Яцек не мог дозвониться до Гольцова. Рабочий телефон не отвечал, а дежурный не знал, где Георгий находится. Не откликался и домашний телефон. А сообщения на пейджер словно уходили в никуда.

— Черт, где же ты? — ругался Михальский. — Когда заведешь себе мобильник?

«Шестерка» Георгия стояла в пробке. С двух сторон ее сжимали забрызганные грязью иномарки. Впереди плелась побитая «девятка». Пейджер трезвонил. Сообщения шли друг за другом, как машины на конвейере. «Позвони мне, Яцек». «Позвони мне срочно, Яцек». «Где тебя черти носят? Позвони, Яцек».

— Да перестань, не понимаешь: не могу позвонить! — ругался Георгий, которого достали и пробка, и сообщения Михальского, и мерзкая серая погода.

Где-то на Северном полюсе бушевала магнитная буря. Кое-кому она, может, до лампочки. А грязную, забитую людьми и машинами Москву, жители которой и так не отличаются особой любовью к ближнему, захлестывали волны раздражения, злости, зависти.

— Найди его, — бросил Яцек секретарше, а сам ушел обедать.

Девушка подняла глаза вверх: мол, что я могу? И так с утра ищем.

— А ты откуда взялся? — удивился Георгий, когда перед ним вдруг появился белый «форд» с мигалками и надписью «ДПС».

Милицейский «форд» требовал, чтобы Гольцов прижался к обочине.

— Майор Гольцов, Интерпол, в чем дело? — раздраженно спросил он у подошедшего прапорщика с автоматом. Его лицо показалось Георгию знакомым.

— Вы извините, ради бога, за этот маскарад. — Прапорщик улыбнулся и достал красную корочку с золотым тиснением «Федеральная служба безопасности». — Подполковник Рымарь, ФСБ. Очень хотел с вами поговорить. Можете звать меня Костя. Позвольте сесть в машину?

Не дожидаясь ответа, он обошел «шестерку» перед капотом. Гольцов вспомнил, где его видел. Этот человек командовал опергруппой, приехавшей к телефону-автомату, с которого он звонил Ермакову.

— По-моему, мы уже давно знакомы друг с другом, заочно, — заметил Георгий, когда Костя сел на соседнее сиденье.

— Вы прекрасный оперативник. — Костя поставил автомат с укороченным стволом между ног. — Жаль, что вы работаете не в нашей конторе. Нам нужны профессионалы. Их, к сожалению, осталось не так уж много.

— Это деловое предложение? — Гольцов испытующе посмотрел на собеседника.

— Да, — твердо ответил Костя.

— Слушаю.

— Нашли его? — спросил Яцек, возвращаясь с обеда.

Секретарша отрицательно покачала головой. Двое мужчин, сидевшие в приемной, поднялись.

— Вы ко мне? — спросил у них Михальский, уже догадываясь, откуда эти гости.

— Да, — ответил один из визитеров, доставая красную корочку. — Налоговая полиция.

Яцек бросил гневный взгляд на секретаршу: мол, почему не предупредила, не позвонила на мобильный? Та в ответ сделала круглые глаза и растерянно пожала плечами.

— Проходите, — произнес он, предчувствуя недоброе.

— Если мы найдем общий язык, — мягко произнес Костя, — то можно будет подумать и о работе в аналитическом управлении. Там как раз открываются вакансии. Я бы мог вас порекомендовать.

— Премного благодарен.

— Подумайте, — спокойно ответил Костя, игнорируя скепсис Гольцова. — У нас и зарплаты повыше. И, как сейчас модно писать в объявлениях о приеме на работу, социальный пакет посильней. Госбезопасность — она всегда госбезопасность.

— Я сейчас читаю один детектив. Там есть интересный момент. Один чекист стал, как сегодня любит говорить молодежь, гнуть пальцы перед ментом. А тот и отвечает: «Ты что думаешь, только ты работаешь в органах, а я в гинекологическом кабинете?»

Костя рассмеялся:

— Гинекологический кабинет? Это надо запомнить. Давай, кстати, на «ты».

— Давай.

— Я говорю откровенно. Дело Белугина у нас на контроле на самом верху. Сам понимаешь, громкое убийство, надо было раскрыть во что бы то ни стало.

— Понимаю.

— И там, — Костя ткнул пальцем вверх, — заметили, что вы с Михальским слишком интересуетесь судом. Наши начальники решили, что вы как-то связаны с обвиняемыми.

— Думаю, что они не ошиблись. Я действительно с ними связан. Скажем, с Заславским вместе служил.

— Подозревают, что вы планируете побег осужденных.

— Зачем? — искренне удивился Георгий. — Нас что, за дураков принимают? Что мы потом будем делать? В тайгу поедем прятаться или за границу?

— Ты же сотрудник Интерпола. Мог бы оформить нужные документы и вывезти их по этой линии. Ты же знаешь, для нашей конторы главное — красиво все оформить. А уж достоверность — дело десятое. Бюрократия.

Чекист развел руками.

— Знаю, — ответил Георгий. — Это еще с тридцать седьмого пошло.

— Вот только ты не напоминай. — Костя шутливо толкнул собеседника в плечо. — Вас взяли в разработку. Но я же вижу: ты хороший парень. Вот и пришел поговорить по душам, чтобы помочь избежать неприятностей.

«Почему чекисты по всей стране, от Калининграда до Владивостока, когда хотят втереться в доверие, говорят одно и то же и с теми же слащавыми лицами? — подумал Георгий. — Может, потому что все учатся по одному учебнику».

— Спасибо, — произнес он.

— Начальство против нашей встречи.

— Потому ты и переоделся прапорщиком: чтобы не узнали, если что? — Гольцов улыбнулся.

— Я не хотел светиться у тебя на работе, а домой звонить как-то неудобно.

— Тем более что в телефоне чужие уши?

— Не исключено. Где еще поймаешь тебя? Только на трассе. Но ты же просто так не остановишься. Вот и пришлось переодеться.

— Ты раскрываешь секреты профессионального мастерства? — с иронией спросил Георгий.

— Мне нравится твое чувство юмора. Значит, мы договоримся. — Костя приподнял автомат и положил его на колени. Вышло как бы невзначай, но в то же время с намеком. — Кстати, хорошая была идея со звонком Ермакову.

— Каким звонком? — Гольцов изобразил удивление.

— А то ты не знаешь. — Костя махнул рукой. — Ладно, проехали.

«Что он хочет? — подумал Гольцов. — Звонок переполошил их, и он действительно решил проверить, кто звонил? Или под каким-то предлогом пригласит в милицейскую машину и вывезут за город? «Шестерку» найдут. Меня объявят пропавшим без вести. И спишут с довольствия».

— Ты молодец, Георгий. Это я говорю как профессионал профессионалу. — Чекист покачал головой, показывая крайнее уважение. — Ты сделал нас всех.

— С этого момента поподробней. — Гольцов, улыбаясь, повернулся к подполковнику-«прапорщику». — Всегда приятно узнавать о собственных успехах.

— Ты нашел женщину, которую мы искали несколько лет.

— Какую женщину? — Георгий напрягся.

— Любовницу Белугина… — небрежно бросил Костя.

— Таня? Вы нашли Таню? — взволнованно спросил Георгий.

— Се-емен Семеныч. — Костя развел руки, цитируя известную фразу из «Бриллиантовой руки». — Вы же знаете, как ее зовут на самом деле!

Мужчины посмотрели друг другу в глаза. Взгляды были серьезными и решительными, как у боксеров перед началом поединка. Собеседники стоили друг друга. Гольцов растерялся, но не назвал настоящего имени. Костя не успел понять, что его проверяют, но чутьем разоблачил уловку.

— А откуда мне знать, что вы знаете, как ее зовут?

— Это уже неважно. Главное, что ее нашли.

«Плохо дело», — подумал Гольцов, еще не понимая, чего ожидать от «прапорщика». Он человек Ермакова. Это понятно. Но после командировки в Прагу, встречи Михальского с Самойловым роль Ермакова в этом деле уже не казалась такой однозначной. Да, он по другую сторону баррикады. Только чего адмирал добивается?

Пауза в разговоре затянулась. Георгий не знал, как не сболтнуть лишнего. Костя терпеливо ждал.

— Могу сказать одно: мы искали напрасно. Пустышка, — осторожно произнес Гольцов.

— Да что ты! — с иронией воскликнул Костя.

— А что вы, чекисты, хотели от нее узнать?

— Я скажу тебе. Но мне жалко, что ты со мной не откровенен. Мне кажется, ты не веришь, что мы играем в одной команде. Надеюсь, ты оценишь мою откровенность, — продолжал Костя. — Нам нужны документы, которые она передала вам.

— Какие документы? — Георгий изобразил удивление.

— Да ладно. — Чекист брезгливо поморщился, словно говоря: как надоел ты своим недоверием. — Белугин встречался с этой замужней женщиной… — Костя внимательно смотрел на собеседника и понял: попал! Гольцов не смог скрыть испуга от осведомленности визави. «Значит, угадали мы», — радостно отметил чекист. — …И хранил у нее документы. Потому после его смерти многие искали ее. Не мне тебе рассказывать, как она могла помочь расследованию. Но, видно, не судьба.

— Почему вас теперь интересует это старье?

— Не говори так про женщину! — Костя погрозил пальцем.

— Я про документы.

— Что тебе сказать. — Костя вздохнул. — У начальства свои причуды. Подавай эти бумажки, и все. Я предлагаю баш на баш. Ты нам — бумаги. А мы тебе — что пожелаешь.

— Даже виллу на Гавайях?

— ФСБ — не лампа Аладдина. Проси чего-нибудь попроще.

— Отведи от меня автомат. — Георгий кивком показал на лежавший на коленях визави АКСУ, ствол которого смотрел в сторону водителя.

— Ах, извини. — Костя перевернул автомат. — Он все равно не заряжен. Бутафория.

— Бывает, что и бутафория стреляет.

— Это не наш случай. Значит, договорились? Ты загадываешь желание и приносишь документы.

— А что конкретно тебя интересует? — Георгий стал прикидывать, что именно из содержимого сумки могло интересовать особистов. — Вдруг мы уже на растопку пустили. Зима-то холодная была.

Костя рассмеялся чистым и открытым смехом: Гольцов пропустил «банку» — выдал, что нашел бабу Белугина и взял у нее бумаги.

— Мы подарим тебе калорифер, — предложил Костя. — Это будет презент.

— Лучше барометр. В нашей жизни важно знать погоду заранее.

— Как скажешь.

— А почему вас так интересует операция «Мясник»? — неожиданно произнес Георгий. — Дима ничего особенного про эту операцию не знал.

— Какой мясник? — Костя удар выдержал, но Георгий почуял: вот оно!

— Тот самый. Гареев же ваш человек? Тоже проходил по программе.

— Ах «Мясник»! — Костя непринужденно рассмеялся и махнул рукой. — Это старая песня. Если хочешь, можешь оставить ту папку себе.

— Ловлю на слове. Только зачем вам остальной мусор? — Георгий продолжал, словно долбя по воротам и стараясь запихнуть-таки мяч в сетку. — Вы же не законсервировали программу, как докладывали. Вот получится неприятность, если о ней вдруг узнают.

— Сейчас не те времена, чтобы это могло кому-нибудь испортить настроение. — Особист посерьезнел.

— Разве? — Пришла очередь Гольцова иронизировать.

— Ты хочешь повысить цену? — Голос Кости утратил легкость и благожелательность. Он признал, что тоже пропустил гол.

— Да! — уверенно ответил Георгий. — Я хочу знать, кто убил Белугина.

— Так они ж под судом.

— Хватит, — резко произнес Гольцов. — Ты прекрасно знаешь, что Заславский невиновен. И я это знаю. Я хочу, чтобы их отпустили. Это моя цена.

— Не я расследовал это дело, — в голосе особиста так же прозвучали наступательные нотки, — и не я принимал решение об аресте твоих друзей. Это решалось на самом верху. И поверь, там… — он вновь показал пальцем на крышу, — там были свои аргументы. Здесь не все чисто. Заславский, конечно, твой друг, и хорошо, что ты пытаешься его защитить. Но он замешан в преступлении. Трудно и обидно признавать, ведь он был заслуженным, блестящим офицером. Но где-то оступился. — Глаза особиста горели, словно тот верил в то, что говорил. — Нельзя его освободить, когда полно доказательств вины. Мы оба работаем в правоохранительных органах. И не можем преступать закон.

— Очнись, — Георгий слегка толкнул собеседника, — ты не на трибуне. Мы обсуждаем деловые вещи, а не за большевиков агитируем.

— Извини, забылся. — Костя улыбнулся, но его глаза зло блеснули.

— Заславского надо освободить — это моя цена, — жестко повторил Гольцов. — Ты хотел знать ее. Ты ее узнал. Торга не будет.

— Жаль, если мы не договоримся, — вздохнул Костя и поправил автомат. — Запиши мой телефон. Если что, созвонимся. И у тебя, и у меня еще будет время подумать. Пока.

— Честь имею.

Яцек сидел в кресле и молча бушевал. Внешне он напоминал большую черную тучу, которая вот-вот начнет извергать молнии.

Секретарша по горькому опыту знала, что в такие минуты ее начальника лучше не трогать. Бухгалтер, который тоже был вызван в кабинет для встречи с гостями, сейчас сидел у себя. И выглядел как человек, которому завтра отрубят голову.

Полицейские забрали часть документации. Их претензии были туманны. Мол, это обычная проверка. Разъяренный Михальский накинулся на бухгалтера, хотя его вины не было. Потом вызвал юристов. Те доходчиво объяснили, что конкретных претензий к фирме нет и быть не может. Но если пришли с твердым намерением что-то накопать, значит, есть соответствующий заказ. И надо завтра ждать гостей из СЭС, из пожарной охраны и Управления по борьбе с экономическими преступлениями.

Вот от этого и сидел Михальский чернее тучи.

— Вас к телефону, — робко произнесла секретарша.

— Кто еще? — возмущенно спросил Яцек.

— Гольцов.

— Ты где ходишь?! — заорал Михальский, когда помощница переключила разговор на его телефон.

— У меня новости.

— А у меня еще какие новости! Срочно приезжай.