Машина, которую вел Римо, прибыла в Норфолк раньше других. Руби пригласила спутников к себе наверх, чтобы сообщить матери добрую весть.

– Мама, Люшен возвращается домой! – крикнула она уже с порога.

Ее мать сделала глубокую затяжку из трубки и выдохнула зеленоватый дым.

– Что он делал эту неделю? – спросила она, не отрывая глаз от своих просторных домашних туфель.

– Работал.

Мать резко вскинула голову.

– Это точно быть Люшен?

Потом она перевела взгляд на Римо и Чиуна, будто только теперь заметила их присутствие.

– Тот парень, что вы оставлять здесь... Я стараться поправлять ему плечо. Но он ушел жить... гостиница. Я не знаю.

– Чего не знаете? – не понял Римо.

– Если он доктор, почему не умеет лечить свой рука?

– Это не такой доктор, который лечит.

Миссис Гонзалес кивнула. Глубокие борозды морщин на ее темном лице обозначились еще четче.

– Я не знать... Думал, умеет лечить.

– Где он теперь? – спросил Римо.

– В отеле.

– В каком?

– Я не знаю.

Римо оглянулся на Руби, рассчитывая на ее помощь. Та увлеченно разговаривала с Чиуном в углу комнаты. Римо заскрежетал зубами.

– Руби! – сердито окликнул он девушку.

– Смит живет в «Холидей-Инн», – сказала она. – Поезжайте туда вдвоем, а я приеду позднее – мне надо позаботиться о маме.

Смит сидел у себя в номере на стуле с прямой спинкой и просматривал газеты. Помещение выглядело так, будто оно только что сошло со страниц герметически запечатанного каталога «Сиарс»: казалось, сюда не заходила ни одна живая душа. Глядя на изможденное лицо полуживого Смита, Римо подумал, что, пожалуй, это недалеко от истины.

– Как ваша рука? – спросил он.

– Думаю, что к завтрашнему дню я уже смогу смыть ту зеленую дрянь, которую положила мне старая женщина, невзирая на мои протесты. К доктору я обращаться не рискнул.

Чиун расстегнул на нем рубашку и стащил правый рукав, чтобы осмотреть рану. Он ощупал плечо и удовлетворенно кивнул.

– Эта «зеленая дрянь», как вы ее называете, сделала свое дело, – сказал он. – Надо будет узнать, как ее приготовляют. Рана заживает нормально.

– Что там во Флориде? – осведомился Смит, застегивая пуговицы на груди.

Римо попытался припомнить, когда он в последний раз видел шефа без пиджака и жилета, и не смог. Смит повторил вопрос.

– Во Флориде? – переспросил Римо. – Там все в порядке. Депау мертв, пленники на свободе, Господь попрежнему у себя на небесах. В общем, все в норме, и я могу наконец уйти в отставку.

– Да, наверное, – сказал Смит. – Но остается еще одно дельце...

Римо с усмешкой склонился к шефу.

– Сколько я вас знаю, Смитти, каждый раз остается еще одно, последнее, препятствие.

– Императора надо слушать, Римо! – заметил Чиун. – Как знать, может, именно это дело скрасит твою однообразную и скучную жизнь. Скажите ему, о повелитель, в чем оно состоит.

Смит откашлялся.

– Хорошо, слушайте. Вы оба знаете, что мы действуем в условиях полной секретности. Без соблюдения этого правила КЮРЕ ничего не значит.

– Я слышал это не менее тысячи раз, – сказал Римо.

– Так вот. Это правило нарушено. Точнее, дало сбой.

– Так в чем же дело? Выходите из игры! Открывайте лавочку сухофруктов где-нибудь в Нью-Гемпшире и начинайте обманывать аборигенов, прежде чем обманут вас. Я знаю хорошего агента по продаже недвижимости, он подберет вам какой-нибудь домик без крыши, если вас это устроит.

– С тех пор как ты побывал на телевидении, Римо, ты утратил хорошие манеры, – строго заметил Мастер Синанджу. – Вот что делает с человеком слава. Сколько раз я говорил тебе, что представителей малых народов следует уважать.

– Кто здесь «малые народы», Чиун?

– Все, кроме меня.

– Ну хорошо, Смитти. Давайте выкладывайте ваши проблемы, а посмеяться можно и после. Кто нарушил конспирацию на сей раз? И что из этого следует?

– Руби Гонзалес, – сказал Смит. – И вы должны ее устранить.

Смит пристально взглянул Римо в лицо: в нем не дрогнула ни одна жилка. Он зашел за спину шефа и посмотрел в окно.

– Почему бы вам не выразить свою мысль более определенно, Смитти? «Устранить» значит убить, так ведь?

– Да, так.

– Ничего не выйдет: я в отставке.

– Это последнее задание.

– Я с этим покончил. Если вы хотите убрать ее, поговорите с Чиуном: он все еще служит у вас, в отличие от меня.

Смит взглянул на Чиуна. Старик печально покачал головой.

– Любой ваш враг, император, является и моим врагом. Только дайте знак – и он ощутит на себе гнев Синанджу. Но эта девушка с ушами, похожими на кочаны брюссельской капусты... Нет, только не она.

– Но чем же она отличается от других?

– Она собирается родить мне сына, это уже решено.

– Вам?! Сына?

– Технически это, конечно, будет сделано при помощи Римо, – уточнил Чиун.

– У меня есть на этот счет свое особое мнение, – вставил Римо.

Чиун, стоявший позади Римо, покачал головой, давая понять Смиту, что Римо не может иметь по этому вопросу своего мнения.

– Вот почему я не могу это сделать, – продолжал Чиун. – Не могу я своими руками погубить свой шанс, свою надежду приобрести достойного продолжателя дела Синанджу, которому я хочу передать свои тайны, как это делали все Мастера Синанджу в течение столетий.

Римо презрительно фыркнул.

– Похоже, вам придется проделать это самому, – сказал он, повернувшись к Смиту. – Заодно узнаете, как это делается.

– Наверное, я так и поступлю, – ответил Смит.

– Попробуйте.

Римо подмигнул Чиуну, который повернулся спиной к шефу, чтобы скрыть ироническую ухмылку.

– И попробую!

В дверь постучали.

– Открыто! – крикнул Чиун.

Вошла Руби, успевшая переодеться в белое, без рукавов платье. Гладкая, чистая кожа ее рук сверкала, точно растаявшее мороженое, приготовленное на кленовом сиропе. Юное лицо, не знающее другой косметики, кроме туалетного мыла, блистало свежестью.

– Привет! – сказала она Смиту. Потом кивнула в сторону Римо и Чиуна. – Они вас уже обо всем проинформировали?

Прежде чем Смит успел ответить, Римо сказал:

– Мы никогда не рассказываем ему деталей, он этого не любит. В противном случае ему, возможно, пришлось бы представить себе – хотя бы однажды, – что каждый раз, когда мы поставляем ему новые трупы, кто-то умирает. А это ему не нравится. Он предпочитает, чтобы мы просто докладывали об исполнении задания и посылали каждый месяц списки жертв для его статистических диаграмм.

– Ему нужны диаграммы для отчета, – негромко произнесла Руби.

– Поговори с ним сама, – предложил Римо. – Кстати, у него есть к тебе дело. Мы с Чиуном выйдем, а вы поговорите наедине.

Они вышли в соседнюю комнату. Едва закрыв за собой дверь, Римо спросил:

– За сколько минут?

– О чем ты! – не понял Чиун.

– Сколько времени ей потребуется, чтобы вправить ему мозги?

– А ты как считаешь?

– Пять.

– Три.

– Ну ты хватил! Никто не сможет выбить его из седла за три минуты. Мой личный рекорд – пять минут пятьдесят секунд.

– Что ставишь?

– Все, что хочешь, папочка.

– Все, что хочу?

– Все, кроме одного, – спохватился Римо.

В гостиной мулатка уселась на стул против Смита. Тот нервно барабанил кончиками пальцев по столешнице, сделанной из светлой трехслойной пластмассы.

Молчание нарушила Руби.

– Как вы собираетесь это сделать?

– Простите?..

– Как вы будете меня убивать? Из пистолета или еще как-нибудь?

Смит откинулся на спинку стула.

– Как вы догадались?

– Это было не так уж трудно. Вы – мозг этой организации. На вашем месте я поступила бы точно так же.

– Понятно, – неопределенно протянул Смит. Ему еще не приходилось встречать человека, интересующегося, каким именно образом его собираются убить.

– Правда, это не в ваших интересах, – осторожно добавила Руби.

– Может, вы объясните почему?

– Пожалуйста. Раз уж я здесь и догадываюсь о ваших намерениях, я была бы последней идиоткой, если бы пришла к вам и села вот так, не приняв мер предосторожности.

– Каких именно?

– Я записала все, что знаю о КЮРЕ, и пристроила эту информацию куда надо.

– Это очень старый прием, – возразил Смит. – Он не сработает.

– Я знаю, что многие передают сведения адвокатам – на случай своей смерти. А вы заранее вызываете к себе адвоката – и концы в воду. Я сделала иначе. Если я умру, информацию о вас получит ЦРУ.

Глаза Смита сузились.

– Я прикинула, – продолжала девушка, – что моего адвоката вы можете упредить. Но ЦРУ? То-то будет им радость, когда они узнают, что вам сходит с рук такое, что им и не снилось. Им мылят шею за гораздо менее серьезные нарушения закона. Они не упустят случая свести с вами счеты. После этого никакой КЮРЕ не останется и в помине.

Смит тяжко вздохнул.

– А теперь взгляните на дело с другой стороны, – продолжала Руби.

– Нет никакой другой стороны!

– Уверяю вас, есть. Вы считаете, что я знаю кое-что про вашу организацию и что это для вас опасно. Но это лишь часть истины – я знаю о вас все.

– Как вам это удалось?

Она сделала жест в сторону соседней комнаты.

– Я была с ними на двух разных заданиях. Надо быть слепым и глухим, чтобы не понять, что происходит. Я знаю, кто вы и как вы действуете, что делает организация в целом, что делаете лично вы и эти двое. Я имею представление о размерах ваших расходов, о том, где прячет президент телефонный аппарат, по которому вызывает вас на разговор, и какой набирает номер. Вот так. Помимо вас самого, в мире нет, я думаю, человека, который знал бы о КЮРЕ больше, чем знаю я.

– Только этого и не хватало, – снова вздохнул Смит. – Женщины, которая знает так много и от которой нельзя избавиться.

– Хотите, я скажу, что вам надо делать? – спросила Руби.

– Что?

– Наймите меня на службу.

– Нанять вас? Но для чего?

– Я вам пригожусь. Не обязательно теперь. Я наблюдательна, все слышу и все замечаю. Когда вам понадобятся мои услуги в каком-либо особом деле, вы мне позвоните. Я неглупа и не болтаю лишнего.

– Можно мне подумать?

– Нет. Считайте, что вам повезло, – сказала Руби.

– Сколько вы хотите?

– Ваши предложения?

– Пять тысяч долларов.

– Смеетесь?! – возмутилась Руби. – Мне платили двадцать пять тысяч в ЦРУ, когда я там сотрудничала...

– За что? – спросил Смит. Его жалованье в начале службы в ЦРУ составляло семь тысяч долларов в год. Правда, это было очень давно.

– За то, что была под рукой. За три года они вызвали меня всего один раз, чтобы послать на этот остров, где я познакомилась с вашими сотрудниками. Я оказала вам услугу, а вернувшись домой, не трубила везде, какой я замечательный шпион, какую помощь оказала сверхважной организации.

– Я дам вам двадцать три тысячи, – набавил Смит.

– Тридцать, – сказала Руби.

– Поделим разницу: двадцать пять тысяч.

– Если уж делить точно, получится двадцать шесть тысяч пятьсот.

– Согласен, – уступил Смит, двигая кадыком. – Но это – грабеж!

– Зато теперь грабитель будет служить вам и очень скоро отработает эти деньги.

Предоставив Смиту удивляться своему заявлению, она открыла дверь в смежную комнату и спросила:

– Почему вы не заходите?

Чиун посмотрел на Римо с торжествующей улыбкой.

– Две минуты пятьдесят пять секунд. Ты у меня в долгу.

– А-а! – небрежно махнул рукой Римо. – Можешь не волноваться. Отдам, когда получу чек за овощерезку.

Когда он повернулся в сторону Смита, Чиун запустил пальцы в его карман и вытащил пачку банкнот. Отделив от нее банкноту в десять долларов, он швырнул остальные на диван.

Римо подошел к Смиту.

– Ну как? Не очень-то просто смотреть жертве в глаза, верно?

– Вы ошибаетесь, Римо. Это было чисто административное решение.

– Тогда вот вам другое чисто административное решение: я освобождаюсь от службы в КЮРЕ.

Смит кивнул.

– Я это знаю. Чем предполагаете заняться?

– Я уже вам говорил: буду работать по контракту с коммерческой рекламой. Это – золотое дно. Мои руки входят в моду, они меня сделают миллионером. А потом – как знать? – может, и ноги пригодятся, может, им понадобится сделать что-нибудь этакое ногами.

– Как обезьяны, – вставил Чиун. – Они умеют ловко орудовать ногами.

– Как называлось это приспособление, которое вы рекламировали? – справился Смит, беря со стола газету.

– «Вега Чоппа».

– Не стоит рассчитывать на это как на источник дохода.

– Почему? Дайте-ка взглянуть...

В статье, которую отчеркнул Смит, говорилось следующее:

"Домашние хозяйки предъявили производителю овощерезки «Вега Чоппа» двадцать семь гражданских исков на общую сумму в сорок пять миллионов долларов. Женщины жаловались на порезы рук при пользовании этим приспособлением. Они утверждали, что телереклама вводила зрителей в заблуждение и, скорее всего, снималась с замедленной скоростью.

Когда производитель опроверг это обвинение, юристы, представляющие интересы истиц, переписали жалобы заново, включив в число ответчиков некое лицо, которое демонстрировало приспособление. Его обвиняли в том, что он иллюзионист, создающий у телезрительниц ложное представление, что приспособлением может пользоваться любой нормальный человек..."

Римо посмотрел на Смита. Если бы тот позволил себе хотя бы малейший намек на улыбку, Римо убил бы его не сходя с места. Но Смит был серьезен, как всегда.

– Давайте прикинем, Римо, – сказал он. – Ваша доля в сорокапятимиллионных убытках составит двадцать два с половиной миллиона долларов. Спрашивается, сколько вам придется продать овощерезок, чтобы выручить эту сумму?

– Я поищу другую работу, – сказал Римо со вздохом.

Руби тронула его за плечо.

– Можно тебя на минуточку?

– Говори!

– Давай выйдем.

– Чего тебе? – спросил он, когда они вышли в соседнюю комнату.

– И что ты такой ершистый? – ответила она вопросом на вопрос.

– Тебе легко говорить. А тут... Такие были возможности разбогатеть и прославиться!

– У тебя будут другие шансы.

– Когда они еще будут! А что делать сейчас?

– Мне все равно, что ты будешь делать. Мне важно то, что ты уже сделал.

– А что я такого сделал?

– Ты освободил Люшена и других.

– Тебе повезло, что я был у тебя в долгу.

– Дело не в том. У тебя был долг перед Америкой, – сказала Руби. – Это – твоя заслуга перед нацией.

Римо тяжело опустился на край кровати. Некоторое время он молчал, не поднимая глаз.

– Ты в самом деле так думаешь? – спросил он наконец.

Руби молча кивнула.

– Это большая заслуга. Благодаря тебе в нашей стране станет легче жить. У каждого из нас есть свой долг, который мы должны выполнить.

– Ты действительно так считаешь, Руби?

– Я действительно так считаю. И горжусь знакомством с тобой.

Римо поднялся на ноги.

– А ты, пожалуй, права. Избавить страну от этих ползучих гадов чего-нибудь да стоит. Меньше будет смрада.

– Это – большая заслуга, – еще раз повторила Руби.

Римо взял ее за руки.

– Ты знаешь... Может, Чиун где-то и прав? Ну, насчет нас с тобой, – сказал он.

Руби улыбнулась его робости.

– Это мы еще должны обсудить.

– Мы обсудим это, – подхватил Римо. – Мы непременно это сделаем!

Он пошел назад в гостиную. Руби последовала за ним.

Чиун взглянул на нее, минуя глазами Римо. Она соединила в кружок большой и указательный пальцы: все о'кей.

Проходя мимо Чиуна, она наклонилась к нему и шепнула:

– Ты проиграл: он почти не сопротивлялся. Гони десять долларов!

Чиун отдал ей купюру, которую взял из кармана Римо.

Руби спрятала ее за корсаж и повернулась, чтобы последить за беседой Римо со Смитом.

– Я решил дать вам еще один шанс, Смитти, – сказал, подойдя к шефу, Римо.

На лице Смита показалось слабое подобие улыбки.

– Но если вы не исправитесь, Смитти, тогда пеняйте на себя. Верно я говорю, папочка?

– Впервые за все время, – сказал Чиун.

– Я прав, Руби?

– Как всегда, дружок.