В какую-то долю секунды единственным желанием Анны было выплеснуть вино ему в лицо. Но тут она увидела в его глазах такой стыд, такую боль, что сердце ее смягчилось.

Всегда трудно терять иллюзии, втройне труднее разочаровываться в собственных родителях. Особенно в таких тонких вопросах, как интимная жизнь. Особенно так быстро после их безвременной гибели.

Весь его облик говорил о том, что он находится в состоянии какого-то лихорадочного возбуждения: и то, как он с шумом выдвинул стул из-за стола, и то, как он сидел, чуть сгорбившись и стиснув пальцы, и то, как он смотрел на нее.

— Вы, наверное, сейчас очень злитесь на своего отца? — тихо спросила Анна.

На его лице не дрогнул ни один мускул, он только еще сильнее стиснул челюсти.

Злился — это не то слово. У него словно выбили почву из-под ног. И случилось это в ту секунду, как она открыла дверь.

Анна вновь взяла бокал и допила остатки вина. Он все еще не промолвил ни слова в ответ, только неотрывно смотрел на нее своими глубоко посаженными колючими глазами. Ей стало не по себе. Нет, не так. Ей было неуютно уже довольно давно, вот она и села на табурет, нервно покачивая ногой.

— Вы, наверное, и на меня злитесь? — нарушила молчание Анна.

— Ну а вам как кажется? — едко усмехнулся он. — Ведь отец был женат, а вы даже не любили его.

Анна пожалела о том, что начала эту интригу. Зачем она не сказала правду с самого начала!

Но теперь уже поздно. Теперь на карту поставлено не только спокойствие матери. У нее есть возможность заполучить для матери Тихую заводь, а уж это-то мама заслужила столькими годами самоотречения. Жить ей здесь, может, и не придется, слишком много боли связано с этим местом. Ну так она может продать поместье и обеспечить себе спокойную старость. Запоздавшее вознаграждение за оказанные услуги. Плата за моральные издержки, если можно так выразиться.

И если в плане Анны и была немалая доля личной мести, она этого отрицать не станет. В то же время неловко как-то: она выглядит алчной хищницей. Ведь ее мама никогда такой не была! Поэтому эта роль Анне никак не подходит!

— Вы ошибаетесь, — спокойно сказала она. — Я очень любила Оливера.

Анна сама себе удивлялась: как убедительно она это произнесла! Но, с другой стороны, сколько раз она слышала эти слова от матери! За долгие-то двадцать лет! Анна не могла видеть себя со стороны, но надеялась, что выражение глаз у нее получилось такое же мечтательное, как у матери.

Марк был поражен, с какой искренностью она произнесла эти слова, каким теплым светом наполнились ее большие серо-голубые глаза. Была ли она откровенна? Разумеется, сыграть такое невозможно!

— И вы надеетесь, что я вам поверю? — покачал он головой.

Она гневно сверкнула глазами.

— Не надеюсь. Но вы хотели услышать правду, а это правда.

— Раз вы так говорите… — пожал он плечами. — А когда вы познакомились?

Она, казалось, задумалась.

— Я… Мне тогда было двадцать два года, — неуверенно призналась она наконец.

Господи помилуй, всего двадцать два! А его отцу сколько было? Пятьдесят? Отвратительно.

— А сейчас вам сколько? — бросил он, стараясь отогнать неаппетитные видения: юная девушка отдается стареющему мужчине.

— Двадцать шесть.

— Значит, вы были вместе четыре года, — подытожил он.

— С арифметикой у вас все в порядке, — улыбнулась Анна. — А ведь вы архитектор, как и ваш отец? Я не ошиблась?

— Сын своего отца, — с горькой иронией усмехнулся Марк.

— Во всех отношениях, — подтвердила Анна.

Он насторожился.

— Это что еще за мысли? — глаза его угрожающе сузились.

Она совершенно искренне испугалась и отпрянула, и Марк сообразил, как справедливо выражение: понимать все в меру своей испорченности.

— Я только хотела сказать, что вы очень на него похожи, — сказала она.

Отец ей нравился, она сама говорит. Логично предположить, что и он тоже понравился бы ей. Если ее привлекали деньги отца, то она с удовольствием станет пользоваться этими деньгами и дальше. Что за извращенные фантазии!

— Как вы познакомились? — повторил он, стремясь отвлечься от мыслей, направление которых его беспокоило.

— В отеле на восточном побережье. Ваш отец приехал туда на два дня участвовать в архитектурной конференции. А я работала в оздоровительном центре. Оливер захотел сделать массаж. Об остальном вы сами можете догадаться.

Он уже догадался. Он живо представил себе легкие прикосновения ласкающих нежных ручек, от которых стареющий мужчина совершенно потерял голову и забыл о долге перед семьей. Он мог понять отца. Но не мог и не хотел его простить.

— Он что, хорошо принял? — грубо спросил он.

— О нет, только за ужином бокал вина. Оливер любил хорошее вино.

— А когда вы узнали, что он женат?

— Наутро он признался.

— И что вы сказали ему?

Она вздохнула и прижала ладони к вискам. Помедлила, словно подыскивая слова. Или искала оправдание?

— Я плакала. Не знала, что делать.

— И что же вы решили?

— Дело в том, что… наутро я уже была безнадежно влюблена в него, — с грустной улыбкой вздохнула она.

Марк фыркнул.

— Любовь не случается так быстро!

Она смерила его уничтожающим взглядом.

— С вами, может быть, не случается. А со мной случилась.

На этот раз ее слова прозвучали неубедительно. Да и глаза она отводит.

— Ну и что было потом?

Теперь она взглянула ему прямо в глаза, и взгляд ее был твердый и вызывающий.

— Я заявила, что не смогу больше с ним встречаться. Но он меня не отпустил.

— Как то есть… не отпустил?

— Он преследовал меня. И вновь меня соблазнил.

— О, я вас умоляю! Он соблазнил вас! Да я на сто процентов уверен, что это вы подцепили его!

Она подняла лицо, недоумевая по поводу незаслуженного обвинения.

— Почему вам это в голову пришло?

— Вам было двадцать два, так? Я знаю молодых девушек. Встречался со многими. И я точно знаю, что пятидесятилетние мужчины им не кажутся привлекательными. Даже красивые и богатые. И если девушки вдруг обращают внимание на таких мужчин, это неспроста.

Она так и взвилась. Глаза метали молнии, грудь тяжело вздымалась.

— Ну вот что. С меня довольно. Я не собираюсь далее выслушивать ваши оскорбительные обвинения. И не намерена отвечать на ваши бестактные вопросы. Ваша недвижимость этого не стоит. Оставьте ее себе и думайте все, что вашей душе угодно. Мне наплевать. Я ухожу.

И она направилась к двери, гордо вскинув голову. Одним прыжком он догнал ее. Кровь его кипела. Он схватил ее за запястье.

— Вы не можете никуда ехать! Вы много выпили.

Она вырвала руку.

— Тогда вы убирайтесь! — крикнула она. — Один из нас должен уехать, иначе я за себя не отвечаю.

— Вы мне угрожаете? — усмехнулся он.

Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

— Послушайте… — Она старалась говорить спокойно. — Я не хочу делать вам больно. Вам и так несладко. Поверьте, я хорошо знаю, что вы сейчас чувствуете.

Он невесело засмеялся.

— Черта с два вы знаете. Вы не можете представить себе даже отдаленно, что я чувствую. Я боготворил отца. Я думал, что он лучше всех на свете. А сегодня я узнал о вашем существовании. И вот вы мне рассказываете, что отец не просто изменял моей матери. Он был бессовестным соблазнителем молоденьких девушек, опасным сексуальным хищником.

— Очень близко, — прищурилась она. — Вы хотели узнать правду? Так вот вам правда. Ваш отец был редкостный мерзавец. Самовлюбленный эгоист, который считал, что важнее его удовольствий ничего на свете нет. Вы были правы. Я не любила его. Я его ненавидела. Я ненавидела его настолько, что почувствовала огромное облегчение, когда он умер. О, нет!

Она прижала ладонь к губам и в ужасе смотрела на него широко открытыми глазами.

Вдруг лицо ее исказилось, из груди вырвалось рыдание. Из прозрачных огромных глаз хлынули слезы.

— Простите, — всхлипывая, воскликнула она. — Простите меня, пожалуйста.

Она повернулась и бросилась к лестнице на второй этаж. Он потрясенно смотрел, как она взлетела вверх по лестнице. Через секунду он услышал, как хлопнула дверь. Наверное, в ванную. Разве не там все заплаканные женщины ищут убежище?

Марк запустил пальцы в волосы. С удивлением почувствовал, что руки у него дрожат. Хотел пойти за ней, но передумал. Лучше дать ей время успокоиться. Она сама спустится, когда придет в себя.

Но тогда… Тогда он заставит ее рассказать ему настоящую правду!

Он вздрогнул от неожиданно громкого звука. Телефон. Не резкие раздражающие звонки, а музыкальная трель. Неудивительно. Отец не допустил бы здесь резких звуков.

Марк обвел глазами комнату. А, вот он где. Спрятан на полочке. Он подождал, надеясь, что хозяйка спустится и ответит, но она, видимо, не слышала звонка. Или не хотела отвечать. Марк пытался не обращать внимания на звонок, но назойливые трели действовали ему на нервы. В конце концов он решился и снял трубку.

— Алло?

На том конце провода возникло замешательство.

— Простите… Могу я поговорить с Анной?

Женский голос, и женщина явно удивлена, что трубку снял посторонний.

— Вы ошиблись. Здесь нет никакой Анны.

— Как нет? Вы уверены?

— Конечно, уверен. Вы набрали номер Розмари Фарли.

— Все правильно, — подтвердил женский голос. — Я туда и звоню. Но поговорить хочу с Анной. Она должна быть сейчас в доме.

— Вы ошибаетесь, — возразил Марк. — Анны здесь нет. В доме только Розмари.

Снова замешательство на другом конце провода.

— Нет, это вы ошибаетесь, — засмеялась наконец женщина. — Розмари здесь, со мной. Из-за нее я и звоню Анне. Я хотела ей сказать, чтобы она все-таки заехала к матери. Розмари все время про нее спрашивает.

Марк не знал, что и подумать. В голове у него все смешалось. Розмари — мать Анны?

— Простите, я не понял. Мисс Фарли здесь — это не Розмари? Это Анна?

— Конечно, Анна. А я — старшая сестра Розмари. Простите, а вы кто такой? Водопроводчик? Почтальон? Или из службы доставки? Вы потому приняли Анну за Розмари, что она оказалась в доме своей матери?

Наконец-то кусочки мозаики встали на место. Розмари там, наверху, вовсе не Розмари. Это Анна, дочка Розмари. Слава Богу! Любовницей отца оказалась не девчонка, а взрослая женщина, почти его ровесница. Это все-таки не так ужасно. Но почему, ради всего святого, почему Анна мистифицировала его? Ей что, показалось, что это забавно?

Но женщина, сестра Розмари, ждала ответа.

— Нет, я не водопроводчик. Меня зовут Марк Бейкер.

Женщина приглушенно вскрикнула. Марк удовлетворенно кивнул — сестре Розмари не придется объяснять, кто он такой.

— Я принял Анну за Розмари по одной-единственной причине. Анна обманула меня. Когда я приехал сюда, она сделала вид, что она — Розмари.

— О Боже! — воскликнула женщина.

— Не вешайте трубку! — потребовал Марк.

Женщина безнадежно вздохнула.

— Теперь в этом нет смысла, правда? Если Анна притворялась, что она — Розмари, значит, вам уже известно, что у вашего отца был роман с моей сестрой.

— У меня были подозрения, — процедил он. — И Анна подтвердила их, как только поняла, кто я такой. Мне одно непонятно — зачем она обманывала меня? Зачем это представление? Только вообразите себе мои чувства, когда я узнал, что отец имел связь с девушкой более чем вдвое моложе его! Как будто мало было самого факта супружеской измены!

— Пожалуйста, не корите Анну. Она очень привязана к матери и всегда стремилась защитить ее. У несчастной Розмари разбито сердце. Когда она узнала о гибели вашего отца, у нее случился нервный срыв. Анна, видимо, подумала, что вы приехали к ее матери, чтобы задавать ей ужасные вопросы.

Конечно, для того он и приехал. Он их и задал. Что ж, обман Анны понять можно.

Так-так-так, правильно ли он понял? Сестра Розмари сказала что-то о нервном срыве? Господи! Отец, отец! Оказывается, я совсем не знал тебя, подумал Марк с печальной усмешкой.

Он покачал головой. Единственная возможность понять все до конца — увидеть настоящую мисс Фарли.

— Вы сказали, что Розмари сейчас с вами?

— Да. Пока ей нельзя жить одной. Приходится присматривать за ней. Она почти не разговаривает. Сидит и смотрит в пустоту. Или плачет.

— Простите, а где вы живете? Далеко от Тихой заводи? Наверное, недалеко, раз вы просите Анну заехать.

— Вы знаете, я не уверена, что правильно поступлю, если скажу вам. Не хочется, чтобы вы нагрянули сюда в таком взвинченном состоянии и еще больше расстроили сестру.

— Я и не думал этого делать, — заверил он.

— Что вы говорите? — не поверила она. — А разве вы уже этого не сделали? Держу пари, вы нагрянули в Тихую заводь с таким угрожающим видом, что у Анны возникла идея обмануть вас? Она просто хотела удержать вас подальше от матери.

— Я так и понял.

— Простите за вопрос. Но почему вообще вы заподозрили, что у вашего отца был роман? Я никогда не совала нос в отношения между Оливером и Розмари, но мне точно известно, как они оба заботились о том, чтобы никто в семье ничего не заподозрил!

Марк рассказал все с самого начала.

— Все понятно, — задумчиво проговорила женщина. — Так у вас, я вижу, возникло впечатление, что эта их страсть вспыхнула недавно? Я не ошиблась?

— Ну да, — подтвердил Марк. — Конечно. А что… Что вы хотите сказать?!

Неужели это еще не конец сегодняшним ошеломляющим открытиям?!

— Наверное, для вас это станет еще большим ударом, Марк. Но роман между вашим отцом и моей сестрой продолжался более двадцати лет.