– Что ты знаешь о Малайзии? – спросил его Харолд В. Смит двумя неделями ранее.

– Там жарко, – ответил Римо, хорошенько пораскинув мозгами. – Жарко и влажно.

Смит нахмурился, и его лицо стало похоже на оживший лимон.

– Подумать только, а мы еще удивляемся безобразному состоянию современного образования, – заметил он.

– С тех пор когда я изучал географию, утекло немало воды, – отозвался Римо.

– Оно и видно. Что ж, придется ввести тебя в курс дела.

– С удовольствием.

Собственно говоря, в том-то и состояла работа Смита – просвещать Римо относительно важнейших событий и мест, в которых они произошли, порой – накануне очередного разговора. В сущности, единственное, что объединяло Римо Уильямса и Харолда В. Смита, была постановка и разрешение возникавших задач, а Римо вдобавок был обязан этому обстоятельству своей жизнью.

Харолд В. Смит был руководителем и единственным бессменным служащим организации, которая представляла собой самое маленькое в мире и наиболее засекреченное подразделение, осуществлявшее нелегальные операции. Оно было создано бывшим Президентом США, предвидевшим наступление кризиса исполнительной власти в Америке еще до того, как он разразился, и тайная организация, названная КЮРЕ, получила особое задание – «сохранение Конституции неконституционными мерами». За этой двусмысленной фразой скрывался крохотный сверхсекретный отряд бойцов, имевших дело с врагами и обстоятельствами, к которым закон не мог даже подступиться.

КЮРЕ была командой ассасинов, к числу которых принадлежал Римо Уильямс.

Он действовал в одиночку, без помощников и сил подкрепления, которые могли прийти на выручку в случае затруднений. Для этой работы требовались особые качества и незаурядная личность, и КЮРЕ отнеслась к выбору нужного человека со всей тщательностью, наложив на Римо руку в тот самый миг, когда он менее всего ожидал такого удара судьбы. Организация – если, конечно, ее можно было так назвать – сфабриковала смерть Римо и, вернув его к жизни, сделала ему предложение, от которого Римо не смог отказаться: либо он становится солдатом невидимого фронта, либо умирает по-настоящему, а доктор Смит отправляется на поиски нового кандидата.

Итак, Римо согласился. И невзирая на его утверждения, будто бы уже ничто не может его удивить, мир оказался полон тайн и загадок, которые Харолд В. Смит любезно подносил ему на тарелочке с голубой каемочкой.

– Что бы вы ответили, если бы вас спросили, как обстоят дела с изучением земного шара в девяностые годы нынешнего века? – осведомился Харолд В. Смит, откинувшись на спинку своего кресла на колесиках.

– Мы наконец-то сумели опровергнуть сказочку о плоской земле, если, конечно, вы не принадлежите к числу людей, которые до сих пор считают прогулку человека по Луне фантастическим фильмом, снятым на невадском полигоне, – ответил Римо.

– Ну а если серьезно? Насколько, по-вашему, изучена поверхность Земли?

Римо задумался.

– Глядя на карту, я могу сказать лишь: «Бывал там-то и занимался тем-то».

– Вот-вот. Глядя на карту.

Губы Смита изогнулись в чуть заметной улыбке, которая лишь изредка появлялась на его лице. В кабинете воцарилось молчание, и полминуты спустя Римо сообразил, что от него ждут ответа.

– Ладно, сдаюсь, – промолвил он. – Что вы имеете против карт?

– Географические карты есть совокупный результат практических измерений и научных домыслов, – ответил Смит. – Начнем с того, что около восьмидесяти процентов земной поверхности покрыты водой – океанами, морями, озерами и реками. Во многих местах толщина водного покрова превышает шесть миль, а усредненная глубина составляет около двух. Водолазы редко отваживаются опускаться глубже пятидесяти морских саженей – то есть трехсот футов, – но даже и в таких случаях они не покидают пределов континентального шельфа. Что творится на дне Тихого океана, какие твари там проживают, не знает никто.

– Даже Жак Кусто?

Смит, охваченный приступом ораторского вдохновения, лишь моргнул и пропустил вопрос мимо ушей.

– Создается впечатление, что, хотя наши представления о подводной жизни и отличаются вопиющим невежеством, мы по крайней мере хорошо знаем сушу, на которой обитаем. Так?

– Согласен.

– Тогда слушайте. Величайший водопад Земли находится в Венесуэле, на притоке реки Карони. Водопад Анхель низвергается с высоты три тысячи двести двенадцать футов. О нем ничего не знали вплоть до 1937 года, когда там разбился самолет. Летчик открыл водопад по чистой случайности. Тридцать лет спустя картографы обнаружили, что расположенный примерно в тех же краях горный массив Керро Боливар нанесен на все карты, что печатаются в мире, с ошибкой в две сотни миль.

– Халтура, – отозвался Римо.

– Самое обычное дело, – сказал Смит, одобрительно взглянув на собеседника. – Только в Калифорнии насчитывается семнадцать тысяч квадратных миль, которые в последний раз исследовались пешими экспедициями аж в 1859 году. В наше время картографы в основном полагаются на результаты аэрофотосъемки, у них есть даже спутник с лазерной установкой, но этот метод ничего не может сказать о том, что творится под пологом леса.

– В Калифорнии?

– Везде! – воскликнул Смит. – Сидя в чистеньких кабинетах, ученые заявляют, будто бы снежный человек не может существовать в Калифорнии, а ведь их нога в последний раз ступала по этим территориям еще до Гражданской войны. Подумать только!

– Снежный человек?

– Это я так, к слову. Снежный человек – хрестоматийный пример из области загадочных тайн природы.

– Ага.

– Этим и объясняется наш интерес к Малайзии...

– Вот как?

– Что вы знаете о районе под названием Тасик-Бера?

Римо подумал, нахмурился и покачал головой.

– Видимо, я прогулял урок, на котором его проходили.

– Не вы один, – отозвался Смит. – Тасик-Бера расположен в шестидесяти пяти милях к востоку от Куала-Лумпура, но в малазийских джунглях шестьдесят пять миль все равно что тысяча. Достаточно сказать, что этот район практически не исследован.

– Ясно.

– Название «Тасик-Бера» в переводе означает «озеро Бера», но относится к более обширному району, включающему в себя несколько сотен квадратных миль самых страшных болот и джунглей Малайзии. Озеро находится в центре и окружено чащобой, получившей у белых охотников прозвище «зеленая преисподняя».

– Белые охотники, – презрительно заметил Римо.

В уголках губ Смита на мгновение залегла складка и тут же исчезла. Римо постоянно ставил его в тупик, и при каждой очередной встрече доктору оставалось лишь гадать, какие новые секреты Синанджу усвоил Римо за истекший период.

– Что вы знаете об уране? – спросил Смит, меняя предмет разговора.

– Дорогостоящий ядовитый материал, непригодный для изготовления брючных застежек, – ответил Римо и добавил: – Кто его открыл, не знаю.

– Клэпрот, в 1789 году, – сказал Смит. – Но речь сейчас не о нем.

– Рад это слышать.

– Надеюсь, вам известно, что оружейный уран не относится к числу самых распространенных элементов?

– Кажется, припоминаю, – отозвался Римо.

– Именно этим и обусловлено современное состояние уранового рынка в мире, где каждый хочет иметь собственную атомную бомбу, – продолжал Смит. – Если вам удалось накопить достаточное количество урана, считай, бомба у вас в кармане.

– Если его не конфисковало правительство.

– Совершенно верно! – На лице доктора появилось удовлетворенное выражение. – Добытчикам урана приходится несладко. Они должны найти руду – а это непростая задача – и успеть продать ее за любые деньги, какие удастся выручить, прежде чем какое-нибудь из близлежащих государств наложит лапу на уран и пополнит уже существующие запасы.

– Кажется, мы говорили о Малайзии, – напомнил Римо.

– Да. Так вот, около четырех месяцев назад некая вольная экспедиция отправилась в район Тасик-Бера искать уран в местах, где еще не бывал человек. Они объявили себя птицеловами и запаслись целой кучей поддельных рекомендаций якобы от Орнитологического общества.

«Наконец-то мы подходим к сути», – подумал Римо и внимательно прислушался к словам доктора. Ему вот-вот предстояло получить приказ.

– Группа тринадцать недель не выходила на связь, – продолжал Смит. – Это чрезмерный срок, даже для экспедиции в джунгли, но в предприятиях такого рода главное – секретность. Изыскатели делают все возможное, чтобы сведения о находке не достигли чужих ушей.

– Оно и понятно.

– Восемь дней назад местные жители нашли члена экспедиции, который бродил по берегу реки Паханг в десяти – пятнадцати милях к северу от Тасик-Бера. Это был некий Терренс Хоппер, матерый волк-изыскатель, за плечами которого множество удачных маршрутов по Африке, Австралии и Северной Америке.

– Специалист по урану? – спросил Римо.

– Только в последнее время, – ответил Смит. – Хопперу доводилось искать все что угодно, от нефти до золота и платины. Университетов он не кончал, и тем не менее пользовался репутацией крупнейшего авторитета в своей области.

Смит употребил глагол в прошедшем времени. Значит, Хоппер уже мертв, и Римо не придется его убивать.

– Что же случилось? – спросил он.

– Когда его нашли, Хоппер бредил, был гол, бос и истощен до предела. У него был сильный жар. Но для меня, то есть для нас, важно другое – рассказ Хоппера, собранный по кусочкам медсестрой, которая ухаживала за ним в больнице Бахау.

– Вы сказали, что он бредил.

– Да, верно. Но это еще не значит, что он сошел с ума. Друзья и соперники мистера Хоппера называли его «мудрый крот», и ему было что рассказать.

– Слушаю.

Смит сделал эффектную паузу и продолжал:

– Он заявил, будто бы экспедицию погубило чудовище.

– Опять снежный человек?

– Хуже. Дракон.

– Этого Хоппера нужно было держать не в больнице, а в психушке.

– Тут нет ничего смешного, Римо.

– Оно и видно.

– Дело в том, что уже на протяжении полувека время от времени появляются сообщения о крупных рептилиях, обитающих в районе Тасик-Бера. Вы ведь не читали «Затерянный мир востока» Уовелла?..

Это был риторический вопрос. Смит прекрасно знал, что Римо читает только то, что необходимо для успешного выполнения заданий. Ну и книжки с комиксами.

– Может быть, просветите меня? – спросил Римо.

– В 1951 году Стюарт Уовелл исследовал часть территории Тасик-Бера, опрашивал местных жителей, изучал их культуру. Он привез с собой легенду об огромном хищнике, которого туземцы называли Нагак, что в приблизительном переводе означает «гигантская кобра».

– Змея?

– Рептилия, – поправил Смит. – Описания хищника весьма противоречивы, кроме того, Уовелл выяснил, что лишь немногие из тех, кто его видел, остались в живых.

– Похоже на сказку.

– Пока не оцените достоверность источника. Уовелл лично слышал зловещий рев и видел огромные следы.

– Но фотоаппарата у него, конечно, не было.

– Его слова подтверждаются свидетельствами малазийских полисменов и солдат. В шестьдесят втором году королевские ВВС организовали поиски легендарного чудовища.

– Готов спорить, они его не нашли.

– Вы правы.

– А это значит, что...

– Сообщения продолжают поступать по сей день. Каждый год или два появляются все новые сведения. В основном в британской периодике.

– Полагаю, это и есть то, что они называют затишьем в прессе.

– Сейчас это не имеет значения. Рассказ Хоппера – или бред, называй как хочешь – вызвал очередной всплеск интереса к Тасик-Бера. В эту самую минуту музей Естественной истории организует экспедицию, которая прочешет район и навсегда положит конец его загадкам.

– Так вот куда идут денежки налогоплательщиков.

– Как бы то ни было, через пятнадцать дней экспедиция выступит из Куала-Лумпура и отправится на встречу с неизведанным.

– Замечательно, – отозвался Римо, сдерживая зевоту.

– Рад, что вы так думаете. Вы отправитесь с ними.

– Что вы сказали?

– Им нужен герпетолог, – ответил Смит.

– А кому он не нужен?

– Сначала они обратились к доктору Клэренсу Отто. Он получил степень в университете Сан-Диего и работает в зоопарке Буэна. Если вы в течение последнего десятилетия читали что-нибудь о рептилиях, вы должны помнить это имя.

– Еще бы, – ответил Римо, ухмыляясь.

– К несчастью для экспедиции, в прошлые выходные с доктором Отто случилась неприятность. Если не ошибаюсь, его сбила машина, а водитель скрылся. Гипс снимут не раньше Дня Благодарения.

– Какой позор.

– А это значит, что нашим охотникам на драконов нужно срочно искать замену.

– Ну и?...

– Они остановились на вашей кандидатуре.

– Не знаю, как бы это объяснить... – протянул Римо. – Но я совсем не разбираюсь в ящерицах.

– У вас есть время подучиться, – ответил Смит. – Я уже собрал необходимые материалы, и вы ознакомитесь с ними без особого труда.

– Все зависит от того, с кем мне предстоит общаться.

– Особых сложностей не предвидится, – заверил Смит, кладя на стол тонкую пластиковую папку. – Снаряжая экспедицию, музей исходил из того, что этот Нагак, если, конечно, он существует, представляет собой нечто вроде динозавра, поэтому костяк группы составлен из специалистов по окаменелостями. Вы будете единственным, кто имеет дело с живыми тварями.

– Чисто теоретически, – заметил Римо.

– Большего и не потребуется, – пообещал Смит. – Все, что вам придется делать, – это время от времени ронять словечко-другое по-латыни и изображать из себя ученого.

– Ага.

– Вы справитесь, я уверен.

– А вам не приходило в голову, что кому-нибудь из моих коллег захочется услышать знакомое имя?

– Отныне вы – доктор Рентон Уорд из нью-орлеанского серпентария, – сказал Смит. – У вас есть печатные труды – десяток монографий и книга о гадах Нового Света. Мы предоставим вам возможность ознакомиться с ними. Между прочим, ни в одной из публикаций нет фотографии автора.

– Это очень кстати. А что же сам доктор Уорд?...

– КЮРЕ предоставила ему оплаченный отпуск на Таити. И даже если кто-нибудь вздумает навести о нем справки, вы в полной безопасности.

– Вы что же – подкупили всех сотрудников серпентария?

– Мы помогли им получить разрешение на вывоз нескольких представителей таиландской фауны, занесенных в Красную книгу. И пополнили их бюджет на строительство.

– Последний вопрос: из-за чего вся эта суматоха?

– Из-за урана, – ответил Смит.

– Сдается мне, вы насмотрелись «Звездных войн».

– При чем здесь это?

– Они там только и делают, что ищут магический кристалл.

Поразмыслив над словами Римо, Смит решил оставить их без ответа.

– У нас есть основания полагать, что целью экспедиции – по крайней мере нескольких ее участников – является поиск урана, а не динозавров. Если им удастся найти следы Хоппера и выяснить, чем он занимался, им не составит особого труда наложить руку на месторождение.

– С чего они взяли, будто бы Хоппер нашел то, что искал? Вы ведь говорили, что он был в беспамятстве.

– У него был сильный жар. – Смит нерешительно помедлил, глядя на Римо поверх стола, и добавил: – Я могу ошибаться, но его недуг вряд ли был вызван вирусом или бактерией.

– Чем же?

– Вскрытие показало, что Терренс Хоппер умер от лучевой болезни, – сказал Смит.

На этом инструктаж закончился, и Римо отправился зубрить.

* * *

Следующие две недели Римо провел за школьной партой. Он прочел дюжину книг о рептилиях и амфибиях, впитывая сведения и заучивая их наизусть при помощи навыка сосредоточенности, приобретенного за долгие годы уроков Синанджу. Римо узнал, что рептилии и их родственники вовсе не «хладнокровные» твари, что они умеют приноравливать температуру своего тела к теплу окружающей среды. Он уяснил различия между гадюками и более древними и примитивными представителями класса Elapidae с их короткими неподвижными зубами, вооруженными парализующим ядом. Римо выучил ареал обитания и брачные обычаи основных видов, населяющих Южную Азию, и мог бы, не колеблясь, отличить аллигатора от крокодила. В случае необходимости он мог бы определить пол черепахи по строению панциря и указать различия между двумя подотрядами. Эрудицию Римо пополнила пухлая энциклопедия доисторических животных, расширившая его познания об эпохе, в течение которой планета находилась в распоряжении гигантских рептилий. Проштудировав «свою» книгу «Систематика гадов Нового Света», Римо почувствовал, что знает предмет как свои пять пальцев.

Впрочем, это никак не помогло ему в объяснениях с Чиуном.

Мастер Синанджу редко интересовался подробностями операций, а уж о причинах, которыми руководствовался Смит, давая то или иное задание, и вовсе никогда не спрашивал. Чиуну было достаточно того, что доктор Харолд В. Смит, которого он считал могущественным, хотя и безнадежно одряхлевшим стариком и сумасшедшим Императором, выбрал ту или иную цель и требует уничтожить ее. Ассасины Дома Синанджу служили наемными убийцами целое тысячелетие, а то и дольше. Многотомные повествования о ремесле Синанджу были пронизаны его духом, находившим свое отражение в лозунге «Смерть питает жизнь».

Но пачка тяжеловесных фолиантов, отвлекавших Римо от изучения поэзии Унга и дыхательных упражнений, все же заинтересовала мастера Синанджу. Как-то раз Римо застал Чиуна с книгой в руках. Это был шестидесятипятистраничный обзор о древесных лягушках Азии. Чиун листал ее, выражая свои чувства едва заметным поднятием бровей.

– На сей раз у меня особое задание, папочка, – сообщил Римо.

Чиун безразлично взмахнул рукой, пропуская его слова мимо ушей.

– Императору Смиту виднее, – сказал он, а про себя добавил: «Этому старому болвану».

– Что ты знаешь о драконах? – тут же спросил Римо.

– Драконы?

– Эдакие, знаешь ли, огромные ящеры, которые плюются огнем.

– Сарказм – свидетельство дурных манер, – заметил мастер Синанджу.

Римо закатил глаза.

– То-то ты так часто пускаешь его в ход.

– Вздор. Мастер Синанджу не вступает в перебранку с дураками. Мои слова – это мудрые наставления тем, кто совершает ошибки из-за невежества, глупости и самонадеянности. И если мои замечания уязвляют гордость дураков, то лишь потому, что помогают им осознать собственную никчемность.

– Так как насчет драконов?

Прежде чем ответить, Чиун надолго задумался.

– Давным-давно, – наконец заговорил он, – еще до того, как Всевышний создал венец своего творения, первого корейца, Ему показалось забавным населить землю чудовищами. Они были очень разнообразны, но в большинстве своем совершенно глупы. Лишь некоторые из них обладали коварством и жадностью, свойственными современному человеку – кроме корейцев, разумеется. Подобно людям, они убивали для развлечения и собирали черепа, как будто старые ящеричьи кости могут иметь какую-то ценность. В конце концов Творцу надоело наблюдать за ними, и Он уничтожил большинство драконов, чтобы освободить место для человека.

– Большинство?

– По моему мнению, в котором, вероятнее всего, и заключена истина, Создатель, охваченный желанием узреть совершенство во плоти, не позаботился как следует очистить Землю от чудовищ. Некоторые из них уцелели и скрылись в подземных пещерах. Они следили за размножением людей, которые пожинали неслыханные плоды, производимые землей. Потом драконы стали угрожать человеку, собирая дань в виде золота, серебра, драгоценных камней и девственниц.

– Девственниц?

– Даже дракон нуждается в пище, – ответил Чиун.

– Ну да, конечно. Я не подумал.

– Об этом остается только пожалеть.

– Так, значит, ты веришь в драконов? – спросил Римо.

– Вера есть вопрос личных пристрастий и суждений, – сказал Чиун, – в то время как мудрый человек предпочитает опираться на факты, а веру и убеждения оставляет для сердечных дел.

– Прости, мой папочка, но я хотел спросить...

– Ты хотел узнать, остались ли драконы на земле, – прервал его Чиун. – Мой опыт мастера Синанджу не в силах дать ответ на этот вопрос, но существует предание...

– Какое?

– Давным-давно, еще до эпохи Тамерлана, когда мастер Ким только овладевал совершенством Синанджу, в наших манускриптах появилась запись о глупом драконе, который охотился на людей из моей деревни. Он был очень стар, этот чешуйчатый червь, и выведывал мысли простых людей, пожирая их мозги. Разумеется, он не знал Синанджу, как, скажем, горилла из зоопарка не знает корейского языка.

– Что же случилось?

– Мастер Ким одолел дракона, пустив в ход лишь малую часть своего умения, – ответил Чиун. – Надеюсь, ты понимаешь, что для Синанджу размер не имеет никакого значения.

– Итак, Ким убил дракона.

– Мастер Ким, – поправил Чиун. – Обратившись к древним свиткам, ты найдешь там изумительный рецепт приготовления тушеных ящериц.

– Нет уж, увольте.

– Подумать только, какая привередливость! И это говорит человек, который еще недавно питался обугленной коровьей плотью. – Чиун осмотрел гору справочников, высившуюся на столе. – И что же, в этих книгах нет ничего о драконах? – спросил он.

– Среди их авторов нет ни одного корейца.

– И они тем не менее претендуют на истину в последней инстанции? Неслыханная дерзость.

– Я отправляюсь охотиться на дракона, – сказал Римо. – Некоторое время меня здесь не будет.

– Найти дракона в нынешнем мире очень трудно, а то и вовсе невозможно, – заметил Чиун.

– Это не важно, – ответил Римо. – Смита больше всего интересует уран.

«Совсем рехнулся старик», – подумал Чиун, а вслух сказал:

– Император всегда прав.

– Полагаю, ты вряд ли захочешь сопровождать меня.

– Мы будем останавливаться в Синанджу?

– На сей раз – нет. Я очень сожалею, папочка.

– Там будет телевизор?

– Почти наверняка.

Чиун на мгновение задумался, потом кивнул:

– Я еду. Если есть еще на земле места, где остались недобитые драконы, мастер Синанджу обязан там побывать.

– Я тоже так думаю, – поддакнул Римо.

– Еще бы. Ты уже научился распознавать совершенство, даже если не в силах его достичь.