Патрисия уже некоторое время назад почувствовала, что Стивен где-то неподалеку. Она сама не могла бы объяснить себе, откуда и как это знает. Словно между ними пролегло незримое силовое поле и Патрисия улавливала малейшие колебания в напряжении этого поля. И точно так же, не оборачиваясь, она знала: сам Стивен еще не заметил ее, он ищет, всматривается в каждую женщину на берегу.

И вот наконец он увидел его. Патрисию так и обдало жаром его взгляда. Сердце затрепетало в груди. Не в силах более притворяться, что не подозревает о его присутствии, молодая женщина повернулась и пошла навстречу возлюбленному. Как же так вышло, недоумевала она, что еще недавно казалось, будто между нами царит полное доверие, а вот теперь надо мучительно обдумывать каждое слово и выбирать линию поведения?

Но тело, глупое тело знать не желало никаких сложностей. У него линия поведения была только одна. И Патрисия с неудовольствием заметила, как невольно ускоряет шаг, как учащается пульс, твердеют соски, а из глубин существа поднимается знакомая горячая волна, жидкий огонь, что растекается по жилам и наполняет каждую клеточку новой жизнью. Кожа так и жаждет ощутить привычную ласку первого прикосновения Стивена.

Отвратительно! Патрисия чуть не топнула ногой от досады. Ну что она за развратная тварь! Столько важных проблем надо обсудить, а она реагирует так, точно проблема только одна: как бы скорее добраться до постели.

Но другой, вкрадчивый и коварный голосок нашептывал иное. Что может быть естественней подобной реакции при встрече с человеком, который открыл для тебя мир чувственности? И что может быть естественней, если вы с ним сейчас совершите очередную экскурсию в этот удивительный мир?

Молодая женщина вздохнула. Раз она до сих пор так чутко реагирует на близость Стивена, значит, надо с особой тщательностью следить за собой. Никаких прикосновений, пусть даже случайных, пусть совсем невинных. Никаких поцелуев, никаких объятий. Нужно сохранять трезвую и ясную голову.

— Добрый день, Стивен, — сухо произнесла она, когда между ними оставалось всего несколько шагов.

Если он и хотел поцеловать ее, то этот холодный, сдержанный тон остановил его. Стивен замер на вполне благоразумном расстоянии, исключающем какие бы то ни было объятия и поцелуи. Но почему это ее так сильно огорчило?

— Так ты все же нашел меня, — добавила она, скрестив руки на груди. Не столько, чтобы продемонстрировать Стивену, что ему тут не слишком рады, сколько ради того, чтобы прикрыть грудь с чересчур красноречиво просвечивающими бугорками затвердевших сосков.

— Не без труда, — в тон ей ответил он.

Судя по всему, Стивен пребывал не в лучшем расположении духа. И неудивительно, если Маргарет задала ему обещанную головомойку. Впрочем, что бы она ему ни сказала, он это заслужил.

— Да ладно тебе, — саркастически промолвила молодая женщина. — Какой уж тут труд! Фотография у тебя была, газеты пляшут под твою дудку, а обещанное вознаграждение по твоим масштабам сущие пустяки. Оп-ля — и дело в шляпе, рыба на крючке.

— Тебя, Патрисия, — медленно произнес Стивен, — я бы рыбой не назвал. Кому, как не мне, знать, что в твоих жилах течет отнюдь не холодная рыбья кровь.

Патрисия никак не отреагировала на подначку. Во всяком случае, постаралась.

— А неплохо, наверное, иметь столько денег, чтобы при помощи них решать любые проблемы. Ни тебе самому думать, ни усилия прилагать — зачем? Деньги работают за тебя.

Глаза Стивена сощурились. Прежде, чем ответить, он несколько секунд молча глядел на Патрисию, словно что-то прикидывая. Но когда заговорил, в голосе его не слышалось ни тени гнева:

— Ты все еще злишься на меня. И в полном праве. В тот вечер, когда ты мне сказала о своей беременности, я повел себя не лучшим образом.

— Уж это точно. Не лучшим.

— Но, согласись, и ты мне не дала возможности загладить вину. Бросила трубку, так что я и дозвониться не мог, а потом и вовсе сбежала. Так нечестно, Патти. Даже ты в силах понять, что твоя новость меня потрясла. Я просто… просто был не готов.

— Прости, но я сделала то, что должна была сделать. Я не могла иначе. Мне надо было подумать.

— И как, подумала? Приняла какое-нибудь решение?

Патрисия огляделась по сторонам. Они стояли в довольно людном месте, и ей не хотелось вести столь личный разговор, когда кто угодно может услышать их.

— Ты не против, если мы немного пройдемся?

Не дожидаясь его ответа, Патрисия зашагала по тропинке, вынудив Стивена двинуться следом.

— Честно говоря, я бы предпочел найти местечко поукромней и посидеть спокойно.

Ну еще бы! Патрисия не сомневалась, что Стивену хочется найти уголок подальше от посторонних глаз. Вот только сидеть спокойно он ей там не даст. Что ж, это возможность наглядно продемонстрировать, Что отныне она не собирается идти у него на поводу. Настало ее время диктовать условия.

— Нет, давай все же пройдемся.

— Патрисия, боюсь, я сегодня неподходяще одет для прогулок по лесу. Ботинки, считай, уже загублены.

Молодая женщина холодно посмотрела на него.

— Стивен, ты здесь по собственной воле, по собственному выбору. Я тебя сюда не звала. Если так беспокоишься за ботинки, сними их и иди босиком. А брюки закатай.

К ее изумлению, Стивен именно так и поступил. Снял башмаки, связал их шнурками и кинул под ближайшее дерево. Закатал брюки до колен. Пиджак тоже снял и повесил над ботинками, расстегнул рубашку на груди. Подобрал с ближайшей скамейки оставленную кем-то газету и лихо соорудил из нее треугольную шляпу. Патрисия только диву давалась.

На ее несчастье, все это лишь прибавило Стивену сексапильности. С полуобнаженными руками и ногами он выглядел потрясающе. И хотя Патрисии приходилось слышать, что у некоторых женщин во время беременности резко снижается влечение к мужчинам, судя по всему, она к этой категории не относилась. Конкретно сейчас прямо-таки изнывала от желания. Ну как тело может находиться в таком противоречии с рассудком? И как тут не разорваться?

— Я позвонил твоей бабушке, — довольно сухо проинформировал ее Стивен. — Сказал, что ты нашлась. А она велела тебе передать, чтобы ты мне верила, когда я скажу, что у меня и в мыслях не было пытаться убедить тебя избавиться от ребенка.

В первую секунду Патрисия испытала неимоверное облегчение, однако уже в следующую на смену ему пришла злость. Остановившись, она резко повернулась к своему спутнику.

— С каких это пор моя бабушка считает уместным передавать мне что-то через тебя? И с каких пор она приняла твою сторону? Когда это вы успели спеться?

— Вчера. Когда я приехал поговорить с тобой, а вместо этого нашел лишь миссис Мей. И знаешь, мы с ней вполне подружились.

Патрисия рассмеялась — невеселым смехом.

— Понятно. Ты сообщил ей, что готов, как честный человек, жениться на мне, вот она и растаяла. Для нее это предел всех мечтаний — чтобы я вышла замуж.

— Ты так говоришь, будто это преступление какое-то. А что плохого в том, что я хочу жениться на тебе?

— В том, что ты делаешь это не по тем причинам.

— А что не такого в том, что я тебя люблю?

Патрисия с трудом обуздала новый приступ злости.

— Ты и раньше так говорил. Что, мол, любишь меня. А о браке даже не упоминал. Так с какой стати вдруг захотел жениться? Думаешь, я не понимаю? Тебе пришло в голову, что ты хочешь этого ребенка. Ясное дело: ты не молодеешь, вот и решил, что неплохо бы обзавестись ребеночком, собственной копией, а в дополнение к ребеночку — глупой влюбленной женой, которая готова с тебя пылинки сдувать и стелиться, как лист перед травой, только пожелай…

— Послушай!

— Нет, это ты послушай! Твоя очередь прикусить язык и подождать, пока я наконец выскажусь.

На скулах Стивена выступили чуть заметные красные пятна гнева, однако ему хватило выдержки промолчать, позволив рассерженной Патрисии изливать все, что накопилось в душе. А накопилось немало.

— Тебя, наверное, эти полтора года все устраивало. Ты никогда не вдавался ни в какие объяснения, а я никогда ничего не требовала, ни на что не жаловалась… Нет, я не права. Тебя устраивало не совсем все. Сначала, вероятно, тебе хватало удовлетворенного мужского самолюбия: заполучить в свою постель девственницу всякому лестно. Подозреваю, что раньше тебе судьба таких подарков не преподносила. Но вот в остальном все выглядело довольно пресновато, что с тебя вполне хватало встреч один-два раза в месяц, а то и реже. Но потом, в прошлые выходные, все изменилось. И я тут же получила предложение перебраться к тебе в Лондон и ездить с тобой во все поездки.

— Неправда! — запротестовал уязвленный до глубины души Стивен.

— В самом деле? А по-моему, самая настоящая правда! Я наконец выросла, Стивен, я больше не смотрю на тебя сквозь розовые очки. Я даже вполне понимаю ход твоих мыслей. К чему трудиться и отыскивать себе в каждом новом городе подружку на одну ночь, когда можно возить с собой меня, такую, какой я стала, и жить на всем готовеньком?

Глаза Стивена потемнели. Патрисия видела это, но ее это уже не волновало. Она еще не сказала все, что собиралась сказать.

— К тому же я так дешево тебе обходилась. Платье там, колечко здесь, комплект белья. И готово — я на вершине блаженства. Любовница без всяких дополнительных хлопот.

— Постой! — проскрежетал молодой человек. — Во-первых, я не изменял тебе за эти полтора года. Ни разу. А во-вторых, никогда не считал тебя просто любовницей. Я с самого начала собирался жениться на тебе… Когда придет время.

— В самом деле? И когда оно пришло бы?

— Когда бы я немного разобрался с делами, а ты чуть-чуть подросла. И предложение перебраться в Лондон было в какой-то степени компромиссом. Я слишком боялся потерять тебя, Патрисия. Точно так же, как боюсь потерять тебя сейчас. Тебя и нашего ребенка.

Наконец-то он сумел найти слова, пробившие броню отчуждения молодой женщины. Услышав это признание, на первый взгляд такое искреннее и такое страстное, она испытала настоящий шок. Чтобы Стивен, такой самолюбивый и решительный мужчина, вдруг сказал, что чего-то боится! Да еще боится потерять женщину!.. Но, чуть подумав, она поняла: для него признание было средством избежать потери. Он надеялся произвести на нее ровно тот эффект, который и произвел: ослабить ее решимость, смягчить ее сердце. Словом, подчинить ее своей воле. Знакомая история…

И молодая женщина снова ожесточилась.

А Стивен тем временем продолжал:

— Патрисия, я люблю тебя. И всегда любил. С самого начала. Да, я говорил тебе, что пока не хочу жениться, не хочу обзаводиться детьми, и я не лгал. Но ведь все изменилось. Ты ждешь ребенка. Моего ребенка.

— Да, Стивен, жду. И да, все изменилось. Только не ты. Ты все тот же Стивен, с которым я познакомилась полтора года назад. Тот же преуспевающий, находчивый, решительный, очаровательный и совершенно беспринципный делец. Ты только подумай, какую уловку пустил в ход, чтобы отыскать меня! Кому бы еще пришел в голову такой трюк?

— Да, Патрисия. И ты полюбила меня именно таким. Но кое в чем ты все же ошибаешься. Я могу измениться. Я уже даже начал меняться.

— Правда? И в чем же? Что-то не вижу никаких перемен.

— Вернись ко мне. Поедем со мной — и увидишь.

— Нет!

Голова Стивена дернулась, точно Патрисия ударила его.

— Нет?

— Нет. Знаешь, в чем твоя беда, Стивен? Ты слишком привык, что тебя все слушаются. Все делают то, что ты велишь. И я тоже тебя все время слушалась, все время тебе подчинялась, делала то, чего ты хочешь. Теперь твоя очередь. Для разнообразия можешь попробовать делать то, чего хочу я.

— Только скажи — я все исполню! — отважно пообещал Стивен.

Отважно — но опрометчиво. Патрисия сдержала улыбку. Он сам лезет в западню, которую она ему приготовила. На то условие, что она выдвинет, он не согласится никогда в жизни. Но любопытно посмотреть, как он станет выкручиваться.

— Отлично. Тогда поезжай к себе, собери какие-нибудь подходящие к случаю вещи и возвращайся сюда. Снимешь у Маргарет комнату. Поживешь тут со мной неделю. В разных комнатах и никакого секса. Будем общаться, будем гулять и разговаривать, но не более того.

Патрисия глядела на Стивена широко распахнутыми глазами, притворяясь, что ждет ответа. Но в глубине души она не сомневалась: он ни за что не бросит свой бизнес на целую неделю. И для нее стало настоящим потрясением услышать из его уст небрежное:

— Идет.

Молодая женщина заморгала от удивления. Наверное, до него еще не совсем дошло.

— А что в конце недели? — тем временем осведомился Стивен.

— Ну… ну… тогда я тебе и скажу.

— Что-то не очень честно выходит.

— Не собираюсь тебе ничего объяснять — а ты не жалуйся. Просто делай то, что я скажу и когда я скажу.

— И никакого секса.

— Абсолютно никакого.

— Гмм… А ты сама-то выдержишь?

Патрисия надменно вздернула подбородок.

— Запросто! — без запинки солгала она.

— Хорошо. Но я соглашусь на твои условия, только если в конце недели ты поедешь со мной куда-нибудь ужинать, а потом мы заваливаемся в постель на всю ночь. В одну и ту же постель — и на всю ночь.

— Но почему обязательно должны быть какие-то ловушки?

— Дорогая моя, так устроен мир. В нем ничего не дается даром. Не бывает бесплатных обедов или, например, бесплатной недели полного подчинения, чего ты от меня просишь. Я понимаю: ты хочешь, чтобы я доказал, что люблю тебя. Что ты нужна мне не только для секса. Отлично. С радостью повинуюсь. Но зато потом хочу показать тебе, как именно тебя люблю. И на своих условиях.

У Патрисии сжалось сердце. Она знала: стоит ей хоть на миг очутиться в объятиях Стивена — и вся ее чудесная новообретенная решимость исчезнет без следа, как лед под солнцем. А значит, у нее всего неделя в запасе. Неделя на то, чтобы добиться цели: заставить Стивена понять, что настоящее счастье может обрести, лишь находясь в равноправных отношениях. Он должен подарить ей не только колечко на палец, но и истинное партнерство.

— Ну ладно, посмотрим, что ты запоешь через пару дней, — тряхнув головой, заявила она. — Одно дело дать обещание, другое — сдержать его.

Стивен усмехнулся.

— Что ты, радость моя, мне это лишь в удовольствие. Особенно если ты все время будешь носить такие миленькие сарафанчики.

Патрисия вспыхнула.

— Стивен, только попытайся соблазнить меня…

— Ты просто не знаешь, с кем говоришь. Перед тобой человек, который как-то два дня кряду обходился без воды. Ну и без еды соответственно, но по сравнению с питьем это ерунда. Уж наверное, неделю воздерживаться от секса будет не так и тяжело.

Патрисия с интересом посмотрела на него. Как ни странно, но за полтора года Стивен почти не рассказывал ей о своей жизни до их знакомства. Ни о детстве, ни о годах учебы в университете. Замечательно — теперь будет время его обо всем расспросить. Ведь по-настоящему близкими людей делает не столько секс, сколько взаимное доверие, понимание того, что ты можешь поделиться с собеседником самым сокровенным.

— А почему ты два дня ничего не пил?

Стивен развел руками.

— Даже стыдно признаваться. На спор. Еще в старших классах. Как-то я с друзьями отправился в молодежный лагерь, и там мы отчаянно выпендривались друг перед другом, кто круче. Вот я и заявил, что выдержу два дня без капли воды.

— И как, — поинтересовалась молодая женщина, — тебя признали самым крутым парнем в компании?

Стивен расхохотался.

— Представь себе, нет. Самым крутым признали моего приятеля Джеффри. Он на спор за те же двое суток прочел «Братьев Карамазовых», а потом пересказал желающим содержание. Все решили, что это круче. Честно говоря, я тоже так думаю. Объявить голодовку любой дурак может, а вот читать… я, честно говоря, никогда по этой части силен не был.

— Оно и видно, — сухо заметила Патрисия. — То-то у тебя дома ни одной приличной книги не найти — сплошь деловая литература да пособия, как преуспеть в бизнесе. Ты сам не знаешь, чего лишен. Ничего, я берусь это исправить. Буду читать тебе вслух. У Маргарет очень славная подборка классики.

Стивен поморщился.

— Ну, что, еще не передумал? — небрежно поинтересовалась Патрисия.

— Вот уж нет, — улыбнулся он. — Так просто тебе от меня не избавиться.

Патрисии эта улыбка не слишком понравилась. Было в ней что-то хищное — так улыбалась бы кошка, играя с мышкой перед тем, как съесть ее.

А Стивен тем временем уже повернулся и зашагал по той же дорожке назад, увлекая за собой молодую женщину.

— Если я собираюсь сегодня же вернуться сюда, мне пора поспешить.

— Ну, много ли тебе времени понадобится на сборы? Покидал в чемодан вещи — и вперед.

— Еще надо сделать несколько деловых звонков. И оставить Фрэнку координаты гостиницы, чтобы он мог поддерживать со мной связь.

Патрисия остановилась и очень серьезно поглядела на молодого человека.

— Стивен, никаких дел. Никаких звонков. Хотя бы один за неделю — и договор расторгается!

Вообще-то Стивен подозревал, что Патрисия просто-напросто блефует. Но вынужден был признать: держится она превосходно. И это ему нравилось. Меньше всего на свете ему хотелось бы заполучить в жены размазню, неспособную даже постоять за себя, готовую без остатка раствориться в другом человеке. И неудивительно, за свою жизнь молодой миллионер успел насмотреться на красавиц, готовых исполнить каждое его желание. Да, он привык пользоваться этим, но в глубине души не мог не презирать их за подобное слабодушие. И теперь его радовало, что Патрисия наконец взбунтовалась, проявила характер. Из такой выйдет отличная жена и мать!

Взгляд его смягчился.

— Договорились. Я перепоручу все дела Фрэнку. — Только предварительно дам ему подробнейшие инструкции и слегка перекрою рабочее расписание на неделю, подумал он и добавил вслух: — Вернусь в два счета. Вот увидишь.

— Только не гони, — предупредила Патрисия. — Знаю я, как ты водишь. Нашему ребенку нужен живой отец, а не мраморный памятник на кладбище.

— Слушаюсь, ваша честь. — Стивен шутливо вытянулся в струнку. — Еще какие-либо указания будут?

Патрисия возмущенно поджала губы. На ее взгляд, шутить тут было не над чем.

Ох, как же хотелось Стивену нарушить все эти дурацкие условия, сгрести Патрисию в охапку, вскружить голову поцелуями, задурманить ласками — пока эти поджатые губы не станут мягкими и податливыми, пока вся она не станет мягкой и податливой.

Он знал, что без труда может добиться этого, может заставить ее забыть упрямство, покориться знакомому волшебству взаимного влечения… На время. В том-то все и дело. Если он одержит победу сегодня, завтра эта победа обернется горчайшим поражением. Так что поддаваться инстинктам было нельзя ни в коем случае. Надо вживаться в новую роль — роль мужчины современного поколения. Мужчины чуткого, понимающего и уступчивого.

Признаться, Стивена она не слишком-то вдохновляла, у него имелись свои, совершенно иные представления о том, каким должен быть настоящий мужчина. Но что поделаешь? Остается только набраться терпения и дождаться конца условленного срока. Неделя — не так уж долго, можно и потерпеть.

По-видимому сменив гнев на милость, Патрисия в конце концов улыбнулась.

— В настоящий момент новых указаний не будет. Зато к твоему возвращению, пожалуй, приготовлю списочек правил поведения и повешу его в гостиной, чтобы был на виду.

Стивен заморгал. Силы небесные, кажется, она и не думает шутить. А может, ну ее, эту свадьбу? Одно дело — сильная женщина, другое — стерва, которая только и ждет, как бы загнать муженька под каблук.

Хотя, решил он, опытным взглядом окинув просвечивающие через ситец розовые упругие соски, все, что ей надо по хорошему-то, — это ночь с ним. Пусть она сейчас думает, что сумеет проучить его, но к концу недели он окажется не единственным, кому будет совсем невтерпеж. Да ей и сейчас уже невтерпеж, просто от злости она не замечает сигналов, что подает ей собственное тело… Или замечает, но не хочет им внять. Потому что эти красноречивые сигналы находятся в резком противоречии с неласковыми словами, слетающими с языка строптивой красавицы.

Так что он подождет. И награда за терпение сторицей окупит все мелкие неприятности, которые придется терпеть всю эту дурацкую неделю. Патрисия вернется — непременно вернется на свое законное место, в его объятиях.