Пасхальное омовение в Тибре

Князь Бернгард фон Бюлов имел обыкновение проводить пасху на вилле «Мальта». Не поиски уединения или покоя приводили его сюда, а чрезвычайно мягкая весна Италии, куда он убегал от промозглого весеннего ветра Германии.

«Мальта» стояла на вершине горы над Тибром. Свежая зелень деревьев и кустов радовала глаз. Великолепные цветы и ухоженные дорожки парка придавали вилле особую прелесть. К тому же само время года было исключительно благоприятным: с началом купального сезона здесь можно было увидеть людей, встретиться с которыми в Берлине фон Бюлов вряд ли мог.

Атмосфера на «Мальте» давала возможность без помех обдумывать планы и намечать дальнейшие действия. Это понимали и ценили многочисленные гости князя: дипломаты, политики, представители верхушки немецкой аристократии. На «Мальте» принимались политические решения, которые позднее мотивировались «интересами немецкого народа».

Хозяин виллы играл ведущую роль в разработке государственной политики. Он долгие годы был германским послом в Риме, в начале века стал статс-секретарем иностранных дел, а позднее рейхсканцлером Германии и премьер-министром Пруссии. В то время большинство политиков говорило о войне как о повседневном явлении и законном средстве противодействия противнику. Бюлова можно назвать типичным представителем германского империализма. Его позиция как государственного секретаря особенно ясно проявилась в речи в рейхстаге 11 декабря 1899 г., где граф выдвинул программу строительства флота, носившую неприкрыто экспансионистский характер. «В этом мире, — сказал он, — еще не найдено средства, чтобы выдержать борьбу за существование без мощного оружия на суше и на море для 60-миллионного народа, проживающего в центре Европы и стремящегося к установлению экономических связей с соседями. В наступающем столетии немецкий народ станет молотом или наковальней».

Этот человек, говоря о немецком народе, имел в виду германскую финансовую олигархию. «Экономические связи» — вне всякого сомнения, не что иное, как завуалированные планы разбойничьих захватов сырьевых районов. Государственный секретарь высказывал в данном случае не свое частное мнение, а точку зрения господствующих кругов кайзеровской Германии. Не зря 17 октября 1900 г. фон Бюлов был назначен рейхсканцлером Германии. Теперь он мог еще более эффективно защищать интересы тех, кто его выдвигал.

Речь фон Бюлова была выдержана в том же духе, что и выступление кайзера Вильгельма II, говорившего о войне как «об элементарной необходимости, которая однажды может наступить». И он был недалек от истины. В течение многих десятилетий европейские державы использовали войну для своих экспансионистских целей. Новый раздел мира начался теми же методами.

Первые полтора десятилетия нынешнего столетия правящие круги великих держав неустанно призывали к войне. Они заявляли, что их цель — защита национальных интересов, заклинали народ подняться на борьбу, обвиняли своих противников в агрессии и экспансионистских намерениях.

Англо-бурская война (1899–1902 гг.), русско-японская война (1904–1905 гг.), первый и второй марокканские кризисы (1905, 1911 гг.), балканский кризис и последовавшая за ним война (1912–1913 гг.) — все эти события предшествовали мировой бойне 1914–1917 гг.

Принадлежавшие военным концернам заводы начали работать на полную мощность. В огромном количестве поставлялись винтовки, пулеметы, орудия, боеприпасы, которые проходили испытания в различных вооруженных конфликтах, предшествовавших мировой войне. В ходе этих столкновений обнаружились парадоксальные вещи: воюющие стороны использовали пушки и гранаты, изготовленные фирмой Круппа, и закупали бензин одновременно у Рокфеллера и у Детердинга.

Еще задолго до лета 1914 г. стало ясно, что нефть в будущей войне сыграет первостепенную роль. Адъютант «нефтяного Наполеона» Детердинга сэр Эллиот Алвес в начале первой мировой войны говорил: «Армия, флот, все золото мира и все народы бессильны перед теми, кто владеет нефтью. Автомобили, мотоциклы, пароходы, танки, самолеты не могут обходиться без черной жидкости, а те, кто располагает ею в достаточном количестве, имеют несомненное преимущество».

Во время войны современные транспортные средства — поезда, автомобили, самолеты, корабли, а с 1914 г. и танки, работавшие на жидком топливе, использовались для переброски многотысячных армий (табл. 2).

Могущественные агрессивные группировки империалистических государств сформировались задолго до 1914 г. В 1882 г. Германия возглавила Тройственный союз с Австро-Венгрией и Италией. В 1893 г. был оформлен русско-французский военный союз, направленный против группировки, возглавляемой Германией. После заключения договора между Великобританией и Францией в 1904 г. и подписания англо-русского соглашения в 1907 г. окончательно оформилось создание Антанты. С образованием этого военного блока империалистические противоречия еще более обострились.

Какие же цели ставила перед собой каждая из соперничающих держав?

В первую очередь все империалистические государства стремились сохранить свои колониальные владения и максимально расширить их за счет соперников, ибо, как указывал В. И. Ленин, «владение колонией одно дает полную гарантию успеха монополии против всех случайностей борьбы с соперником». С этой основной целью были тесно связаны поиски новых источников сырья, рынков сбыта и сферы приложения капитала. Однако каждая из держав имела и собственные цели.

Германия позднее других империалистических государств встала на путь колониальных захватов, поэтому немецкие монополии рассчитывали на захват британских и французских колоний в Африке и на Ближнем Востоке, французских железорудных разработок в бассейне Лонгви, а также Украины, Польши и Прибалтики. Австро-Венгрия стремилась сохранить господство на Балканах и в Сербии.

Великобритания, вступив в конкурентную борьбу с Германией, надеялась выиграть ее благодаря усилению своего господства на море. Она рассчитывала завладеть немецкими колониями, добиться раздела Турции и установить свое влияние на Ближнем Востоке. Франция хотела возвратить Эльзас и Лотарингию, оккупировать Саарскую область и расширить за счет Германии свои колониальные владения в Африке. Россия намеревалась сохранить владения в Прибалтике и в Галиции, а также получить выход к Персидскому заливу. Она претендовала на то, чтобы установить свой контроль над Босфором и Дарданеллами.

Покушение на наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараеве положило начало войне, которая лишь углубила противоречия между империалистическими державами. Нефть, казалось бы, не играла во всем этом особой роли, однако то обстоятельство, что у Антанты запасы ее оказались значительно большими, чем у держав оси, в дальнейшем весьма неблагоприятно сказалось на положении последних.

Особенно остро нефтяная проблема проявилась в соперничестве между Германией и Великобританией на море. Это соперничество стало основным пунктом противоречий между германским и британским империализмом, ибо Великобритания не без основания опасалась за свои колониальные владения.

Еще 28 марта 1898 г. в германском рейхстаге, несмотря на протесты социал-демократов, был утвержден первый закон о морском флоте, предусматривающий резкое увеличение числа военных кораблей. 30 апреля того же года был основан «Германский союз флота», империалистическая пропагандистская организация, которая с помощью националистических, шовинистических лозунгов и различного рода манипуляций упорно вела немецкий народ к войне. «Союзом флота» организация назвала себя не случайно. Это было время, когда морская форма вошла в моду. Ее носили все — от ребятишек до стариков.

12 июня 1900 г. рейхстаг утвердил второй закон о морском флоте, в соответствии с которым предполагалось удвоить военный флот к 1917 г. Однако германскому империализму удалось достичь этой цели уже к началу первой мировой войны, и тогда гонка вооружений подошла к своему апогею.

Расходы на создание германского флота возросли с 221 млн. марок в 1902 г. до 481 млн. в 1913 г., а на создание сухопутной армии — с 744 млн. марок до 1630 млн. Налоги, которые легли на плечи немецких трудящихся, увеличились за эти годы почти вдвое.

Лихорадочная поспешность, с которой немецкий империализм увеличивал флот, большие расходы преследовали одну цель: как можно скорее приблизиться к сырьевым базам своих конкурентов.

В 1905 г. Вильгельм II посетил Танжер (Марокко), где выступил с заявлением, адресованным прежде всего британским соперникам Германии. «Завоевать моря, — сказал кайзер, — значит завоевать мир». Его речь едва не спровоцировала начало мировой войны.

Ведущие круги немецкого монополистического капитала пришли в восторг от этого выступления кайзера, которое открывало им еще большую возможность извлекать прибыли из военных заказов.

Таким образом, соперничество между Германией и Великобританией необычайно обострилось. Переговоры, продолжавшиеся в течение 1902–1912 гг., ни к чему не привели. Родство, существовавшее между домами британского короля и германского кайзера, в этом конфликте ровным счетом ничего не меняло, скорее даже усугубляло и без того напряженную атмосферу. Властолюбивый, жаждущий славы германский кайзер, выдвигая новые экспансионистские программы строительства флота, был прямо-таки одержим идеей перещеголять своего дядю — британского короля Эдуарда VII.

Весьма примечательно, что ни один из соперников на море не имел своих запасов нефти.

 

Беседы в Мариенбаде

В один из последних дней лета небольшой курорт Мариенбадбыл особенно очарователен. Сквозь легкие облачка, закрывающие солнце, на землю лилось мягкое тепло. Многочисленные обитатели санаториев и пансионатов прогуливались по дорожкам ухоженных парков или по маленьким улицам идиллического городка.

В то время как в Мариенбаде царил покой, в соседнем Карлсбаде даже в конце сентября было оживленно. Представители европейской знати назначали здесь друг другу встречи и устанавливали связи с политиками, военными и дипломатами.

Шел 1883 г. В центральном курортном парке тихого Мариенбада уже несколько дней подряд можно было видеть двух элегантно одетых людей, которые увлеченно спорили, не замечая окружающей их красоты. Говорили они так громко, что до прохожих порой доносились обрывки английских фраз. Оба господина на самом деле были англичанами, которым споры казались важнее отдыха на курорте. Они полемизировали по поводу двигателей внутреннего сгорания. В то время эта проблема занимала умы многих.

Небольшого роста, коренастый, темный от загара капитан Фишер был решительным сторонником применения новых двигателей на жидком топливе. Его собеседник, Маултон, химик по профессии, сомневался в возможности технического решения этой проблемы.

«Скорость на войне — это все, — убежденно говорил Фишер, которого дома прозвали „нефтяным сумасшедшим“. — Применение жидкого топлива на флоте повысит боеспособность судов на 50 %, так как их можно будет заправлять топливом прямо в открытом море.

А сейчас третья часть всех кораблей простаивает у причалов, чтобы пополнить запасы угля. Если сравнить два крупных боевых корабля одинакового тоннажа, один из которых работает на нефти, а другой на угле, то скорость первого будет на три узла больше скорости второго. А на войне это может иметь решающее значение.

Использование такого высококачественного топлива, как нефть, сократит персонал, обслуживающий машины, на 66 %. Качество нефти не ухудшается от длительного хранения, что нельзя сказать про уголь. Грузить хотя бы один фунт угля на борт перед морским сражением — преступное легкомыслие».

Прогуливаясь по парку, капитан Фишер приводил всё новые и новые аргументы в пользу своей теории, а мистер Маултон отстаивал собственную точку зрения, но переубедить приятеля не мог.

В дальнейшем капитан сумел заинтересовать своей идеей британское правительство, и в 1912 г. «нефтяной сумасшедший» был назначен первым лордом адмиралтейства. В следующем году «Куин Элизабет», английский боевой корабль, где топливом служила нефть, был спущен на воду. Таким образом, Великобритания ответила на вызов, брошенный ей германским империализмом.

За год до начала первой мировой войны Уинстон Черчилль, выступая в палате общин, заявил: «Конечная цель нашей политики состоит в том, чтобы адмиралтейство стало единственным независимым собственником и производителем необходимого запаса жидкого топлива. Мы должны, во-первых, создать резервы нефти в своей собственной стране; во-вторых, получить право на закупку неочищенной нефти, поскольку она недорога на рынке; в-третьих, обеспечить контроль над нефтяными месторождениями или получить их в собственность».

Черчилль сообщил членам палаты общин о том, что адмиралтейство является основным пайщиком уже существующего концерна — «Англо-иранской нефтяной компании», а также о том, что «нефтяной Наполеон» Детердинг готов предоставить все нефтяные запасы «Ройял датч — Шелл» британской короне. Детердинг заверил Черчилля, что находящиеся под контролем Англии нефтяные месторождения «удвоят силу английского флота, в то время как флот возможного противника останется на прежнем уровне».

Предсказание «нефтяного сумасшедшего» капитана Фишера сбылось. После начала войны примерно 50 % британского флота было переведено на жидкое топливо, в результате чего увеличилась маневренность кораблей, исчезли столбы дыма, которые сопровождали суда, работавшие на угле, и выдавали противнику их местонахождение. Английские корабли, переведенные на жидкое топливо, имели в четыре раза больший радиус действия, были готовы к отплытию через 30 минут после получения приказа. На заправку, в которой были заняты 12 человек команды, они тратили не более 12 часов. Кораблю же на угольном топливе при таком же тоннаже на разведение паров требовалось от 4 до 9 часов, а на бункеровку угля — 5 дней; на этих работах были заняты 500 грузчиков.

Техническая перестройка флота заставила британское правительство провести и ряд мероприятий политического характера. Оно, в частности, назначило специального министра по нефти; была основана Королевская комиссия по нефти, которая следила за тем, чтобы все нефтяные фирмы Великобритании использовали только английский капитал и возглавлялись надежными управляющими и директорами, готовыми отстаивать интересы своей страны. Предполагалось, что нефтяные компании в любой момент могут быть национализированы правительством. К началу первой мировой войны Великобритания благодаря переходу ее флота на нефть получила большие стратегические преимущества.

 

Граф и его план

Германский генералитет имел собственное представление о возможностях потенциальных военных противников. Характерно, что еще в 1905 г. был подготовлен и тщательно разработан план, который лег в основу стратегии немецкой армии в случае войны. План этот — плод трудов начальника генерального штаба графа Адольфа фон Шлиффена — вошел в историю как план Шлиффена. Его основная идея — стратегия блицкрига, которая не только в первой, но и во второй мировых войнах имела для народов Европы катастрофические последствия. План Шлиффена включал следующие три главных пункта:

I. Использование результатов гонки вооружения, которую Германия вела до 1914 г.

II. Нанесение молниеносного, сокрушительного удара по Франции до того, как Россия откроет восточный фронт.

III. Вооруженный захват в возможно более короткие сроки источников сырья для достижения стратегического преимущества, так как собственные запасы сырья и военные ресурсы позволяли Германии и ее союзникам вести военные действия лишь ограниченное время.

В соответствии с этим планом германская армия, грубо нарушив нейтралитет Бельгии и Люксембурга, вышла к северным границам Франции. Немецкий генералитет решил обойти мощные укрепления на франко-германской границе (Верден, Нанси, Эпиналь, Бельфор и Монбельяр) и нанести молниеносный удар по столице Франции.

Все шло по плану, но уже к концу первого месяца войны, в августе 1914 г., немецкие войска были остановлены вблизи Марны. К тому же внезапное наступление русских войск в Восточной Пруссии потребовало от Германии срочной переброски воинских частей с Западного на Восточный фронт.

И все-таки в начале сентября 1914 г. немецкая армия стояла всего лишь в часе езды от Парижа, а французское правительство было готово эвакуироваться в Бордо, во всяком случае военный министр А. Мильеран уже отправился туда. В Париже остался главнокомандующий французскими войсками генерал Гальени, который принял на себя командование обороной столицы Франции.

7 сентября 1914 г. немцы перешли р. Марну и, преодолев сопротивление французов, приблизились к шоссе Мо — Париж. Генерал Гальени еще накануне ночью принял важнейшее решение: для предотвращения катастрофы срочно перебросить войска в направлении небольшого городка Мо. С помощью коменданта Парижа Гальени конфисковал тысячи зеленых и красных такси, которые автомобильный король Рено выпускал между 1910 и 1912 гг., а также грузовики и все запасы бензина, имевшиеся в городе.

Воинские и караульные подразделения, находящиеся в столице, командированные, отпускники, а также рабочие и конторские служащие столицы — почти 10 тыс. человек — были погружены на конфискованные машины. В полночь необычная «автомобильная армия» неожиданно ударила в брешь между немецкими частями. Эта операция спутала планы Германии и ее союзников, немецкие войска вынуждены были отступить.

Стратегия блицкрига немецкого империализма потерпела крах. На Западном фронте началась так называемая позиционная война, стоившая больших жертв, требовавшая огромных расходов с обеих сторон и не принесшая им никаких территориальных завоеваний.

Вынужденное применение в войне парижских такси еще раз показало, какое большое значение имеет автомобиль для проведения решительных и молниеносных военных операций. И лишь несколько полковников и генералов — «лошадиных дураков» — продолжали утверждать, что «овсяный мотор» лучше мотора бензинового. Со временем машины с бензиновыми и дизельными моторами стали применять не только для транспортировки войск. На полях сражений появились невиданные доселе чудовища — танки.

 

«Водяные цистерны» вступают в бой

Идея использования защищенных броней машин настойчиво воплощалась в жизнь военным руководством Великобритании.

Уинстон Черчилль, к этому времени занявший пост морского министра, очень быстро оценил огромное военное значение нового оружия. Был основан секретный комитет по строительству танков, руководимый Ллойд Джорджем. Под покровом тайны конструировались мощные танки с сильными моторами, пулеметами и даже небольшими пушками. Уже в начале сентября 1916 г. первые танки были готовы к бою.

Несколько сотен «водяных цистерн», как называли эти машины, были переброшены морем во Францию. Из Кале их отправили на юго-восток и впервые ввели в бой на р. Сомме невдалеке от бельгийско-французской границы. Болотистая почва оказалась для этих неуклюжих машин существенным препятствием. Часть из них так и не сдвинулась с места; многие были просто расстреляны немецкой артиллерией.

Такие танки использовали Англия и Франция во время первой мировой войны.

Германский генеральный штаб пытался принизить значение нового оружия противника. Пропаганда, именуя танки «наземными бронированными крейсерами» и «автомобилями для охраны окопов», громогласно провозглашала: «Неуклюжие машины не в состоянии оказать серьезного сопротивления нашей артиллерии».

Но уже через год положение изменилось. 20 ноября 1917 г. близ Камбре были введены в бой 324 танка. Развивая наступление по всему фронту полосой в 13 км, они беспрепятственно прорвали немецкие укрепления. В паническом страхе германские войска покидали боевые позиции. Без всякой артиллерийской подготовки танки преодолели считавшуюся неприступной немецкую «линию Зигфрида» и отбросили противника на 9 км.

Войска Германии были вынуждены начать также отход от излучины р. Марны. Совершенно неожиданно для немцев утром 10 июля 1918 г. около 300 французских танков вышли из лесу около Вилер-Котре и принудили врага к бегству. Германия в этот период имела на Западном фронте всего лишь 25 бронированных автомобилей.

После поражения при Камбре на совещание германского генерального штаба были спешно приглашены немецкие «автомобильные короли» Оппель, Хорх и Даймлер-Бенц, которые до этого знали о танках лишь из газетных сообщений. Теперь под давлением генерального штаба им пришлось создавать танковую промышленность. В 1917 г. завод Даймлер-Бенца выпустил первый немецкий танк — A7V. Вес стального колосса был 120 т, он имел четыре мотора мощностью 600 л. с. Испытание новой машины было намечено на осень 1918 г.

Однако, хотя Германии и удалось построить небольшое число танков, их участие в военных действиях было весьма проблематично из-за дефицита бензина. Горючего не хватало даже для немногочисленных автомашин германской армии, к тому же морская блокада, установленная противником, весьма отрицательно сказалась на запасах сырья держав оси.

8 августа 1918 г. 420 английских и 90 французских танков, а также 160 автомашин, 500 аэропланов и 2600 орудий приняли участие в наступлении под Амьеном.

Немецкая армия была вынуждена отступить по всей линии от Соммы до Уазы. Семь дивизий со штабами и базами снабжения попали в руки Антанты. Чудо-оружие, приводимое в движение бензиновым мотором, внесло изменение не только в военные действия, но и в общую концепцию ведения войны.

К концу первой мировой войны англичане имели примерно 3 тыс. танков, французы — более 3 тыс., а немцы — около 50, в основном трофейных. К весне 1919 г. генеральный штаб союзников начал получать новые танки из Великобритании и США, однако они не успели принять участие в военных действиях.

 

Атаки подводных лодок

В свою очередь, Германии удалось добиться успехов в строительстве флота. В 1904 г. на стапелях верфи в Киле была построена первая немецкая подводная лодка Ul. К 1910 г. германский флот получил в свое распоряжение более 17 подводных лодок на жидком топливе. U19 — первая дизельная подводная лодка, введенная в действие к началу войны. Впоследствии вступили в строй еще десять лодок подобного типа. В 1912 г., по свидетельству военно-морских архивов, было построено уже около 72 подводных лодок.

Строительство боевых подводных лодок, превратившихся в грозное оружие, шло очень быстрыми темпами. Их неожиданное появление на поверхности моря вблизи кораблей союзников наводило не меньший страх, чем английские танки на суше.

Лодки выпускали по противнику свои торпеды прежде, чем их замечали с кораблей. Одной из германских подводных лодок было потоплено 7 мая 1915 г. английское пассажирское судно «Лузитания», направлявшееся к западному побережью Великобритании. Более 200 человек, в том числе женщины и дети, стали жертвами этого вероломного нападения. Расследование катастрофы показало, что британское военно-морское командование, и в частности тогдашний морской министр Уинстон Черчилль, несет долю ответственности за гибель пассажирского корабля. «Лузитания», несмотря на предупреждение береговой охраны о немецких подводных лодках, двигалась в британских водах без конвоя. Морское ведомство, даже после того как было подтверждено сообщение о появлении немецкой подводной лодки, не отдало «Лузитании» приказа вернуться и не послало в этот район военных кораблей. Таким образом, лайнер шел прямо к своей гибели.

Уже в начале войны Великобритания рассчитывала на то, что Соединенные Штаты Америки в скором времени выступят на стороне Антанты. Политические наблюдатели того времени писали, что английское адмиралтейство, возглавляемое Уинстоном Черчиллем, умышленно допустило гибель «Лузитании», чтобы добиться этой цели.

Во второй половине войны союзники несли на море значительные потери, так как долгое время они не знали, как определить местонахождение подводных лодок. И все же успехи Германии в подводной войне не оказали существенного влияния на стратегический баланс сил. К тому же в 1917 г. для обнаружения подводных лодок были использованы открытая Полем Ланжевеном закономерность распространения ультразвука в водной среде и изобретенный Александром Бемом эхолот.

 

Капля нефти стоит капли крови

Из-за немецких подводных лодок торговые корабли стремились держаться подальше от морских границ Европы. Например, Рокфеллер не направлял свои танкеры в Европу, хотя США в апреле 1917 г. выступили на стороне Англии. Союзники в Европе из-за этих действий Рокфеллера испытывали острую нехватку горючего; топливные резервы иссякали.

15 декабря 1917 г. французский премьер-министр Ж. Клемансо телеграфировал президенту США В. Вильсону: «Невозможность пополнить запасы бензина приведет к немедленному параличу нашей армии и может в конце концов заставить нас заключить невыгодный для союзников мир. Минимальный запас, по расчетам главнокомандующего французской армии, составляет 44 тыс. т, месячная потребность равна 35 тыс. т. Этот совершенно необходимый резерв сегодня уменьшился до 28 тыс. т и может свестись к нулю, если Соединенные Штаты не примут безотлагательных мер. Их необходимо принять срочно, без волокиты, в интересах безопасности союзников. Необходимо, чтобы Вы, господин президент, добились от американских нефтяных компаний непрекращающейся поставки остальных 100 тыс. т. Безопасность союзников поставлена на карту. Если союзники не хотят проиграть войну, они не должны допустить, чтобы Франция осталась без бензина».

Этот крик о помощи французского премьер-министра недвусмысленно говорил о том большом значении, которое приобрела на войне нефть. В дальнейшем нефть стала еще более необходимой на европейском театре военных действий.

К началу войны французская армия имела всего лишь 110 грузовиков и 132 аэроплана. В 1918 г. у нее было уже свыше 70 тыс. автомобилей и 12 тыс. аэропланов. Кроме того, в войне использовались 105 тыс. грузовиков и 4 тыс. американских и английских аэропланов.

Британский военно-морской флот в течение войны израсходовал 9100 тыс. т нефти, английская сухопутная армия — 1219 тыс. т, французская —1855 тыс. т.

В 1917 г. во всем мире было добыто около 70 млн. т нефти. Из этого количества на долю Германии и Австрии пришлось около 1,5 млн. т. Антанта имела 68,5 млн. т.

Президент США Вильсон наконец направил в Европу рокфеллеровские танкеры, которые в последние 18 месяцев войны доставили сюда 13 млн. т нефти. В связи с этим только «Стандард ойл компани оф Нью-Джерси» получала ежегодно 100 млн. долл. чистого дохода. Британский министр иностранных дел Керзон после окончания войны говорил, что Америка «поставляла союзникам 80 % нефтепродуктов».

Детердингу удалось хорошо заработать на нефти. Большая война, которая ежедневно и ежечасно превращала потоки нефти в золото для нефтяных боссов, привела к установлению временного перемирия между Детердингом и Рокфеллером. Образовав нефтяную монополию «Межсоюзническую конференцию по нефти», они могли не опасаться своих конкурентов. Детердинг построил в Роттердаме специально для военных нужд огромный нефтеперерабатывающий завод, который позднее во избежание захвата топлива противником был переведен в Англию, а затем — во Францию.

Специальные наполненные нефтью танкеры Детердинга доставляли нефть союзникам. Этому человеку, который еще 30 лет назад зарабатывал 30 гульденов в месяц, Франция теперь задолжала 300 млн. золотых франков за поставку нефтепродуктов. Война явилась поистине прибыльным делом для Детердинга.

В то время как в охваченную войной Европу текли потоки нефти, на европейских полях сражений лились потоки крови миллионов людей. Их жизни приносились в жертву ради того, чтобы монополисты могли загребать миллионы. Они со стороны наблюдал за военными событиями, и уже перед концом войны начали вынашивать новые империалистические планы.

 

Секретная миссия

В гарнизоне, расположенном недалеко от Багдада, необычно оживленно. Солдаты, унтер-офицеры и офицеры собираются в поход. Более 40 грузовиков подготовлено для длительного пути в пустыне, проверено оружие, пополнены боеприпасы, запасена вода.

Несколько лет солдаты ждали приказа о выступлении и поэтому не удивились, что в один из февральских дней 1918 г. он пришел.

Секретный приказ, полученный генералом из Лондона, предписывал ему вступить в Западный Иран, с тем чтобы предотвратить угрозу «немецкого наступления на Индию». Пройдя через северо-западную часть Ирана, отряд подошел к порту Энзели, где солдат погрузили на пароход. Лишь старшие офицеры знали, что конечный пункт пути — Баку, сердце советской нефтяной промышленности. В дальнейшем предполагалось овладеть и Тифлисом.

16 августа 1918 г. 1000 англичан и 1200 белогвардейских солдат во главе с Данстервиллом высадились в Баку. Сформированное военное правительство отдало приказ арестовать и казнить большевиков. Интервенты захватили государственный банк, телеграф, почту. Но в первую очередь они установили контроль над месторождениями нефти.

Империалистические державы, стремившиеся ликвидировать молодую Советскую республику, рассчитывали на поддержку небольшой части местной феодальной аристократии и кулачества, которые также хотели бы задушить первое в мире рабоче-крестьянское государство. Повсюду свирепствовал террор. Мистер Данстервилл заключил пакт с Деникиным, другие интервенты поддержали Колчака. По всей Советской стране бушевала неумолимая классовая борьба: борьба не на жизнь, а на смерть.

В городе нефти — Баку — были расстреляны или повешены видные представители Советской власти, а также их сторонники. Более 200 казней — кровавый итог Действий интервентов и местной реакции в различных частях города.

Тюрьмы города были переполнены. По ночным пустынным улицам патрулировали так называемые команды смерти, которые нередко расстреливали ни в чем не повинных людей.

На путь измены встали меньшевики Бакинского Совета. 26 коммунистов, членов — Совета, во главе с С. Шаумяном, М. Азизбековым и П. Джапаридзе со своими семьями на пароходе покинули город. Однако английские интервенты перехватили в Каспийском море этот пароход и арестовали большевиков.

Несколько дней и ночей их пытали в центральной бакинской тюрьме. 20 сентября 1918 г. бакинских комиссаров под усиленным конвоем доставили в Закаспийскую пустыню и одного за другим расстреляли.

16 ноября флот под командованием английского генерала Томпсона вошел в бакинскую гавань. На флагманском корабле развевались флаги Великобритании, США, Франции — тех держав, которые решили, что советская нефть уже захвачена и можно приступить к ее вывозу, — а также знамя царской России. Британский контрольный комитет железных дорог установил наблюдение и контроль за эксплуатацией нефтепровода Баку — Батуми.

24 декабря 1918 г. лондонская газета «Файненшл ньюс» открыто назвала цели, которые преследовал британский империализм. «При щедром финансировании, — писала газета, — и хорошей организации дела захват русской нефтяной индустрии был бы ценным приобретением для нашей империи. Для британского правительства открывается великолепная возможность поставить добычу нефти в Грозном и Баку под свой непосредственный контроль».

Само собой разумеется, что при этом учитывались также интересы «Ройял датч — Шелл» и главы фирмы Генри Детердинга. Однако его мечты о кавказской нефти вскоре были развеяны в прах.

В этот период положение молодого Советского государства было крайне тяжелым. Враги двинулись на него со всех сторон. В общей сложности 14 империалистических государств выступили в союзе с белогвардейской армией. Интервенты, поощряемые международным финансовым капиталом, зажали Советскую республику в смертельное кольцо. В. И. Ленин дал четкую оценку сложившемуся в июле 1918 г. тяжелому положению: «Мурман на севере, чехословацкий фронт на востоке, Туркестан, Баку и Астрахань на юго-востоке — мы видим, что почти все звенья кольца, скованного англо-французским империализмом, соединены между собой».

Интервенты рвались к важнейшим сырьевым и продовольственным районам Советского государства. Из областей, захваченных врагами, перед войной Россия получала 85 % всей руды, 90 % каменного угля, почти всю нефть, весь хлопок, около четверти чугуна, стали, сахара и большую часть зерновых. Советская промышленность оказалась отрезанной от основной сырьевой базы. Остановились многочисленные предприятия. Из 5402 фабрик, работавших на нужды войны, 3500 остались на оккупированной территории.

Политика «военного коммунизма», проводимая партией Ленина, была направлена на то, чтобы дать отпор империалистам. В мае 1918 г. еще молодая Красная Армия насчитывала всего лишь 300 тыс. бойцов. Хорошо вооруженные и обученные войска интервентов насчитывали 700 тыс. человек. Партия объявила всеобщую мобилизацию. В армию и во флот были направлены военные комиссары. К началу сентября силы Красной Армии почти удвоились; в ее рядах было уже 550 тыс. человек.

Борьба с интервентами развернулась на всех фронтах. После двух тяжелых лет, отмеченных многими жертвами, когда голод, тиф и белый террор тысячами косили людей, приблизилось освобождение побережья Черного моря, Каспия, а затем и всего Кавказа.

В начале 1920 г. был разбит Деникин. Красная Армия вплотную подошла к нефтяным районам, очистила от контрреволюции Азербайджан, Армению, Грузию. Детердинг скупил у выкинутых из Советской республики русских нефтяных магнатов обесцененные нефтяные акции. Он все еще не мог осознать того факта, что «источники русской нефти» для него иссякли.

В нефтяных районах Кавказа была восстановлена Советская власть. Пришлось заново бурить замурованные бетоном скважины, восстанавливать взорванные трубопроводы и разрушенные буровые вышки. Это было тяжелое дело. И все же Советская Россия восстановила свое положение нефтяной державы.

 

Борьба в Генуе

Несмотря на поражение интервенции, нефтяные концерны не выпускали Кавказа из поля своего зрения. Они обдумывали новые средства захвата советской нефти, связанные с общей задачей борьбы против страны, которая покончила с капитализмом.

В результате первой мировой войны национальное хозяйство многих государств и международная торговля были дезорганизованы. К тому же из империалистического лагеря была исключена, по существу, одна шестая часть, что нанесло ощутимый удар капиталистической экономике, уменьшив источники сырья. Во время войны были ликвидированы все существовавшие межгосударственные торговые соглашения. В странах Европы без работы осталось более 300 млн. человек.

С 10 апреля по 5 мая 1922 г. в Женеве проходила экономическая конференция. В ее работе приняли участие 34 европейских государства. Делегация Советской республики, впервые представленной на международном форуме такого масштаба, сразу же оказалась в центре внимания его участников. Было ясно, что западные державы намерены с помощью переговоров достичь тех целей, которых им не удалось добиться путем захватнической войны. Они создали так называемый компетентный комитет по «русскому вопросу», который на предварительной конференции, проходившей в Лондоне 20–28 марта 1922 г., сформулировал грабительские требования международного монополистического капитала к молодой Советской республике. Империалистические государства хотели задушить молодую республику с помощью невыполнимых экономических требований и таким образом поставить ее в полную зависимость от Запада.

Через день после начала Женевской конференции советской делегации была передана нота комитета, в которой содержались следующие требования: Советское правительство должно признать все долги, а также финансовые обязательства прежних русских провинциальных и местных органов власти; взять на себя ответственность за все убытки, если они произошли от действий или упущений Советского правительства или его предшественников; погасить все неуплаченные долги, сделанные после 1 августа 1914 г.; возместить ущерб русских граждан — эмигрантов, понесенный из-за войны; возвратить иностранным владельцам все национализированные предприятия.

На конференции не упоминалось о «русской нефти» ни в протоколах, ни в других официальных документах. Но на самом деле речь шла именно о ней: требованием покрыть старые долги империалистические державы хотели вынудить Советскую республику уступить им на правах концессии огромную нефтяную промышленность России.

Детердинговская «Ройял датч — Шелл» еще до начала конференции выработала проект концессионного договора, в котором говорилось о ее «собственных интересах на юге России и на Кавказе». Уже 19 октября 1921 г. в письме британского министра иностранных дел Керзона официальному представителю РСФСР в Великобритании Л. Б. Красину говорилось: «„Ройял датч — Шелл“ весьма охотно получила бы от Советского правительства концессию на добычу нефти на месторождениях, принадлежавших ранее компании, и переработку ее на предприятиях юга России и Кавказа».

Интриги плелись как на самой конференции, так и за ее кулисами. Спустя два дня после открытия конференции председатель наблюдательного совета «Стандард ойл траст» А. С. Бедфорд заявил на страницах лондонской газеты «Таймс»: «Наше мнение таково, что на конференции в Генуе или в частных переговорах не следует поднимать вопросы об участии какого-либо одного государства в эксплуатации природных богатств России. Все страны должны получить справедливые и равные шансы на развитие там своей экономической деятельности». Это заявление было сделано не случайно. Оно представляло собой открытую претензию «Стандард ойл траст» на советскую нефть.

США в конференции официально не участвовали. Вашингтон высокомерно отказался сесть за стол переговоров с большевиками. Правящие круги Соединенных Штатов были убеждены, что, обладая достаточным капиталом, можно оказать влияние на конференцию и ее результаты через посредников. Кроме того, американские нефтяные концерны вступили в прямые неофициальные контакты с советскими дипломатами.

Еще в период подготовки конференции Л. Б. Красин по поручению В. И. Ленина вел в Лондоне переговоры с нефтяными концернами. Советское правительство предложило американской «Фаундейшн компани» провести ряд геологических работ в России, в частности закладку шурфов, на сумму 100 тыс. долл. Эта компания — одна из крупнейших по разведке нефти в США — выполняла заказы как «Стандард ойл траст», так и «Ройял датч — Шелл». Красин заявил, что в разведочных работах можно будет использовать советских рабочих и техников. Он также сообщил, что правительство России готово закупить в США оборудование, необходимое для выполнения этих работ. Другое советское предложение касалось строительства парафиновой фабрики и нефтепровода в Грозном.

Однако переговоры потерпели неудачу из-за чрезмерных требований, выдвинутых нефтяными концернами, и их попыток шантажировать Советскую республику. Поэтому нефтяные магнаты возлагали особые надежды на конференцию.

Уже до начала ее работы в Генуе собрались нефтяные короли. Впрочем, сами они на конференции не присутствовали, но через своих особо доверенных представителей оказывали огромное давление на делегатов конференции. Корреспондент «Рейниш-вестфелише цайтунг», рупора германской тяжелой индустрии, сообщал из Генуи: «Некоторые уверены, что история конференции в Генуе будет написана нефтью. Конференция фактически стала ареной борьбы между „Стандард ойл траст“ и „Ройял датч — Шелл“».

Агенты «Ройял датч — Шелл» и «Стандард ойл траст» всячески накаляли и без того напряженную атмосферу. Они подкупали газетчиков, политиков и дипломатов, чтобы получить больше информации о конференции и как-то повлиять на ход событий. Обе компании надеялись приобрести концессии на разработку бакинских месторождений.

Делегации капиталистических держав пытались также начать неофициальные переговоры с советской стороной. Каждый день приносил новые слухи о многочисленных посетителях виллы «Д’Альберти» — резиденции советской делегации. Очень скоро всем стало ясно, что советский представитель откажется от переговоров, если таковые будут вестись с колониалистских позиций, и серьезно рассмотрит конструктивные предложения.

 

Провал закулисных махинаций

В. И. Ленин говорил, что использование противоречий, существующих между империалистическими державами и их многочисленными группировками, является основной задачей советской делегации в Генуе. Прежде всего необходимо было разорвать единый фронт империалистов, которые на словах говорили о мире, а на деле пытались взять реванш за провал интервенции. Это стремление особенно четко проявилось на пленарных заседаниях во время официальных переговоров во дворце Сан-Джордж.

Советской республике был предъявлен список долгов, общая сумма которых выразилась в астрономической цифре — 18 млрд. руб. Если бы Советское правительство согласилось на погашение долгов, оно должно было бы выплачивать ежегодно 1/5 национального дохода страны и около 80 % государственного бюджета того времени.

Советская делегация, в свою очередь, представила требования компенсировать ущерб, причиненный в период империалистической интервенции, который оценивался в 30 млрд. золотых рублей. Империалистические «кредиторы» не ожидали такого поворота событий.

10 апреля 1922 г. в маленьком курорте Рапалло было заключено соглашение между Советской Россией и Германией, которое произвело в Генуе впечатление разорвавшейся бомбы. Американский посол в Италии, получив известие о советско-германском соглашении, воскликнул: «Это потрясет весь мир! Это также потрясет до основания всю конференцию». Дипломат был недалек от истины. С заключением Рапалльского договора антисоветский единый фронт распался. Империалистические планы экономического оздоровления капиталистической Европы за счет первого в мире социалистического государства потерпели крушение. И еще одно обстоятельство имело большое международное значение. Отказ Германии от притязаний на национализированные в России предприятия создал прецедент для будущих соглашений между Советской Россией и капиталистическими государствами. Рапалльский договор зафиксировал, по словам В. И. Ленина, «действительное равноправие двух систем собственности». Социалистическое государство и социалистическая собственность стали реальностью в международных отношениях.

В Генуе советская делегация заявила также о готовности заключить концессии на эксплуатацию советских месторождений нефти, но представители империалистических держав выдвинули неприемлемые требования о передаче месторождений в их собственность. Советское государство на переговорах отстояло свои завоевания.

Через месяц после конференции, 19 сентября 1922 г., в Париже состоялась встреча представителей нефтяных монополий под председательством сэра Генри Детердинга, на которой было создано «Международное объединение нефтяных компаний в России», более известное как «Объединение», и принято решение бойкотировать советскую нефть. Однако участникам соглашения за все полгода его существования не удалось реализовать свои планы. Между ними возникли разногласия, продиктованные не деловыми соображениями, как они пытались это представить, а жаждой наживы. И не кто-нибудь, а сам сэр Генри, председатель «Объединения», минуя соглашение, покупал нефть в Стране Советов. Нефтяные магнаты были вынуждены признать новое государство, появление которого открыло новую главу в истории нефти.

 

Содовая вода в пустыне

Сверкающее от ярких солнечных лучей утро. Где-то вдали на гребнях дюн задумчиво движутся верблюды. Каравану предстоит многодневный утомительный путь.

Дни, напоенные убийственным солнцем, сменяются холодными ночами. Но караван прекрасно снаряжен. Опытных, хорошо знающих пустыню проводников-арабов, которых наняла англичанка, леди Гертруда Белл, больше всего поражает то, что у европейцев, сопровождающих даму, есть содовая вода. И это в пустыне, где капля простой воды на вес золота!

Леди Белл любит содовую воду, доставленную из Лондона, и, путешествуя по пустыне, не считает нужным от нее отказываться. Поэтому некоторые из восьми верблюдов несут только запасы содовой воды для дамы. Кто здесь, на Ближнем Востоке, может позволить себе подобную роскошь? Все путешественники довольствуются обычной водой в бурдюках, прикрепленных к спинам верблюдов.

Миссия, которую выполняла женщина-европейка, отправленная с горсткой людей в пустыню Аравийского полуострова, имела особое назначение.

Борьба за нефтяные месторождения в районе Мосула (в долине Тигра и Евфрата) началась за несколько лет до начала первой мировой войны. Британские, французские, немецкие и турецкие группы изыскателей устремились сюда, привлеченные нефтью, которую еще в 1901 г. открыл одинокий разведчик Уильям Нот Д’Арси. Мы уже знаем о том, как агенты британской Интеллидженс сервис под видом миссионеров охотились за нефтяной концессией, которая была продана персидским шахом Насреддином за 200 тыс. золотых франков.

Ожесточенная борьба за обладание переднеазиатскими источниками нефти на этом не закончилась. В начале нашего столетия за мосульскую нефть боролись две великие державы — кайзеровская Германия и Британская империя. Но помимо нефти их интересовал Суэцкий канал, открывающий кратчайший путь к важнейшей британской колонии — Индии. Германский империализм выбыл из игры после поражения на европейском театре военных действий, но у Англии появился новый конкурент — Франция.

В 1916 г. Великобритания и Франция нашли как будто общий язык, поделив сферы влияния на Ближнем Востоке. Мосул должен был отойти к Франции. Несмотря на это, в марте 1917 г. английские войска вновь начали наступление в Ираке: они заняли Багдад, а позднее и Мосул. Англии удалось договориться с Францией, благословив ее на оккупацию Рурской области. Но рокфеллеровская компания «Стандард ойл траст» продолжала с неукротимой энергией бороться за то, чтобы на Ближнем Востоке учитывались и «американские интересы».

К началу 1918 г. в многолетнем соперничестве империалистических держав за ближневосточную нефть наступило известное равновесие. В это время на Ближний Восток и прибыла леди Белл. Ей было поручено найти в Ираке такого человека, который бы верно служил его величеству британскому королю и в то же время пользовался определенным влиянием у многочисленных местных шейхов.

Гертруда Белл, единственная дочь сэра Хью Белла, взяла с собой не только содовую воду, но и золотой бокал. Все расходы, связанные с путешествием, также были оплачены чистым золотом. Мисс Белл могла позволить себе такую роскошь. Она работала на британскую Интеллидженс сервис, которая сочла ее наиболее подходящей фигурой для такого рода деятельности. Золотые монеты были пустяком по сравнению с теми прибылями, которые сулило успешное выполнение миссии.

Гертруда Белл училась в Оксфорде и свои поездки — особенно на Ближний Восток — расценивала как необходимое дополнение к занятиям. Леди Гертруда блестяще владела диалектами арабского языка. По-арабски она говорила как никто из европейцев. Некрасивая внешне, но в высшей степени элегантная, молодая леди была, как видно, склонна к авантюризму: с двумя европейцами и несколькими арабами она решилась отправиться в путешествие по тем районам пустыни, которые до нее никто из европейцев не посещал.

Энергичная и непреклонная, к тому же располагавшая большими деньгами, Гертруда Белл не столкнулась с серьезными проблемами во время своей экспедиции. Посещая многочисленных арабских шейхов, она беседовала с каждым на его родном диалекте, чем заслужила уважение арабов. Ей удалось уговорить 40 арабских шейхов приехать в Багдад и избрать короля, преданного британской короне, а вернее, британским нефтяным интересам. Легенда это или действительность, никто точно не знает.

После открытия месторождений нефти в Аравийской пустыне здесь появились буровые вышки и вооруженные патрули.

Совершенно очевидно лишь, что британские империалисты хотели установить свою систему косвенного колониального управления и в этом районе. Конференция в Сан-Ремо в апреле 1920 г., на которой рассматривался вопрос о разделе сфер влияния Франции и Англии на Ближнем Востоке, хотя и выявила острые разногласия между участниками, закончилась неким компромиссом. Ирак (Месопотамия) и Палестина стали подмандатными территориями Великобритании. Франция сохранила под своим управлением Сирию и Ливан, кроме того, она должна была получать до 25 % нефти, добываемой в Мосуле.

По настоянию тогдашнего министра колоний Англии Черчилля в марте 1921 г. на Британской конференции по Ближнему Востоку было принято решение превратить Ирак в монархию. Шейх Фейсал был провозглашен королем Ирака. Само собой разумеется, что этот король заранее заявил о желании своей страны стать под защиту британской короны и передать иракские месторождения нефти могущественному нефтяному концерну Детердинга — «Ройял датч — Шелл».

Действия Великобритании на Ближнем Востоке пришлись не по вкусу американским нефтяным промышленникам. В 1917 г. директор «Стандард ойл траст» Тигл заявил: «Британское господство представляет для деятельности „Стандард ойл“ такую же опасность, как победа Германии в войне». Обмен резкими нотами между Лондоном и Вашингтоном чуть было не стал летом 1920 г. прологом нового военного столкновения на Ближнем Востоке. Соперники твердили о «коренных национальных интересах», а думали лишь о том, как добиться выгоды для своих концернов. При этом их, разумеется, не волновали интересы иракского народа.

В июле 1920 г. в Ираке вспыхнуло народное восстание против иностранных империалистов. Оно на время отодвинуло на задний план борьбу конкурентов. Колониальным захватчикам удалось удержать лишь три города — Багдад, Басру и Мосул. Из Англии быстро прибыли воинские подкрепления. Кровавая «карательная экспедиция» задушила национально-освободительную борьбу.

Многолетнее соперничество империалистических держав в конце концов решилось в пользу англичан. 10 октября 1922 г. представитель Великобритании и король Ирака Фейсал I подписали договор, который обеспечивал английское господство над Ираком. Великобритания получила право размещать войска в Ираке, осуществлять контроль над всеми нефтяными месторождениями в Мосуле и Багдаде. Войска Фейсала I, вооруженные английским оружием, под командованием англичан в ноябре 1922 г. заняли Мосул, затем подошли к Киркуку.

И все-таки «Стандард ойл траст» не отступил. Империализм США стремился всеми силами закрепиться на Ближнем Востоке. В конечном счете ему это удалось: в соответствии с договором, заключенным в 1923 г. в Мосуле, американские компании получили доступ к разработке иракской нефти.

И вновь Тигл постарался прикрыть демагогическими высказываниями империалистический грабительский характер этого соглашения. «В первый раз в истории нефти, — заявил он, — всем крупным нефтяным компаниям в мире удалось объединиться. Хотелось бы, чтобы это решение стало исходным пунктом постоянно растущей откровенной дружбы между ними… Хотелось бы, чтобы взаимная ненависть и борьба были забыты, враги стали бы братьями, которые откроют путь к богатствам Ирака». Эти лицемерные слова принадлежат человеку, который рассматривал соглашение как первый шаг к дальнейшему вытеснению британских конкурентов.

Только в 1927 г. в Мосуле была пробурена первая скважина, которая всего лишь за три дня дала 36 тыс. т нефти. Таким образом, в долине Евфрата и Тигра вновь был открыт источник «чудесного огня». Однако все богатство, которое принесло это сокровище, досталось тем, кто десятилетиями раздувал огонь военных столкновений, чтобы установить свой контроль над нефтью.

Фейсал I, король милостью Великобритании, тоже не был обижен: ежемесячно он получал кругленькую сумму в 8 тыс. ф. ст. и проматывал ее во время увеселительных прогулок по Европе.

Лондон хорошо знал цену этой столь поглощенной «делами» влиятельной персоны. В июле 1933 г. Фейсал был приглашен в Великобританию. Король Георг в парадном мундире с чрезвычайной пышностью встретил гостя на лондонском вокзале Виктория. На украшенном Розами перроне вокзала именитого гостя ожидали также принц Уэльский, герцог Глостерский, а также многочисленные члены правительства и мэр Лондона. Под звуки военной музыки в торжественном марше прошел почетный караул. Королевский парадный кортеж проследовал по Виктория-стрит, Уайтхоллу и Моллу — старинным улицам Лондона — к Бекингемскому дворцу.

«Сказочному королю» была устроена и «сказочная встреча» в столице империи. Благодаря нефти король Фейсал получил трон, она же в конечном счете определила его конец. Фейсал умер совершенно неожиданно во время одной из своих увеселительных поездок. Вернувшись с автомобильной прогулки в окрестностях Берна, он отправился в отель, в одной из комнат которого через час был найден мертвым.

Директор отеля, господин Эггиманн, обнаруживший труп, скончался в тот же день. Убийство или несчастный случай? Ответ на этот вопрос могла дать только тайная полиция.

Останки короля на британском крейсере были доставлены в Хайфу и оттуда на самолете — в Багдад. Следы Гертруды Белл затерялись в песках арабской пустыни. Но вслед за мертвым королем на Ближний Восток уже держали путь новые агенты Интеллидженс сервис. Начался новый этап борьбы за нефть.

 

Нефть и любовь

1922 год. В большом, ярко освещенном дворце на авеню д’Иена в Париже праздник. Это одно из многих торжеств, которые устраивает его владелец Галуст Саркис Гюльбенкян. Музыка слышна и в саду, по ухоженным дорожкам которого прогуливается нарядно одетая публика.

Лишь немногие из гостей знают, как этот человек нажил свои капиталы. Во дворце собрались русские эмигранты: дворяне, белогвардейские офицеры — все те, кто еще надеялся на свержение Советской власти. Среди присутствующих находилась дочь белогвардейского генерала Кондаярова — красавица Лидия Павловна. Она была любовницей Гюльбенкяна, и многие из присутствовавших мужчин завидовали ему. Она бегло говорила по-французски, и вообще ее образование соответствовало положению генеральской дочери.

Позже других гостей прибыл сэр Генри Детердинг. Он тотчас обратил внимание на Лидию Павловну. «Нефтяной Наполеон» добивался внимания прекрасной Лидии с такой же настойчивостью, с какой шел к своей цели в бизнесе. Любой другой вряд ли осмелился бы оспаривать у властного Гюльбенкяна его возлюбленную.

Со свойственной ему решимостью Детердинг кинулся в любовную авантюру. Детердинг засыпал эту женщину цветами, богатыми подарками; он, например, заказал известному парижскому ювелиру Картье украшение из изумрудов стоимостью 300 тыс. ф. ст. «Нефтяной Наполеон» боролся за нее так, как будто бы речь шла о завоевании мира.

Лидия Павловна стала женой Детердинга, и союзники, сообща выступавшие против Рокфеллера, превратились в заклятых врагов. Гюльбенкян повел против Детердинга ожесточенную борьбу на международных рынках сбыта нефтепродуктов всеми возможными методами, включая ложь и обман. Он сбивал и поднимал цены, вступал в сговор с людьми «Стандард ойл траст», натравливая их на Детердинга, но не мог победить своего противника. Гюльбенкяна постоянно интересовала ближневосточная нефть, и он разработал свои собственные методы наживы.

Гюльбенкян, по происхождению армянин, в 16 лет стал студентом Лондонского Королевского колледжа, по окончании которого получил диплом специалиста по минералогии и горному делу. Он был хорошо знаком с русской нефтяной индустрией, имел почти полную информацию о добыче нефти в Турции и Месопотамии. Как советник турецкого правительства, Гюльбенкян был хорошо осведомлен о деятельности иностранных нефтяных компаний, а также и Германского банка в Анатолии и Месопотамии на рубеже XIX и XX столетий.

В 1896 г. Гюльбенкян покинул родину, спасаясь от резни, устроенной турками. Однако он сумел сохранить свои связи с Константинополем и в качестве финансового советника турецкого правительства посещал Лондон и Париж.

Перед первой мировой войной, когда началось соперничество империалистических держав за обладание ближневосточной нефтью, Гюльбенкян вступил в игру.

Он поддерживал дружеские отношения с Детердингом и в 1912 г. принял участие в деятельности «Теркиш петролеум компани», основанной в том же году. «Шелл», «Англо-иранская нефтяная компания» и Немецкий банк стали основными ее пайщиками, а Гюльбенкян за свою посредническую деятельность получал 5 % от прибыли, а связи с чем заслужил прозвище «Мистер Пять Процентов». Соглашение о сотрудничестве, заключенное в марте 1914 г., незадолго до начала первой мировой войны, позволило британскому империализму добиться существенных преимуществ на Ближнем Востоке, которые выявились в ходе военных столкновений.

Не следует забывать, что современная Турция в те времена была лишь частью огромной Османской империи, которая простиралась от Персидского залива до Эгейского моря и от южной границы России до южной оконечности Красного моря.

Эта огромная империя находилась под влиянием самой сильной морской державы в мире — Великобритании, которая господствовала на важнейших морских путях мира: Средиземном море и Суэцком канале.

Гюльбенкян являлся центральной фигурой в международном нефтяном бизнесе. Часто лавируя между государствами, богатыми нефтью, и нефтяными компаниями, он никогда не забывал об укреплении своего личного влияния и о пяти процентах, которые получал с «Теркиш петролеум компани». Так случилось, что Гюльбенкян, не имея ни собственного капитала, ни собственного предприятия, присутствовал на всех переговорах о концессиях. Такое положение он смог занять благодаря исключительному знанию Турции и разведанных там нефтяных месторождений.

Гюльбенкян ловко использовал сильные и слабые стороны конкурирующих компаний, а также свою осведомленность о содержании переговоров и о деятельности правительств. Если не было никаких других возможностей найти пути к примирению могущественных конкурентов, он угрожал разоблачить тайные соглашения и это их отрезвляло. Хорошо изучив конъюнктуру, он предугадал, что в течение первой мировой войны и после нее американские и французские империалисты будут претендовать на участие в добыче ближневосточной нефти.

Постоянные колебания в нефтяном бизнесе, связанные то с нехваткой, то с избытком нефти, привели к дефициту нефтепродуктов в США, причем не последнюю роль в этом сыграла деятельность спекулянтов, скупавших все нефтяные запасы и всячески манипулировавших ценами. После 1917 г. 65 % всей добычи нефти, потребляемой капиталистическим миром, добывалось на территории США. И все же спекулянты распространили слух, что эти резервы скоро будут исчерпаны. Между 1914 и 1920 гг. потребление нефти в США возросло с 30 млн. до 60 млн. т ежегодно. В 1920 г. цена сырой нефти возросла на 50 %, что в три раза превысило цену 1913 г.

Нефтяной концерн Детердинга — «Ройял датч — Шелл» перекупал в США многочисленные концессии, отвергаемые Рокфеллером, приобретал новые месторождения и расширял свою сбытовую сеть по всей стране от Оклахомы до Калифорнии.

В сентябре 1919 г. лондонский «Сперлингс джорнел» писал:

«Фактически уже наступает время, когда имеющиеся в распоряжении Соединенных Штатов сырьевые ресурсы, на которых основывается их промышленное превосходство, истощатся. Америка исчерпала свои собственные нефтяные запасы и должна теперь обратиться к источникам в заокеанских странах… Положение Великобритании непоколебимо. Все известные, а также перспективные источники нефти, оказавшиеся вне сферы влияния Соединенных Штатов, находятся в руках англичан, под английским управлением или контролем пли же финансируются британским капиталом».

Исход первой мировой войны усилил экспансионистские стремления американского империализма. Министр торговли, а позднее президент Соединенных Штатов Герберт Гувер призывал в то время семь наиболее мощных нефтяных компаний — «Стандард ойл компани (Нью-Джерси)», «Мобайл ойл», «Галф ойл», «Тексако», «Синклер», «Атлантик» и «Мексикен» — образовать синдикат, который бы стоял на страже американских интересов на Ближнем Востоке.

Французский империализм также рассчитывал занять прочные позиции в этой зоне. В 1922 г. произошло объединение всех заинтересованных сторон. Участвуя в «Тёркиш петролеум компани», они получили равные высокие доли. Но и такое объединение не удовлетворяло конкурентов. Они хотели обеспечить себе контроль над новыми концессиями. Переговоры продолжались до 1928 г., когда было заключено соглашение о так называемой красной линии. Французские участники переговоров представили карту бывшей турецкой империи, где она была очерчена красной линией. В ее пределах не разрешалось создавать каких-либо концессий без согласия других партнеров. Однако и это соглашение действовало лишь до нового крупного столкновения конкурирующих монополий.