В день, который должен был стать последним в жизни Василия Рабиновича, Джонни Бангосса принес ему страшную весть.

– Тебя собираются уделать, – объявил Джонни, крякнув от воображаемой затрещины.

Одно время Василий пытался внушить ему, что брат никогда не поднимал на него руку. Это, разумеется, не составляло для корифея-гипнотизера никакого труда. Он устал глядеть, как тот без конца шарахается от него в сторону. Однако стоило Джонни поверить, что его братан Карли (в облике Василия) больше не станет над ним измываться, как он утратил к нему всякое почтение и стал вести себя вызывающе. Василию пришлось снова внушить ему, что Карли – жестокий, кровожадный и злобный. После этого Джонни сразу же сделался шелковым.

– Что значит «уделать»? – спросил Василий. – Прежде ты употреблял это слово применительно к женщинам.

Василия всегда поражало, с какой неприязнью его подопечные говорят о своих подружках. Словно речь шла о каких-то заклятых врагах. Для любовных отношений с женщиной в их лексиконе существовали лишь слова вроде «трахнуть» или «завалить», причем последнее они употребляли также в значении «убить».

– «Уделать», Карли, значит прикончить. Пришить, замочить, завалить...

– Каким образом тебе стало об этом известно?

– Эти парни предлагали мне хорошие бабки, чтобы я их на тебя навел.

– Ясно, – вздохнул Василий. – Они мне уже надоели.

– Как это – надоели?

– Дело в том, что то же самое они проделали с Рокко, Карло, Вито и Гвидо. Это уже пятая попытка меня убить. Но за что?

– Карли, ты влез на их территорию. Вот они и стали к тебе клеиться.

– Клеиться? В том смысле, как ты клеился к моей секретарше?

– Нет, совсем в другом смысле.

– Но почему они считают, что я залез на их территорию? Я ведь всего лишь занимаюсь гипнозом, кодирую от курения, ожирения, помогаю людям решать их сексуальные проблемы. Вот и все.

– Понимаешь, наши ребята немного подрабатывают на стороне. Рокко промышляет наркотиками, Карло пасет проституток, Вито помаленьку занимается вымогательством, а Гвидо мокрушничает. У каждого есть свое дело.

– И это ты называешь делом?! – вскричал Василий, ошеломленный тем, что подобные занятия считаются в Америке прибыльным делом.

У себя на родине он слышал о язвах капитализма, но считал это кремлевской пропагандой.

– Ну да, и ты мог бы войти к ним в долю. На этих вещах можно неплохо заработать, особенно на наркотиках.

– Я не хочу заниматься вымогательством и не хочу мокрушничать, Джонни, – сказал Василий.

Почему же все пошло не так, как он рассчитывал? Единственное, что ему было нужно, это свобода, а после того, как на него напали, еще и безопасность. И вот теперь ему приходилось постоянно иметь дело с этими волосатыми чудовищами, и к тому же кто-то собирается его убить.

– Тогда мы должны сами на них наехать. Вложим им как следует, – предложил Джонни Бангосса.

– Да, по-видимому, придется надрать им задницу, – согласился Василий, преисполняясь боевого духа.

Однако неприятель, с которым предстояло сразиться, был довольно многочисленным. Опасаясь, что преимущество окажется не на его стороне, он попытался найти иной выход из положения.

– Я встречусь с ними, – сказал Василий.

– Они пришьют тебя по дороге на эту встречу, – заявил Джонни Бангосса.

– Тогда я велю Вито, Карло, Гвидо и Рокко убраться с их пути.

– После этого Вито, Карло, Гвидо и Рокко переметнутся на их сторону, а нас с тобой отправят на тот свет.

– Неужели никак невозможно избежать убийства?

– Чего ради, Карли? Ведь в случае удачи мы сможем все прибрать к рукам.

Хотя Василию было трудно согласиться с тем, что несколько смертей можно назвать удачей, собственная жизнь все же казалась ему дороже. Но он видел своих подопечных за работой. Их общий коэффициент умственного развития был недостаточен даже для того, чтобы выкопать выгребную яму.

Он имел возможность убедиться и в том, что никакие разумные доводы на них не действуют. Им были знакомы только два чувства: алчность и страх, выступавшие, как правило, в комбинированной форме, представляющей собой злобу. Эти люди были постоянно злы.

Как только хоть один из них поймет, что хозяин – совсем не тот, за кого они его принимают, Василий тут же отправится к праотцам. Рабинович стал подумывать о побеге. Он даже решил было вернуться в Советский Союз, но его остановила мысль о том, что во второй раз его уж точно оттуда не выпустят.

Все решил сущий пустяк – металлический предмет величиной с ноготь. На первый взгляд в этом тусклом сером предмете не было ничего примечательного – так, невзрачный кусок свинца. Но он обладал одной существенной особенностью, а именно – способностью двигаться со скоростью, превышающей скорость звука. Еще более существенным было то, что этот предмет пролетел всего в нескольких дюймах от виска Василия, который в это время усаживался в свой лимузин. Он даже почувствовал, как у него шевельнулись волосы на голове. Пуля пробила зеркальное стекло его лимузина, припаркованного на Пятой авеню.

Гвидо и Рокко тотчас же схватились за пистолеты, но человек, стрелявший в их хозяина, уже умчался на автомобиле.

Василий поднялся с тротуара и отряхнул пыль с дорогого синего костюма. Он был напуган, как никогда в жизни. Прежде в минуты опасности ему всегда удавалось взглянуть неприятелю в глаза. Теперь он мог погибнуть, даже не увидев убийцу.

Подобно большинству людей, охваченных страхом, Василий совершенно потерял голову. Он наорал на телохранителей. Он желал знать о своих врагах все, включая их привычки и образ жизни.

В голове у Василия созрел простой план, который был осуществлен в тот же вечер. Он встретился с тремя главарями враждебных группировок и заключил с ними мир, прекрасно зная, что их участь предрешена. Он ненавидел себя за это, но страх почти всегда заглушает в людях голос совести.

Он чувствовал себя последним негодяем, но выбора не было. Один из главарей был застрелен толстяком Гвидо по его указанию в лифте. Другого расстреляли из автомата в постели, где он находился с женщиной. Женщину тоже пришлось убить. Но самым гнусным было третье убийство. Карло, переодевшись в форму полицейского, застрелил третью жертву на ступенях собора Святого Патрика – храма, где возносили молитвы Всевышнему.

К ночи, когда одно за другим стали поступать сообщения об этих чудовищных убийствах, Василий не мог без отвращения взглянуть на себя в зеркало. За дверью его роскошной квартиры на Пятой авеню послышался шум. Это вернулись его подопечные. С помощью гипноза Василий мог им внушить, что они не имеют никакого отношения к этим жутким преступлениям. Он мог начисто вычеркнуть из их сознания этот день. Но сам-то он будет не в силах забыть. Его будут мучить угрызения совести, однажды наступит срыв – и он не сможет удерживать подчиненных в гипнотическом состоянии.

Шум за дверью усилился. Что, если эти люди взбунтовались, ужаснувшись тому, что он вынудил их совершить? Подобные злодеяния способны перевернуть душу даже гангстеру.

Неожиданно дверь распахнулась, и ввалившиеся в комнату Джонни Бангосса, Вито, Гвидо, Рокко и Карло бросились к нему. Джонни первым схватил его правую руку. Мучимый сознанием вины, Василий чувствовал себя таким подлецом, что не смог посмотреть Джонни в глаза и внушить, что тот никогда в жизни не расстреливал из автомата человека, находившегося в постели с любовницей.

Василий закрыл глаза и приготовился к смерти. Что-то влажное коснулось его правой руки. Потом левой. Он хотел убрать руки, но это оказалось невозможным. Должно быть, головорезы смазывали их какой-то ядовитой жидкостью!

Василий ждал, когда яд начнет действовать, проникая сквозь кожу. По его руке снова провели чем-то влажным, и послышался какой-то странный чмокающий звук.

Ну что ж, подумал он, яд – это еще не самое страшное Гораздо хуже, когда тебя убивают в лифте. Или расстреливают, когда ты занимаешься любовью с женщиной. Еще хуже, когда человек в форме полицейского берет тебя на мушку на ступенях Божьего храма. Яд – это самое лучшее, на что я могу рассчитывать.

Однако смерть почему-то не наступала. Василий не мог высвободить руки, но он был жив. Он слышал звуки поцелуев, запечатлеваемых на его ладонях. Чувствовал мерзкий запах лосьонов, которыми его «мальчики» имели обыкновение смазывать свои шевелюры.

Василий открыл глаза. Вито, Гвидо, Рокко и Карло, стукаясь лбами и отпихивая друг друга, целовали ему руки, выражая Василию свое почтение.

– Ну, ты молодчина, Карли! Теперь у тебя громадная власть. Все тебя уважают. Мы всегда любили тебя, братан! Теперь ты заслужил еще и наше уважение. И уважение всего Нью-Йорка, – сказал Джонни Бангосса тому, кого считал Карлом Бангоссой.

– Теперь мы – самый могущественный клан в Америке! – воскликнул Гвидо.

Он полагал, что проявил себя достаточно хорошо, чтобы стать caporegime. Джонни, Витто, Рокко и Карло тоже претендовали на эту роль.

– Конечно, – ответил Василий.

Позднее он понял, что таким образом благословил пятерых головорезов на пополнение своих рядов и создание их собственных криминальных кланов под его руководством.

Тела убитых еще не успели остыть, когда средства массовой информации Нью-Йорка приступили к анализу происшедшего. Считая зверские убийства чем-то вроде шахматной партии, они объявили о появлении нового игрока, сделавшего блистательный ход. Ни один из журналистов не мог с уверенностью сказать, кто этот новый главарь мафии, однако всем было ясно, что он проявил себя великолепным стратегом. Одним точно рассчитанным ударом он обескровил все остальные криминальные группировки, которые теперь молили своего противника о мире. Из хорошо информированного источника стало известно, что этот гений криминальных разборок объединяет под своими знаменами остатки временно деморализованных мафиозных кланов.

Теперь Василий Рабинович чувствовал себя героем. То, что он считал формой моральной деградации, здесь воспринималось как гениальность. Как знать, может быть, со временем он войдет во вкус и даже сделает убийства своей второй профессией... Главное – чтобы жертвы умирали быстро, без обилия крови и мучений.

Видела бы его сейчас мать! Она бы поняла, что ее мальчик уже не тот шалопай, каким его считали в Дульске до того, как он уехал в засекреченный сибирский городок, до того, как случилось все остальное, до того, как обычный деревенский парень стал знаменитым. Василий мечтал о том, как вытащит мать из России, как она поселится у него. Теперь, обращаясь к нему, все называют его «доном», как и подобает именовать крестного отца. Значит, мать его станет «донной». В Америке даже есть женщина с таким именем – Донна Саммер. Он будет Доном Василием, а его мать – Донной Мириам.

На следующее утро первое подразделение генерала Матесева приступило к выполнению боевой задачи. Распихивая длинные очереди посетителей, бойцы прорвались к клинике Рабиновича, оттеснили в сторону секретаршу и вскрыли дверь кабинета. Они действовали по правилам ведения боя в условиях города. Врываться в помещение не следовало. Сначала нужно было бросить туда ручную гранату, а потом уже посмотреть, пусто там или есть кто-нибудь.

В соответствии с разработанным Матесевым планом, после того, как первая группа выполнит возложенную на нее задачу, в действие должна вступить вторая группа. Бойцам второй группы предстояло проникнуть в кабинет Василия Рабиновича с мешками и лабораторным оборудованием. Найденные человеческие останки следовало в спешном порядке переправить в грузовик, на самом деле служивший лабораторией. Там можно было определить группу крови убитого, сделать цитологический анализ, а если повезет, то и снять отпечатки пальцев. Ну а если у жертвы уцелеет лицо, то это вообще значительно упростит дело.

Генерал Матесев не собирался рисковать. Никто из его людей не должен был вступать в контакт с Рабиновичем, который умудрился заморочить голову даже самым твердокаменным и надежным офицерам КГБ. Задача формулировалась так: сначала уничтожить противника, потом убедиться, что уничтожен именно тот, кто нужно, затем вернуться в Москву и отчитаться о проделанной работе. Просто и ясно.

К сожалению, первая группа обнаружила в кабинете лишь обломки мебели и осколки оконного стекла.

– Доктор Рабинович сегодня не принимает, – объяснила секретарша, поднимаясь из-за своей конторки.

Пациенты с криком метались по коридору.

– Где он? – суровым тоном спросил командир группы особого отряда генерала Матесева.

– Это не имеет значения. Запись прекращена.

– Где он?

– Кажется, он переехал на Лонг-Айленд. Больше я ничего не знаю. Он позвонил сегодня утром и велел отменить прием.

Римо подошел к большому кирпичному дому на Лонг-Айленде, минуя грузовые фургоны, с которых сгружали темную полированную мебель, розовые светильники и кресла, переливающиеся всеми цветами радуги. В прежние времена любой купец был бы счастлив, сумев сбыть такой гарнитур какому-нибудь пьяному аборигену.

Римо знал, что генерал Матесев прибыл в Америку в поисках Василия Рабиновича. Утром клиника Рабиновича на Пятой авеню была взорвана ручными гранатами. Пятнадцать человек, действуя с поразительной согласованностью, превратили ее в руины. На место происшествия прибыла полиция. Съехались репортеры. Они предполагали, что имела место очередная мафиозная разборка. Римо потолкался среди репортеров. Он узнал, где находится квартира Рабиновича, и бросился туда. Он не мог допустить, чтобы Матесев, опередив его, захватил Рабиновича и улизнул из страны.

Смит просил его выяснить, что нужно Матесеву. Римо сказал шефу, что это совершенно ясно: ему нужен Рабинович.

– Но почему именно Рабинович? – не унимался Смит. – Простой советский гражданин не стоит таких неимоверных усилий.

Итак, в то утро Римо предстояло сделать две вещи: сперва найти Матесева, потом Рабиновича, причем до того, как первый прикончит второго.

Добравшись до квартиры Рабиновича, Римо увидел, что грузчики выносят оттуда мебель.

Он поинтересовался, куда переезжает жилец. Рабочие отказались отвечать и посоветовали ему убраться от греха подальше.

Римо попенял грузчикам на отнюдь не любезный ответ. Но те продолжали в том же духе: они, мол, не обязаны отчитываться перед первым встречным, а на его месте вообще не стали бы задавать лишних вопросов.

Тогда Римо предложил им свою помощь. Он подошел к большому дивану, поднял его за одну ножку, а другой конец приставил к могучему боку одного из грузчиков.

– Ну как, щекотно? – спросил Римо.

Легко манипулируя диваном, он забросил грузчика в кузов и прижал его к передней стенке грузовика. Римо уже собрался было вдавить его в стенку, когда тот решился сообщить ему нечто очень важное:

– Грейт Нек, Лонг-Айленд, Баффи роуд. У него там целый особняк. Только будьте с ним поосторожнее.

– Почему это? Я не люблю осторожничать.

– Разве вы не видели, как мы трясемся над его мебелью?

– Ну да, на ней ни царапинки, – согласился Римо и швырнул диван так, что вся спинка оказалась ободранной.

– Знайте: если грузчики с такой осторожностью перетаскивают мебель, значит, их наняли рэкетиры. Иначе мы не стали бы так надрываться. Тут дело такое – мафия!

– Мне кажется, Рабинович – не совсем итальянская фамилия. Я всегда считал, что главарем мафии должен быть итальянец.

– Откуда вы взяли, что его фамилия Рабинович? Но вообще-то у него много всяких имен. Все его ребята называют его по-разному, кто – Карли, кто – Билли, а еще один зовет его просто «папой». Эх, не хотел бы я встретиться с этими парнями на узенькой дорожке! Вот и скажите мне, мафия это или нет? Да пусть его зовут хоть папой римским – если вокруг него увиваются такие головорезы, значит, он главарь мафии.

Узнав таким образом новый адрес Василия Рабиновича, Римо отправился в Лонг-Айленд, пока люди генерала Матесева не предприняли очередной акции.

Поместье Рабиновича находилось за высокой чугунной оградой, ворота которой охранялись двумя дюжими молодчиками.

– Я ищу работу, – сказал Римо.

– Катись отсюда! – процедил один из охранников.

В руке у него была внушительного вида свинцовая дубинка, а под курткой – пистолет 38-го калибра. Судя по всему, он считал его достаточно эффективным орудием устрашения. У парня была физиономия убийцы, и не приходилось сомневаться, что он с радостью пустит это орудие в ход.

– Вы меня не поняли. Я ищу вполне определенную работу. Такую, как у вас.

Охранник усмехнулся и стиснул дубинку в мясистых ладонях. Он поднес ее к груди Римо и даже не заметил, как она оказалась в руках этого хлюпика и согнулась подковой.

– Иногда я надеваю такие вещи людям на шею, – сказал Римо, а поскольку охранник недоверчиво уставился на него, пришлось продемонстрировать, как это делается.

Римо обернул серую свинцовую дубинку вокруг могучей шеи охранника наподобие воротника, оставив свободный конец в качестве рукоятки.

Второй охранник схватился за оружие, но Римо быстренько оглушил его ударом по голове, после чего тот немедленно отключился, и, видимо, надолго.

Римо потянул за свинцовый ошейник и вместе с первым охранником направился по дорожке к элегантному особняку с остроконечными башенками и слуховыми окошками, из которых торчали стволы автоматов.

Он протащил охранника добрую четверть мили, пока они не оказались перед входом в дом. Клумбы с желтыми и красными тюльпанами в полном цвету радовали глаз. В воздухе пахло свежескошенной травой. Дверь дома открылась, и на пороге появился огромный волосатый субъект.

– Мне нужно его место, – сказал Римо, кивнув в сторону охранника, чья шея была по-прежнему обернута свинцовой дубинкой.

– Твоя работа? – осведомился волосатый.

Римо кивнул.

– Его работа? – поинтересовался волосатый у охранника в ошейнике.

Тот тоже кивнул.

– Считай, что ты ее получил. Поступаешь в мое распоряжение. Меня зовут Джонни Бангосса. Здесь командует мой брат Карли, Имей в виду – после него я самый главный.

– А как же Рабинович?

– Я не знаю еврея с такой фамилией, – ответил Джонни. – Но почему-то все спрашивают о нем.

– Мне сказали, что этот дом принадлежит ему.

– Может, это фамилия прежнего хозяина? – предположил Джонни Бангосса.

– Но на мебели и на табличке у входа значится именно эта фамилия.

– Да, этот парень все время где-то здесь сшивается. Но мой братан Карли не велел нам его трогать. Он говорит, что это наш человек.

– Ясно, – сказал Римо, хотя это было неправдой.

Первая группа диверсантов генерала Матесева потерпела неудачу. Использовать вторую группу не имело смысла, а третья группа не знала, где искать Рабиновича.

Матесев лукаво улыбнулся и отпил кофе из своей чашки. Окружающие должны видеть, что он отнюдь не подавлен случившимся. Нет ничего хуже для командира, чем позволить своим бойцам поддаться панике на вражеской территории. Им и без того сегодня досталось. Многие из них долгие годы жили в постоянном нервном напряжении. В какой-то момент это напряжение ослабло, и сейчас все они понимали, что был допущен какой-то промах и еще неизвестно, попадут ли они домой.

Сейчас генерал Матесев был вынужден во что бы то ни стало вернуть уважение и доверие этих людей. Обычно, когда в России случалось какое-нибудь ЧП, командир наказывал кого-то из подчиненных. Если что-то было не так, в первую очередь искали виноватого.

Матесев внимательно посмотрел на свой кофе и спросил, что это за сорт. Он сидел в кузове автомобиля-рефрижератора, служившего ему штабом. Здесь могли без труда поместиться тридцать человек вместе со всем необходимым оборудованием. Этот рефрижератор дожидался его вместе с одной из групп.

– Не знаю, товарищ генерал, – поспешил ответить один из бойцов.

– Отличный кофе. Просто отличный. Но перед нами стоит серьезная проблема. Очень серьезная проблема.

Бойцы удрученно кивнули.

– Интересно, как переправить на родину такое количество этого прекрасного кофе, чтобы нам хватило на всю жизнь?

В кузове рефрижератора раздался взрыв хохота.

– Ну ладно, – сказал Матесев. – Так вернемся к нашей проблеме. Я не считаю, что группа номер один и группа номер два не справились с заданием. Они ни в чем не виноваты. Во всем виноват наш приятель Василий Рабинович, которого не оказалось на месте. Итак, в нашем распоряжении тридцать шесть часов, чтобы его найти. Это не должно быть сопряжено с особыми трудностями. Главное, о чем я хочу вас просить, друзья мои, подумайте, как вывезти отсюда этот прекрасный кофе.

Матесев знал, что в Москве не одобрили бы подобных шуточек, но Москва была совершенно беспомощна. Его руководство ни за что не задействовало бы этот лучший диверсионный отряд, если бы могло обойтись иными средствами.

Но Матесев утаил от своих бойцов одну существенную деталь. За последние несколько часов ситуация резко изменилась. Как выяснилось, Рабинович связался с местными уголовниками и занялся созданием своего рода криминальной империи. Этого в Кремле опасались больше всего. Рабинович мог прибрать к рукам весь наркобизнес в Америке и даже в мире. Никому не было до этого дела. Люди, знавшие, на что способен Рабинович, опасались совсем другого.

Они опасались, что, познав однажды вкус власти, Рабинович примется покорять все новые и новые вершины, и тогда уже никто не сможет его остановить. Его следовало обезвредить еще тогда, когда он действовал в одиночку и не успел еще с помощью своих сверхъестественных способностей окружить себя целой армией.

Но благоприятная возможность была упущена.

Матесев решил не забивать себе этим голову. Он решил идти ва-банк, ибо был уверен, что в мире нет таких уголовников, которые могли бы устоять перед ста пятьюдесятью отборными российскими коммандос. Уголовники не способны выступить сплоченными рядами. На сей раз против Рабиновича будут действовать не разрозненные группы. Матесев предпримет крупномасштабную массированную атаку, в которой примут участие все его бойцы. Вряд ли среди людей, которыми окружил себя Рабинович, отыщется более двух настоящих молодцов, умеющих владеть оружием. Матесев покажет им, что представляет собой атака регулярной воинской части.

Но прежде нужно разыскать Василия.

Когда стало известно, что Рабинович переехал на Лонг-Айленд, Матесев отдал приказ окружить его особняк. Люди генерала Матесева засели на всех подступах к нему, особо позаботившись о том, чтобы их не обнаружили головорезы Рабиновича. Теперь, когда все выходы из дома были перекрыты, Матесев дождался наступления темноты, после чего направил в логово врага двоих наиболее сообразительных бойцов – не для того, чтобы вступить в контакт с Рабиновичем, а чтобы установить в здании сверхчувствительные подслушивающие устройства.

Наученный горьким опытом, Матесев намеревался начать штурм, зная наверняка, что Рабинович находится в доме. Он лично прослушивал все разговоры, фиксируемые «жучками», и не только получил весьма полезную информацию, но и узнал много нового и интересного об американской действительности.

Как и следовало ожидать, каждый из подручных Рабиновича принимал его за кого-то другого, поэтому для того, чтобы установить, где находится Рабинович, Матесеву приходилось учитывать, что человек по имени Джонни Бангосса называет его Карли, а человек по имени Карло обращается к нему не иначе как «папочка».

В организации Рабиновича царила железная дисциплина, поскольку все ее члены считали, что находятся в родственных связях с боссом.

Только теперь Матесев осознал в полной мере, какая опасность угрожает миру, если Рабинович останется в живых хотя бы еще один день. Кремлевское руководство, как всегда, оказалось право. К счастью, аппаратура подслушивания, подключенная к датчикам, установленным в доме Рабиновича, свидетельствовала о том, что он на месте.

Утром люди Матесева заметили полицейскую машину, которая направлялась к особняку Рабиновича. Оставалось предположить, что полиция либо покровительствует ему, либо, напротив, намеревается его арестовать.

Приборы опровергли оба эти предположения. Члены банды Рабиновича вежливо приветствовали полицейских. Потом Матесев услышал голоса офицеров полиции Монахана, Минехана и Морана – они беседовали с Рабиновичем. Судя по тому, что они не признали в нем родственника, Рабинович еще не успел их загипнотизировать.

– Понимаете, мистер Рабинович, – послышался голос капитана Монахана, – нас беспокоит тот факт, что вокруг вас крутятся различные преступные элементы. Место здесь тихое, спокойное, но если начнутся перестрелки и всякие бандитские разборки, о нем пойдет дурная слава.

– Мы обязаны заботиться о безопасности местных жителей, – добавил лейтенант Минехан.

– Здесь, понимаете ли, живут люди порядочные и в высшей степени благонадежные, – пояснил лейтенант Моран.

– Я приготовил для каждого из вас, ребятки, по пухленькому белому конвертику, – сказал Рабинович. – Джонни Бангосса, Роко, Вито и Гвидо объяснили мне, что вы приехали именно за этим. Насколько я понимаю, именно так делаются дела в Америке.

– Мы рады, что в вашем лице местные жители приобрели достойного соседа, – отчеканили в унисон Монахан, Минехан и Моран.

Однако стоило машине выехать за ворота, как полицейских покинуло единодушие в оценке нового члена местной общины. Один из них назвал его «жиденком», другие – «вонючим итальяшкой». Судя по всему, им было трудно определить национальную принадлежность Рабиновича. Единственное, в чем Минехан, Монахан и Моран были единодушны, так это в том, что все «они» одинаковы. Правда, оставалось не совсем ясным, кого конкретно блюстители порядка именуют словом «они» – то ли соплеменников Василия Рабиновича, то ли соотечественников Джонни Бангоссы.

Часы показывали 9.35 утра. Матесев предположил, что разговор происходил в главной гостиной. Возможно, Рабинович все еще находится там. Важной деталью только что состоявшейся встречи было то, что Рабинович даже не попытался загипнотизировать полицейских.

Теперь Матесев не только знал наверняка, как расправиться с Рабиновичем, но и поставил перед собой более трудную цель: захватить его живым.

До сих пор он даже не смел мечтать об этом, но теперь такой шанс появился. Главное – использовать этот шанс до конца, ну а если не получится, то, по крайней мере, покончить с Рабиновичем навсегда.

Ровно в десять утра трое самых крепких бойцов отряда генерала Матесева, переодетые в форму полицейских, вошли в ворота поместья и сказали, что хотят увидеться с гном Рабиновичем и передать ему сообщение от своего руководства – офицеров полиции Монахана, Минехана и Морана.

Всех троих впустили в дом. Пока все складывалось удачно. Вскоре Матесев услышал голос Рабиновича. Совершенно отчетливо. Потом в наушниках возникли звуки, свидетельствующие о том, что в комнате происходит потасовка, но вскоре все стихло. Голосов де было слышно, только какой-то слабый скрип, а вслед за тем – глухой стук падающего предмета.

К этому моменту остальные бойцы покинули засаду и изготовились к штурму. Схватка предстояла нешуточная. Чем бы ни кончилась операция, медлить было нельзя.

– Объект захвачен, – послышалось в наушниках. – Мы заклеили ему рот и глаза липкой лентой.

– Отлично, – ответил Матесев. – Постарайтесь продержаться как можно дольше. Если он попытается бежать, стреляйте на поражение. Молодцы, ребята!

И тут же Матесев скомандовал остальным бойцам:

– В атаку! Он в наших руках.

Бойцы отряда, находившегося в непосредственном распоряжении генерала Матесева, соскочили с грузовика-рефрижератора и тоже бросились на штурм вражеской крепости. Одна из групп ворвалась в ворота и устремилась к дому. Лихость этого наступления могла посрамить знаменитые казачьи легионы.

В особняке Рабиновича могучая рать нового главаря мафии, забившись под столы и кресла, судорожно соображала, как унести ноги. Было совершенно ясно, что бегущие к дому люди настроены решительно и миндальничать с ними не станут. Ни измена, ни подкуп тут не помогут. Поначалу бандиты пытались отстреливаться и даже уложили наповал нескольких атакующих, но остальные неудержимо продолжали рваться вперед, и тогда сопротивление прекратилось. На некоторое время.

В пылу сражения никто и не заметил, как худощавый человек с широкими запястьями схватил за шею одного из наступающих, о чем-то быстро переговорил с ним и опрометью кинулся к воротам. Никому и в голову не пришло обращать внимание на какого-то гангстера, пытающегося спасти свою шкуру. Между тем в действительности «гангстер» выяснял, где находится генерал Матесев.

Матесев выслушал очередное донесение и окончательно убедился, что его план блестяще выполнен. Группа, захватившая Рабиновича, соединилась с остальными силами. Во время штурма погибло трое бойцов Матесева. Отряд направляется на заранее подготовленные позиции, чтобы вылететь на родину. Когда в Америке узнают о случившемся, они будут уже далеко. Генерал Матесев в третий раз успешно осуществит возложенную на него миссию.

Матесев решил, что теперь самое время отбить телеграмму в Кремль. Теперь ему было нечего опасаться. Все трудности позади. В телеграмме, которую он отправил на родину, сообщалось, что задание выполнено, объект обезврежен и будет доставлен в Москву живым.

На лице Матесева играла довольная улыбка, когда в железную дверь кузова рефрижератора кто-то постучал:

– Эй, дорогуша, открывай! У меня мало времени.