Пристань Красный Ключ славится своим базаром. Именно базаром, а не рынком. «Базар» — так издавна называют его. А ведь по существу это рынок, да еще какой!

Приезжают сюда не одни только местные жители: едут издалека, плывут с верховьев Караидели, а часто — из самой Уфы.

Бывает базар в Красном Ключе не каждый день, а раз в неделю, по пятницам.

Туристам нашим повезло: они попали в Красный Ключ как раз в базарный день.

Народу было видимо-невидимо, базар гудел.

— Фатима-апай, разрешите побродить по базару! — попросили ребята.

— Хорошо, — сказала Фатима. — Но ровно в два быть у лодок. Семечек не покупать! Сырую воду не пить!

— Зна-а-ем! — хором ответили ребята и в одно мгновение растворились в толпе.

Юлай и Иршат держались вместе.

Сперва они шли молча, им не хотелось разговаривать, потому что базар привлек их своим многообразием и пестротой.

Уютно и живописно сидели на дощатых скамьях розовощекие и добродушные молочницы. О, молочница в Красном Ключе — это не просто молочница! Кроме молока и кумыса, творога, сметаны и вкуснейшего домашнего сыра, торгует она еще и калеными семечками, огурцами разной степени посола, и, наконец, можно купить у здешней молочницы даже и рыбу — свежую и соленую, копченую и вяленую.

Это были дары Караидели.

Словно батальон, целиком состоящий из толстяков, выстроился ряд мешков с мукой.

А вот и живность — привязанные к телегам и столбам овцы и коровы, в деревянных клетках-загонах — птица, кролики, поросята…

Впрочем, кроме огромных рыбин, ничто не привлекло особого внимания Юлая и Иршата, и в самом деле, что они не видали муки и молока?

Не произвели на них впечатления и ряды, где продавались платья и вышивки, шали из козьего пуха, связанные искусными мастерицами.

Насмешил ребят продавец валенок и меховых шапок. Он то напяливал себе на голову шапку, которая была ему велика, то похлопывал валенком о валенок, то подмигивал проходившим мимо него покупателям.

Вдоволь наглядевшись на этого человека, который немного напоминал клоуна, ребята двинулись дальше.

Базар начинал уже надоедать им, как говорится, примелькался, но вдруг Иршат увидел в меховом ряду высокую фигуру одного их тех рыбаков, которые отняли у них лодку, возвращенную Закирьяном.

Иршат схватил Юлая за руку.

Рыбак торговал дорогими шкурами.

— Мех — первый сорт! — выкрикивал он весело и нахально, вертя перед носом покупателей красивой шкуркой.

— Где взял? — спросил кто-то.

— Где взял, там уже нет. Ты возьмешь здесь, здесь не будет!

А охота на соболей запрещена! — не унимался ехидный покупатель.

— Я товар тебе показываю, — нахмурился рыбак. — Нравится — бери, не нравится — проваливай! Не мешай людям. Кто-то купить хочет, кто-то продать, а тебе бы только языком трепать!

«Вот оно что, — пронеслось в голове у Иршата. — Мало того, что он мошенник, так еще и браконьер!»

Юлай удивленно смотрел на Иршата, но молчал.

Отведя его в сторону, Иршат все ему объяснил.

— В таком случае, надо немедленно сказать о нем Фатиме, — сделал вывод Юлай.

— Ты прав, но где ее сейчас найти?

Ребята отошли к забору и там увидели Мидхата.

— Э, Мидхат, скорей сюда! — позвал Иршат. — Ты знаешь, мы рыбака видели, того, ну…

— И я видел его! — ответил Мидхат. — Он белугой торгует.

— Белугой?

— Ну да.

— Так это ты, наверно, другого видел.

— Толстого.

— A-а! Ясно. А мы — длинного.

— Так, значит, они оба здесь промышляют!

— Скорее надо Фатиму найти!

— Пошли! Только давайте рассредоточимся, — предложил Юлай. — В разные стороны пойдем, тогда кто-нибудь из нас обязательно увидит Фатиму.

Так и сделали, «рассредоточились».

Мидхат, едва немного отдалился от своих друзей, натолкнулся на человека, который в последнее время просто-напросто не выходил у него из головы.

Это был не кто иной, как старик из палатки. Тот самый старик с бородкой, который все время ускользал и исчезал.

День необычайных встреч!..

Мидхат решил, что на этот раз во что бы то ни стало задержит проклятого старика. Но как? Ведь стоит отойти от него на шаг, и он скроется в толпе. А Мидхату нечего и думать о том, чтобы самому справиться со стариком. Старик он или не старик, а все-таки взрослый, а Мидхат хоть и молодой, да, пожалуй, слишком…

Однако произошло чудо.

В следующее мгновение Мидхат увидел Закирьяна.

С криком радости бросился он к бакенщику.

— Закирьян-агай, Закирьян-агай!.. — закричал он, но тут же спохватился: старик-то стоял совсем рядом и кричать было нельзя.

Нельзя было и говорить о старике в его присутствии.

— Который час? — спросил Мидхат не своим голосом, спросил только для того, чтобы что-то спросить. Чтобы старик не заподозрил, что Мидхат суетится потому, что хочет его задержать.

— Когда человек спрашивает, который час, — степенно отвечал бакенщик Закирьян, — он не должен так волноваться.

— Да… Но вы понимаете… Я опаздываю… Наши уже там… А я…

Закирьян улыбнулся и достал из нагрудного кармана часы с цепочкой.

— На моих часах марки «Павел Буре» без десяти два. Это значит, что сейчас именно столько. Ведь «Павел Буре» — это лучшие часы в мире. А мой «Павел Буре» — самый лучший из всех «Павлов Буре». Понял? «Павел Буре».

Бакенщик говорил медленно, словно взвешивая каждое слово. Мидхат прямо-таки с ума сходил, а Закирьян не торопился выслушивать его.

— Закирьян-агай, я погиб! — наконец перебил он бакенщика. — Погиб, погиб…

— Что такое опять случилось?

— Опаздываю! Опаздываю! — громко прокричал Мидхат и, встав на цыпочки, прошептал на ухо бакенщику: — Закирьян-агай, очень вас прошу, ну очень-очень, я сейчас сбегаю… а вы, вы последите, пожалуйста, за тем вон стариком… Хорошо?.. Я вернусь через две минуты…

Закирьян ухмыльнулся, кивнул головой в знак согласия, и Мидхат убежал.

Но следить за стариком Закирьяну не пришлось. Тот сам подошел к бакенщику и вежливо обратился к нему:

— Может, и мне скажете, сколько на ваших часах?

— Пэ-эжалста, — радушно отвечал Закирьян. — Без девяти два.

— Спасибо, — поклонился старик и вдруг спросил: — А не продадите ли вы свои часы?

— Часы? Продавать? А зачем? — пожал плечами Закирьян.

— Видите ли… — наклонил голову старик. — Я часовщик. И очень люблю фирму «Павел Буре». Были у меня когда-то часы этой фирмы, да вот всякое в жизни бывает — потерял. А такие старинные часы в магазине не купишь. Разве что по случаю. Вы уж извините, что я к вам с таким предложением.

— Ничего, ничего, — важно ответил Закирьян. Ему понравилось то, что старик хорошо отозвался о его часах. Он снова достал их, оглядел старика с головы до ног и проговорил: — Эти часы дорогие. Оч-чень дорого стоят!

— А сколько вы за них взяли бы?

— Сколько я взял бы? О-о-о! У вас, пожалуй, столько никогда и не бывало.

— А все-таки?

— Двести рублей! — ляпнул Закирьян и сам испугался названной огромной суммы.

Старик не спеша взял часы в руки, положил их в свой карман, спокойно и уверенно достал пачку денег и, отсчитав, протянул ее Закирьяну.

— Получите. Двести.

Закирьян посмотрел на него, как на сумасшедшего.

Но старик бы на вид вполне нормальный человек.

На какое-то мгновение взгляды покупателя и продавца встретились. Что-то странное уловил Закирьян в этом спокойном, но цепком взгляде и, не выдержав его, отвернулся.

— Всего хорошего, — сказал старик, приподнимая тюбетейку.

— Да, — невпопад ответил Закирьян.

Старик повернулся и ушел.