Кровь все еще кипела в жилах Кентона. Он огляделся. Черная палуба была покрыта телами; одни погибли под ударами Сигурда, других сразил его меч, везде были груды тел; некоторые еще шевелились, издавая слабые стоны.
Он посмотрел в другую сторону. Побледневшие девушки столпились у дверей каюты.
А у самой границы между двумя палубами стояла Шаран. Она взглянула на него с гордостью, но в ее затуманенных глазах все еще стояли слезы, дрожавшие на длинных ресницах. Светящегося полумесяца не было, исчезла и божественная аура, которая окружала ее, этот живой храм богини, - даже тогда, когда Иштар была далеко.
Шаран была обыкновенная женщина. Нет, совсем юная девушка! Живая и прекрасная…
Гиги и перс подняли Кентона высоко над головами.
- Да здравствует Владыка корабля! - воскликнул Гиги.
- Владыка корабля! - закричал перс.
Владыка корабля!
- Опустите меня, - приказал Кентон. Они повиновались, и Кентон, пройдя к светлой палубе, наклонился к Шаран.
- Владыка корабля! - он рассмеялся. - И твой владыка, Шаран!
Схватив ее изящные руки, он привлек Шаран к себе.
Вдруг раздался крик Гиги, подхваченный персом. Шаран побледнела…
Из черной каюты вышел Сигурд, неся в руках темную статую, окутанную зловещею тенью, которая стояла в святилище Кланета.
- Остановись! - закричал Гиги и бросился к нему. Но он не успел. Сигурд поднял идола над головой и бросил его в волны.
- Последний дьявол! - закричал он.
Корабль задрожал, как будто огромная рука подняла его за киль и начала трясти.
Движение прекратилось. Вода вокруг потемнела.
В глубине черных волн засветилось огненное пятно. Оно росло и расширялось, становясь похожим на огромную грозовую тучу. Взвилось кроваво-красное облако, местами помеченное черным. Оно росло, красный цвет становился все более яростным, черные тени таили угрозу.
Облако кружилось, от него исходили странные лучи, похожие на веер. Это подрагивающее свечение вертелось, как огромное колесо; от него стали отделяться большие черные и красные шары. Они приближались, постепенно разбухая.
Внутри шаров Кентон различил какие-то неясные очертания, фигуры воинов, закованных в броню, сверкавшую черным и алым.
Воины внутри шаров!
Они сидели согнувшись, уперев головы в колени, они были закованы в мерцающую чешую. У них в руках были призрачные мечи, призрачные луки, призрачные копья.
Шары опускались несметными тысячами, приближаясь к поверхности воды.
И наконец лопнули!
Полчища воинов покрыли потемневшую гладь моря. Их полуприкрытые глаза, в которых не было зрачков, казались глазами мертвецов, их лица покрывала смертельная бледность. Перепрыгивая с волны на волну, они бежали по воде словно по полю засохших фиалок. В полной тишине они приближались к кораблю.
- Слуги Нергала! - застонала Шаран. - Воины Черного! Иштар! Иштар, помоги!
- Призраки! - воскликнул Кентон и высоко поднял обагренный кровью меч. - Призраки!
Но он понимал, что, кем бы ни были эти воины, они представляли опасность.
Первый ряд выстроился на гребнях волн, будто на длинном холме. В руках воины сжимали луки, которые больше не казались призрачными. Вот они подняли длинные стрелы. Раздался резкий звук спущенной тетивы; словно град ударил по кораблю. Несколько стрел прозвенело у мачты, одна упала к ногам Кентона. Стрела была покрыта змеиной чешуей, черной и красной, ее острие вонзилось глубоко в палубу.
- Иштар! Матерь Иштар! Спаси нас от Нергала! - молила Шаран.
В ответ на это корабль резко двинулся вперед, как будто невидимая рука подтолкнула его.
Раздались крики воинов, бросившихся догонять корабль, взвилась еще одна туча стрел.
- Иштар! Мать Иштар! - рыдала Шаран.
Нависшая над кораблем тьма раскололась. В самой гуще ее загорелся светящийся шар, опоясанный гирляндами маленьких лун. Из него вырвалось серебристое пламя, живое, трепещущее. Оно коснулось поверхности моря, проникло в воду. Тени сомкнулись, шар исчез.
Лунное пламя опускалось все ниже и ниже. Навстречу ему засверкали другие шары, розовые, серебристые и жемчужные, они переливались и мерцали нежным перламутром, светились мягким розовым светом.
Кентон почувствовал, что там внутри кто-то есть, какие-то существа, тела, нежные и дивные, женские тела, это они освещали каждый шар своей красотой!
Женщины внутри шаров!
Волшебные сферы опускались и, достигнув поверхности тусклого моря, раскрылись.
Женщины вышли. Обнаженные, если не считать волосяных покровов, черных, как полночь, или серебристых, как лунный свет, пшенично-золотых или ярко-рыжих, как маки, они выходили из мерцающих сфер.
Женщины подняли руки - белые и смуглые, похожие на розовые раковины и на светлый янтарь; эти руки манили к себе морских воинов.
Глаза женщин светились, как маленькие самоцветы - синие сапфиры, темные и светлые, бархатночерные, солнечно-желтые и волшебно-янтарные, серые, как острие меча, освещенное светом зимней луны.
Пышнотелые и девически стройные, они качались на волнах и взывали к воинам Нергала, манили их к себе.
В их зове слышалось голубиное воркование, жалобный крик чайки, страстный призыв ястреба, сладость и горечь. Услышав этот зов, чешуйчатое войско дрогнуло, остановилось. Натянутые луки опустились, мечи упали в воду, копья закружились в пучине волн. Мертвые глаза воинов загорелись вожделением.
Раздался призывный клич. Воины рванулись вперед к женщинам..
Гребни волн, по которым шло закованное в броню войско, столкнулись с волнами, на которых восседали прекрасные женщины. Закованные в броню руки обняли их обнаженные плечи, а облака волос, темных, лунно-серебристых и пшенично-золотых, окутали черно-красную броню.
Корабль спешил вперед; воины и женщины слились воедино со сверкающим, переливающимся потоком, который уносил их; волны качались и вздыхали, они были душой влюбленного моря.
- Иштар! Возлюбленная Мать! - молилась Шаран. - Хвала Иштар!
- Хвала Иштар! - отозвался Кентон, преклоняя колено.
Поднявшись, он притянул девушку к себе.
- Шаран! - прошептал он. Нежные девичьи руки сплелись у него на шее.
- Господин мой, я молю о прощении, - вздохнула Шаран. - Я молю о прощении! Но как же мне было знать правду, когда ты лежал на палубе? Я думала, что тебе страшно, - а потом ты исчез! Я любила тебя, - и все же откуда мне было знать, что ты так могуществен?
От нее исходило благоухание, и Кентон был буквально потрясен, от близости ее нежного тела у него перехватило дыхание.
- Шаран! - бормотал он. - Шаран!
Их губы встретились, опьянение жизнью загорелось в жилах Кентона, в сладком пламени губ Шаран сгорели все обиды, нанесенные ей Кентоном.
- Я… отдаю себя… тебе, - прошептала Шаран.
Кентон словно вспомнил что-то…
- Нет, Шаран, - ответил он. - Это я беру!
Взяв ее на руки, он шагнул в розовую каюту, захлопнул ногой дверь и задвинул засов.
Сигурд, сын Тригга, сидел на пороге розовой каюты. Он чистил меч черного жреца, тихо напевая какой-то древний свадебный гимн.
На черной палубе Гиги и Зубран сбрасывали за борт мертвые тела и прекращали мучения еще не умерших, бросая их вслед за остальными.
Два голубя один за другим вспорхнули с цветущих деревьев и опустились вниз. Продолжая напевать, викинг наблюдал за ними. Вслед за этой парой спустились и остальные. Они ворковали, пытливо склоняя головки набок, шептали и целовались. Выстроившись полукругом перед закрытой дверью каюты, белогрудые голуби с красными клювами и алыми лапками шептались, ворковали, лаская друг друга, и устилали путь, лежавший перед Кентоном и Шаран, белоснежным ковром.
Их повенчали голуби Иштар!
