Телефонный звонок разбудил меня рано утром. Звонил портье. Мне принесли срочное письмо, и посыльному было приказано подождать, пока я его прочту. Я попросил передать мне письмо. Я распечатал его и прочел:
«Вы хорошо поработали, Дж. К. Я доволен Вами. Навестите своих друзей в музее сегодня после обеда. Дальнейшие инструкции получите завтра».
Я позвонил портье, чтобы отпустить посыльного, заказал к себе в комнату завтрак и утренние газеты.
Драма была что надо, и все газеты ее муссировали. Сначала меня очень удивило, что они уделяют гораздо больше внимания краже ожерелья, чем двум убийствам и самоубийству. Потом я понял - это происходило потому, что не было ни малейшего подозрения о связи между убийствами и кражей.
Да и что такое три жизни из многих миллионов? Выли - и нет. Осталось еще много, много других. А ожерелье - единственное, уникальное.
Это, без сомнения, был ход, придуманный Сатаной. Для него-то уж точно эти три жизни ничего не значили по сравнению с тем, что он завладел ожерельем. И газеты откровенно поддерживали эту мысль.
Три неопознанные тела оставались в морге.
В музее всю ночь продолжались поиски, но найти ожерелье не удалось. Это были все новости, если, конечно, их можно так назвать.
Я спустился вниз и на какое-то время был втянут в неизбежные обсуждения произошедших событий с постоянными посетителями Клуба.
В час дня посыльный принес мне еще одно письмо. На конверте стоял штамп той самой солидной юридической фирмы, которую возглавлял знаменитый адвокат. В нем был чек на десять тысяч долларов.
В приложенной записке меня благодарили за великолепный отчет. А чек, как было сказано, был оплатой этой, а также будущих услуг. Разумеется, последнее - только как предварительный гонорар. Все прочие работы, которые, возможно, мне предложат, будут соответственно оплачиваться. Опять Сатана сказал правду. Он действительно платил хорошо. Но что это еще за «прочие работы»?
В три часа я отправился в музей. Меня беспрепятственно пропустили. Я ведь до некоторой степени считался героем. Директор был печален, но полон надежд. Когда я уходил, я был еще печальнее, чем он, и не имел никаких надежд когда-либо увидеть здесь ожерелье. Естественно, я очень старался скрыть от него и то и другое. Время шло, но я все еще не получил ни слова инструкции ни от Сатаны, ни от его приближенных. И это меня беспокоило все сильнее.
Предположим, единственное, что он от меня хотел, я сделал, стал больше не нужен ему, и он вышвырнул меня. Однако, хотя бы его владения воистину были Адом, пока там находилась Ева - это был Рай для меня. И я совсем не хотел, чтобы его врата предо мною закрылись навсегда. Но я не мог взять их штурмом - я не знал, где они находятся. Я почти не спал этой ночью, то сгорая в бессильной ярости, то терзаясь кошмарным чувством невосполнимой потери.
Когда я следующим утром вскрывал письмо Сатаны, мне казалось, что ангел со сверкающим мечом отступил в сторону от запертых ворот Эдема и приветливо кивает мне, приглашая войти.
«В моем загородном доме собирается на несколько дней небольшое общество. Я полагаю, вы найдете его приятным и близким вам по духу. Вы сможете получать свою почту, приходящую на адрес Клуба. Имейте в виду, ответ «нет» я не принимаю. Машина будет ждать вас в четыре часа.
С.»
С виду как будто сердечное и настойчивое приглашение отдохнуть. На самом деле - приказ. Даже если бы я и захотел отказать, я уже был не настолько наивен, чтобы это сделать.
Совесть перестала мучить меня. С легким сердцем я отдал распоряжения портье, собрал еумку и с нетерпением ожидал назначенного времени. Ровно в четыре шикарный лимузин остановился напротив Клуба. Вышколенный шофер, одетый в ливрею, приветствовал меня, словно давнего знакомого, взял мою сумку и проводил меня к машине.
В салоне я сразу обнаружил подтверждение тому, что я успешно прошел испытание и признан своим, - занавески были подняты. Мне дозволялось видеть, куда мы едем.
Мы промчались по Пятой авеню, свернули к мосту и въехали на Лонг-Айленд. Примерно через сорок минут мы проскочили въезд на Вандербилскую трассу. Ровно за пятьдесят минут мы пролетели по ней сорок пять миль до озера Ронконкома. Оттуда мы повернули на север к проливу и через Смитстаун выехали на северную дорогу, проложенную вдоль побережья. Только-только миновало шесть, когда мы снова повернули к заливу, и через несколько минут свернули на узкую дорогу, прячущуюся среди густой поросли сосны и дуба. Через сотню-другую ярдов около небольшого коттеджа нас остановил человек, вооруженный мощным автоматом. Шофер протянул ему какой-то документ. Очевидно, здесь располагалась охрана. Мы проехали примерно с милю или чуть больше до следующего коттеджа, и вся процедура повторилась снова.
Дальше дорога огибала высокую мощную стену. Я понял, что именно о ней и рассказывал Баркер, и был сильно удивлен, что ему удалось через нее перебраться. В шесть тридцать машина остановилась напротив массивных стальных ворот. Шофер посигналил, ворота открылись, мы проехали, и они с лязгом захлопнулись за нами.
За стеной по обеим сторонам дороги стояли низкие куполообразные железобетонные сооружения. Без сомнения, это были воинские укрепления. По их конструкции можно было предположить, что в них находятся тяжелые пулеметы или легкая артиллерия. Несколько человек вышли оттуда, о чем-то спросили шофера, внимательно осмотрели меня через окна машины и пропустили нас дальше.
Мое почтение к Сатане неуклонно возрастало.
Еще через пятнадцать минут машина остановилась у парадного подъезда замка. Как я теперь представлял себе, он находился примерно в десяти милях к Нью-Йорку от Порт-Джефферсона в густом лесном массиве, простирающемся меж ним и Устричным берегом. Дворец был построен в маленькой долине и, возможно, немного был виден с залива, который по моей оценке располагался примерно в трех четвертях мили отсюда. С шоссе его, скорее всего, не было видно, оно лежало довольно далеко, и все пространство до него заросло густым лесом.
Навстречу вышел Конзардине. Мне показалось, он был необычайно рад видеть меня. Он сказал, что мне предоставили новые апартаменты, и добавил, что хочет побыть со мной, если я не возражаю, пока я переодеваюсь к обеду. Я ответил, что его присутствие доставит мне огромное удовольствие. Я действительно так считал, Конзардине нравился мне.
Новые апартаменты также свидетельствовали о моем продвижении по службе: огромная спальня, еще более огромная гостиная и просторная ванная. Обставлены они были более чем великолепно. И в них были окна! Я сразу оценил, как тонко мне дали понять, что я здесь больше не пленник. Вышколенный Томас уже ждал меня. Уйидев сумку, он откровенно ухмыльнулся - одежда для меня была уже приготовлена и разложена на постели. Пока я мылся и одевался, Конзардине непринужденно болтал.
Сегодня вечером Сатаны не будет. Но он велел Конзардине передать, что я оправдал его ожидания, выполнив все, что требовалось, и завтра он поговорит со мной. На обеде будет много очаровательных людей. После обеда - бридж. Впрочем, если мне не захочется, я могу и не играть, заметил он. Мы ни разу не коснулись событий, связанных с ожерельем, хотя Томас наверняка все знал.
Мне очень хотелось спросить, будет ли на обеде Ева, но я решил не рисковать. Когда же наконец, пройдя сквозь три стены и дважды спустившись в лифтах, мы пришли в столовую, ее там не было.
Всего присутствовало восемнадцать человек. Как и обещал Конзардине, собеседники были интересны, остроумны и занимательны. Более всего мне запомнились потрясающая польская красавица, итальянский граф, японский барон и еще трое, чьи фамилии редко исчезали с газетных полос. Сатана широко раскинул свою сеть.
Это был великолепный обед в прекрасной компании; нет необходимости вдаваться в подробности. Ни о хозяине, ни о делах никто не упоминал. Однако в течение всего обеда я с нетерпением ожидал, когда же я наконец смогу вернуться к себе в комнату и увидеться с Баркером. Знает ли он, что меня переселили в другое место? Сможет ли он до меня добраться? А где Ева? Здесь ли она вообще?
Обед кончился, все перешли в другую комнату, где были расставлены столы для бриджа. Нас было восемнадцать человек - можно было составить четыре партии и двое остались бы свободны. Это дало мне подходящую возможность уклониться от игры. К сожалению, этой ситуацией воспользовался и Конзардине и тем расстроил мои планы. Он предложил мне показать некоторые восхитительные уголки дворца. Я, естественно, не мог отказаться.
Мы осмотрели с полдюжины залов и галерей, прежде чем я счел возможным сослаться на усталость. Я не буду описывать, что я видел. Это несущественно. Но я был потрясен уникальностью и красотой всего, что там хранилось. Конзардине рассказал мне, что у Сатаны есть огромнейшие апартаменты, где он держит самые дорогие его сердцу сокровища. А то, что я видел, лишь малая толика всего находящегося здесь.
На обратном пути мы заглянули в зал для игры в бридж. За время нашего отсутствия народу прибавилось, и игра шла еще за несколькими столами.
За одним из них сидела Ева, в паре с ней играл Кохем.
Она равнодушно взглянула на меня, когда я проходил мимо, и безразлично кивнула. Кохем поднялся и дружески пожал мне руку. Мне стало ясно, что зла он на меня не держит. Пока я соображал, с чего начать и как подступиться к Еве, она откинулась на спинку стула и замурлыкала навязший в зубах мотивчик, одну из свеженьких джазовых композиций; «Милый, встретимся в полночь, когда часы бьют двенадцать и лунный свет зажигает радость в наших сердцах…»
Мне не нужно было никакого лунного света, чтобы радость вспыхнула в моем сердце. Я понял, что хотела мне передать Ева, - она виделась с Баркером.
Через пару минут я тихонько наступил Конзардине на ногу. Ева вела себя откровенно невежливо: зевала, нетерпеливо перебирала карты. Кохем недовольно посмотрел на нее.
- Так мы играем в бридж или не играем? - довольно грубо спросила она. - Я предпочитаю в полночь находиться в постели.
Это я тоже понял: она еще раз передавала мне свое сообщение.
Я пожелал им спокойной ночи, и мы с Конзардине направились к выходу. В зал ввалилась еще одна небольшая компания и тут же принялась уговаривать нас остаться поиграть.
- Только не сегодня вечером, - прошептал я Конзардине. - Я устал, и .меня все раздражает. Уведите меня отсюда.
Он взглянул на Еву и едва заметно улыбнулся ей.
- Мистеру Киркхему нужно поработать, - ответил он им. - А я вернусь через несколько минут.
Он проводил меня в мою комнату, показывая по дороге, как пользоваться панелями и лифтами.
- На всякий случай, - заметил он, - если вы вдруг передумаете и захотите вернуться.
- Я не передумаю, - ответил я. - Я немного почитаю и лягу спать. По правде сказать, Конзардине, я что-то сегодня не могу больше выносить мисс Демерест.
- Я собираюсь поговорить с Евой, - сказал он. - С какой стати вы ’должны чувствовать себя в ее присутствии постоянно не в своей тарелке?
- Спасибо, не нужно, - отказался я. - Лучше я сам все улажу.
- Дело ваше, - ответил он и добавил, что Томас разбудит меня утром. Сатана, возможно, передаст с ним какое-нибудь сообщение. Если мне понадобится слуга, я могу позвонить по телефону. Почему-то телефон в отличие от звонка вызывал у меня гораздо более теплые чувства и впечатление защищенности. Значит, Томас больше не следит за мной, рассудил я, и меня это очень порадовало.
Конзардине пожелал мне спокойной ночи. И вот наконец я остался один,
Я подошел к окнам. Решеток не было, но снаружи они были затянуты стальной сеткой - вполне эффективная замена. Я погасил везде свет, оставив только одну лампочку, и принялся за чтение. Мои часы показывали десять тридцать вечера.
Было очень тихо. Время едва тащилось. Около одиннадцати я наконец услышал хриплый шепот из спальни;
- Я здесь, капитан. Чертовски рад вас видеть!
Хотя я и был почти уверен, что Баркер придет, мое сердце радостно екнуло - с души словно камень свалился. Я бросился в спальню и схватил его за плечи:
- Боже мой, Баркер! Как я рад тебя видеть!
- Я получил ваше сообщение, - ухмыльнулся он, подмигивая мне своими маленькими глазками. - Сейчас можно не прятаться - никто не посмеет теперь врываться к вам. Вы у Сатаны в большом почете нынче. Что-то вроде члена королевской семьи. Вы отлично сработали, капитан. А я-то уж знаю, что такое хорошая работа.
Он взял сигарету, прикурил и уселся, с восхищением глядя на меня.
- Чудесная работа! Высший класс! - повторил он. - А ведь у вас нет никакого опыта! Даже я не смог бы сделать лучше.
Я поклонился и придвинул к нему графин.
- Это не для меня, - отказался он. - Это то, что надо, если собираешься лечь спать и устроить себе выходной. Но Джон Ячменное Зерно плохой товарищ в такой работе, сэр.
- Я еще новичок, Гарри, - извиняющимся тоном признался я и отставил нетронутый графин. Он одобрительно кивнул.
- Когда мисс Демерест рассказала мне о вас, - продолжал он, - я совершенно обалдел. Приведите его ко мне, сказала она, как только будет возможность. Ночью или днем, неважно, но я хочу видеть его. Только, мол, выберите безопасный момент, не позволяйте ему рисковать. Она чертовски хочет вас видеть, сэр.
- Она недавно передала мне, что вернется к себе около двенадцати часов.
- Хорошо, к этому времени мы там будем, - кивнул он. - У вас есть какой-нибудь план? Я имею в виду, как свернуть ему шею?
Я заколебался. То, что пришло мне в голову, было еще слишком зыбко и неясно, чтобы его можно было назвать планом и выносить на обсуждение.
- Нет, Гарри. Еще нет, - ответил я ему. - Я еще слишком мало знаю о его игре. Здесь необходимо все взвесить. Я знаю только одно - или я освобожу мисс Демерест от Сатаны, или отправлюсь на тот свет вместе е ним.
Баркер насторожился, как испуганный терьер.
- И если это будет единственный выход, я дам тебе знать, что беру Сатану с собой, - добавил я.
Баркер придвинул свой стул вплотную к моему.
- Капитан Киркхем, - начал он очень серьезно, - такое можно делать только в крайнем случае… В самом крайнем случае, сэр. Я готов сам совершить это, если больше никого не удастся найти… Если мы больше никого не найдем, кто тоже хочет избавиться от него. Но здесь никто не решится пойти против него, сэр. Никто. Это все равно, что молить Бога, чтобы камень ему на голову свалился или сердце у него лопнуло.
Он немного помолчал.
- Вот так, капитан. И если я или вы попытаетесь прикончить его, можно не сомневаться, что мы отсюда живыми не уйдем. Ни малейшего шанса уцелеть у нас нет. Если не кто другой, так кейф-рабы уж точно об этом позаботятся. Вот так! Вы думаете, нас возьмут за это на небеса? Это просто самоубийство, капитан, и ничего больше. А если они заподозрят, что мисс Демерест хоть что-нибудь знала об этом? Мне даже подумать страшно.. Нет, мы должны придумать что-то другое, капитан.
- Конечно, это на тот случай, если другого выхода не будет, - сказал я. - И если до этого дойдет, то я тебя вовсе не собираюсь втягивать. Я все сделаю сам.
- Нет, нет, капитан! - воскликнул он, и его короткая верхняя губа над выпирающими зубами задрожала, лицо болезненно сморщилось, словно он собирался заплакать. - Вы не должны так говорить, сэр. Я всегда буду рядом с вами, на что бы вы ни решились. Черт побери, разве мы не товарищи?
- Конечно, мы товарищи, Гарри, - торопливо ответил я, глубоко тронутый его душевным порывом. - Но если дело дойдет до убийства, тут уж я справлюсь сам. Тебе совершенно незачем подставлять за меня свою голову.
- Да! - огрызнулся он. - Прямо-таки незачем! Ну совсем незачем?! Может, вы думаете, для меня огромное счастье ползать, как крыса, в этих стенах?! Я бы против порядочной тюрьмы и слова не сказал. А это что? Это же настоящий ад! А вы и мисс Демерест для меня точно родные! Незачем! Просто совершенно незачем! Ради Христа, капитан, не говорите так больше.
- Ну, Гарри, я совсем не это имел в виду, - оправдывался я, положив руку ему на плечо. - Я только хотел сказать, что Сатана должен достаться мне. И если самое худшее все же произойдет, постарайся вытащить мисс Демерест отсюда.
- Мы останемся вместе, капитан, - едва слышно ответил он. - Я не отступлюсь, если даже дело дойдет до убийства. Хотел бы я только знать, возьмет ли его обычная пуля…
Последние слова задели меня за живое и снова всколыхнули смущавшие меня сомнения.
- Выбрось это из головы, Гарри, - резко оборвал его я. - Ведь первое, что ты мне сказал, было: «Сатана такой же человек, как ты или я. И нож или пуля запросто отправят его на тот свет». Откуда теперь такие задвиги, Гарри?
- Это была бравада, - едва слышно пробормотал он. - Я трепался, чтобы не было совсем погано на душе. Чтобы не вешать носа, сэр. Я сказал, что он не настоящий Дьявол, но я никогда не говорил, что в нем нет ничего дьявольского. О, Боже, он такой огромный! - закончил он беспомощно.
Мне стало совсем скверно. Я думал, что хотя бы Баркер не испытывает суеверного страха перед Сатаной. И это придавало мне уверенности. А оказалось, все это были лишь слова. Я попытался высмеять его.
- Черт возьми! - с издевкой сказал я. - Ну чего ты, Баркер, хвост поджал? Сатана сказал тебе, что он пришел из Ада, а ты и поверил? Ну, конечно, решил ты, откуда же он еще мог взяться? Я думаю, если бы тебе сказку о Красной Шапочке рассказали, ты бы любую старушку в шали за волка принял? Беги, прячься под кровать, пугливый человечек.
Баркер мрачно посмотрел на меня.
- Он вышел из Ада, - сказал он. - Он знает там все ходы и выходы.
Я начинал злиться. Наверное, потому, что, убеждая Баркера, я сам себя уговаривал. Получалось так, что он вслух произносил мои мысли. Самые скверные мои мысли, которые мне вовсе не хотелось произносить вслух и тем более признавать своими.
- Ну что ж, - ответил я, - если ему удалось внушить тебе это, значит, с тобой он уже справился. Иди, ползай по своим стенам. Ползай и останешься жив. Дьявол он там или нет, но я буду с ним бороться.
Я считал, что обижу этим Баркера. Но, к моему удивлению, он не выказывал негодования.
- И я тоже буду, дьявол он там или не дьявол, - спокойно ответил он. - Хотели посмеяться надо мной, капитан, да? Я же сказал, что всегда буду вместе с вами. Я устал ползать крысой в этих стенах. Вот так, капитан Киркхем.
Меня поразило, с каким достоинством он мне отвечал. Я почувствовал, что краснею. Мне было очень неловко. На самом деле он выказал истинное мужество - он предпочел честно рассказать о своих страхах, он старался избавиться от них и не позволить им завладеть собой. Я протянул ему руку.
- Я чертовски виноват, Гарри… - начал я.
- Не стоит, сэр, - прервал он меня. - Просто вы еще слишком многого не знаете о нем и об этом проклятом месте. А я знаю. Возможно, вам стоит кое-что показать. Вреда от этого точно не будет. Может статься, вы и сами одного или двух волков приметите. Который теперь час?
Он говорил спокойно и твердо. Я удовлетворенно усмехнулся про себя. Удивительная сила духа была в этом маленьком человечке. Он бросил мне вызов, и я принял его. Я взглянул на часы.
- Двадцать минут двенадцатого, - ответил я. - Наше свидание в твоих руках. Веди, Макдуф.
- Ваша рубашка, сэр, - заметил он, - светится, как окно в темноте. Наденьте другой костюм.
Я торопливо переоделся в самый скромный костюм, который нашел в гардеробе.
- Оружие взяли? - спросил он.
Я кивнул, показывая на левую подмышку. В Клубе я восполнил свой арсенал, изъятый Конзардине.
- Положите его в ящик стола, - приказал он.
- Это еще зачем? - изумился я.
- Затем, - ответил он, - чтобы оно вас не ввело в искушение.
- Помилуй Бог! - воскликнул я. - Должна быть весьма веская причина, чтобы я схватился за оружие.
- Может случиться что-нибудь непредвиденное, - заметил Баркер. - И скорее это будет что-либо плохое, чем хорошее. Мы ведь не хотим объявлять всему свету о нашей прогулке, капитан?
Мое уважение к Гарри сильно возросло. Я опустил свой пистолет в ближайшую вазу с достаточно широким горлом, снял кобуру и сунул ее под подушку.
- Ну теперь я не поддамся соблазну, - сказал я. - Ну, а теперь что? И что дальше?
Он полез в карман.
- Галоши, - сказал он, вручая мне пару тапочек из толстой резины. Я натянул их поверх своих туфель. Он полез в другой карман.
- Кастет, - сказал он, протягивая красивую оловянную штуковину. Я надел ее на руку.
- Отлично, - произнес Баркер. - Дальнобойность, конечно, не та, что у пистолета. Но если нас сильно достанут, вы сможете убедиться, что это не плохая штука, - всегда под рукой и бьет быстро и сильно.
- Пошли, - сказал я.
Он погасил свет в гостиной. Совершенно бесшумно вернулся и, взяв меня за руку, подвел к стене спальни.
- Положите руку мне на плечо и идите в ногу позади меня, - велел он.
Я не слышал звука отодвигаемой панели и не увидел и проблеска света. Но панель отодвинулась, так как мгновение спустя я прошел через то, что минуту назад было сплошной стеной. Он остановился, по-видимому, чтобы закрыть проем, затем повернул направо, я последовал за ним. Когда мы снова остановились, я уже насчитал пятьдесят шагов. Коридор оказался довольно длинным. Баркер на мгновение зажег фонарик, и тут же снова наступила полная темнота, словно промелькнул светлячок. Перед нами оказался один из маленьких лифтов. Баркер сжал мою руку и ввел меня в него. Лифт двинулся вниз. Баркер вздохнул как будто с облегчением.
- Это был довольно опасный переход, - прошептал он. - Дальше путь свободен.
Мне казалось, что лифт еле ползет, слишком уж долго мы ехали. Когда он остановился, я решил, что мы где-то очень глубоко под землей.
- Мы идем в его самые потайные апартаменты, - снова зашептал Баркер. - Думаю, даже Конзардине не знает о них. Здесь мы Сатану уже не встретим. И вы сейчас увидите, почему.
Мы выскользнули из лифта, пересекли коридор примерно десяти футов в ширину - темный, как подземная пещера. Как я понял, мы вышли через его противоположную стену в еще один переход и через восемнадцать коротких шагов снова остановились. Баркер прислушался.
Затем передо мной появилась узенькая полоска света. Потихоньку, очень медленно, она расширялась. На ее фоне я различил очертания головы своего спутника. Осторожно, внимательно вглядываясь вперед, он шагнул вперед. Через некоторое время он удовлетворенно кивнул головой, и мы двинулись дальше.
Мы шли по тускло освещенному узкому коридору. Только два человека могли идти в нем рядом. Его стены и пол были выложены черным полированным камнем, который поглощал свет невидимых ламп. Мы были в самом конце этого коридора. Пол постепенно уходил вниз ярдов на сто или даже больше, и там он то ли обрывался, то ли поворачивал, из-за тусклого света и своеобразного эффекта черных стен это трудно было определить.
- Выглядит, как преддверие Ада, правда? - проворчал Баркер. - Через несколько минут вы меня поймете.
Нас неумолимо влекло вниз. Я шел следом за Баркером. Скоро мы добрались до того места, где по моим предположениям должен был находиться поворот. Там действительно был резкий поворот. Дальше коридор вообще не освещался, и его темнота рассеивалась только слабым светом, который доходил сюда из-за наших спин. Я не мог разглядеть, где он кончается. Мы двинулись дальше в сгущающуюся темноту. Пол стал горизонтально ровным.
Неожиданно Баркер остановился, его губы почти касались моего уха:
- Ложитесь! И ни звука, что бы вы ни увидели! Иначе мы не выйдем отсюда живыми. Дышите тише!
Я вгляделся в открывшуюся щель и весь похолодел, волосы у меня на голове зашевелились.
Чуть ниже меня, не более чем в пятидесяти футах, сидел Сатана. Он открывал врата своего черного рая для погибших душ кейф-рабов. Я с первого взгляда понял значение этой сцены.
Чуть подавшись вперед, Сатана сидел на своем огромном черном троне, укрытом пурпурным бархатом и установленном на низком широком помосте. Он был в красных одеждах. Рядом с ним маячило жуткое обезьянье лицо палача Саншалы. Слева от него стояли еще двое с закрытыми вуалью лицами. Один из них держал высокий кувшин, а другой - золотой кубок.
У ног Сатаны поднимаясь с колен женщина. Еще не старая, светловолосая, она, наверное, когда-то была очень красива. Изумительное тело просвечивало сквозь прикрывавшую его хламиду. Она алчно смотрела на золотой кубок в руках Сатаны. Рот ее приоткрылся, зубы оскалились, она дрожала от страшного напряжения, словно собираясь броситься на него.
Палач ухмыльнулся и со свистом крутанул своим арканом. Женщина отпрянула назад. Сатана поднял кубок над головой. Его звучный и лишенный выражения голос загрохотал, сотрясая своды подземелья:
- Ты, женщина, бывшая Греттой фон Бонхейм! Отвечай, кто я?
- Ты - Сатана, - механически произнесла она.
- Кто я, Сатана?
Она ответила:
- Ты мой Бог!
Я почувствовал, как вздрогнул Баркер. Правду сказать, мне и самому было несколько не по себе. Адский молебен продолжался.
- У тебя не должно быть Бога, кроме меня!
- У меня нет Бога, кроме тебя, Сатана!
- Женщина, чего ты желаешь?
Она прижала сжатые в кулачки руки к сердцу. Ее дрожащий голос был так тих, что я еле расслышал ответ:
- Мужа и ребенка, которых уже нет в живых!
- Я воскрешу их для тебя вновь! Пей!
Едва приметная издевка слышалась в голосе Сатаны. Он иронично смотрел, как женщина выхватила из его рук протянутый кубок и припала к нему губами. Осушив кубок, она низко поклонилась и пошла прочь. Пока я мог видеть ее, поступь ее становилась все тверже, лицо ее осветилось радостью и восхищением, губы шевелились, как будто она разговаривала с кем-то, невидимо идущим рядом с нею. У меня мороз прошел по коже. От того, что я видел, и в самом деле несло какой-то чертовщиной, душком подземного царства. Высокомерие и спесь Сатаны заставляли вспомнить Князя Тьмы. От него действительно исходило что-то адское: я с особенной выразительностью заметил это во время святотатственного молебна. Его горящие глаза, его осанка… Я уже пытался описать это - он был словно механическое чудовище из плоти и крови, ставшее вместилищем демона.
Я следил за женщиной, пока она не скрылась из поля моего зрения. Зал был огромный. Через мою щель я мог видеть не более трети. На стенах зала, выложенных розовым мрамором, не было ни орнамента, ни каких-либо навесных украшений. В них были вырублены глубокие ниши, завешенные серебристыми шторами. Из кроваво-красного бассейна бил высокий фонтан, рассыпая вокруг звонкие брызги воды. Повсюду стояли богато убранные ложа из розового камня. На них возлежали мужчины и женщины, по-видимому, несколько десятков. Даже в поле моего зрения их было около двадцати. Они как будто спали. Потолка зала мне не было видно.
Ударил гонг. Шторы отдернулись в стороны. В каждой нише стояли рабы, снедаемые своей жуткой страстью, они преданно пожирали глазами Сатану. Я невольно поежился.
Сатана поманил кого-то к себе.
Вперед к помосту вышел мужчина. Я принял его за американца из западных штатов. Он был высок, худощав и шел враскачку, как человек, привыкший подолгу сидеть в седле. Его ястребиное лицо из тех, что встречаются в горных местностях, из-за своеобразной бледности и расширенных глаз было похоже на нелепую маску. Безгубый рот придавал ему печальное выражение.
Как и женщина, он пал ниц перед Сатаной. Человек с лицом, скрытым вуалью, державший бокал, подставил его второму - с кувшином. Тот наполнил его какой-то зеленой жидкостью. Затем вручил кубок Сатане.
- Поднимись, - велел Сатана.
Претендент вскочил на ноги, не сводя с чаши горящих глаз. Жуткий ритуал возобновился.
- Ты, мужчина, бывший Робертом Тейлором, отвечай, кто я?
- Ты Сатана!
- Кто я, Сатана?
И опять то же самое богохульное признание:
- Ты мой Бог!
- У тебя не должно быть Бога, кроме меня!
- У меня нет бога, кроме тебя, Сатана!
- Мужчина, чего ты хочешь?
Раб выпрямился. Его лицо исказилось гримасой жестокости, как у палача. Голос утратил свою безжизненность.
- Убить человека, которого я ненавижу… Найти его». Убить его… Убивать его медленно-медленно… Много раз… Разными способами.
- Так ты его уже убил однажды, правда, слишком быстро, - ядовито сказал Сатана.
И добавил безо всякого выражения:
- Я дам тебе найти того, кого ты ненавидишь! Я дам тебе убить его, как ты хочешь! Пей!
Мужчина выпил и ушел. Еще дважды я слышал призывные удары гонга. Еще дважды я видел бледные лица и горящие глаза этих обреченных, появлявшихся из-за серебряных штор и вновь исчезавших за ними. Один испросил власти над миром животных, другой - плотских наслаждений.
Сатана обещал выполнить их просьбы и приказывал им пить зеленый напиток.
Напиток желаний!
Хитроумный дьявольский наркотик, создающий иллюзию исполнившихся желаний. Он натравливает разум на самого себя, заставляет его пожрать самого себя. И в этой дьявольской алхимии постепенно разлагается душа.
Я смотрел на происходящее как зачарованный, позабыв о Еве. Но, к счастью, Баркер обо всем помнил. Закрылась щель, через которую я видел зал. Баркер тронул меня за плечо - мы поднялись и, стараясь не шуметь, пошли вверх по темному коридору. Меня слегка подташнивало.
Не очень-то приятно было наблюдать, как Сатана, словно свинья в грязи, купался в поклонении своих рабов, раздавая любовь и ненависть, темную власть и вожделение, с издевательской беспристрастностью подавая каждому то, что тот больше всего желает.
Конечно, это было только иллюзиями, но для того, кто находится под властью наркотиков, они реальнее жизни.
Но, Боже мой, каково будет их пробуждение!
У них останется единственное желание - убежать от действительности, вернуться обратно в мир иллюзий, который может подарить только наркотик! Единственное и самое страстное желание!
Ничего удивительного, что те трое в музее пошли на свою погибель. И если даже Сатана не был тем, за кого себя выдавал, он без сомнения не посрамил честь имени, которое присвоил себе.
Я слепо следовал за Баркером, не пытаясь запомнить дорогу.
- Ну как, - неожиданно прошептал он, - я был прав? Или это не дыра в Ад? Что вы теперь скажете о Сатане, капитан?
Я испуганно отвлекся от своих мыслей.
- Торговец наркотиками, - ответил я. - Логово наркоманов. Вот и все. Я видел притоны курителей опиума в Китае, они таковы, что этот по сравнению с ними - грязная траншея. Но тамошние курильщики ради следующей дозы чикнут тебе глотку с такой же легкостью, как здешние - для Сатаны.
Все эти утверждения не совсем соответствовали истине, но угрызения совести меня не мучили.
- В самом деле? - переспросил Баркер не без цинизма. - Я рад, что вы так думаете. И надеюсь, что вы не измените своего мнения, капитан.
Я, в свою очередь, надеялся, что именно так я и стану думать.
- Молчите, пока не кончится этот переход, - прошептал Баркер. Мы словно привидения двигались по темному коридору. Я смутно помню, что мы несколько раз ехали на лифте. Но я не имел ни малейшего представления, где может находиться моя комната.
- Мы пришли, - пробормотал Баркер. Остановился на мгновение и прислушался. Я полез в карман за своими часами, я сунул их туда, чтобы светящийся циферблат случайно не выдал нас. Я быстро глянул на них. Была половина первого.
Баркер потащил меня вперед. Я уловил нежный аромат духов.
Запах Евиных духов! Мы были в ее комнате.