Орешкин овраг

Снежинки, одиноко кружившиеся в воздухе, когда ранним утром стражники покинули свой временный лагерь, теперь сыпались с неба крупными хлопьями. Снегопад грозился стать ещё сильнее. Уже сейчас было видно не далее, чем на половину полёта стрелы. Всё остальное тонуло в белизне. Пристав Тайной стражи Лавр Крутов ничего не хотел слышать о том, чтобы устроить привал пораньше. В его голове крутилась лишь одна мысль: быстрее оказаться у стен храма Юма и Живы! Быстрее захватить в плен ненавистного Вейкко и привести его на цепи в Древгород. Надо же было такому случиться именно в том пределе, который доверил ему державный князь! Со времён последнего восстания сваяльцев в Рустовесской державе не было крупных мятежей. И вот он произошёл. Как верно сказал Чернек Озеров, вина за мятеж лежит на приставе Тайной стражи. Но ничего, через три-четыре дня восстание будет подавлено и он сможет оправдаться победой за своё упущение.

Чтобы как можно скорее добраться до храмового держания, Лавр Крутов приказал сегодня утром не тратить время на то, чтобы облачиться в доспехи, а строиться в походный порядок сразу. Но тут в дело вмешался исправник Поместной стражи Сергей Зеленков. Он отменил распоряжение Крутова и своим людям приказал одеваться как на битву. Пристав был раздражён. Но, не тратить же зря время, тайные стражники тоже надели боевое облачение. Сейчас оба офицера ехали рядом, вровень. Никто не хотел уступить другому первенство. Как-никак предельный князь их обоих назначил командующими похода.

- Слушай, - сказал Лавр Крутов, - зря ты приказал надевать броню. Только время потеряли.

- Уймись, Лавр, - возразил ему Сергей Зеленков. - Какое время мы потеряли? Четверть часа? Не переживай так сильно. Подавим мятеж чуть позже.

- Мятеж нужно подавить как можно быстрее. Как только дойдёт до битвы, командование я возьму на себя.

- С чего бы это вдруг? - засмеялся Зеленков. - Для начала предельный князь нас обоих назначил командовать.

- А не для начала?

- А не для начала у меня двадцать две сотни бойцов, а у тебя и полсотни нет.

- Пятьдесят пять!

- Да, вместе с тобой. Я помню, - исправник Поместной стражи смеялся от души.

- Не забывай, что я действую от имени самого державного князя, а значит выше тебя по положению, - не хотел сдаваться Крутов.

- Хорошо, я разве против? Ты выше меня по положению. Вот только на одного твоего бойца приходится сорок четыре моих. Дальше спорить будем?

- Ладно, чего спорить? Найдём врага, разберёмся. Когда доберёмся до храма, как считаешь, они на битву выйдут или в крепости запрутся?

- Не знаю даже. Но штурмовать не будем. Это слишком большие потери. Лучше спокойно заморить их голодом.

- Не согласен. Сколько у них там продуктов? Да они хоть целый год сидеть будут. Лучше бы на битву вышли. Мне нужна быстрая победа.

- Насчёт необходимости быстрой победы спорить не стану, - поддержал Сергей Зеленков. - У меня нет желания всю зиму в сугробе просидеть.

Снегопад немного стал стихать. Тайные стражники и офицеры, ехавшие во главе выползавшей за поворот колонны, увидели перед собой Орешкин овраг. Деревянный мост был перекинут через покрытую льдом и снегом реку Несущую. Петлявший по дну оврага ручей, также был скован льдом. Вдоль берега Несущей росли кусты лещины, склоны оврага также поросли кустарником. По его верху были видны ели, осины и берёзы. По дну оврага пролегала дорога, обочины которой также заросли лещиной и берёзой. Колонна стражников не останавливаясь продолжала ползти вперёд.

- Ничего себе овражек, - донёсся чей-то голос сзади. - Да это же целое ущелье!

- Орешкин овраг... Глупость какая-то! Кто его так назвал?

- Есть легенда, что когда-то здесь жил князь Орешек.

- Что, прямо в овраге?

- Да уж... Князь Орешек, брат его Горошек и отец их Стручок!

По колонне прокатился дружный смех. Овраг действительно был большой. Лавр Крутов заметил три отвершка по его левой стороне. Примерно посередине они проехали ещё один деревянный мостик через заснувший до весны безымянный ручей. Тайные стражники, ехавшие впереди уже приблизились к выходу из оврага. Последние пехотинцы перешли мост через реку, там где дорога только влезала в его утробу.

- Примерно в часе пути отсюда есть мыза. Предлагаю устроиться там на првлгххээ...

В горло исправника Зеленкова вонзилась стрела. Захлёбываясь кровью, командир Поместной стражи отпустил поводья, стал медленно заваливаться назад и упал с коня. В то же мгновение заснеженный зимний воздух был внезапно разорван гулом боевого рога. Колонна стражников с ужасом попыталась остановиться. Идущие сзади натыкались на шедших впереди. Из-за лещины и берёз на них посыпались смертоносные стрелы.

***

Сегодня Юм и Жива были на стороне своих защитников. Снегопад, шедший уже больше часа засыпал возможные следы у обочины дороги и укрыл воинов Вейкко. Мудрейший наблюдал за дорогой из специально устроенного из снега и веток гнезда, находившегося на склоне среди кустов лещины.

Почти все офицеры настаивали на открытом полевом сражении с Поместной стражей. Они справедливо утверждали, что победа в открытом бою принесёт больше славы, а значит, сыграет на пользу храму Юма и Живы в начавшейся войне. Меньшинство командиров, указывая на численное превосходство неприятеля, говорила о том, что нужно оборонять храмовое держание и ждать помощи от других храмов и князей. Только Дарён, воевода Храмовой дружины, сказал, о необходимости устроить засаду. В открытом сражении можно проиграть или понести очень большие потери. Засада же давала шанс на быструю решительную победу. Выслушав все мнения, Вейкко приказал действовать по плану воеводы.

Там где дорога вылезала из оврага и шла дальше, была поставлена вся храмовая конница. Сто конных латников располагались первыми, две сотни легкой конницы за ними. Триста тяжёлых пехотинцев укрылись в густых зарослях лещины, недалеко от моста через Несущую, готовясь перекрыть врагу путь к отступлению. Четыреста лучников встали длинной линией по правую руку, спрятавшись среди берёз и осин. Дорога для них была как на ладони. Каждый имел тройной запас стрел. Ополченцы Вейкко укрылись в отвершках оврага по левую сторону от дороги. Оставалось ждать.

Прошло около двух часов, когда, наконец, по дну оврага проскакал одинокий конник. Он издали наблюдал за дорогой и его появление означало, что стража уже близка. В этот момент Вейкко подумал, что всё пропало. Его дозорный так громко шумел, что враги наверняка всё услышали и уже приготовились к бою. Но когда он через некоторое время увидел спокойно идущих стражников, от сердца отлегло. Ничего не подозревавший враг зашёл в расставленную для него ловушку. Воины мудрейшего не выдали себя ни единым звуком. Он лишний раз убедился, что дисциплина в его рати железная. Когда конные стражи уже приблизились к выходу из оврага, Вейкко кивнул находившемуся около него дружиннику. Воин поднёс к губам боевой рог.

***

Лучники били прицельно, по мере готовности. Колонна стражников растерянно застыла на дороге под их смертоносными уколами. Кто-то пытался прикрыться щитами, кто-то построиться для боя. Иные уже умирали, лёжа на снегу. Офицеры пробовали отдавать своим подчинённым приказы. Но как только лучники Вейкко замечали того, кто пытается командовать, то человек этот немедленно становился для них главной мишенью.

Лавр Крутов мгновенно осознал произошедшую катастрофу. Но выхода нет, нужно принимать бой! Когда Сергей Зеленков ещё только начал падать на землю, пристав Тайной стражи скатился со своего коня и выхватил меч. В животное вонзилось несколько стрел, предназначенных для всадника. Конь завалился на бок. Лавр Крутов подобрал с дороги чей-то щит и прикрылся им.

- Немедленно спешиться и построиться "коробком"! - громко приказал он своим людям.

Бойцы Тайной стражи быстро выполнили команду. Трое из них замешкались и были убиты. Пристав встал в "коробок" рядом со своими бойцами и поглядел на неприятеля. Стрелки уже не прятались и были хорошо видны. Длинная цепочка вдоль всей кромки оврага. Простреливают всю длину дороги. Можно попробовать пролезть к ним наверх. Конечно, потери неизбежны, но если стоять внизу, то рано или поздно всех перебьют. Нужно направить бойцов вперёд. Когда "коробок" доползёт до лучников, исход боя будет предрешён. Им не выстоять в рукопашной схватке против его людей. Лавр Крутов уже открыл рот, чтобы выкрикнуть приказ, но тут услышал топот коней, мчавшихся вниз по дороге. Храмовая кавалерия! Здесь не только лучники Вейкко, но и вся его дружина...

Конные латники жёлто-красных на полном скаку врезались в построившихся "коробком" тайных стражников. "Коробок" мгновенно развалился, брызнув во все стороны кольчужными телами и щитами как разбившаяся об пол кубышка с монетами. Но бежать никто не думал. Стражники приняли неравный бой. Воины Вейкко завязли на некоторое время в рукопашной схватке. Закованные в сталь конники кололи стражников копьями и рубили мечами. Тайные стражники пытались стащить латников с коней, били их копьями и резали саблями.

Лавр Крутов заметил блеснувший над его головой клинок меча и стремительно уклонился. Но бивший явно тянулся слишком далеко, поэтому лезвие лишь слегка скользнуло по его шлему, не причинив приставу никакого вреда. Лучники уже не били по его людям, боясь задеть своих же. Теперь они перенесли усилия на конников Поместной стражи. Конные стражники, потеряв своего командира, растерянно метались из стороны в сторону, один за другим погибая под градом стрел. Чего они время теряют? Их же всех перебьют! Лавр Крутов сделал шаг в их сторону, но почувствовал сзади себя угрозу. Приседая, он повернулся к источнику опасности. Сзади него возвышался на коне латник Храмовой дружины. Но воин смотрел в другую сторону, пытаясь достать кого-то копьём. Лавр Крутов рубанул его коня по передним ногам. Закованное в доспехи животное, заржав от страшной боли, упало мордой в снег. Латник скатился с его спины, но тут же вскочил на ноги, хватаясь за рукоять меча. Не давая врагу принять боевую стойку и обнажить клинок, пристав ударил его ногой в грудь. Латник потерял равновесие и упал на спину. Крутов занёс меч и, вложив в удар вес всего тела, вонзил его остриём прямо в грудь мятежнику. Прекрасная сталь не подвела его. Меч насквозь пробил железный нагрудник и кольчугу, не оставив дружиннику никаких шансов на выживание. Железная личина скрыла от пристава лицо врага, но в шуме боя он услышал его предсмертный хрип. Времени терять нельзя, Лавр Крутов бросился туда, где бессмысленно суетились конные бойцы Поместной стражи. Он перепрыгнул через втоптанное в снег знамя Державного Дома и крикнул воинам: "Вперёд, в атаку! Чего вы там ждёте?" Лишь несколько бойцов расслышали его голос. Пристав Тайной стражи набрал в грудь воздух, чтобы приказать громче, но стальное жало со страшной силой ударило в спину, прокололо кожаный панцирь с кольчугой и бросило его на землю. Последнее, что увидел Лавр, сын Александра из Малого Дома Крутовых, был стремительно приближающийся к его лицу сугроб и окровавленное острие, торчащее из пробитой груди. Конный латник Храмовой дружины грязно выругался: копьё, застрявшее в теле пристава сломалось, ему пришлось обнажить меч.

Солнце сбросило с себя пелену туч и наполнило мир светом. Снег прекратился. Шедшие в хвосте колонны стражники попытались бежать, но мост через реку Несущую был уже перекрыт врагом. Триста тяжеловооружённых пехотинцев Храмовой дружины вылезали из зарослей лещины и под прикрытием своих лучников строились для атаки. Всего несколько мгновений спустя, перед стражниками возникли стройные ряды вражеской пехоты. Лес копий угрожающе сверкал остриями на солнце, выглядывая из-за больших прямоугольных щитов с гербом храма Юма и Живы. Над пехотинцами взвилось храмовое знамя - красное солнце на жёлтом поле. Под бодрый треск барабана, дружинники пошли в атаку.

Около сотни стражников, не сговариваясь, бросились на них. В жёлто-красных полетели дротики. В основном они воткнулись в щиты. Но несколько храмовых пехотинцев всё же упали, пронзённые их остриями. Остальные продолжали двигаться. Стражники достали сабли и бросились в самоубийственную атаку. Тяжёлая пехота плотнее сомкнула ряды и ощетинилась жалами копий. Десятки стражников пытались пробиться к врагу, но падали в снег и умирали, истекая кровью. Другим удавалось прорваться ближе и даже схватиться с дружинниками, но они тоже гибли, изрубленные мечами и топорами.

Прошло совсем мало времени, пока сотня стражников была перебита. Но его хватило, чтобы уцелевшие офицеры смогли перестроить своих бойцов в оборонительные порядки. На склоны оврага полезло более двухсот пеших стражников. Они пытались добраться до лучников, но вязли в сугробах и гибли под стрелами. На дороге возобновилась жестокая схватка. Бойцы Поместной стражи пытались сдержать натиск отряда тяжёлой пехоты. Воины кололи друг друга копьями, пытались разбить шеренги вражеских построений, беспощадно рубились в ближнем бою. У храмовых пехотинцев было большое преимущество. Вооружённые саблями стражники с большим трудом могли пробить доспехи своих врагов. В то время как пешие латники успешно рубили не имевших тяжёлой брони бойцов Поместной стражи.

Когда стражники преодолели около половины пути до храмовых лучников, а схватка на дороге была в самом разгаре, из своих укрытий в отвершках по левой стороне оврага вылезли пять сотен ополченцев. Вооружённые копьями и щитами, они набросились на остатки сражающейся Поместной стражи с тыла. Тем временем храмовая кавалерия, перемолов малочисленную Тайную стражу, перенесла усилия на конных бойцов Поместной стражи. После вялого сопротивления, потерявшие очень много убитыми и ранеными конники стали сдаваться в плен. Оставшись без своих командиров, сдаваться начали и пешие сотни.

Три уцелевших офицера Поместной стражи встали спиной друг к другу около мостика через безымянный ручей. Один из них держал в руках саблю, другой копьё, а третий топор, отнятый им в бою у тяжеловооружённого дружинника жёлто-красных. Лучники пытались прицелиться в них, но офицеров слишком плотно окружали храмовые ополченцы.

Рослый белокурый пристав, сжимая в руках саблю, шагнул вперёд. На него бросились вооружённые копьями ополченцы. Одного из них офицер сбил с ног. Другого тяжело ранил в грудь, прорубив обшитое железными кольцами суконное платье. Но замахнувшись на третьего воина, стражник получил мощный удар ясеневого древка в живот. Согнувшегося от боли офицера тут же связали другие ополченцы. Офицер, вооружённый копьём бросился на своих врагов, но был заколот на месте. Последний из командиров, увернувшись от смертоносного выпада, с силой вонзил топор в лицо атаковавшего его ополченца. Но лезвие застряло в лицевой кости и стражник не успел вынуть своё оружие из трупа поверженного врага. Четыре копейных жала разорвали тело последнего сражавшегося бойца Поместной стражи. Больше в Орешкином овраге никто не оказывал сопротивления. Воины храма Юма и Живы вязали пленных.

***

Вейкко уже давно не испытывал такого торжественного чувства. Мрачные мысли, терзавшие его с той самой минуты, когда Чернек Озеров рассказал о решении державного князя, улетучились в небытие. Прекрасная победа, одержанная его ратниками, наполнила душу мудрейшего радостью и непоколебимой уверенностью. День только начинается, а высланная против него Поместная стража уже разгромлена. На её уничтожение понадобилось всего около часа времени. Так будет с любым врагом, который захочет выступить на стороне сил зла! Не забывал Вейкко и о том, по чьей подсказке он смог вовремя узнать о приближении опасности. Значит, предельный князь Суломатья Чернек Озеров вовсе не встал на сторону Мроза и Килмы. Он остаётся другом мудрейшего и его соратником в начавшейся войне. Просто он не мог сразу выступить вместе с ним. Но теперь, когда висящая цепью на ногах князя Тайная стража уничтожена, Чернек непременно соберёт войска и присоединит их к силам Вейкко.

В сопровождении воеводы Храмовой дружины Дарёна, нескольких офицеров и дружинников, Вейкко бродил по дну оврага, ставшему местом жестокой схватки. Здесь и там, в разных позах лежали убитые. Заснеженная земля была утыкана стрелами, полита кровью. Кругом валялись потерянные их обладателями мечи, щиты, копья, шлемы. Прекрасная победа! Кто теперь сможет утверждать, что Юм и Жива не благоволят своим защитникам? К Вейкко подошёл офицер, занимавшийся подсчётом потерь.

- Каковы итоги? - спросил его мудрейший.

- У врага семьсот убитых, примерно восемьсот раненых, около пятидесяти человек смогли бежать и семь сотен сдались нам в плен.

- Отлично, великолепный результат, - Вейкко оглядел окружавших его бойцов. - Моя победа, добытая вашими руками, ваша победа, наша победа! Какую цену мы за неё заплатили?

- Девять десятков убитых и сто двадцать раненых. Четырнадцать человек обмороженных.

- Четырнадцать... - повторил воевода Дарён. - Это хорошо.

- Чего же хорошего? - удивился Вейкко.

- Просидели бы дольше, счёт мог пойти на десятки.

- Это верно...

В такие моменты можно представить, что чувствовали победоносные полководцы прошлого. Вызов, брошенный князю-отступнику мог бы показаться безумием. Но сегодняшняя победа доказывает, что война имеет все шансы быть выигранной. Поместная стража разгромлена, отряд Тайной стражи уничтожен, Чернек Озеров со дня на день выступит на стороне Вейкко. Всё Суломатье уже во власти храма Юма и Живы. Нужно лишь привлечь всех тех, кто способен носить оружие, собрать дружины храмов и сочувствующих князей. И уже к лету Лесьяр Строгов падёт, а в Рустовесской державе вновь утвердится благая вера. Храмы обретут ещё большее влияние и силу, чем когда-либо прежде. Если кто-то сомневается, что победа возможна, пусть посмотрит на место боя в Орешкином овраге!

Вейкко посмотрел под ноги. Между двух убитых стрелами стражников лежало втоптанное в снег знамя Дома Строговых. Именно под этим знаменем ходят отряды стражей в Рустовесской земле. Мудрейший наклонился и взял его в руки. Полотнище было надорвано, на восьмиконечной серебряной звезде хрустела замёрзшая кровавая клякса. Вот он символ победы, знак который посылают ему боги. Он, Вейкко, мудрейший храма Юма и Живы должен возглавить великую войну за благую веру. Повести за собой людей. Он должен призвать ополченцев со всех земель и сословий в Благую рать. Пятьдесят тысяч воинов, ведомых хранителями благоверия раз и навсегда пресекут попытки князей захватить всю полноту власти в Рустовесской державе или навязать людям ложных богов. Именно так он и должен поступить. Так велят ему Юм и Жива.

- Мудрейший, смотрите, кажется это он.

Вейкко сделал несколько шагов вперёд, туда где лицом в снег лежал убитый копьём воин. Да, похоже это был пристав. Вейкко хорошо запомнил этого человека по своим визитам в Старогулье. Надменный оценивающий взгляд, гладко выбритое вне зависимости от времени года лицо, зелёные сапоги. Его спина вечно маячила в резиденции предельного князя. Ножны с прекрасным клинком, висящие у пояса. Вроде как чей-то подарок. Вот этот меч, его сжимает сейчас мёртвая холодная рука, запорошённая снегом. Интересно, успел им воспользоваться пристав или клинок так и остался бесполезным украшением этого мерзкого человека, убитого в спину? Наверняка он убегал, когда был настигнут храмовым дружинником или ополченцем.

Дружинник, прижав тело ногой, с усилием выдернул из спины убитого обломок копья. Труп перевернули. Вейкко смахнул с его лица снег. Безжизненные глаза со стеклянным безразличием смотрели в никуда. "Да, это он, - сказал мудрейший своим людям, - пристав Тайной стражи Лавр Крутов". Воевода Дарён наклонился к трупу, с усилием разжал обледенелые пальцы и отнял у мертвеца меч.

- Мудрейший, примите этот трофейный клинок как подарок от ваших воинов. Как символ нашей сегодняшней победы.

- Благодарю, воевода.

Вейкко взял меч. Очень хорошая сталь, прекрасно заточен. Он взмахнул им несколько раз и оглядел лезвие. На нём тускло поблёскивала замёрзшая кровь. Видимо, пристав всё же успел им воспользоваться. Может он и не был таким трусом, каким считали его Вейкко, Чернек и все ратники в Старогулье. Но уж точно он не был ни хитрым, ни осторожным человеком. Иначе не завёл бы своё войско в засаду. Дружинники сняли с убитого пояс с ножнами и кинжалом и подпоясали им своего предводителя.

- Что же, - сказал им Вейкко, - если у меня теперь есть меч, то я должен уметь им пользоваться.

- Конечно, мудрейший. Мы обучим вас ратному искусству. Хоть сейчас начнём.

- Нет, сейчас есть другие дела. Соберите всех пленных на лесной поляне за оврагом. И сами все туда приходите.

Через четверть часа все воины мудрейшего и попавшие в плен стражники уже стояли перед главным хранителем храма Юма и Живы. Вперёд вывели восьмерых пленных бойцов Тайной стражи. Двое из них были ранены, остальные сильно избиты. Руки пленников были связаны за спинами. Их поставили на колени перед Вейкко.

- Вы обвиняетесь в том, что присягнули ложным богам и подняли оружие на тех, кто защищает богов истинных. Хотите что-нибудь возразить?

- Мы, элаиты, молимся не богам, а богу. Он один.

- Ты предал богов своих предков и поднял оружие против их защитников!

- Я поднял оружие на мятежников. Это обязанность любого, кто служит державному князю.

Вейкко посмотрел в глаза пленного тайного стражника, стоявшего перед ним на коленях. Посмотрел и понял, что не видит в них ни намёка на страх или мольбу о пощаде. А смог бы он сам вести себя также, если бы судьба поменяла их местами? Вейкко понял, что если разговор или даже немой обмен взглядами продлятся ещё немного, это сильно навредит и ему лично, и задуманному им делу.

- Казнить их, - мудрейший кивнул своим помощникам.

Стражников по очереди клали на большой пень и отрубали им головы. Когда четвёртого бойца подвели к пню, он вырвался из рук дружинников и упал в ноги Вейкко.

- Мудрейший, пощадите меня, умоляю Вас! - стражник плакал. - Я не хотел принимать элаитство, меня заставили офицеры. Я пошёл в Тайную стражу только ради денег. Я не хочу служить Строговым, они отступники, я хочу служить Вам! Пощадите меня, пощадите, умоляю!!!

Вейкко испытал противное ощущение, глядя как этот человек вымаливает себе жизнь. Он с трудом удержался, чтобы не пнуть стражника в лицо.

- За деньги... Отступники... Не позорься уж, твоя жизнь закончилась!

- Нет, прошу, нет, я правда только за деньги...

Удар топора прервал его вопли. Остальные тайные стражники умерли молча. Вейкко встал на дымящийся паром окровавленный пень. Собравшись с мыслями он вобрал в лёгкие морозный воздух и выдохнул его горячим паром слов:

- Лесьяр Строгов, наш державный князь, защитник земли и сберегатель границ предал древнюю веру своих предков. Он принял чуждых богов, но это лишь внешняя сторона. На самом деле не молится он никакому Элаю или кому-там ещё. Он молится Мрозу и Килме.

Удивлённый гул прошёлся по толпе воинов и пленников. К своему удовлетворению мудрейший расслышал в нём и нотки ужаса.

- Люди, ратники, услышьте меня! Я не зря обращаюсь к вам всем без различий. Вы все мои дети, мы все сыны Позара и Светлобы. Сегодня была битва. Мои воины должны были победить или умереть. И они победили. Но на этом нет более никаких различий между нами. У нас с нет причин ненавидеть и убивать другу друга. Я обращаюсь к бывшим бойцам Поместной стражи. Вступайте в моё войско. Идите со мной. Мы вместе будем защищать благую веру. Князь-отступник хочет вернуть Эпоху Падения, хочет истребить всё живое в Рустовесской земле. Но все вместе мы не дадим этому случиться! Развяжите пленным руки.

Дружинники Вейкко пошли по толпе пленных, разматывая им пеньковые путы на запястьях. Подождав, пока все стражники освободятся, мудрейший продолжил.

- Мы не враги друг другу. Настоящий враг засел в Древгороде. Мы не мятежники, мы воины благой веры. Вместе с вами мы составим Благую рать. Придут ещё люди, стражники, ополченцы, дружинники. Множество молодых и сильных воинов. К весне в нашей Благой рати будет пятьдесят тысяч воинов и мы заставим Лесьяра Строгова сдаться. Мроз и Килма будут изгнаны из Рустовесской земли. Благая вера или смерть!

Один из немногих уцелевших офицеров Поместной стражи, пристав Егор Михайлов внимательно слушал каждое слово мудрейшего. Он постепенно отходил от горячки внезапного сражения. Всё произошло неожиданно, ужасно и кроваво. Никто не смог бы упрекнуть его, что он не сражался. Он бился до последнего. И если бы не пропустил удар древком в живот, то обязательно зарубил бы того ополченца насмерть. После чего наверняка был бы убит его товарищами. Так же как погибли рядом с Егором двое его сослуживцев, смотритель и младший пристав. Около часа Егор находился в полуобморочном состоянии. Ушибленный живот невыносимо болел. Но постепенно он пришёл в себя. Как выяснилось, эта странная битва закончилась. Их победители вели себя вполне мирно и сдержанно. Ничего подобного Егор не ожидал. Мрачное спокойствие победителей и зимний мороз постепенно успокоили разум. Что всё это значит?

В шестнадцать лет он поступил в Поместную стражу. И вот уже десять лет провёл на службе. Все эти годы он занимался гарнизонными делами, охраной порядка на вверенных землях, поиском и уничтожением разбойных ватаг. Но в этот раз всё было не так как всегда. Ненавидимый всеми пристав Тайной стражи повёл их против храма Юма и Живы. Против тех, кто защищает благую веру и хранит её уже много тысяч лет. С чего бы это? Егор вслушался в смысл слов Вейкко. Мудрейший верно говорит. Только безумец, чьим разумом овладели Мроз и Килма может послать стражу не против каких-нибудь разбойников и головорезов, а против своих же людей, против веры предков. Благая вера или смерть, вот верные слова. Давно никто не говорил так прямо и точно!

Когда-то его Дом имел хороший доход с заливных лугов, располагавшихся недалеко от их родового острога. Те места даже носили название Михайлового луга. Во время нашествия киврийцев и Вечерних королей по специальному распоряжению тогдашнего державного князя Красимира Строгова, трижды собирался срочный налог. Михайловы не смогли выплатить его сразу, поэтому луг был временно отдан в пользование Дворцовой управе, ведавшей хозяйством Великого Дома. Но когда долг был погашен, Михайловы не получили свои доходы обратно.

Много лет глава Дома безуспешно пытался попасть на аудиенцию к державному князю. Шесть лет назад это удалось Егору. Поездка в Древгород оставила неприятные впечатления. Город, забитый отъевшимися купцами, писарями управ, обнаглевшими высокомерными ратниками и бойцами Дворцовой стражи, свысока поглядывающими на вылезшего из глухих мест урядника Поместной стражи. Возвышавшийся на державном троне Лесьяр Строгов со скукой выслушивал молодого просителя, затем подвёл итог: вернуть Дому Михайловых половину дохода с лугов и произвести урядника Егора в приставы. Последнее радовало. Но это была кость, брошенная хозяином со стола своей собаке. Половина дохода с лугов, ранее полностью принадлежавших его Дому!

Никто в их семье не забыл такого оскорбления. Сначала потребовать срочные незапланированные сборы, потом в их уплату отнять такое благодатное владение, а затем вернуть лишь половину! Слова мудрейшего Вейкко всё более становились близки пленному приставу. Державный князь из своего зажравшегося Древгорода не только обирает верных своих слуг, он ещё и заставляет их сражаться друг с другом, ради того, чтобы на крови убитых возвести храм Мроза и Килмы. Можно терпеть поборы со стороны князя, защищающего страну. Но как служить правителю, душу которого пожрал Хлад? Который ради врагов живого развязал братоубийственную войну? Этого быть не должно!

Егор Михайлов сделал несколько шагов в сторону мудрейшего. Ушибленный в бою живот сильно болел. Он думал, что сейчас его схватят храмовые дружинники, но никто не стал его трогать. Тогда он более уверенно подошёл к пню, на котором стоял Вейкко. Мудрейший посмотрел на Егора сверху вниз.

- Благословите меня, - попросил пристав.

- Ты офицер? - спросил Вейкко, чертя в воздухе круговое благоосенение.

- Да, мудрейший. Я хочу вступить в ваше войско, в Благую рать.

- Это очень хорошо, - Вейкко обратился ко всем. - Мне очень нужны опытные воины и опытные офицеры. Вот первый кого я принимаю в Благую рать. Как зовут тебя?

- Егор, сын Андрея из Малого Дома Михайловых.

- Отныне ты воин благой веры, Егор!

- Если теперь я воин, разрешите мне сказать Вам?

- Конечно же.

- Я предлагаю повести рать на юг, на берег реки Хили. Там, на стыке границ Суломатья, Гужвоземья и Крайнесточья есть острог, которым владеет мой Дом. У Михайлова луга отличное место для того, чтобы построить лагерь, где мы сможем собрать ещё людей.

- Да, отлично. Проведём военный совет. Если другие офицеры одобрят, то поведём нашу Благую рать именно туда.

Увидев, как приняли в войско офицера, другие стражники тоже потянулись к мудрейшему. Прошло совсем мало времени и все семь сотен пленных влились в состав Благой рати. Воевода Дарён, громогласно обратился к Вейкко.

- Мудрейший, Благой рати нужен полководец. И по праву этим полководцем являетесь Вы. Ведите нас к победе! Ведите нас!

"Ведите, ведите!" - поддержали воеводу окружавшие. "Победа! Вейкко!" Открывавшаяся взору картина поражала воображение. Люди, которые всего несколько часов назад бились друг с другом не на жизнь, а на смерть, стояли рядом и выкрикивали имя мудрейшего. Ничего подобного главный хранитель храма Юма и Живы не мог себе даже представить. Вот он, ещё один знак от богов. Знак грядущей победы в великой войне за веру. Только что он создал Благую рать. Войско, в которое вступят новые люди, новые воины. Точно так же как только что вошли в него семь сотен пленных стражников. Сомнений быть не могло. Скоро он соберёт пятьдесят тысяч воинов. Все же остальные князья и храмы будут вынуждены вступить в его войско. И он, Вейкко, будет полководцем Благой рати. Пленным стражникам вернули оружие. Трудно было определить сейчас где его дружинники, а где новые ополченцы. Небывалое воодушевление охватило эти несколько тысяч мужчин и передалось возвышавшемуся над ними мудрейшему. Победа была неизбежна. Ратники махали над головами копьями, мечами, саблями и топорами, скандируя: "Вейкко! Вейкко, Вейкко!"