Отвечая на вопросы вашингтонских газетчиков, пресс-секретарь президента был сосредоточен, но не казался обеспокоенным. Конечно, обвинения весьма серьезны, и ими займется министерство юстиции. Нет, это не новый Уотергейт, сообщил пресс-секретарь с бодрой улыбкой. Еще вопросы есть?

– Да, – заявил какой-то репортер, поднимаясь с места. – Власти Майами-Бич обвиняют центральное правительство в том, что оно пытается сфабриковать против них ложное обвинение.

– Подобное обвинение не предъявлено в общенациональном масштабе, – парировал пресс-секретарь.

– Но может быть предъявлено в любой момент. Говорят, у них есть достоверные сведется, что организация под названием Лига по благоустройству Флориды – на самом деле особая спецслужба, занимающаяся тайным и незаконным сбором информации в пользу правительства, в том числе прослушиванием телефонных разговоров и установкой подслушивающих устройств. – Этим займется министерство юстиции.

Но репортер не унимался.

– Сегодня утром прибывшие в помещение Лиги в Майами-Бич сотрудники местного шерифа обнаружили там документы, вскрывающие ее связи с Национальной лигой по благоустройству в Канзас-Сити, штат Миссури. Выяснилось, что эта контора финансируется за счет субсидий, выделяемых правительством США на образование. Похоже, мало кому удалось получить образование на эти деньги, тем не менее только в Майами в прошлом году Лигой израсходовано более миллиона долларов. Что все это значит?

– Только то, что и по этому делу будет проведено тщательное расследование.

– И еще одно. Есть опасения, что наше государство занимается устранением своих же собственных граждан. Сотрудник Лиги по благоустройству Флориды, некто Джеймс Буллингсворт, был найден мертвым, с шилом в ухе.

По свидетельству муниципальных властей Майами-Бич, накануне убийства кое-кто видел, как он потрясал записной книжкой, заявляя, что станет теперь важной фигурой в политической жизни города. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Ничего нового. Мы определенно займемся также и этим вопросом. Я имею в виду, что министерство юстиции самым тщательным образом изучит все имеющиеся факты.

– Если верить обвинениям, выдвигаемым властями Майами-Бич, департамент юстиции сам замешан в этих делах.

– Дело местных властей небольшого городка во Флориде не является главной заботой Уайтхолла, – произнес пресс-секретарь, с трудом скрывая раздражение.

– Тогда скажите, что это за тайная организация – Фолкрофт, – спросил репортер. – Кажется, именно она стоит за всей этой историей.

– Джентльмены, я считаю подобные вопросы неуместными. Министерство юстиции ведет расследование. Вы знаете, как связаться с министром.

– Я-то знаю, как связаться, да вот выйдет ли он на связь? – съязвил репортер, и вся газетная братия дружно заржала.

Пресс-секретарь выдавил из себя улыбку.

В Овальном кабинете Белого дома президент смотрел прямую трансляцию пресс-конференции. При слове «Фолкрофт» его лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок.

– У нас правда есть нечто подобное, господин президент? – спросил помощник, пользующийся полным доверием босса.

– Что? – переспросил президент.

– Организация под названием «Фолкрофт»?

– Я, по крайней мере, о такой не слышал, – ответил президент. И формально он говорил чистую правду.

Тем временем за несколько сот миль от Вашингтона, в научном центре санатория Фолкрофт на Лонг-Айленде, одни из социологов, услышав по радио название своей организации, вдруг спросил:

– А мы случайно не имеем отношения к этой заварушке в Майами-Бич?

Коллеги поспешили заверить его, что это невозможно, что имеется в виду какой-то другой Фолкрофт, но уж никак не их центр, известный своими исследованиями в области изменения социальных моделей и их влияния на психологию индивида в индустриально-аграрном обществе.

– А разве та субсидия на образование, выделенная Канзас-Сити, не наша? – не унимался любознательный ученый.

– Трудно сказать, – ответил ему один из коллег. – Почему бы вам не спросить доктора Смита?

Стоило любопытному социологу услышать имя директора санатория Фолкрофт, как он не смог сдержать улыбки, представив этого тощего, известного свой бережливостью джентльмена.

– И верно, – согласился он. – Невероятно, чтобы мы имели отношение к скандалу в Майами-Бич. Разве можно вообразить, будто доктор Смит замешан в чем-нибудь подобном?

И все засмеялись, поскольку хорошо знали, что доктор Харолд В. Смит экономит каждый пенни и не одобряет даже рискованных шуток, не говоря уже о политическом шпионаже.

А доктор Смит не обедал в тот день в столовой, и его сливовый йогурт с лимонным кремом так и остался нетронутым – на него не покусился ни один из сотрудников учреждения. Обычно нетронутый йогурт в конце дня выливали, но работникам кухни было предписано сохранять этот стакан, потому что доктор Смит съедал оставшуюся порцию на следующий день. На кухне лучше, чем где-либо еще, знали его лекции на тему: «Мотовство до нужды доведет». И часто там же, на кухне, когда поварам в очередной раз отказывали в повышении зарплаты, доктору Смиту готовили особый йогурт – сдобрив его обильным количеством плевков. В такие дни вся кухонная прислуга с ликованием наблюдала, как этот скряга Смит поедает свой обед. Если бы они знали, какими силами повелевает этот суховатый господин, то слюна засохла бы у них во рту.

Доктор Смит сегодня не обедал. Дверь его кабинета была плотно прикрыта, и секретарша получила инструкции никого не пускать. Доктор Смит ждал телефонного звонка. В данный момент ему больше ничего не оставалось делать.

Он посмотрел в окно на пролив. Пару раз он ходил там под парусом в солнечную погоду. Окна его кабинета были прозрачны только в одном направлении и со стороны пролива выглядеть как огромные зеркала. Однажды приятель спросил его, почему окна у него так блестят, и Смит ответил, что в Фолкрофте просто умеют как следует их мыть. Интересно, подумал Смит, вставят ли в окна обычные стекла новые обитатели здания, те, что придут ему на смену.

Смит тяжело вздохнул. В чем была их ошибка? Ведь в цепи их деятельности было столько пропущенных звеньев, что ни один человек не смог бы их восстановить, и вот тем не менее эти жалкие политиканы в Майами-Бич распространяются о деятельности КЮРЕ с такой легкостью, словно сообщают прогноз погоды.

Как же это произошло? Майами-Бич оказался их слабым звеном. Вот уже более двух лет КЮРЕ получала необработанные данные от агентов ФБР и ЦРУ, от следователей, занимающихся функционированием сельскохозяйственной и почтовой служб, Службы внутренних доходов и Комиссии по ценным бумагам и биржам. Все эти данные вводились в компьютер, который сопоставлял и истолковывал их, а затем обработанная информация в зашифрованном виде отправлялась в Канзас-Сити. Никто не должен был знать об этом, но непоправимое все же произошло.

Смит понял, что сам виноват. Он поленился снабдить систему автоматическим уничтожением всех распечаток, и вот кто-то собрал их вместе и раскрыл секретный код.

Смит снова вздохнул. КЮРЕ потерпела серьезное поражение. Дело в том, что организация давно присматривалась к Майами-Бич, поскольку появилась информация, что здесь планируется открыть новый коридор для поставки наркотиков. Тогда возникла идея позволить местным лидерам выиграть предстоящие муниципальные выборы, а потом убрать их всех вместе, предъявив целый набор обвинений. В условиях образовавшегося политического вакуума КЮРЕ поставила бы у власти своих людей и тем самым перекрыла бы канал транспортировки наркотиков. Теперь такая возможность утрачена.

Но существовала еще большая опасность: из-за этой истории КЮРЕ могла оказаться рассекреченной. Эта потеря была бы еще серьезней.

Более десяти лет КЮРЕ тайно помогала заваленным работой прокурорам, выводя на чистую воду взяточников и прочих преступников. Если бы не КЮРЕ, то коррупция означала бы для них пожизненный доход, а не пожизненное тюремное заключение. Благодаря КЮРЕ люди, считавшие себя неподвластными закону, вдруг оказывались в его власти, и их карали без всякого снисхождения.

У КЮРЕ были свои методы решения проблем, которые, если следовать букве закона, так и оставались бы нерешенными.

Более десяти лет назад эти задачи поставил перед Смитом давно покойный президент. Обеспокоенный ростом преступности, коррупции и угрозой революционной анархии, президент создал КЮРЕ, государственную организацию, которой не существовало на бумаге, а поскольку она как бы не существовала, то ее деятельность могла не вписываться в рамки конституции. Президент приказал Смиту возглавить организацию и с ее помощью бороться с преступностью. Такова была возложенная на него высокая миссия. В целях максимальной защиты интересов страны президент постановил, что даже глава государства не имеет права отдавать приказы КЮРЕ. За одним исключением: президент имел право отдать приказ о ее расформировании.

Смит тщательно продумал этот вопрос. Были образованы специальные фонды, о которых знал президент, – прекращение взносов в них автоматически вело к прекращению существования КЮРЕ. Но это была лишь одна из дополнительных мер предосторожности. Смит не только был готов распустить организацию по первому слову президента, но и несколько раз был на грани самостоятельного решения о ее роспуске – когда чувствовал, что организации грозит рассекречивание.

Ибо рассекречивание являлось единственным, чего КЮРЕ никак не могла допустить. И вот теперь организация вновь оказалась лицом к лицу с этой опасностью.

Доктор Смит вновь посмотрел на пролив, затем обернулся к экрану компьютера на столе.

Зазвонил красный телефон. Именно этого звонка он и ждал. Смит снял трубку.

– Слушаю, сэр, – произнес он.

– Это ваши люди наследили в Майами-Бич?

– Да, господин президент.

– Что ж, значит, пора закрывать лавочку. Вы готовы?

– Сэр, это приказ?

– Вы отдаете себе отчет, кто окажется замазанным во всей этой истории больше всего? Конечно, я!

– На какое-то время – да. Итак, вы отдаете приказ?

– Не знаю. Вы нужны стране, но только не в виде открытого государственного учреждения. А что вы сами бы мне посоветовали?

– Мы уже начали сворачивать деятельность. Так сказать, собираемся впасть в спячку. В семь вечера эта линия будет отключена. Система субсидий, которые нас питали, практически прекратила существование. К счастью, ни одно отделение Лиги не было нами задействовано, только в Майами-Бич. Компьютеры там уже стирают из памяти всю накопленную информацию. Они постоянно делали это выборочно, на крайний случай. Теперь мы готовы исчезнуть по первому слову.

– А ваш особый агент?

– Я еще не говорил с ним.

– Вы бы могли перевести его в какое-нибудь государственное учреждение. В какое-нибудь военное ведомство.

– Нет, сэр. Прошу прощения, но это исключено.

– Как же вы собираетесь с ним поступить?

– В подобной ситуации в мои планы входило его устранить. Думаю, вам бы не понравилось, если бы он стал разгуливать по улицам, предоставленный самому себе.

– Так у вас уже был план на его счет?

Смит вздохнул.

– Да, сэр. Но он был разработан, когда это еще было возможно.

– Вы хотите сказать, что его нельзя убить?

– Именно так, сэр. Конечно, можно попытаться, но я не позавидовал бы тому, кто промахнется.

Воцарилась долгая тишина.

– Даю вам неделю на то, чтобы все уладить, – сказал наконец президент. – Иначе придется вас распустить. Завтра я улетаю в Вену и вернусь только через семь дней. Надеюсь, до моего возвращения здесь не успеет разбушеваться скандал. Так что у вас есть ровно неделя. Уладьте все либо распустите организацию. Как я смогу связаться с вами, когда эта линия будет отключена?

– Никак.

– А что мне делать с телефонным аппаратом?

– Ничего. Положите его обратно в ящик стола. С семи часов вечера по нему можно будет напрямую связаться с садовником Белого дома.

– Но как я узнаю?.. – начал было президент.

– У нас есть неделя, – перебил Смит. – Если мы справимся, я с вами свяжусь. Если же нет… для меня было большой честью служить вам!

На том конце провода повисла тишина.

– Прощайте и удачи вам, Смит!

– Благодарю вас, сэр. – Доктор Харолд В. Смит, директор санатория Фолкрофт в Рае, Нью-Йорк, опустил трубку на рычаг. Ему очень понадобится удача, ибо самым важным звеном, которое, возможно, придется уничтожить через неделю, был он сам. Такова уж его работа. Не он первый прольет кровь во имя родной страны. Не будет он и последним.

Нервно зажужжал селектор. Смит нажал кнопку.

– Я же просил меня не беспокоить, – произнес он.

– Здесь двое из ФБР, доктор Смит. Хотят с вами поговорить.

– Попросите их минуту подождать. Ровно через минуту я сам выйду к ним.

Значит, расследование уже началось. Компрометация КЮРЕ идет полным ходом. Смит снял трубку другого телефона и набрал номер лыжного курорта в Вермонте, закрытого по случаю окончания сезона.

Когда на другом конце сняли трубку, Смит мрачно произнес:

– Здравствуйте, тетушка Милдред!

– Здесь нет таких.

– Извините! Прошу прощения! Должно быть, я ошибся номером!

– Все в порядке.

– Да, я набрал совершенно не тот номер, – повторил Смит. Он хотел что-то добавить, но побоялся, что линию уже начали прослушивать.

Впрочем, сказанного было достаточно. Последняя надежда КЮРЕ, этот особый агент теперь знал, что для всей организации наступил критический момент. Он получил сигнал тревоги.

А добавить Смит хотел вот что: «Римо, вы наш единственный шанс. Вам удавалось справляться с трудностями раньше, постарайтесь справиться и сейчас».

Возможно, было достаточно услышать голос Смита, чтобы понять, о чем именно он хочет попросить. А может, и нет, потому что Смит мог бы поклясться, что на том конце провода явственно послышался смех.