Он был рад, что теперь она знает все. На душе стало легче, боль несколько смягчилась, и Слейд расправил плечи. Теперь он мог посмотреть ей в глаза и сказать ей правду о расцветающих в его душе чувствах.

И вдруг он вспомнил, что у них осталось очень мало времени. Макфи должен прилететь с минуты на минуту. Взгляд Слейда просканировал голубизну неба, ища приближающийся вертолет.

Сможет ли он объяснить Трейси, какое облегчение испытывает оттого, что она наконец все знает? Вначале он надеялся, что она скоро уедет. Если бы она так сделала, ничего бы не произошло. Каждый день, на который она здесь задерживалась, отягчал его грех. Не желая того, он втягивал Рейчел и даже Бена в этот обман. Проклятье, нелегко будет объяснить это. С точки зрения Трейси, они втроем сговорились, чтобы скрыть от нее правду, но это не соответствует истине…

Она услышал, как открылась дверь ванной, потом — звук переставляемых в холле чемоданов. У него остался единственный шанс.

Слейд быстро пересек комнату и распахнул дверь. Трейси была готова к отъезду, но вид у нее был ужасный.

Искусный макияж не мог скрыть заплаканных глаз, а нарядная одежда — поникшей фигуры. Ее боль отозвалась в душе Слейда.

— Ты поговоришь со мной? — спросил он. Голос у него был твердый, но взгляд — умоляющий.

Она посмотрела мимо него, словно была не в состоянии его видеть.

— Только потому, что мне нужно получить от тебя ответы на несколько вопросов.

— Какова бы ни была причина, просто поговори со мной. — Они стояли в холле, поскольку обстановка спален была слишком интимной. — Давай спустимся вниз, хорошо?

Трейси вяло кивнула и наклонилась за одним из своих чемоданов. Слейд поспешно нагнулся, чтобы опередить ее.

— Я отнесу их. Иди вниз, выпей кофе. Я буду через несколько минут.

Она с трудом выдавила вежливое «спасибо». Она не была «расстроена», как он бесцеремонно заметил, она была настолько уязвлена, что не знала, сможет ли когда-нибудь залечить эту рану.

Тем не менее Трейси спустилась за ним по ступенькам и вошла в кухню. Кофе был еще горячий, но перестоялся и горчил. За целый день она ничего не ела и после всего пережитого чувствовала себя абсолютно больной. Дрожащими руками налила себе стакан молока и отпила, сразу ощутив его благотворное действие.

Слейд несколько раз спускался и поднимался по лестнице и наконец вошел в кухню.

— Все уже на крыльце, — сказал он спокойно.

— Спасибо, — не очень-то любезно буркнула она, не в силах взглянуть ему в глаза.

Заметив в ее руке полупустой стакан, Слейд спросил:

— Ты сегодня что-нибудь ела? Она нетерпеливо тряхнула головой.

— Не имеет значения. Я не собираюсь обсуждать с тобой ничего, кроме одной темы, только одной. Почему ты считал необходимым лгать мне? Почему ты не сказал правду в первый же день моего приезда сюда?

Он понизил голос:

— Я солгал тебе всего один раз, Трейси, когда сказал, что не знаю, каким образом Джейсон Мурленд оказался связанным с моим ранчо.

— Надо полагать, и увертки, и старания избежать разговора, и недопустимая грубость не идут в счет, так? Ну что ж, прости меня, если я вижу все не так, как ты. С первой минуты, едва я ступила на землю этого ранчо, ты не делал ничего другого, как только лгал мне.

— Я делал нечто другое. Я любил тебя. Она чуть не уронила стакан.

— Как ты смеешь даже упоминать об этом? — сказала она дрожащим голосом. — Я никогда не прощу тебе. Господи, ты знал и все равно… — Она задрожала, как лист на ветру, и ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

Слейд кинулся к ней и крепко взял ее за руку.

— Сядь, — скомандовал он, придерживая ее и помогая сесть, хотя она и пыталась уклониться от его прикосновений. Он пододвинул себе другой стул и тоже сел. — Я собираюсь рассказать тебе то, что мне известно. Да, мне следовало сделать это с самого начала, теперь я понимаю. Но я не сделал.

Дрожащей рукой Трейси снова поднесла ко рту стакан с молоком, надеясь на его успокоительную силу. Она хотела услышать то, что он собирался ей рассказать, но ее рассудок восставал даже против пребывания в одной комнате со Слейдом. Единственный и правильный выход из создавшейся ситуации — покинуть Слейда, ранчо и Монтану. Ей нужно вернуться в привычную для нее обстановку, чтобы осознать, что произошло.

Но ей никогда не понять, зачем Джейс обманул ее. Почему он не сказал ей, что у него есть сын? Она так страстно хотела иметь ребенка, и оба они считали, что это будет прекрасно. Но она никак не могла забеременеть. Она собиралась выяснить причину своего бесплодия, даже советовалась по этому поводу с врачом. Но потом сердечный приступ, унесший Джейса, поставил точку на этих планах.

Теперь Трейси знала, что отсутствие у них детей не было виной Джейса. Значит, дело в ней.

Но, видимо, ей нужно не клясть, а благодарить судьбу. Слейд не пользовался никакими противозачаточными средствами, а у нее не было оснований пить таблетки до их встречи. Ну что ж, по крайней мере ей не грозит нежелательная беременность, о чем она, естественно, меньше всего волновалась в эти последние два дня.

И в самом деле, ей это даже в голову не приходило, удивилась она, чувствуя слабость от одного только воспоминания о том, какое неутолимое желание будил в ней Слейд и как поглотила ее вспыхнувшая между ними страсть. Даже сейчас, ненавидя его, она ощущала его притяжение, и потому ненависть медленно спускалась на дно души, остался лишь стыд за саму себя.

Слейд говорил медленно, и она видела, какую боль причиняют ему эти воспоминания.

— Он приехал в долину тридцать три года назад, и они полюбили друг друга. Они были любовниками.

Трейси собралась с мыслями.

— Ты узнал это от своей матери?

— Да. Когда она сказала ему, что беременна, он уехал. Вот и вся история, несколько простых фактов. Но они испортили жизнь не только мне, а даже тебе.

Ну нет, подумала Трейси, тебе не удастся завлечь меня в ловушку, я не имею к этой истории никакого отношения. И никогда иметь не буду.

— А ранчо?

Слейд вытянул длинные ноги и задумчиво уставился на свои ботинки.

— Примерно через месяц после его отъезда мать получила письмо от адвоката. Джейсон Мурленд купил ранчо и записал половину на ее имя.

— И?

— Нет никакого «и». Это все, что я знаю. Семья моей матери была против того, чтобы она принимала этот подарок, но она ослушалась их. Когда я подрос, она сказала мне, что сделала это из-за меня. После ее смерти я унаследовал ее часть ранчо — точно так же, как и ты, Трейси. Мы стали партнерами из-за ужасной несправедливости тридцатилетней давности. Что же это, как не ирония судьбы?

Однако Трейси не устроил этот короткий рассказ.

— А почему он оставил твою мать? Слейд взглянул на нее с любопытством.

— Я же сказал тебе: потому, что она забеременела.

— Тогда зачем же он подарил ей половину ранчо? Ведь даже тридцать лет назад это было хоть небольшое, но все-таки состояние.

Слейд не смог удержаться от горькой усмешки.

— Чувство вины. Что же еще?

— Вины… — задумчиво повторила Трейси. Да, возможно.

Мужчина, оставивший молодую женщину, которая ждет от него ребенка, мог облегчить свое чувство вины хорошим подарком.

— Но почему же он не подарил ей все ранчо? — спросила Трейси, адресуя этот вопрос больше себе, чем Слейду.

Слейд вскинул брови.

— И правда, почему? Я никогда об этом не думал. Почему же он оставил за собой половину пая?

Поняв, что они разговаривают слишком дружески, Трейси внутренне напряглась.

— Это все. У меня больше нет вопросов. Слейд прищурился.

— И даже обо мне?

— Тем более о тебе. — Она встала. — Я буду ждать на улице. Слейд вскочил.

— Одну минуту. — Он схватил ее за плечо и повернул к себе. — Ты не можешь уехать просто так. А как же мы?

— Мы? — Она была потрясена. — Нет никаких «мы».

— Черта с два! Есть.

— Ты спятил! Мне невыносима сама мысль о том, что здесь произошло. Неужели ты думаешь, что я могу считать возможными какие-либо отношения между нами? — Она стряхнула его руку со своего плеча.

— Ты мне небезразлична.

— Да, еще бы, — отрезала она, — ровно настолько, насколько ты переживал бы о…, о проститутке.

— Господи! — Было видно, что она сделала ему больно. — Не говори подобных вещей. Я никогда не думал так о тебе.

— Нет? А как ты думал обо мне, Слейд? Разве не ты совсем недавно прошелся на мой счет: что, мол, мне не терпелось лечь с тобой в постель? — Голос ее прервался. — Ты ублюдок, я говорю не о твоем происхождении, прошлое — не твоя вина. Но настоящее — твоих рук дело. Это ты втянул меня в нечто столь отвратительное, что я совершенно выбита из колеи. Ради Бога, ты же сын моего покойного мужа! Кем должна быть женщина, которая, зная это, свяжется… — Она остановилась, услышав звук приближающегося вертолета. — Он здесь. — Резко повернувшись, Трейси направилась к двери. Слейд неотступно шел за ней.

— Трейси, не уезжай так!

Остановившись перед грудой чемоданов на крыльце, Трейси обернулась.

— Я не желаю видеть тебя снова, никогда. Никогда! Тебе понятно?

— Понятно. А ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? Ведь что-то произошло здесь, Трейси. Я не хотел этого. Бог свидетель, и ты к этому не стремилась. Но тем не менее это случилось.

— Здесь ничего не произошло, немного весьма хорошего секса, и больше ничего. Ты ждешь моих благодарностей?

«Весьма хороший секс»? Подобное выражение совсем не для нее. Таких слов он мог бы ждать от дешевой потаскушки, а не от Трейси.

— Ты так не считаешь, — произнес он спокойно. — Ты просто стараешься сделать мне больно.

— Думай как хочешь. Ты сам сказал мне примерно то же самое сегодня утром. — Господи, неужели это было сегодня? Ей казалось, что прошла тысяча лет. Внезапно она почувствовала страшную усталость. — Слейд, хватит. Я больше не могу.

Они наблюдали, как вертолет садится за деревьями.

— Через несколько дней… — беспомощно начал Слейд.

— Нет. Ни через несколько дней, ни через несколько месяцев.

Но он продолжал с видом побитой собаки:

— Когда у тебя будет время все обдумать, твои чувства изменятся. Я знаю.

Она отвернулась и сошла со ступенек.

На протяжении нескольких недель Трейси ощущала такую же опустошенность, как после смерти Джейса. Отец заметил, что она похудела, но вначале подумал, что виной тому трудная поездка. Однако ни хорошее самочувствие, ни настроение к ней не возвращались, и во время одного из их традиционных совместных ленчей по четвергам он спросил:

— Ты уверена, что со здоровьем у тебя все в порядке? — Джим всегда беспокоился о своем единственном ребенке, а Трейси оставалась для него ребенком, несмотря на то что ей было уже под тридцать и, как все вылетевшие из гнезда птенцы, она давно стала самостоятельной. Дочь была для него важнее всего на свете. Вот и сейчас, глядя, как она ест свое любимое блюдо, салат из крабов, он с тревогой заметил, что выглядит она нездоровой.

— Я прекрасно себя чувствую. Просто устала. — И эти слова в известной степени не были ложью. Непонятно почему, она никак не могла выспаться. Каждую ночь, по крайней мере один раз, она просыпалась от ужаса, что Джейс и Слейд — отец и сын. Днем ей легче было не думать об этом, но, точно по звонку, около двух ночи она просыпалась и вспоминала все случившееся в Монтане — особенно постель Слейда…

— Видишь ли, мне кажется, что ты совершенно измотана, — настаивал Джим. — Если в ближайшее время ты не воспрянешь духом, я считаю, тебе следует обратиться к доктору.

Трейси улыбнулась и поспешила успокоить отца.

— Не волнуйся, пап. Я здорова, как лошадь, — заявила она и поморщилась — почему как лошадь и зачем так громко? Даже разговор на отвлеченную тему окрашивался для нее воспоминаниями о Слейде. Лошади, ранчо, горы…, она не желала даже и думать о них. Трейси постаралась перевести разговор на другое, и ленч прошел спокойно.

Вернувшись в офис «Компании Мурленд», она погрузилась в работу над подробным отчетом о своей поездке, который готовила для трех высочайшей квалификации бухгалтеров, которые вели текущие дела фирмы. У старшего бухгалтера Кайла Уизерби была масса вопросов по всем пунктам ее путешествия. И она решила изложить свои соображения и идеи на бумаге. Дело двигалось хорошо, пока она не дошла до Дабл-Джей.

Трейси знала наперед, что ей будет нелегко писать о ранчо и сформулировать свою точку зрения. Она обдумывала предложение Слейда продать ее часть пая ему, и это казалось ей все более разумным. Но она не хотела брать деньги. Ей не нужно было ничего, кроме искупления вины, тем более что вряд ли удастся обойтись без неприятностей при разделе.

Пока она пыталась решить эту проблему, пришло письмо от Рейчел. Трейси не позвонила ей, как собиралась сначала, будучи уверена, что Слейд скажет ей о причине ее отъезда. Чтобы справиться о здоровье Бена, она несколько раз звонила в госпиталь в Хелине и получала ответ, что он уже поправляется. Письмо Рейчел застало ее врасплох, и она боялась прочесть его. Но в конце концов открыла конверт.

«Дорогая Трейси,

Надеюсь, что Вы здоровы. Слейд все рассказал мне, и я колебалась, писать ли Вам, не зная, что лучше — не беспокоить Вас или сказать о том, что меня мучает.

Возможно, истинная причина того, что я наконец решилась написать, — Джемма.

Я не хочу, чтобы Вы думали, что она была плохой женщиной».

Трейси нахмурилась. Джемма? Так звали мать Слейда?

Ну конечно! «Дж.» — Джемма, и второе «Дж.» — Джейсон. Вот откуда название ранчо:

Дабл-Джей.

Вздрогнув, она стала читать дальше.

«Джемма была моей лучшей подругой, и я, наверное, знала ее, как никто другой. Она не была плохой, Трейси. Я хочу, чтобы Вы поняли это. Я теряюсь в догадках, что Слейд рассказал Вам, как он это представил. Из него ничего не вытащишь. Вы тоже могли убедиться. На все мои вопросы он отвечает, что просто сообщил Вам факты.

Что ж, факты звучат очень холодно и бессердечно, не правда ли? Я убеждена, что Вы были в шоке, тем более что Слейд намекнул мне на какие-то личные отношения между вами. Меня это беспокоило, Трейси. Я чувствовала, это витало в воздухе, возможно, это интуиция старой женщины. Но Вы так понравились мне, и я не хочу, чтобы Вам было больно.

И Слейду тоже. Я так боялась, что это причинит ему боль, а он уже получил свою долю, и с лихвой. Он очень несчастен, Трейси. Он всегда был замкнутым, а сейчас стал не просто замкнутым, а каким-то отрешенным. Я всем сердцем хотела бы, чтобы он послушался меня и сказал Вам правду, как я его просила. Это уберегло бы от таких переживаний вас обоих.

Я не обижусь, если Вы не ответите мне. Но, если Вы не сочтете это за беспокойство, буду очень рада получить от Вас письмо.

Ваш друг Рейчел Мунли

Р. S. Бен быстро поправляется. Он пробудет в больнице еще несколько недель, пока нога у него на вытяжке».

Когда Трейси дочитала письмо, непролитые слезы жгли ей глаза. Ей было достаточно тяжело и без известий о том, что Слейд несчастен. Ему и следует быть несчастным! Всего, что случилось, не должно было произойти. Если бы он с самого начала сказал правду, между ними ничего бы не было.

Она тяжело вздохнула. Все это его рук дело. Если бы он не поцеловал ее на веранде… Зачем он поцеловал ее тогда на веранде? Он же должен был понимать, в какой ужас она придет, если когда-нибудь узнает правду. А он не только поцеловал ее, но и овладел ею, он любил ее — прекрасно и нежно.

Воспоминание о том, что, когда они второй раз лежали в его постели, он был близок к безумию, не помогало, как и его слова: «Ты слишком много значишь для меня». Если бы у него действительно были к ней какие-то чувства, он бы постарался побороть себя. Она не могла отрицать этого, как бы ей ни было больно.

Вздохнув, Трейси убрала письмо и пошла бродить по дому. Дом был роскошный, но такой пустой и безжизненный. Она больше не радовалась тому, что живет здесь, совсем наоборот. Слишком много воспоминаний и слишком много огорчений было связано с этим домом. Трейси решила, что должна продать его и найти что-то более подходящее для ее одинокого образа жизни.

Продать дом, продать ранчо, избавиться от всего, что связывает ее с прошлым! Да, это самый лучший выход. Настало наконец время принять давно назревшее решение и изменить свою жизнь. Может быть, и сам отъезд из Сан-Франциско поможет ей — перемена обстановки порой творит чудеса.

Куда же поехать? Куда-нибудь, где светит солнце? Тогда во Флориду или в Аризону. Естественно, ей придется позаботиться о постоянной связи с офисом, но Кайл и два других бухгалтера делают всю работу. Ее вклад сводится к общему руководству. Компания принадлежит ей, и помощники ждут ее указаний, но это можно делать и с помощью междугородных разговоров.

Почему бы действительно не изменить свою жизнь? — спрашивала она себя. Конечно, так она отдалится от отца, но он поймет ее. Она созрела для того, чтобы заняться чем-то другим, построить новую жизнь, может быть, когда-нибудь даже снова выйти замуж.

Эта мысль вызвала у нее пронизывающую боль, и Трейси постаралась отодвинуть ее от себя. Нравится ей это или нет, но Слейд Доусон занял в ее сердце особое место. Она не могла считать свои чувства к нему настоящей любовью, как это было по отношению к Джейсу, однако нельзя было отрицать, что чувства эти очень сильны, как бы она им ни сопротивлялась.

В этот вечер Трейси легла спать раньше, чем обычно, надеясь, что ей наконец-то удастся отоспаться. Она подозревала, что причина ее ужасной усталости — эмоциональная перегрузка, так как пришлось пережить целую серию стрессов. Но усталость была такой резкой, такой отупляющей, что она вынуждена была проглотить пригоршню витаминов, чтобы снять это состояние.

Трейси заснула быстро, однако проснулась от ужасной тошноты. Она бросилась в туалетную комнату, и ее вырвало. После этого она почувствовала себя гораздо лучше и вернулась в постель. Должно быть, из-за витаминов, подумала Трейси и решила, что теперь будет принимать их во время еды.

Она так и не ответила на письмо Рейчел, а вместо этого приступила к осуществлению своего плана.

— Я прошу вас заняться подготовкой необходимых бумаг, — сказала она Кайлу. — Мистер Доусон выразил заинтересованность в выкупе моего пая, и я решила его продать.

Кайл кивнул в знак согласия.

— Я думаю, это мудрый шаг, ранчо никогда не приносило больших доходов.

— Меня не волнует доход. Кайл. Мне просто не нравится это ранчо.

— Вы договорились о цене?

— Нет. — Трейси подняла глаза от картотеки. — Я не хочу за него ничего. Кайл был поражен.

— Не понимаю…

— Все очень просто. Отдайте мистеру Доусону мою долю за один доллар. Это сделает покупку законной.

Заявление Трейси было точно разорвавшаяся бомба. Однако тут же разорвалась еще одна.

— Я также собираюсь продать свой дом и уехать из Сан-Франциско.

— Что вы! — Коротышка Кайл нервно поправил свои очки в тяжелой роговой оправе.

Трейси не обратила внимания на его замешательство.

— Пожалуйста, найдите хорошего посредника, который занялся бы домом, — сказала она и встала. — Не волнуйтесь, я продолжаю заниматься делами. Для этого не обязательно каждый день приходить в контору, а в случае каких-то неотложных обстоятельств я всегда смогу прилететь в Сан-Франциско на несколько часов. — Она слабо улыбнулась. — Возможно, вы будете получать гораздо более длинные счета за телефонные разговоры. Кайл, но я очень верю в свои деловые способности. Кайл медленно поднялся.

— Как скоро вы намерены уехать?

— Не раньше чем через несколько недель. Мне нужно разобраться с домом, точнее, с тем, что в доме.

— Куда вы поедете, Трейси? Она тихонько вздохнула.

— Пока не знаю.

Очевидно, у бухгалтера голова пошла кругом, потому что он вышел, крутя ею в разные стороны.

Убедить отца будет гораздо сложнее… Трейси все никак не могла решиться рассказать ему о своих планах.

Трижды за эту неделю она просыпалась ночью от тошноты, проспав всего один час. Она не могла понять, что с ней происходит. Кроме необычной для нее повышенной утомляемости, в остальном все было нормально. Но эта коварная тошнота не давала выспаться.

Она успокаивала себя, что это результат пережитого шока, и забывала о недомогании, пока оно не возвращалось вновь.

Дни проходили быстро. Дом был оценен и описан, как положено. Бумаги по продаже ранчо подготовлены и отправлены Слейду, а сама она разбирала и упаковывала вещи. Ее отец, конечно же, не пришел в восторг, узнав, что она собирается уехать из Сан-Франциско, но Трейси понимала: он надеется, что, когда дело дойдет до отъезда, она передумает.

Честно говоря, она не была уверена, что отец ошибается. Она действительно не хотела уезжать, потому что не представляла себе, куда может поехать.

Монтана и Дабл-Джей возникали перед ее глазами всякий раз, когда она приступала к решению этого вопроса, и она буквально лезла на стену от ярости. Трейси как одержимая старалась порвать с прошлым, и даже с Джейсом. И тем не менее не могла думать ни о чем, кроме ранчо и Джейса. Это делало любое другое место жительства абсолютно непривлекательным в сравнении с Дабл-Джей.

Она ожидала, что Слейд сразу же подпишет и вернет бумаги о покупке ее доли ранчо. Но когда счет времени пошел уже на недели, а известий от него не было, она стала нервничать. В довершение всех этих неприятностей ночные приступы дурноты все усиливались. В один из четвергов во время ленча Трейси чуть было не рассказала об этом отцу, но вовремя удержалась, зная, что только заставит его волноваться. Она уже и сама начала беспокоиться и решила пойти к врачу.

Договорившись по телефону о дне и часе визига, Трейси вернулась к работе. Вызвала по селектору Кайла и попросила зайти к ней в кабинет.

Когда он сел, она перешла к делу.

— У вас есть какие-нибудь известия от мистера Доусона?

Кайл отрицательно покачал головой.

— Ни слова. Вообще-то, если бы кто другой получил такое предложение, он должен был бы скакать от радости. Что происходит с парнем? Он что, чудак?

— Он не чудак, — ответила Трейси. — Но он не такой, как все.

— Настолько не такой, что отказывается прокатиться задаром?

— Что?

Кайл пожал плечами.

— Что ж, есть люди слишком гордые, чтобы получать нечто за ничто, не это ли поразило вас в Слейде Доусоне?

Трейси нахмурилась. Почему она не подумала об этом?

— Возможно, вы правы. Кайл.

— Может, вы оскорбили его этим подарком, Трейси? — с беззаботной иронией спросил Кайл, сам удивляясь тому, что кого-то можно оскорбить таким образом.

Но Трейси отнеслась к его соображениям серьезно. Она тут же поняла, что совершила ошибку, и стала думать, как ее исправить. Сама она, конечно, звонить Слейду не станет, а вот звонок Кайла может

разрядить атмосферу.

— Вот что я прошу вас сделать. Кайл. Позвоните мистеру Доусону и выясните, что для него предпочтительней. Соглашайтесь на любые его условия. Одним словом, уладьте все, чтобы продажа состоялась как можно скорее.

Кайл уже не удивлялся намерению Трейси раздавать собственность и согласился позвонить. Спустя полчаса он просунул голову в дверь ее кабинета и сообщил:

— Я пытался поймать мистера Доусона, но его нет на ранчо.

— Наверное, он на Биг-Блафе, — пробормотала она.

— Где?

Она мотнула головой.

— Вы не знаете этого места. Кайл. С кем вы говорили?

— С какой-то женщиной. Рейчел Мунли. Она сказала, что его не будет два-три дня.

— Хорошо. Благодарю вас. Попробуйте дозвониться еще раз в конце недели.

Чувствуя себя против обыкновения не в своей тарелке, Трейси отправилась домой. Она была рада, что договорилась о визите к врачу, потому что, пока добралась до дома, совершенно вымоталась. Повсюду уже были видны следы ее усилий: в большинстве комнат в беспорядке стояли упаковочные ящики и коробки.

Она прошла мимо них и направилась прямо в свою спальню. Сбросила туфли и, устало вздохнув, легла. Натянула на себя покрывало, которое лежало в ногах кровати, и тут же уснула.

Уже несколько лет Трейси держала служанку, которая приходила убирать дом три раза в неделю. Миддред Шорт была теперь не нужна, но пока что у Трейси не хватало духу отказать ей от места, потому что она привязалась к этой остроумной женщине. Когда Трейси вернулась домой, Милдред возилась на кухне, потом стала хлопотать вокруг упаковочных ящиков, отпуская замечания по поводу своего туманного будущего.

В четыре часа дня, как обычно, она собралась уходить. Но едва подошла к двери черного хода, как вдруг раздался звонок у парадной двери. Недовольно ворча, Милдред повернулась и пошла обратно.

— Попридержи коней, — буркнула она раздраженно, пробираясь между картонными коробками, загораживавшими ей дорогу.

Наконец она распахнула дверь.

Высокий мужчина в темном, западного покроя костюме пристально смотрел на нее.

— Я бы хотел видеть Трейси Мурленд. Она здесь живет, не так ли?

— Ну конечно, она живет здесь. Но она отдыхает.

— Будьте так любезны, скажите ей, что ее хочет видеть Слейд Доусон.

Милдред бросила на него свирепый взгляд.

— Я не уверена, что буду. Она ждет вас?

— Нет, не ждет. Я только что прилетел. Она об этом не знает.

От досады Милдред вздохнула, пожав костлявыми плечами.

Слейд прекрасно видел, что она не в восторге от необходимости самой принять решение.

— Ладно. Подождите здесь. Я пойду спрошу, что она скажет. — И без всяких церемоний Милдред захлопнула дверь перед его носом.

Она поспешила через холл и открыла дверь в комнату Трейси. Увидев, что Трейси спит, свернувшись калачиком под покрывалом, она собралась было уйти, но Трейси вдруг пошевелилась.

— Милдред, это вы? — сонно спросила Трейси. — Я вам зачем-то нужна?

Милдред поджала губы.

— Там кто-то спрашивает вас. Мужчина. Трейси тут же села на постели и вытянула ноги.

— Он назвался?

— У него одно из этих смешных имен… Слейд. Слейд Доусон. Честно говоря, я не понимаю, чем стали плохи Джо или Пит? Я вам рассказывала, что у меня есть подруга, которая назвала своего сына Брайтоном? Вы когда-нибудь слышали такую глупость? Брайтон! Бедному мальчику придется расти с подобным именем!

Пораженная, Трейси, не шевелясь, выслушала иронический комментарий Милдреда.

— Скажите ему, что я сейчас же выйду. — Она встала с кровати. — И, Милдред, попросите его подождать в гостиной.

Служанка озадаченно подняла бровь.

— А я собрать уходить… Вы достаточно хорошо его знаете, чтобы оставаться с ним в доме наедине?

— Да. Не беспокойтесь. Мистер Доусон — мой старый друг.

Женщина поспешила уйти, а Трейси — успокоиться. Слейд здесь! Почему? Этого она никак не могла себе представить и не знала, что и думать. Да, она сказала ему, что не хочет его больше видеть, и, наверное, она должна сердиться.

Но, Боже милостивый, она ничуть не сердится. Она чувствует лишь слабость — от радости.