Глава 1

Черт, как сердце то бьется, выскочит через секунду-другую, сдохну, вот прямо сейчас упаду и сдохну, и плевать на все...

Нет, бежать. Страх мотивирует лучше всего, да и какие тут, к черту, еще мотивы, выжить бы. А сзади чавкало и хрустело, слышалось урчание, что-то рвалось и трещало, криков больше не было - нет уже никого, ни Пашки, ни его подруги, ни остальных, один ушел, да и то не далеко, убежишь тут, как же. Странно, скоро умирать, а рассуждаю так спокойно, даже отстраненно как-то, трезво оценивая и мизерные шансы спастись и, наоборот, великолепные улучшить пищеварение очередной твари. Ах, ну да, я ведь по жизни пофигист. Да и не тварей то боюсь, а просто не хочу умирать, наверное, это все-таки не страх, а инстинкт самосохранения. Хотя вряд ли инстинкт может настолько заставить трястись поджилки.

Очередная торчащая из земли коряга оказалась из разряда подлянок, и мир пошел кувырком, заставив голову соприкасаться со всем подряд, не игнорируя ни единой твердой поверхности на пути неожиданного падения. И финиш. Лежу на спине, забыл, как дышать, хватаю воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба, а в голове набатом бьется одна и та же мысль: "Какого черта разлегся, беги, беги, черт возьми!" Черт! Сел, встал, бегу. Теперь еще и голень ноет. Просто чудесно, жизнь прекрасна, мать ее так!

Сзади раздается рык и звуки возни, кто-то что-то не поделил, руку там, или ногу, а теперь, видно, крошечные мозги сопоставили уменьшающийся объем деликатеса с количеством претендентов, и пошла грызня. И нехилая такая, вон, уже и визжат, как недорезанные. Ага, уже не визжат, дорезали, ну жрите, жрите друг дружку, что б вам подавиться, авось кто еще и сдохнет.

И ведь до чего сволочи упорные, нюх как у собак - не спрячешься, гибкость и ловкость кошек - на дерево не полезешь, достанут, уже пробовали, и что делать дальше - ни черта не понятно. Вот куда можно деться в незнакомом лесу, без какой-либо растительности, кроме мха, если это мох, и ненормальных деревьев. Когда первый раз столкнулся с этим феноменом - сверзился с трехметровой высоты и только чудом себе ничего не свернул, благо, земля тут мягкая, что странно, дождя, сколько я тут, не было и в помине, а руки, если надавить, погружаются чуть ли не по локти. На вид обычный чернозем, с червями, ну я так думаю, чернозема то и не видел ни разу, в городе жил. Оттого и вкопался по самый копчик, даже больше - задница в земле, верхняя часть туловища и ноги торчат сверху, и все ржут - ситуация, что называется, испугаться не успел, но раком уже сел. В общем, кушать хотелось, а вокруг только деревья. До первого разветвления около двух-трех метров, а еще выше начинают попадаться красные плоды неизвестной съедобности. Так что оставалось всего три пункта: залезть, сорвать, и проверить на пригодность.

С первым этапом проблем никаких, народ помог, а потом, словно взбесившись, дерево стало лупить ветвями и, в конце концов, сбросило вниз. Еще, когда лез наверх, обратил внимание, что ствол очень уж мягкий, кора будто набралась воды и набухла, как губка, после пальцев прямо вмятины оставались. В общем, стою на одних ветвях, держусь за другие, начинаю тянуть на себя плод и неожиданно получаю увесистую такую затрещину сбоку. Естественно, фрукт побоку, хватаюсь уже обеими руками за ветви, и стаю мальчиком для битья - чертово дерево лупит меня сверху, с боков, по голове, ребрам, спине, а нижние, более толстые ветки, на которых стоял, начинают плясать джигу, да так, что спустился я намного быстрее, чем лез наверх.

Черт, тяжело бежать, через пару минут догонят и порвут на куски, или так сожрут, живьем, как остальных. Вариантов не вижу вообще. Все, хана! Обреченно выжимаю из последних сил все, что осталось, но это крохи, а сзади уже слышится погоня.

Еще, когда первый раз увидели этих тварей, причем заметили мы их совершенно случайно, они казались не больше собак и, совсем не опасными. Стая из шести голов шла внизу обрыва, мы там раньше проходили и чуть не застряли - почти болото, земля слишком мягкая и никакой растительности. А когда дальше стали попадаться деревья, так они вообще перешла на прыжки, от одного к другому, отталкиваясь от стволов и проносясь над землей добрых три-четыре метра. И полностью повторяя наш путь.

Слышу глухие удары лап по деревьям, прыжки по земле, после которых комья земли барабанят дождем, чувствую приторный запах тварей, их нетерпение и целеустремленность, ощущения такие, будто чувства охватывают все впереди и позади меня, неужели галлюцинация? И тут же сильный удар в бок сбивает с ног, в полете рефлекторно прикрываю голову руками и кувырком пропахиваю колею в земле. К финишу умудряюсь приложиться головой обо что-то твердое. Всего миг, а я уже сошел с дистанции и чувствую себя просто паршиво - подташнивает, тело ломит, звуки извне глухие, тягучие, мозги работают медленно и неохотно. Разлепляю веки. Светло, и размыто. Слышу звуки схватки, рычание, удары. Жалобный скулеж. Что происходит? Опять удары. И тени. Тени, что скачут перед глазами до умопомрачения. Рык сбоку и неожиданный, резкий рывок за левую руку. Боль. Пытаюсь кричать, но выдавливаю лишь стон. Пытаюсь бить наотмашь, но в руках нет силы, сплошная слабость, вроде и бью, но толку никакого, а боль от зубов, вгрызающихся выше локтя, только растет. В какой-то момент тени в глазах обретают четкость и я, как при замедленной сьемке, успеваю заметить бегущего человека. Схватившую меня тварь. Свет, пробивающийся сквозь листву.

А потом челюсти разжались, и время побежало с обычной скоростью. Боли не было, в отличие от кровищи, она-то как раз хлестала, дай боже, в смысле, лилась обильно, орошая землю. Ага, у меня шок, скорее всего, хотя и без понятия, опять это отрешенное состояние. Чужак расправляется со схватившей меня тварью, еще две без движения лежат поодаль и их с большим аппетитом поглощают оставшиеся товарки, попеременно урча и вгрызаясь в недавних коллег. Балда, срочно остановить кровотечение, а то коньки отброшу. Странно, почему-то был уверен, что кость не пострадала, ладно, чем перевязаться то? Лихорадочно оглядываю одежду в поисках "чего можно порвать", и тут до меня доходит, что вокруг стоит неестественная тишина. Незнакомец замер над изрядно поломанным хищником, ба, как это он его так? Лапы торчат под неправильными углами, явно сломаны, а голова просто всмятку, он что, это все руками? А две оставшиеся твари прекратили трапезу и молча уставились на добавку, на нас. Боковым зрением неподалеку замечаю камень, видно, это об него тормозил. Просчет не велик, рукой заниматься некогда, хоть мужик и положил троих, но вон как дышит, с натугой, и я совсем не уверен, что одолеет и этих. Как кинуться, буду лупить камнем по всему, до чего дотянусь, хоть одной башку да проломлю. Игра в гляделки не могла длиться вечно, и первыми сдали нервы у меня, резко откинувшись вправо, я схватил камень. А твари уже летели вперед, будто выпущенные из лука, и обе к незнакомцу.

Дальше пошла сплошная мозаика моментов. Чужак, в последний момент отскакивающий в сторону и умудряющийся пнуть крайнюю хищницу, опрокидывая ее на товарку. Успеваю сделать три шага. Вот он уже над ними и вминает колено в шею одной со стороны спины, удерживая за лапу, слышится хруст, а вторая получает по морде, больно получает, и отпрыгивает, визжа. Я уже на полпути. Быстро оклемавшаяся гадина в прыжке пытается достать противника, но тот, чудом извернувшись, впечатывает кулак ей в бок и та, недовольно рыча, приземляется на все четыре, спиной ко мне. Делаю еще шаг и прыгаю вперед, хватаюсь левой рукой за шкуру под челюстью и начинаю со всей дури молотить камнем по черепушке, не прицельно, лишь бы попасть, замахи не большие, мне важно другое. Тварь орет, башка начинает вминаться, катаемся по земле, кровь хлыщет уже не только из меня, а я, как заведенный, прижался щекой чуть выше передней левой лапы, ногами обхватил под брюхом, левой со всей мочи тяну на себя шкуру под челюстью, а правой как молотком - бью, бью, бью. Бью, катаясь с ней по земле, бью обливаясь своей и ее кровью, бью, уже почти не чувствуя пальцев, держащих камень, бью...

Чья-то рука перехватывает мою, а я рефлекторно пытаюсь ударить камнем еще хотя бы раз, рука дергается, но схвативший меня нечеловечески силен, ладонь как тиски, и пару раз дернувшись, замираю. Вдох, выдох, вдох, выдох. Все еще лежу в обнимку с тварью, до судорог сводя ноги, все еще напряженно сжимаю камень. Надо мной стоит незнакомец и что-то говорит, но я не слышу, вернее, не слушаю, я буквально сросся с гадиной, ее шерсть забилась в нос, ухо, во рту непонятно чья кровь, моя ли, ее, без разницы, в висках бьет набатом, а глаза уставились прямо перед собой. В растекающуюся лужу крови под нами, какая же она красная. А ведь там и моя. Мы с тобой одной крови, тварь. Слабость и тошнота. Что-то хреново мне. Черт. Проваливаюсь в забытье.

 

Глава 2

Тихие шаги. Негромкое перестукивание.

- Савва ли таэ, во ран.

Речь, незнакомый язык. И к кому обращаются? Стоп! Я жив. Ноги-руки, вроде, все на месте, только тупая пульсирующая боль выше левого локтя и легкое покалывание во всем теле. Странно, мне ведь чуть не отгрызли руку, да и башка должна раскалываться, разве нет? Мысли ложились четко, ясно, никакой заторможенности.

Открываю глаза и... встречаюсь взглядом с другими. Чужое лицо, не молодое, явно принадлежащее мужчине, с признаками старения, нависло прямо надо мной. Попытка улыбнуться со стороны незнакомца, больше похожая на оскал, была встречена мною все так же - тупо пялился без какой-либо мимики на лице. Чужак отстранился, пробурчав что-то себе под нос, и отошел в сторону. Теперь могу рассмотреть его лучше: невысокий, примерно метр семьдесят, плотного телосложения, длинные темные волосы заплетены в косу, одет в какие-то темно-коричневые лохмотья, язык не поворачивается назвать это одеждой, мешок с дырками для рук и головы. Штаны так же невозможно отнести к последнему писку моды, в общем - бомж, хоть и ухоженный. Мда, я ведь и сам теперь бомж, а у этого, хоть какое никакое пристанище, но есть. Кстати, походу, обычная пещера, кое-как обставленная неброской деревянной мебелью и утварью. Что-то похожее на стол, нечто напоминающее стул, очень дальний предок тумбы, по совместительству выполняющий роль рабочего места, именно около него незнакомец что-то усиленно перетирает в глиняной ступке, лежак подо мной и куча глиняных и деревянных предметов домашнего обихода, вот и все, что заметил с первого раза. Не густо живем, товарищ-спаситель, а ведь именно ты меня спас, не так ли? Кстати, на мне одни трусы, и шмоток своих я поблизости не наблюдаю, ладно, разберемся...

- Спасибо, - жду реакции.

- Харрум ва су, - незнакомец обернулся, продолжая что-то перемешивать в ступке, бросил взгляд в сторону выхода и не спеша, продолжая работать, подошел к изголовью. Сухая жилистая рука легла на лоб, жесткая, но без мозолей ладонь словно срослась со мной, вжавшись непозволительно сильно. Удовлетворенно буркнув и поставив ступку на пол, чужак начал неторопливо разматывать на моей руке бинт.

Мать честная! Цензура, цензура! Бинт был коричневый, с короткой шерстью, а его верхняя часть ходила волнами, будто скрывая ползающих под ним червей или чего похуже. Сразу же стало мерзко, захотелось поскорее избавиться от этой гадости, но руки незнакомца работали не спеша, аккуратно разматывая слой за слоем. Дальше - хуже. Это оказался червь, пиявка или как еще это можно обозвать. Примерно семидесяти сантиметров длиной и шести в ширину, плоское и мягкое нечто, покрытое коричневой шерстью и слизистое с нижней стороны, оно подрагивало и сокращалось, порождая те самые волны, но незнакомец так трепетно и осторожно держал это в своих руках, что будет разумным, как я решил, ничем не выдавать своего омерзения. Более того, освободившаяся рука начала заметно ныть. Отнеся червя куда-то в угол, он вернулся, взял ступку и, зачерпнув оттуда ладонью вязкую зеленоватую массу, стал размазывать ее выше локтя, покрывая слой за слоем пострадавший участок. Приятная прохлада тут же частично заглушила ноющую, тупую боль. Более того, с удивлением обнаружил уже заживающую, с частично затянувшимися краями ран поверхность, отмеченную только восемью симметричными проколами зубов твари. Сколько же я провалялся? Показав поднять руку, незнакомец повторил процедуру и с другой стороны. Мазь совсем не пахла, но приносила ощущения прохлады и легкого покалывания, что было даже приятно. Так же покалывали ноги, бок, шея, вторая рука - видно, досталось мне изрядно, и я теперь весь вымазан, и похож на темно-зеленого кузнечика. Почему-то это сравнение развеселило, вызвав улыбку. Чужак, заметив это, лишь кивнул и вернулся в угол - мне сразу стало не смешно. Подрагивающий, обильно пускающий слизь червь был вновь намерен устроиться на прежнем месте. Следя за каждым витком, скрывающим пострадавший участок, ощутил внезапную радость и скорое утоление голода, ожидание сытости, а следом отдых и покой. Чувство прошло так же внезапно, как и появилось, а червь уже вовсю шел волнами, усиливая покалывание и разгоняя его по руке.

Отошедший незнакомец вернулся с деревянной пиалой и такой же деревянной ложкой, подтянул ногой стул, сел, наши взгляды пересеклись, и ложка начала свое движение к моим губам. Ну что же, будем есть, в животе вдруг заурчало, напомнив тем самым о давно прошедших сроках питания. Приподняв голову и открыв рот, обхватил губами деревяшку и... порция кисло-острого варева просто взорвала рот! От неожиданности сглотнул, глаза тут же стали вылезать из орбит, лицо скривилось, мимика стала отбивать чечетку, чувства были непередаваемые. С немым укором и выступившими слезами вперился в лицо незнакомца, продолжая хватать воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Мужик удивленно моргнул, зачерпнул ложкой еще одну порцию и отправил себе в рот... что бы сразу же выплюнуть и начать дико откашливаться, согнувшись в три погибели. Мать честная, чем же он меня хотел накормить, если сам не рассчитывал на такой вкус. Пиала немедленно отправилась на стол, а неудавшийся повар мигом схватил какой-то бурдюк и, дико вращая глазами, начал жадно пить, кадык просто ходуном ходил. Потом, видно, вспомнив о своей жертве, подошел и дал напиться мне, немного полегчало. Ну, ты и кулинар, мужик, вижу, сам не ожидал, эвон как перекосило беднягу. Губы непроизвольно растянулись в улыбке, комичность ситуации разрушила плотину настороженности и выдавила легкий смешок из груди. Через мгновение смеялся и чужак, раскаты двух ржущих глоток просто грохотали под сводами пещеры. Бедняга, у него даже слезы на глаза навернулись, мне он определенно начинал нравиться. И сразу же серые краски обрели новые тона, как будто кто-то включил цвет, все стало четким, ясным, красочным, ушла куда-то грызущая потихоньку изнутри безнадежность последних дней. Я жив, вопреки всему, и я буду жить, чего бы это мне ни стоило.

Отсмеявшись, уже по-новому взглянули друг на друга, все-таки смех - великая вещь, а искренний, поддержанный смех налаживает невидимые мосты взаимопонимания. Улыбаясь витающим в воздухе остаткам юмора, хозяин пещеры вернулся к столу, выплеснул старое варево, сполоснул пиалу и на скорую руку намешал новое. Снял пробу, буркнул одобрительно и, кивнув сам себе, развернулся в мою сторону. Ну что же, попытка номер два, глядишь, и обойдется. На этот раз кислинки было в меру, и острота не заставляла хватать воздух ртом, есть было можно. Так, ложка за ложкой, выхлебал всю емкость.

- Спасибо, - все-таки воспитан я более-менее, не поблагодарить не мог.

Хозяин поставил пиалу на пол и указал пальцем на себя.

- Иргель! Иргель! - повторил он, и вопросительно уставился на меня. Ну, ясно, знакомиться будем, что ж, давай. Только вот...

Сколько я себя тут помню, так и не разобрался, чему обязан своим здесь появлением. Идей было множество, и ни одна так и не была принята как рабочая, слишком уж бредово все звучало. Первой, созвучной с последней недочитанной книжкой, была версия про "попаданцев" - ее отмел сразу. Бред сивой кобылы, просто так ничего никогда не происходит, всегда есть причина и следствие, случайностей не существует априори. Если уж ты оказался в другом мире - то ты не попаданец, а иномирец, как минимум, и вытянут был для каких-либо целей. А не так, что по счастливой случайности выжил и пошел сворачивать горы. В общем, не стоит путать мир книжный, вымышленный, и жизнь, кровь на самом деле красная, и с каждой потерянной каплей уходит и твоя жизнь, а бой не приносит ощущения радости и превосходства - это боль, грязь и смерть. Не помню ни одной книги, где бы все вокруг дохло и вымирало...

Приходившие в голову научные версии были не менее бредовыми, так как от науки я был не менее далек. Так что ноль идей, ноль соображений. Что ж, будем исходить из неизвестности причины и враждебности всего окружающего, а там посмотрим. Простая истина, но путь к ней дался ценою в четырнадцать жизней, забранных кроваво и жутко, осознанием собственной беспомощности и готовностью к смерти, я ведь не рассчитывал тогда выжить...

- Иргель! - повторил гостеприимный спаситель.

- Алистер, - я решил не открывать своего имени и назвал первое, пришедшее на ум. Мало ли, возможно, в этом мире имена имели определенную власть над своими владельцами. Если же нет, то я все равно ничего не теряю, и если мне суждено остаться здесь надолго, что же, новая жизнь, новое имя, строчки на первой странице только начали заполняться, для этого мира, каким бы он ни был, я чистый лист.

- Алистер, Алистер, Алистер! - Иргель будто пробовал мое новое имя на вкус, повторяя его, то с разной интонацией, коверкая иногда до комичности, то растягивая, словно пытаясь найти идеальное произношение.

- Алистер, - произнес я четко и внятно, не хотелось в дальнейшем откликаться на по-идиотски звучащее имя, - Алистер!

- Алистер! - Иргель кивнул, потом указал на перебинтованную червем руку и показал ладонью, как кусают, - Аскх! - потом показал растопыренную ладонь, - Хатур аскх! - пять, хатур - это пять, пять аскх, пять тварей, почти закончивших мое существование в своих желудках, я кивнул ему и повторил, - Хатур аскх!

Он довольно улыбнулся. Потом поднес руку ко рту и сделал вид, будто ест, - Каисэ! Каисэ! - я опять кивнул, голодным не останусь, уже лучше. Так мы разобрались с обозначениями "пить", "туалет", "холодно", "больно", "да", "нет" и другими, в итоге чего мой словарный запас пополнился двадцатью тремя словами. Еще обратил внимание, что почти все он произносит певуче, растягивая и играя интонацией, а на мои попытки повторить лишь ухмыляется и кивает. По-видимому, мое произношение его немало веселит и, вполне возможно, слова в этом языке могут менять смысл от интонации. В общем, прозанимались мы до самых сумерек, и Иргель решил, что пока хватит.

- Туалет. Спать.

- Да, туалет, - я кивнул и попытался сесть на лежанке, но накатившее головокружение заставило судорожно схватиться за стену и сморщиться, в глазах помутнело. Неужели я потерял так много крови? Или это отравление? Плевать, выкарабкаюсь, и, сжав зубы, медленно поднялся.

- Больно? - Иргель вопросительно уставился на меня.

- Нет, туалет, спать, - кое-как доковыляв до выхода из пещеры, по стеночке, не спеша, добрался до ближайшего дерева и, не особо раздумывая над правилами приличия, стал облегчаться. А теперь представьте себе, вас шатает, немного кружится голова, вокруг смеркается, видно только шагов на двадцать, над головой черное небо, испещренное мириадами звезд, и червь на каждое напряжение руки пытается еще плотнее сжать кольца, а вы стоите себе и мочитесь в незнакомом мире на неизвестное вам дерево. Что может чувствовать человек в такой момент? Мне был грустно...

Так, пункт "Туалет" завершен, переходим к пункту "Спать". Повторив обратно тот же маршрут, осторожно лег и прикрыл глаза. Иргель еще чем-то шуршал, что-то делал, но переутомление взяло свое и я, не обращая ни на что внимания, заснул.

Снилась какая-то чушь, в общем, как и всегда. Куда-то шел, за кем-то бежал, что-то делал, и хотя уже слышу щебет птиц и возню Иргеля снаружи, мозг все еще пытается удержать суть сна, но тщетно. Как отрезало. Ладно, нужно вставать, а то от долгого лежания голова начинает болеть. Открыл глаза, принял сидячее положение, потянулся - хорошо! В теле ни капли боли, только дискомфорт от засохшей мази и обхватившего руку червя. Как ты там, трудяга, справился за ночь, а то мне не в кайф тебя на руке таскать. Провел рукой по шерстке - мягкая, приятная на ощупь, только вид отталкивающий, а так очень даже ничего, нужный в хозяйстве питомец.

В пещере за ночь ничего не изменилось, только у лежанки на стуле лежал ярко-красный фрукт и стоял стакан чего-то буро-зеленого - ясно, выпить и съесть. Ну что же, приступим: залпом проглотил неаппетитную на вид жижу, ничего так, вроде киселя, и потянулся за фруктом. Но не успел. От выхода из пещеры раздался полу-скулеж, полу-вой, а через мгновение мой недоеденный завтрак гипнотизировали два чужих глаза. Примечательно, что глаза были на уровне стула, а чуть ниже была некислая такая пасть с набором зубов, способных поспорить с циркулярной пилой, довершало же картину непропорционально маленькое, по сравнению с головой, тело, четыре мускулистые лапы и обрубок хвоста - просто сказочный головастик. Если бы пасть была закрыта, я, может, и умилился бы, но вид открывшихся мне зубок напрочь согнал утреннюю дрему и заставил собраться. А головастик все так же неотрывно смотрел на фрукт и уже начал тихонько поскуливать. Ага, клянчит. Ну что же, друг, твоя улыбка меня убедила, не буду его есть - осторожно двигаю фрукт на край стула. А дальше и смех, и грех, еле сдерживаюсь, чтобы не заржать во все горло. Это чудо, с башкой, почти перекрывающей седло стула, встает на задние лапы, а так как пасть то у нас "во", да и губятки не меньше, просто так взять вкусное не получается, тогда оно поворачивает свою головеху набок и пытается ухватить его боковыми зубами. Но вот незадача, фрукт упругий, и при захвате зубами пружинит, отталкивается. Тогда это чудо переводит взгляд на меня и, продолжая держать боком свою распахнутую пасть, начинает скулить. Вам когда-нибудь скулила белая акула с карликовым тельцем? Думал, не выдержу, смех от комичности происходящего буквально душил, а я продолжал смотреть в эти глаза напротив и слушал жалобный скулеж. Но чуду, видно, надоела моя нерасторопность, оно отскочило от стула и возмущенно вэкнуло. Именно так, что-то схоже с "Ввв-еээк!", только тем еще баском.

Ну что, похоже, ты отличный парень. Держи, заработал, и уже безо всяких опасений бросаю ему фрукт. Пасть только чавкнула и вновь уставилась на меня. Что, мало? Ну, извини, больше нет, и показал ему пустые руки. Чудо приблизилось и поочередно обнюхало каждую, да, брат, не обманываю, нет больше. Обнюхав стул, и еще раз недоверчиво проверив каждую руку, головастик неудовлетворенно фыркнул и косолапой походкой отправился к выходу. И то верно, пойдем, найдем твоего хозяина, пора определяться в этом мире.

 

Глава 3

Иргель обнаружился неподалеку, он сидел боком ко мне и не подвал признаков жизни, словно статуя, ни единого движения. Подойдя ближе, с беспокойством понял, что он и не дышит - будто передо мной и не человек вовсе, а искусно изготовленная восковая фигура. Головастик развалился тут же, но от него, хотя бы, раздавались всхлипы и всхрапы, явно живой.

- Иргель! - беспокойство нарастало, он даже не шелохнулся, - Иргель, что с тобой? - подошел ближе. Он открыл глаза, когда я уже собирался его тормошить, спокойный, умиротворенный взгляд. Пробежав по мне, задержался на черве, грудь постепенно начала вздыматься во вдохе-выдохе, руки на коленях чуть заметно дрогнули, человек явно оживал.

- Савва ли таэ, больно? - кивнул на руку.

- Нет, уже лучше, кто это? - кивнул на головастика.

- Барут, - он поднялся и кивком предложил мне следовать за ним. У входа осторожно размотал червя и отнес его внутрь, оставив меня с недоверием разглядывать зажившие шрамы - да-да, именно зажившие, еще раньше я бы сказал, что такое не возможно, но глаза не врут. По ощущениям рука была полностью работоспособна и никакого дискомфорта не ощущалось. Такое впечатление, что шрамам не один год, даже кожа почти ничем не отличалась, просто следы укуса и не более.

Справа от пещеры уходила в лес еле приметная тропка, по ней мы и направились. Трава мягко пружинила, приятно массируя ноги, было слышно щебетание птиц и жужжание насекомых. Свет, пробивавшийся сквозь листву и разгоняющий зеленые сумерки, довершал картину умиротворенности, наполняя и насыщая ее цветом. Даже не верится, только вчера была боль и кровь, а теперь это. Впереди, не спеша, двигался Иргель со свертком под мышкой, странный он все-таки, живет один, в пещере, отшельник? Вокруг сплошной лес, больше похожий на джунгли, к обычной зелени и драчливым деревьям добавилась уйма лиан, а где лианы, там джунгли, ведь так? И кроме себя и его я больше никого не видел и не слышал, да и обстановка в пещере подразумевает проживание одного человека. А как он умудрился в одиночку расправиться с теми аскхами, они ведь почти с теленка размером и в холке мне почти по грудь. Вопросов не один десяток, а спросить не могу, не хватает словарного запаса.

Вскоре тропинка вывела нас к небольшому озеру, и Иргель подался вправо, где был более удобный спуск, пришлось следовать за ним. Спустившись, он первым делом стащил с себя всю одежду и, в чем мать родила, зашел в воду. В глаза сразу бросились старые рваные шрамы через всю спину, то ли следы чьих-то зубов, то ли еще чего. Выходит - веселенькая у него была жизнь.

- Ансу! - спутник уже вовсю изображал помывку и жестами приглашал присоединиться, - Ансу, - и опять те же жесты, что ж, плюс в словарный запас. Раздевшись, а, скорее, избавившись от единственной части своего туалета, я с непередаваемым наслаждением вломился в воду. После всего случившегося мне жутко хотелось помыться, но было не до этого, да и негде, так что сегодняшние водные процедуры оказались в самый раз. Эх, еще бы кусочек мыла, да видно его тут заменяют обычным песком, судя по тому, как Иргель прошел чуть дальше и у обрыва на берегу начал неистово натираться. Что ж, выбор не велик, придется и мне так же. Спустя минут двадцать мы оба выбрались из воды, и мне в руки полетел сверток.

Это оказалась одежда, как у Иргеля, верх и низ, с тем лишь отличием, что вместо мешка был мешок с рукавами - рубаха, в общем, а штаны были залатаны не один раз, и с большим количеством завязок.

- Спасибо, - кивнув, начал облачаться. Довольно удобно, должен заметить, материал напоминал кожу, да и был, по сути, ею, завязки позволяли регулировать размер и подгонять под свои формы без особого дискомфорта для владельца. Про свои джинсы, футболку и кроссы я решил все же пока не уточнять.

На обратном пути нарвали таких же фруктов, какой у меня выклянчил Барут, и простота способа меня несколько уязвила. Иргель так же залазил на нижнюю развилку и рвал фрукт, но только с соседнего дерева, и буйство последнего его нисколько не задевало. Полазить довелось и мне, при некоторой сноровке тут справлялся и один человек без посторонней помощи. Встречало же нас радостное вэканье и смешные прыжки Барута, не спускавшего глаз с горок фруктов у нас в руках. "Есть, есть, мне, мне, есть, есть". Словно отдаленное эхо прошло в голове - так, на будущее, разобраться с глюками! А пока взял фрукт и бросил нетерпеливо прыгающему головастику. Тот в полете умудрился извернуться и в одно мгновение заглотнуть подачку еще в воздухе, приземлился он уже опять с голодным взглядом, а прыжки возобновились. Только теперь около меня. Иргель как-то странно посмотрел на нас, но ничего не сказал и ушел в пещеру. Мне же, атакованному настырной зверюгой, пришлось прямо-таки изворачиваться, чтобы пробраться внутрь. Свалил фрукты на стол, где уже лежали остальные, и перевел взгляд на Иргеля. Тот в странной задумчивости перебирал содержимое мешка у стены, что-то бубнил, отвечая сам себе и периодически замирая на несколько секунд, словно прислушиваясь к чему-то.

Ладно, раз гора не идет к Магомету, Магомет пойдет к горе. Мне нужно знание местного языка, это стартовая точка, без этого никак.

- Иргель, туалет, спать, да, нет, холодно, больно, идти, есть, один, два, - я произнес часть выученных слов, думаю, любой поймет, о чем идет речь. Тот опять как-то странно глянул на меня и кивнул, потом поднялся, держа в руках какой-то узелок и, кивком предложив выйти наружу, пошел вперед.

По знакомой уже тропинке мы прошли примерно половину, когда он резко свернул влево и некоторое время мы лавировали в густом кустарнике с мелкими синими ягодами. Иргель только раз обернулся и сказал: "Не есть", - и жестом показал удушье. Дальше мы топали молча, каждый думая о своем. Не знаю, чего он там для себя решил, но явно неспроста мы куда-то идем, обучаться языку вполне спокойно можно и в пещере, значит, что-то планирует. Ладно, посмотрим на месте. А идти пришлось довольно-таки долго, возможно, мы слишком много петляли, но, думаю, на то были причины. В какой-то момент он поднял руку, интуиция подсказала - жди, замер, видимо, была какая-то опасность, но потом он все также, спокойно, двинулся вперед и я последовал за ним. А где-то существенно правей раздался неприятный утробный рык, вызвав рой мурашек по коже. Как он его учуял, ума не приложу. По сравнению с ним я слеп и глух. Через некоторое время мы вышли из леса и начали взбираться по одному ему видимому пути в гору. Склон был не слишком крут, обошлось без приключений, если не считать содранной кожи на руках и ногах, терпимо, в общем.

Завершением похода стала небольшая, закрытая почти со всех сторон скалистая площадка, обрывом выходящая к озеру. Вид, кстати, изумительный. Голубая гладь воды, в окаймлении зеленого моря, солнце почти в зените, цвета яркие, насыщенные - красотища! Но это я уже потом разглядел, а пока не сводил глаз со стоявшей по центру площадки скульптуры. Почему-то сразу понял, что это человеческих рук дело, хотя внешне оно напоминало обычный булыжник, но форма...

Наиболее подходящим описанием станет "вытянутое яйцо". Каменное изваяние имело форму вытянутого за тупой и острый концы яйца, причем не было обтесано и ничем другим не выдавало своей принадлежности к полету человеческой мысли, очередная каменюка. Но вот просто знал, чувствовал - не природа это сделала, и точка. По цвету, фигура полностью соответствовала местности и в высоту достигала мне почти до подбородка. Пожалуй, посередине я еще бы смог обхватить ее руками, но ниже к основанию уже никак.

Иргель все это время внимательно наблюдал за мной, делая какие-то свои выводы. Я, как говориться, подобрал челюсть и вопросительно посмотрел на него, мол, что дальше? Он вздохнул, подошел к изваянию, и жестом попросил приложить руку к фигуре. Так, а это уже интересно, я начал лихорадочно перебирать варианты. Или к худу, или к добру. Со вторым все путем. С первым же, что я могу противопоставить - а ничего, только если сверзиться вместе с ним вниз, это если удастся, при его-то силе и ловкости, или просто отказаться, а там будь что будет.

- Нет! - я отрицательно покачал головой, не знаю, зачем тебе это нужно, но я уже не настолько тебе доверяю, слишком уж странно ты себя ведешь после озера.

Он грустно улыбнулся, видимо, ход моих мыслей было не так уж и сложно просчитать, и приложил руку к изваянию. Ничего не произошло. Или произошло, но для него это не существенно, а для меня? Интуиция молчала, что ж, рискнем. Я уставился ему в глаза и, продолжая смотреть, опустил руку на камень. Он чего-то ждал, не отводя от меня взгляда. И я ждал, готовый при малейшей же опасности отскочить вбок, оставив изваяние между нами, и схватить один из лежащих повсюду каменных обломков, какое-никакое, но оружие. Два не мигающих взгляда, два ожидания, только вот чего? И вот тут-то меня встряхнуло...

Нет, это было совсем не похоже на удар тока, да и вообще не было ударом. Встряска, если ее можно так назвать, произошла у меня в голове. Не знаю, как описать, но мир перед глазами вдруг заиграл всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками! Я вдруг ощутил множество неизвестных и непонятных мне запахов! Слух просто взорвался какофонией звуков! Неведомые до сих пор ощущения, словно из маленького зернышка, выросли в нечто огромное, многократно превышающее по объему мою черепушку! И все это слилось в один миг, в один мощный удар, встряхнувший не столько тело, сколько разум, сознание, не знаю, как выразиться. Хотя кровь прямо-таки брызнула из ушей, носа, глаз, сочась, наверное, даже сквозь поры. Но мне было плевать на одеревеневшие конечности, плевать на струящийся по груди карминовый поток, мне просто было не до этого. Я был шокирован взрывом разума, по-другому не скажешь. Миг шока, мгновение, за которое кровь стала капать на скальную поверхность, и в следующий миг я уже мешком оседаю наземь. Не прошло и секунды, а меня уже нет.

Полная потеря чувств, ни осязания, ни зрения, ни слуха. Просто разум, без тела, осознающий, что он есть, но не имеющий никакой связи с внешним миром. Если такой вообще есть. Что со мной? Я умер? Иргель, вот сука! Спокойная констатация. Странно, нет ни страха, ни злости, ни боли, ничего нет. Хотя какая боль, тела ведь тоже нет. Читал когда-то книженцию, там описывалось нахождение в полном "ничто", еще посмеялся - перемудрил автор, нафантазировал. Стоп! Разум разве может существовать без своего проявления на физическом плане, без мозга? А память, я ведь помню все, что было ранее, значит - мозг есть, а это означает и наличие тела. То есть я сейчас, истекая кровью, лежу все там же, а Иргель или даст мне умереть от ее потери, или остановит кровотечение, и что тогда? Как вернуть свои чувства? Как там было?

Рука на камне. Неизвестное воздействие, да, именно так и назовем, посредством контакта с рукой шибануло мне по мозгам. Тело отреагировало подскочившим давлением, лопнувшими сосудами и обильным орошением кровью всего и вся. Мозг в это время пережил мгновенную... переориентацию, нет... галлюцинацию, возможно... сбой, точно, сбой первоначальной настройки функционирования! После чего были потеряны все способы ощущения физического плана. Мда, на язык прямо так и просится: "Сбой в системе, требуется перезагрузка", прям компьютер получаюсь какой-то. Если дальше продолжить в том же русле, то я получил некую информацию, вредоносную или нет, неизвестно, которая или сама отключила меня, или послужила причиной. Значит, надо как-то прийти в себя, включиться, другого на ум ничего не приходит. Надеюсь, Иргель там все-таки решил проблему с моим кровотечением. Итак, с чего же начать?

Но сколько я не мудрил, как ни пытался просчитывать возможные варианты, так ничего толком и не придумал. А что делать, недостаток информации, а сделанные выводы из того, что имеется, ни к чему не привели. Или я что-то упустил?

- ...ер, ...стер, Алистер, таэсс ко нуи! - голос, сначала слышимый как сквозь вату, с прерыванием, но потом все отчетливее и громче, все настойчивее проникал сквозь завесу глухоты. Я слышу тебя, слышу! Говори, не переставай говорить, сволочь, я приду в себя, и ты пожалеешь.

- Алистер, Алистер! - две узких полоски света пробились во тьму. Мутные, как запотевшее стекло, они не несли никакой смысловой нагрузки, просто росчерки. Набежала тень, свет угас, но не исчез, тень ушла, но потом вернулась вновь, и вновь исчезла. Голос пропал, и мне оставалось только следить за игрой тени и света. Чья же возьмет? Свет олицетворял для меня в тот миг жизнь, надежду вернуться туда, в мир, надежду дышать полной грудью и вновь чувствовать, ощущать! Тень же была врагом, коварным и жестоким, способным забрать даже только маячившую вдалеке возможность. Но я мог лишь бессильно осознавать, не более.

И тут меня осенило. Глаза! Этот свет - мое зрение. Иргель что-то делает с моими глазами. Кровь! Веки слиплись, скорее всего, он их чем-то протирает! Точно, других вариантов не вижу! И оказался прав. Полоски света стали расширяться, и ввысь, и в ширину, но более четкой картинка не становилась. Я уже не наблюдал за этим светом как будто из темноты, будто находясь в стороне. Нет, теперь я четко ощущал глаза своими, смыкал веки, смотрел ими, и ничего не видел. Только свет, мутный, белесый свет...

- Алистер, таш саис, таш, - Иргель шептал, шептал с раскаянием и с грустью. Я моргал веками, слушал его голос, и сильнее всего хотел только одного, посмотреть ему в глаза, и спросить, зачем? Не было злости, не было ярости, от бывшего желания отомстить не осталось и следа. Обида? Не было и ее. Апатия? Отнюдь. Просто... как-то глупо все, и непонятно, чего он хотел, чего добивался, и добился ли? Не думаю.

Легкое покалывание пришло неожиданно, откуда-то издалека, и все усиливающимся прибоем стало омывать ледяными укусами мое сознание, с каждым разом накатывая все сильнее и сильнее, учащаясь и постепенно переходя в пугающий дискомфорт. Да, мне было неудобно и непонятно, волны тысячами игл проходили по моему телу, не оставляя ни одного живого миллиметра, с каждым разом все ускоряясь и ускоряясь, многократно усиливая неприятные ощущения. Стоп. Тело, я его снова чувствую. Оно онемело, это всего лишь кровь расходится по отлежавшимся участкам, скоро пройдет. Лучше, конечно бы, встать и пройтись, но я пока только могу чувствовать тело, не более.

И тут горячие волны, пришедшие вдруг извне, принялись разгонять холод тысячи игл, настигая и разбивая их, словно волнорезы морской прибой, оставляя лишь угасающую пену. Снова и снова я ощущал эту борьбу, не имея ни малейшей возможности помочь. Постепенно тепло вытеснило холод, руки и ноги уже не ощущались бесполезным придатком, но легкое шевеление - это все, на что я пока был способен. Мутный свет в глазах так и не исчез, слух вернулся почти полностью, обоняние тоже, и лишь тело немногим опережало зрение. Сколько это уже продолжается, не имел ни малейшего понятия. Минуту, две, полчаса, час, явно не больше. Хотя кто его знает, сколько длилось мое небытие.

Все это время я пытался шевелить пальцами, на большее просто не хватало сил, но не сдаваться же. Странная какая-то слабость. Тело ощущаю, а использовать не могу, только напрягаю какую-либо мышцу, и сразу же бетонной плитой падает усталость, не поднять, не сдвинуть. Будто камни ворочал. Устал. Поспать бы. Закрываю глаза. Пусть сон принесет забытье, а проснувшись, уже с новыми силами возьмусь за тебя по настоящему, тело...

 

Глава 4

Разбудил меня странный запах, приторно сладкий, даже чересчур, он забился в ноздри и, похоже, решил там поселиться надолго. Меня это не устраивало. Пытаюсь продуть нос, не помогает, сильнее, опять не то, да что же за издевательство. Прикрываю нос ладонью - ну хоть как то легче, не полностью, но помогло. И замираю, почти перестаю дышать. Сердце, наверное, пропустило удара два точно. Я слышу, я чувствую запахи, и я полностью владею телом. Мысль была настолько молниеносна, что не проснувшийся еще разум тупил страшно. Вернее, я тупил. И только когда поймал эту молниеносную за хвост, попытался открыть глаза. Что за! Черт, на голове какая-то повязка, и пахнет это от нее так. И наложить ее могла только одна особа. Еще мелькнула пугливая мыслишка, что мог стать немым, а сам уже позвал:

- Иргель? - неподалеку что-то закопошилось.

- Алистер, ун аэсам хорошо, - он отнял мою руку от повязки и прислонил к губам что-то твердое. Я поддался, и в рот потекла киселеобразная субстанция, скривившись, проглотил. Хреновый из тебя повар, Иргель, и тут переборщил с остротой. Стоп! "Хорошо" он меня не учил, но я четко помню, что он именно его сказал. В смысле, я понял его не как, допустим, английскую речь, когда понимаешь, что язык не твой, но знаешь, о чем речь, я понял, что он сказал, как если бы с самого рождения на нем говорил. Эта мысль зацепила меня и ненадолго погрузила в задумчивость. Иргель еще что-то говорил, но я так ничего и не смог понять, как ни старался. В итоге он утихомирился и затих где-то рядом. Часы летели медленно, и я опять задремал. Проснулся оттого, что Иргель начал снимать повязку, надежда, так и не умершая до конца, подняла голову... и бессильно опустила. Вместо мутного, но все же света, была темень, непроглядная.

И тут привычная уже отрешенность дала трещину, с досады хотелось выть и кричать, бить в землю кулаками и крошить зубами камни, хотелось выплеснуть всю ярость хоть на кого-то, хоть куда-то, за все, что выпало на мою долю, за все несправедливое и не заслуженное. В груди словно появился тугой ком, застрявший между горлом и грудью, где-то посередине, и мешал, давил, угнетал. Я отчего-то знал, чувствовал, от него нужно избавиться, это ненормально, оно чужеродно мне, прочь, прочь! Я представил, будто руками, в ярости, хватаю этот ком, и вырываю, выдираю его из себя, с корнями, со всей злобой, что он вобрал, со всем не моим, со всем не мной, и швыряю его во тьму, подальше от себя, ото всех, с криком, с клекотом, с кровью на губах... Тьма, сознание померкло.

Пробуждение было неприятным. Во-первых, холодно. Во-вторых, жестко. В третьих, я еще не сдох? Ни на что уже не надеясь, смирившись, открываю глаза, и замираю. Свет, более яркий, чем вчера, свет. Все размыто, нечетко, только контуры и тени, но все же лучше, чем ранее. Рассвет, первые лучи утреннего солнца и розовеющее небо, а внизу, я помню, непередаваемая голубизна водной глади и шелест зеленого моря, но для меня это пока только два оттенка серого. Я почти счастлив. Уже второй раз. Первый - когда смирился с участью стать обедом в желудках тварей, и выжил, второй - сейчас. Оказывается, счастье - это так же вновь обретенная надежда, так мало, и так много.

Сзади тихо захрапели. Иргель. Отчего-то понимаю, что точно знаю где он лежит, и даже в какой позе. Не буду его будить, пусть спит, пропустить сейчас восход солнца было бы кощунством. Глаза слегка прикрыты, сижу, облокотившись о скульптуру, мысли легкие, быстрые, юркие, ни на чем не сфокусированные, на губах легкая улыбка. Не могу сказать, что задремал, но и не бодрствую, воспринимаю все как бы отстраненно, со стороны, с легкой циничностью, что ли. Нет, циничности как раз нет, отметаю мысль как неуместную, глупую. Диск солнца показался уже наполовину, мысли легкие, неспешные, состояние умиротворения бесподобное, просто невероятное ощущение спокойствия, впервые такое испытываю. Надо будет спросить у Иргеля об этом, позже, не сейчас. Ага, заворочался, видно, луч света попал на лицо, сейчас проснется. Точно, встает и первым делом бросается ко мне. Вот так спешка, переживает?

- Иргель?

- Да, Алистер?

- Туалет, спать, да, нет, один, два, хорошо, - я прямо вижу, как на последнем слове он встрепенулся. Ага, значит, понял, что не как попугай повторил, понял, что к чему, да вот я не понимаю, но рассказать ты мне не можешь, так что давай: туалет, спать, да, нет, - учи меня, учи.

Восход солнца мы досмотрели вместе, а потом начался долгий путь домой, в пещеру. Что интересно, эти несколько дней в новом мире изменили меня больше, чем вся моя жизнь до этого. Все это время было настолько насыщенным и богатым для меня, что я совсем забыл о своем настоящем мире, о родителях, знакомых, друзьях, работе. Даже ни капли не скучал. Не до того было. И сейчас, иду, держась за конец палки, второй несет Иргель, и не могу в себе обнаружить никаких чувств из прошлой жизни, из жизни до, будто все то было искусственным, игрушечным, будто жить я начал только что, несколько дней назад. Получается, я и не жил тогда вовсе? Ходил на работу, любил, или думал что люблю, общался с семьей, сверстниками, веселился и отдыхал. Но сейчас, сквозь призму пережитого, это все смотрится так мелко, незначительно. А может я и не прав, может, это все психическое и спустя время я устыжусь подобных мыслей. Все может быть. Но пока все видится именно таким.

Остановка, чувствую, Иргель насторожился и вслушивается в рассветный просыпающийся лес, или джунгли, мне теперь все равно. Да, точно, там, справа и дальше, метрах в тридцати от нас, что-то крупное жрет что-то помельче. Чует нас, но насыщение для него важнее, не бросит, не кинется. Иргель успокоился и пошел вперед. Вот незадача, повязка, наложенная после спуска с горы, начала сползать. Пробую поднять ее свободной рукой, не получается. Идти, придерживая ее все время?

- Иргель, - зову спутника и понимаю, зря. Чувствую его досаду и негодование, знаю, не прав, оплошал, прости. А тварь, недавно доедавшая свой ранний завтрак, уже мчится на брошенное мною слово. Он ничего не говорит, просто отодвигает меня в сторону, толку от слепца, и поворачивается в сторону скрипящих и ломающихся деревьев, хищник приближается. Я все же не выдерживаю и стягиваю повязку, липкая субстанция на веках сразу начинает быстро сохнуть и стягивать кожу, избавляюсь от нее, просто вытерев рукавом, открываю глаза. Тени, более четкие, но все еще тени. Вот последнее дерево со скрипом, с натугой, неохотно обнажает корни, наполовину вывернутое из земли, и лес выпускает непонятно как живущего в довольно тесных для его размеров лесу монстра.

Сказать, что тварь была огромна, ничего не сказать, ее мощь просто поражала. Нависшая над Иргелем колоссальная тень, казалось, раздавит стоящего перед ней человека в один миг, походя, не задумываясь. Но мощь и размеры сыграли с ней злую шутку, она была на удивление неповоротлива, и все предпринятые ею атаки пока что заканчивались неудачно. Промахиваясь и раздраженно взрыкивая, попыток она, тем не менее, не прекращала. И Иргель старается, вьется ужом, бить бесполезно, не те весовые категории, вот и скачет, уклоняется. Я бы даже назвал это танцем, если бы не раздраженный рев монстра и периодически вырываемые с корнем деревья вокруг. Похоже, ранний завтрак был более чем плотный, тварь стала меньше двигаться, не такие уже резкие повороты, да и орать стала меньше, просто поворачивается за мелкой букашкой, но та слишком быстра, слишком резва, никак не поймать. Видно, какие никакие мозги все-таки имелись, она вдруг развернулась и, раздраженно размахивая хвостом, крушащим не до конца поваленные деревья, стала удаляться прочь. Иргель упал на колени там же, где и стоял, молча, устало, плечи поникли. Я осторожно подошел сзади и сказал по-русски:

- Прости, - он как будто понял, только кивнул, и все. Через минуту-другую мы уже шли дальше, тот же порядок, тот же маршрут. У пещеры были только к обеду, путь назад занял почти вдвое больше времени, чем туда. Барута не было, никто не встречал. Вернувшись, первым делом наложили мне повязку на глаза с новой порцией мази, быстро выдохнувшейся на открытом воздухе, Иргель ее сделал перед самым наложением, потом отвел меня к лежанке, а сам куда-то ушел. Я снова был оставлен наедине со своими мыслями. В восстановлении зрения я уже не сомневался, просто была уверенность, что все будет хорошо, и точка. Непроизвольно мысли потекли через все время моего пребывания в этом мире, высвечивая и цепляясь за ранее пропущенные моменты, не замеченные или которым просто не придавал значительности.

Аскхи - крупные, с хорошего дога, но существенно более массивные хищники, я бы отнес их к семейству кошачьих, за гибкость и пластику, хотя просматривается и частичка медвежьей косолапости, а морда скорее песья, плюс куцый хвост. В общем, быстрые, сильные хищники с прекрасным нюхом и ужасным аппетитом, жрать себе подобных тут же, во время боя, это уже дурной тон, знаете ли. Серый окрас с оттенками, короткая жесткая шерсть. Охотятся стаями, в общем, довольно опасные хищники.

Окружающий же мир поразителен сам по себе, настолько он отличается от привычного, зачастую преподнося самые непредсказуемые сюрпризы и полностью переворачивая восприятие. Почти все в нем является противоположностью обыденному, а невозможное у нас здесь реализовано как естественное и повседневное.

О, у меня гость, не вижу, но слышу, и чувствую владельца косолапой походки. Нагулялся, парень? Протягиваю руку и морщинистый, весь в шерстяных складках лоб подставляется под нежданную ласку. Мягкий. Чешу за каждым ухом, как у обычных собак, и Барут начинает подвэкивать, надо же, угадал. Сам начинает подставлять другое ухо, чеши, мол, не отвлекайся, вот хитрюга. Во время идиллии возвращается Иргель и первым делом кладет руку мне на лоб. Походу, его все устроило, и, не сказав ни слова, оставляет нас в покое и отходит к столу заниматься чем-то своим. Так, в "общении" с Барутом, прерывались только на перекус, и в ничегонеделании проходит вторая половина дня. Под вечер сменили повязку, и Иргель решил не терять понапрасну время, продолжили учить язык на ощупь.

Палец, фаланга пальца, кулак, ухо, глаз, в общем, анатомию мы прошли, у меня даже начало отчасти получаться выводить нужные интонации и правильно ставить ударения. Воодушевленный успехами, он стал давать мне в руки понятные вещи, типа ложки, ножа и тому подобное, и я заучивал и их. Единственное, что не давало покоя, это непонятное восприятие неизвестного, иногда Иргель говорил что-то, а я уже знал, что означает то или иное слово. И сразу же повторял его. В общем, вечер прошел успешно. В итоге я спал, как говорится, без задних ног.

Утро было особенно шумным, возле меня, на полу, спал Бурат. Посвистывание и похрапывание, вкупе с вэканьем, гнался он за кем-то, что ли, продолжалось безостановочно, и я, вдоволь насладившись этой какофонией, решил, что пора уже вставать. Нащупав край повязки, аккуратно стянул ее с головы и провел рукой по векам - сухие, значит, за ночь мазь впиталась полностью. Зрение, как и предполагал, все еще было далеко от идеала, но тени стали четче и ярче, я уже мог различать отдельные мелочи, а не воспринимать картинку только в целом. Головастое чудо развалилось на спине, брюхом к верху и, дрыгая задней лапой, с отвисшими вниз губами, пребывало в сонной неге - поневоле залюбовался, такой лапочка, не буду будить, пусть спит. Осторожно обойдя спящее нечто, вышел наружу.

Солнце стояло в зените, Иргеля нигде не было. Что ж, перекушу, запасы фруктов еще остались, и попробую воспроизвести вчерашнее состояние, уж больно удивительным оно было, во время восхода солнца. Вернувшись и взяв со стола два фрукта, Иргель называл их "Ахум", начал завтрак. Что меня удивило еще в начале, так это полное отсутствие насекомых в пещере, снаружи, в джунглях, их было полно, на деревьях, в воздухе, больших, маленьких, в общем, полное разнообразие. А в пещере ни одной жужжалки. И когда шли с Иргелем через лес, ни одна летучая тварь не докучала, вот еще один интересный феномен. Ладно, с едой покончено, липкие пальцы вытер о штаны, теперь на воздух, и сесть в тенечке. Сказано - сделано.

Прикрыл глаза и просто стал думать обо всем, что придет в голову, стараясь воспринимать все отстраненно, будто перебирая незначительные факты и не придавая им значения. Мысли опять были легкими, неспешными, плыли себе куда хотели, периодически цепляясь то за одно, то за другое, но долго ни на чем не останавливаясь. Постепенно почти перестал о чем либо думать, так, изредка если всплывет какая мыслишка. Необычное состояние, но удержать его долго не получалось, сбивался. Да и Иргель вернулся. Он стоял с краю поляны и неотрывно смотрел на меня.

- Иргель, доброе утро! - я поздоровался так, как было принято у них здесь, сначала имя, к кому обращаешься, потом приветствие. Вчера разучили, все-таки красивый язык, певучий.

- Доброе утро, Алистер! - в ответе имя ставилось в конец приветствия и никак иначе, почему так правильно и по-другому нельзя, я так и не смог понять, что ж, оставим на будущее.

Он остановился у входа в пещеру, там было выложено камнями кольцо для костра с углублением в земле. Что примечательно, почва доходила до зева пещеры, как до границы, а дальше шел каменистый слой, такая вот причуда природы. Наскоро разведя небольшой костер, Иргель взял принесенный из леса пучок трав и сунул его в огонь. Трава не загорелась, как я ожидал, а стала источать густой белесый дым, образуя небольшие, медленно рассеивающиеся облачка. С этим добром он и направился ко мне.

Еле сообразив, что от меня требуется, его "Алистер, сидеть, спать" было довольно неожиданным, я прикрыл веки и постарался расслабиться, благо опыт уже, какой-никакой, есть. И тут же дымящая трава стала порхать вокруг меня подобно мотыльку. Дым забивался в ноздри и был повсюду, он даже чувствовался кожей, настолько был плотный - не просто теплый воздух со специфическим запахом, а именно густой и вязкий, казалось, что вокруг кроме него ничего больше и нет. Голова стала легкой, отчасти чужой, звуки притупились, отдаляясь все дальше и дальше, лишь обоняние работало на полную катушку, погружаясь все глубже и глубже в приторное белесое марево. Надеюсь, Иргель знает, что творит. Забыть случившееся у меня никогда не получится, и я обязательно спрошу, к чему это все было. Он явно меня к чему-то готовит, а тот камень был своего рода проверкой, просто что-то пошло не так. Пока такая версия, а там посмотрим. Мысли роились все медленнее и неохотнее, все сложнее становилось додумать что-либо до конца, суть рассуждений ускользала где-то посередине и я, в конце концов, отключился.

Знакомое чувство, то же небытие, лишь со слабой связью с внешним миром, будто нахожусь в закрытой комнате, внутри своего тела, необычные ощущения. Страха не было, только интерес. Что там Иргель хотел, что бы я расслабился и заснул? То есть постараться ни о чем не думать, я так понимаю. Что же, условия он мне для этого все создал, никаких внешних раздражителей, ничего отвлекающего. И я не стал противиться, самому было интересно.

Пришел в себя от легкого тормошения, надо мной склонилась довольная, улыбающаяся физиономия Иргеля, с чего вдруг ему так радоваться то, что случилось? Ах да, под конец своего полусна я вроде бы вошел с ним в контакт, вернее, почувствовал его, и знал, что он чувствует меня, этого ли он добивался? Хорошая, кстати, травка, неужели сразу нельзя было начать с нее, пропустив эпизод с камнем, меньше мороки бы было. В желудке заурчало, я хоть и ел совсем недавно, но жор напал колоссальный. Поднявшись, он позвал меня в пещеру, где мы и умяли по одному ахуму, жить сразу стало легче. Потом опять начался урок языка, теперь учились строить фразы. Ничего сложного, простеньке " я иду", "ты идешь" и так далее. В общем и целом, система речи была намного проще русского языка, окончания почти не использовались, все становилось понятным из ситуации и по произношению. Вот с последним и была основная морока, но и она, с горем пополам, сдавалась моему упорству.

Дальнейшие дни стали похожи один на другой. Сон, еда, медитации с дымом, походы за ахумом и другими фруктами, которые хоть и разнообразили наш рацион, но все же ахум был его основой, и скоро уже стал претить. Продолжали обучение языку, иногда уделял время и Баруту, косолапый непоседа редко ночевал с нами, постоянно где-то пропадал, а прибегая обратно, всегда пытался подставить башку под ладонь, клянчил ласку. Время шло, минула неделя, потом две, и непрекращающаяся череда повторяющихся событий превратилась в рутину. Иргель почти не покидал меня, медитация, походы за едой, возня с Барутом, мы все делали вместе. С одной стороны такая забота была понятна чисто человечески, с другой стороны я был уверен - он видит во мне ученика. И чему-то учит, только чему? Языку само собой, но совместным медитациям он уделял особое внимание. Если практиковаться в общении мы могли в любое свободное время, то посиделки с костром и обкуриванием белесым дымом были всегда строго по графику.

Никаких новых способностей я в себе так и не ощущал. Все, что давали мне эти уроки, это более легкое вхождение в состояние отрешенности и достижения состояния, когда я мог чувствовать его, не более. Но, видно, для него мои успехи были неожиданны, и он всякий раз удивленно качал головой. Да уж, чего-то я явно не понимаю.

Зрение вернулось полностью, без каких либо осложнений, просто в очередной раз, сняв повязку, Иргель больше не готовил мазь, сказал, само заживет. Единственным разнообразием стал еще один поход к злосчастному камню. Чем ближе мы подходили, тем все мрачнее и мрачнее я становился. Будет вторая попытка, или проверка, не просто же так мы туда идем. Молчание было в тягость, но лес не приветствовал посторонние звуки. Вокруг было полно хищников, и не меньше добычи, вот только к кому из них относили все те снующие в округе экземпляры нас? Дошли быстрее прежнего, без приключений. Иргель просто стал возле скульптуры и выжидающе уставился на меня. Я вздохнул и, уже готовясь к очередной встряске, прикоснулся к шершавой поверхности. Ждал недолго, словно импульс какой-то пробил руку и шваркнул по мозгам. Но все произошло настолько быстро, что я даже не успел скривиться, только постфактум потряс кистью.

- Что это было? Для чего это все? Не пора ли мне все рассказать? - вопросов было значительно больше, так же как и упреков, но мне по-прежнему не хватало словарного запаса, хоть я уже и мог более-менее нормально изъясняться.

- Пойдем, покажу кое-что, - Иргель, как всегда, был немногословен. Мы спустились к подножию горы, и пошли вдоль нее, лавируя между камнями и близко подступающими деревьями. Даже умудрились перекусить по дороге. Походу, как и Иргель, я стал фрукторианцем, мы ведь ничего другого не ели, да и не нужно нам это было, я только похудел сильнее, а так чувствовал себя не хуже. Даже не пил почти, если не считать лечебных киселей, но то было необходимо, а так фрукты полностью нас обеспечивали. В итоге выбрались на скалистый утес, открывающий великолепный обзор, пространство леса было поистине безгранично, и если вид с плато открывал лишь кусочек зеленого моря с блюдцем озера, то отсюда были видны настоящие просторы, действительно безграничные. Правда, только по эту сторону, сзади были какие-то поселения абориген и местная цивилизация, но я так и на смог вытянуть у Иргеля хоть что-то значимое, частично из-за нехватки времени на расспросы, частично из-за своего словарного запаса. Ну да ничего, успею еще.

Иргель вытянул руку куда-то вправо.

- Видишь, там, примерно пять ладоней вправо, скала? - я кивнул.

- Запомни где это, - и он серьезно посмотрел на меня.

- Запомнил, по идее, проще всего добраться до озера и, обойдя его, пойти напрямик, нужны только ориентиры.

- Можешь ориентироваться по этому утесу, его видно далеко вокруг, не лучший вариант, конечно, но выбирать не приходится, - я кивнул, поняв, что для него это важно.

- Зачем это все? Чему ты меня учишь? - я решил расставить по местам хотя бы то, о чем могу спросить, хватит находиться в неведении.

- Я расскажу тебе, не все, но расскажу, а теперь пойдем обратно, скоро вечер.

Раньше я бы уже завалил его новыми вопросами, но, видно, слишком изменился за последнее время, раз сказал что расскажет, смыла спрашивать наперед не видел, дождусь вечера. С немногословным соседом я и сам становился похожим на него. Даже во время уроков языка он не отличался особой болтливостью, стараясь максимально эффективно, без лишних звуков и телодвижений донести до меня требуемую мысль.

Добирались уже по сумеркам, довольно опасное время, много кто выходит на ночной промысел и встретить такого мы не шибко желали, потому шли в быстром темпе. Что интересно, к пещере не приближался ни один хищник, заговоренная она, что ли, тоже интересный вопрос, следует разузнать и об этом.

Когда я еще раньше прочно обосновался на его лежанке, Иргель смастерил еще одну, и теперь мы оба лежали в темноте, он рассказывал, а я слушал.

- Этот мир не единственный, Алистер, но ты и так это знаешь, ты ведь не отсюда. Миров множество, я это знаю и лично видел три, а сколько их всего - неизвестно. На некоторых живут люди, на некоторых - нет, но везде все живое развивается и идет своим путем. Везде и всюду мироустройство одинаково и существует по единым законам, общим для всех, с той лишь разницей, что в зависимости от внешних факторов, эти законы частично видоизменяются. Я к тому, что в разных мирах определенные воздействия могут иметь отличные от привычных тебе последствия, они могут быть усилены или ослаблены, но никогда одинаковы. Все это обусловило разные пути, где-то живые существа развились настолько, что их стали называть богами, а где-то до сих пор живут в пещерах, - я прямо почувствовал, как он улыбнулся.

- Я видел твою одежду, она не сделана руками, на ней отпечаток мертвого металла, ты из мира, где человек стал развивать конструкции и прочие приспособления, я прав?

- Да, у нас все идет по пути развития машин, - я не стал отрицать.

- Смотри, есть ваш путь, путь конструкций, но на большинстве известных мне мирах пошли путем маэр, влияющим на окружающий мир. Они научились управлять силами миров по собственной воле. То есть, видим уже два пути. И ваш наименее распространен.

- Постой, что значит - "силами миров", магия что ли?

- Я не знаю, что такое "магия", но такие люди могут сделать земляного человека, напитать его энергией и он будет служить им, а могут призвать огненный шар в указанное место и спалить противника дотла, их сила велика, потому так много миров и пошли по такому пути развития, - ага, все-таки магия, големы и фаерболы, не то, что бы неожиданно, тут уже ничему не станешь удивляться, но все же. Кстати, а такой момент:

- Иргель, а все люди похожи друг на друга? Не в смысле цвета кожи и роста, а есть, допустим, более значительные отличия?

- А как же, есть, конечно. Живых существ множество, и одни ближе к людям, то есть могут создавать семьи, другие не могут, а третьи вообще ни на кого не похожи. Правильные вопросы задаешь. Но не перебивай, так, на чем я остановился, ах да. Так вот, есть и третий путь, - на некоторое время он замолчал, словно взял передышку, а потом начал совсем не с того, что я ожидал услышать.

- Третий путь, изначальный, от него пошли оба названных. Люди, способные принять его, очень редки, считай, почти вымерли.

- Почему, он настолько опасен?

- Да, опасен. Ведь их истребляли не одно тысячелетие только за подозрение в причастности.

- Почему, что в нем такого?

- Это было слишком давно, сейчас остались только слухи, передаваемые от одного к другому, не более. Но даже сейчас таким людям стоит всячески остерегаться, - он запнулся, - нежелательного внимания. Что тебе следует уяснить, так это то, что при единственных для всех законах мироздания первые два пути дают свою точку зрения на эти законы, только один угол обзора, не охватывая, при этом, всю картину целиком. Вот в чем основное отличие изначального пути от остальных.

- И что за законы?

- Да их множество, для жителей миров маэр одна куча, для жителей миров как у тебя - другая, и в тоже время все эти законы просто разный подход к одному и тому же, а именно - к силе. Кстати, обратил внимание, что многих слов мы еще не учили, но тебе все понятно? - в голосе послышалась усмешка.

- Но как? - я был в ступоре, меня настолько увлек рассказ Иргеля, что я просто не обратил на это внимания, сейчас же я действительно был удивлен.

- Как, как, очень просто, но об этом потом, я еще не сказал, чего хотел. В общем, смотри, вкратце это выглядит так: все мироздание пронизано силой, невидимой обычным зрением, она имеет разную плотность, слои, если хочешь, или разные оттенки, но она одна единственная, и благодаря ей существует все остальное. Только вот маэр работает с одними слоями, а в твоем мире соприкасаются с другими и не видят те, что видимы в мирах маэр. Естественно, все это условно, существует множество пересечений, но основной принцип ты должен понять - взаимодействие с одним и тем же, но с разных сторон, что не дает использовать возможности другой стороны. Так понятно?

- Да, полностью. И что же, изначальный путь "видит" эту силу целиком?

- Нет, конечно, но более полно - бесспорно.

- Иргель, а каков твой путь? - я уже знал ответ, знал, почему он живет в пещере, в глуши, сам, но хотел услышать подтверждение.

- Я родился в мире маэр, но потом встал на изначальный путь.

Некоторое время мы лежали в тишине. Вернулся Барут, ткнулся мордой сначала к Иргелю, потом ко мне, попыхтел-попыхтел и устроился на полу. Так, ночное сопение нам обеспечено.

- Когда мы первый раз пошли за ахумом и Барут встречал нас, ты явно ощутил его желание получить фрукт, не увидел по тому, что он клянчил, а ощутил. Барут на самом деле примитивное создание, хоть и добродушное, в его головенке помещается от силы десяток мыслей, и ты кинул ему ахум именно когда он начал просить, хотя до этого попрошайничал и так, - Иргель замолчал, а спустя секунду продолжил, - это было только подозрение, которое со временем стало только крепнуть.

- И ты решил привести меня на свой путь, - я просто констатировал факт.

- Привести? Нет, дать выбор и, по возможности, склонить. Не думай, я не стал бы тебя обманывать, ты бы все узнал, вот только пошло все не так, как я думал. К тому же, выбор одного пути не закрывает тебе дороги в остальные, - он опять замолк.

- Ладно, - я не стал спорить, - давай дальше.

- А что дальше, если теми двумя путями идут целые миры, то на изначальный встают на свой страх и риск хорошо бы десятки, если не единицы.

- Ты так и не сказал в чем основное отличие этого пути.

- Он не учит менять мир под себя, он учит меняться самому, становиться лучше во всех смыслах.

- Но почему же тогда их, по твоим словам, всячески истребляли?

- Кто его знает, точно никто уже давно не помнит, только слухи. Вся проблема в том, что изначальный путь всячески предавали забвению и старались выкорчевать любые знания о нем. Так что сейчас почти никто тебе ничего о нем не сможет рассказать. Но одно известно точно - изначальные были поистине могучи, их так и не смогли превзойти. Но все-таки умудрились истребить. А недобитков нарекли отродьем. В разных мирах общедоступные версии выставляют таких, как мы, кровожадными убийцами и монстрами.

- Даже не знаю. Путь ведь не определяет поступки человека, или определяет?

- Я считаю - было все, и даже то, из-за чего все ополчились против нас, но сейчас все это уже не нужно, теперь это просто традиция. Увидел следующего изначальному - убей, и никто даже слова не скажет. А путь - это ведь только инструмент, не более.

- И какие у тебя дальнейшие планы, чему ты намерен меня учить?

- Учить? - в его голосе было неподдельное удивление, - я тебя ничему не учил. Мне нечему тебя учить. Я тебя только подготавливаю.

- Постой, а занятия у костра, а дым, скульптура на горе - это все тоже только подготовка? - я даже привстал на локте.

- Очень редко человек может ощущать больше, чем открыто ему его обществом, идущим своим путем. И такие люди бесценны. Изначальный путь не примет всех желающих, а только готовых к нему. Хотя ты в любой момент можешь отказаться, и мы прекратим этот разговор, ты абсолютно свободен в своем выборе.

- А изваяние, для чего оно было нужно?

- Следующие изначальным путем не могли исчезнуть бесследно, во множестве миров остались следы их присутствия. Я был только на трех и везде искал их наследие. Это мой последний, третий мир, дальше я уже не пойду.

- Почему?

- Алистер, ты как маленький, сколько, по твоему, мне лет?

- Сорок, может чуть больше.

- Мне сто девяносто пять лет, я старик, Алистер! - шок! Ему почти двести лет?

- Сколько же у Вас живут?

- В мирах конструкций - не знаю, в мирах маэр нередки случаи до семисот лет, но это, в основном, сильные лаэр, а так предел двести, двести двадцать. Так что мне недолго осталось.

Так вот почему он так в меня вцепился, вот почему так возится. Кое-что стало понятно.

- Кто такие лаэр? И ты так и не ответил, что с изваянием?

- А что с ним? Это остатки прошлого. Когда я впервые нашел ее, то чуть не умер. Я провалялся в беспамятстве двое суток, и только благодаря маэр я жив, перестраховался, и оказался прав. А теперь подумай, двое суток, физически, да и вообще явно более сильный человек, чем ты, со всей помощью маэр восстанавливался двое суток, понимаешь? Двое! А ты... ты понимаешь, во сколько раз сильнее меня? Все, чем я тебе помог, это остановил кровотечение, и все, остальное ты сделал сам! Сам!

- Разве ты не мог с помощью маэр вылечить мне зрение, зачем вообще была нужна та мазь и повязка?

- Я отнюдь не всесилен, того, что помогло мне тогда, двадцать лет назад, уже нет, оно было одноразовым. К тому же, ты закрылся, защитился от подобного воздействия, я не уверен, что смог бы зарастить тебе даже царапину. Я отнюдь не так хорош в маэр, как хотелось бы.

- А в начале, с аскхами, ты ведь тоже меня пользовал мазями.

- С аскхами все, что я смог, это убрать грязь, с остальным прекрасно справились моя мазь и локтур.

- Локтур?

- Он лечил тебе руку, - ага, ясно, червь.

- Так что же делает скульптура?

- Расширяет сознание, если ты готов. Большинство бы ничего вообще не почувствовали, хоть бы и спали с ней в обнимку. Как она работает, не знаю, я довольно долго собирал по крупицам слухи и нашел путь в этот мир, а здесь нашел ее. И много позже, нашел еще кое-что, скрытое от посторонних глаз, но мне туда ход был закрыт.

- Скала, та, что за озером.

- Именно.

- А что значит, ход был закрыт? И почему именно тебе?

- Скалу найти было трудно, а вход еще труднее. На самом деле там не скала, а что-то обвалившееся, явно рукотворного характера, просто издалека похоже на скалу. Я когда нашел тот проход, хотел для начала просто осмотреться, но не смог даже зайти. Нога не поднималась, не мог даже переступить порог. Вправо и влево - сколько угодно, но вперед - никак, такое впечатление, что конечности не мои, не слушались. Меня просто не пустило. Вот так вот.

- Интересная защита, может, ее можно как то обойти. Иргель, а сколько ты уже в этом мире?

- Больше двадцати лет, попасть сюда было намного проще, чем уйти. Да и прятаться пришлось, - он опять замолчал.

- Нас могут найти?

- Могут, но не должны, разве что чисто случайно. В общем, хватит на сегодня, давай спать, Алистер, спокойной ночи.

- Спокойной ночи, Иргель.

 

Глава 5

Утро встретило тишиной и спокойствием. Ага, значит, головастик все же смылся куда-то ночью. Ну, хоть выспались. Иргеля, как всегда, уже нет на лежанке, тоже пропадает где-то в лесу. Пойду, окунусь, заодно и ахума нарву. Еще раньше интересовался у Иргеля безопасностью окрестных мест. Оказалось, все довольно просто, за двадцать лет он рассадил видимый мной уже однажды кустарник с синими ягодами во все округе, и тот разросся на приличные расстояния. Но только в сторону озера, и чем ближе к нему, тем гуще он рос, а с другой стороны поляны у пещеры он покрыл максимум метров двадцать. Суть же заключалась в том, что кустарник был выведен с помощью маэр и отпугивал любую неразумную живность, Иргель пытался объяснить что-то про эманации удушья, распространяемы растением, и только на второе место ставил его ядовитость, но я особо не стал вникать, отпугивает, и ладно.

Так что, особо не раздумывая, отправился по тропинке. Что еще интересно, на птиц кустарник не действовал, почему так, Иргель и сам не мог понять. Насекомые тоже оказались невосприимчивы к его воздействию, но большинство из них жило за счет как раз той живности, которая здесь не хотела обитать, так что все складывается в очень удобную для нас картину.

Вода с утра была прохладна и мигом прогнала остатки сонливости, оставшиеся после прогулки. Поплавав пару минут, выбрался на берег и зачерпнул горсть песка. Эх, сюда бы мыла кусок, ну да ладно, стал тщательно себя растирать. Должен сказать, что песок не являлся аналогом земному, когда его берешь в руку, он ощущается более жирным, что ли, не знаю, как описать. В общем, довольно удобным средством гигиены оказался. Сполоснулся, просох и начал одеваться, когда со стороны поляны раздался взрыв!

Я замер. Вокруг тишина, даже птицы замолкли. И тут, один за другим, прозвучало еще два оглушительных ревущих раската, со стороны пещеры повалил густой черный дым. Наспех одевшись и подвязавшись, существенно левее тропы кинулся назад. Как не грохнулся по пути, не знаю. Оставшиеся десять метров до пещеры я прополз на животе, испытывая нарастающее беспокойство. И было от чего. Все еще скрытый кустарником и листвой, я отчетливо слышал человеческую речь.

- Готов? Быстро ты его, Жаннар, видел, какой прыгучий оказался?

- Допрыгался, отродье, от меня не убежишь. Но скакал резво, ты прав. Думаешь, он хотел на дереве спрятаться? Ха-ха, - незнакомец заливисто рассмеялся.

- Нашел что в пещере? - первый голос.

- Касс, тут две лежанки, быстро кидай поиск! - крик Жаннара бросил мое сердце в пятки, чувство опасности сжало тисками, я начал медленно отползать.

- Есть, есть что-то! - я замер, а потом услышал яростное вэканье, проклятие одного из незнакомцев и резкий, злой свит, ударивший по ушам вместе с жалобным полу всхлипом, полу стоном, что-то упало на землю. Вернее, я знал, кто упал.

- Барут? Откуда он здесь? Черт, он почти добрался до тебя, Касс, еще бы чуть-чуть, и сам знаешь.

- Не болтай, ищем, где-то еще один!

Я лежал, уткнувшись лбом в землю, а внутри ширилась пустота. За что? За то, что его путь отличен от их пути? Или были еще какие-то причины? Нет, не было, двадцать лет вдалеке ото всех. Значит, просто традиция?

- Нашел кого-нибудь? У меня пусто!

- Так же, смотри, вон тропа, давай проверим!

Суки, непривычно холодная ярость, охватившая меня, не помутила рассудок, напротив, мыслил я вполне здраво и четко. Жанар и Касс, я запомню, свидимся еще. Пока же не судьба, размажете и не заметите. Нужно уходить. Пропустив обоих мимо себя, почему-то был уверен - меня не заметят, листва надежно скрывала от глаз, а от их поиска - не знаю, просто был уверен, их поиск не найдет меня. В пещеру решил не возвращаться. Только подполз ближе и осторожно раздвинул ветки: Иргеля увидел сразу, вернее, то, что от него осталось, его разметало как от взрыва, обгоревший и почерневший торс в кровавой кляксе, а чуть дальше нижняя половина туловища. Суки! Еще дальше лежал разрезанный надвое Барут, теперь уже просто барут, все-таки не кличка. Ну что ж, увидел я достаточно, чтобы не забыть, и вернуть. Теперь ходу.

В груди было пусто и сыро, холодная ярость схлынула так же, как и пришла, мыслей не было никаких. До озера добирался кружным путем, словно зомби, не глядя и не обращая внимания на мелькавших хищников, один раз переступив через нечто, отдаленно напоминающее гигантскую сороконожку, буквально прошел сквозь рой пищащих странно светящихся зеленым насекомых, в общем, шел бессознательно, автоматически обходя препятствия и перепрыгивая где нужно. У озера, прислушавшись, никого не обнаружил и, не откладывая, пошел в обход.

Еще там, у пещеры, глядя на разыгравшуюся трагедию, решил - доберусь до скалы за озером, и пусть попробуют меня не пустить. Не пугал ни длинный, полный неизвестностей путь, ни возможная погоня, все это тогда отошло на второй план. Я просто сделал выбор. Уже позже, более-менее придя в себя, ощутил грусть, было безумно жалко обоих, как ни как, но все же успел привязаться к ним. Нет, я понимал, что рано или поздно мы бы все равно расстались, жить в пещере всю оставшуюся жизнь не для меня. Но такое. Они явно не заслужили подобную смерть. И дайте лишь время, я отомщу...

До цели добирался трое суток, старался делать поменьше остановок, ел на ходу, делал поправку по утесу и все шел и шел вперед. Ночевал на деревьях, привязывая себя лианами, один раз проснулся от жуткой тряски, думал, все, лезет очередной монстр, но нет, монстр был, но только бока чесал, да так, что деревья ходуном ходили, так что мне угрожало только сверзиться с пяти метровой высоты. А позже помесь гиены и еще не пойми чего загнала на дерево и караулила до самого вечера, уйдя только к закату. Ночью я, естественно, никуда не пошел. Пришлось заночевать на том же дереве.

Про ночи могу сказать только одно - жутко. Время пира и кровавых оргий. Спать под все те звуки было настоящей пыткой, вздрагивая каждые несколько минут и всматриваясь в непроглядную темень, не лезет ли кто. Чавканье, полу всхлипы, жуткие пересвисты, постоянно кто-то кого-то жрал. Иногда, по утрам, недалеко от дерева, находил чьи-то останки, в которых копошилась мелочь поменьше, растаскивая объедки ночного пиршества. Начали надоедать насекомые - и это было чуть ли не худшим, они доводили меня до крайности. Постоянно что-то пыталось меня грызть и кусать, в общем, спал жутко. Спасался опять-таки лианами, делал что-то на подобии кокона, и заматывался в него почти полностью, хоть какое-то спасение.

Трое суток мучений, но я добрался. Передо мной находился темный зев входа, вокруг все заросло лианами и чем-то вроде папоротника, но Иргель был прав, это не скала, когда-то, скорее всего, это было что-то вроде храма, величественного храма. Были видны остовы колон, какие-то постаменты и просто рельефные обломки камней, явно бывшие частью чего-то целого, возведенного не природой, но мыслящим существом. Поражали сами размеры. К примеру, почти скрытая с глаз поваленная колона, под ковром обвивших ее лиан, походила на обычный земляной холм выше моего роста. Если бы не просветы в переплетении растения, я бы так и думал дальше. Довелось бы увидеть раннее величие всего этого, могу поспорить, у меня захватило бы дух. Но сейчас передо мной лишь темный вход, и сплошной зеленый ковер, укрывший обломки некогда монументальной постройки.

Что же, тянуть нечего, и я сделал первый шаг. Вернее, попытался сделать. А потом еще и еще, но продолжал стоять на месте. Вот так фокус, я даже растерялся. Вправо - свободно иду, как только намереваюсь сделать шаг прямо, в проход, как будто мозг и не отдавал команду ногам, стою на месте. Стою и пялюсь в пролом. И меня осеняет, вспомнились слова Иргеля про скульптуру на утесе: "Расширяет сознание, если ты готов". Если готов. То есть, идет какой-то отбор, нужно соответствие определенным критериям. А какие критерии могут быть? Более полный взгляд не целостную систему мира. О, Господи, уже рассуждаю как Иргель.

Эх, старик, старик, почему ты просто не убежал, ведь мог же. Я стоял и молчал.

А потом сел на месте, там, где стоял, даже скорее упал, ноги просто подкосились. Что бы я услышал, чтобы не шел назад, что бы жил. Он считал себя стариком, подходящим к своему рубежу. Злые слезы сами собой навернулись на глаза, но лицо, словно маска, было беспристрастно, словно разучилось сопереживать, пропуская через себя все, и ничего в себе не оставляя.

Я медленно встал, вздохнул, закрыл глаза, мысли легкие, неспешные, отрешенность от всего и вся, и только две дорожки на щеках говорили иное. Шаг, и я внутри.

Вокруг было светло, хотя источника света я и не нашел. Стоя снаружи, не видел ничего дальше метра-двух, но внутри все было освещено и доступно взгляду. Время похозяйничало и здесь, разрушенные колоны, обломки местами обвалившегося потолка, осыпавшиеся барельефы стен и прочий хаос лишь удручал, от явного былого великолепия не осталось и следа. Приемная, как я окрестил ее для себя, была примерно метров десять в длину, а ширина терялась в нагромождении кусков камня и прочих разрушений. Что сразу бросилось в глаза, здесь не было лиан, вездесущие растения не смогли сюда пробраться. У входа во второе помещение ситуация повторилась, но я уже знал, что делать. Иргель не зря проводил со мной столько времени. Следующее помещение сохранилось намного лучше предыдущего и почти не несло бремя прошедших веков или тысячелетий. Я, почему то, склонялся к последнему, от всего прямо таки веяло древностью и эпохальностью. Просторный зал с колоннами по периметру и ни одной двери, лишь противоположная от входа стена отличалась выведенным на ней совершенно незнакомым мне символом.

Что-то среднее между набором геометрических фигур и иероглифом, словно вдавленное в каменную поверхность, а не высеченное. Интуитивно поднес руку, прикоснуться, и тут же отдернул. Непонятное покалывание в кончиках пальцев и слишком плотный воздух, или не воздух, создающий сопротивление и отталкивающий. Удивительное явление, не смог отказать себе и провел рукой еще раз, а потом еще и еще, будто гладил уплотненную воздушную массу, легкий же дискомфорт от тысячи мелких иголочек был незначителен и казался не опасным. Натешившись, настроился на отрешенность и... ничего не произошло. Потом просто интуитивно, удерживая себя все в том же состоянии, протянул руку и дотронулся до символа. И опять ничего не произошло. То есть здесь нужно что-то другое, отличное от "пропуска" в предыдущих проходах. Но что? Обернулся, и сразу же замер - вместо одного входа передо мной было три, по одному на каждую стену. Снова повернулся к символу - неужели какой-то перенос? Я ведь ничего не почувствовал. Если я правильно мыслю, тогда символ является неким активатором переноса, нужно только разобраться в самой активации. Вернее, в управлении ею. Так, что первое приходит на ум, самое практичное всегда самое простое. Приложил опять руку к символу и представил себе предыдущий зал.

Не вышло. А если так? Ну вот, сзади опять один проход, через который вижу приемную, все-таки пригодилось мое увлечение. После первой неудачной попытки в голову пришла вторая идея, на самом деле вспомнившаяся по одной из сотен перечитанных мною книг. Хобби такое было, проглатывал фантастику одну за другой. Все с тем же отрешенным состоянием как бы потянулся мысленно, представив переход из одного зала в другой. Обратный скачек уже не требовал мысленных усилий, хватало обычного состояния отрешенности. Что ж, выйти я всегда теперь смогу, на душе стало легче.

За всеми тремя проходами были небольшие комнатки с уже знакомыми мне скульптурами, различавшимися между собой только цветом и размерами. Примерно метр, метр пятьдесят и два метра, на глазок. А расцветка порадовала, довольно неожиданно было обнаружить в однотонных помещениях бледно-желтого оттенка нечто настолько кричащее. Меньшее яйцо было ярко бирюзовым, притягивающим взгляд не столько цветом, сколько его насыщенностью и глубиной. Довольно впечатляющий эффект, по крайней мене разглядывал его я не меньше минуты. В противоположной, левой комнатке, яйцо имело нежно голубой, матовый оттенок, безо всякой глубины и прочей притягательности, никаких эффектов, просто приятный глазу цвет. Последнее же изваяние вообще ничем не радовало - обычный серый камень и ничего более. Интересные различия.

Яйцо на утесе было примерно одного размера с наименьшим из находящихся здесь, и отличалось грубостью поверхности, походя на обычный булыжник. Эти же полностью гладкие, я бы даже сказал, отполированные. Вернувшись к меньшему, бирюзовому, я уже с опаской уставился на него. Ведь одно дело просто осматривать, а решиться прикоснуться - совсем другое, я прекрасно помню прошлый сеанс на утесе, не факт, что переживу еще один. А есть выбор? Нет, ну и хрен с ним! Рука коснулась поверхности. И свет исчез. Что за? Мне это очень не понравилось. Тьма была сродни той, когда самый громкий звук издает собственное сердце, когда любой посторонний шорох неизвестного происхождения воспринимается как угроза и пугает до дрожи. Я стоял, дыша через раз, вслушиваясь и вглядываясь во мрак, пытался вызвать состояние отрешенности, и не мог. Только улавливал начало и сразу же происходил сбой, будто что-то специально срывало мои попытки. Странная мысль, а я все пытался и пытался.

Неожиданно появилось ощущения полета, тянущее чувство в районе живота все усиливалось и усиливалось, в душу стал закрадываться страх. Он еще не достиг уровня, когда его можно назвать липким и холодным, но все к этому шло. Мозг уже рисовал картины пропасти и множество кошмарных тварей внизу, в нетерпении ждущих падающий к ним кусок мяса. Это конец! Эта мысль хлестнула подобно кнуту и взъярила не хуже!

Плевать, сдохну, разобьюсь, но упаду на саму здоровью и прибью своим весом. Не сдохну, так буду рвать и метать, грызть глотки, захлебываясь чужой кровью и топя их в своей. Холодная ярость заполнила сознание, я стал предельно собран и в ближайшие секунды готов был не дороже продать свою жизнь, а отнимать чужие, чем больше, тем лучше, я собрался не умирать, а нести смерть. Отрешенность, полнейшая и безмятежная, четкие, лаконичные мысли в своей легкости уже не были теми неспешными рыбками в стоячей воде, они были хищными, быстрыми и собранными для единой цели. Падение все ускорялось, а я сжимался, словно пружина, напряженный до предела и готовый при первом же прикосновении хоть к чему-либо вцепиться и уничтожить. А когда снизу послышался множественный шелест, будто тысячи чешуек терлись друг о друга, расставил руки в стороны и, падая, заорал:

- Молитесь, суки, я иду!

По-прежнему стою во мраке, но под ногами уже круг света, разгоняющий тьму на отвоеванном им пятачке. Выше пояса я все равно почти ничего не вижу, похоже, возможности светового пятна не велики и не простираются так далеко. Но уже хоть что-то. Неожиданные переходы, галлюцинации - бред, или шутки хозяев? Очень все странно. Вдруг, со стороны послышались шаги, так может ходить кто угодно, но не человек. Тяжелые, медленные, они неприятно играли на нервах, заставляя еще больше напрягать зрение и слух, тем не менее, я был собран и готов отразить любую опасность. Уши четко улавливали любой звук, глаза пытались выловить мельчайшую смену оттенков мрака, дыхание было ровное, а тело готово к броску.

Нечто остановилось в полной недосягаемости для глаз, но в том, что я сам как на ладони, не было сомнений. Тишина затянулась. Потом над головой раздалось сопение и в шею ударило чужое, горячее дыхание, обдав все тело приторно сладкой волной. Я сжался в пружину, мышцы напряглись, готовые в любой момент кинуть тело в сторону и обратно, к уже видимому обидчику. То, что чужак как минимум с дом размером, меня не останавливало, я просчитывал возможные варианты. Во всех из них в конце была моя смерть, просто некоторые заканчивались быстрее, некоторые давали фору во времени. Сопение раздалось еще раз, теперь уже ближе. Страх, он был со мной с самого начала, был тем чувством, что отрезвляет от безрассудной атаки и сдерживает героические порывы, награждающиеся посмертно. Но он же и обессиливал, а посему был лишь вспомогательным чувством, дополняющим отрешенность, да и не воспринимался как страх таковой, своего рода предохранитель. Поэтому, когда сверху вниз ринулось нечто массивное и стремительное, мышцы бросили тело в сторону и резко швырнули обратно, уже в прыжке. Неизвестный враг, обрушившись вниз, полностью закрыл световое пятно и прыгнул я абсолютно не видя куда. Но прыгнул. Удар от столкновения на миг ошеломил, из разбитых губ побежала кровь, а руки уже шарили в возможности хоть за что-нибудь уцепиться. И нашли. Поверхность, горячая и влажная, лишь усугубляла неприятные ощущения. Кожа, или шкура, была бугристой и твердой, за что удалось зацепиться, мог лишь гадать, какие-то наросты, позволившие упереться в них ногами и схватиться руками. И все это вздрагивало, шевелилось. Неожиданно меня с силой вжало в тварь, а потом руки и ноги оторвались от опор и я ощутил полет. Меня просто подбросили и поймают внизу, мозг продолжал работать, анализируя любое изменение ситуации. Но поделать я ничего не мог. Сгруппировавшись, камнем полетел вниз, почувствовав на себе сначала горячее дыхание, а потом что-то шершавое и липкое ударило в спину. От неожиданности я раскрылся, и тут же левую руку и обе ноги обожгло невыносимым огнем боли, я дико заорал, не чувствуя ничего, кроме продолжающейся пытки. Отрешенность слетела мигом, мыслей не было, были только крик и мука. Липкая поверхность вдруг пошла вверх и вжала меня лицом в жесткие, мелкие пластины, ломая нос и заставляя захлебнуться кровью. Потом отошла назад и снова вмяла, словно тисками. До меня дошло, меня жуют, я в пасти этой твари. Сил не было, все тело было смято, огрызки конечностей просто вопили о переносимых муках, и любые движения, а они были постоянными, лишь усиливало все это. Захлебываясь кровью и содрогаясь в конвульсиях, я сделал единственное, на что еще был способен: "Что б ты подавилась, сука!"

Тело еще жило пережитой болью и я, повалившись на пол, сжался в позу эмбриона, периодически сотрясаясь в судорогах. Круг света был теперь значительно больше. Иллюзия, это была всего лишь иллюзия, проверка, но на что? На вшивость? Я прошел? Медленно встаю, ноги и руки целы, но мозг помнит боль, помнит кошмар пережитого. Оглядываюсь, что дальше? Третий раунд? Закрываю глаза и через силу вызываю отрешенность, не сразу, тяжело сосредоточиться, но у меня получается, все, я готов, поехали дальше. Но ничего не происходит. Проходит минута, две, а все как было, так и остается неизменным.

- Хозяева, я готов, - стараюсь придать голосу почтение, но без подобострастия.

Нет ответа, все та же тишина и стук собственного сердца. Стою и жду, неизвестно чего. Как же я устал, только сейчас это понял, выжат морально, досуха. Опустился на пол, устроился удобнее, прикрыл глаза. Все та же тишина, давящая, лезущая в уши, естественно, это только так кажется. Но круг света так мал по сравнению с необъятным мраком вокруг, что поневоле начинают лезть в голову всякие мысли. Так, прочь, вон все ненужное, сосредотачиваюсь на полной пустоте в голове, никаких размышлений, никакой активности. Но не думать ни о чем слишком сложно, нет-нет, да и проскакивает какая-то мыслишка. Открыл глаза, поморгал, встряхнул головой, в шее хрустнуло, затекла, что ли? Повел плечами, разминая. Как там назывался тот эффект, когда люди якобы чувствовали потерянную конечность? Вот и сейчас смотрю я на ноги, ведь абсолютно целы, но ноют, как и рука, как и нос. Мозг воспринял все это за реальность, так что ли? Тогда иллюзии могут убивать. Эта мысль меня не обрадовала. Надеюсь, эта проверка не поломалась на середине пути, а то будет печально. Или останусь тут сидеть навечно, или следующая иллюзия откусит мне голову.

Снова закрываю глаза, отрешенность дается почти мгновенно, выравниваю дыхание и начинаю заново разгонять мысли, прочь, нечего роится, прочь. Постепенно они затихли, не исчезли, нет, такого просто не может быть, а отошли на задний план, стали незаметны, перестали акцентировать на себе внимания, проскакивая как бы вскользь сознания, не мешая, не отвлекая. А на границе восприятия стали проскакивать обрывки чьих-то голосов, ощущаемые не слухом, нет, я по-прежнему слышал только биение своего сердца. Но будто появляющиеся у меня прямо в голове, похожие на отдаленное эхо, то приближаясь, то отдаляясь. Как только я попытался сконцентрироваться на них, вслушаться, понять хоть часть брошенного ними, голоса исчезли. Что за? Я пребывал в недоумении. И сколько я не вслушивался, так ничего и не добился. А зачем вслушиваться? Мысль показалась настолько простой, что чуть не рассмеялся. И точно, буквально несколько минут спустя я уже опять воспринимал чей-то хор. Именно хор, мужские голоса стали отчетливее и громче, повторяя все вместе на незнакомом мне языке что свое, почти не повторяющееся, но монотонное и довольно красиво звучащее. И чем дальше, тем громче они звучали, вскоре стало казаться, что они сидят вокруг, я ровно в центре, и выводят свой речитатив только ради меня одного. Потом стало жутковато, хор стал подобен громовым раскатам, казалось, еще немного, и в моей голове начнут сверкать молнии, испепеляя все на своем пути. На пике буйства речитатив достиг такой высоты и силы, что я уже не мог сдерживаться, и состояние отрешенности слетело с меня, я застонал, обхватив голову руками. Но ничего не прекратилось. Теперь хор гремел повсюду. Это было и жутко, и прекрасно одновременно, мощь, это была такая мощь и сила, способная, казалось, дробить скалы и испарять моря. И в итоге, слабая букашка вроде меня, просто не выдержала.

Очнулся я в комнате с яйцом. Из ушей и носа капало. Черт, из носа то ладно, но из ушей - пальцами, что ли, затыкать? Промаявшись минут десять, наклоняя голову то так, то эдак, в конце концов, удалось каким-то образом остановить кровотечение.

И что это было, как это все понимать? Я что-то приобрел, кроме пережитого? Мыслей не было, я слишком устал и потому решил перенести дальнейшие изыскания на следующий день. Поднявшись, направился было к выходу, но за ним не было ожидаемого зала. Комнатка, представшая перед моими глазами, была три метра на три, имела каменное ложе и уже виденный мною ранее символ, правда, с небольшими отличиями, и все. Мечта аскета, ловушка для меня. Или не ловушка? Плевать, не головой же об стену теперь биться, доплелся до кровати, если можно так назвать высеченный из камня прямоугольник, и растянулся во всю длину. Сон сморил сразу же, слишком устал.

Я не один. Понимание этого подкинуло меня с лежанки, заставило кубарем скатиться в сторону и прижаться спиной к стене. Что за? Не было лежанки, и стены тоже нет, есть опять пятно света, я в нем, и еще кто-то, в темноте. Тишина затягивалась, создавалось ощущение, что меня изучают, рассматривают, как под увеличительное стекло, и мне это не нравилось. Так и не вычленив во мраке никакого движения, решил брать инициативу в свои руки:

- Кто здесь? - тишина, ни звука, ни шороха.

- Я же знаю, что не один, хватит прятаться, - стараюсь, что бы голос звучал уверенно и ровно, - у меня много вопросов.

- Зачем тебе наши ответы, чужак?

- Я ищу знания, мой наставник погиб, моего опыта недостаточно для самообучения.

- У тебя нет никакого опыта, кто ты?

- Человек, и мне нужна помощь, - затаил дыхание. Молчание затягивалось. Но я дождался.

- Ты прошел три круга, завтра пройдешь еще один.

Глаза стали слипаться, накатила сильнейшая сонливость, и хотя пытался бороться, это было сильнее меня, веки сомкнулись, и я заснул. Проснулся так же, с подачи неведомых хозяев, не зная ни какое время суток, ни сколько времени прошло, просто сон слетел в один миг и мозг начал мыслить. Так не бывает, но не ощущалось даже остатков дремы. Хотя должен признать, чувствовал себя хорошо выспавшимся и отдохнувшим. Жестко тут все, ничего не скажешь, ну да ладно. А теперь насущное: хочется есть, но где здесь еда, и в туалет бы не помешало, но унитаза я тоже тут не видел. Взгляд оббежал комнату и остановился на знаке. Ну, попробуем.

Дальше была череда сплошных неудач. Хоть символ и был похож на тот, другой, и точно так же отзывался на прикосновение, никакие мыслеобразы ничего не дали. Не было ни переноса, ни каких-либо других изменений. Попытки передать чувство голода и необходимость организма облегчиться тоже не принесли результатов. Я уже не говорю о поиске скрытых дверей в обеих комнатах, хоть бери и бейся головой об стену. Замурован, выхода нет. Игра возможна только по правилам хозяев. Что ж, к черту стыд, справил нужду в комнате с яйцом, на голод просто махнул рукой. Сказали еще один круг? Будет вам круг. Кладу руку на изваяние и в мгновение оказываюсь посреди пятна света, такого, каким помню его по последнему разу. Минуту просто осматриваюсь, нет, ничего не поменялась, вокруг все та же тьма. Дышу расслабленно, настраиваясь на очередной кошмар. Уже совсем привычно вхожу в нужное состояние, еще немного практики, и это будет получаться само собой, как дыхание или биение сердца. Я готов и жду. Но происходит совсем уж неожиданное.

Из мрака вышел человек в темно-сером балахоне с накинутым капюшоном, так что лица почти не было видно, и остановился на границе тьмы и света. Некоторое время просто молчим, он разглядывает меня, а я его.

- Ты на подготовительном курсе, каждый оборот будешь проходить по одному кругу, - сказав это, он начал отходить во мрак.

- Постойте, у меня есть еще вопросы! - воскликнул я, - Мне нужно знать!

Он почти скрылся во тьме, но, все же, ответил:

- Ты все еще чужак, наберись терпения, - и исчез. Да и был ли здесь кто-то кроме меня? Насколько понимаю, все это одна колоссальная иллюзия, что-то типа обучающего центра. Жаль, не захотел пообщаться, но он что-то говорил про курс и, словно это послужило сигналом, со всех сторон во мраке начали загораться маленькие, не больше ногтя мизинца, но от этого не менее яркие огоньки. Красно-оранжевые, они все множились и множились, выписывая замысловатые пируэты, то взмывая вверх и замирая на миг, то стремительно обрушиваясь вниз, будто падая без опоры, замедляясь у самого пола и снова начиная свое вознесение. Десятки, сотни, они все множились и множились, но совсем не давали света, тьма по-прежнему оставалась тьмой. Хоровод десятков тысяч огоньков завораживал, язык не поворачивался назвать это мельтешением, нет, все эти пируэты и мертвые петли были полностью скоординированы, а многие даже синхронны, здесь явно проглядывалась какая-то система.

А потом вся эта красота, бешено визжа, рухнула прямо на меня. Я только чудом умудрился отпрыгнуть, неудачно приземлившись и отбив себе бок, дыхание сбилось, но настрой остался боевой. Ускорившись, огоньки почти мгновенно взмыли ввысь, и теперь уже только часть из них пошла в атаку, но мне от этого не стало легче, их скорость возросла, а визг все также резал слух. Испытание на ловкость и скорость? Сомневаюсь, человеку просто не подвластен такой темп. И я бежал, прыгал, уклонялся, падал, ничего не видя во мраке, благо пространство вокруг было без препятствий и ровным. Но все это было тщетно, темп нарастал, и вот я уже лечу кубарем, сжав зубы от пульсирующей боли во всей спине. С десяток огней, визжа особо жутко, спикировали ближе всех и врезались с чудовищной силой. Меня подбросило и развернуло, а потом встретила земля - воздух моментом выбило из легких, носом пошла кровь, верх и низ менялись местами с завидным упорством. А в спине ворочались, пытаясь прорваться еще глубже, злые красные осы. Распластавшись на полу и рыча от боли, я уже не мог подняться, и с ужасом взирал на зависшие надо мной мириады огней, чьи близнецы сейчас проедали мне спину. И они упали. Всем скопом. В одну точку, в меня. Изломанное тело взорвалось ошметками, брызгами крови, рот кривился в немом крике, но легких не было, нечем нагнетать воздух. Осознание случившегося было настолько жутким, что страх потери себя затмил все иные чувства, и кусок окровавленного мяса провалился в беспамятство.

Пробуждение было тяжелым. Я болел, весь. Болел снаружи и изнутри. Боялся не то что бы встать, но даже пошевелиться. Дыхание и то отзывалось во всем теле ноющей болью. Просто лежал на полу у яйца и пялился в потолок, стараясь не стонать, сдерживаясь. Сколько я так провалялся, не знаю, но мозг потихоньку начал воспринимать действительность, а не канувшую иллюзию, и стало отпускать. А пока единственным моим приобретением от произошедшего была информация. Скудная, но хоть какая-то.

Каждый круг - урок, и если он пройден, круг света увеличивается. Количество уроков неизвестно, видно, все зависит от успехов. Яйца - это уровни уроков, их интенсивность, я пока на подготовительном курсе, то есть обучения, как такового, еще не было. Эта мысль просто вбивала гвоздь мне в мозг. Символ на стене - это знак власти, именно так я его теперь воспринимал. Походу, я получил какой-то доступ, так как знал, как перемещаться, запрашивать еду и прочее, по мелочи. Лежак - что-то вроде коммуникационного артефакта, корректирующего и разбирающего твои дневные действия. Про туалет не было ни грамма информации. Вот и все. Ни когда выпустят меня отсюда, ни чего ожидать дальше и что вообще от меня требуется, больше никакой информации мне не дали. Есть комната обучения, с яйцом, есть комната отдыха. Так что ничто не будет меня отвлекать от обучения, прямо казарменный режим какой-то. Сон, завтрак, обучение, обед, если жив, собственные занятия, ужин, сон. А что я хотел? Бассейн и массажистку? Получил как раз то, что нужно, и хватит об этом.

Легкая злость на себя придала решительности. Игнорируя болевые призывы тела остановиться, я медленно поднялся, постоял неподвижно пару минут и начал разминать мышцы. Ничего сложного, покрутил суставами, сделал несколько приседаний, отжался раз двадцать и все в таком духе. Стало заметно легче. Ну что же, пора и обед получить, вернее, поздний обед. Лежанка будит с восходом солнца, а уроки обычно длятся, где то от пяти до семи часов, все зависит от степени поврежденности учащегося и получаемой им информации. Оказывается яйцо, вернее, атрасс, это активный артефакт, могущий непосредственно влиять на учащегося, ну, иллюзии уроков, восстановление организма при травмах и прочее, в то время как лежак всего лишь собирает информацию и выдает корректировки. Просто, практично и аскетично.

Для взаимодействия с символом власти нет нужды прикасаться к нему, достаточно просто сконцентрировать на нем взгляд и выбрать одну из доступных команд. Я хотел обед. И получил его в миске под символом. Гм, ложка не полагается? Так, что там? Сероватая кашица неопределенной принадлежности, на вид то ли что-то просроченное, то ли просто помои. Ну, хоть запаха нет. Попробовал. И абсолютно безвкусная. Правильно, ничто не должно отвлекать, проглотил по-быстрому, и заниматься. Выхлебав содержимое через край, поставил миску под стену и мазнул взглядом по символу - миска исчезла.

Теперь самое легкое. Удобная поза, спина ни на что не облокачивается, ноги скрещены, руки на коленях, глаза закрыты. Мысли легкие, быстрые - сознание привычно рухнуло в отрешенность. А на дальнем плане крутилась всякая мелочевка: вспоминались занятия с Иргелем, походы с ним в лес, обучение языку. Даже провел аналогию со мной тем и теперешним, что то, безусловно, поменялось, но четче всего заметны успехи с медитацией. Если раньше мысли плавали, словно в киселе, неспешно шевеля плавниками, то теперь это были окуни, хищные и быстрые. Любая информация тут же разрывалась на составляющие, раскладывалась и анализировалась, складываясь потом в наиболее удобную для меня картину. Помню, он как-то обмолвился, что потратил почти год, учась достигать отрешенности, все время срываясь в маэр - там схожая система, но другой принцип, и победить старую привычку оказалось не так уж легко. Вот он на рефлексах все время на ней и стопорился. Я же проблем с этим у себя почти не помню.

Другая мысль была о грустном: не успел я ему тогда сказать, как обязан, и благодарен, только сейчас понимаю это. Эх, Иргель, Иргель, ну почему все так сложилось?

Отрешенность, словно со стороны взираю на все это роение воспоминаний, идей, с одной стороны осознаю - это все мое, это все я, но с другой как-то отгораживаюсь от всего, становлюсь наблюдателем, и поначалу удерживать это состояние было ох как не просто, особенно если долго или когда отвлекает что-то.

В голову пришло знание - время обеда, просто почувствовал, как будто сработала интуиция - все, пора, но чувства чувствами, а я именно знал. Каламбур, десять секунд назад не знал, а спустя - уже знал. Чушь, но все так и есть. Улыбнулся. Открыл глаза, посидел еще некоторое время, не меняя позы и не сбивая ритма дыхания. Кстати, как-то само пришло понимание, какую позу принять, где лучше не заниматься, как дышать - думаю, все это дала мне отрешенность, "all inclusive", так сказать, тело само знает, что ему нужно, следует только уметь прислушиваться.

Ужин ничем не отличался от обеда, проглотил не заметив. Встав у знака, активировал еще одну доступную мне теперь возможность - решил называть ее омовением. По телу прошелся легкий ветерок, игнорируя одежду и освежая кожу, все, теперь я чист. Местный аналог душа был бесподобен, десять секунд щекотки и свободен. Что ж, по графику остался только сон и я был рад этому, денек ничем не выделялся из продолжающейся череды кошмаров. Сон и медитации - единственное, что не приносили мне боль и мучения.

Да, черт! Внезапная злость, огонь и стужа. Я был зол на себя и прекрасно понимал это. Осознавал, что слаб, осознавал свою никчемность, ведь это был всего лишь подготовительный курс, а для меня он уже был кошмаром. Лед и пламя сцепились внутри, я разрывался надвое. Решение пришло неожиданно, все стало на свои места, стало четким и понятным. Корить и жалеть себя можно было дома. Не здесь. Тут нужно есть самому, или съедят тебя. Или забыл? Это всего лишь учебная машина. И в балахоне был не человек. Так пусть я сломаю ее или она меня, третьего не будет. Сразу же стало легко и спокойно. Будто камень с плеч свалился. Постоял минуту с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе. И только сейчас заметил, что нахожусь в состоянии отрешенности. Уже на рефлексах, да? Ладно, пора спать.

Но поспать не удалось. Опять пятно света, вокруг мрак и давящая тишина. А, точно, лежак, сейчас будет разбор полетов. Но ни единого звука я так и не услышал. Странно, что-то явно не так.

- Есть здесь кто? Я думал, мне сейчас укажут на мои ошибки, - молчание.

- Зачем же тогда сюда вызвали, я там сплю, между прочим, - опять никакой реакции.

- Что ж, ладно, - сел на пол, медитировать во сне мне еще не доводилось. Ведь это сон, или нет? Вот так вопрос! Тело спит, а мозг работает - что-то не того, небылица какая-то.

- Ты нетерпелив, это плохо, - голос раздавался со всех сторон, - не знаешь азов, и это плохо, ты поздно начал, это тоже плохо, но у тебя есть потенциал - вот это плохо вдвойне, потому как, невзирая на все перечисленное, ставящиеся задачи ориентированы именно на потенциал, а его одного мало, - казалось, голос укорял и жалел одновременно.

- У меня нет выбора, я такой, какой есть, и выкладываюсь на полную. Я пришел за знаниями, и я их получу, или сдохну, - упрямо пялюсь во мрак.

- Ты настойчив, это хорошо. По моим подсчетам, если ты не начнешь прогрессировать в течение двадцати пяти - тридцати кругов, то умрешь, не выдержав нагрузки.

- Я уже сказал, или справлюсь, или сдохну.

- Ты упрям, это хуже настойчивости.

- Кто ты такой? - голос явно принадлежал человеку, но построение фраз и интонации... - Я могу задать интересующие меня вопросы?

- Ты любопытен, это хорошо, задавай. Я твой координатор, остальная информация закрыта.

- Почему закрыта?

- Недостаточный уровень звания.

- Звания? Это военная база?

- Закрыто.

- Как я могу понять, о чем я могу спрашивать, а о чем нет?

- Ты можешь спрашивать о чем угодно.

- Ясно, - ну, точно программа, - ты не живой?

- Закрыто.

- Ты можешь охарактеризовать рамки вопросов в пределах моего доступа?

- Конечно, ты можешь частично узнать о подготовительном этапе, вся остальная информация у тебя уже или есть, или закрыта, - не густо.

- Тогда расскажи мне все, что я могу еще узнать, - я приготовился к лекции, но голос разочаровал меня, уложившись в несколько предложений:

- Обучение уровня "Бирюза" способствует подготовке сознания, мышления и тела к базовому курсу обучения, продолжается до тех пор, пока координатором не будет вынесен вердикт об успешном окончании обучения. Как твой координатор, настоятельно рекомендую по всем вопросам обращаться ко мне, иногда даже мелочь бывает очень важна. Это все.

- Ты почти мне ничего и не рассказал. Постой, а фигура в сером балахоне, в предыдущем уроке, кто это был?

- Если у тебя был урок, то это мог быть только координатор урока, ты не думаешь, это плохо.

- Почему ты меня все время оцениваешь? Ты ведь программа, не живое существо, в тебя заложен такой стиль поведения, я прав?

- Принцип негативного оценивания должен стимулировать тебя улучшать себя. И я не программа, не сравнивай меня с дикарским машинным кодом, - мне показалось, или я явно слышал нотки обиды.

- Прости, не хотел тебя обидеть. Кстати, как мне положено к тебе обращаться, на ты, вы?

- Как хочешь, мне не принципиально.

- Я могу общаться с тобой в любое время или только во сне?

- Ты не корректен, и это плохо, но я понял тебя. Наши встречи возможны только в ночное время, и только когда ты лежишь на ссатум, нужно максимальное соприкосновение, - ясно, ссатум, он же лежак, он же пассивный артефакт-координатор.

- А пища, можно как то изменить ее внешний вид или получать другую? - я решил проверить собеседника.

- Закрыто, - мда, не обманул.

- Даже не знаю, что еще спросить и не получить твое "закрыто". Можешь мне посоветовать что-нибудь по обучению?

- Ты пока работаешь на пределе, советовать нечего. Продолжай выкладываться полностью и дальше, это твой единственный шанс выжить. Еще вопросы будут?

- Нет, спасибо, жаль, не обо всем можешь рассказать.

- Всему свое время, переживи эту ночь, - что за странное пожелание, только и успел подумать, как сознание провалилось во мрак.

 

Глава 6

Сутки сменялись одни за другими, принося каждый раз новые кошмары и новую боль, ни разу не повторившись и всегда привнося какие-то новые элементы. В общем, скучать не приходилось, рот был занят криком, а тело нередко били судороги, и корчиться в конвульсиях после завершения урока мне было уже не в новинку. Как и сказал координатор, становилось только сложнее и сложнее, и хотя атрасс так же занимался моим восстановлением, чувство надвигающейся катастрофы не покидало меня. Я прекрасно помнил выделенное мне время, почти месяц или меньше, в зависимости как пойдет.

И стал менять свой график. Координатор разрешил и даже одобрил более раннюю побудку. Два часа медитации перед завтраком. Сам завтрак. Омовение. Урок. Омовение. Потом обед. Послеобеденную медитацию я так же увеличил на два часа. Потом шли физически доступные мне упражнения. Отжимания, приседания, на гибкость, на выносливость, на растяжку. До полного изнеможения и обильного пота, выкладывался на все сто. Опять омовение. Ужин. И сон. В итоге спал я от силы четыре-шесть часов, и это при жутких нагрузках на уроках и после них. Спасался только медитациями, хоть как-то восполняя силы и сбрасывая усталость.

По заверениям координатора комнаты были полностью стерильны, так что ничего не опасаясь, я жил абсолютно голым, одеваясь только перед уроками. Не знаю состав съедаемой мною баланды, но утоляла голод она прекрасно, совсем не нагружая желудок. Кстати, заметил, что порции стали несколько больше, что это, поощрение? Или просто организму теперь требуется больше? Что еще вносило дискомфорт, так это то, что я зарос, как не знаю кто. Что на голове, что на лице, что... Но вариантов не было, так что просто махнул рукой и не акцентировал на этом внимание, при моих то загрузках.

Две недели прошли, вернее, проползли, оставив ощутимый шрам в душе. Не знаю, по каким критериям я сдавал урок, но круг все рос и рос, а я все также умирал и умирал, теперь еще чаще. Правда, вчера я бы уже не назвал себя безнадежным, так как почти добил противостоящую мне тварь, но не судьба. Выеденное нутро и обильная кровопотеря поставили жирную точку в намерении перегрызть ей горло, просто не хватило времени, челюсть отказывалась сжиматься, хотя выгрыз я достаточно. Я так и умер, с выпотрошенным животом, тварью, свивающей очередное кольцо вокруг меня и наполовину обескровленный. Если бы это была реальность, не думаю, что она пережила бы меня больше, чем на пару часов.

Были и другие монстры, некоторые настолько кошмарные, что одного взгляда было достаточно, что бы понять - я не жилец, спасался только бегством, и то недолго, другие просто обездвиживали и спокойно лакомились, не испытывая никакого дискомфорта с охотой, много кого было, но почти всех их объединяло одно - они все были сильнее меня. За все эти дни меня сжигали, вымораживали, переваривали в желудке, разрывали, разгрызали, высасывали. И все это было отнюдь не мгновенно, но я стал уже привыкать, а иного было и не дано. Или привыкнешь, или сойдешь с ума. Я прекрасно помню как горела, отваливаясь струпьями прямо на глазах правая рука, озаряя мрак и выхватывая морду жуткого насекомого, вторым плевком закончившим мое существование. Помню растение, проткнувшее меня одной из своих тычинок и я, опускаясь по ней и чувствуя, как она проходит рядом с позвоночником, не выдержал и отключился, а очнулся уже около самого основания, нанизанный по максимуму, и принялся раздирать и рвать все, до чего только мог дотянуться. Много чего было.

Я уже не говорю о боли. Кричал всегда, не мог не кричать. Но в какой-то момент понял, что вон там, дальше, лежит моя нога, а тело перемалывают жвалы очередной твари, а я молчу. Не потому что не больно. А просто, зачем? В течение всех этих уроков боль перестала быть новой, она стала старой, привычной. И еще, я наконец-то понял, для чего все это, к чему все эти кошмары и мучения. Все именно так, как и сказал когда-то координатор, с той лишь разницей, что сказано это было одними словами, а понял я это другими, через крики, вопли и стоны, заставившими смотреть меня на все это несколько по-другому, с другого угла.

Стойкость разума и тела, сосредоточенность и концентрация, четкость мысли и понимание картины в целом, а не отдельных ее частей. Вот и все, вся цель подготовительного курса. Просто, как дважды два. Но понимание этого отнюдь не уменьшало силу боли и не добавило мне каких-то новых качеств. Да, болевой порог повысился, однозначно, все-таки атрасс и постоянная практика творят чудеса, думаю, еще и в еде намешано что-то особое, потому как так и не разобрался из чего оно. И я теперь уже целенаправленно выискивал и старался поражать наименее защищенные места противника. Стал более выносливым, чуть сильнее, и только. Этого было мало, и уроки продолжались один за другим, выковывая из меня что-то, известное только координатору, если я не сломаюсь раньше.

Переломный момент наступил в один из уроков, когда пришлось спасаться бегством, лавируя от тысяч и тысяч сестер огненных ос. Только теперь они были ледяные, и к концу урока я потерял отмороженной левую руку и пол ладони правой, не говоря уже про многочисленные поверхностные обморожения, из-за чего, кстати, и лишился рук, сбивая с себя этих тварей. Но в какой-то момент они зависли надо мной, и исчезли, а я стоял, живой, искалеченный, тело трясло как в лихорадке, но стоял, и где-то глубоко в душе я был рад, хотя тело и не разделяло этого чувства. Очнувшись тогда около атрасса, я почти не верил, что смог, выдержал, не сдох. А потом рассмеялся, раскатисто и во все горло, злые слезы застыли на глазах, а я все смеялся и смеялся. Почему-то тогда подумал, что ни разу не заканчивал урок, стоя на ногах, а не валяясь на полу.

Не знаю, насколько быстрее пошел прогресс, координатор лишь сказал, что пересмотрел прогноз почти до сотни кругов, с учетом такого же темпа. Я лишь осклабился. Теперь мне удавалось больше, чем раньше, и я это оценивал как дань моему упорству. Позади осталось тридцать два круга.

Ожесточил тренировки, так как тело уже привыкло к существующим нагрузкам. По подсказкам координатора усложнил медитацию, теперь она уже не давалась так легко, стала более глубокой и требовала большей концентрации. Стал получать еще большую порцию баланды. Сон сократил до пяти часов, на меньше не получил согласия. Уставать стал больше, уроки стали сложнее, появились трудности с медитацией, но я тянул, я реально тянул и чувствовал, могу потянуть еще чуть больше, но не долго. И это радовало, я реально работал на пределе, выкладываясь по-полной.

Прошло пять месяцев, я окреп, нарастил мышечную массу и зарос дальше некуда. Если бы меня сейчас увидели родственники или друзья, просто не узнали бы. Не имея зеркала, я, тем не менее, понимал, если сбрить бороду и усы, открыв лицо, меня все равно примут за чужого человека. Пройдут мимо, приняв за обычного прохожего.

Невольно вспоминая себя прошлого, лишь улыбался, вызывая перед глазами то бледное и слабовольное существо, принятое называть там, дома, мужчиной. Пиво, дискотеки, глупая накачка мышечной массы в тренажерке, пустая работа, футбол и прочая такая нужная и необходимая туфта, занявшая все отведенное человеку время. Что-то меня не туда занесло, откуда такие мысли? Ностальгия? Или просто скучаю по близким? Ну, видеть бы я их точно не хотел, по крайней мере, здесь. Мысленно улыбнулся хорошей шутке. Так, пора завтракать, и на урок. Привычно мазнул взглядом по символу, поднял миску, приставил к губам и затяжными глотками опорожнил в себя. Давно заученные действия совершались, словно сами собой, без моего участия. Я все еще был в состоянии отрешенности, теперь это мое домашнее задание, буду стараться поддерживать ее на уроке, если позволит его новый кошмарный вариант, буду в нем и после, прямо до самого сна. А утром все повториться опять. Я так уже, считай, почти неделю, с перерывами на сон и четырьмя смертями. Мой рекорд сейчас пять дней из семи, пытаюсь поднять планку, но пока никак. Уроки ужесточаются слишком быстро, слишком кошмарные иллюзии и не менее кошмарные концовки. Неспроста все это, если раньше я думал, что хуже уже быть не может, а спустя время просто привыкал, то теперь я снова начинаю так думать. И куратор молчит.

Привычно кладу руку на атрасс, и вот я снова здесь, вокруг - громадная комната, полностью залитая светом. Видно все, каждую мельчайшую деталь: стены, пол, потолок, стыки между каменными глыбами. Нет ни единой тени, все как на ладони. Первый раз, когда расширившееся пятно высветило вертикальные поверхности по всему контуру, сказать, что я удивлен, значит, ничего не сказать. И каждый последующий урок поднимал планку света все выше и выше, до самого потолка, пока тьма не исчезла совсем. И вот я стою, в центре этой комнаты пыток, стою уже минут двадцать, ни разу не шелохнувшись, но ничего не происходит. И тогда я решаюсь сделать то, что уже очень давно не делал в этой комнате, заговариваю первым, и если бы тот я, ранний, услышал, что я говорю...

- Я бы хотел начать урок, у меня не так много времени, - и замолкаю.

Проходит минута, другая, а потом, откуда-то из-за спины, прозвучал слышимый здесь лишь однажды голос:

- Я твой урок! - сказано было с вызовом, что удивило, но не подал виду и развернулся.

Передо мной стоял балахон, тот же темно-серый тон, тот же капюшон, только теперь я мог рассмотреть куратора атрасса лучше. С меня ростом, не высокий, лицо гладкое, хотя в капюшоне по-прежнему клубиться мрак и разглядеть что-то еще просто невозможно. Да и все, в принципе, больше деталей нет. Он делает шаг в мою сторону. Я повторяю за ним. Еще по шагу от каждого, и еще. И вот, мы стоим на расстоянии вытянутой друг от друга руки и пытаемся поймать чужой взгляд. Что для меня лично является проблемой, так как тьма из капюшона никуда не делась.

- Это твой последний урок бирюзового уровня, - просто киваю.

Тогда он просто снимает капюшон, я на миг цепенею, и только рефлексы спасают от двух ударов в голову. Разрываю дистанцию, он позволяет, улыбаясь. Вернее я. Напротив меня стою я, стриженый и бритый, наверное, это мой образ, были бы здесь доступны услуги парикмахера. Он явно доволен произведенным впечатлением.

- Нравлюсь? - продолжает улыбаться.

Не отвечая, просто иду к нему, иду убивать. Горло, глаза, пах, никаких обменов ударами не будет, это не драка, один умрет. Он видит это и улыбка исчезает, похоже, он не против, что ж, схватка пяти ударов максимум, больше наше тело не переживет.

Рывок к нему, отвожу стремительный удар в горло правой, а левая уже летит на слом вражеского локтя, слышится треск, но из его рта не вырывается ни звука боли. Отпускаю сломанную конечность и, подбив колено, сбиваю его наземь. Не рискуя, просто падаю сверху на его безвольно обвисшую правую руку, упреждаю удар левой, хватая за запястье и, сжав зубы, вырываю ему кадык. Две минуты боя, без эмоций и рассуждений, холодно и расчетливо. Встал, сплюнул чужой хрящ и не проглоченную кровь, спокойно посмотрел ему в глаза. Он медленно сел, горло было целехонькое, как и не было рваной раны. Посмотрел на меня, кивнул и исчез. Я остался один. И это все? Что-то не вериться, слишком просто, слишком... Догадка пришла внезапно. Секунды две переваривал мысль, а потом повернулся к центру комнаты, и поклонился.

- Бирюзовое обучение завершено, - его голос звучал все так же, но мне показалось, что он все-таки немного дрогнул, или не показалось?

Я стоял у бирюзового атрасса, стоял, не лежал, а в голове все никак не укладывалось - закончил, я закончил. Рука сама легла на гладкую поверхность, а когда обернулся, то за проходом увидел уже забытый зал, ведущий к трем атрассам.

 

Глава 7

Вышел, и отстраненно отметил про себя, что ничего не изменилось. Да и что могло измениться, если оставалось прежним столько веков. Ну что, герой, возьмемся сразу за учебу, или устроим себе небольшие каникулы? Особо не раздумывая, взглядом активировал символ и перенесся в другой зал, прошел в приемную и замер.

За порогом, буквально в нескольких шагах, била ключом жизнь совсем иного рода, от которой я уже успел отвыкнуть и теперь не мог оторвать взгляда. Там все казалось таким настоящим, черт, да оно и было настоящим, это я почти полгода жил в иллюзиях. А здесь все дышало и бурлило, куда-то бежало в спешке и неслось вскачь. Папоротник, будто в попытке спрятать, зеленым ковром укрывал большую часть видимого мне, остальное пространство было сковано лианами, обвито ими и сдавлено, словно в попытке удержать, приковать навеки и не отпускать. Разнообразная мелочь, снующая туда-сюда по своим делам, убегающая, жрущая, охотящаяся. Особи покрупнее так же были заняты своими, несомненно, боле важными делами. И я все это видел, чувствовал, вдыхал - непередаваемое ощущение жизни и свободы. Сделал шаг, потом еще, поднял ногу и переступил порог. Зеленый небосвод, кипящая вокруг реальность без налета искусственности, насыщенные, яркие цвета безостановочного потока жизни. Я вздохнул, рано, еще слишком рано, и сделал очередной шаг. Назад. Обучение еще не закончено.

Голубой атрасс стоял на расстоянии вытянутой руки, одно движение, и пути назад уже не будет. Но я колебался. Вроде бы все было решено заранее, но что-то мешало дотронуться, останавливало. Закрыл глаза, вспоминая десятки своих смертей, обрубки ног и рук, лужи крови, кишки, пирующих мною монстров, весь тот кошмар, обрушившийся на меня за прошедшее время, а потом вспомнился Иргель, разорванный напополам, обгорелый и почерневший, в луже собственной крови. Рука сама легла на камень. А когда открыл глаза, то привычно прошел в свою комнату, разделся и погрузился в медитацию. Думать не хотелось, и я полностью отдался отрешенности, подготавливаясь к предстоящему. Закончив, занялся физнагрузкой. Всевозможные виды приседаний, как на одной ноге, так и на двух, разнообразные отжимания, растяжки - все это стало неотъемлемой частью моей жизни, все это в состоянии легкой отрешенности, чего достичь было намного труднее и стоило титанических усилий. Но куратор был краток, осилишь - будешь жить. И я жив.

Теперь омовение, ужин, и на ковер - получать инструктаж. Закрыл глаза, сознание ухнуло во тьму, и вот я уже стою в пятне света, но под ногами не каменные плиты, нет, под ногами трава, обычная зеленая трава. Чувствуется легкий ветерок. А над головой, где то невообразимо далеко, сверкают тысячи крохотных огоньков - звезды.

- С возвращением к обучению, аррак, - знакомый голос, как всегда, прозвучал со всех сторон.

- Спасибо, куратор, что такое аррак?

- Твое звание, начавший базовое обучение.

- Что дает мне новое знание?

- Доступ к новой информации сейчас и новые активаторы символа власти после первого урока.

- Ну, раз так, расскажи мне все новое, что доступно, - я был доволен, как слон, как же, расту по иерархической лестнице, зарабатываю очки, так сказать.

- Начну с обучения. Целью является выработка навыков работы с собственным сознанием и телом, их улучшение и развитие, и будет длиться, пока не будет достигнута полностью. Система уроков та же, один круг - зачет, если урок не выполнен, на следующий день повтор урока.

- Постой, что значит, не выполнен? Будут оговорены цели? - я не совсем понял, в прошлом обучении никаких задач мне никто не ставил, круги засчитывали и при моей смерти, и когда я оставался жив, видно, результаты высчитывались тогда иначе.

- Обучающийся сам должен понять суть урока, это одна из целей, - ясно, то есть теперь я мог застопориться на одном уроке на достаточно долгий период, и биться головой об стену, перебирая все возможные варианты, весело.

- Ясно, продолжай.

- В процессе обучения ты подойдешь к фазе, при которой должен будешь начать обучаться одному из пяти направлений. Учитывая, где ты проходишь обучение, тебе будет доступно только одно направление - паланар. Выбранное направление обуславливает возможные пути твоего дальнейшего обучения продвинутого уровня. Остальная информация закрыта, будут еще вопросы по обучению?

- Что-то не густо опять информации, - и тут меня осенило, - это ведь не обычный учебный комплекс?

- Это специализированный военный объект, остальная информация закрыта, - я переваривал услышанное.

- А существуют не военные учебные комплексы?

- Естественно, но уровня твоей памяти не хватит для их запоминания, - в голосе явно звучала насмешка.

- Ты тот же куратор, что был у меня раньше? Ты как-то изменился.

- Я все тот же, просто твое звание снимает с меня определенные запреты, - теперь голос звучал так, будто втолковывает маленькому, что пальцы в рот не суют и со спичками не играют.

- Хорошо, - проигнорировал новые интонации, - чем отличается учеба в военном и не военном комплексах?

- Качеством и интенсивностью подготовки, жесткостью уроков и темпами их усложнения. Привести более подробные примеры?

- Да, если можно.

- Отсутствие бирюзового уровня, отсутствие летальных исходов, менее глубокое осознания себя и своих возможностей, минимальное влияние на организм, обучение не закрытого типа, отсутствие доступов ограничения по уровням обучения, - это основные моменты, перечислить остальные? Их не больше ста пятидесяти, - голос был откровенно ехидным.

- Нет, не надо, спасибо, - вот так номер, повезло же попасть именно на военную подготовку, - а сколько всего существует уровней обучения?

- Для нашего комплекса - три. Для штатского комплекса - два. Остальное обучение производится вне стен каких-либо комплексов и запретно.

- Почему запретно?

- Информация закрыта, - голос прямо-таки лучился радостью, вот, гад, издевается.

- Тебе нравиться мне это говорить?

- Мне не может что-то нравиться или нет, но проявлять максимум доступного - моя прямая обязанность, - теперь в голосе отчетливо слышалась скука.

- Опиши мне звание паланар.

- Элитная боевая единица, пятая ступень.

- И ничего я не понял, ты можешь подробнее рассказать?

- Могу, начинать? - разговаривай я с человеком, точно знал бы, что я ему надоел.

- Начинай.

- Существую элитные и стандартные боевые единицы, основные отличия между которыми заключаются в обучении, приобретаемых возможностях, степени ответственности и свободе действий. Стандартные боевые единицы имеют семь ступеней развития, элитные - пять. Получение каждой ступени открывает перед обучающимся выбор очередного направления из имеющихся и расширенный доступ. Пятая ступень паланар используется при уничтожении особо укрепленных ставок противника, выполнение менее серьезных задач не целесообразно. Это основное, остальная информация временно закрыта.

- Что значит временно?

- Ты ее получишь во время уроков. Еще вопросы, или я могу перейти к другому разделу информации?

- Нет, вопросов нет, я тебя внимательно слушаю.

- Посредством атрасса будут получены новые активаторы символа власти. Все.

- Как все? А что же еще я могу узнать?

- До консервации были активны штатские модули обучения: история, география, законы и прочее, но сейчас они не действуют. Всю открытую для твоего звания информацию ты получил.

- Ты издеваешься.

- Нет, хотя при твоем желании могу сымитировать, начинать? - опять насмешничает.

- Нет, спасибо.

- Есть еще что-то, чем я могу помочь?

- Нет. Да, скажи, почему я стал свободно понимать все, о чем мы говорим? - проскользнув много раньше, эта мысль просто забылась тогда, а сейчас всплыла.

- Атрасс имеет возможность влиять не только на твое сознание, но и на тело, эта информация была тебе доступна еще при бирюзовом уровне, - да, точно, забыл.

- Ясно. А чему еще он может меня научить?

- При твоем доступе его возможности сильно ограничены, на данный момент - ничему.

- Ясно, опять закрытая информация. Или временно закрытая?

- Частью временно, частью просто закрытая.

Как же он меня утомил своими доступами и новыми интонациями, ну его в пень, все равно ничего толкового больше из него не вытяну.

- Может, хватит на сегодня, закончим?

- Закончим, переживи эту ночь.

- И ты, - я отключился.

 

Глава 8

О да, первый урок меня сразу же впечатлил, впечатлил так, что все тело ноет и ломит до сих пор. Буквально сразу же, после переноса, я оказался распластан на траве, вдавливаемый в землю все сильнее и сильнее. Не мог не то, что пошевелить ногой или рукой, голову повернуть не мог. Тело как будто налилось свинцом, стало неподъемным, силы мышц просто не хватало, а давление все нарастало и нарастало. Дышать получалось с трудом, через силу, в глазах скакали темные пятна, во рту появился привкус железа. И тут давление остановилось, видно, дойдя до какой-то планки, и про меня забыли. И вот лежу я, дышу через силу, со свистом проталкивая через зубы воздух, и жду непонятно чего. Пара жалких попыток избавиться от невидимого пресса ничего не принесли, лишь напрасно сожгли драгоценный кислород.

Чего же от меня хотят? Физические усилия здесь бесполезны, это и так ясно, остается только разум, но что я могу такого, что поможет в этой ситуации? Мозг на пределе искал выход, перетряхивал всю известную информацию, и ничего не находил.

Не знаю, сколько времени прошло, но давление, и до того беспощадное, вдруг резко, скачком, усилилось, и я потерял сознание. Очнулся свободно лежащим на траве, а чуть дальше, на самой кромке травы и мрака, стоял балахон.

- Человек изначально не развит, ущербен, - голос утверждал, констатируя, - ошибочно предполагать, что он способен чего-либо добиться, развивая только часть себя - или разум, или тело. Я дам тебе понимание сути этого, - и в голову волнами хлынули знания, четкие, яркие, раскаленной иглой впиваясь в мозг, тесня старое, задвигая его куда подальше и занимая первые места. Голова ощущалась как губка, постепенно набухающая от поступающей воды. Так меня еще никогда не учили.

Через мгновение все закончилось. Весь мокрый от пота и лихорадочно дыша, пытался прийти в себя. Зато теперь я понимал, знал, чего от меня хотели. Тренировать тело отдельно от разума бесполезно и вредно, всегда что-то будет отставать, порождая дисгармонию и не соответствие. Или не хватит физических данных, хотя разум уже готов, или же тело просто будет простаивать, не выкладываясь на-полную. Звучит странно, но я вижу суть, понимаю ее, согласен с ней. И больше ни о чем не могу думать. Для меня это стало настоящим откровением. Поднял блестящие глаза на куратора:

- Урок окончен?

Он кивнул, и меня выкинуло во тьму. Пришел в себя я довольно быстро, хоть и ломало меня по-черному, но новые знания открывали небывалый простор возможностей, и это того стоило. Не спеша, по стеночке, доковылял до ложа, сел, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза. Есть не хотелось, хотелось лечь и не шевелиться. Ну да мы уже проходили такое. Через силу сконцентрировался, уйдя от всего отвлекающего, стараясь оставить где-то за кулисами и ноющее тело, и предвкушение новых возможностей, отрешиться от всего, оставив только плавное погружение в себя. Наработанный навык сработал почти сразу, и я ухнул в глубины сознания.

Тишина и покой, легкая умиротворенность. А перед разумом, не отвлекаемым задвинутыми на задний план ненужными мыслями, уже раскручивается головоломка первой схемы, переданной куратором - слияние разума с телом. Вернее, открытие доступа к телу. Итог - контроль и управление собой на невообразимом для моего понимания уровне, даже представлять страшно, что может получиться. Разблокировка всех, так называемых, скрытых резервов, а на самом деле просто закрытых. Расширение границ доступного телу, что означает улучшение функционирования и развитие организма в целом. Была у вас одна почка? Вырастет вторая. Что, опухоль? Так не станет ее. Слабое сердце? Увольте, промышленные насосы и рядом не лежали. В общем, разум просто пьянел от перспектив, и это только поверхностное понимание, к чему могут привести тренировки - можно лишь гадать.

Но что следует признать, выполнение практики с сознанием по схеме уже на первый взгляд казалось достаточно сложным. Легко не будет. Будет пот, кровь и головная боль - это я так настраиваюсь на работу до упора. Без хотя бы одного признака любая тренировка бесполезна. Так что... начнем.

И сразу же вылет! Глаза закрыты, я до сих пор отрешен от всего, но уже на самом краю, еще чуть-чуть и все, буду просто сидеть с закрытыми глазами. Однако. Впечатление было такое, будто, погружаясь на глубину, пытаешься все время нащупать перед собой что-то постоянно ускользающее, словно окутанное неким барьером, не дающимся в руки, отталкивающимся от любого прикосновения. И вот, почти удалось схватить, оно у тебя между ладоней, ты сводишь руки, ощущаешь легкое, скользкое трепыхание, чувствуешь победу, сдавливаешь сильнее, пытаясь схватить, зажать, но оно вдруг пулей проскальзывает между пальцев, словно кусок мыла, а меня отдачей выталкивает на поверхность.

Не хватает концентрации, моего уровня недостаточно, я понял это с огромным сожалением. Любой мимолетный сбой в настрое - и вот результат. Вернее, его отсутствие. Дальнейшее можно было назвать битьем головой о стену. С тем же успехом. Она начала болеть. В иные моменты напряженность и концентрация достигали такого пика, что казалось, будто сознание дрожит и бьется в судорогах, не способное продолжать далее. И тогда меня выбрасывало, я открывал глаза, мотал головой, разминал шею, массировал виски, и начинал все заново. Раз за разом, спотыкаясь на одном и том же, продолжал попытки снова и снова. После очередной неудачи, активировал символ на восстановление, так тут называлась диагностика и устранение неисправностей организма. Проводилось своего рода омоложение страдающего участка, если это было возможно, если же нет - вот тут, как всегда, информация была для меня закрыта. Боль утихла, остался лишь легкий шум в ушах, но это не мешало, и я продолжил.

В общем, спорта сегодня не было, я так и не пробил головой эту стену, и это очень огорчало. Может, я что-то делаю не так? Приняв местный "душ", удобнее устроился на лежаке. Тьма.

- У меня есть вопросы.

- Слушаю тебя.

- Пытаюсь работать с сознанием по новой методике. Постоянно выбрасывает, полностью. Что я делаю не так?

- А что ты вообще делаешь?

Объяснил ему свои ощущения. Как я вижу ситуацию в целом. Что мне попросту не хватает контроля над собой. Черт! Я дурак...

- У меня и не должно было получиться, ведь так?

- Не должно. Ты и так уже все понял, еще вопросы?

- А как же возможные перспективы, сама суть слияния и все прочее?

- А с чего ты взял, что схема одноуровневая? Достигнешь нужной концентрации, откроется следующий уровень. Или ты хотел все и сразу? - в голосе откровенный смех. Я молчал.

А что говорить, дурак, он и есть дурак. Когда получал эти знания, то, по мере их поступления, становилось известным и понятным то, о чем я даже не подозревал до этих пор. И когда начинал осознанно думать про что-либо из полученного, знаний становилось больше именно об этом, словно вспоминалось давно забытое. Что нам это дает? Правильно - многоуровневую систему. И что я дурак, знавший все нужное, но не собравший все воедино.

- Если ты еще не пробовал, хочу так же отметить, что полученное ты сможешь применять только в определенной последовательности. И кстати, физподготовку я бы на твоем месте не забрасывал, - последнее прозвучало довольно сухо.

- Увлекся просто, у меня больше нет вопросов.

- А у меня нет советов, переживи эту ночь.

- И ты переживи.

- Я не живу по определению, ну да я и не куратор поведения.

- А что, и такие есть? - я немало удивился.

- Есть, конечно. Форма прощания применима только к живущим, к существующим она не применяется.

- А ты в курсе, что снаружи она уже не в ходу?

- Дикари могут делать все, что им вздумается, нам же не обязательно за ними повторять? - очередная насмешка.

- Мне они не показались дикарями.

- А многих ли ты видел? Ну да ладно, это не мой профиль. Переживи эту ночь, - и, не позволяя мне ничего ответить, выбросил в сон.

Это утро принесло только легкую головную боль, впрочем, как и многие последующие, повторяющиеся своей обычностью и предсказуемостью. Но результат, все же, был. Может, и не такой, как хотелось бы, но был, несомненно. То же время, проведенное на пике напряжения - оно увеличивалось. Мозг все так же страдал, сознание билось в судорогах, да иногда так, что это передавалось телу, и я мелко дрожал, будто каждый негативный импульс от сознания переходил в легкие конвульсии рук, ног, груди и брюшных мышц. Пахал я, в общем.

Уроки стали какие-то чудные. Монстров больше не было. Приходилось бегать, прыгать, преодолевать препятствия. Правда, все это в полнейшей темноте, потому как пятачок света не шибко быстро рос, и я довольно часто вспахивал носом землю. Про травмы и не говорю, нос, руки, ноги, ребра ломал неоднократно, о сотрясениях головы и выбитых зубах можно пьесу написать. Провоцировало же меня на это всегда разное, но неприятное: то белесая дымка, от которой трава прямо на глазах чахла и осыпалась пеплом, то какие-то мелкие прыгающие блохи, реально жрущие плоть - поздно от них рванул, то еще какая-то дрянь. В общем, стимул был. Насколько я понял, все, что я мог выработать за это время - это выносливость, ориентирование в полной темноте всеми доступными способами, ну и, конечно же, сосредоточенность на основном - на улепетывании, а не на ушибах и прочих второстепенных неприятностях, даже если это сломанная рука или нога.

Радовало то, что все физически полезное, что ощущалось в процессе урока, атрасс переносил в ощущения и память тела. То есть при длительном беге на уроке, в себя я приходил с уставшими ногами и отдышкой. Ничего не пропадало втуне, вот в чем плюс. А последующая медитация обновляла тело, сбрасывая усталость и придавая сил, давая возможность поизмываться над собой второй раз за день. Эх, такой бы распорядок мне тому, в прошлом, когда обычно сидел или перед компьютером, или с бутылочкой пива где-то, с кем-то. Подобные мысли иногда посещали и отчего-то смешили. Не то, что мне нравилась такая жизнь, и я откажусь вернуться обратно, домой, представься такой случай. Но жить по-старому я бы уже не смог. Слишком изменился, и то, что я делаю сейчас, мне ближе того, чем я жил раньше.

Так и проходи день за днем. Довольно неплохо продвинулся в медитации, удерживая сознания в нужной точке уже значительно дольше. Радовала кормежка. Хоть и была все той же баландой, но ее стало значительно больше, и я все умудрялся съедать, даже от добавки иногда отказывался бы, будь она в меню. Куратор сообщил как-то, что мой вес составил почти семьдесят пять килограмм против шестидесяти двух изначальных, и это при моем-то росте. Сложно оценивать, наблюдая себя каждый день и не имея раннего образа для сравнения. Но не верить не было смысла, около тринадцати килограмм чистых мышц, жиру то неоткуда было взяться, не тот образ жизни.

В какой-то момент, медитируя, словно проломил стену, будто скачек произошел - давишь, давишь, а потом резко проваливаешься вперед, по инерции. Из-за перенапряжения носом пошла кровь, отметил не прерываясь, просто знал, сама остановится. А сознание претерпевало изменения, подстраиваясь под новые условия - очередной уровень схемы разворачивался во всей красе. Теперь же мне стоило огромных усилий уже удержаться, не ухнуть вниз, ощущение падения то замедлялось, то вновь набирало силу, увлекая сознание все глубже и глубже, утягивая неизвестно куда. Стало страшно. Я не контролировал процесс, меня засасывало. Дыхание участилось. Это была уже не медитация. Я боролся, пытаясь вынырнуть, вернуться, всплыть. Чувствовал, как дрожат руки, как бешено вращаются бельма под веками, гулко ухает сердце, и бездна медленно, неохотно, но отдалялась. Спасся. Рано, рано мне еще с этим связываться. Открыл глаза. Спина мокрая от пота, легкая дрожь по всему телу. Нервы. Еще бы чуть-чуть, и кто знает, сидел бы тут сейчас безмозглый кусок мяса или просто сбрендившая человеческая кукла. Хотя для меня это значило бы одно и тоже - конец.

Очередная ночная смена, рассказал про свой несостоявшийся путь в никуда, негодую:

- Я чудом вернулся, почему не предупреждаете заранее?

- Здесь не обучаются обычные люди, если попал к нам, значит, осилишь. Нет - естественный отсев, - в голосе скука, видно, ему действительно наплевать.

- Бред какой-то. И как часто такой отсев происходил?

- Не часто, сюда обычным ученикам путь заказан.

- То есть я выжил - молодец, не смог бы - в утиль, так?

- В точку, - теперь голос довольный, как у обожравшегося сметаны кота.

- Ну и подход, - я покачал головой, - ты в курсе, что если я окочурюсь, то неизвестно когда еще у вас будет, и будет ли вообще хоть кто-то учиться?

Молчит.

- А что снаружи про вас давным-давно все забыли и нет ни одной постройки кроме этой, что все поросло лесом и зверье живет буквально в шаге от входа, об этом вы знаете?

- Империя переживает упадок, такое случается, и не в первый раз, тебе не о чем беспокоиться, аррак, сосредоточься на учебе, - оппа, что-то новенькое.

- Расскажи мне про империю, - жду, что ответит, скорее всего, как обычно: "закрыто", "нет доступа".

- С данной информацией ты должен был ознакомиться при начале обучения, - теперь голос укорял, стыдил, но мне было плевать.

- Я не знал, как это сделать, сами же называли меня чужаком, я не в курсе ваших порядков.

- Половина учеников всегда чужаки, но и они принимают мировоззрение Нак`хташ как единственно верное.

- А подробнее можно?

- Можно, но информация будет без дат и уточнений, только общие положения, исторический модуль не активен.

- Да ради Бога.

- Империи не одно тысячелетие, как и любая общность, она испытывала взлеты и падения. Но сама ее суть позволяла ей возрождаться снова и снова, невзирая на века праха и тлена. Основой стало мировоззрение, понимание сути мира. Приобщившиеся к учению Нак`хташ просто не могли существовать вовне, им было необходимо общение с равными, развитие и самосовершенствование. Покидались рода, семьи, планеты. Не всем это нравилось, устраивались войны и кровопролития. Но превосходство Нак`хташ было безоговорочным, все агрессоры гибли, неся многочисленные потери. Мы не порабощали и не неволили, просто предлагали свободный доступ к Пути. Учебные комплексы были открыты на множестве планет, империя росла внутри стран, союзов и альянсов планет. Потому у нее и нет границ. Империя там, где следуют Пути. Если же снаружи запустение, как ты говоришь, то эта ее часть просто переживает небытие, всего лишь.

- Вот как. Почему же никто не пришел и не восстановил здесь все?

- А зачем?

- Ну, как это зачем? Нести идею, - его вопрос поставил меня в тупик.

- А она здесь нужна? Нет смысла спорить, все идет так, как и должно идти.

- Я вот не уверен, что из ваших хоть кто-то выжил. Мне рассказывали, что вы поставлены вне закона и осталось вас от силы по десятку на планету. Как быть с этим?

- Никак, сосредоточься на учебе, - сухой, резкий ответ.

- На сегодня все? - похоже, он разозлился, может, все-таки не машина?

- Все, переживи эту ночь, - я кивнул.

Утром настроение было довольно странное. Мысли витали совсем не там, где следовало бы. Меня все время преследовало ощущение двоякости, неопределенности. С одной стороны - великая и, несомненно, могущественная империя, бессмертная по своей сути, со слов куратора. С другой - ее полнейшее уничтожение несколько тысячелетий назад, со слов покойного Иргеля. Или кто-то не владеет, или не владел полной информацией, или же империи помог пасть кто-то неизвестный, а местные лишь добили остатки титана. Потому как и Иргель, и куратор сходятся в том, что живущие сейчас поколения так и не смогли превзойти идущих изначальным путем. Вот и боли теперь голова, что и как на самом деле. Я вздохнул. Утренней медитации не было, лежал, размышлял. Мысли роились подобно пчелам, полностью завладев моим вниманием, но ни к чему стоящему я так и не пришел. Ладно, нечего бока отлеживать, пора на урок.

Урок начался с бега, "по" землетрясению. Пятно света было уже достаточного радиуса, что бы взгляд выхватил прорывающиеся кверху трещины, ненасытные пасти которых могли проглотить меня если не целиком, то уж пережевать насмерть точно. И они ширились, все быстрее и быстрее. А я бежал, по наитию прыгая или меняя путь, и пока удачно. Бешеная гонка. Адский темп. Гулко бухает сердце, мощными толчками разгоняя по жилам кровь, ноги, резко отталкиваясь перед очередным зевом, посылают тело вперед настолько, насколько можно - повезло, допрыгнул. А глаза закрыты, они сейчас ни к чему, только мешать будут. И вдруг свет, яркий, он бьет через веки и дезориентирует. Еще не успев набрать скорость после прыжка, я все равно сбиваюсь и падаю, а глаза уже слепит и жжет. Думал, ослепну.

И все стихло, в один миг - тусклый свет, спокойная, ровная земля.

- На комплекс напали, ты должен бежать, - сзади появился балахон, но что-то явно не в порядке, он какой-то мутный, нечеткий, и резь в глазах здесь совершенно не причем.

- Что? Кто напал? - глаза слезятся.

- В конец коридора, активатор получишь, переживи этот день, - и меня швырнуло во тьму.

Открыл глаза в незнакомом, тускло освещенном коридоре. Тело в норме, только остатки рези в глазах, а где-то вдалеке слышится грохот, потом еще и еще, что-то обваливается, создавая еще больший грохот, показалось, даже стены завибрировали. Не оглядываясь, я знал, что за спиной очередной символ, бросился бежать вперед. Длинный коридор все никак не заканчивался, и ладно бы дверные проемы хоть попадались бы, так нет же, словно в кишке какой-то бегу. Ну, наконец-то. Впереди уже маячат рельефы очередного символа власти, не добегая, послал активатор, и коридор исчез.

Ощущение полета и жуткий рев низвергающихся потоков воды, заглушающих все и вся. Я падал, падал стремительно и неотвратимо, поверхность воды с такой высоты будет не мягче асфальта, жить оставалось меньше минуты, а мозг лихорадочно искал варианты. Их нет... удар! Тело, немыслимо извернувшись, под невозможным углом стрелой вошло в воду, вокруг сразу образовалась карминовая муть, становясь все шире и шире. Руки лихорадочно загребали воду, легкие пытались не захлебнуться, ног же я не чувствовал вообще. Обреченность нависла подобно савану смерти. Я уже понимал, всплыть не удастся, слишком глубоко. И понимая бесплодность очередной попытки, уже в истерике, на пределе возможного, начал рвать жилы, стремясь только к одному, к свету, туда, наверх...

 

Глава 9

Мерный перестук колес, легкое покачивание и недовольное фырканье. Животное? Возможно. Черт, как же тело-то ломит. И я жив. Но очень слаб. Легкий поворот головы наградил головокружением. Сжал зубы. Маятник в голове потихоньку утих. Решил обождать. Лежу в телеге, смотрю, как проплывает небо в просветах зеленого ковра, и прислушиваюсь. Кроме меня и тягловой твари, рядом двигался кто-то еще, хоть я и слаб, но различить чьи-то шаги сумел. Сразу же пришла тревога. Везут, но куда? И с какой целью? Проклятая слабость. Не сдержавшись, застонал.

- А, ты уже очнулся? Как самочувствие? - раздалось сбоку.

- Отвратительно... кто вы?

- Я Зарр, дровосек, ну и рыбак немного, - голос был с хрипотцой, но приятный, внушающий доверие, - Ты, никак, в водопад сверзился?

- Возможно, только... смутно отчего-то все... почти ничего не помню, - я с натугой вздохнул, - я действительно упал в водопад?

- Э, сынок, да тебя знатно приложило то, головокружение есть? А ну, покрути головой.

- Не... нехочу... уже крутил... кружится сильно, - да что ж так хреново-то?

- Ну, ясно, таки сверзился, и с чего тебя туда понесло? Ну и молодежь, все не сидится, вечно бегут куда-то, спешат. Ничего, приедем домой, моя Натиль тебя посмотрит, она учится на сата-маэр, авось поможет. Ты как, непротив, что я тебя к себе, окрест просто никакого жилья больше нет.

- Нет, спасибо вам, - отрешенность все не давалась, сбиваясь тупой ноющей болью, появляющейся при попытке сконцентрироваться.

- Повезло тебе, что я мимо проезжал, а то так бы и утоп, а то и съели, река, как ни как. Всякое бывает, да. Эх, молодежь.

Некоторое время ехали молча. Но мужику явно было скучно, хотел поговорить. А я мог лишь односложно отвечать, не прекращая попытки разобраться с собой и своим состоянием, слабость просто убивала.

- Так из чьих же ты, сынок? С Левобережья или из соседних, м?

Я лишь смог простонать что-то невнятное, а что еще было делать, сказать, что следую изначальному? Нет уж, пока буду косить под невменяемого.

- Что, так сильно болит? Ну, потерпи, потерпи, скоро уже будем, тут два поворота и дома. Потерпи. Я опять простонал - да, мужик, терплю, но силы на исходе. Скотина пошла быстрее, телега стала подпрыгивать чаще, теперь я застонал по настоящему - в голове бились чугунные молоточки, отскакивая друг от друга и шмякаясь во все что ни попадя, в том числе и в мой мозг.

- Ох, прости, сынок, старого, думал, как лучше, побыстрее, а тут дорога, прости, - мы вновь замедлились, и я лишь облегченно вздохнул.

Так, в молчании, мы прошли два поворота и, заехав в деревянные ворота, остановились. Откуда-то слева выскочило нечто и стало звонко тявкать.

- А ну цыц, Тутс, цыц, сказал, вечно тебе неймется, не видишь, у нас гость. Натиль! Натиль, ты где? Я тебе подопечного привез, иди скорее, - я лишь мысленно перекрестился.

- Кто там, пап? О чем ты? - голосок звонкий, легкий, как колокольчик.

- Вон, в телеге, сейчас занесу в дом, а ты двери открой, помоги отцу.

- Ох, какой патлатый!

Надо мной склонилось лицо. Обычный заросший мужик, ничего примечательного, только шрам через левый глаз, сверху и снизу, но глаз цел. На голове что-то типа шапки, только вычурное, явно самодельное. Подняв меня, мужик крякнул и, поднатужившись, понес к дому. Легкий полумрак и свет из окон соседствовали рука об руку. Разместив на лежанке, Зарр вышел, оставив со мной хозяйку голоса-колокольчика. Попытался повернуть голову, бросить взгляд на... как ее там, Натиль, но проклятая муть опять не дала - стала водить хоровод за хороводом. Думал, сдохну.

Но тут на лоб легли две прохладные ладошки, и словно легкая морозная волна, пробежав от них ко мне в голову, остановила безумную пляску. Стало легче. Я скосил глаза:

- Спасибо, - не то прошептал, не то просвистел.

- Молчи, тебе сейчас во вред любые усилия.

Хотел кивнуть, но вспомнив совет, лишь закрыл глаза. Так вот какая ты, Натиль, девушка-колокольчик. Фигурка явно неплохая, скрыта простым платьем с рукавами до локтей, левое предплечье в вязи татуировок, небольшая грудь, а выше успел заметить лишь огромные карие глаза и перекинутую через плечо толстую темную косу. Красивая. Девушка. Когда же я их в последний раз видел? А, точно. Когда драпал без оглядки, а подруга Павла кричала, пожираемая аскхом. Произведенный Натиль эффект мгновенно улетучился. Романтик хренов. Стало противно. Медитировать больше не стал, сказали не напрягаться, значит, не буду. Постарался уснуть. И у меня получилось.

- Отец, его надо свезти в город, там полноценный сата-маэр, я не смогу ему помочь, - голос доносился будто издалека, постепенно приближаясь и становясь громче.

- Дочка, и что ты скажешь сата-Аррику, он потребует плату, а где мы ее возьмем? Все уходит на твое обучение, и то не хватает. Ты же у меня умница, попробуй еще раз, у тебя все получиться.

- Папа, ты не понимаешь, о чем говоришь. Я не могу даже прочитать его боль, как мне лечить его? Нет, мне не справиться!

- Натиль, ты же не отступаешь перед проблемами там, у себя в Академии. Так почему сдаешься сейчас? Я тебя не узнаю.

- Ну вот, вечно ты так, - она была и раздражена, и одновременно довольна замечанием - черт, вот откуда я это знаю. Две холодные ладошки опять легли мне на лоб, посылая приятную прохладу, и я постарался раскрыться, пустить их, даже представил, как холод от них пробирается внутрь и вымораживает всю эту слабость.

- Кажется, что-то есть, - неуверенно пробормотала девушка.

- Кажется? - Зарр был рядом.

- Так, все, поняла, надо сделать отвар и еще кое-что, - голос девушки стал уверенным и деловым.

- Эх, дочка, ну вот верит в тебя отец, верит, и оказывается прав, а ты уже руки опустила, ну вся в мать.

- Прости, пап, - послышался легкий чмок и девушка выпорхнула из дома.

- Ладно, - Зарр стоял, переминаясь с ноги на ногу, - пойду.

Я остался один, в тишине, лишь где-то застучали колеса и снова все стихло. Анализировать особо было нечего: атака комплекса, какая-то ошибка в переносе, падение в водопад и слабость, напрочь лишившая меня возможности работы с сознанием, надеюсь, временно. Что ж, пока что я всецело завишу от этой Натиль, а там посмотрим. В итоге, провалялся до самых сумерек, прислушиваясь к любым звукам, доносящимся со двора, вдыхая незнакомые запахи чужого жилья и впервые за все это время предаваясь бездельничанью. Необычное и, довольно таки, неоднозначное ощущение, казалось, забытое, но все же такое родное - лежать и ни хрена не делать. Лафа, если бы не слабость и привычка к иному темпу жизни. Но вот, хлопнула дверь, на веранде раздались легкие шаги, и мое одиночество было рассеяно в один миг. Натиль. Стоит и смотрит, словно не может решиться, будто колеблется, говорить плохую новость или нет. Я мысленно улыбнулся, куда уж хуже. Подошла, присела на край лежанки, все-таки решилась. Значит, я угадал, или почувствовал, с моими странностями тут не разберешь.

- Не знаю, как тебя зовут, в общем, - говорит запинаясь, прерывисто, - но у меня для тебя плохая новость. Конечно, это не навсегда, но все же, приятного мало. Твой маэр, он неактивен. Такое бывает после шока или травмы какой, люди теряют способность воздействовать, но это временно, все временно, - зачастила, - все это со времен проходит, нужно просто набраться терпения и ждать.

Закусила губу, молчит, смотрит, ждет, как отреагирую. А мне то что, никогда не работал с маэр, и не собираюсь, не мой выбор. Мне нахрен этот маэр не нужен. Но, видно, для нее потеря такого уровня весьма серьезна, краем глаза отмечаю сочувственное выражение лица, сопереживание, девушке явно не все равно.

- Алистер... меня так зовут. И... с чего ты это взяла? - слова получились какими-то сиплыми, невнятными, но она разобрала.

- Я не смогла с первого раза тебя посмотреть, только со второго. И ты был абсолютно чист, без каких либо зачатков, но неосознанно сумел защититься от меня в начале. Такое бывает, получается спонтанно, не контролируется, организм просто замыкается в себе от пережитого и никакая помощь тут не поможет, нужно просто ждать.

- Это точно? - кивает.

- Что ж, - вздыхаю, - а как... как насчет слабости?

- Это последствия того же, но дня за два-три я тебя поставлю на ноги, с этим просто, но ты... ты как, как себя чувствуешь? - она явно не про слабость.

- А ты как думаешь? - специально не смотрю на нее, уставился в потолок.

- Оставлю тебя пока, - вздохнула, - приготовлю отвар.

Через минуту она уже что-то мешала, терла, крошила, а в печи появился огонь и, жадно урча, вгрызался в найденное лакомство, невольно нагревая стоящий над ним котелок, в который девушка время от времени что-то бросала. Под потолком разлилось мягкое белесое свечение, как раз для освещения одной комнатки. Вот и бытовая магия. Через некоторое время вернулся Зарр, бросил быстрый взгляд на меня, на нее, прошел к столу и сел.

- Ну что, как он? - в полголоса.

- Держится, переживает, естественно, но держится.

- Все так плохо?

- Пап, у него маэр заблокирован, - она сердито взглянула на него, - может, не будем об этом?

- О как, - Зарр замолчал.

Да дался вам этот маэр, я с закрытыми глазами знаю, кто из вас где, что и в какой позе делает, мне бы только от этой слабости избавиться. Сипло дышу, вялость во всем теле, руки-ноги ватные, стараюсь вообще не шевелиться, даже веки прикрыл. Просто слушаю, как ни как, но местные аборигены могут быть полезны, я ведь ничего не знаю. Банально врать, что потерял память? Как же, в это только в книжках верят, да и лгать - не люблю я этого, рано или поздно аукнется, причем сторицей. Лучше уж полуправда тогда, ведь разговор все равно зайдет, кто я, откуда и все такое. Представил себе, как это все будет происходить, вроде сносно, выкручусь.

Котелок тем временем забулькал, Натиль вкинула в него еще какой-то травки, потом еще и, помешивая, стала выделывать над ним левой рукой сложные пассы. Бог ты мой, за ней оставался бледный, розовато-зеленый след, постепенно оседающий в булькающее варево. Открыл и скосил глаза - нет, ничего не видно, просто водит рукой, никаких спецэффектов, что же получается? Работу с маэр можно разглядеть? Но я ведь просто закрыл глаза, или мое сознание уже на таком уровне, что этого достаточно? Чушь, я только начал базовое обучение, какой к черту уровень. Чувство досады ощущалось особо остро. Проклятье, вовремя же атаковали комплекс и, главное, кто? Самое смешное, что, будучи с Иргелем, я так и не узнал название джунглей, и у кураторов не осведомился. Получается, я меньше года жил неизвестно где, только приметы и помню - скалы и озеро. Я лишь мысленно застонал.

- Алистер, - это Натиль, - сейчас отвар остынет, попьешь, - она поставила кружку на тумбу у изголовья кровати, - я помогу. Тебе пока нельзя есть, сегодня и завтра отвар, а к вечеру посмотрим. Ты как?

- Нормально, - почти правда, если не считать того, что меня сейчас и младенец погремушкой зашибет.

Кивнула, но не поверила, я это четко видел, и отошла к столу. Ладно, вот и посмотрим, насколько эффективен в действии этот маэр, пахла бурда не особо, даже оттуда чуял, ну да по запаху не судят, лишь бы помогло. Интересно, чего такого не хватало всем тем сваренным травкам, что понадобилась магия? Добавил в список дел узнать и про это. Итак, все просто, в идеале, я расскажу минимум о себе, вытащу максимум информации у них, постараюсь наладить хорошие отношения и, разобравшись в местных реалиях и географии - спланирую дальнейшие свои действия. Так, ну что там, отвар остыл уже, нет? Через минуты две Натиль подошла и помогла принять сидячее положение, стало дурно, голова пошла кругом. Видя это, девушка провела рукой у меня перед лицом и, видя, что не помогло, опять положила обе ладошки на лоб. Результат не заставил себя ждать, приятной волной пришла прохлада, уняв круговорот внутри меня и более-менее отрезвив мысли, жить стало немного лучше. Губ коснулся край кружки, густое, неприятно пахнущее амбре ударило в ноздри, пробралось вглубь и шибанул по мозгам, придав вареву еще более отвратительный вид, чем ранее. Плавающая трава - куда ни шло, но отчетливо видимые чьи-то лапки, хвост и еще не пойми что, но тоже не растительного происхождения, испортили мне аппетит, напрочь. Я поднял на Натиль глаза, уверена? Она поняла и, улыбнувшись, лишь кивнула:

- Пей.

- Так пить... или есть? - я не совсем понял, что от меня требовалось, во втором случае тут ложка нужна.

- Просто пей, можешь сразу выцедить все, можешь мелкими глотками, вкус хоть и не очень, зато польза будет, - и то хорошо, заполучить себе в желудок такое я совсем не горел желанием.

Сначала мелкими, потом, освоившись со вкусом и претерпев запах, тремя большими глотками опустошил кружку и, насколько мог, отодвинулся. На дне осталось совсем уж неприглядное без жидкости месиво. Проведенное в комплексе время убило во мне брезгливость, капризность и подобные чувства, но отношение к тем или иным вещам не изменило. Варево мне не понравилось, ничем. Будет надо - выпью ведро и все съем. А так - увольте.

- Хорошо, пока лежи, отдыхай, скоро захочешь в туалет, оно действует как мочегонное, - ну просто отлично, я кружку в руки не могу взять... в общем, супер. Она улыбнулась, видно, все прочитав у меня на лице, - Не беспокойся, отец тебе поможет, и не такое бывало, - еще раз улыбнувшись, отошла.

Лежу, жду прихода, проглоченная жижа таки начала действовать, очистила голову от плясок, уменьшила скованность во всем теле, теперь я мог и нос почесать, и, гм, да, сам подержать, без посторонней помощи, а вот встать и пойти вряд ли. Чудес не бывает. Пользуясь приобретенным, крутил головой, осматривая остальное помещение. Не богато, зато комфортно и уютно. Как и около входа, все завешано шкурами и коврами, вернее, дорожками, на стенах попадались изображения в рамках - картины, что ли? Приметил еще две двери, то есть, вместе с верандой уже четыре комнаты в доме, а то и больше. В общем, просто, но со вкусом. Откинулся на подушку, расслабился.

Через полчаса забил тревожный колокольчик, пора. Бросил взгляд на Зарра, тот еще чем-то хрустел, усиленно пережевывая, и заканчивать явно не собирался. Что ж, не инвалид, попробую сам. Ухватившись правой за край кровати, господи, какие руки-то вялые, с трудом спустил ноги на пол, схватился левой. Попытка оттолкнуться и встать была встречена, скажем так, бунтом всей опорно-двигательной системы, но удалась - я стоял и покачивался. Не глядя в сторону стола, медленно, шаг за шагом, шаркая, шатаясь, я словно продирался сквозь ставший тяжелым и густым воздух, проталкивая свое тело вперед, сжав зубы и стиснув кулаки. Сзади что-то упало на стол, кружка или еще что.

- Папа, да помоги же ты ему, ну что ты сидишь, - сзади подхватили девичьи руки, придержали, а через миг под мышками почувствовал крепкие мужские - теперь точно дойду.

- Алистер, надо было сказать, ты вообще не должен был подняться, откуда сил то хватило, - она покачал головй.

Я молча шел к двери, Зарр только придерживал, помогал. Так, гуськом, и вышли во двор. Вечерний сумрак, еле слышное стрекотание и редкий пересвист неизвестной пичуги, запах скошенного сена и два светящихся во мраке глаза - местный собак вышел проверить, что тут творится - все это меня ни капельки не волновало, мне нужно было в туалет, а его по близости я так и не наблюдал. Печально, для меня. Кое-как, но, все же, добрались, поместили меня внутрь и Зарр тактично отошел в сторону. Ватными пальцами кое-как справился со штанами, какое облегчение, и для организма, и для собственного достоинства, обошлось. Выходил победителем, держась за стену, чтобы не упасть. Так же вдвоем добрались до дома, и я снова был помещен на кровать, устал.

- Спасибо.

- Пока еще не за что, через час еще порцию выпьешь, потом спать, и не геройствуй, - погрозила мне ложкой.

- Так... что со мной?

- Ты разбудил водных духов, когда болтался в их владениях, а они этого не любят, вот и начали тебя пить. И выпили бы, да отец рядом проезжал, вовремя подобрал, повезло тебе. Так что не перенапрягайся и слушай, что говорю, два везенья подряд редко случается.

- А зелье?

- А зелье выводит всю ту гадость, которой водники тебя травили, от нее вся слабость.

- Ясно, - прикрыл глаза, слабость еще оставалась, но досаждала уже в меньшей степени, - а как они травят?

- Ну, ты же воды нахлебался, отец тебя еще откачивал, вот с обычной водой тебя и травили. Ты что, совсем все забыл? Такому еще на первом году учат.

- Не забыл... мысли, стертые... странно себя чувствую, - не врал.

- Так, лучше лежи пока, молча, - и отвернулась.

Духи воды, водники - элементали, что ли? Черт знает, что творится, все кувырком и с ног наголову. Скоро феи нападут, а гномы вокруг будут на свирели играть. Или эльфы? Не помню, кто там на свирели играет. Мысли были бредовыми, но скоротать время до приема очередной порции лечебного варева помогли, и вот, уже глотаю вязкую жидкость, осталось лишь подождать, когда мочевой пузырь разбухнет до размеров арбуза, и не опоздать все это слить в туалет, а не под себя, уж слишком резкий эффект, я бы даже сказал - неожиданный. Все, на сегодня лечение осталось только одно - сладкий, спокойный сон. Натиль с отцом ушли в другие комнаты, свечение под потолком угасло и меня накрыло ночным сумраком, вязким, успокаивающим, навалилась дрема и я, не сопротивляясь, отдался Морфею.

Тихие шаги, шепот, мерное звяканье посуды, кто-то подходит и садится рядом, холодная ладошка накрывает лоб.

- Алистер, просыпайся, пора отвар принимать. Как ты себя чувствуешь?

С трудом разлепляю веки, тело еще просит сна, но мозг уже проснулся и только и ждал повода скомандовать: "Подьем!".

- Натиль, доброе утро.

- Доброе утро, Алистер.

- Уже лучше, думаю, смогу сам встать, - сделал попытку, но маленькая ладошка вжала меня обратно.

- Нет уж, сначала выпей, а встать попробуешь, как припечет, - ясно, подчиняюсь, кивнул. Не глядя, выпил содержимое, даже причмокнул в конце:

- Вкусно готовишь.

- Врун, вкус отвратительный, - но улыбнулась.

До обеда время ползло, словно на ручнике - медленно, скучно и однообразно, словно резиновое, растягиваясь, когда начинал об этом думать, и лишь немного ускоряясь, когда отвлекался. Медитировать пока не рисковал. Хозяева то приходили, то уходили, Натиль, как я понял из их разговоров, училась в какой-то академии на сата-маэр, на лекаря вроде, и каникулы проводила у отца. Еще две недели и уедет обратно, доучиваться. Зарр же поставлял куда-то лес и рыбу, тем и жил. Скука. В животе все отчетливее нарастал бунт, грозясь перейти в совсем уж некультурное урчание, а до вечера я так ничего и не получу. Хороший у них потолок, обтесанный, ровный, бревна как близнецы. Жалко плевать.

Обед так же особого разнообразия не принес, лежал, слушал мерный перестук ложек, получил свою порцию отвара, выдул и опять замер, уставившись в потолок. Радовало то, что ходил я уже более-менее сносно, во двор и обратно сил уже самому хватало, но полностью слабость так и не ушла.

- Думаю, вечером последний раз выпьешь, а после можно будет и легкий ужин на ночь.

- Отлично, - я кивнул.

- Не переживай ты так, были случаи, когда маэр возвращался в течение одного-двух месяцев, главное не отчаиваться, - стоит, смотрит.

Я улыбнулся, опять кивнул, прикрыл глаза и... привычно ухнул сознанием в отрешенность - легко, непринужденно, будто и не было никаких препятствий, только легкое удивление и ощущение правильности происходящего, больше ничего не почувствовал. Ан нет, вот на лоб легла ладошка Натиль, и сразу же раздался ее негромкий возглас:

- Алистер, я тебя опять не могу посмотреть!

- Почему? - открыл глаза.

- Ты закрылся, - она была и удивлена, - попробуй что-нибудь.

- Что попробовать?

- Ну, хотя бы простенькое что-то, засвети шар. Выходит, я была не права насчет твоего маэр, - в глазах надежда, ждет.

- Я не умею.

- Как не умеешь? Ты же закрываешься, осознанно, а это не первый год обучения, - смотрит недоуменно.

- Натиль, в Академии могут обучаться все желающие?

- Да, был бы талант и деньги на обучение. А ты, давай, тему не переводи! - о как, теперь уже сердито смотрит, скоро ругаться начнет. Улыбнулся.

- Я не обучался в Академии, и ничего не умею, и закрываться тоже, оно само получается. Понимаешь? - честно смотрю ей в глаза.

- Нет, не понимаю, - продолжает меня рассматривать.

- Само оно, само, что бы хоть на миг от этого избавиться, мне приходится прилично напрягаться, я тогда чуть дуба не врезал, когда пытался тебе помочь, думаешь, мне это все самому нравится? А все тот случай... - и замолк, нахмурившись, говорить дальше было неразумно, пусть сама додумает продолжение.

- Какой случай? - я молчу, тупо уставившись перед собой.

- Ладно, не хочешь говорить об этом, не надо, - встала.

Пауза затянулась.

- В академии учатся только на платной основе?

- Можно пойти в помощники к кому-нибудь из преподавателей, но времени на обучение почти не остается, да и учиться ты будешь по стольку поскольку, в основном работать, и не престижно это. А что? - и бросила на меня взгляд.

- Возвращаться мне некуда, надо как то устраиваться, - замолчал.

Глянула теперь уже сочувственно:

- Сколько тебе? На вид ты старше меня.

- Двадцать девять, не примут уже? - смотрю на нее.

- Да нет, примут, то есть могут принять, но, твоя странность явно их заинтересует.

- И?

- Ну что "и", будто не знаешь, как у нас относятся ко всему, что выходит за рамки обычного, - раздраженно отвернулась, отошла к столу и начала греметь посудой, ей явно не нравилось это "как у нас относятся". На кострах сжигают, что ли, или под микроскопом разделывают на части? Бред, нет у них тут микроскопов.

- Не советуешь?

- Я бы не пошла, а так тебе решать, на свой страх и риск.

- Ясно, спасибо.

- Но ближайшую неделю и не мылься, тебе еще рано, да и мне хорошая практика, понял? - и ведь не откажешься, брови домиком, руки уперла в бока, смотрит грозно, вернее, думает, что грозно, а на самом деле еще похорошела, ну как тут скажешь "нет".

- Понял, красавица, - киваю.

- Как ты меня назвал? - нависла надо мной.

- Как есть, так и назвал, вру, думаешь? - улыбаюсь.

- Не врешь, - сама уже улыбается, - смотри мне!

Значит, вариант с Академией слишком рискован, ладно, проехали.

- Зимы у вас тут бывают?

- Зимы везде бывают, только у нас без снега и совсем не холодно, а что?

- Да все тоже. Где у вас может устроиться парень типа меня?

- Гм, ну, даже не знаю. В помощники к кому, или наемным рабочим, да вон, отец придет, у него надо узнать, я тут давно ни с кем не общаюсь.

- Хорошо, спрошу. Лет то тебе сколько, если секрет?

Косится в мою сторону.

- А тебе зачем?

- Интересно, спасла, как ни как, - пожимаю плечами.

- Двадцать четыре. Ты чего вдруг такой любопытный стал, ожил?

- Ожил, и понял, что надо дальше жить, на двор мне хоть дозволено будет выйти? Не все ж в доме сидеть, - смотрю на нее, повернулась, окинула оценивающе, кивнула.

- Иди, только если что - зови. Слабость полностью не прошла?

- Нет, но уже явно лучше, спасибо.

Вышел во двор, под стеной скамейка, сел, вытянув ноги, прикрыл глаза. Тепло, гуляет легкий ветерок, приятный запах скошенной травы, лепота. Кажется, даже задремал. Из дома раздались шаги, Натиль, держа в руках кружку и полотенце, подошла и села рядом.

- Алистер, ты не обидишься, если спрошу не совсем тактично?

Открываю глаза.

- Не обижусь.

- Ты почему такой лохматый? Ну, в смысле, ведь молодой еще, а весь заросший, не бритый, - черт, совсем забыл, как выгляжу.

- Отличный вопрос. У меня к тебе встречный, чем можно побриться и, главное, где? - если скажет, что ножом и в реке, я труп, сдирать щетину, вернее, бороду, подобную моей, ножом, без пены, глядясь только в воду - значит вернуться в шрамах, если не калекой.

- Сама хотела тебе предложить, если бы не спросил. Могу помочь быстро и безболезненно, но не за бесплатно. Интересует?

- Смотря, что в оплату, все, что у меня есть - на мне, а в рабство за стрижку не пойду, - улыбаюсь.

- Какое рабство, мы же не в Каттонисе. Просто ты скоро поправишься, дня через два тебе нужна будет хоть какая-то нагрузка, в лечебных целях, естественно, - улыбается, - а я покажу тебе некоторые травы, и ты мне их насобираешь, ну как, такая плата тебя устроит?

- Устроит, - киваю.

- Тогда давай пей и пошли.

Проглотил все единым махом, не обращая внимания на содержимое, жижа уже привычно упала в желудок, поставил кружку и поковылял следом. Выйдя за ворота, прошли немного по петлявшей между деревьями тропе и вышли к небольшой речушке с покатыми берегами. Берег явно неоднократно использовался, был утоптан и снабжен лавочкой с небольшим столиком. Бросив на него полотенце, Натиль взглядом показала снять рубашку. Кое-как справился, подошел, положил на стол.

- Ты был воином? - голос слегка изменился.

- Нет, с чего взяла?

- У тебя тело воина, - обошла вокруг, - кем ты был?

- Я хотел побриться, вообще то.

- Какой скрытный, мало ли у нас наемничают, мог бы и рассказать. Ладно, садись, чего бы ты хотел?

- Э, секунду, как это будет происходить?

- Алистер, ты точно в водопад упал, а не с неба? - улыбается.

- Точно, так как?

- Я сделаю вот так, - она провела ладонью над моим лицом, - и вся щетина опадет, не страшно, правда?

- Да, вроде не страшно, лишь бы с щетиной не опали нос и глаза.

Теперь она уже заливается, весело хохочет.

- Алистер, не говори ерунды, это обычное бытовое воздействие, скажешь тоже, нос и глаза. Фу, насмешил. Так, теперь серьезней, что убираем, что оставляем?

- Давай лицо полностью гладкое, а волосы просто подравняем сзади.

- Уверен? Они у тебя почти по пояс.

- Всегда хотел носить косу, - улыбаюсь.

- Ну, смотри, сам захотел, так что садись и не дергайся, а то, как бы, действительно, нос и глаза, - ее звонкий голосок как нельзя лучше вплетался в журчание вод, шепот листвы, мерный гул насекомых.

- Ты здесь родилась? - вопрос напросился неожиданно, сам.

- Да, а что?

- Просто спросил, природа словно принимает тебя.

Она замерла.

- Ты не врал насчет Академии? - смотрит в глаза.

- Нет.

- Не врешь.

- Не вру, а что?

- Ладно, повернись.

Операция сзади прошла незаметно, Натиль просто потом повернула меня к себе и показала на скамейку. Я сел и, чтоб не пялиться на нее, прикрыл глаза. Почувствовал, как ее ладошка раз пробежала по лицу, второй, ощупывая скулы, подбородок, линию рта, а потом вдруг кожей ощутил дуновение ветерка, легкое, непривычное. Открыл глаза. И увидел перед собой ее, большие, карие, с длинными ресницами, так близко девушка ко мне еще ни разу не была.

- Красивые глаза, - слегка улыбнулся, не сдвигаясь ни на дюйм.

- Уверен? - вот плутовка, я точно знал, потянусь, и сразу же отстранится, сам отклонюсь - потом проходу не даст, подшучивая.

- Так же, как и в том, что не стану предметом насмешек, - продолжаю улыбаться.

- Ты тоже неплох, - отвернулась, - и еще, тебе не помешало бы помыться, полотенце на столе.

И ушла, плавно покачивая бедрами, ну-ну. Что ж, посмотрим, на кого я стал похож. Снял штаны, нижнее и, распространяя вокруг маленькие волны, вошел в воду. Намеренно не смотрел, пока не зашел по пояс, и только потом опустил взгляд вниз. Человек, однозначно. Длинные волосы, зачесанные назад, выбившаяся прядь, спадавшая по левой щеке, карие глаза, нос, рот, губы - все это было незнакомым, не от того меня, прежнего. Где легкой худобой, где новым изгибом или несвойственным мне прищуром, но смотревшее на меня лицо явно принадлежало другому человеку, тому, кем я стал и продолжаю становиться, забывая и теряя себя прошлого. Ведь что осталось от него - да ничего, другие мысли, другие принципы, другое восприятие, в конце концов. Теперь я точно Алистер, и никто иной. Просто стоял и смотрел, запоминал себя нового, незнакомого. И ведь не скажешь, что почти тридцатник. Двадцать пять от силы. Ударил рукой, во все стороны полетели брызги, дождем опадая на почти ровную поверхность, лишь слабый ветерок создавал рябь.

Скоблился знакомым песком яростно, до красной кожи, остервенело натирая спину, руки, грудь, будто пытался избавиться от чего-то налипшего, чужеродного, старого. Словно что-то мешало вступить в новую жизнь, не отпускало, удерживая на месте, не давая сделать первый шаг. Спустя какое-то время, голый, вытираясь полотенцем, стоял на берегу и смотрел как рябь гонит опавшие листья, кружа их в неизвестных мне танце. Только сейчас ощутил, что после водопада по-настоящему родился, получив очередной шанс выжить, не умер, и теперь впервые действительно мог выбирать. Одевшись, закинул волосы назад, оставив висеть увиденную ранее прядь, и с полотенцем в руках пошел назад, почти не шатаясь, почти не испытывая слабости.

К воротам выбежал Тутс, обычный пес, и, повиливая хвостом, вижу мол, свой, удрал за дом. Повесив мокрое полотенце сушиться рядом с развешанным во дворе другим бельем, вошел внутрь. Натиль стрельнула глазами и показала садиться за стол:

- Скоро ужинать будем, пока посиди, отца подождем.

- Что на ужин?

- Лумпус с приправами, салат, хлеб, чай, - за лумпус решил не спрашивать, и так все увижу.

- Помочь?

- Можешь салат нарезать, думаю, нож поднять тебе уже по силам, - и улыбается.

- Ну, положим, нож не тяжелее кружки, так что ты меня явно недооцениваешь, - улыбнулся в ответ.

- Ну-ну, посмотрим, - передо мной на столе выросла куча каких то незнакомых овощей, нож, разделочная доска и немаленькая такая миска, для салата, - можешь приступать.

А есть то хотелось, кромсать это все неизвестное, но явно съедобное было, скажем так, слегка мучительно. Пришлось пробовать. Ну, ничего необычного, что-то типа капусты, подобие помидор, огурцов, какие-то листья, о, а это точно укроп, еще нечто похожее на кабачки, но ими не являющиеся. В общем, напробовался.

- На салат-то оставишь? - хихикает.

- Естественно, но уж больно трудно было удержаться.

- Аппетит себе не перебей, - уже что-то помешивает в котле на печи.

- Зарр скоро вернется?

- Да, уже темнеть начало, скоро будет.

- Натиль, в принципе, я уже достаточно окреп, если покажешь, что тебе нужно, могу уже завтра начать собирать.

- Даже так, хочешь по быстрее расплатиться? Не любишь оставаться в долгу?

- Почему бы и нет? Заняться все равно нечем, а сил уже хватит.

- Ладно, завтра тогда все и расскажу.

- Травы тебе в Академию нужны, для учебы?

- Какой догадливый, - подмигнула.

Хороша, чертовка. Ох, хороша.

- Ты чего такой довольный, как кот после сметаны?

- Ужин скоро, предвкушаю, - а сам не свожу глаз с точеной фигурки.

- Нарабатываешь аппетит? Только глаза смотри не сломай.

- Не беспокойся, им только на пользу.

- Льстец! - звонкий хохоток разлился по комнате.

- Ладно, тут закончил, чем еще помочь?

- Да сиди уже, больше ничего не надо, расскажи лучше что-нибудь.

Так, опасный поворот разговора, нужно быть осмотрительнее.

- Что конкретно тебя интересует?

- Не расскажешь, чем ты занимался до купания в водопаде?

- Если вкратце - то выживал, пытался найти себя, не очень приятные воспоминания, если честно, не хочу лишний раз их затрагивать. В них погибли все, кто у меня был, я один, Натиль, и хочу начать жизнь с нового листа.

- Прости, я не знала. Моя мать тоже оставила нас, еще когда мне было семь лет, с тех пор жили только вдвоем, отец и я, теперь вот, учусь на сата-маэр, хочу получить диплом и открыть свою лечебницу.

- И сколько тебе еще осталось учиться?

- Если хватит денег, то три года, но оно того стоит, смогу обеспечить и себя, и отца.

- Сложно обучаться?

- Ну как, сложно, запоминать много, и практика нужна. Те же травы, что поможешь мне собрать, я их сама думала искать, но ты очень вовремя появился, согласись.

- Возможно, и много тебе нужно?

- Чем больше, тем лучше, но неволить не стану, сам понимаешь, это дело добровольное, хоть и по договоренности, - снимает пробу, причмокивает, у меня даже в желудке заурчало.

- Вкусно?

- Что, не терпится? Ничего, еще немного и будем ужинать.

В тот вечер я первый раз в этом доме нормально поел, хоть Натиль и ограничила порцию. Помог с посудой, благо ее было не много, и вышел во двор - хотелось тишины и покоя, тяжесть в желудке упорно тянула присесть и я, не сопротивляясь, устроился уже на облюбованной ранее лавочке. Что интересно, надоедливых кровососущих как таковых не было, что-то пищало, периодически проносясь над головой, но я игнорировал их, а они игнорировали меня. Хорошо. Вечерний, еле заметный ветерок теребил волосы, настраивая на умиротворенный лад, мысли лениво ворочались, следуя взгляду и пробуя увиденное со всех сторон на вкус. Вышел Зарр, запер ворота и, кивнув мне, отправился куда-то за дом.

- Зарр, помочь?

Он остановился, окинув меня взглядом, ухмыльнулся.

- Ну, пойдем, коль вызвался, хоть компанию составишь.

- Не нагружай его только, ему, может, и лучше, но он еще не восстановился, - Натиль выглянула во двор, окинув нас двоих предупреждающим взглядом.

- Не беспокойся, дочка, не буду, - и пошел дальше, я пристроился следом.

Обойдя дом сзади, впервые увидел подноготную промысла дровосека и, надо признать, меня это впечатлило, по крайней мере, размах проделанной работы был колоссален. Огромная, расчищенная от леса территория была разбита на сектора и размечена колышками, в одних были свалены в кучу стволы срубленных лесных великанов, в других - деревья поменьше, были так же отличия и по видам древесины. Что характерно, в окружающем лесу не было ни одного психованного дерева, будто росли они только в определенной среде, что ж, вот и еще одна примета. А Зарр тем временем, пока я глазел по сторонам, уже открыл примостившийся в сторонке небольшой сарайчик и чем-то активно там шумел. Наконец, вышел, волоча на себе чуть ли не целую конструкцию, набранную из топоров, ножовок, долот, зубил, еще каких-то неизвестных мне железяк, свалил все это в кучу и опять вернулся в сарай, и снова тот же лязг и грохот.

Дождавшись очередного появления, проследил за еще больше увеличившейся кучей, и спросил:

- Переносить будем?

- Да, к дому под навес, завтра с утра мимо будет проезжать знакомый, заберет и сдаст, что в починку, что на переплавку. Сподобился-таки за столько лет перебрать весь этот хлам, хоть место освобожу. Ты, раз уж вызвался, давай, бери помаленьку и носи, только, слышал, что Натиль сказала, не переусердствуй, - я кивнул.

И пошло-поехало, то по одной, то по две, не спеша и не надрываясь, все-таки слабость еще не отпустила полностью, стал переносить все это в указанное место. У ворот справа был выстроен целый павильон, никак не навес, туда и складывал. Скоро ко мне присоединился Зарр, вдвоем пошло значительно быстрее и спустя полчаса мы закончили. Выглянувшая Натиль, скривив недовольное лицо, сказала, что перекус перед сном готов, на столе, и что вообще пора заканчивать, темно уже, а этим можно было заняться и с утра. Зарр лишь обнял и чмокнул дочку в лоб, вошел в дом. Я улыбнулся и сразу же удостоился подозрительного взгляда.

- Чего такой веселый?

- Любит он тебя, - она расслабилась.

- Так вдвоем ведь друг у друга остались. Ладно, не стой столбом, проходи внутрь, - и заскочила следом за отцом.

Вечер за столом был коротким, плавно перешел в зевки, клевание носом, потом все разошлись по своим комнатам, и домом завладел сон.

 

Глава 10

Вдруг понял, что не сплю, просто лежу с закрытыми глазами, вокруг тишина, слышны только тихие всхрапы из комнаты Зарра и собственное дыхание, а на душе как кошки скребутся, не спокойно, тревожно. Что-то не так. Открыл глаза - вокруг непроглядная темень, руку у лица не видно, встал и, по какому то наитию, ни обо что не зацепившись, добрался до двери. Заперта. Снаружи ни звука, тем не менее, стою, вслушиваюсь. Тишина. А внутри прямо обмирать все начинает, прямо как... Неприятное сравнение, подобное уже не раз ощущалось ранее, тогда, когда умирал в корчах или, убегая от очередной твари, знал - кончено. И точно так же нутро бессильно вопило. Но я не мог ничего изменить, а сейчас?

Больше не раздумывая, метнулся в комнату Зарра, растряс его, шепнул: "Опасность", бросился во вторую, к Натиль, та сладко спала, раскинувшись поперек кровати и беззаботно посапывая. И темень не помеха, просто знал. И нарушил идиллию, прикрыв ей рот, что б ни звука: "Молча, вставай, отца уже разбудил, снаружи что-то не так". Кивнула, молодец, не дура. Отнял руку - молчит. Зарр уже стоял в дверях, в руках топор, добрался на ощупь, ничего не видит, спросил шепотом:

- Что там?

- Натиль, можешь подсветить так, что бы снаружи не было видно?

Через мгновение на полу, у ее ног, разлилось небольшим кругом тусклое сияние, пропадавшее сразу же выше колен, переходя в покрывший все вокруг мрак - что ж, неплохо. Подошел и сел рядом, посмотрел на Зарра:

- У вас тут что-нибудь опасное водится? Или, возможно, могут быть другие причины для опасности?

- Да что случилось-то? - две пары глаз неотрывно и с тревогой смотрели на меня, ожидая чего угодно, но явно не того, что я сказал.

- Предчувствие, и всегда сбывается. Снаружи - опасно, может, даже смертельно.

И тут в дверь заскреблись, раз, второй, тихо так, почти на грани слышимости, и тишина.

- Послышалось? - в шепоте Натиль проскочили истерические нотки.

Зарр покачал головой, он тоже слышал.

- Сейчас тихо идем в мою комнату, вы с Натиль спускаетесь в подвал и запираетесь там, а я на чердак, сверху посмотрю, что там.

- Нет, пап, не ходи, дождемся утра, может, там ничего и нет, или кошка бродит, зачем рисковать? Утром все вместе и посмотрим, - голос уже почти дрожит, еще чуть-чуть, и сорвется.

- Дочка, я не слышу Тутса, - качает головой, - там не кошка.

Резкий, царапающий звук, будто по двери, сильно надавив, провели ножом, ударил по нервам, словно по натянутым струнам. Зарр схватил дочь за руку и буквально поволок в комнату, я же стоял, лишь отрешенно наблюдая - как же это все знакомо. Мрак, неизвестность, тихие, пугающие звуки, ждешь хоть чего-нибудь, хоть какого-то проявления, сердце стучит, как бешенное, а мозг все выдумывает и представляет, что бы через мгновение замереть в слепом ужасе и крахе фантазий - перед реальностью. А потом жизнь, недолгая. И понял - не хочу, что бы эти люди узнали, что это такое. Не для них это.

Натиль уже почти спустилась, свечение стало сильнее, внизу можно было не опасаться быть замеченными. Зарр протянул руку в мою сторону.

- Я остаюсь, - присел рядом, - не хочу больше бегать.

- Уверен? - теперь он мог меня видеть, и смотрел прямо в глаза, пристально, испытывающе.

- Уверен.

Он кивнул, глянул вниз, на Натиль, улыбнулся:

- Сиди тихо, как мышка, - и опустил крепкую, толстую крышку. Стало темно, снизу послышался звук задвигаемого засова - умница, заперлась. Я вдруг отчетливо почувствовал страх, Зарр боится, действительно боится, за себя, за нас, но больше всего - за дочь. А раз боится - значит, есть чего, значит, что-то знает. Беру его за руку, выше локтя, придерживаю, молчу.

- Наверху скажу, - и голос его мне очень не нравится, столько в нем обреченности и безысходности.

Из ее комнаты вела еще одна дверь, во что-то вроде подсобки или чулана, с приставной раскладной лесенкой в самом конце, как раз под чердачным люком. Узкая комнатенка еле позволяла протискиваться, заставленная всяким хламом и другими "нужными" вещами, не позволяя ступить ни шагу в сторону. В отличие от меня, Зарр постоянно на что-то натыкался и его чертыхания шепотом неприятно резали слух, еще больше натягивая нервы и вызывая лишь досаду, неужели нельзя аккуратнее. Наконец, он добрался до лестницы, разложил ее с неприятным скрипом, поднялся на две ступеньки, откинул крышку чердачного люка, выпрямился... и словно влетел в него, втянулся, выронив топор. Раздался разрывающий звук, всхлип, что-то полилось на пол чердака, добралось до люка, обильно оросив ступени и стекая вниз, к моим ногам. Прозвучал отчетливый "шмяк" о стену. И снова тишина. Я замер, не издавая ни звука, меня здесь нет. Как и Зарра уже нет. Я опять один.

Страх - забавное чувство. Когда его немного, он будоражит, развлекает, разгоняет в жилах кровь. Но когда его волны начинают бить через край, накрывая тебя с головой, и ты захлебываешься им, давясь застрявшим в горле воплем, а сердце через мгновение больше не сможет просто выдерживать заданый темп, тогда остается всего два варианта: седеть, мочась под себя, исходя липким потом и цепенея от сковавшего волю ужаса, пока бьется сердце, или сделать шаг, неважно, в какую сторону, от него, к нему, главное - сделать. И этот шаг - это выбор, выбор бороться, с каждым разом становится все осмысленнее, и вот, ты уже не бежишь прочь, а в голове у тебя совсем иные мысли, ты изменился. Я не испытывал страха, я через все это прошел. Было только чувство опасности, но оно лишь предостерегало. Медленно наклонился, поднял топор - липкий, почти вся рукоять была мокрой, ничего, не скользит, и ладно. Не глядя, взял из хлама первую попавшуюся под руку вещицу и без замаха, легко, что бы не скатилась, бросил на верхнюю ступень. Поначалу ничего не происходило, все та же тишина и мрак. А потом медленно, словно с опаской, из люка протянулось нечто и коснулось верхней ступени, сначала краешком, будто пробуя на прочность, затем увереннее, занимая ее почти полностью и свешиваясь концами на нижнюю. И замерло. Кап-кап-кап. Кровь Зарра медленно сочилась по ступеням, нарушая напряженную тишину, напоминая - опасно, смертельно опасно. Наконец, в проеме люка наметилось движение, нечто, напоминающее щупальце, осторожно свесившись вниз, стало водить концом из стороны в сторону, недолго, пока не замерло напротив меня. Вот оно.

То, чего и ждал. Самый удобный момент для нападения - при спуске, и без разницы, какая часть твари внизу. Единственное, чего хотелось, что бы тварь спускалась головой вперед, что бы выдала это, увидев меня. И она увидела, или почуяла, не знаю, чем был для нее этот отросток. Ударил без замаха, доворачивая и оттягивая топор на себя, вдоль "щупальца", стараясь зацепить нижним острым концом и распанахать как можно больше. Попал. Дернувшись, существо лишь еще больше увеличило разрыв, стальное лезвие рассекло его почти надвое, едва не вырвавшись из руки. С истошным визгом втянувшись в проем, оно грохнулось на пол и, не переставая визжать, стало крушить вокруг все, до чего могло дотянуться, ломая и разнося вдребезги добрую половину чердака. Наконец, беснование стало затихать, сменившись лишь жалобным поскуливанием и легкими ударами по полу. Чуть не споткнувшись на верхней ступени, рывком забросил тело в люк и бросился в сторону, готовый к любой неожиданности, но предосторожность оказалась лишней - среди остатков когда-то целого чердака в редких конвульсиях билась темная масса, не подавая больше никаких признаков жизни. Пнул в нее валяющийся рядом обломок - послышался отчетливый удар и никакой реакции. Тогда, решившись, приблизился и стал методично расчленять тварь на куски, сначала одну конечность, потом другую и так далее. Здоровая, зараза, как же она умудрилась сюда забраться, мы ведь ничего не слышали. Костей было мало, лишь костяк, а так сплошные хрящи и жилы, лопающиеся и хлюпающие при каждом ударе, так что к концу я был почти весь в ее крови. Про запах на чердаке не стоило и говорить.

С противоположной стороны чердака послышалось легкое поскрипывание - шли последние секунды, пока я тут один, и это меня не устраивало. Кто бы там ни лез, живым мне не остаться. Быстро спустился вниз, сложил лестницу - теперь люк с полом ничего не соединяло, нужно только прыгать, и стал скидывать в проход весь стоящий по бокам хлам. Особо раскидывал под проемом, готовил посадку "помягче". Шум стоял приличный, каким бы глухим ни был очередной гость, оставить без внимания такое он не мог. А потом просто почувствовал, у люка, там, сверху, что-то есть. И оно знает, что я здесь, внизу. Присел, почти перестал дышать, топор лежит рядом, давай, сука, я готов.

Вниз свесилось уже знакомое щупальце, покрутилось из стороны в сторону и втянулось обратно. Минуту или две ничего не происходило, затем показалась другая конечность и вытянулась почти до пола, еще бы метр - и достала. И вдруг, совсем неожиданно для меня, тварь просто свалилась в люк, зарывшись в груды хлама. Барахтаясь и создавая еще больше шума, разбрасывая и ломая все вокруг, она запутывалась еще больше, послышалось раздраженное взвизгивание, треск и грохот творимого хаоса усилился еще больше. Наблюдая за всем этим, я, тем не менее, стал упускать детали, слишком быстро и кучно сменялись кадры, превращая осознаваемое впереди в бардак из мельтешащего хлама и бьющегося, словно в силках, монстра. Потеря инициативы с каждой секундой становилась все опаснее и опаснее, но я просто не видел возможности, ее не было, сделать шаг в сторону этой мясорубки было самоубийством. И выбрал первое, что пришло в голову - заорав во всю глотку, привлекая и, на мгновение дезориентируя врага, прыгнул вперед и со всей дури, со всей силы, какая только была, двумя руками всадил топор куда-то в середину замершего тела. В закрытые глаза брызнула теплая, остро-пахнущая жидкость, чудовищный по силе рывок оставил без оружия, а последующий жуткий визг и страшный удар в грудь стали последними, что я успел осознать.

- Алистер, очнись, Алистер! Ну же, Алистер! - Натиль, вся в слезах, стояла рядом со мной на коленях, посреди груды хлама, а в голосе были сплошь страх и отчаяние, - Алистер, ну вставай же! Где отец?! - она таки не выдержала, сорвалась на крик.

Поднял на нее мутные глаза, в голове шумело, слишком громко бежала собственная кровь, я ее почти не слышал, ее голос доходил до меня словно сквозь вату.

- Натиль?

- Да, Алистер, да, что случилось, что с тобой, где папа? - огромные глаза были полны слез и непонимания.

Мотнул головой, разгоняя морок, вроде полегчало, попытался сесть - удалось. И головокружение тут же повело в сторону, схватился за Натиль. Закусив губу, она непрерывно смотрела на меня.

- Натиль, с кем вы воюете?

- Ни с кем, но мы на границе с Каттонисом. Алистер, где отец?

Что я мог ответить?

- Натиль, он... на него напали первого... - и замолчал, глядя с сочувствием.

Она все поняла, по щекам хлынули два ручья. Осунулась, сгорбилась, уменьшилась, на лице застыла печать горя, и все это молча, все это смотря мне в глаза, будто спрашивая: "Как же так, почему не уберег, почему он, а не ты?" И столько в этом взгляде было тоски и безысходности, столько отчаяния и обреченности, что невольно ощутил пробежавший внутри холодок - человек не может так чувствовать, в нем просто не может поместиться такая беда, это невозможно, нет, только не так.

- Где? - голос тихий, пустой, глухой.

- На чердаке, не ходи туда, я сам, - попытался привстать, но опять лишь бессильно опрокинулся на спину, а она уже шла, шаг, один, второй. Мимо куч мусора, щепок и обломков, мимо распластанной туши монстра с застрявшим в ней топором, по обильно натекшей с него крови, все шла и шла, медленно, как во сне, шаг за шагом. Первая ступень, вторая, третья, все скользкие, красные. Вот и проем люка, с него уже не сочиться, что могло - уже набежало, остальное осталось на чердаке. Все-таки встаю и, шатась, с трудом, периодически припадая на колени, нетвердой походкой плетусь к лестнице. Качает страшно, как при шторме в море, головокружение жуткое, тяжело фокусировать взгляд. Не успеваю подняться, как вижу спускающуюся Натиль.

Больше не плачет, только осунулась еще сильнее, лицо словно мертвое, не живое.

- Я ухожу в академию, это твари Каттониса, тебе тоже нужно уходить, теперь эти места мертвы.

Тяжело соображаю, уходить? Почему? Куда?

- Его надо похоронить, - только и смог выдавить из себя.

- Так и сделаем, только выйдем из дома, - больно на нее смотреть, человек потерял все, что было ему дорого, что ценил, чем дорожил.

- Натиль...

- Не надо... просто молчи, - и деревянной походкой вышла из комнаты.

Кое-как ковыляю за ней, выхожу наружу - светло, только тихо как-то вокруг, неуютно, серо. Будто краски утратили свой цвет, потускнели, стали блеклыми и неживыми. Натиль, дождавшись, когда я подошел ближе, выпрямилась, указала на дом и что-то гортанно выкрикнула, вскинув и резко опустив руку. Секунд пять ничего не происходило, а потом небо, посреди белого дня прорезала кривая, искрящаяся, толщиной с руку молния, и с громовым раскатом врезалась в чердак. Уши заложило от чудовищного грохота, а порыв ветра чуть не сбил с ног. Взрыв, отчего-то родившийся вслед за молнией, будто раздул дом изнутри, жуткий скрип, последовавший за раздавшимся в начале грохотом и ничем ему не уступавший, невольно свел скулы от неприятных ощущений, а потом все схлопнулось, всосалось, будто втянутое в какую-то точку в центре строения, сжалось в жуткий ком обломков и, буквально на мгновение вспыхнув ярчайшей вспышкой, болезненно ударившей по глазам, осыпалось пеплом.

Гул в ушах еще не прошел, но я, все же, расслышал неживой шепот Натиль:

- А раньше не получалось.

 

Глава 11

Мерно стучат колеса, периодически подпрыгивая на попадающихся камнях и неприятно отдаваясь во всем теле. То, укачивая и навевая дрему, то резкими толчками возвращая в реальность. Солнце, недавно занявшее зенит, словно решило поработать ради меня одного, палит просто зверски, а остальным хоть бы хны. И мухи, крупные зеленые мухи, как же я вас ненавижу, вечно лезите в глаза, в нос, рот. И жужжите, жужжите, чертово отродье. И клетка, грубо сколоченная, необтесанная клетка метр на метр, впрочем, как и у других, привилегированных здесь нет, как же из-за нее все затекло. Уже устал растирать то ноги, то зад, то спину, то еще что. И жутко хочется пить, в последний раз воду давали уже и не помню когда, а дадут ли еще - неизвестно. Но я думаю - дадут, им не нужны трупы, а то прикончили бы нас еще раньше, не заморачиваясь с клетками, перевозкой, охраной. Да-да, охраной. Нас, чуть больше тридцати человек, охраняли, если не ошибаюсь, около десятка устрашающего вида наездников на незнакомых мне животных. Больше похожие на страусов, эти птицы все-таки ими не были, и даже не состояли с ними в дальнем родстве, слишком уж мало у них было общего. Вернее, только одно - примерно так же смотрелась бы верховая езда на них. И все. Остальное лишь сплошные отличия. Эх, как нехорошо все повернулось.

После "погребения" отца, Натиль меня немного подлечила, убрав головокружение, и мы разделились. Она сказал, что теперь мне просто смертельно опасно появляться не только в академии, но и вообще в каком-либо населенном пункте, без удостоверения, без документов и каких либо опознавательных знаков меня бы сразу приравняли к шпиону. И последствия вполне очевидны. В военное то время. При таком то враге.

Каттонис - государство, процветающее на рабовладельческом строе, было известно своим неспокойным характером и набегами на соседей, постоянными стычками и мелкими войнами, гладиаторскими аренами и лучшими воинами-стали на всем материке - и это только малая толика причин заслуженной нелюбви и неприязни к жителям пустынь и степей. Все это Натиль выдала на одном дыхании, потом показала рукой на запад и сказала:

- Для тебя сейчас опасны все, и мы, и каттонисийцы. Прорвешься в Даггур, это соседняя страна, может, и выживешь, здесь же тебя будут ждать или наши мастера пыточных дел, или каттонисийские гладиаторские арены. В любом случае - смерть.

Помолчав немного, она еще спросила:

- Алистер, ты сделал все, что мог, что бы помочь отцу?

Я покачал головой:

- Я ничего не сделал, слишком быстро все произошло, мне жаль, но я ничем ему не помог, - она кивнула.

- Тебе туда, Алистер, прощай, - и, указав рукой направление, пошла в другую сторону.

- Прощай, Натиль, и прости меня, - но она не услышала, слишком тихий был шепот.

А через два часа ходу внезапно накатило чувство опасности и я, не особо раздумывая, бросился бежать, петляя как заяц. Но это не помогло, спустя, буквально, несколько минут, сзади отчетливо раздалось многоголосое взвизгивание и десятки прыжков, ощутимо отдающихся в земле. Бросив назад взгляд, я похолодел, огромными скачками, покрывая два, три, а то и четыре метра за раз, меня настигала немаленькая свора вчерашних ночных гостей. Только теперь уже я был гостем, вернее, дичью, а они тут - хозяевами. Припустить еще быстрее не было сил, и так бежал на пределе, а потом чувство опасности просто шибануло в мозг, заставив кубарем откатиться в бок, пропуская мимо себя громадную тушу, но от следующего броска новой твари я уже уклониться не смог - зубодробительный удар в грудь, когда живой таран просто сбил меня, как пушинку, и откинул в сторону на добрый пяток метров, заставив кувыркнуться в воздухе и пересчитать ребрами три метра сухой, жесткой земли. Как я еще не вырубился после такого - не знаю, к утреннему головокружению добавилась еще и боль во всем теле, это если не считать наверняка сломанной парочки ребер и приличного сотрясения мозга. Болело все и везде. А обступившие меня кольцом кошмарные создания только ухудшили настроение, ей богу, как же мне это все надоело.

- Нассыр! Аррс, нассыр! - твари, словно по команде, разошлись, явив за своими спинами двух крепких, в кожаных доспехах людей.

- Смотри, какой крепкий, обычно дух вышибает сразу, а этот еще и скалится! - воскликнул один из них.

- Не зря гнали, хорошая добыча, чувствуешь, чем звенит?

- Серебром звенит, серебром, не меньше, - рассмеялся первый, - давай, забираем и назад.

- Аррс, тумм, сарт! - на голову будто опустилась наковальня и мир исчез.

А очнулся уже в этой клетке, с этими мухами и под палящим солнцем. Сзади и спереди в аналогичных телегах в таких же клетках ехали подобные мне неудачники, кто-то не успел спрятаться, кто-то не убежал, а кто и просто пытался оказать сопротивление, таких было не мало, за то время, что мы едем, наслушаться я успел предостаточно. Каттонис вторгся значительно глубже, чем обычно, сметя сторожевые крепости и заслоны, застав врасплох своим численным и качественным превосходством. Это была война, может, и маленькая, но все же война. Им нужны были рабы, корм и еда. Рабы для арен, корм для зверинцев, еда для себя. И если для третьего годился скот, фрукты, овощи и прочие продукты труда, то для первого и второго годились только люди. Сильным - арена, остальным - желудки тварей. Жестоко и просто. По словам избитого мужика из соседней клети, нас отобрали для арен, но долго мы не проживем, хоть смерть в бою и лучше, чем в желудке очередного аррса.

Аррсы - те самые твари, и хоть встреча произошла при дневном свете, но в спешке не было времени их рассматривать, помню только, что вместо голов у них щупальца, снабженные снизу вертикальной щелью-ртом и подвижными зубами, так как шевелили они ими довольно жутко. Премерзкие твари.

Так что теперь я без пяти минут гладиатор и мне по-прежнему жутко хочется пить. Словно услышав меня, с головы колоны пошло оживление, стали раздавать воду, просто выливая порцию сверху прутья клетки, что поймал - твое. И ловили, и я ловил, ртом, все, до последней капли, теплую, с примесью песка, но, все же, воду. А потом пытался принять другую позу и замереть в ней еще хотя бы на полчасика, что бы потом принять другую, а потом третью и так далее, бесконечно и без конца. Сколько нам еще ехать? Кто знает.

Кому надо было, справлял нужду тут же, под себя, клетка и была, по сути, телегой, установленная на две параллельные жерди с колесами, оставляя под собой и позади все, что не удерживалось внутри. Погонщики шли чуть поодаль, лишь лениво стегая изредка замедляющуюся тягловую скотину, так как вблизи запахи, скажем так, не вдохновляли, видно, клетки использовались по назначению не раз и не два. И вся эта откровенно попахивающая колона, с охраной и погонщиками монотонно и непрерывно продвигалась вперед. Есть нам не предлагали, не считали нужным. Пленники, поначалу, кричали, грозились, потом ругались, поминая и проклиная, что-то требовали, но их ставили не выше скота, мычит и мычит, а потому никакой реакции не было, просто не обращали внимания, считали ниже своего достоинства ответ скоту.

Поездка заняла двое суток, палящее солнце и надоедливые мухи днем, и пробирающий до костей ветер и кровососущая мелочь ночью, даже не знаю, что было хуже. На третьи сутки стали видны стены. Погонщики, увидев их первыми, заметно оживились и стали чаще подгонять скотину, не терпелось, видно, избавиться от вонючего груза. Охрана тоже пришла в оживление, до того молчаливая, теперь же так и сыплющая шутками, подколами, зубоскаля и насмехаясь друг с дружки, предвкушая вечерние посиделки в кабаке на заработанные от сопровождения каравана деньги. А мы, нам радоваться не пристало, впереди одна неизвестность и ожидание скорой смерти. Как все это будет, когда. Я вздохнул. Серая глыба стены уже нависла над нами и мы, невольники, узники, будущее мясо гладиаторской арены, вовсю старались наполнить каждый миг скоротечной жизни чем-то новым, жадно вглядываясь в вихрь жизни, бушующий по ту сторону клеток.

За воротами караван свернул на широкую улицу понад самой стеной и, пройдя, буквально метров сто, остановился под громадным навесом, разделенным на секции, представляющие собой те же клетки, только больших размеров. Погонщики отработанно заставили тягловую скотину развернуть телеги и сдать назад, приблизив нас к нашим новым обиталищам. Затем, с противоположной стороны улицы, из здания с высокой башней, напоминающей минарет, выскочили обнаженные по пояс мужчины с бронзовыми ошейниками и наручнями, споро подбежали и, вращая небольшие вороты стали поднимать толстенные решетки клеток напротив каждого из нас, образуя что-то вроде окна метр на метр по центру клетки. Погонщики, казалось, только этого и ждали, как только напротив кого-нибудь оказывался достаточный проем, они сдавали телегу назад, упирая клетку в открывшееся окно и, что-то прошептав, буквально заставляли решетку отъехать вверх, освобождая проход узнику. Если невольник мешкал, то получал отборную брань и пожелание нелегкой смерти, но, как правило, таких почти не было, все хотели оставить маленькую вонючую тюрьму подальше от себя.

Подошла и моя очередь, сжимая зубы и стараясь не застонать от боли, перебирая руками, кое-как спустился в свой новый дом. Решетка сзади тут же с грохотом опустилась, отрезав от внешнего мира еще более неприступной толщиной прутьев. В углу обнаружилась охапка соломы и я, порядком вымученный как поездкой, так и ноющим телом, просто свалился на нее и прикрыл глаза. Лязг и грохот вокруг продолжался, еще не всех загнали, не все клетки получили своих жильцов.

- Кто тут у нас? Ты смотри, какая длинноволосая малышка, - голос раздался из соседней клетки, пустующей, когда я заходил внутрь. Человек стоял у прутьев и буквально вжался в решетку, поедая меня глазами. Открыл и скосил взгляд: высокий, мордастый, в одной набедренной повязке, жир наполовину с мышцами, килограмм под сто точно есть. Мне он сразу не понравился, и не из-за обращения, было в нем что-то отталкивающее, неприятный тип, в общем.

- Ну, что смотришь, куколка, соскучилась, небось, по настоящему мужику? - и громогласно заржал, довольный своей шутке.

- Джар, ублюдок, заткнись, я тебя очень прошу, - раздалось слабое из противоположной клетки, там, в глубине, на соломе, лежал, скрючившись, человек. И чувствовал он себя точно не хорошо, ноги и руки подтянуты к груди, голова склонена - поза эмбриона.

- А, Пайсон, тебе понравился мой удар? Вижу, понравился, - скалиться, - до сих пор отойти не можешь.

- Ты скотина, Джар, дай помереть спокойно, - говоривший явно не лукавил, дрожащий голос и редкие вздрагивания создавали печальную картину.

- Эй, малышка, ну что ты молчишь, сказала бы что-нибудь, - это опять мне.

Перевел взгляд на него. Ни морали, ни совести, ничего в нем не увидел, жестокая человекоподобная обезьяна, равнодушная к чужим страданиям. Закрыл глаза, говорить с ним было не о чем, да и не хотелось, слишком все ныло и болело. Сконцентрировался, вызывая знакомое состояние, отдаляясь, становясь сторонним наблюдателем, отрешенным, беспристрастным. Появившиеся ощущения не принесли облегчения, тело пострадало, и сильно, а все, что я мог, это только констатировать - внутренних кровотечений нет, органы целы, только ребра сломаны, но сколько - я не знал, и с головой не все в порядке - постоянное легкое головокружение, и только. Про то, что я похож на отбивную, старался даже не думать.

- Дрянь, не смей меня игнорировать, - опять этот Джар, - пожалеешь, - злобный шепот ему очень шел, как раз в его амплуа.

- Ну, смотри, гаденыш, встретимся еще, пожалеешь, - и отошел вглубь клетки.

Итак, у меня двое соседей, один скоро отдаст концы, второй - здоровее всех живых и редкая мразь. До вечера нас оставили в покое, никто не приходил, каждый занимался, чем хотел, слышались разговоры, стоны, кто-то что-то орал, потом орали на него, в общем, снимали стресс как могли. Как оказалось, эти клетки были постоянным жилищем для тех, кому посчастливилось выжить на арене, и почти никогда не стояли заполненными, слишком высока была смертность. Нас запустили в них, когда заканчивалась тренировка, и старички вернулись почти вовремя, как раз, что бы поздравить прибывших с новосельем. И ввести в печальный курс предстоящего.

В общем, из поступавших новичков, дай бог, что бы выживал каждый десятый, здесь ни с кем не церемонились, лечение было поверхностным, и то только если человеческий материал того стоил. Сломал руку - сам виноват, значит, сдохнешь, так что ребра остаются всецело на мне. Тренировки проходили каждый день, с перерывом на обед, и длились до самого заката, только сегодня, почему-то, было сделано исключение. На завтрак полагалась кружка воды, в обед кормили какой-то баландой, на ужин гладиаторы могли рассчитывать только на воду и хлеб, в общем, паршиво. Вот и все, больше ничего почерпнуть не удалось, старожилы были не особо разговорчивы. Позубоскалить, поиздеваться - да, а помочь или рассказать что - на это здесь не были способны, каждый сам за себя, каждый против всех. Да и чего ждать от людей, из которых совсем немногие переживут следующую неделю, сплошь обреченное мясо, смысл таким что-либо объяснять.

Все это схватывалось на лету, запоминаясь и складываясь в дальний угол памяти, не нарушая внутренней сосредоточенности и концентрации. Внешние раздражители отошли на второй план, боль в теле, шум вокруг, неприятный запах, все это ощущалось в полной мере, но не было способно отвлечь. Погружаясь в омут, удерживаясь на самой грани, почти ощущая, как рвутся от напряжения несуществующие жилы, все же старался хоть чуть-чуть, хоть не намного, но продвинуться вглубь. И это получалось, ценой неимоверных усилий, ценой пота, обильно покрывшего все тело, вновь хлынувшей из разбитого носа крови, искусанных губ и головной боли, но получалось.

Новый звук вклинился подобно окрику в тишине, объединяя в себе скрип и грохот поднимаемых решеток. Потом редкая брань и сонные зевки вокруг прояснили ситуацию - прошла ночь и уже утро, гладиаторов выгоняют на тренировку, скоро поднимется и моя решетка, настанет мой черед. А народ уже выбирался и строился в шеренгу, словно на смотр, затихали проклятия, стоны, ругань, особенно после того, как дюжие надсмотрщики пару раз, не сдерживаясь, прошлись по строю плетьми. Через мгновение дрогнула и, с легким поскрипыванием, стала подниматься и моя решетка - пора. Открыл глаза, сзади, около виденного раньше ворота, трудился раб в ошейнике и наручнях, а из клеток выходили последние невольники, поторапливаемые гневными окриками надсмотрщиков. За ночь мне немного полегчало, но ребра при малейшем нажатии начинали несносно болеть, и выходил я, стараясь ничем особо их не тревожить. Встал в строй. Толпа вонючих, немытых мужиков, человек шестьдесят, не меньше, как новички, так и уже почти состоявшиеся гладиаторы, все стояли в строю, молча, угрюмо. А перед нами прохаживались десять надзирателей, все как один здоровые, рослые, мускулистые, в руках у каждого кнут, на поясе по здоровенному ножу, одетые в кожаные штаны, безрукавки и сандалии. Никаких украшений, ничего лишнего, просто рабочая одежда, и их работой были мы.

Первым заговорил детина по центру, сплюнув нам под ноги:

- Слушать сюда! Повторять не буду! Вы все сброд! И останетесь им, пока не заслужите право называться гладиатором! Большинство из вас сдохнет недели через две-три, останутся только самые стойкие и выносливые, остальные же пойдут на корм аррсам! - он опять сплюнул, презрительно скривившись, осмотрел строй, про себя решил называть его Крикуном, как раз по нему кличка.

- Неудачная какая-то партия, а, Курат? - соседний надзиратель только кивнул в ответ.

- Паршиво, хозяин будет не доволен. Ладно, продолжаю. Чтобы старался каждый ублюдок, если не буду видеть, что выкладываетесь по полной, лично буду сечь, и поверьте, вы будете жалеть, что не сдохли по пути сюда.

- Далее, мое слово и стоящих перед вами господ, а для вас мы именно ими и являемся - закон, не сметь перечить или ослушаться. Обращаться к нам вам запрещено, вы только выполняете приказы и беспрекословно подчиняетесь.

Он снова оглядел нас.

- А теперь, отродье, тренировка, - и, кивнув стоявшему с другой стороны клеток рабу, отправился к начавшей подниматься створке ворот, мы пристроились следом, конвоируемые с левой стороны остальными девятью надсмотрщиками. Перед проходом стоял еще один раб с тележкой и бочкой воды в ней, и с кружкой на длинной ручке, каждому проходящему, при желании, дозволялось на завтрак выпить одну такую. Увиденное далее впечатляло. Пройдя сквозь арку, мы попали на огромное поле, сплошь и рядом заставленное всевозможными турниками и приспособлениями, насколько хватало глаз, и более того, со всем этим нам, скорее всего, теперь придется работать.

- Для начала немного побегаем, - сказал Крикун и просто кинулся вперед, кто посообразительнее, потянулся за ним, остальные же получили от идущих рядом надзирателей по удару кнутами, оставивших на многих кровавые полосы.

Я бежал в первой десятке, ближе к концу, сцепив зубы и не обращая внимания на ноющие и периодически стреляющие болью ребра. Бежал наравне, не отставая и не вырываясь вперед, в принципе, ничего особенного, для меня это была бы просто разминка, если бы не травмы, благо, хоть голова почти не кружилась, так, разве что слегка. Темп был не высок, ноги месили землю без напряга, сзади и спереди уже раздавалось сиплое дыхание, кто-то явно не осиливал, минут двадцать точно бежим, а ведущий и не собирался останавливаться, видно, решил сразу посмотреть, кто из себя что представляет.

И ведь посмотрел, больше половины просто свалилось с ног, услышав команду "Привал", остальные же или просто натужно дышали, или... Он смотрел на меня пристально, зло, явно рассчитывал, что сдам первый, выплюну легкие и буду лежать в пыли наравне с большинством. В итоге же на ногах осталось всего тринадцать человек, и я входил в наиболее свежую пятерку, не только почти не проявлявшую признаков усталости, но и дышавшую почти так же, как и до пробежки.

- И где это принято мужикам носить бабьи косы, - он просто выплюнул эти слова, продолжая сверлить меня взглядом. Я молчал, пялясь перед собой.

- Ладно, твое дело, оттаскают разок-другой за них, сам попросишь отрезать, - и смачно сплюнул мне на левую ногу. Попал. Плевок растекся по ступне, попав на пальцы и стек по ним на землю, мне же было все равно, смотрел отстраненно, будто и не я здесь стою, и не со мной все это происходит.

- Так, слабаки, те, кто остался на ногах, еще могут выжить, остальные готовьтесь к встрече с аррсами. Встали и пошли за мной!

И все пошли за ним. Не понятно только одно, их всего десять, нас около шестидесяти, неужели они не боятся, что мы можем кинуться и просто разорвать их? Да, они выглядят сильнее и более опытными, но нас же намного больше. Видно, так думал один только я, так как никаких попыток напасть или сбежать не предпринималось. Странно, может, просто чего-то не знаю?

Остановились через несколько метров у спуска к полосе с препятствиями, и сзади сразу же раздалась череда стонов, и было от чего, это сумасшествие придумал или больной на голову человек, или злой гений. А уж то, что кто-то сможет это пройти - вообще казалось абсурдом. Перед нами была обычная петляющая дорога, начинающаяся тремя метрами ниже нас и стелющаяся примерно километра полтора, вплоть до стоящего вдалеке навеса, и все, на этом причастность ко всему нормальному заканчивалось, и начиналось ненормальное. По всему пути дорогу преграждали десятки деревянных конструкций, призванных убивать и калечить людей, разрубая, сминая, прокалывая, избивая и это только то, что было видно отсюда. Не ошибусь, если предположу наличие скрытых ловушек и прочих смертельных сюрпризов, что бы уже наверняка, с гарантией. Повсюду был виден блеск острой стали, крючья, копья, широкие лезвия, узкие, а ближайшие к нам агрегаты были почти полностью красными, и это только видимая нам, лишь малая толика ожидающего ужаса.

- Ну что, ублюдки, небось, в штаны уже наложили? - и все десять надсмотрщиков заржали удачной, по их мнению, шутке.

Народ был подавлен, если не сказать больше, создавалось впечатление, что нас привезли не обучать, а пропустить через мясорубку на потеху здешним хозяевам, чтобы те полюбовались на фарш на выходе.

- Ладно, девочки, свою участь вы увидели, теперь непосредственно сама тренировка, - я так понял, остальные девять немые или молчуны, так как с нами разговаривал все время один и тот же.

Нас разбили на пары, мне достался примерно моего роста крепкий мужик, он стоял напротив и угрюмо смотрел на меня, словно я собирался его обокрасть. Мой кивок он проигнорировал, лишь еще больше нахмурившись.

- Значит так, хочу, что бы один валялся на земле. Начали!

И мой напарник сразу же бросился на меня, пытаясь сграбастать. Такого подарка я от него даже не ожидал и резко, без замаха, с поворотом корпуса впечатал кулак в кадык, в боку стрельнуло.

- Эк ты его, - проронил вдруг один из молчунов, - что ж, может, из тебя и будет толк.

- Эй, Тиор, не балуй его, - кинул ему Крикун, и тот лишь кивнул. Тиор, значит.

Спустя какое-то время на земле вместо половины валялось добрых три четверти, размазывая кровавые сопли или просто находясь в отключке. Надзиратели были явно озадачены.

- Вот отродьевы выкормыши! - Крикун зло сплюнул, посмотрел на коллег, - все еще хуже, чем я думал!

- Всех в общую мясорубку, а этих, что стоят, разберем, - это Тиор, - не вижу другого варианта, - Крикун с досадой оглядел "выживших" - одиннадцать человек, включая меня, и опять сплюнул.

- Черт с ними, согласен!

И начался дележ, каждый надсмотрщик кивал одному из нас, и тот подходил к нему, я достался Тиору, что не очень-то меня удивило. Оставшись стоять в стороне, мы наблюдали за тем, как Крикун и еще двое пинками поднимали этих, по их словам, "развратных баб", развалившихся в ожидании похотливых мужиков. Так, под смешки и шуточки, каждый получил по увесистому удару по ребрам, а если этого было мало, то добавка не заставляла себя ждать, пинков у этих господ было с запасом. Кое-как поставив вертикально весь строй, нас определили в голову колонны, и повели вправо от полосы препятствий, попутно Крикун объяснял наше дальнейшее расписание:

- Значит так, отродье, каждый день для вас уже расписан от и до! Сначала завтрак, - от надсмотрщиков раздался смешок, - потом пробежка, далее занимаетесь с такими же неудачниками по общей программе! - он резко развернулся и сжал свой огромный кулак перед всем строем, - и пусть только мне скажут, что вы не старались, три шкуры спущу! Далее, обед! Потом опять общая тренировка до самого заката и по клеткам, там получите ужин, кому не ясно - шаг вперед, и я лично выбью из него дух! - никто не шелохнулся, все потеряно смотрели перед собой, обреченность словно сломила их дух, сковала и запечатала.

- Те же, кого мы отобрали, после обеда ждут нас у полосы, и попробуйте не явиться, - последнее он просто прошипел сквозь зубы и, развернувшись, пошел дальше, мы двинулись следом.

Спустя минут пять вышли на небольшое поле с одним единственным зданием около него, где уже сидели или стояли группы аналогичные нашей, со своими надсмотрщиками, каждая обособленно, не смешиваясь.

- Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал! - один из чужих надсмотрщиков встал и по-шутовски поклонился, раздался гогот, шутку явно оценили.

- Заткнулся бы ты, Бамут, а то опять положу в лечебку, - беззлобно ответил Крикун, - кого еще ждем?

- Так только тебя и ждали, впрочем, как и всегда, - опять поклон, и опять смех из нескольких десятков глоток.

- Сволочи вы все и ублюдки, - Крикун только махнул рукой, от чего гогот стал еще громче.

Тем не менее, надсмотрщики поднялись и согнали всех по колоннам, итого получилось порядка десяти рядов, и если численность была примерно равна, то это, без малого - около полутысячи человек. После этого нас направили к зданию и стали запускать внутрь, одних, без надсмотрщиков. Каково же было мое удивление, когда небольшая, вроде бы, постройка, оказалась всего лишь спуском в просто огромнейший котлован, не видимый ранее из-за самого здания. А представлял он собой сплошную тренировочную площадку с тренажерами, дорожками для бега и всем прочим. По крайней мере, никаких зверских конструкций видно не было. Сами надсмотрщики расположились сверху, для них оттуда все было как на ладони, и не требовалось личного участия, достаточно было крикнуть приказ, а ослушаться, думаю, никто не посмеет, учитывая состояние людей вокруг меня. В общем, система была отлажена и работала как часы.

Сам принцип функционирования этого стадиона заключался в следующем. После спуска шла распределительная площадка с тремя ответвлениями, каждое в свою специфическую зону: бег, тренировки с весами и спарринги. Нас погнали налево, на беговою дорожку, и, уверен, многим это запомнилось на всю оставшуюся жизнь, какой бы недолгой она ни была. Бег длился до самого обеда, без остановок и передышек, люди просто отставали, запинались, падали, и оставались лежать, а остальная масса продолжала бежать вперед. О том, чтобы помочь, никто и не подумал, не до того было, здесь другой мир, другие законы. Постепенно тел на земле оставалось все больше и больше, одни стонали, другие хрипели, сипло дыша и проклиная этот мир и все в нем, еще кто-то пытался ползти, чуть отдохнув и хоть немного придя в себя, но все это было напрасно, в итоге, еле переставляя ногами, по дорожке волочилось три тела, жалкие, измученные человечки. Они так смешно переставляли ногами, что надсмотрщики просто ржали во все горло, передавая друг другу выигранные или проигранные деньги, на нас, оказывается, еще и делали ставки.

- Эй, улитки, отдых! - Крикуна было слышно как никогда хорошо, видно, ставил на своих, а из еще державшейся тройки я и еще один были из его подопечных. Упали там же, где плелись, стараясь не сильно хватать ртом пыль. Я посмотрел на братьев по несчастью - серые лица, глаза навыкате, неужели и у меня такой же вид. Ведь бегал до этого, и не меньше, может, все дело в том, что то была иллюзия? Хотя ощущения были точь-в-точь, и прогресс должен был сохраниться в реале. Ладно, чувствовал я себя все равно паршиво, выложился почти весь, но при необходимости мог бы еще проплестись пару кругов, но тогда просто упал бы уже без чувств, освободив сознание от бренностей этого мира.

Мужик из моего отряда протянул руку:

- Аррун, - я схватил, слабо пожал.

- Алистер, - он кивнул, глянул на третьего. Тот все еще не отошел, видно, был уже на пределе, когда надсмотрщикам надоело издеваться, но все же нашел в себе силы, протянул руку:

- Иррун, - по очереди пожали и ее.

- А они так могут и дальше, - это Аррун.

- Кто? - уточняю.

- Они, - кивает в сторону развалившихся на скамейках надзирателей.

- В смысле? - не понял.

- Ты что, не в курсе, кто это? Это сталь, не слышал?

Мотаю головой, так проще, чем отвечать.

- Воины-стали, лучшие в бою без маэр, - переводит дух, долго говорить не получится сейчас ни у одного из нас, - и вот они бы еще продолжали бежать и бежать и, скорее всего, даже не вспотев, вот так вот.

Он замолчал. Вот оно что, вот почему шестьдесят человек не кинулись на жалкий десяток, а полтысячи подчинились сотне.

- Они бы смогли всех нас перебить? - кивнул наверх.

- Легко, даже не запыхались бы, - он посмотрел на меня, - что, не веришь?

Я не ответил.

- Их обучают только в Каттонисе, снабжают защитой от первых кругов маэр и пускают на врага, - помолчал, - а потом ищут нового противника, без лаэр их почти невозможно одолеть.

- Откуда все это знаешь?

- А мне не повезло воевать против таких, - он грустно улыбнулся.

- Ясно, - я прикрыл глаза.

- Эй, сброд, собраться у выхода! - опять Крикун.

- Пошли, что ли, - Аррун первым стал вставать, поднялись и мы, ноги были словно из ваты, казалось, легкий ветерок, и они подогнутся, не выдержат, подведут. Но нет, ковыляли, опираясь друг на друга, и из всего разномастного лежащего или уже бредущего люда помогала друг другу только наша троица. До точки сбора добрались одними из последних, сзади плелись только те, кто упал еще раньше, но значительно дальше от входа.

- Вы, трое, сегодня можете рассчитывать на двойную порцию в обед, мы договорились, - и сказавший это надзиратель заржал во все горло, его поддержали.

С трудом поднялись из котлована и стали строиться, чуть позже появились и наши мучители. Проверив ряды и пересчитав нас как скот, возглавили колонны и стали уводить в разные стороны. Как я понял, учебный полигон был общий, а отряды невольников принадлежали разным хозяевам, так же как и надзиратели. Это что же, нам придется потом друг другу кишки выпускать? Весело.

Вернувшись к клеткам, увидели того самого раба, что раздавал утром воду, только теперь в тележке была кастрюля с какой-то баландой и стопка видавших виды мисок.

- Этому и этому двойную, - Крикун кивнул на меня и Арруна.

Раб поклонился и, когда дошла очередь до меня, в руки сунул миску и почти до краев наполнил тепловатой субстанцией, не то жидкой кашей, не то густым супом. Приняв щедрый, по здешним меркам, обед, споро отошел в сторону и стал медленно заглатывать содержимое, бросая по сторонам оценивающие взгляды: кто как отреагировал, есть ли завистники и все в таком духе. Столкнулся взглядом с Арруном, похоже, он так же вычислял возможных недоброжелателей, подмигнул ему, он улыбнулся и кивнул куда-то мне за спину. Сделав вид, что подавился и, стуча себя по груди кулаком, вроде как невольно повернулся, столкнувшись со злым взглядом Джара, уже доевшего свою порцию и не сводящего взгляда с моей. Подмигнул ему, и его тут же перекосило, конченый человек.

Справившиеся со своими порциями относили миски рабу и отходили в сторону, кто поодиночке, кто, сбиваясь в группы и что-то вяло обсуждая. Если кому нужно было по нужде, то такой шел к себе в клетку, они стояли открытыми, и облегчался в нужной ему форме в стоявшее ведро в углу, которое дважды в день меняли рабы, пока шла тренировка, до и после обеда. Туалетной бумаги тут не было, и пользовались обычной водой, подмываясь по мере необходимости. В каждой клетке, рядом с "туалетом", висела небольшая емкость с носиком, наполняемая так же рабами, только вот вода там была такая, что лучше ее не пить, запросто можно подхватить что-нибудь неприятное. Почему нельзя было заполнять обычной водой, что давали пить, я так и не смог понять, боятся, что ли, вычерпать колодцы? Смешно.

Сдавал посуду одним из последних, как ни как - увеличенная порция, как раз и Аррун доел, тоже подошел сдавать, и тихо шепнул:

- Отойдем?

Я кивнул и проследовал за ним. Первый же вопрос немного озадачил:

- Что у тебя с боком?

- Откуда знаешь? - смотрю ему в глаза.

- Не слепой, глаза есть, так что?

- Ребра сломаны, - и добавил, - скорее всего.

- Паршиво, - он поморщился, - что будешь делать?

- На мне все заживает как на собаке, не бери в голову.

- Даже ребра? - он улыбнулся.

Я серьезно кивнул.

- Тебе виднее. О чем с тобой хотел поговорить, я сам потомственный воин, мне никто здесь по духу не подходит, кроме тебя, предлагаю и дальше стараться держаться вместе.

- Животы так же хочешь вместе потрошить? А если поставят друг против друга? - посмотрел ему в глаза.

- Потрошить всегда сподручнее вместе, а противниками нас не поставят, у нас один... хозяин, - скривился, - тут другие правила.

- Откуда знаешь?

- Знаю, поверь, так что скажешь?

- Я тебя не знаю, но не имею ничего против. Пока будешь прикрывать мою спину, я прикрою твою.

- Отлично, мое полное имя Аррун каль Матрэ, - он слегка наклонил голову.

- Алистер, - смотрит, явно ждет продолжения, - я никто, и никем никогда не был, у меня только одно имя, поясняю.

- Что ж, здесь это не имеет абсолютно никакого значения, - он подмигнул, - будь ты хоть сам оссар, жил бы все в той же клетке.

- Хватит прохлаждаться, отродье, живо строиться и на выход! - Крикун окинул всех нетерпеливым взглядом.

- Будь осторожен с тем типом, - теперь уже напарник кивнул на Джара, - не нравиться он мне.

- Обычная мразь.

И тут меня словно током ударило, я бы сказал даже, что прошиб холодный пот, но это было бы неправдой. Со вчерашнего вечера, всю ночь, все утро, всю ту сумасшедшую пробежку, я все это время держал "отрешенность", неосознанно, на рефлексах, вообще не прилагая никаких усилий. Осознание этого просто шокировало меня - постоянная концентрация и сосредоточенность, почти не обращал внимания на ребра и продолжающее ныть тело, бежал как робот, не реагировал на внешние раздражители, о господи, новый уровень, уже?

- Что с тобой, не спи, - Аррун подтолкнул в спину.

Я кивнул и пошел дальше, как же так, само, неосознанно? Внутри прямо рос ком нетерпения, что ж, посмотрим, что будет дальше.

Дойдя до знакомого уже спуска в котлован, остановились. Похоже, надсмотрщики дежурили здесь посменно, а остальные занимались с отобранными ими невольниками, готовя их для чего-то другого, отличного от того, что уготовано основной массе. Передав всех наших на попечение другим надсмотрщикам, нас, оставшихся одиннадцать человек, уже не строя просто повели в сторону полосы препятствий. Добравшись, сразу разбились парами невольник-надзиратель, и только Крикуну досталось двое - Аррун и еще один незнакомый мне мужик. Разошлись чуть в стороны, и стало просто не до наблюдений за соседями.

- Нападай, - Тиор был немногословен.

Что ж, ладно, резко, без замаха ударил левой в кадык и уже не смог вернуть руку, зажатую подбородком противника, в то время как он обозначил удары в горло, лицо, грудь - все, смею предположить, смертельные. В общем, я уже был мертв.

- Еще.

Провел атаку в пах, и опять был "умерщвлен", и даже если бы атака удалась, не уверен, что хоть на йоту приблизился бы к победе. В общем, около часа-двух Тиор продолжал доказывать мою никчемность как бойца, а я только успевал делать выводы: так нельзя, и так, а так глупо, и это не пройдет, и это чревато. Под конец он лишь кивнул:

- Буду учить с нуля.

И пошли отработки связок, стоек, блоков, постоянные повторы, часто в движении, иногда даже в прыжках, муштра, одним словом, до самого заката. Краем глаза успевал охватить картину вокруг, там тоже потели, и не меньше моего, а кто-то так и вовсе лежал, лишь изредка постанывая. Возвращались не чувствуя ни ног, ни рук, дошли до котлована, забрали остальных и, построившись, поплелись к клеткам. Там надсмотрщики проследили, как за всеми опустились решетки и удалились восвояси. Как только зашел внутрь - сразу же рухнул на солому, прикрыл глаза, углубляя ощущение отрешенности. Перед сознанием уже вовсю разворачивалась знакомая схема и я, не раздумывая, ринулся вглубь, к воронке, без капли страха, позволяя подтянуть себя ближе, почти вплотную, почти касаясь ее рукой, и, в какой-то момент, по наитию, просто ввинтился в нее, и проскочил. Мягко, тепло, уютно, будто что-то убаюкивает, успокаивает, ласкает, полнейшая расслабленность - я испытывал настоящее удовольствие. Что это? Откуда? Блаженство. Если бы кто-то видел меня со стороны, то мог бы поклясться, что я улыбаюсь, словно снится действительно нечто необыкновенное. Тем не менее, я просто не знал, что делать дальше, попытался переместиться - легко, никакого сопротивления, что угодно, куда угодно, в общем, полная вседозволенность, но что с этим делать? А не к этому ли я стремился? Зачем усложнять? Только легкая мысль, даже ее оттенок, а передо мной уже разворачивается знакомая схема, но как разворачивается, я вижу ее всю, от малейшей, миниатюрнейшей черточки до всей композиции в целом, никаких острых углов, все плавное, покатое, округлое и невероятное! Более того, стала понятна суть всех пройденных мучений, я знал функцию каждой линии, каждого завитка, каждого уровня схемы, обладал знанием о просто невероятных вещах! Господи, только время, мне нужно только время, что бы суметь это все развить...

Никогда еще не был так эмоционально взведен, здесь, внутри, полагалось быть спокойным и сосредоточенным, видно, что-то открылось, нечто новое, ставшее доступным, как то изменившим меня, но как? Смотрю на схему - вижу, понимаю, и не верю. Из всей ее многогранности мне доступны только эти несколько блестящих черточек, из всего сонма этих переплетений и каскадов узоров, из мириада возможностей и путей - я беден, нищ телом и духом, я не просто голодранец, я никогда на самом деле ничего не имел и не мог. По сравнению с тем, что доступно теперь, что могу постичь, что открыто.

Хватаюсь за одну из активных, блестящих черточек, как бы провожу по ней, нежно оглаживая, словно касаясь слегка, так что тебе нужно, красавица, как тебя вырастить, развить дальше? Чего тебе не хватает? Ага, вижу. Все сложнее, чем я думал, вот оно, значит, как. Схема - это всего лишь каркас возможностей, так проще для восприятия, на самом деле все иное, просто заложенное в меня куратором интерпретировало это все схемами, более доступными для понимания, иначе можно было бы потратить не одно десятилетие на то, что у меня заняло всего ничего. Так вот в чем суть Империи, вот на чем она держится - на знании, форме его подачи, адаптированном под каждого индивидуума, даже не сомневаюсь, что, получи схему кто-то другой, и она бы полностью отличалась от моей, если бы это вообще была схема, а не что-то другое. Отвлекся.

Сосредотачиваюсь в начале линии, и пытаюсь не просто провести по ней взглядом, а как бы усилить ее свечение, протягивая его за взглядом, увеличивая интенсивность и яркость, а к середине пути уже понял - не осилю, не смогу. Не хватало всего. Концентрации - фокус начинал дергаться, дрожать, сбиваться. Силы воли - не получалось удержать свечение, оно гасло, тускнело, будто сопротивляясь моим потугам, не хотело подчиняться. Времени - просто знал, чем дольше вожусь, тем хуже и труднее будет получаться. Вот оно как, яблоко поспело, но его еще и сорвать надо. Что ж, все равно своего добьюсь - пот, кровь и головная боль. И я продолжил, снова и снова повторяя одно и то же, сменяя одну линию на другую, чередуя их и количество попыток на каждой, работал безостановочно, не прекращая ни на секунду. Казалось, выучил их от и до, они стали мне словно родными, знал каждый их изгиб, каждый миллиметр, какая как отзывается на прикосновение и взгляд, знал о них все. В какой-то момент почувствовал дурноту, накатившую удушливой волной, принесшую дискомфорт и усложнившую попытки многократно. И уже когда просто не мог не то, что сконцентрироваться, удержаться взглядом не мог, понял - на сегодня предел, хватит, позволил схеме уплыть, растворится, оставив лишь испытанные ранее чувства спокойствия, умиротворения и уюта. Остаться бы здесь навсегда - настоящее искушение. Но нельзя, забыться здесь, что бы там, тело, мое тело, погибло. Это расстраивало. А ведь ощущения из разряда наркотических, если бы знал, что организму ничего не грозит, вообще не возвращался бы. А то оно побитое, со сломанными ребрами, уставшее, на жесткой соломе - стоп. Что там с ребрами? И сразу понимание - не сломаны, только трещины, на двух, с учетом теперешних нагрузок - заживут в течение недели, если не будет прямых или скользящих ударов, остальное можно не брать в расчет, сегодня-завтра восстановлюсь до вполне приемлемого уровня.

Вот это да! Качественно новый уровень. Знание пришло внезапно, будто запросил информацию в картотеке и тут же получил. Но знание было того рода, когда смотришь на камень в руке и знаешь, если подбросить - упадет, так и тут, просто, и невероятно! При желании я мог узнать состояние любого участка своего тела, любого органа, видел все процессы, знал, что на пользу, а что во вред. И думаю, это не предел, ощущения обострятся, станут четче, контрастнее, доступным будет значительно большее. Просто дух захватывает!

Ладно, достаточно пока и этого, теперь простая медитация, раз ничего другое не доступно, что-то меня совсем выбило из колеи. Когда сталкиваешься с чем-то действительно трудным и думаешь - все, сложнее уже быть не может, как через некоторое время получаешь ответ - просил, получи, мучайся теперь с этим, и тогда еще сильнее хватаешься за голову. Все, хватит, стараюсь отпустить мысли, расслабиться, избавиться от напряжения, плыть по течению...

 

Глава 12

Следующий день не принес ничего нового и прошел в том же темпе, что и вчера: сумасшедший бег, потом в котлован, после тренировка с Тиором, и вот я снова рассматриваю схему, любуюсь совершенными узорами тысячи нитей, переплетающихся удивительным и непостижимым образом. Пора приступать.

Прошла неделя, потом другая, стали устраивать спарринги - с оружием, без, группами, в общем, все усложнилось. Выматывались по прежнему страшно - мало кто находил в себе силы после заката хотя бы болтать, а не падать на ворох соломы бесчувственным куском мяса. Кормили паршиво, стал худеть, хоть Аррун и заметил, что я прекрасно держусь, но тело явно ощущало нехватку пищи. Народ вокруг выглядел изможденным, уставшим, былая обреченность сменилась постепенно безразличием, бегали, прыгали, дрались, но как роботы, не было искры, лишь равнодушие. Не все так, конечно, но большинство.

Сегодня отрабатывали связки удар-блок, и хотя надзиратели били не в полную силу, земля вокруг была красная от пропущенных ударов, целым не остался никто. Тиор сломал мне нос, а потом пробил в голову, очнулся уже на земле, все двоилось и плыло, координация была нарушена, я был беспомощен. Пинок по ребрам и приказ встать. Глотая кровь, пытаюсь подняться, но меня ведет, равновесия просто нет, вспахиваю головой землю у чьей-то сандалии, слышу гневный, раздраженный окрик. В глазах муть, во рту кровавая юшка, шатаются два передних зуба. Кто-то поднимает под мышки и волочит по земле, чувствую каждый камешек, каждое углубление, мне хреново, мне очень хреново.

- Алистер, ты меня слышишь? Алистер, - Аррун, это он меня тащит? Ладно, пусть тащит.

- Ты как, брат, ну, ответь же, - продолжает шептать.

- Я, - сглатываю кровавый сгусток, - я в порядке.

- Черт, сильно же он тебя, жить будешь?

С трудом приподнимаю голову, окидываю его мутным взглядом. Усмехается, шепчет:

- Будешь, конечно, будешь, и не из такого дерьма выбирались, - когда это мы с ним в дерьме вместе были? Не помню. Мысли разбегаются, тяжело думать.

- Тиор приказал оттащить тебя в клетку, отлежаться, поваляйся подольше, отдохни, но не переусердствуй, покажешься бесполезным - отдадут аррсам, Алистер, ты меня слышишь?

- Да, - киваю.

- Хорошо, держись, брат, держись, - аккуратно укладывает на солому, - не сдавайся.

Слышу удаляющиеся шаги. Голова пульсирует, безостановочно стучат молоточки, проталкивая кровь по сосудам, венам, артериям - у меня сотрясение, серьезное, даже не знаю, справится ли организм с таким, просто нет понимая, как в прошлый раз, просто не знаю. Ждать, все, что остается. Лежу с закрытыми глазами, глубокая медитация, желание только одно - исцелиться, твержу как мантру, не прекращая, а внутренний мир крутится и шатается, молоточки бухают, кажется, еще чуть-чуть, и голова не выдержит, лопнет, как переспевший арбуз. Я себя не узнаю. Чувствую себя развалиной, древней, старой, пора на покой. Губы растягиваются в кровавой усмешке - "на покой", как же, еще живы кровники, еще нет всех ответов, и я - еще слишком слаб, что бы уйти, оставив все. А сознание все кружится и кружится, словно лист на ветру, подхваченный и безвольный. Хватит!

Схема - во всей своей красе. Но мне плевать на все, кроме одного. Вот она, еле светится. Прикипаю взглядом, намертво, словно спаиваю ее и себя, и тяну, безжалостно, без сантиментов, срываю грубо, резко, напитываю светом, заставляя просто сиять, и почти на разрыве дотягиваю до конца. Слышится звук, будто ударили по полой трубке, на подобии звона. Линия горит ровным, ярким светом. Без передышки, так же грубо, прикипаю к следующей, и продолжаю насилие, без церемоний, через силу, жестко. Стала. Следующая - стала. Еще одна - стала. Сплошной, не прекращающийся звон, а тем временем носом вовсю уже идет кровь. Впрочем, она бежит из ушей, из уголков рта, сочатся красным даже слезные железы, намокают штаны, тело начинает содрогаться в конвульсиях, но я этого не вижу, не ощущаю, а продолжаю насилие и, в конце концов, теряю сознание.

Когда к вечеру все вернулись, Аррун видит тело в луже крови, ее так много, что кажется, будто оно плавает в небольшом озере. А вокруг ползают большие зеленые мухи. Он бессильно падает на колени, хватаясь руками за голову. Сзади подходит Крикун:

- Спекся, к аррсам его! - и разворачивается, ничего больше не сказав.

- Погодите, постойте, он жив, жив, просто без сознания, нельзя же так, - Аррун, не думая, хватает его за штанину, и тут же отлетает к решетке, ртом начинает идти кровь, карминовым потоком окрашивая грудь, штаны, пол, смешиваясь с моей. Озеро скоро превратится в море, а она все идет и идет. Он не может ничего сделать, в бессилии зажимает рот, пытается что-то сказать, протягивая руки к Крикуну, но тот лишь бесстрастно наблюдает. Странно, сон ли это? Вряд ли, хотя...

Где-то вдалеке послышался шлепок, будто по воде ударили ладонью. Странно, откуда здесь вода? И где я, почему так темно, закрыты глаза?

Невольники в ужасе попятились, раздались испуганные возгласы, кто-то начал молиться. Бледные лица, дрожащие губы, в глазах страх, двое не выдержали, потеряли сознание, обмочившись. Даже надзиратели сделали по шагу назад, положив руки на поясные ножи. Все замерло, обратив внимание на клетку.

Два трупа в карминовом пруду, жуткие позы, страшные лица. Лежащий левее - распластанный, подобно звезде, весь красный, с перекошенным, искривленным в оскале ртом, стал медленно подниматься, без рук, без опоры, без видимых усилий. Ноги неподвижно лежат в луже крови, руки висят безжизненными веревками, а туловище постепенно принимает вертикальное положение. Сел. По луже пошла рябь, взметнулся рой мух, потревоженный движением. Голова медленно повернулась ко второму трупу, глаза открылись.

- Кровавый, кровавый, - жуткий, на грани истерики шепот прошелся по губам узников. Надзиратели продолжают молча наблюдать.

Сердце сжалось, от тоски, от боли, от безысходности, от ненависти. Мой несостоявшийся друг лежал на боку, остекленевшие глаза отражались в продолжавшем увеличиваться пруду, ртом шла кровь, стекая и смешиваясь с моей собственной. Поднял руку - красная, капает, провел раскрытой ладонью по лицу, оставляя на губах неприятный привкус, обернулся. "Коллеги" жались к стене, не сводя с меня глаз, надзиратели стояли у входа в клетку и с интересом рассматривали. Меня, Арруна, лужу, жужжащих вокруг мух. Я улыбнулся. У стены кто-то упал в обморок.

- С возвращением, Кровавый! - Крикун широко улыбнулся, - к кому бы тебя подселить? - и стал осматривать узников. А там уже сдавали нервы, самые стойкие просто стояли, молча, бледные, жалкие, остальные кто рыдал, кто валялся без чувств, стоял запах нечистот и страха. Последнее я ощутил особо четко - боятся, меня. Пусть, мне было все равно, что-то надломилось внутри, что-то изменилось, навсегда, словно сдвинулся какой-то переключатель. Не было ни боли, ни каких-либо других неприятных ощущений. Я просто сидел в луже крови, рядом с мертвым товарищем, не испытывая абсолютно ничего. Вспыхнувшие чувства, когда открыл глаза, будто перегорели, не оставив даже пепла, лишь память, и уверенность - я убью вас всех, дайте только время.

Поднялся, прошлепал по крови к телу Арруна, наклонился, закрыл ему глаза и бросил, не оборачиваясь:

- Я останусь здесь.

Крикун удивленно моргнул, посмотрел на меня, медленно кивнул:

- Ладно, клетку уберут завтра, - и остальным, - а вы чего жметесь, затащить остальных и самим по клеткам, живо!

Потом подошел к своим:

- Чуть двух бойцов не потеряли, отродьево семя, аккуратнее надо!

- Сам же и угробил, - бросил один.

- А ты не огрызайся, Хассир, а просто выполняй приказы!

Кровь почти перестала идти, Аррун был пуст, отдав всего себя земле. Небольшое озеро занимало почти две трети клетки, перегораживая выход и забрав у меня подстилку. Так странно. Будто внутри меня кто-то чужой - дышит вместо меня, ходит моими ногами, смотрит моими глазами. И мысли, они не мои, я не мог так думать, так ощущать, это не я. Кто он, этот другой? С пальцев капает, мокрая спина, рубаха и штаны полностью пропитаны красным, лишь спереди еще остались не тронутые места. Но дискомфорта я не ощущал. Приподняв мертвое тело, пересадил его на сухой участок, прислонил к стене, упер - не упадет. Вокруг уже вовсю гремели закрывающиеся решетки, и только моя еще стояла открытой.

- Ну, чего застыл, сучонок? Крови никогда не видел? - Крикун в упор смотрел на застывшего у ворота раба, оцепеневшего при открывшейся ему картине. Встрепенувшись, он низко поклонился и стал быстро крутить ручку - решетка опустилась. Убедившись, что все на месте и закрыты, надсмотрщики удалились. Почувствовав взгляд, обернулся - Джар стоял, вжавшись в прутья и, не спуская с меня взгляда, улыбался.

- Ты тоже умрешь, - не сказал, почти шепнул, но он услышал, улыбка сползла с его лица, скукожившись и сжавшись, оставив лишь недоуменное выражение, а потом оно в один миг исказилось злобой и ненавистью.

- Я тебя достану, ублюдок, слышишь, достану! - на губах выступила пена, руки, протянутые сквозь прутья, шарили в воздухе, будто в попытке дотянуться до меня и схватить, разорвать.

- Я убью тебя, Джар, - теперь уже не испытывал в этом никакого сомнения, просто констатировал факт. Не слушая больше вопли безумца, сел рядом с трупом и закрыл глаза.

Схема искрила и сверкала, купленные кровью усилия принесли свои плоды, я насчитал двадцать две рабочих линии, ярких, блестящих, и плевать на цену, оно того стоило. Остывающий рядом труп ощущался особенно четко - Аррун, ты умер, прикрывая мою спину? Или нет? Завтра узнаю. Возвращаюсь сбившимися мыслями к схеме - красивая, но уже не сегодня, хватит. Только простая, расслабляющая медитация...

Открыл глаза с первым звуком открывающейся решетки, встал, хрустнув засохшей коркой, медленно вышел. Вокруг пустое пространство, все отошли, отвернулись, будто и нет меня вовсе, только Джар стоит, сжав кулаки и играя желваками на скулах.

- Не сегодня, - улыбнулся ему.

- А, Кровавый, как спалось, что снилось? - надсмотрщики неотрывно сверлят взглядами. Я кивнул.

- Ну, вот и отлично! - Крикун сегодня явно был в духе, - строиться, завтракать, - он подмигнул, - и на выход.

Кружку воды проглотил не заметив, без вкуса, без запаха, просто что-то мокрое проскользнуло в глотку и скрылось дальше, не оставив даже послевкусия. Когда вышли за ворота, легкой трусцой направились к котловану, солнце еще не начало припекать, бежалось легко, приятно, периодически осыпалась засохшая корка, хрустели волосы, тело было радо разминке, самое то, после долгой неподвижности. Что радовало, так это восстановление кровопотери, за ночь набрал почти все растраченное и даже понятия не имею - откуда. Может, из воздуха, а может, конвертировал мировую энергию, могу выдать еще с десяток подобных идей, но сути это не изменит - могу восполняться буквально из ничего. Незаметно добрались до площадки, там, как всегда, ждали только нас. Другие надсмотрщики только покачали головами и стали строить колонны.

Втянувшись в узкий зев спуска, разделились на три потока, определившись с тренировками на весь день, сзади кто-то обреченно простонал - нам досталась работа с весами. Мне же было все равно, молча подошел, наклонился, поднял на сгибах локтей бревно и побежал вперед мелкой трусцой. Шершавое, толстое, прохладное после прошедшей ночи, оно совсем не весило столько, сколько раньше, может, другое? Да нет, они здесь все почти близнецы, из одной породы дерева, примерно одинаковой толщины и длины, тогда что?

Мысли бежали своей чередой, а тело исправно приседало, отжималось, подтягивалось, карабкалось, исходя потом и выжимая из себя оставшиеся силы, постепенно накапливая усталость в натруженных мышцах. По сути, я так и не понял, чем эта тренировка отличалась от соседней, где наращивали выносливость - другие упражнение и меньше бега, а так все схожее, и смертельная усталость к обеду, и дрожащие руки с ногами, вплоть до дыхания, сиплого и прерывистого, в чем разница то?

- Отдых!

Бросил бревно наземь, повернулся и замер - невольники кто сидел, кто лежал метрах в тридцати от меня, а трое надсмотрщиков стояли в нескольких шагах и в упор смотрели на меня, я даже не слышал как они подошли, весь погруженный в мысли и продолжая тащить вес.

- Эй, ты как, не устал?

Отрицательно кивнул головой, лица у тех неестественно вытянулись, невольникам же за их спинами было наплевать, те почти выплевывали свои легкие в попытке отдышаться, лежали, держась за бока и сипло дыша.

- Ты не тот вес взял, придурок.

Перевел взгляд на бревно, потом глянул на те, что тащили остальные, мать - вместо полутораметрового я тащил трехметровое, что для парных упражнений, просто кучи были свалены рядом, вот и взял не то. Прислушался к себе, отдышки нет, сердце стучит почти ровно, спокойно, мышцы устали, но еще готовы к нагрузкам, поднял бревно и, не оглядываясь, потащил его дальше.

- Свихнулся ублюдок, бывает же, - надзиратели, лишь покачав головами, развернулись и пошли обратно.

До обеда оставалось всего ничего, но я упорно продолжал выматывать мышцы, нагружая их все больше и больше, меня по-прежнему сторонились, не смотрели в глаза и старались обходить. Плевать, все это не важно и, сцепив зубы, брал больший вес и тащил его вперед, рвя жилы и исходя потом. Застывшая корка крови постепенно оставляла меня, спадая чешуйками и отваливаясь пластами, только пропитавшаяся одежда и волосы все еще удерживали карминовый оттенок, но мне было плевать и на это. И когда пришло время обеда, игнорируя бросаемые на меня взгляды, стал в строй и зашагал наравне со всеми. Проглотив свою порцию жижи, присел в тени, закрыв глаза, для меня уже не было откровением осознание происходящего вокруг без участия зрения, мозг будто сканировал пространство вокруг на определенном удалении, создавая своего рода сферу контроля, которая постепенно, по моим ощущениям, лишь увеличивалась и улучшалась, позволяя осознавать все более мелкие детали.

Пустое пространство вокруг меня было словно барьером, отгораживающим от остальных, по негласной договоренности я стал изгоем даже среди таких же узников, как и сам. Шепотки, косые взгляды и тотальный игнор - вот и все, на что можно было теперь рассчитывать. Обеденный перерыв закончился, начали строиться, большая часть, как обычно, пойдет на общую тренировку, а "избранные" обязаны явиться к ожидающим их уже надзирателям, что ж, не будем заставлять их ждать и, не обращая ни на кого внимания, отправился к полосе препятствий.

Добрался первым, на что Тиор лишь кивнул и знаком показал сесть в сторонке, ожидая остальных. А потом представилась возможность почувствовать себя подлецом, если бы мне было не все равно, Крикун и остальные буквально сбили пришедших после меня невольников на землю и прилично отпинали за то, что те заставили их ждать. Это был первый раз, когда на меня посмотрели не со страхом, а со злобой. Плевать. Дождался приглашающего кивка от Тиора и подбежал к нему, встал напротив. Ага, сегодня рукопашка.

И начались связки ударов, блоки, перехваты, кружение вокруг, словно в танце, а темп все ускорялся и ускорялся, руки мелькали с поразительной скоростью, на лице же Тиора проступило удивление и недоверие, он попытался сделать обманный удар и, резко сместившись в сторону, достать меня в бок, но был тут же перехвачен показанным ранее образом и я, не особо раздумывая, дожал захват, ломая ему руку и отпрыгивая в сторону, готовый контратаковать. Сначала ничего не происходило, а потом тренировки вокруг остановились, вокруг нас собрались все присутствующие, неверяще разглядывая сцепившего зубы надзирателя, бережно придерживающего правую руку. На меня же почти никто не смотрел, но расслабляться было рано.

- Это он тебя так? - Крикун кивнул головой в мою сторону.

Тиор молча склонил голову, какой позор, пострадать от какого-то чужака. Его гордость была сильно уязвлена, он, один из воинов-стали, дал покалечить себя какому-то слабаку, причем один на один. Нет, уже не слабаку, вон как стоит, напряжен, готов отразить любую новую атаку, не верит, что все на этом закончится, и правильно делает.

- Эй, покажи мне, что ты сделал.

Я молча встал напротив позвавшего меня надзирателя, он был выше почти на голову, значительно шире в плечах да и по массе, наверное, раза в полтора-два больше, лицо изуродовано шрамом через всю левую щеку, прилично когда-то досталось. Показал проведенную атаку, как перехватил и дожал на изломе, тот лишь покачал головой.

- Поймать Тиора на его излюбленном приеме, не пойму, как успел то?

- Да что там понимать, главное, хозяин будет доволен, чувствуете, чем пахнет? - Крикун довольно улыбнулся, - Тиор, иди в лечебницу, на сегодня свободен.

- А ты, - он повернулся ко мне, - пока потренируешься со мной.

Я промолчал, лишь проводив медленно удаляющегося надзирателя безразличным взглядом - ты все равно скоро умрешь, вы все умрете, и подошел к Крикуну, став рядом с двумя другими невольниками. Те сразу же отступили от меня на шаг.

- Боитесь? - Крикун злобно оскалился, - Правильно делаете, отродье. Так, у вас двоих спарринг, а ты, - он кивнул мне, - покажешь, что уже умеешь. Начали!

Первый же удар он заблокировал играючи и нанес ответный, прошедший буквально в сантиметре от виска и, успев вернуть руку, нанес еще один, просто сбивший меня с ног и заставивший кубарем откатиться метра на два, если бы не поставленный мною блок, я был бы уже мертв, скорее всего.

- Ты смотри, неплохо! - Крикун был явно удивлен, - А ну, вставай!

Следующие обмены ударами были сродни мельтешению крыльев мотылька, быстрые, неуловимые, они прощупывали и вводили в заблуждение, что бы следующий, коварный, стал последним. И он стал. Крикун, не ожидавший такой скорости от невольника, в попытке заблокировать обманку, просто насадился всей своей тушей на ввинчивающийся ему в грудь кулак и, охнув, обмяк. Очень хотелось добить, просто вырвав кадык или свернув шею, подобные мысли прямо роились у меня в голове, одна прекраснее другой, но не сейчас, я еще слишком слаб, не время. Отошел в сторону и сел на землю, голову опустил на колени, прикрыл глаза. Стоят, смотрят, кто с удивлением, кто с интересом, а кто и вовсе безразлично. Что, Крикун, не так уж ты и любим своими подчиненными. Спустя пару минут тело дернулось, глаза открылись и еще мутный взгляд уставился на меня как на диковинку.

- Каррг, принеси-ка нам мечи.

Один из надсмотрщиков отошел и вернулся, неся в руках по учебному деревянному мечу. Значительно тяжелее настоящих, боевых, они прекрасно подходили для новичков, вырабатывая у них силу и выносливость, нарабатывая и укрепляя кисть. Протянув один Крикуну, второй он бросил мне под ноги, в пыль. Я поднял, став напротив уже поднимающегося противника.

- Ну что же, с рукопашной для тебя закончено, остался только бой на мечах, - и сразу же атаковал, быстро, жестко, будто собрался размазать меня в течение нескольких секунд. И это бы ему удалось, слишком уж велика была между нами разница, если бы я пытался блокировать и отбиваться, для меня же все его действия были понятны и предсказуемы, будто мозг наперед просчитывал вероятные траектории ударов, силу и приемлемые ответные атаки. Бой увяз в обманках, больше никаких рубящих, никакой грубой силы, только колюще-режущие, только скорость и предугадывание. И Крикун стал проигрывать, пропущенный порез запястья, тычок в грудь, бедро, касание в бок, плечо, и все это при его умении и сноровке. Я же держался только за счет скорости и реакции, толком никогда не державший в руках ничего опаснее топора, крутился как юла и жалил подобно осе. Никакой техники, никаких поставленных ударов, просто голое наитие против многолетнего опыта и силы. Как ни крути, но я был значительно быстрее него, и если для остальных Крикун двигался с поразительной скоростью, то для меня было видно каждое его движение, начало поворота туловища, плеча, ноги, все это складывалось в определенную мозаику и позволяло вовремя отскочить, уклониться, скользнуть в сторону и неожиданно ужалить. Могу поспорить, с такой манерой боя он еще не сталкивался. Но постепенно я стал уставать, вернее, стало сдавать запястье, слишком большая нагрузка, слишком много для одного дня. Атаки замедлились, стали менее уверенными, я все больше скакал и пытался увернуться, все меньше пытаясь достать противника, и он видел это. А в какой-то момент просто отступил, опустив меч и бросив:

- Достаточно.

Потом глянул на стоявших вокруг, те сразу же возобновили прерванные тренировки, и вернулся ко мне:

- Теперь повторяй и запоминай.

И начался танец, медленный, изящный, завораживающий, меч скользил в воздухе, изворачиваясь и полосуя его под неожиданными углами, то замирая, подобно готовой к броску змее, то жаля, словно скорпион, стремительно, неотвратимо. Скорость все возрастала, воздух начал стонать, рассекаемый причудливыми траекториями, меч же стал размытым росчерком, лишь на мгновения целиком появляясь в поле зрения, пластуя пространство призрачным острием - я просто потерял дар речи, передо мной был мастер, нет, Мастер, может, и не сравнимый со мной в скорости, но то, что он показывал сейчас, было несравнимо ни с чем, танец смерти, танец силы, ловкости и умения. Он не дрался со мной в полную силу, теперь уже не было сомнений, против такого бойца мне просто не выстоять. Что ж, еще один урок, всегда имей туз в рукаве. Постепенно гул стал стихать, движения замедлялись, движения становились более плавными, танец умирал, приводя меч в конечную точку, приветствие солнцу, на уровне глаз. На несколько секунд он так и замер, а потом повернулся ко мне:

- Тренироваться будешь со мной, повторяй.

И я стал повторять за ним движения рук, ног, туловища, разворота плеч, поворота бедер, расположения ступней. Здесь все было важно, все стремилось усилить, ускорить, улучшить, это была основа, без которой ничего не получилось бы. Не знаю, что это было за искусство, но я теперь понял, почему их называют воинами-стали, таким бойцам мало кто сможет противостоять. И могу поспорить, свое искусство они хранят в строжайшем секрете, тогда почему же его показывают мне? Ответ прост - я умру, они уверены в этом. Как бы ни сложилось все в дальнейшем, я для них потенциальный труп. Так что я возьму все, что вы сможете мне дать, возьму и использую для того, что бы убить вас раньше, чем вы сможете убить меня. И я запоминал, отлаживал в памяти каждый штрих, каждую мелочь, словно в голове была видеокамера, позволяющая со временем просмотреть однажды заснятое, придет время, и смогу повторить весь танец не хуже, а даже лучше, вот только направлен он будет против вас. Мысли шли своим чередом, тело двигалось, впитывая движения как губка, рука уже почти отваливалась, а Крикун все продолжал и продолжал. В какой-то момент меч просто выпал из руки, пальцы не могли его не то, что удержать, сжимать их было невозможно, напряжение было просто колоссальным, казалось, еще чуть-чуть, и кисть просто отвалится, отпадет сама по себе. Крикун же только кивнул:

- Будет толк.

Потом я сидел и смотрел, как тренируются остальные, как получают синяки, пускают кровавые сопли, падают, хватаясь за бока и конечности, наблюдал и сопоставлял уровень - они бы не выдержали против меня и минуту, теперешний я был действительно страшным для них противником, не зря они сторонились. Просидев еще около часа, поднялся и стал отжиматься на двух руках, потом на левой, затем на правой, далее пошли приседания, Крикун только мазнул по мне взглядом и отвернулся, сегодня я был волен в своих действиях. И к закату я был полностью выжат, обессилен, жутко хотел лечь и не шевелиться. Поэтому, зайдя в клетку, сразу же рухнул на свежую охапку соломы, привычно командуя телу отбой, а в сознании разворачивая переливающуюся огнями схему и приступая к пытке. По-другому я не мог это назвать. Форменное насилие. Жестокое, варварское надругательство над телом и сознанием. Но иначе никак, после того, что видел, я понял - меня раздавят как букашку. Я слишком слаб, пора становиться сильнее, невзирая ни на что, у меня только один путь выжить, и он такой, какой есть, другого не дано. Так что заткнись, и приступай. И я затыкался, еще как затыкался, и рвал, на пределе, жестко, не церемонясь, опять исходя кровью и корчась в конвульсиях. Джар, подошедший к нашей общей решетке, с безумным выражением смотрел на мои судороги при свете луны и улыбался. Мое сознание билось в корчах, а тело ломало в конвульсиях, мог бы, стонал бы или выл, на этот раз ощущения были куда острее, казалось, я вновь ученик атрасса и пожираем очередной тварью, внутренности не просто горели, они лопались, взрывались, опаляя нутро и прорываясь наружу, подальше от этой пытки, от этого безумия. И тем не менее я продолжал и продолжал, пока сознание просто не отключилось, отказавшись воспринимать реальность такой, какой ее делал хозяин, тьма стала спасением, определив рубеж возможного. Тело замерло и Джар, получавший такое большое удовольствие от созерцания всего этого, недовольно скривившись, отошел от решетки.

Следующие дни были как братья близнецы похожи один на другой, что в котловане, что в танце с мечом, после которого рука буквально отваливалась, и далее я был предоставлен сам себе. В принципе, вся неделя была наполнена одними и теми же чередующимися событиями, единственным минусом в которых была хреновая, скудная кормежка, я постоянно ощущал голод, но не знаю, то ли мое тело по-новому реагировало на обстоятельства, то ли еще что, но я перестал худеть. Мышцы продолжали крепнуть, будто подпитываемые невидимым источником, словно ел я от души, а крови с каждым разом было все меньше и меньше, пока очередным утром я не проснулся и не понял, кровоточил только нос, и то не сильно. Что это? Своеобразный рубеж? Тело слушалось великолепно, сравнивать меня сейчас и только появившегося здесь было бы глупо, земля и небо. И не только физически. Во мне что-то перегорало, я менялся духовно.

Меня теперь не просто игнорировали, меня боялись. Вчера умер Джар, просто проходил мимо, споткнулся и отлетел к стене, мертвый. Сломанная шея, несовместимая с жизнью травма. И никто не видел и не мог сказать, что случилось. Я же просто сидел рядом, с закрытыми глазами, и ничего не видел. Надсмотрщики так ничего и не смогли выяснить. Разучивая танец с мечом, осознанно делал ошибки и запинался, заставляя Крикуна сплевывать и ругаться. В котловане приходилось сдерживаться, не выкладываясь на все сто, тело хотело, просто жаждало нагрузок, ему было скучно, как скучно породистому скакуну в вольере, но я брал стандартные нормы и выполнял их наравне со всеми, при беге старался не выделяться и приходил в десятке первых, в спаррингах же приходилось просто сдерживаться, среди невольников уже не было достойных меня противников. Но этого все было лишь отсрочкой, не более. И каждая ночь снова становилась пыткой, по сути, все мое тело стало пыточной для меня же самого, теперь уроки атрасса не казались такими уж страшными, по болевым ощущениям я догнал его и, может, даже перегнал. Хотя внешне все это становилось менее заметным, ощущения внутри становились только острее, и если я мог заблокировать болевые ощущения от того или иного участка тела, то тут такое не проходило, сознание теперь били такие корчи, такие судороги, что сравнения с уроками атрасса иногда просто меркли. И только тьма была облегчением, той спасительной границей, которую я ждал со всем нетерпением, и все же продолжал и продолжал уродовать себя, зная, что завтра все повторится заново, и от этого не становилось лучше. Я ломал себя, не зная как собрать, а на утро лишь гадал, все ли на своем месте, не свихнулся ли, не стал безумцем. Казалось, это продолжалось вечно.

И вот, очередным утром Крикун сделал объявление:

- Через неделю начинаются гладиаторские бои, и вы обязаны будете показать все, чему вас учили. Награда - возможность прожить еще несколько дней. Проигравших же отдадут аррсам. Так что советую собраться и выложиться в эту неделю на все сто, последний день будет отведен под отдых, без каких либо тренировок. Это все, строиться!

Вот и оно, тянуть больше нельзя, слишком много народу будет привлечено, слишком много охраны, шанс будет упущен. Хозяин, его дом и наемники должны умереть до конца недели, иначе погоня неизбежна, а так, возможно, будет время уйти. Уже сейчас я чувствовал себя способным справиться с двумя-тремя воинами-стали, если равняться по Крикуну. И то, чувствовать и быть - всегда разные вещи, загадывать глупо, но времени больше нет, риск тут будет неотъемлемой частью. Осталось только решить - когда и как?

Путь от клеток до котлована был недолог, но некое подобие плана уже успело сформироваться - после обеда, все решиться после обеда, и мы посмотрим, что мне суждено, жить или сдохнуть. И я халтурил как мог, задыхаясь и сипло дыша, спотыкаясь и симулируя боли в боку, падая на землю и судорожно хватая ртом воздух, это было не сложно, даже смешно, когда видел, как на меня смотрят коллеги по несчастью, недоуменно, с опаской. А время все шло, не спеша, но шло, и вот, уже пора строиться, все облегченно стягиваются к узкому зеву подъема, протискиваются и разбиваются на ряды. Для меня уже не выглядит странным такое "доверие" к невольникам, надсмотрщики успели показать и свою силу, и способность решить любую проблему, так что все шло по плану, сами дойдем, проглотим кислую баланду, и сами вернемся к тренировкам, кто в котлован, а кто к ожидающим "наставникам", все четко, обоснованно и доказано. От прежнего количества нас сейчас было едва две трети, и дохли мы не сколько от тренировок, сколько от зуботычин раздраженных надсмотрщиков, как покойный Аррун в свое время, как Аррун...

Воспоминание даже не всколыхнуло холод в сердце, ни капли сожаления, даже ненависти не было, всего лишь очередная смерть рядом со мной, неужели я стал так бездушен? И вот это неприятно кольнуло, пробив броню равнодушия и черствости - не таким я хочу быть, не монстром, не тварью без морали и совести, но, видно, пока не судьба, и сейчас это даже на руку, потому и иду молча, шагаю след в след, выбивая облачка пыли и прикидывая, кого и как убью буквально через час.

Есть хотелось постоянно, голод стал постоянным спутником и сопровождал меня всегда, каждый день, каждую минуту, но сегодня я стоял и смотрел, как мою порцию жадно поглощает незнакомый мужик, схвативший миску сразу же, как только увидел протянутую с ней руку. Схватил и стал жадно заглатывать, словно опасаясь, что передумаю, отниму, заберу назад. Он буквально глотал жижу не останавливаясь, вливая ее себе в глотку, будто в колодец, поглощая с неимоверной скоростью и кося глазом по сторонам. Мерзость. Во что превратились эти люди. А я сам, во что превращаюсь я сам? Улыбнулся. И мужик подавился, мое проявление эмоций стало для него полной неожиданностью, он закашлялся и покраснел, схватился за горло, но это мало помогало. Он краснел все больше и больше, пока хороший шлепок по спине не сдвинул с мертвой точки его потуги и не помог выплюнуть злосчастный кусок. Не обращая больше на него внимая, развернулся и пошел к воротам - пора.

Девять надсмотрщиков, десять невольников, серая земля, палящее солнце, прохладный ветерок и я - чем не условия для группового убийства. Роли распределены, актеры на местах, главный герой собран и готов, а зрители, а зрителям глубоко наплевать, один висит высоко в небе, у второго слишком вольная натура, гуляет сам по себе и где хочет, ну а третий, третий с радостью впитает всю пролитую кровь, выпьет без остатка и не подавиться, не в первой. Повезло, что сегодня рукопашный бой, мечи будут только у нас с Крикуном. Что ж, осталось только выбрать нужный момент.

Рука с мечем порхает злой осой, злобно жаля и скользя вокруг оружия воображаемого противника, то дразня и слегка соприкасаясь, словно приглашая скреститься в поединке, то увлекая за собой, закручивая и запутывая, завлекая в ловушку, откуда оно уже выпадет из руки мертвого хозяина, и все это медленно, текуче, но постепенно темп начинает ускоряться, движения теряют плавность, становятся более резкими, дерганными. И при очередном па, когда следует разворот вокруг своей оси, время просто срывается и бежит вскачь!

Деревянный клинок с хрустом пробивает затылочную кость Крикуна, проворачиваясь в движении и порождая красные фонтанчики, а затем выскальзывает наружу, готовый вновь убивать. Рука еле успевает выхватить нож на поясе трупа, а тело уже в диком прыжке летит к занятому рядом спаррингом надсмотрщику. Невероятным образом, но тот успевает обернуться и, сделав шаг в сторону, рвануть с пояса нож - поздно, вместо затылка бью в горло, взрезая трахею и выпуская наружу красный цветок, не жилец, кровь хлыщет водопадом. Теперь сложнее, меня заметили и уже готовы, в руках ножи, но сгруппироваться еще не успели. Ловлю в ближнем бою нож на нож, схваченный нижним хватом, и впечатываю рукоять меча в висок, слышится хруст - глаза противника закатываются, его клинок теряет хватку и пропускает мой к горлу хозяина, вспарывается легко, будто картонное, щедро заливая мне руку и грудь. Освобожденное мечом место тут же занимает вражеский клинок. Итак - шестеро, и уже вместе. Невольники в страхе сбились в кучу чуть поодаль, мешать не будут, но, как бы не пришлось гоняться за ними потом, ладно, решим все, а пока разберусь с этими.

Шестеро воинов-стали - не шутка, а сплотившихся, готовых действовать сообща, надеяться одолеть просто глупо, шансов никаких. Или нет? Мысли проносятся с неимоверной скоростью, просчитывая и анализируя возможные варианты, а я уже несусь вперед, оба ножа прямым хватом, ухожу влево, оставляя в воздухе росчерк чужой стали и успевая полоснуть запястье, рывок вперед и, жутко вывернувшись под метнувшимися вперед клинками, всаживаю свои в животы ближайших надсмотрщиков, с оттягом вырывая их назад, и сразу же отбиваю два рубящих сверху, в перекате уходя назад. А потом меня начинают просто полосовать на куски, вспарывая кожу из самых неожиданных позиций, порхая и обманывая с одной стороны, давая возможность вспороть с другой, или атакуя сразу вместе, заставляя меня изворачиваться ужом, буквально выламывая себе руки в попытке защититься, отогнать от себя стальные жала. Секунд через десять начал приноравливаться, а потом резко сместился к правому, оставляя за спиной вспарывающие воздух чужие клинки. Неожиданно и быстро - вот что я мог, и что сделал, как только представилась возможность. Левый клинок еще описывал страхующую дугу сзади, когда правый встретился с ножом противника, сцепившись лезвиями и силясь превозмочь. И тут же чуть не пропустил удар в голову, лишь в самый последний момент пригнувшись и, прокручиваясь по часовой, продолжая удерживать кинжал врага, мгновенно сместился ему за спину, вспарывая левым клинком брюхо, обильно плеснувшее на землю красным. Мозг автоматом отметил - двое и еще один с порезанным запястьем, взгляд сразу же вычленил его, сидит, перевязывает, надо торопиться.

Перекинул клинки нижним хватом, не тратя время, метнулся к левому и за мгновение до удара сместился еще левее, отводя правой опасно скользнувшее поблизости лезвие. Линия. Теперь в темпе, быстро - скачок вперед и в бок, правая встречает, левая полосует, не отпуская руку противника, вспарываю еще раз правым клинком - не боец, внутренняя часть локтя и запястье перерезаны, шаг, и ровная полоса перечертила горло поперек, а тело уже летит в стоящего сзади. Но тот уже вспарывает клинком воздух почти у самого моего горла, отшатываюсь, теряя инициативу, а он уже с двумя клинками, черт, вот же ж опытная сука. А ножи уже звенят, встречаясь и расходясь, пытаясь ужалить или оставить кровавый след, они как осы, злые и быстрые, только дай волю, только пропусти. Через несколько мгновений вспарываю ему правое запястье раз, другой, третий, пока он не роняет клинок, и переключаюсь на левую, опережая все его попытки защититься.

Боковым зрением замечаю движение сзади и отскакиваю вбок, но клинок все же достает, вспарывая бок и уносясь назад. Ага, перевязался таки.

Не обращая внимания на кровоточащие ребра, метнулся к первому недобитку и буквально распластался в прыжке, отводя в сторону его клинок и всаживая в ключицу свой, хрустнуло, он захрипел и стал заваливаться. Не оборачиваясь, лишь чуть отклонился в сторону и ткнул правым ножом назад, провернул - руку обдало горячим. Это было сродни наитию, просто знал, когда отклониться и куда бить. С этими покончено, остались еще десять.

Зажал рукой бок, сочившийся ручеек крови пересыхал прямо под пальцами, и когда я дошел до них, почти совсем прекратился. А когда поднял глаза, не поверил - все десять стояли на одном колене, склонив головы и уперев сведенные кулаки в землю перед собой. Я стоял и не знал, что сказать, шел убивать, а теперь...

- Что это значит? - шепнул губами.

- Клянусь телом и душой...

- Клянусь телом и душой...

- Клянусь телом и...

- ... следовать и повиноваться...

- ... следовать и...

Они что, приносят мне клятву верности? Клятву? Мне? Только этого не хватало. Десять взрослых, крепких, но исхудавших мужиков повторяли одни и те же слова, один за другим, все вместе, склонившись передо мной. Что это? Жест отчаяния? Признание силы? Или все вместе?

- К чему вас все это?

Передний поднял голову и смотря прямо в глаза произнес:

- Здесь смерть неизбежна, она бы настигла бы нас в любом случае, но была бы на потеху этим тварям, а мы хотим умереть в бою, за себя, а не для них, - остальные тоже подняли головы, и теперь на меня смотрело десять немигающих пар глаз.

- А если я откажу?

- Тогда сегодня мы умрем, - ответил уже другой, седой.

Кивнул.

- Я принимаю вашу клятву, и учтите, спрашивать буду жестко, а сейчас разберите ножи, проверьте трупы.

Выполнять бросились мгновенно, обшарили мертвецов, кто-то разжился сандалиями и рубахами, подобрали ножи и два учебных меча, нашлось и немного денег. Через несколько минут передо мной стоял строй из десяти бойцов, моих бойцов, что ж, начнем.

 

Глава 13

- За мной, - кинулся вперед и на бегу стал посвящать в задуманное, - перебираемся через стену и идем в дом с башней, вырезаем там всех, что б ни души не осталось, никого нельзя упустить, получиться - выиграем время до вечера. Кстати, какая ближайшая страна, не втянутая в войну?

- Каттонис обычно выбирает только одного противника, по идее Даггур должен остаться не втянут, он же и ближайший.

- Кто-нибудь знает, в какой он стороне и где мы вообще находимся?

- На западе он, а мы в одном из крупнейших приграничных городов Каттониса - Сатте.

Хорошо, теперь хоть понятно куда направляться. И все-таки они меня бояться, я прямо чувствовал это, надо будет что-то с этим делать. Добрались до стены, двое оперлись о нее руками, третий стал им на плечи, а четвертый уже забрался на верх. На той стороне была голая дорога и совсем негде спрятаться, поэтому перебравшиеся перебегали к зданию и замирали под окнами. Сложности возникли при подъеме последнего нижнего, пришлось мне держать самого худого, как канат, по которому и взобрался мой последний боец. Нам пока везло, никто нас не заметил, в доме все было по-прежнему тихо. Собравшись, стали беззвучно просачиваться внутрь, растекаясь парами по проходам, и лишь недоуменные вскрики, переходящие в легкое бульканье, свидетельствовали о точном выполнении приказа. Свернув в очередной коридор и пройдя по нему до конца, оказался перед занавешенным зеленым тюлем проходом, за которым слышался что-то рассказывающий мужской голос и периодическое старческое ворчание. Не особо раздумывая, бросился внутрь и сходу раскроил горло стоящему ко мне спиной богато одетому мужчине, забрызгав кровью сидящего перед ним старика. Тот от неожиданности, казалось, потерял дар речи, но спустя секунду его рот открылся для крика и я, кинувшись к нему, зажал его ладонью, всаживая клинок глубоко в грудь, прямо в сердце. Глаза мигнули и погасли, стали тускнеть, уставившись на бьющееся на полу в корчах тело, а кровь все текла и текла. Оглядел комнату - никого. Внутрь вбежал один из бойцов.

- Командир, нашли детскую, там старуха с ребенком, - замялся, - рука не поднимается, может...

- Веди, - кивнул.

В детской действительно сидела испуганная старуха, прижимая к себе семилетнего пацана, часто моргавшего большими от страха глазами, но не ревевшего. Молча подошел и перерезал ей горло, кровь брызнула на малого, заливая ему лицо и грудь, он отшатнулся, подняв на меня глаза и охнул, заваливаясь назад, мой клинок пронзил ему сердце. Бойцы вокруг замерли, в шоке от увиденного.

- Я дал приказ, не щадить никого, - процедил сквозь зубы, - эта и подобные ей старухи растят будущих хозяев арены, любующихся кровью и смертью таких, как мы, а ребенок из богатого рода уж точно не будет склонен освобождать гладиаторов, я ясно выражаюсь?

Они кивнули, переваривая сказанное.

- Повториться еще раз, пеняйте на себя, - и уже другим тоном, - что с домом?

- Живых нет, проверили все комнаты и подвал, двадцать пять человек, со слугами и охраной, включая этих, - седой кивнул на два истекающих кровью трупа.

- Выходы?

- Это одно огромное имение, на той стороне сад, из него выхода в город из здания не видели.

- Одежда, оружие, деньги?

- Прикажешь собрать?

- Да, поторопитесь.

Все бросились исполнять, а я сел под стену и прикрыл глаза. Да уж, теперь и женщин убиваем, и детей не щадим, в кого же я превращаюсь, кем становлюсь? Вздохнул, помассировав виски, хреново, хреново, что не ощущаю ни сожаления, ни стыда, будто таракана раздавил, а не людей, ладно, потом, все потом. Вбежавшие бойцы стали складывать посередине комнаты найденные одежду, оружие, украшения и деньги.

- Оденьтесь как можно неприметней, броское нам ни к чему, разберите оружие и деньги, украшения оставьте, через десять минут выходим. Да, еще, сбегайте кто-нибудь, сообразите еды в дорогу с водой.

Спустя двадцать минут из здания вынырнули одиннадцать жмущихся к стене людей и направились по дороге в сторону, откуда их когда-то привезли, шли не спеша, прислушиваясь и постоянно оглядываясь. Здание закончилось еще метров тридцать назад, и теперь по обеим сторонам дороги высилась серая стена в два человеческих роста, и случись что, прятаться будет негде, поэтому к поворотам подходили осторожно, а середину старались пробегать как можно быстрее, и не особо шумя при этом. За очередным углом, метров через семь обнаружилась сторожка, со своим обитателем, караулившим здоровые деревянные ворота на засове. Ну что ж, вот и выход. Один из бойцов вышел за угол и спокойной походкой пошел к сторожке, насвистывая какую-то песенку, беспечный и неопасный порученец, получивший очередное задание от хозяина. И когда страж вышел ему навстречу, подойдя на расстояние вытянутой руки, порученец выхватил из-за спины заткнутый за пояс кинжал и воткнул его тому в глаз, без лишнего шума опустив мертвое тело на землю и оттащив к сторожке. Потом вышел и махнул рукой. Все, можно идти. Поднять засов было секундным делом, отворив лишь щелочку, оглядели окрестности - никого, выбрались наружу и притворили за собой ворота, еще бы засов вернуть назад, но уж больно высоки здесь стены с воротами, не получится.

- Из города надо убраться до наступления темноты, - все кивнули, соглашаясь, - на вас я не планировал, есть какие идеи?

- Можем разделиться и попробовать пройти через ворота.

- Лучше все пройдем, а на воротах заплатим.

- Что бы те сразу же, как выпустят, сдали нас страже?

Я слушал, а в голове уже созревал план, просчитывался и усложнялся, обрастая все новыми и новыми моментами, требующими уточнения.

- Так, сколько отсюда до границы пешим?

- Около трех дней пути, догонят, если верхом.

- Вот, значит, надо обзавестись чем-то ездовым и сомневаюсь, что такие заведения строят в центре города, скорее уж поближе к выходу. Сколько у нас всего денег?

- Семьдесят два золотых и пятьдесят три серебряных, ну и мелочи несколько горстей.

- Хорошо, собери все деньги, мелочь оставь, будешь нашим казначеем, - седой улыбнулся, кивнув, видать, сам хотел предложить.

- Разделяемся по трое и идем с отставанием в десять-пятнадцать метров, не светимся и не имеем друг к другу никакого отношения, при нужде - помогаем, если уж реально будет беда - не вмешивайтесь, хоть кто-то пусть спасется.

Впереди шли трое с седым и я, прислушиваясь и глазея по сторонам, ага, вот и выход из этой кишки, богатенький же у нас был хозяин, такой кусок города себе отхапал. Так, а вот если туда свернуть и пройти - будут ворота из города, что ж, запомним. Пошли дальше, ориентируясь больше на запахи и звуки, чем глаза, откуда-то сбоку раздавалось квохтание и клекот, да и нос подтверждал верно выбранное направление, так что идем пока правильно. Оглянулся - как и сказал, в отдалении шли еще трое, стараясь ничем не привлекать к себе внимания, обычные прохожие. Навстречу нам никто почти не попадался, лишь изредка проходили горожане, не отрывавшие глаз от земли и быстро заскакивающие в здания по бокам дороги. Солнце уже клонилось на запад, и мы, еще немного попетляв, наконец-то вышли к стойлам, если их можно было так назвать.

Скорее гнезда в вольерах, закрытые решетками, и было их просто не счесть сколько, пока тянулся квартал, везде были сплошные стойла, ужас, и никого рядом, с кем же разговаривать? Но как только мы подошли ближе, будто из ниоткуда, появился продавец - полноватый, одетый получше нас мужик с бегающим взглядом, за те пару секунд, что мы стояли друг напротив друга, могу поклясться - он разглядел не только нас, но и шедшую за нами троицу, и последнюю троицу тоже успел приметить, неприятный тип.

- Чего желаем? - вопрос был задан без подобострастия, с ленцой, что совсем не вязалось со сложившимся уже образом эдакого прохиндея. По договоренности, весь процесс торговли взял на себя седой:

- Хозяин повелел взять двадцать две ездовых.

- Двадцать две? Много? А кто хозяин? Я бы такое количество и сам доставил.

- Хозяин не велел упоминать его, на этих сегодня же уйдут из города, так что, тебе есть что предложить?

Мужик некоторое время рассматривал седого, словно изучая, потом, все же, отозвался:

- Есть, у меня всегда все есть, идемте, - и, вразвалочку, направился вдоль вольеров.

Единственное, что мы так и не смогли просчитать, это хватит ли нам денег, но золото везде ценилось довольно высоко и почти не было в обиходе, в основном - серебро и мелочь, так что оставалось только надеяться, что пронесет, или же пришлось бы действовать силовым методом, чего не хотелось.

- Хозяин так же просил напомнить, что сделанная скидка всегда улучшает отношение между покупателем и продавцом, укрепляя отношения и дальнейшее сотрудничество, - во седой дает.

Продавец впереди лишь пробурчал что-то, просьба о скидке ему явно не понравилась, но потом, до чего-то додумавшись, он остановился и повернулся к нам.

- Знаете что, раз уж все так складывается, то если я буду, скажем, видеть вас хотя бы раз в месяц с не меньшим заказом, то мне будет абсолютно не в убыток недополучать, скажем, пол серебряного, что скажете?

- О, мой хозяин будет рад узнать об отличном качестве товара и скорости обслуживания и, думаю, в следующий раз не преминет скупиться именно у тебя, уважаемый, - седой чинно склонил голову, продавец же заулыбался в тридцать два желтых и кивнул.

- Вот и отлично, а за качество можете не волноваться, у меня все птички что надо, и скорость обслуживания наивысшая, - он поднял палец, выразительно пробежав по нам глазами.

Седой опять склонил голову. Через пару вольеров мы добрались до нужных и продавец, кликнув кого-то в пустоту улицы, стал подсчитывать на чем-то подобном счетам стоимость упомянутых птичек. Затем повернулся к нам и огласил сумму:

- Шестьдесят шесть золотых.

Седой кивнул и, отвернувшись, отсчитал золотые овальные пластинки, потом повернулся и передал их продавцу. Тот мигом определил количество и, зыркнув по сторонам, достал из мешка на поясе два кругляша поменьше и быстро передал их Седому, тот принял, кивнув, окончательно скрепив договоренность о взаимовыгодном сотрудничестве. И буквально секунду спустя рядом появилось трое парней, получивших указания и бросившихся открывать вольеры и выводить уже наших птичек. Что порадовало, так это сразу же одеваемая на них сбруя, мы думали, придется еще и на нее тратиться, так нет, седло и прочее уже входили в стоимость и думается мне, продавец нехило так на нас наварился, даже если и сделал скидку, тот еще жук. А седой тем временем продолжал выполнять план.

- А не подскажет ли уважаемый, где можно добыть пять комплектов одежды для путешественников, не обязательно новой, не обязательно в дорогих лавках, возможно, он знает менее дорогие места? - расчет был на то, что там, где пять, будет и одиннадцать.

Продавец же смекнул, что ушлые слуги и тут пытаются поиметь на карман и лишь улыбнулся такой предприимчивости, видать, оценил хватку, и кивнул.

- Да, есть тут неподалеку одно местечко, правда, оно сейчас, скорее всего, закрыто и хозяин не станет открывать, но, как мой добрый друг, он, думаю, сможет сделать исключение для моих постоянных покупателей.

- Тогда, может, вы замолвите словечко в счет будущей половины серебряного? - продавец лишь довольно и важно кивнул, пусть не получилось сбить деньгу сейчас, зато потом будет профит, и всего лишь за маленький обман. О том, что эти покупатели могут больше не появиться, он не думал, слишком хороша была сегодняшняя сделка. Поэтому отозвав одного из парней, что-то шепнул ему и тот убежал.

- Узнает сейчас, откроют лавку или нет, что бы вам зря не ходить.

- Премного благодарен, - седой опять склонил голову в поклоне.

А через пол часа мы уже вели в поводу двадцать две птицы, груженые, вдобавок, дневным запасом корма, входящим, как и сбруя, в общую стоимость. Ведомые пареньком продавца, свернули в боковую улицу и остановились напротив открытых дверей видавшего виды здания, наш проводник только указал на него рукой и умчался восвояси. Я кивнул седому и мы вдвоем зашли внутрь. Мерцающая на прилавке лампа давала достаточно света, что бы разглядеть невысокого щуплого человечка, рассматривающего нас через придерживаемый рукой монокль. Удостоверившись, что мы не ошиблись адресом, он спросил:

- От Мунга? - седой на всякий случай кивнул.

- Он очень просил, сказал, его хорошим друзьям нужна помощь, просил обслужить, итак, что же вам нужно?

- Одиннадцать комплектов походной одежды с обувью и, по возможности, палатки с мелочевкой.

- Одиннадцать? - человечек моргнул, так, понятно, этот Мунг тот еще пройдоха, нас тут уже ждало пять комплектов и лавка эта, скорее всего, вовсе не была закрыта, ладно, нам-то без разницы, лишь бы все было.

- Да, одиннадцать, а что, у вас нет?

- Нет, почему же, все есть, погодите пару минут, - и человечек быстро-быстро засеменил в подсобку.

- Этот Мунг нас надул, - седой в упор посмотрел на меня.

- Как и мы его, - так же шепотом ответил я, - не бери в голову, мертвым деньги не нужны.

Он лишь со вздохом кивнул, а чуть позже из подсобки вышла целая стопка белья и упала на прилавок. Из-за нее появился уже знакомый нам продавец и стал перечислять:

- Одиннадцать безразмерных комплектов - штаны, рубахи и куртки, палаток всего три, но четырехместных, обувь придется подбирать отдельно, что-нибудь еще?

- Да, пожалуй, давайте еще пять ламп, восемь бурдюков для воды и будем подбирать обувку.

- Еще пять ламп, есть такое, так, обувь выносить или будете заходить?

- Зайдем.

Он кивнул, и началась примерка, парни заходили по одному и выходили уже полностью одетыми и обутыми, таща в руках палатки и приторачивая их к запасным птицам. Что мне особо понравилось, так это практичность здешней торговли, если берешь птицу - то со сбруей, кормом и прочими необходимыми принадлежностями, если обувь - то сразу с обмотками, даже лампы, и те были полны и с запасным фитилем. А одежда была сделана по такому же принципу, что и на мне - размер определяли завязки, только тут они компактно укладывались в специальные швы, полностью исчезая из вида и не рискуя развязаться, зацепившись обо что-то. Расплатившись, а запросил он немного по сравнению с предыдущей покупкой - всего семьдесят три серебряных, мы направились в сторону ворот, проезжая уже по другой улице, идущей параллельно вольерам. В седлах все держались на удивление спокойно и уверенно, посмотрим, как будут себя вести, когда эти птички разгонятся. Но что следовало признать, седло было действительно удобным и почти не качалось, по крайней мере, шаг у птицы был ровный, а про бег, узнаем уже очень скоро.

Ворота появились довольно неожиданно, хоть их ждали и постоянно выглядывали впереди, просто очередной поворот открыл двадцать метров дороги и открытые городские ворота. И скучающую стражу, уже вцепившуюся в нас взглядами и подсчитывающую возможную прибыль. Хотя, разве при выезде пошлина оплачивается? Сейчас узнаем.

- Не поздновато ли собрались выезжать? - один из стражников пытался рассмотреть нас и наши лица.

- В самый раз, - седой, игнорируя их потуги, просто направил свою птицу в ворота, и мы последовали за ним.

И лишь отъехав на полсотни метров по дороге, облегченно выдохнули, раздались смешки и кто-то даже попытался спеть, но я это быстро прекратил:

- Молчать, или вы думаете, все уже позади? Мы вырвались только из города, не из страны, и над нами все еще висит гладиаторский меч, так что сосредоточьтесь на дороге, нужно найти развилку на запад, - и уже седому, - отлично справился, десятник, - тот кивнул, восприняв все правильно.

А когда солнце почти скрылось за горизонтом, балуя нас последними лучами, мы нашли перекресток и, спешившись и взяв птиц под уздцы, в сгущавшейся темноте отправились по дороге на запад, в Даггур.

Шли, пока позволяло зрение, когда же сгустившаяся ночная темень просто ослепила моих бойцов - зажгли лампы и, распределив их по отряду, с приглушенным до минимума освещением продолжили путь. Проблемой стали птицы, ничего не видящие при таком свете, и приходилось буквально обводить их через выемки и бугры, а то они спотыкались и могли повредить себе лапы. А их лапы для нас были всем, дороже любого золота - по крайней мере, в ближайшие дни. Так и шли, медленно, но уверенно, час за часом, тихо переговариваясь и строя планы. Вернее, они строили, а я слушал и прикидывал, куда можно себя и их пристроить, что бы и с пользой, и с выгодой. Перво-наперво, наша деятельность должна давать мне возможность развиваться, во-вторых, нужна информация об оставшихся училищах изначального в этом мире, может, разузнаю и про свое бывшее, все может быть, ну, и на крайний случай, определиться с возможностями перебраться в другой мир, если с этим будет глухо. Если же отряд будет меня лишь задерживать, что ж, расстаться никогда не поздно. Вроде бы все просто, но на выполнение поставленных задач могут уйти годы. Или я куда-то спешу? Вроде нет, расти еще есть куда. Ладно, что там? По моим внутренним "настенным" до рассвета оставалось около трех часов, думаю, сутки на ногах выдержат все, отоспимся следующей ночью. И словно в подтверждение никто даже не заикнулся о ночлеге, все целеустремленно месили дорожную пыль.

Светать стало, как и предполагал, все-таки чуткий у меня стал организм, узнаю о своих способностях, лишь когда до них доходит дело, а это плохо, надо будет разобраться с этим. Скомандовал получасовый привал - кормежка птиц, Мунг нам все уши прожужжал про уход и потребности этих псевдо-страусов, и какой бы прохвост он ни был, к своему товару относился серьезно, без халтуры, это было сразу видно. Затем наскоро осмотрев им лапы на предмет ран, определили их как полностью дееспособных, оседлали и тронулись дальше, планируя за день покрыть больше половины пути. И вот тут начало трясти, причем так необычно, если при шаге это совсем не ощущалось, то ли из-за походки птицы, то ли из-за конструкции седла, то при беге я постоянно перекатывался задницей слева направо и обратно, причем быстро и безостановочно, привыкнуть не сложно, но очень необычно. Ну, хоть мозолей не будет, конструкция и мягкость были на удивление практичны. Про выносливость птиц стоит сказать отдельно - просто машины, все, что рассказывал Мунг, я сразу же делил на три, слишком уж явно он нахваливал свой товар, но теперь вижу - все сказанное, похоже, было чистой правдой. И про выносливость, про силу, про неприхотливость, и единственное, чего боялись эти милашки, вернее, просто не любили, так это рек. Дожди переносили без особых проблем, но вот плавать страшно не любили, их даже через реки переправляли с закрытыми глазами и слуховыми отверстиями, а то они становились чересчур беспокойными и нервничали, зачастую доводя до катастрофы.

Что бы лучше это все понять, можно представить себе страуса с короткими, сантиметров в пять-шесть и очень жесткими перьями, плотно подогнанными одно к одному и разнообразной расцветки, хотя преобладали, все же, серые и черные тона, цветных и ярких было значительно меньше, но были. Например, я ехал на абсолютно черной особи, имевшей лишь слабые вкрапления темно красного на шее и в области недоразвитых крыльев. Довольно красиво, в общем, получалось. Далее прибавьте мощные, крупные окорока, переходящие в лапы, покрытые довольно жесткой, сморщенной желтоватой кожей, и все это оканчивается пятипалой лапой, три пальца вперед и два назад с приличной толщины когтями. Сама тушка птицы представляла собой шар, сильно сплюснутый сверху, вытянутый немного вперед, на шею, а снизу переходящий в два описанных ранее окорока. Голова же походила на орлиную, лишь побольше и глаза были смещены немного вперед, так что дерганье при взгляде было не таким сильным. В общем, что-то похожее везло нас без устали вот уже несколько часов, мы даже завтракать умудрялись прямо в седлах. Управление же осуществлялось вообще просто, уздечка охватывала клюв сверху и снизу, кольцом, не мешая ему раскрываться, а легкие натяжения поворачивали голову в ту или иную сторону, после чего приученная птица выполняла то, что от нее хотели. Вообще, как сказал Мунг, универсальность этой птички была еще и в ее полной безмозглости вкупе с короткой памятью, а вот вбитое в рефлексы и привычку сидело прочно, что и составляло ее основную ценность, вместе с выносливостью, силой и неприхотливостью. Вот реки да, единственная ее слабость, но плюсов несоразмерно больше. Только вот про скорость не скажу, вроде и быстро, но быстрее ли лошади, без понятия.

Спустя какое-то время пришлось делать остановку, в основном из-за туалета, ну и поесть нормально заодно, да и птицы отдохнут. На все про все потратили около часа, сменили птиц и возобновили путь. По прикидкам, с учетом ночевки, завтра в течение дня или ближе к вечеру будем уже на границе с Даггуром, что ж, неплохо. В процессе езды все перезнакомились, стали общаться более тесно, меня стали называть командиром, но за глаза, когда думали, что не слышу - продолжали звать кровавым, приклеилось все-таки прозвище. Ну да мне все равно, кровавый так кровавый, лишь бы слушались. Выяснилось, что почти все служили в армии, в пехоте, разведке или еще где, штабников не было никого, только боевики, и ни одного одаренного маэр.

А когда уже готовились трогаться в путь, на нас напали, сразу же уложив стрелами двоих, прошив им грудь навылет. Стреляли откуда-то из подлеска, до него было примерно метров двадцать, так что били прицельно и наверняка, посылая оперенную смерть одну за другой, но сегодня нам было не суждено больше никого потерять. Петляя как зайцы, неслись россыпью мелькающих то тут, то там обозленных ос, а ворвавшись под сень деревьев, устроили настоящую резню - молчаливую, безжалостную, кровавую. Сбивали с ног и вспарывали глотки, сбивали с деревьев и шпиговали сталью, окрашивая кусты и стволы темно-красным, заваливая трупами почти каждые пять метров. Попытки сбежать ни к чему не привели, и численное превосходство так же не сыграло им на руку, это была бойня. Когда живых не осталось, провели перекличку - все живы, лишь легкие ранения и царапины, на которые можно и не обращать внимания, перевязать, и сами заживут. Напавшие оказались обычной бандой, промышлявшей разбоем, а тут всего одиннадцать человек, на таких птичках и без оружия - еще ранее приказал вооружаться только малогабаритным, что бы можно было прятать под одежду или в сумки. Вот и соблазнились кажущейся легкой добычей, напали, надеясь на количественное превосходство и внезапность, и все полегли. Ценного почти ничего при них не было, лишь мелочь и дрянное оружие, плюс пяток самодельных арбалетов. Оглядел бойцов - стоят хмурые, злые, в глаза не смотрят. Согласен, мой бок, не подумал о дозоре, всего на час останавливались.

- Вырыть две могилы и похоронить, перераспределить вещи, дозоры при каждой остановке, - развернулся и пошел к птицам.

Через час тронулись в путь, без настроения и какого-либо желания поддерживать разговор, будто воды в рот все набрали. Стало темнеть, нужно было найти место для ночлега, глянул на седого - тот все понял, кивнул.

- Сворачиваем вон туда, если место подойдет, там и заночуем, - и свернул в сторону, направившись к густым зарослям зеленого не пойми чего.

Место подошло как нельзя лучше, плотный кустарник укрывал от взглядов с дороги и был естественным препятствием, через которое просто так не перебраться, и тем более бесшумно, нужно было пройти вдоль него и свернуть в достаточно узкий проход, у которого решено было поставить дозор. Пока одни ставили палатки, другие разбирали наши скудные запасы пищи, а третьи разбились на пары и стали на стражу, никто не хотел недавнего повторения. С едой было хреново, последнее съедим уже сегодня, и животы все еще будут пустыми, а завтра придется ехать на голодный желудок, ничего, потерпят, не впервой. Ночь прошла на удивление спокойно, только дозорные периодически сменялись, вглядываясь и вслушиваясь в окружающую темноту, ведь мы все еще на территории Каттониса, как ни как, да и в Даггуре неизвестно что нас ждало, в общем, никакой уверенности и сплошные вопросы. Нам еще повезло, что стояла теплая пора, и даже утро выдалось не промозглым и сырым, как можно было предположить, а довольно теплым и приветливым, травка, щебет птичек и прочие лесные симфонии, благодать, в общем. Собравшись, пустили птиц по дороге, хотелось побыстрее пересечь границу и разобраться с нависшей неопределенностью, еще вечером, слушая за ужином разговоры при свете лампад, выяснил интересный момент, никто из моих бойцов не умел ничего, кроме как воевать, сплошные рубаки, кто похуже, кто получше, но ни одного пахаря, скотовода или еще кого из мирных профессий. На вопрос, чем бы хотели заняться, все как один удивленно посмотрели на меня, будто спросил невесть какую глупость, и лишь седой пояснил: "Нами была дана клятва, мы теперь полностью зависим от твоего решения, видно, командир очень уж издалека, если не знает такого распространенного обычая". Я смотрел на них, а они на меня - шах и мат, все решения на мне и голова болеть будет тоже у меня. Вспоминая эту ситуацию, невольно улыбнулся, что ж, чего хотели - то и получите. Мысли сами выстраивались в нужную картину, обрисовывая и чем мы будем заниматься, и как, и, главное, почему. Я, я буду центром всего, чем мы будем заниматься, для чего будем проливать кровь и пот, ради чего будем рвать жилы себе и другим, но вы этого никогда не поймете, и даже не заподозрите, все, что нам будет суждено - будет только ряди одного меня. А птицы все несли и несли нас по дороге, вздымая клубы пыли и оставляя километры за спиной, прощай, Каттонис, что б тебе сгореть в пламени войны.

По идее, проехав грубый сруб моста, мы пересекли границу, но никаких опознавательных знаков, ничего не обнаружили, все та же дорога, петляя, скрывалась за очередным поворотом в лесу, ничем не выдавая своей принадлежности к другой стране. Но, буквально через полчаса, как въехали в Даггур, нас остановили - проезд перегораживал частокол заставы, десятки арбалетов уже выбрали себе цели, готовые оставить нас валяться нашпигованными сталью, а с два десятка закованных в железо и проклепанную кожу вояк уже деловито брали нас в кольцо, окружая и нацеливая острия копий, одно наше неверное движение - и мы трупы, без вариантов.

Птицы замерли, послушные седокам и не проявляющие ни капли нервозности, им то что. От заставы отделился и вышел вперед немолодой уже, но еще подтянутый и крепкий воин, не дойдя до кольца окружения, остановился и, окинув всех взглядом, спросил:

- Кто такие и с какой целью пересекли границу?

Что ж, теперь моя очередь, не десятнику вести такие переговоры.

- Бывшие гладиаторы Каттониса, беглые, - и, не мигая, уставился на вояку, что предпримет, какова будет реакция, в худшем случае мои полягут все, я же успею скрыться, а потом утоплю здесь в крови, но такой вариант был не желателен. И воин оправдал мои надежды.

- И как же вам удалось вырваться, позвольте узнать?

- Убив надсмотрщиков и вырезав дом хозяина, - холод в голосе вымораживал, приковывал к месту, продирал до кишок, окружение лишь крепче сжало древки копий, но не отступило не на шаг.

Воин прищурился:

- Хочешь сказать, что убили воинов-стали?

- Именно, - кивнул, не отводя взгляда.

- И скольких же потеряли?

- Ни одного.

Тот скривился:

- Врешь, - я молчал, все так же глядя ему в глаза.

- Как выбрались?

- Присвоили деньги в доме, купили птиц и одежду, ехали днем и ночью, сутки назад напоролись на банду, потеряли двоих.

- А они?

- А их больше нет.

- Сколько их было?

- Двадцать восемь.

- Капитан, - стоявший в кольце здоровенный детина обернулся к воину, - это банда Злого, как есть двадцать восемь, проверить бы.

Тот кивнул, крикнул на заставу, не оборачиваясь:

- Аррик, два десятка верхом, - и уже мне, - где их оставили?

- Подлесок с ручьем, - он кивнул и крикнул.

- У Родника Путника.

- За нами могли послать погоню.

Он кивнул:

- Ребята знают свое дело, предлагаю вам спешиться, сдать оружие и воспользоваться нашим гостеприимством, а то время совсем не мирное, сами понимаете, - и многозначительно улыбнулся.

- Выполнять, - я кивнул своим.

- Обманешь - утонете в крови, - это уже капитану, тот лишь нахмурился и кивнул.

Чуть позже мы шли, конвоируемые и под прицелом арбалетов в сторону заставы, а обойдя ее, чуть не замерли, удивленные размахом и подходом к делу местных вояк. Застава лишь скрывала сюрприз, приготовленный Даггуром возможному агрессору, и каттонисийцам он бы очень не понравился. Метров через пятьдесят лес был вырублен и занят десятками палаток, вольеров и снующих повсюду воинов, единственное, что было не понятным, так это абсолютная лесная тишина, не прерываемая близким соседством такого количества людей. Маэр, что же еще, значит, с ними есть маги. И вот почему застава показалась мне чересчур высокой, всего лишь ширма, скрывавшая кулисы и давшая бы при случае время сгруппироваться и нанести решающий удар. Умно, и так и не сказав ни слова, пошли дальше. А, не пройдя метров десяти, будто переступили какую-то черту, обрушившиеся крики, шум, гам и клекот буквально огорошили своей внезапностью, явив всю суть человеческого естества. Свернув вправо, подошли к пустующим вольерам без гнезд, конвоирующие приглашающе распахнули створки и мои бойцы, лишь бросив на меня по взгляду, покорно прошли внутрь.

- Это временная мера, мы не готовились кого-либо принимать, так что не обессудьте, пока вам придется побыть под надзором, еды и воду вам принесут, а вас прошу пройти за мной, - и, развернувшись ко мне спиной, капитан быстро зашагал в сторону одной из палаток, я двинулся за ним.

В ней нас уже ждали, двое кряжистых крепких вояк у входа и одетый в простую рубаху мужчина за столом, явно какая-то шишка. Кивнув нам, он показал на единственный стул напротив него, я сел.

- Итак, - он облокотился, поставив локти на бумаги на столе, - мне доложили, будто вы умудрились сбежать перед самым Днем Битвы, это так?

- Так, - не хотелось говорить, вообще, просто сидел и рассматривал этого господина. Явно родовит, золотой перстень на правой руке, ухожен, речь четкая, внятная, глаза смотрят с интересом, и явно знает себе цену. А напротив я, в запыленной одежде и давно не мывшийся, запашек должен быть тот еще, но собеседник даже не поморщился, привык к такому уже, видать.

- Позвольте спросить, и как же вам это удалось? И назовитесь, в конце концов.

- Убили надзирателей, перебили всех в доме хозяина, купили птиц, одежду и выехали из города. Называть меня можете Алистер.

Он улыбнулся.

- Я имел в виду более подробный рассказ, Алистер, этот мне уже рассказали, видите ли, то, как мы в дальнейшем к вам отнесемся, напрямую зависит от того, что вы нам расскажете, итак, я вас слушаю, - и откинулся на спинку стула.

- Я убил девятерых надзирателей, принял присягу одиннадцати бойцов, приказал вырезать дом хозяина, спланировал побег, по пути потеряв двоих, - медленно, разделяя паузами, впечатывал фразы в повисшую тишину, - и вместо спасения, мои люди вновь оказались в клетках.

Он пристально посмотрел на меня.

- За ваших людей можете не беспокоиться, мы не каттонисийцы какие-нибудь, но позвольте уточнить, вы утверждаете, что лично убили девятерых воинов-стали?

- Да.

- Вы знаете, я вам не верю, - он холодно улыбнулся, что ж, зря ты так.

- Вы думаете, что контролируете ситуацию, но я могу убить вас четверых, и вы даже не пикните, - в упор посмотрел на него, - хотите проверить?

Борьба взглядов была недолгой, а воины у входа уже успели обнажить кинжалы.

- Ладно, допустим, но почему вы решили бежать именно в Даггур?

- Потому что соседнее государство уже втянуто в войну.

- А откуда вы знаете, что Саннар воюет? - значит, Саннар.

- Я был там схвачен.

- Что-то не вяжется, убийца воинов-стали позволил себя схватить, как это произошло?

- Аррсы.

- Хотите сказать, что остались живы после атаки аррсов? Сколько же вас было?

- Один, и их отозвали, когда я уже не мог сопротивляться, а потом пленили.

- Сколько вы были в плену?

Я улыбнулся:

- Долго, около месяца, может, больше, там такое быстро перестаешь замечать.

Он кивнул.

- А ваши бойцы, про них что можете рассказать?

- Ничего, там не общаются, там стараются не сдохнуть, все бывшие военные, потому и смогли выжить.

- Хорошо, с ними мы побеседуем отдельно, капитан, распорядитесь, - тот кивнул и вышел.

- А теперь, я хотел бы услышать подробнее об атаке на дом вашего бывшего хозяина, теперь покойного.

- Значит, все-таки то был он, - я улыбнулся краешками губ, - что ж, повезло. Перелезть через окружающую стену проблем не составило, проникнув в дом, стали убивать всех подряд, никто не выжил, не сбежал, я лично прикончил черноволосого мужчину в богатой одежде и сидящего напротив него старика, потом, в другом крыле, так же лишил жизни ребенка лет семи и нянчившуюся с ним старуху. Бежать решили налегке, собрав только еды и вооружившись недлинными кинжалами и ножами, что нашлись в доме. Драгоценности приказал оставить, взяли лишь деньги и вышли через основные ворота, убив стража - осуждаете? - я посмотрел ему в глаза.

- Нет, - он помотал головой, о чем-то задумавшись, - как убили стража?

- Клинком в правый глаз, затем оттащили в сторожку.

- Одежда на страже?

- Серая латаная куртка, серые штаны и подкованные сапоги, - я улыбнулся, - достаточно?

Он кивнул.

- Вы полностью описали бойню в доме мир-Ассира, даже с мало кому известными подробностями, что ж, в этом я склонен вам верить, как и в другом, в отличие от вашего боя с воинами-стали, вы что-то скрываете, и я не пойму почему. Все остальное только подтверждает вашу непричастность к Каттонису и, смею надеяться, нейтралитет по отношению к Даггуру, но ваш рассказ спотыкается только на одном, - он кивнул стражам, - и я не пойму, зачем вам это.

А в следующий момент мне в висок устремилась рукоять одного из кинжалов стоявших сзади воинов. Слишком медленно. Пригибаясь и подныривая под руку атаковавшего, хлестко всаживаю ему ребро правой ладони в кадык и, не останавливаясь, повторяю то же со вторым воякой, они даже не успели ничего понять, а я уже опять сижу на стуле, скрестив взгляд с сидящим за столом напротив господином. Хрипы и корчи за спиной ни мало меня не беспокоили, что мне до них, пусть об этом думает вот этот.

- Глупо.

Он кивает.

- Но необходимо.

Я лишь качаю головой, переводя взгляд на стены палатки, добротная, у нас много проще, не говоря уж о размерах, тут можно стоять в полный рост, мы же забирались на коленях.

- Они не бойцы, это мало что доказывает, поверьте. Если бы я имел намерение навредить бы вам, то не ехал бы по дороге, а напал бы ночью, из лесу.

- Возможно, что намереваетесь делать дальше?

Я вздохнул.

- Мы не умеем ничего другого, кроме как убивать, наймемся в охрану или что похожее.

Он задумчиво потер подбородок и, встав, прошелся по палатке.

- А если я сделаю вам предложение поработать на нас?

- А конкретнее?

- А конкретнее будет заключаться в следующем: вы поможете нам в удержании территории, Каттонис вольное государство и правящие рода не запрещают щипать другие страны во время основного набега, так что мы здесь ждем гостей. Ну как, что скажете?

- В набегах участвуют воины-стали?

Он кивнул.

- И как вы с ними боретесь?

- Только количественно, к сожалению, если не превратить их в ежей издалека, они могут просто смести, страшный противник.

- А почему сами не учите своих так сражаться?

- Увы, - он развел руками, - мы не владеем такой техникой, а каттонисийцы держат ее в строжайшем секрете.

- Каковы условия для нас?

- Вы и еще группа наших воинов возьмете на себя одну деревушку, проверите, что там и как и, если придется, вступите в бой, если же все спокойно - пойдете дальше по маршруту, к очередной деревне. Их всего три в той стороне.

- Провизия, оружие, плата?

- Предоставим, разве что заплатить много не сможем, но согласитесь, услуга, оказанная одному из генералов Даггура, дорогого стоит.

Я вопросительно поднял бровь.

- А что делать, - он улыбнулся, - я привык сам все контролировать, так как, беретесь?

- Еще вопрос, чем боретесь с аррсами?

- Арбалеты, копья, алебарды, двуручные мечи, главное не подпустить их близко, а то чревато.

- Хорошо, но оружие выберем сами, и как быть с нашими птицами?

- За них не беспокойтесь, им тут ничего не грозит, корм и уход будет.

- Хорошо, я согласен, мне нужно переговорить со своими.

- Отлично, решайте свои внутренние вопросы, а завтра утром вы должны выступить. Гарс! - в палатку заскочил молодой еще паренек, - проводи этого господина, и уже мне, - когда определитесь, он вам поможет.

Я кивнул и вышел вслед выскочившему парню. Как все повернулось, что ж, может, оно и к лучшему. Ребята сидели уже не в вольерах, вольготно расположившись на травке и уплетая солдатский паек - кашу и хлеб, запивая все это обычной водой. Заметив меня, вскочили, построившись, седой лишь стрельнул на меня глазами, улыбнувшись.

- Вольно, продолжайте.

Все расселись и принялись доедать, впрочем, уже без разговоров, а приведший меня сюда паренек прислонился к дереву чуть поодаль. Я не стал ходить вокруг да около и просто рассказал сложившуюся ситуацию.

- Нас наняли в помощь армии Даггура, еда и оружие за их счет, плюс небольшая плата - все это поможет нам легализоваться в этой стране. Задачей станет проверка близлежащих трех деревень, вероятна стычка с каттонисийцами. Основной проблемой могут стать воины-стали и аррсы. Это и предлагаю обсудить, начинайте.

И я слушал, смотрел, запоминал. Не все были довольны таким поворотом, приведшим из огня да в полымя, мало кто хотел новой встречи с каттонисийцами, но возразить никто не посмел, потому обсуждалось, в основном, необходимое оружие и тактика боя, все склонялись к тому, что нужны арбалеты и двуручные мечи, копьями никто не владел, лишь Наррс, высокий и жилистый мужик предпочел взять алебарду, видно, раньше пришлось иметь с ней дело, вот и выбрал. Посидев еще с полчаса и съев свою порцию, подозвал паренька.

- Мы определились с оружием, как его получить?

- Идемте за мной, - и, развернувшись, зашагал вдоль кромки леса. Я кивнул своим и двинулся следом. Судя по тому, что никакого присмотра уже не было, нам более-менее доверяли, уже хоть что-то. Догнали паренька только у входа в огромную палатку, человек на двадцать, если не больше, оттуда уже вышел невысокий плотный мужичок в очках и неприветливо на нас уставился.

- От генерала, - кивнул на нас наш провожатый.

- Знаю, предупредили, чего надо? - неприятный тип.

В итоге, на расстеленную заранее холстину нам вынесли девять кинжалов, одну алебарду, семь двуручных мечей, шесть арбалетов и восемь одноручных мечей, я же смотрел на все это хоть и равнодушно, но все же не узнавал ни одно оружие, виденное ранее в прошлой жизни, все вычурное, не обычное, какое-то чужое, что ли.

- А вам? - кивнул мне очкарик.

- Двойные мечи, утяжеленные, - он странно посмотрел на меня, но потом скрылся внутри и начал чем-то греметь, что-то переставляя и оттаскивая, раздался грохот - что-то упало, но никто не обратил на это внимания, разбираясь с вынесенным минуту назад железом. Я же ждал, лишь отстраненно наблюдая, как эти бывшие минуту назад бойцы, теперь словно дети скакали вокруг выложенного перед ними оружия, примериваясь то к одному, то к другому, меняясь и передавая из рук в руки. Наконец занавеси палатки дернулись и моим глазам предстала пара уродцев, больше похожих на тесаки для рубки мяса, нежели на мечи, какая-то карикатурная пародия на топоры, скрещенные с не пойми чем. Все сразу же прекратили свои дела, уставившись на новое оружие каким-то непонятным взглядом, словно не одобряя такой выбор. И было из-за чего, стоило лишь представить себе прямоугольный кухонный тесак шириной в ладонь и длиной сантиметров в семьдесят, искривленный подобно сабле, обоюдоострый и толщиной в палец. Не легкое оружие. Конец срезан косым полумесяцем, позволяющим колоть. Гард нет. По идее, таким можно как рубить, так и резать, а при достаточной мышечной силе их тяжесть лишь увеличит кпд.

Взял в руки, примериваясь к весу и балансу, неплохо, довольно удобно лежат, взмахнул раз, другой, потом провел серию ударов из танца воинов-стали - прекрасно, лишь приноровиться к весу, значительно превышающему учебные мечи. Кивнул.

- Сгодится.

А вокруг стояла тишина, мало того, что паренек и очкарик замерли, чуть не открыв рты, так еще и мои придурки не сводили глаз с меня и парной стали у в моих руках.

- Разобрать оружие, бойцы, - процедил сквозь зубы, нехорошо сощурившись, подействовало, засуетились. А очкарик стал заходить в палатку и выносить ножны, боекомплект для арбалетов, какие-то мешочки и прочее неизвестное мне барахло. Последним была вынесена перевязь для моих уродцев, крепившаяся на спину и позволяющая вложить клинки снизу вверх - странное решение, ну да какое уж есть.

- Что-то еще? - кладовщик не сводил с меня взгляда.

- Нет, спасибо, - я покачал головой, и уже пареньку, - ночевать где?

- Т-там, за мной, - и он, как-то боком отстранившись, не оглядываясь, быстро пошел прочь.

- Уннар? - я вопросительно уставился на седого. Тот помялся, но все же ответил:

- Командир, вы точно решили брать ривскрет?

Я непонимающе уставился на него.

- Ривскрет, эти парные мечи, их так называют.

- Мне они подходят, какие-то проблемы?

- Нет, просто редко кто их выбирает, очень сложное в использовании оружие, к тому же, сделанное по образцу оружия изначальных, - последнее он произнес почти шепотом, вот даже как, я по-новому стал воспринимать сталь у себя в руках.

- И что?

- Да ничего, просто редко кто ими пользуется, - и отвернулся, странная реакция, ладно, плевать.

- Шевелитесь, а то наш провожатый уже успел скрыться с глаз.

Ночевать пришлось в специально отведенной для нас палатке, без особого комфорта, но все же лучше, чем в предыдущую ночь, соломенные матрасы вместо голой земли были оценены по достоинству. А утром, ни свет ни заря, нас поднял вошедший внутрь капитан и, быстро оглядев ворочающихся во сне бойцов нашел взглядом меня. Эта ночь, как и прошлая, была просто зубодробительной по своей насыщенности болевыми ощущениями, хорошо еще, что все спали и не видели бьющих меня судорог, а матрас хорошо глушил любые звуки неспокойного тела. Но сознания я не терял, потому ждал капитана еще до того, как он открыл полог палатки, сразу же встретившись с ним глазами.

- Пора, выходите через полчаса, - он был немногословен и сразу же вышел, что ж, пора будить бойцов, хватит спать. Растормошил седого, кивнул ему на спящих и покинул палатку. Эх, какое утро, а воздух, со стороны леса раздаются легкие трели, сменяющиеся клекотом просыпающихся ездовых птиц, они, кстати, здесь назывались карруми, что в множественном числе, что в единственном, все равно карруми. Еще заметил, что многие существительные и имена имеют двойные согласные, интересно почему. Из палатки стали выбираться заспанные бойцы, поправляя и проверяя оружие, перевязи, отдельно неся арбалеты и выбранное двуручное, свое одел еще вчера и спал с ним, не снимая. Так и не понял, кстати, как крепился мой ривскрет в ножнах, едва уловимые щелчки и выхватить их уже не удастся, нужно привыкнуть правильно тянуть, доворачивая рукояти, с силой, до очередных щелчков, только тогда клинки скользнут из ножен, освободившись для последующего смертоубийства. Хоть и спросонья, а построились быстро, смотрят перед собой, ожидая приказов и готовые к выходу.

- На будущее, мне не нужны эти построения, вы просто должны быть готовы, а теперь за мной, нас уже ждут.

Ожидающий нас капитан присел на колесо стоявшей рядом телеги, о чем-то беседуя с вытянувшимся перед ним по струнке типом. Заметив нас, он приглашающе махнул рукой.

- Позвольте представить, Астар, будет командовать походом и координировать ваши действия, - тот кивнул, сжав губы, ясно, будем на подхвате и под присмотром, к тому же, мы не совсем желанны.

- Астар, это Алистер, командир обещанного тебе подкрепления, - пришлось и мне кивнуть.

- Провизия и остальное ожидает вас на пропускном пункте, все, можете идти.

Проследив, как капитан зашел за угол, Астар повернулся ко мне и оценивающе смерил взглядом.

- У меня двадцать четыре человека, плюс твои девять, идти придется лесом, быстро, надеюсь, проблем от вас не будет.

Я молчал, продолжая на него смотреть, он вздохнул и махнул рукой - туда, и неспешно зашагал в указанном направлении. Сзади подтянулись ждавшие в сторонке мои бойцы и мы молча, без разговоров пошли за удаляющейся впереди спиной. Через полчаса отряд в тридцать три человека, снаряженный на две недели пребывания в пути выдвинулся в сторону леса, покидая обустроенный военный лагерь Даггура.

 

Глава 14

Передвигались ходко, молча, посматривая по сторонам и вслушиваясь в кажущийся безопасным лес вокруг, впереди и по бокам, опережая нас минут на двадцать, шли разведчики, в случае опасности успевшие бы всех предупредить. В начале похода полученные от Астара инструкции четко дали понять - мы в запасе, вступаем в бой только по его приказу и никак иначе, а пока должны просто прикрывать тыл и не терять бдительности. Обидно? Нисколько. Все правильно, кто мы, и кто они, поэтому и идем сзади, постоянно оглядываясь и держа наготове арбалеты. До обеда протопали прилично и довольно спокойно, если не учитывать редких проклятий при падениях моих не привыкших к лесу бойцов, на нас оглядывались с усмешками, мол, неуклюжие городские увальни. Ребят это порядком злило, но брошенный на меня взгляд вмиг усмирял вспыхивающую в них ярость, заставляя покорно принимать заслуженное отношение. И это было еще одной монетой в копилку того, что я задумывал предпринять в дальнейшем. Наскоро пообедав сухими лепешками и запив разбавленным вином, двинулись дальше. К завтрашнему обеду планировалось выйти к первой деревне, Дремучке, примерно так я воспринимал ее название, довольно необычное, должен заметить, неужели там такая глушь и непролазные чащи, что не нашли как еще обозвать деревеньку. На ночь остановились на небольшой поляне, выставив дозорных и готовя ужин: чай на травах, все те же лепешки и кусочки сушеного мяса, от которых я просто отказался, полностью отдав свою порцию ребятам, те были только рады. Почему-то мясо не вызывало аппетита и есть его совсем не хотелось, лепешек и чая вполне хватило. Пора на боковую, прислонился к дереву, прикрыл глаза.

Вот она, единственная и неповторимая, вся сверкает, переливаясь десятками огней - совершенная, невероятная, заполненная лишь на одну сотую, она была моим мучителем и моим величайшим сокровищем, я ждал с ней встреч и одновременно страшился их. Сегодня придется быть более осторожным, и не торопиться. Единственный неприступный бастион внутри меня, подвергающийся штурму каждую ночь и сдающий позиции пядь за пядью, доставляя поистине адские мучения и постоянно ввергая меня в пучину небытия, без исключений лишая меня сознания - что это, как не пытка? Но по-другому никак, месяцами топтаться на месте я не намерен, а потому терплю, мысленно сжав зубы и стараясь не обращать внимания ни на что, кроме ее плавных линий и изгибов совершенного тела. Я просто грежу увидеть ее всю заполненной, цельной, законченной - она единственное, что держит меня на плаву, заставляя испытывать такие мучения, по сравнению с которыми все вокруг и наяву является лишь жалкой тенью, подобием и не заслуживают внимания. Иногда мне кажется, что это какой-то психоз, болезнь сродни мазохизму, что я потерялся в ощущениях и запутался, что же мне нужно. Но очередной взгляд на нее, а потом и на себя рассеивает все сомнения. Я следую изначальному, как могу, через боль, через страдания, отмеченные кровью, но следую. А пока по мне лишь изредка пробегают конвульсии, руки до судорог сжимаются в кулаки, сминая травинки и землю, неполное погружение тем и неудобно, что отвлекает, разрывает сознание на две части, когда ощущаешь себя в реальности и, одновременно, живешь внутри себя, воспринимая себя как бестелесное нечто внутри своего я.

Кто-то подходит к дереву с другой стороны, тихо, медленно - крадется, возможно враг, а может и свой, потом разберемся. Тело молнией облетает дерево, сбивает с ног и, чуть не завязывая руки узлом, вминает противника лицом в землю, гася начинающийся в горле крик - да, больно, так и должно быть. Открываю глаза. Подо мной пытается корчиться некто, чуть ли не в два раза шире и головы на две выше, но я удерживаю его, словно ребенка, еще чуть-чуть силы, и руки хрустнут подобно пересохшим ветвям, сломаются, рождая волну боли, гасящую сознание и любое сопротивление.

- Черт, Алистер, отпусти его! - Астар кидается к нам и переворачивает мужика на спину, у того на глазах слезы, все лицо в земле, нос сочится красным, - Ингур, что у вас произошло?

- Хотел п-проверить этих ребят, - через силу выдавил из себя тот, - вот, проверил, годятся, - он попытался улыбнуться, но лишь скривился, я присел рядом.

- Тебе повезло, что я со сна успел вспомнить, что мы не враги, не делай так больше, - он судорожно кивнул.

- Я досыпать, - и, развернувшись, обошел облюбованное дерево, черт, вот тупой идиот, проверить он решил.

- Ингур, ты идиот, - я улыбнулся, - пошли, пусть тебя Саррин посмотрит.

Послышались удаляющиеся шаги, Астар уводил чрезмерно любопытного вояку, попутно закатив ему нагоняй, вот, теперь можно и продолжить.

- Командир? - это седой.

- Все в порядке, спи.

Наутро к нам подошел Астар с ночным гостем, Ингур выглядел почти нормально, лишь изредка кривился, пережал я, видать, вчера. Кивнув нам, присели рядом, мы же молча ждали продолжения.

- В общем, хотели извиниться за вчерашнее, у нас у некоторых своего рода недоверие к незнакомым людям, с которыми возможно придется биться плечом к плечу, вот и послали одного выяснить, как и что. В общем, выяснили, - и Астар выжидающе уставился на Ингура.

- Да, ребят, без обид, сами понимаете, дело такое, в общем, просим прощения, а то до сих пор прийти в себя не могу, - он улыбнулся и тут же скривился, охнув, да, таки пережал я его.

Мои в непонятке уставились на меня.

- Все нормально, мы без претензий, будем считать, что знакомство состоялось.

- Отлично, - Астар кивнул, - тогда завтракаем и выдвигаемся, часа через три будем на месте.

Стали собираться, но кто-то не выдержал.

- Так что произошло то?

Уннар молча взглянул на меня и промолчал.

- Они что, напали на командира? - все разом повернулись ко мне, это уже было серьезно, в глазах не шутки, это уже требование. Я кивнул седому.

- Ночью, пока вы дрыхли, пришел знакомиться тот бугай, ну, командир его и поломал немного, - Уннар рассказывал, продолжая собираться, - и нечего пялиться, скоро выходить!

Окрик подействовал, и бойцы наскоро скатали подстилки, надели перевязи и полностью готовые отправились завтракать. Мы с седым последовали за ними. А минут через пятнадцать уже топали в хвосте отряда, вновь взяв на себя тыл и контролируя остающуюся позади часть леса. Время бежало неспешно, наш отряд продвигался все дальше и дальше, и в какой-то момент поблескивающее через листву солнце своим расположением сообщило о скором обеде, но деревни все не было и не было. И это было странно, это тревожило, высланные в стороны разведчики тоже молчали, Астар стал беспокоиться. Я прямо чувствовал волнение его и его людей, значит, явно что-то было не так. Кивнул Уннару, тот передал - "приготовиться", и мы стали растягиваться цепочкой, охватывая тыл отряда. Шедшие впереди заметили это и сами частично рассредоточились, что-то назревало. Вдруг справа выскочил один из разведчиков и бегом направился к Астару, две минуты разговора и мы уже скорым ходом спешим за проводником, пока густая зелень перед нами не раздвигается и нашим глазам не предстает печальная картина - Дремучки больше нет.

Поселение в несколько десятков дворов, мелкие изгороди, вокруг раскинулись огороды, есть даже лужок под выпас - вроде бы все красиво, все на месте, но это лишь иллюзия, деревня мертва. Вон, выломана, прямо выворочена с косяком дверь, а там зияет дыра в крыше аккуратного, ухоженного дома, изгородь справа просто вмята в ровные ряды посадок и, главное, не видно никого, ни души, даже живность не слышно, будто исчезли все.

- Не успели, - Астар мрачно оглядывал потерянную деревню, - найдите спуск.

Разведчики мигом сориентировались и отряд, рассредоточившись, стал продвигаться вперед, проверяя один дом за другим, осматривая сараи и другие пристройки - людей не было. И лишь в одном на веранде в луже собственной крови остывало тело с выеденными внутренностями и обглоданным лицом, правая рука так же было съедена начисто - аррсы, хреново.

- Так, - Астар поднял руку, привлекая внимание, - шутки закончились, противник идет в сторону Колосистой, обремененный пленными сельчанами, наша задача догнать и уничтожить, деревенских освободить, двигаемся боевым порядком, Алистер, тыл по прежнему ваш, удвойте бдительность, - я кивнул.

Из покидаемой нами деревни вели всего две дороги и одна как раз в сторону Колосистой, но было бы верхом глупости продвигаться по открытой местности и мы опять шли лесом, теперь уже целеустремленно, без разговоров, сберегая дыхание и сосредоточенно рыская взглядом по округе. Разведчики исчезли где-то впереди, Астар приказал им идти парами, не рискуя. А вокруг шелестела листва, заигрывающая с залетавшим ветерком, доносились звонкие трели птиц, царило неестественное умиротворение - лесу не было никакого дела ни до нас, ни до наших врагов, он жил сам по себе, игнорируя пустые людские проблемы. По дороге успели перекусить, жуя на ходу по одному, и страхуя друг друга. Мой отряд, полукольцом охватив тыл Астара, с взведенными арбалетами и обнаженным оружием отставал буквально метров на десять, стараясь не теряться в густой листве и поменьше шуметь. Идти по лесу оказалось не так уж и трудно, нужна была всего лишь практика, но до мелькающих впереди рейнджеров нам было, конечно, еще далеко, то, как скользили они, обтекая торчащие ветви, обходя и пригибаясь, мои ребята повторить явно не смогли бы, но шуму уже все равно делали меньше, впрочем, как и я. Внезапно головной отряд замер, присев и слившись со стелившейся по земле растительностью, впереди наметилось движение, а спустя пару мгновений появились высланные вперед разведчики, подошли к Астару. Через мгновение он махнул рукой, созывая всех поближе.

- Враг обнаружен, около десятка обычных солдат, может больше, два погонщика аррсов, а это, напоминаю, до шести особей на одного, будем исходить из худшего - двенадцать арсов, и трое воинов-стали, - он обвел всех взглядом, - дальше разведчики нашли связанных деревенских.

- Теперь тактика: первый залп всем по стальным и погонщикам, далее разделяемся и действуем следующим образом - Алистер, твой отряд должен добить этих ублюдков, если выживут, потом двигаетесь к пленникам и прикрываете их, если позову - вмешаетесь и поможете, а так зря деревенскими не рискуйте, Кунт, твой десяток на солдатах, остальные разбираются с аррсами. Все понятно? - и не дождавшись вопросов, бросил, - Тогда начнем, господа.

Медленно, почти не дыша, преодолели последние метры и замерли, ожидая, пока стрелки разберут цели, а через мгновение Астар дал отмашку, и больше десятка арбалетов выпустило свои смертоносные гостинцы, отправляя их прямо к целям. Слева упали двое необычно одетых каттонисийцев, получив по стреле в грудь, а предназначенная нам троица успела потерять лишь одного, как они вывернулись, можно было только гадать, но с двадцати метров только в одного попали четыре болта, остальные были или отбиты, или прошили лишь воздух. А мы уже летели вперед, я в центре, на острие, ребята по бокам, на ходу перезаряжавшие свои арбалеты и прикрываемые остальными. За три метра бросил:

- К деревенским, - и уже в прыжке, доставая ривскрет, отбил брошенный одним из воинов нож, дзынькнуло, а затем пространство вокруг меня взорвалось стальным вихрем, полосуя и уродуя воздух низким гудением. Вражеские клинки появлялись и исчезали, пробуя то с разных боков, то в едином порыве добраться до горла, глаз, живота, сухожилий, все увеличивая и увеличивая натиск, очередной выпад чуть не лишил меня уха, скользнув плашмя по самому виску, а брошенный очередной нож отбил в последний момент - тяжеловат все-таки ривскрет, тяжеловат, надо приноровиться, иногда буквально доли секунды не хватает, сожранной непривычным весом в движении, и пока что приходиться быть в сплошной защите, отбиваясь и пытаясь увернуться, словно сумасшедший. А затем резкий, неожиданный взмах и сталь врывается в левый локоть противника, доходит до кости и, не останавливаясь, уродует податливое тело дальше, вырывая из его уст утробное, еле сдерживаемое мычание - рука падает буквально в шаге. А клинок проносится дальше и взрезает грудную клетку, сминая ребра, внутренности, вырывается наружу и стремительно отходит назад. А кровь хлыщет уже фонтаном, на меня, на его напарника, на землю, он понимает, что не жилец, но все еще каким-то чудом стоит, сжимая в правой только теперь окрасившийся красным клинок, но нам уже не до него.

Пляска смерти идет своим чередом, ривскрет с каждым взмахом уже не кажется таким чужеродным и тяжелым, еще неделю таких тренировок, и он будет просто порхать, неся боль и смерть, а пока же, встречаясь с клинком врага, вгрызается в него подобно изголодавшемуся аллигатору, оставляя зазубрины и заставляя буквально отлетать при столкновениях. В глазах противника недоумение, но меня это не интересует, ривскрет мелькает все быстрее и быстрее, полосуя уже не только подставляемую сталь, но и взрезая кожу на животе, руках, груди. Воин все больше уходит в защиту, уже не атакуя, только отскакивая и стараясь увернуться, и в какой-то момент ловит шеей удар справа, и падает, забрызгивая округу фонтанирующим обрубком. Оборачиваюсь и буквально расчленяю, сместившись в сторону, бросившегося ко мне аррса - здоровый, в холке мне почти по грудь, был. Тварь еще визжит и дергается, но уже не опасна, наклоняюсь и добиваю, снося ей уродливый отросток-щупальце. А чувств никаких, что после человека, что после твари, будто насекомое раздавил, полная отрешенность, будто и не я устроил здесь эту бойню. Оглядываюсь, вражеские солдаты почти перебиты, еще двое сопротивляются, но уже обречены - вскидываются два арбалета и они падают, чуть дальше кучей лежат нашпигованные болтами аррсы, битва постепенно затихает. Парни Астара ходят парами и уже просто проверяют, всех ли добили, а мои окружили деревенских и, ощетинившись стальными жалами, добивают еще одного аррса, рядом изрубленным валяется еще один. Подхожу к ним, Уннар кивает:

- Командир.

- Молодцы.

- Ну что же, неплохо сработали, - Астар стоит над моими противниками и слегка морщится, - только кроваво слишком, ладно, ведите сюда деревенских.

Развязав и указав в сторону Астара, отправили к нему бывших пленников, а сами сели в сторонке и занялись кто оружием, кто болтовней, а кто и просто решил подремать. Разведчики уже стояли в дозоре, так что можно было расслабиться. Но отдохнуть нам толком не дали, подорвавшись как сумасшедшие, парни Астара стали быстро собираться.

- Алистер, выходим!

- Поднимайтесь, - я встал, - отдых закончен.

И опять спешка, опять бежим, вминая траву и хрустя опавшими ветками, не беспокоясь о скрытности и не боясь привлечь чьего-либо внимания, проносимся через кустарники, буквально сминая их лавиной человеческих тел, перепрыгивая овраги и распугивая лесную живность, несемся как оголтелые, следя лишь за мелькающими впереди спинами проводников и попадающимися на пути деревьями. Как объяснил Астар, каттонисийцы пришли сюда двумя отрядами, решившими начать с крайних деревенек и встретиться по середине, замкнув Колосистую в клещи, и теперь мы неслись именно к ней. Об этом поведали освобожденные пленники, направляющиеся теперь обратно в покинутые дома, им предстояло заново разживаться скотиной и налаживать привычное течение жизни. Или же, забрав все мало-мальски ценное, перебираться в другое место, подальше от границы и ее ужасов, чуть не стоивших почти сотне людей их жизней.

Астар планировал добраться до деревни к утру и спрятать селян в лесу, а самим устроить засаду и дождаться каттонисийцев, преподнеся им вместо беззащитной деревни кровавую баню. И чем раньше мы туда доберемся, тем больше времени будет на отдых, лучше сможем подготовить встречу, меньше будет просчетов. И мы неслись, как могли, взмыленные, уставшие, голодные, а уж когда стало темнеть, нашей радости просто не было предела, прелесть путешествия по ночному лесу в полной мере смогли ощутить все. Прихваченные с собой небольшие лампадки лишь немногим помогали, освещая путь всего на три-четыре шага вперед, и со всех сторон то и дело доносились чертыхания, ругань, слышались падения, затем следовал еще более отборный мат и, в конце концов, все перешли на быстрый шаг, темень вокруг была хоть глаз выколи. Как здесь ориентировались проводники - ума не приложу, ладно мне мрак не был помехой, но они умудрялись не только выбирать наиболее удобный путь для отряда, а еще и вести в нужную нам сторону.

До утра оставался еще какой-то час, а мы уже стояли на кромке леса, замерев перед простиравшимся впереди полем, встречающим нас волнами пригибающихся колосков и пением насекомых, будто решивших дать в нашу честь свой лучший концерт - скрип и скрежет стоял просто умопомрачительный. Уннар даже поморщился:

- Вот разошлись.

- Тихо всем, - Астар ждал вестей от ушедших вперед разведчиков, - соблюдаем тишину.

И те не заставили себя ждать.

- Деревня цела, каттонисийцев еще нет, в некоторых домах уже встали, - отрапортовал один из вернувшихся.

- Тогда так, разбиваемся на пары и от дома к дому, селяне должны в течение получаса выдвинуться на это место, налегке, все, пошли.

И отряд вломился в колосья, проделывая неширокие просеки и втаптывая все в землю - время дорого, некогда церемониться. В первом же попавшемся нам с Уннаром доме нас встретили вилы и заливистый лай:

- Кто такие, чего надо?

- Армия Даггура. К деревне движется отряд каттонисийцев, соберите домочадцев и укройтесь в лесу, вон там, - и указал рукой через поле, - все ясно?

- Но, но как же...

- Мужик, - я перебил седого, - если я не услышу, как вы уходите до того, как мы дойдем до очередного двора, вернусь и пересчитаю тебе все ребра, усек?

Он кивнул.

- Вот и хорошо, лишнего не брать, главное - спрячьтесь, - и, развернувшись, пошли дальше.

- И так с каждым - что, почему, зачем, - Уннар покачал головой.

Следующий дом встретил темными окнами и полной тишиной. Уннар перелез через ограду, прошел двор и заколотил в дверь, та затряслась.

- Кому там не спиться, Минс, если это ты, пошел вон, нету у меня больше! - и опять тишина.

Уннар снова заколотил.

- А, что б вас! - послышались шаги, кто-то подошел к двери и сдвинул засов, дверь приоткрылась, явив в щель заспанное, всклокоченное лицо с жутко недовольной гримасой.

- А вы кто такие? - лицо приобрело удивленное выражение, силясь рассмотреть нас в предутренней мгле.

- Уважаемый, мы представляем армию Даггура, вам стоит немедля покинуть дом и укрыться в лесу вместе с вашими односельчанами в той стороне, к деревне приближаются каттонисийцы, я понятно выражаюсь? - седой с сомнением уставился в заспанные глаза.

- Что, каттонисийцы, как? Куда вы сказали? - Уннар еще раз махнул рукой.

- Я понял, ага, сейчас же ухожу.

- Ну, хоть один нормальный, - направились к следующему двору.

Там хозяева уже не спали и, приметив чужаков, ходящих по дворам, высыпали всей семьей, впереди всех стоял глава семейства, сжимая в руках опять таки вилы, у них тут что, они за оружие считаются?

- Армия Даггура, вам с домочадцами надлежит укрыться в лесу, ваши соседи так же будут предупреждены, все ясно?

- А с чего мне знать, что вы из армии? И что случилось?

- Случились каттонисийцы, и если вы не спрячетесь в лесу, я вернусь и ногами запинаю тебя в него, лучше не зли меня, мне еще вон сколько дворов обходить, - Уннар зло сплюнул и зашагал дальше.

- Какой ты невежливый, - я холодно улыбнулся.

- Да впереди еще дворов сорок, а они уже артачиться.

Скоро рассвет, горизонт постепенно стал наливаться цветом, сгоняя серые тона и просыпаясь от ночного сна, а мы еще даже не обошли половину деревни. Пары распались, бойцы теперь бегали по одиночке и особо не церемонились, обещая и ребра пересчитать, и зубов не оставить, если хозяева промедлят еще хоть чуть-чуть. Астар же в это время разрабатывал план встречи, выбирая место для засады и высчитывая наши шансы. Окопаться решили в трех стоящих рядом домах, занять чердаки и укрепить крыши изнутри, забаррикадировать подступы, прикинуть пути отхода и прочие нюансы. В итоге, когда последний селянин был предупрежден и чуть ли не пинками выгнан из деревни, Астар вкратце ввел всех в курс дела.

Засада сводилась к следующему. Дома в деревне были разбросаны хаотично и как таковых улочек не было, лишь заросшие тропки и одна более-менее вытоптанная дорога, петляющая через всю деревню подобно змее. И с какой бы стороны противник не пошел, через центр ему все равно придется пройти, именно по этой дороге и именно мимо нас. А там уже пойдут в дело арбалеты, перекрестным огнем собирая обильную жатву и заставляя искать укрытия, только все это будет напрасно, почти все пространство вокруг было как на ладони, и простреливалось на добрых полста метров, так что начало обещало быть кровавым. А далее или попытки штурмовать чердаки, что чревато, или отступление под арбалетным градом. А в конце останется только спуститься и добить оставшихся. Звучит неплохо.

Астар обвел всех взглядом:

- Всем все ясно? Вопросы? Предложения?

- Лишь бы чердаки выдержали, взрослому аррсу наши укрытия не помеха.

- Значит, будете первыми снимать именно таких, еще замечания?

Все молчали.

- Что ж, хорошо, тогда по местам, Алистер, ваш дом тот крайний, - Астар указал рукой.

Оглянувшись, увидел добротный белый дом, я бы даже сказал - домина, крыша недавно обновлялась, до чердака метра три, не меньше, хорошо строили, с размахом, кивнул ребятам, пошли обустраиваться. Столы, лавки, доски - все шло в дело, поднималось на чердак и приколачивалось, прижималось, подпиралось, укрепляя крышу и пол у люка. Попортили, в итоге, мебель хозяевам знатно, но своя шкура ближе, так что перебьются как-нибудь. А когда все возможное было сделано - устроились ждать, Астар приказал соблюдать тишину и первыми стрельбу не открывать, только после них, так что мужики разложили съестное и принялись завтракать, желудки давно уже просили еды. Я же прислонился к балке и прикрыл глаза, расслабляя мышцы и постепенно погружая тело в легкую полудрему - отдых не помешает. Не знаю, сколько я так просидел, но когда Уннар поднялся меня растормошить, я открыл глаза и кивнул - не сплю. Затем встал и прошел к самодельным амбразурам - пока никого не видно.

- Соседи заметили движение, объявлена боевая готовность, - седой был уже рядом.

Я кивнул, давно уже пора, перебьем сволочей, и назад можно будет возвращаться, а то бегаем по лесу как кролики. Парни притихли, прильнув к проделанным отверстиям и держа под руками арбалеты, вот оно, началось. Из леса будто плеснуло красно-черным, разбросав редкой цепочкой прижавшиеся к земле уродливые тела - аррсы. Выставив над землей свои отростки-щупальца, они быстро-быстро засеменили влево, обходя деревню против часовой, я метнулся в другой конец чердака, если они пойдут в атаку оттуда, наш дом первый окажется у них на пути. Семь, восемь, десять, пятнадцать аррсов редкой цепью перекрыли путь в лес, а с другой стороны уже начали выходить каттонисийцы, ого, что-то их многовато. На чердаке воцарилась мертвая тишина, бойцы не то, что дышать, моргать старались шепотом, и не переставали следить за врагом, почти полностью окружившим деревеньку. В окне соседнего чердака мелькнула рука, подав сигнал приготовиться, арбалеты заняли исходные позиции, разобрав сектора обстрела - теперь осталось только дождаться противника и карусель закрутится. Отойдя в сторону и освободив место, сел у люка, без арбалета мне там делать нечего, только мешать буду.

Почему-то вспомнилась Натиль, как она там, чем занимается? Продолжила ли учебу или участвует в стычках с Каттонисом? Странные мысли, наши дороги разошлись навсегда и не на самом удачном моменте, к чему ворошить такое? Отогнал печальные мысли, но какой-то осадок все же остался, а потом, будто вживую, увидел напротив ее потухшие, наполненные болью глаза, перекошенное страданием лицо, превратившееся в мертвую маску, сжатые маленькие кулачки... И ради чего все это, ради того, что бы какие-то ублюдки развлекались, делая ставки на страдания и агонию других людей, развалившись на мягких ложах и запивая все это дорогим вином? Только ради этого?

В груди разливалось незнакомое ранее тепло, будто там зажглось маленькое злое солнце, искрящееся ветвистыми жгутиками молний, периодически пронизывающих то руку, то ногу, то вообще свиваясь тугими канатами, вытягиваясь и доставая до самых пальцев. Опустил взгляд на раскрытую ладонь - рука как рука, но вдруг показалось, что вижу мелкие голубые нити, шевелящиеся, словно живые, их было много, очень много, и вдруг они исчезли. Я моргнул, снова уставился на руку, и снова на мгновение увидел их, а потом они снова исчезли, огонь в груди стал затухать. Что за? Прошелся по ощущениям тела - все органы здоровы, все работает как надо, никакого дискомфорта. В груди теплился уже еле ощутимый огонек, еще чуть-чуть, и погаснет. Куда же ты, как тебя удержать, что ты такое? Как вернуть то ощущение маленького злого солнца?

И замер - вот оно. Злое. Злое солнце. Парни уже пустили в ход арбалеты, а я словно выпал из окружающей реальности, вцепившись за хвост ускользающей догадки. Злое, злое. Маленькое злое солнце. Закрыл глаза, зажмурился - злое, злое солнце. Сбоку раздался грохот проламываемой крыши, предупреждающий окрик и звуки бешеной рубки, мои бойцы уже кого-то кромсали, а я, словно статуя, застыл восковой фигурой без малейшего движения, отрешившись от происходящего вокруг. Болезненно вскрикнул Уннар, арбалеты стали щелкать уже внутри чердака, что-то упало, содрогаясь в конвульсиях, снаружи вовсю шел бой, крики, вопли, визг, стоял звон стали и агония боя. Зло солнце, маленькое злое солнце.

- Командир!!

Глаза, полные боли, сжаты маленькие кулачки...

- Командир! Мы не справляемся!!

Перекошенное страданием лицо Натиль...

- Командир!! Алистер!!

Ненависть...

В груди будто вспыхнул тугой комок яростного солнца, выстрелив тысячами отростков по всему телу, прошив каждый орган, каждую каплю крови, наполнив тело безудержным пламенем пожара, сжигающим мысли, чувства, сомнения, и оставляющим лишь одно - ярость! Слепую, безудержную ярость! И в какой-то момент ее стало так много, что тело, переполнившись, выгнулось дугой, сотрясаемое тысячами маленьких разрядов, рот вытянулся в немом крике, глаза, распахнутые от жуткого перенапряжения, почти вылезали из орбит, все окружающее воспринималось, словно сквозь красноватую дымку, и я не выдержал - отключился.

 

Глава 15

Вокруг хлюпало, мерзко, противно. Все тело казалось липким, в каких-то ошметках, одежда промокла насквозь и неприятно пахла. Но глаза открывать не хотелось, казалось, подниму веки, и они вытекут расплавленной лужицей, оставив лишь две пустые глазницы. В груди же ровно сияло голубым маленькое солнце. Лишь легкие, почти незаметные протуберанцы проходили по его поверхности, нарушая картину идиллии и полного спокойствия. Я жив, дышу, все в порядке, я в норме, а вокруг продолжало капать, булькать и скрестись, только это, только эти звуки, и больше ничего, полнейшая тишина. Открыл глаза.

Красное, почему все красное? Стены, земля, трава, изгороди - все красное, в каких-то мелких кусочках, сползающих и плюхающихся с противными всплесками в вишневые лужи. Опустил взгляд - в руке конец чьего-то позвоночника, перевитого жилками, липкого, мокрого, а ниже, безжизненно свисая, болтались перепутанные кишки, исторгая мне под ноги капли бурой слизи. И все это крепилось к ошметкам чьих-то бедер, периодически содрогающихся в конвульсиях и загребающих жуткими лапами землю в кровавой каше внизу. И трупы, сплошные трупы, как же их много. Остатки людей и аррсов, разорванных, поломанных, сплющенных, раздавленных. Огрызки рук, ног, размозженные головы, вырванные позвонки, кишки, содержимое желудков и кишечников - этим было покрыто буквально все пространство вокруг, устилая землю сплошным кровавым фаршем, вися на заборах, медленно сползая со стен, окрашивая все в красные тона. А с чердаков на меня с ужасом смотрели люди - мои и Атраса.

Я огляделся еще раз, силясь вспомнить, что здесь произошло - но никак, ничего, пустота. Просто провал в памяти. В доме с моими бойцами что-то грохнуло, нарушая царящую вокруг тишину, потом еще раз и еще, а через несколько мгновений дверь не выдержала творимого над ней издевательства и просто вылетела наружу, слетев с петель. В проеме показался седой, держась за кровоточащий бок.

- Командир.

Я кивнул.

- Уннар, обстановка.

- Все каттонисийцы уби.. уничтожены, - он отвернулся, и его вырвало, потом еще раз и еще.

- Спускайтесь.

Седой кивнул, вытирая рот и махая бойцам рукой, и через пару минут те выстроились невдалеке, не доходя до пропитанной кровавым месивом земли. Черт, а ведь я в ней стою и, вот же мерзость, в руке по-прежнему держу этот позвоночник. Отшвырнул его в сторону, ощущая опускающуюся на меня отрешенность, оппа, это что же, без нее был? Перевел взгляд на бойцов:

- Раненые?

- Мне бок задело и Фарру плечо попортило, а так обошлось, залатаем, как время появится.

- Не ждите, займитесь сейчас же, остальные помогут, - и, кивком отпустив их, повернулся и зашагал к двум соседним домам. На меня все так же смотрели пары перепуганных глаз, хотя опасения в них и поубавилось.

- Алистер, ты в порядке? - это Астар.

- Я то да, а вам уже пора спускаться, - и, не дожидаясь ответа, пошел назад, к своим.

- Сейчас спустимся, - и уже тише, почти шепотом, добавил, - отставить, - но я услышал.

Так, картина, в целом, ясна, но все же стоит прояснить детали. Унар сидел на земле и терпеливо ждал, пока его бок обрабатывали обеззараживающим и заматывали бинтами, рядом же пользовали Фарра. Увидев, что возвращаюсь, попытались вскочить, но я вовремя остановил их, поморщившись:

- Говорил же, оставьте эти армейские замашки.

Подошел и сел рядом, наблюдая за спуском астаровых ребят. А потом сказал:

- Мне не нравится сложившаяся ситуация, уже не раз замечаю подобное, такое только вредит делу. Вот и сегодня, одну и ту же ситуацию мы с вами воспринимаем совершенно по-разному. Противник уничтожен? Уничтожен. У нас есть потери? Нет, если не считать двоих раненых. И это хорошо, я понятно изъясняюсь? - в упор посмотрел на ребят, те споро закивали головами, - Так какого рожна вы все меня боитесь? Или было бы лучше, если бы половина из вас осталась здесь лежать? Уннар, опиши-ка произошедшее.

Далее я сидел, слушал и офигевал. По словам седого, когда он стал звать меня на помощь, аррсы проломили таки крышу и пытались влезть внутрь, и только наши укрепления мешали им это сделать, сдерживая и давая возможность бойцам крошить их мечами и расстреливать в упор из арбалетов. А потом чердак буквально взорвался кровавыми ошметками, закинув внутрь трех разорванных на куски аррсов и скинув всех остальных, заодно полностью разворотив правый скат крыши. А потом внизу начался настоящий ад. По словам Уннара, их командир стал одержимым, забыв об оружии и бросаясь на противников, просто разрывая их на части. Скорость была безумной, будто внизу крутился кровавый вихрь, утягивающий внутрь и выбрасывающий уже разорванные и изувеченные тела. Кровь оседала на землю непрекращающимся дождем, крики сменились воплями ужаса и скулежом аррсов, начавших уже агонизирующим ковром укрывать землю между домами. Двадцать три солдата Каттониса были перемолоты в кровавый фарш буквально за минуты, они разрывались вместе с одеждой, плотью, жилами, костями. Треск и вой стояли такие, что бойцы на чердаке вынуждены были закрыть уши. А потом в беснующийся вихрь врубились тринадцать воинов-стали. И отхлынули, оставив лежать во взбитой красной пене четыре изуродованных трупа, с торчащими обломками костей, сплющенными грудными клетками и вырванными внутренностями. Дальше он не смотрел, его безудержно рвало, впрочем, как и многих здесь, а когда все же выглянули, я стоял уже совершенно спокойно и пялился на позвоночник в руке.

- И какой вывод, Уннар?

- Командир, вы одержимый.

- Уннар, в данном случае вывод всего один, какие у нас были шансы против двух десятков солдат, тринадцати воинов-стали и сколько там было с ними аррсов?

- Под два десятка.

- Правильно, и я считаю, шансов не было никаких, но, тем не менее, вы сидите здесь, сейчас, живые и здоровые. Надо будет заняться вашей тренировкой, а то, пока я был внизу, вы спокойно себе блевали наверху, хороша с вас помощь.

- Командир, рядом с одержимым смертельно опасно находиться рядом.

- Уннар, у вас были арбалеты, а насчет сказанного тобой мы еще поспорим. Ладно, заканчивайте с перевязкой, вон Астар уже идет.

А тот и правда шел, как-то странно идя впереди своих ребят и не сводя с меня взгляда. Подошел, кивнул, присел, а потом ласково так поинтересовался:

- Алистер, а почему я только сейчас узнаю, что ты одержимый?

- А я не одержимый.

- Да? А что тогда это все было?

- Называй это импровизацией, или ты хотел их всех перестрелять с чердаков? - он скривился.

- Мда, тут хреново вышло, не понимаю, зачем им столько стальных было?

Я промолчал.

- И все-таки, о таком надо предупреждать заранее.

- Астар, ты меня с кем-то путаешь, если я сказал, что не одержим, значит так и есть, - наши взгляды пересеклись, и он первым не выдержал, отвернулся.

- Тогда как ты все это объяснишь?

- Уже сказал.

Тот сплюнул, не выдержав. Его парни уже подошли и расположились недалеко от нас, оказывая друг другу первую помощь и постоянно косясь в нашу сторону.

- Мне ведь рапорт писать придется, как я это объясню? Для меня понятно одно, тут поработали одержимые или парочка лаэр, и заметь, Алистер, не по одному, не в одиночку.

- Пиши, как хочешь, мне без разницы, - он покачал головой.

- Ладно, разберусь, сейчас должны подойти селяне, предстоит много болтовни, вы пока свободны, только не разбредайтесь.

- А что с третьей деревней?

Он повернулся.

- Те, что остались в живых, явно где-то неподалеку, их уже ищут, отдыхайте.

- Командир, тут неподалеку речка есть, сходим? - я кивнул.

Через минут двадцать мы уже стояли на берегу, а впереди простиралась невероятной прозрачности гладь реки, песчаное дно было как на ладони, водоросли, камушки, порскающая из стороны в сторону рыба - все это было видно до мельчайших подробностей.

- Какая прозрачная, ну что, народ, купаться? - и Фарр, не дожидаясь приглашения, ринулся в воду, вздымая фонтаны брызг.

- Ааа, в атаку! - остальные мужики, тоже не заставляя себя ждать, буквально врезались в реку, смывая водой, смехом и брызгами пережитый стресс, притапливая друг друга и гогоча во все горло. Шуму и плеску было столько, что, казалось, услышат даже в деревне. Плавали, ныряли, стирали снятую одежду, благо при такой погоде к вечеру она высохнет и на теле, в общем, расслаблялись, как могли. Я же вошел в воду чуть ниже, как раз за поворотом реки, теплая, как парное молоко. Снял обувь, пальцы ног скользят по песчаному дну, недалеко крутится стайка любопытных рыбешек, а теплый ветерок гуляет над водой, вороша и лохмача волосы. Благодать, будто и не было рядом кровавой бойни. Сегодня придется разобраться с произошедшим, не хочу быть одержимым, не контролирующим себя и способным перемолоть в фарш как врагов, так и своих. Ладно, стоит помыться, а то несет как от кучи дерьма.

Перетерев в руках всю одежду с песком, не забыл и про обувь, вот с ней было сложнее, пришлось помучаться, и если бы не течение, готов поклясться - вода бы помутнела от принятой грязи, крови и прочих попавших на меня нечистот. Разложив вещи на траве и полностью обнажившись, теперь уже медленно, с чувством вошел в воду и принялся оттираться песком. Предлагала ведь Натиль состричь волосы, теперь буду мучиться. Одна пригоршня песка, вторая, но дело шло туго, отмыть то отмыл, но этот запах, и если за тело я был спокоен, знал, скоро все выветрится, уйдет, то волосы обещали пахнуть еще долго. Вот и тер, снова и снова набирая жменями песок, но толку было немного.

Резко поднял глаза - из-за дерева вблизи берега меня разглядывала молодая девушка лет двадцати, из деревенских. И хорошо так разглядывала, во все глаза, но заметив, что обнаружена, нисколько не смущаясь моей наготы, вышла вперед, присела на берегу и опять уставилась, хорошо еще, что я стоял по пояс в воде. Не обращая на нее больше внимания, продолжил оттирать волосы песком.

- Зря стараешься, не поможет, - она смотрела на мои попытки и улыбалась, - песком только грязь уберешь, а запах останется.

- Есть варианты? - поднял на нее глаза.

- Конечно, вон павель растет, у него листья приятно пахнут, - и указала на заросли какой-то разновидности камыша у самого берега.

Что ж, я уже не из стеснительных, не обращая внимания на буквально прикипевшую ко мне взглядом девушку, дошел до камыша - а нет, совсем не камыш, похож только, сорвал лист, помял в руке, ты смотри, действительно приятно пахнет.

- Не дует? - девушка откровенно забавлялась, улыбка до ушей, глаза огромные, блестят.

Игнорируя, вошел поглубже и, разминая листья, стал втирать получившуюся кашицу в волосы, если получиться, надо бы и с одеждой будет повторить. Смыл, потом повторил процедуру еще раз, стоял, долго принюхиваясь, надо же, помогло. Вот же ж, вместо мыла - песок, а шампунь заменили камышом. Сходил за одеждой, бросив на ходу:

- Спасибо, помогла.

- Да не за что, может, тебе помочь?

- Не думаю, со своими вещами справлюсь как-нибудь сам, - и продолжил рвать этот их павель.

- А не с вещами? - и озорно подмигнула.

Выглянувший сзади девушки Уннар жестами показал, что они уходят в деревню и тихо смылся. Ясно, решил, что у командира свидание, а почему бы и нет?

- Не боишься, что съем?

- А можешь?

- Тебя запросто.

- Ну, попробуй, - и она, скинув сарафан, оставшись лишь в браслетах и бусах на шее, направилась ко мне.

- Ринам! Ринам, ты где?!

- Это отец! - девушка вскрикнула и опрометью бросилась из воды, принявшись лихорадочно натягивать на точеную фигурку сарафан, а меня разобрал смех и я просто разразился им, глядя, как прехорошенькая попка исчезает за деревьями.

- Ринам! - на берег левее вышел мужик и, увидев меня, встрепенулся.

- Ты кто?!

Я проигнорировал, продолжая натирать рубаху павелем.

- Ты из этих, из солдат?

Я посмотрел на него и кивнул.

- Ты это, Ринам, дочку мою тут не видел?

Вот прицепился, перестал стирать, стою, смотрю на него молча. Мужик не выдержал и, сплюнув, пошел дальше по берегу, во все горло зовя Ринам. Как только он скрылся за поворотом, из-за деревьев выпорхнула недавняя знакомая, Ринам, стало быть, и шепнула:

- Приходи сюда вечером, - и исчезла, отступив за дерево.

Вот оно как, первый раз в этом мире мне назначают свидание, что ж, я не против. Закончил минут через сорок, отжал и, развесив на нижних ветвях сушиться благоухающую теперь павелем одежду, растянулся на траве - хорошо. Чистый, приятно пахнущий, чем не будущий кавалер. Закрыл глаза, теперь можно и разобраться с появившимся в груди солнцем.

- Ах ты, бесстыдник, ты чего это вывалил всем на обозрение! Ах, негодяй! Девок наших захотелось?

Что за бред? Открыл глаза, повернул голову, по берегу ко мне бежала, нет, летела дородная тетка, размахивая зажатой в руке тряпкой, видать, постирать пришла. И что она собирается делать? А та неслась на всех парах, обличая и обвиняя во всех плотских грехах и пошатнувшихся устоях морали. Ого, а хорошую то скорость набрала, дальше уклон, успеет хоть остановиться? Похоже, нет. И когда до меня раскрасневшемуся пыхтящему паровозу оставалось всего метра четыре, повернул голову и, глядя прямо в глаза, холодно бросил:

- Посмеешь - вырву руки, - и закрыл глаза.

Стоит, открыв рот и выпучив глаза. Испугалась? Да, это я учусь делать все лучше и лучше, ну, чего ей еще? Буркнул:

- Иди себе.

Похватав еще ртом воздух от негодования, тетка развернулась и побежала, но не обратно, а в деревню. Ну и ладно, плевать.

Ну что, вот оно, вижу тебя - ровное, голубое свечение и мерный, едва на пределе слышимости гул, и больше ничего. Откуда же ты взялось, солнце мое? Словно в ответ на уделенное внимание, из свечения выдвинулись лучи-жгутики и принялись гулять по поверхности, то удлиняясь, то почти полностью исчезая. И чем дольше я всматривался в это маленькое чудо, тем оно больше обрастало этими протуберанцами-непоседами. И если на этот раз оно выглядело родным и спокойным, то в прошлый было яростным, злым и агрессивным. Я не понимал смысла происходящего, просто не понимал. Развернув схему и пробежав по ее искристым линиям взглядом, не обнаружил ничего похожего, никакой подсказки, даже намека не было о сути происходящего. Очередной виток развития? Я думал, все возможно-доступное мне собрано в схеме, или нет? Насколько помню, на его появление повлияли эмоции, а их взрыв породил просто чудовищный пожар внутри меня, спровоцированный вот этим безобидным малышом. Малыш выпустил еще с десяток протуберанцев и начал гонять их еще усиленнее, все ускоряясь и ускоряясь. Постепенно их мельтешение стало настолько хаотично безумным, что я просто прозевал момент, когда солнце чуть-чуть, буквально на доли миллиметра, но разбухло, выросло, и таким и осталось, продолжая гонять по своей поверхности жгуты молний, но теперь лениво, словно с неохотой, будто пережравши. А это как понимать?

Сзади кто-то подходил - Астар.

- Гм, Алистер, тебя не затруднит одеться?

- Затруднит, вещи сохнут, - ответил я, не открывая глаз.

Он присел рядом.

- Не то, что бы я был против, но мы, хоть и защищали этих людей, все же являемся здесь гостями, и если хозяевам этих мест, - он выделил последнее паузой, - не нравится наше поведение, будет разумным прислушаться к их требованиям.

- Ты сам-то понял что сказал? - я скосил в его сторону глаза.

- В общем, как командир отряда, настоятельно рекомендую тебе не ссориться с деревенскими, - он встал, - а вечером весь отряд приглашен на ужин, так что постарайтесь вести себя соответственно.

Черт, как хорошо лежалось то. Потрогал сохнущие вещи, ага, как же, влажные еще, не так, как вначале, носить можно, но удовольствие будет то еще. Вздохнул, натягивая рубаху со штанами, а сапоги закинул на плечо, заранее перекинув волосы налево. Так и пошел, мокрый, босой и благоухающий павелем.

Вскоре показался край деревни, и уже было видно, что селение ожило - сновали люди, откуда-то появилась живность, лающая, квохчущая, гогочущая, в общем, стоял гам и шум обжитой местности. А со всех сторон уже слышались шепотки и пересуды, перемалывание косточек и прочие прелести, и все про меня. Вот ведь гадостная баба, растрепала уже по всему селу. Добравшись до искомых трех домов, никого там не обнаружил.

- Дяденька, вы своих ищите? - из-за изгороди выглядывал пацан лет семи, примерно такой же, какого убил совсем недавно. Я кивнул.

- Так они на той стороне все, там амбар старый, там они, - он махнул ладошкой.

Я еще раз кивнул, поблагодарив, и пошел дальше. Ни кишок, ни костей, ни трупов, ничего, только красноватая подсыхающая земля, обильно присыпанная чистым песком. Быстро они подсуетились. Свернув на очередном повороте и пройдя еще мимо двух дворов, в конце дороги увидел упомянутый мальчишкой амбар, действительно старый, с дырявыми стенами и прорехами в крыше, с покосившимися воротами, распахнутыми настежь, и поросшей бурьяном дорогой, подступающей к самому порогу. А оттуда уже были слышны голоса, смех, периодически мелькали фигуры, что-то заносящие внутрь, а вон уже катят какую-то бочку, понятно, решили не откладывать до вечера.

- Командир, - сбоку появился седой и еще пара наших, несущие накрытые полотенцами корзины, из которых недурственно пахло свежим хлебом и мясом.

- Нас подкармливают?

- И еще как, а вечером обещают вообще праздник закатить, как ни как, спасли деревеньку-то! - Уннар был явно в хорошем настроении.

Я кивнул, не останавливаясь.

- А что слышно на селе?

- Да что слышно, судачат о какой-то дури, мол, не все среди нас такие порядочные и все такое.

- Уннар.

- О вас судачат, командир, прибежала какая-то дура и стала нести невесть что, да что с них взять-то, деревенские, - седой сплюнул.

- Не обращай внимания, Алистер, завтра утром нас здесь уже не будет, просто держи себя в руках и все будет хорошо, - из ворот вышел Астар.

- Меня не трогают, и я никого не трогаю, - криво улыбнулся.

Он лишь покачал головой и скрылся внутри, растворившись в царящем вокруг шуме и гаме. По центру уже были составлены столы и мельтешащие вокруг бойцы мотались в деревню, возвращаясь обратно груженые снедью, расставляя добытое и во всю выказывая прекрасное расположение духа. И это после кровавой бойни буквально полдня назад, быстро же они все забывают. Ладно, не думаю, что меня захотят припахать, надо найти укромное местечко и предаться забвению, хочу кое над чем поразмыслить, расставить все по полочкам. Почти никем не замеченный, добрался до заборчика, охватывающего амбар редким окружением, перемахнул его и скрылся в густых зарослях чего-то одуряюще пахнущего, просто перешибающего другие запахи и бьющего в нос, почище кувалды. Надеюсь, хоть здесь не водятся толстые местные тетки.

Суматошный денек, ничего не скажешь. Обступающие вокруг заросли оказались на удивление мягкими и охотно приняли меня в свои зеленовато-фиолетовые объятия. Как же хорошо, где-то там суматоха, беготня, стоит гвалт и оживление, и все это мимо меня, оставляя в стороне, с краю, именно то, чего и не хватало. Так, что же все-таки случилось, провал в памяти не переставал беспокоить ни на минуту. Как научиться это не только контролировать, но и вызывать при желании - вот что волновало больше всего. Мои сознание и тело подкинули просто умопомрачительную загадку, буквально полностью завладевшую моими мыслями, и я хотел ее разгадать, во что бы то ни стало. Вот черт, кто-то шарится буквально метрах в двух от меня. Открыл глаза, шевелиться совсем не хотелось, ну вот, я обнаружен, рядом опустилась Ринам.

- Ты прятался? - губы шепнули прямо в ухо, а руки и ноги уже обвивали меня, словно лианы.

- Хотел выкроить часик тишины, да, видно, не судьба, - делано вздохнул, - отец тебя так и не нашел?

- Нет, но ему не впервой.

- Не жалеешь ты родителя.

- Я слышала, вы завтра уходите?

- Ты хотела сказать, подслушала? - она заливисто рассмеялась, прикрыв рот ладошкой.

- Вечером будет застолье, потом все разойдутся по домам, а ты...

- А я...

- Не наедайся сильно, хочу голодного и ненасытного, хорошо?

- Да, я помню, - и мягкие нежные девичьи губы накрыли мой рот, а потом так же быстро отстранились, и их хозяйка скрылась в зарослях, оставив после себя лишь легкое колыхание зарослей и приятное послевкусие.

Мда, похоже, сконцентрироваться теперь не удастся, организм хоть и подчинялся мне теперь более полно, но протест в паху был сродни бунту - надо, и все тут. Ладно. Пять минут расслабленности вернули меня в норму, но вкус женских губ все еще манил и периодически сбивал с мысли, печально, столько сделано, столько достигнуто, а не могу справиться с банальной похотью.

На заднем фоне постепенно начало прибавляться чужих голосов, стали слышны мужские низкие баритоны, сплетающиеся с женским говорком и детскими криками, народ постепенно подтягивался, стало быть, скоро начнется празднество. Я улыбнулся, никогда не любил подобные вечеринки, всегда старался их избегать, чувствуя себя на них чужим среди впустую растрачиваемых свое время заблудших душ. И вот оно, мое первое в этом мире застолье, заслуженное и абсолютно нежеланное, буду сидеть под перекрестным прицелом местных наседок, втихаря поливаемый пересудами и здешними помоями. Но вся фишка в том, что мне абсолютно побоку, кто обо мне что думает, для меня не имели значения ни эти люди, ни их мысли - завтра мы покинем это богом забытое место и больше я о них никогда не услышу. Циник? Да. Причем холодно-отрешенный циник, наблюдающий за всем словно со стороны, как за игрой актеров на сцене, чье выступление ни капли не цепляет за душу.

Уже перепрыгивая невысокую ограду, понял, начало я пропустил, внутри уже вовсю отмечают, слышны тосты, перестук ложек, кружек, кто-то что-то вещал, воздавая храбрости и отваге даггурской армии, а запахи стояли просто невероятные. Деревенские благодарили от души.

Когда вошел в ворота, голоса стихли, народ замер и уставился в мою сторону, словно предвкушая. Из-за стола поднялся и подошел Астар, обнял меня за плечи и, повернувшись к пирующим, поднял кружку:

- Вот тот, о ком я говорил, кто почти в одиночку перебил отряд каттонисийцев, благодаря кому мы не понесли ни одной потери и смогли с честью выполнить свой долг, так выпьем же за него! - и лихо припал к уже явно даже не ополовиненной кружке.

Стою и смотрю, как люди поднимали свои бокалы и, салютуя, впивались в них губами, старики, мужчины, женщины, был здесь и народ помоложе, все они пили, воздавая мне должное. А я стоял и смотрел, безразлично наблюдая за бегающими кадыками, тряской щек и подбородков, слушал одобрительное кряхтенье, пожелания успешной службы, и понимал, я не здесь, это не мое, мне все равно, выжили бы эти люди, нет, я убивал не за них, я убивал каттонисийцев точно так же, как если бы просто встретил их где-нибудь на дороге, и не нужны были никакие другие причины, хватало только одного - их национальности.

- Давай, присоединяйся, место тебе придержали, вон, видишь, - и уже тише добавил, - и постарайся держать себя в руках.

Ничего не ответив, просто прошел и сел рядом с Уннаром, как раз на край скамьи, а слева, как специально, сидела Ринам, увлеченно кивая что-то рассказывающему ей бойцу Астара. Как только сел, удача воина сразу же перешла ко мне и, лучезарно улыбнувшись, стала накладывать мне всего понемногу, нисколько не утруждая себя узнать, а хочу ли я это. В итоге, передо мной выросла неплохая такая горка солений, копченостей, разных салатов и прочего не пойми чего. Народ здесь любил поесть, и тарелки были под стать, прям подносы какие-то.

- Это что бы не скучал, но помни, ты мне нужен работоспособным, - девушка шептала, продолжая мило улыбаться и подкладывать мне самые лакомые, с ее точки зрения, кусочки.

- Если я все это съем, я не то, что не буду работоспособным, я передвигаться не смогу.

- А ты пробуй, а не ешь, здесь много вкусного, как раз и наешься, и сил останется на кое-что еще.

- Тактика, проверенная временем?

- А то, - она подмигнула.

- Уннар, какие планы на завтра? - я повернулся к седому.

- Астар хочет выйти с рассветом, кто и что будет делать до этого, ему все равно, сказал лишь не портить отношения с деревенскими.

- Ясно, - меня это устраивало, и я принялся дегустировать заботливо подкладываемое девушкой.

Пили здесь какую-то свою бражку, довольно крепкую, судя по постоянно прикладывающимся к кружкам и раскрасневшимся мужикам, женщины же предпочитали разбавлять ее водой, но все же общее предпочтение было отдано настойке на меду, уж не знаю, что там и как готовилось, но у Ринам уже во всю порозовели щечки, а в глазах появился блеск веселья.

Под столом, как бы случайно, ее ножка наступила на мою, а правая рука вольготно расположилась у меня в паху, явно получив вольную. Она что, совсем окосела? Столы хоть и покрыты скатертями, но не заметить ее потуги со стороны было бы тяжело. Да нет, улыбается, успевает болтать и слева, и через меня, то наклоняясь вперед, то ко мне, якобы, что бы лучше слышать собеседника, и тогда атака на мой пах становилась еще более интенсивной.

- У тебя потрясающая выдержка, - она невинно улыбнулась, - даже не скривился.

- А должен?

- Ну, я же вижу, что тебе не все равно, - она стрельнула глазами вниз.

- И как мне прикажешь потом вставать?

- Успеешь еще, не переживай, что хотела, я проверила.

А застолье продолжалось, вокруг ели, пили, открывались новые бочонки и наполняли кружки, на стол выставлялись все новые и новые блюда, народ гулял, как в последний раз. Некоторые бойцы, с непривычки, уже почти не вязали лыка, лишь сонно моргая веками и пытаясь удержаться на скамье. А кто-то уже сдался и, облюбовав пустующее в тарелке место, свободное от мяса и салатов, придавил его щекой, забывшись пьяным сном. Как же у них на утро будут головы болеть, бедолаги. Постепенно новшеств на столе становилось все меньше и меньше, скамьи стали потихоньку редеть, отпуская менее упорных гуляк с детьми и женщинами по домам, снаружи опускались сумерки. Половина бойцов уже спала, не таясь, уткнувшись в плечи товарищей или просто в тарелки, иногда выдавая невиданные рулады храпа, что интересно, мой отряд оказался самым стойким и продолжал набивать желудки, подчистую выедая местные запасы.

- Уннар, им хреново не будет?

- Командир, знаешь, как в армии, когда можно - ешь, когда можно - спишь, ни того, ни другого много не бывает, не беспокойтесь, лишнего не съедят.

А деревенских становилось все меньше и меньше, они расходились по двое, по трое, вытекая из амбара шатающимися ручейками и нередко что-то горланя, гулянка удалась на славу. Слева поднялась Ринам, шепнув:

- На берегу, - и вышла из-за стола.

Подхватив пытающегося встать отца, кое-как поставила его на ноги и повела из амбара.

- Командир, бойцы спрашивают дозволенья отлучиться на ночь, тут много вдов, да и просто дворов без мужиков, - седой вопросительно уставился на меня.

- Только с согласия женщин, узнаю о насилии, убью, - он кивнул, и спустя какое-то время наша скамья стала редеть.

По сути, в амбаре остались только армейские да еще человек пять-шесть деревенских, заснувших прямо за столом или съехавшим под него, трезвым и не шатающимся остался только я, как не притронувшийся к местному алкоголю вовсе, а остальные были от состояния "полностью готов" до "скоро буду". Астар и тот уже подпирал рукой щеку, хотя, как я видел, старался пить поменьше и все-таки следить за бойцами. Ладно, пора и мне. Удостоверившись, что Уннар не свалится без покинувшей его опоры, вышел из амбара и окольным путем направился к реке.

Ночь уже сменила сумерки, явив вокруг покой и тишину, разрываемую лишь редким стрекотанием насекомых и шорохами над головой, создаваемых ночными обитателями. Луна почти скрылась за набежавшими облаками, и темень могла бы стать помехой для кого угодно, но не для меня. Я мог бы с места рвануть вперед и добраться к реке в течение нескольких минут, минуя овраги, камни и прочие ночные ловушки, но решил не спешить, смысл - впереди еще вся ночь.

Вода приятно обволакивала, щекоча кожу и разнося вокруг тихий плеск, а ночное светило прочертило бликами дорожку, озарив пространство вокруг призрачным сиянием и высветив спускающуюся к берегу женскую фигурку. Миг, и сброшенная одежда опавшими листьями укрывает затухающие следы, исчезающие в набегающих на берег волнах. Другой, и в моих руках, словно пойманная в сети русалка, начинает биться обнаженная молодая девушка.

- Попалась, - шепчу.

- Уверен? - и драгоценная добыча начинает истово вырываться, извиваясь и всячески стараясь выскользнуть, брызги летят дождем, круги на воде расходятся все шире, а борьба продолжается, но жертва начинает выдыхаться, движения замедляются, становятся слабее, теперь это уже трепыхания, сопротивление почти сломлено, русалка укрощена.

- Ты силен, - губы жарко шепчут в ухо и впиваются в мои, все, к черту отрешенность, только не в эту ночь. По жилам словно пустили огонь, спавшая пелена контроля освободила зажатые ранее в тиски чувства и ночь безумия вступила в свои права.

 

Глава 16

- Думали, тебя уже не ждать, - Атрас заговорщически подмигнул, ухмылка готова была порвать его лицо пополам.

- Как ночь, выспался? Как тебе деревенские? Может, останемся еще на сутки? Эй, а кого это там выглядывают? Эх, хороша деревенька-то, гостеприимна, - и все в таком духе, со всех сторон, во все тридцать два с каждой наглой морды. Но я действительно был выжат, не досуха, но порядком, и ощущения были те еще.

Ничего, пусть позубоскалят, мне то что. Бойцы уже строились, проверяя снаряжение и выказывая явные признаки жесткого похмелья, кривые рожи и болезненные гримасы были как бальзам на душу. Мелькнула даже мысль продекламировать нечто громкое и резкое, доведя их мучения до новой планки, но пришлось отмести эту мысль как неблагоразумную, мне было лень даже рот открыть, не то, что куда-то выдвигаться.

Мои уже были готовы, вальяжно устроившись чуть поодаль, в сторонке, и с усмешками наблюдали за потугами атрасовых бойцов.

- Откуда такая выдержка? - присел рядом.

- Эти задохлики только и могут, что по лесам шастать, а в выпивке, еде и женщинах они сущие дети, командир.

- Что так, ночь удалась?

- Еще как, - самодовольство из моих ребят прямо таки выпирало.

- Проблем не предвидится?

- Обижаешь, командир, все по взаимному согласию, - сидевший слева боец даже глаза закатил, блаженно улыбнувшись.

- Хорошо, - кивнул.

Сборы были не долгими, часть селян, вышедших провожать, приволокли увесистые, недурственно пахнущие свертки, позаботившись о нашем пропитании в пути и маяча на околице, пока лес не поглотил нас полностью. Вступив под сень зеленого моря, разговоры сразу же прекратили, настроились на марш-бросок, Астар хотел поскорее добраться до ставки и отчитаться о выполнении задания. Шли быстро, огибая овраги и густые зеленые заросли, не обращая внимания ни на бушующую вокруг жизнь, неожиданно проявившую себя во всей красе визгом, писком и криком птиц, ни на царящее вокруг чудесное умиротворение, навевающее мысли лечь и прикорнуть около очередного лесного великана. Мне же было вообще все побоку, тупо переставлял ноги в ритме общего движения, почти полностью погрузившись в себя и предаваясь приятным воспоминаниям.

О первых минутах любви прошлый я высказался бы как о позорном конфузе, законно постигшем по полной опростоволосившегося неофита. Слишком быстро, слишком коротко, и лишь недоуменные глаза напротив рвали самооценку на части. А потом все пошло как надо, смежившиеся в немом одобрении веки, хватающий воздух девичий ротик, переплетенные ручки и ножки - я мог бы собой гордиться, если бы не испытывал двойственные ощущения. Первый приступ возбуждения просто выбил меня из колеи и спутал, смешал все мысли, когда ощутил в своих руках податливое женское тело, напрочь лишив осмысленности все последующие действия, оставив лишь хаотичные, безудержные, основанные на одном инстинкте и интуиции телодвижения. Полное погружение в беспамятство похоти и вожделения. Но потом, когда ритм выровнялся и мы, сбросившие первое, самое сильное наваждение, уже осознанно занялись друг другом, в черепушке будто щелкнул тумблер, разделив сознание надвое: одна часть всецело отдавалась процессу с Ринам, а вторая с недоумением отслеживала происходящее с моим телом. Это было настолько же непонятно, насколько прекрасно. Я будто видел свое тело извне, ставшее вдруг прозрачным, явившим каждый орган, каждое сухожилие, вену, артерию, и все это пульсировало, билось, жило собственной жизнью, и было невероятно реальным. А правее сердца переливалось множественными оттенками голубое солнце, исходя протуберанцами и выпустившее множество молний-нитей, ветвящихся и переливающихся от проходящей по ним энергии. Их было множество, сотни, тысячи, тонкие, длинные, они были везде, пронизывая все тело и заполнив каждый сантиметр моего организма, будто сетью охватив все органы и прикипев к ним навек, почему-то был уверен, нет, просто знал, эта картина теперь не измениться. Только вот что это мне давало, что значило? Впившиеся в меня девичьи губы на минуту сбили с мысли, Ринам извивалась как кошка и прижимала к себе с несвойственной хрупкой девушке силой, буквально сливаясь со мной в единое целое - это просто сводило с ума.

Отпустила меня только на рассвете, бессильно откинувшись на смятой одежде, прижавшись ко мне спиной и не издав больше ни звука. Она спала. Да, это было нечто. Я слегка зажмурился и чуть не зацепился за внезапно выскочивший из земли корень, рефлекторно отпрыгнул назад, и время понеслось вскачь, начисто стерев все мысли и воспоминания, холодная отрешенность сковала сознание броней отчужденности, солнце внутри забурлило протуберанцами - нас атаковали.

- Древень! Всем разойтись, в кольцо его!

- Откуда здесь эта тварь?!

- Черт! Да что же вы делаете?!

- Амар, назад!

А посередине отряда жило и сеяло смерть бог знает что - буквально нанизав двух бойцов на кривые ветви-пики, тварь встряхнула ими, и в стороны полетели куски разрезанных еще минуту назад живых людей. Бросок в сторону, и не успевший увернуться солдат орет от боли в сминаемых неумолимо надвигающимся чудовищем ногах, их плющило будто катком, сминая плоть и кости в кровавую кашу, воздух просто пропитался криком жуткой агонии.

- Разойтись, всем разойтись! - надрывался Астар, стараясь сберечь отряд, но в горячке боя и от неожиданности, люди словно оглохли и гибли один за другим.

Подхваченный ветвями за ногу солдат был с размаху опущен на ствол лежащего рядом лесного исполина и взорвался кровавым фаршем из костей и мяса, окрасив воздух кровавой дымкой. Тварь продвигалась резкими рывками, замирая и будто набираясь сил перед очередным шагом, убивая и калеча всех, до кого могла дотянуться. Гибкие ветви оказались страшным оружием, с легкостью вспарывающим животы, отрубая руки и ноги, расчленяя бойцов буквально на куски, почти не оставляя в живых никого, до кого могли дотянуться. И все же Астару удалось достучаться до забившихся в истерике сознаний, народ отошел подальше и теперь обстреливал тварь издалека, что, в общем, не приносило никакого результата. Та просто не обращала на это внимания, пытаясь нагнать постоянно отступающих людей, дотянуться и выпустить им кишки. Стрелы или застревали в морщинистой коре, или просто отскакивали, не в силах зацепиться за броню монстра. Положение было аховым.

Со стороны монстр походил на кошмарный оживший пень, вылезший вдруг из земли и ставший охочий до человеческой крови. Только монстр этот был метров восьми в высоту и три в обхвате, не меньше, с почти черной, сморщенной корой и множеством ветвей со всех сторон - не подберешься, люди были для него как тесто, мягкое, податливое, легко шинкующееся. Жуткое порождение в попытках настичь сминало деревца поменьше и обходило более толстые, гоня людей все дальше и дальше в чащу, будто загонщик, заранее определивший конец своей жертве. И Астар это понял, больно четко действовала тварь, отсекая попытки сменить курс и направляя нас по одному ей известному маршруту.

- Он ведет нас куда-то! Всем резко вперед и в стороны, нужно обойти его и зайти в тыл! Начали!

Бойцы развернулись и стремглав помчались вперед, а потом, разделившись, прыснули вправо и влево, охватывая тварь полумесяцем. Той это явно не понравилось, кинувшись к одним, сразу же метнувшимся от нее прочь, она дала возможность обойти себя и почти заключить в кольцо. Широкое такое, чутко реагирующее на каждое ее движение и смещающееся вместе с ней, постоянно удерживающее ее в центре. Черт, буквально несколько минут боя, а восемь человек уже нет, и двое из них мои, и я, кстати, должен был быть девятым. Кинул взгляд на Астара, тот лихорадочно соображал, что делать дальше, пересчитывая своих людей и оценивая крушащую все вокруг тварь.

- Уннар, чем бьют этого монстра? - тот скривился.

- Это Древень, против них лаэр нужен, или специальные горючие смеси, этих сволочей почти ничем не прошибешь. Почти не горят, прочные до жути, и в ближний бой лучше не лезть, слишком быстрые.

Ну, насчет быстроты я бы поспорил.

- Мечи их берут?

- Да какое там, тут топоры нужны, а пока замахнешься, тебя уже и нет, - он сплюнул, не сводя глаз с беснующегося чудовища.

Ладно, чего думать, действовать надо, если получится обкорнать ветви этому пню - порубим на дрова. И, больше не раздумывая, метнулся вперед, обнажая ривскрет, что бы тут же отлететь назад и шибануться хребтом о так некстати выросшее здесь давным-давно дерево. Тварь просто умопомрачительно быстро среагировала на кинувшуюся к нему мошку и молниеносно влепила по ней одной из своих ветвей. Не подставил бы клинки, был бы проткнут насквозь, нанизан как бабочка на булавку со всеми вытекающими. Удар был чудовищно силен, холодная сталь шибанула в грудь и буквально смела меня, сыграв роль брони и сохранив жизнь, а потом ствол над моей головой буквально взорвался щепками, окатив своими ошметками. Ныла спина и грудь, в голове стоял звон, а мышцы бросали тело то влево, то вправо, заставляя уворачиваться от хлестких быстрых и просто молниеносных колющих ударов. Пляска ловкости и скорости, паук и мотылек, и последнему приходилось ох как не сладко. Ударить просто не получалось, приходилось вертеться как юла, уклоняясь и отпрыгивая, отбитый один раз удар показал бессмысленность силового подхода. Так что я изворачивался как мог, скользя вокруг Древня и выжидая момент для контратаки. И все-таки у меня не получилось, очередной хлесткий удар вспорол бок, рассек печень и прошел сквозь ребра, давно забытая, но такая родная боль хлестнула по мозгам подобно бичу, обжигая и стискивая, стало дурно. А потом внутри взорвалось солнце, окатив нутро безумной яростью и окрасив все вокруг в темно-красные тона.

Я не знал, почему все еще остаюсь в сознании, воспринимая происходящее словно издалека, из глубины себя самого, видел лишь всполохи отдельных моментов, будто пускаемые передо мной отдельные кадры - и фильм мне этот очень не нравился, я не контролировал свое тело. А оно жило своей жизнью, исполняя жуткий танец одержимого.

Всполох - правый ривскрет медленно идет вверх, оставляя за собой закручивающуюся воронку дрожащего вокруг воздуха, а потом росчерком падает вниз, сначала вминая, вдавливая сморщенную поверхность вглубь, а потом разрывая и вгрызаясь все глубже и глубже, погружаясь в желтую сердцевину. А левый встречает рванувшийся сбоку корень и расщепляет его по всей длине, я лишь успеваю заметить дрожь, сопровождающую продвигающийся разрез, а потом резкий поворот кисти и обрубок отлетает куда-то в сторону.

Затем падение откуда-то сверху, успеваю по пути буквально сбрить несколько ветвей, но приземления уже не вижу.

Опять всполох - я уже на земле, рву руками мечущиеся ко мне ветви, вгрызаюсь в них зубами и подминаю под себя. Стоит низкий, протяжный скрежет, рвущиеся волокна громко лопаются, звук противный, бьющим по ушам подобно хлысту - щелчок, еще щелчок, а затем туша монстра медленно и неотвратимо заваливается на меня сверху. Рывок в сторону ничего не дает, я просто не успеваю. Время тянется медленно, тень сверху просто неумолима.

Взрыв щепок сгустил воздух, они будто повисли в нем, все, от самой маленькой занозы до кусков размером с руку, будто маленькие кораблики, наскочившие на мель.

И сжавший челюсти Астар с окружившими его бойцами, выставившими в мою сторону клинки. Уннар, кричащий что-то сзади. И еле ворочающаяся сбоку тварь.

Муть перед глазами то отступала, проясняя сознание, то накатывала новой волной, притупляя и заглушая восприятие. В ладонях удобно лежал ривскрет, отведенный для удара, тело напряжено и сжато для прыжка, но время шло, кровь набатом стучала в висках, а взгляд словно прикипел к Астару, я не мог отвести глаз, все пялился и пялился, ощущая колебания то накатывающей, то отступающей ярости. Это было неконтролируемое чувство, я просто ждал минуту за минутой, и в какой-то момент понял, что могу шевелиться. Ощущения движения грудной клетки, боль в мышцах, легкая дрожь в ногах и руках воспринимались как избавление, возвращение себя самого. Осмысленность в глазах сказалась и на окруживших нас бойцах, напряженность немного спала, но мечи все еще смотрели остриями в мою сторону.

- Алистер, Алистер, это я, Астар, ты понимаешь меня? - с трудом кивнул.

- Ты вернулся, бросаться не станешь? - опять кивнул, получилось уже легче, деревянная шея все-таки согнулась, хоть и не охотно.

- Так, сейчас мы тихо и спокойно все отойдем назад, без лишних движений, хорошо? - бойцы стали пятиться.

Скоро около меня остались только Астар и мой отряд, в стороне вовсю слышался звук рубки и чертыхания, похоже, Древню таки настал конец. Сбоку вышел и осторожно подошел Уннар, напряженно заглянул мне в глаза.

- Командир, ты как?

- Уже в норме, почти, - язык слушался полностью, в отличие от остального тела.

- Хорошо, - седой с облегчением отступил, - отбой, ребята.

Спустя минут пять я наконец-то смог сесть, клинки выпали из рук, росшее сзади дерево как нельзя кстати подперло спину, ко мне пришел отходняк. Хотелось спать, легкая дрожь по всему телу и странная щекотка в солнечном сплетении были лишь слабыми отголосками накатывающих на меня время от времени ощущений.

- Потери?

- Двое, командир, Саттар и Мирк, - он опустил голову.

- Астар?

- Всего двенадцать человек, вместе с твоими, - он покачал головой, - Древень, здесь, я ничего не понимаю, это больше похоже на полноценное вторжение, я пошлю вестника вперед.

- Что-то еще, Уннар?

- Да что еще, командир, все было слишком быстро, толком ничего не разглядишь, у тебя бок весь в крови, зацепил таки?

- Слегка, все в порядке, - черт, а ведь болит, рукой не притронуться, так печет. Жить-то буду? Буду, но от драки лучше пока воздержаться, нутро будто в огне, словно черви резвятся, вгрызаясь все глубже и глубже.

- Командир...

- Действуй, надо похоронить парней, - он кивнул.

- Ну и денек, - подошедший Астар кивнул на бок, - сказать ребятам, что б посмотрели?

- Нет, я в порядке, - ага, как же, в порядке, с радостью выблевал бы свои внутренности, - это нормально, что такая тварь была так близко к деревням?

- Нет, это полностью не нормально, что-то затевается, Алистер, и нам надо быстрее добраться назад.

- Этот Древень, что оно такое?

- Лаэр Каттониса используют их перед вторжением, представь, сходятся две армии, и тут в тылу и на флангах одной просыпаются такие вот твари и неожиданно атакуют, картина всегда печальна.

- А что, ваши лаэр с ними не справляются?

- Ну как тебе сказать, я не совсем в курсе как там у них все это происходит, но то, что сложно создается, не так-то легко и уничтожить.

- Мы же справились.

- Нет, Алистер, ты справился, и то я не пойму как, одержимый против Древня - никогда бы не подумал.

- Расскажи мне о них.

- Ты меня не перестаешь удивлять, никогда не слышал об... Аннор, что у вас там? - он привстал, к нам спешил один из его бойцов, и он был обеспокоен, очень.

- Капитан, не думаю, что ошибаюсь, но там, - он махнул рукой, - шагов через сто, сидит еще один, - он замолчал.

Астар вскочил:

- Так, всем поторопиться, времени больше нет, выходим через десять минут.

И мы вышли, вернее, поковыляли, со мной и Уннаром в самом конце. Держась за бок, и периодически ловя на себе взгляды своих бойцов, переставляя отяжелевшие ноги и выбрасывая из легких хрип вместе со свистом, я плелся сзади и размышлял. Мне ведь просто повезло, пройди та ветвь чуть выше - и все, сердцу хана, не уверен, что мой организм справился бы с таким. Каждый шаг отдавался стреляющей болью, прошивающей буквально весь организм, болели даже мизинцы рук и ног. Выходит, лишь слепая случайность оставила меня в живых, и мои действия были вершиной глупости и самонадеянности. Дурак ли я - несомненно. А, черт, сжал зубы, нутро обожгло особенно сильно, что-то довольно болезненно идет заживление. С шага не сбился, но пошатнулся, и тут же почувствовал поддерживающие за плечи руки - Уннар не зря плелся за мной, страховал. Ну да, ну да, командир ранен и все такое.

- Я в порядке.

Он кивнул.

- Командир, отстанем чуток, - оппа, а это к чему?

- Давай, Уннар, я весь в внимании.

- Астар, он... командир, ты должен понять, мы это мы, а они - они чужие, и что-то заподозрили, нам-то все равно, мы живы лишь благодаря тебе, но с ними не так.

- К чему это ты?

- Одержимому не справиться с Древнем, никогда, - он шел рядом, опустив взгляд и лишь слегка шевеля губами при разговоре, - одержимый бы не смог сделать то, что ты в той деревне, это понятно только тем, кто видел и знает их возможности. Астар из таких, и я, может, еще кто из отряда.

- Я и не говорил, что одержим.

- Но и не объяснил ничего, я не доверяю Астару.

- Стало быть, есть возможность, что нас ждет теплый прием?

- Просто уверен в этом.

- Вам не безопасно со мной, сможешь позаботиться о ребятах?

- А ты?

- А я позабочусь о себе.

Некоторое время мы шли молча, думая каждый о своем.

- В детстве я с удовольствием слушал истории, про чудищ, про лаэр, изначальных, - он скосил на меня глаза, я промолчал.

- Рассказывали много чего, в основном мифы и легенды, но поговаривают, что Орден до сих пор рыщет в поисках последователей изначального.

- К чему ходить вокруг да около, Уннар, спроси прямо.

- А смысл, что измениться, к тому же, чего я не знаю, того не смогу рассказать.

- Ладно, я все понял, спасибо, Уннар.

- Просто подумал, что тебе следует это знать.

Я кивнул.

- Как только доберемся до лагеря, вы сами по себе, я сам по себе, и освобождаю вас от данной клятвы.

- От клятвы нельзя освободиться, - седой усмехнулся, - не для того она дается.

- Ну, тогда все еще проще.

- Правда?

- Мой последний приказ, десятник: начните новую жизнь.

Он остановился, запнувшись.

- Что непонятного, Уннар, выполняй.

- Как скажешь, командир.

- Все, иди вперед, догоняй, я сам о себе позабочусь.

Он кивнул и пошел вперед, а я, чертыхаясь про себя и продолжая зажимать рукой бок, заковылял следом, осмысливая и переваривая полученную информацию. Итак, из лагеря придется линять, или до него? Там ведь наверняка будет засада, не зря же Астар выслал вперед гонца. И куда бежать, вглубь страны, обратно в Каттонис или еще куда? Так, по порядку: сначала нужно затянуть поход, мне необходимо время, как минимум до завтрашнего вечера. Далее, чем меньше контактов будет с моими бойцами, тем лучше, в идеале стоит вообще разругаться и послать их подальше. Если возможно, было бы неплохо симулировать свою смерть, что хрен получится в этом лесу с этими чертовыми следопытами. Ааа, нутро опять неожиданно обожгло, опалив внутренности и заставив скрежетать зубами, да что же там такое, и так снизил до минимума все болевые ощущения, а толку ноль.

А вот это уже непонятно, и плохо, и навевает неприятные предчувствия. Попытка концентрации принесла неприятную картину, мое ласковое маленькое солнышко пульсировало злыми всполохами, яростно впиваясь сотнями нитей в разрывы тканей и буквально накачивая их проходящими по ним волнами, от чего печень и поврежденные рядом кишки, ребра и вообще все нутро будто наливалось энергией, и... менялось. Восстановление не было восстановлением, я менялся, заживление не вело к тому, к чему должно было. Я растерянно наблюдал за своим внутренним узором и не узнавал его, все было другим, похожим, но более сложным и... незаконченным, что ли. Пульсация нитей была видна по всему телу, они не просто обволакивали каждый орган, каждый сантиметр организма плотной сетью, они пронизывали все и были везде, напитывая меня идущей от солнца энергией. И боль, постоянное жжение, вызванные происходящим со мной были только началом - понимание этого было столь же ясным, как и того, что в лагере меня ждет бой.

Привал был как нельзя кстати, с облегчением прислонился к одному из деревьев и прикрыл глаза, рядом засуетились мои бойцы. Присевший рядом Уннар распаковал свой узел и стал доставать собранную деревенскими снедь. Запахло копченым мясом, хлебом, сыром, появилась бутылка бражки, что те гнали просто в промышленных объемах, разливая ее прямо из бочонков. Внезапная мысль заставила открыть глаза и посмотреть на седого:

- Уннар, было бы неплохо устроить ссору и разлад в нашем маленьком, дружном отряде.

Тот ничем не выдал своего замешательства, значит, все понял, хорошо.

- Что ты рассказывал им про нас? Если они в курсе про клятву - то это невозможно.

- Дай-ка вспомнить, кажется, я сказал, что принял от вас присягу, да, именно так, это что-то меняет?

- Присяга? Да, меняет, это не клятва, ее можно и разорвать в определенных ситуациях.

- Итак?

- Я все сделаю.

- Хорошо, - я прикрыл глаза.

Значит, сначала разлад со своими, потом драка в лагере, а там, если выживу, а я обязательно выживу, нужно будет затаиться где-нибудь и вплотную заняться собой, слишком уж много непонятного. Мысль сбежать сейчас отбросил сразу же, слишком слаб, если Астар захочет, меня скрутят без проблем, да и мои еще пострадают. Так что идем в лагерь. Ну, хоть определился, уже проще. А теперь жрать и еще раз жрать, и спать, надо помочь организму всем, чем могу. И я ел, от души, набивая желудок по полной и не отказываясь от подкладываемой Уннаром добавки, объедая не только его, но и остальных своих бойцов. Тело с благодарностью восприняло подношение, тут же пустив его в дело, разделяя на нужные элементы и распределяя по критичным участкам. Фух, обожрался, теперь только покой.

- Я предупредил остальных, сейчас начнем, подыграй, главное.

Еще какое-то время мы просто отдыхали в отдалении от остальных, кто-то доедал обед, а кто просто валялся на траве, но все то и дело бросали на меня косые взгляды - готовы, и ждут. И Уннар начал, сначала тихо, а потом все громче, и громче:

- Нет, командир, мы так не договаривались, так не годиться, - он стоял теперь напротив, указывая на меня пальцем.

- А теперь еще и одержимость, ты слышишь меня, я на такое не подписывался!

- Тебе что-то не нравится, Уннар? - я сел, вперив в него взгляд.

- И не только мне, я прав, ребята? - он обернулся, словно ища поддержки.

- Я согласен, не на такое соглашался, - встал один из бойцов и, оглядываясь на остальных, продолжил, - что, чего все молчат, кишка тонка?

- Заткнись, Мирр, мне тоже многое не нравится, - буркнул его сосед.

Я молча наблюдал за проявляемым недовольством и с удовлетворением отметил интерес, наметившийся буквально метрах в десяти.

- Мы давали присягу, Уннар, забыл?

- Не забыл, но только наш горячо обожаемый командир забыл упомянуть одну важную деталь, про свою одержимость.

- Тебя это напрягает, Уннар, - пора вступать в игру, - или, скорее, пугает?

- А как может не пугать возможность получить клинок меж ребер от своего?

- Кажется, я никого не тронул, не находишь?

- Это пока, и сколько будет длиться это "пока" - неделю, две, месяц?

- Уннар прав, меня это тоже не устраивает, - поднял руку еще один, - я "за".

- Что еще за "за", Тарк?

Тот встал.

- Мне не нравится, как все сложилось и продолжает оборачиваться, да, не нравиться, - Тарк оборачивался и ловил взгляд каждого из сидящих вокруг, - или я не прав?

- Вот и я о том же! - Уннар снова перевел взгляд на меня, - что скажешь, командир?

- А что ты хочешь услышать, что у моих ребят кишка прохудилась? Что поджилки трясутся или то, что присяга для них ничего не значит? Что замолчал, Уннар, я попал в точку?

- Командир, ты одержим, ты что, не слышал меня? Со всем остальным еще можно мириться, но не с таким! А, да что я распинаюсь!

Он махнул рукой, схватил свои пожитки и пошел на другой конец поляны, где постепенно к нему стали присоединяться один за другим и остальные бойцы. Вскоре я остался один, пьеса сыграна, актеры разошлись, осталось лишь дождаться оваций или зрительского "не верю". А вот и тот, ради кого все это было.

- Нелады с субординацией? - рядом присел Астар.

Я посмотрел на него и буркнул, вновь уставившись на переселившихся подальше от меня бойцов:

- Не твое дело.

- Ну почему же, пока вы все под моим началом, мне бунты не нужны.

- Бунта не будет.

- Тогда это что было?

- А на что было похоже?

- На смещение командира.

Я промолчал, отлично, похоже, купился.

- Так, свои проблемы будете решать, когда доберемся, а пока мне нужен сплоченный отряд преданных бойцов, я понятно выражаюсь?

О да, господин капитан, я отлично вас понял.

- Понятно, можешь не волноваться, только повтори это еще и Уннару.

Он покачал головой.

- Как маленькие, ладно, побуду разок гонцом.

Я наблюдал, как он подошел к Уннару с бойцами и что-то втолковывает им, периодически жестикулируя, ага, вот седой кивает, соглашаясь и улыбаясь чему-то. Ну что же, дело в шляпе. Устало прикрыл глаза и вздохнул с облегчением, одна проблема решена. Теперь можно и подремать.

 

Глава 17

- Подъем, командир, пора идти, - в голосе никакого почтения, похоже, меня таки сместили с поста, неформально.

- Отвали, Уннар, и без тебя разберусь.

Он молча развернулся и пошел вслед уходящему отряду. Ага, ну и мне пора, сколько же я проспал? Таки вырубился, ничего не помню. Ну и хрен с ним, зато чувствую себя уже получше, хе-хе. Упс, чуть не упал, чертова трава, скользкая, зараза. Эй, а меня подождать, или это такой способ показать свое отношение ко мне? Ну и хрен с вами, я чуть не рассмеялся, на душе было до чертиков хорошо и весело, хотелось смеяться во все горло. Черт, я остановился, да что со мной?

Меня просто переполняла эйфория, казалось, оттолкнусь от земли и взлечу выше деревьев, в теле было столько мощи и энергии, что сдержаться и не припустить с места стоило огромных усилий. Ручьи силы бежали по жилам, неся бурлящий красный поток в каждый уголок, в каждую клеточку тела, наполняя их безудержным желанием вырваться из общего движения и нестись вскачь, сломя голову, хоть как-нибудь, хоть куда-нибудь, лишь бы не бездействовать, не оставаться на месте. Тактильные ощущения были просто отпад, легкий ветерок пробегал по кончикам пальцев и казался бушующим ураганом, а зрение, слух и обоняние начали показывать просто невообразимые вещи, накатив удушающей волной и ввергнув в ураган галлюцинаций, по-другому я не мог это назвать. От нахлынувшего пошатнулся и чуть не упал, пришлось схватиться за дерево и пережидать захлестнувшее меня безумие, но все равно это было круто.

- Алистер, ты чего там? - Астар и еще двое стояли чуть поодаль, пристально за мной наблюдая.

- Все... все в порядке, идите, я догоню, - махнул рукой, вроде стало лучше, по крайней мере, бредовые ощущения стали меркнуть, приходя в норму.

- Нет уж, похоже, тебе нужна помощь, ты на ногах еле стоишь.

Меня подперли с двух сторон и взяли под руки, осторожно, но надежно лишив, по их мнению, свободы. Дурачье, они могли умереть за доли секунды, будь на то моя воля.

- Астар, сколько я проспал?

- Да прилично, мы все вымотались в этом бою, уже далеко за полдень, а что?

- Да переел сильно в обед, а теперь опять голоден, будто и крошки во рту не было.

- Ничего, скоро доберемся, и будет вдоволь армейской похлебки.

- Тогда возьму себе двойную порцию.

- Непременно, лишь бы добраться без эксцессов.

Нагнав основной отряд, пристроились в хвосте, я манкировал своими обязанностями вовремя переставлять ноги и практически висел на двух добровольных рабах, и могу поспорить, Астар уже ввел их в курс дела, так что работайте, мои вьючные друзья, работайте. В итоге до лагеря я сменил пять пар носильщиков, вымотав до крайности половину отряда, и пока меня почти несли, имел возможность вдоволь поразмыслить над случившимся. Энергетическая структура тела менялась просто поразительно быстро, каждую минуту и секунду обновляясь и усложняясь, наблюдать за процессом было настолько увлекательно, что я почти не обращал внимания на сам путь, полностью переложив заботу о передвижении на конвоиров, коих по-другому уже просто не мог воспринимать. Ветвистые молнии, исходящие из пылающего внутри меня светила уплотнились, стали толще и гуще, пробегающие по ним сгустки участились, создавая впечатление отдельной жизни, будто внутри меня угнездился сонм змей и присосался к каждому органу, соединив их с пульсирующим нечто. Я воспринимал себя теперь совсем иначе, рана, все еще так и не зажившая, меня теперь совсем не беспокоила, более того, я мог ускорить процесс, если бы видел смысл. Но его не было, до лагеря восстановление уже будет закончено, а силы мне еще пригодятся.

И они пригодились. Встреча, скажем так, была совсем не радостной, мои конвоиры, не отпуская меня, препроводили меня прямо к высокому начальству и усадили пред его светлые очи. Только на этот раз в палатке кроме него и двух воинов у входа в углу на стуле пристроился невысокий полноватый мужчина, короткая бородка, ухоженные усики и стрижка почти под ноль делали его слегка комичным, если бы не колючее выражение глаз, буквально пронзавших меня насквозь.

- И снова здравствуйте, господин Алистер, - высокое начальство потерло руки и довольно улыбнулось.

- Чему обязан такому вниманию?

- Есть несколько моментов, которые мы хотели бы обсудить.

- Мы?

- Я и вот этот человек.

- Приятно познакомиться, человек, - тот кивнул.

- Итак, с заданием вы справились просто блестяще, поздравляю.

- А сейчас последует большое волосатое "но".

- Вы правы, но нас интересует еще нечто другое, расскажите, как вы справились с Древнем?

- Да без понятия, я полностью отключаюсь в такие моменты.

- И что, совсем-совсем ничего не помните?

- Я прихожу в сознание уже под конец.

- Мда, не густо, а что скажете насчет того, что одержимый просто не способен в одиночку справиться с Древнем?

- Ничего, я об этом ничего не знаю, но раз я жив, значит, вы ошибаетесь. К чему вообще этот допрос, меня занесли в списки врагов?

- Ладно, раз у нас ничего не получается, перейдем к радикальным мерам, Хаирр, действуйте.

Человек в углу кивнул и протянул в мою сторону руку, а в следующий момент его голова лопнула кровавым месивом под моим кулаком, раздробившим ее до самых плеч. Стул и угол палатки мгновенно стали красными, бойцы у входа еще только тянули оружие из ножен, а я уже сжал гортань высокого господина и ткнул его хрипящего мордой в землю.

- Одно движение или звук, и он труп.

Они замерли.

- Молодцы, теперь оба подошли ко мне и повернулись спиной, - два смазанных удара и два тела в беспамятстве рухнули на пол.

- А теперь, мистер вежливость, я хотел бы услышать о причинах столь радостного приема.

Освободив гортань и дав ему продышаться, грубо усадил его на стул и встал напротив.

- Сделаешь хоть что-нибудь, что мне не понравиться - умрешь, а теперь рассказывай.

Он некоторое время тупо пялился на труп в кресле за моей спиной, потом перевел взгляд на меня и вздохнул.

- Ты не одержимый, ты хуже, - он бросал слова сквозь зубы, будто вбивая гвозди в мой гроб, - и то, что я тебе скажу, тебя уже не спасет. Мы известили Орден, рано или поздно...

Хруст сломанной шеи прервал угрозы и высокое начальство обмякло на своем стуле, составив пару трупу по соседству. Все как и предполагал Уннар, хреново, но я уже привык, не мир, а сплошные проблемы. Наскоро обшарив трупы и полазив по ящикам стола, разжился мешочком с деньгами и картой, похоже, мне впервые повезло, хоть не буду бегать вслепую. Так, что еще? Оглядевшись, приметил стоящую в углу походную сумку, ого, тяжелая, ладно, потом разберусь, кинул в нее деньги, ривскрет и карту, прислушался - вроде, все спокойно, пора выбираться.

Через вход выбираться явно глупо, палатка хоть и находится почти с краю лагеря, но все равно на виду, значит, стоит проделать новый выход. Клинок одного из валяющихся на полу стражей подошел как нельзя лучше, проделав отверстия в трех стенах, дождался, пока на глаза перестал хоть кто-нибудь попадаться, а потом осторожно сделал вертикальный разрез на противоположной от входа стороне. Выглянул - все тихо, значит - пора. И, доверившись одной только удаче, выскользнул из палатки, нацелившись на маячивший в тридцати шагах поодаль лес.

Уйти оказалось на удивление легко, добравшись до первых кустов, шмыгнул за них и стал обходить лагерь по часовой, не думаю, что это собьет следопытов со следа, но, возможно, хоть как-то задержит, к тому же, где-то там будет небольшая речушка, попробую потеряться в лучших традициях земных фильмов. Шум и гам от военной стоянки сразу же стих, как только я углубился достаточно в лес, вот и все, теперь только не сбиться с намеченного курса и добраться до ближайшей деревни, а там уже вступит в силу план "Б", который еще стоит придумать. Передвигался быстро, ходко переставляя ноги и почти летя над поверхностью, двигаться решил весь день и всю ночь, стоило убраться как можно дальше, и как можно быстрее. Со временем я приноровился и еще больше ускорился, деревья теперь мелькали с поразительной быстротой, а когда добрался до речушки - она просто взорвалась фонтанами брызг, опадающих обратно полноценным ливнем, напрочь скрыв неширокую водную гладь. Я был силен как никогда, и быстр, и почти счастлив, вот так свободно бежать, не связанный никем и ничем кроме возможной где-то позади погони, отстающей и глотающей после меня пыль, что может быть лучше?

Чувства просто распирали грудь, ветер бил тараном и бессильно соскальзывал за спину, хотелось кричать от восторга, и вопить от осознания собственной мощи, даже попытался выбежать не середину русла, но скорость все же еще была не достаточно высокой и пришлось отступиться, но все равно - ощущения были просто невероятные. Упиваться собой было совсем новым и необычным ощущением, и оно мне нравилось. Не было ни переоценки сил, ни глупой самонадеянности, я просто знал чего стою и что могу. Организм продолжал перестраиваться, органы смещались и меняли форму, что было удивительно - ни капли крови и ни грамма боли, будто и не происходило ничего.

Я просто пожирал пространство, оставляя за собой километры пути, намеченная ранее деревенька осталась далеко позади, смысл останавливаться, если можно оторваться еще больше? Пунктом остановки выбрал город Балур, что-то вроде торгового центра, стоящего на перекрестке шести дорог. Скоро предстояло снизить скорость и уподобиться черепахе, перейдя на обычный шаг, но как же этого не хотелось. А далее предстояло еще то веселье. Нужно было определиться с географией, состоянием страны и, главное, выяснить то, что волновало меня больше всего, как быть дальше, здесь, в этом мире тому, кто следует изначальному. Черт, чуть не прошляпил!

Впереди стучала колесами чья-то повозка, направляющаяся в одну со мной сторону, а я чуть не вылетел на нее из-за поворота. Замедлившись, перешел на шаг и стал потихоньку догонять неожиданного попутчика. Ого, да это не телега, а самая настоящая карета, медленно семенящая по бездорожью. Что-то мне расхотелось ее догонять, но было уже поздно, карруми остановились, дверца открылась, и наружу спрыгнул очень примечательный человек.

Весь в черном, обтягивающие штаны, свободная рубаха и обвешан оружием, словно новогодняя елка, с ног до головы. Делано потянувшись, он окинул меня оценивающим взглядом и с ленцой направился ко мне, ничем не выдавая своих намерений, хотя я отчетливо видел - он шел не говорить со мной. Его походка, деланная расслабленность и отсутствующий во взгляде интерес ко мне словно кричали: "Еще пару шагов, и я нападу!" Блин, очередной псих, так что везенье мое, по-видимому, уже закончилось и, возможно, опять будет труп.

- Что бы ни удумал - не стоит, - я обезоруживающе улыбнулся и развел руки.

- Ну конечно, я просто пройду мимо, - он улыбнулся в ответ, и напал.

Что бы сразу же ткнуться лицом в пыль, выдав лишь глухой стон. Я уселся сверху и довернул вывернутую руку еще сильнее, вырвав теперь уже отчетливый вскрик - подействовало. Но не так, как я рассчитывал, вместо того, что бы уехать прочь, карета осталась на месте, а из распахнувшейся второй дверцы спустилась девушка и стремглав бросилась к нам.

- Не трогайте его! Отпустите! - она подбежала и упала на колени, пытаясь отцепить меня от него, оттолкнуть. Ого, а это уже явно неспроста, пахнет сильными чувствами. Я даже опешил слегка, тонкая и хрупкая, как тростиночка, девушка яростно защищала дорогое ей существо, ринувшись вперед не задумываясь, без малейших сомнений. И мне пришлось отступить, просто отпустив парня и отскочив на пару шагов.

- Он в порядке, просто немного помят, не волнуйся, - она бросила на меня сердитый взгляд.

- Сам ведь напал, вот и поплатился, - я вздохнул, - ладно, пойду дальше, - и, обойдя их стороной, направился дальше.

- Спасибо.

Чего? Это она мне? Обернулся:

- Да не за что, только держи его на привязи.

Она кивнула и попыталась его перевернуть, с трудом, но ей это удалось. Похоже, он был помят немногим больше, чем я рассчитывал, и вряд ли сможет подняться, даже невзирая на помощь девушки. В очередной раз вздохнув, развернулся и пошел обратно, сразу же поймав обеспокоенный взгляд.

- Успокойся, только помогу, похоже, я приложил его немногим сильнее, чем рассчитывал, - подхватив нарвавшегося бедолагу под мышки, без особого труда поднял и понес к карете.

- Придержишь дверцу? - та с готовностью распахнула черную резную створку еще шире.

Поместив парня на сиденье, вылез из кареты и, улыбнувшись его защитнице, пошел по дороге к городу. Через некоторое время раздавшийся стук колес возвестил о догоняющей меня парочке. Поравнявшись, карета остановилась, и в окошко высунулся давешний парень, с трудом натянув улыбку:

- Мы тут подумали, может, тебя подвезти? Ну, и в город поможем пройти, что скажешь?

В город? Гм, об этом я и не подумал, стража в любом случае начнет задавать вопросы и может запомнить, чего бы я не очень хотел.

- Я не против, - он кивнул и приглашающе распахнул дверцу.

Кучер, сидевший спереди, даже не шелохнулся и не посмотрел в мою сторону, видно, исповедует принцип "ничего не вижу, ничего не слышу и, собственно, ничего не смогу сказать", это настораживает. Что-то не так с этой парочкой, надо к ним присмотреться повнимательнее.

Внутри было довольно уютно и светло, стенки были оббиты какой-то красной тканью, мягкие сиденья и куча подушек лишь довершали создаваемый комфорт. Парочка сидела напротив и с чем-то решалась, явно колеблясь.

- Мы благодарны за помощь и хотели извиниться, - она взглянула на парня.

- Да, я приношу свои извинения за то, что напал на тебя, - ни капли сожаления, явно врет.

- И мы хотели бы загладить свою вину, поэтому надеемся, что ты не откажешься с нами поужинать, что скажешь?

- С удовольствием принимаю ваше приглашение, - не верю я вам, ох, не верю.

- Прекрасно, меня можешь называть Ильса, а этот молодой человек - Искар, мой брат.

- Алистер.

Карета мерно катила по дороге, а внутри царила неловкая тишина, но только для двоих, я же расслабленно и отстраненно пялился в окно - первый раз в своей жизни еду в карете, надо же. Довольно удобно, должен признать, и почти не трясет. За окном мелькали деревья, со временем сменившиеся засеянными полями, а потом ухоженным пригородом, аккуратные домики теснились довольно-таки близко друг к другу, и чем ближе они стояли к городской стене, тем плотнее жались, словно боясь одиночества. Дорога сменилась мощеной мостовой, появились указатели на разветвлении дорог, и люди стали попадаться чуть ли не через каждый метр, куда-то спеша по своим делам.

- Это пригород, скоро въедем в город, а там уже не далеко.

- Хороший городок, судя по... - я махнул рукой в окно, - Балур, кажется?

- Да, один из семи торговых городов Даггура, ты к нам по делам или проездом?

- Проездом, но на какое-то время планировал задержаться.

- Военный?

- Нет, с чего ты взяла?

- Ну, ты справился с Искаром, а это не каждому под силу, - она многозначительно посмотрела на него, на что тот лишь поморщился.

- Зачем, кстати, было нападать на меня?

- А, видишь ли...

- Мы ожидали погони и приняли тебя за нее, - Искар в упор посмотрел на меня.

- Но ошиблись, - пришлось сцепиться взглядами.

- Да, ошиблись, - поспешила вмешаться девушка, - и будем рады загладить произведенное впечатление, не так ли, Искар?

- Да, конечно же, - он отвернулся к окну.

- У нас небольшое имение в городе, наследство от родителей, они покинули нас восемь лет назад и с тех пор мы живем одни, так что мы будем рады провести этот вечер в твоем обществе.

В город въехали беспрепятственно и даже не остановившись, Искар просто выглянул и молча кивнул стражникам. А через мгновение мы уже колесили по улицам с каменными домами и мостовыми, вписывающимися в картину наравне с зелеными изгородями, кустами, палисадниками, ухоженность вокруг казалась несколько ирреальной, слишком чисто, слишком неестественно, что казалось невозможным в средневековом городе. Ни стоков, ни канав с нечистотами, ни птичьего помета - ничего.

- У вас чистый городок, как вы этого добиваетесь?

- Обычная городская система, - Ильса немного удивленно посмотрела на меня, - ты видел где-то по-другому?

- Нет, но я видел слишком мало городов.

- Вот и хорошо, как раз повод воспользоваться нашим гостеприимством, Искар, как ты смотришь на то, что бы показать Алистеру бои?

- Сестренка, ты уверена? - он вскинул бровь.

- А почему бы и нет, кроме рынков и магазинов здесь больше нет ничего интересного. Алистер, что скажешь, как ты относишься к боям на арене?

- Никак, равнодушно, - я скривился, мне уже порядком надоел вид чужой крови.

- Вот как? Странно, я всегда считала, что мужчины в восторге от таких забав.

- Это не про меня.

- Искар, ты слышал, не всем нравятся ваши дикие игрища.

- Это не игрища, Ильса, сколько раз повторять, - тот закатил к верху глаза, - там делают ставки, там силой и храбростью зарабатывают на пропитание, а не доказывают, как ты считаешь, кто больший самец.

- Ну конечно, будто не существует других способов заработка.

Она скептически улыбнулась брату, заставив того лишь еще раз вздохнуть, и снова повернулась ко мне.

- Как же ты предпочитаешь развлекаться, Алистер?

- Спать, есть, валяться на траве и ничего не делать, скучно, да?

- Да уж, веселого мало, - она улыбнулась.

Карета замедлила ход и повернула, проехав еще пару кварталов и въехав в предусмотрительно распахнутые ворота. Ведущая от них аллея, укутанная зеленым сумраком высаженных вдоль нее деревьев, петляя, вывела нас к фасаду довольно внушительного здания, домом которое назвать просто не поворачивался язык. Слишком уж монументальным оно было, три этажа раскинулись в стороны, охватив приличный кусок зеленых насаждений метров в пятьдесят, и это только видимый мною фасад.

- Впечатляет, - я покачал головой.

- Да, у нас неплохое имение.

Мы выбрались из кареты.

- Ужин подадут немного позже, а пока оставляю вас одних, Искар, покажи Алистеру здесь все, - она развернулась и стала подниматься по ступенькам.

- Ну что же, пойдем, пройдемся, - ее братцу явно не нравилось такое развитие событий.

- Я тебя стесняю?

- Это так заметно?

- Да.

- Значит, так и есть.

- Тогда к чему все это, я не напрашивался.

Он вздохнул.

- Моя сестра, она думает, что ты сможешь помочь нам.

- С чего вдруг?

- Ты справился со мной.

- И что?

- И то, от тебя ведь не убудет, если поужинаешь с нами?

Ясно, хотят втянуть в какие-то свои проблемы и рассчитывают подвести к этому за ужином, что ж, послушаем и, главное, поедим, к тому же я и сам смогу вытянуть из них побольше информации.

- Не убудет.

- Вот и отлично, предлагаю не заниматься туфтой, хочу показать тебе кое-что и узнать, где ты научился так драться.

- Не думаю, что буду распространяться об этом.

- Даже так? Может, ты из этих, орденцев там или тайных стражей?

- Все может быть, - он обернулся.

- Это не смешно, Алистер, что те, что те - больные фанатики, и я должен знать, кого пригласил к нам в дом.

- Тебе не о чем волноваться, только если не кинешься на меня сам.

Он некоторое время рассматривал меня, потом кивнул.

- Хорошо, устраивает. Нам туда.

Свернув на убегающую вправо дорожку, теряющуюся в нагромождении каменных изваяний, бывших, по-видимому, данью местному искусству скульпторов, мы вышли к окруженному зелеными насаждениями аккуратному домику с маленьким заборчиком, довольно нелепо смотревшемуся на фоне всего этого.

- Твое личное убежище?

- Что-то вроде того, мне здесь гораздо комфортнее.

- Чем вы занимаетесь, Искар?

- В смысле, чем зарабатываем на жизнь? Разным, наше состояние было достаточно большим, чтобы не заморачиваться о хлебе насущном, до недавних пор, по крайней мере.

- И что случилось?

- Давай оставим это Ильсе, не будем нарушать планы на ужин.

- Ладно, чем займемся?

- Хочу показать тебе кое-что.

Подойдя к двери, он отпер ее и отошел в сторону, пропуская меня вперед. Зайдя внутрь, я буквально замер на пороге, пораженный открывшейся картиной. Дом состоял из всего одной единственной просторной комнаты, и вся она целиком была отдана под оружейную, полностью. Стенды, всевозможные стойки, подставки, полки, все было заполнено таким количеством и видами острой стали, что глаза просто разбегались, казалось, здесь были собраны все образчики военной мысли этого мира.

- Ничего себе!

- Впечатлен? Моя гордость! Перешло по наследству от отца, а я продолжил.

- Увлечение двух поколений? Должен признаться, я удивлен.

- А если я скажу, что каждое оружие побывало в бою и крещено кровью? Здесь нет ни одного декоративного клинка, все настоящее, боевое, - он буквально лучился гордостью.

- А сам как, многим владеешь? - я прохаживался от одной стойки к другой, буквально впиваясь взглядом в изгибы и формы вычурных клинков.

- Собственно, я довольно сносно владею половиной из того что здесь и профессионально пятью видами, и считаюсь лучшим бойцом Балура, так что твоя победа надо мной, сам понимаешь, озадачила.

- Что ты знаешь об этом? - на стойке напротив меня была закреплена точная копия моего ривскрета.

- А, проклятое оружие изначальных, почти не используемое, но не лишенное определенного очарования. Слишком тяжелое, как на меня, пробовали повторить с меньшим весом, но отказались от этого по причине превращения оружия в обычные кухонные тесаки. Да и стиль боя с ними не известен, пробовали комбинировать - не получилось. А почему ты спросил?

- Довольно необычное оружие, хотя на фоне всего остального...

- Да, тут полно экзотики, некоторые клинки уже как века не используются.

Мы передвигались от стойки к стойке, касались смертоносной стали, я слушал истории о том или ином клинке, иногда романтические, иногда кровавые, каждое оружие имело свою историю и особенного в прошлом хозяина. В какой-то момент Искар перевел взгляд на настенные часы у камина и вздохнул:

- Всякий раз, как прихожу сюда, время летит так быстро. Но нам пора, не будем заставлять сестру ждать.

Я кивнул, обратный путь не занял много времени и скоро мы уже входили в просторный холл с колоннами вдоль стен, красной ковровой дорожкой и встречающей прислугой. Ничего себе, восемь человек по четыре с каждой стороны и открытые створки дверей в соседнюю комнату - торжественно все так, чинно. Похоже, обед будет из разряда званого, со всеми приличиями и нормами, и если все так, то мне светит провал. Я знаю только, как орудовать одной ложкой, одной вилкой и одним ножом. Если там будет по дюжине приборов с каждой стороны, будет весело. Но все мои ожидания пошли прахом.

Ильса уже переоделась и ждала нас у камина, чуть в стороне стоял накрытый стол, а прислуга через боковую комнатку продолжала приносить невероятно вкусно пахнущие кушанья.

- Похоже, у вас отличный повар.

- Да, Стик стоит похвалы, но это всего лишь аромат, на вкус его шедевры стоят намного больше.

- Ну что же, прошу, - Ильса приняла помощь брата и села во главе стола.

Ну а мне просто несказанно повезло, вилка, ложка и тарелка с ножом, вот и все, с чем предстояло справиться, кроме всей той вкуснотищи, что все прибывала и прибывала. Мясные нарезки, соленья, салаты, что-то типа пюре в трех вариантах, еще какие-то блюда, уже совсем ни на что не похожие и абсолютно мне не знакомые, это был праздник для желудка, уже второй в этом мире. Что характерно, я почему-то хотел одни блюда, и был абсолютно равнодушен к другим, тогда как хозяева пробовали от каждого по чуть-чуть. И ел строго по своим ощущениям, в какой-то момент просто понимая, что это уже не хочу, но вот того попробовал бы с удовольствием. Ужин все продолжался, а мой желудок все никак не мог насытиться, требуя все новых и новых порций того или иного блюда. В какой-то момент я почувствовал себя просто посредником, поставляющим требуемое сырье в бездонную топку, проглатывающую все, что в нее попадает. В общем, отъедался от души, а за столом тем временем шел разговор.

- Итак, Алистер, что скажешь?

- Очень вкусно, я привык к более простой пище, - не переставая орудовать вилкой, съедал едва ли не больше их обоих - пока есть возможность, буду наедаться впрок.

- Я вижу, где ты был до Балура?

- Странствовал.

- Ты не многословен.

- Не вижу смысла открываться.

- Гм, справедливо, что бы ты хотел узнать о нас?

- Не знаю, может, сами решите?

- Можно и так.

Дальнейшее мне было не особо интересно, и я слушал в пол уха, больше сосредоточившись на еде, чем на разговоре. Жизнь с родителями, положение в обществе, взросление, смерть родителей, утрата положения в обществе, попытки удержаться на плаву и апогей - братец с сестрой умудряются влезть в долги к очень темным личностям. И теперь эти личности умудряются всячески портить им жизнь, постоянно напоминая о себе и своем коротком терпении.

- Мы живем так уже почти год, наше состояние не увеличивается, периодически приходится распродавать часть имущества и искать новые способы привлечения финансов. В общем, на горизонте довольно тускло и серо.

- И тут вам попадаюсь я, - я отставил кубок с вином и в упор посмотрел на Ильсу.

- Верно, и немаловажно как раз еще и то, что через две недели состоятся особо прибыльные бои, для выигравших, естественно.

- Я понял, кто, с кем, какие ставки, правила, в чем подвох и, собственно, почему меня это должно интересовать?

- Деловой подход, - Ильса вздохнула, - что ж, хорошо, для нас это реальный шанс поправить наши финансовые проблемы, а для тебя - заработать.

- Дело в том, - поддержал сестру Искар, - что мы в состоянии поставить на данный момент очень большую сумму, а ты в состоянии ее приумножить.

Деньги мне явно пригодятся, того мешочка в сумке надолго не хватит, а сколько мне еще понадобиться и как повернется в дальнейшем жизнь никто предугадать не в силах.

- Правила?

- Никаких, есть арена, есть бойцы и их оружие - побеждает выживший.

- Плохо, я не хочу убивать ради денег.

- Есть лазейка, - Искар подмигнул, - побеждает выживший, а вот проигрывает мертвый или тот, кто не в состоянии вести бой и победить.

- То есть, мне достаточно просто вырубить противника?

- Да, если сможешь.

Они замерли и выжидающе уставились на меня так, словно от моего решения зависела вся их дальнейшая жизнь. Но меня останавливало одно - я не хотел светиться, не хотел, что бы обо мне узнал кто-то еще, и деньги отнюдь это не перевешивали. Правда, было еще одно "но" и, медленно обведя их взглядом, вынес вердикт:

- Не интересует.

Некоторое время царила напряженная тишина, потом Ильса не выдержала:

- Ты отказываешься? Почему?

- Все очень просто - мне это не нужно.

Я улыбнулся, вызвав в ответ лишь кислые мины.

- Алистер, может, ты не совсем понимаешь, о каких суммах идет речь.

- Возможно, но меня они не интересуют.

- Хорошо, если тебя не интересуют деньги, тогда что?

А вот это уже интересно, но стоит быть предельно осторожным, особого доверия эти двое у меня не вызывали.

- Информация и помощь.

- А конкретнее? - оба напряглись, явно ожидая услышать нечто не законное.

- Скажем так, я буду в состоянии это озвучить в течение недели, - ну вот, кажется, больше я уже не смогу съесть, вернее, смогу, но уже в ущерб самому себе, чего не хотелось.

- Вот как, - Ильса задумчиво теребила скатерть, - но мы не на все согласимся, сам понимаешь, подставляться мы не будем.

- Справедливо, но ничего такого мне от вас не нужно, к тому же, я еще не видел саму арену и ничего не знаю о противниках, может, меня там просто размажут по стенке тонким слоем.

Искар улыбнулся:

- Поверь, если на дороге то была не случайность, и ты так же управляешься с клинком, противника там для тебя не будет.

- С чего такая уверенность?

- Потому что я сам собирался участвовать и знаю, кто будет нам противостоять, наводил справки, так сказать, - он улыбнулся.

- Когда ты сможешь дать конкретный ответ? - Ильса посмотрела в упор.

- Давайте так, увижу арену, услышу все касательно боев, поселюсь в городе, обдумаю денек-два и отвечу, идет?

- Хорошо, только разместиться предлагаю у нас, а обо всем остальном позаботиться Искар.

- Договорились, у вас отличный повар, - она улыбнулась.

Остаток вечера ничем особым не выделялся, я лишь изредка докидывал в желудок всего, что казалось мне аппетитным, обеспечив организм всем необходимым, и принял приглашение брата Ильсы провести вечер у камина в одной из комнат на втором этаже. Из-за всего двух человек, живущих в такой домине, большая его часть пустовала и была закрыта, оставив всего по десятку комнат на первом и втором этажах, в которых жили хозяева и прислуга. Некогда большая семья сейчас состояла всего из двух человек, роскошное имение медленно, но уверенно приходило в упадок, содержать его было немыслимо дорого, и брат с сестрой просто из сил выбивались, стараясь остаться на плаву. Искар рассказывал печальную историю увядания его рода, мы сидели в мягких кожаных креслах и смотрели на огонь, периодически он поднимался, подкидывал в камин дров и ворошил в нем кочергой, после чего устало падал в кресло и продолжал.

С ранних лет отец нанимал для него лучших учителей и посвятил всю жизнь своего единственного сына воинскому искусству, оставив воспитание дочери на жену. В итоге Ильса выросла в неплохую партию для сыновей богатых семей Даггура, а Искар стал отличным бойцом, но как только отец слег, дела стали ухудшаться, родственники мало чем помогали, скорее просто мотая состояние и нахлебничая, проживая свою жизнь в роскошни за чужой счет. Глава семьи продержался недолго и скоро умер, за ним ушла мать, родственники, оказавшись на урезанном пайке, довольно быстро испарились за горизонтом, и брат с сестрой остались совершенно одни, на попечении нечистоплотного дядюшки, умудрившегося воспользоваться неопытностью детей и забрать себе чуть ли не все источники прибыли семьи. В общем, грядущий бой был жизненно важен для них и сулил решение многих проблем в случае выигрыша.

Печально, конечно, но меня ни капли не проняло, сидел, смотрел на языки пламени, вырывающиеся из-за кованой оградки, слушал Искара и откровенно скучал, мысли не клеились, отвечать не хотелось абсолютно.

- Что-то меня совсем развезло, ты как, в сон не клонит?

- Да, есть немного, - сдержал зевок.

- Сатти! - в комнату проскользнула молодая девушка.

- Проводишь господина Алистера в его комнату, - та поклонилась и замерла у двери.

- Предлагаю с утра после завтрака пройтись к Арене, посмотришь, поспрашиваешь, я помогу, чем буду в силах, а там уже и решишь, идет?

- Идет, - я поднялся, - спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Служанка провела меня через коридор к выделенной мне комнате, зажгла светильники, поправила постель и, окинув все хозяйским взглядом, замерла у двери.

- Что-то еще, господин?

- В смысле? - не понял я.

- Возможно, вы желаете искупаться или еще что-нибудь.

Вот, а это мысль, после той пробежки я и вспотел, и успел нахвататься пыли, так что поваляться в ванной было бы как нельзя кстати.

- Искупаться можно.

- Я все приготовлю, - она прошла вправо и распахнула створки неприметной двери, задекорированной под продолжение стены и почти полностью с ней сливающейся.

Что-то вроде небольшого бассейна три метра на три и глубиной мне по пояс, под левой стенкой была своего рода уступка, где можно было лежать или сидеть, по желанию. Вода уже журчала, сбегая через широко распахнутый рот довольно искусно сделанной скульптуры рыбы, словно наполовину вынырнувшей из стены, а стоявшая рядом девушка периодически касалась цветных камней вокруг изваяния и пробовала рукой воду. Рядом стоял столик со всевозможным барахлом, из которого я узнал только песок в пиале, все остальное было абсолютно незнакомым, какие-то баночки, трубочки, кисточки. Наконец она вышла:

- Ванна готова, вам помочь?

- Помочь в чем, - окинул взглядом ее фигурку и добавил, - разве что только если сама хочешь.

Она кивнула, улыбнувшись, и стала что-то смешивать в одной из мисочек на столике, попеременно досыпая то из одной баночки, то из другой. Я же полностью разделся и, попробовав воду - чуть горячая, хорошо - забрался в ванную, устроившись на уступке и облокотившись о края бассейна. Вода падала с почти метровой высоты, порождая круги и небольшие водовороты, приятно лаская ноги и торс, и чуть-чуть не доставая до плеч. Служанка, наконец, перестала возиться у столика и, склонившись над водой, стала вымывать содержимое мисочки в воду, приобретающую постепенно розоватый оттенок и незнакомый приятный запах, на поверхности стала появляться тонким слоем пенка, захватывая все больше и больше поверхности, в конце концов, скрыв все находившееся под водой.

Девушка, тем временем, захватив еще одну пиалу и зайдя за спину, уселась на колени и принялась растирать мне плечи, периодически макая руки в емкость. Ее ладони аккуратно скользили по коже, массируя и расслабляя мышцы, вызывая легкую истому и наслаждение нежными касаниями, в голове будто разлили ведро тумана, ласково обволакивающего мозг и прогоняющего любые мысли, оставляя только девичьи руки и приятную негу, медленно перебравшуюся на грудь, потом на живот, а затем ее головка легла мне на плечо и руки скользнули еще ниже, вызвав у меня невольный вздох.

Черт, я просто выпал на какое-то время из реальности, полностью отдавшись ее ласкам и почти пропустив момент, когда она скинула с себя одежду и очутилась в ванне около меня, подставив губки для поцелуя. Похоже, сон у меня будет довольно не скоро, и я, ни сколько об этом не сожалея, впился в них со всей страстью, на какую только был способен.

 

Глава 18

Утром мы с Искаром плотно позавтракали и выдвинулись в город, дел было запланировано по горло, кроме арены я хотел еще вытрясти из спутника всю необходимую мне информацию или, хотя бы, подсказки на то, где ее можно раздобыть. А еще вспомнил, что так и не успел поинтересоваться содержимым своего вещмешка, оставленного вместе с ривскретом в выделенной мне комнате. Кстати об оружии, хорошее будет начало для беседы, братец Ильсы явно на нем помешан, главное правильно повести разговор и не ляпнуть ничего лишнего.

Балур продолжал удивлять своей чистотой и опрятностью, широкие ухоженные улицы, аккуратные дома, даже фонари вдоль дороги стоят, и все это засажено зеленью, все цветет и благоухает, прямо парк какой-то, не совсем так я себе представлял торговый город. Искар в ответ только рассмеялся и сказал, что как только покинем район знати, все изменится, и не в лучшую сторону. Мда, действительность неприятно поразила, будто перешагнул какую-то черту и сразу же окунулся в шум и гам действительно одного из торговых центров страны, возня, суета, бег, давка, сонм разнообразных запахов, все это обрушилось буквально сразу, как только свернули за угол, и началась другая улица. Заметив мое вытянувшееся лицо, спутник лишь криво улыбнулся и пояснил:

- У нас в городе обитают пять высоких лаэр, одна из их обязанностей состоит в том, что бы отделять знать от простолюдинов, сам понимаешь, со всем этим под боком жить не очень-то комфортно.

- Ясно, просто как-то неожиданно.

- Вот именно, и теперь будь начеку, это свободный район и мы можем встретить кого угодно.

- Намекаешь на ваших заимодавцев?

- Именно, - он кивнул.

А вокруг царил хаос и беспредел людского потока, разительно контрастируя с покинутыми нами уютными и спокойными кварталами района богачей, вызывая лишь кислую мину на лице и раздражение. Вокруг толкались, кричали, ругались, было даже несколько драк, которые тут же кинулись разнимать проходящие мимо стражники, постоянно орали зазывалы и бродячие торговцы, гвалт стоял такой, что хотелось закрыть уши и бежать куда подальше. И это был еще даже не рынок, по словам Искара тот занимал добрую треть города и начинался только через пять кварталов, так что пилить нам еще было прилично.

- Тебе не должны уступать дорогу? - давка вокруг просто сводила меня с ума.

- Знать не ходит пешком, да и улица не совсем та, но ты ведь хотел посмотреть город?

- Знал бы я, на что тут смотреть, - меня совсем не вдохновляла вся эта толчея, уже два раза откидывал от себя чьи-то цепкие руки, - тут ворье просто кишит кругом.

- Это да, будь внимательнее.

- До Арены нет другого пути?

- Там слишком злачные места, а тут только ворье и максимум, что могут сделать - это отдавить ноги.

Я вздохнул, утро оказалось на редкость не радостным, если ночь была просто великолепной, то день явно контрастировал с ней. Кстати о вчерашнем, заметил еще в той деревеньке - женщины напрочь сворачивают мне мозг, полностью сбивая все настройки и установки, сегодня перед завтраком мне понадобилось некоторое время провести в медитации, что бы почувствовать отрешение и привести себя в порядок. Хотя ночка была та еще, будет что вспомнить и посмаковать, но меня это совсем не радовало. Слишком уж я слаб перед ними, немного ласки и можно брать голыми руками. Опп, очередная цепкая рука вывернута и отброшена в сторону, за спиной раздалось злобное шипение и очередное проклятие, не вызвавшее, тем не менее, никакой реакции окружающих, привыкли они тут все к такому, что ли?

Внезапно Искар остановился и стал кого-то высматривать в толпе впереди.

- Проблемы?

- Возможно, будь начеку, мало ли что.

- Ясно, будет драка? Или попробуют пырнуть в толчее?

- Без понятия, просто будь настороже.

Еще два квартала мы пробирались в толчее, постоянно оглядываясь и всматриваясь в прохожих, обращая внимания на любые подозрительные мелочи и странности. А дальше стало свободнее, основной поток шел дальше, мы же свернули на другую, менее многолюдную улицу, но, тем не менее, все так же кишащую снующими от одной лавки к другой людьми. И тут нас окликнули:

- Какая встреча, не ожидал вас здесь увидеть, может, это судьба?

У Искара на скулах заходили желваки, он остановился.

- В чем дело, Баттис, вы ведь вчера получили оговоренную выплату!

- Проблема в том, уважаемый Искар, что до нас дошли слухи, будто вы собираетесь поставить на следующих боях очень крупную сумму.

- И что, это не ваше дело.

- Позвольте, но вы ведь можете и проиграть, а как тогда быть нам?

- Передай Цебусу, - брат Ильсы просто выдавливал слова сквозь стиснутые зубы, - что наш долг будет погашен в срок, остальное его не должно волновать.

Собеседник покачал головой.

- Вы меня не поняли, уважаемый Искар, господин Цебус просил передать, что он против вашего участия в боях.

В следующий миг Искар оказался у незнакомца и схватил его за воротник, притянув к себе и уставившись в глаза.

- Передай Цебусу, чтобы не лез со своими плебейскими советами к благородному, ты меня понял, Баттис?

Страсти накалялись, на нас уже начали коситься, а Искар все так же яростно сжимал воротник незнакомца, явно сдерживаясь из последних сил. Тот же просто висел, как кукла, и не думал ничего предпринимать, но, наконец, кивнул.

- Хорошо, я передам ему, слово в слово, - и прозвучало это довольно зловеще.

- Вот и передай! - Искар оттолкнул его и, развернувшись, раздраженно пошел дальше.

А хреновая-то ситуация, пока мы не скрылись за поворотом, этот Баттис стоял и пялился нам в спину, и ох каким недобрым был этот взгляд, что-то явно назревает.

- Искар, не мое дело, конечно, но этот хмырь явно что-то задумал.

- Пусть, размажу тонким слоем! - спутник не был настроен разговаривать, эта встреча выбила его из колеи.

- Ты в норме? Не хотелось бы в первые дни в городе нарваться на драку.

- Все в порядке, не обращая внимания, - он махнул рукой, - просто они меня жутко бесят.

- Почему в долг брали именно у них?

- А больше было не у кого, или у них, или имение пошло бы с молотка, а это такой позор, что хуже просто быть не может, - он развернулся и посмотрел на меня, - понимаешь теперь, к чему все это?

Я кивнул:

- Далеко нам еще?

- Квартала два примерно, мы делаем небольшой крюк, зато тут народу меньше.

- У вас тут есть библиотеки или что-то подобное?

- Тебе зачем? Я и сам много чего могу рассказать, а так есть, конечно же. Что интересует-то?

- В последние годы я невольно упустил из виду, что происходит в мире, да и так, по мелочи, кое-какая информация нужна.

- Не вопрос, я знаю довольно неплохое местечко, где можно пообедать, давай там и поговорим, мы почти пришли, вон, видишь?

Ага, эту хреновину я заметил еще квартала два назад, вот только не думал, что это и есть Арена. Не знаю, как правильно назвать эту конструкцию, но смотрелась она внушительно, возвышаясь над всеми зданиями в округе на целых четыре-пять этажей и занимая, наверное, чуть ли не целый квартал. Огромные колонны шли по всему периметру в причудливом порядке, скрывая подступы внутрь чрева этого монстра и создавая приличный участок тени, занимаемый всевозможными палатками и лавочками, являющимися неотъемлемой частью этого города. От торговцев через метра три начинались ступени, убегающие и теряющиеся где-то за колоннами, дальше высмотреть что-либо просто не представлялось возможным. Пройдя последний квартал и выйдя на площадь вокруг Арены, остановились.

- Внутрь сейчас не пройти, там закрыто, идет подготовка к боям, но я тебе и так все расскажу. Пойдем, присядем где-нибудь.

Чуть дальше на площади располагались целые ряды столиков от местных забегаловок, в немалом количестве разбросанных везде, куда только хватало взгляда.

- Это Бойцовая площадь, тут всегда есть, где перекусить и полно торговцев всякой мелочью, в основном связанной с Ареной. Выпьем?

- Я не пью, но пожевать чего-нибудь возьму, пожалуй.

- Правильно делаешь, я тоже не пью, но сейчас можно, - он подмигнул.

Выбрав столик и усевшись, сделали заказ подбежавшему мальчишке, ждать пришлось не долго и вскоре Искар уже потягивал из высокого бокала какой-то янтарного цвета напиток, а я потихоньку грыз выбранное по совету спутника блюдо, название которого я так и не смог повторить. Но полностью доверился его вкусу и не пожалел - довольно сильно прожаренная фиговина передо мной с твердой коркой поверху была довольно недурна. Ее приходилось отрезать небольшими кусочками и хорошенько разжевывать, запивая таки заказанной мной порцией того же, что употреблял и Искар. В общем, посиделки начались довольно неплохо.

- Значит так, сначала, первые дни, длятся простые, низкооплачиваемые бои, далее идут уже те, где ставки заметно выше, это, своего рода, отборочный тур, после которого состоятся уже финальные сражения, самые высокооплачиваемые, на них ставки просто зашкаливают - именно они нас и интересуют. Тебе придется биться во вторых и из них перейти в третьи. По моим расчетам, в итоге будет всего три боя, если не заявятся какие-нибудь залетные мастера с кучей денег.

Он отхлебнул из бокала.

- Из тех, на кого стоит обратить внимание, будет всего пять бойцов, остальные просто массовка и не стоят внимания. Теперь конкретнее.

- Ваннис. Он мастер меча, отличный боец, дослужился до офицера в пехотных войсках, но был уволен, около пятнадцати лет боевого стажа, быстр и вынослив, в общем, нужен глаз да глаз, сильный противник.

- Второй Крисс, он, в основном, копейщик, держится на средней дистанции и не дает подойти, колет, режет, бьет древком и все такое, так же опасен, как и Ваннис, опытный боец.

- Аскер, вот с ним сложнее. Этот умудрился прожить лет десять в лесах Сабхати и дерется двумя изогнутыми клинками, я тебе покажу их вечером, красивое оружие, вот он очень опасен, узнать о нем ничего толком не удалось, кроме того, что он в одиночку сумел вырезать отряд егерей-сабхати.

- Потом идет Таммут, с ним даже не знаю, силен как бык, дерется молотом, довольно быстр для своей комплекции и постоянно умудряется побеждать, в общем, завсегдатай арены, его здесь уважают как старожила, не сказал бы, что опасен, но недооценивать его не стоит, поэтому он в списке.

- Еще есть Иссиль, вот эта та еще штучка, единственная бой-баба Арены, - он улыбнулся, - хороша, чертовка, но злая до ужаса. Дерется мечем и кинжалом, хороший стиль, быстрый и жесткий, берет, в основном, изматыванием жертвы и кровопотерей, любит наделать кучу не смертельных ран, дать ослабнуть, а потом добить одним ударом.

- Амазонка, что ли?

- Кто? Не слышал о таких, но недооценивать ее тоже не стоит. На арене нет правил, используешь все, что при тебе, я слышал, в прошлом году она подловила одного чудака, метнув в него кинжал, бедняга с колотой раной в боку долго не продержался.

Я кивнул, делая себе заметку - Иссиль, красивое имя, звучит.

- Зря смеешься, из этой пятерки каждый пролил столько крови, сколько мне и не снилось, а я таки считаюсь хорошим бойцом и у меня довольно неплохие шансы взять приз.

- Ну, так участвуй, вдвоем больше шансов выиграть, - отпил из бокала.

- Нельзя, во-первых, ставку тогда придется делать на меня, а во-вторых, я могу и умереть, - он вздохнул, - не пойми меня не правильно, я не боюсь сражаться, но кроме меня у сестры никого нет, и если меня не станет, она сама не вытянет это все, ее просто заклюют.

Он тоскливо осматривал снующих туда-сюда торговцев и прочих прохожих.

- Пока есть я, ее нельзя принудить к свадьбе или еще к чему, все это решается через меня. Ты встретился нам как нельзя кстати, у нас просто не было другого выбора и мы решили рискнуть, но твое появление дает надежду, и поверь, наша благодарность будет безгранична, ради сестры я пойду на все, - он пристально посмотрел мне в глаза.

Я кивнул.

- Если тебе понадобиться что-то особенное, - он покрутил в воздухе рукой, - я помогу, но Ильса не должна об этом знать.

Некоторое время мы молчали, думая каждый о своем.

- По поводу денег, мы с ней вчера обсудили варианты и предлагаем тебе пять процентов от выигрыша, поверь, это более чем справедливое предложение.

- А в цифрах это сколько?

Он наклонился и сделал вид что кашляет.

- Семьдесят тысяч, золотом.

Гм, сказать, что я удивился, значит не сказать ничего. У меня в кошеле сейчас было тридцать серебром и около ста мелочью, и, помня объяснения Уннара, названная сумма должна была просто перехватить мне дыхание. Я наклонился к нему.

- С чего такая щедрость?

- А с того, что я предлагал два процента, но Ильса оценила помощь семье дороже, и поверь, мы сдержим слово, - он твердо смотрел мне в глаза, не врет.

- Что насчет помощи по моим нуждам?

- Это только со мной, не знаю, что тебе нужно, но Ильсу лучше не впутывать.

- Что ж, пока не вижу причин отказываться. Есть еще что-нибудь по боям?

- Чем собираешься биться?

Я улыбнулся.

- Не поверишь, у меня в рюкзаке лежит ривскрет.

Он уставился на меня, будто только что увидел.

- Не шутишь?

Я покачал головой:

- Нет, мне с ним комфортно.

Искар задумчиво перебирал пальцами по бокалу.

- Информация, которую ты ищешь, тоже относится к данной теме? - я кивнул, пристально следя за его мимикой.

- Опасные дела, Алистер, об Ордене хоть и мало кто слышал в последние десятилетия, но раньше он активно себя проявлял, и не думаю, что он бесследно исчез.

- Я в курсе, пересекались.

Искар удивленно покачал головой.

- Значит ли это, что их не заинтересовали твои дела?

- Нет, просто, когда о тебе не знают, то и не тревожат.

- Вот как. Алистер, только честно, зачем тебе это? Если я возьмусь тебе помочь, то рискую не меньше, сам понимаешь.

- Я думаю, для тебя же будет лучше, если ты ничего не будешь знать, как думаешь, Искар?

Несколько мгновений он сверлил меня взглядом, словно пытаясь проникнуть в мои мысли и понять, не шучу ли я, затем расслабленно вздохнул.

- Ты прав, так действительно будет лучше. И прошу, на людях об этом больше ни слова.

Я кивнул, соглашаясь. Ну вот, уже хоть что-то, негласное согласие помочь получено, денежное вознаграждение озвучено, осталось только решиться, пока что меня почти все устраивало. Кстати:

- Как судят бои, кто из знати присутствует, есть какие-либо подводные камни или последствия. Мне не придется потом срочно улепетывать из города?

- Гм, резонно. Значит так, после объявления о начале боя - будет удар в гонг - судья лишь огласит в конце победителя, вот и все судейство, а из интересующих тебя личностей, если я правильно понял, могут быть высокие лаэр, но это вряд ли, они обычно не интересуются боями, да и некогда им, у них дел невпроворот. По поводу недоброжелателей - сам понимаешь, потеря больших сумм денег может расстроить кого угодно, тут уж как пойдет, но вообще считается дурным тоном опускаться до такого, так что официально все будут улыбаться и делать вид, что все хорошо.

- А не официально?

- Тут смутно, настороже, все же, следует быть, но не думаю, что кто-нибудь захочет испортить себе репутацию, если всплывет подобная грязная история.

- А личности, на подобии твоих заимодателей, что о них скажешь?

- Эти да, эти могут, - он скривился, - такая падаль только и живет за счет такого, могут и прицепиться. Но за это не переживай, о твоем вознаграждении никто не в курсе, официально скажем, что тебе причитается три тысячи золотом, это немногим выше оплаты за такие бои мастерам клинков. А так как таскать все с собой ты просто физически не сможешь, я помогу тебе организовать счет в банке семьи Карриспо, они хоть и дерут немилосердно, зато пожелания клиентов исполняют четко, никто не узнает о твоих сбережениях, к тому же, у них отделения открыты почти по всему миру, разве что в Каттонисе нет и еще в парочке варварских стран.

- Искар, есть еще одна проблемка.

- Какая?

- Через пять столиков за тобой сидит мужик в черном, и наблюдает за нами, - я улыбнулся, - не Баттисов ли это подручный? Ты его сегодня здорово обидел.

- Вот крысиный выкормыш! Он один?

- Я заметил только его, но не факт, что нет кого-нибудь еще.

- Тогда нам пора, - он допил и поставил пустой бокал, знаком подозвав обслуживающего столики парнишку.

Расплатившись, вышли из-за стола и ходко направились обратно, Искар, как я понял, не хотел осложнений и торопился добраться домой без происшествий, а в том, что они обязательно будут, сомнений уже не было. Это подтвердилось, когда вслед за нами поднялся приставленный для слежки мужик, и когда заметили его коллегу, отошедшего от крайней к нам палатки и следовавшего параллельно нашему курсу, вплоть до района знати, куда они оба просто не сунулись из-за топчущей там каждый десяток метров с завидной частотой стражи. В общем, Искар теперь был под наблюдением и это его крайне злило. Придя, он первым делом нашел сестру и о чем-то разговаривал с ней в течение нескольких часов, оставив меня на попечении себя самого. Я вышел в парк позади дома, и некоторое время просто гулял, соединяя в общую картину оформленные за сегодня мысли.

Итак, с Ареной и противниками все понятно, с выигрышем тоже, сегодня вечером разберемся по основному вопросу, а вот бандитская проблема меня совершенно не радовала. На то, что все обойдется, надеяться было глупо, назревает буча, и явно кровавая. Мне выгодно соглашение с Искаром и Ильсой, но настолько ли, что стоит влезать в подобные разборки? Однозначно да. Другой вопрос, чем я могу помочь? В общем, остается только дождаться вечера, тогда все и решу.

А вот и достаточно укромный уголок, укрытый от посторонних взглядов густым кустарником и полный тени, спокойствия и тишины, чего мне как раз так не хватало. Утомил меня этот город, слишком шумно, слишком людно, и слишком много ворья. Но сейчас, здесь, я один и собираюсь целиком и полностью этим воспользоваться.

Привет, моя красавица! Как же ты выросла за это время, похорошела, вытянулась, любоваться тобой одно удовольствие. Эти изгибы мне не знакомы, их раньше не было, и эти линии я вижу впервые, что ж, прекрасно, значит, процессы внутри меня не остановились, а продолжаются сами по себе. Схема действительно обрела новые формы, стала объемней, реальней, искрясь и сверкая еще больше, чем я помнил по последнему разу. И вот что интересно, частота ее пульсаций полностью соответствовала пульсациям паутины, опутавшей изнутри все мое тело, я только сейчас это заметил. Это наводило на определенные мысли и требовало проверки. Удерживая в сознании конструкцию схемы, попытался вызвать рядом образ маленького солнца внутри меня, но что-то шло не так, никак не получалось сконцентрироваться, я все время сбивался, теряя четкость то одного, то другого, а потом и вовсе вал в прострацию, тупо пялясь в темноту куда-то внутри себя. Сложенные на коленях руки мелко дрожали, губы были искусаны и кровоточили бы, если бы не быстрая регенерация, почти мгновенно заживляющая мелкие ранки и не оставляющая от них и следа.

Хорошо, попробуем иначе. Теперь я не пытался делать это насильно, а представил схему и просто позволил взгляду скользить по ней, ожидая малейшего намека на то, где бы могло разместиться мое светило. И я нашел, будто что-то щелкнуло - здесь! Не сбоку, не рядом, а внутри, по центру, став чем-то на подобии ядра для нее, постепенно одевающегося в сверкающую скорлупу, взгляд зацепился и уже не мог оторваться от этой пустоты, она просто должна быть заполнена, именно так и никак иначе. Теперь руки уже не дрожали, меня всего просто трясло, чуть ли не бросая из стороны в сторону, но я медленно, с трудом и появившейся вдруг болью в районе затылка приводил в действие задуманное. Только вот сфера существовала лишь в моем сознании, поэтому я нашел пульсирующий внутри сгусток непонятной мне энергии и стал по памяти воссоздавать вокруг него каркас, вычерчивая точную копию моей красавицы, представляя, будто зачерпываю из светила толику энергии и провожу одну линию за другой, придавая им запомненные ранее формы и строго соблюдая длину. Почему-то с последним у меня не было никаких проблем, просто знал, когда и где повернуть, когда закончить и начать новый отросток. Когда известный мне кусочек структуры был готов, солнце вдруг вспыхнуло, расширившись, и опало обратно, оставив после себя уже не удерживаемую с трудом дающейся концентрацией часть схемы, густо обвитую сотнями тончайших нитей, исходящих из бурлящего протуберанцами светила. Это было странно и вовремя, потому как дальше я бы просто не выдержал, усталость накатила просто лавиной.

Попытался открыть глаза, но ничего не получилось, они будто слиплись, покрывшись какой-то коркой и сковав веки между собой. Провел по ним кончиками пальцев - так и есть, корка крови засохла и скрепила ресницы и веки красной печатью. Черт, стал растирать, не сильно, осторожно, стараясь не переусердствовать, а то не хватало еще оставить глаза лысыми. Блин, таки доигрался, на ладонях вместе с крошками засохшей крови чернели ресницы. Все? Нет, вроде, еще осталось. Не знаю, что мне дали проведенные манипуляции, но тыканье наобум пока еще меня не подводило. Так, теперь будет уместна и легкая медитация, на большее я сегодня вряд ли буду способен. А мышцы то трясет как, надо успокоиться.

В дом я вернулся, когда уже стало темнеть, Искар был в гостиной, как я стал ее для себя называть и читал какую-то книгу, Ильсы рядом не было. Заметив меня, он закрыл ее и отложил в сторону:

- Все в порядке?

- Полностью.

- Отлично, я ждал тебя, у нас намечен разговор на вечер.

- Я помню, просто гулял по парку и прикорнул в тени.

Он улыбнулся.

- Ты прямо как сестра, та тоже частенько теряет там счет времени и появляется только под вечер.

- Поговорим здесь или?

- Или, пошли в оружейную.

Я кивнул, сам собирался предложить это. Просторная комната по-прежнему поражала воображение, слишком уж много здесь было всего такого, что заставило бы почти любого мужчину дышать более учащенно, а его руки тянуться пощупать, потрогать, прикоснуться.

- Итак, ты сражаешься ривскретом, не хочешь продемонстрировать?

- Зачем?

- Во-первых, мне просто интересно, а во-вторых, я поработаю против тебя мечом, копьем и молотом, надо же оценить, в кого мы с сестрой вкладываем все наши сбережения?

- Постой, что значит все? А если я проиграю?

Он печально улыбнулся.

- Друг мой, если мы не будем участвовать в этих боях, имение уйдет с молотка максимум через декаду, дела сейчас идут хуже некуда, если проиграем - то эта декада сократиться до трех недель. Вот грустная, но, тем не менее, правда. Так что не стоит говорить о проигрыше, впереди только победа, или позор нашей семьи.

- Даже так, - я покачал головой.

- Именно так, бери ривскрет, а я, пожалуй, начну с меча.

Посередине комнаты был небольшой свободный от стоек пятачок, с камином и тремя креслами напротив, мы оттащили их как можно дальше в стороны и получили свободное пространство примерно метра три на три.

- Готов? - он встал напротив и опустил меч острием вниз в мою сторону.

- Как пионер, - ривскрет в моих руках почти ничем не отличался от моего собственного, разве что обмотка рукоятей была более гладкой, стертой.

- Чего?

- Не обращай внимания, поехали.

Он атаковал, быстро, жестко, буквально с места закрутив замысловатую траекторию и пытаясь ужалить меня острием, но пока все его попытки были безуспешны, и выбранный им темп ничего ему не принес. Я уходил, уклонялся, отводил его клинок в сторону, отталкивал его самого плечом и вообще чувствовал себя как-то по особенному, словно видел каждое его движение, и мне было достаточно сделать в сторону всего шаг или немного отклониться в сторону. Все получалось само собой, как ходьба по дороге или дыхание, на автомате, в то время когда сознание просто отмечало моменты и способы нанесения смертельных ударов.

- Напасть не хочешь?

- Зачем, по моим подсчетам ты уже раз десять мог умереть.

- Отлично! - он явно обрадовался, - бой был, конечно, не в полную силу, но признаю, Ваннису будет тяжело, ты хорошо двигаешься. Теперь копье!

Он бережно опустил меч на подставку и схватил копье, мгновенно сделав выпад назад в надежде дотянуться до меня. Громкий "дзыньк" отскочившего в сторону острия от удара перехватившего его клинка ривскрета возвестил о начале боя. Стараясь не подпускать меня к себе, Искар вертелся и жалил метров с двух, выписывая замысловатые комбинации и атакуя из совсем уж неожиданных позиций. Вот теперь мне было тяжелее, чем с мечом, не знакомый с подобным стилем боя, я старался запомнить все увиденные увертки и приемы, а отражая атаки, прикидывал возможные способы контратаки. В какой-то момент просто зажал древко скрещенными клинками и, крутнувшись под ним, отскочил в сторону.

- И что это должно было значить? - Искар озадаченно смотрел на меня.

- Смотри, - я повторил движение более медленно.

- Уверен, что сможешь его сломать? Это каменное дерево, его еще могут обвить сталью на конце.

- Хочешь проверить? - я был уверен, хоть обвитое, хоть нет, но оно хрустнет как тростинка.

- Нет, поверю тебе на слово, - он покачал головой, - знаешь, с молотом я не очень хорош, тут нужна сила и сноровка, давай лучше против меча с кинжалом.

Я кивнул. Но бой не принес чего-либо нового, противник обзавелся еще одним жалом, не более, и контролировать его действия было не намного труднее, чем с одним, как в начале. В конце концов, Искар отскочил в сторону и кивнул, улыбаясь:

- Просто прекрасно, можно сказать, ты меня почти успокоил.

- И это правильно, всегда есть место неожиданностям.

- Согласен, давай сдвинем тут все назад, и можно будет спокойно поговорить.

Немногим позже он открыл резной бар над камином и достал какое-то явно дорогое пойло, бутылка была вся облеплена расписанной вязью оберткой и выглядела довольно вычурно - тонкое горлышко с непропорционально толстым брюшком, этакая клизма, я даже улыбнулся.

- Будешь? - он кивнул на нее.

- Чуть-чуть только, попробовать разве что.

- Ты не будешь разочарован, - он улыбнулся, - у меня осталось всего три бутылки того года и каждая стоит баснословных денег. Поверь, букет за этим стеклом просто божественен.

- Ты уверен, что стоит ее начинать?

- Алистер, сейчас от тебя зависит столь много, что просто не имеет смысла задумываться на таком, тем более всего на одной бутылке.

Разлив по бокалам темно-коричневую жидкость, и вручив один мне, он устроился в соседнем кресле, уставившись на языки пламени, бьющиеся в агонии на толстом полене, сиротливо расположившемся в каменной пасти.

- Итак, я полагаю, с боями вопросов больше нет?

- Пока нет, - я пригубил из бокала и чуть не закашлялся.

Крепкое, твою мать, горло будто обожгло и сковало огнем, но потом также быстро отпустило и смягчило приятным холодком, щекочущим горло и ноздри, а послевкусие заставило закрыть глаза и просто наслаждаться непередаваемым ощущением, словно откусил кусочек только что взбитого облачка. Искар понимающе кивнул, видно, это не первая его бутылка подобного чуда.

- Восхитительно, - произнес шепотом, на самом окончании выдоха.

- Это королевский напиток, последние лет десять он поставляется только ко двору Массара II. Ладно, давай по твоим нуждам, чем я могу помочь?

- Для начала, я бы хотел узнать о политической обстановке в мире, войны, союзы, отношения и все такое, в общем, что изменилось за последние десять лет.

- Это легко, слушай.

В течение этого и следующего бокала я узнал практически всю подноготную Даггура и ближайших стран. Огромнейший материк, называемый здесь Паллатия, был поделен между двадцатью тремя официально признанными государствами и несколькими, никем не признанными народами, расселившимися где попало и всеми гонимыми. Для себя я уяснил основное, перечень всех стран я все равно не запомню, говнистых государств на подобии Каттониса со своими заморочками всего пять штук и разбросаны они по всему материку, как ложки дегтя в бочке с медом. Что примечательно, только в них признавали рабство и абсолютное бесправие всех иноземцев, правда, за редким исключением. В остальных все было более-менее цивилизованно, и любой труд оплачивался. Везде была знать и простолюдины, а владеющие маэр составляли особую касту населения, имевшую те или иные привилегии, но всегда стоящие у власти в стране. Никто ни с кем не воевал и не состоял ни в каких союзах, в этом просто не было нужды, по сути, все были довольны сложившимся положением вещей и объединялись лишь в случае угрозы со стороны одного из пяти отщепенцев, постоянно играющих на грани фола и могущих в любой момент спровоцировать объединенную атаку нескольких государств. Но в том-то и дело, что подобное хождение по лезвию бритвы продолжалось уже не одно столетие и всегда находились причины и возможности замять тот или иной конфликт, все уже привыкли к подобному и не придавали особого значения.

Были еще Орден и Тайная Стража. Эти две организации были не подвластны ни одному государству и об их местонахождении никто не знал. В курсе были только, что Орден занимается поиском и уничтожением всего, связанного с изначальным путем, а Стража защищала границы этого мира от вторжения извне. Что те, что те, были конкретно отмороженными на всю голову и совсем не считались с существующей в мире властью, преследуя лишь свои цели, и не редко достигая их самыми, что ни на есть, жестокими способами.

С перемещением между мирами дела обстояли сложнее, было известно всего два действующих перехода, один на каком-то далеком острове, название которого Искар даже не знал, и здесь, на Паллатии, в границах одного из мощнейших государств - Каллитии. К слову, эта страна была, так сказать, лишь филиалом одноименного государства в другом мире, получающая в случае необходимости военную и прочую помощь, и во всю пользующуюся выгодой обладания межпланетным переходом. Вся остальное было шелухой и по сути ничего для меня не значило.

- В принципе, мне больше нечего добавить, - Искар наполнил стаканы в третий раз, - последние пять лет были на редкость однообразными и скучными на события, разве что Каттонис опять зашевелился, ну да это ненадолго, как всегда получит по зубам и затихнет.

- Значит, ничего особого я не пропустил.

- Именно, - он кивнул, - как получилось, что ты выпал из жизни?

- Долгая история, - я поморщился, врать не хотелось, - не стоит сейчас тратить на это время.

- Как скажешь, что еще ты хотел узнать?

- Мне нужно название одного места.

- Места?

- Да, джунгли с озером посередине, там еще растут довольно зловредные деревья.

- Это ты про бакхи, что ли?

- Без понятия, но говорят, они как живые, слышал о таких?

- Да, это в Каттарии - довольно недружелюбная страна, и джунгли есть, и бакхи растут только там, насколько я знаю, а вот про озеро не в курсе.

- Что о ней знаешь?

- Да почти ничего, мы-то в самом центре находимся, торговли с ней почти никакой, ничем особым она не интересна, сплошные горы и джунгли.

- Хорошо, тогда такой вопрос, что ты знаешь об изначальных в вашем мире?

- Я ждал нечто подобное, - он замолчал, разглядывая языки пламени сквозь жидкость в стакане, - и могу ответить только одно: мифы и легенды.

- Не густо, а кто может обладать более, скажем так, закрытой информацией? Кроме Ордена, разумеется.

- Алистер, это очень опасные вопросы, и ответы на них, почти наверняка, будут стоить жизни.

- Все может быть.

Он вздохнул.

- Хорошо, я подумаю, что можно сделать.

- Искар.

- Что?

- Не подставляйся только, мой интерес не стоит жизни.

- Учту.

И тишина, разговор затих сам собой, мне больше нечего было спросить, а ему сказать, так и сидели, потихоньку допивая бутылку и вслушиваясь в потрескивание камина, следя за игрой отблесков и думая каждый о своем.

- Чем собираешься пока заняться?

- Еда, сон, отдых, последнее время было просто сумасшедшим, или у тебя есть предложения?

- Да нет, просто интересуюсь. Тогда наше имение в твоем распоряжении, слуг я предупрежу, без необходимости тебе лучше не выходить наружу.

- Согласен, - последний глоток обжег горло и опустился по пищеводу.

Некоторое время мы опять молчали.

- Завтра посмотрю, что можно сделать по твоей просьбе.

Я кивнул, все необходимое было сказано, оставалось только ждать.

- Закончим на сегодня?

- Да, пожалуй.

Наконец-то нашел время разобрать свой рюкзак, все это время валявшийся у изголовья кровати. Кинув его на кровать, стал по очереди доставать и выкладывать содержимое: мои клинки, плащ, резная деревянная шкатулка, обернутая в плотную ткань, какие-то бумаги, в руке звякнул тяжелый мешочек - деньги, что ж, неплохо, и последним из сумки появился тяжелый объемистый сверток. Все, сумка пуста, ни в кармашках снаружи, ни внутри больше ничего не было. Плащ явно не на меня, слишком широк, шкатулка, искусно сделанная, была украшена разрывающими другу друга какими-то хищными животными и не открывалась, хотя замков видно не было. Свернутые в рулон бумаги чтению не поддавались, увы, я был полностью безграмотен. Количество денег приятно удивило - целых десять золотых, да я богатею прямо на глазах. А вот сверток меня просто озадачил, в грубую ткань был завернут обломок темно-красного камня чуть ли не с локоть размером, будто огромная капля крови застыла причудливой формой и раскололась, породив находящийся у меня в руках обломок. Скол был почти идеален и образовывал острую режущую кромку, вот для чего понадобилась такая плотная обертка. Ладно, потом с этим разберусь.

А теперь шкатулка, и плевать, если там внутри нечто хрупкое и бьющееся. Не особо церемонясь, приставил к едва заметной щели один клинок и ударил другим, варварски смяв края и почти срезав крышку. Убрав клинок и оторвав держащуюся на одном добром слове верхнюю часть, уставился на закрепленный в специальных пазах неброский простой браслет с вязью непонятных символов на внутренней стороне. Что интересно, шкатулка явно была сделана именно под него, но чем он ценен, я так и не понял. Коробку же придется выбросить, слишком громоздкая, да и без крышки теперь, а браслет пока поношу с собой, в сложенном виде он спокойно помещался во внутренний кармашек куртки.

Кстати об этом, у меня ведь нет даже сменного белья, только то, что на мне, и все, надо бы прикупить чего-нибудь не броского и практичного. Надо будет за завтраком уточнить у Искара, может, подскажет что толковое. Завернув осколок, вместе с плащом и клинками убрал все обратно в рюкзак, а потом плюхнулся на кровать рядом. Раздеваться, не раздеваться?

Встав, снял с себя абсолютно все и прошел в ванную, пустил воду, следя за вырывающимся из пасти потоком и пытаясь разобраться с системой нагрева. Ага, все оказалось довольно просто, регулировка происходила касанием, а каждый камень отвечал за что-то свое - пуск воды, нагрев, охлаждение, упс, а это слив, ладно, остальные мне ни к чему. Оставив ванну набираться, прошел в смежную комнатку, там была уборная. Что примечательно, в последнее время я все меньше и меньше ходил в туалет, с чем это было связано - понятно, но все же меня это несколько настораживало и каждый поход в туалет вызывал лишь облегчение, раз требуется, значит, процесс идет, а не накапливается внутри меня.

Приняв ванну и забравшись в постель, сосредоточился на своем состоянии - все в порядке, организм в норме и работает как часы, если не считать того, что изменения все продолжались, охватывая все новые и новые участки моего тела, и конца им пока было не видно. Запитанная на сгустке энергии часть схемы оставалась на месте и пульсировала в такт его свечению, лишь еще больше усиливая впечатление нереальности происходящего. Если посмотреть как бы со стороны и увидеть то, что вижу я, можно было бы смело начать писать сюжет к фильму ужасов, что-то на подобии вторжения инопланетных захватчиков тел со всеми вытекающими. Все внутренности были оплетены и пронизаны сотнями тончайших нитей, будто заражены неким паразитом и теперь питали его, отдавая свои жизненные соки для его существования, но фактически-то все было с точностью до "наоборот". Это они питали и меняли меня по неизвестным мне шаблонам, и что получится в итоге, даже представлять было не весело. Иногда ловил себя на мысли, что жду появления лишнего пальца или чего еще похуже. Ну да от себя никуда не деться, и сейчас самое время уделить себе еще немного внимания.

Ночь прошла под знаком боли и беспрерывных корч, простынь пропиталась потом и скомкалась подо мной так, словно со мной вновь была та служанка и я был на седьмом небе от наслаждений, а не бился в судорогах, сжав зубы. Одеяло же было вообще сброшено на пол, где и нашел утром. Последние дни многое изменили, теперь то, что давалось раньше проще всего, давалось с жуткой ломкой во всем теле, крошащей кости ноющей болью, и наоборот, бывшие сверхтяжелыми для меня моменты стали не сложнее щелчка пальцами. Под утро я был выжат и измучен до предела, засохшая на лице корка крови, набежавшей из носа и уголков глаз, напомнила о времени, проведенном в качестве узника для гладиаторских боев. Как все поменялось, и как еще может поменяться, нет ничего постоянного, не следует никогда этого забывать. Принял ванную и привел себя в порядок, все-таки возня с волосами отнимала немало времени, но я упорно не хотел от них избавляться, даже не знаю почему. Выбрав самый простой вариант, просто заплетал их в тугую косу и подвязывал в конце куском веревки, скрывая концы внутри волос, и оставляя одну прядь свободно висеть на левом виске. Оделся и вышел в коридор, сразу же приметив выходящую из другой комнаты незнакомую мне служанку.

- Постой.

- Доброе утро, господин, - та слегка поклонилась.

- Доброе, можешь мне помочь?

- Конечно.

- Мне нужна смена постельного белья, и желательно делать это каждые сутки.

- Как скажете, господин.

- Хорошо, хозяева уже встали?

- Да, господин, они в трапезной, завтрак будет подан через несколько минут, я как раз шла вас будить.

- Ясно, спасибо, - она еще раз поклонилась.

Спустившись на первый этаж и войдя к ожидающим меня Ильсе с Искаром, поздоровался:

- Ильса, Искар, доброе утро.

- Доброе утро, Алистер.

Искар же просто кивнул, не отрываясь от каких-то бумаг, разложенных перед ним на столе.

- Выспался? Чем собираешься заняться? - Ильса с интересом посмотрела на меня.

- Да, спасибо. А заняться собираюсь тем, что буду злоупотреблять вашим гостеприимством.

Она озадаченно вскинула бровь.

- Это как же?

- Для начала я хотел бы уточнить, куда мне лучше обратиться, что бы приобрести кое-что из одежды, а потом составить список блюд, необходимых мне для диеты.

- Что за диета, да еще перед боем? - Искар озабоченно уставился на меня.

- Не беспокойся, она как раз для этого, просто мне не все подходит, хочу кое от чего избавиться в некоторых блюдах, пусть просто ваш повар готовит с учетом на меня.

- Ну, это не проблема, а про оплату даже не заикайся, ты наш гость. А что из вещей тебе нужно?

- Да у меня с собой только походное все, нужно бы расширить немного свой гардероб.

- Для боя, еще походное, на выход?

- Думаю, всего понемногу.

- Ну, тогда поедем вместе, я после завтрака уезжаю по делам, заодно отвезу тебя в одно место, там все и присмотришь.

- Отлично, спасибо.

- Тебе еще что-нибудь нужно для подготовки, может, напарника или еще что?

- Нет, все, что нужно, уже имеется.

- Хорошо.

Спустя некоторое время стали накрывать на стол, завтрак оказался легким и, как всегда, вкусным и ароматным, начало дню было задано великолепное. Подождав, как Искар соберется, загрузились в карету и выехали в город. На небе не было ни облачка, погода стояла просто чудесная, но сидевший напротив брат Ильсы вовсе не выглядел счастливым и беззаботным, его явно что-то терзало. Ладно, захочет, расскажет. Остановившись напротив входа в одну из лавок, мы вышли, и я сразу же приметил вывеску над головой - какая-то надпись вилась вокруг скрещенных иглы и ножниц, ясно.

Внутри было довольно просторно и к нам на встречу сразу же вышел, приветливо улыбаясь, опрятно одетый человек в возрасте.

- А, господин Искар, рад видеть, решили обновить свой гардероб?

- Нет, уважаемый Арран, я хотел бы просить вас помочь моему другу.

- Что ж, буду только рад, - уважаемый Арран слегка наклонил голову.

- Тогда я оставлю вас, оформите все как обычно. Алистер, сам доберешься обратно?

- Да, тут всего пара кварталов.

- Хорошо, - Искар развернулся и вышел.

- Ну что же, господин Алистер, чем могу быть вам полезен?

- В принципе, мне нужна только практичная походная одежда и нижнее белье, но будет неплохо, если вы сможете предложить что-нибудь еще, что меня заинтересует.

- Походный костюм для странствий или с учетом возможных боевых действий.

- Второе.

- Я понял, прошу, пройдемте со мной.

Он развернулся и повел меня сквозь холл к одной из дверей, скрывавшую за собой нечто вроде персональной примерочной. Высокий стул с мягким сиденьем и огромное зеркало в полный рост перед ним, рядом ряд вешалок, а на полу ковер с высоким ворсом темно красной расцветки, тон в тон повторяющей цвет затянутых тканью стен. Справа от входа всю стену занимал неширокий стол и несколько рядов открытых полок, заставленных всякой всячиной.

- Присаживайтесь, сейчас рассмотрим несколько вариантов и, уже отталкиваясь от них, будем выбирать, - Арран рукой указал на стул.

Заглянувший на минуту паренек выслушал распоряжения хозяина и сразу же убежал, что бы через пару минут вернуться груженым стопкой вещей по самые брови, как он только не навернулся по пути, ума не приложу. Разложив все на столе, он сразу же ретировался и вернулся с еще одной стопкой.

- Итак, господин Алистер, давайте начнем. Исподнее сразу рекомендую взять по два-три комплекта зимнего и летнего, - он вопросительно уставился на меня. Я кивнул, и парень записал что-то в появившемся в руках блокноте. Кстати, писал чем-то до боли похожим на ручку, но я что-то сомневаюсь, что бы тут знали, что это такое.

- Теперь походные тройки, как вы предпочитаете носить оружие?

- В ножнах за спиной.

- Рукоять одна?

- Две, обе к низу.

Он удивленно посмотрел на меня.

- Довольно редкий вариант, что ж, тогда могу предложить вам такой вариант, - он поочередно брал со стола и, продемонстрировав мне, одевал на специальную вешалку штаны, рубаху и куртку.

- Годное для носки в любой сезон, позволяет носить утепленные вещи, не промокает, хорошо держит температуру, почти не истирается, есть спинной платок, скрывающий ножны, но его нужно подбирать отдельно. В зависимости от предпочтений, есть варианты для ношения скрытого оружия. Капюшон в стиле Варрди, или на все плечи, или по форме головы. Всего есть четыре расцветки: светло-серая, светло-коричневая, под цвет леса и под цвет пустыни. Размеры есть почти все, если что, подгоним под вас, обувь так же в наличии.

- Также есть аналогичный вариант, но уже не наш, из Мистрима и, откровенно говоря, похуже качеством, - он вздохнул, - совсем испортились, раньше такие вещи делали.

В итоге, мне было предложено семь вариантов, в принципе, почти идентичных по покрою, но отличающихся как качеством, так и отдельными элементами на подобии крепежей, карманов и прочим. Расцветки же у всех были одинаковы и варьировались от двух до пяти цветов. В общем, не особый любитель ходить по магазинам, к концу представления я уже порядком задолбался и когда Арран все-таки закончил, с облегчением ткнул в первый вариант.

- Давайте этот, в светло-коричневом тоне, ну и обувь к нему.

- Хорошо, еще могу предложить походные сумы, перчатки обычные походные и боевые походные, платки для лица, всевозможные накладки... - похоже, он решил перечислить все, что вообще когда-либо было придумано из одежды, нужно было его останавливать.

- Добавьте пару лицевых платков, и я хотел бы выбрать еще перчатки и посмотреть на накладки, остальное мне не нужно.

- Как скажете, - он кивнул парнишке и тот исчез за дверью.

Спустя минут десять он появился вновь, таща в каждой руке по увесистой сумке. Поставив их передо мной, он поснимал на каждой с петель крючки и разложил их в некое подобие витрин, где каждая была заполнена своим товаром. В одной было с два десятка перчаток для правой руки, от другой же просто глаза разбегались, скользя по изобилию расположившегося там металла. Арран присел рядом с товаром и стал рассказывать.

- Все перчатки износостойкие, не истираются, не пропускают влагу, есть как с пальцами, так и обрезанные, обычные от боевых отличаются только дополнительной подкладкой на ладони, что несколько снижает гибкость, и металлическими вставками на тыльной стороне руки, посмотрите? - он протянул мне сразу две штуки. Одна была явно тяжелей, и я натянул ее первой. Не совсем мой размер, но смысл я понял, довольно удобно и удары кулаком будут посерьезней, только вот надо ли мне такое, я ведь не мордобоем занимаюсь. Так что нет, обычные вполне подойдут.

- Возьму обычные, с пальцами, есть под цвет?

- Конечно, все подберем. Накладки смотрим?

- Да, давайте.

- Тут все зависит от того, чего вы хотите. В принципе, накладку можно подобрать на любую часть тела, она может быть съемной или прикрепленной намертво, одеваться поверх или под одежду. Вариантов множество: на ноги, на руки, на плечи, грудь, шею, голову. Но чаще всего, все же, берут на плечи, локти и колени, в целях защиты - в последнее время стало модным лазанье по горам.

- Нет, спасибо, мне это явно не нужно.

- Хорошо, тогда сейчас подберем нужные размеры.

И следующий час-полтора я чувствовал себя манекеном, меняющим одну шмотку за другой, пока не перестало жать, висеть, давить, стеснять и вообще хоть как-то отличаться от моей собственной кожи. Утрирую, конечно, но под конец я был уже готов просто сбежать из этого филиала ада, и когда Арран таки отстал от меня, вздохнул с облегчением.

- Сегодня к вечеру вам все доставят.

- Хорошо, - я кивнул, - сколько с меня?

- Не беспокойтесь, мы с господином Искаром все решим.

Вот как значит, ладно, скажу братцу Ильсы, что бы вычел из моей доли. Арран проводил меня к выходу и пожелал хорошего дня, что ж, больше мне делать здесь нечего, пора домой. Прогулка была не долгой, но довольно приятной сменой опостылевшим примеркам и куче увиденного за сегодня тряпья, попадающиеся по дороге молодые леди были все как на подбор и радовали глаз, настроение было, как говориться, просто зашибись. Вот приду, наемся до отвала и завалюсь спать. Точно, идея то, что надо. А вот и знакомые ворота, узнавший меня привратник поспешил пропустить внутрь, а через минут десять я уже поднимался по ступенькам к себе на второй этаж. Встретила меня позавчерашняя знакомая, кстати, так и не узнал ее имени. Кокетливо хлопая ресницами, она осведомилась, когда у меня будет время зайти к повару и уточнить по поводу предпочитаемых мною блюд. Не желая откладывать, сказал, что сейчас, и последовал за ней, но чертовка так соблазнительно виляла бедрами, что я не сдержался:

- Как насчет того, что бы провести эту ночь у меня?

Она обернулась, стрельнув в меня глазками.

- Господину нужна помощь?

- Нужна, или ты в прошлый раз настолько выдохлась, что силы до сих пор не восстановились?

Девушка заливисто рассмеялась, прикрывая рот ладошкой, а потом, резко обернувшись и повиснув у меня на шее, прильнула ко мне губками. Поцелуй получился затяжным и очень жарким, но не успел я ее к себе прижать, как она отстранилась.

- Если господину нужна помощь, я обязательно ее окажу, - и все той же виляющей походкой направилась дальше.

Я лишь вздохнул, теперь еще избавляться от наводнивших голову пошлостей, в которых она занимала самое, что ни на есть, главное место. Все-таки хороша, мерзавка, молодая, гибкая, страстная, не сказать, что красавица, но что-то в ней есть притягательное, взгляд прямо-таки сам ложился на фигурку. Свернув, наконец, в очередной коридор, добрались до святая святых местного шеф-повара. А я почти провидец, почему-то предполагал увидеть лысого толстяка во всем белом и обязательно в фартуке, с половником или поварешкой на длинной ручке в одной из рук, и оказался почти прав. Не было только фартука, остальное же соответствовало почти полностью, этакий себе пухлик, вокруг которого носились три девушки и два парня, подгоняемые его окриками. Поздоровавшись, обсудили мое меню, ничего особенного, просто вспоминал и называл те блюда, которые понравились больше всего, и что следовало из них убрать, организм лучше знает, чего ему не хватает.

А потом был обед у себя в комнате, решил провести его в одиночестве, не мозоля язык и уши чужим присутствием, пока желудок насыщался, размышлял о предстоящих боях. Смущало только одно - возможное присутствие здешних высоких лаэр. Еще Иргель упоминал об этом титуле, а тут целые "высокие", и они явно круче обычных будут. И как быть? Где та грань, после которой меня могут заподозрить? Скорость, сила, выносливость, реакция - на чем можно проколоться? Придется полностью себя контролировать. Но все же стоит приготовиться к скорому бегству, так, на всякий случай.

Все, наелся, больше не лезет, перенес поднос на столик у кровати и вернулся обратно, рухнув поперек. Самое время для очередной пытки, я улыбнулся - становлюсь мазохистом при одном лишь упоминании о боли. Может, это и не нормально, может, моя психика давным-давно уже слетела с катушек и стала уродливой пародией на себя прежнюю, но мне уже не внушало доверия ничего, что не давалось бы с болью, кровью и потом. А если имело место все вместе - что ж, значит, путь выбран верно. И более не рассуждая, погрузился в пучину мучений.

Разбудила меня Ильса, ворвавшаяся в комнату без стука, и охнувшая, увидев мое обычное состояние после работы над собой.

- Алистер, что с тобой?

Я разлепил глаза - она чуть не плакала, еле сдерживаясь, и смотрела на меня с явным испугом.

- Все в порядке, что случилось?

- Вот, - она протянула мне сложенный вдвое листок.

Развернув его, увидел лишь незнакомые мне каракули, вот черт, совсем забыл.

- Мне не с руки сейчас, - дотронулся до кровавой корки на лице, - что там?

- Искар, его похитили! - она всхлипнула, не выдержав, и ручьи слез таки пробили плотину воли, хлынув настоящим потоком, - Мы сейчас отдаем долг одному человеку, но он, узнав о нашем намерении сделать ставку в боях, решил воспрепятствовать.

- В курсе, как раз был свидетелем одного такого разговора, - я встал, - чего они хотят?

- Чтобы мы не участвовали, и тогда они отпустят его, - она опять всхлипнула.

- Стража может помочь?

- Нет, у них в покровителях один из высоких.

- А остальные?

- Не станут вмешиваться, не их уровень, - блин, да что ж за город такой.

- То есть реальная власть не поможет, а теневая?

- Бандиты? - девушка удивленно посмотрела на меня, - Да они почти все на них и работают.

- Ясно, ты имеешь представление, где его могут держать?

Она кивнула.

- Тогда слушай меня внимательно, Ильса. У вас есть карты, что бы ты подробно объяснила мне как туда добраться?

- Ты пойдешь туда один?

- Послушай, - вздохнул, - я хорошо умею делать только одно, и именно это мне и предстоит.

- Хорошо, тогда жду тебя у себя, - она поднялась и опрометью выскочила из комнаты.

 

Глава 19

Вот черт, как же все это не вовремя. Мои планы на ближайшее будущее могли рухнуть в одночасье, и мне это ой как не нравилось. Просто отказаться от всего и сбежать было можно, но я не хотел, и не столько из-за денег, сколько из-за себя, для меня бы это было предательством, а становиться сволочью я не хотел. И поэтому будет кровь, много крови, решение было принято мгновенно, мозг заработал в полную силу. Наскоро приведя себя в порядок, добрался до комнаты Ильсы, постучал и, услышав приглашение, вошел внутрь.

На столе уже была разложена карта, я подошел ближе - похоже, здесь сам город и близлежащие области, довольно подробно сделано, не понять только, от руки или напечатано. Похоже, наполовину того и того.

- Давай, Ильса, я тебя внимательно слушаю.

Девушка подошла ближе и стала показывать. Она немного успокоилась и уже почти держала себя в руках, лишь изредка срываясь в голосе на истерические нотки.

- Вот наше имение, вот дорога, на которой мы встретились, на этой развилке придется свернуть налево и далее только прямо, как раз будет имение этого ублюдка.

- Охрана, расположение комнат, рассказывай все, что знаешь.

Она кивнула, и следующие полчаса я внимательно слушал и запоминал.

- Как лучше выбраться из города незамеченным?

- Я вывезу тебя в карете, можем договориться, когда я выеду вас забрать. Скажи, ты правда сможешь его вызволить? - она отчаянно заглянула мне в глаза, словно пытаясь увидеть в них ответ.

- Не волнуйся, все будет хорошо. Теперь дальше, судя по расстоянию, пешком это час-полтора.

- Ты ошибаешься, мы в карете добираемся только два часа.

- Это если по дороге, не беспокойся, и если Искар все-таки там, думаю, до утра я управлюсь. Теперь вопрос, там могут быть владеющие маэр? Подумай хорошенько, это важно.

Минуту-другую она молчала, усиленно соображая.

- Там был один, похожий на тарсинха, остальные точно простые бойцы.

- Что за тарсинх?

- Ты не знаешь? Это боевики, они обычно используют какой-то один стиль маэр, огонь там или воздух, я не сильна в их различиях, - она махнула рукой.

- Дом может быть как-то защищен с помощью маэр?

- Может, но, скорее всего, только сокровищница или еще какое хранилище, все имение вряд ли кто может позволить себе так защитить.

- Хорошо, тогда готовь карету.

А через час я уже мчался сквозь густые лесные заросли, окружающие город плотным кольцом. С собой взял только клинки и небольшую сумку с едой и принадлежностями первой помощи, так, на всякий случай, больше мне вряд ли что пригодиться. Темп был взят приличный, деревья и кусты просто смазывались и казались сплошным пятном, пространство поглощалось умопомрачительно быстро. Мне понадобилось всего около сорока минут, что бы увидеть метрах в ста впереди ограду, окружающую имение господина Цебуса. Вырубленное перед ним пространство хорошо просматривалось, но уже смеркалось, и надвигающаяся темнота была мне только на руку. Внутри видны были прохаживающиеся охранники, что там у них - мечи, арбалеты, у некоторых копья, может еще что, но отсюда не видно.

Первыми убью стрелков, потом разберусь с остальными, ворвусь в дом через одно из окон, предварительно выбив его чьим-то телом и прихватив арбалет или два, и начну зачищать дом. Снизу доверху, укладывая труп за трупом. Смущала только встреча с этим, как его, с тарсинхом, тьфу ты, ну и словечко. Сумку припрячу под этим кустом, может, пригодится, а если нет, то и к лучшему. Теперь остается только ждать, пока еще больше опустится ночь, а где перебраться через ограду я уже приметил. Выбрав укромное местечко, лег и замер, наблюдая за сгущающимися сумерками - уже скоро, Искар, уже скоро.

Небо то скрывало, то вновь показывало лик луны, скрывая его медленно плывущими облаками, будто играя со своей единственной игрушкой. Светло - темно, потом опять светло, а на следующее "темно" я уже несся вперед, прыжок, руки цепляются за искусно сделанные острия сверху, а ноги упираются в прутья с палец толщиной. Резкое напряжение мышц, и тело перелетает на другую сторону, еще в воздухе успевая обнажить клинки. Звук приземления услышали и сразу же кинулись в мою сторону. Арбалетный щелчок громом отозвался в ушах и заставил тело искривиться ломаной фигурой, пропуская болт буквально на ладонь правее, что бы в следующий момент правый клинок с противным хрустом вошел в плечо промахнувшегося стрелка, разрубая его до поясницы. Хлынула кровь, труп еще падал, а подоспевший копейщик уже метил мне в грудь, заставляя отскочить назад и принять навязываемую им игру. Он не нападал, лишь пытаясь сдержать меня периодическими атаками в лицо, ноги, грудь, в то время как к нам уже спешили остальные. А за спиной копейщика уже целился второй арбалетчик, звук спускаемой тетивы, и промах, меня уже нет на месте, охранник передо мной сломанной куклой падает в траву, обильно орошая ее из вспоротого живота, а я смазанной тенью лечу к стрелку, сзади слышен звук упавшего копья. Хруст от сминающегося пинком колена и росчерк клинка по горлу, уход вниз, на уровне моей головы в фонтанирующий труп впиваются сразу два болта. Волосы слиплись, прядь прилипла к виску, но это все мелочи, нужно быть быстрее, еще быстрее, удар, еще удар, сильнее, ну же, еще, еще, трупы падают один за другим, вываливая наземь внутренности, теряя руки и ноги - тихо, беззвучно, страшно. Остановиться тяжело, все еще оглядываюсь, пытаясь найти угрозу, но ее уже нет, вокруг не осталось живых, я их просто не ощущаю.

Бросил взгляд на дом - все тихо, вроде, никто ничего не заметил, слишком быстро все произошло, и почти бесшумно, криков не было. Не раздумывая и спрятав клинки, подтащил к ближайшему окну одно из тел и один заряженный арбалет, охранник просто не успел спустить его в меня. Размах, и безвольное тело врывается внутрь дома, вышибая окно и разнося по нему звуки разбивающегося стекла - теперь уж точно не могли не услышать. Впрыгнув следом, замер, прислушиваясь. Где-то в отдалении хлопали двери и раздавался топот ног, кто-то что-то кричал, поторапливая и отдавая команды. Вот оно, началось.

Первый же выскочивший из двери справа получил болт в грудь, в упор, и, корчась, упал мне под ноги. Наступив на агонизирующее тело, шагнул вперед и впечатал ребро ладони в кадык следующему, затем мгновенно выхватил клинки и вспорол ему горло, а потом пляска смерти завертелась безостановочной каруселью. Одному срезал руку выше локтя и заткнул крик, лишь впечатав его головой в стену, размозжив ее и оставив отвратную кляксу на белом фоне. Второй буквально сам напоролся на клинок, и все, что мне оставалось, это с силой провернуть его и рвануть в сторону, взрезая внутренности, хребет и с глухим чавком выводя его наружу. Дальше шла просто мясорубка, ривскрет взмывал вверх и опускался вниз, прорубая себе путь сквозь шеи, плечи, руки, бока, взрезая и вспарывая человеческую плоть, словно бумагу, кровь хлестала во все стороны, окрашивая коридор позади меня в багровые тона. Зажегшихся в коридоре светильников вполне хватало, что бы одним взглядом ухватить оставшийся после меня кошмар. А впереди уже вовсю заколачивали и подпирали двери, подтаскивая тяжелую мебель, и боялись, я прямо таки ощущал струившийся из-за дверей липкий, противный страх. Так-так, впереди уже возводилось, как минимум, пять баррикад, ломать двери или попытаться через окна? Скрипнувшая дальше дверь заставила меня стрелой сняться с места и буквально ввинтиться в щель, отбросив стоявшую за ней девушку вглубь комнаты. Упав, она с глухим стуком приложилась головой о край стоявшего у стены столика и замерла, неестественно вывернувшись на полу. Черт, убил? Нащупал пульс - жива, хорошо. В соседней комнате слева все еще баррикадировались, сколько же там мебели?

- Эй, очнись, - похлопал ее по щекам, - очнись же, дурочка.

Наконец, мне удалось растормошить ее, увидев меня, она вскрикнула и попыталась отползти от меня подальше.

- Замри, ответишь - будешь жить.

Она часто-часто закивала головой, испуганно уставившись на меня.

- Здесь держат пленника, где он?

- Внизу, в подвале, - она указала пальчиком в пол.

- А Цебус? Ну же, быстрее!

- Он там же, разговаривает с ним, - она вжалась в стену.

- Разговаривает? - глаза сами собой сузились, голос стал вкрадчивым, - И как же мне к ним присоединиться?

- Дальше по коридору, - она запнулась, - и вниз.

- Умница, будешь сидеть тихо - останешься жить, поняла меня?

Закивала головой, боится, дожили, теперь уже запугиваю женщин, что дальше, начну есть их мясо? Господин Алистер, не желаете ли отведать часть груди или, может, вы предпочитаете кусочек из левой ягодицы? Это довольно вкусно. А может, вы хотите обглодать пальчики? Мне стало противно.

- Успокойся, просто сиди тихо и никуда не ходи, я скоро исчезну. И еще одно, ты меня не видела.

И быстро вышел в коридор. Тишина, дом замер, вслушиваясь сам в себя, ни единого звука, ничего. В конце обнаружилась плотно прикрытая дверь, ни замка, ни засова, надавив посильнее на ручку, сдвинул ее с места буквально на сантиметр - не скрипнула, хорошо. Надавил сильнее и медленно стал открывать, ожидая малейшего звука за дверью, что бы кинуться вперед. Но за ней никого не было, лишь освещенные ступени вели куда-то вниз, закручиваясь по спирали. Чем дальше я спускался, тем отчетливее становился слышен чей-то разговор. Вернее, один говорил, а второй нечленораздельно мычал, я ускорился. Лестница выводила в небольшой зал с четырьмя противоположными проходами, но голоса раздавались только из одного, да и свет горел только в нем. И вот там-то, в одной из комнат, я, наконец, увидел того, кто был мне нужен. Искар, избитый, весь в кровоподтеках и с кляпом во рту, был привязан к стоявшему в центре креслу и заплывшими от побоев глазами буквально дырявил в стоявшем напротив человеке дыру. Я так понимаю, его мерзейшество Цебус.

- Ты понял меня, мразь? - он размахнулся, и голова Искара мотнулась от сильного удара. Так, пора уже кому-то умереть.

В комнате больше никого не было, только братец Ильсы, его оппонент и я у него за спиной. Увидев меня, страдалец сначала вытаращил глаза, а потом нехорошо прищурился и взглянул на мучителя. Потом перевел взгляд обратно на меня и кивнул - взмах клинка, и тело стоящего передо мной оседает на пол, разбрызгивая вокруг себя фонтаны крови. Сбиваю его ногой в бок, и так уже выпачкан, еще и этот разошелся. Освободить бедолагу оказалось просто, вот только идти он самостоятельно пока не мог, ноги не держали. Подставив ему правое плечо, молча повел его наверх.

- Не ожидал тебя здесь увидеть, - он буквально вытолкнул из себя эти слова, настолько был избит.

- Твоя сестра мешала мне спать, пришлось сбежать от нее.

Он криво улыбнулся, оценив шутку.

- Решил спрятаться здесь? Ну, извини, единственная комната была занята мной, мать честная, что здесь произошло?!

Мы как раз поднялись из подвала и шли по коридору, переступая трупы и стараясь не вступать в лужи крови, запах стоял еще тот, вскрытые желудки воняют довольно сильно и жуткое амбре вбивало в нос гвозди размером с руку, я-то привык, а вот Искара замутило сразу же. Отклонив его в сторону и подождав, пока он выблюется, потащил его дальше.

- Это ты их?

- Тебе их жалко?

- Нет, но так, - он по новому взглянул на меня, - ты весь в крови, ты в курсе?

- Не моя.

- Я так и понял, в доме еще кто-то остался?

- Закрылись по комнатам, думаешь, стоит добить?

- Нет, пусть живут, мне это на руку.

Выйдя уже нормально, через дверь, во все легкие вдохнули свежий ночной воздух, продышаться действительно стоило.

- Пошли, у меня неподалеку есть заначка.

- Из еды есть что-нибудь?

- Есть, потерпи.

Кое-как доковыляв до границы леса и сориентировавшись, в какой стороне была моя лежанка, потащил туда Искара. Вытащил из кустов припрятанный там рюкзак, стал выкладывать на чистую тряпицу собранную шеф-поваром снедь. Со всех сторон нас скрывали кусты, обнаружить нашу парочку можно было, только подойдя почти вплотную, хотя и мы также никого не смогли бы заметить. Не ожидая приглашения, спасенный сразу же набросился на еду, поглощая одновременно и сыр, и мясо, и хлеб с зеленью, они его там вообще не кормили по ходу. Пока он наедался, принялся осматривать его, мда, били с чувством, сплошной человек-синяк, а с тем, что было в сумке, помочь ему было нечем, ладно, дома сестра сама разберется. В следующую секунду я сбил его наземь ударом в спину, а затем, схватив за шиворот, кувырком отправил в ближайшие кусты.

Воздух неподалеку опять сгустился, неприятно раздражая восприятие, и скрученный тугим жгутом устремился к нам, срезая верхушки кустов и тоненькие деревца на пути как тростинки. Резкий свист и снова полнейшая тишина, лишь опадающие листья дождем оседали наземь. Тут заворочался Искар, пытаясь выбраться из колючей ловушки, и страдальчески постанывая. Черт, не тот куст, надо было зашвырнуть его левее, там хоть колючек нет. Воздух опять опасно задрожал.

- Искар, отползай подальше, у нас тут тарсинх нарисовался.

Стоны стали глуше, но более частыми, похоже, он внял моему совету и в полной мере оценил возникшую угрозу, так как беспрекословно стал продираться сквозь зеленую колючку. Следующее воздушное лезвие почти достало меня, черт, быстро-то как - пришлось кубарем скатиться в противоположную от Искара сторону. Таким макаром могу и сдохнуть, если этот маг начнет полосовать воздух немного быстрее, я просто не успею увернуться. Следующий удар настиг меня в прыжке, обдав бок легким ветерком и развеявшись дальше. Какого черта? Где он вообще, я его просто не чувствовал.

- Алистер, ты жив?

- Молчи, идиот, и ползи дальше, - дерево около меня срезало словно ножом, заставив заткнуться и метнуться в сторону.

Черт, где же он? Надо найти этого ублюдка и размазать тонким слоем, пока он не сделал это с нами. Под следующий бич я чуть не подставился, в самый последний момент умудрившись извернуться и рвануть в сторону ограды. Где же ты, сволочь, буквально распластавшись над землей и петляя как заяц, высматривал тарсинха, а позади меня земля продолжала уродоваться глубокими шрамами, рождающимися, словно из ниоткуда. Комья земли вспарывали воздух, барабаня по спине и разлетаясь окрест, воздух вокруг корежился, затрудняя дыхание, а тело продолжало снарядом лететь вперед, хаотически меняя траектории, уклоняясь и просто чудом уходя из-под ударов. И наконец, я нашел его, прильнув к забору с другой стороны и пригнувшись, эта гадина даже не выглядывала, непонятным образом умудряясь выцеливать меня, даже не видя. Ну, все, тварь! Взвившись в прыжке и вцепившись руками в верхушку ограды, подтянулся и перекинул тело на ту сторону. В тот же миг металл под руками справа срезало, словно ножом, будто подгоняя и заставляя ускориться. Ноги уперлись в пруться и, что есть силы, оттолкнулись, бросая тело в сторону. Приземлившись, я просто не успел ничего предпринять и очередной воздушный бич полосонул меня поперек живота, опять не причинив ни капли вреда и растекшись по коже легким ветерком, да что за хрень? Следующий мой рывок заставил тарсинха запаниковать, он прекрасно понял, что попал, но я все еще был цел, его глаза забегали, а на лбу выступили капли пота. По сути, мы оба ориентировались в темноте, каждый по своему, но теперь он начал безбожно мазать, мне даже не приходилось прикладывать особых усилий. Два прыжка вперед, один в бок, перекат, потом опять вперед, и вот - глаза уже смотрят в глаза, а руки сжимают горло. Он часто моргает, и силиться оторвать меня от себя, но слишком слаб, рывок - на грудь брызжет горячим, руки увлажняются, темнеют, человек так хрупок, так слаб, я стою и смотрю, как некогда опасный противник, хрипя и обливаясь собственной кровью, оседает на землю. Всего одно движение, кадык вырван, и он уже не опасен, не боец, бросаю ему под ноги кусочек него же самого и медленно ухожу. Что за ночка...

Встретившая нас поутру Ильса просто засветилась от облегчения, увидев нас целыми и невредимыми. Ну, почти, видок то у нас был тот еще, красавцы, блин, один весь синий от побоев, второй весь красный от крови. Но выпрыгнувшей из кареты девушке сейчас важно было только то, что мы оба живы, ну, или ее брат, а я так, в довесок, и почти повиснув у него на шее, предоставила мне просто великолепный шанс после такой легкой и приятной ночи насладиться возможностью тащить уже не одного, а двух. Я был просто несказанно рад!

- Ильса, ты хорошенькая девушка, и в другой раз мне было бы очень приятно нести тебя на руках, но на мне еще висит твой братец, и поверь, не такой уж он и легкий.

- Ой, прости, - она отстранилась, - я просто так рада, что вы живы!

- Я вижу, от тебя урона больше, чем от покойного Цебуса.

- Не говори так, - сердито взглянула на меня, - постой, ты сказал, покойным?

- Все в порядке, сестренка, я сам видел.

- Но, но, но это же значит...

- Да, больше некому отдавать долг, - он ухмыльнулся, - Алистер, как ты сумел провернуть все это в одиночку?

- А мне помогали, - они удивленно уставились на меня.

- И кто же?

- Темнота и людская глупость, что уставились, топайте, я всю ночь не спал из-за вас.

- Я так перенервничала, - Ильса слабо улыбнулась.

Добравшись до кареты и забравшись в нее, я наконец-то закинул искарову тушку на сиденье и помог подняться Ильсе, затем устроился сам, и мы поехали. Ворота остались позади, затем квартал, два, свернули на нашу улицу, привратник поспешил открыть для нас ворота, и вот мы уже дома. Ильса сразу же взялась командовать, был вызван лекарь, шеф-повар уже вовсю трудился над завтраком, а мы с Искаром были отправлены отмываться. Приятно было вот так сидеть в ванной, вокруг ни души, только журчание набирающейся воды и свободный поток мыслей, ничем не нарушаемый. Если подытожить, мои руки не успевали подсохнуть, как вновь оказывались залиты кровью, и да же не по локти, и не по плечи, вокруг меня постоянно кто-нибудь да умирал. Нормально ли это? Для меня, для этого мира? Вряд ли. Я словно эпицентр смерти какой-то, почему так происходит? Оттого, что не вписываюсь в здешнюю картину, потому что чужак, или есть другие причины? Значит ли это, что оставаясь на одном месте определенное время, я будто инициирую вокруг себя кровавый хоровод, словно проклятие какое-то, задевающее всех, кто рядом, и несущее только смерть. Почему так? Или все это лишь бред моего воспаленного разума? Обычные совпадения? Я усмехнулся, уже давным-давно перестал в такое верить. Ладно, вроде бы, отмок уже достаточно, пора спускаться.

Искар с Ильсой уже были в трапезной, более того, болезного уже успел осмотреть лекарь и все, что теперь еще оставалось сделать - это обильно позавтракать, надеюсь, повар не забыл о моей диете.

- Как себя чувствуешь? Зря ты отказался от осмотра, - девушка укоризненно посмотрела на меня.

- Все в порядке, как он, жить будет?

- Буду, буду, твоими стараниями, в основном, - Искар улыбнулся.

- Я хочу услышать все подробности, слышите? А то сижу тут, места себе не нахожу, все глаза выплакала.

- Сестренка, вот что ты хочешь услышать? Как избивали твоего привязанного к стулу брата, или как Алистер вспарывал животы и сносил головы? Тебе действительно такое интересно?

- Такое нет, - она поежилась, - а другого ничего нет?

- Ну, почему же, - я плюхнулся за стол, слуги уже начали выставлять еду и я схватил одну из хорошо прожаренных булочек с золотистой корочкой, - могу в деталях и довольно красочно описать, как красиво вспорол брюхо одному бедняге, у него еще кишки были жутко-сизого цвета, и он так жалобно потом...

- Избавь меня от этого, - Ильса зажала уши и даже зажмурилась, - не хочу ничего подобного слышать!

- Ладно, давайте оставим это, я сильно проголодался, - Искар сел напротив меня, голодным взглядом выбирая с чего бы начать.

И был завтрак, сытный и обильный, и сказал я себе: "Это было хорошо". И откинулся на спинку, довольно ощущая наполненность желудка и утоленный голод свой. Как-то так, в общем.

- Если вы не возражаете, оставлю вас и пойду отсыпаться.

- Конечно, Алистер, да и я пойду, отлежусь, ты не против, сестра?

- Идите, идите, - та махнула рукой.

Ну, привет, моя мягкая, провел рукой по быльцу, ощущая под пальцами гладкую деревянную поверхность, прошел вперед и с наслаждением рухнул на спину, раскинув руки. Со встречи с тарсинхом мной владело легкое замешательство, как минимум дважды моя тушка могла лежать на земле разделенная аккуратными половинками, но этого не произошло. Почему? Какой-то иммунитет? Что-то на подобии моей способности закрываться, о которой упоминала Натиль? Возможно, но как, каким образом? Я ведь ничего не делал, оно само собой получилось, значит, свойство организма? Ладно, пусть так, но тогда хреново, я о нем почти ничего не знаю, и полагаться на авось, сработает - не сработает, по крайней мере, глупо.

Но идей не было, провалявшись около часа и так ничего и не решив, закрыл глаза и расслабился. К черту все, само собой образуется, а теперь спать, больше ни на что желания нет. Что-то в последнее время меня все больше и больше одолевает сон, организм перестраивается теперь как-то иначе, что ли? Раньше этого не требовалось, а теперь хочу только есть и спать, все остальное делал буквально через силу и преодолевая лень, что странно, раньше со мной такого не было. А, по боку, всем спокойной ночи, надеюсь, прислуга не будет сильно шуметь.

 

Глава 20

Топот ног, причитания служанок, гам и суета за дверью неприятно долбили мозг и жутко раздражали. Чем бы запустить в дверь, желательно тяжелым и острым, что б наверняка. А беготня продолжалась, что-то таскали, периодически стуча и грохоча, слышались командные окрики Ильсы, звон посуды, в общем, дом стоял на ушах. Да что у них там твориться? С трудом разлепил слипшиеся веки, сон все еще владел сознанием, мысли ворочались неохотно, соображалось туго, да что это со мной? Зевком чуть не разорвал себе рот, но все же умудрился принять вертикальное положение. Так, что делаем дальше - идем и возмущаемся или просто деликатно ломаем шею первому встречному? Я больше склонялся ко второму варианту, но пришлось взять себя в руки и подавить накатывающее волнами раздражение, хотя прибегнуть к насилию все еще хотелось. Так, спокойнее, спокойнее, что-то со мной совсем не то, это абсолютно на меня не похоже. Глубоко вздохнув, прислушался к своим ощущениям, да уж, нечто явно было не так, но организм отзывался как полностью здоровый, и это было довольно странно. В комнату ворвалась Ильса:

- Ты уже встал? Ну, ты и соня, двое суток провалялся, не добудиться было.

Я оторопело уставился на нее.

- Как, двое суток?

- Алистер, Искар тебя даже тормошить пробовал, но ты все равно не реагировал.

- Я понял, - хреново, да что же со мной такое, - а что за шум снаружи?

- Поэтому и пришла, хотела уже приказать окатить тебя холодной водой.

- Жестокая ты девушка, Ильса.

Она улыбнулась.

- Ну, а что делать, если по-другому никак. Ладно, мы с братом ждем тебя на завтрак, спускайся.

- Хорошо, - кивнул.

Что за чертовщина происходит, меня никогда раньше не вырубало, а тут двое суток - я провалялся абсолютно без памяти двое суток и был беззащитен, как ребенок. Раньше любой шорох набатом врывался в мозг и заводил сирену на полную мощность, а тут такое. Чертовщина, ладно, надо спускаться.

- Привет всем, хорошо выглядишь, Искар, уже не такой синий.

- Кто бы говорил, дрых сутки напролет, кстати, у нас плохие новости.

- Цебус ожил?

- Зря смеешься, все намного хуже, город закрыт - мы в осаде.

- Чего? - тупо уставился на них.

- Искар хочет сказать, что пока ты так сладко спал, - Ильса не упустила возможности подколоть меня еще раз, - каттонисийцы разбили наши пограничные отряды на границе и осадили Балур, и сейчас срочным образом формируется ополчение изо всех, кто способен держать в руках оружие.

- Просто прекрасное начало дня.

- Проникся? - Искар улыбнулся, - бои отменили, из центра страны движутся части регулярной армии, все государство переведено на военное положение, а ты все проспал.

- Ну, хватит уже, - поморщился, - какие планы?

- Ждать, - он пожал плечами, - для нас военные действия начнутся позже, чем для остальных, у знати свои привилегии.

- Как посоветуешь поступить мне? - посмотрел на него.

- Да никак, тебя в городе нет, - он улыбнулся, - вот и сиди тихо, как мышка.

- Уверен, что проблем не будет?

- Слуги будут молчать, а мы с братом в долгу у тебя, - Ильса присоединилась к нам за столом.

- Да ладно вам, - поморщился, - насколько серьезно положение?

Искар нахмурился, было видно, что его это порядком волнует, похоже, все достаточно хреново и не сулит ничего хорошего.

- Алистер, не буду ходить вокруг да около, Балур не выстоит, если не случится чуда и наши войска не поспеют в течение недели-второй. Слишком уж эти недоноски серьезно настроены.

- Уверен?

- Да, мы уже готовимся к этому, прячем все достаточно ценное и не очень. После завтрака поможешь мне в оружейной?

- Конечно, не вопрос, есть возможность как-нибудь вывести Ильсу из города?

Та улыбнулась.

- Я уже думал об этом, но вариантов никаких, это больше похоже на полномасштабное вторжение, а не набег, как раньше, слишком уж они залезли вглубь страны. Балур хоть и пограничный город, но, все же, достаточно отдален от границы.

- Короче, Искар, раз все так сложилось, то я остаюсь помогать вам, - они уставились на меня, - вы против?

- Нет-нет, просто мы уже думали, как бы деликатнее тебе это предложить, а то и так уже обязаны сверх всякой меры.

- Я далек от деликатности и прочей светской шелухи, если вы не заметили.

- Заметили, Алистер, заметили, - Искар улыбнулся, - но все люди разные, твои же поступки намного красноречивее манер, так что забудь.

- Хорошо, но я хотел бы быть в курсе всего происходящего, а не слепо идти следом.

- Справедливо, тогда так, завтракаем, а после я тебе все расскажу.

- Повар сегодня опять решил поразить нас своей стряпней?

- А то, любишь сдобное?

- У него просто великолепно все получается.

Ильса самодовольно улыбнулась:

- Он с нами уже не один десяток лет, еще при отце работал.

- Ладно, давайте завтракать, приятно всем аппетита, - Искар не выдержал и первым приступил к еде.

Черт, ну и тяжеленные, неужели нельзя было сделать их более легкими? Мы уже битый час оттаскивали громоздкие тумбы и подставки в центр помещения, снимая и аккуратно заворачивая в специально принесенную для этого случая Искаром ткань оружие. Я не спрашивал, для чего все это и почему нельзя просто снять оружие, к чему, и так скоро станет ясно, но, ешкин кот, так и спину надорвать недолго, вон, Искар весь красный уже.

- Передохнем?

- Давай, - брат Ильсы устало вздохнул и сел прямо на пол, прислонившись спиной к одной из тумб.

- Их специально делали такими неподъемными? - вытер лоб.

- А без понятия, их еще отец заказывал, я лишь продолжил заполнять пустующие.

- Не думал вооружить город этими запасами?

- Хорошая шутка, но если будет нужно, то так и сделаю, - он улыбнулся, - ну что, поехали дальше.

И мы продолжили, примерно часа через два почти все тумбы были перетасканы в центр, оставив свободным периметр.

- А теперь сама суть, еще вот те две тумбы, и их будет ровно двадцать одна, и тогда ты увидишь то, о чем я лишь раз слышал от отца, - Искар загадочно улыбнулся.

Не вопрос, даже самому стало интересно. Одна, а затем и вторая тумбы были перетащены к центру, и как только последняя попала в кучу, часть стены у камина дрогнула, заставив опасно закачаться висящую на ней картину, и провернулась по своей оси, открыв темный зев прохода.

- Ничего себе, от веса в центре комнаты открывается, что ли? - я удивленно взглянул на Искара.

- Именно, - тот улыбнулся, - отец рассказывал, что ему делали этот тайник несколько месяцев мастера, которых он тайно привез издалека и так же тайно увез из города. Сильно, да?

- Да уж, впечатляет, - толщина стены была примерно в локоть и казалась непробиваемой, даже не представляю, каким должен быть механизм, способный воздействовать на такую глыбу, хотя вес тумб в центре вполне это объяснял.

- Теперь давай заносить.

Проход вел в небольшую комнатку, примерно три на три метра, куда я и стал передавать Искару свертки, управились довольно быстро, но предстояло растащить все тумбы обратно по местам, и мы невольно застонали в унисон, замерев перед нагромождением громоздкой мебели.

- Знаешь, хороший, конечно, тайник, но отец у тебя был явно с чувством юмора, - мы, кряхтя, кантовали одну из самый здоровых тумб.

- Как раз наоборот, он вообще редко смеялся, лишь улыбался.

- Тогда, может, злорадный?

- В смысле?

- Ну, знаешь, если даже и найдет кто тайник, - фу ты черт, рука чуть не сорвалась, - то пусть, хоть, помучается с этими тумбами, может, даже спину себе сломает.

- А, ну это да, было у него такое, любил съязвить.

- Давай теперь ту, она поменьше вроде.

- Давай.

- Кстати, совсем забыл, не знаешь, как чистятся ножны ривскрета?

- Ты тогда спрятал клинки, не почистив?

- Ага, как-то не подумал об этом.

- Плохо, повторить оригинальные ножны не получилось, поэтому оружейники придумали их заново, и чистятся они прескверно.

- Но чистятся же?

- Я помогу, но давай уже разберемся с этим кошмаром.

Я кивнул, впереди нас еще ждало семнадцать стоек, и все грозили если не надорвать нам спины, то поиздеваться над нами точно. Закончив, поднялись ко мне и занялись ривскретом, засохшая кровь довольно легко счистилась с клинков, но как ее счистить изнутри ножен? В оружейной Искар отложил в сторону набор ухода за своим ривскретом и сейчас показывал как им пользоваться.

- Теперь здесь и здесь, потом то же самое с другой стороны, морока та еще, так что лучше не забывай вытирать клинки. Да, набор отдаю тебе.

- Уверен?

- Уверен, мой-то на полке всегда лежит, а тебе явно понадобиться.

- Спасибо.

- Нет, Алистер, это тебе спасибо, - он вздохнул, - для тебя, видно, это была такая малость, что ты не совсем понял, что сделал для нашей семьи.

- Брось, Искар, тебя бы все равно потом отпустили.

- Мы мило беседовали до тебя с Цебусом, - он взглянул на меня, - после боев я бы нашел свое пристанище где-нибудь в лесу, в земле.

Я уставился на него.

- Так-то вот, эта тварь придумала довольно мерзкий, но полностью выполнимый план, и главной бы его мишенью стала Ильса, а через нее он стал бы обладателем и всего нашего имения.

- Ничего себе.

- Так что не приуменьшай своей роли, и не говори ничего Ильсе, ей незачем это знать, - я кивнул, пораженный человеческим коварством.

- Вот же тварь, как таких только земля носит.

- Эх, Алистер, ты еще не видел большую часть знати, они все из такого теста, - он вздохнул, - еще те твари.

- Знаешь, Искар, хорошо, все-таки, что я не из ваших.

- Я иногда сам жалею, что родился знатным.

- Главное, ты нормальный мужик и любящий брат, - я хлопнул его по плечу, - не испорться только.

Он улыбнулся. Потом мы еще немного поболтали и спустились на обед. Искар планировал дальше смотаться в магистрат и узнать последние новости, а меня попросил присмотреть за сестрой.

- Я не маленькая, брат, могу и сама о себе позаботиться.

- Ильса, в городе не все спокойно, уже были волнения, и магистрату пришлось подавлять их силой, были и смерти, в кварталах знати замечены подозрительные лица, один из высоких лаэр исчез, так что не отказывайся от компании, будь умницей, хорошо?

- Как мог исчезнуть один из высоких? Что за чушь?

- Вот такая вот чушь, Ильса?

- С удовольствием составлю Ильсе компанию, - решил вклиниться в их перебранку.

- Что, будешь смотреть, как я вышиваю?

- Почему бы и нет, если при этом можно будет поваляться в траве и больше ничего не придется делать.

- Уговорил, скажу перенести вещи в сад, - она улыбнулась.

Искар уехал через полчаса, а мы перебазировались под сень деревьев за домом. Ильса периодически болтала, работая с нитками и здоровенным куском полотна, а я, как и хотел, валялся в гибкой зелени, засунув в рот травинку и пялясь в глубокую синеву неба. Поразмышлять было о чем, слишком уж все пошло наперекосяк, порушив планы и вообще поставив жирный знак вопроса о будущем. Что со мной происходит? Как разобраться в себе? Что ждет в дальнейшем город и меня вместе с ним? Насколько вообще стоит увязать во всем этом? И кем, в конце концов, мне стоит считать этих двоих? А может, стоит рискнуть и попытаться выбраться из города, не может же вражеское кольцо быть вокруг одинаково плотным. Еще и этот исчезнувший лаэр. Как маг вообще может исчезнуть? Только, разве что, если против него выходит не менее могущественный собрат. Значит ли это, что у каттонисийцев есть в городе такой сильный союзник? Или наоборот, пропал как раз их ставленник? Слишком много вопросов и ни одного ответа.

Ильса по-прежнему занималась вышивкой, а меня опять потянуло в сон. Да что же такое, как поем - сразу клонит, опять отрублюсь сейчас, что ли? Хорош защитничек. Дрема застала врасплох и опустилась абсолютно незаметно, я будто провалился в черную бездну, полностью отключившись от внешнего мира. А потом почувствовал только легкое тормошение, открыл глаза, надо мной склонилась Ильса.

- Ты опять спишь? А если бы меня украли? Вставай, уже темнеет, пора перебираться в дом.

- Я опять отключился?

- Да, господин страж, - она улыбнулась.

- Прости, совсем не понимаю, что со мной такое.

- Переутомился, может, тебе надо дать организму хорошенько выспаться, столько, сколько ему будет нужно, и все пройдет.

- Уже думал об этом, поэтому и не противлюсь особо, когда клонит.

- Правильно, предложишь даме руку?

Я протянул ей локоть и повел к дому, вокруг шелестела листва, было тепло и уютно, прекрасный вечер.

- Приятно так идти, держась за локоть сильного мужчины, - девушка мечтательно улыбнулась.

- За тобой кто-нибудь ухаживает, Ильса?

- Фу, Алистер, задавать такие вопросы девушке, - она состроила гримаску.

- А что, мне просто интересно, - я улыбнулся, - если это не секрет, конечно.

- Ох, Алистер, даже странно как-то, никогда бы раньше не подумала, что буду так свободно общаться с чужим, по сути, человеком, не обижайся.

- Отчего же, ты абсолютно права.

- Мне комфортно с тобой.

- Не вздумай только влюбиться в меня.

Она рассмеялась, залившись тонким звонким голоском.

- Ну, ты и шутник.

Доведя Ильсу до дому, заскочил на кухню, навестив шеф-повара и наскоро перекусив, меня опять мучил голод и клонило в сон, поэтому, не дожидаясь Искара, отправился к себе и в очередной раз провалился в черную бездну, напрочь выпав из реального мира и погрузившись в собственное небытие.

- Хватит спать, ну ты и даешь, Алистер, опять сутки проспал, что с тобой происходит? - меня тормошили и тормошили.

- Вставай, давай, поешь хоть, ты меня слышишь? - черт, как же меня это все раздражает.

- Искар, отстань, дай поспать, - пробурчал.

- Пойдем, пойдем, Ильса уже волнуется, отрубаешься на каждом шагу.

- Да что же такое, - я поднялся, - ты знаешь, что ты садист?

- Кто?

- Забудь, - провел рукой по лицу, - дашь мне умыться?

- Давай, жду в трапезной.

Черт, блин и все в таком же духе, как же я вымотан, а уж как есть хочется, хоть бери и помирай. Наскоро освежившись в ванной, оделся и спустился на первый этаж, за столом меня уже ждали.

- С возвращением в реальный мир!

- И вам того же, - я устало опустился на стул.

- Выглядишь просто ужасно, - Искар покачал головой.

- И голоден так же, но твоя сестра дала совет, и я ему следую.

- Что за совет?

- В наглую и неприкрыто пользоваться вашим гостеприимством, - зевнул, успев прикрыться рукой.

- Вот врун, - девушка улыбнулась, - ничего, сейчас тебя откормим, кстати, буквально недавно был отбит первый штурм, я поднял на нее глаза.

- Потери?

- Огромные, - уставилась к себе в тарелку, - нам не выстоять.

- Тогда нужен план.

- Какой еще план? - Искар без аппетита ковырялся в своей тарелке.

- Как выжить, - а я, в отличие от него, просто пожирал все радиусе своей досягаемости.

- Честно говоря, даже не знаю, как быть, со мной впервые такое, - он отложил вилку.

- Тогда предложу я, если ты не против, - получив кивок, я продолжил, - сначала будет бой за стену, потом все переключатся на бои на улицах, затем будут вырезать всех в домах, сгоняя к центру города, я прав?

Он кивнул.

- Ваши набольшие должны были это просчитать и выбрать наиболее укрепленное место, которое можно будет хоть сколь-нибудь удержать.

Опять кивок.

- Тогда у меня вопрос - есть ли в городе схожее место, но меньших размеров? Башня, канализация, подвалы какие-нибудь?

- Зачем, думаешь, его будет проще оборонять?

- Если оно не будет казаться важным, и враг будет знать, что вся верхушка власти собралась в другом, более защищаемом месте, думаю, основные силы будут направлены не на нас. Так, оставят малость, что бы выкурить, и двинуться дальше.

- Возможно.

- Так же имеет смысл прикинуть, раз уж в городе собралось немало хороших бойцов, можно ли будет кого из них пригласить с собой. Ну и запасы еды, воды и прочего нужны будут, конечно.

- Да, в этом определенно что-то есть, - он задумчиво уставился на меня.

- И если повезет, а ты упоминал, что войска Даггура уже идут, мы сможем продержаться до их подхода.

- Алистер, да у тебя невероятно умные мысли появляются, когда отоспишься, - Искар вскочил, - мне надо отлучиться, не выходите из дома.

Он выскочил из-за стола и молнией метнулся из дома, мы остались вдвоем.

- Думаешь, есть надежда?

Я улыбнулся.

- Ильса, если бы ты только знала, сколько раз и в скольких ситуациях я терял надежду и выгрызал жизнь буквально зубами, - отпил из бокала, - то это все просто показалось бы тебе не стоящим внимания, так что поверь, еще ничего не кончено.

- Спасибо, - она кивнула.

- Только не смейся, но я еще съем вот это и это, и пойду спать, - она улыбнулась, - разбудите, если будет что важное.

- Ты жуткий соня.

- Какой есть.

И опять меня толкают, тормошат и всячески мешают, ну что же это такое, когда все это уже закончится.

- Чего? - еле продрал глаза.

- Опять дрыхнешь, - Искар буквально светился бодростью и энергией, - ты просто невозможен. Вставай, давай, нужна твоя помощь.

- Встаю, встаю, - я нехотя принял вертикальное положение, - сколько я теперь спал?

- Почти двое суток, и храпел еще в придачу.

- Не ври, я не храплю.

- Ладно, ладно, ты спускаешься?

- Да, сейчас подойду, - придется опять сполоснуться, прогнать вялость.

А внизу меня ждал сюрприз - красивые загорелые ноги, точеная фигурка, правда, на мой взгляд, чересчур мускулистая, но не потерявшая от этого своей аппетитности, длинные, заплетенный в косу волосы и просто огромные карие глаза. Почему-то именно они приковали мое внимание, глубокие, пронзительные, они будто магнитом притягивали к себе внимание, завораживая и гипнотизируя одновременно. Черт, в такую и влюбиться не стыдно, просто невероятно хороша. И почти вся обвешана оружием, в основном метательным, но из-за правого плеча торчала витая рукоять меча или сабли, скорее всего. Рядом с этим чудом стоял хмурый мужик неопределенного возраста, весь затянутый в кожу и с немаленьким ножом на поясе, у стены около него было прислонено странное копье - широкий листовидный наконечник на обвитом металлическими полосами древке. Так-так, если не ошибаюсь...

- А вот и ты, наконец, - из боковой комнаты вышел Искар, - позвольте представить вас друг другу.

- Эта прекрасная ларрити - мастер меча Иссиль, одна из претендентов на первенство в несостоявшихся боях.

- Это Крисс - мастер копья и так же один из основных претендентов.

- А это Алистер...

- Просто, Алистер, - я посмотрел на Искара, тот запнулся, но потом еле заметно кивнул, - рад знакомству.

Стоявшие напротив только кивнули, экие молчуны.

- Так, знакомство прошли, теперь ближе к делу, я купил недвижимость почти в самом центре города, туда уже свозят припасы и прочее необходимое, мы же с вами займемся вооружением и продумыванием обороны, идемте.

Во дворе нас ждала карета, птицы нетерпеливо перешагивали на месте, было видно их нетерпение и желание размять мышцы, все-таки их естественная жизнь всегда была в движении. Погрузившись внутрь, мы выехали за ворота. Сидевшая напротив меня амазонка, я украдкой успел поинтересоваться у Искара, кто такая ларрити, не особо задумываясь о приличиях, в упор разглядывала меня, будто какого-то зверька. Что ж, а почему бы и нет. Какие у тебя, все-таки, дивные черты лица, слегка пухлые губы, прямой аккуратный нос, отчасти раскосые глаза, сверкающие двумя изумрудами под высокими арками тонкий бровей - однако, лицо из тех, которые не устаешь рассматривать и постоянно находишь все новые и новые изюминки, достойные любования. Странное лицо, необыкновенное. Скорее всего, в ней смешана кровь многих наций, другого объяснения я просто не вижу, слишком уж нетипичные черты.

- Нравлюсь? - не выдержала.

- А должна? - усмехнулся.

- Ты пялился.

- Тебе показалось.

- Боишься отвечать за поступки?

Я улыбнулся, промолчав, а такой палец в рот не клади, если не клинком, то уж языком точно ранит. Сидевший рядом с ней копейщик только закатил глаза, видать, уже знаком с этой амазонкой-ларрити и вполне представляет себе дальнейшее развитие у нее подобных разговоров.

- Никаких стычек, уважаемые, - Искар шутливо нахмурил брови, - нам этого ни к чему.

- Как скажешь, красавчик, - Иссиль отвернулась к окну.

Ого, какая, она мне все больше и больше нравилась. За окном мелькали дома, кварталы, улицы сменяли одна другую, а мы все катили и катили, ведомые планом Искара. В какой-то момент мне стало казаться, что плутая во всем это хитросплетении улочек, как в лабиринте, мы настолько заплутаем, что когда найдем способ выбраться, город уже будет сначала захвачен, а потом освобожден, но карета все-таки остановилась, прервав мои мысли и направив их в другое русло.

- Искар, ты уверен?

- Абсолютно, мой друг, абсолютно. Это только верхушка, под землей еще четыре этажа, есть сеть воздуховодов - не выкурят, даже если захотят, и все из камня и металла. Обрушим некоторые места, забаррикадируемся и будем ждать. Вот только вражеские лаэр - против них у нас не будет шансов, но против них нигде в городе не выстоять, так что, придется с этим смириться, как с неизбежным.

- Ладно, давайте осмотрим, - амазонка шагнула к воротам.

Да уж, Искар сумел удивить - старое кладбище, небольшое и явно заброшенное, но почему-то никем не тронутое, а обнесенное каменной, местами обвалившейся стеной и запертое ржавыми воротами. И посреди всего этого убожества на три этажа над землей высилась башня, с прорехами в крыше и в стенах, с заросшими бурьяном подступами и могильными камнями вокруг. У входа в эту развалюху были сгружены какие-то ящики, бочки, свертки - наши запасы, скорее всего.

Пройдя вслед за остальными и приблизившись к пролому в стене, чуть не присвистнул - стены внутри были сплошь в черных пятнах подпалин, ни одной деревянной части, все каменное, проверенное дождями, ветром и временем. Что могло, уже давно обвалилось и обрушилось, огонь подправил ситуацию, сожрав все остальное и оставив ветру лишь полировку снаружи и внутри. Стена казалась достаточно крепкой, что бы выдержать не один таранный удар, хотя я ни разу и не видел таранной атаки, но впечатления были именно такие. Внутри начиналась лестница, одним витком уходя вверх, вторым же убегая вниз, вглубь. Спустившись, оценил смекалку Искара, тут действительно можно хорошо засесть, не знаю, что тут было раньше, но первый подземный этаж был разделен на четыре комнаты и в два раза превышал по площади верхний, а второй подземный раза в два превышал предыдущий и состоял из Г-образного коридора с боковыми комнатами без дверей, непонятно, для чего они использовались. Третий подземный был огромной залой с множеством колонн и размерами примерно равен второму, а четвертый заставил меня просто остолбенеть, я стоял и молчал, словно парализованный, устремив взгляд в одну точку и абсолютно не мигая. В центре огромнейшей залы с рядами колонн по периметру, в световом пятне от светильника в руке Искара вырисовывалось огромное яйцо.

Я будто попал в прошлое, не мог отвести взгляда, не веря, не понимая, не думая, огорошенный и оглушенный случившимся. Что это, игры судьбы, удача, свалившаяся на меня нежданно, негаданно, или просто насмешка, если атрасс не рабочий?

- Чего застыл, проходи, - Искар уже уселся около яйца и прислонился к нему спиной.

Я ожидал, что его скрутит, свалит, отшвырнет, но он спокойно продолжал сидеть, поставив рядом с собой лампаду. Подойдя и присев рядом, тем не менее, не мог заставить себя периодически не поглядывать на атрасс, что не могло быть не замечено другими.

- Ты чего его рассматриваешь, Алистер? У нас есть более важные дела, итак, давайте приступим, ваши предложения?

- Четвертый этаж под припасы и ночлег, первый, второй и третий под оборону, будем отступать при необходимости, во втором и третьем наделаем баррикад, - Крисс был скуп на слова, но полностью высказал мои мысли.

- Иссиль? - Искар глянул на ларрити.

- Согласна, разве что я бы еще наставила ловушек на лестнице, ступени там не широкие, вдвоем с трудом можно протиснуться, самое то для замедления противника и атаки. Кстати, что насчет обрушивания? Я бы не рисковала.

- Это на крайний случай, если не сможем удержать третий, придется отступить на четвертый и обрушить за собой проход.

- И рано или поздно или умереть от голода, или задохнуться от недостатка воздуха.

- Еды у нас будет достаточно, так же, как и воды, воздух будет постоянно - если вы не заметили, тут полно воздуховодов, они выходят в разных местах кладбища.

- Ну, допустим, а как потом выбираться?

- С этим сложнее, снаружи уже привезли лопаты и кирки с ведрами, что вы на меня так смотрите, есть идеи лучше?

- Ладно, я за, - Крисс поднял руку.

- Я тоже, - Иссиль кивнула.

- Алистер?

- Поддерживаю, мне нечего дополнить.

Амазонка фыркнула - я улыбнулся, ну что за женщина, ох и характер. Искар удовлетворенно кивнул и встал, за ним поднялись и мы.

- Давайте, надо спустить сюда уйму вещей, время не ждет.

И началось, мы поднимались и спускались бессчетное количество раз, таща на себе ящики, сумки, бочки с бочонками, свертки, рулоны, периодически отдыхая и продолжая вновь таскать и таскать. А сверху все приезжали и приезжали телеги, привозя все больше и больше припасов, сгружая их и уезжая за новыми. Когда прервались для перекуса, эта троица дышала подобно паровозам, натужно, тяжело, лица вытянувшиеся, руки дрожат, смотреть - одно загляденье, я улыбнулся.

- Чего смеешься, коротышка? - Крисс с кислой миной пережевывал свою пайку.

Я покачал головой, все-таки глупый человек.

- Я что сказал, никаких ссор, - Искар недовольно поглядел на нас, - еще не хватало грызться между собой. Неизвестно, сколько придется ждать, а вы уже ведете себя как дети.

- Прости, - Крисс кивнул мне, - ты не коротышка.

Вот чудак, на его фоне я действительно весьма и весьма не высок, примерно на голову ниже, а на правду, как известно, не обижаются. Но грубить, что бы потом извиняться - ой как глупо, надо заранее думать. Ну, мне-то что до этого, я не из обидчивых.

- Передохнули, поели? Тогда продолжим, - Искар поднял мешок, на котором до этого сидел.

Вслед за ним поднялись Иссиль и копейщик, я же все еще дожевывал свою порцию. А потому был единственным, кто остался на верху, когда к воротам подошло пять человек подозрительной наружности - как-то странно они зыркали по сторонам, а потом по одному просочились внутрь и направились ко мне. Понятно, город на пороге разграбления, все обороноспособное население на стенах, ну кроме таких типов как мы и они, так почему бы не пожить всласть напоследок. А тут такое интересное шевеление на старом кладбище, почему бы и не заглянуть. Они даже не скрывали своих намерений, с двадцати шагов достав ножи, и уверенно продвигаясь друг за другом. Что ж, еще успею съесть один кусочек, поэтому я, не спеша и медленно, пережевывал оставшееся крылышко. Кстати, очень вкусно, не знаю, где их папаша сумел его отыскать, но этот шеф-повар с каждым разом вызывал у меня все большее и большее уважение. Когда же до меня осталось шагов пять, просто встал и начал убивать. Первому сломал шею, второму растрощил перехваченное запястье и вырвал кадык, третий напоролся на свой же нож, вспоровший ему брюхо от пупка до грудины, остальные попытались сбежать, но - увы, увы.

- Развлекаешься? - из башни вышла Иссиль.

Я промолчал, вытирая руки о рубашку одного из покойников.

- Алистер, ну что за дела, не мог спокойно доесть? - Искар кисло скривился, когда вышел и увидел пять трупов.

- Все в порядке - и, подхватив ближайший ящик, понес его внутрь.

- Тебе не тяжело? - Искар обалдело пялился на меня.

- Немного, - бросил через плечо.

- Немного? - переспросил он почти шепотом и с каким-то замешательством, что это с ним?

Носить продолжали до самого вечера, припасы привозили нескончаемым потоком, позже приехала прислуга вместе с привратниками и прочими работниками имения, а с ними прибыли и удобства - перины, матрасы, кастрюли и прочая дребедень, а мы лишь, офигевая, смотрели, как все это заносится внутрь вне очереди, оставляя снаружи еду и прочие намного более важные вещи.

- Это все, конечно, хорошо, но они там что, с ума все посходили, - Искар обалдело проводил взглядом здоровенный резной комод, проплывший в проем башни и скрывшийся в ее недрах.

- Похоже, спать мы будем мягко, и есть мы будем вкусно, лично я только "за", - Крисс ухмыльнулся, проводя взглядом слугу, тащившего на себе котелки и прочую кухонную утварь, а под мышкой зажав видавший виды матрас.

- Так, чего встали, давайте закончим со всем этим и пойдем спать, я устал как собака, - Искар наклонился и поднял очередной сверток, что-то звякнуло.

Ладно, действительно, чего стоять, тут осталось-то всего ничего по сравнению с тем, сколько уже перетаскали. Взяв очередной мешок, споро пошел внутрь, спустился на первый подземный, потом второй, третий, а на четвертом привратник из имения принял у меня мешок и понес его куда-то в сторону. Лампад везде прибавилось, видно слуги принесли с собой еще, в коридорах стало светлее, мужчины помогали сносить все вниз, а женщины прибирались на четвертом и руководили размещением припасов. По словам Искара, завтра до вечера должны управиться и можно будет приступать к возведению обороны. Слово ведь какое - оборона, тут мясорубка такая будет, что еще неизвестно, кто от кого обороняться будет. Плохо только одно, мне постоянно хотелось есть, а как только наемся, я знал - сразу же потянет в сон. Это меня больше всего беспокоило в последнее время. Перестройки в организме меня беспокоили столь сильно, что я решил перестать наедаться, пусть лучше остаюсь наполовину голодным, зато живым.

Наконец уехала последняя телега, уехал и Искар, решивший переночевать вместе с сестрой, а мы втроем и все прибывшие слуги стали размещаться внизу. Просторное помещение могло вместить вчетверо больше людей, так что места еще было полно, я взял выделенный мне матрас и устроил его около атрасса, недалеко от мешков с какими-то съестными клубнями.

- Решил поближе к еде устроиться? - Иссиль пристально наблюдала за моими действиями, в ее отношении ко мне явно что-то поменялось.

Проигнорировав, оглянулся на остальных, хотелось выбрать такое место, где бы меня было менее всего заметно, но, увы, его занимала какая-то крупа в мешках, блин, еще и просыпалась, нельзя было осторожнее укладывать? Ладно, и тут сойдет, видно только амазонку и еще парочку-другую слуг, но делать нечего. Дежурить вызвался первым, посижу на свежем воздухе, подышу, а потом оставшиеся две трети ночи поработаю с атрассом, если получится.

Не выходя наружу, устроился на ступенях, ведущих наверх - и со стороны не заметно, и проход под контролем, почти идеально. Но в одиночестве мне было отказано, ладная фигурка поднялась из темноты и, найдя меня глазами, подошла и присела рядом.

- Я ненадолго, решила подышать, - я промолчал.

- Откуда ты, Алистер? - ясно, знакомиться пришла.

- А ты, где рождаются такие женщины? - она улыбнулась, человеческий глаз этого не увидел бы, слишком темно, но я уже не считал себя человеком, слишком многое во мне изменилось.

- Такие больше нигде, а я - ты, наверное, даже и не слышал о такой стране.

- И все-таки?

- Иннария, я иннарийка.

- Нет, не слышал, - покачал головой.

- Ты не разговорчив, не доверяешь, или просто замкнут?

- У тебя милая улыбка, Иссиль.

- И только? - она опять улыбнулась.

- Еще мне понравились ножки, но больше, увы, мне не удалось рассмотреть.

- Ну, - она красиво сложила губки дудочкой, - обычно мне еще говорят про глаза, про них ничего не скажешь?

- Оставлю на потом, если ты не против, - и, повернувшись, прикоснулся к ее губам своими. Сладко, вкусно, томно, так, что затрепетали ноздри, ощутив ее аромат, нежно, будто ловя ртом два парящих лепестка розы, трепетно, словно боясь нарушить чудо соткавшейся иллюзии. Оторваться от нее стоило огромных усилий.

- Иди спать, - почти прошептал, - у тебя еще стража.

- Ммм, я думала с тобой посидеть, но если ты прогоняешь, - она деланно выгнулась, потягиваясь, а потом хлопнула меня по плечу, - ладно, сиди, страж, - и пошла вниз.

Фух, вот, чертовка, чуть башню мне не сорвало из-за нее. Нет, надо будет после всего этого заняться собой, раньше бы такого не произошло, холодный и четкий ум всегда были панацеей, теперь же то жрать, то спать, то бабы выводят из себя, хреново все это, ой как хреново. Снаружи не было ни звука, кладбище было старым, мертвым, и абсолютно беззвучным. Не было насекомых, стрекочущих в траве, не было ветра, колышущего зеленые стебли, звуки будто умерли вокруг этой башни, утонув в мрачном безмолвии надгробий и постепенно рассыпающихся прахом старых склепов. Тишина, стоящая вокруг, казалась ненормальной, но, тем не менее, была только на руку, можно было не особо напрягаться и расслабиться, гости были бы слышны задолго до подхода к башне. Мысли текли вяло, неохотно, мне все больше хотелось лечь и отключиться, я прямо чувствовал, как организму это нужно, ему требовалось это забытье, без работы мозга, без участия разума, просто черное безмолвие. Время пролетело незаметно, и когда пришедшая на свою смену Иссиль собралась уже растормошить меня, я резко поднялся и, почти касаясь губами ее уха, прошептал:

- Зови, если что, - и, отстранившись, ушел вниз.

Эх, такое время, и она там одна, и я как бы свободен, но - есть более важное дело. Светильники горели один через трое, давая возможность лишь пройти от одного светового пятна к другому, оставляя между собой сплошную темень. Я шел не спеша, приводя мысли в порядок и изгоняя из них эту кошку, плотно засевшую в моих мозгах, даже затряс головой, в надежде, что вылетит через какое-то ухо, но куда там. Вот чертовка. Так и добрался в борьбе с ней до своего матраса, одинокая лампадка сиротливо горела в самом уголке, при входе, а дальше, будь я обычным человеком, я бы не добрался, не наступив на чью-нибудь голову, руку или ногу. Вот кретины, места же полно, нет - разлеглись на самом проходе, идиотизм. Устроившись на своем матрасе, прислушался - спят, дыхание у всех ровное, размеренное, замедленное, только Крисс, кажется, притворяется, ладно, его проблемы. Главное, меня не видно, и, надеюсь, Иссиль не решится прийти ко мне при всех, но рядом находилось то, что будоражило меня не меньше ее губ, сдерживаться было ужасно сложно, да и не нужно. Еще раз вздохнул, и приложил руку.

- Кто ты? - густой, низкий, рокочущий голос.

- Я аррак, куратор.

- Ты не обучался здесь, - та же интонация, тот же рокот.

- Мое обучение у другого атрасса было прервано.

- И чего ты ищешь здесь?

- Помощь, мне необходимо знать, чему можешь научить меня ты, и где еще я могу найти другие атрассы?

- Доступ закрыт.

- Как закрыт? Почему? Мой комплекс был атакован и, скорее всего, уничтожен, мне пришлось бежать, не завершив обучение, мне нужна твоя помощь!

- Доступ закрыт.

- Куратор! Мне просто необходимо это, понимаешь?! - я стал выходить из себя.

- Доступ закрыт.

- Ну, так дай мне его, жестянка! - я чуть ли сорвался на крик.

- Доступ закрыт.

- Да что б тебя! - думал, взорвусь, а потом в мозгу вдруг щелкнуло, я опомнился. Не так, все не так. Что со мной, почему сорвался? Отрешенность дала трещину, ее не должно быть, это не правильно, где самоконтроль? И тут же чувства словно сковала волна холода, прокатившаяся по всему тела - и трещина стала затягиваться, сковывая эмоции, охлаждая разум, уничтожая порывы, я сел, выпрямившись, опустил веки. Вот теперь поговорим:

- Куратор, доступ, - это был приказ.

- Доступ закрыт.

- Куратор, доступ, - жестко, хладнокровно.

- Доступ закрыт.

- Куратор, доступ, - голос подавлял, не подчиниться невозможно.

- Доступ закрыт.

- Куратор, доступ, - я выше, ты не смеешь мне отказывать.

- Доступ закрыт.

- Куратор, доступ, - грудь обожгло холодом, веки изнутри вспыхнули голубым.

- До... доступ получен, нассари.

Я открыл глаза, вокруг полыхнуло, распространяя голубое свечение, прогоняя мрак, заливая пространство вокруг ровным светом. А внутри было ледяное спокойствие и непоколебимость скального утеса, все будет так, как я сказал, и никак иначе. Холод, источаемый телом, сковывал любое неповиновение, сметал любое противостояние, он подавлял, неся мою волю.

- Нассари - значение.

- Звание закончившего второй уровень обучения.

- Конкретнее.

- Обретение своего источника и контроля над ним.

- Все?

- Да.

- Проведи анализ моего тела.

- Сделано.

- Озвучь.

- Изменения в норме, целостность структуры в норме, обнаружена неизвестная форма, не враждебна, рекомендуется дальнейшее развитие.

- Чем вызван голод и глубокий сон?

- Процессом изменений, требуются определенные элементы и время.

- То есть, процесс стандартен?

- Да.

- На каком уровне изменения?

- Одна треть.

- Возможно ускорить процесс?

- Нет.

- Недавно я подвергся нападению тарсинха, его атаки не были эффективны, почему?

- Источник контролирует пространство вокруг, запрещая какие-либо воздействия.

- Насколько эффективно действие источника, как его определить, как контролировать, как усилить?

- Эффективность равна его мощности, определяется мощностью, контроль достигается путем обращения к источнику, усиливается обращением к источнику.

Блин, сложно, все-таки, задавать правильные вопросы.

- Как происходит обращение к источнику?

- Любое воздействие на источник является обращением к нему.

- Какие советы по дальнейшему развитию?

- Питание, сон, тренировка источника.

- Какие виды тренировок известны?

- Укрепление структуры, вывод структуры за контуры тела, переплетение связей структуры в точках атаки, в вашем случае еще возможно усиление связи с незнакомой формой.

- Твои возможности по отношению ко мне?

- Информация.

- Месторасположение прочих атрассов на планете.

- Неизвестно.

- Предпосылки к поиску?

- Неизвестно. Выросла вероятность обнаружения вашего отсутствия окружающими существами.

- Верни меня.

Негромкое сопение, легкие всхрапы, сумрак для моих глаз и кромешная тьма для других, а со стороны прохода ко мне на ощупь продвигалась женская фигура. Вот она пересекла незримую грань, и теперь я не только видел ее, но и ощущал, упс, чьей-то руке не повезло, а теперь и голове, ну она дает, но походка мягкая, молодец, девочка. Нашарив атрасс, она нашла и меня, и чуть не схватила за ногу, но я перехватил ее руку и, потянув, опрокинул на себя.

- Нашла?

Она вжалась в меня и уткнулась носом в шею.

- Нашла, спать хочу, и ты теплый, грей.

- Иди под бок.

Она проворно соскользнула с меня и прижалась спиной, позволив обнять себя, и затихнув.

- Разбудишь утром.

- Спи, кошка, - она мурлыкнула.

О, горе мне с этими женщинами, а конкретно с этой, потому как, если все это продолжится хоть сколь-нибудь долго, я пропал, она сведет меня с ума. С этой мыслью я и провалился в беспамятство, тело потребовало свое, и противиться этому для меня не имело смысла.

 

Глава 21

- Надо же, как сладко, ты только посмотри.

- Хорошо смотрятся, не правда ли?

- И ничего не хорошо, разлеглись тут, - оп, знакомый голосок, ты еще мне ванну набирала.

- Ты чего с утра злая такая, не выспалась?

- Выспалась, выспалась.

- Вот и не бурчи, идемте наверх, господин уже там, небось.

Когда я перестал ощущать и слышать хоть кого-либо в помещении, то приоткрыл глаза, в дальнем углу по-прежнему горела лампадка, а около меня, прижавшись спиной к груди и свернувшись калачиком, мерно посапывало очаровательное существо, такое хрупкое в своей безмятежности, такое прекрасное. Приподнявшись, слегка дунул в ухо - не отреагировала, спит, тогда приблизился и легонько куснул.

- Отстань, - острый локоток впечатался в грудь.

- Спишь как сурок.

- Как кто? - пробурчала сквозь дрему.

Я промолчал, тогда она перевернулась лицом ко мне и сонно переспросила:

- Кем ты меня обозвал?

- Забавным зверьком.

На меня уставились два озера, скованных поволокой сна, но от этого не мене прекрасных.

- Я похожа на зверька?

- Еще как, - улыбнулся, - подъем, нечего меня использовать как грелку.

- А тебе и не понравилось.

- Ну почему же, мне нравятся женщины.

- Женщины? А я, я тебе нравлюсь? - она томно потянулась, выгнувшись как кошка.

- Нравишься, но наполовину.

- Это как? - даже села.

- Я тебя видел только мягкую и пушистую, но какая ты в ярости или гневе - ни разу.

- А вдруг не понравлюсь?

- Все может быть.

Она вздохнула и поднялась, кинула взгляд на вход и, найдя рядом с ним свое оружие, пошла к нему. Пара минут, и передо мной вновь стоит воин с кучей стали по всему телу, а не забавный ласковый котенок, каким она была некоторое время назад. Улыбнувшись, она повернулась ко мне спиной и, завораживающе покачивая бедрами, стала подниматься по ступеням. Вздохнув, стал подниматься следом, не спеша, давая ей возможность оторваться, и поднялся наверх последним. Искар уже вовсю командовал, раздавая указания и следя за разгрузкой, увидев меня, он махнул рукой и поднял что-то с земли.

- Алистер, доброе утро.

- Утро доброе, Искар.

- Держи, - он протянул мне мой рюкзак, - сегодня, думаю, закончим, Ильса к вечеру тоже переберется.

Я кивнул:

- Хорошо.

- Как тут у вас, без происшествий?

- Да, все нормально, стены еще держаться?

- Не спрашивай, там все еще хуже, чем мы думали, слишком большие силы нам противостоят.

- Ладно, пойду таскать.

- Давай, я тоже сейчас присоединюсь.

До завтрака еще час, прислуга стряпала на свежем воздухе, а мы пока разминались, сбегая по ступеням и снося припасы. Особенность башни была еще в том, что лестница не была сплошной, она вела только на один этаж вниз, а следующая начиналась уже в другом конце этажа. Вот и приходилось мерять шагами не только лестницу, но и сами этажи, приличное, кстати, получалось расстояние. Подоспевший завтрак не был особо изысканным, приготовленный на скорую руку, тем не менее, он был горячим, и желудок с восторгом принял его в себя. Мало, конечно, но засыпать мне сейчас ну никак нельзя, еще и кошка эта нет-нет, да и прислонится, то бочком, то грудью, в общем, голодный и полный пошлых мыслей, я старался брать то, что побольше и потяжелее, лишь бы отвлечься от любых мыслей.

- Держишься? - Иссиль в очередной раз, пройдя мимо меня, вроде бы как случайно задела бедром.

- Ты восхитительна, ларрити, но я не игрушка для кошки, - покачал головой.

И пошел дальше, не оборачиваясь. В спину тут же уперся крепкий кулачек, шею обхватила крепкая ладошка, по задумке, я должен был вжаться в стену с занятыми руками ящиком, но, увы, силенки у девочки абсолютно несоразмерны с моими. У левого уха раздался сердитый голосок:

- Ты вообще бесчувственная скотина, да? Абсолютно?

- Я бы ответил, но не вижу тебя.

Меня отпустили и развернули к себе, ящик пришлось поставить на пол.

- Ну, я слушаю.

Какие глаза, просто глазища. Мы были почти одного роста, оба невысокие, и сейчас стояли вплотную друг к другу, сцепившись взглядами. Только если ее был сердит и грозен, то мой просто смеялся в ответ, она была очаровательна.

- Теперь я знаю.

- Что?

- Что ты нравишься мне вся, целиком и полностью, в гневе ты не менее прекрасна, - я отстранился, поднял ящик, развернулся и пошел дальше.

- Скотина, - раздалось сзади, но тихо, шепотом.

Нет уж, красавица, если я захочу женщину, то сгодится любая другая, но с тобой мне этого мало, для меня это будет просто кощунством. Уж лучше я подожду, и если дождусь, что ж - значит судьба, ну а если нет, тогда так тому и быть. Все просто, я давно перестал для себя все усложнять, просто смотрю, вижу, чувствую, и решаю. Доставив ношу вниз, поднялся за следующей, теперь Иссиль только косилась на меня, никак не проявляя свое расположение, и меня это полностью устраивало.

В какой-то момент привычные мешки и сумки закончились, подошли к концу и ящики, закончился малогабаритный груз, а на смену ему стали подвозить мебель: старую, новую, простую, богато украшенную, но главное - ее было много. Телеги выстроились вереницей перед воротами и запрудили проезд, разгрузка застопорилась, но мы все равно не справлялись, просто не успевали спускать ее раньше, чем выставляли новую. В итоге пространство перед башней больше походило на какую-то мебельную фабрику, нежели на кладбище.

- Искар, это то, что я думаю? - Иссиль остановилась передохнуть.

- Именно, всего будет около пятнадцати повозок, и поверь, это было нелегко.

- Думаешь, хватит?

- А есть выбор?

- Многое бесполезно.

- Я в курсе, - он скривился.

- Давно знаешь этого зануду?

- Какого?

- Его, - она ткнула в меня пальцем.

Я обернулся, Искар беспомощно развел руками за ее спиной и улыбнулся, лишь бы не сболтнул ничего лишнего. Через пять минут поднялся за очередной тумбой.

- Ларрити, почему бы тебе самой у него не спросить об этом? - брат Ильсы подошел к ближайшему шкафу, - Алистер, поможешь?

Я кивнул, подошел и подхватил с другой стороны. Вместе мы подняли его и достаточно споро понесли ко входу. В какой-то момент он наклонился и прошептал:

- Будь с ней осторожнее, все-таки, она не совсем нормальная.

- Но такая лапочка, - я улыбнулся.

- Она, вообще-то, идет за нами и все слышит.

- Я знаю.

Мы свернули за угол, аккуратно пронося шкаф в проем.

- Думаю, тут устроим следующую, ставим, ларрити, сюда.

- Сколько у нас еще времени?

- Дня три, может четыре, не больше, они давят все сильнее и сильнее.

- Как так получилось, что город только в последний момент узнал о враге?

- Да без понятия, наши опять чего-то намудрили и, как всегда, проморгали, только теперь все намного серьезнее, чем обычно.

- Обычно? И часто у вас такое, "обычно"?

- Ну, до города они никогда не добирались, довольствуясь деревнями и придорожными трактирами, и нам всегда хватало приграничных отрядов, а сейчас все по-другому и больше похоже на вторжение.

- Решили расширить свои владения?

- Не знаю, в последние годы я был достаточно далек от политики, но началось что-то крупное, уверен. Давай этот, - он кивнул и подхватил с другой стороны, тяжелый.

- Что слышно про идущие на помощь войска?

- Ничего, до нас точно не успеют, - он крякнул и упустил комод, тот с громким стуком впечатался в пол и опасно накренился на бок.

- Не быть тебе грузчиком.

- И не собирался.

- Продолжим?

- Да, взяли.

Мы дотащили до новой баррикады наш груз и пристроили рядом, следом Крисс поставил тумбу, потом были еще несколько шкафов, очередные тумбы, комоды, опять шкафы, опять тумбы, пока гора мебели почти полностью не закрыла проход. Сдвинуть эту наваленную гору дерева, параллельно рубясь с защитниками, будет ох как не просто. Правда, если за нами спустится лаэр - наш пикник тут же закончится, не думаю, что если мне удалось сладить с тарсинхом, то тоже самое удастся и с более сильным противником. Рутина продолжалась почти до вечера, но все-таки закончилась, в итоге вся наша бригада сидела на свежем воздухе и следила за тем, как готовится на кострах ужин. Иссиль подсела рядом и прижалась бочком, а потом и вовсе облокотилась, интересные у нас получаются отношения, романтика так и прет - каменные надгробия, склепы, заросли бурьяна, лучше и не придумаешь.

- Проголодалась?

- Да, есть хочу.

- Потерпишь, или мне ограбить один из котелков?

Она озорно улыбнулась, посмотрев на меня.

- А и ограбь, - вот чертовка.

- Тебе какой-то конкретно приглянулся?

- Выбери сам, и тащи за башню, - и шмыгнула прочь.

Я поднялся, ужин сегодня не особо отличался изысканностью, так что двух тарелок и бутылки легкого вина вполне хватило, набрав две порции из ближайшего котелка и поймав понимающую улыбку Искара, направился в обход башни. А там меня уже ждали.

- Доставку пиццы заказывали?

- Доставку чего?

- Держи, - протянул ей тарелку, - и вино прими, а то выскользнет.

- О, у нас сегодня будет попойка.

- Хочешь сказать, что захмелеешь от одной?

- Смотря с кем и как пить.

- Вот и проверим, кто я и как со мной пьется.

- Какие у вас отношения с Искаром? - она набрала полную ложку и усиленно дула на нее.

- Ближе к дружеским, скорее, а у тебя?

- Он заплатил, и предложил выжить.

- С Криссом так же?

- Наверное, они пришли ко мне вместе.

- А почему не осталась со своим первым нанимателем, или ты хотела от себя участвовать в боях?

- Как только стало известно о вторжении, все договоренности пошли прахом, а ты чего не ешь?

- Остынет - поем.

- Держи, - она поднесла к моему рту ложку.

- У тебя хорошо получается.

- Кормить? - она улыбнулась.

- И кормить тоже.

- Ты ведь меня совсем не знаешь, - я подал ей бутылку вина, и она отхлебнула.

- А ты хочешь?

- Чего?

- Что бы узнала?

- Тебе решать, - ухмыляюсь.

- Ну, тогда я еще не решила, - и лукаво улыбается, - присматриваюсь пока.

Некоторое время ели молча, приятная тяжесть понемногу наполняла желудок, разгоняя сытость и тепло по всему организму, а теплый вечерний ветерок был как нельзя кстати, освежая и слегка бодря. Послышался стук колес и характерный звук птичьих лап - приехала Ильса, значит, теперь все в сборе, настало время закупориваться и быть готовыми ко всему.

- Сегодня уходим под землю, последний вечер наверху.

- Приехали?

- Только что.

- И как только услышал?

Ложка шкрябнула по дну тарелки, вот печаль, я нисколько не наелся, вздохнув, поставил ее на пол и сделал глоток из бутылки.

- Что так грустно?

- У меня сейчас что-то на подобии переходного периода, вечно голоден, постоянно хочется спать.

- Так ты не наелся? - улыбнулась.

- Та твоя ложка была сытнее всей моей тарелки.

Сзади раздались шаги.

- Алистер, ты здесь?

Из-за башни вышла Ильса.

- Ты уже приехала?

- Привет, кто это с тобой?

- Ильса - это Иссиль, наш будущий защитник, Иссиль - это Ильса, сестра Искара.

- Рада знакомству, я не помешала?

- Нет, присаживайся, - Иссиль подвинулась, вплотную подсев ко мне и освободив место справа от себя.

Ильса, изогнув бровь, по-новому взглянула на нее, но приглашением воспользовалась.

- Сегодня был первый прорыв, еле отбили, много смертей, целый квартал выжжен почти дотла, завтра ожидают очередную атаку.

- Думаешь, все решится в течение нескольких дней.

- Брат тоже так думает, у вас уже все готово?

- Да, сегодня окончательно вселяемся.

- Алистер, можно мне? - она показала на вино.

- Да, конечно.

Приняв у меня бутылку, Ильса сделала глоток и вздохнула.

- Прекрасная ночь, хоть и на кладбище.

- Вот именно, - Иссиль была явно раздражена.

Я обнял ее за плечи и прижал к себе.

- Ильса, надеюсь, ты захватила с собой повара? Потеря его была бы наибольшей вашей утратой.

- Шутишь, конечно? Естественно, он со мной, а еще целая гора его хозяйства, пришлось забить всю карету.

- И чем важен так этот повар? - Иссиль, наконец-то, решила присоединиться к беседе.

- О, если бы ты знала, как он готовит, его блюда просто великолепны.

- Он будет для нас готовить?

- Надеюсь, ужин хоть и был неплох, но до его стряпни им далеко.

- Может, хоть с ним сможешь наедаться.

- Алистер, тебя здесь что, не кормят?

- После ужина он остался голодным, бедняга, - ларрити прижалась плотнее.

- Странно, запасов более чем предостаточно.

- Все нормально, просто, у меня сейчас повышенные запросы организма.

- Это как?

- Могу съесть все, что шевелиться, вот, думаю, с кого бы из вас начать, - постарался сделать злобное лицо.

Иссиль рассмеялась.

- У тебя не получается, не старайся.

- Жаль.

- Не расстраивайся, - Ильса слегка улыбнулась, - ладно, я пойду, вижу, вам есть о чем поговорить и без меня.

- Наконец-то, - буркнула вслед уходящей девушке Иссиль.

- Злючка, - я чмокнул ее в нос.

- Продолжай, мне нравится, - она потянулась ко мне, господи, не удержусь ведь.

Время будто замерло, исчезли звуки, почти все стало не важно, отошло на второй план, оставив только девушку напротив и ее губы, сомкнувшиеся на моих. Черт, как же не вовремя - за башней раздались шаги и у нас определенно сейчас появятся гости. Хотя, возможно, это и к лучшему, пусть, сначала, увидит меня с кровью на руках и при соответствующем аромате смерти вокруг, а там посмотрим.

- Вот вы где, мне жаль разрушать вашу идиллию, но мы все уже спускаемся, нужно идти.

- Сейчас идем, - я с трудом оторвался от Иссиль, - вставай, красавица.

- Жаль, пойдем, - она явно была недовольна.

А мне как жаль, ты даже представить не можешь. Последние спускающиеся должны были подтащить заранее привезенные каменные блоки и придать башне пустующий вид, некоторое время нас бы это, несомненно, спасало. Здоровые, примерно по колено в высоту и ширину, и под метр длиной, они выглядели старыми и обшарпанными. Вчетвером мы кое-как затащили их внутрь и постарались создавать видимость начавшегося, но так и не закончившегося ремонта. Немного побили часть кувалдой, насыпав вокруг каменной крошки, часть блоков сбросили на лестницу, теперь по ней просто не получилось бы быстро спускаться. Все, по крайней мере, при свете лампад выглядело довольно правдоподобно, а завтра оценим еще раз.

- Ну, все, хватит, давайте спускаться, - Искар отряхнул руки и подобрал кувалду.

Пробираться теперь стало значительно труднее, возведенные баррикады оказались достаточно удачными и перекрывали проходы весьма и весьма, по крайней мере, нам пришлось буквально продираться сквозь них. Их, конечно, разломают, но пока они это сделают, то своими трупами возведут новую баррикаду. Так что, все довольно неплохо, лишь бы мне не сорваться и не перебить и тех, и своих.

Внизу все кардинально изменилось, припасы были отсортированы и занимали теперь большее пространство, отведенное так же под стряпню, матрасы заняли весь периметр, освободив центр под составленные вместе два стола и стулья вокруг, у входа же, с двух боков, стояло по громоздкому шкафу, которые, в случае чего, могли быть опрокинуты. Мда, цепляемся за любую соломинку. Ладно, где мой спальник?

- Потерялся?

Рядом появилась Иссиль.

- Не вижу своего матраса.

- Может, там? - она указала вправо.

- Спасибо, - точно, в самом конце, предпоследним, располагался мой матрас.

Ложиться не хотелось, поэтому уселся за стол, опустив подбородок на сложенные перед собой руки. Вокруг царила легкая суета, народ обустраивался как мог, с привезенными под конец одеялами и спать должно было уютнее, и лежаки не выглядели так сиротливо.

- Готов? - рядом опустился Искар.

- К чему? Я воспринимаю все несколько иначе.

- И как же?

- Тебе будет неинтересно.

- Зато я послушаю с удовольствием, - с другой стороны присела Иссиль.

Вот же прицепились.

- Тогда принесите что-нибудь пожевать, и уже потом спрашивайте.

- Когда же ты наешься, - Искар только покачал головой и направился к припасам.

- О, так это у тебя не недавно?

- Это снижает мои шансы?

- Шансы на что?

- На тебя.

- Думаешь, они есть?

- А разве нет?

- Держи, голодающий, - на стол плюхнулась полная тарелка, - остатки ужина, устроит?

- Вполне, - желудок радостно заурчал и принялся ловить подачки.

- Надо же, и куда только в него столько влезает?

- Это плохо? - ларрити с улыбкой смотрела, как я ем, определенно, шансы у меня есть, и не плохие.

- Раньше он столько не ел, по его же словам, а потом его будто подменили, лопает до одури и спит сутками.

- Сутками?

- Говорил же, у меня период сейчас такой, и хватит говорить так, будто меня здесь нет.

- Ты болен?

- Болен? - я улыбнулся, - красавица, я здоровее всех здесь присутствующих вместе взятых.

- Это так, уже имел возможность убедиться, - Искар покачал головой.

- Так что отстаньте от моей прожорливости, через месяц-два я приду в норму.

- Ладно, тогда, откуда ты родом?

Мозг молниеносно перебрал варианты и выдал единственно безопасный:

- Я из другого мира.

- Да ладно, - Иссиль улыбнулась, - хочешь сказать, что тебя пропустили через один из переходов? Тогда ты должен быть действительно богат.

- Я похож на богача?

- Ни капли, вот Искар - тот похож.

- Ну а ты, с чего вдруг решила участвовать в боях?

- Надо же, как мы меняем тему, - она улыбнулась.

- Но мне действительно интересно.

- Деньги, все из-за них, надо же на что-то кушать.

- И ты ради этого убила бы?

- Только тех, кто убил бы меня ради этого.

- Ясно, - отставил тарелку, - добавки мне не получить?

Искар покачал головой:

- Это последнее, до утра потерпишь?

- Будто у меня есть выбор.

- Ладно, я спать, завтра с утра узнаю обстановку и решим с дежурством.

- Глотнешь? - она протянула мне бутылку.

Ну, хоть рот прополоскать. Сделал один глоток, потом второй, кисловатый привкус приятно обжег горло, Искар запасся таким вдосталь, привезя как свои запасы, так и скупив дешевое. Стало клонить в сон, ну вот, приехали, пора искать постельку.

- Извини, Иссиль, меня сейчас вырубит, - и, не дожидаясь ответа, отправился к своему лежаку.

Удобств было минимум, вернее, их вообще не было, ни помыться, ни сходить нормально в туалет, ни побыть одному, ничего. Отхожее место, для начала, решили сделать на втором подземном, об остальном же можно было только мечтать. Так что я только скинул куртку и завалился на спину, а где-то в отдалении маячила поджидающая меня бездна, становящаяся все ближе и ближе.

- Уже спишь? - рядом легла Иссиль.

- И почему я не удивлен, что наши места оказались рядом?

- Имеешь что-то против? - она подвинулась поближе.

- Хочу только предупредить, что меня сейчас вырубит.

- Да? Меня тоже, устала за целый день, и спать хочу.

Она придвинулась вплотную и натянула на нас двоих свое одеяло, положив голову мне на плечо и закинув сверху руку. На мгновение я почувствовал себя довольно жалко, рядом лежит такое чудо, а меня сейчас...

 

Глава 22

Сон слетел мгновенно, будто рукой сняло, и я уже хотел вскинуться, подняться на ноги, как мысли пришли в норму и сфокусировались на происходящем. Вот черт, чуть не вскочил, дурак ненормальный - на мне мирно посапывала Иссиль, почти полностью разместившись сверху и обвив меня руками и ногами.

- Ты уже проснулся? - еле слышно прошептала девушка.

- Спи, кошка, полежи еще со мной.

Она промолчала и лишь засопела чуть громче. Мимо ходили люди, в уголке в отдалении уже вовсю готовили завтрак, распространяя по помещению приятные ароматы, и мы были единственными, кто еще не встал. Приятно вот так просыпаться, особенно, когда все вокруг чем-то заняты, а ты ни хрена не делаешь, вот такая я вот сволочь, даже улыбнулся. Иссиль сонно потянулась и открыла глаза.

- Есть хочется, - протянула девушка.

- Так ты проснулась из-за этого?

- И из-за этого тоже.

- Тогда подъем, - я пошевелился.

- Не хочу, - она спряталась под покрывалом, - лежи спокойно, мне тепло.

Через полчаса все-таки встали, потом был завтрак за общим столом, Искар укатил в город за новостями, и мы были предоставлены сами себе. Наружу договорились не выходить, так что слонялись по этажам бесцельно и без дела, лишь немногие нашли себе, чем заняться. Я же воспользовался возможностью и после сытного завтрака опять завалился на матрас, полностью игнорируя взгляды со стороны. Проснулся только под вечер, за столом шло собрание, Искар уже вернулся, и лица у всех были совсем не радостные.

Еще немного полежав, рывком поднялся, но никто даже не обратил внимания, все были слишком поглощены происходящим, я бы даже сказал - напуганы. Служанки жались друг к другу, прижимая руки к груди и напряженно ловя каждое брошенное слово, мужчины из прислуги вели себя немногим лучше, выдерживая лишь более серьезные лица, не более. Страх витал вокруг подобно вирусу, поочередно заражая то одного, то другого, постепенно усиливая свое присутствие и распространяясь все быстрее и быстрее. На женских лицах появились первые слезы, раздались редкие всхлипы, каждая брошенная Искаром фраза накладывала свой отпечаток на всех вокруг, и только мне было абсолютно все равно.

Город пал. Стена взята и оборона сломлена, защитников теснили каждую минуту, устилая улицы тысячами трупов и заливая кровью стены в человеческий рост, вырезая квартал за кварталом, не делая различий между взрослыми, детьми и стариками, наверху шла настоящая бойня. Обученные воины пали почти все еще на стене, оставив город абсолютно беззащитным и отдав его на поживу каттонисийскому воинству, так что сопротивления как такового не было вообще, разрозненные кучки убегающих не могли ничего противопоставить сжигающему дома и убивающего их семьи врагу. Балур пал окончательно.

Искар перевел на меня взгляд и кивнул.

- С этого момента ни ногой выше третьего этажа, сидим тихо, еду готовим только под присмотром уважаемого Стика, - он кивнул на шеф-повара, - и все держим себя в руках, Крисс, Иссиль, Алистер - идемте со мной.

Поднявшись двумя этажами выше, еле протискиваясь в узкие лазы баррикад, мы остановились только перед ступенями наверх.

- Теперь нужно решим с дежурством, от этого будут зависеть наши жизни.

- Двое здесь, еще двое отсыпаются неподалеку, и кто-нибудь из прислуги тоже рядом, на всякий случай, - Крисс подпер стену плечом.

- Есть и в туалет здесь же, на этом этаже, - добавила Иссиль.

- Согласен, спальники притащат, отхожее место уже есть, арсенал сами знаете где, осталось разбиться по парам.

- Нечего разбиваться, Алистер со мной, Крисс с тобой, - безапелляционно заявила Иссиль.

- Я не против, - пожал плечами Искар.

- Был бы еще кто против, - зловеще бросила Иссиль, а Крисс только с улыбкой покачал головой.

- Тогда ваша стража первая, - брат Ильсы ухмыльнулся, - сменим вас через сутки.

Позже прислуга притащила и разместила на этаже лежаки, оставив с нами бывшего привратника.

- Ну что, готов? - напарница мрачно смотрела вслед уходящим слугам.

- Иди, поспи, ларрити.

- Не стоит принижать меня только из-за того, что я женщина, - она сверкнула глазами.

- Глупая, - притянул ее к себе, - не принижать, а заботиться, и просьба моя связана еще и с тем, что я прекрасно выспался, в отличие от тебя.

- Смотри мне, - состроила сердитую рожицу, - ладно, от сна не откажусь, но знай, если что, успею тебя спасти.

Спасти она меня успеет, о, боги, похоже, я действительно стал мягче и поддался чувствам, но эта девчонка того стоит, действительно стоит. Поднявшись по ступеням почти наверх, присел. Еще несколько минут назад, когда решали основные моменты, я уже слышал звон стали, крики боли, отчаяния и ужаса, теперь же уши просто разрывались от какофонии агонизирующего города. Буквально в квартале от кладбища шла жестокая бойня, я слышал стоны и плач детей, вопли настигаемых и разрываемых аррсами горожан, рев огня и грохот обрушиваемых зданий - творящийся наверху ужас только по звукам представлялся адом, и увидеть все воочию я абсолютно не горел желанием.

Так и просидел несколько часов, вслушиваясь в творящийся кошмар бесстрастной мраморной статуей, замершей на полпути между этажами. Ни шороха, ни движения, почти незаметное движение грудной клетки и редкие всполохи век, я целиком и полностью отдался доносящимся с поверхности звукам. Постепенно резня придвинулась еще ближе к кладбищу, частично зацепила его и двинулась дальше, город вымирал, болезненно, неохотно, но вымирал. Не думаю, что каттонисийцам удастся убить абсолютно всех, кто-нибудь да спасется, заляжет, укроется в каком-нибудь укромном месте, но рано или поздно их все равно найдут и предадут смерти, избежать ее не получится ни у кого, даже, думаю, у нас. Единственная надежда - на спешащие сюда войска, но когда они прибудут, тот еще вопрос.

Привратник принес ужин, накормил меня и унес тарелку обратно, каша была почти безвкусной и абсолютно без запаха, я будто вернулся в прошлое, к баланде у куратора, каждодневным мучениям и осознанию зависимости завтрашнего дня от собственных усилий, внезапная ностальгия попыталась пробиться сквозь завесу отрешенности, но была безжалостно отброшена, а эмоции скованы и зажаты в тиски воли. Следующие часы пролетели мимо меня беззвучно и незаметно, отрешенность словно поглотила чувство времени, лишив свойственных людям слабостей.

Иссиль, полагая, что осталась незамеченной, тихонько подкралась сзади и обняла со спины, опустив руки мне на грудь. Прижалась щекой, сонно вздохнув и пробормотав:

- Почему не разбудил?

- Незачем было, ты выспалась?

- Угу, - она почти повисла, прижавшись еще сильнее.

- Уже почти утро, досидим до вечера - и на боковую.

Она кивнула.

- Что снаружи?

- Кровь, боль и смерть - ничего хорошего.

- А кладбище?

- А кладбище обошли стороной, но знаешь, что странно?

- Что?

- Они всех пускают под нож, будто и не за рабами пришли.

- Думаешь?

- Тут что-то другое, Иссиль.

- Ладно, не бери в голову, ты как, спать хочешь?

- Иди ко мне, выспавшаяся, - я перехватил ее за талию и посадил к себе на колени, - сиди тихо, как мышка, и проблем не будет.

- Как скажешь, милый, - она состроила смешную мордочку.

Чуть позже одна из служанок принесла завтрак, а следом за ней подошел и Искар.

- Ну что?

- Тут тихо, а там вовсю хлыщет кровь, - он поморщился.

- К нам заглядывали?

- Нет, но это всего лишь начало, сначала перебьют кого видят, а как потом обернется - кто его знает.

- Ладно, вечером вас сменим.

Когда с завтраком было покончено и все ушли, Иссиль вновь забралась ко мне на колени. Немного поерзав и все-таки умостившись, приняла комфортную позу для себя и абсолютно неудобную для меня. Ну, уж нет, красавица, подхватив ее под попу, пересадил иначе, как было удобно мне, вызвав обиженный шепоток.

- Ты чего меня крутишь?

- Твои выпуклости и мягкости, ларрити, мешают мне сосредоточиться, уж прости.

- Нашел чем быть недовольным, - она поерзала.

Дальнейшее время пролетело быстро и незаметно, мы тихо болтали шепотом и изредка смеялись, с ней было очень легко и просто, она не казалась болтушкой, хотя все разговоры и поддерживались только благодаря ей одной. Общение с ней было простым и приятным, мне было комфортно с ней, как ни с кем. В общем, наша первая смена прошла на удивление гладко, и пришедшие сменить нас Крисс с Искаром застали совсем не то, что ожидали увидеть.

- Вижу, вы не скучали, - копейщик насмешливо окинул нас взглядом.

- Как обстановка?

- Все спокойно, вы рано.

- Не спалось, вот и пришли, ладно, идите, мы вас сменяем, - Искар махнул рукой.

- Пошли, - Иссиль подхватила меня под руку.

И уже когда отошли на достаточное расстояние, Крисс бросил Искару:

- Все, пропал парень.

По пути пришлось посетить местный туалет - одну из печалей нашего положения. Обычное ведро безо всяких "М" и "Ж", одно на всех, ну почти, и без возможности уединиться.

- Небось, все время терпела, - ляпнул, усмехнувшись, и тут же заработал тычок в плечо.

Спустившись вниз, поужинали вдвоем, Стик принес две тарелки, доверху наполненные очередной баландой без вкуса, без запаха, и удалился. Народ, по большей части, уже валялся на матрасах и тихо бубнил между собой, в основном, о творившемся наверху и предстоящем нам. Не обращая ни на кого внимания, запили все дешевым вином, поднялись и, не говоря ни слова, побрели к своим местам. У самых матрасов подхватил идущую амазонку на руки и аккуратно лег вместе с ней, не отпуская и покрепче прижимая к себе, меня вдруг осенило, мысль, пришедшая в голову, заставила буквально оцепенеть на доли секунды. Это для меня все происходящее не казалось кошмаром, это я не видел во всем этом конец всего и вся. Мое изменившееся сознание совсем по-другому воспринимало мир и происходящее в нем, мое, но не их! Они видели лишь отсрочку, недолгую, но дающую возможность пожить еще хоть сколько-то, и относились к этому кто с большей надеждой, кто с меньшей. И Иссиль не была исключением, видно, ей хотелось чего-то стоящего, перед тем, как ее жизнь закончится, вот о чем она думала. Я был почти уверен в этом. Отчего-то захотелось пообещать ей, что она выживет, не умрет, и у нее будет еще не одна ночь любви впереди, но порыв был в корне задушен и скован. Я только покрепче прижал ее к себе.

- Осторожнее, увалень, - она пихнула меня локотком.

- Прости.

- Грей меня и давай спать уже.

Еще немного поерзав и успокоившись, она наконец-то уснула. Я продержался немногим дольше и вырубился следом, как обычно.

 

Глава 23

- Алистер! Алистер, проснись! - меня сильно тормошили, практически трясли, - Да проснись же!

Потом была пара пощечин, от которых голова не кисло так мотнулась, и опять тормошение. Постепенно я выныривал из черного омута, охватившего мое сознание, ощущения становились понятнее и ближе, и в какой-то момент глаза открылись сами собой.

- Ты проснулся?! Вставай быстрее, на нас на...

Она не закончила фразу, а я уже летел по лестнице, буквально стелясь над каменными ступенями и застегивая подхваченные у прохода ножны.

Еще пробегая по третьему, уже отчетливо слышал звуки боя. Кто-то остервенело старался разрушить баррикаду, надеюсь, только первую, параллельно пытаясь прикончить и копейщика с Искаром. Постепенно грохот терзаемой мебели сменился лязгом оружия, а затем отзвуки боя и вовсе затихли, оставив лишь тяжелое дыхание и приглушенные проклятия Крисса. Первым я увидел брата Ильсы, чистящего тряпкой свой меч.

- Началось, - он кивнул мне, - теперь не отстанут, пятерых положили.

- Переезжайте сюда, внизу спать больше не получится, - Крисс таки показался, таща перекинутым через плечо чужое обмундирование.

- Хорошо.

- Все живы? - появилась Иссиль.

- Да, ларрити, пока обошлось.

Я молча прошел мимо нее и спустился вниз, нужно было перенести наши спальники.

- Как там? - ко мне подошла Ильса.

- Нормально, теперь будет не так скучно.

- Скучно? - она удивленно на меня посмотрела.

- Все будет хорошо, не беспокойся, - улыбнулся.

Наверху царила легкая напряженность, смена на страже притихла у последнего завала, Иссиль же тупо пялилась в стену напротив себя, почти не моргая и не двигаясь.

- Все в порядке, - я подошел к ней, - пойдем, еще есть время поспать.

Она повернулась и взяла меня за руку, улыбнувшись с натяжкой:

- Ты сможешь заснуть?

- Смогу, и ты тоже, или мне придется тебя скрутить и уложить рядом насильно.

- Думаешь, осилишь? - усмехнулась.

- Желаешь проверить?

Не дожидаясь ответа, зашел ей за спину, осторожно обнял и аккуратно прижал к себе, немного приподняв над полом, она пискнула.

- Спать идите, резвятся, - сердитым шепотом отозвался Крисс.

- И долго ты меня будешь так прижимать? - Иссиль попыталась дернуться, но я достаточно крепко ее держал.

- Мне тебя отпустить?

Она немного помолчала.

- Нет, неси куда нес.

- Я так и думал, - поставив ее на пол, подхватил на руки, - пошли, кошка.

- Сам ты кошка, - она уткнулась носом мне в шею.

Сняв с нее сбрую, осторожно уложил ее на матрас, стянул обувь, потом тоже повторил с собой и лег рядом, укрыв нас одним одеялом. Она прижалась плотнее и затихла, забрав себе мою правую руку вместо подушки. Неподалеку была слышна возня дежурящей смены, а снаружи продолжались доноситься настораживающие звуки - там явно что-то затевалось, погибших воинов уже хватились и спокойствия нам теперь не видать. Иссиль устало вздохнула - подумать только, мне ведь могло выпасть биться против нее на Арене, и теперь еле слышно вздохнул уже я. А потом нас атаковали снова.

Я слышал шаги спускающихся, слышал, как они переступают хаотически сваленные блоки и как осторожничают, замирая и вслушиваясь в темноту впереди. Искар с Криссом намеренно погасили почти все светильники на этаже, оставив приглушенно светиться лишь один, у следующей баррикады. И незваным гостям это совсем не нравилось. Раздавшиеся вскоре одинокие шаги замерли у сваленных в кучу трупов перед баррикадой и некоторое время ничего не происходило - гость замер, решая, как быть дальше, наши же просто молча ждали. Наконец он, решившись, переступил, и Крисс тут же вогнал ему листовидное жало своего копья в шею, раскроив его почти наполовину. Тот ничего даже не успел сказать - захрипел и, обливаясь кровью, кулем сложился наземь, увеличив кучу трупов еще на один.

И время отпустило вожжи. Топот ног обрушился громовым эхом и столкнулся с лязгом оружия, было слышно, как копье входило в тела нападающих, вспарывая и разрезая кожаные доспехи, добираясь до податливой кожи и поражая внутренние органы, заставляя обреченных вскрикивать от боли и со стоном оседать вниз. Оббитое железом древко периодически сталкивалось со сталью клинков и скрежетало от раздражения, непременно возвращаясь снова и снова, смертельно жаля и кусая. Крисс управлялся с копьем просто мастерски, и Искару не было никакой нужды встревать, он прекрасно справлялся и один. Узкий лаз препятствовал быстрому штурму и позволял ему наносить по одному, два удара и принимать на острие следующего. Я буквально видел их сизые кишки, выглядывающие из вспоротого нутра или свисающие неприятного вида склизкими канатами, слышал скрежет сжимающихся зубов и представлял страх в затухающих глазах. Сталь копья лишала жизни довольно быстро и жестоко, и мне совсем не хотелось однажды встретиться в бою с бойцом, подобным Криссу. В какой-то момент тела перестали падать, звуки бойни сошли на нет, и сменились тяжелым дыханием победителя.

- Все в порядке, мы отбились, - Искар заглянул в комнату, вот гад, еще и улыбается, хоть ничего и не видит.

- Хорошо, вам еще трупами заняться предстоит, - он тут же скривился, но все же ушел.

Им было нужно поднять часть мертвецов наверх и устлать ими пол башни, для устрашения и затруднения продвижения, хоть как-то, но на время это должно было задержать следующую атаку.

- Как думаешь, скоро они догадаются послать аррсов? - Иссиль так и не заснула.

- Ты их боишься? - шепнул ей на ухо.

- А ты нет? Узкое пространство, арбалетов нет, и нас всего четверо, а не сотня, - она вздохнула, - шансы слишком невелики.

- Не такие уж они и страшные, Иссиль, и чувствуют боль так же, как мы, и умирают не хуже.

- Ты встречался с ними? - она повернулась ко мне и попыталась найти в темноте мои глаза.

- Да, вот как с тобой сейчас, - я поцеловал ее в нос, - правда, мы не были так близки и отношения у нас были совсем другие, и ты намного красивее.

- Ты можешь шутить сейчас?

- А я и не шучу, ты действительно красивее, мне совсем не нравится их улыбка, голова почти надвое расползается, ужас, - передернул плечами.

- Дурак, - она со смешком шлепнула меня по плечу.

- Ты кого хочешь, мальчика или девочку?

- Чего? - она уставилась на меня.

- Значит девочку.

- Алистер, - теперь шлепок был уже сильнее.

- Ясно, мальчика.

- Я тебе сейчас сломаю что-нибудь.

- Тебе нужен ущербный мужчина?

- А с чего ты взял, что нужен мне?

- Не нужен? Ну, извини, тогда я совсем случайно прилип к тебе.

В живот впечатался острый кулачек.

- Ты меня намеренно злишь?

- Знаешь, что будет, если посадить в одну комнату аррса и Иссиль?

Молчит.

- Аррс умрет в любом случае, или из-за перегрызенного горла, или от несварения желудка.

- Ну, все, ты труп, - злобное шипение перешло в попытки пнуть меня побольнее, но поскольку мы лежали вплотную, сделать это было довольно сложно и ее потуги лишь забавляли меня и, в конце концов, я уловил момент и просто прижал брыкающуюся амазонку к себе, словно дергающуюся и рвущуюся на волю дикую кошку.

Промучившись еще пару мгновений, она сдалась, замерев в моих объятиях и даже как-то притихнув, а потом и вовсе уткнувшись носом мне в грудь.

- Все, отвоевалась, а теперь попробуй заснуть, - прошептал, поглаживая по голове.

- Ты это спланировал, негодяй, - ее коленка дернулась и тут же была зажата.

- Именно, спи.

И она таки смогла заснуть, проспав следующее нападение, я закрыл ей уши ладонями и только вслушивался в происходящее пятью комнатами левее, готовый в любой момент вскочить и рвануть на разборки. Завал из мебели трещал и сыпал щепками как из брандспойта, разваливаясь дверцами, полками и просто кусками отлетавшей резной древесины. Пригнанные двое аррсов, хоть и мешали друг другу, но уже успели пару раз достать Крисса и чуть не покалечили Искара, я четко расслышал его проклятия и продолжившуюся драку. Твари отходили назад и бросались вперед, всем своим весом впечатываясь в и так уже порядком разломанную преграду. Крисс пытался колоть и резать их через проем, но помогало это мало, слишком быстрые и слишком сильные, они каждым прыжком вынуждали их обоих отходить все дальше и дальше по коридору, и в какой-то момент им пришлось просто отступить. Через три комнаты был устроен очередной завал, мебель здесь была тяжелее, да и на вид казалась покрепче, три здоровенных комода, не считая остальной мелочевки, как ни как.

Врезавшийся в них аррс, однако, успел хорошо разогнаться, и удар был настолько силен, что первый комод был проломлен сразу же. Грохот получился такой, что девушка в моих руках услышала и проснулась мгновенно, сразу же зашарив в поисках ножен. Черт, все складывается хуже, чем я рассчитывал. Осторожно высвободив руку из-под Ильсы, я поднялся.

- Лежи, я сам разберусь, не вставай, - и, тем не менее, придвинул ее ножны поближе к ней.

Затем обнажил ривскрет и выскочил в коридор, оценивая донельзя печально идущие дела. Крисс сидел в сторонке и пытался подвязать кровоточащую, обвисшую плетью руку, сдерживая сквозь зубы вырывающиеся стоны. Искар же остервенело рубил через узкий проход огрызающуюся тварь и отскакивал от здоровенной лапы, пытавшейся достать его через узкий проход. Еще одна гадина продолжала таранить баррикаду, стараясь проломить ее и пробраться дальше, и, похоже, надолго составленная вместе мебель ее не задержит - щепки летели во все стороны и грохот стоял просто жуткий.

- Искар, в сторону!

Тот мгновенно отскочил в бок, пропуская вперед, и жуткая лапа чуть не задела меня, пронесшись над самой головой, и с чудовищной силой врезалась в стену так, что полетело крошево. Клинок с хрустом вгрызся в тыльную сторону шершавой, красновато-фиолетовой поверхности и, вызвав целую череду коротких брызг, вошел в каменную твердь. Громкий полу-всхлип, полу-визг буквально потряс коридор, заставив вибрировать, наверное, сами стены. Брызжущий кровавыми фонтанами обрубок втянулся за баррикаду, а выглянувшая следом голова-щупальце, разделенная надвое широко распахнутой и подрагивающей пастью, обещала море боли и страданий.

Тварь была просто огромной, наверное, уже взрослая особь, или какой-то новый вид, все встреченные мной ранее были в половину, а то и в два раза мельче, эта же вызывала необъяснимое чувство трепета, впрочем, тут же задавленное холодной сосредоточенностью. Прыжок вперед и удар наотмашь - клинок пробороздил разрез в ладонь глубиной и вырвал очередной зубодробительный стон, пронзивший каждую кость в теле. Теперь уже и вторая гадина обратила на меня внимание, выразив свой интерес угрожающим шипящим свистом. А последовавший затем почти синхронный рывок обеих заставил мышцы чудовищно напрячься, бросая тело в сторону и невероятным образом изворачиваясь. Хлещущий обрубок одной бессильно шлепнул по полу, заливая кровью все вокруг и пачкая брызгами вторую. Твари приземлились как близнецы, одинаково упав на все четыре и когтями пробороздив неглубокие царапины, и лишь нанесенное мной увечье различало эту пару, наверняка состоявшую в кровном родстве или иных семейных связях, обе огромные, неприятного буровато-красно-фиолетового оттенка, с мелкими шипами по всей спине и отвратным слизистым окаймлением около подрагивающих пастей. Кошмарные монстры.

Предупреждая очередную атаку, ввинтился между ними клином и в середине прыжка рубанул в стороны ривскретом. Приземлившись же, сразу рванул в сторону, уходя из-под очередного удара, и, развернувшись на триста шестьдесят, с размаху, набрав скорость для удара, сделал инвалидом вторую тварь, напрочь снеся ей заднюю лапу выше колена. Истошный визг всколыхнул пространство вокруг и сразу же взял более высокие тона, когда на каменные плиты рухнула вторая подрубленная лапа, усадив громадного аррса на задние обрубки, почти полностью лишив маневренности и освободив для атаки другую тварь. Но та напала раньше, обыграв в скорости и просто-напросто лягнув задней лапой, вспоров мне бок вдоль ребер и отбросив к противоположной стене, прямо под морду визжащей товарки, марающей пол своими задними обрубками. Я едва успел выставить перед собой лезвия, соединив их концами, когда кошмарное щупальце, продолжая громогласно визжать, раскрылось еще больше и обрушилось вниз, намереваясь откусить от меня как минимум половину. И напоролось на клинки, впиваясь игольчатыми зубами в сжимающие рукояти кулаки, пропарывая их до самой обмотки и пустив ручейки крови по рукам. Но и сама нанизалась, утопив ривскрет чуть ли не на всю длину в своей глотке. Преодолевая жуткое давление сверху и боль в разрываемых ладонях, потащил лезвия в стороны, углубляя разрезы и заставляя тварь орать еще громче. Не выдержав, та вскинула голову-щупальце и попыталась отпрянуть, освободив от своих зубов мои руки, но я резко подался вперед и рванул клинки в стороны, одновременно вгоняя их еще глубже, просто вспарывая голову твари и отделяя от нее чуть ли не половину. Сильная судорога сотрясла тушу и меня залило хлынувшим из обрубка потоком, почти по пояс окрашивая бурой кровью, забивая рот, ноздри, глаза, и растекаясь по полу вокруг нас темным озером. Тварь была мертва, напрягшись, я оттолкнул ее ногами, отбросив тушу в сторону баррикады и попытался вскочить, но, поскользнувшись и едва удержав в руках скользкие рукояти, упал назад, шлепнувшись в продолжающее расти озеро. Находящаяся же в двух метрах от меня вторая тварь вела себя довольно странно - вместо того, что бы напасть на довольно уязвимого сейчас противника, она, продолжая поскуливать, дергалась при каждом моем движении, чуть ли не подпрыгивая на месте. Даже показалось, что я ощутил отголоски страха, чужого страха, направленного на меня и будто подпитываемого мной. Вдруг стало смешно, но губы искривила лишь кривая улыбка. Медленно, словно сгибаясь под невыразимой тяжестью, поднялся - одежда висела промокшей хламидой, с рук капало багровым и жутко зудел бок, и всего лишь четыре шага отделяло меня от замершей неподалеку твари. Шаг, потом еще один, и еще, клинки пошли вверх - и обрушившиеся сверху две молнии вспороли голову заметавшейся гадине, вот и все. Наступив на обрубок ногой и прижав его к полу, в последний раз вскинул ривскрет и перерубил твари хребет, прекратив судороги и окончательно добив.

Наступившая тишина нарушалась лишь журчащей кровью и тяжелым дыханием, отчасти моим, отчасти выглядывающих из-за баррикады. Повернул голову - они отшатнулись. Черт, теперь и меня принимают за чудовище, просто прекрасно. Вздохнул. Тело откликнулось почти мгновенно, пропоротый бок перестанет кровоточить еще к вечеру, а к утру заживут и руки, какая ирония. Захотелось улыбнуться, но я вовремя опомнился, в свете таки зажженной одной единственной лампадки выглядеть я должен был ужасно, еще посчитают за кого не того, мда.

- Проверю, что сверху, - развернулся и заковылял к лестнице.

У входа отчетливо ощутил чужое присутствие, три человека, все рядом, обеспокоенно вслушиваются в темноту спуска. И я не стал их разочаровывать, ускорившись, выскочил наверх и взмахнул клинками. Стоявший первым погонщик умер от вошедшего в живот правого клинка, пропоровшего его и врубившегося в следующего, разрубая тому грудную клетку. Шедший следом второй клинок, пройдя ломаной траекторией, миновал кулем оседающую первую жертву и воткнулся в шею стоящему третьим воину, заставив его захрипеть и брызнуть в стороны красными фонтанами, орошая все вокруг горячим красным.

Кончено, и опять я измаран, как свинья. Спустившись по лестнице, миновал первый завал и направился ко второму. Мертвые аррсы валялись грудами мертвого мяса и жил, окруженные натекшей из них кровью и прочей гадостью, они были достаточно огромными, что бы вдвоем напрочь перегородить проход и сделать завал высотой почти мне по грудь. Надо будет стащить их вместе у ступеней, неплохой затор получится. Вышедшая к тварям троица ошарашено осматривала при свете лампады устроенную мной бойню. Крисс таки сподобился подвязать себя, или ему помогли, но все-таки теперь он был не боец, это было сразу видно. Иссиль я и близко теперь не подпущу сюда, а Искар, от Искара толку тут будет немного, я кисло улыбнулся обернувшимся ко мне товарищам по несчастью.

- Надо оттащить их к лестнице, устроим завал.

И, никого не дожидаясь, поставил клинки у стены и ухватился за лапы ближайшего, тяжелая тварь, но, поднапрягшись, все-таки потащил в сторону выхода. Втянуть мертвого аррса на груду деревянных обломков оказалось нелегко, туша постоянно цеплялась и норовила застрять на месте. Но я справился, и направился назад, Искар с Криссом пытались волочить вторую тушу, но сил им явно не хватало, к тому же, они часто оскальзывались и кусок мертвой плоти постоянно вырывался у них из рук. Подключившись третьим, мы довольно быстро отволокли эту тушу к первой и пристроили рядом, облегченно вздохнув.

- Сколько же они весят? - Искар устало покачал головой.

- Это взрослые особи, не молодняк, - ответил Крисс, - им лет по пять-шесть было, своего рода элита.

- Довелось встречаться ранее? - но копейщик не ответил, только сплюнул на ближайший труп и пошел и назад.

- Ты ранен? - Искар повернулся ко мне, - ты весь в крови.

- Не моя, я в порядке, пошли - скоро их хватятся.

Он кивнул. Второй завал был частично разрушен, и восстановить его валявшимися обломками было невозможно, так что он недолго сможет задерживать нападающих. Жаль, на этом этаже было устроено всего три баррикады, и вторая уже еле дышала.

Иссиль встретила нас странным взглядом, а когда я проходил мимо нее, шепотом спросила:

- Если бы мы встретились на Арене, у меня были бы шансы?

Но Искар только покачал головой, ответив вместо меня:

- Не о том думаешь, ларрити, распорядись лучше принести воды.

Слуги принесли таз и два ведра подогретой воды, нашлись так же новая рубаха и штаны, не совсем моего размера, но все же лучше, чем ничего. Хорошо хоть куртку оставил внизу, а то бы и ее напрочь испортил. А сапоги можно будет и просто почистить. Раздевшись догола, принялся смывать еще не успевшую засохнуть кровь, сливая себе деревянным ковшиком. Воду чуть ли не с боем пришлось набирать, Стик был неумолим и непреклонен. Но мне было плевать.

- Надо же, я первый раз вижу тебя голым, - в комнату заглянула Иссиль.

- Разве ты не должна дежурить с Искаром?

- Брось, что я, мужиков не видела?

- Тогда сливай хоть.

Она послушно взяла ковшик и принялась поливать меня, но не удержалась, и пару раз прыснула, разлив воду на пол.

- Неуклюжая ларрити, - и сразу же поплатился шлепком по заднице.

- Не ворчи.

- Не помывка, а сплошное издевательство, иди лучше к Искару.

Но она так и не ушла, и поливала до тех пор, пока я не отмылся полностью, ну, более-менее, по крайней мере. Волосы заплел в косу, затем насухо вытерся, натянул на себя рубаху и штаны, влез в обувку и, наконец-то, почувствовал себя хоть немногим лучше. Бок уже перестал кровоточить, но рана все еще не зарубцевалась, да и рука выглядела не лучшим образом, дырки по краям немного воспалились, и кисть распухла, но, тем не менее, все было в порядке. Иссиль, как только их увидела, кинулась первым же делом осмотреть их внимательнее, так что мне пришлось буквально схватить и прижать ее к себе, заверив, глядя в глаза, что все в норме. Старую грязную одежду бросил в угол, она была окончательно испорчена, и толку с нее не было никакого.

- Пошли, подавальщица воды, - улыбнулся, и тут же пришлось увернуться, все-таки она была бойцом и кулками умела махать совсем неплохо. Пару раз врезав мне по больному боку и заставив охнуть, согнувшись, она сразу же сменила гнев на ласку.

- Как самочувствие? - Искар опять приглушил лампадку и теперь сидел в кромешной темноте, вслушиваясь в происходящее за баррикадой.

- Я в норме, - присел рядом, усадив Иссиль к себе на колени.

- У вас еще есть несколько часов, можете подремать.

- Брось, иди лучше сам спать. Как там Крисс, кстати?

- Не боец, рука была вспорота, большая кровопотеря, - он покачал головой, - нас теперь трое.

- Двое, Иссиль не участвует.

- Это еще что за новости? - она попыталась вскочить, но я удержал.

- Ну, в принципе, я тоже согласен, - Искар кивнул.

Пришлось прижать ее посильнее, пока один из нас не стал жертвой.

- Вы, вы... - она пыталась вырваться, но ее трепыхания мало что могли изменить.

- Послушай, Иссиль, у тебя есть родные? - Искар обернулся к ней.

- Тебе-то что? - она потихоньку успокаивалась, понимая тщетность своих усилий.

- Мне-то ничего, а вот ему будет не все равно, если ты пойдешь на корм очередному аррсу. Скажи, о тебе есть кому жалеть?

- Так, я сейчас кое-что скажу, и давайте будем откровенны и примем все без обид, хорошо?

Дождавшись их кивков, продолжил:

- В нашем положении положиться нельзя ни на тебя, Искар, ни на тебя, Иссиль, спустятся еще две такие твари - и вам конец, согласны?

Молчат, значит, согласны.

- Поэтому парадом буду командовать я. Вы оба будете лишь на подхвате и из-за баррикад ни ногой, ясно? И еще, стоит подумать о возможности устроить завал, взять мужиков из прислуги и пусть кирками ломают свод над одним из спусков.

- Резонно, - брат Ильсы согласился сразу.

- Иссиль?

- Да поняла, поняла, - она уже почти расслабилась.

- Вот и хорошо, теперь Искар идет отсыпаться, и Иссиль идет делать тоже самое.

Начавшийся было бунт подавил в зародыше, хватит панькаться и уговаривать, на кону ни много ни мало стоят наши жизни, и отношение я хотел видеть соответствующее.

- Проследите, лучше, что бы мне ужин принесли.

- Будет тебе ужин, будет, пошли, ларрити, - Искар поднялся и тронул ее за плечо.

- Я сама тебя покормлю, - она слезла с моих колен и пошла догонять ушедшего вперед брата Ильсы.

Позволив им зайти за угол, поднял клинки и встал, снаружи уже некоторое время кто-то переговаривался, и я хотел успеть решить эту проблему еще до ее прихода. Будет полезно взять языка и допросить его как следует.

Добравшись до ступеней, замедлился и постарался ступать тише, по моим ощущениям, наверху околачивалось два человека и чего они ждали, я никак не мог взять в толк. Слишком подозрительно, здесь должны были топтаться несколько аррсов и отряд бойцов, а не жалкая парочка. Хотя, если они из магов, тогда уже теплее, но если так, почему они просто не спустятся и не спалят все к чертям?

Выскочив из проема, одним взмахом снес башку ближайшему, а второму приложил рукоятью в висок, и уже обмякшего поволок его внутрь. Потом взвалил на плечо и пошел вперед, периодически стуча его головой о стены, не сильно, так, в целях профилактики. Когда пришла Иссиль, мы уже с другом вовсю болтали о жизни, о его, и о том, как скоро она прервется, если он не станет более сговорчивым.

- Где ты его успел найти, мы же совсем недавно ушли? - она протянула мне полную тарелку.

Я вздохнул, все съедать нельзя, а то опять вырублюсь, печаль.

- Да топтался наверху, спешил поделиться с нами свежими новостями.

- Он уже говорит?

- Сейчас начнет, когда он очухался, я его немного помял и повалял по трупам, думаю, он в достаточной кондиции.

Ларрити присела перед каттонисийцем.

- Город захвачен?

- Д-да, - он несмело кивнул.

- Целиком? Сопротивление еще есть?

- Н-нет, весь г-город наш, - похоже, я немного перестарался, бедолагу просто колотит от любого моего движения.

- Что знаете о кладбище и какие на него планы? - а ларрити знает, что спрашивать.

Молчит.

- Послушай, друг, я сейчас начну есть твой мозг вот этой ложкой, - показал ему свое "оружие" для трапезы.

Тот вздрогнул и перевел испуганный взгляд на Иссиль.

- Отвечай, или мне повторить?

- Знаем т-только, что здесь кто-то есть, и у нас приказ с этим разобраться, - мужик сглотнул, бегая глазами от амазонки ко мне и обратно.

- Подробнее, - потребовала девушка.

- После пропажи аррсов, - он облизнул губы, - было приказано дождаться тарсинха.

- Когда?

- Завтра с утра, честно, я не вру!

- Тише ты, не ори, - ларрити повернулась ко мне, было заметно, что она нервничает, - что думаешь?

- Ничего, скоро будем допрашивать тарсинха, - каттонисиец сглотнул.

Последующее время, пока я ел, Иссиль выспрашивала все, что только взбредало ей в голову. Положение оказалось просто жутким, почти все жители были или зверски убиты, или отобраны на корм аррсам, что, в принципе, было одно и то же. Захватчики не разделяли горожан на стариков, детей, женщин или мужчин, для них здесь не было людей, только бессловесный скот, с которым можно поступать, как им заблагорассудится. Общей численности воинов он не знал, но их было достаточно много, что бы занять всю стену по периметру и подготовиться к встрече регулярной армии Даггура, да, они знали о ней и ждали ее, готовясь к очередному сражению. О количестве в армии способных к маэр и аррсов пленный ничего толком не знал, несколько десятков первых и под сотню вторых, но это было сказано навскидку рядовым бойцом, так что...

В общем, единственными, кто оказывал теперь сопротивление, оказались только мы, и нас требовалось раздавить в кратчайшие сроки. И раз уж ожидается вмешательство тарсинха, то за нас решили взяться действительно серьезно. Так, хватит наедаться - отставил тарелку в сторону и взглянул на сидящую напротив парочку.

- Ты закончила с ним?

- Да, больше не знаю о чем спрашивать, - она отстранилась.

- Вот и ладно, - я потянулся вперед и сломал пленному шею, - и не говори там ничего об этом, незачем лишний раз их волновать.

Потом подхватил тело и оттащил его к выходу - остальные трупы уже начали откровенно попахивать, а Искар, помнится, говорил, что сможет уладить эту проблему, надо будет ему напомнить. Вернувшись, попросил Иссиль:

- Передай Искару, что мертвые уже начали вонять, он поймет, - та кивнула, - и помни, ни слова.

- Как скажешь, но, ты уверен?

Сказано было таким голосом, и с такой интонацией, что я не мог не обнять ее.

- Все будет хорошо, верь мне, - поцеловал, - все, теперь иди.

Спустя некоторое время пришел братец Ильсы с мешком на плече, и буквально выбелил весь коридор и трупы в нем, укрыв тонким слоем какого-то белого порошка, обсыпав им также все, что было замарано кровью.

- Им в моргах пользуются, еле достал, как тут дела?

- Все в порядке, иди, отдыхай.

- И тебе совсем не нужна помощь, компания? - он недоверчиво покачал головой, но спорить не стал. Я провел его и полностью погасил светильник, надо настроиться на встречу, драка будет нешуточная, меня порядком заботил неизвестный тарсинх, если с бойцами я еще худо-бедно справлюсь, то чего ожидать от неизвестного мага, даже не предполагал.

Притащив из комнаты себе матрас и укрыв одной его половиной стену, устроив себе что-то на подобии кресла, умостился удобнее и прикрыл глаза. Была бы возможность, накидал бы желудок доверху и завалился спать, забив на все болт и выпав из жизни суток надвое, но об этом пока можно было только мечтать. Эх, печаль-печаль. Что странно, на голодный желудок сон вообще не шел, так, подремать немного я мог, но и только, в остальное же время меня не покидали легкие вялость и ломота в костях. Началось это буквально несколько дней назад и особого дискомфорта не вызывало, но напоминало о себе постоянно. Так что я был бы просто рад и счастлив забиться в какой-нибудь укромный уголок, чтобы тупо жрать и спать, ничего другого мне больше не хотелось. Потом просто задремал, мысли сбились и бесконтрольно принялись скакать с одного на другое, ни на чем особо не концентрируясь. Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент отчетливо ощутил несоответствие окружающего естественному положению вещей. А потом меня окатил тугой поток ветра, и это здесь, под землей, в укрытии баррикады - я мгновенно вскинулся и замер, глазами нашаривая в темноте хоть какое-то движение и вслушиваясь в царившую вокруг тишину. Но ничего, время будто замерло, ни звука, ни шороха.

Странность происходящего еще больше насторожила, когда непонятное воздействие повторилось, и воздушный поток снова прокатился по коридору, разбившись упругой волной буквально в нескольких метрах от меня и еле заметно всколыхнув баррикаду. Затем некоторое время ничего не происходило, лишь давящая тишина сгущала напряжение и заставляла струны нервов звучать тоньше, а потом первый завал буквально взорвался, разнося ошметки плоти и сонм щепок по всему коридору, барабанным дождем пройдясь по стенам и подняв целое облако рассыпанного Искаром порошка. Белые крупинки взвились дружным роем и закружились по коридору нестройным хороводом, постепенно оседая и выделяясь для меня в кромешном мраке тысячами звездочек, сошедших с небосвода и для чего-то спустившихся под землю.

Тарсинх! Больше некому, именно он стоит за всей этой чертовщиной. А потом белая пыль резко прянула вниз и опала сплошным ковром, будто и не висела в воздухе секунду-другую назад. Раздались осторожные шаги, тона мрака сместились и пришли в движение, выделив оформившуюся в поле зрения человеческую фигуру, медленно сошедшую со ступеней. Я мгновенно отпрянул в сторону, полностью скрывшись за баррикадой и затаив дыхание. Прошлый раз уже показал, насколько быстро такие парни могут нарезать на ленточки, и лишний раз выяснять способности этого гостя мне совершенно не хотелось. Десять шагов, мне нужно от него всего лишь десять шагов, именно на такое расстояние он должен подойти и быть убит, не успев ничего там наколдовать, а ранее высовываться мне совершенно не резон. А потому я заткнулся, прикинулся тумбочкой и стал ждать, стараясь не моргать и не дышать, так как совсем не был уверен, что смогу выдержать хотя бы одну атаку этого тарсинха.

Но пошло все совсем не так. Не имея возможности видеть и лишь ощущая его на таком расстоянии, я вслушивался в его осторожную поступь, прекратившуюся примерно на половине пути. А потом самый край завала ярко вспыхнул и занялся ярким пламенем, будто облитый бензином, все больше вгрызающимся с яростным треском в стоящий первым шкаф. Раньше бы зубами заскрипел от злости, но теперь лишь раздраженно сморгнул - эта гадина еще и огнедышащей оказалась, теперь баррикада тупо сгорит, и как только я появлюсь в поле его зрения - он сразу же ударит, хреново. Огонь, ранее пожиравший древесину с просто немыслимой скоростью, вдруг остепенился и запылал менее ярко, его языки стали короче и не такими слепящими, утратив былую ярость и напор. Вот оно как, и сколько здесь? Примерно метра два, может три - получается, именно на таком расстоянии мой источник препятствует подобным воздействиям, и чем мне это может помочь? Да ничем, помимо пожирающего завал огня, тарсинх периодически кидал воздушные волны, проверяя неизвестную для него преграду. Он, небось, до сих пор гадает, что же ему препятствует, оттого и осторожничает, прощупывает издалека, не решаясь приблизиться. Очередной порыв ветра достаточно помог проделавшему грязную работу огню, и шкаф впереди просто развалился, сложившись внутрь прогоревшими деревяшками и подняв хоровод искр. А затем все и вовсе пошло из вон рук плохо, для меня. Чертов тарсинх оказался намного сообразительнее, чем я считал, и принялся методично обстреливать баррикаду остатками трупов, поднимая их в воздух и с невообразимой силой запуская снова и снова. Громкие чавки и удары заглушали даже треск пожирающего древесину пламени, заставляя здоровенные, тяжелые комоды вздрагивать и чуть ли не подпрыгивать. Сколько все это будет продолжаться, не стоило и гадать, рано или поздно эта сволочь своего добьется, оставив меня без какого-либо укрытия. Кабы знать, насколько сильно он может ударить, и выдержу ли я такое попадание, а то пока что мой источник вполне справляется, но бьет ли этот гад в полную силу? Это вряд ли.

Мозг лихорадочно гонял мысли в поисках единственно верного решения, но не находил, голова была пустая, и что делать - я просто не представлял. А время шло, огонь полыхал, обстрел продолжался, баррикада трещала и ходила ходуном. Рискнуть? Опасно и, скорее всего, смертельно. Успею ли? Не уверен, скорее всего, нет. А есть другой выход? Возможно, но я его не вижу. Тогда вперед? Улыбнулся. Принятое решение будто всколыхнуло источник, легкая дрожь прошла по всему тела, гоня раздражающий зуд в каждый уголок, каждую клеточку, заставляя трепетать в предвкушении и агонизируя от сдерживаемого желания броситься вперед, разрывая и полосуя на части все вокруг. Мир вокруг стал наливаться красным, насыщенным, густым, затмевая остальные цвета и гася разум. Я дернулся, нет, только не так - жуткое напряжение пронзило спину холодом, будто вогнали кол через плечо и до самого копчика, заставив выгнуться дугой, до зубного скрежета стиснув челюсти и впечататься головой в стену. Кровавая пелена немного отпустила, но не исчезла, по-прежнему окрашивая окружающее и придавая всему вокруг довольно жуткий вид. Пора, долго я так не продержусь - сорвавшись с места, не вписался в узкий проход и просто снес стоявшие друг за другом комоды, с чудовищной силой отбросив их в сторону и даже не заметив. Глаза замерли на цели, впившись в нее с такой злобой и ненавистью, словно готовы были сжечь на месте. Мышцы, насилуя тело, бросили его вперед с ужасающей силой, и мне показалось, будто я услышал, как трещат жилы и лопается не зажившая рана в боку, как рвется по венам сумасшедшим потоком кровь, все ускоряясь и ускоряясь. Успел увидеть формирующийся из ничего тугой жгут в воздухе, подрагивающий, наливающийся силой. И охватившая меня тотчас чудовищная злость чуть не схлопнула разум, оставив вместо существа мыслящего нечто животное, яростное, дикое - жуткий рывок вперед и треск не выдержавших костей, прострелившая грудь молния боли и нырок под готовящийся удар, удивление в застывших напротив глазах и безумное наслаждение предстоящим. Все слилось в один краткий миг, невероятно быстрый удар снизу подкинул тело в воздух, и клинки принялись полосовали тело, подбрасывая его и рвя на куски, срезая руки, ноги, вспарывая и продолжая кромсать окровавленный кусок мяса, не позволяя ему упасть на землю, потроша и разбрызгивая по стенам, потолку, полу. Выплеснувшаяся ярость тугим потоком закружила вихрем и не отпускала, кровавая взвесь оседала на плечи, руки, лицо, попадала в рот, нос, глаза, облепляя меня всего с ног до головы, а безумие только требовало еще и еще, большей отдачи, большей крови, больше врагов. Сознание всколыхнулось и расширилось, выискивая цели и охватывая пространство все дальше и дальше - вот они, внизу, слышу, слышу, осевшая на губах кровь была хищно слизнута, губы искривились в предвкушающей улыбке, тело рвануло вперед.

Буквально распластавшись в воздухе, проскочил над обломками, в конце таки задев край горящего комода и своротив его в сторону, а затем пронесся до поворота за считанные секунды. Жажда убийства буквально заполонила все мысли, и лишь отголоски разума нет-нет, да и проблескивали где то в глубине. Я летел сеять смерть, неважно где, неважно кому, важно лишь когда, и как долго. Но как только миновал первые ступени, в мозгу будто щелкнуло - ларрити! И в следующее мгновение чуть не споткнулся, заныло сердце, на душе стало хреново так, что захотелось взвыть и броситься головой о стену, грудь стало буквально разрывать от переполняющей грусти и ненависти к себе самому. Глаза безумно шарили перед собой, пытаясь найти опору и задержаться хоть на миг, но все тщетно, слезы бежали по щекам немым укором и капали на пыльные ступени. Согнувшись в три погибели, приник головой к прохладе обтесанного камня и жадно хватая ртом воздух, руки бессильно давили на стену, пытаясь оттолкнуться, но сил не было, я был жалок, и ненавистен сам себе, горечь возможной утраты просто убивала, заставляя испытывать то, что не испытывал никогда ранее. И в какой-то момент душа не выдержала - схватившись за голову, я просто взвыл, громко, надсадно, неистово, горло разрывало от сдавливающего его рева, грудь и легкие пекли огнем, мука выходила из меня с жутким, нечеловеческим криком, сминая любые запреты и моральные устои. На ступенях спуска стоял и рыдал зверь, убиваемый терзаемыми его изнутри чувствами, безумная ярость столкнулась с чем-то незнакомым, но столь сильным и породившим такую волну горечи и печали, что столкновение таких чувств вызвало настоящий взрыв, настолько перегрузивший внутренний источник, что в какой-то момент существо просто не выдержало и в беспамятстве осело на ступени бездыханной грудой.

 

Глава 24

Легкие поглаживания были так приятны, что открывать глаза совсем не хотелось - пусть они продолжаются вечно, не хочу, что бы они прекращались. Было настолько хорошо, что невольно подставлялся под очередную ласку, угадывая направление нежных пальцев и подстраиваясь под их движение. В ухо легонько подули, и я поморщился, мотнув головой - нет, так не хочу. Легкий смешок, раздавшийся где-то сверху, прозвучал довольно знакомо и показался таким родным и близким, что невольно захотелось открыть глаза и посмотреть на его хозяйку. Но сладкая дрема была столь хороша, что пересилила внезапный порыв, и решение отдаться продолжавшейся неге было принято за единственно верное.

- Хватит притворяться, я же вижу, что ты уже пришел в себя.

Какой знакомый голос, вот только почему я никак не вспомню того, кому он принадлежит? Напрягаемое сознание недовольно заворочалось, пытаясь отыскать в себе нужные ассоциации, а потом плюнуло и подсказало единственно верное решение - пора просыпаться. Открыть глаза оказалось не такой уж и легкой задачей, они будто слиплись, склеились сонной негой и напрочь отказывались повиноваться. Но, в конце концов, бунт был подавлен и на меня уставились два изумительных озера неизмеримой глубины, затмившие остальные черты прекрасного и такого родного лица. Черт, да у меня даже дыхание перехватило, что со мной?

- Ну, наконец-то, очнулся, - и уже не мне, - Искар, он пришел в себя.

Надо мной тут же склонилось другое лицо, отстранив предыдущее - я недовольно скривился.

- Ты как, брат? Как себя чувствуешь?

Брат? Этот Искар мне брат? А потом я вспомнил сразу все, до последней мелочи, каждое мгновение и каждый свой вздох, тело дернулось, напрягшись, но руки Иссиль прижали меня обратно, не позволяя вскочить. Господи, как же мне хреново, закрыл глаза, по щеке покатилась слеза.

- Эй, эй, ты чего? - Искар обеспокоенно потряс меня за плечо, - все ведь в порядке, все живы, ты чего, брат?

Открыл глаза, помимо склонившихся надо мной двоих, в комнате ощущались и остальные, занятые кто чем и ничего не подозревавшие.

- Я шел вас убивать, - взглянул в глаза Искару, - понимаешь - я, шел, вас, убивать, - не выдержав, сморгнул, породив еще одну дорожку на щеке.

- О чем ты говоришь? - Иссиль встревожено сжала мою руку.

- Я убил тарсинха, а потом совсем слетел с катушек и пошел убивать вас, - лицо скривила мука раскаяния, - понимаете, вас, намеренно, - прерывистый шепот слетал с губ и пудовыми камнями падал на грудь, сдавливая ее непереносимой тяжестью.

- Успокойся, все ведь нормально, мы живы, - брат Ильсы участливо улыбнулся, - все хорошо.

- Я очнулся в последний момент, еще один этаж и...

- Мы слышали, - он кивнул, - и, должен признать, перепугались порядочно.

- Забудь, - на лоб легла нежная ручка, - просто вошел в раж боя, не думай об этом, скоро ужин, поешь немного, успокоишься, - голос Иссиль действовал умиротворяющее, я постепенно приходил в себя, но пережитое насмерть вбилось в память, и забыть это я просто не смогу, вечное напоминание, вечная мука, вечное раскаяние.

- Ты лежал на ступенях, весь в крови и без чувств, перетащили тебя сюда, Иссиль кое-как отмыла, но ты не приходил в себя в течение двух суток, мы уже и не знали, что думать. Завал, кстати, возводить пришлось заново, вы его там просто разнесли. Ладно, - он хлопнул себя по колену, - оставлю вас вдвоем.

- Что снаружи? - у меня наконец-то получилось совладать с собой.

- Тишина, и, думаю, это, скорее всего, не из-за мертвого тарсинха.

- А из-за чего? - я смотрел на нее и не мог отвести глаз.

- Знаешь, тот вопль, думаю, ты напугал не только нас, все время пока ты спал, к нам никто так и не спустился, - она улыбнулась, - ты чего так смотришь?

- Да вот, глаза будто приклеились к тебе, никак не могу отвести.

- Что, так нравлюсь? - довольно поправила выбившуюся прядку волос.

- Очень.

Она вдруг посмотрела совершенно серьезно.

- Ты изменился, что случилось?

- Просто... - запнулся, - понял кое-что.

- И что же? - все тот же серьезный взгляд.

Я улыбнулся.

- Не хочу, что бы ты пострадала.

- И только?

Ну да, ну да, видит меня насквозь.

- Не только, - усмехнулся, - я не равнодушен к тебе, но делать какие-либо заявления в нашей ситуации не считаю разумным.

Она вздохнула.

- Ты такой... нерешительный, - взъерошила мне волосы.

- Отнюдь, - в животе забурчало, - черт, когда уже ужин-то?

- Лежи, я принесу.

Проводив ее взглядом, задумался, пока велись все эти разговоры, я постоянно получал оценку своего состояния, и оно абсолютно не соответствовало тому, каким помнилось мне ранее. Элементарный отклик сердца был другим, незнакомым, чужим, будто его подменили, пока я был не в себе, и точно так же дело обстояло с другими органами. Схожесть была настолько минимальна, что на нее можно было просто закрыть глаза, тело было моим, но я не узнавал его. Это тревожило не на шутку, но каких-либо других отклонений замечено не было, и в целом организм был полностью здоров. Даже рана в боку почти не давала отклика - значит, уже зажила, про кисть вообще молчу, и только ребра были отмечены сетью исчезающих трещин, а так все в норме.

Подошедшая Иссиль протянула миску с какой-то кашей, попробовав, даже причмокнул - шеф-повар сегодня был явно в настроении, по крайней мере, ел я с удовольствием. Вскоре к нам присоединился и Искар:

- Ну как, съедобно?

- Очень вкусно, - Иссиль довольно облизнула ложку.

- Это из особых запасов, семена качи, достал всего два мешка, но полезные жуть, их для армии, в основном, и выращивают, так не купить почти нигде.

- Ну, ты же купил.

- Знал бы ты, сколько мне пришлось заплатить, качи ведь растет только с помощью маэр, - он улыбнулся, - так что ешь, набирайся сил.

- Вкус действительно бесподобный, - я уже доедал, но чувство сытости так и не приходило.

- Хватит только ненадолго, два мешка съедим дней за пять-шесть.

- Добавка, разумеется, нам не полагается?

- Нам нет, а тебе да, - Искар подмигнул, - сейчас распоряжусь.

Он повернулся и крикнул одному из слуг, находящемуся около небольшого котла. Тот поклонился, а позже принес еще одну миску, у меня даже в животе заурчало от предвкушения, давно я уже не наедался нормально.

- Искар, я, кажется, вырублюсь, если съем все это, уверены, что справитесь? - честно говоря, рот просто исходил слюной, голод был настолько силен и так драл желудок, что наестся второй порцией я и не надеялся.

- Снаружи тишь да гладь, - он протянул мне миску, - пока есть возможность, лучше наешься и выспись.

- Раз так, то этого мне будет мало, - приняв миску, стал жадно поглощать содержимое.

- Гм, ладно, - Искар задумчиво следил за моим насыщением, - сейчас распоряжусь.

- Куда только столько влезает, будет довольно трудно тебя прокормить, - ларрити нахмурилась, а я поперхнулся и стал кашлять, пытаясь прочистить горло, черт, как же не вовремя.

Иссиль принялась обеспокоенно лупить по спине, могу поспорить, рожа у меня приобрела ярко красный оттенок, не хватало еще сдохнуть от такого, аж согнулся от усилий прокашляться. Горло сдавливали спазмы, воздуха катастрофически не хватало, руки бессильно шарили по полу, но, наконец-то, меня отпустило, я выплюнул застрявший кусок и смог свободно вздохнуть, грудь ходила ходуном, словно меха в кузне, накачивая легкие кислородом, а спина представляла собой сплошную отбивную, перестаралась моя красавица, ой, перестаралась.

- Ты меня чуть не прибила, Иссиль, - бросил на нее укоризненный взгляд, - смерти моей хочешь?

- Дурак, все так делают, знаешь, как я перепугалась?

Выглядела она и вправду обеспокоенной, ладно, в который раз переведя дух, вытер выступившие слезы.

- Да уж, более глупую смерть трудно представить.

- Не шути так, известно много случаев, когда умирали от такого.

- Ты серьезно? - удивленно посмотрел на нее.

Она кивнула. Внимание в комнате было приковано к нам двоим, я поднял руку и кивнул, мол, все в порядке, не переживайте. Ничего себе.

- Ладно, не бери в голову, - взяв миску, принялся доедать остатки, а чуть позже парнишка из свиты шеф-повара притащил и поставил передо мной наполовину полный котелок. Ого, какая щедрость.

- Только не говори, что съешь все это, - Иссиль схватила меня за руку.

- Не беспокойся, не только съем, но и благополучно засну, - в руке уже была сжата ложка, и я только и ждал, когда меня отпустят.

- Желудок станет, не глупи, - ларрити уже выискивала глазами братца Ильсы, ища поддержки.

- Не беспокойся за него, он знает, что делает, - Искар кивнул от одной из компаний, корпевшей над чем-то в тесном кругу.

- Иссиль, поверь, мне от этого плохо не будет, помнишь, я говорил, что у меня сейчас период такой, организм просто требует постоянного и обильного насыщения, не волнуйся, доедай лучше свое, - она отпустила, и я принялся за кашу, черт, горячая, пришлось сначала дуть на каждую ложку, прежде чем отправлять ее в рот.

Желудок принимал угощение с распростертыми объятиями и тут же куда-то девал подачку, сколько ложек я ему туда отправил, а он как требовал еще так все и требует, не было даже намека на чувство сытости. Когда вычерпал примерно половину, обеспокоился уже и сам, ведь поглощено было пять порций, это если вместе с двумя мисками в начале, не будет ли мне действительно потом хреново, но моя топка лишь довольно урчала и требовала продолжения банкета. Постепенно тело стала одолевать легкая сонливость, выдавилось даже несколько зевков, ложка уже пару раз царапнула дно, а потом котелок неожиданно оказался пуст. Я сидел и клевал носом, не выпуская ложку из руки и притянув к себе вплотную опустевшую тару, глаза слипались, хотелось лечь, опустить веки и вывесить табличку: "Не беспокоить".

- Так, давай, ложись, - кто-то заботливо отнял ложку и забрал котелок, затем надавил на грудь и уложил на спину, тело слушалось совсем плохо, будто ватное, оно было послушно любому воздействию извне, и абсолютно игнорировало меня. Потом к спине прижалось что-то мягкое, грудь обвила рука, а на поясницу взобралась нога - ну что за беспредел, сознание уже еле теплилось на самом краешке непроглядной бездны, готовое в любой момент ухнуть в черное ничто. Перед полной отключкой успел лишь почувствовать, как сверху упала тяжесть одеяла, а потом занавес мрака опустился и я выпал из реальности.

Разбудили меня возбужденные голоса, доносившиеся сначала откуда-то издалека, но потом набравшие резкости и ставшие более громогласными, отчетливыми, вклиниваясь в мое сознание с упорством ледокола, вгрызающимся в противостоящие ему льды. Как ни старался я удержаться на краю дремы, но голоса были абсолютно безжалостны и не собирались со мной церемониться, черт, что б вам. Резко распахнул глаза, и когда они стали способны фокусироваться, обвел помещение взглядом. Все живые собрались за столами и усиленно что-то обсуждали, нисколько не обращая внимания на то, что кто-то еще может спать. А вот сидящий ко мне спиной хмырь был абсолютно незнаком, не было его с нами раньше, в этом я был уверен совершенно точно.

Ладно, пора вставать, все равно сон уже слетел. Заметив меня, Искар махнул рукой и подвинулся, освобождая место рядом с собой. А мгновением позже рядом плюхнулась Иссиль, согнав с места одну из служанок, чем вызвала украдкие переглядывания женской половины.

- Выспался? - локоть был схвачен и обвит, словно плющом, а левый бок оккупирован полностью и безвозвратно.

- Да, что здесь происходит?

- Видишь новенького? - Иссиль кивнула на незнакомца, - он заявился вчера вечером, спасаясь от каттонисийцев.

- И принес отличные новости, - сидящий справа Искар улыбнулся во все тридцать два.

- Что, все каттонисийцы исчезли в одно мгновение?

- Нет, друг, - он обнял меня за плечи, - город осадила даггурская регулярная армия.

Оппа, а это уже совсем неожиданно.

- Пока я был в отключке, к нам совались?

- Нет, - он улыбнулся еще шире.

- Тогда... сколько я проспал?

- Четверо суток, - шепнула Иссиль.

- Ну так, сколько съел, столько и проспал, - Искар расхохотался.

- Что еще известно? - разговоры вокруг были, в основном, ни о чем, и выделить что-нибудь интересное не было возможности.

- Этот парень, - он кивнул на него, - его зовут Баттар, он ученик кузнеца, вчера заскочил к нам и чуть не был заколот, Крисс только в последний момент остановил руку, а то мы бы так и сидели, ничего не зная. Сейчас же центр города почти пуст, все каттонисийские отбросы собрались у стен, там уже довольно жарко. В принципе, ничего больше он рассказать не смог, сам все это время прятался по подвалам и был замечен, когда пытался разжиться едой, ну и забежал к нам.

- И какие выводы?

- Выводы, ты о чем? - он уставился на меня.

- Ты же знаешь город, в курсе его укреплений и прочего, какие у нас шансы дождаться освобождения?

- А, ты об этом, - он скривился, - я уже думал насчет этого, тут все печальнее.

- То есть?

- А то и есть, у них было достаточно времени, что бы восстановить повреждения стен и дополнительно их укрепить, так что наши порядочно кровью умоются, прежде чем захватят хоть одну секцию.

- А что насчет ворот?

- Гиблое дело, их охраняют еще больше, чем стены.

- Может, мы сможем помочь им хоть как-нибудь?

- Ты о чем? Пара калек против целой армии? Нет, это нереально.

- Ладно, подумаем об этом позже, какие планы?

- Да никаких, приходи в себя, будем нести стражу, есть, спать и ждать.

- Надеюсь, больше так надолго ты меня не покинешь, - прошептала в самое ухо Иссиль.

- Сам жалею о потраченном без тебя времени, - обхватив ее за плечи, прижал к себе, - а тебе как спалось?

- Как-как, никто не обнимает, не сопит на ухо, - она наигранно скривилась, - так что ты мне сильно задолжал, понял?

- Понял, понял, кстати, ларрити, как насчет того, что бы размяться?

- Хочешь, что бы я тебя поколотила, или нечто другое? - вот чертовка, и улыбается еще так.

- Посмотрим, - я встал, - так ты идешь?

- Конечно.

Выйдя из-за стола, взял ее за руку и повел на третий этаж, там как раз было достаточно места, есть, где дать волю застоявшимся мышцам. А то было такое впечатление, что отлежал себе все, что только можно, хреновые ощущения, должен заметить, и хоть я не подавал виду, но идти мне было совсем нелегко.

- Что думаешь о наших возможностях?

- Все еще хочешь наподдать каттонисийцам изнутри?

- Есть такая мысль, только вот оформить никак не могу.

- Даже не знаю, - она покачала головой, - у нас нет никакой конкретной информации о происходящем, эй, стоп, нет, ты не пойдешь, слышишь меня?

Она сердито дернула меня за руку, развернув к себе и угрожающе сдвинув брови.

- Слушай меня внимательно, - указательный палец нацелился прямо мне в переносицу, - ты, никуда, не пойдешь, понял?

- Кошка, не сердись, пошли лучше быстрее, я столько времени отлеживал бока, а ты меня даже не переворачивала, чувствую себя отбивной.

- Ничего подобного, я постоянно тебя крутила, и даже разминала.

- Точно меня, или, может, это был кто-то другой? - надо сворачивать эту тему, а то еще погрыземся.

- Дурак, меня уже за глаза стали твоей женой называть.

- Да? - я отстранился, пристально разглядывая ее с ног до головы, - а что, из тебя получится вполне пристойная жена, надо будет подумать об этом на досуге.

Пришлось уворачиваться и перехватывать маленькие, но довольно крепкие кулачки, таким в бок получишь, можно и ребром поплатиться. Обойдя ее сзади и зажав ей руки спереди, сведя их на животе, спросил:

- Хочешь покататься?

- Чего? - она еще трепыхалась, - в каком смысле?

- Ну, тогда поехали.

Резко отстранившись, перехватил за талию и присел сам, а потом поднял и усадил ее себе на плечи. Она сначала покачнулась, сильно отклонившись назад, но, все же, сориентировалась и ухватилась за голову, я же в это время придерживал ее за ноги.

- Держишься?

- Ты что делаешь, на нас же все смотрят, - прошипела рассерженной кошкой.

- Ну, тогда вперед, - и, взяв довольно быстрый темп, зашагал к лестнице.

У проема ей пришлось пригнуться и навалиться мне на макушку, чтобы не стукнуться головой, но с каждым шагом мы оба приноравливались друг к другу все больше и больше, и когда добрались до третьего этажа, то она уже довольно уверенно держалась в "седле" и не кренилась при каждом шаге.

- Теперь держись.

Она взвизгнула, и мы побежали, сначала вдоль колонн, набирая скорость и делая небольшие прыжки, потом лавируя между ними, иногда резко сворачивая и бросаясь совсем в неожиданную для нее сторону, заставляя вскрикивать и крепче хвататься за меня руками. Для меня она была словно пушинка, легкая, веселая, громкая. Под конец она уже заливисто смеялась, предугадывая мои ужимки и попытки застать ее врасплох, заранее озвучивая мои мысли и с удовольствием потешаясь над ними.

- Уже устал? Не быть тебе моей карруми, не годен, - она легко соскочила вниз, заставив меня слегка покачнуться.

- Как настроение?

- Прекрасно, чем займемся дальше?

- Ну, я немного размялся, теперь можно и потренироваться, как думаешь, сможешь по мне попасть?

- А то, - она без промедления сделала шаг вперед и атаковала.

Хорошая скорость для девушки, и реакция в порядке, меня прошлого она бы разделала подчистую, и абсолютно не напрягаясь. Я вился вокруг нее ужом, уходя из-под ударов в последний момент или принимая их на ладони, стараясь в то же время не дать попасть по себе и постоянно кружа вокруг. Иссиль же порхала бабочкой и пыталась ужалить, но пока безрезультатно.

- Ты чего не нападаешь, жалеешь? - она остановилась.

- Тебя опасно жалеть, можно и схлопотать, - попытался ее обнять, и сразу же поймал ринувшийся к скуле кулачек, - вот коварная.

Она улыбнулась и попыталась вырваться, но дала лишь еще больше скрутить себя, оказавшись прижатой к груди.

- Так не честно, ты сильнее, - и уткнулась мне в шею, став сердито сопеть, напоминая маленький паровозик.

- Обожаю тебя, - ослабил хватку.

- Да что ты, - сопение участилось, руки обвили плечи и напряглись, рывок - я лечу на пол и еле успеваю перехватить прыгнувшую следом девушку, но выставленную в последний момент коленку пришлось проигнорировать, а то повредил бы, и не смог сдержать улыбки, когда увидел победоносное выражение лица напротив.

- Сдаюсь, - поднял руки, - победила.

- То-то же, - она склонилась и легонько чмокнула меня в губы, потом устроилась удобнее и полностью легла сверху, вжавшись в меня, как только могла. А дальше была просто сказка - чувственная, нежная, долгая, мне совершенно сорвало башню, и я полностью отдался во власть эмоций.

 

Глава 25

Прошедшее время, казалось, я провел в раю, и воспринимал его как нечто неземное, как дар свыше, и поэтому был безмерно счастлив, близость с этой девушкой была для меня чем-то гораздо большим плотских утех, для нее хотелось свершать нечто особенное, удивлять, радовать, защищать. Мир вокруг стал ярче, живее, и плевать, что вокруг был только холодный камень и сплошной сумрак, плевать на положение забившихся под землю и схоронившихся крыс, боящихся высунуть даже нос наружу, плевать на все.

- Мм, хорошо, - лежавшая на мне девушка потянулась, - устал?

- Ты меня просто вымотала.

Она улыбнулась, но потом спохватилась и вскочила.

- Вставай быстро, ты же на голом полу лежишь, - и, схватив меня, принялась поднимать. Резко подавшись вперед, подхватил ее на руки и вскочил, выдавив у нее негромкий вскрик, а затем осторожно опустил на свою скомканную в стороне одежду и помог одеться.

- Как думаешь, наверху сейчас день или ночь?

- Вечер, а что?

- Тогда пошли, а то пропустим ужин.

- Ну и обжора же мне достался, - она скривилась, - сложно будет тебя прокормить.

- Ну, если это твой главный критерий, не буду тогда навязываться, - состроил разочарованную мину и тут же получил кулачком в бок.

- Смотри мне, договоришься.

За ужином получилось оттеснить Искара в сторону, подальше от Иссиль и остальных:

- Есть разговор.

- За добавкой не ко мне, а к повару, - он улыбнулся, но, увидев мою серьезную физию, исправился, - я слушаю.

- Помнишь, ты говорил о возможности устроить обвал, как ты собирался это сделать?

- Обвал? Да, но это на крайний случай, все-таки не уверен, что это задержало бы их хоть на сколь-нибудь долго. А так все просто, обычные горные амулеты - воткнуть в щели и дать команду, и, - он рукой изобразил взрыв, - бабах, а что?

Я посмотрел на него.

- Как думаешь, эти амулеты способны разнести ворота?

Он чуть не поперхнулся, громко закашлявшись, и на нас сразу же обратили внимание.

- Тише ты, - пришлось пару раз приложить его по спине, - раскашлялся.

- Ты с ума сошел? Скажи лучше сразу, понимаешь хоть, что это форменное самоубийство?

- Да тише ты, чего орешь, - наступил ему на ногу, - не ори, говорю.

Он заткнулся, окинув взглядом помещение, и уже тише спросил:

- Ты, часом, головой не ударился?

- Я в порядке, так ты мне поможешь, или лезть наобум?

Некоторое время мы молча мерялись взглядами, но, наконец, он сдался и, вздохнув, уже спокойнее ответил:

- Все ворота разные, разлетятся, разве что, малые торговые.

- Разве что, или точно?

Он вздохнул.

- Главное, правильно разместить амулеты, иначе они и их не разнесут. Алистер, мне не нравится то, что ты задумал.

- Ты сначала послушай, а потом уже суди.

Дождавшись кивка, я продолжил:

- Только продолжай есть, а то Иссиль уже коситься. Сегодня ночью я выйду на поверхность, ты расскажешь, как добраться до этих малых ворот, разузнав все, что будет можно - вернусь назад, а там спланируем дальнейшее.

- Ты точно рехнулся, неужели думаешь, что тебе разрешат приблизиться и подорвать их?

- Мне нет, а тебе да.

- Ч-чего? - он опять чуть не подавился.

- Пока еще ничего не ясно, но план примерно таков: я займу каттонисийцев, а ты установишь амулеты.

- Так, я сейчас иду, и все рассказываю Иссиль, если ты меня не слушаешь, то она уж точно тебе мозги вправит.

- Давай, вперед, - я посторонился, продолжая есть, - и поставь под вопрос будущее не только Ильсы, но и всех остальных, лично я не уверен, что город возьмут.

Он запнулся, успев сделать только шаг, но выпрямился и пошел дальше, успев бросить:

- Иди к Криссу, я прихвачу вина.

По пути меня перехватила Иссиль.

- Что-то случилось? - она была немного встревожена.

- Да, у нас небольшой мальчишник с прекрасной, - я сделал паузу, дав ей время свести брови вместе, - и выдержанной бутылкой вина.

- Ясно, - она кивнула, - значит, без женщин?

- Без женщин, - я улыбнулся.

- Ладно, иди, - меня благосклонно отпустили, вот оно, надо будет с этим что-то делать в будущем.

Крисс встретил меня кислой улыбкой, похоже, ему тут было порядком скучно, а маячившим неподалеку двоим парням из обслуги хватало и своего общества. Так что копейщик чуть ли не в потолок плевал от безделья, и мой приход его явно обрадовал.

- Садись, - он глазами указал на место рядом с собой.

- Как рука, жить будешь?

- Уже лучше, через полгода будет как новенькая, ты какими путями здесь, сменяешь?

- Не совсем, сейчас Искар подойдет, разговор есть.

- Ну, хоть что-то, а то уже на стену готов лезть, ты-то выспался? - он ехидно посмотрел на меня.

- Без понятия, со мной такое бывает.

Подошедший скоро Искар отпустил парней вниз, а сам уселся рядом и с торжественным видом выставил перед нами пузатое чудо с тонюсеньким горлышком.

- Цените, из собственных запасов.

- Неужели...

- Именно, Крисс, снимешь пробу? - он ловко выбил пробку и подал ему бутылку.

Тот приложился, и я смог воочию увидеть произведенный много ранее на меня эффект.

- Ох, это - это просто бесподобно, - он передал пузатенькую мне.

- А теперь вот, - Искар достал из-за пазухи смятый лист бумаги и грифель.

- Что планируем? - Крисс тут же принял участие.

- Нужен кратчайший и запасные пути до малых ворот.

- Вылазка, - копейщик кивнул, - а дальше?

- А дальше их подрыв.

- Опасно, и очень рискованно, - он покачал головой.

- Для начала все разведаем, а там и будем решать, - бутылка пошла по второму кругу и снова оказалась у меня.

Брат Ильсы тем временем не переставал вычерчивать на бумаге схему, указывая более-менее подробно улицы, повороты и возможности срезать путь. Когда в бутылке осталось примерно половина, он, наконец-то, закончил.

- Итак, смотрим сюда. Здесь кладбище, здесь ворота, эта улица напрямую ведет от нас к ним, эти боковые уводят в сторону, но с них проулками можно опять вернуться назад. Здесь будет тюремная стена, вдоль нее почти вплотную стоит целый квартал, там, в основном, сплошь бедняки и бандитские шайки, но лазеек и нор просто немерено. Если что, затеряешься там, потом пойдешь вдоль стены и выйдешь тут. Так, что еще?

- Аррсы неплохо чуют людей, - вставил Крисс, - как быть с этим?

- А с этим даже не знаю, что предложить, - Искар задумчиво подпер подбородок.

- А твой белый порошок, он может помочь?

- Нет, не для этого он создавался, могу посоветовать только пробираться внутри домов, хотя и там есть шанс напороться на "друзей".

- Сплошной риск, - Крисс покачал головой, - может, тебе дерьмом вымазаться?

- А что, может сработать, - как на меня, идея была довольно неплоха.

- Ага, и вместо того, что бы гоняться за человеком, аррсы будут гоняться за убегающим дерьмом.

- Ладно, сглупил, - копейщик поднял здоровую руку, - но уж больно хотелось посмотреть на него в таком виде.

- Ты сама доброта, - я кивнул ему.

- Ну что, по последнему глотку? - Искар приложился первым.

- И еще, Искар, тебе лично придется присмотреть за ларрити.

- Эх, дела любовные, - копейщик мечтательно зажмурился, - скажи ей, что он составил мне компанию и у нас серьезный, очень долгий разговор.

- Хорошо, - тот кивнул, - теперь план на случай, если ты не вернешься до утра.

- Никаких планов, - я отставил пустую тару под стенку, - если меня не будет до утра, значит, все кончено, и вы просто ждете итогов осады, здесь все все прекрасно понимают, так что не будем.

Некоторое время мы сидели молча, сказать было просто нечего, да и незачем, так что я просто поднялся, подхватив с пола захваченную Искаром сбрую с ривскретом, и так же молча направился к лестнице наверх. Воздух посвежел, даже стал более прозрачным, что ли, сверху не доносилось ни звука, лишь мерное стрекотание насекомых и легкие порывы ветра. По ощущениям, никого рядом так и не было, но перестраховаться все же стоило, так что я добрых минут десять торчал у выхода, всматриваясь в окутавшую кладбище ночь. Так ничего и не заметив, я тенью скользнул в темень снаружи и метнулся к воротам. Возле них замер, повторно оценивая обстановку вокруг - никого, и ничего, ладно, двигаемся дальше. Удерживая в голове набросанную Искаром схему, бросился в ближайший левый переулок, решив идти кружным путем. Большинство дверей и окон были заколочены или выбиты, довольно часто попадались кровавые пятна или целые дорожки, будто кого-то тащили, оставляя за собой заметный след, везде лежал мусор и обломки, улицы давно уже никто не убирал, запустение царило повсюду безраздельно. Сюда бы добавить еще трупы, свисающие с крыш домов, и картина была бы закончена полностью - город призрак во всей красе.

Впереди за углом раздался шорох, заставивший меня моментально шмыгнуть к ближайшей двери и замереть, затаив дыхание внутри разгромленной веранды. Спустя какое-то время раздались шаги, отчетливо впечатывающиеся в камни мостовой, а чуть позже, на грани слышимости - мягкие, аккуратные шлепки явно не человеческой поступи. Аррс, а может и пара, так не разобрать, что ж, я медленно, стараясь не издать ни звука, вынул ривскрет из ножен. Тело подобралось само по себе, нужна только команда мозга - и мышцы сами бросят в бой смертоносную машину, лишь бы успеть и закончить до того, как поднимется ненужная шумиха. Шаги раздавались уже совсем близко, еще чуть-чуть, и можно будет определиться с противником.

Мягкие лапы теперь уже легко и быстро семенили по мостовой, тварь то ли учуяла меня, то ли еще что, но сопровождающий ее человек обнажил оружие, я отчетливо услышал звук вынимаемого клинка, и что-то скомандовал своему питомцу, после чего аррс явно занялся вынюхиванием. Я лишь крепче сжал рукояти, готовый в любой момент рассечь сунувшуюся в проем тварь, но та, словно что-то сообразив, замерла посередине проулка, дав возможность отчетливо ощутить себя во всей красе. Они что здесь, все такие здоровенные? Гадина в метре от двери была просто огромна, существенно шире прошлых двух, выше, массивнее, и явно сильнее, не знаю, как насчет скорости, но мне вдруг очень захотелось, что бы она прошла мимо. Низкий вибрирующий гул, издаваемый жуткой глоткой аррса, эхом прокатился вдоль пустых домов и неприятно ударил по ушам, предупреждением ворвавшись в мозг - найден. Их было всего двое, теперь я был точно в этом уверен - погонщик и аррс, и последний был просто огромен.

- Эй, балурец, ты хорошо спрятался? - раздалось снаружи, - Ну, тогда жди, мы идем искать!

Время замедлилось, растянувшись и позволив четко оценить ситуацию. Против меня здоровенная гадина весом центнера в три, если не больше, жутко сильная и, скорее всего, не менее быстрая, настоящая машина для убийств, погонщика во внимание можно не брать, убью походя. Дом, в котором я укрылся, довольно хреновое место для боя с такой тварью, мало пространства, да и мебель еще мешать будет, а отбивать удары такого монстра будет верхом глупости, чревато переломами, так что только уклоняться, ни в коем случае не подставляясь под атаки. Значит, пора выходить.

- О как, да ты смельчак, как я погляжу, - оказавшийся напротив здоровяк мало походил на погонщика - высокий, широкоплечий, весь обвешан оружием и одежда, его одежда скорее походила на кожаную броню воина, чем на легкие плащи, виденные мной ранее у его коллег.

Аррс же при виде меня только переступил с одной чудовищной лапы на другую и замер, явно ожидая разрешения схватить добычу.

- Вы здесь одни? - я дружелюбно улыбнулся, будто и не держал в руках две полосы смертоносной стали.

- Конечно одни, конечно, - похоже, мужика явно забавляла создавшаяся ситуация, - ты как, готов?

Дождавшись моего кивка, он отошел к противоположному дому и сел на ступеньки, облокотившись о заколоченную дверь.

- Ну, давай начнем. Бак-кри! - аррс преобразился, мышцы сократились и бросили чудовище вперед, слишком медленно, как на меня, но размах лап позволял ей эту медлительность, метра четыре впереди себя она контролировала свободно, но не учла одного - меня. Рывок в сторону и толчок о стену позволили буквально перелететь на другую сторону, взмах, и голова погонщика разделилась надвое, съехав верхней половинкой и обнажив свое содержимое. В тот же миг с аррса будто слетели оковы, с трудом уйдя из-под удара, оценил новую информацию - этому монстру все прочие и в подметки не годились, возможно, я даже сдохну сегодня. Но потом на посторонние мысли просто не стало времени.

Я стал крысой, жалко убегающей от разъярившейся кошки, каждый удар которой выбивал каменную крошку, рикошетом барабанящую по стенам и градом оседающую на мостовую. Тварь орудовала всеми четырьмя лапами, в зависимости от того, в какой стороне я оказывался, некогда мягкие, они стали жесткими, словно метал, и одним только попаданием грозили смертью. Наши метания проходили в полнейшей тишине и, скорее всего, походили на некую пьесу, разыгрываемую в декорациях мертвого города в темноте одного из его переулков - охотник и обреченный, палач и жертва.

Очередной удар прошел мимо, но кошмарная конечность тут же вернулась в обратном броске, сорвавшись сразу же, как только коснулась мостовой. Зацепив лишь по касательной, атака, тем не менее, оказалась поистине сокрушающей, меня бросило на стену, рот наполнился кровью, а в груди будто свернулась гигантская сороконожка, грызущая все, до чего могла дотянуться. Не успевая сплюнуть собравшуюся во рту кровь, рванулся в бок и не смог сдержать стона, внутри кипела раскаленная лава, обжигающая нутро нестерпимой болью и сминающая путы самоконтроля. Следующий выпад твари удалось пропустить над собой, полоснув вдогонку правым клинком и рванув полосу стали чуть в сторону, надеясь услышать рев боли или что-то подобное, но - ничего. Аррс будто и не почувствовал ничего, на мостовую лишь обильно брызнуло, оросив сразу три булыжника, и только, а гадина тут же ударила в ответ. Сильно. Быстро. И больно.

Меня смело, снарядом влетев в заколоченную дверь одного из домов, я проломил ее спиной и врезался в стену, приложившись головой так, что зубы клацнули, разрезав язык до половины - в рот теперь просто хлынул поток крови, вынуждая захлебываться и давиться, стараясь урвать хоть глоток воздуха, а голова наполнилась тяжелым гулом, мир поплыл, утратил четкость, стало заметно темнее. С трудом пошевелившись, напрягся, пытаясь приподняться, и в живот тут же ударило, разрывая и проникая внутрь, чудом минуя хребет и, выйдя из спины, вонзилось в стену - было слышно, как что-то вошло в камень. Размытая тень перед глазами мотнула конечностью, и меня швырнуло в бок, разорвав бок и оставив после себя дыру, наверное, с два моих кулака. Еще в воздухе пришла горечь понимания - это все, не справился, не смог, что-то пошло не так, не хватило сил, слишком слаб, слишком...

Удар приземления смел все мысли и почти погасил сознание, растянув время, словно резиновое - я чувствовал, как тело борется за жизнь, закрывая сосуды, останавливая кровь, как запрещает болевые импульсы, препятствуя шоку и потере сознания, как по сумасшедшему пульсирует энергетическая сеть, опутавшая тело, напитывая каждый орган, каждый разрыв, как бешено разросся источник, превосходящий теперь размерами мое собственное сердце и питающий борющийся за жизнь организм. Затем темнота сверху сгустилась, и в грудь раскаленными жалами вошла пятерня жутких когтей, ломая кости, пронзая сердце, и прошивая насквозь источник... Взрыв! Тело жутко дернулось, невообразимо выгнулось, вырвав из дощатого пола прошившую его насквозь кошмарную лапу, а затем чудовищный по своей силе разряд прошил тело, и сознание погасло.

 

Глава 26

Липкая, мерзкая вязкость во рту, будто долго-долго жевал чье-то дерьмо, но, так и не прожевав, бросил это дело и даже не проглотил остатки - как же мерзко. Ни выплюнуть, ни сглотнуть, вечный вкус, вечное ощущение, сколько я так уже лежу, без понятия, сознание то меркнет, то вновь зажигается, но все, что мне остается - это только вкус во рту, ничего другого просто не существует. Как же противно, и глупо - иногда хотелось рассмеяться, но просто не получалось, еле заметное ворочание языком было единственным моим достижением на данный момент. Тела не было, нельзя было пошевелить ни ногой, ни рукой, ощущалась только тяжесть, придавившая сверху так, что с трудом разлепленные глаза видели лишь тонкую полоску света, пробивающуюся между накрывшей меня тушей и полом. По всему выходило, что аррс мертв, а я жив, но надолго ли? Очередной патруль без труда найдет нас, и что будет дальше, можно было особо не гадать. Так что мысли об этом были отброшены сразу, как только были признаны бесполезными, все равно поделать ничего не смогу. Меня больше волновало другое - что со мной, я действительно все еще жив, или пока еще жив? По идее, мне положено было или благополучно сдохнуть, или начать восстанавливаться, но ни хрена подобного, валяюсь тут кучей дерьма, во рту вкус дерьма, и что делать дальше, черт его знает. Вот, опять накатывает, сознание стало медленно гаснуть.

Что, опять? Думаю, этот привкус запомнится мне надолго - ага, удалось сглотнуть. Впрочем, неудачно, просто нечем. Прекрасно. Сколько я уже так? Помню три светлых полоски, и с десяток темных, сутки, двое, а может - неделя? Пошевелиться так и не удалось, каждый раз приходя в себя, попытки шли одна за другой, но все впустую, организм также не откликался, неужели все настолько хреново? Вряд ли, иначе бы уже сдох. Так и лежал, вслушиваясь в окружающую тишину и различая только ток собственной крови, биение сердца и слабое дыхание, в ожидании момента, когда все это разбавят звуки приближающегося патруля. В глазах помутнело, и сознание в очередной раз кануло во тьму.

Скука. Снаружи ночь накрыла город непроглядным покрывалом, в который раз утверждая свои права и абсолютное безразличие к чужим судьбам. Иногда постепенно гаснущая полоска света, меркнущая с каждой секундой все больше и больше, воспринималась как собственная жизнь, затухающая так же бесповоротно и безвозвратно, неумолимо приближая уже почти видимый мною конец. Долгие часы напролет наблюдать ее одну становилось все мучительнее и мучительнее, хотелось взвыть, проорать что-нибудь эдакое, но язык ворочался лишь немногим быстрее, не более. Ну вот, теперь буду знать еще один вид муки, пришедшая мысль даже развеселила немного, и если бы мог - улыбнулся, да не судьба.

Очередное возвращение к жизни изрядно удивило меня, принеся новое чувство, поглотившее мое естество буквально полностью - хотелось есть, моему организму требовалась еда, немедленно, сейчас, и много, очень много. Я наконец-то оживал. Воспрянув духом, ощутил желание заорать во всю глотку: "Хрен вам всем, выживу, во что бы то ни стало!" Вот только жрать было не как, челюсти не слушались, хотя мясо и было совсем рядом, вот оно, только открой рот и откуси, целая туша, и вся в моем распоряжении, правда, жил в ней не меряно, но и пожевать что тоже найдется. Как же все-таки подкосило организм, что он чувствует такой голод. Следующие часы прошли в пустых попытках разжать и сжать челюсти, язык ворочался подобно червю, стараясь помочь, и под конец, казалось, покрылся не одним слоем мозолей, пока сознание опять не погасло. Очередное пробуждение было подобно каплям воды и полностью походило на предыдущее - сосущее чувство голода и масса усилий, так ничего и не принесших. Странным было еще то, что пить не хотелось абсолютно, только есть, даже мысли все были только об одном, словно наваждение какое-то завладело моим разумом - есть, есть, есть. Мертвая туша уже казалась каким-то изысканным деликатесом, я готов был сожрать подкладку из собственного сапога, лишь бы была возможность. Но ее не было, и челюсти по-прежнему оставались сжаты, лишь подрагивая при очередной попытке и будто насмехаясь над тщетностью моих усилий. Сколько их было, и как долго они длились - без понятия, но с каждым разом это все больше походило на действия автомата, а не человека, и в какой-то момент я очнулся со ртом, набитым жестким, холодным куском мертвой плоти, не до конца пережеванной, и не проглоченной. Челюсти пришли в движение и стали ожесточенно перемалывать кусок, упавший в горло камнем и камнем же рухнувший куда-то вниз, где он и исчез, а за ним последовал другой, третий, потом четвертый, и так далее, безостановочно, без конца. Насыщение прерывалось только провалами во мрак и возобновлялось сразу же, как только я приходил в себя. Чуть повернуть голову, вытянуть шею, открыть рот и откусить, потянув на себя жесткое, уже попахивающее мясо. Мерзкий привкус во рту лишь усиливался, когда вместе с куском в рот попадала солоноватая жидкость, заменяющая этой твари то ли кровь, то ли еще что. Укус, рывок, и жевать. Потом сглотнуть. Потом опять откусить, вырвав еще кусок мяса, снова перемолоть челюстями и отправить вниз, к безостановочно требующей еды топке. И я жрал, жрал, давясь и периодически захлебываясь льющейся в рот жижей, рвал тушу зубами, вгрызаясь все глубже и глубже, отрешившись от вкуса, от запаха, от мыслей, просто бездумный хищник, пожираемый добычу, что бы выжить.

Постепенно стали возвращаться ощущения, я, наконец-то, смог почувствовать руки, ноги, а легкое шевеление пальцами лишь добавило еще больше усердия, заставляя жевать быстрее, отрывать куски побольше, и насыщаться, насыщаться. Голод стал понемногу отступать, провалы сознания стали заметно реже, позволяя съедать все больше и больше.

И, в конце концов, мое тело решило вернуть мне контроль над собой в полной мере. Выбраться из-под мертвого аррса оказалось непросто, провозившись около часа и полностью выбившись из сил, я буквально пластом упал около него, не было возможности даже перевернуться на спину, а обе голени все еще были придавлены весом огромной туши. Так что пришлось тупо валяться на полу, восстанавливая дыхание и готовясь к очередной схватке с собственным бессилием, что бы в конце концов таки высвободиться полностью, а затем подползти ближе и снова начать трапезу. Отвратная туша монстра в утреннем свете не прибавила очарования, стало даже хуже, раньше, по крайней мере, раньше я не видел, что ел, теперь же приходилось выбирать, где вгрызаться. В течение двух суток обглодал весь левый бок твари, наружу торчали ребра, свисали кишки, и была видна часть хребта, перевитого чем-то, похожим на черную проволоку, на полу растеклась неприглядная на вид бурая лужа, про запах вообще лучше было не упоминать. Ну да мы не гордые, жевалось бодро, даже с каким-то упоением - не быть съеденным, а съесть самому, всем поперек горла стать, но не сдохнуть. Примерно такие мысли и ворочались теперь в моей черепушке и, признаться, с каждым проглоченным куском они становились все живее и живее.

Когда голод стал менее требовательным, сподобился уделить время и себе. На бок было бы страшно смотреть, если бы не привык к подобному ранее, часть была просто вырвана, видны были внутренности, к счастью, уже целые, но верхний покров все еще не восстановился полностью, и приходилось стараться не двигаться, хватило и одного раза, когда пришлось запихивать все обратно. Так что все, что я пока еще делал - это сидел у трупа, пялился в выбитый проход, вслушиваясь в любые шорохи и пожирал лежащий передо мной труп. Оценка обстановки и перспектив отмела все ненужные мысли и переживания, необходимо было восстановиться, провести так и не законченную разведку, вернуться, и спланировать дальнейшие действия. Вроде бы, все просто, если бы не тот факт, как быстро разделался со мной этот аррс, что наводило на определенные мысли. И еще одно - то, что случилось со мной под конец, что это было? Какой-то разряд? И почему сдох монстр, а не я? Ладно вырванный бок, но грудь-то точно была разворочена, а сердце вообще пробито, ошибки тут быть не могло. Так что же случилось? Я прокручивал в голове все, что когда-либо слышал, и что относилось к внутренней энергетике, ища хоть какую-то подсказку, но пока все было тщетно.

Хотя, помнится, куратор кладбища, упоминая о видах тренировок, говорил что-то о переплетении связей энергетической структуры в точках атаки, и об ее выводе за контуры тела, что-то похожее случилось и тогда, правда, спонтанно и без моего осознанного участия, но, все же, довольно сильно было похоже на выброс какой-то энергии. А что, очень может быть. А, черт, я закашлялся, не в то горло пошло, тороплюсь. Склонившись в три погибели, еле отхаркнул попавшийся в горло кусок, вот жилистая тварь, все мясо перевито этой гадостью. Снаружи, вдруг, послышался топот, превративший меня в застывшую статую, не дышащую, не моргающую и абсолютно недвижимую. Кто-то очень спешащий пробежал по переулку, не обратив внимания на выбитые двери, присутствовавшие, впрочем, в каждом третьем доме, и исчез. Что за черт? Выживший горожанин? Или каттонисиец? Предположений не было, хрен с ним, надо есть, мучавший меня ранее голод хоть и сбавил обороты, но полностью не исчез, продолжая постоянно напоминать о себе, изредка бурча и булькая. Куда оно только все девается, трындец у меня пищеварение, как в пропасть все уходит. Я вздохнул, на улице стремительно темнело, солнце давно зашло за горизонт, мазнув последним лучом еще несколько часов назад, а трапеза все никак не заканчивалась, соблазняя все новым и новым, оторванным от туши куском. В конце концов, просто заставил себя отползти чуть в сторону, лечь под стену и закрыть глаза, нужно было поспать, мозги от постоянного напряжения ныли не хуже челюстей, проработавших с самого утра, надо дать телу отдых.

На удивление, сон пришел довольно быстро, если его можно было так назвать - слишком уж странным он был. Дождь. Вокруг мокрая трава, пружинящая под падающими сверху каплями и оттого казавшаяся еще более живой. И петляющая, выложенная мелким камнем дорожка. И я, бегущий по ней от чего-то, или кого-то, улепетывающий со всех ног, как только мог. Осознание этого заставило остановиться и броситься назад. Теперь уже я пытался догнать, только вот кого, или что? А вокруг лишь трава. И дождь. И больше никого. В какой-то момент, остановившись, принялся оглядываться, но тщетно, затем поднял взгляд на небо, и в тот же момент очередная падающая сверху капля, пулей влетев в правый глаз, вмиг расплескала его из глазницы, заставив схватиться за нее руками. Странно, страха не было, просто осознание, что глаза больше нет, понимая, что делаю глупость, поднял голову вверх - и тут же лишился второго глаза. А дождь как шел, так и идет, что ему до того, что он только что сделал? Убрав от лица руки, развел их в стороны и закричал, дико, громко, но льющаяся с небес вода заглушала все звуки, я не слышал себя. А потом из тела стали выползать тонкие голубые жгутики, ритмично пульсирующие и сплетающиеся поверх кожи замысловатым рисунком, напоминающим работу паука, словно сидящего внутри меня и ткущего свою паутину. А когда пустые глазницы опустились к груди, она стала прозрачной, и я увидел его - голубовато-серебристое чудо с восемью тонкими, как лучики, ножками, сидело на маленьком солнце и, запуская в него передние лапки, вытягивало из него одну нить за другой, и стряхивало их в разные стороны от себя, периодически смещаясь то влево, то вправо. Но вдруг, словно почувствовав мой взгляд, оно замерло, а потом резко обернулся, и мы встретились взглядами.

Со стоном сел, судорожно дыша и шаря в темноте глазами, постепенно приходя в себя и успокаиваясь, мрак вокруг рассеялся, я был почти в норме. Ну и сон, испугался, как ребенок, на губах сложилась облегченная улыбка, черт, что за хрень снится? Но арахнид, он был просто великолепен, пока не повернулся и не взглянул на меня, его морда, она была похожа на мое лицо, и она ухмылялась, словно увидела нечто невероятно забавное. Почему-то это перепугало до жути, вынудив проснуться, и учащенное дыхание только свидетельствовало о степени моего испуга. Надо же, я все еще могу пугаться.

Весь день был подобен предыдущему и не принес ничего нового, я ел, ощущая, как постепенно возвращаются силы, пялился перед собой и пытался разобраться с увиденным ночью, слишком уж неожиданным был этот сон, обычно не запоминая ни одного, этот же просто въелся мне в память. Ежу понятно, о чем он, разве что только слепоту не могу объяснить, но как это соотнести с реальностью? Хрень полнейшая, в общем. А потом меня внезапно осенило, даже жевать перестал - я все время думал о том, как перестроить уже существующую структуру, но, блин, паук-то все время доставал новые нити, вот только как это соотнести со мной? Они множились без моего участия, просто сегодня одни, завтра их уже больше, и так далее.

День проходил за днем, организм постепенно возвращался в нормальное состояние, на груди и боку рубцевались шрамы, скрывая под собой заживающие раны, сломанные кости срастались, а поврежденные ткани обновлялись и восстанавливались. Думаю, вид у меня был тот еще, да и одежда безнадежно испорчена, ну да мне не привыкать. Еще пару деньков, и можно будет двигать, я опустил глаза, да, бедный ты бедный, хотел откушать мной, а в итоге откушали самим. На полу лежал почти полностью обглоданный костяк аррса, оставались еще лишь наиболее жесткие места и щупальце головы, к ней притрагиваться не было никакого желания. Аппетит не портили ни свисающая требуха, ни жуткий запах, зловонием окутавший все помещение, ни бурая, подсыхающая жижа, отчасти уже застывшая коркой или покрывшаяся отвратной слизью, все это не имело никакого значения. Наклонившись, я вцепился зубами в порядком изгрызенное место и рванул на себя, во рту сочно брызнуло холодным соком, на зубах заскрипело жилистое мясо. Гм, так и до человечины недалеко: мясо по каттонисийски, каттонисийские котлеты, колбаса из каттонисийца - небось, на порядок вкуснее этого жилистого урода будет. Сплюнул остатки - гадость отвратная, но раз желудок принимает, а другого ничего нет, придется тебе меня простить, друг, и, наклонившись, откусил еще кусок.

Уже завтра я уйду отсюда, оставлю за спиной и этот дом, брошенный своими хозяевами и нежданно ставший мне приютом, и бедолагу аррса, почти сумевшего прикончить меня, но в итоге таки спасшего жизнь и давшего больше, чем я мог предположить в начале. Эта тварь стала мне не только едой, но и позволила оценить себя и свои возможности, дала понимание своей анатомии, слабых мест, коих почти не было для обычного человека, и хотя многое в ней оставалось непонятным и странным, того, что удалось узнать, хватит мне с лихвой. Аррсы были словно специально приспособлены для охоты на людей - скорость, сила, ловкость, способы атаки и возможности конечностей, все указывало на их превосходство в заведомо неравной схватке, но мне это стало понятно только совсем недавно. Если бы вернуть тот бой назад, с легкостью бы указал детали, обрати внимание на которые, и поведи себя иначе, раскроил бы эту тушку вдоль и поперек без каких-либо последствий, все ее атаки были легко просчитываемы, все удары вполне ожидаемы, любое движение заранее известно. Зуб даю, в одной и той же ситуации разные аррсы поступят одинаково, разве что с незначительными отклонениями, или если вмешаются погонщики. Даже смешно, как меня разделал этот экземпляр. Ладно, надо поспать, сегодня ночую как человек, в кровати, на втором этаже, с подушкой под головой, помывшийся и в чистой одежде - нашел в шкафу в соседней комнате, не бог весть что, но, все же, лучше моего провонявшего дранья. А бочка с водой на кухне лишь улучшила мне настроение. Заснул довольно быстро, легко и незаметно провалившись в черную бездну, снов не было.

 

Глава 27

Ноги бесшумно отмеряли шаг за шагом, а полный мрак вокруг лишь помогал оставаться незамеченным. Метрах в десяти, за наваленной в кучу деревянной мебелью отчетливо слышалось приглушенное дыхание - человек проявлял изрядную выдержку, стараясь свести признаки своего присутствия к минимуму, и почти ничем себя не выдавая. Вот только не можешь ты, дружок, дышать абсолютно бесшумно, и задницей не стоило так елозить, я тебя услышал еще при спуске, и все, каюк тебе, бдительный ты наш. Так же бесшумно, как и до этого, подобравшись почти вплотную к проходу и ощущая даже в какой позе сидит сторож - метнулся вперед и вправо, перехватив не успевшие даже дернуться руки и с силой прижав их к груди постового.

- Не ори, перебудишь всех, - шепот возымел свое действие, хотя некоторое время Искар обалдело таращился на мой силуэт, но потом кивнул и попытался расслабиться, - хреново выглядишь, не высыпаешься?

- Ты жив? Мы уже и не надеялись, - немного дрожащий голос выдал всю нервозность говорившего.

- Ого, чего такой? - я присел рядом, ночка оказалась та еще, побегать пришлось изрядно.

- Ты почему так долго? - он наконец-то взял себя в руки, - были проблемы?

- Да, пришлось погостить в одном гостеприимном доме некоторое время, но я узнал все, что хотел, теперь только осталось продумать все остальное. Как остальные, все живы, нападений не было?

- Не было, с этим пока тихо, что же касается остальных, если я правильно понимаю, кого ты имеешь в виду, то у нас проблемы, - он не сводил с меня взгляда, - ты должен был вернуться много раньше, где тебя носило?

- Были проблемы, Искар, серьезные, теперь их нет, так что с Иссиль?

- Вот именно, что с ней? Когда ты не вернулся спустя три дня, нам пришлось ее связать, как думаешь, что там сейчас творится? - он покачал головой, - влюбилась в тебя ларрити, еле уберегли от безумства.

- Ясно, сам тут справишься?

- Иди, давай, там в последнее время опаснее, чем здесь, - попытка улыбнуться у него не получилась, выдавив лишь кислую ухмылку.

- Искар.

- Что?

- Сколько меня не было?

- Одиннадцать дней, Алистер, - он вздохнул, - слишком много, что бы остались какие-либо надежды.

- Хорошо, я пойду.

Он не ответил. По пути так и не придумал, с чего начать, как появлюсь, и то казалось не так, и это. Ладно, как пойдет, так и будет, в конце концов, мне тоже не хватало ее все эти дни, но мысли о ней лишь еще больше срывали в пучину отчаяния, так что я гнал их прочь, как только мог. Она сидела у стены, прижавшись к ней бочком и сильно ссутулившись, в одиночестве, в стороне от других, спящих и похрапывающих в свое удовольствие. Маленькая, потерянная ларитти, безвольно уставившаяся в одну точку и невесть сколько так уже просидевшая, я вздохнул, черт, как же все хреново вышло. Потом, уже не особо раздумывая, бесшумно подошел сзади и, наклонившись, просто поднял с матраса, прижал к себе, и быстрым шагом пошел в сторону выхода. Она даже не дернулась, словно неживая, застывшая в том же положении, в котором ее взяли, почти не дыша, а потом словно сломалась, уткнувшись мне в грудь лицом и тихо заплакав. Рубашка промокла в один миг. Тихие всхлипы резали душу словно клинком, полосуя вдоль и поперек, оставляя кровоточащие раны и заставляя невольно стискивать зубы. Когда то давно, еще в свою бытность на Земле, услышал такую фразу: "Крик женщины двояко действует на мужчину - хочется или любым способом заткнуть ей рот, или помочь всем, чем только можешь". Сейчас я бы с легкостью добавил туда и женский плач, несказанная радость от возвращения к ней омрачилась моментально, как только увидел ее состояние.

Поднявшись в зал с колоннами и не выпуская из рук Иссиль, присел у одной из них. Та все еще содрогалась в рыданиях и никак не могла успокоиться, что ж, пусть выплачется, я только прижал ее к себе сильнее и стал поглаживать по спине.

- Все в порядке, прости меня, я задержался, все хорошо, теперь все будет хорошо, - а самому было противно от того, что приходилось врать, впереди ждало еще одно безумство, без которого вряд ли что-нибудь получится.

- Одиннадцать суток, Алистер, сволочь ты такая, одиннадцать суток, - она снова уткнулась носом мне в плечо, но рыдания стали тише, она постепенно успокаивалась.

- Меня подрезали, малыш, пришлось отлеживаться, - я прижался губами к ее лбу, - а потом еще надо было заскочить в одно место, прости меня.

Она подняла голову, уставившись на меня припухшими глазами.

- Я узнаю от Искара о том, что ты ушел, потом узнаю от него, что ты задерживаешься, потом он говорит, что еще есть время, а после он просто молчит и старается не смотреть на меня, - она утыкается мне в шею, опять сотрясаясь в рыданиях, - сволочь ты, Алистер, зачем мне все это?

А что я могу? Мне так же хреново, не знаю, что сказать, не знаю, что должен сделать, и могу лишь сидеть и пытаться успокоить тебя, дать выплакаться, выплеснуть накопившееся, что еще я могу? Сказать, что скоро еще раз должен буду рискнуть? Еще раз подставиться. Что бы у тебя была возможность выжить? Что все это делается только ради этого? Тебе действительно нужны такие объяснения? Не думаю, потому и сижу, молча, как истукан, прижимая тебя к себе и гладя по спине, успокаивая, как могу. В конце концов, она замолкает, и мы просто сидим в тишине, в обнимку, замерев, застыв, как две безмолвные статуи.

- Еще раз так сделаешь, я тебе ноги отрежу, - она, наконец, подняла голову, вперив в меня сердитый взгляд, а потом приникла губами, вот черт, и как только повезло найти воду в том злополучном доме? Следующие часы напрочь стерли все переживания и воспоминания последних дней, оставив только этот момент, только здесь и сейчас. Она была настолько страстной и такой нежной, что казалось, будто все это происходит в последний раз, и дальше уже не будет ничего, кроме полнейшего забвения, я просто выпал из реальности, погрузившись в сладостную негу на двоих и забыв про все на свете. Мир вокруг отодвинулся на второй план, стал совсем не важен, сейчас были только она и я, остального же просто не существовало. Под конец, измученная, но уже полностью успокоившаяся, она затихла на мне, прижавшись так, словно боялась упасть, вцепившись коготками в исполосованные плечи.

- Секс был так хорош, что закурили даже соседи, - ляпнул, и тут же прикусил язык.

- Что за "секс"? И "закурили"? - пробормотала устало.

- Говорю, ты просто восхитительна, моя ларрити.

- Твоя ли? Уверен? - она счастливо улыбнулась.

- Ну, скажи тогда чья, и мне придется его убить, - в ухо раздался приглушенный смешок.

- Твоя, твоя, успокойся, - зарылась носом мне в шею, - у тебя новые шрамы, - провела рукой по груди, - выглядит так, будто тебе разворотили грудь.

- Разворотили, - согласился.

- А здесь сердце, - она кольнула ноготком.

- И сердце разворотили.

- И бок выглядит так, будто тебе его вырвали.

Я скосил глаза, найдя ее задумчивое лицо.

- И что?

- А то, что после такого не живут, если рядом нет хорошего сата-маэр, - она посмотрела мне в глаза, но не думаю, что что-нибудь увидела, тьма вокруг была кромешная, - Алистер, ты, ведь, не встретил в городе сата-маэр?

- Нет, - я покачал головой, не нравится, куда она клонит.

- И амулетов у тебя с собой никаких тоже не было.

- Не было.

- Ничего не хочешь мне рассказать? - она замерла.

Умная кошка, как ни крути, но рано или поздно, если нам суждено остаться вместе, она все равно бы все узнала.

- Сказать - нет, но ответить отвечу, пусть только вопрос будет правильный, - я вздохнул.

Она помолчала некоторое время, потом тоже вздохнула.

- Тут прохладно, давай одеваться, - и встала.

Что за? Не захотела? Решила, что не стоит? Ничего не пойму. Эта женщина ставит меня в тупик. Я в непонятке какое-то время тупо рассматривал ее обнаженную фигуру, любуясь плавными линиями бедер, плоским животиком, а в голове никак не укладывалась данная ситуация. Спроси она, и я не смог бы соврать, ответил бы все, как есть. Так почему же?

- Не ломай голову, одевайся лучше, я еще хочу немного поспать, - она улыбнулась, словно прочитав мои мысли.

- Порой я нахожу в тебе все новые и новые стороны, - зайдя со спины, обнял ее, обвив руками, - я уже говорил тебе, что ты необыкновенная?

- Говорил, - она ловко вывернулась, - но мало, такое нужно говорить чаще.

- Учту, - стал одеваться.

Под легкие приглушенные зевки мы кое-как добрались до ее матраса, вернее, мне пришлось ее донести, лампадка не горела ни одна, так что темень внизу была для нее, как говориться, хоть глаз выколи. Рядом обнаружился и мой спальник, стянув их вместе, мы устроились с наибольшим комфортом, с которым могли - она подползла ко мне под бок и тихонько засопела, мне же была отведена роль грелки, которую я не без удовольствия и исполнил.

Вокруг уже вовсю сновали, народ почти весь находился на ногах, и шумиха потихоньку набирала обороты. Из дальнего угла доносились звуки приготавливаемого завтрака, звяканье посуды как нельзя лучше выдавало творимое действо, а разговоры и бурчащие животы лишь подтверждали это. Значит, прошло всего несколько часов, и проспали мы всего ничего. Я-то чувствовал себя вполне бодро, а вот Иссиль все еще дрыхла, и по всему выходило, что проснется она только к обеду. Ладно, пусть поспит, ей это нужно. Открыв глаза и оглядевшись, увидел спину удаляющегося Крисса, перешептывающихся служанок, бросающих на нас косые взгляды, сидящих в отдалении остальных слуг, а потом столкнулся взглядом с Ильсой, скрестившей руки на груди и пристально меня разглядывающей. Пришлось улыбнуться, за что получил еще более сердитый взгляд, после чего она просто отвернулась. Что это с ней? А, ладно, все равно собрался вставать, но так жаль отрываться от Иссиль, она как маленький котенок, свернувшийся калачиком и доверчиво прижавшаяся ко мне бочком. Мда, а буквально вчера я ел мертвечину и спал в ее трупных соках. Отрезвило моментально, губы искривились, выдав вместо улыбки гримасу, пора вставать.

Осторожно вылез из-под покрывала, стараясь не потревожить спящую ларрити, и распрямился, сразу же привлекая к себе всеобщее внимание. Таращились, скажем прямо, как на восставшего из мертвых - прекратились даже разговоры, будто мое присутствие было чем-то из разряда невероятного и удивительного. Ладно. Сведя вместе брови, нехорошо зыркнул по сторонам, обещая взглядом если не смерть, то уж неприятности точно - подействовало, теперь мне косились лишь в спину.

Появившийся Искар как раз застал конец представления и, удовлетворенно кивнув, направился ко мне.

- Как тебе встреча? - он тронул меня за плечо и потянул к столу, куда уже начали сносить приготовленный завтрак.

- Прохладная, - я направился за ним, - считают, что я не должен был выжить?

- Не стоит акцентировать на этом внимание, тебе просто повезло, и все, - он обернулся, многозначительно взглянув на него.

Я кивнул, и то верно, какие шансы у любого другого вернуться из такой вылазки? Усевшись, притянул к себе одну из мисок - горячая, и опять каша, вот и славно, не давая ей остыть, принялся неторопливо загружать ее в рот.

- Проголодался, небось, за все это время? - брат Ильсы с усмешкой наблюдал, как я лопаю.

- Не сказал бы, - пришлось прерваться, - у меня был, скажем так, настоящий деликатес под носом.

- Это какой же? - он недоверчиво вскинул бровь.

- Все равно не поверишь, так что лучше не спрашивай, - я вернулся к трапезе.

- Да ладно, город должны были разграбить и растащить все хоть сколь-нибудь съестное, - Искар улыбнулся, - хочешь сказать, тебе подвернулась удача найти чью то заначку?

- Она сама меня нашла, - я покачал головой, черт, опять чуть не подавился.

- Вот как, ладно, тогда не буду отвлекать, - он присоединился к трапезе.

Закончив со своей порцией, я облегченно перевел дух.

- Надо поговорить.

Он кивнул, ускорившись. Спустя какое-то время мы вышли из-за стола и направились к Криссу.

- Кстати, как он?

- Лучше, но копье пока не для него, сам знаешь, для этого обе руки нужны, - Искар вздохнул, - хорошо хоть, с мечом он тоже неплох.

- Есть еще что-то, что мне нужно знать?

- Нет, у нас здесь тишь да гладь, ни гостей, ни новостей, - он покосился на меня, - как прошло то?

- Нормально, сейчас все обсудим.

Крисс встретил нас вполне дружелюбно, в руке обнаженный меч, вторая на перевязи, на лице кривая ухмылка:

- Живой таки, и абсолютно целый.

- Я тоже рад тебя видеть, - кивнул ему, он ухмыльнулся еще шире.

Искар опустился на матрас и засветил лампадку чуть ярче.

- Итак, предлагаю не ждать, пока кое-кто проснется, или ты изменил свое решение? - он посмотрел на меня.

- Нет, - я опустился рядом, - бумага есть?

Он выложил передо мной чистый лист и грифель.

- Значит так, их там просто тьма, - стержень ходил по бумаге, вырисовывая детали, ставя пометки, выделяя нюансы, - вот ворота, - острие выделило часть стены, - подобраться к ним незаметно просто нереально, их там больше сотни, и это только внизу, не считая аррсов. Далее, вот здесь что-то вроде большой палатки, не думаю, что для солдатни или погонщиков устанавливали бы такую, скорее всего, там их начальство.

- На ней были какие-то символы? - Крисс пристально уставился на меня.

- Да, что-то вроде трехглавой змеи на желтом фоне.

- Это символ их верховных лаэр, можно забыть об этом, - он поморщился.

- Да уж, действительно не судьба, - скривился Искар.

- Что за верховные?

- Это их высокие лаэр, они, по сути, являются владыками Каттониса, нечего даже думать соваться туда, да и вообще, если такая сила стоит у малых ворот, представьте, что творится у остальных, так что забудьте о каких-либо планах.

- Он прав, - Искар с сожалением покачал головой, - с этим ничего не поделаешь.

- Погодите, не так быстро, - мне это совсем не понравилось, - мне нужно знать только одно, если проход к воротам окажется свободен, мы сможем их разнести?

Они уставились на меня.

- Алистер, мы-то сможем, но для этого туда еще надо пробраться, и иметь возможность расставить амулеты, а с теми силами, что их охраняют, это невозможно. И даже если удастся отвлечь какую-то часть, другая все равно не оставит ворота. А на стене, на самой стене тоже ведь не пусто?

Я кивнул.

- И добавь сюда еще верховных, хотя, раз шатер всего один, то и он там один, но нам хватит, - Крисс грустно улыбнулся, - так что, все накрылось, парни.

Я стиснул зубы, ну уж нет, не со мной, и не в этот раз. Должен быть выход, иначе все не имеет никакого смысла. Судя по тому, что мне удалось разглядеть, каттонисийцы не испытывали особых проблем с удержанием города, что бы там ни делала даггурская армия, этого явно было недостаточно. Я видел их лазарет, там почти не было народу, он пустовал, а солдаты вокруг просто слонялись без дела, нет, тот, кто продумал все это, прекрасно понимал, с чем придется столкнуться, и просчитал все ходы, за исключением неизвестных факторов, одним из которых мы и являлись. И если кто-то и сможет хоть как-то повлиять на сложившуюся ситуацию, то это только неизвестные агрессору персонажи. И я знаю, что мне следует делать дальше.

- Ты чего? - они настороженно смотрели на меня, - что задумал?

- Завтра утром скажу, - я закрыл глаза, - идите, отдохните, я подежурю, и подумаю заодно.

- Уверен? - Крисс, с сомнением оглядел меня, - я то не против, хоть высплюсь.

- Уверен, идите, - кивнул в сторону.

- Ладно, - копейщик поднялся, - ты идешь?

- Да, я догоню, - Искар кивнул, и потом уже мне, когда воин немного отошел, - ты что опять задумал? Ты понимаешь, что это полнейшее безрассудство? Кем бы ты ни был, хоть трижды... - он запнулся, - это тебе не одолеть, опомнись, слышишь? Ты теперь не один, у тебя есть Иссиль, подумай хотя бы о ней.

Я улыбнулся.

- Все время о ней думаю, и о тебе, и об Ильсе, для чего все это, как думаешь, - он покачал головой, - я видел их, они не выглядят напуганными, город не удастся взять осадой, если не помочь.

- Ты сумасшедший, - пару мгновений мы молчали, - но если придется умереть, я умру с тобой.

Он поднялся и быстро зашагал вслед копейщику, а я сидел и продолжал сверлить взглядом стену перед собой. Нет, братишка, ни ты, ни кто-нибудь еще больше не умрет, теперь будет или по-моему, или вообще никак. Хватит, за эти одиннадцать дней, проведенные за пожиранием мертвого арррса, я понял одну простую вещь, этот мир по своей природе жесток и беспощаден, каждый раз, когда приходилось сталкиваться с чем-то необоримым для меня-человека, я проигрывал, и тогда наружу вырывался я-зверь, отринувший нормы морали и привычные устои, и тогда вокруг дохло все, что смело мне противится. Пора поставить этого зверя себе на службу, и я, думаю, знаю, кто может мне в этом помочь. Сегодня ночью все решится. А пока, пока можно и подремать, все равно ничего другого мне не оставалось. В том, что услышу любого, кто попытается пробраться к нам незамеченным, я не сомневался, мои чувства пришли в норму еще тогда, когда за спиной оставался лежать обглоданный костяк, а приютивший меня дом сверлил спину темными провалами окон. Не знаю, что повлияло, может, ожидание на пороге смерти или еще что, но чувства стали острее, четче, я определенно продолжал развиваться. Пройдясь по своему организму, с удовлетворением отметил, что процесс перестройки прошел уже больше, чем на половину, еще какая-то неделя, и меня уже будет трудно отнести к роду человеческому. Слишком видимое различие, как в энергетическом плане, так и в физическом. Кости, органы, кожный покров, даже корни волос претерпевали изменения, я менялся полностью, безостановочно, безвозвратно. Оценивая себя все снова и снова, я не заметил, как задремал, а когда прохладная ладошка попыталась зажать мне рот, ухватил ее губами, а саму хозяйку подхватил под коленки и плюхнул к себе на колени, прижав к груди. Та пискнула.

- Испугалась? - улыбнулся.

- Я думала, ты спишь, - она прильнула еще сильнее.

- Выспалась?

- Да, как тут?

- Как видишь, все спокойно, ты чего пришла, соскучилась?

- Ты же меня бросил, оставил одну.

- Кстати, не знаешь, почему Ильса на меня волком смотрит?

- А, поделом тебе, - Иссиль злорадно ухмыльнулась, - это, знаешь ли, женская солидарность и кара тебе за проступки.

Что за, какие еще проступки?

- Что так смотришь, не согласен? - огромные глаза напротив смотрели невинно и выжидающе.

- Если для того, что бы ты жила, придется идти наружу еще раз, ты меня не удержишь, - в упор посмотрел на нее, - но это не значит, что я не согласен.

Она вздохнула.

- О чем говорили без меня?

- Ты о чем?

- Не делай из меня дурочку, - в здоровый бок уперся острый кулачек, - о чем говорили?

- Об осаде, - я поморщился, вот ведь проныра, - и ее несостоятельности.

- Все так плохо?

- Из того, что я видел, можно сделать вывод, что каттонисийцы чуть ли не отдыхают под стенами, так что понятия не имею, чем там занята даггурская армия.

- Странно, она считается довольно сильной, в ней много высоких лаэр, да и солдаты уступают разве что только стальным, - она недоуменно посмотрела на меня, - думаешь, им не справиться?

- Скорее всего, нет, кто-то очень хорошо просчитал все ходы, вот, что я думаю.

- Кто-то?

- Подумай сама, раньше такое случалось? Насколько я знаю, уже многие годы все ограничивается лишь небольшими набегами, а здесь полномасштабное вторжение. Да и последствия для Каттониса вполне очевидны, другие государства не останутся в стороне, нет, здесь нечто другое, отлично спланированное, продуманное и выверенное чуть ли не на каждый ход. Началось нечто такое, что, скорее всего, встряхнет если не весь материк, то многие государства точно.

- Ты рассуждаешь как политик, но если даже так, кто же мог это начать? Только не Каттонис, им духу не хватило бы.

- Тот, кто получит наибольшую выгоду, да и сможет все это выдержать, проконтролировать, поддержать при необходимости.

- Ну, - она задумалась, - у нас не так много достаточно сильных государств, способных на такое, но зачем им это все? Уже многие века всех все устраивает, страны процветают, я просто не вижу причин для войны.

- Вот именно - многие века всех все устраивает, а теперь появился кто-то, кому это уже не интересно, и он хочет большего. Вот ты, тебе со мной сейчас хорошо? - она кивнула, - а ты хотела бы то же самое, но только в своем доме с садиком и прудом, к примеру?

- Очень, - даже прижалась ко мне сильнее.

- Плохо то, что абсолютно неизвестно, как далеко простираются планы этого кого-то, неизвестно, куда бежать и как надолго.

- Говоришь так, будто мы уже выбрались из города, - зевнула, - а мы-то еще здесь.

- Так, понятно, - я ссадил ее с себя и отстранился.

- Ты чего? - она обижено обернулась.

Молча расстелив скатанный второй матрас, похлопал по нему рукой:

- Ложись, будешь досыпать.

- А, это меня устраивает, - она нарочно медленно присела, выгнувшись, как кошка, затем так же не спеша легла, лукаво косясь на меня, - ты как, не хочешь?

Чертовка, нет уж, только не на страже, улыбнулся.

- А в самый разгар к нам присоединится парочка аррсов, ты и их сможешь ублажить?

Она фыркнула, хихикнув.

- Как мерзко.

- Да? А я уж было подумал, что тебя и на них хватит.

- Болтун, - шлепнула меня ладонью, - так что там с осадой, только не говори, что вы втроем просто трепались.

Вот же.

- Не скажу. Не хочу тебе врать. Есть возможность помочь с взятием Балура, но пока только возможность, слишком много если, и пока что никак не получается от них избавиться.

- Вот как, и в чем конкретно выражается эта возможность?

Говорить, не говорить? Обидится, а потом все равно узнает. Скажу, попытается не пустить, и тоже может обидеться. Замкнутый круг, и так не этак, и этак не так.

- Малые ворота - их можно взорвать.

- "Взор..." что? - ах да, у них же нет такого понятия.

- Разнести, у Искара есть какие-то горные амулеты, сказал, может сработать.

- Горные амулеты? Если это те, которые используют для обвалов - легко, в них порядочно маэр закачивают, скалы лопаются на раз-два. Только вот так вам и дадут их заложить.

- Вот и я о чем, - про наличие у ворот верховного лаэр решил ей не говорить.

- А что с охраной?

- Полно, солдат там - плюнуть некуда.

- Ну вот, о чем еще думать, нас туда просто не пустят.

- Нас? - я уставился на нее, - Иссиль, хочешь по заднице? - и показал ей открытую ладонь.

- А что, нас тут изначально было только четверо, умеющих держать оружие в руках, - она ни капли не смутилась моему замечанию, так, ладно.

- Кошка, если ты не заметила, то все давным-давно изменилось, - я все-таки похлопал ее по попке, - и тебе теперь противопоказаны любые сражения.

- Это еще почему? - она вскинулась, чуть не вскочив, но моя рука у нее на заду удержала ее.

- Ты детей хочешь? - думаю, это был единственный весомый для нее аргумент.

Она некоторое время недовольно сопела, но потом, все же, буркнула:

- Хочу.

- Не злись, - я наклонился и поцеловал ее, - но от твоей гордости не убудет, если ты поостережешься для нас двоих, - улыбнулся.

Потом мы просто молчали, в отдалении мерно горела лампадка, освещая около себя небольшое пространство, а вокруг была полнейшая тишина и покой. И нипочем не скажешь, что где-то наверху сейчас, возможно, шла ожесточенная рубка, рвали воздух десятки бросаемых лаэр заклинаний, лились кровь и реки боли, и гибли солдаты, устилая землю на сотни метров вокруг своими трупами.

- Пусть это будет двойня: мальчик и девочка, - внезапно подала голос Иссиль.

- Будут, и пусть у них будут твои глаза, твой нос, рот, - я стал нежно касаться каждого названного губами, - или, может, сразу пятерых заведем?

- Ну, вот еще, - она улыбнулась, - я что, похожа, на самку куррита?

- Это что за зверь?

- Правда, не знаешь? - улыбнулась, - ну, ты совсем как ребенок, это очень плодовитый зверек, даже говорят так: "В семье, как у куррита", что означает "очень много детей". Они, кстати, очень красивые, поэтому на них и охотятся. У меня, однажды, были сапожки, обшитые их мехом, красота.

- И не жалко тебе их?

- А чего их жалеть? Они всеядны, и если рядом есть людские поселения, то тянут все, что находят, и продукты, и мелкую живность могут скопом разорвать, они, ведь, плодятся как сумасшедшие и живут стаями по несколько сотен голов.

- Ого, так это прямо напасть какая-то.

- Вот именно, так что, как только их обнаруживают рядом с селениями, стараются сразу же избавиться, а то потом еще неизвестно, кто кого выживет, бывали и человека умудрялись загрызть.

- В смысле, нападали и съедали?

Она тихонько рассмеялась, залившись раскатистым колокольчиком.

- Ну, ты скажешь, они чуть больше ладони размером, и достаточно осторожны, что бы обходить людей стороной, просто, если их загнать в угол, могут и броситься, а когда их много, тут уже может быть не до шуток.

- Ладно, я понял, ты не куррит.

- Вот именно, - она улыбнулась.

- Значит, на вариант с собственной армией можно не рассчитывать.

- Дурак, - шлепнула меня ладонью.

- Ты спать собираешься? А то так зевает, а как легла, так сна ни в одном глазу.

- Расскажи мне что-нибудь, я и засну.

- Ладно, ты когда-нибудь бывала в технически развитых мирах?

- В мирах конструкций, что ли?

- Да, именно в них.

- Только слышала, мы с ними никак не пересекаемся.

- Ну, тогда расскажу тебе про один из них.

- Давай, мне такое нравится, - она прикрыла глаза.

И я стал вспоминать - как же, все-таки, давно все это было, хотя прошло совсем ничего, а в памяти те времена кажутся невообразимо далекими, будто и не было их вовсе, и лишь память услужливо подсказывала - было, все было, это твое прошлое, и оно действительно когда-то существовало. Я рассказывал о странах, о городах, о жизни, стараясь не особо вдаваться в детали и, тем не менее, создать вполне доступную картину, описывая быт, людей, их семьи, работу. Когда дошел до развлечений, Иссиль не выдержала и стала сыпать вопросами, так что пришлось шикнуть на нее, пусть спит и не мешает, а потом продолжил. Много чего всплыло в памяти, услужливо вытаскиваемое на свет и нагоняющее то грусть, то легкую улыбку, заставляя заново переживать давно забытые моменты, испытывать потерянные в круговороте нынешних событий чувства. Больше всего затронули воспоминания о семьях, рассказывать о которых от третьего лица оказалось достаточно странно, ведь описывал чужие, а вспоминал свою - отца, мать, дедушку с бабушкой, никого более родных у меня там не было. Под конец я задумался настолько, что опомнился лишь, когда понял, что вокруг стоит полнейшая тишина. Иссиль уже мирно спала, повернувшись ко мне спиной, в отдалении мерно горела лампадка, а в груди у меня поселился неспокойный огонек грусти, заставляющий все вспоминать и вспоминать. Ностальгия, вот как это называется. Я вздохнул.

Иссиль проспала до самого вечера, пропустив и обед, который я приговорил за нас двоих, и вполне могла проигнорировать и ужин, если бы не разбудил ее.

- Красавица, ты что ночью собираешься делать? Потому что я лично хочу выспаться.

- Сколько я проспала? Скоро вечер?

- Сейчас уже ужин, скоро смена придет, и, кстати, ты просто восхитительна, когда сонная, - чмокнул ее в губы.

- Что б всегда так будил, - блаженно улыбнулась, потягиваясь.

- Договорились, так как, встаешь?

Когда Искар сменил нас и мы спускались вниз, еле подобрал слова, что бы договориться с Иссиль о раздельной ночевке, она никак не могла взять в толк, почему я не могу спать, одновременно обнимая и грея ее, честно говоря, мне тоже было это трудно объяснить, но не рассказывать же ей всю подноготную. В общем, с горем пополам, через надутые губы и нахмуренные брови, но таки удалось добиться более-менее мирного разрешения вопроса. В крайнем случае, я бы просто сделал так, как решил, но обострять не хотелось, правда, когда все это закончиться, надо будет все-таки решить эту проблему, пока же совсем не известно, как все пойдет, и не было никакого смысла открываться именно сейчас. Хотя, она девочка умная, и уже явно сложила два плюс два, даже если у нее это только и догадки, мне все равно будет легче.

Уложив ее спать и не получив на ночь ничего, кроме брошенного: "Снов", оттащил свой лежак к атрассу.

- Если голодны, еще осталось немного фатики, - рядом нарисовался Карри, пристально разглядывая мои потуги уложить матрас как можно ближе к изваянию и в зоне наименьшей видимости для остальных, - а тут все сырое, готовить надо.

Я поднял на него удивленный взгляд. Он что, думает, я буду жрать его припасы? Ясно, по глазам вижу, так и думает.

- Послушай, Карри, мне нет никакого дела до твоего хозяйства, утром все пересчитаешь, а сейчас, будь добр, не мешай мне, хочу выспаться.

Тот лишь с сомнением покачал головой и отошел. Иди уже, иди, беспокоится он, видите ли, даже если бы и сожрал пару клубней, никто бы с голоду не умер. Вздохнув, растянулся во весь рост и прикрыл глаза. Скоро погасят все лампадки, раньше оставляли гореть только одну, но потом отказались и от нее, употребляемая еда по ночам в туалет не гоняла, а экономить ресурс, все же, было необходимо. А если кто и надумает спуститься к нам с поверхности, дежурящий вместе с Искаром слуга живо спустится и поднимет всех на ноги.

Ну что, вот и долгожданная темень, спят не все, но зажигать обратно светильник уже никто не будет, пора приступать. Рука легла на каменную поверхность, доли секунды ничего не происходило, а потом под ногами вспыхнул свет, я был внутри атрасса.

- Что угодно, нассари?

- Здравствуй, куратор, мне нужны ответы на ряд вопросов.

- Я слушаю, нассари.

- После нашей первой встречи, я пробовал вызывать у себя схожее состояние самоконтроля, но ничего не получилось, возможная причина?

- Это место способствует твоим усилиям, мир же снаружи всячески препятствует, здесь тебе не составит особого труда научиться управлять своим источником, там же он связан законами того мира и просто так у тебя ничего не получится.

- Вот как, то есть здесь я могу экспериментировать с тем, к чему снаружи мне придется долго и упорно идти?

- Именно.

- Отлично, мне нужно научиться вызывать состояние одержимого и контролировать его, понимаешь, о чем я?

- Ты недостаточно подготовлен для этого, тебе не хватает разви...

По телу прошла волна холода, что ж, не хочешь так, будет вот так:

- Мне это не интересно, выдай нужную мне информацию, - лед в голосе оборвал отказ, заставив куратора пару мгновений провести в молчании, но потом он, все же, откликнулся.

- Вынужден предупредить, что при вызове трансформации организму могут быть нанесены серьезные повреждения, вплоть до летальных.

- Учту, начинай.

- С развитием любой источник получает более широкие каналы управления физическим состоянием организма, принятых называть Вратами, первые - низшие Врата, срывают часть запретов и предоставляют телу подпитку своего уровня.

Нихрена не понял, то, что становлюсь сильнее и быстрее, это понятно, но блин, он что, издевается?

- А подробнее?

- Источник выдает более высокую и плотную форму энергии, в вашем случае организм начнет действовать на пределе, увеличиться сила, скорость, реакция, все отклики станут быстрее в несколько раз, увеличится и усилится зона действия самого источника. Велика вероятность получить переломы костей, разрывы мышечной ткани, возможны ожоги, отказ печени, почек, внутренние кровотечения, кровоизлияние в мозг, потеря зрения, глухота...

- Достаточно, я понял, понял, все это очень опасно, так чего мне не хватает, - я покрутил рукой, - что бы не испытывать все эти прелести?

- Ваш организм не закончил перестраиваться, далее ему необходимо укрепить связи с источником, научиться принимать более широкие каналы, после чего длительные тренировки дадут возможность без последствий открывать первые врата.

Звучит чертовски долго.

- И сколько такая подготовка может длиться?

- У всех индивидуально, более точной информации нет, данные процессы проходят только под наблюдением кураторов соответствующих институтов.

- А ты не соответствующий?

- Нет, я был ответственен за общепринятое обучение, интересная вам информация относится к владению институтов войны.

Вот даже как.

- Откуда же тогда у тебя эта информация?

- Общеизвестные данные.

- Ясно, то есть объяснить принцип вызова данного состояния ты не можешь?

- Нет, нассари.

Я задумался, это плохо, то, на что планировал сделать ставку, рассеивалось подобно дымке в утренних лучах. А если...

- А память ты можешь считывать? - даже дыхание затаил, от ответа могло зависеть буквально все.

- Это в моих силах, и только по требованию владельца воспоминаний.

- Отлично, тогда слушай, просмотри, - черт, когда же это было-то, - в общем, отсчитай три недели назад и просмотри весь месяц, меня интересует анализ моего состояния при битве в селе, когда я спрыгнул с чердака, и во время боя, с живой корягой.

- Выполняю, - голову начало слегка покалывать, появилось ощущение дрожи, волнами прокатывающейся у меня в голове, а через секунд десять я сидел и тупо пялился в пустоту, голова слегка шла кругом, и ощущения были довольно странными. Почему-то представилось маленькое грозовое облако, летающее надо мной и поливающее черепушку миниатюрными молниями, и все это под аккомпанемент бушующей параллельно небольшой бури. Черти что, я поморщился, прогоняя нелепые ассоциации.

- Это не вредно и вскоре пройдет, - голос нисколько не изменился в интонациях.

- Можешь сделать какие-либо выводы на основе всего этого? Только что б понятно было, что бы я понял.

- Тогда мне проще предоставить вам алгоритм вызова подобного состояния и процесс контроля, так же обязан напомнить, что для вас это будет означать большую вероятность получить переломы...

- Не стоит повторяться, я все это уже слышал, лучше объясни, как можно попытаться этого избежать.

- В данном случае существует только один вариант - постоянное наблюдение за своим состоянием, ни на что иное ваше тело сейчас не пригодно.

- Это как, во время боя мониторить каждый сантиметр, что ли?

- Именно.

Трындец, так-то само по себе это не сложно, но во время боя, да еще в таком состоянии - не думаю, что для меня это реально.

- Ладно, тогда меня интересует вот еще что - ты упоминал о возможности вывода моей энергетической структуры за контуры тела, и еще говорил о переплетении связей в точках атаки, так, кажется?

- Да, именно это было мною озвучено в прошлый раз.

- Ну и, как этого добиться?

- Нет информации.

- Что, опять "во владении института войны"?

- Подтверждаю.

Бесполезная "железяка".

- Да уж, помощи от тебя, ладно, давай по вызову одержимости.

- Данный термин абсолютно не корректен по отношению к определяемому состоянию, то, чего вы хотите добиться, всего лишь одна пятая возможностей первых Врат.

- И как мне тогда это называть? - я поднял глаза вверх, но вокруг была все та же тьма.

- Приобретаемое состояние при открытие первых Врат принято называть нак`хаси, что означает первая ступень пути.

Что-то не совсем пойму, если я уже следую пути, тогда как получается, что даже еще не достиг его первой ступени? Недолго думая озвучил вопрос, и сразу же получил ответ:

- Учение Накх`таш насчитывает восемь ступеней, для достижение каждой любому существу следует пройти свой путь, не стоит путать свои убеждения с уровнями мастерства.

Бред какой-то.

- И что будет, когда кто-либо достигает восьмых Врат?

- Правильно говорить не достигает, а получает возможность использовать, так как постоянно находиться в состоянии открытых Врат невозможно. После восьмой ступени не существует никакой градации, так как измерить как-либо или описать получаемые знания нет никакой возможности.

- То есть? Что, никто разве до сих пор не достигал восьмой ступени?

- Известно всего два случая, но, учитывая повреждения архива, информация не может считаться полной.

- И кем же они были?

- Они принадлежали к давно вымершей расе ллакхаси, собственно, и показавшей человечеству изначальный путь.

- Я понял, давай по теме, как мне входить в нак`хаси?

- Доступному вам частичному вхождению в нак`хаси всегда предшествовало особое состояние сознания, вам следует научиться вызывать его и удерживать на грани потере контроля, чем дольше, тем лучше. Безопаснее будет провести некоторое время в тренировках под моим присмотром, для простоты восприятия я создам слепок чувств, провоцирующих вхождение в нак`хаси в вашем случае.

- Согласен, только предупредишь, как только там начнут просыпаться или проявлять ко мне нездоровый интерес.

- Хорошо.

Вот и прекрасно, куратор еще и подстрахует, если что, здесь заниматься этим всяко безопаснее, чем в реальном мире.

- Тогда приступим, я готов.

- Мне нужно разрешение для влияния на вас.

- Даю, - я кивнул.

И в тот же момент осел, правой рукой упершись в пол, а левой схватившись за сердце - в груди безостановочно росла тупая, ноющая боль. Я падал, падал в пропасть отчаяния и безнадежности, без права вернуться назад, без возможности оглянуться, без какой-либо надежды. Все кончено, как же так, почему? На глаза мимо воли стали наворачиваться слезы, я ощущал безмерную тоску, она жгла все мое нутро, перечеркивая все, что когда-либо было мне дорого, и когда осознание этого захватило все мои мысли, душа взвыла от ярости, от злобы, обиды на все вокруг, на этот мир, на куратора, на самого себя. И тогда источник внутри вдруг мигнул и расширился, заполнив чуть ли не половину грудной клетки, нестерпимо полыхая и распространяя по всему телу потоки раскаленной лавы - энергия с ревом хлынула к рукам, ногам, ударила в голову, выжигая все страхи, все эмоции, оставляя место только для одного существа, медленно поднимающего голову. Я-человек перестал существовать, забившись куда-то вглубь и наблюдая словно издалека, запертый и защищенный единственным, что смог противопоставить агрессивному миру - моими глазами во тьму уставился я-зверь.

Словно в полудреме, сквозь мутную пелену я наблюдал за своим беснующимся телом, не находившим противника и еще больше распаляющегося, ярость нужно было куда-то девать, но вылить ее было не на кого. Через все эти метания, до меня с трудом долетал чей-то голос, еле различимый, и кажущийся каким-то незначительным, не стоящим внимания. Он все повторял и повторял одну и ту же фразу, так что не мудрено, что под конец до меня таки дошел ее смысл:

- Необходимо восстановить контроль. Необходимо восстановить контроль. Необходимо восс...

Но мысли сбились, они были такими ленивыми, такими неповоротливыми, что сразу же потеряли суть услышанного, застыв вязким киселем и еле успевая реагировать на безумное мельтешение по ту сторону глаз. В конце концов, пелена передо мной стала постепенно рассеиваться, и в какой-то момент я понял, что мне вновь подвластно собственное тело, а повторяющий одно и то же голос звучит вполне осмысленно и четко.

- Сообщите, когда будете готовы повторить, пока что первая попытка успехом не увенчалсь - я тяжело осел на пол, черт, дыхание сбилось, на лбу выступила испарина, грудь ходила ходуном.

Вот это тренировочка, поднеся руки к лицу, заметил, что они мелко дрожат, то же происходило и с ногами, а спина вообще ныла так, будто несколько часов кряду разгружал вагоны. Но это ведь не конец? Нет, это только начало, дальше будет только хуже, и я, поднявшись, бросил в темноту:

- Продолжим.

И мы продолжили, я постоянно отмечал все большую и большую усталость, мышцы теперь тряслись безостановочно, устраивая мне чечетку каждый раз, как только контроль над телом возвращался и приносил с собой целый букет шикарнейших ощущений после жуткого перенапряжения. Не упасть на колени было уже верхом мечтаний, и в какой-то момент куратор остановил наши мучения.

- Нужен отдых, физически вы восстановлены, но сознанию требуется время на осознание этого.

- Хорошо, что снаружи, тихо?

- Да, все спят.

- Почему у меня ничего не получается, я делаю что-то не так?

- Я инициирую минимальный уровень чувств, который в вашем положении приведет к вызову нак`хаси, и более ничем помочь не могу, вам необходимо самому найти причину.

Вот как. Я не могу по желанию вызывать одержимость, просто не умею. Не могу вернуть себе контроль над зверем, не знаю как. И абсолютно не представляю, как отслеживать свое состояние, когда даже на самоконтроль сил не хватает. Хреново, что еще сказать. Вздохнув, растянулся на полу, прикрыл глаза и стал просматривать отклики тела. Ну, все идеально, если можно так выразиться, только вот мозг еще помнит дрожь и ломоту, почти поработившую весь организм и сотрясающую его от макушки до кончиков пальцев ног, все-таки довольно странно ощущать то, чего нет. Но постепенно иллюзия сходила на нет, и вот, я уже в полном порядке, будто и не корчился всего десять минут назад, черт, когда-нибудь таки потеряюсь в этих кажущихся реальностях, и свихнусь вконец. Ладно, пора продолжить. Я поднялся:

- Куратор, можем приступать.

И вновь мне было отведена роль лишь стороннего наблюдателя, забившегося в самый дальний угол и едва находящего силы оставаться хотя бы в таком подобии сознания, жалком и ничтожном. Метания из стороны в сторону, безумные прыжки, в надежде найти противника, которого и в помине здесь не было, и жуткое, чуть ли, не до треска костей напряжение мышц, с сумасшедшей силой вертящее телом по разумению безумного зверя, управляющего сейчас всем моим естеством. Но вдруг - проблеск, и метнувшаяся в боковом рывке рука замерла, дрогнув, сжатые в подобие звериной лапы пальцы судорожно сжались, словно раздумывая, а стоит ли, затем моя тушка дернулось, выгнувшись дугой, и плашмя завалилось на землю.

Корчи беснующихся мышц со стороны должны были выглядеть просто жутко, судороги, пробегающие по телу и заставляющие его извиваться, борясь с самим собой, истязали его не хуже иного палача. Периодически трещали и ломались кости, не выдерживая кошмарного напряжения и вонзая в сознание сотни раскаленных игл боли, губы давно уже перестали существовать, свисая изгрызенными, окровавленными лохмотьями, глаза закатились, а бес внутри все никак не хотел уступать. Происходи все это в реальном мире, и я бы не выжил, повреждения множились одно за другим, обильные кровотечения, отказ печени, почек, селезенку просто разорвало, мозг же просто захлебывался от накатывающих на него волн боли. Противостояние зашло слишком далеко, зверя нужно усмирить сейчас же, мысли путались, сбиваясь, но я не переставал давить, это мое тело, мое, и мне решать, что, как и когда оно будет делать, рванув в последний раз, со всей дури, на какую только был сейчас способен, я отключился.

Пробуждение было не из легких, голова шла кругом от жутких воспоминаний, возвращаться не было никакого желания.

- Куратор?

- Да, нассари?

- Как я?

- В полном порядке, если не считать остаточных ощущений, они должны быть не из приятных.

- Я не о том, у меня получилось?

- Да, но результат следует закрепить.

- Дай передохнуть немного, - с трудом принял сидячее положение, - если бы это происходило снаружи, я бы умер?

- Несомненно, организм просто не справился бы с таким количеством повреждений.

- Хорошо, - кивнул, - главное сделано, мертвая точка преодолена, теперь можно будет двигаться дальше.

- Рекомендую по возвращению длительные физические нагрузки, они поспособствуют адаптации организма к смене реальностей.

- Понял, сделаю.

Некоторое время я просто сидел, уставившись перед собой и пережидая, пока охватившие меня ощущения схлынут. Черт, прямо как в старые добрые времена, давно меня так зверски не корежило.

- Куратор, продолжим.

Времени хватило еще на две попытки, вконец измотавших меня и полностью обессиливших, что бы там не говорил куратор, но даже здесь, в его мире, не было возможности избавить мой мозг от накапливающейся усталости.

- Скоро снаружи начнут пробуждаться.

- Хорошо, - вздохнул, - заканчиваем.

Глаза я открыл первым, слуга только-только собирался зажечь лампадку, что бы обозначить начало нового дня, а меня уже не было на месте. Метнувшись к проходу, успел выскочить до того, как мрак вокруг был разогнан по углам, что бы затаиться там до следующего раза. Черт, тело все еще помнило пережитое, следовало разогнать по нему кровь, заставить ее смыть отупляющую иллюзию, так и не отпустившую меня полностью. Разбежавшись, оттолкнулся и прыгнул на стену, потом еще толчок, ноги впечатались в покатую гладь колонны, потом два шага по стене и вновь прыжок к колонне, тело разогревалось, но мышцы все еще работали вхолостую, не хватало нагрузки. Что ж, пора на время прекратить романтику.

Дождавшись Крисса, кивнул ему и приблизился.

- Хочешь меня сменить? - он улыбнулся.

- Нет, не сегодня, просто есть разговор.

Он кивнул.

 

Глава 28

- Ба, с чего вдруг такая честь? - Искар встретил нас удивленным взглядом, - неужто надумали что?

- Ты о чем? - копейщик пожал ему руку.

- Он о том, что мне есть, что сказать вам, - я сел под стеночку.

- Мне это уже не нравится, - копейщик поморщился, но присел рядом.

- Ладно, не тяни давай, а то завтраки уже не носят, и мне совсем не хочется хлебать холодное.

- Хорошо, значит, так, мне нужно три-четыре дня без дежурств.

Пару минут они тупо таращились на меня, словно видя впервые.

- Вот это наглость, - Крисс, улыбаясь, в задумчивости покачал головой, - никогда не думал, что доведется услышать нечто подобное.

Я криво ухмыльнулся.

- Тихо, тихо, - Искар поднял руку, - зная Алистера, уверен, не все так просто, даже если и выглядит таким. Лично я не против, Крисс, ты как, или хочешь просто бока отлеживать?

- Мне без разницы, в общем-то, - он так и не отвел от меня взгляда.

- Вот и хорошо, - брат Ильсы встал, - тогда я завтракать, Алистер, идешь?

Я кивнул. Когда мы достаточно отошли, он повернулся и спросил:

- Что задумал?

- Мне нужно некоторое время, по истечению которого мы вернемся к плану с воротами.

- Ты серьезно? - он снова обернулся, но ответа так и не дождался, - ладно, как скажешь, с сегодняшнего дня?

- Да.

- Хорошо, намекнуть не хочешь?

- Ну почему же, я собираюсь побегать.

- Побегать? Ладно, не говори больше ничего, я сейчас хочу только что-нибудь кинуть в желудок и завалиться спать.

После завтрака взяв Иссиль за руку и выведя ее из помещения, потащил на этаж выше, прихватив с собой одну из лампадок.

- И что будет? - она недовольно сморщила носик.

- Все еще злишься? Правильно, так будет еще несколько дней.

- Что? - резко вырвав руку и перехватив меня за запястье, развернула к себе, - что все это значит?

- Кошка, ты любишь кататься?

- Чего? - глаза напротив ничего явно ничего не понимали.

- Мне нужна будет твоя помощь, - поставив светильник посередине зала, зажег его.

- В чем?

- Скорость любишь?

- А кто ее не любит, - она все еще ничего не понимала.

- Тогда, с твоего позволения, - я опустился на корточки и повернулся к ней спиной, - будь моим наездником.

Иссиль некоторое время тупо таращилась на мою спину, а потом звонко расхохоталась, под конец даже схватившись за стену.

- Алистер, ты серьезно?

- Кошка, серьезно, ночью мне очень достается, и днем придется прилично выкладываться, а без тебя я теперь как без рук. Так будешь мне помогать, или мне попросить служанку посимпатичнее?

- Получишь у меня, - она легонько пнула меня сапогом, - что-то ты темнить стал в последнее время, рано или поздно я все равно все узнаю.

- Несомненно, а сейчас - твой ответ.

Ловко обхватив мою спину ногами, она устроилась удобнее и перехватила руками за шею.

- Я тебя загоняю.

- Загоняешь, загоняешь, только держись покрепче, бегать придется долго.

И мы побежали, сначала было немного непривычно, девушка тряслась как мешок с картошкой, но потом удалось приловчиться, и наши совместные занятия стали более комфортабельны для обоих. Я несся между колонами, лавируя и меняя траектории, бросался из стороны в сторону, пробегая несколько метров по стене и спрыгивая под опасными углами, напрягая ноги и прижимая наездницу к себе еще крепче. Иссиль поначалу посмеивалась, потом стала повизгивать на особо резких поворотах, а когда я, наконец, выработал оптимальную скорость и определился с "беговой дорожкой", то просто вцепилась в меня клещом и во все глаза таращилась через плечо, периодически пытаясь комментировать и направлять меня то в одну сторону, то в другую. И я слушался, резкая, неожиданная смена действий была мне только на руку. Пришедший погодя Искар постоял пару минут, посмотрел на все это, покачал головой и ушел, растянув на пол лица похабную улыбку, поганец.

- Влево, давай влево, - шепоток над ухом заставил оттолкнуться от выросшей впереди колоны и сигануть в сторону, - направо, направо теперь, - похоже, управление процессом доставляло ей удовольствие, - по стене, по стене хочу, - и мы бежали по стене.

Примерно к обеду ноги стали заметно гудеть, скорость снизилась, прыжки стали не такими энергичными, я стал заметно сдавать, а потом и вовсе остановился, напряженно гоняя воздух через работавшие мехами легкие. Иссиль радостно соскочила со спины, будто и не сидела как прикованная в одной позе несколько часов.

- Алистер, это было так здорово, я и не знала, что такое возможно.

Она вся светилась, как новогодняя елка, чуть ли не затмевая собой принесенный светильник.

- Понравилось? - я устало прислонился к стене, пытаясь припомнить, на каком же часу этой скачки иллюзорные боли покинули мое тело.

- Не то слово, - она даже подпрыгнула на месте, - только затекла вся немного.

- Тогда пошли, пообедаем, я тебя разомну немного, и продолжим.

- Как, еще? Ты хочешь еще так бегать?

- Знала бы ты, как приятно чувствовать тебя у себя за спиной, - я ей искренне улыбнулся.

- И мне приятно, - она сделала паузу, - сидеть на тебе верхом, - а потом расхохоталась.

- Ладно, хохотушка, пойдем.

Она взяла меня под руку, отлепив от стены и потащив к спуску на нижний этаж.

- И сколько ты планируешь так развлекать меня?

- Дня три, может четыре, как пойдет.

- А потом?

- А потом посмотрим, - я впился в нее губами и резко отпрянул, заставив рефлекторно потянутся за собой, но меня там уже не было.

- Ах, ты, - она бросилась догонять меня, вот только настигла уже у самого входа, и ей пришлось взять себя в руки, что бы спокойно войти следом за мной.

- Ты великолепна, - бросил ей на ходу, подмигнув.

- Получишь еще за это, - острый локоток таки настиг меня.

После обеда мы устроились на ее матрасе, она совала мне то одну ножку, то другую, а я мял и разминал ей ступни, икры, а когда перешел на бедра, она взвизгнула, привлекая к нам всеобщее внимание и, пихнув меня в бок, зарылась лицом в матрас.

- Смутилась? - улыбнулся.

- Ты что творишь, бесстыдник, - она бросила на меня косой взгляд, выглянув из складок покрывала.

- А что? - меня откровенно забавляла вся эта ситуация.

- Неприлично так себя вести при всех.

- Ты же сама мне ножки совала, - улыбнулся еще шире.

- Ах, ты, - она попыталась пнуть меня, но в итоге оказалась сграбастанной и перекинутой через плечо.

Придерживая ее правой рукой, левой я подобрал ее сапожки и, встав, направился к выходу. Иссиль, дабы не уронить своего достоинства, и я в который раз убедился, насколько умна моя девочка, вытерпела всю транспортировку молча и ни разу даже не дернулась, но когда мы скрылись из виду, как-то по хитрому извернулась и спрыгнула, сразу же приняв боевую стойку.

- Готов? - она глядела хмуро, без тени смешинки в глазах.

Ясно, похоже, таки перегнул палку, теперь придется расплачиваться, и наиболее приемлемый вариант я видел только один.

- Только покажи мне свой лучший удар, - она кивнула.

Став напротив, опустил голову, руки сжаты в кулаки, прикрывают голову и грудь, стандартная стойка, удобная для быстрой сокрушительной атаки. Левая отводит удар, правая бьет, в моем случае - насмерть.

- Что ж, начнем, пожалуй.

Она кивнула, а потом сразу же, быстро и четко отработала в голову, я увернулся, сделав шаг назад и отклонившись в сторону. Незамедлительно последовавшую боковую атаку справа смягчил, приняв в конце на локоть и немного подавшись вперед, а потом чуть повернул голову к плечу и прямо насадился на отлично поставленный удар правой. Брызнула кровь, черепушку мотнуло, немалых усилий стоило просчитать каждое мгновение и плавно осесть наземь вовремя, подогнув ноги и закатив глаза, надеюсь, естественности во всем этом мне было не занимать. Несколько мгновений валялся мешком, и когда уже было решил, что пора "приходить в себя", девичьи руки нежно подняли мою голову и уложили к себе на колени.

- Ты подставился, - к скуле осторожно прикоснулись холодные пальчики.

- Так заслужил ведь, - открыл глаза.

Она молча смотрела на меня, но потом таки кивнула, растянув губы в грустной улыбке.

- Дерешься, как девчонка, - поерзал, удобнее устраиваясь у нее на коленях.

- Я и есть девчонка, и не одного мужика так положила.

- Ты у меня умница, - я согласно прикрыл глаза, - простишь меня?

- Что б больше так не делал, понял?

- Ничего не могу с собой поделать, просто голову теряю, когда ты рядом, - глянул на нее одним глазом, вроде смеется.

- Хитрец, - она залилась уже не сдерживаясь, - болит?

- Нет, к вечеру уже все заживет, - проблем-то, счесана скула и губа разбита.

- Глупый, в таком случае надо было обнять и прижать к себе, понял? - щелкнула меня по носу.

- И тебе бы полегчало?

- Ну, не так, конечно, но со временем да.

- Вот именно, что со временем, - я встал, - давай, наездница, пора кататься.

Остаток дня весь прошел в скачках и под вечер, усталый и вымотанный, я кое-как добрел до скамейки, плюхнулся на нее, закинул в себя порцию очередной каши, и не без помощи Иссиль добрался до своего лежака. Ларрити была в восторге от наших занятий, и довольно быстро смирилась с необходимостью спать одной, особенно, когда я пообещал на следующий день исполнять все ее прихоти по маршруту - визгу было выше крыши. Женщины из прислуги теперь не упускали ни одного момента пошушукаться и посплетничать, строя догадки, чем же мы таким там занимаемся, что Иссиль все время возвращается такой довольной и усталой. Слушать все это было довольно интересно, особенно, когда в разговор вступала моя бывшая любовница, тогда он принимал ярко выраженные интимные особенности, и меня чуть ли не препарировали на словах, пытаясь догадаться, в чем же я так хорош, но вскоре мне это наскучило, и я перестал обращать на сплетниц внимание.

Вторая ночь не принесла ничего, кроме очередных боли и корч, и только под самый конец опять получилось перебрать контроль на себя. Хотя и немного быстрее, но, все же, успехом это можно было назвать с большой натяжкой, слишком уж огромными были под конец повреждения тела. Куратор же, как всегда, самоустранился своим "ничем помочь не могу", эта железяка явно была на уровень ниже моего старого знакомого, слишком уж его манера вести диалог походила на машинные фразы, смен интонаций и вариаций при ответах не было почти совсем, на один и тот же вопрос он, зачастую, отвечал абсолютно одинаково. Ну и ладно, впереди был очередной ездовой день, обещающий для Иссиль массу интересных впечатлений, а мне стоптанные чуть ли не до икр ноги.

Первый проблеск успеха я увидел только на четвертую ночь, когда строптивый берсерк замер уже на второй минуте безумной пляски, скрючившись перед очередным прыжком и больше похожий на какого-то монструозного жука, чем на человека. Скорченные руки торчат под немыслимыми углами, ноги расставлены чуть ли не на полтора метра, корпус почти у земли, лицо же стало просто маской ярости, только пены на губах еще не хватало. Как человек из такой позы может сделать хоть какое-то движение - ума не приложу, анализируя потом всю эту ситуацию, я иногда просто отказывался верить, но факт в том, что все, во что отказывался верить разум, мои глаза видели воочию. Кошмар, в общем. Тело замерло и почти не шевелилось на протяжении минут пяти, а потом первое движение рукой, упершейся в землю, далее правая нога переступила ближе, принимая на себя основной вес, лицо искривила гримаса борьбы, но тело уже принимало вертикальное положение. Все это время мышцы были настолько напряжены, что казалось, будто я пытаюсь сдвинуть с места гору, и после всего этого однозначно рухну без сил. Но вот, наконец, вертикальное положение принято, глаза уставились в точку на земле, а внутри все клокотала и клокотала ярость.

Рывок вперед оставил вмятину в земле и бросил тело вперед с такой скоростью, что руки мотнулись бы назад, словно веревки, не будь они до предела напряжены. Я побежал, наклонившись почти под сорок пять градусов, оставляя за собой фонтаны выбрасываемой на несколько метров в воздух земли и вспахивая позади себя настоящую борозду. Создаваемая впереди куратором местность мелькала с умопомрачительной быстротой, попытка сделать прыжок в сторону закончилась погружением опорной ноги по середину голени, вогнав ее в землю, словно раскаленный нож в масло, затем толчок - и я уже стелюсь над землей в немыслимом для меня пятиметровом прыжке. Приземление, и быстрый кувырок в сторону, руки в воздухе хлопнули ладонями, породив небольшую волну воздуха, ощутимо разошедшуюся в разные стороны. Постепенно напряжение спадало, организм принимал новые правила игры, ярость находила выход, и ей этого было вполне достаточно. Но потом что-то случилось с ногами, и я просто упал, беспомощной куклой пропахав несколько метров, кувыркаясь и ломая кости, а под конец так приложившись головой, что шейные позвонки не выдержали, и сломались.

- Уже существенно лучше, с контролем почти разобрались, теперь на очереди отслеживание состояния всего организма, а потом уже приступим к поиску возможностей вхождения в нак`хаси.

Я устало повел плечами, тело ныло фантомной болью и это создавало жуткий дискомфорт, ощущения были препаршивыми. Когда спросил у куратора, почему он не может избавить меня от подобного неудобства, раз ему подвластно здесь столь многое, он ответил, что это будет слишком глубокое вмешательство в деятельность мозга, так что мне пришлось заткнуться и молча терпеть.

Когда прошли оговоренные дни, Искар просто вопросительно взглянул на меня, но я только отрицательно покачал головой, и он кивнул, принимая это как данное. Наверное, лучше всех себя чувствовала в эти дни только Иссиль, полностью определившаяся с одним из будущих своих увлечений, как она потом шепнула мне на ухо, плавно переходя к моим губам и впиваясь в них со страстью голодающего.

- Надо будет купить домик обязательно около какого-нибудь леса, и ты будешь катать меня, как сейчас, - я лишь удивленно моргнул.

- Неужели действительно так понравилось?

- Ага, - она ловко спрыгнула с меня, - я вот еще думаю, может, заказать специальное седло для тебя?

А потом с хохотом дала деру вниз, к остальным, мне же оставалось только покачать головой и устало побрести за ней. Вот чертовка, седло ей, видите ли, надо, тогда уж и удила мне в зубы, и вожжи через плечи, что б уже все как полагается было. Я усмехнулся, пропал ты, парень, ох, пропал.

Однажды ко мне подошел Крисс:

- Скажи хоть, то, чем занимаешься, даст результат? - он пытливо смотрел на меня, словно надеясь понять, совру или нет.

- Результат будет, и очень скоро, поверь, - я положил ему руку на плечо, - более того, без всего этого тот план не имеет ни малейшего шанса.

- Ладно, я все равно ничего не понимаю, особенно, чем тебе помогут эти скачки, - он улыбнулся, подмигнув, - но смотреть на вас довольно весело.

Для всех уже не было секретом, чем мы с Иссиль занимаемся этажом выше, в туалет-то надо всем ходить, и должен признаться, выглядели наши занятия действительно несколько комично, если бы не скорость, с которой все это происходило. Ильса даже как-то раз попробовала намекнуть, что и сама не прочь так прокатиться, но тут же была резко оборвана вклинившейся в разговор Иссиль и понимающе улыбнулась. Про служанок и говорить нечего, они настолько зачастили каждый день по маленькому, что ларрити пришлось лично поговорить почти с каждой, и это таки уняло их пыл, особенно после того, как мы чуть не сбили одну из них, неожиданно выпрыгнув из-за одной из колонн.

У меня уже довольно таки сносно получалось, и контролировать бушующее внутри безумие, и отслеживать показатели своего состояния, достаточно быстро ухудшающегося, в основном, только при быстром беге. А в остальных случаях удавалось поддерживать нужное мне состояние где-то на протяжении двадцати минут, но потом все также наступал коллапс, и я ломался как карточный домик без права на восстановление. Решение, к моему удивлению, поступило от постоянно молчащего в течение всех тренировок куратора.

- Попробуйте давать телу передышку, замедляй процессы.

- Тогда зверь снова вырвется на свободу, слишком сильна ярость во мне, и, сбавляя обороты, я не даю ей выплескиваться в полной мере, так что она просто сметет мое сознание.

- Не обязательно доводить до такого, пробуйте, есть шанс найти приемлемое решение.

И я пробовал, не один и не два раза, но, в конце концов, таки ухватил суть, стало понемногу получаться, и через две ночи удалось увеличить выдерживаемое время до получаса, правда, при беге все это не особо помогало, организм изнашивался почти также быстро, без вариантов. Но подвижки были, и я, захлебываясь кровью и почти теряя от боли сознание, был рад, все не напрасно, у этого всего есть будущее, нужно лишь еще немного поднажать. И поднажимал, кости все еще трещали и ломались, а мышцы рвались от натуги, но уже не так часто, зверь больше не появлялся, я становился полновластным хозяином своего тела, с первой же секунды помутнения беря его в оборот.

- Результаты поразительны, ни один из ставших с моей помощью аэтире не смог бы добиться таких высот за такой короткий промежуток времени.

- Что, я настолько крут? - мне была приятна эта похвала.

- Скорее уникальны, могу я узнать, какой срок прошел с момента вашего выбора нашего пути?

Быстро прикинув в уме по месяцам, выдал ответ:

- Около года, примерно.

- Поразительные результаты, если бы не упадок, я бы рекомендовал вас в Неир`хатташ, нассари.

- Это еще что такое?

- Учебный корпус при дворе самого императора, - проскользнувшая в голосе интонация должна была дать понять, насколько это большая честь.

- И чему такому учат в этом корпусе?

- Нет информации.

- А я бы смог отказаться?

- Зачем? - теперь в голосе было неприкрытое удивление.

- Слишком уж секретно все, и наверняка кроваво, раз пришлось бы учиться под боком у самого императора, просто так он бы вряд ли учредил такое заведение.

- Информация не достоверна.

- Не достоверна, - я согласно кивнул, - но выводы вполне логичны, очередные - пойди, принеси, убей.

Куратор промолчал.

- Так, на сегодня достаточно, хочу выспаться, а завтра приступим к последнему этапу.

- Доброй ночи, Алистер, и, прошу меня простить, - что за? Мир перед глазами померк, и я ощутил себя лежащим на своем матрасе, и не в одиночестве.

Куратор, сволочь, почему не предупредил? Просил же заранее реагировать, если что-то начинается не так. И, хотя, сориентировался я довольно быстро, но, все же, некоторое время почти не дышал, отслеживая реакцию незваного гостя.

- До сих пор не хочешь мне ничего рассказать? - вот черт, Иссиль!

- Похоже, - я уже почти смирился с неизбежным, - все-таки придется.

- Я тоже так думаю.

- Тогда иди под бочок, ночь, как ни как, - она послушно прижалась, дав себя обнять и укрыть нас обоих покрывалом.

Черт, как же все это не вовремя, меня не покидала мысль, что из-за навязанного в этом мире отношения к изначальному пути, Иссиль может отвернуться от меня.

- Только не думай, что я усну или забуду, - шепнула девушка, заставив меня чертыхнуться про себя.

- Малыш, все дело в том, что я не совсем человек, - выдержал паузу, но она промолчала.

- Так уж сложилось, что я стал приверженцем изначального, и следую ему уже больше года. Так что, я несколько отличаюсь от обычных людей, и, думаю, не в худшую сторону.

- Теперь все понятно, многое встало на свои места, - она тихонько вздохнула.

- Я противен тебе? - спросил, а сам замер, готовый уже распрощаться половинкой сердца, выброшенной и растоптанной.

- Противен? Нет, - голос уставший, какой-то скомканный.

- А какой тогда? Если тебе нужно время разобраться в себе, тогда не отвечай, - меч, висящий надо мной, был острее всего, что я когда-либо видел в этом мире.

- Не знаю, - она заплакала, - не знаю, - и продолжила шептать это, беззвучно давясь слезами.

- Я, ведь, все тот же, просто ты взглянула на меня другими глазами, но я не изменился, и люблю тебя не меньше, чем утром или день назад, - в душе будто рассыпался купленный около леса домик, рушились балки, исходя трухой, складывались внутрь осыпающиеся стены, трескались и лопались стекла в окнах, порождая похоронный грохот так и не сбывшейся мечты.

- Я не знаю, не знаю, просто не знаю, - она вскочила и в потемках метнулась к лестнице, по пути наступив на кого-то, даже не заметив.

Глаза проводили убегающую фигурку, а в груди жгло и щемило. Хотелось выть, хотелось орать во все горло, но не было сил, горло будто сжали стальные тиски, заставив онеметь и страдать молча. Почему так, почему все так сложно, неужели так важно, во что я верю? Это ли причина, из-за этого ли все это сумасшествие? В душе наростал багровый ком, в этот миг я ненавидел весь этот мир со всеми его бреднями и фальшивыми догмами, его алчными людишками, развязавшими эту войну и всеми теми, кто не может воспринимать картину целиком, слепо следуя указанным кем-то другим нормам. Гори оно все! Рука метнулась к атрассу, миг, и я уже там.

- Нассари? - куратор, казалось, был немного удивлен.

- Хорошее время, что бы продолжить, как считаешь? - и, не дожидаясь ответа, вбухал в багровый ком еще больше злости, боли, отчаяния, накачивая его все больше и больше, и когда уже казалось, что готов просто разорвать себе горло руками, пришла ярость, слепая, бездумная, всесокрушающая.

Зверь внутри поднял голову, зарычав, но тут же получил такую оплеуху, что всколыхнувшаяся во мне ярость накрыла с головой нас обоих, а через мгновение я ощутил себя зверем - вот чего мне не хватало, вот что мне было нужно, вот к чему следовало стремиться. Зверь и я стали единым целым, больше не было разделения на две сущности, была только одна, страшная, голодная и смертельно опасная, сущность нак`хаси.

Ярость стала тем огнем, что позволял жить, стала воздухом, стала кровью, стала оружием, сметающим все на своем пути. Куратор не преминул воспользоваться этим и стал подсовывать мне одного за другим все более страшных и жутких монстров, я же рвал их на куски с каким-то садистским удовольствием, полосуя пальцами, словно клинками, пробивая кулаками толстые панцири и сминая их, как яичную скорлупу. Источник пульсировал жуткими всполохами, посылая во все стороны настоящие реки кипящей ярости, и в какой-то момент, скорее по наитию, я словно потянулся к нему и зачерпнул полную пригоршню, по крайней мере, так показалось моему воспаленному сознанию. И выплеснул ее наружу. Казалось интересным увидеть, какой эффект произведет все это.

Но энергия странным образом не рассеялась, а осела снаружи тонкой, отчасти просвечивающейся пленкой, укрыв мне живот примерно на две трети. Увиденное настолько поразило меня, что, остановившись, я принялся черпать и выбрасывать целыми пригоршнями это кипящее нечто, полностью позабыв о чем-либо еще. Но в какой-то момент пришло понимание, что больше не черпается, да и не из чего, источник горел своим обычным ровным светом, не позволяя набрать из себя больше ни капли. Но удивление в душе соседствовало горечью, ни на грамм не уменьшившейся, и боль по-прежнему была слишком хорошо ощутима, так что повторно войти в нак`хаси особого труда не составило. Я опять был зверем, опять рванул к источнику, и, уже не церемонясь, погрузил в него несуществующие руки по локоть, сознание опалило яростным холодом, впившись в него тысячами игл, заставив меня неистово зарычать.

- Рекомендую прекратить, процесс выходит из под контроля, необходимо прекра... - куратор пытался достучаться до меня, но тщетно, я его почти не слышал, лишь погружался в голубое свечение все больше и больше.

А потом произошло и вовсе невероятное. Не видя уже ничего, кроме выжигающего все и вся яростного свечения, истошно рыча, дергаясь и пытаясь вырваться, я внезапно понял - это конец, и с удесятерившейся яростью с такой силой дернулся назад, что источник мигнул, а потом буквально за доли секунды вырос, поглотив не только грудную клетку, но и плечи, и пах, и, почти дойдя до коленей, взорвался непереносимым свечением, охватившим все мое тело голубой сферой, а потом начисто лишил сознания.

Приходить в себя оказалось не просто паршиво, каждая клеточка организма просто вопила о надругательстве, болело и ныло все, я чувствовал себя так, словно был очень тщательно перемолот, а потом еще и прожарен до полнейшей черноты. Смысл выражения "хуже некуда" обрел для меня новый смысл. И хотя организм откликался как полностью здоровый и готовый к новым свершениям, чувства кричали мне совсем о другом. С трудом разлепив глаза и подслеповато щурясь, огляделся. Ага, я все еще у куратора.

- Куратор? - молчание.

- Куратор?! - уже громче, но снова тишина.

- Куратор, черт возьми!

- Я здесь, и я наблюдаю, - вот сволочь.

- И зачем же, позволь узнать, ты с таким интересом наблюдаешь, что не можешь даже ответить?

- Очень редкий феномен, о нем почти нет никаких данных, он не исследован и абсолютно неизвестно, чего от него следует ожидать. Так что советую быть очень осторожным с тем, что делаете.

- Ни хрена не понял, что ты там пытаешься мне втереть? - хотелось крыть благим матом и биться головой о стену.

- Я говорю, что из всей доступной мне истории империи известен всего один подобный случай, и то не такого размаха.

- Короче, чем мне это грозит? И что вообще произошло? - черт, как же жаль, что у него нет черепушки, с каким бы удовольствием я приложил бы ее об пол.

- Чем грозит - неизвестно, советую вести за собой безостановочное наблюдение. А произошло то, чего меньше всего можно было ожидать - ваш источник выплеснулся за свои возможные пределы, что уже нереально, но произошло, и это неким образом изменило энергетическую структуру. Я бы хотел получить разрешение на более детальное обследование.

У меня в мозгу будто щелкнуло.

- Погоди, ты, кажется, обычно спрашиваешь разрешения, только, когда приходится влезать слишком уж не в свое дело.

- Не совсем верная трактовка, но, в целом, допустимая. Хотя в данной ситуации вы сами должны понимать всю необходимость подобного, больше, чем смогу потом рассказать я, не сможет пока никто.

- Резонно, для меня никаких последствий не будет?

- Однозначно нет, я не собираюсь вмешиваться в какие-либо процессы, а только изучу то, что доступно без вмешательства.

Тут он прав, мне самому это нужно.

- Тогда дерзай, а я пока тут полежу, - устало скорчившись, подтянул колени к подбородку и так и замер, скорчившись в позе эмбриона.

Не знаю, сколько времени все это продолжалось, но в какой-то момент куратор таки подал голос:

- Очень необычное явление, в моих архивах нет никаких упоминаний о подобном.

- И что там со мной не так? - вяло отозвался я.

- Скорее, отчего все чересчур так, вот правильная постановка вопроса. Покрывшая вас энергетическая субстанция скоро растворится в коже, что занимательно, так как происходи это снаружи, в реальности, то исход, почти наверняка, был бы летальным, слишком уж привередлива и хрупка данная структура.

- То есть мне повезло?

- Можно и так сказать, с другой стороны, там у вас просто не получилось бы добиться подобного эффекта, вернее, шансы все же есть, но слишком мизерные при данном уровне развития.

- Я везунчик, понял, что еще? - меня постепенно стало попускать, по крайней мере, вдохи-выдохи уже не заставляли судорожно вздрагивать всем телом.

- Это все.

- Не густо, чего же мне ждать от всего этого?

- Нет информации, анализ не принес никаких выводов, кроме предположений.

- Озвучь хоть их.

- Только не стоит принимать их за правило. Из всего проанализированного, можно сделать всего три предположения. Первое - это то, что кожа вскоре может изменить оттенок, второе - она приобретет новые качества, и третье - это все может повлиять на внутренние органы.

- Короче, я стану альбиносом, а все остальное слишком размыто, так?

- Не альбиносом, для этого происходят совсем не те процессы, но оттенок явно может измениться, остальное же слишком зыбко.

- Ясно, ты вот что мне скажи, почему не среагировал сразу, как только Иссиль направилась к моему месту.

- Возникли определенные проблемы с восприятием окружающего пространства, иногда случаются слепые пятна.

- И такое бывает? Что, так долго был без присмотра, что начал сдавать?

- Время не имеет власти над моей структурой, все из-за произошедшего когда-то боя вблизи моей матрицы, частично повредившего ее, с тех пор приходится постоянно отслеживать подобные проблемы и устранять их. Прошу простить меня, такого больше не повторится.

- А больше уже и не нужно, - я кисло скривился, - что там сейчас?

- Если о той девушке, то она лежит на своем месте и плачет, - ответ лишь заставил меня огорчиться еще больше.

- До рассвета далеко?

- Нет, уже пора возвращаться.

- Тогда до встречи.

В глаза плеснуло тьмой, и слух сразу же разобрал еле слышимые всхлипы, доносящиеся из другого конца зала. Душа заныла с новой силой, а в груди сам собой родился рев, распирающий изнутри подобно не находящей выхода, но все пребывающей и пребывающей воде. И сковывающая чувства отрешенность мало что могла поделать с этим, кроме как не давала слететь мне с катушек, но полностью заглушить их, все же, не могла. Еще со старым куратором мне пришлось на собственной шкуре понять, насколько принявшие этот путь чувствуют все сильнее и острее. Боль, грусть, тоска, радость, удивление и все остальное любого неподготовленного человека могло просто свести с ума, и я ума не приложу, что бы делал без практики отрешения. Лишь она одна не давала мне сойти с ума от периодически переполняющих меня чувств, и в этот самый миг я особо остро ощущал, насколько слаб оказался перед тем, что жгло меня сейчас изнутри.

Подойти, обнять? Или не стоит? Оставит в покое? Пусть сама в себе разберется, дать время? Наверное, так. Я вздохнул, слишком сложно, слишком тяжело. Но сейчас важно другое, если оставаться здесь слишком долго, со временем уже все будет не важно. Поднявшись, и еще раз бросив взгляд в сторону Иссиль, направился к выходу из зала. Сначала главное, потом все остальное. Весь последующий день и вечер были полностью посвящены изматыванию организма до последней капли пота, пришлось вспомнить все то, чему когда-то научился в тесной комнатке далеко-далеко отсюда. Потом была ночь, и не менее изматывающие тренировки у куратора. Вызвать ярость, удержать ее в узде и не перейти черту - достаточно сложная комбинация, но, как оказалось, вполне реальная. Нужно было научиться брать точку отсчета, и Иссиль сполна дала мне ее. Следить за тем, что бы ярости было куда выходить - это я уже делал, мне это вполне по силам. И постоянно слушать свое тело - и с этим особых проблем не возникало.

- Теперь только длительные тренировки, ничего больше не поможет. Сегодняшнюю ночь считаю завершающей, больше в моих услугах нет нужды.

- Думаешь, уже дорос до тренировок снаружи?

- Вполне, если не будет отвлекающих факторов.

- Их не будет, - я грустно улыбнулся, - ладно, гони меня прочь.

Не дожидаясь утра, поднялся на уже определившийся под тренировки этаж выше, и с ходу вызвал нак`хаси, все заволокло кровавой дымкой, тело дернулось, но осталось на месте, мне теперь нечего было опасаться, я и зверь были одним целым, нужно было лишь своевременно давать выход бурлящему потоку внутри меня, а для этого нужны были нагрузки, нужно было двигаться, простой был чреват срывом и высвобождением зверя, чего мне совсем не хотелось. Честно говоря, так и не понял, как нам удалось слиться, ну да ладно, пора, время не ждет. С места прыгнул вверх и вбок, вцепившись всеми четырьмя конечностями в колонну, потом оттолкнулся и перескочил на другую, оставляя следы в виде выбоин, кроша пальцами камень, словно податливую рыхлую землю, затем кувырок назад и резкий старт, как только ноги коснулись поверхности. Мышцы работали стальными канатами, реагируя на малейший импульс, скорость реакции просто потрясала, и, думаю, я был готов к тому, ради чего все это затевалось. Отпустив нак`хаси, восстановил дыхание, еще раз проверив свое состояние, и, удовлетворившись увиденным, направился к Искару, в эту ночь на страже был именно он.

- Алистер? Какими судьбами? - шепотом спросил удивленный моим приходом товарищ.

- Сколько до рассвета?

- Примерно час-полтора, а что?

- Выйду, осмотрю заново ворота, и вернусь, сегодня надо продумать план.

- Вот как, - он задумчиво оглядел меня, - не вижу, ничего не вижу.

- Ты о чем? - не понял я.

- Тебе надо было время, что бы что-то изменить, но я так ничего и не вижу.

Улыбнувшись, я развел руками.

- А что ты ожидал увидеть, что у меня вырастут рога и копыта? Или третий глаз во лбу откроется.

- Не смейся, но о чем-то подобном я и думал, - он улыбнулся, - кто вас знает...

Он замолчал, а потом продолжил:

- Иссиль уже в курсе?

Я кивнул.

- Тогда понятно, почему она такая.

- Лучше не говори ничего.

- Не буду, только предупреди, как возвращаться будешь, а не так, как в прошлый раз.

- Ладно, - и я стремительной тенью бросился во тьму.

В общем и целом с прошлого раза ничего не изменилось, разве что патрули увеличились на пятерых солдат и одного погонщика с аррсом. Ривскрет, оставленный в подземелье, так и не понадобился, убивал руками, разрывая горло и ломая хребты, но больше всего не повезло твари, матерая гадина ничем не уступала давешнему кормильцу, видать, специально выращивали для военных действий, а не для набегов, но это ничем ему не помогло. И я оказался полностью прав, просчитать его атаки оказалось не столь уж сложно, и лишь убедившись в этом, поднырнул под замах кошмарной передней лапы и выбросил вперед ладонь, сжатую на подобии клина. Аррс еще не понял, что уже мертв, развороченное сердце и перебитый хребет выписали ему билет на тот свет, но он все еще пытался дернуться, достать меня, прибить наглую букашку. А я стоял, и смотрел, как он подыхает, совсем недалеко от трупа незадачливого погонщика. Слишком просто. И, пнув напоследок уже мертвую гадину, направился дальше.

Один здоровый шатер с краю, и около двадцати палаток поменьше с другой стороны, судя по количеству солдат, четырехместных. Часть домов была отведена под естественные нужды, бойцы периодически заходили в них справлять нужду, похоже, канализационная система все еще исправно работала. Ума не приложу, почему они сами не заняли дома? Ладно, не суть, так, что еще? С десяток погонщиков, точнее отсюда не посчитать. И, естественно, сражающиеся на стене бойцы, подпитываемые редкими ручейками снизу. Вот и все, больше высмотреть вряд ли удастся. Но когда я уже собирался уходить, входное полотно большого шатра колыхнулось, и наружу вышел верховный лаэр. Ни на секунду не усомнился, что это был именно он, слишком явно в нем все указывало на высокий статус. Одежда, походка, то, как он властно отдавал приказы, в общем, передо мной был каттонисийский высокий собственной персоной. Что ж, тебя мне нужно будет убить первым. А теперь пора назад.

Составив Искару компанию, дождался вместе с ним Крисса, абсолютно не удивившегося моему здесь присутствию.

- Всю ночь тут? - мы поздоровались.

- Только под утро пришел, - брат Ильсы ответил вместо меня.

- Есть новости? - копейщик не сводил с меня взгляда.

- Да, я смогу очистить для вас ворота, ненадолго, но смогу. Потом патрули забьют тревогу, и подтянется подкрепление. Кстати, владеющие маэр могут заглушать звуки?

- Легко, а что? - копейщик умостился напротив.

- Не смог услышать звуков боя, хотя на стене явно стреляют.

- Раз уж там есть всевидящий, он наверняка постарался устроиться со всеми удобствами, - пожал плечами сидящий слева Искар, - обычное дело.

- Так с чего ты решил, что сможешь их всех перебить? На самом деле, ты один из высоких, только раньше скрывался? Если нет, то я просто не вижу других вариантов.

- Не совсем так, но выглядеть будет следующим образом - я проведу вас до ворот, вы укроетесь в одном из домов, и будете ждать. Дальше в дело вступаю я, и когда вы решите, что сможете безопасно установить амулеты и вернуться - начнете действовать. Если же у меня не получиться, тогда просто уйдете тем же путем обратно.

Некоторое время они молчали, переваривая услышанное.

- Слишком просто звучит, что бы получилось, - Крисс поморщился.

- А зачем усложнять, патрули я уберу сам, место выберем вместе, а дальше сидите тихо и трезво оценивайте ситуацию. Если нужно, несколько раз пройдемся по маршруту, что бы лучше запомнили. Искар, ты, главное, уверен, что твои амулеты разнесут ворота?

- Нет, ворота они как раз вряд ли разнесут, там на маэр все замешано, а сами крепежи вырвать должны, это ж горные, их нужно только правильно установить - я как знал, брал те, что для шахт.

- Отлично, возражения имеются?

- У меня, - копейщик поднял руку, - что с аррсами? Учуй нас хоть один, сразу даст знать остальным, и что бы ты там не делал, нас уже будет не спасти.

Искар согласно кивнул.

- С этим просто, по пути они нам встретятся только в патруле, остальные все под стеной сидят, вам просто не следует выдвигаться к воротам, пока хоть один из них будет жив.

- Нет, ну вот слишком все складно, - Крисс хлопнул себя по колену, - не бывает так.

- Не бывает, - кивнул, - но ты забываешь об одном.

- Ты о чем?

- Пока вы будете сидеть в безопасности, и выгадывать подходящий момент, меня там будут убивать, - я посмотрел на них, - залогом будет моя жизнь.

- Алистер, - Искар глазами показал вправо.

Мы с Криссом обернулись, и если тот потом лишь раздосадовано уставился себе под ноги, то я просто напросто растерялся. Черт, сколько она успела услышать? Прислонившись к стене и закусив губу, на нас смотрела Иссиль, а по ее щекам беззвучно бежали слезы. Я встал. Она словно окаменела, не шелохнувшись, не дернувшись, уставившись глазами туда, где я сидел мгновение назад. Медленно подойдя, взял за плечи, притянул к себе, обнял. Не противясь, она приникла ко мне и затряслась в беззвучном рыдании, шепча одно и то же:

- Не пущу, не пущу...

Больше не колеблясь, поднял ее на руки и понес к выходу, наверх. Ума не приложу, как я мог ее не почувствовать, слишком отвлекся? И теперь единственный дорогой мне человечек в этом мире безудержно рыдал у меня на руках. На поверхности уже светало, утро уверенно вступало в свои права, прогоняя остатки исчезающей ночи и раскрашивая мир так, как делало это уже не один раз. Мы стояли напротив прохода и просто смотрели на просыпающийся мертвый город. Она давно уже не видела восхода солнца, и я надеялся, что это хоть как-то ее отвлечет, как бы опасно это ни было. Это было то еще зрелище.

Сначала первые лучи коснулись крыш вдали, прошлись по цветной черепице, высвечивая ее и бросая блики, потом скачком перебрались через широкую улицу, окрашивая крыши все новых и новых домов, поднатужились, будто собираясь с силами, и словно безумные пустились вскачь, ускоряясь, проглатывая одни за другими очередные скаты домов и медленно вытягивая наверх красно-оранжевый диск небесного светила. Утренний небосвод был пуст, и просто нуждался в том, что сейчас величественно поднималось на горизонте, огромное, яркое, непреклонное. Как же сильно ей этого не хватало, что даже слезы замедлили свой бег, переставая сыпаться из глаз. Она судорожно вздохнула, не готовая сказать еще ни слова, но я уже знал, что бы там ни случилось, но я дам ей возможность видеть подобные восходы столько раз, сколько она захочет. И если для этого придется вырезать всю ту армию, которая стоит между ней и свободой, я сделаю это, я буду рвать их голыми руками, буду грызть глотки, захлебываясь чужой кровью, но убью их всех, всех до последнего ублюдка, ставшего у нее на пути.

- Теперь понимаешь, ради чего все? - я прижал ее к себе, шепча в самое ухо, - позволь мне подарить тебе это, ведь если не ради этого жить, тогда ради чего?

И она снова заплакала, спрятав лицо у меня на груди, рубаха стала мокрой от ее слез, и я улыбнулся - вот он, смысл жизни, когда все хреново, когда выбора почти нет, когда выход только один - в петлю, только тогда видишь четко и ясно, только тогда понимаешь, ради чего сейчас живешь.

- Сегодня ночью я уйду, - она вжалась еще сильнее, страшась услышать продолжение, - и если мне повезет, то мы увидимся еще, и тогда ты сможешь решить, нужен ли тебе такой, как я.

- Нужен, - губы шепнули быстрее, чем поняли, о чем речь.

Я покачал головой.

- Не спеши, скажешь это мне после, когда будешь свободна от всего этого кошмара.

И не дожидаясь ответа, понес ее внутрь, в темный, грязный мирок, ставший пристанищем кучке выживших на долгие дни. По пути она слезла у меня с рук и дальше пошла сама, оставив меня с дожидающейся нас оставленной парочкой.

- Ты как? - Искар участливо посмотрел в глаза.

- Прекрасно, лишь выросло желание отправить к праотцам побольше этой мрази наверху.

- Мы тут все еще раз обдумали, - копейщик поднял глаза, - рискнуть стоит, если ты готов, то выдвигаемся сегодня ночью.

- Отлично, - я зловеще улыбнулся, зверь внутри давно жаждал настоящей схватки, так что мне это было только на руку.

- Знаешь, иногда мне с тобой не по себе, - Искар передернул плечами, на что Крисс лишь согласно кивнул.

- И еще, - я обвел их взглядом, - вы увидите там то, о чем должны будете молчать да самой смерти, шутки кончились.

Искар кивнул:

- Клянусь, от меня об этом никто не узнает.

- Согласен, клянусь своей жизнью, - копейщик так же недолго раздумывал.

- Хорошо, тогда я спать.

Съев свою порцию завтрака, и ни на кого не обращая внимания, добрался до своего матраса и завалился на спину, натянув на себя покрывало. Глаза сомкнулись, и спустя какое-то время я провалился в сон.

 

Глава 29

Подошедший Искар уже хотел тронуть меня за плечо, когда я открыл глаза.

- Пора? - он кивнул.

Поднявшись, прошел с ним в угол с оружием, где Крисс уже отбирал снаряжение для себя. Все собравшиеся зале молча наблюдали за нами, не сводя с нас глаз, и только одни, покрасневшие, и до сих пор блестящие от слез, не отрывались от меня одного. Нацепив ножны, проверил, как выходит ривскрет, показавшийся мне теперь слишком легким, пару раз взмахнул, заставляя воздух с гудением разойтись в стороны, и вложил клинки обратно. Левое запястье оседлала подвязка с креплением под стилет, Искар выудил его из какой-то шкатулки:

- В нем силы всего на один удар, но если попадешь через глазницу в мозг, ни один верховный не переживет.

Я молча вложил стилет в крепеж, затем занялся одеждой, подвязывая все торчащие концы и добиваясь того, что бы нечем было зацепится в гуще схватки. Вытащенные из одного из баулов наплечники отверг сразу же, а вот тяжелые, подбитые сталью наколенники взял, бить придется всем, и много. Проблема оставалась только с обувью, такой много вреда не нанесешь, ну да выбора особого не было. Подняв глаза, понял, что ждут только меня, оба напарника были уже укомплектованы, и куда получше моего: мечи, кинжалы, два арбалета, у Искара через всю грудь шла перевязь с метательными ножами, полные наборы накладок на плечи, руки, ноги, в общем, вид они имели внушительный. Что ж, теперь последнее, я обернулся к замершим людям:

- С этого момента и до тех пор, пока мы не вернемся, все сидят здесь, - я остановился глазами на Иссиль, - и не высовываются.

- Все слышали? - Искар хмуро оглядел народ, те закивали, - ладно, выходим.

Три силуэта выскользнули из зева одинокой башни и, быстро миновав пустырь с надгробиями, скользнули во тьму ночного города, растворившись в его тенях. Шли ходко, прислушиваясь к каждому шороху и хоронясь по самым темным закоулкам. Обходящий уже известным маршрутом патруль заметили еще издалека. Вот так сюрприз, после каждой моей встречи с ними, они увеличивали свое количество, и теперь мимо нас шествовало девять солдат и погонщик с двумя аррсами, ничем не уступающими моему старому знакомцу. Искар с Криссом замерли, превратившись в статуи, я же показал жестами: молчите, не двигайтесь, и скользнул наперерез шагающим. На пол пути вошел в нак`хаси, и размылся в прыжке, смазанной тенью приземлившись прямо перед одним из аррсов, только-только почуявшим меня и собравшимся среагировать, но - поздно, гул с жуткой скоростью рассекаемого воздуха, шипение расходящейся плоти, и разрезанная надвое гадина шлепается в лужу собственной крови, глаза стоящих рядом расширяются, руки тянутся к мечам, а с боку уже готовится к прыжку вторая тварь. Рывок вперед и круговой взмах - росчерк стального клинка рубит все: руки, грудные клетки, черепа, и замирает в крайней точке, сбрасывая с себя по траектории дальше красные капли. Второй клинок покидает ножны и рубит тех, кого не достал первый. Кровь из рассеченных шей вырывается фонтаном, опадая жутким дождем на стоящих рядом и на то место, где доли секунды назад находился и я. Рывок, и снова взмах, перечеркнувшей жизни оставшихся солдат. Они еще кулями оседают на мостовую, когда готовый уже заорать погонщик наконец-то получает свое - клинок входит ему в бок, сминая ребра и круша позвоночник, и выходит через левое плечо, не жилец. Теперь последний. Шаг вперед, и два лезвия срезают щупальце-голову, заставляя тело забиться в агонии. Потом резко развожу руки в стороны и встряхиваю, проворачивая - с клинков слетают последние капли.

Я стою посередине кучи окровавленных трупов, все еще исторгающих из себя потоки крови и бьющихся в агонии, кошмарный островок подрагивает, шевелиться, вокруг начинает распространяться жутких запах от вскрытых желудков. Зрелище не для слабонервных. Вернувшись, оглядел застывших спутников.

- Двигаем дальше, - они медленно кивнули, и пристроились следом.

Пройдя еще пару кварталов, свернули в неприметный переулок, дугой огибающий рыночную площадь, превращенную захватчиками в руины, царящая там теперь разруха удручала даже меня, зачем же так по варварски? Ублюдочная нация, в который раз убеждаюсь в этом. Пройдя по нему и свернув еще раз, оказались около узкого прохода, простирающейся далеко вперед, вплоть до самой городской стены. Но нам так далеко и не нужно было, проскочив в одно из его боковых ответвлений и еще немного поплутав в хитросплетении городских улочек и переулков, остановились перед двухметровым каменной стеной, отгородившей нас от нужного нам дома.

- Сейчас перелезаем и пробираемся внутрь, если вас все устроит - приступим, - они кивнули, и мы полезли. Искомый дом был заколочен снаружи, но окна были выбиты и зияли черными провалами, через которые довольно легко будет выскочить на улицу или заскочить обратно. Оказавшись у одного из них, они некоторое время всматривались в конец улицы, наблюдая за передвижением караульных.

- Ну что?

- Подходит, - Искар удовлетворенно кивнул.

- Хорошо, если все-таки ввяжетесь в бой, смотрите меня не подстрелите.

И, взявшись за остатки рамы, перемахнул через окно. Что ж, вот и посмотрим теперь, чего все это стоит - стараясь не выходить из тени, почти влипнув в стены домов, я метнулся вперед. Меня пока не заметили, солдаты, вразвалку прохаживающиеся по занятой палатками территории, почти не обращали внимания на то, что творилось за ее пределами, и лишь несколько стоявших на страже караульных изредка поглядывали по сторонам, занятые, в основном, болтовней друг с другом. Что ж, ваша беспечность мне только на руку. Остатки квартала пролетел на одном дыхании, еще с десяток шагов, и сумрак закончится, ноги коснутся освещенной территории, кровь в жилах забурлит, почти закипая, заставляя организм превышать допустимые нагрузки, и тело смертоносной машиной метнется вперед. Шаг, второй, третий, часовой успевает поднять глаза, и тут же заваливается на бок, окатывая себя потоком крови, хлещущим из вырванного горла. Стоявший рядом его напарник оказался более расторопным, и выхваченная буквально мгновением позже полоса стали чуть не вспорола мне живот - вот и встретились, стальной, пора открывать счет.

Видимый мир в тот же миг подернулся красноватой дымкой, а собравшееся уже было ухнуть в кровавую муть безумия сознание, удерживаемое лишь ценой неимоверных усилий, просто взорвалось хлынувшим в него потоком ярости, холодной, с трудом сдерживаемой, но все же контролируемой. Человек напротив умер, не успев даже осознать этого. Собственный меч, вырванный из крепко сжимающей руки, сломал ему кисть и прошел через височную кость, разделив голову напополам, быстро и безвозвратно лишив жизни. И я тут же метнулся дальше, стараясь не ускоряться больше необходимого, счет теперь шел на минуты, тело работало на износ.

Размазанной тенью пролетел мимо четырех следующих палаток, и в следующий момент в мозгу словно щелкнуло - опасность! Мгновенный рывок в сторону бросил тело на одну из палаток, сорвав с креплений держащие ее с одной стороны веревки и погребая меня в куче ринувшейся следом материи. Внизу кто-то вякнул, приняв на себя всю силу удара, и замолк, скорость столкновения просто вышибла из него дух. А потом все вокруг накрыло мелкоячеистой сетью, проходящей сквозь палатки и опутывающей людей плотными коконами при первом же касании. Барахтающиеся в складках материи метрах в трех от меня солдаты были облеплены в мгновение ока, и только я, и бедолага подо мной, избежали подобной участи. Серебристые нити паутины мерно пульсировали и никак на первый взгляд не влияли на не заметивших их людей, будто только мне одному и были видны их хищные вздрагивания при любом движении жертвы, будоражащих ее, словно какого-то паразита. Все это произошло настолько быстро, что лагерь просто еще не успел осознать, что случилось нечто из ряда вон выходящее, но я уже понял - обнаружен. Что-то пошло не так, не знаю что, но противник в курсе, и уже готовит встречу. Могу поспорить, эта сеть для него - что-то на подобии способа обнаружения непрошеных гостей, и найти меня теперь ему не составит абсолютно никакого труда. Пространство в радиусе двух метров от меня было свободно от этой дряни, заставляя ее корежиться и дрожать на самой границе, но как только я стал выпутываться из палатки, смещаясь в сторону, она занимала освобожденное пространство и таяла там, где проявлялось действие моего источника. Вот по этой самой бреши, боюсь, он меня и начнет вычислять.

Я почти выбрался из-под палатки, стараясь замедлиться до максимума, чтобы не намотать на себя еще больше ткани, как сверху обрушился мощнейший поток воздуха, буквально вмявший меня в землю. Тело среагировало моментально, и как только напор иссяк, мышцы бросили его в сторону и вперед, и сзади тут же обрушилось нечто настолько мощное, что твердь дрогнула, а в воздух взвился настоящий дождь из комьев. По спине будто ударило воздушной волной. Значит, останавливаться нельзя, не знаю, сколько еще таких атак сможет предотвратить мой источник. И я ломанулся вперед, сбивая и калеча людей, разлетающихся от столкновений, словно куклы, перепрыгивая и стараясь посерьезней травмировать попадающихся на пути аррсов, выказывающих наибольшее оживление и уже встревожено дергающихся из стороны в сторону, словно пытаясь понять, откуда же исходит опасность. Маячивший впереди шатер с трехглавой змеей оказался рядом в считанные секунды, отдернуть полог и оббежать взглядом его внутренне убранство заняло еще мгновение, а потом правая рука метнулась к ножнам на предплечье, и черный клинок устремился к своей цели.

Сидевший лицом к входу человек успел только моргнуть, и исчез, оставляя для острия стилета лишь пустоту, я промахнулся. В следующий миг шатер со всех сторон стал стремительно сворачиваться в подобие огромного кокона, явно намереваясь заключить меня в ловушку. Хрена с два. Ривскрет, буквально вырванный из ножен, в мгновение ока взрезал мельницей клинков одну из сторон, и я рыбкой прыгнул в образовавшуюся щель. Сзади раздался громкий шелест, приглушенно хлопнуло, а потом в комок сжавшегося шатра, рассекая воздух десятками жал, стали вонзаться одна стрела за другой, делая его похожим на огромного ежа. Замутненное сознание отмечало окружающие детали, не акцентируясь на них, но очень внимательно расценивало уровни угрозы от врагов вокруг, и единственного человека, которого я просто таки жаждал увидеть снова, здесь не было. От разочарования захотелось взвыть, взгляд снова заметался по толпе - тщетно. Что ж, времени тогда становится еще меньше, совсем скоро здесь будет подкрепление, и не маленькое, смею судить.

Клинки взвились в воздух, оставляя за собой кровавые брызги, и безумная жатва началась. Еще никогда я не убивал так массово, стремясь лишить жизни как можно больше врагов за один взмах, один удар, один поворот кисти. Словно ангел смерти, спустившийся на землю с небес и начавший сеять смерть, стальным вихрем я собирал дань вокруг себя. Кровь, красная, горячая кровь, хлеставшая отовсюду, куда только дотягивались клинки, просто заливала все позади меня, проливаясь наземь настоящим дождем. Противников не было, было только мясо, безрассудно кидающееся под удары и пытающееся неловко ткнуть меня, то одной острой железкой, то другой. И если бы не безумие, просто таки душившее меня изнутри, возможно, я даже рассмеялся бы, вот только мысли и так путались, перескакивая с одного на другое, почти полностью поглощенные кипевшей во мне злобой. Ривскрет без усилий вскрывал грудные клетки, головы, отсекал руки и просто увечил, не оставляя ни единого шанса выжить. Вот упал аррс, расчлененный напополам и продолжающий агонизировать, скребя по земле кошмарными лапами, другой лишился головы-щупальца и передней правой лапы по самое плечо, приземлившись позади меня уже мертвым куском плоти. Стальные, бросавшиеся в безумной атаке, гибли один за другим, безрезультатно отдавая свои жизни и устилая землю исполосованными трупами. Про обычных солдат не стоило и упоминать, сплошная смазка для клинков, красная, горячая.

Первые три минуты отняли двадцать две жизни, устлав их телами настоящую поляну смерти, и в подобном темпе я еще выдержу минут двадцать.

Почти не уклоняясь, предупреждая любой удар, и почти не обращая внимания на попытки достать меня, рубил и резал, кромсал на части, сбивая с ног и отбрасывая сломанными куклами, каждое движение заканчивалось чьей-то смертью или ее предвестником. Выживших не будет, уж я то постараюсь. Постепенно левая часть лагеря вымерла, а оставшиеся сосредоточились по другую сторону превратившегося в ежа шатра и пытались достать меня издалека, осыпая стрелами и метая копья. Их древки то и дело пролетали в опасной близости, так и норовя впиться, проткнуть насквозь, но слишком медленно, и потому ловили лишь пустоту. Теперь ваша очередь. В три прыжка добравшись до ощетинившихся частоколом стали воинов, с ходу зацепил валяющийся под ногами труп аррса, и что есть мочи швырнул его вперед. Людей смело, разбросав в разные стороны, словно кегли. Метнувшись вперед, стал тупо добивать лежащих, наступая на гортани, рубя глотки и просто проламывая головы пинками. Пытающихся свалить с ног прыгающих аррсов, ловил в воздухе на клинки и отпускал уже мертвыми, а затем вновь принимался рубить головы и добивать раненых. Господи, кем я стал, в кого превратился, вокруг меня всходит только смерть и боль, я стал ходячим ужасом, настолько пропитавшимся чужой кровью, что мне уже никогда от нее не отмыться. Мысли сбились, с новой силой накатила волна ярости, затопившая все, оставившая лишь желание убивать. Последний проблеск грусти мигнул, и исчез, вновь уступая место кровожадному безумию, и пиршество смерти возобновилось. Кровь, боль, крики и стоны, и в центре всего этого я, все это моих рук дело, это все мое, в этом весь я.

Ривскрет вспарывал одного человека за другим, подрубал ноги и срезал руки по самые плечи. Лишь один раз пришлось принять на клинки удар особо умелого противника, умудрившегося подобраться с боку и виртуозно ткнуть своим мечом. Отведенный для очередного смертельного полета левый клинок сменил траекторию и встретился с соперником, переломив его надвое и вспоров грудь стоящему рядом солдату. А правый, уже спешащий ему на помощь, вошел через плечо в грудь воина, пропорол ее и вышел из левого бока - стальной распался на две половины, заливая все вокруг фонтанирующей из него во все стороны кровью. Это словно послужило переломным моментом, противники дрогнули, а потом слаженно развернулись и кинулись бежать вдоль стены. Зверь внутри зарычал - добыча бежит, уходит, догнать, разорвать. И я полностью был с ним согласен, тело качнулось вперед и выстрелило себя в воздух. И вновь клинки рубят, собирая обильную жатву, вновь льется кровь, а на земле остаются лежать трупы, и вновь я бросаюсь вперед, догоняя очередную жертву и вонзая клинки в ее податливую плоть, обрывая очередную жизнь. А потом сзади раздался чудовищный взрыв, что-то грохнуло с такой силой, что полопались оставшиеся в домах по бокам стекла, осыпавшись осколочным дождем на красную от крови мостовую. Вот оно, свершилось, я дернулся было назад, но разум возобладал - нет, не сейчас, надо дать им время уйти, внутри все клокотало, слишком уж я сейчас был взвинчен. Нырнув в показавшийся справа переулок, метнулся по нему до конца, с трудом гася бушующие внутри энергии и выходя из нак`хаси, мир сразу же обрел новые краски, исчезла кровавая муть, раскрашивая все вокруг в привычные оттенки ночи. Вконец остановившись, перевел дыхание - как же я устал. Одежда вся намокла и липла к телу, с рук капало, а волосы, заплетенные в косу и спрятанные под рубаху, ощущались чужеродным кровавым сгустком, прилипшим к спине, впрочем, мне было не привыкать.

Тело дрожало, руки мелко трясло, и я лишь внешне оставался спокоен, хотя внутри всего колотило, словно в лихорадке. Хреново, чего еще скажешь. Клинки с трудом нашли путь в ножны, ладони с облегчением разжались, отпуская тяжесть рукоятей. Тяжелый вздох, сорвавшийся с губ, был лишь отголоском постепенно успокаивавшейся внутри бури. Опершись о стену и прислонившись к ней лбом, я устало наблюдал за тем, как успокаивались запущенные в организме процессы, как переставало бешено гнать по венам кровь сердце, как замедлялись легкие, качавшие до этого воздух, подобно мехам в кузне, как каждая клеточка моего тела приходила в себя, избавляясь от навалившихся на нее чудовищных нагрузок. Отдышавшись и, более-менее очухавшись, двинулся дальше. Потом пришлось некоторое время скрываться в полуразрушенном доме, пропуская мимо себя поток солдат, спешащих на место недавней бойни. А затем рвануло так, что задрожали стены, и я чуть ли не пулей выскочил наружу, опасаясь, что дом просто сложится внутрь, погребя меня под собой. Благо, что улица уже была пуста, и ноги сами понесли меня кружным путем, петляя и периодически натыкаясь на тупики, в сторону кладбища. Еще несколько раз приходилось прятаться, буквально зарываясь под землю и хоронясь в грудах обрушившихся зданий, пропуская мимо себя проносящихся аррсов и солдат. Что ж, видно, ворота таки удалось разрушить, у Искара все получилось, теперь осталось только добраться до своих.

Перебегая от одного дома к другому и выжидая удобного момента, когда улицы опустеют, я пробирался по городу, словно по разбуженному муравейнику. Солдаты стекались со всех концов, когда маленькими ручейками, а когда и целыми отрядами человек в сто-сто двадцать, видел немало и проносившихся мимо аррсов, бегущих целыми стаями - жуть, тяжело придется нападающим, умоются кровью так, что надолго запомнится. Но незамеченным добраться мне так и не удалось, пятеро воинов из очередного отряда отделились и направились прямиком к забегаловке, в которой мне пришлось на время схорониться. Черт, как же не вовремя им приспичило, пока двое справляли нужду прямо на поломанную мебель, трое молча поглядывали по сторонам, а я замер статуей за прилавком, перестав даже дышать. И то сказать, прилавок - дырявая тумба, заставленная всяким кухонным хламом, чуть ли не просвечивала насквозь, хорошо еще, что сейчас была ночь, а то даже спрятаться было бы негде. А потом один из воинов произнес:

- Небось, в штаны уже наложил, а балуриец?

Затем раздались шаги, и справа от меня на корточки опустился воин, стальной.

- Ну что, бедолага, настрадался уже, хватит, - и он нарочито медленно потянул кинжал на поясе.

В тот же миг, выброшенная рука ухватила его за кадык и рванула на себя, стальной захрипел, забулькал, и мгновенно вытянутый перед смертью клинок устремился в последнем ударе. Что бы сразу же перекочевать ко мне в руку, бросившийся же вперед второй воин успел увернуться от выпада в шею и отскочил назад.

- Эй, он умудрился убить Гаррса, - на его лице читалось неверие.

А потом уже им некогда стало думать о чем либо еще, кроме мелькающей перед их лицами полоски стали. Мне нельзя было их отпускать отсюда, и в то же время следовало как можно скорее покинуть этот дом, так что следовало в темпе разобраться с возникшей проблемой. Брошенный кинжал воин впереди отбил играючи, и тут же нанес ответный выпад. Клинки столкнулись и разошлись, что бы тут же ринуться навстречу друг другу. А потом ривскрет отсек ему кисть и вспорол горло. Ноги бросили тело вперед, рывок в сторону и взмах правым клинком заставил осесть наземь еще одного, в то время как левый описал широкую дугу и с силой встретил метящий мне в ключицу меч очередного воина. На секунду мы замерли, они - напротив, с обнаженными мечами и озабоченными лицами, я - снизу, припав на обе ноги и хищно разведя руки на подобии крыльев. А спустя миг, хрустнувшая под ногой одного из них деревяшка запустила колесо боя вновь. Клинки ривскрета прянули в стороны, раскручивая мельницу и помогая ногам провернуться по часовой, сбивая попытавшиеся клюнуть меня мечи и вспарывая брюхо стоящему справа. Оседая, тот умудрился ткнуть в меня своей железкой, и мне лишь чудом удалось извернуться, уйдя из-под атаки, тем самым дав возможность последнему отступить и броситься наружу, за порог. Но тому то ли гордость не позволила, то ли еще что, но он лишь выхватил кинжал на поясе и бросился вперед. Подловив его на очередном витке, я с силой ударил по достигшему верхней точки мечу, сбивая траекторию, и тут же рубанул вниз, рассекая шею и подводя итог скоротечной схватке.

Как просто, и быстро. По сравнению с испытываемым недавно напряжением, этот бой ничем не запомнился, не вызвав даже тени эмоций, будто раздавил жука, неосторожно подлезшего под очередной шаг. Организм все еще восстанавливался после мясорубки, усиленно доя источник и прокачивая получаемую энергию по всему телу, отчего меня одолевали сонливость и усталость, а в районе груди словно гуляла щекотка, периодически пробегающая от одного бока к другому. Ничего, скоро все пройдет, теперь нужно лишь двигаться вперед, добраться до своих, и все будет хорошо.

Пропустив спешащую колонну солдат и выждав для верности еще какое-то время, припустил вдоль улицы, стараясь вспомнить примерное расположение кладбища, а то эти прятки изрядно заставили меня поплутать. Во время очередного пережидания в одном из брошенных домов, еле подавил подкативший к горлу ком. Успевший всякое повидать, такого я просто не мог понять, все оставшееся во мне человеческое просто застыло в немом ужасе, буквально парализованное увиденным. Во второй комнате лежал труп обезглавленной девочки лет десяти-двенадцати, голова откатилась к столу и таращилась оттуда потухшими глазами, раскрыв в немом крике рот и пачкая волосы в натекшей под собой лужице. Тело же лежало в совершенно неестественной позе, все поломанное, покалеченное, мало тог, все указывало на то, что перед смертью ее еще и насиловали. Я еле удержался, чтобы не застонать от бессильной злобы, твари, какие же твари. Будь они сейчас здесь, рвал бы их зубами, заставляя выть от боли и страдать так, как только смог бы заставить. Но их не было. Лишь немного в стороне, в лужах крови, лежали мать и отец, умершие явно после своего ребенка - они пытались ползти к ней, но им лишь дали увидеть ее мучения и конец. На улице все стихло, можно было уже выходить, а я все сидел и пялился в стену напротив, меня словно переклинило, будто что-то сломалось внутри, дав понять нечто новое об этом мире, лежащее на виду, но так и не принятое до этого. Мысль сформировалась сама собой, пронзив мозг и расставив по местам все, что было до, и будет после. Все стало ясным, четким и, главное, разумным. Я первый раз за все это время понял, для чего мне это все. Глаза моргнули, пора.

А потом был бесконечный бег по улочкам и переулкам, перебирания через завалы, невысокие заборчики домов, и вот, знакомые кварталы. Еще метров триста, и уже можно будет увидеть возвышающуюся над кладбищем башню. Но чем ближе я подходил, тем тревожнее мне становилось. Звуки боя внутри городских стен стали слышны еще час назад, но все они шли со стороны малых ворот, видно, даггурцы таки сумели воспользоваться представившимся шансом. А сейчас грохотало оттуда, спереди, как раз в том направлении, где находилось кладбище. Нет, не может быть! Внутри все похолодело. Только не это!

Я ринулся вперед, почти не таясь, стелясь над землей и почти не касаясь ее, покрывая прыжками несколько метров сразу. Воздух издевательски свистел в ушах, будто насмехаясь, суля боль и разочарование. Мышцы ныли после жестокой рубки, но мне было плевать, мне нужно было туда, увидеть, убедиться, что все хорошо, что догадки не верны. И вот, очередной поворот, уже видны оранжевые вспышки, грохот усилился и стал чаще, что-то рушилось, обваливаясь само в себя. Я вылетел на отдельно стоящий, сложившийся внутрь дом и замер, не сумев сдержать рвущийся из груди стон:

- Нет, только не это, Иссиль, нет, - губы бессильно шептали, по щекам бежали слезы, а в груди будто раскручивалось огненное веретено, все жгло так, словно отмирала какая-то часть меня, оставляя после себя лишь щемящую пустоту. И я умирал вместе с ней, мое сердце - умирала его часть, отказываясь существовать без прочно занявшего его человечка.

Сверху, с неба, в башню, все учащаясь и учащаясь, били всполохи ярко-оранжевого огня, разнося по округе чудовищный грохот, ранее казавшийся мне лишь следствием рушащихся домов. Мощь воздействия все нарастала и, в конце концов, на башню стал изливаться такой напор пламени, что вспыхнула даже трава, растущая возле самого забора, огораживающего периметр кладбища. И весь этот поток, не растекаясь по сторонам, уходил внутрь, вниз, в зев спуска, выжигая не только все на своем пути, но, скорее всего, плавя и камни, и сам воздух. Выжить там не смог бы никто.

Ноги подкосились, и я упал на колени, пальцы впились в мешанину из камня и дерева, судорожно сжались. Из распоротой ладони потекла кровь, но боли не было. Она была только в одном месте, в груди. Там ныло так, что хотелось умереть. И тогда я сдался. Из горла вырвался такой рев, которого в этом мире еще не слышали. Рев боли и отчаяния, обещания боли и такой расплаты, о которой здесь даже не слышали. Глаза ослепли, уши перестали слышать, я не чувствовал ничего, кроме рвущейся наружу ненависти и злобы. И разрывающего глотку рева, его я ощущал так же, как обжигающую нутро пустоту, которую теперь нечем было заполнить, кроме хлынувшего в нее океана ярости. И вот тогда, тогда поднял голову Зверь, не та его жалкая часть, безумным животным пробуждавшаяся во мне все это время, нет, она была всего лишь жалкой пародией того, что сейчас поднималось в полный рост. Теперь я увидел то, что носит под сердцем каждый человек, стараясь забить и задавить в самый темный угол своего естества. И вот теперь оно подняло голову - пора, я могу, я свободен, хозяин?

Источник мигнул и скукожился в горошину, наливаясь багровым свечением и начиная пульсировать все быстрее, все ускоряясь, а потом скачком расширился, поглотив целиком всю грудь. Окатившая нутро боль стала началом, кости затрещали, ломаясь и вновь сращиваясь, лопались органы, взрываясь прямо внутри и тут же восстанавливаясь заново, тело корежило и ломало, лепя из него что угодно, только не меня прежнего. В радиусе же добрых десяти метров творился настоящий ад, воздух наэлектризовался до такой степени, что я ощущал проскакивающие то тут, то там росчерки молний, иногда попадавшие в препятствия и полностью испепеляющие их. Обломки подо мной почернели и утрамбовались, став почти единым монолитом, а воздух просто гудел от сводившего его перенапряжения. А через мгновение глаза открылись, и мир увидело существо, которое когда-то называлось Алистером, губы исказились в яростном оскале, обещая такое, что увидевшие не выдержали бы, лишившись сознания. Зверь оскалился еще шире, и сделал шаг. Потом второй, третий, и прыгнул вперед. Ноги коснулись мостовой, напряглись, и толкнули тело вперед, чуть не выворотив под собой булыжники. Зрачки расширились, поймав стоящие в отдалении цели, руки в прыжке ухватились за край дома и позволили существу сменить траекторию, оттолкнувшись уже от стены. Еще несколько громадных скачков, и Зверь вышел на дистанцию атаки.

Удар. Мостовая взорвалась каменным крошевом, разлетаясь в стороны вперемешку с людьми и оградой. Разошедшаяся воздушная волна была такой силы, что стоящих через десяток метров солдат сбило с ног и потащило по земле. Медленно поднимаясь во весь рост, существо завело руки за спину, и выскочившие из ножен клинки радостно блеснули, поймав лучи восходящего солнца не испачканными кровью участками. Вокруг же, в радиусе метров семи-восьми, вместо земли было сплошное кровавое месиво, не выжил никто. И те, кто постепенно приходил в себя и уже поднимался на ноги, с ужасом взирали на стоящее в центре всего этого существо. Зверь напрягся и, оскалившись пуще прежнего, метнул тело метров на двадцать вперед, по пути вскрывая клинками все живое, до чего смог дотянуться. Миг, и на землю кровавой дорожкой опал кошмарный фарш, смешав в себе все, что только можно выжать из человека. Жуткое, еще шевелящееся месиво из частей рук, ног, голов и прочих кусков тел, обильно исходящее имеющимися в организме жидкостями стало последней каплей. Приходящих в себя людей, наконец, проняло, и вот тогда раздались первые крики, началась настоящая паника - солдаты, игнорируя приказы начальства, кинулись в стороны, сбивая друг друга с ног, затаптывая насмерть, и лишь отдельно стоящие, более сурового вида воины хранили мрачную обреченность.

Стальные - существо на миг замерло, уголки губ искривились, выдав пародию на улыбку, затем оно сделало шаг, и бросилось вперед. Клинки заработали с невообразимой скоростью, превращая в фарш все, что становилось объектом атаки. Сила ударов была такой, что, встречаясь со стенами домов, клинки проходили через камень как сквозь масло, оставляя после себя глубокие прорези. И бойцы абсолютно ничего не могли этому противопоставить, умирая один за другим, опадая наземь расчлененные по частям. Через несколько мгновений с отрядом воинов-стали было покончено. Существо облизнуло покрывшиеся кровью губы и повернуло голову, выбирая следующую цель. И вовремя.

Посередине левого ответвления в воздухе наливался силой огненный сгусток в метр диаметром. Вспыхивая ослепительно-оранжевыми всполохами, он набухал все больше и больше, постепенно от него стали бить в стороны короткие разряды, пробегающие по мостовой и стенам домов, оставляя за собой выжженные проплешины. Воздух вокруг него вибрировал и низко гудел от нагнетаемых энергий, наконец, человек, стоящий всего в паре метров за ним, что-то сделал, и налившийся жуткой мощью сгусток рванул вперед, оставляя за собой дрожащее марево. За какие-то пару метров скорость образования возросла во много раз, и существу пришлось приложить титанические усилия, чтобы уйти из-под удара. Ноги взрыли мостовую, вывернув булыжники и бросив тело в боковой проулок, заставив проехаться по мостовой еще пару метров, и только чудом не упасть. А мелькнувший в опасной близости смертоносный сгусток с жутким гудением пронесся мимо и встретился в конце улицы с одним из домов. Взрыв чудовищной силы буквально заложил уши, заставив кожей почувствовать хлестнувшую по ней волну. С неба стали падать куски досок и камни, осыпаясь наземь настоящим дождем. Но существо это не интересовало, у него появился враг. Толчок, упор в стену и снова толчок, руки в воздухе вгоняют клинки в ножны и хватаются за край крыши. Рывок, тело взлетает наверх и, приземлившись, тут же вытягивается в очередном затяжном прыжке, черепица под ногами мелькает сплошной полосой, крыши сменяют одна другую, в ушах свистит ветер. Потом прыжок к краю, тело резко наклоняется вперед, головой вниз, и ноги бросают Зверя к противнику. Скорость существа и его масса ломают человеку плечи, шею, вминая их в грудную клетку, трещат ребра и хребет, не выдерживая удара, и сминаются дальше, складывая обреченного как гармошку, во все стороны брызжет кровь - противник мертв.

Этого мало, но существо не беспокоится, с той стороны, куда убежала большая часть солдат, слышится непрекращающиеся шум битвы, туда он и пойдет, там много тех, кого он сегодня убьет, напоив свою ярость еще больше. Вскочив с кровавого месива под ногами, Зверь стремительной тенью размазался в воздухе.

Чтобы минуты спустя обрушиться в самую гущу сражения. Первый же удар оставляет кровавую кляксу, идентичную первой, кровавое месиво под ногами, ошметки тел, разбросанные во все стороны, и пытающиеся прийти в себя те, кого просто смела ударная волна. Миг, и сверкнувшие в лучах солнца клинки нагреваются снова, преодолевая сопротивление воздуха и разнося чудовищный гул по всему сражению. Мостовая становится мокрой от проливаемой на нее крови, а трупы все падают и падают, устилая собой свободное пространство под ногами. Жуткий, шевелящийся, агонизирующий ковер издыхающей плоти. В воздухе проносятся копья и дротики, свистят стрелы, люди падают один за другим, стоит сплошной ор боли, страха и отчаяния, и Зверь от этого просто в экстазе. Он убивает и убивает, кромсает клинками, ломает и сминает человеческие тела ногами, чудовищные прыжки сбивают с ног целые группы, тут же перерабатывающиеся в кровавый фарш, а потом клинки опять взлетают в воздух, и вновь десятки, расставшихся с жизнью оседают наземь, что бы никогда уже не подняться. Словно ангел смерти воплоти, существо упивается боем, чужой смертью, своей яростью. Наконец-то не больно, сердце не ноет, в груди не пусто, теперь там все просто клокочет от переполняющей ее силы. Силы - дающей право убивать.

И Зверь убивает, кидаясь в атаку снова и снова, сея повсюду вокруг себя смерть. Под ногами уже не видно мостовой, все залито и завалено обрубками тел, непрекращающиеся стоны и крики слышаться со всех сторон, а клинки продолжают жатву, размазываясь в воздухе, став почти невидимыми от набранной скорости. Формирующиеся в воздухе огненные и энергетические заряды существо чует шкурой и просто уходит из зоны поражения, оставляя чудовищной мощи обрушивающихся заклятий лишь чужие жизни, расплескивающиеся очередным слоем по и так уже не видимой за всем этим месивом мостовой. Потом поиск дерзких выскочек, пытающихся так больно его ужалить, это Зверю нравится больше всего, он даже содрогается весь от предвкушения, когда ощущает очередную готовящуюся атаку. Прыжок в воздух, глаза четко цепляют выделяющуюся на общем фоне фигурку, а дальше дело нескольких секунд, и обмякший человечек сломанной куклой оседает под ноги, не подавая больше признаков жизни. Сколько таких уже было? Десяток? Два? Существо не считает, ему безразлично, лишь бы все это не заканчивалось, лишь бы продолжалось. Но очередной формирующийся удар оказался неожиданностью.

Небеса над ним набухли, искривились, будто втягивая в себя все больше и больше воздуха, налились чернотой, заискрились, и выстрелили тончайшей иглой сорвавшейся вниз молнии. Миг, и левый бог обожгло, одежда затлела, Зверь остановился - клинки замерли расправленными крыльями, ноги полусогнуты, от позы так и веет смертельной опасностью, обещанием неотвратимой смерти. Резкий поворот головы, рывок зрачков, и глаза находят цель.

Впереди закованных в латы воинов стояла фигура в вычурных, черно-красных доспехах, крупной чешуей облегающих тело и сбегающих вниз до самых колен. Видны выпуклости небольшой груди, из-под шлема выбиваются пряди волос, а глаза, глаза кажутся настолько знакомыми, что...

- Алистер?

В голосе звучит такое изумление, что Зверь на секунду замирает, а потом его горло хриплым, меньше всего похожим на человеческий голосом исторгает:

- Натиль...