Я спал крепко и глубоко, без сновидений. Я пробудился совершенно отдохнувшим в большой комнате, куда Радор отвел нас с О'Кифом после того, как завершился наш визит к Трем Богам - кульминационный момент, венчающий цепочку событий последних, потребовавших колоссального напряжения всех наших физических и душевных сил часов.
А сейчас, я, бессмысленно разглядывая высокий сводчатый потолок, лежал и слушал голос Ларри:
- Они похожи на птиц…
Несомненно, Ларри имел в виду Трех Богов. Последовало непродолжительное молчание… потом снова; - Да, они похожи на птиц… и еще они похожи - что вовсе не означает пренебрежительного моего к ним отношения - они похожи на ящериц…
Опять молчание.
- ..и еще они похожи на каких-то идолов, и, клянусь рукояткой меча Бриана Бору, они, ко всему прочему - похожи на людей! А поскольку они не могут быть и одним, и другим, и третьим сразу - так что же… во имя Святой Бриджет, что же они такое?
Снова короткое молчание - и затем, торжественным и абсолютно безапелляционным тоном:
- Все ясно! Они… лопни мои глаза., если это не так.
Он оглушительно гикнул; подушка, отправленная мощным броском в воздух, угодила мне прямо в голову.
- Подъем! - заорал Ларри. - Эй, вы, бурлящий котелок ископаемых предрассудков, вставайте! Чучело дремучего невежества и путало для привидений - подъем!
Огорошенный ударом подушкой и градом оскорблений, я вскочил на ноги, в первый момент не на шутку разозлившись. Увидев мое перекошенное лицо, Ларри повалился на спину, разразившись диким хохотом, и вся моя злость моментально испарилась.
- Док, - сказал он, отсмеявшись, абсолютно серьезным голосом. - Я знаю, кто такие Трое Богов!
- Да-а? - протянул я с ядовитым сарказмом.
- Да? - передразнил меня Ларри. - Да-да-да! А вы, вы… - он втянул голову в плечи под моим грозным взглядом и хихикнул. - Ну, ладно, - сменил он быстро предмет обсуждения. - Я знаю, кто они! Они - Туа Де, Древние Люди, великий народ Ирландии - вот кто они!
Конечно, я знал об Туа Де Данией, Племенах Богини Дану, полулегендарном, полуисторическом клане, нашедшем себе пристанище в Ирландии почти четыре тысячелетия до нашей христианской эры и оставившим чрезвычайно глубокий след в сознании кельтов и их легендах.
- Да-да! - сказал Ларри. - Туа де - Древние Боги! Они обладали такой магической силой, что подчинили себе Маннанана - духа всех морских просторов и Кейзора - божества всего, что зеленеет на земле, и даже Езуса - этого невидимого Бога, который управляет жизнью и существованием всей небесной тверди - да… и еще они взяли власть над Орхилл, которая сидит под землей и с помощью челнока мистерии, переплетая три нити рождения, жизни и смерти, ткет человеческую судьбу, - даже Орхилл они указывали, что она должна ткать.
Ларри опять ненадолго замолчал.
- Эти боги, они точно из этих., могущественных племен., а иначе, чего бы это мне взбрело в голову становиться перед ними на колени, будто я встретился с духом моей покойной матери? И с чего бы это тогда Лакла, у которой такие же золотисто-бронзовые волосы, как у Эйлид Прекрасной, такие же нежные губки, как у Дейрдре, и душа которой добралась до меня через века странствий по зеленым миртовым рощам Эрин, с чего бы тогда она стала служить им? - прошептал он, мечтательно уставившись в потолок.
- Ну, и каким же образом они тут оказались? - задал я вполне резонный вопрос.
- Я об этом еще не думал, - с неудовольствием ответил Ларри. - Но если хотите, о мой мудрейший из мудрых, вот вам несколько соображений, что с ходу пришли мне в голову. Одно из них заключается в том, что эта милая компашка могла притормозить здесь, когда остальные отправились дальше, в Ирландию; и какие-то свои особые причины заставили их осесть в этом месте; другой вариант - они пришли сюда уже из Ирландии, когда стало ясно, что эти козлы все равно их оттуда выживут, и они решили обосноваться здесь до тех пор, пока не наступит подходящий момент освободить Ирландию от всей этой шушеры… ну и весь остальной мир тоже, конечно, - добавил он великодушно, но Ирландию - прежде всего. Ну что, убедил я вас, док?
Я покачал головой.
- Хорошо, - скучным голосом сказал он. - А сами-то вы что думаете по этому поводу?
- Я думаю, - осторожно начал я, - что мы встретились с высокоразвитыми разумными существами, которые в процессе эволюции выделились в отдельную ветвь, хотя возможно, источник разумной жизни для них тот же, что и у нас. Эти их высокоразвитые, получеловеческие батракианы, которых они называют Акка, подтверждают, что эволюция в этих подземных пещерах определенно пошла по другому пути, нежели земная. Англичанин Уэллс, тот, что пишет фантастические и довольно любопытные романы, в которых описывает вторжение марсиан на Землю, изображает свои персонажи в виде чудовищной разновидности мыслящих осьминогов. Это его право, и в принципе в этом нет ничего невероятного. Человек оказался на вершине животного мира исключительно в силу целого ряда совершенно непредсказуемых событий, случись звеньям этой цепочки сложиться иначе, и вполне могло бы статься, что на Земле господствующей расой сделались бы пауки, или муравьи, или, может быть, даже слоны.
- Я думаю, - продолжил я еще более осторожно, - что эта раса, к которой принадлежат Трое Богов, никогда не появлялась на поверхности Земли; все ее развитие шло здесь, внизу, непрерывным процессом, пока наверху одна геологическая эра сменяла другую. И если мои предположения верны, то структура их мозга и, следовательно, логика их поступков, должны очень сильно отличаться от наших. Таким образом, их знания и то, как они используют свои знания, для нас загадка, и, более того, встает вопрос, не имеют ли они совершенно другое, чуждое земному уму, представление о справедливости и нравственных ценностях… - и это самое ужасное, подытожил я.
Теперь Ларри с сомнением покачал головой.
- Ваши аргументы, док, писаны вилами по воде, - сказал он. - У них оказалось достаточно развитым чувство сострадания, чтобы помочь мне выкарабкаться… и уж точно, они знают, что такое любовь, - потому что я видел, как они глядели на Лаклу, и они знают, что такое печаль, - невозможно ошибиться, глядя на их лица.
- Нет, нет, - продолжал он, - как хотите, но я остаюсь при своем мнении. Это Древние Люди Ирландии. Мой лепрекоунчик как-то нашел сюда дорогу, и я держу пари, что это они послали ему весточку. И если баньши О'Кифов заскочит сюда на минутку - не приведи Господи! - я ручаюсь, что она выкроит время, чтобы нанести им официальный визит, прежде чем займется делом вместе со своей оравой привидений. Да она будет себя чувствовать тут как рыба в воде, голову даю на отсечение, - эта моя старая добрая фея. Нет, нет, - закончил он. - Я прав! Все это слишком славно выглядит, чтобы быть неправильным.
Я предпринял последнюю отчаянную попытку.
- Можно подумать, что в Ирландии есть какие-то указания на то, что Туа Де были похожи на этих троих, - сказал я и снова попал пальцем в небо.
- Что? - крикнул Ларри. - Что? Клянусь юбкой Кормака Маккормака - это так, и я рад, что вы напомнили мне об этом. Меня и самого это мучило! Да, у нас был Дагда, который надевал на себя голову огромного кабана и тело гигантской рыбы и в таком виде бороздил моря, и разрывал на клочки доспехи любого, кто шел войной на Эрин; и еще был такой Ринн…
Уж не знаю, сколько времени мне пришлось бы выслушивать рассказы о метаморфозах древних людей, но тут раздвинулись занавеси и появился Радор.
- Вы хорошо отдохнули, - улыбнулся он, - как я погляжу. Служительница послала меня за вами. Вас зовут откушать вместе с ней в ее саду.
Мы проследовали за ним вниз бесконечными коридорами; вышли на террасу с разбитым там восхитительным садиком - ничуть не хуже, чем те, что мы видели в городе Йолары. Засаженная благоухающими цветущими растениями терраса нависала над утесами на одном уровне с куполом, где обитали Молчащие Боги. На краю террасы стоял маленький столик из молочно-опалового нефрита, но Золотой девушки нигде не было видно. Узкая тропинка, окаймленная пышными зелеными кустами, обегая террасу, уходила куда-то вверх. Я проследил за тем, куда она вела, с нескрываемым любопытством. Поймав мой взгляд, Радор правильно истолковал его и повел меня по тропе.
Мы поднялись по крутым каменистым уступам, пролезли через какую-то расщелину и выбрались наверх. Мы стояли над террасой, и пышная растительность не заслоняла открывавшегося как на ладони вида окрестностей. Внизу протянулся удивительный мост, по которому взад и вперед суетливо сновали лягушкообразные люди. Остроконечный выступ, торчащий рядом, не давал мне возможности заглянуть в так заинтриговавшую меня бездну, и я ограничился тем, что стал разглядывать окрестности.
От устья пещеры тянулся обрывистый берег, не очень высокий и совершенно голый, а вдали, на концах изогнутого полумесяцем берега от самой кромки винноцветных вод начинались густые лесные чащи, тянущиеся в обе стороны до самого горизонта. В листве преобладали коричневые, красные и желтые краски, словно в осеннем лесу, и, кое-где на них накладывались неровные пятна темно-зеленого цвета, как у хвойных пород деревьев. Миль пять в каждую сторону тянулись леса и пропадали из глаз, скрытые туманной розовой дымкой.
Я повернулся и оказался стоящим лицом перед безбрежным морским простором.
Дул легкий бриз - первый настоящий ветерок, который я ощутил в этой закрытой со всех сторон подземной пещере. От ветра поверхность моря, казавшаяся растаявшей глазурью, сморщилась, покрывшись рябью, и теперь стало видно, что винноцветные воды оказались самым что ни на есть настоящим морем, если такое можно себе представить. Ветер срывал брызги с верхушек волн, и они рассыпались дождем розовых жемчужин и ярко-красных рубинов.
Медленно и величественно проплывали гигантские светящиеся медузы: они непрерывно меняли окраску, подобно разноцветным стеклышкам калейдоскопа волшебные, сказочные шары!
Я опустил глаза вниз и стал разглядывать подножие возвышающегося, словно башня, утеса. Там росло неимоверное количество цветов, и все они светились и вспыхивали искрами, как ограненные бриллианты; блестки алого и кроваво-красного цветов отбрасывали розовато-лиловые и странные красновато-голубые тени. На общем фоне зеленой растительности они казались маленькими лужицами сверкающих драгоценных каменьев. Я заметил, как заколебались потревоженные кем-то ветви деревьев.
Радор прервал мои раздумья.
- Лакла идет! - сказал он. - Пошли вниз.
И в самом деле, в конце тропинки показалась Лакла, нерешительно замерла на мгновение, и пошла навстречу нам. Густо покраснев, она протянула к Ларри белые руки. Ирландец бережно взял их, прижал к сердцу и поцеловал с такой невыразимой нежностью, которой не было и в помине, когда он, расточая жрице пылкие комплименты, изображал из себя страстного поклонника ее красоты. Лакла еще пуще покраснела, отняла у него удлиненные тонкие пальчики и прижала их к своему сердцу.
- Мне нравится прикосновение твоих губ, Ларри, - прошептала она. - От этого мне становится горячо вот здесь, - она положила ладонь на сердце, - и когда ты трогаешь губами мои руки, теплые волны так и бегут у меня по всему телу. Почему бы это?
Она недоуменно приподняла изогнутые бровки, придававшие ее нежному как цветок лицу какое-то особенное, неповторимое выражение простодушного лукавства, и стала еще прелестнее.
- Вот как? - жарко зашептал Ларри. - Тебе и вправду нравится..
Он медленно наклонился к девушке. Лакла быстро взглянула на смеющееся лицо Радора, и, отстранившись от Ларри, с надменным видом повернулась к зеленому карлику.
- Радор, - сказала она, - не пора ли тебе и этому сильному человеку, Олафу, отправиться по делам.
- Да, конечно, служительница, - ответил Радор со смиренным почтением в голосе, но все-таки было похоже, что он едва удерживается, чтобы не расхохотаться. - Но, если помнишь, этот силач, Олаф, хотел бы сначала повидаться со своими друзьями, прежде чем мы уйдем, да вот, кстати, он уже идет, - добавил Радор, бросив взгляд на тропинку, вдоль которой размашисто шагал норвежец.
Когда Олаф подошел поближе, я увидел, какая разительная перемена произошла в его облике. Исчезло жалкое искательное выражение глаз, и в них теперь светилась робкая смутная надежда. Мягко и ласково посмотрев на Золотую девушку, он склонился перед ней в глубоком поклоне. Потом выпрямился и пожал руки О'Кифу и мне.
- Будет битва, - сказал он. - Я иду вместе с Радором собирать армию из этих лягушачьих людей. Что касается меня… Лакла мне все сказала. Нет никакой надежды для меня… вернуть Хельму к жизни, но есть зато надежда, что мы уничтожим Сияющего Дьявола И моя Хельма обретет покой. И этим я полностью доволен. Ja! Это меня устраивает! - он снова сжал нам руки. - Мы будем сражаться! - грозно выкрикнул он. - Ja! Я буду мстить, страшно мстить.
Лицо его на мгновение исказилось, но он быстро успокоился и, отдав Лакле честь, они с Радором ушли.
Две крупные слезы скатились из золотых глаз Лаклы.
- Даже Молчащие Боги не в силах исцелить тех, кого забрал Сияющий Бог, - сказала она. - Он спрашивал меня об этом… и я не могла сказать ему ничего утешительного. Трое Богов ничего не могут поделать… это сущее наказание для них., вы скоро узнаете всю эту историю, - торопливо добавила она. - А сейчас не спрашивайте меня ничего о Молчащих Богах. Я думаю, что Олафу лучше всего заняться делом, чтобы освободить ум от тягостных и печальных раздумий, поэтому я и послала его помогать Радору.
На тропинке появились пять женщин-лягушек, несущих подносы с едой и кувшины. Браслеты, украшенные драгоценными камнями, мелодично позвякивали у них на руках и ногах; середину туловища (от того места, где у женщин предполагается талия!) прикрывали короткие полотняные юбочки, украшенные орнаментом из блестящих нитей.
В этом месте позвольте мне выразить свое сожаление, если с моих слов у вас создалось впечатление, будто Акка - это просто очень большие лягушки.
Я еще раз хочу подчеркнуть, что это были лягушкообразные существа, и они так же отличались от обычных лягушек, как человек отличается, к примеру, от шимпанзе. Я беру на себя смелость утверждать, что Акка происходили от стегоцефала - прародителя современных лягушек; и подземные батракианы, по-видимому, являлись другой ветвью этого вида, достигшей высокого развития в процессе эволюции, точно так же, как это произошло с человеком, далеко обогнавшим своих четвероногих собратьев.
Большие выпученные глаза, очертания морды напоминали лягушачьи, но форма головы была существенно другой, нежели у упомянутых животных из-за высокоразвитого мозга, находившегося в черепной коробке. Лоб, например, имел отчетливо выраженную дугообразную форму, а не был низким, плоским и скошенным назад. Голова, в известном смысле, обладала приятной для глаз формой, причем покрывавший ее большой костяной щиток (точно какой-то фантастический шлем!) у женских особей отличался по внешнему виду от снабженного острыми шипами панциря на голове у мужских особей, что придавало им поистине устрашающий вид; мужчины к тому же отличались от женщин по цвету. Прямой мощный торс опирался на несколько кривые ноги, полусогнутые в коленях, необыкновенно смешная косолапая походка, но, впрочем, я отвлекся… Наиболее любознательные читатели, не удовлетворенные краткими сведениями, которые они найдут в моей книге - ибо у меня было недостаточно времени, чтобы доучить интереснейшие обычаи и порядки этих существ, - смогут получить подробную информацию и огромное удовольствие, прочитав книгу «Brutpfleige der Schwanzlosen Batrachier», p. 395 и Lilian V. Sampson «Unusial Modes of Breeding among Anura», Amer. Nat. XXXIV, 1900. (У. Т. Г.) Женщины-лягушки опустили на стол свою ношу.
Ларри с любопытством поглядел на них.
- Ты прекрасно выдрессировала своих зверюшек, Лакла, - сказал он.
- Зверюшек! - служительница поднялась, негодующе сверкая глазами. - Ты назвал моих Акка - зверюшками?!
- М-гм, - слегка обескураженно промычал Ларри, - а как я должен их называть?
- Мои Акка - люди, - отрезала она. - Такие же люди, как твой народ или мой. Они добры и послушны, они умеют разговаривать, и им известно, что такое искусство; и они убивают только тогда, когда им нужна пища или требуется защитить себя. И мне они кажутся очень красивыми! Слышишь, Ларри - они прекрасны? - Она, выпрямившись, посмотрела на него сверху вниз. - А ты назвал их зверями!
Прекрасны! Это они-то? Признаться, ничего, кроме удивления, эти смехотворные создания у меня не вызывали. Но Лакле, окруженной ими с младенческих лет, они, конечно, не казались странными. Так почему бы ей не считать их красивыми?
Видно, та же мысль пришла в голову и О'Кифу.
Он пристыженно покраснел.
- Да, я тоже считаю, что они красивы, Лакла, - сказал он примирительно. - Просто я недостаточно хорошо знаю ваш язык, поэтому ты неправильно поняла меня. Я и в самом деле считаю, что они просто очаровашки, - если бы я мог разговаривать по-ихнему, я бы так им сам и сказал.
Лакла засмеялась, - причем у нее на щеках появились очаровательные ямочки - и обратилась к прислуге на том странном наречии, что вне всякого сомнения являлся языком этих созданий. Они засмущались, поглядывая на Ларри с каким-то уморительным кокетством, закудахтали и заухали, что-то обсуждая между собой.
- Они говорят, Ларри, что ты им нравишься гораздо больше, чем мужчины Мурии, - со смехом перевела Лакла.
- Вот уж никогда бы не подумал, что мне придется обмениваться комплиментами с леди-лягушками, - прошептал он мне на ухо. - Не отвлекайся, Ларри, - строго приказал он сам себе, - и не своди глаз с пленной ирландской принцессы.
- Радор пошел на встречу с одним из «ладала», он проник сюда, чтобы принести нам какие-то сведения, - сказала Золотая девушка, когда мы переключили свое внимание на еду, - а потом он вместе с Олафом и Наком пойдет собирать Акка, потому что скоро будет сражение, и мы должны подготовиться. Нак, - добавила она, - это тот, что охранял меня, когда ты, Ларри, танцевал вместе с Йоларой. - Она бросила на ирландца быстрый, озорной взгляд. - Он самый главный у Акка.
- И сколько же сил мы сможем выставить против них, милая? - сказал Ларри.
- Милай-я? - Золотая девушка уловила ласковый оттенок этого слова. Что это значит?
- Это такое маленькое словечко, которое означает - Лакла, - ответил Ларри. - Если его говорю я. Если его говоришь ты, оно означает - Ларри.
- Мне нравится это слово, - задумчиво протянула Лакла.
- Ну тогда так и говори мне - Ларри, милый, - предложил Ларри.
- Ларри, мила-ай! - сказала Лакла. - Когда они явятся, мы сначала пустим на них моих Акка…
- А они, что, умеют сражаться, mavourneen? - прервал ее Ларри.
- Умеют ли они сражаться? Мои Акка?
Лакла снова гневно засверкала глазами.
- Они будут биться до последнего издыхания, пока хоть один из них останется в живых: у них есть копья, от удара которых человек быстро превращается в гниль, если это копье смазано студнем Saddu - вон этих… она показала в просвет между кронами деревьев, где сейчас над поверхностью моря величаво проплывал один радужный пузырь…
Теперь-то я понял, почему Радор предостерегал Ларри, чтобы тот не вздумал поплескаться в винноцветных водах.
- У них есть эти копья и дубины, и еще зубы, когти и шпоры на ногах, которыми они отчаянно дерутся, и вообще они сильные и храбрые люди, Ларри… милый, и даже когда по ним ударяет кез, они все равно дерутся, потому что он действует не сразу, и продолжают убивать до тех пор, пока не превратятся в ничто.
- А у нас разве нет кеза? - спросил Ларри.
- Нет, - покачала Лакла головой, - у нас нет такого оружия, которым они владеют, хотя, именно Древние Боги сделали это оружие.
- Но разве Трое Молчащих из Древних Богов? - вскрикнул я. - Тогда они смогут объяснить…
- Нет, - медленно проговорила Лакла. - Нет… есть кое-что, о чем вы скоро узнаете. Когда Молчащие Боги будут с вами разговаривать, вы все поймете. Особенно ты, Гудвин, тот, кто служит мудрости.
- Ну ладно, - сказал Ларри, - значит, у нас есть Акка, и у нас есть четверо бравых молодцов - это мы, и у этих молодцов три пушки и около сотни патронных обойм к ним и еще у нас есть сила Трех Богов, а как насчет Сияющего Бога, Лакла, что делать с этим поганым фейерверком?
- Я не знаю.
Снова в ее глазах появилась нерешительность, точно так же, как в тот раз, когда Йолара надсмехалась над силой Молчащих Богов.
- Сияющий Бог очень силен. И у него много рабов…
- Ну тогда нам лучше тоже заняться делом и побыстрее, - прозвучал бодрый голос Ларри.
Но у Лаклы, видимо, было другое мнение на этот счет, потому что она быстро сменила тему.
- Ларри, милый… - прошептала она. - Мне нравится прикосновение твоих губ…
- Вот как? - прошептал он, и видно было, что все, кроме прелестного, соблазнительного лица, приблизившегося к нему, мигом вылетело у Ларри из головы. - Тогда, acushla , тебе надо познакомиться с ними поближе. Отверните-ка голову, док! - сказал он мне.
И я отвернулся.
Наступила долгая тишина, нарушаемая только тихими взрывами мягких ухающих звуков, которые заинтересованно издавали служанки-лягушки. Я украдкой бросил взгляд назад. Голова Лаклы лежала на плече у ирландца, и золотые глаза, похожие на подернутые туманом заводи солнечного света, глядели на него с любовью и обожанием; а сам О'Киф, чье лицо с резкими и четкими чертами приобрело сейчас какое-то новое, подчеркнуто мужественное и волевое выражение, глядел в них, не отрываясь, тем взглядом, что может родиться толь, ко из сердца, познавшего в первый раз истинную, всепоглощающую пульс, биение. Здесь любовь, любовь, которая наполняет Вселенную биением жизни, - той самой музыкой сфер, о которой грезил философ Платон; любовь, на которой держится весь наш подлунный мир; любовь, вечную, как бессмертные боги; любовь, побеждающую смерть и одухотворяющую собой ту великую мистическую тайну, что зовется жизнью.
Подняв руки, Лакла обхватила ладонями голову О'Кифа, поцеловала ему лоб, глаза, и с легким, дрожащим смешком высвободилась из его объятий.
- Вот, Гудвин, познакомьтесь - будущая миссис Ларри О'Киф! - сказал мне Ларри нетвердым голосом.
Я взял их руки в свои… и Лакла поцеловала меня!
Девушка повернулась к гулко ухающим, улыбающимся служанкам-лягушкам, и, видимо, что-то приказала им, потому что те сразу же, сбившись в кучку, зашлепали по тропинке прочь от нас. Внезапно я ощутил себя… ну скажем так, - несколько лишним в оставшейся компании.
- Если вы ничего не имеете против, - буркнул я в сторону, - я бы хотел прогуляться и осмотреть окрестности.
Но они были так поглощены друг другом, что, кажется, далее не услышали меня… и я удалился восвояси, направляясь к той амбразуре в утесе, куда Радор уже водил меня. Сейчас на мосту не было видно двигающихся взад и вперед батракианов, только в дальнем конце я смутно разглядел сбившихся в толпу гарнизонных солдат. Мои мысли вернулись к Лакле и Ларри.
Что их ждет впереди?
Если мы победим, если нам удастся выбраться из этого подземного мира, сможет ли она жить наверху?
Проведя всю свою жизнь в этих пещерах с их специфическими освещением и атмосферой, которая каким-то неуловимым образом служила здесь для тела дополнительным источником питания, как будет она реагировать на непривычные ей пищу, воздух и свет нашего наружного мира? Более того, насколько мне удалось заметить, здесь совсем не было никаких болезнетворных бактерий, и как, спрашивается, смогла бы жить на земле Лакла, не имея вовсе никакого иммунитета, если в течение многих поколений болезни уносили бесчисленное множество жизней, чтобы человечество сейчас хоть чуточку могло им противостоять. Подавленный этими грустными мыслями, я побрел назад по тропинке - пожалуй, они уже довольно долго оставались наедине.
Издали я услышал голос Ларри.
- Это зеленая страна, mavourneen. Вечно изменчивое море омывает ее со всех сторон и волны набегают на берег, - голубые как небо и зеленые как сам остров, а порой они как взмыленные кони, взметнув белыми гривами, обрушиваются на землю, и сильные, чистые ветры дуют над ней, и солнце, похожее на твои чудные глаза, глядит на нее с голубых небес, acushla…
- А ты король Ирландии, Ларри, милый?
Это голос Лаклы.
Но довольно!
Наконец мы собрались уходить с террасы, и на повороте тропинки я снова заметил, как блеснуло то, что я раньше определил для себя как бриллиантовую лужицу.
- Какие прелестные цветы, Лакла, - обратился я к ней. - Я никогда не видел ничего подобного в том мире, откуда мы пришли.
Она посмотрела туда, куда я показывал., и рассмеялась.
- Пошли, - сказала она. - Я покажу вам, что это такое.
Она побежала вниз, пересекая сад наискосок, мы поспешили следом и вышли на небольшой выступ, совсем близко от края обрыва, футах в трех, я так полагаю, или около того. Золотая девушка высоким пронзительным голосом издала вибрирующий, переливчатый клич. Бриллиантовая лужица заколыхалась, точно тронутая легким ветерком; заволновалась, задрожала и начала быстро двигаться - прямо на нас бежала искрящаяся река светящихся цветов! Девушка крикнула снова, и движение стало еще быстрее; поток цветов, сверкающих бриллиантовым блеском, подбегал все ближе и ближе, - извилистая лента, колыхаясь и дрожа, поднималась по стенке обрыва… и вот уже оказалась у самых наших ног.
Над цветами повисла слабо светящаяся дымка.
Золотая девушка наклонилась и что-то мягко сказала, будто позвала, и тут же из искрометной груды сверкающих цветов выстрелила зеленая лоза, увенчанная пятью пылающими ярким рубиновым светом цветочными головками, потянулась вверх, доверчиво легла на протянутую ладонь девушки и обвилась кольцами вдоль белой руки; квинтет цветочных головок повернулся к нам, словно они разглядывали нас лучистыми глазками.
Это была та самая вещь, которой Лакла угрожала жрице, пообещав ей поцелуй Йекты. И с этим растением, таившем в себе смертельную опасность (в чем мы имели возможность убедиться своими глазами), - Золотая девушка обращалась как с простой розой.
Ларри чертыхнулся, а я внимательнее пригляделся к загадочному цветку. Это был гидроид - странное существо, принадлежавшее одновременно и к животному, и к растительному мирам, только его более развитая и совершенная форма. В океанских глубинах можно встретить колышущиеся грозди мелких цветков (иногда совершенно микроскопических размеров), которые парализуют свои жертвы загадочной, плохо изученной силой, таящейся в их цветущих головках.
- Пусть они идут обратно, Лакла.
В голосе Ларри звучала глубокая тревога. Лакла беззаботно рассмеялась, уловив настоящий страх в его глазах, раскрыла ладонь, снова что-то тихо промолвила., и лоза скользнула обратно, к своим собратьям.
- Ну, что ты, Ларри, - укоризненно сказала девушка, - она не причинит мне вреда. Они ведь меня знают.
- Пусть идут обратно, - хрипло повторил ирландец.
Лакла с сожалением вздохнула, издав другой протяжный, мелодичный звук. Лужица самоцветов - Йекта из Винноцветного Моря представляет собой столь же необыкновенно развившуюся разновидность гидроидных полипов, как и гигантские медузы, с которыми они, разумеется, имеют не слишком отдаленные родственные связи. Ближайшее сходство с ними среди обитателей надземных морей и океанов можно найти у Gymnoblastic Hydroids, особенно Clavetella prolifera. Это чрезвычайно любопытное существо, передвигающееся с помощью шести щупалец.
Почти каждый, кому довелось купаться в южных морях (да и в северных тоже!), знаком с болезненным ощущением, которое доставляет прикосновение определенных видов медуз. Это их свойство, развившееся до невероятной, почти чудовищной силы, и является отличительной особенностью Йекты. Секрет ее действия заключается в пяти цветочных головках, источающих яд, который обладает чрезвычайно быстрым действием и который, как я предполагаю (ибо у меня не было возможности проверить мою теорию) - разрушает полностью нервную систему жертвы, что сопровождается поистине инфернальными муками агонии; и в то же самое время создается иллюзия, что мучения растягиваются на бесконечно долгое время. Известно, что эфир и окись азота также дают в большинстве случаев ощущение протяженности времени, разумеется, без этих болезненных симптомов. То, рубинов и аметистов, переливаясь розовато-лиловыми и красно-голубыми тенями, заколыхалась и затрепетала, как в первый раз, и быстро потекла обратно, в то место, откуда Лакла вызвала их.
Мы пошли назад, на террасу, направляясь к куполообразной обители Молчащих Богов; Ларри и Лакла шли впереди меня, белая рука девушки лежала на его загорелой шее; О'Киф что-то тихо выговаривал служительнице, она весело смеялась…
Глянув случайно в просвет между утесами, я увидел дальний конец моста и заметил какую-то непонятную толкотню и давку в толпе, охраняющих мост воинов-лягушек; увидев вспышки зеленого огня, похожие на блуждающие болотные огоньки, я вяло подивился тому, что это могло бы значить… но затем эту случайную мысль вытеснили у меня из головы совсем другие.
Я молча следовал, опустив голову, за Лаклой и Ларри и думал об этой паре, которая в месте, олицетворяющем для Олафа преисподнюю, нашла для себя истинный рай, что Лакла называла «поцелуем Йекты», по моим представлениям, лучше всего соответствует ортодоксальной идее Ада.
Я не имел возможности заняться изучением загадочной способности Лаклы контролировать поведение этих существ в буре событий, которые вскоре последовали. Она рассказала мне, что знание ужасного действия, которое их прикосновение оказывало на человека, стало известно от тех немногих, кому «достался легкий поцелуй» - так она выразилась - и которые сумели выжить. Несомненно, что ничего другого, даже самого Сияющего Бога, не боялись муриане так сильно, как прикосновения Йекты.