Первым заметил роковые буквы на ночном небе Чиун.

– Римо! Смотри!

Римо остановил машину и вышел на шоссе.

Увидев на небосводе три уже знакомые русские буквы, он, зная, что за этим последует, бросился на землю, зажмурившись и обхватив голову руками. Чиун не долго думая последовал его примеру.

Раздался гул, от которого задрожала земля, и даже сквозь плотно сжатые веки они увидели ослепительное зарево. Волна раскаленного, опалявшего листву, воздуха прокатилась над их спинами, словно дыхание дракона.

– Не поднимай голову, папочка, – предупредил Римо Чиуна.

– Все уже миновало, – сказал тот.

– Удар может повториться.

Но второго удара не последовало. Римо и Чиун одновременно встали на ноги. Оглянувшись, они увидели, что над тем самым холмом, на котором стояла обсерватория Космо Пагана, клубится дым. Холм был на месте. Но обсерватория и окружавшие ее деревья исчезли. Холм был похож на дымящуюся кучу компоста.

– Пагану крышка, – сказал Римо.

– Но почему он? – недоумевая, спросил Чиун.

– Хотелось бы мне это знать.

Они проехали назад, сколько было можно. Площадь радиусом около ста метров представляла собой выжженную черную землю пополам с расплавленным песком. Дымились обугленные головешки – все, что осталось от вековых деревьев. Из-за нестерпимого зноя подобраться к вершине холма они так и не смогли.

Но все же они подъехали достаточно близко, чтобы убедиться, что доктор Космо Паган вместе со своей обсерваторией, домом и женой превратился в дым и воспарил к звездам.

Три исполненные сарказма русские буквы съежились и исчезли. В небе последний раз мелькнула и погасла крохотная точка.

В знойной тишине аризонской пустыни отчетливо прозвучали сказанные Римо вполголоса слова, слова, которые прежде он никогда бы не произнес:

– Может, это и впрямь марсиане....

– Ты только что вступил на тропу мудрости, – многозначительно изрек Чиун.

– В чем же мудрость?

– В том, чтобы не перечить мне, – ответил мастер Синанджу.