Многие люди не представляют свою жизнь без шоколада, а нападки на этот продукт воспринимают как личное оскорбление. Франиузский профсоюз шоколадников даже выступил в защиту своего продукта, заявив, что шоколад — продукт очень полезный и, помимо 500 ккал на каждые 100 г, содержит такие необходимые вещества, как магний, железо, фосфор, калий, а также некоторые витамины.

Принцип действия этой диеты аналогичен общему принципу всех разновидностей монодиет. В его основу легли именно эти пресловутые 500 ккал. В течение дня нужно выпивать 5–6 чашек кофе с обезжиренным молоком и съедать 100–150 г горького шоколада.

Разгрузочные «шоколадные» дни вполне способны привести к желаемой потере веса, а кроме того, соблюдение диеты для большинства сладкоежек может стать настоящим удовольствием.

Но в постоянной борьбе с лишними килограммами шоколадная диета, как и любая монодиета, не является панацеей.

— Катя, я их не знаю, клянусь! У нас нет таких мужиков. Руководитель клуба — женщина. Ее заместитель тоже. Не хочешь — ничего не продавай, даже не пей греним. Но поверь мне, что я тут ни при чем!

Алена, кажется, очнулась от своего зачарованного сна. Ее голос дрожал на высоких нотах, плавно, по-лебединому изгибались руки, а в обиженных глазах стояли слезы. Теперь она напоминала не Принцессу Грезу, а Медею, Антигону или другую героиню греческой трагедии. Я чувствовала себя последней сволочью, хотя ни в чем ее не обвиняла, а просто попросила, чтоб этого больше не было. И тут Спящая Красавица вдруг разразилась истерикой.

Нюша по своему обыкновению протирала верхние полки. Не то чтобы она такая любительница чистоты, но ей нравится залезать на стремянку и смотреть на мир сверху вниз. И это, опять же, не мания величия. Просто ей так больше видно и интереснее. Теперь она во все глаза смотрела сверху на нас с Аленой, машинально елозя тряпкой вокруг деревянной черепахи, которую Алена чуть было не продала какому-то нудному старику.

Вспомнив о черепахе, я разозлилась. Из-за этой оскорбленной невинности я могла потерять свою семейную реликвию. И что бы тогда было? Она бы так же махала ручками, не давая вредной хозяйке вставить извинение в ее звенящий слезами монолог. А ведь эту девушку я выбрала из дюжины других претенденток и до сих пор уверена, что другие были еще хуже. Что же мне делать? Ни на кого не рассчитывать и самой стоять за прилавком? Или не требовать от людей лишнего — понимания, такта, дисциплины и порядочности?

Алена перестала кричать и теперь только всхлипывала. Куда девалась ее ведическая сдержанность?

— Успокойся, пожалуйста, — сказала я довольно сухо. Еще не хватало, чтобы зашли покупатели и застали в «Теремке» сцену. — Мне все равно, кто были эти мужики. Надеюсь, что больше они здесь не появятся. Извини, если я тебя чем-то обидела. Но хочу еще раз предупредить вас обеих, девочки, — чтобы никто с вашей подачи ко мне не подкатывался на предмет нового товара и рекламы. Если у вас есть какая-то мысль, обсуждайте ее со мной сами. Договорились?

Нюша энергично закивала сверху. Алена шмыгнула носом.

— Греним, — жалобно сказала она.

— Что — греним?

— Ты не будешь его больше пить? Где он?

— В мусоре. Извини, я погорячилась. Надо было оставить его для тебя. Но там всего было пять-шесть таблеток.

Алена молча нагнулась и стала рыться в мусорной корзине. Нюша под потолком тихо ахнула. Принцесса Греза выпрямилась с мятым пакетиком в руках. Глаза ее уже обрели привычное потустороннее выражение.

— Пять-шесть таблеток, — произнесла она громко, но как бы про себя. — Они, между прочим, дорогие.

Я отпустила ее домой, мне не хотелось оставаться с ней вдвоем в магазине. Нюша с готовностью согласилась задержаться на вторую смену и бросила всю свою энергию на борьбу с пылью. Пришла расстроенная пожилая женщина за талисманом для зятя, который всегда пускается в авантюры и теряет деньги, а сейчас опять затеял новый бизнес с ненадежными друзьями. Я продала ей деревянного старичка-эконома. Его надо ставить у кровати так, чтобы проснувшись хозяин первым делом видел хитрую физиономию и назидательно поднятый палец: думай и просчитывай!

Покупательница ушла слегка успокоенная, спрятав эконома не в сумку, а за пазуху и назвав меня «ласточкой». Я собиралась отправиться в кладовку, чтобы провести ревизию наших запасов перед мартовским ажиотажем, но меня остановила Нюшина реплика:

— Какая-то она странная стала. И чем дальше, тем страннее. Не замечаешь?

— Ты про кого? — удивилась я, потому что у меня перед глазами еще стояла женщина с деревянным старичком под шубой.

— Про Алену. Она ведь раньше была совсем другая, нормальная.

— Это от ведических штучек, — буркнула я. Мне не хотелось говорить про Алену.

— От ведических положено успокаиваться, — возразила Нюша. — А наша девушка какая-то психованная. То тормозит, то плачет.

— Любой фанатизм до добра не доводит. И вообще, это нас не касается, — ответила я. Ну почему, в самом деле, мне надо возиться с проблемами своих продавщиц и выяснять, отчего они плачут? Все-таки взрослые, половозрелые тетеньки. Мне хватает мамы, брата, магазина…

— Ну да, — легко согласилась Нюша. — Самое интересное другое. Откуда взялись эти мужики со своими индийскими штуками? Если Алена их не знает, то как они узнали, что ты подсела на Аюрведу и пьешь греним? Тут какая-то тайна, Катя, ей-богу!

Я посмотрела на Нюшу снизу вверх. Она сидела на последней ступеньке стремянки, прижав к животу мою рыжую черепаху и восторженно глядя вдаль. Ну просто чеховская героиня на сцене МХАТа. В Москву, в Москву! Мы увидим небо в алмазах! Неужели посещение нудных дилеров кажется ей такой интересной тайной?

— Мне бы твои заботы, Инночка, — вздохнула я. И отправилась в кладовку считать разнокалиберных ведьмочек, клетчатые сердечки и пушистых зверюшек с бантиками.

Неделя до Восьмого марта оказалась форменным безумием, но мы были к этому готовы и выдержали испытание с честью. Даже Алена немного пришла в себя и довольно бойко обслуживала посетителей. Были проданы сердечки, зверюшки, колокольчики, бисерные сумочки, амулеты на веревочках, камушки на цепочках, шарфы с деревенскими заговорами, старички-экономы и старушки-скопидомки, домовые, ведьмы, соломенные фигурки хранителей согласия и много других мелочей. По поводу удачно проведенной распродажи, а вернее потому, что все мы валились с ног, я объявила два выходных подряд: субботу и воскресенье. Все равно в ближайшее время уровень продаж будет почти нулевой: народ пресытился шоппингом и растратил праздничные деньги. Всем спать!

Спать не дали. В первый же выходной день меня чуть свет разбудил телефон.

— Леонардо пропал, — сказал брат Сашка без предисловий.

Я не успела спросить, какой еще Леонардо, елки-палки, в шесть часов утра. И хорошо, что не успела, иначе братской дружбе пришел бы конец.

Леонардо Саша называл свою рыжую черепаху, такую же, как у меня, из бабушкиной четверки. Когда братец Кролик был маленьким, по телику как раз показывали мультики про черепашек ниндзя, и вся малышня ими бредила. Зеленые уродцы были повсюду: на киосках, сумках, майках, шапках, тетрадках — только что не на туалетной бумаге. Сашка взапой разыгрывал мультяшные страсти с бабушкиными талисманами, и, конечно, тут же окрестил их Рафаэлем, Микеланджело, Леонардо и Донателло в святой уверенности, что это исконные черепашьи имена. Он даже сделал поползновение раскрасить их зеленым фломастером, но его вовремя остановили.

Бабушка тут же воспользовалась случаем, чтобы рассказать неграмотному внуку, кто такие на самом деле были Леонардо и вся компания. А негодующему папе объяснила, что не будь дурацкого мультика, ребенок бы так и остался невеждой в отношении великих мастеров Возрождения. Саня, впрочем, к бабулиному рассказу отнесся с долей скепсиса, ведь она утверждала, что никому не известные художники из далекого прошлого гораздо более знамениты, чем героическая черепашья сборная.

Для меня все черепахи (и рыжие, бабушкины, и зеленые, из мультика) были на одну морду, но Сашка различал и тех и других. При нашем разъезде он взял себе своего любимца Леонардо (любовь относилась не к гениальному Да Винчи, а к непобедимому воину с двумя самурайскими мечами). Мне достался Донателло, маме Микеланджело, папе с Зинкой — Рафаэль. Резиновая Зина почему-то невзлюбила Рафаэля и, наверное, убрала бы его куда-нибудь с глаз подальше во тьму веков, но Сашка регулярно и строго интересовался у каждого из нас, как поживают черепашки. То ли он еще не вырос, то ли у компьютерных людей процесс прощания с игрушками затягивается до глубокой старости. Впрочем, кто может знать, что происходит с компьютерными людьми в старости, ведь ни один из них еще не дожил до этого возраста. «Престарелый программист» звучит для нынешнего поколения, наверное, так же нелепо, как для наших родителей — «черепаха Леонардо».

Итак, Леонардо пропал. То ли отправился на подвиг по срочному зову своего зеленого племени, то ли его похитили враги. Я подтянулась на локте, поставила подушку стоймя и приготовилась слушать Сашкины версии, мимоходом успев вспомнить, что сегодня суббота. Ну почему меня надо будить чуть свет в один из редких выходных дней?! Ах, да — Леонардо…

— Его украли, — безапелляционно сказал братец Кролик.

— Шредер? — спросила я со знанием дела, имея в виду не германского канцлера, а его однофамильца — главного злодея из мультика и заклятого врага благородных черепах ниндзя.

— Очень смешно, — обиделся Сашка. — Его действительно украли из моей комнаты.

Вчера вечером Саня отправился на дискотеку — с программистами такое иногда случается. Вернулся он за полночь, усталый и, сами понимаете, не очень внимательный, рухнул в койку и только утром обнаружил, что Леонардо нет на его обычном месте, рядом с компьютерной колонкой. Саша обыскал, а заодно и прибрал всю комнату (в жизни всегда есть место подвигу), но черепашку не нашел.

— Больше ничего не пропало? — спросила я.

Вопрос был праздный. Если бы, не дай бог, пропал его знаменитый навороченный комп, Сашка бы с этого начал, при всей своей любви к Леонардо. И звонил бы он сейчас не мне, а в милицию, ОМОН, ООН и комиссию по правам человека. А пропади какие-нибудь фирменные шмотки, мой продвинутый брат этого даже не заметит, и никакая уборка не поможет.

— Нет, пропал один только Леонардо. Все остальное на месте, вещи в полном порядке (я еле удержалась от смешка). Хотели взять именно черепаху. Это очень плохо, Катя.

— Конечно, плохо, — согласилась я. Не знаю, какому поклоннику черепашек ниндзя понадобился Леонардо, но если кто-то посторонний может без разрешения войти в Сашкину комнату, то в этом нет ничего хорошего.

Мой брат учится в очень снобском и довольно дорогом заведении, которое называется Новый Технологический институт или, в просторечии, ТехНо. Впрочем, высокие цены придуманы в основном, чтобы отпугивать случайных абитуриентов, — те, кто сумел успешно сдать запредельной сложности вступительные экзамены (а иначе сюда не попасть), получают солидные скидки на оплату учебы. В дальнейшем все зависит от результатов сессии. Находится вуз в Подмосковье, а потому почти все студенты живут в общежитии, тем более что занятия у них тянутся до позднего вечера. Общежитие также недешевое, особенно комнаты люкс на одного, как у Сашки. Но папа оплачивает ему и учебу, и жилье, и все технопримочки, необходимые юному компьютерщику.

— С Донателло все в порядке? — спросил Сашка.

Вчера с ним было все в порядке, если не считать, что несколько дней назад его чуть не купили. Возможно, этой ночью злоумышленники проникли в магазин и похитили также и Донателло, но проверить это я смогу только завтра.

— Почему? — удивился Сашка. — Поезжай сейчас и проверь. Ведь ваша «стекляшка» открыта.

Как объяснить брату-программисту, что я не готова тратить три часа своего выходного даже ради любимого талисмана? Кроме того, сегодня я иду к Лизке, у нее какие-то неприятности, а живая подруга важнее, чем деревянная черепаха.

Вместо этого я сказала просто:

— Не могу. У меня дела.

У меня всегда дела, полная куча дел. Я деловая женщина, это всем известно.

— О’кей, — сказал братец Кролик. — Я сам займусь расследованием.

— Каким еще расследованием? — закричала я, но он уже отключился.

Как все-таки трудно с этими молодыми!

Я перешагнула порог, и из-под ног у меня брызнуло какое-то мохнатое существо, расцветкой напоминающее морскую свинку.

— Ой, не пугайся, Катенька, — расцвела в улыбке Лизина мама. — Ты же еще не знакома с Виней? Она очень стесняется новых людей, теперь не скоро выйдет.

— Как-как ее зовут? — удивилась я.

— Да Винчи, — басом ответила Лизавета, тоже выползая встречать меня в коридор. — Мы думали, это кот. Получилось бы прикольно: кот Да Винчи. Привет Дэну Брауну. А она оказалась кошкой. Ну, ничего, так тоже клево.

— Не клево, а глупо, — пожала плечами Лизина мама. — Еще бы Ночным Дозором назвали.

— А что? Я предлагала — Гамбит, — пожала плечами Лизка. — Кать, проходи, чего ты застряла?

Честно говоря, застряла я ради того, чтобы еще раз увидеть кошку Да Винчи — вдруг она все-таки перестанет стесняться новых людей и выйдет. Кошек я люблю, и собак тоже. Правда, не понимаю культа, который многие люди делают из своих питомцев. В некоторые дома просто невозможно приходить: там либо говорят не с тобой, а с животным, которое валяется тут же на ковре («А мы ремонт хотим сделать, правда, Барсик?»), либо говорят с тобой, но о нем, самом умном и красивом.

Помню, когда-то (я была еще маленькой) к родителям ходила пожилая тетенька, которая бесконечно рассказывала о своем Осе — как он спит, кушает, какает и так далее. Я была уверена, что Ося — это мальчик, и однажды попросила маму: пусть тетя Валя приведет Осю к нам, я буду с ним играть и покажу ему свои любимые книжки. Мама засмеялась и сказала, что Ося — пес, кажется, эрдельтерьер, и тетя Валя никуда с ним не ходит, потому что боится инфекции. Я даже немного обиделась, потому что со мной родители ходили всюду и никаких инфекций не боялись. Что же, я хуже эрдельтерьера или они меня меньше любят? Не то чтобы мне так не нравилось всюду ходить с мамой и папой, но факт дискриминации по сравнению с Осей меня тогда задел.

Что касается кошачьих прозвищ, то тут удивить кого-нибудь трудно. Кошкам глубоко равнобедренно, как их зовут, они, в отличие от собак, на имя не откликаются, а приходят сами, когда им вздумается. Поэтому хозяева изощряются в кличках, кто во что горазд. У родителей моего одноклассника когда-то был кот по имени Киссинджер. После того как он пропал, они уже не могли остановиться и следующую кошку назвали Бжизька, то есть Бжезинский. Мы, дети, спрашивали, что это означает, и на месте получали экспресс-урок новейшей истории и политологии. Так что, если бы не Бжизька, которая жила у Петьки Королева, я бы понятия не имела, кто такой Збигнев Бжезинский. Хотя, с другой стороны, вот я имею об этом понятие — и что?

Но я пришла сюда не любоваться на кошку Да Винчи, а разговаривать с Лизой, которая находилась просто в отчаянном состоянии. Так значилось в эсэмэске, которую она прислала мне вчера вечером: «Ya prosto v otchayannom sostoyanii». И я поскакала к ней с утра, благо суббота, кончились праздники и мой магазин закрыт.

Лизка уже возлежала в своей комнате на диване и меланхолически грызла соленые фисташки. На сервировочном столике перед ней стояли две тарелки: одна побольше, с орешками, другая поменьше — со скорлупками. Скорлупок было уже с верхом.

Лизка не боится потолстеть. Ее история — показатель того, что судьба играет человеком, как ей вздумается, не обращая внимания на все наши усилия.

Елизавета всю жизнь была очень худой — 54–56 кг при росте в 175 сантиметров — и страшно по этому поводу комплексовала. Сейчас в это трудно поверить, но я видела множество фотографий, на которых Лиза легко прячется за ручкой швабры. Сердечные трагедии были неизбежны: многие ребята с сожалением говорили ей: «Всем ты хороша, но уж больно худая».

Лиза поглощала банками сгущенку и варенье, мазала сдобные булки толстым слоем масла, пила пивные дрожжи, пиво со сметаной, гусиный жир с молоком и какао, съедала по два торта в день — бесполезно! Ее рекордом были 58 кг, и то не надолго. Она уже махнула на себя рукой, пережив очередную личную драму, и решила жить, как есть — кому не нравится, могут отвернуться. И вдруг встретила парня, который просто тащился от ее фигуры. Он, оказывается, обожал именно худышек, таких, на которых дышать страшно.

От удивления и благодарности Лизка вышла за него замуж, и они прожили в мире и согласии около года. А потом счастливая Лизавета вдруг начала набирать вес. Сперва, к полному своему восторгу, она стала нормальной. А потом, теперь уже к ужасу, — толстой. 60,65,70,75…

Муж сперва думал, что она так прикалывается, и ждал прекращения этого эксперимента. Но время шло, Лиза пила травы, отказывала себе в жирном, мучном и сладком и оставалась пышечкой. Потом пришло время диет, разгрузочных дней и голоданий, но и они не помогали. Вернее сказать, Лизка их не выдерживала, потому что худеть и в чем-то себя ограничивать для нее было дико. Вскоре последовал развод, вызванный даже не Лизиной новой комплекцией, а тем, что она совершенно свихнулась, борясь с лишним весом и собой, и ничего вокруг себя не замечала.

И тогда Лиза наконец успокоилась. Время исканий кончилось, сказала она себе, и навеки залегла в своей комнате. Оттуда ее можно было выцарапать только по очень острой необходимости. Ее родители полностью содержали единственную дочь, никогда не попрекали куском хлеба и пирожного, и Лизка в свое удовольствие валялась на диване и ела все, что хотела, сколько хотела и когда хотела, не вставая с места. То есть она, конечно, вставала и в туалет, и в гости, и даже в какой-нибудь фитнес, но в душе все равно оставалась в лежачем положении. Такое у нее было жизненное кредо: «Онегин, я с кровать не встану». Причем, что удивительно, она не особенно поправлялась при таком режиме, хотя и не худела, разумеется.

Моя мама за глаза называла ее Лизавета Обломова, но это было не совсем правильно. Обломов все-таки куда-то рыпался, о чем-то мечтал, строил планы, а Лизка ничего не строила и на диване лежала принципиально, а не из лени.

Но тут появилась новая беда — от бесконечного валяния и безделья у Лизки начались депрессии. Она уже не первый раз сдергивала меня душераздирающей эсэмэской. «Отчаянное состояние» означало на самом деле, что у моей подруги плохое настроение. А с чего ему быть хорошим?

Сюда еще добавлялись очередные трагедии в личной жизни. Поразительно, но и на диване Лизка умудрялась влюбляться. Для этого существовал интернет. Она вывесила свое объявление сразу на нескольких сайтах знакомств, и одно время вовсю отвечала на письма. Был даже момент, когда она ежедневно вскакивала с дивана и бегала на свидания, но вскоре ей эта суматоха надоела. Чаще всего интернетовские женихи в жизни выглядели совершенно не так, как на фотографии, и при личном общении оказывались дураками и занудами. Потом уже мы выяснили, что есть специальный сайт, откуда можно скачать романтические письма для знакомства с девушками. Умная программа даже может составить ответ на полученное письмо, правда эта услуга платная. Ну и ради справедливости надо сказать, что Лизка сама не всех устраивала. Поэтому вскоре она стала припахивать меня или кого-то еще из подруг для предварительной проверки. Мы тайно подъезжали к месту встречи, фотографировали мобильниками женихов и отсылали фотку Лизавете на диван. Обычно на этом роман заканчивался.

Но и из такого сора у Лизы вдруг вырастала любовь. Чаще всего она была неразделенной или очень скоротечной и заканчивалась на стадии переписки. Неудачные романы заставляли мою подругу страдать, худеть, впадать в депрессию, лечиться вкусной едой и снова набирать вес. Такой у нее был круговорот килограммов в природе.

Сегодня по траурному лицу Лизы я поняла, что ее постигло очередное разочарование.

— Я просто влюбляюсь всегда не в тех, — пожаловалась она, не вдаваясь в подробности. — Знаю, что это не для меня, точно знаю, а все равно… Наверное, я в прошлой жизни была альпинистом и штурмовала неприступные вершины.

— В твоей прошлой жизни альпинистов еще не было, — заметила я.

— Откуда ты знаешь? — возразила Лизка, но не обиделась. — Может, моя прошлая жизнь закончилась совсем недавно. Я сорвалась с какой-нибудь скалы, вернее, сорвался. И тут же родился снова. То есть родилась.

Может, напустить на нее Алену, подумала я. Будут обсуждать свои прошлые жизни и новые рождения.

— Можно посмотреть по интернету, когда возник альпинизм, — продолжала размышлять Лизка, но с места не сдвинулась. — Почему мне так плохо, а, Кать? Что мне делать?

На самом деле ей надо было сменить образ жизни, например найти работу, записаться на курсы икебаны или шведского языка, съездить в путешествие и так далее. Любой психолог с ходу дал бы Лизе именно такой совет. Но я не психолог, а подруга и не могу давать советы, от которых никакого толку не будет.

Единственное, что я могу посоветовать…

— А может, тебе сесть на диету?

Лизка только фыркнула. В последнее время она обнаружила у себя интересную способность: чуть ли не простым усилием воли сбрасывать за месяц пять и даже десять килограммов. Мечта идиоток! Правда, Лиза этого не делала — зачем? Ведь на личной жизни — она знала — ни похудение, ни ожирение никак не сказываются. Нет, диета ей не нужна — факт.

— У нас Винька на диете, — лениво сказала она.

— Боже! — изумилась я. — А кошку-то за что?

То, что я разглядела в коридоре, было пушистым и довольно округлым. Но в Лизкиной семье все как на подбор отличались внушительными формами. Почему же на диету надо сажать одно только безответное животное?

— Папа сделал дырку в решетке, — объяснила Лиза. — Чтобы Да Винчи ходила гулять, когда чуть потеплеет. Все равно ведь орать будет.

Лизкина семья жила на первом этаже. Дом был новый, а этаж — достаточно высокий, но для кошки это, понятно, не преграда. Для воров тоже, поэтому решетки родители поставили сразу же, как вселились.

— Он целый день выпиливал, вставлял кольцо, а оказалось, что эта дура туда не пролезает. Теперь заставляем ее худеть.

Бедная Винька! Остается дождаться, пока ее хозяева перестанут пролезать в дверь, и им тоже придется худеть. Ей от этого больше консервов не перепадет, но моральное удовлетворение, какое-никакое…

— Мне не хватает какого-то гормона счастья, забыла, как он называется, — вслух размышляла Лиза, уже забыв про несчастную кошку.

— А я знаю! Этот гормон называется серотин! И теперь понятно, какая диета тебе нужна. Да и мне тоже.

Лизка посмотрела на меня недоверчиво и даже ноги с дивана не спустила — то есть ее не зацепило. Но я действительно все поняла.

Есть такая шоколадная диета. Шоколадная в прямом смысле слова — надо есть шоколад. Ее рекламируют всякие звезды, например, Ума Турман или Алсу. Обе уверяют, что сами придумали худеть на шоколаде и черном кофе, но на самом деле эта диета существует давным-давно и описана в специальной литературе. Эффект достигается, как у всех монодиет: если есть все время что-то одно, хоть хлеб, хоть сливочное масло — вес снижается. Потому что любые вещества организм может усвоить лишь в ограниченном количестве, а других он не получает и добирает из внутренних резервов. Отдавая эти резервы, ты худеешь и при этом чувствуешь себя сытой.

— Ну и что? — сказала Лизка.

— А то, что с шоколадом ты получаешь тонны этого серотина. И все время пребываешь в эйфории. А кроме того, можешь кому-нибудь небрежно сказать: я соблюдаю диету Умы Турман. Когда она снималась в фильме «Убить Билла», то сбросила на этом деле десять килограммов.

— Ага, — сказала Лизка более заинтересованно. — То есть я нажрусь шоколада и буду все время улыбаться от счастья идиотской улыбкой, как Ума Турман. И даже убью какого-нибудь Билла. Нет, это прикольно. А ты уверена, Катя?..

— В чем?

— Ну… Что в негритянку не превратишься — на одном шоколаде и черном кофе?

— Дурочка ты, Лизавета, — сказала я. — А хоть бы и превратишься. Ты же на солнце вообще не выходишь, совсем как бледная поганка. Хоть какой-то цвет лица у тебя появится.

— Ага, — согласилась Лизка. Она необидчивая, что очень ценно. — А ты будешь со мной жрать шоколад за компанию?

— Еще как буду, — пообещала я. — Только запомни — он должен быть горьким и не больше ста — ста пятидесяти граммов в день. А в кофе можно добавлять обезжиренное молоко.

На самом деле я немного обманула Лизу. Во-первых, я не выдержу на ста граммах шоколада в день и обязательно буду жрать что-то еще. Да и Ума Турман, если верить ее интервью, похудела на 10 кг потому, что ела не только шоколад, но и мороженое, пудинги, торты — одним словом, исключительно сладости. Но я подумала, что для Лизы в такой диете будет слишком много гормонального счастья.

Главное — она немного оживилась. Я вышла в кухню и сообщила Лизкиной маме Вере Федоровне, что ребенок просит купить ему побольше плиток горького шоколада. Штук двадцать или тридцать. Мне продемонстрировали аккуратную дырку в оконной решетке, выпиленную для кошачьей свободы, и я сумела наконец потискать худеющую кошку Да Винчи.

И снова утро начинается с телефона. Я только теперь понимаю, какой кошмар описан в стишке Чуковского: «то тюлень позвонит, то олень».

— Катерина Невеликая! Угадала, кто тебя будит? Вставай, труба зовет.

Чего тут угадывать — это Славка Черепанов. Только однокурсники звали меня Екатериной Невеликой, должно быть, за небольшой рост. А придумал такое прозвище Черепанов. Мы с ним все экзамены сдавали в четыре руки — он у меня и списывал, и подсказки получал, и даже приносил копирку на зачетный диктант по орфографии. А по утрам он звонил таким вот ласковым голоском:

— Катериночка Невеликая, это я тебя бужу, солнышко. Чтобы ты не опоздала на экзамен.

А теперь нас, значит, труба зовет. Ну, и куда?

— С тобой продюсер хочет встретиться. Сегодня в четыре. Как твое отчество? Я закажу пропуск. Приходи на второй этаж…

— Стой, стой! — закричала я, потому что Славка мог свободно бросить трубку, отбарабанив все свои указания. — Никаких в четыре. Первая половина дня. И чем раньше, тем лучше.

— Чем раньше? — удивился Черепанов. — Ты что, мать, имеешь в виду? Семь, восемь, девять, десять? Да в этом городе раньше двенадцати никто из пижамы не вылезает.

— Значит, я живу в другом городе, — отрезала я. — У меня в десять открывается магазин, но до часу народу мало и продавщица справится сама. К обеду я должна быть на месте. Учитывая пробки. Так что десять-одиннадцать. Без вариантов.

— Ага, — задумался Славка. Он не привык, что кто-то выдвигает ему встречные условия. — Суровая ты женщина. Десять-одиннадцать. Подожди, я тебе перезвоню.

Пускай перезванивает. В конце концов, кто кому нужен: я продюсеру или продюсер — мне? Лично я его в гробу видала.

Продюсер это понимал, наверное, поэтому согласился встретиться утром. Я выпила черного кофея с шоколадным батончиком; подумав, добавила бутерброд с шоколадной же «Нутеллой» (я ведь не худею, а насыщаю организм серотонином, значит, чем больше шоколада, тем лучше). И потащилась в Останкино, которое находилось на другом конце города.

Опоздала!.. Всего на десять минут, но Славка уже пританцовывал в коридоре, засунув большие пальцы в карманы куцей кожаной жилетки. Кто ему сказал, что телевизионщики так одеваются? Или это правда?

— Идем скорей! — закричал он мне на весь этаж. — Продюсер ждет!

Кабинет продюсера напоминал старые фильмы о райкомах и горкомах. Все в красном дереве, строгие шкафы с многотомными сочинениями, массивный стол, только ленинского портрета не хватало.

Сам продюсер был под стать своей берлоге. Возвышался над необъятным столом этакой горой в твидовом пиджаке. Мы с Черепановым рядом с ним выглядели как пятиклассники, вызванные в кабинет директора.

Сперва мне показалось, что он пишет. Но подойдя поближе, я разглядела, что продюсер с директорской внешностью украдкой что-то откусывал под столом. Видимо, вылезти из пижамы и влезть в костюм он успел, а вот позавтракать — нет.

— …ыте, ытесь, — буркнул из-под стола продюсер, что должно было означать: «Проходите, садитесь». Потом сунул свой недоеденный завтрак куда-то в ящик стола и поднял голову.

Елы-палы! Я его вспомнила! Это был тот самый толстый боров, который в январе чуть не толкнул мою машину «лендровером». И тогда он тоже что-то жевал, какой-то вонючий гамбургер. Значит, он — мой продюсер?

— Екатерина Артемьева — Владимир Брянский, — прокомментировал наше знакомство Славка.

Владимир Брянский между тем покраснел, как кетчуп, — он тоже меня узнал. Я почувствовала себя неловко. Ну почему человек должен стыдиться того, что у него хороший аппетит и предрасположенность к полноте? Краснеть перед каждой соплюшкой с осиной талией?

Я как назло была в «маленьком черном платье» — самой элегантной одежде всех времен и народов. Оно обтягивало фигуру, как перчатка, превращая любую более или менее стройную девушку в статуэтку из черного дерева. Продюсеру Владимиру Брянскому, наверное, казалось, что в его комнату залетел хрупкий мотылек, которого жалко раздавить, но все-таки стоит поскорее выгнать.

— Очень приятно с вами познакомиться, Екатерина, — сказал он наконец, взяв себя в руки. Вот и молодец. — У нас на телевидении отчества не приняты. Но если вам удобнее…

— Мне удобно, — успокоила его я и улыбнулась.

— Ну и хорошо, — приободрился он. — Слава вас не вводил в курс дела?

Я растерянно оглянулась. Слава никуда меня не вводил, и я бы предпочла, чтобы это сделал кто-то другой. За пять лет совместной учебы мне не удалось привыкнуть к черепановской попрыгучей манере. С ним можно было трепаться, ходить на дискотеку, сидеть в баре, но не обсуждать дела.

— Катя в курсе в общих чертах, — лениво произнес Черепанов. Он вальяжно расселся сзади, обняв спинку моего стула.

— Программа называется «Шар удачи», — благосклонно объяснил мне господин Брянский. Он уже освоился и не стеснялся своей слонопотамьей внешности. — Слава внес интересную идею — проводить среди гостей розыгрыш лотереи. Это позволит нам изменить формат и увеличить время.

Лучше мне было, конечно, промолчать. Но я не могла стерпеть такого плагиата.

— Эту интересную идею внесла я, — сообщила я ангельским голосом, — а Слава довел ее до вашего сведения.

Брянский запнулся и вопросительно поглядел мне за спину. Я не видела, как отреагировал Черепанов, но, скорее всего, он невозмутимо кивнул. Про таких в народе говорят: ему хоть плюй в глаза… Ну хорошо, не «плюй», а другое слово, которое мне не хотелось бы употреблять в книжке. Но Славе, наверное, и это — божья роса.

А вот Владимир Брянский почему-то обиделся. Он снова нахохлился, поджал губы и скороговоркой объяснил мне, что передача будет выходить раз в неделю, и, по замыслу авторов, вести ее должна не просто красивая актриса или журналистка, а Личность. Состоявшаяся и успешная женщина. Произнося эти лестные для меня слова, он скучно смотрел в угол, как староста класса, которому приходится поздравлять с Восьмым марта нелюбимую учительницу. Кстати, с прошедшим праздником меня тут никто не поздравил!

Нужно будет пройти видеопробы, добавил Брянский. Жаль, что Слава не предупредил меня, что не стоит надевать черное. Кстати, синее тоже — чтобы я знала наперед, потому что в нашем павильоне темно-синий хромакей (пардон?). У меня есть одежда светлых тонов?

Я смерила его ледяным взглядом. Не знаю, что меня больше задело — переход на профессиональную лексику (хромакей какой-то! Подумаешь! Нетрудно догадаться, что это просто фон) или наезд на мою одежду.

— Да ерунда это — черное, синее, — примирительно сказал сзади Славка. — Для проб хромакей не играет. Если ты не против, Володь, мы прямо сейчас и пойдем. Я договорился, Петруха ждет.

Володя Брянский впервые посмотрел мне в лицо, а не в район макушки. У него оказались серьезные серые глаза, умный взгляд, симпатичные складочки на веках. Будь он не таким толстым и вредным…

— Вы готовы пробоваться? — спросил он. — Или отложим до другого раза?

Я сразу поняла, что другого раза не будет. Продюсер убедит Черепанова найти другую, тоже состоявшуюся и успешную, но более покладистую личность. Нет уж, раз я притащилась сюда, то «пробоваться» буду сейчас. И то если недолго.

По дороге в студию Брянский расспрашивал меня о магазине и талисманах. Собственно, он должен был сделать это еще в кабинете, в рамках знакомства. Но ему, видимо, было легче общаться, когда на него не смотрели в упор.

По-настоящему он отыгрался в павильоне.

Когда оператор Петруха направил мне в лицо два прожектора и я осталась одна на возвышении, среди стен, покрашенных в темно-синее, а из-за камеры за мной наблюдали невидимые, но придирчивые глаза… Тут я почувствовала себя такой нескладной и неуклюжей на своих тонких каблучках, надетых в честь встречи с продюсером (кто же знал!), с нелепыми коленками, торчащими из-под узкого платья. Я не знала, как встать, как поставить ноги и держать руки, а ведь еще надо было говорить! Говорить свой авторский текст — приветствие, как скороговоркой объяснил мне Черепанов со своим умением объяснять.

Я была уверена, что в маленький микрофон, прицепленный к вырезу (Петруха назвал его петличкой), слышно мое судорожное дыхание и стук сердца. Брянский отошел в сторону и встал напротив монитора, сложив руки на груди. Судя по его физиономии, на экране я выглядела совсем жалко. Продюсер разглядывал мое изображение, как знаменитый дрессировщик смотрит в зоопарке на медведя, которого сторож от скуки научил махать лапой посетителям.

Я разозлилась. И вспомнила маму, как она, бедная, краснела и задыхалась от волнения перед съемками, а я ее снисходительно успокаивала — мол, ерунда, нечего бояться. Ничего себе нечего! Страх сцены или камеры, наверное, такой же глубинный и непреодолимый, как страх высоты или водобоязнь.

— Дорогие телезрители! — сказала я и игриво улыбнулась, пытаясь вспомнить, как это делают популярные ведущие. Предательский голос дал петуха. Снова.

— Дорогие телеВрители!

Черепанов из темноты заржал. Брянский надул губы. Я провалилась.

Нет, к черту. Надо просто представить, что передо мной мои покупатели. Они пришли за талисманом, за удачей. И я с удовольствием помогу им выбрать именно то, что нужно.

— Дорогие друзья, добрый вечер! Я рада приветствовать вас в нашей программе «Шар удачи». Сегодня с вами я, ведущая Катя Артемьева, и наши приглашенные гости — Вячеслав Черепанов и Владимир Брянский. Оба они — по-настоящему счастливые и удачливые люди. А как им удалось добиться успеха — об этом мы сейчас узнаем у них самих.

Славка захлопал, Брянский нехотя покивал тяжелой головой. В словах «приветствую» и «счастливые» случайно оказались лишние узелки, но я все равно была довольна.

— Ну что ж, неплохо, тем более для экспромта, — сказал продюсер, махнув рукой, чтобы выключили свет. — Впредь будете писать текст заранее и выучивать наизусть. Только не «добрый вечер», а «добрый день». У нас дневная передача. Пойдемте обговорим условия и сетку записи.

То есть пробы, надо понимать, я прошла?

Как ни странно, ни гордости, ни особого восторга по поводу моей грядущей телевизионной карьеры я не испытывала. Хотя это, конечно, было приятно. Сколько кругом девочек с внешностью Барби, которые даже окончили курсы телеведущих, но так и не смогли никуда устроиться. А тут за тобой еще и ходят, и уговаривают, уговаривают…

Но я плохо представляла себе, как буду вести передачу. Надо ведь быть абсолютно раскованной, улыбаться на все четыре стороны и находить выход из неожиданных ситуаций. Короче, надо быть полным экстравертом, как Славка Черепанов, а я совсем наоборот.

— У тебя все получится, Катюша, даже и не сомневайся, — сказала по телефону мама.

Да я не сомневалась, что получится. Уж если я за что-то берусь, оно обычно получается. Но я была не уверена, что мне это понравится.

К тому же меня огорчила другая моя подруга, Ирка. Она сказала, что телевидение засасывает, и если со съемками пойдет серьезно, то рано или поздно я брошу магазин.

Ирка имеет к телевидению и съемкам самое непосредственное отношение, какое — расскажу как-нибудь в другой раз. Но это не значит, что она всегда права, хоть ей и хочется так думать. Я никогда не брошу «Теремок». Но разрываться буду, это неизбежно. Короче, хорошего мало.

Я сжевала внеплановые полпачки шоколада и позвонила Лизке: как она там со своими гормонами счастья?

Голос у Лизки был вполне счастливый. Она давно выяснила, что я наврала ей про Уму Турман, но это неважно. Вот Алсу действительно рассказывает, что хавала по два шоколадных батончика в день и пила кофе. Но Лизе и на Алсу наплевать. Она нарыла в интернете еще более клевую диету — шоколадно-макаронную. Прислать тебе? Или сначала прочитаю.

— Ну-ну, давай.

Лизка завозилась, видимо, перемещаясь к компьютеру.

— Ага — вот.

«Базируется она на следующих замечательных продуктах:

1. Паста (спагетти, лапша, ракушки и другие твердые макаронные изделия)

2. Соусы для пасты (с низким содержанием жиров, преимущественно без мяса, хотя возможны исключения в виде небольших кусочков белого мяса)

3. Салаты (с обезжиренными дрессингами, без сухариков)

4. Овощи

5. Свежие фрукты

6. Попкорн (приготовленный без масла и соли). Топпинги для попкорна могут включать обезжиренное масло, овощные добавки, сухой чеснок, соевый соус, уксус, острый перец или тертый сыр пармезан.

7. Шоколад (30 граммов в день)

8. Вода (2 литра в день)»…

Все-таки я серость. Выросла в такой семье, а не знаю, что такое топпинги и дрессинги. Хотя догадаться нетрудно. Мне непонятно другое: почему эта диета называется макаронно-шоколадной, если там полно других продуктов. Наверное, чтобы завлечь любителей налопаться до отвала.

— «Шоколадная диета разрешает смешивать все эти продукты, — зачитывала между тем Лиза, — а также перекусывать между основными приемами пищи. Также можно употреблять продукты в любом виде. Например, в понедельник завтракать целыми плодами, во вторник — соорудить себе с утра фруктовый салат, а в среду отметить начало дня яблочным пюре.

Отличное свойство данной диеты в том, что голодание оказывается антипродуктивным…»

— Каким-каким? — не выдержала я.

— Антипродуктивным. Тут так написано.

— А что это значит?

— Не знаю. Какая разница? Отстань. Вот, дальше говорится: «То есть тебе не то что не нужно, но даже и вредно морить себя голодом. Поэтому перехватывать кусочки между завтраком и обедом вполне рекомендуется. Шоколад также поможет тебе оставаться бодрой и энергичной. Правда, нельзя превышать указанную норму — 30 граммов в день».

— А мы по сто пожирали, ай-яй-яй. Но то ведь без попкорна.

— Ага. Слушай дальше: «В принципе, если шоколад не так соблазнителен для тебя, как, скажем, вафельный тортик или песочное печенье, ты можешь заменить шоколад своим любимым „не-диетическим“ продуктом. Главное — не выходить за рамки указанного веса».

— То есть не выходить за 30 граммов. Представь себе тридцатиграммовый тортик.

— Не могу, — сказала Лизка, у которой всегда были проблемы с объемами, весами и расстояниями. Поэтому однажды из города Питера ей показали Белое море — и она его увидела. — Подожди, я не закончила. «Вот пример типичного меню макаронно-шоколадной диеты: завтрак — свежие фрукты или фруктовый салат, пшеничные хлопья с нежирным молоком или клубникой; перекус — попкорн, фрукт, салат…»

— Ага, — сказала я. — Салат и клубника — типичные макаронные изделия. Я все поняла, больше не читай. Особенно мне нравится перекус. Сколько их там?

— Три, — ответила Лиза. — После завтрака, обеда и ужина. А вот еще: «То, чего следует избегать:

1. Спиртные напитки

2. Соль/калий

3. Сахар (заменители сахара — можно)

4. Растительное масло

5. «Жирные» фрукты (авокадо, оливки, кокос)

6. Фрукты с повышенным содержанием сахара (изюм, финики)

7. Жареная пища

8. Молочные продукты

9. Красное мясо

10. Орехи и семена

11. Джанк-фуд типа чипсов, конфет, кексиков и так далее

12. Кофе и кофеин

13. Калорийные газированные напитки».

— Полный отпад, — сказала я. — Авокадо — это еще более или менее фрукт, но уж оливки — никак. Кокос вообще орех. Изюм относится к сухофруктам, но делается из винограда, а значит, ягода. И потом, я что-то не поняла про кексики. Как это — тортики можно, а кексики нельзя? Почему такая дискриминация?

— Кать, что ты придираешься? — спокойно спросила Лизка.

— Я придираюсь, потому что это писали неграмотные люди и вся их диета такая же неграмотная. Ты вообще уверена, что это не стеб? Скоро первое апреля, может, кто-то заранее тренируется.

— А мне все равно, стеб или нет, — сказала Лиза. — Я попробовала, и мне нравится. Знаешь, кто мне ссылку на эту диету прислал? Один парень с форума.

Ну, это совсем другое дело. Оказывается, у Лизки сейчас новый роман на форуме pozhrat.ru. Она наконец догадалась, что интернетовская любовь имеет ценность только сама по себе, если ее не тащить в реальную жизнь. Здесь она сразу умирает, как Синяя Птица, вынесенная из царства Ночи.

И вот у Лизки форумные страсти, она не пытается сделать сказку былью и совершенно счастлива. Может, здесь заслуга шоколадного серотина или макаронной диеты из свежих фруктов, которую прислал ей мальчик, — какая разница. Лишь бы Лизе нравилось.

У меня все было не так шоколадно. Вроде бы дела шли хорошо, но недостаточно, недоделанно хорошо, чтобы безраздельно радоваться жизни. Главная головная боль — это телевидение, от которого больше проблем, чем пользы. А тут еще пропавшая Сашкина черепаха, изначально не сложившиеся отношения с продюсером на съемках, конфликт с Аленой, мама в своей вечной хандре…

К тому же я стала плохо спать из-за кошек, которые каждую ночь затевали брачные концерты под моим окном. Удивительно — в другое время во дворе я не встречала ни одной кошки. Наверное, это были домашние Виньки, которым удалось похудеть до размеров оконной дырки и вырваться на волю.

Проснувшись однажды в три часа ночи от кошачьих воплей, я сочинила двустишие:

— Поп-арт — это по-русски попса? — уточнил через Лизку форумский мальчик. Ему стишок очень понравился.