Шумной ватагою стояли наши друзья на дебаркадере, ожидая отправки парохода из Усть-Байки: до этого дежурный не разрешал садиться в лодки.

— Ну, как дела, орлы? — подмигнул дежурный, затевая разговор.

— Хорошо! — закричал Юлай.

— А правда, что тут у вас недавно бандита поймали? — спросил Иршат.

— Бандита? — рассмеялся дежурный. — Нет, просто-напросто типа одного, который лес государственный крал и налево сплавлял.

— Э-э-э! — разочарованно протянул Иршат.

Все засмеялись.

Только Мидхат был мрачен.

Во-первых, он неважно чувствовал себя после бессонной ночи. А во-вторых, не давала ему покоя мысль, что надо уезжать: он ведь собрался следующей ночью окончательно разоблачить старика в палатке, и его мучили сомнения: вообще-то надо бы сообщить о старике куда следует, ну, хотя бы сказать вот этому самому дежурному; но тогда слава поимки шпиона будет принадлежать уже не ему. Но что слава! А если этот шпион наделает вреда, может быть, даже убьет кого-нибудь или взорвет мост или железную дорогу?

Мидхат взял дежурного за рукав и хотел отвести его в сторону, чтобы поведать свою тайну, но в эту самую минуту раздался свисток, и пароход отчалил.

— Отойди, мальчик, — сказал дежурный.

Мидхат не мог раскрыть тайну при всех. И он решил, что сообщит о шпионе на ближайшей пристани.

Дежурный махнул рукой, и ребята быстро расселись по лодкам.

Не успели отплыть от пристани и километра два-три, как послышалось тарахтенье моторной лодки, и все увидели Закирьяна.

«Может быть, ему рассказать о шпионе?» — подумал Мидхат.

— Закирьян-агай! Закирьян-агай! — закричал он.

Бакенщик обернулся и, увидев ребят, заглушил мотор своей лодки.

— Салям! — проговорил он без особого энтузиазма.

— Здравствуйте, Закирьян-агай! — заговорил Мидхат. — Вы что, очень торопитесь?

— Да нет. А что?

— Поехали с нами! — сказал Мидхат, потому что не знал, как быть и можно ли рассказать о старике бакенщику.

— С вами? Ну что ж, можно и с вами, — согласился бакенщик. — А куда?

— Заночуем где-нибудь здесь поблизости, — ответила Фатима.

Бакенщик поплыл за лодкой.

— Ну как, ребята? — спросил он. — Комары не беспокоят? Спите хорошо?

— Да вот кто-то бревна с острова утащил, а куртку оставил, — сказала Фатима. — Покажи куртку, Иршат.

— Ах, такие-сякие! Вот черти! — выругался бакенщик, выслушав ночную историю. И, поправив шапку, растерянно произнес: — Кто же это может быть? А вы кому-нибудь говорили об этом?

— Пока никому, — покачала головой Фатима.

— Пожалуй, это правильно, — заметил Закирьян. — А то ведь и до самих преступников может дойти. А надо, чтобы они думали, что никто ничего не знает. Тогда и поймать их будет легче.

— А сами вы с ними справитесь? — спросил Мидхат.

— Думаю, да, — ответил Закирьян.

Неожиданно бакенщик передумал следовать за отрядом.

— Совсем забыл, — сказал он, — дело у меня в Усть-Байки. Я уж вас сейчас покину, зато на днях еще раз навещу. Очень мне ваш чай понравился. Крепкий, мировой! Когда-то такой чай «хан-чай» называли, — «ханский чай». Ну, пока!

И тут в нахлобученной на уши белой фуражке промчался мимо на голубой моторке Самбосаит.

Он словно никого не видел — не поздоровался, не улыбнулся. Да и смотрел совсем в другую сторону.

На волнах от его моторки закачались ребячьи лодки и моторка Закирьяна, его даже обдало брызгами.

— А, шайтан! — добродушно улыбнулся бакенщик и, развернув моторку, взял курс на Усть-Байки.