Весь путь домой Барт не переставал клясть прибрежное шоссе. Чертовски опасная дорога! Местные власти все торгуются, какому из пограничных штатов — Нью-Хэмпширу или Мэну — возглавить реконструкцию транспортной артерии между Бостоном и Портлендом. Он куда чаще навещал бы Урсулу, если бы, направляясь на север по этой чудовищно разбитой дороге, не думать, что, вполне возможно, придется обращаться за помощью к услугам «технички».

Часы показывали без пятнадцати три, когда Палмер добрался до вершины взгорья, откуда начинался спуск в знакомую долину.

Слава Богу, он прибудет на ферму, имея в запасе достаточно времени, чтобы передохнуть и подготовиться к встрече с Деборой, предварительно и серьезно переговорив с Урсулой. Барт так и не смог до нее дозвониться. Наверняка специально сняла трубку. Придется сделать ей выговор за это, а еще за то, что не поставила его в известность о предложении Фарроу и вообще о сложившейся ситуации.

Трудно отыскать более независимого и упрямого человека, чем Урсула. Не она ли с завидным упорством отвергает все его попытки помогать материально? Даже не взяла деньги на косметический ремонт или хотя бы покраску старого дома.

Бабка никогда никого ни о чем не просила. И гордилась этим! Но есть жизненные моменты, когда разумнее всего обратиться за помощью. Ведь сейчас он единственный оставшийся у нее близкий человек. Мать Барта, после долгих скитаний по больницам, умерла. Его дядя Айк, старший сын бабки, погиб еще во время корейской войны. Урсула пережила и своих детей, и братьев и сестер, а разбросанные по свету племянники и племянницы и думать забыли о старой ворчливой тетушке.

Кому же, как не Барту, постоять за нее! Не позволить дельцам, вроде Деборы Фарроу, отравить бедняге последние годы жизни! Если Урсуле так хочется провести остаток своих дней на ферме, она имеет на это полное право! А его долг и обязанность дать достойный отпор особе, вдруг возомнившей себя чуть ли не радетельницей о всеобщем благе.

Барт не настолько наивен, чтобы верить всему, что Дебора упоминала в их вчерашнем телефонном разговоре, особенно же той сердобольшой чуши, которую несла про будущее города, безработицу и тому подобное… Благородная Деби Фарроу! Ну как же! Можно надеть и такую маску, если держишь в голове далеко идущие планы — например, проложить себе дорогу на какой-нибудь пост в городскую администрацию.

Все в Честере знали: Гудвин Фарроу в свое время баллотировался в мэры с единственной целью — защитить интересы своего бизнеса, а совсем не из гражданских побуждений. Потому-то и проиграл на выборах. Нельзя доверять словам, когда кто-нибудь из Фарроу начинает рассуждать о высоких материях. В них одно лицемерие и подлая ложь…

Благополучно миновав особенно сложную часть пути, Барт въехал наконец в Честер и сбросил скорость, вырулив на широкую центральную улицу. Для полудня пятницы она казалась довольно безлюдной, а из-за отсутствия интенсивного транспортного движения почти необитаемой.

Палмер нахмурился. Половина помещений, где когда-то располагались магазины и шла бойкая торговля, были пусты. В витринах появились таблички «Сдается внаем». Молодые люди с унылыми лицами бесцельно слонялись либо кучковались на углу рядом с кафе, подпирая спинами обшарпанные стены. Все они глядели ему вслед с таким видом, будто осуждали за то, что он сидит за рулем такой шикарной машины, женщины же оборачивались с изумлением, будто на редкую птицу, неведомо зачем залетевшую сюда.

У Барта вдруг шевельнулась непрошеная мысль, что, возможно, Дебора отнюдь не преувеличивала, говоря о серьезных проблемах города, Честер действительно производил убогое впечатление. Однако тут же постарался убедить себя, что если городу и в самом деле необходима реконструкция, то почему не начать с центра, а браться за строительство нового комплекса рядом с фермой Урсулы. Фарроу наверняка не хотели лишних хлопот, а потому не потрудились найти другое место!

Да, но где? — подумал он, терзаясь сомнениями. Во всей округе именно там был единственный достаточно плоский рельеф, пригодный для стройки.

Барт стиснул зубы и, стараясь побыстрее миновать центральную улицу, увеличил скорость. Делать этого явно не стоило, поскольку оставшаяся часть пути к дому заставляла его то и дело чертыхаться: «мерседес» не та машина, которую стоит подвергать риску.

Его и без того мрачное настроение лишь усилилось, когда, сделав последний поворот, он заметил остановившийся перед воротами фермы элегантный белый «сааб» и выходящую из кабины Дебору. Вот дрянь коварная, вскипел Барт, решила явиться пораньше!

Деби едва удалось отпрянуть — машина Палмера тормозила буквально у ее ног. И сразу поняла — Палмер разозлился за то, что она явилась на условленную встречу подозрительно рано, — и почувствовала себя виноватой.

Выключив двигатель и покинув салон, где благодаря кондиционеру царила прохлада, Барт окунулся в удушающую жару летнего дня. Облокотился на капот машины, демонстративно застыл и окинул фигуру Деби пристальным, оценивающим взглядом.

Чувственные женские формы и красота Деби всегда приводили его в восхищение, однако на этот раз клокотавшая внутри ярость была куда сильнее. Барт рассчитывал увидеть ее в строгом костюме, что соответствовало бы занимаемому ей сейчас положению бизнесменши. Но выглядела она словно простая крестьянка — в открытом летнем платье в горошек, с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу.

Либо вообще не любит костюмов, либо намеренно оделась подобным образом. Однако нельзя было не признать: безыскусный наряд придавал ее облику некую очаровательную мягкость и обезоруживающую наивность.

Плоские белые сандалии с чуть высовывающимися из ремешков крошечными пальцами. Стройные загорелые икры. Стянутая пояском талия. Бедра не обтянуты, а лишь угадываются под колышущейся на ветерке материей. Вот только высокую и одновременно пышную грудь не утаишь, даже если верх платья свободного покроя.

Он не раз испытывал трепет, вспоминая, как той ночью прикасался к этой груди. Ощущения от тех прикосновений были столь живы, что Барт поспешил отвести глаза и посмотрел Деби в лицо. Ее чуть пухлые, аппетитные губы, слегка подкрашенные розовой помадой, стали последней каплей: он не забыл их сладостного вкуса, их аромата.

Барта охватила злость. Он ненавидел себя за свою уязвимость перед ней. Ненавидел свою слабость!

Дебора же презирала себя за то, что как загипнотизированная стояла перед Бартом, пока он без стеснения оглядывал ее с ног до головы. Но что еще хуже — как реагировало при этом сердце! Оно замирало и было готово вырваться из груди, а кровь горячей волной растекалась по телу.

Боже, рядом с Бартом она беззащитна — вот мысль, которая отчаянно билась в голове. Что произойдет, испуганно подумала она, если он сейчас сделает шаг и обнимет? Все ее существо и противилось, и жаждало этого. Жгучий румянец залил ее щеки, предательски выдавая внутреннее волнение.

— Ну что, попалась? — насмешливо бросил Барт. — Краснеешь?

В ответ на его ехидное замечание она побелела как полотно.

— Не понимаю, о чем ты.

Барт рассмеялся.

— Я восхищен твоим умением выпутываться из щекотливой ситуации. Любой другой на твоем месте сгорал бы от стыда, поскольку твое коварство, как говорится, налицо. Мы договорились встретиться здесь в четыре, ты же приехала на час раньше. Безусловно, в надежде снискать расположение моей бабки, прежде чем я успею переговорить с ней.

— Вряд ли тебе выпадет случай увидеть меня сгорающей перед тобой от стыда, Барт, — парировала Деби и как ни в чем не бывало направилась к багажнику машины, чтобы из сумки-холодильника взять торт. При этом руки ее чуть дрожали.

— Ну и хитра! Решила — часок попьешь с Урсулой чайку, пока меня не будет…

— После того как вчера ты грубо оборвал разговор и бросил трубку, я не совсем поняла, во сколько точно мы сговорились собраться, — раздраженно бросила она. — Кажется, ты сказал «днем». Сейчас — как раз день. Так чего ты цепляешься и скандалишь?.. Я надеялась, у тебя хватит такта выслушать хотя бы мои предложения и аргументы. Но ты как был, так и остался грубым и неотесанным. По-моему, тебя как профессионального адвоката это не красит. Да и как человека тоже. Впрочем, о человеческом в тебе и говорить не приходится…

Скрип открывшейся и тут же захлопнувшейся двери старого дома не позволил Барту достойно ответить на тираду, что оказалось даже к лучшему. Ибо Деби задела его за живое и каким-то непонятным образом заставила почувствовать вину за прошлое… Ему почему-то вдруг перестало хватать слов, и он с облегчением переключил все свое внимание на бабушку, которая, опираясь на палку, нетвердым шагом спускалась с крыльца.

За каким чертом Урсуле понадобилась палка? Неужели упала и подвернула ногу? А может, обострился ревматизм?.. Он вдруг отчетливо осознал, как та постарела. Когда-то прямая и подтянутая — будто скукожилась. Черты лица заострились. Волосы неухожены, халат не больно-то опрятен, тапки стоптаны. Выглядит древней старухой, о которой некому позаботиться, всеми брошенной и позабытой.

Сердце Барта заныло: Урсула сильно сдала с тех пор, как он в последний раз навещал ее. Сукин сын, мысленно корил себя Барт, бабушка отказывалась брать у него деньги, а ты не настоял. Мог бы приехать и на Рождество с кучей подарков, а предпочел развлечься. Он спиной чувствовал взгляд Деби и был готов сквозь землю провалиться. Несколько минут назад та намекнула ему на отсутствие человечности, но была бы абсолютно права, назвав… назвав подлецом.

Урсула одолела последнюю ступеньку, прислонила к перильцам крыльца свою палку и приветственно взмахнула рукой. Глаза ее светились радостью, хотя губы при этом кривились в укоризненной усмешке.

— Барт, — строго произнесла она. — Почему ты не сообщил мне о своем приезде? Что же ты стоишь, иди сюда!

Одним прыжком преодолев шаткий забор, он бросился навстречу единственному в его жизни человеку, чья беззаветная любовь всегда помогала ему.

Странное состояние овладело Деборой, наблюдавшей, как Барт крепко сжимает Урсулу в объятиях, целует ей щеки, руки. Она понимала: Палмер искренен в своем порыве, его сердце полно любви. И тут совсем некстати вспомнила, как когда-то тот целовал ее: горячо, пылко, страстно. Он был — сама любовь! Тем неожиданней оказался финал…

Сколько раз на протяжении всех этих лет воображение услужливо рисовало ей фантастическую картину: они занимаются любовью, но совсем не так, как тогда, не рядом с какой-то казенной дверью, а на постели, на белоснежных мягких простынях. И нет сил, которые могли бы разъединить их…

— Мне невозможно было сообщить о приезде, — сказал Барт, разглаживая морщинки у виска Урсулы. — Я справлялся в телефонной компании, и мне сказали, что у тебя снята трубка.

— Но я ее не снимала! Или постой… наверное, поговорила с кем-нибудь и не положила на рычаг. Похоже, в последнее время я стала многое забывать…

Дебора нахмурилась. Она ни за что бы не назвала Урсулу забывчивой, хотя, возможно, и заблуждалась на сей счет. Палмерша произвела на нее впечатление человека более чем здравомыслящего, сообразительного, да и здоровьем крепкого. Деби готова была поклясться, что в прошлый понедельник старуха и палкой не пользовалась, а шустро передвигалась по дому.

— Не преувеличивай, пожалуйста. У тебя на редкость ясная голова, помнишь, где какие гвозди в сарае лежат, а тут про трубку забыла… Зачем ты ее не положила, бабушка? — спросил Барт. — Тебе угрожали по телефону?

— Что ты имеешь в виду?

— Я прочитал твои собственные слова в «Честер ньюс», которую регулярно получаю… Почему же ты не сообщила мне о происходящем?

— Я… не хотела тебя беспокоить. Мне известно, как ты занят там, у себя в Бостоне. Да в конце концов, это моя проблема, — вдруг вызывающе гордо закончила она.

— Когда моей бабушке угрожают по телефону, то это становится моей проблемой.

— Да, но видишь ли, звонили всего один раз, — заявила Урсула, явно смущенная чрезмерной настойчивостью Барта. — Я надеялась, все обойдется, справлюсь сама.

Выясняя отношения, Палмеры не обращали внимания на Дебору, стоявшую рядом с калиткой. Возможно, даже намеренно, во всяком случае Барт. Не исключено, что тот именно ее обвинит в звонке с угрозами, заподозрит, будто она специально запугивает бедную старушку, чтобы предложить ей поменьше денег за ферму. Но совесть Деби была чиста, а чьи-то непонятные звонки тоже повергали в недоумение…

— Так о чем же именно с тобой говорили? — продолжал упорно настаивать Барт.

— О чем? Подожди, дай сообразить…

— Урсула, не морочь мне голову. Отвечай.

— Но я не могу повторить его слова, Барт.

— Так это был мужчина?..

— В жизни не слышала такого количества грязных ругательств. Мне предложили выметаться отсюда, иначе… — Урсула через плечо внука наконец бросила взгляд на Дебору. Барт с суровым видом обернулся. Губы его побелели, желваки заходили на скулах.

— Иначе что? — проревел он яростно.

— Точно не сказал…

— Но напугал тебя настолько, что ты решила больше не поднимать трубку?

Дебора поняла, что пора вмешаться.

— Фарроу не имеют к этому звонку никакого отношения, миссис Палмер, — заявила она, не обращая внимания на возмущенного Барта. — Это не в наших правилах. Думаю, статья в газете взбудоражила кого-нибудь из тех, кто надеялся найти работу на строительстве комплекса. К сожалению, когда дело получает огласку в средствах массовой информации, подобные вещи иногда случаются. Извините, но вы напрасно прибегли к услугам прессы.

Урсула резко вскинула голову и спросила:

— Что она здесь делает, Барт?

— Я попросил ее приехать.

— Зачем?

— Когда, прочитав газету, я не смог дозвониться до тебя, немедленно связался с Деборой, хотел выяснить, что здесь происходит. Она вкратце рассказала, но попросила дать ей возможность еще раз переговорить с тобой. Я решил — лучше, если это произойдет в моем присутствии.

— Хм! Вот уж не подумала бы, что тебе этого захочется, — проворчала Урсула. — Насколько я могу судить, вы никогда не питали особой любви друг к другу.

— Да, но все это в прошлом, — к огромному удивлению Деби, вдруг сказал Барт. — А сейчас мы вполне взрослые люди и, думаю, должны вести себя как взрослые. Не так ли?

Брови Деборы удивленно поползли вверх. Что она слышит? Неужели Барт Палмер и в самом деле решил забыть старые взаимные обиды? Его слова буквально огорошили ее.

— Да… э… хм… — растерянно пролепетала Деби. Улыбка Барта окончательно сбила ее с толку.

По правде говоря, улыбка эта не отличалась особым весельем, но вполне могла служить доказательством, что его лицо не всегда пышет злобой, а черные глаза, чей холодный блеск обычно заставлял Деби содрогаться, могут излучать тепло.

— Вот уже второй раз за последнее время мне удается лишить тебя дара речи, — язвительные нотки вновь послышались в голосе Барта. — Должен признаться, менее самоуверенной ты мне больше нравишься. Но, полагаю, леди моментально опять облачится в железную броню, как только заговорит о своих новых предложениях, связанных с покупкой фермы. А что, бабушка, не пригласить ли нам гостью в дом и не выслушать ли, с чем пожаловала?

— Мне безразлично, — бодро заявила Урсула. — Я не собираюсь ничего продавать!.. Но попить чай с тортом не откажусь. В прошлый раз он мне очень понравился.

— Этот тоже с яблочной начинкой, — улыбнулась Деби. — Я поняла, что он вам по вкусу.

Барт чуть скривился, давая Деборе почувствовать, как наивно было с ее стороны рассчитывать уломать бабку с помощью сладкого пирога. Она кремень!

Дебора же обрадовалась, что Барт вообще не выставил ее вон, а готов выслушать все-таки. Это уже была, пусть и маленькая, но победа.

В ее глазах мелькнули озорные огоньки, когда она с притворным волнением огляделась по сторонам, как бы не решаясь открыть калитку.

— Я не уверена, могу ли войти… Вдруг выскочит ваш волкодав?

Барт догадался, что Деби ломает комедию, хотя прекрасно помнил, как удавались ей роли в школьных спектаклях. Актриса она была хоть куда.

— Уж не издеваешься ли ты надо мной, милочка? — строго заметила Урсула.

— Боже упаси, мэм. Насколько мне известно — все собаки носом чувствуют запах страха человека, а после ваших заявлений в газете я до смерти боюсь встречи со злым сторожевым псом. Кажется, его зовут Райт?..

Словно по волшебству, а скорее, услышав кличку, в дверях дома возник пес. Проковылял вниз по ступенькам, затрусил по тропинке, тяжело неся свое раскормленное тело. Не обращая ни малейшего внимания на Урсулу и Барта, подошел к калитке, положил на нее свои огромные лапы. Ни грозного оскала, ни рычания. Какое там! Пес явно хотел, чтобы гостья потрепала его за ушами — именно этим Деби завоевала его признательность в свой первый визит на ферму. Вот и теперь она сделала то же самое.

Райт заурчал от удовольствия.

— Мне давно следовало сдать такого «служаку» на живодерню, — пробормотала Урсула. — Или куда там сдают собак, от которых никакой пользы… Барт, отгони-ка это слюнявое животное и дай гостье войти. Я пойду поставлю чайник. Только пусть не воображает, что буду покладиста, как мой караульный, — ворчливо предупредила она, прежде чем скрыться в доме.

— Предатель! — Барт с трудом оттащил пса за загривок. — Быстро на место!

Даже властную команду Райт воспринял не очень охотно. Деби не удержалась и сострила:

— Приятно знать, что не все здесь ненавидят представительницу семьи Фарроу. Кажется, дети и собаки лучше других способны оценить человека?

Барт снова улыбнулся. Однако его улыбка не отличалась теплотой. Да и радостной ее трудно было назвать.

— Не хочешь ли ты намекнуть, будто я всегда неверно судил о тебе, Деби?

— Ты вполне мог бы предположить, что я изменилась.

— Неужели? Как интересно! Ну-ка, дай мне торт, пока не уронила. — Он через калитку взял у нее коробку и затем поступил весьма странно — поставил на землю. Прежде чем Деби сообразила, что у него на уме, Барт, перегнувшись через препятствие между ними, сжал своими ладонями ей лицо и начал целовать.

Под нажимом горячих губ Деби непроизвольно приоткрыла рот — так сладок был этот миг. И когда его язык проник внутрь, стон наслаждения вырвался у нее.

В ту же секунду Барт вдруг отстранился, чем поверг Деби в недоумение. В его взгляде сквозила та же знакомая усмешка.

— Видишь? Ты ничуть не изменилась. Как была озабоченной вожделением, вернее сексом, сучкой, так и осталась…

Да, с горечью подумала Деби, осознав весь ужас произошедшего. Ей стало стыдно за собственную слабость перед ним. За то, что нет сил ни воспротивиться, ни хотя бы попытаться поставить его на место.

Слезы отчаяния заблестели в глазах Деби. Сегодня в какое-то мгновение ей померещилось, будто они оба готовы забыть о прошлом и, возможно, даже могут стать друзьями. Напрасные надежды! Проглотив появившийся в горле комок, она не без усилий произнесла:

— Передай пожалуйста своей бабушке — буду рада, если торт ей понравится, а мне, пожалуй, сейчас лучше уйти. Вижу, я зря теряю здесь время.

Повернувшись, Дебора решительно направилась к своей машине, громко захлопнула дверцу и повернула ключ зажигания. Барт что-то прокричал ей, но она не реагировала, а когда разворачивалась и давала задний ход, чуть не задела его машину. Наконец выжала до предела педаль газа и рванула вперед.

В зеркале заднего вида заметила Барта, стоящего в облаке поднятой ею пыли и смотрящего ей вслед.

— Мерзавец, — судорожно прошептала Деби и ударила кулаком по рулю. — Вот мерзавец!..