Энциклопедия пиратства

Мерьен Жан

5. XIV ВЕК — «МОРСКИЕ ГЕЗЫ», СОЗДАВШИЕ СВОЮ РОДИНУ

 

 

Можно ли их назвать пиратами? С точки зрения испанцев — безусловно. С точки зрения принца Вильгельма Оранского — конечно нет; для него и для всех мятежных жителей Нидерландов они являются корсарами, немного дикими корсарами, но верными; за неимением официальных патентов они могут считаться вольными стрелками, морской фракцией освободителей угнетенной родины, первыми предвестниками свободолюбивой мысли, направленной против власти инквизиции, которой король Испании хотел подчинить свои северные владения.

Вся благородная знать Нидерландов восстает против испанцев. Но у нее нет средств для борьбы. С презрением окружение Маргариты Пармской, или Австрийской, незаконной дочери Карла, представляет перед ней бедных сеньоров как «безвредных нищих» (гезов).

Это прозвище пристало к ним, а их символом стали сума и посох нищих. И в дальнейшем вся страна поделилась на «городских гезов», буржуа, и «лесных гезов», крестьян.

Но те мятежники, которые взяли в руки оружие, были казнены; другие ушли в «маки»; в Голландии «маки» — это вода: реки, бесчисленные каналы, проливы между островами, море. К ним устремляются многочисленные изгнанники, которые не имеют другого пристанища, кроме корабля или лодки, и которые, чтобы выжить, вынуждены грабить — увы! — своих собственных береговых сограждан, когда никакой добычи не удается отнять у позорных оккупантов или их сообщников. Они сами называют себя «морскими гезами» — «zeegeuzen». Враги называют их «zeeganzen» — «морскими гусями», этими большими перелетными птицами, которые иногда дерутся между собой на польдере и здесь же и пасутся в ущерб домашним гусям… Подводя итог, можно сказать, что такая жизнь вполне устраивала мятежников.

Когда Вильгельм Оранский, терпя поражение за поражением, спрашивал сам себя, как ему продолжать борьбу, то как раз в это время его французский единоверец, адмирал де Колиньи, дал ему совет: собрать морских гезов, сформировать из них эскадру, захватить какой-нибудь большой порт, который будет служить ей базой, как Ла-Рошель во Франции.

Принц Оранский мог бы в то время раздобыть денег, разделив захваченные корсарами богатства, и это позволило бы ему предпринять войну на континенте.

Принц ясно осознавал трудности, которые его ожидали при попытке собрать воедино разрозненные банды морских гезов. Но он надеялся, что главари банд подчинятся его приказам и натренируют солдат.

 

НЕКОТОРЫЕ ГРАБИТЕЛИ МОРЕЙ И ЦЕРКВЕЙ

Вот какими были в конце 1569 года — в тот момент, когда Вильгельм предпринял попытку организовать их под своим командованием, — наиболее известные капитаны голландских «пиратов»: Жан Абель из Доккюма во Фрисландии, который еще до всех этих беспорядков служил во флоте; в 1568 году капитан оказался в Делфзейле с двумя или тремя кораблями, на борту которых насчитывалось по 40 человек команды, и с этой «эскадрой» он сумел противостоять всей вражеской флотилии. При одном упоминании его имени буржуа тряслись, судовладельцы приостанавливали экипировку своих судов, испанские солдаты в страхе крестились.

Тьерри Соной (или Сной, или Сноэй), родившийся в Клеве, но женившийся и обосновавшийся в Голландии. В молодости он служил, как всякий дворянин, при доме Максимиллиана Бургундского, маркиза де Веера. Его лицо с подвижными, правильными, чертами украшали огромные, закрученные вверх усы. Суровая натура морского геза смягчалась глубоко засевшими привычками к милосердию, человечности и терпимости, что не раз было им доказано по отношению к пленникам и католическому духовенству.

Фок Абель, сын Жана Абеля. Молодой Фок представлял собой наиболее великолепный тип морского геза, ярого противника папы: низкорослый, с плотной фигурой, волосы рыжие, глаза серо-зеленые, нос курносый, неутомимый борец против католических священников, ненасытный грабитель церквей, монастырей и священных сокровищ. Что он особенно любил, так это хорошее вино, которое святые отцы используют для алтаря и которое он пил из золотой чаши. Каждый член его экипажа также имел чашу, присвоенную при разграблении церквей. На самом верху мачты своего ужасного корабля под названием «Галера» Фок Абель прибивал драгоценную католическую святыню. Когда ему доводилось захватывать в плен священника, он показывал тому великолепный шедевр, вырезанный из дерева:

— Знаете ли вы, — спрашивал он у испуганного служителя церкви, — почему мы поместили «святая святых» на самое видное место на нашем корабле?..

— Нет, — каждый раз отвечал священник.

— Итак, я вам скажу. Это, чтобы показать, что у нас почитание веры значительно выше, чем у католиков.

После этой шутки его рот раскрывался во всю ширь и из горла вырывался раскат смеха, который можно было принять за грозное рычание:

— А теперь, — продолжал пират, — ты отслужишь мессу перед этим святым изображением.

Священник пытался сопротивляться, но ему напяливали ритуальную одежду и он вынужден был под страхом смерти выполнять церемонии, предписанные его верой, среди гиканья, насмешек и взрывов хохота всех членов экипажа, которые повторяли, кривляясь, его жесты, коленопреклонения и религиозные песнопения.

Гом Хеттинга, один из наиболее могущественных сеньоров Фрисландии, снискавший большую известность среди морских гезов. Лишенный своего имущества герцогом Альбой, он стал солдатом, чтобы вернуть себе свое богатство. Герцог Альба победил его. Тогда Гом Хеттинга, чувствуя себя неспособным бороться на суше, поступил, как многие другие: он снарядил барк и при поддержке отряда неукротимых фрисландцев под командованием двух его сыновей сам себя назначил суверенным правителем: он давал своим сторонникам, известным под страшным названием мародеры, документы, которые уполномочивали их добыть для него путем грабежа компенсацию в счет конфискованного имущества; и действительно, он получал десятую долю всей добычи, доставляемой мародерами.

Вильгельм д’Амбиз в 1572 году возглавил флотилию из нескольких судов и несколько лет отчаянно сражался с солдатами герцога Альбы.

Генри Лаер из Амстердама, герой одного эпизода в великолепной поэме, в которой Онно-Цвиер воспел войну морских гезов; он особенно прославился, как и Соной, дав отпор всем силам Франсуа де Бошайсена, вице-адмирала герцога Альбы.

Одна из самых жестоких банд морских гезов находилась под командованием Хартмана Гома и его брата Ватце, оба были родом из Аккрума во Фрисландии.

Хартман, однако, не был рожден для ненависти и мести. Благородный, богатый, молодой, элегантный, образованный, он казался предназначенным судьбой провести свои счастливые дни рядом с любезной и… снисходительной супругой, так как, по рассказам, «его беззаботная жизнь оставляла ему время для досуга, и он посвящал его служению музам и ухаживанию за дамами». Но однажды по приказу инквизиции он был арестован. Улучив момент, Хартман сбегает; все его имущество захвачено. Странник, бродяга, вынужденный скрываться под двадцатью именами и двадцатью различными одеждами, гонимый от одного убежища к другому, он заканчивает тем, что тоже становится морским гезом.

С этого дня у католиков не будет более беспощадного врага, чем благородный гез. Хартман объединил вокруг себя отряд фрисландцев, таких же кипящих гневом, как и он. Несчастье тем церквям, монастырям, священникам, монахам и монахиням, которые попадались им под руку. Они не оставляли на своем пути ничего: ни священных ваз, ни сокровищ богачей, ни церковного вина, ни целомудренных монахинь.

В течение года герцог Альба тратил огромные силы и деньги, чтобы схватить этих доведенных до крайности пиратов. Хартман каждый раз уходил от него. Бесполезно сожгли около двадцати крестьян по подозрению в шпионаже в пользу неистового пирата. Также тщетно надеялись поймать его в расставленные ловушки. Хартман разгадывал все комбинации; его называли «бич божий».

Один раз, однако, он чуть было не дал себя захватить. Ворвавшись как-то раз в женский монастырь, он нашел, что жизнь здесь не лишена удовольствий, и остался в божеской обители почти на неделю, радостно пируя со своими спутниками. В это время испанские солдаты подошли к монастырю и окружили его. Вместо того чтобы сдаться, Хартман забаррикадировался, поджег массивное строение с четырех углов и сбежал через подземный ход со всеми монахинями, которых он позаботился связать по рукам и ногам и заткнуть им рот кляпом.

Испанцы нашли посреди горящих развалин записку, прикрепленную к дереву:

«Praelia magnatum cemes et sanguinis undas, Et terras populis vacuas eontusaque regna; Fana domusque cadent et erunt sine civibus urbes, Inque locis multis teilus inarata jacebit. Strages nobilium fiet procerumque ruina, Fraus erit inter eos, confusio magna sequetur». [22]

Эти латинские стихи написаны самим Гома, как мы видим, весьма просвещенным сеньором.

 

ИСПОЛЬЗОВАТЬ БЕСПОРЯДОК

Итак, к концу августа 1569 года принц Оранский, следуя советам Колиньи, принял решение организовать этих не ведающих порядка пиратов и заставить их служить во славу родины.

Он назначил главнокомандующим флота гезов одного из авторов компромиссного решения — Адриена де Берга, сеньора де Долхейн и де Кохем, но сеньора без замка и без средств с тех пор, как гонения заставили его бежать из своих владений.

Выбор принца Оранского оказался не из лучших. Адмирал, которого он поставил над морскими гезами, был бравым солдатом и хорошо служил принцу, но он ничего не смыслил в морских делах. Маленького роста, худой, некрасивый, с редкими волосинками на подбородке, одетый в бедный зеленый плащ, он сразу не понравился морякам, не расположенным вообще к какой-либо дисциплине. Валлон по рождению, он сначала окружил себя валлонами, великолепными солдатами, но неспособными с полной отдачей служить во флоте и не выносящие моря. Позже возникла необходимость заменить их на фламандцев, хороших моряков, но на языке которых адмирал изъяснялся с большим трудом.

Тогда незадачливому офицеру с малым морским опытом был прислан вице-адмирал Ланселот де Бредероде, брат знаменитого Генриха де Бредероде и самый красивый мужчина Нидерландов. Такой же горячий, как его брат, но более фанатичный, он ничего так не страшился как отдыха. Фрибутьеры, как это звучит по-французски, любили служить под его началом, потому что с ним они никогда ни в чем не нуждались. Он умел обеспечить их в избытке вином и едой. За неимением кораблей он нападал на суше на маленькие поселения и забирал выкуп натурой. У одного торговца он брал 200 локтей драпа, у другого — 40 бочек вина, у булочника — хлеба, у мельника — муки; и так красавец-фрибутьер у каждого забирал то, что можно было с него взять. В тот момент, когда ему доложили о назначении его на должность вице-адмирала, он как раз развлекался тем, что пил вино со своими друзьями-пиратами, вино, которое он «взял» у торговца из Девентера.

Ланселот сам подобрал себе блестящий экипаж из пиратов, выбрав среди них наименее развратных и распущенных; впрочем, все они были хорошими моряками, готовыми умереть по знаку своего капитана, смелыми парнями, предпочитавшими смерть жизни в ссылке.

Под началом Долхейна с его многочисленными приказами оказались сначала Альбер д’Эгмонт, Крепин ван Сальтбрюгге, Бертод Энтес де Ментада, Жиль Эльсима, Мейнерт Фриз, все изгнанные и собравшиеся вместе, чтобы свергнуть испанскую тиранию и поделить с принцем Оранским всю добычу, отобранную у врага.

В ту пору разыгрывались настоящие сражения демонов, раздраженных до крайности, с одной стороны, своей невозможностью подчинить себе весь мир, а с другой стороны, безуспешной местью; это был чисто пиратский период истории Нидерландов.

Горячая натура и авантюрная душа отважных гезов, а также их малочисленные небольшие корабли заставляли пиратов предпочитать, как правило, стратегические комбинации, стремительные действия с использованием быстрых маневров, которые они умели делать мастерски.

Мирные дворяне и буржуа, а также крестьяне, ставшие волею судьбы капитанами флота, действовали каждый в силу своей отваги и фантазии, по своему усмотрению, объединяясь для успешного нападения с другими такими же изгнанниками и гоняясь без разбора за всеми испанскими парусниками.

Поднявшись на борт своих маленьких суденышек, эти морские ястребы носились по морю перед носом противника, выводили его из себя своим легким бегом по волнам и провоцировали пускаться за ними в погоню, а затем вдруг исчезали перед превосходящими силами испанцев; после предпринятого маневра пираты дожидались шторма или глухой ночи, чтобы атаковать вражеские корабли, разбросанные по морю или плохо управляемые.

Морские гезы укрывали свои лодки за рифами, в глубоководных бухтах, в местах с дурной славой; они подстерегали проходящий мимо одинокий корабль и внезапно бросались на него. Пираты действовали таким образом у берегов Голландии и Зеландии, в устьях Эмса и Эльбы, а так же около Ла-Рошели, их пристанища, такого же, как Дувр, Лондон и Эмден.

Боевые операции, проводимые без какого-либо общего плана, не могли привести к желаемому результату.

Хотя морские гезы, как и лесные их братья, взяли в руки оружие ради освобождения родины, многие, однако, искали облегчения страданий ссылки только в звоне стаканов; другие дрались просто, чтобы драться, чтобы выплеснуть всю накипевшую ярость и успокоить страсти, пожиравшие их изнутри.

Все поклялись вести войну до истребления инквизиторов, членов кровавого трибунала, их соучастников и единомышленников. Среди борющихся против тирании папы было много иностранцев: англичан, шотландцев, датчан, французов, льежцев. Преследуемые герцогом Альбой, они отвечали на его нападения своими действиями, такими же кровавыми и, часто, еще более омерзительными, и, можно сказать, что убийства и преступления со стороны борцов за свободу были равны по своей жестокости преступлениям тиранов. Два народа и две религии насчитывали одинаковое число жертв и палачей.

 

НЕЗАДАЧЛИВЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ

Поставив адмирала, сеньора Долхейна, во главе недисциплинированных капитанов, принц Оранский надеялся объединить их в могучий флот, способный на великие дела. Но Долхейн не знал для начала, как поставить эту задачу перед капитанами. Каждый из них признавал его за командующего, это верно, но он был для них только номинальным шефом. Адмирал не умел командовать, и его никогда не слушались. Чтобы укротить гезов нужен был человек другой закалки.

То ли адмирал ничего не понимал в ведении войны объединенными силами, то ли он везде встречал одно непослушание, но ему не удалось собрать флот. Капитаны по-прежнему действовали изолированно друг от друга; один из них сжег замок Жана де Мепша, лейтенанта короля, в Дронгене; одна из банд разграбила и сожгла аббатство Феер во Фрисландии; другая, возглавляемая бывшим католическим священником, разрушила замок графа д’Аренберга в Терсхеллинге.

Некоторые, менее удачливые, главари были схвачены и обезглавлены.

В это время Долхейн удалился в Англию, где в спешном порядке снаряжал эскадру. Наконец, 15 сентября, он появился у берегов Нидерландов. Пять или шесть капитанов были всего под его началом. Корабль, на который он поднялся, насчитывал только 150 солдат, плохо одетых, плохо вооруженных аркебузами и мало дисциплинированных.

Ланселот де Бредероде, вице-адмирал гезов, командовал другим кораблем; Гийом д’Эмбиз — третьим. Эскадра насчитывала только 6 кораблей с экипажем менее чем 600 человек.

16 сентября эта небольшая армада подошла к острову Влиланд, где гезы захватили богатую добычу, ограбив два торговых флота, состоящих каждый из 100 парусников и пришедших из Балтийского моря. Затем они разрушили две церкви, единственные на острове.

Флотилия их получила некоторое подкрепление. Многочисленные фрисландцы, изгнанные из своей страны, присоединились к гезам. Они перемешались с валлонами, которые до сих пор составляли экипажи Долхейна.

Вскоре по всем берегам Нидерландов разнеслась новость, приведшая морских гезов в неописуемую ярость. Один из их капитанов по имени Жан Броек был схвачен гамбуржцами, рассматриваемыми до сих пор в качестве союзников. Ему сломали шею. Голова его была насажена на кол, а тело зарыто в землю.

Эта экзекуция вопияла о мести. Морские гезы в ответ немедленно принялись грабить гамбургские суда, находившиеся в водах Голландии.

Буржуа из Гамбурга, не имея военного флота, способного отстоять их торговые корабли, отправили к адмиралу гезов своего депутата для переговоров. Тогда все разъяснилось. Жан Броек был виновен в нападении с целью грабежа на многие гамбургские суда вопреки договоренности, по которой гезам запрещалось вредить городам, землям и жителям Империи, Англии, Дании, Швеции и Франции.

Однако, и после таких объяснений враждебные настроения гезов полностью не утихли, несмотря на приказы Долхейна, не желающего иметь еще одного врага, кроме герцога Альбы.

К концу месяца адмирал гезов находился во главе флота из 29 кораблей, из которых 9 были крупные, а 20 остальных — мелкие. Он получил приказ захватить какой-нибудь участок земли на берегу моря, чтобы устроить там пиратское логово. С этой целью он подошел к Делфзейлу! Но управляющий провинцией Гронинг заботился об охране своих владений; город был укреплен. Можно было, конечно, напасть неожиданно и захватить город, что называется, одним движением руки. К сожалению, Долхейн не обладал необходимой сноровкой для применения партизанских методов военных действий. Поэтому он удовлетворился грабежом нескольких близ лежащих деревень, где он вдоволь напился вина из украденных церковных чаш. Затем он отправился на зимние квартиры в Несселанд. Бедные жители графства Восточная Фрисландия в Германии приняли адмирала с распростертыми объятиями, потому что его гезы несли им доходы своими невероятными тратами на сытную и веселую жизнь. Сеньоры, приглашенные разделить кутежи адмирала, заверяли его в своей дружбе. Единственно только, чтобы не скомпрометировать себя перед лицом герцога Альбы, граф Эдцер не разрешил гезам остановиться в их столице Эмдене.

В то же самое время другие гезы обосновались на Зюйдерзее. В основном это были ларошельцы, завербованные королем Наваррским для графа Гийома ле Таситюрна. Прибывшие в Англию слишком поздно, они не смогли присоединиться к флоту Долхейна. Тогда они объединились с единомышленниками, англичанами и шотландцами. В течение многих месяцев гезы наводили ужас на берега Зюйдерзее и особенно отличались тем ожесточением, с которым они грабили и жгли церкви и монастыри.

 

ОТВЕТ ИСПАНЦЕВ

Герцог Альба, непобедимый на суше, начал обращать серьезное внимание на действия пиратов, к которым он сначала относился с презрением. Он снарядил флот в Доккюме, который охранял берега, но не чувствовал себя достаточно сильным для преследования гезов в открытом море.

Граф де Меген, Карл де Бримен написал герцогу Альбе о горестном положении, сложившемся в морских провинциях. По его сведениям, армия морских гезов состояла из 5000 человек. Граф рассчитывал на 60 рвущихся в бой кораблей, на необходимость всего одной военной кампании, на жителей, оставшихся верными своему королю.

В ответ на непрекращающиеся разбои гезов Амстердам вооружил один корабль и несколько лодок. Три пирата были схвачены и казнены.

Испанский офицер по прозвищу Билли привел свою флотилию, чтобы курсировать у острова Влиланд в надежде поймать нескольких пиратов.

В начале 1570 года 5 из его кораблей были рассеяны по морю в результате шторма. Только одному испанскому кораблю удалось встретить пиратское судно.

Испанцы смело пошли в атаку, надеясь на легкую победу. Но достаточно крепкий пиратский корабль под командованием неустрашимого капитана Спееринка успешно оборонялся, отвечал ударом на удар и «сделал котлету» из королевских моряков.

Удивленный таким сопротивлением, испанский капитан решил отступить. Его трусость вызвала негодование королевского экипажа. Капитана заставили возобновить бой, который стал вопросом чести, ибо его корабль превосходил пиратский по своему оснащению.

Стрельба пиратов начала стихать; вскоре весь запас их оружейных средств истощился. Спееринк, которому предложили сдаться, ответил решительным отказом. Он выбрасывает в море мешки с деньгами, чтобы они не достались испанцам; затем приказывает одному из солдат проткнуть ему сердце шпагой. Солдат повинуется. Все его оставшиеся в живых товарищи прыгают за борт, пытаясь спастись. Но испанцы преследуют их на шлюпках и вылавливают из воды одного за другим. Почти все пираты были обезглавлены, и их головы, просоленные в морской воде, перевезены на испанский корабль. С триумфом входя в Гронинген, Билли заставил пленников, которых он пока пощадил, нести перед собой эти кровавые трофеи и поклясться ему в верности; после чего он подверг их мученической смерти.

Спустя несколько дней Жан Рол, бургомистр Хоорна, принял командование одной из флотилий и пустился в погоню за гезами, сбежавшими к берегам Англии. Буря уничтожила несколько их кораблей; пираты потеряли адмиральский корабль и еще три крупных судна.

Такое количество неудач пошатнуло положение Долхейна.

В это время он полностью доверился Роберту де Бейлилю, фламандцу, и Ландасу, валлону. Как всегда, он окружил себя 5 кораблями и 2 барками под командованием другого валлона по имени Плике, а также благородного Антуана Антенхова, «маленького и рыженького». Еще несколько кораблей находились под командованием Жана Луи (Ганса Лодвика), другого фламандца, обосновавшегося в Англии. Корабли эти имели малочисленные команды, но были снабжены великолепной артиллерией. Матросы и солдаты часто сходили на землю, чтобы выпить вина; обычно это происходило в Дувре или на острове Уайт. Корабельные пушки небольшой флотилии весом от тринадцати до четырнадцати фунтов изрыгали железные ядра, снабженные длинными цепями и предназначенные для сокрушения мачт вражеских кораблей.

Малочисленные, но крепкие, молодые, коренастые, быстрые и смелые гезы абсолютно не боялись королевских галер, по которым они стреляли горящими снарядами.

Адмирал имел в своем распоряжении еще 3 корабля и «яхту», то есть разведчика, с которыми он подкарауливал суда, идущие из Данцига. Он нашел существенную помощь в оснащении своей скромной флотилии а Англии, где жена мечтательного Габриэля Монтгомери, невольного убийцы короля Франции Генриха II, снарядила для гезов большой великолепный корабль, известный под именем «Графиня».

Когда добровольных участников войны за освобождение от испанской тирании уже не хватало, гезы вербовали простых людей на морскую службу, зазывая их в кабаки, накачивая вином и перетаскивая их затем на корабль, метод, который практиковался во все времена и который мы называем «шэнгаяж»; примененный к вербовке «патриотов», этот термин выглядит достаточно смешным.

Герцог Альба, обеспокоенный растущей мощью гезов, поручил Максимилиану де Геннину, графу де Бусс и правителю Голландии, вооружить 12 кораблей в Амстердаме, в то время как Билли подготовит десяток таких же у себя. Бусс и Билли вскоре подняли паруса и вышли в открытое море; они захватили в плен 3 больших корабля гезов и сожгли 8 или 10 кораблей поменьше.

Чтобы отомстить за себя, Долхейн продумывает вместе с Ланселотом де Бредероде нападение на аббатство Олденклоостер. В апреле гезы разграбили этот богатый монастырь. Аббат клятвенно обещал целый поток индульгенций для вассалов-крестьян, которые придут ему на помощь, но никто даже не шевельнулся.

Почти в этот же момент пират Жан Тройен, сын лодочника из Роттердама, наводил ужас на жителей голландских берегов. Находясь на борту обычного барка с командой из 35 человек, он захватил корабль, совершавший рейсы между Амстердамом и Энвером. Объединившись с Адриеном Меннинком и Никола Рихове из Хаарлема, он решил атаковать Бусса, находившегося на Влиланде. 14 июня 1570 года они встретились лицом к лицу с испанским адмиралом.

Девиз пиратов был: «Бог помогает Оранскому»! Их флаг: желто-красное полотнище; их отличительный знак: белый платок, обернутый вокруг правой руки.

15 июня пираты набросились на врага. Но в результате ошибочного маневра корабль Жана Тройена, отбившийся от двух других кораблей гезов, оказался окруженным со всех сторон.

Тройен понял, что это конец, и быстро прыгнул в море; вплавь он добрался до бросившего неподалеку якорь торгового судна, где попросил убежища. Но был выдан Буссу и препровожден с еще тремя гезами в тюрьму Амстердама.

Потеря такого капитана вывела из себя морских гезов. Они угрожают Буссу возможностью полностью разграбить Энкхейзен и Амстердам и «поджечь» Голландию с четырех углов, если их капитан будет казнен.

Бусс пугается таких угроз, судьи, которым поручено приговорить морских гезов к смерти, чувствуют угрызения совести; дело затягивается; Тройен остается в тюрьме до октября. Наконец, герцог Альба, не могущий больше терпеть бесконечных отсрочек, отдает приказ повесить пленника.

 

МГНОВЕННЫЙ ОТВЕТ ГЕЗОВ

Узнав о казни капитана ван Тройена, гезы дают выход своей ярости. Они начинают с того, что подвешивают на бушприте одного из своих кораблей испанского лоцмана, захваченного в плен, а затем используют этого несчастного как мишень. После этого они топят всех пленников. Гезы предпринимают бесчисленные высадки на берег и подвергают пыткам богатых буржуа, которые имеют несчастье попасться им под руку.

Будучи ответственным в глазах цивилизованного мира за действия, которые позволяли себе гезы, Вильгельм Оранский решил заменить адмирала Долхейна, который не сумел найти общий язык с капитанами. Кроме того, принц, нуждающийся в деньгах для выплаты вознаграждений за службу — достаточно постоянных теперь, так как некоторые государства признавали его как представителя воюющей стороны, — надеялся использовать часть добычи; но Долхейн показал такую невероятную небрежность в части взыскивания награбленного, что грабежи «корсаров» не приносили абсолютно никакого дохода; вызванный в Дилленбург, где находился Гийом ле Таситюрн, Долхейн вместо того, чтобы выплатить сумму, на которую предводитель революционеров был вправе рассчитывать, наоборот, потребовал с него 5000 экю, которые адмирал собирался потратить.

После этого случая произошел полный разрыв отношений между принцем и адмиралом. Долхейн, впавший в немилость, бежит в Англию, где гезам удается его схватить. Выпущенный на свободу по приказу принца, он был отстранен от своей должности. Ему предложили командование двумя или тремя кораблями, но он отказался и уехал во Францию. В 1572 году Долхейн вновь сражался за свою родину и пал смертью храбрых.

Вильгельм Оранский одно время думал заменить Долхейна его братом Луи де Бергом, который командовал восемью кораблями, стоящими на рейде в Лондоне. Но его окончательный выбор пал на Гюислена де Файена, сеньора де Ломбре, человека энергичного, разбирающегося в дипломатии, настоящего солдата, который до этого времени был ему чрезвычайно полезен. Посланный в Ла-Рошель, он сумел уговорить французских протестантов выступить на стороне Нидерландов. Успех, с которым он выполнил эту миссию, дал возможность Гийому ле Таситюрну составить высокое мнение об уме де Файена. Он подумал, что такой крепкий главнокомандующий, наделенный диктаторской властью, сумеет привести всех капитанов к повиновению. 10 августа 1570 года Гюислен де Файен был назначен адмиралом морских гезов. В будущем он один имел право выплачивать вознаграждение своим морякам, которые, тем самым, окончательно становились корсарами на постоянной службе; все назначения, сделанные его предшественником, были аннулированы и взамен них сделаны новые. Гюислен де Файен получил приказ поступать так, чтобы на борту кораблей царило «чистое слово Божье», прогнать всех преступников, которые наводняли флот гезов, поместить на каждом корабле пастора и, наконец, главное условие — делить добычу на три части: первая — в пользу принца, вторая — для капитанов, третья — для экипажей, а десятая доля всей добычи предназначалась адмиралу.

Самозащита требовала от гезов атаковать любого противника, не только герцога Альбу или его сподвижников.

Ниже представлена копия патента, выданного Гюисленом де Файеном:

Мы, Гюислен де Файен, рыцарь, сеньор де Ломбре, адмирал и главный капитан кораблей и флота монсеньора принца Оранского, графа Нассау и т. д., всех тех, кто увидит настоящие бумаги, уведомляем, что в силу нашего поручения и договора, учитывая опыт сеньора Гома ван Хеттинга, дворянина, в военных делах, рассматривая его как доверенное и назначенное лицо, доверяем ему и назначаем настоящими бумагами капитаном военного корабля, на котором он будет вести войну с герцогом Альбой и его единомышленниками по нашему поручению, и, введенный в состав флота по велению сеньора и принца, сверх того, он должен вести себя в соответствии с приказами, пунктами и статьями данного патента и в целом следовать порядку, установленному Его превосходительством на флоте, и так до тех пор, пока не поступит другой приказ. Подтверждая данный патент, мы подписали настоящие бумаги нашим именем и скрепили нашей гербовой печатью. Выполнено в XX день октября, года 70-го.
Гюислен де Файен.

Здесь подписано.

Здесь гербовая печать, два льва на фоне развевающегося знамени.

Вильгельм Оранский надеялся, что гезы захватят какой-нибудь город на море, где устроят свой плацдарм. Но новый адмирал с самого начала не мог ничего предпринять, потому что граф Эдцер, который до этого времени покровительствовал пиратам, захватил все их крупные корабли, находящиеся в водах Эмдена. Он сослался на то, что гезы разграбили большое количество его кораблей, но на самом деле он выполнял приказ императора Германии, который хотел сохранить хорошие отношения с Испанией.

Уже по распоряжению Карла IX порты Франции были закрыты для всех революционно настроенных кораблей. Для патриотов оставалось только одно пристанище — Ла-Рошель, которая была слишком удалена, да еще английские порты, которые не замедлили тоже закрыться перед гезами.

Отвергнутые Германией и Францией, бунтовщики сошлись в большом количестве у берегов своей родины. Все города оказались под угрозой морских гезов одновременно. В Энкхейзене люди дрожали от страха, в Девентере уже готовы были увидеть гезов в стенах города. Корабль, который курсировал между Энвером и Буа-ле-Дюк, стал добычей одного из мятежных капитанов; этот корабль вез богатый груз и 4500 риксдаллеров, по тем временам большие деньги.

 

МЕСТЬ ОКЕАНА

Гезы готовили неожиданную атаку с целью завоевания города, расположенного на Зюйдерзее, когда неожиданное бедствие перечеркнуло их замыслы.

В ночь с 31 октября на 1 ноября 1570 года разразился ужасающей силы ураган и гигантские океанические волны обрушились сверху на голландские молы и разбили их на тысячу кусков. Страна буквально скрылась под водой, 100 000 человек стали жертвами этой катастрофы. Во Фрисландии и Голландии тела людей, трупы животных, мебель, обломки плавали вперемешку на затопленных полях, и уже нельзя было различить, где земля и где море.

Страна была опустошена. Только те гезы избежали смерти, кто успел удалиться от берега.

Когда, наконец, успокоилась эта страшная буря, католические священники воспользовались общим состоянием ужаса населения, чтобы обвинить мятежников в ниспослании беды на их страну разгневанными святыми, изображения которых богохульники громят ежедневно. Религиозные преследования усилились. Однако гезы, находясь какое-то время в тяжелом положении, вскоре вновь собрались с силами.

Им удалось хитростью захватить Филиппа Абю, шпиона Билли. Его под горячую руку приговорили к отсечению головы и расчленению несчастного ка четыре части, чтобы потом выставить их на всеобщее обозрение в четырех местах северной Голландии.

Но затем капитан гезов Энтес сам председательствовал на военном совете, перед которым предстал Филипп Абю. Сей капитан начал свою речь такими словами:

— Мы, дворяне, судьи и капитаны военных кораблей, принадлежащих великому и могущественному сеньору, принцу Оранскому, который предписал нам и выдал соответствующий патент помогать хорошим людям, наказывать злых и прощать тех, кто этого заслуживает; мы, как истинные сторонники христианской веры, обещаем тебе сохранить жизнь, если ты скажешь правду; иначе, ты умрешь в страшных мучениях.

Энтес держал подобную речь, чтобы позволить пленнику найти какой-нибудь предлог, который мог спасти ему жизнь. Но его напыщенные слова вместо того, чтобы запугать обвиняемого, вызвали у того непроизвольный взрыв смеха. Выйдя из себя от ярости, Энтес приказал немедленно вздернуть весельчака. Когда веревка уже сдавила шею несчастного, его вновь сняли с реи; ему дали немного отдышаться, чтобы спросить, как он находит службу у испанского короля. Наконец, его отпустили при условии уплаты выкупа в 395 флоринов.

К концу ноября отряд гезов, промышляя вдоль берегов Фрисландии, разграбил церкви и 60 домов Воркюма. В том же месяце, внезапно напав на Ставерен, пираты подняли с постели аббата Никола ван Ландена, которого они увели с собой в компании труппы комедиантов и женщин легкого поведения.

Они угрожали аббату повесить его на мачте, если тот не согласится в течение 15 дней уплатить выкуп в размере 6000 экю; а чтобы церковник имел представление о процедуре повешения, пираты на его глазах вздернули двух пленников, захваченных ими несколько дней ранее (таким методом позже будут пользоваться флибустьеры).

Аббат написал своим монахам в аббатство, находящееся в Хемелуне, вблизи Ставерена. Монахи сумели отправить требуемую сумму, когда император Германии уже вмешался и освободил ван Ландена без выкупа.

Гезы утешились тем, что переманили на свою сторону многих бельгийских и голландских капитанов, до сих пор остававшихся верными королю Испании Филиппу II. Так, они заполучили в пиратский лагерь отважного Зегера Жансена из Меденблика, который дезертировал со всем своим экипажем. Его лейтенант, Элой Рюдам из Лилля, принял участие во всех славных битвах за независимость и умер в 1587 году как капитан гезов в Мидделбурге.

Ужасы, творимые герцогом Альбой, все более разжигали горячие головы людей. Посланцы разъезжали по всей стране в поисках денег. Народные поэты распространяли повсюду тысячи сатирических песенок, подогревающих углы, призывали к мятежу и предсказывали успех национальному восстанию.

«В вышине над дюнами и молами Зеландии и Голландии, — напишет лирический прозаик, — издалека был виден трепещущий на ветру флаг гезов; и раскаты грома их пушек возвещали угнетенным братьям, что пробил час освобождения. Эти пираты, жестокие и развращенные, более беспутные, чем сарацины, становились, вопреки всем их преступным действиям, спасителями Нидерландов и основателями славной республики».

 

ПОБЕДЫ И РАЗРУШЕНИЯ ПАРТИЗАНСКОЙ ВОЙНЫ

Между тем поэт Тьерри Волкертсен Коорнхерт склонял Эдцера вернуть гезам их имущество, на которое этот сеньор Эмдена наложил руку. Граф Эдцер, род которого происходил от императора Германии, не осмеливался навлечь на себя гнев своего сюзерена, фактически запретившего ему способствовать пиратам; но он любил этих «морских гусей», которые приплывали в его столицу, чтобы растратить все награбленное богатство. И он вернул все-таки пиратам их корабли.

Но некоторое время спустя, не осмеливаясь более себя компрометировать, Эдцер приказал арестовать одного из самых блистательных капитанов гезов Гийома де Блуа де Треслона. Род капитана, обосновавшийся в Нидерландах в XIV веке, происходил от Жана де Блуа, родного сына графа Жана де Блуа. Гийом де Блуа де Треслон отличился ранее во время кампаний Карла V против французов и турок; будучи сначала другом Бредероде, он покинул ряды патриотов при появлении герцога Альбы, но затем снова вернулся, чтобы предложить свои услуги принцу Оранскому для ведения морской войны.

Пробыв в заключении 14 недель, Треслон был выпущен на свободу под залог и с обещанием не покидать город. Едва освободившись, он сбегает на небольшом корабле и присоединяется к гезам.

Ночью 2 марта 1571 года отряд гезов направился к Монникендаму на Зюйдерзее, название которого означает «монах» (monnik) и выразительный герб которого был сделан из серебра и представлял собой румяного монаха, одетого в песочного цвета длинную рясу с капюшоном, придерживающего правой рукой дубину из темно-красного кварца, лежащую на его плече.

Около 10 часов несколько пиратов стучатся в северные ворота города, прикинувшись запоздалыми горожанинами. Жена привратника отпирает ворота; они накидываются на нее, связывают по рукам и ногам и удерживают до прихода 300 других гезов, которые бросаются на улицы города. Все немедленно подлежит разграблению: городская гостиница, церковь, богатые дома. Пленники, томящиеся в тюрьме по обвинению в ереси, освобождаются. И уже до наступления дня наши пираты садятся на корабли под победные звуки флейты и барабана. Они увозят с собой церковные чаши, серебро и все драгоценные предметы, которые только сумели обнаружить. Они увозят с собой также и капеллана.

В конце этого же месяца тот же отряд пиратов напал внезапно на остров Тексел, сжег изображения святых, поджег многие дома и монастырь августинцев. Избавиться от этой банды можно было, только уплатив огромную сумму денег.

29 марта отряд из 700 морских гезов подошел к деревне Петген, опустошил церковь и потребовал контрибуцию в 80 флоринов.

Многие другие приморские деревни, третируемые таким же способом, не оказывали больше никакого сопротивления, так как крестьяне не двигались с места то ли потому, что были очень запуганы, то ли из-за тайных связей с бунтовщиками.

Дела зашли уже так далеко, что все боялись нападения на Ла-Хайе. Жители этого города бежали из своих домов, захватив все, что они могли унести с собой.

Успехи гезов заставляли герцога Альбу все чаще задумываться о тактике войны с пиратами; не имея возможности преследовать их в море, он искал другие пути, например закрытие для них портов Германии. Император этой страны, союзник Испании, приказал более жестко, чем обычно, графу Эдцеру не допускать ни единого корабля гезов в воды Восточной Фрисландии. Эдцер, вынужденный подчиниться, но тайно разделяющий идеи принца Оранского, сделал вид, что серьезно настроен изгнать всех пиратов из своих владений; он снарядил корабли и принялся за их поиски. Но графу «не удалось» найти ни одного пирата. Если же ему действительно доводилось повесить кого-нибудь, то это были преступники, приговоренные к смерти более по обвинению в других грехах, нежели в пиратстве. Граф умел ловко извлекать прибыль из любых обстоятельств. Он выдавал сопроводительное письмо всем тем, кто хотел пройти здоровым и невредимым сквозь флот гезов. За каждое такое письмо он взимал всего одно экю, но так как он мог выдать подобную бумагу только жителям своего графства, то многочисленные иностранные торговцы становились его подданными, уплатив за это по 3 флорина.

 

К ВСЕОБЩЕЙ ВОЙНЕ

Несмотря на рост своих сил, гезы еще не были в состоянии вести серьезную войну, войну длительную и упорную.

Их флот не имел баз, а главное был построен в таких условиях (отсутствие нормальных мощных верфей), которые не позволяли гезам нести большие потери. Корабли гезов представляли собой торговые суда, снабженные малым количеством артиллерийских орудий. Этот флот, скорее торговый, чем военный, вначале в основном состоял из двухмачтовых суденышек — флейтов. Позднее он включал в себя уже многочисленные галеры с низкими и высокими бортами, затем барки, яхты, бойеры, брандеры, каравеллы, хольки.

Но среди кораблей, снаряженных в Ла-Рошели, были и еще более крупные, так как в водах Франции и Фландрии удавалось захватить, в основном, большие испанские корабли типа каракки, большинство из которых были очень неудобны для военных действий.

Начиная с 1571 года, Вильгельм Оранский устанавливал тайные связи с каким-нибудь важным городом своей страны; наиболее отличившиеся капитаны морских гезов тоже последовали его примеру: они видели в этом единственный способ держать в узде свои отряды, одичавшие от бродячей жизни, которую он вели; ибо какими бы ни были суровыми правила дисциплины, установленные на флоте, даже во время военных действий недисциплинированность была в порядке вещей. Каждый рассчитывал только на себя, и все большее количество кораблей отделялось от общей массы, чтобы промышлять самостоятельно.

Очевидно, что этот беспорядок должен был бы прекратиться, по крайней мере частично, если бы удалось устранить его причину: иначе говоря, авантюрную жизнь гезов, что станет возможным только, если у них появится пристанище, база, в одном из городов Голландии или Зеландии.

Принц Оранский предпринял все, чтобы добиться такого результата, но его попытки не увенчались успехом к большому сожалению жителей, особенно города Утрехта.

Их отвращение к герцогу Альбе было настолько велико, что фанатики, говорят, предлагали Оранскому расположить в их домах зажженные фитили, чтобы иметь возможность поджечь город, если не будет сил противостоять представшему перед ними герцогу.

В перерыве между выходами в море гезы вели веселую жизнь, пили смеха ради из церковных чаш и других украденных ваз, превращали различные украшения церквей в объекты своих пьяных насмешек.

В проливах промышляли 50 их кораблей, грабя все, что попадалось им на пути. Другие корабли курсировали между Дувром и Кале, чтобы нападать на торговые суда, которые должны были идти из Зеландии в Англию, и даже неожиданно нагрянуть на Зеландию, чтобы прибрать ее к рукам.

Герцог Альба, встревоженный непрекращающимся ростом мощи морских гезов, решил направить в Ла-Бриль и другие небольшие местечки 250 солдат, чтобы помочь Ла-Хайе в случае необходимости. Он немного приободрился, узнав, что между Дувром и Кале находятся только 3 холька и 18 маленьких суденышек гезов, большинство из которых плохо экипировано и имеют на борту команды, погрязшие в анархии и мало опасные. Ла-Бриль представлял собой городок, настолько бедный и находящийся в таком упадке, что солдаты не смогли бы здесь удержаться без денег.

25 мая 1571 года солидный флот, экипированный в Амстердаме, подвергся нападению и был разбит гезами вблизи Ла-Бриля, твердо решившими победить или погибнуть, затем они высадились в Катвейке, где полностью разграбили церкви.

3 июня торговый флот из 28 кораблей, груженных солью, был атакован пиратами. С двух дерущихся сторон раздавалась несмолкаемая канонада и было много раненых.

18 июня флот из 16 кораблей гезов взял курс на Эмден, чтобы продать там награбленное добро. Испанский вице-адмирал Бошайсен пустился за ним в погоню во главе эскадры из 11 боевых кораблей.

Накануне праздника Святого Иоанна, в три часа пополудни, они неожиданно появились перед своими врагами, застав врасплох гезов, которые бросили якорь вблизи устья Эмса. Сразу же завязался бой. После третьего залпа гезы обратились в бегство. Испанцы устроили ужасающую резню: только четырем пиратским кораблям удалось прорваться в открытое море. Остальные укрылись в порту Эмдена. Бошайсен, не боясь нарушить нейтралитет этого германского порта, захватил их и по приказу герцога Альбы повесил всех пленников на реях своего корабля. Капитаны гезов были подвергнуты пыткам, в результате чего вице-адмирал смог доставить герцогу сведения, вырванные из несчастных, не выдержавших страшных мучений.

С высоты своих крепостных стен жители Эмдена видели эту ужасную экзекуцию. Они были настолько разгневаны происходящим, что поспешили на мол и стали угрожать испанским морякам перерезать всем им горло, если те осмелятся приблизиться к стенам города. Граф Эдцер тщетно пытался протестовать против нарушения его нейтралитета. Бошайсен только смеялся над ним.

Окрыленный этим первым успехом, испанский вице-адмирал повел свой триумфальный флот к берегам Англии, где он разбил 17 кораблей морских гезов, стоящих на рейде вблизи Дувра.

 

КТО ПОСЕЕТ ВЕТЕР…

Но сразу же после того, как испанский флот удалился на зимние квартиры, пираты вновь появились в северных водах и полностью уничтожили весь торговый флот Нидерландов.

Жалобы буржуа стали столь многочисленны, что герцог Альба, чтобы хоть как-то уменьшить их поток, направил испанских солдат в основные приморские города. Это была странная идея. Солдаты не только не могли защитить вассалов герцога, но стали для них невыносимыми своим фанатизмом и огромными денежными запросами.

Это было настолько накладно, что умные буржуа начали серьезно спрашивать себя, не было бы более выгодно встать на сторону мятежников, чем кормить два правительства; ибо надо заметить, что буржуазия платила слишком много герцогу Альбе за то, чтобы он защищал их от пиратов, а сами пираты обходились им еще дороже из-за ошибок герцога Альбы, который показал себя беспомощным в деле прекращения гражданской войны.

Нищета достигла такого предела, что население уже могло прокормиться только разбоем.

Вновь появились лесные гезы, о существовании которых все уже давно забыли. Вооруженные аркебузами, пистолетами, палками и ловко изготовленными орудиями взлома, они вновь начали войну, разрушая церкви и монастыри. Опираясь на помощь гугенотов, бежавших из Франции, они вторгались в города Фландрии, Артуа, Гент и Турне. Лесных гезов не могли победить из-за нехватки денег, которые надо было платить солдатам; а горожане, радуясь возможности избавиться от испанской солдатни, объединялись с гезами, как только те появлялись у их городских стен.

Герцог Альба имел и другие причины с беспокойством смотреть в будущее. Ересь свирепствовала повсюду. Тщетно святые из рая низвергали на землю поток удивительных чудес; никто, казалось, им не верил.

С другой стороны, отношения с императором Максимилианом II Габсбургом становились все более натянутыми; император высказывал справедливые претензии по поводу того, что испанские отряды так широко рассеялись по территории Восточной Фрисландии, не имея на это права. Граф Эдцер отказался прогнать из своих владений беженцев, если те были не из числа военных. Он заявил, что Эмден, свободный торговый город, должен быть открытым для всех иностранцев. Его столица продолжала оставаться приютом бельгийских и голландских мятежников.

Две указанных причины беспокойства герцога привели его к мысли снять с себя ответственность за исход войны с мятежниками. Но Филипп II полагал, что только Альба сможет одержать победу над морскими гезами, один из капитанов которых, Гийом, граф де Ла Марк, барон де Люмей, Серен, Борее и т. д., в это время набирал новые отряды пиратов в Веселе и Эмдене.

Этот ужасный пират, один из отцов голландской независимости, был правнуком знаменитого Арденнского вепря, который в конце XV века убил епископа из Льежа и, казалось, передал по наследству своему потомку застарелую ненависть к священникам.

Гийом напоминал Яна Жижку, грозного предводителя гуситов, пепел которого и по прошествии ста пятидесяти лет приводил в трепет императора Фердинанда I: он сравнивал его с бароном из Адре, «это разъяренный бык, который своими рогами переворачивает церкви и целые батальоны католиков и которого боятся больше, чем урагана, проносящегося над широкими засеянными полями».

Люмей был льежцем по своему отцу Жану, графу де Ла Марк, но гордился своим голландским происхождением по линии матери, Маргариты де Вассенер, а также своим дядей Генрихом де Бредероде. Он находился в родственных связях также с графом Эгмонтом, который был казнен герцогом Альбой после вынесения судебного приговора.

В компании с Бредероде Люмей принимал участие во всех революционных выступлениях; один из первых он переоделся в серый костюм гезов, за что был удостоен прозвища Капитан лисьих хвостов. Обвиненный «советом возмущенных» в ношении в Брюсселе одежды мятежников, он вынужден был в спешке бежать; сначала он скрывался среди лесных гезов, а после их поражения присоединился к морским гезам.

Жестокий от природы, Гийом де Ла Марк становился диким и кровожадным в драке с не менее лютым врагом. Он поклялся не стричь волосы, бороду и ногти, пока не отомстит за смерть графа Эгмонта. Его заросшее лицо казалось воплощением ненависти.

Гийом взял на себя роль исполнителя божьего гнева. Он объединил нескольких авантюристов и снарядил корабль, над которым развевался флаг с изображением десяти кусков монеты как намек на налог, десятую часть выручки, установленный герцогом Альбой на каждую сделку по продаже предметов мебели. После его первых успешных боев он был замечен де Файеном, адмиралом гезов, который предложил Гийому командование частью всего флота морских гезов и титул вице-адмирала.

Его сильный характер, невероятная энергия, безграничное самопожертвование были столь притягательны, что принц Оранский не мог препятствовать этому новому назначению. Кроме того, 20 июня 1572 года он произвел Гийома де Ла Марка в ранг правителя Голландии: титул абсолютно номинальный, так как принцу Оранскому не принадлежал даже кусочек голландских земель. Но номинальный правитель обещал завоевать свои владения. Ожидая подходящего момента, Гийом продолжал командовать флотом, адмиралом которого был де Файен, а Бредероде и Меннинк в сентябре были официально назначены вице-адмиралами.

К концу 1571 года де Ла Марк находился возле Эмдена, где он начал вербовать солдат для своей армии, дело довольно сложное из-за нехватки денег. Ему удалось обойти эту вечную военную трудность, заполучив нужную сумму путем удачного грабежа.

28 декабря он покинул Эмден. Его флот состоял из 18 кораблей, из которых 14 держали курс на Влиланд, захватывая все, что попадалось им по дороге.

Зима и сковавший море лед остановили так хорошо начавшуюся кампанию: 2 корабля были раздавлены, остальные встали, не имея возможности двигаться дальше. Многие гезы оказались захваченными испанскими отрядами. Только нескольким одиночным кораблям удалось достичь берегов Англии.

 

ДА ЗДРАВСТВУЕТ СВОБОДА!

Но здесь патриоты были поражены ошеломляющей новостью. Королева Англии Елизавета, ведя двойную игру и желая задобрить короля Филиппа II, приказала гезам покинуть ее земли. Ее подданным было запрещено снабжать гезов продовольствием и предоставлять им какое-либо жилье. Такой удар вызвал растерянность в рядах пиратского флота. Одни поговаривали, что пора расстаться с ремеслом морских разбойников, другие хотели идти войной к берегам Испании.

Как раз в это время богатый торговец из Амстердама Гийом ван Рик, который в течение долгого времени служил патриотам банкиром и который только что снарядил для них корабль, прибыл на английские земли с отрядом смельчаков.

Он собрал капитанов на борту судна, управляемого Ла Марком, и обратился к ним с горячими словами, подымая их смелый дух и возвращая им веру в себя:

— Граждане, — сказал он, — этот указ об изгнании, подписанный английской королевой, безусловно, даст новый поворот нашим делам. Теперь вы сможете бросить все силы на осуществление плана принца Оранского. Вместо того чтобы распылять свои силы, вы объедините ваши усилия. Вы разобьете корабли герцога Альбы у Влиланда; вы захватите Энкхейзен; вы спасете вашу родину. Этот указ делает для вас необходимым занять любой ценой некоторые порты в Нидерландах и там удержаться.

«Ничто больше не остановит успех нашего святого дела. Угнетенный народ ждет вас с нетерпением, чтобы сбросить ярмо ненавистного хозяина. Введение новых налогов довело до крайности общее недовольство. Буржуазия получила удар по своим интересам; любовь к деньгам сделает то, что не смогли сделать потоки крови, пролитые герцогом Альбой. Буржуа восстанут, как только они почувствуют нашу поддержку. Уже сейчас их противостояние становится опасным. Торговцы закрывают свои лавки, чтобы не платить налоги. В Брюсселе люди питаются одной рыбой, так как остался только один мясник, не прекративший свою торговлю. Герцог Альба вынужден был покинуть свою столицу, чтобы избежать ярости торговцев и промышленников.

Повсюду булочники перестают печь хлеб. Герцог обращается за помощью к бездельникам судьям своей страны, но они не хотят быть инструментом в его руках, творящих насилие.

Вот почему я пришел к вам, к главной силе патриотов, и я вас умоляю принять окончательное решение, согласующееся с интересами родины. Все предвещает грядущую революцию, которая окончится победой, если вы ее поддержите. Испанцы не представляют большой опасности: они заняты безнадежным поиском денег на содержание армии. Одно ваше присутствие будет, что огонь для пороха: прогремит взрыв. Прислушайтесь к моему голосу, и пойдем все вместе к освобождению».

Эти слова были встречены аплодисментами. Капитаны клянутся сделать все, чтобы создать себе родину. Среди них особенно выделяется своей восторженностью Ла Марк.

Вице-адмирал запевает патриотическую песню о Вильгельме Нассау, принце Оранском, которой суждено стать национальной и которую первый раз спели на борту корабля гезов:

«Я — Вильгельм Нассау, наследник германского рода. Я останусь верным родине до самой смерти. Я — принц Оранский без страха и ужаса. Я всегда уважал короля Испании». [25]

«Я всегда стремлюсь жить в страхе перед Богом; я изгнан и нахожусь вдали от моей страны и моих близких, но Бог поведет меня, как послушное свое орудие, и приведет вновь к кормилу власти.

Вы, люди с преданным сердцем, удрученные вашей безрадостной жизнью, Бог не покинет вас; вы, которые хотите жить с верой в душе, молите Его день и ночь, чтобы Он дал мне силы вам помочь.

Я не пощажу ради вас ни моей жизни, ни богатств; и мои братья, также носящие громкие имена, доказали вам такое же самопожертвование. Граф Адольф остался лежать на поле боя во Фрисландии; его душа, отлетевшая в вечную жизнь, ждет последнего суда.

Вы мой щит и моя сила, о Боже, о мой Сеньор! На Вас я полагаюсь; не покидайте меня никогда, пока я могу оставаться Вашим преданным слугой и уничтожить тиранию, которая разъедает мне сердце.

Как Давид, вынужденный скрываться от тирана Саула, так и я должен был бежать с моими верными и благородными рыцарями; но Бог вытащил Давида из глубины бездны и в Израиле дал ему большое царство.

Если мой Сеньор пожелает, то мое желание принца — умереть с честью на поле боя и завоевать вечное царство, как царственный герой.

Ничто не вызывает во мне такой жалости в моем бедственном положении, как видеть обедневшей прекрасную мою страну и испанцев, мучающих ее народ. Когда я думаю об этом, о милая и благородная страна Нидерланды, мое сердце истекает кровью.

Заручившись силой моего оружия, я поднялся на борьбу, как подобает принцу; я принял бой со спесивым тираном. Те, кто лежат в земле при Маастрихте, почувствовали мою мощь. Видны были мои дерзкие смельчаки, преследующие врага по всей долине.

И если бы такова была воля Сеньора, я бы отвел далеко от вас эту бурю; но Сеньор с высоты небес, который правит всеми нашими делами и которого мы не устанем восхвалять, он не пожелал этого».

Капитаны хором повторяют каждую строфу этого гимна, все слова которого созвучны чувствам и стремлениям гезов.

Под крики «Да здравствуют гезы!», «Да здравствует свобода!», «Да здравствует принц Оранский!» капитаны расстались, чтобы вернуться каждый на свой корабль.

 

КУРС НА НИДЕРЛАНДЫ

В одно мгновение флот покидает негостеприимные берега Англии. Он состоит из 24 кораблей разной величины. Флот выходит из Дувра в последние дни марта и движется к берегам Голландии с одной только целью: достать продовольствие, так как гезы уже полумертвы от голода. Корабли разворачиваются в сторону Энкхейзена, богатого морского порта, где принц насчитывал большое количество тайных приверженцев.

В вербное воскресенье, когда флот только-только потерял из виду британские острова, поступил сигнал о появлении на горизонте парусников. Это была флотилия богатых испанских кораблей, которые тотчас обратились в бегство, как только заметили гезов. Пираты погнались за ними, и им удалось захватить в плен два парусника (30 марта 1572 года).

Эти два больших корабля были тут же переделаны в военные. Командование одним кораблем было доверено капитану Адаму ван Херену, бывшему лейтенанту Рюйтера. Другой корабль перешел под командование Маринуса Бранда, прославленного офицера, окончившего свою кровавую карьеру в 1574 году.

Гезы продолжили свой путь к северу, но почти сразу же ветер сменил свое направление на противоположное; стало невозможным обогнуть Гельдер или Тексел, чтобы попасть на Зюйдерзее.

Не имея времени на ожидание смены направления ветра, гезы повернули к югу, полные решимости напасть на любое поселение, если только там можно будет разжиться продовольствием. Они спустились к берегам Зеландии и вошли в широкую дельту Мааса. В направлении устья этой реки, в трех лье от Делфта и в четырех лье к северу от Роттердама, находится на острове Воорн красивый маленький городок Ла-Бриль, или Бриель, который станет первой вехой в борьбе за независимость.

В мае прошлого года название Ла-Бриль впервые было произнесено за столом Ланселота де Бредероде молодым человеком двадцати лет Фредериком Хендриксоном, который сменил свою профессию портного из Амстердама на службу юнгой на корабле вице-адмирала. С этого дня Бредероде лелеял мечту захватить Ла-Бриль врасплох ночью, когда горожане погружены в сладкий сон. Он поручил Фредерику Хендриксону с еще тремя гезами разузнать о силах испанцев в городе. К несчастью, Фредерик был предан. Католики подвергли его пыткам перед тем, как повесить. Нестерпимая боль вырвала из него признания. Через него герцог Альба оказался в курсе нападения, задуманного Бредероде. Он направил в Ла-Бриль маленький гарнизон, и гезы были вынуждены моментально отказаться от своих смелых замыслов.

Но по странной непредвиденной причине герцог Альба в ноябре 1571 года вывел из Ла-Бриля испанский гарнизон, который за несколько месяцев до этого с умом разместил в городе. Предупрежденный об ошибке, допущенной правителем, флот гезов встал около этого маленького городка. Ла Марк не мог найти лучшего случая, чтобы провозгласить себя его хозяином; им двигало не столько желание утвердиться в городе, сколько надежда раздобыть еду. Гезы голодали.

 

ПЕРВЫЙ БАСТИОН СВОБОДЫ

Во вторник 1 апреля 1572 года, около 4 часов после полудня, два корабля-разведчика бросили якорь перед Ла-Брилем. Это были корабли испанской конструкции. Один находился под командованием ван Херена, другой — под командованием Бранда.

Как только якоря были брошены, Маринус Бранд окликнул своего товарища:

— Есть ли у вас что-нибудь из еды? — спросил он его.

— Есть, — лаконично ответил ван Херен.

— Много?

— Мало.

— Что у вас есть?

— Сыр.

— Можете дать нам половину? Мы умрем с голоду. Мы не доживем до вечера, все упадем от истощения.

Ван Херен сразу же послал на борт корабля своего товарища половину своей единственной головки сыра. Когда некоторые гезы из его команды ужаснулись подобной щедрости в такой ситуации, он показал им рукой на Ла-Бриль:

— Там полно сыра, — просто сказал он.

В это время другие корабли в количестве 24 подошли, чтобы бросить якорь около городка.

В тот же момент лодочник из Ла-Бриля Пьер Коппелсток, приверженец принца Оранского, покинул Мааслюс, деревню, расположенную в одном лье от города. Его барк был полон пассажиров, направляющихся в Ла-Бриль.

Вид огромного флота привел пассажиров в ужас.

— Что это за корабли, которые спускают свои паруса? — спросили они.

— Это корабли морских гезов, — ответил Коппелсток.

Взволнованные путешественники упросили его повернуть назад и отвезти их снова в Мааслюс, что он и сделал. Затем он вернулся, очень веселый, чтобы встретиться с гезами.

Коппелсток просит разрешить ему поговорить со своим земляком Треслоном, сыном старого бальи из Ла-Бриля. Треслон узнает его и проводит к Ла Марку.

Коппелсток рассказывает двум командующим, что город может оказать сопротивление, но он лично в силах устроить так, что город сдастся без сопротивления, если только капитаны удостоят его своим доверием.

Треслон, который знает Пьера с давних времен, дает тому все полномочия и отпускает его, вручив свой перстень с печатью вместо доверительного письма.

Отважный лодочник вскоре прибывает в Ла-Бриль. Ворота города заперты, правители города собрались на совет, горожане вооружились. Коппелстока проводят к зданию муниципалитета. От имени морских гезов он призывает город встать на сторону принца Оранского; он показывает перстень как доказательство его полномочий вести переговоры; он уверяет, что жителям города нечего бояться, так как гезы хотят освободить страну, а не поработить.

Старый бургомистр Жан-Пьер Неккер перебивает посланника, чтобы спросить у него:

— Сколько моряков во флоте гезов?

— Не менее пяти тысяч, — невозмутимо отвечает Коппелсток.

— Пять тысяч! — повторяют в волнении магистраты, впечатленные этим ложным утверждением.

— У нас нет возможности сопротивляться, — проворчал один из них. — Надо отправить двух делегатов, чтобы обсудить условия капитуляции. Но кто захочет войти в состав этой делегации?

Ни один магистрат не чувствует в себе смелости подняться на борт пиратского корабля. Наконец, два городских старшины поднимаются с места и предлагают себя в роли депутатов.

Представшие перед Ла Марком, уже спустившимся с корабля на землю, депутаты смиренно склоняются перед ним и спрашивают, какие будут условия капитуляции. Вице-адмирал голодного флота требует немедленно открыть ворота. Он показывает делегатам отряды гезов, которые под дробь барабанов и с развернутыми знаменами приближаются к стенам города.

Депутаты возвращаются в Ла-Бриль, чтобы объявить о необходимости немедленно сдаться во избежание осады города. Горожане, скомпрометированные поддержкой герцога Альбы, сбегают через южные ворота, в то время как Люмей собирается атаковать северные.

Магистраты совещаются. Неккер первый голосует за сдачу города; своим голосом он показывает пример и другим своим коллегам.

Решение о капитуляции было подписано вовремя. Уже Треслон в сопровождении одного отряда добрался до южных ворот и арестовал беглецов. Рооболл, один из самых свирепых капитанов, уже разложил горящие предметы около северных ворот. Считая, что огонь разгорается слишком медленно, он начал долбить ворота старой мачтой вместо тарана; наконец, видя, что этот способ тоже не подходит, он прибегнул к мине. Ворота как раз соскочили с петель, когда горожане объявили, что магистраты проголосовали за сдачу города.

Уже спустилась ночь, когда гезы смогли войти в Ла-Бриль. Их насчитывалось всего 600 человек, 300 из которых составляли французы и валлоны, вооруженные аркебузами, а 300 других включали в себя голландцев, англичан и шотландцев.

Так город Ла-Бриль был завоеван без единой пролитой капли крови. Первой заботой гезов стала забота о еде. Ла Марк забрал казенные доходы, находившиеся в руках Неккера и сборщика ренты острова Воорн. На следующий день, 2 апреля, гезы приступили к разграблению церквей и монастырей города и всего острова. Они разрушали и уничтожали все попадавшиеся им под руку предметы католической веры. Они не пощадили даже изображение Христа, которого, войдя в раж, называли Великим Ваалом. Из деревянных святых они жгли костры. Они со смехом рядились в церковные облачения и расшитые ризы духовных отцов. Священники, монахи и монахини были изгнаны с острова. Но ни один из них не был убит, ни к одному из них не была применена сила.

Капитаны гезов заняли дома, покинутые сбежавшими богатыми горожанами, и предались радости опустошать их подвалы и уничтожать их съестные припасы.

Не чувствуя себя в безопасности в Ла-Бриле, вице-адмирал велел перевезти добычу на корабли. Но его капитаны дали ему понять, что лучше было бы удержаться в этом маленьком городе, чем плыть к Энкхейзену, который, возможно, не удастся так легко захватить.

Люмей прислушался к их умным советам, и все единогласно поклялись превратить этот мирный городок во вторую Ла-Рошель.

Немедленно все принялись за работу, чтобы привести город в такое состояние, при котором возможна его эффективная защита от врагов; были построены крепостные сооружения; на стены города втащили артиллерийские орудия; в пригородах снесли дома и хижины, в которых могли бы укрываться солдаты осаждающей армии; выгрузили с кораблей все военное снаряжение, имеющееся во флоте.

Жители города, мужчины и женщины, соревновались в усердии, помогая гезам в их работах.

Угнетенный народ с энтузиазмом и восторгом принял известие, что морские гезы, наконец, закончили строительство крепости. Каждый чувствовал, что надвигается революция. В ожидании момента, когда можно будет взяться за оружие, горожане повторяли двустишие:

«Den eersten dag van april Verloos due d’Alva synen bril». [27]

Здесь заканчивается история про морских гезов, рассматриваемых как пираты; взятие Ла-Бриля дало им родину, которая вскоре окрепнет и превратится в Голландию. Гезы еще надолго сохранят свое название, которое они прославили; но они станут воюющей стороной, признанной другими народами. Впрочем, лучше дисциплинированные, они утратят свой независимый характер, который к данному моменту нашей истории превратил их из разбойников в борцов за свободу своей родины.