Серый «жигуль» вынырнул неизвестно откуда. К счастью, они были с Лешкой в машине вдвоем, Юльку уже забросили в школу, а Але нужно было в парикмахерскую. Разумеется, у нее была своя машина (как же жена сапожника — и без сапог), но Аля не любила ездить по Москве и предпочитала, чтобы при возможности ее возил Леша, благо теперь наконец-то у них хватало и на бензин, и на парикмахеров, и еще кое на что. Спасибо, спасибо Шереметьеву, аэропорту и человеку!

Алексей за рулем был виртуозом, и муравейник столичных улиц его совсем не пугал, наоборот, давал ему необходимый драйв, которого в новой добродетельной жизни особенно не хватало.

Он и сейчас успел вывернуть и не вмазаться в грязный серый бампер, но «жигуленок» занесло на скользкой дороге, где вчера растаяло, а сегодня опять подморозило. Будет весна в этом году, граждане дорогие, или как?

Леша затормозил. Из дряхлой машины вылезли два бугая с унылыми лицами. Они обошли свою «девятку», попинали ее прогнувшийся бок и с совершенно одинаковым удовлетворенным выражением повернулись к Антонову, который тоже успел выпрыгнуть на заледенелую мостовую.

— Так что виноват, начальник, — сказал тот, что побольше, бесцветным голосом. — Ты со второстепенной выезжал. Сами разберемся, что ли?

Лешка смотрел на подраненный «жигуль» и молчал. Машина выглядела так, как будто ее били на каждом перекрестке.

— Я говорю, разберемся, что ли? — повысил голос бугай.

Подкатила еще одна «девятка», такая же грязная и тусклая. Бритый наголо парень раскрыл дверь и тут же, глядя перед собой, гнусаво заявил:

— Я все видел, вы выехали справа, вы виноваты.

Это классическая подстава, догадалась Аля. О таких фокусах недавно рассказывали по телевизору в уголовной хронике. Эти бандиты с большой дороги нарочно загоняют человека в аварийную ситуацию, а потом требуют «разобраться на месте». Черт, а она опаздывает на укладку. Может, дать им пару сотен баксов, и дело с концом? Антоновы от этого не обеднеют. Скорее всего, ее Рыжий так и сделает, он ведь телевизор не смотрит и не знает, что в таких случаях надо обязательно, непременно вызвать милицию.

— Да, это моя вина, — сказал Леша спокойно.

— Так чего, разберемся? — тормошил его старший бугай. Трое обступили Антонова со всех сторон.

— Да, минутку, — Алексей уверенно и деловито отодвинул бритого парня, подошел к двери своего джипа и достал мобильник. Бандиты с большой дороги нахмурились:

— Эй, ты чего делаешь? Мы ведь тоже можем пацанов свистнуть.

— Я вызываю ГИБДД и своего страхового агента, — ответил Леша, глядя в сторону, как будто неприветливые типы были продавщицами мороженого.

— Какое бэдэдэ нах? Да ты виноват, ты понимаешь, что сейчас тебя разведут вчистую? Еще права отберут, — заголосил средний бугай. — Давай нам пять сотен и разъезжаемся по-мирному.

— Это противозаконно, — сказал Антонов, отодвигая локтем приблизившегося вплотную бритоголового. — Алло, Тимофей Власович? У меня авария. Да-да. На Большой Тульской возле… Вы можете подъехать? Прямо сейчас, жду. Гаишникам еще не звонил, сразу после вас… Спокойно!

Последнее относилось к бритому, которого Леша вдруг неуловимым движением поймал за вскинутую руку и бросил лицом на капот джипа.

— А ну пусти, сука! — заверещал парень высоким голосом.

— Ты что, на людей нападать! — подскочили остальные двое.

— Стоять! — звонким голосом крикнула Аля, подняв обеими руками зажатый в перчатке мобильник. — Стой, стрелять буду! — И не зная, что говорят дальше, неуверенно пискнула: — На поражение!

Лешка отпустил бритого. Тот рванулся, вскочил в свою машину и умчался, треща и выпуская клубы черного дыма. Остальные двое тоже сели в свой покореженный «жигуль», матерясь и оглядываясь. Лешка снова взялся за мобильник:

— Служба ГИБДД?..

Он ждал с недовольным лицом. Аля дернула его за рукав.

— Все, Леш, они уехали.

Ей было не по себе и хотелось, чтобы он посмеялся с ней вместе над происшедшим и быстро довез ее до парикмахерской, а не разыгрывал телефонный спектакль, у которого уже не было зрителей.

Леша оглянулся вслед исчезающей «девятке», но трубку не опустил, а наоборот, заговорил в нее с напором:

— Дежурный? Я нахожусь на Большой Тульской. У меня случилась авария. Пострадавшие хотели получить наличные, пытались напасть на меня, потом скрылись. Что? Нет, моя машина не пострадала. Они требовали… Что значит, не к вам? Но авария была. Мошенники? И что? Ах, в милицию? Как интересно. Значит, авария вас не интересует? Хорошо, дайте мне телефон, куда позвонить. Алло!

— Не хотят разговаривать, — пожал он плечами, — говорят, что на дорогах орудуют мошенники и этим занимается милиция. Телефон не дали. Придется, наверное, подъехать в отделение.

— Ты свихнулся! — возмутилась Аля. У нее даже озноб прошел. — Тебя там так же отфутболят, только время потеряешь.

— Так что же делать? — Лешка выглядел растерянным. В прежние времена «Антонов растерялся» звучало как «колобок повесился».

— Делай что хочешь, только сначала отвези меня. Я пропущу очередь к Марине, а у нее запись на месяц вперед.

В машине он обнял ее и поцеловал в нос:

— Ты молодец, Александра Македонская. Вела себя как настоящий герой. С тобой можно ходить в разведку.

Аля польщенно улыбнулась. Ей давно уже не приходилось ходить в разведку с собственным мужем. Иногда это бывает очень романтично, если только не совпадает с очередью в парикмахерскую.

— Ты что, правда собрался в милицию?

— Но это же серьезно, Алюш. Они нападут еще на кого-нибудь, ограбят людей, для которых это последние деньги.

В последнее время он начал сильно беспокоиться за чужие деньги, особенно когда они последние.

— Антонов, тебе делать нечего? Пусть секретарша тебя соединит с ментами, расскажешь им все по телефону. Зачем же ездить?

Она была в курсе, что секретаршу Антонова зовут Кристина, но специально не назвала по имени. Она все знает про эту Кристину. И пусть он знает, что она знает.

— А ты права, — задумчиво сказал Леша.

Ого! С ней не только можно ходить в разведку, она еще и бывает права. Наши акции растут на глазах.

Антонов между тем снова взялся за трубку:

— Сусанна Марковна? Кто-нибудь звонил? Да-да, хорошо. Я вас вот о чем попрошу: разыщите мне, пожалуйста, телефон отделения милиции, которое занимается мошенничеством на дорогах… Да! Да! Вот именно! Так вы об этом тоже слышали? Выходит, я один ни сном ни духом. Не смотрю телевизор, а надо, да-да. Прекрасно. Я скоро буду.

— Мой секретарь, оказывается, знает про этих мошенников. Она все сделает, — сказал он Але.

— Твой кто?

— Мой новый секретарь Сусанна Марковна. Настоящее сокровище. Исполнительна, печатает со скоростью звука и знает все на свете. Я просто не нарадуюсь, мне ее Шереметьев сосватал.

— А где Кристина?

— Кристина… — На лице Антонова отразилось сожаление. — Кристину пришлось уволить. Оказалось, что она не умеет работать в «Экселе» и «Пауер пойнте».

— А раньше ты этого не знал? — не сдержалась Аля, мысленно подпрыгивая и хлопая в ладоши.

— Раньше-то?.. Раньше, да, не знал. Вот твоя парикмахерская, Алик.

Только усевшись в кресло к Марине и приготовившись расслабиться, Аля поняла, что они пережили натуральный наезд — и в прямом, и в переносном смысле. Марина, любимый мастер, к которой издавна ходили привести в порядок не только голову, но и нервы, перегнулась через подлокотник и заглянула ей в глаза, не доверяя зеркалу.

— Чего дребезжишь? Стряслось что-то?

Аля рассказала. Вопреки рекомендациям психологов — мол, говорите о ваших переживаниях, и вам станет легче, — ей стало тяжелее. Она вдруг начала думать, что эти дорожные козлы не оставят их в покое. Что же теперь делать, охрану нанимать?

— Вряд ли, — возразила Марина, настраивая душ. Алю знобило, и она все просила сделать воду погорячее. — Слушай, совсем горячую нельзя, испортим волосы. Закрывай глаза.

Аля закрыла глаза и отдалась во власть теплого душа, питательной маски для волос и Марининых опытных рук.

— Так вот, я думаю, преследовать они вас не станут. Это не бандиты, а обыкновенные разводчики, им некогда заниматься страшной местью. Они и так с вами потеряли время, его надо компенсировать, искать других лохов. А то, что с тобой происходит, — следовая реакция. Абсолютно нормально. Пройдет максимум через несколько дней. В крайнем случае сходишь к психотерапевту.

Так сказала Марина, заворачивая ее голову в пушистое полотенце. Она сама была лучшим психотерапевтом города Москвы, и ни к кому другому Аля идти не собиралась. Такой Марину создала природа. Умиротворение шло от ее больших чутких рук, широкого смуглого лица, хрипловатого голоса. А еще она знала ответы на все вопросы, потому что видела жизнь с той стороны, с какой ее мало кому показывают. В парикмахеры Марина подалась из санитарок психбольницы, а до этого работала проводницей в поезде Москва — Ташкент. Какое еще образование нужно человеку, чтобы приводить в чувство нежных барышень вроде Али? И нежная барышня пришла в чувство, тем более что ей сделали наконец прическу, о которой она давно мечтала: волосы совершенно прямые и внутрь, широкими скобками. Этот стиль Аля сама назвала «мягкий вамп». Может, благородного джентльмена наконец проймет и он увидит в ней не только законную жену, но и недосягаемый, вечно желанный идеал?

Благородный джентльмен вдруг сообщил, что он очень обеспокоен здоровьем своего идеала.

— Я начинаю заниматься вашей физической формой, — объявил он. — А то вы обе у меня как дохлые улитки.

Аля недоверчиво хмыкнула. Да, она всю жизнь чувствовала себя дохлой улиткой, особенно зимой, когда даже живые улитки впадают в спячку. Впрочем, летом, по жаре, ничуть не лучше. Только чем улитка хуже других зверей, например, прожорливой гусеницы или попрыгуньи-стрекозы, которая лето красное пропела, оглянуться не успела?

Ей нравилось целыми днями валяться на диване, переключать без смысла каналы телевизора, пить кофе за любимым столиком с красивыми плитками, болтать по телефону. Она легко срывалась на разные тусовки или просто посиделки с подругами, могла за компанию сходить в боулинг, где больше щебетала и пила пиво, чем бросала шары. Но ради физической формы она не пошевелила бы и пальцем. Подставить лицо и «зону декольте» рукам проверенной косметички Ларисы — еще куда ни шло. От массажа Аля увиливала даже в тех отелях, где он входил в пакет услуг. Все прикосновения к телу казались ей эротическими — а как может быть иначе?

Сауны, бассейны, модные SPA и прочие водные процедуры оставляли ее равнодушной. Про соленое море, обжигающее солнце и колючий песок и говорить нечего. После путешествия в Австралию Аля дала себе слово никогда не ступать ни на один водный берег. А уж всякая активность вроде лыж, санок, роликов, коньков — увольте!

— Угадала — мы пойдем на каток! — просиял Лешка.

— Ну вот еще! — тут же возмутилась Аля. — Ребенок только после гриппа, кашляет как паровоз, а ты хочешь, чтобы она носилась вспотевшая по морозу с открытым ртом.

— Не беспокойся, не по морозу, — примирительно сказал Леша. — Мы пойдем…

— В «Мегу»! Правда, пап, я угадала? В «Мегу», в «Мегу»! Ой, как классно!

— Я хотел сказать, что мы пойдем другим путем, — Антонов взъерошил Юльке и без того растрепанные вихры. — Но это означает: в «Мегу».

— Ур-ра!

— «Мега» — это же магазины? — недовольно уточнила Аля.

— Там есть каток, ты разве забыла? В помещении, на искусственном льду, так что никакого мороза. Коньки дают напрокат. Юльская, ты умеешь кататься?

— Умею! — уверенно заявила Юлька. — Я каталась в парке аттракционов в Греции.

Ближе к делу выяснилось, что катается она не лучше мамы, то есть никак.

Алю, как и многих детей ее поколения, пытались обучить фигурному катанию. Сохранились еще черно-белые фотографии, где девочка-кнопка с носом и щеками, блестящими от гусиного жира, скользит по льду, согнув коленки и вытянув вперед руки, или ковыляет в строю таких же неумелых цыплят.

Исчерпав терпение родителей и так и не став Ириной Родниной, Аля забросила коньки и встала на них еще только один раз, когда в седьмом классе мальчик пригласил ее покататься в парке Горького. Тут-то она и обнаружила, что детская наука «восьмерок» и виражей давно забылась — она могла ехать только по прямой, да и то неуверенно. Но тогда кавалер-семиклассник ее трогательно поддерживал, а нынешнему кавалеру пришлось держать Юльку. У ребенка нога расползались в разные стороны, она размахивала руками, цеплялась за бортики, врезалась во встречных и поперечных, но при этом совершенно не боялась и ловила дикий кайф.

Аля же, напротив, чувствовала себя полной идиоткой. Она кое-как сохраняла равновесие, но нога подворачивались, их приходилось больно и неудобно напрягать. Ко всему прочему, она побоялась сдавать сумочку в камеру хранения, а тем более оставлять ее на скамейке. Кататься пришлось, держа сумку на плече и прижимая ее к боку. При этом Аля сама себе напоминала фронтового почтальона, который короткими перебежками пробирается на передовую, боясь растерять письма и попасть под обстрел.

Народу в этот выходной день было много, и сначала они отстояли в бесконечной очереди за коньками. Аля пыталась под шумок ретироваться в ближайший бутик и там случайно потеряться, но очередь на каток оказалась слишком долгой. Она успела померить несколько пар атласных штанов и кожаных курток с мехом, перебрать пеструю бижутерию, которую не понимала и не любила, а Лешка с Юлькой только получили в прокате коньки и ждали ее на скамеечке. Але волей-неволей пришлось принять участие в этом позорище.

Все вокруг ужасно веселились, дети в пластиковых касках и наколенниках шныряли под ногами, как муравьи, молодежь носилась широкими зигзагами, ничего не замечая на своем пути, какие-то спортивные старички не спеша накручивали круги по периметру, девушки визжали, заглушая сумбурную музыку. Вдобавок каток располагался в самом центре огромного мегамолла, и гуляющая толпа с удовольствием таращилась на конькобежцев. Аля была уверена, что народ смотрит только на нее и потешается над ее неуклюжими попытками не грохнуться на лед, не попасться под ноги лихачам и не уронить с плеча сумку.

Кое-как она сделала один круг и остановилась передохнуть, прислонившись к бортику. Но тут налетели Леша с Юлькой, с хохотом вытянули ее в центр катка и там бросили. Ковыляя к спасительному бортику, Аля столкнулась с ошалелым подростком и получила чувствительный удар в бок. На этом ее терпение кончилось. Аля сняла несчастные копыта и отправилась в дорогую, а потому сравнительно безлюдную кофейню, чтобы в тишине обдумать рассказ о злополучном походе на каток.

Он был представлен публике на ближайшей же тусовке в ресторане «Экспедиция» и имел заслуженный успех. Аля наконец восстановила свое реноме несравненного рассказчика. Даже Рыжий улыбался, а Юлька и Ванька Нарышкин, которых по случаю каникул взяли с собой, просто сползали под стол от смеха.

Антонов улыбаться-то улыбался, но не собирался сдаваться. Дома он пристроился на диване, посадил Юльку на колени и начал рассказывать, что теперь они все вместе будут ездить куда-нибудь каждый выходной и заниматься спортом, и мама станет такая тренированная и выносливая, что все только позавидуют. Аля в это время пыталась отвоевать себе пространство для смотрения телевизора и с ностальгией вспоминала те дни, когда Рыжий пропадал в казино, пил пиво с друзьями либо вообще развлекался неизвестно где неизвестно с кем. Юлька тихо возилась у себя с куклами и папиным компьютером, и никто, никто не мешал Але жить своей жизнью.

Она вдруг представила себя участницей женского телевизионного ток-шоу: «Муж терроризирует меня своим вниманием». А что, удачная идея. Может, позвонить в какой-нибудь «Женский вопрос»?

Алю очень уговаривали принта на ток-шоу самой. Телефонная тетенька с русалочьими интонациями профессиональной соблазнительницы говорила, что муж, увидев и услышав ее на экране, многое поймет и их проблемы могут тут же благополучно разрешиться. А подруга Терехина сказала, что Алин талант наконец проявится в полную силу и все будут так очарованы, что дадут ей делать собственную передачу.

Аля знала, что для собственной передачи нужны совсем другие таланты. Они у нее, может, и есть, но она их не использует. А решать свои проблемы на глазах у миллионов зрителей ей совсем не хотелось. Тем более что проблема лежала на более глубоком, можно сказать, генетическом уровне, и решить ее могла бы только доктор Ребекка Моррис. А может, и ей это не под силу. Кстати, давно уже пора ей написать, но писать Аля не любила просто патологически. Иначе она давно бы уже стала писателем.

Итак, она отказалась выступать в программе лично и просто подарила телевизионщикам свою телегу. Тему сделали в ток-шоу главной, хотя сформулировали несколько иначе: «Куда деваться от любви?».

Получив решительный отпор, русалка-соблазнительница про Алю забыла, и она чисто случайно наткнулась на анонс своей передачи в газете. Тема «Куда деваться от любви?» оказалась такой актуальной и животрепещущей, что ее поставили в программу уже через две недели.

Главную героиню, то есть Алю, изображала пышная брюнетка с длинными ресницами и полуобнаженным бюстом, отороченным черными кружевами. Видимо, создатели ток-шоу постарались подобрать женщину такого типа, которой по жизни некуда деваться от любви.

Звали знойную девушку Полина.

От Алиной легенды в ток-шоу мало что осталось. Прежде всего там появился новый персонаж — бывший муж, который преследовал Полину объяснениями в не иссякшей после развода нежности. Его изображал длинный нескладный парень с гнусавым голосом. Действующий муж был крепким, уверенным в себе мужичком с залысинами. Он делал вид, что не понимает, зачем его позвали, и что все для него абсолютная новость.

— Чего, чего тебе в жизни не хватает? — искренне вопрошал он Полину, на что она надрывно отвечала:

— Павел, мне хватает всего! Я прошу, чтобы ты, наоборот, перестал меня душить своими знаками внимания!

Эта фраза была почти из Алиного рассказа.

— Я душу тебя? Я не понимаю! — горячился Павел. — Шубы, драгоценности, рестораны, какие хочешь курорты — и это называется: я тебя душу?

— Да, — по-пионерски убежденно отвечала девушка.

— Да? — глупо повторил муж Павел.

Оба они замолчали, видимо, забыли текст. Наконец Полина неуверенно сказала:

— Я хочу, чтобы ты дал мне немножко свободы. Чтобы не требовал каждую минуту быть рядом. Я хочу хотя бы в магазин пойти сама.

— Ну, иди, — ответил ей мужчина, окончательно сбившись.

Полина сделала нервное движение, будто собиралась сразу же пойти в магазин. Ведущая предостерегающе заерзала, и Полина осталась на месте.

— Может быть, корень ваших проблем лежит в предыдущем браке? — проворковала ведущая. — Давайте послушаем Ивана.

Иван изображал своего тезку Дурака из народных сказок.

— А что? У нас все было в порядке, — пробурчал он. — Я до сих пор не понимаю, чего она ушла.

— Я ушла, потому что ты считал меня вещью, которая все время должна лежать на своем месте, — оскорбленно ответила Полина. Сказано было удачно, и публика захлопала.

Иван не нашел, что ответить. Как потом догадалась Аля, безмозглая Полина все перепутала и бросила первому мужу реплику, которая предназначалась для второго.

— И ты смотрел на меня такими обожающими глазами, что это невозможно было вынести, — добавила она.

К этому моменту Але пришлось признать, что актриса на ее роль все же выбрана удачно. Даже путая и перевирая текст, Полина произносила его так четко и самоотверженно, что зрители ей верили.

Некоторое время герои вяло препирались, и к Але это уже не имело никакого отношения. Речь шла то о подарках, которыми заваливали Полину мужья и которые ей совсем не нравились, то о невозможности общаться с подругами и мамой. И вдруг ведущая, известная и всегда симпатичная Але актриса, ласково посмотрела в глаза зрителям и спросила:

— Полина, а вы когда-нибудь любили сами?

— Да, — бойко ответила актриса и захлопала длинными ресницами.

— Вы знаете, мне почему-то кажется, что вы любили человека, который был к вам равнодушен. Может быть, не совсем равнодушен, но он часто пренебрегал вами. Я угадала?

— A-а… Да, наверное, вы правы, — промычала Полина.

Аля поняла, что ведущая просто помнит фабулу лучше всех остальных участников и теперь пытается вернуть их на путь истинный.

— Но это было давно! В ранней юности! — выкрикнула Полина. Видимо, у нее в памяти всплыли слова, которые обязательно надо сказать.

— А сейчас мы попросим прокомментировать проблему Полины психолога Эрнеста Эверестовича Пименова, — обрадовалась ведущая. Наконец-то все пошло, как надо.

Психолог Эрнест Эверестович заполнил собой весь экран. Он был массивный, широколицый, бородатый и напоминал медведя, которого одели в очень хороший костюм и посадили в кресло. И он говорил только с Алей, с ней одной.

Во всем виноват стереотип, который сложился у нее в ранней юности из-за неразделенной первой любви. Этот стереотип, этот неудачный опыт научил бедную женщину, что любовь — борьба, игра в догонялки, преодоление трудностей. Когда отношения с мужчинами даются легко, это не приносит ей удовлетворения. Так некоторые люди не насыщаются мягкой пищей, им надо обязательно жевать, напрягать челюсти, иначе они остаются голодными.

— Вы считаете, что опыт первой любви у Полины был неудачным? — мягко спросила ведущая.

— Конечно, неудачным! — отрезал психолог. — Ведь теперь он мешает ей строить отношения с мужем.

— С мужьями, — игриво поправила ведущая.

— Тем более с мужьями. Вы видите, женщина не может ни с одним мужчиной создать нормальную семью.

Показали Полину. Она сидела, опустив глаза, и разглядывала свои ногти. Мужья угрюмо смотрели в разные стороны.

— А может быть, надо, чтобы Павел вел себя как-то по-другому? Например, заставил Полину ревновать. Не уделял бы ей столько внимания. Больше бы занимался своими делами, уезжал из дома, — задумалась ведущая.

«Ну, вот и я о том же! — про себя воскликнула Аля. — Вся и беда-то в том, что он не хочет вести себя по-другому!»

— Что вы на это скажете, Павел? — вкрадчиво спросила ведущая.

— Я могу попробовать, — ответил мужик с залысинами. В его голосе звучала вполне натуральная досада — наверное, ему меньше других заплатили за участие в передаче. — Честно говоря, Полина так меня обидела этими претензиями, да еще и выставила нашу личную жизнь на всеобщее обозрение… Так что я не знаю, как теперь буду к ней относиться.

— Полина! — напомнила ведущая.

Полина спохватилась и бросила на «мужа» тревожно-заинтересованный взгляд. Ведущая удовлетворенно улыбнулась.

Потом говорила очень милая и скромная женщина, специалист по проблемам семьи и брака. Очень тихим и очень вежливым голосом она рассказала, что опыт первой любви у Полины никак нельзя назвать неудачным. Да и вообще любовь не может быть неудачной. Тут специалист попросила разрешения прочесть стихотворение и с большим чувством продекламировала:

Далее она объяснила, что страдания обогащают душу, заставляют ее расти, шириться и крепнуть, и это прекрасно. И вовсе не нужно, чтобы Павел плохо относился к Полине. Наоборот, они вместе должны стремиться к тому уровню духовного совершенства, когда люди умеют радоваться взаимной счастливой любви. Ведь быть счастливым — это очень непростая работа. Когда Полина это поймет и почувствует, она и обретет смысл своей семейной жизни…

В разгар этой проповеди камера случайно наехала на первого мужа Ивана, который делал кому-то знаки в зрительном зале: мол, подожди меня, вместе уйдем и, может, по пиву…

Аля выключила телевизор и вскочила с дивана, возмущенно сопя. Хороша бы она была на этом телевизионном безобразии, выслушивая советы и стихи.

— Это все ты придумала? — спросила подруга Терехина. Она позвонила сразу же, как закончилось ток-шоу. — Класс! Я ржала как ненормальная. Тебе давно уже надо комедии сочинять. А Иннокентий ничего не понял. Ты своему Рыжему покажешь?

Аля спохватилась, что передачу она не записала. Но что там показывать Рыжему? Машка Терехина просто хорошая подруга, вот она и хвалит ее к месту и не к месту.

— Хорошая передача. Я чуть не заплакала, — сказала терехинская мама.

Аля от расстройства предложила встретиться, и теперь они сидели в «Скромном обаянии буржуазии». Так назывался ресторан. Але в нем не нравилось ничего, кроме названия. Она заказала ризотто, вспомнив, что его готовил Лешка, и ела вроде бы даже с удовольствием, пока не поняла, что понравившийся ей вкус принадлежит грибному супу из пакетика и вызывает ностальгические воспоминания о голодной студенческой юности.

У Машки Терехиной была просто потрясающая мама: не мама, а настоящая подруга. Все терехинские друзья называли ее мамашей. Мамаша никогда не ругалась, если Машка где-то поздно задерживается. Она считала, что если девушка нигде не задерживается, то в конце концов навсегда задержится в старых девах. А мама хотела, чтобы Машка вовремя и удачно вышла замуж и обеспечила ей достойную старость.

Но у Машки вовремя не получилось. Тогда мамаша взяла дело в свои руки, и они стали вместе ходить по тусовкам и вести себя как вполне профессиональные охотницы на богатых женихов. Но Машка для охотницы была слишком ленивой, а главное — ей не так уж хотелось замуж, с дивана, от маминых пирогов и котлет.

И неожиданно мамаша сама подцепила очень удачного жениха, какого-то нефтяного магната средней руки. Он даже был ненамного ее старше, но почему-то клюнул не на сопливых девиц с загорелыми ногами, а на энергичную душевную женщину в самом соку. Теперь мама Терехина обеспечивала Машке, а заодно и ее подругам достойную молодость, оплачивая их посиделки в клубах и ресторанах за счет магнатовских капиталов. Самого же магната Аля видела считанные разы, и он был очень похож на второго мужа Полины из ток-шоу «Куда деваться от любви?». Наверное, поэтому передача так понравилась мамаше. Она ведь своего капиталиста любила по-настоящему, а не за нефтяные доллары.

С Машкой же случилась своя история. У нее с детства был друг Иннокентий, который время от времени возникал из небытия, если пропадал билет в театр или надо было передвинуть шкаф. И вдруг между подругой Терехиной и другом Иннокентием буквально на ровном месте вспыхнула любовь. Надо сказать, они очень подходили друг другу. Оба любили лежать на диване у телевизора, жевать всякую ерунду и перебиваться случайными переводами вместо того, чтобы старательно рыть карьеру.

«Ладно уж, прокормим окаянного», — успокоила Терехину мамаша, и Иннокентий тоже был взят на баланс нефтяных доходов. Вот только в клубах и ресторанах он с ними зависал редко, потому что не получал никакого удовольствия от тусовок.

В этот раз его отсутствие оказалось кстати. Втроем, в чисто бабской компании, Аля наконец решилась рассказать то, о чем до сих пор молчала как рыба об лед — об акуле и клонировании Лешки из «фрагмента плоти».

Реакция оказалась совершенно непредсказуемой.

— Бедный Леша, — сказала мамаша Терехина, не ахнув и не улыбнувшись. — И ты бедная. Сколько вам пришлось пережить.

— Странно, — сказала Машка, — что об этом эксперименте нигде не писали. Иннокентий все научные сайты смотрит.

— Вы что, не понимаете, в чем дело! — Аля уже сердилась. Ее публика вела себя так, будто истории о мужьях, выращенных из пальца, они слышат каждый день. И вообще эти клонированные мужья уже толпами ходят по улице. — Его не просто оживили — его пере-де-ла-ли. Изменили характер. И вот теперь я с этим мучаюсь.

О своей роли в перемене Лешкиного характера она решила все же умолчать.

— А ты не мучайся, — посоветовала мамаша. — Он же не такой плохой получился. Смотри — работает, деньга в дом несет, с ребенком занимается.

— А может, его и не переделывали, просто так совпало, — предположила Терехина. — Бывает же, что характер у человека меняется. Твоя мама всегда говорила — перебесится.

— При чем тут перебесится! — Аля чуть не плакала. — Это же не человек, а робот какой-то. Помните, мы его в «Красную шапочку» звали, а он не пришел. Знаете, почему?

— У своей музыкантши застрял, — кивнула мамаша Терехина. — Помню.

— Так вот — нигде он не застрял. Он за-ра-бо-тал-ся. За столом сидел с документами и заснул.

Аля выпалила это и испуганно замолчала. Но было поздно.

— Да-а, — неуверенно сказала Машка. — Иннокентий тоже не любит по клубам мотаться.

«Вот оно, — поняла Аля. — Теперь мой Лешка такой же, как Иннокентий. Как тысячи других унылых, снулых мужиков. Ничего неожиданного, зажигательного, отпадного с ним не происходит. И я — обыкновенная жена обыкновенного автодилера. Серость и тоска».

— Может, в кино сходим? — неуверенно предложила мамаша после паузы.

Ну, конечно — в кино, там хоть что-то интересное. А ее уже никто слушать не хочет. Да и что она может поведать миру? Как Антонов учил Юльку решать уравнения?

— Девчонки! — решительно произнесла она. — Вы должны мне помочь!

В глазах ее подруг снова зажглось любопытство. И Аля почувствовала, что еще не все потеряно.