Ана и Нэт встретились с защитником Коула в двух кварталах от мирового суда Актона. Одетым Джексон выглядел немного лучше, но даже чистая рубашка и костюмные брюки не могли скрыть той обшарпанной запущенности, которой он был пропитан. Пока они подходили к адвокату, тот занимался тем, что расчесывал пряди волос, щетинившиеся вокруг его лысины. Увидев Ану и Нэта, он прекратил это занятие и принялся кусать указательный палец.

Пока Нэт настраивал интерфейс защитника, подсоединяя к контрольной планшетке, на которой Ане предстояло набирать текст аргументов, она держалась в стороне. Благодаря планшетке Ана сможет печатать прямо у себя на коленях, без участия камеры интерфейса, которая бы отслеживала движения ее пальцев.

— Надевай, — приказал Нэт.

Он сунул Джексону наушники, и тот дрожащими руками засунул в уши мягкие шарики. Нэт приклеил к бачкам адвоката немного дополнительных волос, после чего они провели тренировку. Ана печатала, привыкая к сенсорной планшетке и приспосабливая движения своих пальцев к клавиатуре, которая оказалась мельче той виртуальной, к которой она привыкла. Джексон произносил ее слова вслух, напоминая ребенка, который только учится читать. По мере этой репетиции речь адвоката становилась все хуже, хотя Ане казалось, что хуже просто некуда. Она искоса посмотрела на Нэта. Тот ее взгляд игнорировал.

Когда этап проверки завершился, Джексон принялся трогать и крутить наушники. Несмотря на холодную погоду, у него под мышками расплывались пятна пота.

— Нам пора, — сказала Ана.

Нэт кивнул, соглашаясь, но еще секунду никто не трогался с места. В конце концов Ана надела себе на шею засаленную цепочку с интерфейсом Джексона, и они потрусили по Эйв-роуд. Остановились на углу Винчестер-стрит.

Здание суда оказалось прямо перед ними: краснокирпичное одноэтажное строение, напоминающее индустриальный период Викторианской эпохи. Крыша с серым шифером была четырехскатной. На тех двух стенах, которые были им видны, окна состояли из двух фрамуг.

— Советую не облажаться, — проговорил Нэт, устремляя хмурый взгляд в пространство, так что Ана не смогла понять, к кому он обращается.

Не говоря ни слова, они с Джексоном сошли с тротуара, оставив Нэта позади.

Оказавшись под каменным портиком входа, Джексон снова нервно повернул наушники. Половина накладки с его левого бачка отклеилась, свисая вниз под странным углом. Ана остановила адвоката перед контрольной рамкой. Заслонив его от взгляда охранника, она вернула накладную прядь обратно.

— Все будет хорошо, — прошептала она. — Только обещайте не делать этого в зале суда.

Она повернулась, улыбнулась охраннику, сняла с шеи оба их интерфейса и положила вместе с планшеткой на конвейер автомата для просвечивания. Охранник ответил на ее улыбку и скептически выгнул бровь при виде их оборудования, словно говоря: «Путешествуете без багажа?» Ана ухмыльнулась, ощущая, как в ней борются страх и возбуждение.

Они прошли через двустворчатую дверь и повернули налево, попав в зал суда. Там с полдюжины хлипких столов стояли перед невысоким подиумом. Место судей было окружено деревянной обшивкой. В центре перед подиумом располагался буковый стол секретаря суда. Интерфейс секретаря уже был подключен к проецирующему экрану. Скамья подсудимых оказалась справа от Аны, на одном уровне со столом секретаря. В левой части зала находилась запертая стеклянная кабинка.

Ана устроилась за столом первого ряда рядом с Джексоном. Как странно: она почти три года следила за учебной программой Джаспера, и вот теперь все эти знания на практике применяет не он, а она сама! Она вдохнула запах полированного дерева. От предвкушения ее чуть знобило.

Пришедший в зал обвинитель занял свое место на другом конце первого ряда. Он выложил на стол серебристый планшет и уверенным движением пригладил волосы крупной ладонью. Он бросил взгляд в ее сторону, но не выказал никакого интереса.

С появлением обвиняемого зал зашевелился. Коул Уинтер, скованный наручниками с охранником, вошел в стеклянную кабинку через дверь, находившуюся вне зала. Второй охранник запер за ними дверь. Первый расстегнул наручники, после чего отпер дверь, ведущую в зал суда.

Пока Коул шел к скамье подсудимых, Ана наблюдала за ним. Несмотря на обшарпанный костюм и ссадины на лице, его неторопливые и плавные движения говорили о спокойной уверенности в себе. Его темные волосы были коротко подстрижены, глубоко посаженные глаза тоже казались темными, мускулистая фигура возвышалась над охранником. Все присутствующие встали, обращая взгляды налево, откуда выходили судьи, а вот Коул устремил взгляд в сторону стола адвоката. Его взгляд упал на Ану и впился в нее взглядом. У нее жарко запылали щеки. Она попыталась разорвать контакт, но не смогла этого сделать, пока он сам не отвел глаза.

Судьи поднялись к своим местам. Двое из троих сели, после чего уселись и все присутствующие в зале, не считая Коула и охранников по обе стороны от него.

— Суд просит обвиняемого назвать для стенограммы свое полное имя, — сказал оставшийся стоять мировой судья.

— Коул Александр Уинтер.

Его низкий звучный голос оказался для Аны неожиданностью. Она обнаружила, что снова смотрит на него, и заметила, что из-под воротника рубашки у него виднеется татуировка размером с почтовую марку. Казалось, он почувствовал ее взгляд: его глаза моментально устремились в ту сторону, где она сидела. Она тут же опустила глаза, вперившись в планшетку у себя на коленях.

— Нам предстоит определить, — объявил продолжавший стоять судья, — имеет ли суд право продлить ваше предварительное заключение в соответствии с Законом о терроризме от 2017 года. Таково ходатайство, которое сегодня будет рассматриваться судом. — Мировой судья во время этой речи несколько раз поправлял съезжавшие с носа очки в роговой оправе. — Мы желаем знать, — продолжил он, — каково будет ваше заявление в том случае, если позже вы будете арестованы за похищение Джаспера Торелла.

— Я не виновен, — ответил Коул.

— Обвинитель, можете встать и изложить свои доводы в пользу содержания подсудимого под арестом.

Обвинитель встал и изложил те косвенные улики, которые имелись против Коула: его присутствие на парковке в вечер похищения Джаспера, то, что формирование его личности прошло во время пребывания в секте «Просвещение», его тесные связи с террористом Ричардом Коксом.

Ана переключила планшетку на беззвучный режим и начала тренироваться в наборе текста на лежащей на коленях клавиатуре. Сконцентрировавшись на собственном дыхании и войдя в состояние той сосредоточенности, которое она использовала для игры на фортепиано, она решила больше не смотреть на Коула. Он совершенно выбивал ее из колеи.

Обвинитель упомянул о предыдущем сроке, который Коул получил за причинение ущерба полисмену, и об аресте двухгодичной давности в связи с похищением служащего «Новастры».

— Джаспер Торелл, — заключил обвинитель, — сын генерального директора «Новастры» Дэвида Торелла. В случае каждого предшествующего ареста мистера Уинтера объектом была «Новастра». Я уверен, что одного этого будет достаточно для того, чтобы убедить суд в том, что присутствие мистера Уинтера на парковке ни при каких условиях…

— Протестую! — Ана неловко поднялась на ноги. Джексон встревоженно покосился на нее. — При обоих предыдущих арестах мистера Уинтера допрашивали, но так и не предъявили ему никаких обвинений, — заявила она, надеясь, что дрожь в ее голосе не слишком заметна. — Его предшествующие аресты не должны толковаться ему в ущерб.

Женщина-судья нахмурилась.

— Это не судебное разбирательство, мисс. Сядьте. — Ана плюхнулась на место. Судья перевела взгляд на обвинителя. — Говорите по существу, — рекомендовала она ему.

Обвинитель поправил галстук и откашлялся.

— Распечатка телефонных звонков Джаспера Торелла снимет у суда все сомнения в том, можно ли считать присутствие мистера Уинтера на парковке простым совпадением.

В эту секунду на двустороннем экране возникла распечатка телефонных звонков.

— Это звонки Джаспера Торелла с 1 февраля этого года до 21 марта, вечера его похищения.

Ана с досадой поняла, что обвинитель подсоединил свой интерфейс к экрану зала суда. Проведя пальцем перед собой, он выделил подсветкой последний из номеров.

— Вот последний номер, по которому Джаспер Торелл звонил 21 марта в 8.45 вечера, примерно за семь минут до того, как машина, на которой, как предполагается, его похитили, была зарегистрирована камерой при выезде с автопарковки «Барбикана». Звонки по данному номеру идут к получателю, зарегистрированному как мистер Ричард Кокс, который в данный момент отбывает пожизненное заключение за взрыв Тауэрского моста. Однако оплачивает данный номер тот человек, который сейчас сидит здесь, в зале суда.

На экране загорелся банковский счет, подтверждающий заявление обвинителя.

Шок распространился по телу Аны, зародившись под ложечкой и отозвавшись в руках и ногах. Коул платил за телефон Кокса! Это значит, что он по-прежнему связан с «просветителями». Только зачем Джасперу было звонить Коксу вечером, во время концерта? Почему у него вообще оказался номер его телефона?

Обвинитель разгладил свой галстук и уселся на место. На ноги поспешно встал Джексон. Ана два раза провела пальцем, чтобы включить голосовой режим интерфейса, и тут запоздало вспомнила, что отключила планшетку. У нее сердце в пятки ушло. Она мазнула взглядом по сенсорному экрану, но значок отключения звука с него исчез. Джексон молча стоял рядом с ней и ждал. В зале суда также установилась тишина ожидания.

Она всмотрелась туда, где всего несколько мгновений назад была иконка отключения звука. У нее дрожали руки. Собственное дыхание показалось ей хриплым и громким.

Да вот же он! Она прижала вспотевший палец к иконке и принялась печатать.

«Мы хотим привлечь внимание судей к делу Питера Винсента».

Несмотря на собственное решение, Ана взглянула на Коула. Их взгляды на секунду встретились. Она вздрогнула. Джексон заговорил. Его голос звучал монотонно и неестественно. Если адвокат не начнет произносить свою речь более качественно, не один только Коул задумается над тем, что происходит.

Ана закрыла глаза. Стараясь отгородиться от Джексона и Коула, она изложила аргументацию на основании дела Питера Винсента. Слова лились у нее из-под пальцев, однако адвокат их бездарно расплескивал. Он лишал ее доводы всякого смысла и значения, так что слушать его становилось сущим мучением.

Завершая свою аргументацию, Ана взглянула на судей. Женщина смотрела на Джексона с презрением. Мужчины, сидевшие по обе стороны от нее, перекладывали свои бумажки, словно собираясь удалиться. Они даже не прислушивались к Джексону, так что он никак не смог бы повлиять на их решение.

Джексон понял, что его речь закончена, резко замолчал и плюхнулся на место. Женщина переглянулась со своими коллегами, мужчины кивнули. Без дальнейших переговоров женщина-судья поднялась на ноги, чтобы огласить решение.

Ана поспешно вскочила.

— Извините меня, пожалуйста, — сказала она. — Я понимаю, что на предварительных слушаниях этого не принято делать, но в свете распечатки звонков, которую обвинение не потрудилось предъявить нам до сегодняшнего дня, нам хотелось бы задать мистеру Уинтеру пару вопросов.

Более молодой из мужчин-судей выглядел чуть удивленным, второй мужчина и женщина не скрывали скуки.

— Хорошо. Но только будьте кратки, — сказал старший мужчина.

Ана провела ладонями по черной юбке, которую ей одолжила Рэйчел, пригладила покрашенные в темно-русый цвет волосы и расправила плечи. Вопросы были нужны ей самой и, скорее всего, только повредят Коулу, а не помогут ему. Однако ей необходимо знать правду.

— Мистер Уинтер, — сказала она и напряглась, готовясь встретиться с ним взглядом. Однако он смотрел вниз, словно понимал, что выбивает ее из колеи, и хотел упростить ей задачу. — Почему Джаспер Торелл звонил Ричарду Коксу в день своего исчезновения?

— Понятия не имею.

— Вы знакомы с Джаспером Тореллом?

— Нет.

— Что вы делали на подземной автопарковке «Барбикана» 21 марта?

Коул с интересом посмотрел на нее. Ей показалось, что ей в мозги воткнули горящую спичку, нарушив весь процесс мышления.

— Я музыкант, — сказал он. — Я пришел в «Барбикан» на концерт. Перед самым его концом я заметил, как студентка из моей академии покидает зал, и вышел следом, чтобы поговорить с ней.

Ана вспомнила идеально подобранные тональности его музыкальных мобилей. Ее не должно было бы удивить то, что он учится музыке, но почему-то это ее потрясло. Впрочем, как и все в нем.

— Вы друзья?

— Нет, мы не знакомы.

— Переходите к сути дела, мисс, — проворчала женщина-судья, — или сядьте.

— У обвиняемого имеется ясный и совершенно безобидный повод присутствовать на концерте, — заявила Ана, стараясь, чтобы ее тон стал таким же авторитетным, как у ее отца. — Если мы сможем доказать суду, что он действительно является студентом-музыкантом, как он и утверждает, и что он вышел из зала следом за сокурсницей, то мы установим мотив его присутствия в «Барбикане» в вечер похищения Джаспера Торелла. Тогда единственным доводом обвинения против мистера Уинтера станет то, что государство отняло его у матери в возрасте четырех лет, после чего он раз за разом менял неудовлетворительных опекунов, а в итоге сбежал из приюта и подростком в течение нескольких лет скрывался от властей в секте «Просвещение». Неужели мистер Уинтер будет в третий раз подвергнут дискриминации только потому, что правительство не смогло обеспечить ему нормальное детство?

Она замолчала, гадая, говорил ли Коул правду. Если он солгал, то ему же хуже!

— Поскольку это не судебное разбирательство, — добавила Ана, — то если против мистера Уинтера обнаружатся новые улики в отношении похищения Джаспера Торелла, то у суда, безусловно, останется право на его новый арест.

— Протестую! — вмешался обвинитель. — У нас есть распечатка звонков Джаспера Торелла, которая свидетельствует о его связи с мистером Коксом и мистером Уинтером.

— Однако никакой связи между сектой «Просвещение» и похищением мистера Торелла не установлено! — возразила Ана. — На настоящий момент смотрители заявляют, что это могла быть любая группа верующих или фанатиков. — Она помолчала, чтобы чуть протянуть время, готовясь к моменту, когда можно будет повернуть факты в свою пользу. — Насколько я знаю, обычно жертва не звонит своим похитителям за несколько минут до похищения. Мне это кажется довольно абсурдным. Если обвинение не может объяснить суду логику действий мистера Торелла, пытающегося войти в контакт с собственными похитителями перед самым своим исчезновением, то я не могу понять, какое отношение звонки мистера Торелла могут иметь к рассматриваемому здесь вопросу.

Старший из судей посовещался со своими коллегами, после чего кивком предложил Ане продолжать. Она решила, что он желает, чтобы она подтвердила слова Коула относительно того, что он музыкант, и вышел следом за соученицей.

— Если можно, — сказала она, — мы бы хотели включить записи камеры наблюдения, представленные в качестве улики против мистера Уинтера, на которых якобы видно, что он последовал за мистером Тореллом на парковку.

Секретарь обратилась к судьям и получила утвердительный кивок. Через несколько секунд на экране возникла запись с камеры наблюдения. На черно-белом изображении, снимавшемся сверху, было видно, как Джаспер проскальзывает в нишу около бара, а потом выходит на лестницу справа, где имеется надпись «Автопарковка». Секретарь прокрутила следующие две с половиной минуты записи, пока мужчина, очень похожий на Коула, не подошел к серебристой двери лифта рядом с той самой дверью на лестницу. У основания шеи мужчины была татуировка в виде пустого квадрата, что позволяло с уверенностью его опознать.

Около двери лифта ждала девушка.

Онемев от изумления, Ана взирала на изображение. На нем была она! Она стояла рядом с Коулом. Он что-то сказал ей, и ее изображение на экране кивнуло. Двери лифта открылись, — и они вошли в него вместе.

Ана вцепилась в стол перед собой. «Сейчас надо думать! Шизануться сможешь потом!» — приказала она себе.

Позавчера вечером она была настолько сосредоточена на поисках Джаспера, что едва заметила мужчину в белой рубашке и обшарпанных костюмных брюках, оказавшегося рядом с ней. Она решила, что он один из шоферов Чистых и едет на первый уровень, где в конце вечера собираются все водители. Ей было неуютно в лифте вдвоем с ним, но она была слишком взволнована, чтобы думать еще и об этом.

— Можно попросить прокрутить эту запись немного назад? — проговорила она.

Ее язык двигался медленно и неохотно, так что ей трудно было формировать слова. Изображение двинулось обратно, так что Коул попятился через бар. А несколько секунд спустя задом начало двигаться и ее собственное изображение.

— Можно ли получить запись камеры с коридора балкона, чтобы мы смогли убедиться, действительно ли мистер Уинтер сказал правду, что он шел следом за девушкой, а не за мистером Тореллом? — спросила она.

Секретарь кивнула, и уже через минуту на экране возник полутемный коридор, ведущий от концертного зала к бару. Ана увидела себя поспешно покидающей зал. Спустя двадцать секунд следом за ней вышел Коул. Как он оказался на балконе? И, что важнее, почему он шел за ней? К счастью, больше никто не заинтересовался тем, откуда именно они оба вышли, — с мест, предназначающихся исключительно для Чистых.

Ана чувствовала, как взгляд Коула обжигает ее через весь зал суда. Она инстинктивно поднесла руку к своим коротко остриженным волосам.

— Какое именно музыкальное учебное заведение посещаете вы и эта девушка? — спросила она, хотя, конечно, знала его ответ заранее.

— Королевскую академию музыки.

— Можно ли получить список студентов Королевской академии музыки? — спросила она, обращаясь к судьям.

Секретарь снова принялась за дело. Коул кашлянул. Ана демонстративно игнорировала его. Он нарочито кашлянул снова. Она медленно повернулась, заставляя себя встретиться с ним взглядом.

— Я не студент, — сказал он. Его глаза весело блестели. Она прижала пальцы ко лбу, надеясь, что не лишится чувств. — Я преподаватель. Время от времени я прихожу и помогаю вести занятия по композиции.

— Вот он, — сказала секретарь.

Она вывела на экран список отделения Академии и ее преподавателей. Имя Коула оказалось среди других приглашенных профессоров, преподающих будущим композиторам.

— Ну что ж, — сказал старший из мужчин-судей, — похоже, у мистера Уинтера причина находиться в «Барбикане» в четверг вечером была такой же, как и у всех остальных слушателей. Как совершенно верно напомнила эта юная леди, здесь не судебное разбирательство. Смотрители уже задержали мистера Уинтера на двухдневный допрос, и если они желают оставить его в заключении и далее, то они должны либо выдвинуть против него обвинение, либо предоставить дополнительные доказательства его причастности к похищению.

Обвинитель вскочил:

— А если он скроется?

— Против мистера Уинтера не выдвинуто никаких обвинений. Он волен перемещаться, как ему заблагорассудится. Дело прекращено.

Коул посмотрел на Ану и улыбнулся. Ее начала бить крупная дрожь.

Он шел за ней в тот вечер, когда похитили Джаспера. Он оплачивал телефон Ричарда Кокса. Он узнал ее, несмотря на карие глаза и темные волосы. Он знает, кто она такая: студентка Королевской академии, девушка, с которой обручен Джаспер, дочь человека, который практически изобрел тот анализ на Чистоту, против которого агитируют «просветители». Наверное, она была запасным вариантом на тот случай, если с Джаспером возникнут какие-то проблемы. И она только что помогла ему выкрутиться.