К вечеру, наползавшись по земле и налазившись по деревьям, натаскавшись тяжелых ведер и надышавшись яблочным духом, обессиленные Люба и Наташа устроились в саду под раздвоенной березой, где стоял хромоногий столик, висел гамак и старые, уже почти не востребованные качели. Отсюда только что отчалило в сторону озера младшее поколение. Несмотря на надежды обеих мам, Настя не пожелала найти общий язык с четырнадцатилетним Юрой и совсем уже салагой шестиклассником Никитой. Яблоки они собирали в гордом молчании. Только к концу дня, после долгого раскачивания в гамаке, их высочество милостиво согласились совершить прогулку по окрестностям.

Наташа с наслаждением улеглась в освободившийся гамак и выудила из-за спины книгу в любимом карманном формате, но Любочка сказала: «Не вздумай» — и разложила на столике материалы «дела» — свои заметки, тщательно записанные отчеты Лены и Карины, листочек с данными, полученными Мариной Станиславовной от Барабаса, и Настины рисунки.

Она казалась озабоченной, но счастливой от того, что дело не закончено, в нем есть еще какая-то тайна и ее надо разгадать. От уныния, которое охватило ее после встречи с Колосовым, не осталось и следа. Любочка снова шла по следу, и ее курносый носик даже чуть-чуть подергивался от нетерпения, как у охотничьей собаки.

— Давай с самого начала. Что у нас есть на сегодня? Благородный Вадим, который подложил своей жене брата-близнеца, чтобы она забеременела, потому что сам он детей иметь не может. Почему тогда не усыновить ребенка?

— Некоторые люди не хотят чужого, — заметила Наташа.

— Ну и дураки. Столько малышей брошенных в детских домах, хоть своих не рожай, так их жалко. Ну, ладно, не в этом суть. С другой стороны, выясняется, что эта самая жена, которая так мечтает о своем ребенке, пьет противозачаточные таблетки. Вопрос: кто кому врет про ребенка? Вадим нам или жена — Вадиму?

— А ведь она пьет их недавно, — напомнила Наташа.

— Точно! И — подожди-ка, как там Ленка говорила? Спираль ставить не хочет, потому что это на долгий срок. То есть она решила принимать таблетки недавно и ненадолго. Что это означает?

— Что она обо всем догадалась и не хочет беременеть от чужого мужика. Ты об этом?

— Об этом. Молодец, подруга, сечешь в корень.

— А почему она продолжает с ним жить?

— Этого мы не знаем. Но не знаем, кстати, продолжает она с ним жить или нет. Когда он приходил к нам на стрижку? С тех пор могло что-то измениться.

— Я не думаю, — возразила Наташа. — Ты помнишь, Леночка говорила про эту женщину, что она спокойная и… какая еще?

— Приветливая, — подсказала Люба, заглянув в записи.

— Представь, что ты обнаружила на месте своего мужа кого-то другого. Приветливой ты, может, еще останешься, но спокойной…

— Возможно, она его боится, — рассуждала Любочка. — Только непонятно кого — Вадима или близнеца. Хотя испуганной она тоже не выглядит. Вообще-то Ленка еще молодая, она могла и не разобраться. Некоторые люди так умеют держаться, что нипочем не догадаешься, что у них внутри. На портрете она вполне… довольная жизнью. — Любочка подвинула к себе рисунок и не без гордости заметила: — Хорошо девочка изобразила, правда?

— Обсуждаете новый сериал? — с усмешкой поинтересовался Наташин муж Сергей. Он чинил на лавочке дряхлую соковарку и вполуха слушал их разговор. — Какие-нибудь «Улицы обдолбанных ментов» или «Я всех затрахаю сама»?

— Любаша ведет следствие, — сказала Наташа, потягиваясь в гамаке. — Мы вот-вот раскроем преступление. Только не знаем еще какое.

— Я уж представляю! — хмыкнул Сергей, подходя и разглядывая Любочкины бумажки. — Ого, целое досье! Я смотрю, девочки, дело у вас поставлено серьезно. А это кто рисовал, неужели Настюха? Вот молодец!

— Она рисовала со словесных портретов, — объяснила Любочка. — Очень похоже получилось. Это главный подозреваемый, это его жена, а это незнакомец, который встречался с же…

Она осеклась на полуслове, потому что подруга сделала ей отчаянный знак: замолчи!

Наташа всегда считала, что кровь отливает от лица только у героев романов. И вдруг она увидела, как это происходит с ее собственным мужем. Он стал не просто бледным, а каким-то пепельным. Портрет незнакомца с пустым лицом он держал за края, как будто боялся обжечься. А когда он поднял глаза, в них стоял настоящий страх.

— Наташа, — тихо произнес он, — и Люба. Вы знаете, кто этот человек?

— Да в том-то и дело! — воскликнула Любочка. — Мы его только видели…

— Вы его видели — а он вас?

— Вроде бы нет. Это наша новая косметичка Лена…

— Девочки, — внушительно сказал Сергей. — Я вас очень прошу. Прямо-таки настойчиво прошу. Просто приказываю. Слышишь, Наталья! От этого человека. От всего, что с ним связано. От мест, где он бывает. Как можно дальше! На другой конец земли! Ясно?

Он почти кричал.

— Ничуть не ясно, — сказала Любочка. Мужского крика она слышала предостаточно, и ее не так-то просто было взять на испуг. — Почему?

— Сереж, ты только не волнуйся, — успокоительно произнесла Наташа. — Нас никто не видел. А уж меня там и близко не было. Ты знаешь этого типа? Кто он такой?

— Кто такой? — пробормотал Сергей. — Хороший вопрос… Это вроде как мой начальник. Но кто он такой?..

Сергей Градов выразился не совсем точно. Человек с портрета не был его начальником в буквальном смысле слова. Формально ай-тишники, к которым относился Сергей, конечно, подчиняются директору по общей безопасности, но на деле он редко вмешивается в компьютерные дела, потому что ничего в них не понимает. Отделом сетевой секьюрити командовал бывший фээсбешник Павлодарский, тип скользкий, но профессионал. А генеральный, Тимофей Петрович Андрущенко, появлялся в банке не так уж часто, и Сергей видел его считанные разы. Зато слышал о нем много.

Было известно, что Андрущенко — правая рука хозяина холдинга, в который входил банк. А если точнее — то не правая, а левая, о которой правая не знает, что она творит. Андрущенко выполнял самые щекотливые поручения и решал самые запутанные вопросы. Про него рассказывали вещи, которые сотрудники частных фирм держат в секрете от своих жен не из-за подписки о неразглашении, а чтобы те спали спокойно. Приближенные называли его Тимур. Просто Тимур, без отчества и фамилии.

— Он кавказец? — спрашивали непосвященные.

Он не был кавказцем. Просто когда-то счел, что с таким именем его будут больше бояться. Он добился своего, и теперь его боялись, даже когда он назывался Тимофеем Петровичем. Но имя осталось, и он его любил. Подчиненные об этом знали.

Сергей слышал, например, историю о том, как несколько лет назад никому не известный Тимур устроился начальником секьюрити в компанию, чей хозяин был главным конкурентом босса Тимура, тоже в те времена малоизвестного начинающего предпринимателя. Разумеется, не прошло и года, как в работе конкурирующей фирмы начались необъяснимые проколы и накладки, и все кончилось банкротством, разорением и всенародным позором. Но это еще не все. В разгар катаклизмов семнадцатилетнего сына хозяина похитили и неделю держали в заложниках, пока отец не назвал реквизиты своих зарубежных счетов. После этого милиция обнаружила тело мальчика на городской свалке. Он был мертв уже шесть дней.

В мире бизнеса были склонны считать эти два события трагическим совпадением — мол, банкротство устроил Тимур, а убийство ребенка провернули посторонние, возможно, заезжие деятели. Даже российским беспредельщикам двойной удар казался слишком жестким. Можно отнять у человека последнее, но зачем отнимать все? Кое-кто, правда, подозревал, что у хозяина Тимура к тому парню был особый счет. И лишь немногие, в том числе и Сергей Градов, не сомневались, что и разорение фирмы, и похищение — дело рук Андрущенко и часть одного плана.

У Градова к Тимуру был свой счет. В банке он подружился с одним инженером, и они все договаривались собраться семьями, познакомить жен и детей, но не успели. Случилось несчастье — жена Геннадия покончила с собой. Повесилась на люстре прямо в спальне, над супружеской кроватью. Почему и как это произошло, никто не знал. На Гену было страшно смотреть, а не то что спрашивать его о чем-то.

Сергей тогда малодушно радовался, что не успел познакомить Наташу с семьей друга, — вот бы она переживала. Он вместе с другими ребятами старался, как мог, прикрыть Генку, который находился в состоянии транса, не понимал, что он делает, и сажал один ляп на другой. Но роковой ошибки избежать не удалось.

Получив приказ об увольнении, заторможенный Геннадий сперва почти не отреагировал. Но потом, наученный сердобольными кассиршами, отправился в кабинет к Тимуру и заплетающимся языком объяснил, что у него дети, мальчик и девочка. Если он останется без работы, кормить детей будет некому. Что ему делать?

И тогда Андрущенко спокойно вынул из ящика и показал бывшему подчиненному крепкую гладкую веревку.

Охранники, которые, как ни странно, оказались рядом с кабинетом шефа, быстро скрутили Гену, врач мгновенно приехавшей «скорой» вколол какой-то укол, обмякшее тело унесли на носилках, и больше Геннадия никто в банке не видел. Сергей несколько дней набирал домашний телефон, но ответа не было.

Эта история имела продолжение, о котором не знала ни одна живая душа, кроме Сергея и еще одного человека.

На следующий день после изгнания Генки его друг и главный заступник Сергей Градов получил предупреждение. Придя на работу, он обнаружил на своем столе ту самую веревку. Или, может быть, другую.

Настоящий мужик должен был пойти к Андрущенко и бросить ему эту дрянь в лицо, в его подлую морду, швырнуть со всей силы, чтоб остался след от удара. Пусть ему после этого заламывают руки, увозят в психушку и выгоняют с работы. Но Сергей этого не сделал. Не потому, что боялся увольнения или преследований. Он просто боялся. Воровато спрятал веревку в непрозрачный пакет и выбросил в мусор.

Это воспоминание до сих пор обжигало его кипятком стыда, но он знал, что, случись такое снова, он все равно не найдет в себе сил поступить по-мужски. Мало того — каждый раз, входя в свою комнату, он еще от двери с ужасом смотрел на стол.

Градов бы не поверил, если б прежде ему сказали, что он будет так кого-то бояться в своей жизни. И в то же время он понимал, что не бояться Тимура нельзя, иначе пропадешь. Узнав, что Наташа и Люба каким-то образом пересеклись с Андрущенко, он испугался уже потому, что никаких иных эмоций, кроме страха и ненависти, этот человек у него не вызывал.

Сергей тут же решил взять с жены и ее подруга слово, что они немедленно прекратят свои игры в мисс Марпл и отцов Браунов. Но он не недооценил женскую логику. Вместо этого они почти убедили его, что не происходит ничего страшного, а наоборот, все интересно и загадочно, и взяли с него слово выяснить, какая связь существует между Тимуром и женой Вадима Колосова.

Узнать это не составило труда. Придя на работу, Сергей поднялся в пиар-службу, важно поведал восторженным девушкам про идею электронного фейс-контроля, которой одержим в последнее время Павлодарский, перелистал альбомы с презентаций и приемов и деловым тоном задал несколько вопросов. Чутье его не обмануло — женщина, которая встречалась с Тимуром, изредка, но присутствовала на снимках. И оказалась она ни больше ни меньше как дочерью владельца холдинга, человека, чье имя было так обмусолено желтой прессой, что среди рядовых сотрудников оно не произносилось вслух. В банке говорили просто: там, наверху.

Если некий клиент салона красоты по фамилии Колосов решил обмануть женщину, за которой стоит семья «там, наверху», он либо очень смел, либо глуп и самонадеян. Сергей Градов встречал на своем веку довольно мало смелых людей, поэтому он предполагал второе.