Если вы никогда не пользовались Kindle, представьте себе устройство размером с книгу, которое может по беспроводному соединению скачивать книги из онлайн-магазина Amazon. Эти электронные книги можно читать так же, как и обычные, – переворачивать страницы, добавлять закладки, рассматривать обложку и переходить к оглавлению. Но электронные книги, в отличие от бумажных, позволяют менять размер шрифта – делать его больше или меньше. В электронной книге можно прямо на странице посмотреть определение какого-то слова. Kindle – это частично компьютер, частично книга, а частично облако данных.
Оригинальная упаковка Kindle содержит иллюстрированную историю письменности. С левой стороны можно увидеть иероглифические и клинописные символы, затем греческие и латинские буквы, высеченные на камне, потом деревянные доски средневековой печати, а с правой части коробки расположены буквы современных алфавитов. История письменности – это история эволюции. А история печати – это снижение долговечности и увеличение удобства.
Письменность зародилась 6000 лет назад с клинописными табличками на Ближнем Востоке. Клинообразные значки тщательно вырезались на глине, которая обжигалась в печи и формовалась в таблички. Процесс больше напоминал не письмо, а создание скульптуры, но результат был долговечен. Мы продолжаем находить глиняные таблички по всему региону Ближнего Востока. Мне нравится думать, что письмо было изобретено, чтобы рассказать легенды о благородных героях и богах с седыми бородами, – но нет, большинство табличек оказались отчетами и другими финансовыми документами. Например, в октябре 2012 года в Центральной Турции был обнаружен архив из 24 тысяч клинописных табличек делового содержания. Это собрание счетов, записей о собранных налогах и долговых расписок 6000-летней давности.
Почти к тому же времени, что и клинопись, относится папирус, который изготовлялся из тростника, растущего по всему Нилу. Папирус не так долговечен, как глина, и постепенно разрушается, но в египетских пустынях можно до сих пор обнаружить фрагменты папируса, которые тысячелетиями хранили пески. С быстрым развитием письменности папируса стало мало, и в V веке до н. э. был разработан новый тип носителя – пергаментные манускрипты из кожи животных. Пергамента хватает примерно на тысячу лет. Кожаные изделия разрушаются быстрее, чем папирус, и порой рвутся, как знает каждый, у кого есть кожаная куртка или замшевые брюки.
Потом изобрели бумагу – еще более удобный для письма вариант: древесную массу можно превратить в кашу, выложить в форму для просушки, а потом нарезать на множество тонких страниц. Эта технология была дешевле любой другой, но ее продукция менее долговечна. Даже сейчас, когда прошло уже более двух тысяч лет со времени ее изобретения, бумага может протянуть в лучшем случае пятьсот лет, прежде чем пожелтеет и начнет обращаться в пыль. Даже использование солей металлов для того, чтобы бумага стала более долговечной и химически нейтральной, не гарантирует материалу бессмертия.
За последнее тысячелетие появлялись и различные региональные изобретения: в Юго-Восточной Азии применяли пальмовые листья, а у американских индейцев была распространена береста, но в целом человеческая цивилизация прежде всего пользовалась бумагой.
История книгопечатания пестрит фальстартами. Например, печатание с деревянных досок появилось в Китае примерно в 200 году н. э., но в Европе его пришлось изобретать вновь, более чем на тысячу лет позже. Наборный шрифт тоже был создан и использовался сначала в Корее – за 200 лет до того, как его заново разработал Иоганн Гутенберг, традиционно считающийся изобретателем современного книгопечатания. Но это было не единственное открытие, подстегнувшее расцвет книжного дела в Средние века. Гутенберг соединил многие изобретения – наборный шрифт, печатный пресс и краску на масляной основе. Сочетание всего этого и позволило преуспеть книгопечатанию в том виде, в каком мы его знаем.
Неизвестно, как он пришел к этим идеям и соединил их вместе. Честно говоря, мы не знаем даже, как Гутенберг выглядел. Самые ранние его изображения относятся уже ко времени после его смерти. Если не считать его изобретения, он являет собой почти полную загадку. Известно только, что как-то против него было возбуждено судебное дело. Было бы замечательно, если бы Гутенберг или кто-то из его работников оставил записи о создании первых книг, но они ничего не писали или же их воспоминания не сохранились. Ничего не известно и о мастерской Гутенберга, но я думаю, что она выглядела примерно так же, как когда-то, до изобретения линотипа и замены свинцового шрифта фотографиями и цифровой версткой, печатались газеты.
Технология, которую использовал Гутенберг в 1450-е годы, была почти такой же, как та, по которой компания моего отца выпускала газету через пятьсот лет, во второй половине XX века. Когда я был маленьким, то по выходным часто заходил в редакцию отцовской газеты. Я видел огромные линотипы, которые выглядели помесью печатных машинок и церковных органов. Перегретые машины выпускали пар, а их усатые, по моде 1970-х, операторы сидели рядом в пропитанных потом футболках, работая с металлическим шрифтом.
Потом шрифт размещался на наборных столах и закручивался ключами. Каждая строчка газеты отделялась разделителями, а потом вся верстка отправлялась по огромной системе роликов в комнату, где с нее делалась отливка. Так получалась металлическая пластина, которую и использовали, чтобы напечатать текст типографской краской на газетной бумаге.
У сотрудников типографии были искореженные пальцы и пятна краски, которые оставались у них на руках, как вечные татуировки. Они не выпускали изо рта сигарету с того времени, как приходили на работу, и до четырех утра, каждый день печатая новости. В столовой они питались хот-догами и пончиками, а запах кислой капусты въелся здесь так же, как пятна типографской краски на стенах.
Мне кажется, что мастерская Гутенберга выглядела примерно так же: в ней люди с пятнами краски и шрамами от острого металла работали при тусклом освещении, вместе обедали в глубине помещения за темным столом, иногда пили пиво. В углу, может быть, какой-нибудь пес принюхивался к парню, спящему рядом после выпитого за ужином пива. В мастерской царил чад от ламп, кипящего льняного масла и котлов с расплавленным свинцом.
Можно было услышать звуки пресса, которые напоминали давление винограда; натужное дыхание работников, вращающих этот печатный пресс, скрип сырого дерева по металлу. Клочки книг и Библии валялись по полу, перемешиваясь со страницами календаря, на которых указывалось наилучшее время для кровопускания, или письмами папы римского, которые призывали поддержать христиан против турок. На полу лежали куски затвердевшего металла и литые строки. Эти строки отливались из особого сплава; все буквы были расположены в нужной последовательности и дожидались, пока их смажут краской и напечатают.
Как я представляю себе, мастерская делилась на помещения для литья расплавленного металла, для отпечатывания покрытых типографской краской форм на бумаге и для комплектов наборного шрифта, которым строчка за строчкой набирались печатаемые книги. Во времена Гутенберга было бы слишком дорого печатать целую страницу книги с одной медной пластинки, как делалось в газетах, когда я был еще ребенком.
Меди Гутенбергу хватало только на печать одной строчки за раз. Напечатав ее, он вновь смешивал слова и буквы. Если нужно было напечатать несколько одинаковых Библий или других книг, приходилось набирать одно и то же заново, страница за страницей. Но другого выхода не было.
Это была темная мастерская, скрытая от чужих глаз, и настолько же полная секретов, как любая технологическая компания в наши дни – чужаки не должны были украсть блестящую идею. Даже в 1450-е годы коммерческая тайна ставилась превыше всего. В те дни не существовало патентного права, и у изобретателей не было другого способа защитить себя и свои открытия. В то время ходили слухи, что англичане и голландцы разрабатывают собственные печатные станки, так что Гутенбергу приходилось быть особенно осторожным. Поэтому все немцы в его мастерской держались вместе, а свои познания и тайны книгопечатания держали при себе, не вынося за пределы дома-крепости.
Компании Amazon, Apple и Google – это тоже своего рода средневековые крепости наших дней. Они так же неохотно раскрывают свои тайны, как Китай и Япония перед открытием границ для Запада или как Тибет и Мекка, закрытые для иностранцев, за редким исключением вроде сэра Ричарда Бёртона – путешественника, который переоделся местным жителем и проник туда со своими биноклями и мерными рейками. В каком-то смысле вполне уместно применять средневековые метафоры к Amazon и другим компаниям, связанным с созданием электронных книг, потому что, при всех преимуществах этих книг, сейчас мы только-только перешли границу Темных веков чтения.
Гутенберг был таким же одержимым, как Стив Джобс из Apple и Джефф Безос из Amazon. Известно, что он месяцами бился над вопросом, сколько строчек нужно печатать на странице, чтобы найти оптимальное соотношение затрат, удобства и красоты. Увеличив число строчек, он мог сократить количество страниц для печати, но такую книгу было бы сложнее читать.
Любопытно, что подобную ситуацию я мог наблюдать в конференц-залах Amazon. Я бывал на совещаниях с Джеффом и вице-президентами, на которых он выражал озабоченность по поводу количества строк, которые должны размещаться на экране Kindle. Помню, что последние электронные письма после таких совещаний я получал от него в три часа ночи. Я видел, что он ломает себе голову так же, как когда-то Гутенберг, и притом по тому же поводу. И казалось, что мы должны были во время революции электронных книг вновь изобрести книгопечатание, а Джефф Безос, Стив Джобс и Эрик Шмидт были реинкарнациями Гутенберга через много лет.
Меня до сих пор поражает, что миллиардер Джефф, глава огромной империи бизнеса, компании, которая делает не что-нибудь, а космические ракеты, мог часами биться над оптимальным количеством строк на экране! Но внимание к деталям очень важно. Революционные технологии и продукты живут или умирают благодаря таким увлеченным людям, и Джефф, как мне кажется, хотел благодаря Kindle добиться успеха и оставить свой след в истории.
Книгопечатание, как мы знаем, мало-помалу вышло из эпохи Темных веков. В ранние годы книг производилось относительно мало, но с каждым десятилетием появлялись новые технологии: глубокая печать, офсетная печать, литографии, электрические печатные машинки, массовое производство книг в мягкой обложке. С каждым десятилетием в мире повышалась грамотность и печаталось все больше книг, ведь теперь для них было все больше читателей.
С расцветом интернет-технологий вроде eBay и Amazon уже к концу 1990-х стало возможным найти и заполучить почти любую книгу (конечно, не бесплатно). На рубеже веков нас просто завалили бумажными книгами. Когда-то они были свидетельством богатства и престижа – изящно напечатанные и переплетенные в отличную кожу, поставленные в застекленные шкафы парадных библиотек и гостиных, – теперь же книги стали дешевым товаром. Зайдя в любой букинистический магазин, можно было увидеть целые стеллажи книг, печально пылящихся в забвении, – плачевное зрелище для каждого любителя чтения.
Наша культура по-прежнему остается очень книжной, основанной на грамотности, пусть даже книги больше не являются таким почти безальтернативным средством развлечения, как раньше. Сегодня проще всего вечером, после трудового дня, развалиться на мягкой кушетке перед телевизором или с ноутбуком в руках за любимым сериалом, однако книгам по-прежнему есть место в нашей жизни: это самая концентрированная и правдивая форма рассказов, а также сбора, анализа и передачи информации и идей. Красота книг еще и в том, что вы сами выбираете, как их читать: не только со своей скоростью, но и пропуская главы или переходя между ними по собственному усмотрению.
Конечно, у книг есть и свои ограничения. Книги тяжелы. Их сложно возить на отдых или паковать в ящики при переезде. Книги громоздки, и в них бывает непросто найти нужную информацию. Они могут быстро устаревать. Они стареют и покрываются плесенью, гниют и крошатся.
Люди следующего поколения когда-нибудь будут смотреть на печатные книги с тем же озадаченным и уважительным видом, с каким мы смотрим на дискеты или огромные компьютеры IBM с вращающимися катушками пленки, которые можно увидеть на заднем плане в логове злодея в фильмах о Джеймсе Бонде. Книги не очень-то удобны, и ни одна книга не может содержать в себе столько данных, сколько обычный ридер.
Пожалуйста, поймите меня правильно. Я обожаю книги; некоторые из них – мои лучшие друзья. Но я вижу и их недостатки, а электронные книги рассматриваю как естественное продолжение печатных. И да, это значит, что мы, как читатели электронных книг, должны согласиться с тем, что чтение связано с технологиями. Это значит, что культура чтения будет развиваться и изменяться, как и все остальные технологии. Возможно, кому-то это не нравится, но помните, что и технологии печати эволюционировали со временем. Просто этот процесс развития начался более пятисот лет назад, так что времени для дальнейшей эволюции почти не осталось.
Когда мы с вами, будучи детьми, учились читать, процесс развития книгопечатания уже практически подошел к концу. Но технологическая эволюция электронных книг продолжает расти экспоненциально. И я могу сказать вам как человек, имеющий прямое отношение к миру книгоиздания и книготорговли, что скоро печатных книг будет становиться все меньше, а электронных – все больше. Читатели мигрируют в электронный мир, и финансовая привлекательность электронных книг для издателей постоянно растет; экономика решает здесь все.
Конечно, печатные книги продолжат издавать и в будущем, но преимущественно это будут бестселлеры – книги, которые активно рекламируют и комментируют в прессе. Разумеется, привлекательным рынком сбыта бумажных книг останутся коллекционеры – как антикварных изданий, так и специальных подарочных книг в твердом переплете. Но электронные книги выйдут на первый план, и когда через несколько лет станут говорить о «книгах», то в первую очередь будут иметь в виду книги электронные, а не бумажные. Определение «электронные» будет со временем отброшено, и все как данность примут то, что книги должны быть цифровыми, как цифровой является большая часть современной музыки – ведь мы не называем такую музыку электронной!
Будущее книг полно возможностей и опасностей. Электронные книги читают не на бумаге, но с eInk или LCD-экранов, и, хотя у каждого типа экрана своя технология, каждый ридер имеет жесткий диск, на котором и хранятся ваши книги.
Жесткие диски – это новые глиняные таблички для книг. Мы любим их за то, что их так дешево производить: эти тонкие пластинки из кремния и микросхем часто вообще не содержат движущихся частей. Жесткие диски поразительно удобны, и наша цивилизация сейчас основана на них; сам интернет поддерживается центрами обработки данных по всему миру – огромными, хорошо кондиционируемыми зданиями-ульями, в которых жужжат не пчелы, а жесткие диски.
Да, они удобны, но имеют тенденцию ломаться. Средний жесткий диск имеет 25 %-ные шансы на то, чтобы сломаться в первые три года, поэтому некоторые сотрудники центров обработки данных Google и Amazon целыми днями заняты лишь тем, что катают по коридорам тележки с запасными жесткими дисками. Жесткие диски удобны, пока у вас есть что-то наподобие компьютера, мобильного телефона или ридера, но всегда существует вероятность, что любое их содержимое может оказаться недоступным, потому что магнитные поля, посредством которых сохраняется информация, ослабевают и в конце концов исчезают.
От глиняных табличек, по крайней мере, остается пыль, а электронные книги погибают без последнего вздоха. Мы по-прежнему можем провести археологические раскопки, найти древние библиотеки и дворцы на Ближнем Востоке и обнаружить там клинописные черепки и свитки папируса, но никто не сможет откопать через тысячу лет центр обработки данных Apple в Северной Каролине, извлечь серверы, вновь включить их и восстановить все содержавшиеся там электронные книги.
Можно сказать, что книгоиздание пошло вспять: глиняные таблички, прочные, но неудобные, теперь заменены жесткими дисками, очень удобными, но и слишком уязвимыми. И хотя сейчас наши слова распространяются шире, чем когда-либо, их жизнь короче, чем у хомячка или мыши. Они живут недолго, несмотря на то что их постоянно возобновляют и переписывают на новые жесткие диски, на новые компьютеры. Наша культура балансирует на краю эфемерности.
Если наши серверы будут слишком долго пребывать в спящем режиме, если слишком долго не заряжать iPad, то вскоре мы, как Рип ван Винкль, проснемся и обнаружим, что вся наша культура погибла. Если мы посмотрим на общую тенденцию уменьшения прочности и повышения удобства, то неизбежно придем к выводу, что вскоре наши тексты будут подобны бабочкам-однодневкам, станут такими же эфемерными, как жужжание майского жука. Когда-нибудь, благодаря очередному этапу технологической эволюции, наши мысли в долю секунды будут передаваться из мозга в мозг. Но сохранятся ли они дольше этой доли секунды?
Я подозреваю, что, оцифровав наши слова, мы заключили сделку с дьяволом. Оцифровка порождает вопросы: раз мы променяли прежнюю материальную прочность культуры, что будет, если центры обработки данных, на которых покоится наша современная культура, разом выйдут из строя? Что будет, если электронные книги в один прекрасный день сотрутся? Вирусы могут сейчас угрожать даже атомным электростанциям; почему бы не допустить возможность, что когда-нибудь появятся и вирусы, разрушающие электронные книги?
Закладка: чтение в постели
В основе своей разум всех людей одинаков. Все мы способны уткнуться в книгу, хоть в бумажную, хоть в цифровую. При этом мы можем полностью отвлечься от того факта, что книга напечатана на электронной бумаге или что она склеена клеем, который мерзко воняет рыбой. Все это не имеет значения, если книга действительно увлекательна.
Едва ли не больше всего я люблю читать по ночам. О, этот золотой час перед сном, когда можно отодвинуть в сторону компьютер, мобильный телефон – все то, что держит в напряжении разум! Вместо этого можно позволить себе расслабиться с чертовски хорошей книгой. И книга не обязательно должна быть бумажной – прекрасно подойдет и электронная. Потому что для мозга чтение электронной книги ничем не отличается от обычной – вы большую часть времени вообще не обращаете внимание на носитель информации.
Однако ночью, когда вы пытаетесь уснуть, использование LCD-экрана или ридера с подсветкой может препятствовать выработке мелатонина в организме, заставит вас дольше бодрствовать и понизит качество сна. Поэтому перед сном я редко читаю с планшета, предпочитая ридер с электронной бумагой.
Если вы используете безбликовый ридер без подсветки, то чтение перед сном покажется вам еще приятнее, чем раньше. Ридеры легче большинства книг, и в них можно делать заметки, не шаря в потемках в поисках ручки и бумаги. Вы поглощены книгой и вполне можете даже уснуть с ридером в руках.
Собственно говоря, так я и проверяю новые ридеры. Если я способен уснуть с ним в руках, читая ночью в постели, если я чувствую, как мои веки наливаются тяжестью и закрываются, если сон обволакивает меня, словно вата, а ридер падает у меня из рук на кровать, то он сделал свое дело. Электронная книга смогла погрузить меня в то особое состояние расслабленности перед засыпанием, когда все чувствуешь особенно остро, состояние, когда ко мне приходят лучшие идеи, когда я отключаю рассудок и включаю интуицию. Неважно, читаю ли я в своей постели, в самолете или в поезде; всегда можно уснуть с хорошей цифровой книгой в руках, если есть досуг.
Но это я люблю читать перед сном. А кто-то любит читать за сигаретами или бесчисленными чашками кофе в манхэттенских кафе. Кто-то любит читать с компьютера и постоянно переходить по ссылкам с одного сайта на другой. Кто-то любит читать на работе во время перекуса бутербродами, используя обеденный перерыв для поглощения пищи не только для тела, но и для ума. Кто-то вообще не любит читать, но эта книга не о них.
Едва ли не больше всего я люблю читать на пляжных курортах под пальмами. Там всегда лежат кучи книг в мягкой обложке. Эти книги с загнутыми уголками и страницами, хрустящими от соли, выцветшими от солнца и захватанными множеством читателей; по ночам их оставляют на пляжах в импровизированных библиотеках, где они служат жилищем крабам-отшельникам или осам. Но когда цены на ридеры упадут, наверное, на пляжах будут валяться уже они, а не книги в мягких обложках.
Лет через пять вы возьмете на курорте оставленный кем-нибудь Nook или Kindle, чтобы почитать приятную книгу в гамаке, покачивающемся от пахнущего жасмином послеполуденного бриза. Электронные чернила выцветут от солнца, да и соленая морская вода не сулит им ничего хорошего. Зарядные устройства к тому моменту потеряются, а провода потрутся и износятся. С другой стороны, вы сможете скачивать в интернете – хотя медленнее, чем получилось бы с собственного ноутбука, – и слушать местную музыку в предвкушении обеда и ледяного коктейля.
А вы? Есть ли у вас укромный уголок или кафе, где вы любите читать больше всего? Может быть, на вокзалах, в самолетах или же в большой, набитой книгами библиотеке?
http://jasonmerkoski.com/eb/2.html