— Просто поверить не могу, что прошла всего неделя с тех пор, как ты ездил играть в карты, — произнесла Жаклин, глядя на одевающегося Реймонда. — Кажется намного дольше.
Он кривовато усмехнулся в ответ и сказал:
— Значит, точно пора возвращаться на работу. Время всегда тянется медленнее в скучной компании. — И с удовлетворением отметил, что его едкое замечание повергло ее почти в шоковое состояние.
— Не говори глупостей, Рей, я этого не люблю! — строго одернула его Жаклин. — Ты прекрасно знаешь, что я совсем не это имела в виду. Просто неделя оказалась такой насыщенной, поиски дома, потом мебели, и…
— Да, и еще игра в дочки-матери с чертовой кошкой, которую я имел глупость или слабость позволить тебе притащить сюда, — закончил за нее муж. Он бросил взгляд на маленький пушистый клубок, примостившийся рядом с Жаклин на кровати.
И это несмотря на его строжайший приказ в самый первый вечер ни в коем случае не пускать в спальню кошку. Первое же горестное призывное «мяу» под дверью — и Жаклин вскочила как ужаленная. И что интересно, как только новая кошачья кровать с подогреваемой подстилкой оказалась в спальне, мяуканье кончилось раз и навсегда.
Спустя двадцать четыре часа после прибытия в роскошную квартиру Кармайклов, Пусси стала настоящей хозяйкой этого дома, а Жаклин ее покорной рабыней, готовой угождать любым прихотям.
Конечно, Реймонд всерьез не возражал. Ему нравилось видеть Жаклин в образе мамаши-наседки, хотя бы и для кошки. Глядя, как она обращается с маленьким своенравным существом, он понимал, что из нее выйдет прекрасная мать для будущих Кармайклов. И, по правде говоря, после первой ночи Пусси проявила свою независимую кошачью натуру и по ночам уже не просилась в спальню. Ее устраивала любая комната, лишь бы постель была теплой и мягкой. А в течение дня она, как правило, находила теплое, солнечное место на ковре и укладывалась там спать. По вечерам она предпочитала большое кресло перед телевизором. Казалось, что Пусси с упоением смотрит все передачи подряд.
Реймонд не возражал и оставлял телевизор включенным до утра, считая это мизерной платой за то, что имел возможность заниматься любовью с Жаклин не под пристальным кошачьим взглядом. Правда, часы их дневных постельных утех значительно сократились, но не по вине Пусси. Жаклин была совершенно одержима новым домом и непрерывно изучала горы присланных каталогов мебели, сантехники, ковров и кухонного оборудования и обзванивала магазины, делая заказы.
Наверное, он поступил не очень мудро, предоставив ей неограниченные средства на отделку и обстановку, которые Жаклин непременно хотела провести сама. Она отнеслась к делу в высшей степени серьезно и проводила по много часов в день, набрасывая эскизы каждой комнаты и составляя заявки.
К середине недели Реймонд стал ревновать ее к дому даже больше, чем к проклятой кошке. А к сегодняшнему дню его раздражение и нетерпение дошли до того, что он набросился на Жаклин в середине дня, опрокинул ее на свой письменный стол и занялся любовью. Она была потрясена его пылом и выбором места, но ответила, как обычно, с не меньшей страстью…
— Так что ты собираешься поделывать, пока меня не будет? — спросил Реймонд, беря с тумбочки ключи от машины и бумажник.
— О, всякие женские мелочи. Вымою волосы, покрашу ногти, но сначала часок поваляюсь в ванне. Горячей, с пеной. Понежусь вволю. К твоему возвращению я буду в блестящей форме.
— Ты всегда в блестящей форме, по крайней мере в моих глазах, — сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее макушку.
— О, ты так говоришь, чтобы я простила тебя за то, что ты набросился на меня сегодня просто как дикарь!
Реймонд самодовольно усмехнулся.
— Что-то я не слышал твоих возражений.
— Да ты так спешил, что я даже не успела что-нибудь сказать!
— Но не настолько, чтобы не смогла получить удовольствие, насколько я заметил.
Жаклин покраснела.
— Я так и не понимаю, как тебе это удается.
— Удается — что? — невинно поинтересовался он.
— Реймонд Кармайкл, немедленно прекрати! Ты совершенно точно знаешь, о чем я говорю.
— Не волнуйся об этом, твое дело лежать и получать удовольствие.
— Ха! Лежать и получать удовольствие. Попробовал бы ты получать удовольствие, когда в спину впиваются всякие ручки и прочие острые канцелярские штучки. В следующий раз изволь сначала расчистить свой стол, дорогой!
— Договорились! И первое что я выброшу, это проклятый телефон.
— Ты не посмеешь!
— Еще как посмею. Иначе как оторвать тебя от этих бесконечных переговоров? Да ты трубку из рук сегодня весь день не выпускала!
— Ну, все-все! Клянусь, пока ты не выйдешь на работу, звонить не буду. Признаю, я несколько увлеклась этим занятием. Сейчас даже все каталоги соберу и спрячу.
— Клянешься?
— Положив руку на сердце. — И она именно так и сделала.
— Отлично! Жду, не дождусь, когда вернусь и увижу результаты.
— Но ты должен пообещать, что к тому же сводишь меня поужинать.
— К тому же? К чему — к тому же? — деланно невинно переспросил Реймонд.
Жаклин скорчила гримасу.
— Не прикидывайся. Надеюсь, в карты ты блефуешь лучше, чем со мной.
— Не волнуйся, пожалуйста. С картами у меня все в порядке.
— Да, только в прошлую субботу ты, помнится, проиграл.
— Сегодня все будет по-другому. Я готов полностью сосредоточиться на игре.
— Именно это ты говорил и неделю назад. Надеюсь, если ты и сегодня проиграешь, то постараешься все же не вести себя дома как первобытный троглодит.
— Что? О да, конечно, — ответил Реймонд, вспомнив, что произошло в прошлую субботу. Благодарение Господу, она никогда не узнает, о чем он тогда думал, что делал. — Обещаю. А теперь мне пора. Не хочу опаздывать.
— Ни в коем случае, дорогой.
Жаклин смотрела, как он заспешил к выходу. И что его так привлекает в этой игре? — недоумевала она. Самой ей карты никогда не казались приятным развлечением, а уж играть в них на деньги… Впрочем, она вообще не играла ни в какие азартные игры. Ей противна была сама мысль выбрасывать на баловство с трудом заработанные деньги. А вот Реймонд совершенно очевидно наслаждается этим.
С другой стороны, он рассматривал канасту как развлечение и отдых, а не как статью дохода. Жаклин сомневалась, что он старается выиграть деньги, садясь за игровой стол. Он и так достаточно богат. Выигрыш или проигрыш для него был вопросом самолюбия, а не получения или потери некоей суммы. Реймонд — человек крайне честолюбивый, как, в общем-то, и все преуспевающие бизнесмены.
Жаклин лениво потянулась и поднялась с кровати, оставив Пусси нежиться на шелковых простынях. Напевая себе под нос, она направилась в ванную и пустила горячую воду, с нетерпением ожидая, когда насладится пенным теплом и любимой музыкой.
Насколько же ее сегодняшнее настроение отличалось от того, что было всего неделю назад, когда она истерзала себя волнениями по поводу Веселой вдовы и ее предполагаемого романа с Реймондом. Удивительно, какие перемены произошли в ней за эту неделю. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой счастливой, такой уверенной в себе. Реймонд действительно любит ее, Вероника не представляет никакой угрозы ее будущему.
А теперь еще у нее есть изумительный, чудесный дом, который ей купил муж, и милая Пусси. Единственное, чего ей не хватает для полного счастья, — это ребенок.
Жаклин нахмурилась, вспомнив пожелание Реймонда. Ей вовсе не хотелось продолжать принимать противозачаточные таблетки. Еще неизвестно, сколько времени ей понадобится, чтобы забеременеть. Может, таблетки, что она пила во время медового месяца, уже произвели какие-то перемены в ее организме. В конце концов, желание иметь ребенка еще не гарантирует беременности.
Она читала, что надо высчитать наиболее благоприятное время и воздерживаться до его наступления. Слишком много секса, и сперматозоиды становятся менее активными, если верить автору той статьи, которая попалась ей на глаза в парикмахерской незадолго до свадьбы. В то время публикации на эту тему она находила для себя в высшей степени актуальными.
Правда, Реймонд пока еще решительно не настроен воздерживаться от интимной близости. Но, возможно, это произойдет, когда он в понедельник отправится на работу. А она может помочь делу, если утомит его любовными играми за оставшееся до понедельника время…
Жаклин улыбнулась своему дьявольски коварному плану. Послезавтра Реймонд отправится в офис отдыхать и будет рад, что она бросит пить свои таблетки уже в следующем месяце!
Одна мысль о том, что у нее скоро может появиться малыш, привела Жаклин в необыкновенно радостное расположение духа. Подумать только, всего семь дней назад она волновалась, что что-нибудь в ее браке может не сложиться, что ее любимый и любящий Реймонд может увлечься другой женщиной, если уже не сделал этого, что ее собственная сумасшедшая любовь к нему приведет к катастрофе!
Сегодня она понимала, что любовь к Реймонду — это лучшее из того, что случалось в ее жизни. Хотя сначала она и не ценила этого. Та Жаклин, которой она была еще не так давно, не в состоянии была любить. Боялась и впадала в панику от одной мысли о любви. А теперь она наконец поняла, что любовь — не синоним несчастья, что любить — не значит быть слабой и глупой. Любить и быть любимой — это самое теплое и изумительное чувство на свете, самое большое счастье!
В ее бочке меда была только одна ложка дегтя — Вудроу Стреннинг. Хотя он, кажется, перестал быть такой уж не решаемой проблемой. Муж не звонил ему всю неделю. Может быть, его дружеский пыл несколько поугас, поскольку у него есть она, Жаклин, а скоро появятся и маленькие Кармайклы. Вполне вероятно, он уже и сам устал от цинизма своего родственничка, от его вечно косых взглядов…
Ну да черт с ним! Сегодня уж она совершенно точно не намерена думать о Вудроу. Ничто не может испортить ей прекрасного настроения или помешать провести тихий, упоительный вечер, услаждая свое тело всевозможными приятными и полезными процедурами. Ему предстоит поработать, осуществляя ее Проект любовной перегрузки.
Заметив, что ванна наполнилась, Жаклин отправилась в гостиную и выбрала несколько кассет со своими любимыми записями. Потом зашла в кабинет-«берлогу» и сняла с полки магнитофон, который заметила во время предыдущих визитов в эту святая святых ее мужа. Вернувшись в ванную, Жаклин пристроила его на полку над ванной и воткнула вилку в ближайшую розетку. Потом, напевая, разделась и медленно опустилась в горячую ароматную воду. И только погрузившись в нежную пену, поняла, что не нажала кнопку воспроизведения.
Жаклин подняла голову и прикинула, сможет ли дотянуться, не вылезая полностью из ванны. Придется, конечно, постараться, но у нее это получится. И правда, через несколько секунд она преуспела в своих усилиях и со вздохом удовлетворения снова легла в теплую пену. Внезапно раздавшийся мужской голос удивил ее, но удивление быстро сменилось ужасом, когда Жаклин услышала свое имя. Потом зазвучал женский голос.
Марси? Жаклин задохнулась и резко выпрямилась, выплеснув на пол изрядное количество воды. Она отчаянно пыталась понять, почему в магнитофоне Реймонда оказалась пленка с голосом ее бывшей соседки по квартире в Лос-Анджелесе.
Жаклин не сомневалась, что голос принадлежит именно Марси. Она сразу узнала характерные интонации. Но что она такое говорит? И все о ней, о Жаклин?
Да, она всегда знала, что Марси ее терпеть не может. Особенно с тех пор, как ее парень сделал Жаклин грубое, наглое предложение, а она имела глупость пожаловаться подруге. Но то, что она сейчас слышала, невозможно было описать словами «терпеть не может». В голосе и словах бывшей соседки звучали непримиримая ненависть, крайнее осуждение и искреннее презрение.
За Марси последовала Тори, со своим не менее презрительным и злобным мнением о Жаклин. Обе клеймили ее как охотницу за богатым мужем, безжалостную и бессердечную.
Ужас заключался в том, что Жаклин не могла отрицать правдивости их обвинений. За злобой и враждебностью лежал факт, а не выдумка. Она была той, какой они ее описывали, — бессердечной, хладнокровной, безжалостной хищницей.
Жаклин неподвижно сидела в ванне, а сердце ее тяжело билось, как кузнечный молот.
— О Господи, — повторяла она снова и снова. — О Господи…
Осознание того, что Реймонд занимался расследованием ее прошлого, потрясло и озадачило ее. Кровь прихлынула к голове и начала с такой силой пульсировать в висках, что Жаклин потеряла способность размышлять здраво. Обычно трезвый, острый ум отказал ей, и она никак не могла понять, что все это значит.
Если Реймонд все знал, то почему все-таки женился на ней? И только когда по прошествии двадцати минут Жаклин услышала голос Лиз, третьей ее соседки по лос-анджелесской квартире, и девушка упомянула Вудроу, все встало ясно.
Вудроу! Так это Вудроу, а не Реймонд нанял детектива и организовал расследование. Так вот что было в том конверте, который он занес неделю назад! Никакого обманщика-служащего не существовало. Кузен привез ее мужу свидетельства против нее!
И все равно это едва ли имело какой-то смысл. Если этот отчет касался ее и Реймонд знал это, то почему ждал до вечера воскресенья, чтобы прочесть? Естественное человеческое любопытство должно было заставить его заинтересоваться содержимым конверта намного раньше.
И тут Жаклин осенило: да Реймонду незачем было бросаться в кабинет и читать отчет, потому что он уже знал, что в нем написано! Вудроу все рассказал ему накануне вечером, когда они играли в карты! Так вот почему Реймонд пришел чернее тучи — не из-за проигрыша в канасту, а потому что выяснил: его дорогая жена — хладнокровная, расчетливая бестия, вышедшая за него исключительно ради денег.
Теперь Жаклин взглянула на ту ночь несколько иными глазами. И кровь мгновенно отлила от ее лица, буквально застыла в жилах. Что Реймонд делал с ней… Что ее заставлял делать… Тогда это возбуждало ее, но сейчас Жаклин испытывала только отвращение. И смятение.
Она закрыла лицо ладонями и содрогнулась от ужаса. Ей-то казалось, что Реймонд любит ее, что его желания продиктованы всепоглощающей любовью. А теперь поняла, что им руководила ненависть. И жажда мести. Ужасной, отвратительной мести!
Все вставало на свои места. И его предложение подождать с ребенком. И его расспросы о ее прошлом.
Да он, должно быть, по-настоящему ненавидит ее!
Но если так, то зачем он купил ей этот дом? И почему позволил оставить Пусси?
Нет, не все кусочки головоломки сложились в цельную картину. Мужчина, ведомый стремлением отомстить, не стал бы делать тех поистине замечательных вещей, что сделал ее муж за последнюю неделю.
И медленно, по капле, в пораженное ужасом сердце Жаклин стала просачиваться надежда. Может быть, только может быть, его любовь все-таки не превратилась в ненависть? Может быть, он прислушался к голосу Лиз, единственной девушки, которая не испытывала к Жаклин ненависти и зависти и удивительно точно поняла влияние ее прошлого на настоящее, истоки ее неуверенности… Что, если, Реймонд решил дать их браку и ей самой еще один шанс? Да, воистину надежда умирает последней, поняла Жаклин, вылезая из ванны и поспешно вытираясь. Теперь надо срочно разыскать весь отчет и выяснить все, что там говорится. Только тогда она сможет понять, что ей делать, как вести себя, когда Реймонд вернется домой.