– И как только вам пришло в голову заказать номер для новобрачных? – Дани была в ярости.

Смотри-ка, она тоже умеет нервничать, с удовлетворением отметил про себя Бен. Сам он волновался так, как, кажется, не волновался еще никогда в жизни. Приступ уверенности, внезапно накативший на него во время разговора на балконе, так же быстро прошел, и сейчас он чувствовал себя, как во время первого экзамена.

– Пусть сегодня ночью это будет самым большим вашим огорчением, – ответил Бен с деланным спокойствием.

Не мог же он объяснить ей, что эта ночь должна стать особенной для них обоих. Что он не хотел приводить ее в обычный гостиничный номер, в который приводил, бывало, других женщин, – а их в его жизни было предостаточно. Что он, в конце концов, дурак и романтик.

Бен распахнул дверь, и в ту же минуту в комнате зажегся свет – мягкий, приглушенный, окутывающий все вокруг нежной дымкой. Дани невольно ахнула, и Бен с трудом сдержался, чтобы не ахнуть вслед за ней. Да, номер был роскошный. Романтичный до безобразия – до полной потери вкуса.

– С ума можно сойти!

Даниэль прошлась по гостиной. Повсюду матово поблескивал розовый мрамор, сверкало золотом кружево портьер, скатертей, бесчисленных подушечек на диване. Пушистый розовый ковер полностью заглушал шаги. Обои розовые, с золотыми цветочками. Дизайнеры постарались на славу. На маленьком кофейном столике перед пышным розовым диваном стояла ваза с фруктами, рядом лежала большая коробка шоколадных конфет. Тут же – серебряное ведерко со льдом, в котором пристроилась запотевшая бутылка шампанского, и два высоких бокала.

– Просто сказка про Золушку, – буркнула Дани, кидая на кресло свою сумочку.

Прошлась по комнате. Затем не спеша двигаясь в соседнюю – спальню.

– Боже мой, а здесь-то! – воскликнула она не то с ужасом, не то с восхищением.

Бен, как завороженный, пошел вслед за ней. Если гостиная была оформлена в розовых тонах, то в спальне преобладали желтые и оранжевые. Ворс охряного ковра возвышался, как трава. С таким ковром и кровать не нужна, мелькнуло у Бена. Но при виде кровати он позабыл о ковре.

Она возвышалась на небольшом пьедестале в центре комнаты, окруженная со всех сторон полупрозрачным, лимонного цвета пологом. На такой кровати свободно можно было разместить человек десять, не меньше. Потолок – зеркальный.

По обе стороны от кровати красовались две обнаженные статуи – мужская и женская – из розового мрамора. Обе фигуры были настолько откровенны, что, глядя на них, ни о чем другом, кроме секса, думать было просто невозможно. Бен вдруг понял, что больше терпеть не в силах.

Дани стояла, в задумчивости разглядывая статуи, и вздрогнула от неожиданности, когда Бен мягко обнял ее сзади за плечи. Но не произнесла ни слова.

Он нежно привлек ее к себе, вдыхая аромат теплых душистых волос и осторожно касаясь губами затылка, а потом мочки уха. И тут же почувствовал, как содрогнулось все ее тело. На этот раз – не от отвращения. И не от волнения. От самого настоящего возбуждения.

– Я хочу тебя. Дани, – прошептал он хрипло, тесно прижимаясь к ее бедрам. – Чувствуешь, как я тебя хочу? Ты чувствуешь, как я сгораю от страсти? Неужели ты не хочешь меня? Ну хоть чуть-чуть?

Дани резко повернулась к нему лицом. Ее теки пылали.

– Я ненавижу тебя, Бенджамин Кларк, – простонала она, обнимая его за шею и протягивая ему приоткрытые губы.

Ее поведение говорило гораздо больше, чем слова. И он понял, что она все-таки хочет его. И, пожалуй, не чуть-чуть.

– Мне нравится такая ненависть… – С этими словами он обнял ее еще крепче и коснулся губами ее рта.

Их поцелуй был страстным и долгим. Бену казалось, что он пьет и пьет живительную влагу и все никак не может напиться. И Дани отвечала ему с такой же горячностью, пока наконец Бен не почувствовал, что она словно воск лет в его руках. Он опустил ее на ковер и начал торопливо срывать с нее одежду.

Бен не помнил, как раздел ее, как разделся лм, и помогала ли ему при этом Дани, Но очень скоро они уже лежали на ковре обнаженные. Покрывая грудь и живот Дани поцелуями, он медленно раздвинул ее колени, провел руками по гладкой горячей коже. Дани тяжело дышала, содрогаясь от каждого прикосновения.

Пусть только попробует утверждать потом, что он ее ни капли не возбуждает, мельком подумал Бен. А еще он подумал, что все происходит слишком быстро. Все шло не по плану. Он-то собирался соблазнить ее по всем правилам любовного искусства – неторопливо, со вкусом; так, чтобы продемонстрировать все свои способности и возможности. Вместо этого оба уже с ума сходили от возбуждения – им было не до любовных игр и медленных ласк.

Все его тело пронзила страстная судорога. Дани сжимала его плечи горячими руками, ее ноги обвились вокруг его тела, и Бен, не в состоянии больше медлить, вошел в нее, растворился в ней, так же, как она растворилась в нем.

Через несколько минут, когда объятия Дани ослабли. Бен мягко отодвинулся от нее и растянулся рядом на ковре. Он не помнил, чтобы ему когда-нибудь было так же хорошо с женщиной, как только что. Он и сам не ожидал, что мгновения близости с Дани будут настолько насыщенны, настолько полны чувствами и эмоциями.

А если родится ребенок? – спросил он себя внезапно. И понял с удивлением, что будет только рад этому. Бен всегда знал, что когда-нибудь женится и заведет кучу детей. И он очень давно хотел Дани. Может быть, эти мечты наконец-то осуществятся, и с появлением ребенка для них с Дани начнется новая жизнь – совсем другая. В этой жизни будет место ласке и доброте и теплу.

Бен посмотрел на Дани. Она лежала на спине, раскинув руки: раскрасневшееся лицо запрокинуто, глаза закрыты.

– Как ты? – спросил он нежно. Дани тут же открыла глаза. Взгляд ее был так ясен, спокоен и холоден, словно она сидела напротив Бена за карточным столом, а не лежала на ковре в чем мать родила.

– Ты хочешь знать, боюсь ли я последствий «небезопасного» секса со знаменитым плейбоем? – насмешливо поинтересовалась она. Бен вспыхнул.

– Я никогда не был плейбоем, – ответил он с раздражением. – Тем более знаменитым. И могу сразу сказать, что с момента развода всегда предохранялся. Кстати, а ты?

– Тебе не о чем беспокоиться, – сухо ответила Дани. – Ни о чем.

– Ты уверена, что не забеременеешь?

– Раз я сказала, что беспокоиться не о чем, значит, так оно и есть, – вспылила она. – За кого ты меня принимаешь? Можешь спать спокойно. Ребенка не будет.

Бен стиснул зубы. А он-то размечтался! Ребенок, тепло. Разве от нее дождешься тепла? Еще неизвестно, с кем она встречается и насколько безопасен секс с ней. Теперь он почти на сто процентов был уверен, что она с кем-нибудь да встречается, – с ее-то темпераментом! Это очевидно.

– А как насчет остального? – спросил он холодно.

– Во-первых, я всегда предохранялась во время секса. Во-вторых, регулярно сдаю кровь в качестве донора, а в этих организациях проверка строгая. Так что можешь быть совершенно спокоен.

– Какая хорошая девочка! – сыронизировал Бен.

– Да, я такая, – ответила она невозмутимо. – И тебе это на руку. Только подумай – целый месяц можно заниматься любовью без презерватива и ни о чем при этом не беспокоиться.

– Ты меня успокоила. Тогда не будем терять времени даром.

Слегка приподнявшись на локте, Бен склонился над Дани, заглянул в ее ясные голубые глаза и осторожно коснулся губами ее приоткрытого рта.

– Как, опять? – изумилась Дани. – Уже?

– Мы, плейбои, в любви неутомимы, – пошутил Бен, чувствуя, что снова начинает возбуждаться от всего лишь легкого соприкосновения с ее мягким и теплым телом. – Но сначала дай мне рассмотреть тебя. Мне уже давно этого хочется, но до сих пор у меня не было такой возможности.

Дани медленно залилась краской под его ласкающим взглядом. Ему нравилось сбивать ее с толку, видеть, как она теряется. В эти краткие мгновения Дани становилась такой трогательной, даже беззащитной. Но смятение быстро проходило. Вот и сейчас она почти тут же нашлась, что ответить.

– Тогда и я хочу рассмотреть тебя. Поднимись, – потребовав она.

Бен встал перед ней во весь рост. Судя по ее лицу. Дани была довольна тем, что увидела. Затем он снова присел рядом, склонился над ней, обводя взглядом ее стройное тело.

Странное дело. Бен никогда не любил худых женщин, предпочитая пышные формы, – наверное, подобные вкусы передались ему по наследству от его восточных предков. Но в Даниэль ею восхищало и возбуждало все – и маленькая грудь, и узкие бедра, и по-детски тонкие руки с длинными пальцами. Одну руку она закинула за голову, другой мягко водила по его груди, покрытой темными волосами.

– Мне всегда нравились мужчины с волосатой грудью, – сообщила Дани. – В этом есть что-то мужественное.

Она провела ладонью от груди вниз, к его твердому впалому животу, и Бен с трудом удержался от стона.

– А тебе, я знаю, нравятся пухленькие барышни, – добавила она чуть капризно. – Я совсем не в твоем вкусе.

– Ты исключение, – ответил Бен с улыбкой и, склонившись, коснулся губами ее темных твердых сосков.

Тело Дани дрогнуло, словно от удара током. Лицо ее горело, глаза были закрыты, а из полуоткрытых губ вырывались слабые вздохи. Эта мгновенная и бурная реакция удивила Бена.

– Когда ты последний раз была с мужчиной? – спросил он внезапно.

– Только не надо дурацких вопросов. Не сейчас, – простонала она. – Не меньше недели прошло, это точно. Не отвлекайся.

Больше он и не отвлекался. Лишь одна мысль мелькнула в его затуманенном страстью мозгу: что-то непохоже, что за этот месяц он сумеет излечиться от болезни, именуемой «Дани». Наоборот, болезнь – прогрессировала с каждой минутой. Он желал Дани все сильнее и сильнее. Похоже, месяца ему будет слишком мало.