе были бездельниками – особенно Фосдик, настоящий маменькин сынок. Потакая его покойной матери, он совершенно избаловал парня, и теперь, десятилетия спустя, пожинал горькие плоды своей уступчивости.

Филлмор никогда бы не достиг своего нынешнего высокого положения, если бы не умел прекрасно разбираться в характерах людей. Всех индивидуумов он делил на две большие категории: на сильных и слабых. Обоими типами можно прекрасно манипулировать, если знаешь, за какую ниточку потянуть. Например, этот Ди-вейн Корб, самый богатый человек в мире, хочет обладать не только финансовой мощью, но и физической силой. Он хочет устрашать людей одним своим взглядом – даже если они не знают, кто он такой или сколько у него денег. Эта-то вот слабость характера и привела его прямо в объятия семьи Финг.

Такова уж человеческая натура. Филлмор и сам был не без слабостей, например, его неоднократно подводила алчность. Однако разница между старшим Фингом и Дивейном Корбом состояла в том, что Финг хорошо сознавал свои слабости.

И всегда был начеку.

Филлмор вытащил из пиджака сотовый телефон и, зажав руль коленями, набрал какой-то номер. Когда ему ответили, Финг быстро заговорил по-китайски. Затем, повернувшись к адвокату, он спросил:

– Вы можете описать людей, которые нанесли весь этот ущерб в Лос-Анджелесе?

Коч-Рош передал китайцу то, что ему самому сообщили охранники.

– Это были двое мужчин. Один – белый американец около сорока, среднего роста, худощавый. Другой – азиат неизвестной национальности, много за семьдесят, с редкой седой бородой и в халате из синей парчи.

Финг передал эту информацию своим охранникам и отключил связь.

Впереди Фарнхэм подогнал свой кар ко входу в то крыло здания, где размещалось медицинское отделение. Двое вооруженных охранников в униформе, белых стальных шлемах, белых портупеях и камуфлированных высоких ботинках поспешили открыть тяжелую дверь, очень похожую на дверь банковского хранилища.

– Это что-то новое, – прокомментировал Коч-Рош, потрогав пальцем массивную стальную переборку.

– Я установил ее неделю назад, – сказал Филлмор Финг, проезжая вслед за своим сыном. – У нас были сложности с содержанием некоторых подопытных пациентов, получавших синтетический препарат. Мы не хотим рисковать тем, что они могут пробраться на основную территорию. Ловить их там будет просто кошмаром.

С обеих сторон за стеклянными стенами находились медицинские лаборатории, густо уставленные техническим оборудованием. Когда они подъехали к секции, выложенной шлакоблоками, Филлмор остановил электрокар возле небольшого окна, давая возможность своему пассажиру ближе взглянуть на обитателя камеры.

В выложенном белым кафелем помещении находилась одна-единственная росомаха с выжженным на бедре номером 3271. Череп животного был выбрит, из бледной кожи торчала пачка электродов. Их концы соединялись с разноцветными электрическими проводами, вверху соединявшимися вместе и исчезавшими в потолке.

– Что вы с ним делаете? – спросил Коч-Рош.

– Мы используем ток низкого напряжения для стимуляции производства натурального гормона. Он вызывает стрессовую реакцию, что активизирует работу желез.

На глазах у Коч-Роша веки животного начали трепетать, а передние ноги подогнулись. Обнажив десятисантиметровые клыки, темные губы раскрылись в жуткой улыбке хищника.

– Кажется, это доставляет ему боль, – заметил адвокат.

– Вся жизнь доставляет нам боль, – философски заметил старший Финг, затем нажал на акселератор, и электрокар вихрем помчался по коридору.

Старший сын Финга в это время уже остановился возле высокой стойки медицинского поста. Он что-то сказал дежурной медсестре, и та сразу подошла к стоявшему возле задней стены шкафу. За спиной Фарнхэма озабоченно сновал одетый в белые куртки медицинский персонал.

Как и в любых больницах, здесь пахло дезинфекцией, однако ее аромат перебивал какой-то другой, совершенно неожиданный для такого места запах. Приятный, но грубоватый и острый.

– Господи, неужели здесь пахнет арахисовым маслом? – спросил Коч-Рош.

– Мой сын Фосдик считает, что оно помогает решить проблему побочных эффектов.

Когда дежурная медсестра вернулась к стойке, Дивейн Корб соскочил с кара и вырвал у нее из рук несколько запечатанных пакетов. Разорвав спереди рубашку, он вскрыл пакеты и прилепил себе к груди четыре пластыря. Сделав это, Корб оглядел себя. За последние десять часов он проделывал это впервые. Результаты были удручающими. Грудные мышцы обмякли, живот провисал. Хотя компьютерный магнат за это время ни разу не принимал препарат, он продолжал есть столько же, сколько и раньше. Корб потерял двадцать процентов мышечной массы, которую заменил жир.

– Кажется, он всю жизнь будет нашим потребителем, – довольно сказал Филлмор, слегка подтолкнув локтем адвоката. Фармацевтического барона совсем не огорчило то, что потребитель принимает вчетверо больше препарата, чем было рекомендовано. Если такое поведение сколько-нибудь типично, семейство Финг получит вчетверо больше прибыли.

Прежде чем они успели подойти к Корбу, к стойке подбежал очень расстроенный Фосдик Финг. Он был настолько расстроен и настолько зол на своего брата, что заговорил по-китайски.

– Семейная ссора? – спросил Коч-Рош.

– Нет, они просто обсуждают производственный вопрос, – ответил Филлмор.

На самом деле химик-исследователь был недоволен тем, что его плейбой-братец по ошибке распорядился, чтобы медсестра дала пациенту синтетический препарат. А также тем, что означенный пациент немедленно принял четверную дозу. «Производственный вопрос» заключался в том, следует ли теперь рассматривать мистера Корба как состоящую из одного человека новую контрольную группу подопытных.

– Извините, – сказал Фосдик, повернувшись к Дивейну Корбу, – вам по ошибке дали не тот препарат. Мне нужно заменить пластыри на те, которые следовало приклеить.

Но когда Финг-младший попытался снять с магната наклейки, тот хлопнул его по руке. Хлопок прозвучал громко, как выстрел. Схватившись за сломанное запястье, Фосдик упал на колени, лицо его внезапно стало мертвенно-бледным.

Корб двинулся прямо на стонущего химика, но в последний момент почему-то прошел мимо. Вжавшись в стены коридора, рабочие постарались уступить ему дорогу. Однако им не о чем было беспокоиться. Внимание компьютерного миллиардера привлекали не они, а массивные цилиндры со «Скиппи». Сорвав крышку с ближайшей бочки, он пригоршней зачерпнул ее содержимое и тут же отправил его в рот. Застонав от удовольствия, Корб принялся обеими руками черпать из бочки клейкую коричневую жидкость. Однако вскоре он, видимо, решил, что это слишком медленно, и засунул голову прямо в емкость.

Мимо играющего в страуса миллиардера пробежал высокий, худой, лысеющий мужчина в белом стерильном костюме.

– Вы должны это остановить! – обращаясь к Филлмору Фингу, сказал Карлос Стерновски и помахал перед его лицом пачкой распечаток. – Нас ждет катастрофа, полная катастрофа.

Фарнхэм постарался успокоить биохимика.

– Послушайте, Карлос, давайте пройдем в офис и все обсудим...

Однако Стерновски не хотел успокаиваться.

– Посмотрите на эти расчеты, – сказал он. – Составленный Фосдиком новый рацион имеет фатальный изъян. Я просчитал расчетное увеличение мышечной массы. Она растет в геометрической прогрессии! Неужели вы не понимаете? Причина, по которой подопытные сейчас спокойны, заключается в том, что вся поступающая к ним энергия расходуется на увеличение мышечной массы.

Бочка, с которой возился Корб, наклонилась и упала набок. Вместо того, чтобы поставить ее в прежнее положение, что, кстати, миллиардер мог сделать без всякого труда, он опустился на четвереньки и просунул голову внутрь.

Настолько, насколько это ему позволяла ширина плеч.

– И каков же вывод? – спросил патриарх семьи Финг.

– Мои расчеты показывают, что кривая уже начинает выравниваться, – ответил Стерновски. – Очень скоро наши подопытные начнут выходить из дремоты. Когда содержащийся в их теле ГЭР перестанет требовать увеличения мышечной массы, они очнутся. Причем тогда они будут больше, сильнее и даже еще опаснее, чем раньше.

– Фосдик! – рявкнул Филлмор. – Это верно? Ты говорил мне, что твердо держишь ситуацию под контролем.

Финг-младший хотел ответить, чтобы защитить себя, однако шок от ранения все еще был так велик, что, раскрыв рот, он не смог выговорить ни слова.

Фарнхэм, который чувствовал, что гнев отца сейчас обрушится на него, решил сам атаковать американского биохимика, подхватив знамя, выпавшее из ослабевших рук его павшего в бою брата.

– Все это лишь домыслы, – сказал он. – Вы не можете знать, что случится в ближайшие две минуты, не говоря уже о том, что произойдет в следующие полчаса. И вы определенно не сможете предсказать поведение наших подопытных – даже если, как вы предполагаете, эффект, который оказывает синтетик, действительно достигнет стабильного уровня.

Стерновски схватился руками за голову. Остатки волос стояли у него дыбом.

– Вы меня даже не слушаете! – закричал он. – Ни одна дверь, ни один замок их не остановит.

– Я думаю, мы слышали уже достаточно, – сказал Филлмор.

– Еще нет! – возразил биохимик. – Надеюсь, Бог простит нас за то, что мы сделали с ними, но только эти подопытные – уже не люди. Если вы сейчас же не подвергнете их эвтаназии, причем быстро, пока они еще находятся в состоянии ступора, то эти животные всех нас убьют, когда очнутся.

Филлмор всегда считал Стерновски безвольным нытиком. Однако сейчас выражение его лица свидетельствовало о том, что американец уже дошел до точки, и никакие угрозы не помогут вернуть его в прежнее состояние.

– С этой минуты я аннулирую ваш контракт, – сказал Финг-старший. – Сдайте внизу ваше удостоверение и в течение двух часов покиньте территорию корпорации, иначе я вас арестую.

– Это меня вполне устраивает, – сказал Стерновски. – Вы еще попомните мои слова, когда начнутся неприятности.

Долговязый исследователь, волосы у которого все еще стояли дыбом, поспешно направился к выходу и скрылся за стальной сейфовой дверью.

Финги и их американский адвокат смотрели ему вслед.

– Он не может впоследствии доставить нам неприятности, например, с точки зрения патентов? – спросил Коч-Рош.

– Он выдающийся биохимик, – сказал Филлмор, – но совершенно не имеет деловой жилки. Соглашение, которое он подписал с семьей Финг, передает нам все коммерческие права на продукт.

– Неужели он действительно подписал нечто подобное?

– Контракт был на китайском языке.

– Дальше можете не рассказывать, – заявил адвокат. – Он воспользовался услугами того переводчика, которого вы ему рекомендовали.

Филлмор улыбнулся.

Внезапно заполнявшие помещение чавкающие звуки, как по команде, прекратились.

– Они перестали есть! – крикнул один из служителей. – Они все перестали есть. Посмотрите!

Филлмор немного повернулся, чтобы посмотреть туда, куда показывал его служащий. На экранах мониторов, которыми был оборудован сестринский пост, наблюдалось какое-то движение. Подопытные один за другим отрывались от своих питательных трубок и поднимались на ноги.