3462 год Эры Пришествия, 3-й месяц лета. Коспонд, столица Оксодской республики.

В столицу Корнэк был доставлен тайно и под усиленной охраной. По всей видимости, власти опасались волнений и попыток освобождения пленника со стороны недобитых остатков повстанцев. Самого опасного государственного преступника поместили в подземном узилище, укрытом глубоко под комплексом Царского дворца. Прошло уже несколько дней как его провели бесчисленными каменными лабиринтами и посадили под замок в одной из камер. Она делилась на две половины. В одной, огороженной решёткой, сидел Корнэк. Другая половина была поменьше, но отделялась от коридоров мощной дубовой дверью, обитой железом. Сбежать отсюда точно было делом невозможным. Два замка, две двери, лабиринты коридоров… Корнэк не знал сколько дней он находится в заточении. В подземелье царила кромешная тьма. Последний раз солнце улыбнулось пророку, когда из охраняемой повозки его через двор провели в верхний ярус тюрьмы. С тех пор единственным источником света здесь был факел охранника, приносившего три раза в день еду и воду. Факел этот после долгих часов непроницаемой тьмы, жёг глаза сильнее тысячи солнц, было больно смотреть даже на его отсверки. Всякий раз Корнэк закрывал лицо ладонями и отворачивался в угол. Быть может, именно так жжёт отступников свет истины, после их смерти… Что странно, голодом пленника не морили, пища была очень сытная, а вода свежая и чистая. Остальное время Корнэк сидел или бродил во тьме из угла в угол и молился.

В один из дней, или, быть может ночей, во внешней двери камеры заскрипел ключ. Корнэк привычно закрыл лицо и отвернулся в угол. В подобных обстоятельствах внимание заостряется и пленник сразу понял, что это не страж. Время прибытия, звук шагов. Пришли не меньше четырёх человек. Вскоре Корнэк услышал тихий разговор на карисальском языке. В своё время перебежавший в армию Венкэ изобретатель по имени Ливерий обучил духовного лидера языку оккупантов, поэтому Корнэк без проблем понимал о чём речь. Конечно же обсуждали его. Один голос принадлежал взрослому мужу, явно чувствовавшему себя здесь хозяином, а второй был предупредителен и угодлив, хоть и явно старше первого. Когда глаза потихоньку стали привыкать к свету, Корнэк медленно повернулся в сторону визитёров.

— Мне сообщили, что ты свободно говоришь на нашем языке, — произнёс взрослый муж.

— Это так, — кивнул пленник.

— Меня зовут…

— Я знаю, кто ты, — неучтиво перебил Корнэк. — Ты Еввентий, генерал оккупационной армии, хозяин наших земель и патрон местных предателей.

— Как ты смеешь так разговаривать?! — воскликнул в гневе пожилой человек.

— Вы посмотрите, — засмеялся Корнэк, — верная собачка тявкает на прохожего, осмелившегося косо взглянуть на её хозяина. Браво, Заступник! Вы свято чтите божьи заповеди. Но почему-то заступаетесь не за слабых и обездоленных, а за могущественных и богатых.

— Да… Как… Ты… Я… Хох! — в бешенстве задохнулся глава астритской церкви. Уже долгие годы никто не смел обращаться к нему подобным тоном.

Еввентий положил руку на плечо Заступника и ободряюще его потрепал. Тот и впрямь успокоился, словно пёс, подбодренный хозяином. Еввентий молчаливо восхитился наглостью и смелостью пленного еретика. В глубине души он очень уважал этого человека, не побоявшегося возглавить восстание против его войск и их местных прислужников. В отличие от Заступника, генерала Антэла, членов Народного Конвента и многих других, этим еретиком двигали не алчность и лакейство, а искренняя вера в правоту своего дела. Жаль, что они с Еввентием оказались во враждующих лагерях. Но ничего не поделать, такова воля богов!

В камеру внесли маленький столик с письменными принадлежностями и двумя яркими масляными лампами, за который уселся помощник дознавателя. Сам дознаватель предпочитал стоять и ходить, так было удобнее думать и разговаривать. Генерал и Заступник слушали, сидя в креслах. Корнэк даже пожалел безвестных стражей, которым пришлось это всё тащить в глубину подземелья. Допрос длился больше двух часов. Корнэк показал всё. Своё участие в восстании, отрицание официальных положений астритского учения. Подробно рассказал о том как погиб его полководец Венкэ, Золотой Змей и все его ближайшие соратники. Еввентий отметил про себя, что в последнем показания пленника полностью совпадают с показаниями сдавшего его перебежчика. Тем лучше. Значит восстание подавлено полностью. Его военный лидер пал на поле боя, а духовный сидит сейчас перед ним, за решёткой. Император Рикс будет очень доволен проделанной работой. Значит можно оставлять туземцев гнить в собственном болоте, а самому возвращаться на родину и заниматься более важными делами.

— А этот человек, что сдал нам тебя, кто он? — спросил Еввентий по окончании допроса.

— Игно, — Корнэк постарался придать своему лицу и словам как можно более разочарованное выражение и интонации. — Служил в царской Гвардии, потом прибился к нам. Я не знаю, Венкэ его где-то нашёл. У него грешная душа, я буду молиться за неё. Игно любил деньги больше, чем Великого. Мне казалось, что он исправился. Он увёл меня с поля боя, обещал защитить. Потом исчез. Я думал, что он пошёл разведать обстановку. Но, оказывается, его разумом владели иные мысли. Я прощаю его. Но Предвечный не простит ему погибели своего учения в нашем мире.

— Понятно, — Еввентий сделал для себя в уме кое-какую пометку.

Поднимаясь из тюремных подземелий во дворец, Заступник рассказывал генералу какой он задумал провести суд над еретиком.

— Это будет грандиозный процесс! Он войдёт в историю и станет хорошим уроком для всякого, кто пожелает трактовать священные книги так, как ему вздумается.

— Нет, — коротко оборвал его вдохновенную речь Еввентий.

— Простите, генерал?

— Не нужно никакого грандиозного суда, хронистов, обвинителей. Это ни к чему. Он слишком умён и хитёр. Если вы позволите ему говорить и спорить, он запросто обернёт всё дело против вас. Так что никакого суда не будет. И не вздумайте его пытать. Что у вас полагается за попытку раскола Иерархии?

— Сожжение.

— Ну вот и сожгите его.

— Как пожелаете, генерал, — Заступник был страшно разочарован таким решением, но спорить не посмел.

* * *

Бенод, так звали капитана, которому сдался Игно, сделал всё от него зависящее для исполнения своей части договора. Он отстоял право своего подопечного на получение вознаграждения, в результате чего Игно стал обладателем сорока лирдов, выплаченных напрямую из республиканской казны. Возведённый за поимку опаснейшего преступника в полковничье звание Бенод, лично написал ему рекомендацию на получение офицерского чина. На этом его возможности были исчерпаны. Кандидатуру офицера должен был одобрить лично генерал Антэл, известный своим крутым и непредсказуемым нравом. «Если сразу не пройдёшь, я тебя к себе сначала возьму, а через год-другой опять попробуем», — говорил Бенод Игно. Очень уж ему хотелось получить тысячу сирдов. Но внезапно выяснилось, что с предателем хочет поговорить сам Прокуратор Востока, генерал Еввентий. Полковник Бенод был встревожен не на шутку. Кто знает, что придёт на ум суровому карисальскому военачальнику? А ну как прикажет отрубить Игно голову? Не столько было жалко полковнику голову своего компаньона, сколько хранившиеся в ней знания о закопанном сундучке с серебром. Да и за время общения Бенод присмотрелся к Игно. Умный хваткий парень. Если останется жив и получит чин, с ним можно крутить большие дела. У Бенода уже было несколько задумок. Но о них пока рано думать. Игно отправился на поклон к Еввентию и Антэлу, а Бенод принялся усердно молиться, чтобы встреча эта прошла удачно.

Войдя в кабинет Прокуратора, Игно подобострастно поклонился сидящему за столом Еввентию и стоящему по правую руку от него генералу Антэлу.

— Ты и есть тот самый предатель по имени Игно? — спросил карисальский генерал.

— Истинно так, господин. Но если вы не против, то я не хотел бы, чтобы меня именовали предателем.

— Отчего же?

— Это очень прилипчивое прозвище. И оно носит негативный оттенок.

— И как бы ты хотел именоваться?

— Лейтенантом Карательного Корпуса. Думаю, это не так много за предоставление в ваши руки самого опасного еретика нашей страны.

— Господин, — наклонившись, прошептал на ухо Еввентию Антэл, — предлагаю его просто прирезать. Он слишком наглый.

— Вот как? — так же тихо спросил Еввентий. — У тебя что, очень много лишних офицеров с боевым опытом? Он не так уж много просит. Подумаешь, лейтенант!

— Мало того, что этого Бенода произвели из капитанов в полковники, теперь бывшего мятежника брать на службу в Корпус?

— В Корпус нужно брать тех, кто хочет служить и готов делом доказать свою преданность республике и Карисальской империи. К тому же чем ты недоволен? Тебя я вообще из прапорщиков сделал генералом! Скажи мне, Игно — уже громко обратился к перебежчику Еввентий, — почему ты хочешь служить в Корпусе? Например, генерал Антэл сомневается в том, что тебя следует брать на службу. Не доверяет тебе. Ты ведь предал своего предводителя?

— Если позволите, господин, я его не предавал. Он был силён и в его войске я мог получить еду и деньги. Но когда он проиграл своё дело, то какой в нём прок? Нет смысла в верности слабому. Теперь я вижу свою ошибку. Любой за кем стоит непобедимая Карисальская империя, может не сомневаться, что бог на его стороне. Если вы позволите мне поступить в Корпус, если у меня будет достаток и крыша над головой, то я делом докажу свою верность республике и Карисалу. Думаю, я уже доказал, что полезен. И в дальнейшем я готов доказывать это снова и снова.

— Ты действительно готов доказать свою верность?

— Да, господин.

— У нас в плену найдётся, скажем, трое мятежников? — спросил Еввентий у Антэла.

— Думаю, да, — ответил тот.

— Славно. Ты, Игно, лично отрубишь им головы в присутствии генерала. И ещё. Этого вашего Луча Звезды вскоре казнят. Сожгут на площади прямо перед дворцом. Ты подожжёшь костёр. Лично. Только ты один.

— С удовольствием, господин! — Игно едва не стошнило от собственной мерзости и подобострастия. — У меня лишь одна просьба.

— Какая? — поднял бровь Еввентий.

— Я хочу быть в маске, когда буду поджигать еретика. Не хочу, чтобы потом кто-то меня узнавал на улицах. Мало ли что.

— Хорошо. Сделаешь всё это и я лично подпишу твой офицерский патент и назначу в штаб Корпуса.

— Спасибо, господин!

Когда Антэл увёл перебежчика исполнять приказание о казни пленных, Еввентий сморщился от омерзения. Таких как этот Игно он бы с удовольствием убивал собственными руками. Ничего подобного в своей армии он бы не позволил. Но именно на таких людях, без совести и чести, держалась власть империи в Оксодском государстве. Попав в гражданское и военное управление, они будут в первую очередь следить за личным обогащением и не станут заботиться об интересах страны и её жителей. Именно жадность и аморальность является тем надёжнейшим инструментом, который обеспечивает их лояльность иноземным оккупантам. Ведь оккупанты позволяют им умножать свои богатства, гарантируют их сохранность. Себя эти людишки окружают такими же алчными и бездарными помощниками. Всё это в совокупности гарантирует, что Оксодское государство не сможет возродить своё былое величие и навсегда останется марионеткой империи.

* * *

Ключ в замке несколько раз провернулся и в открывшуюся дверь пролился поток факельного света, тут же заплясавшего на стенах причудливыми тенями. Зашаркали по каменному полу ноги, что-то звякнуло. «Теперь все вон отсюда», — Корнэк узнал голос Заступника, говорившего на родном языке. Вновь затопали ноги, хлопнула железная дверь. Но на ключ её уже не запирали. Когда глаза привыкли к свету, узник увидел неожиданную картину: на маленькой табуретке у стены сидел Заступник, а подле него сиял красными углями священный очаг. Камеру наполнил запах ароматических добавок. Удивлению пленника не было предела. Заступник был одет не в торжественные одежды, расшитые золотом, серебром, жемчугом и драгоценными камнями, подобающие его высокой степени, а в простую одежду послушника. Весь вид и даже взгляд его выражали терпение и смирение.

— Что случилось? — спросил Корнэк. — Неужели вы решили отречься от всего мирского и уйти в асит на покаяние?

— Скажи мне, маг, — проигнорировал обидный выпад собеседника Заступник, — тебя коснулся Великий Предвечный?

— Это так. Тебе обидно или странно, что Он выбрал меня, а не тебя?

— Великий Предвечный родился от земной женщины, воплотившись в теле обычного человека, — Заступник вновь проигнорировал слова Корнэка. Поднявшись с табурета, он стал расхаживать взад-вперёд вдоль решётки. — И когда это случилось, то некоторое время в том теле уживались два начала, человеческое и божественное. Но создание не может породить Создателя и в конце концов победила лишь одна природа. Родившийся младенец стал истинным богом. А какое начало победило в тебе, маг?

— Богом я не стал, если ты об этом. Я стал Лучом Звезды в одном из множества Его миров.

— Знаешь, что тебя ждёт за твою ересь? Смертная казнь!

— Я бы очень удивился, будь всё иначе, — пожал плечами узник.

— Тебя сожгут на костре. Но у тебя есть дар. Не отрицай этого, я знаю. Я опросил множество свидетелей, читал донесения. Не знаю как, но ты смог овладеть силами лекаря и пахаря, сопровождавшими Великого Предвечного в его земной жизни. Скажи, тебе дарованы силы воина и губителя?

— Нет.

— Ага! То есть ты не отрицаешь, что дар у тебя всё же есть.

— Есть. И он умрёт вместе со мной.

— Но ты ведь этого не хочешь! Я вижу, что тебе больно от осознания того, что твой дар погибнет. Не дай ему погибнуть, передай его мне. Рукоположи меня прямо сейчас! Проведи надо мной это таинство!

— Вот как? Заступник просит мага рукоположить его? Да ты сам страшный еретик! Несколько лет назад Праведный Трибунал Севера судил меня за то, что я слишком буквально толковал священные книги. По их мнению, я так отрицал таинства. Интересно, они знают, что этим грехом поражена самая верхушка Иерархии?

— Передай мне свой дар и я сделаю для тебя всё, что пожелаешь. Я добьюсь отмены смертной казни, мы тебя тайно вывезем отсюда и поселим в каком-нибудь поместье. Ты не будешь ни в чём нуждаться. Передай мне свой дар. Он же сгинет вместе с тобой!

— Если он сгинет, это будет печально. Но если он будет осквернён таким порочным человеком как ты, это будет непоправимая беда. Послушай себя. Ведь твоими устами говорят демоны, Заступник! Ты думаешь только о материальном.

— Передай мне свой дар! — повторял Заступник вновь и вновь.

— Нет. Не проси, этого не случится.

— Точно нет?

— Точно.

— Я даю тебе последний шанс. Не отказывайся сразу, подумай хорошенько.

Заступник кликнул стражу. Пришедшие солдаты утащили священный очаг. Через некоторое время в камеру ввели женщину с двумя детьми. Корнэка обуял ужас. Он вжался в каменную стену и моргал глазами, пытаясь отогнать ужасную галлюцинацию. Но галлюцинация не уходила, потому что была явью. Ехидно ухмыляясь, Заступник потирал ручки. Перед решёткой стояла жена Корнэка Кэйна и их дети, Тивард и Юффи. Он узнал их, хоть с момента расставания и прошло уже несколько лет. Они обнимали друг друга через прутья решётки, Корнэк трепал волосы дочери и сына, дети тянули к нему ручки и плакали от радости. Пленник и его жена тоже рыдали. «Мы выдержим всё ради тебя, не бойся за нас! Бог не даст нас в обиду», — шептала Кэйна сквозь слёзы. Заступник дал знак и двое стражей утащили женщину и детей прочь. В коридорах ещё какое-то время слышался их плач.

— Господин Еввентий не велел пытать тебя. Но он ничего не говорил о твоей бывшей жене и детях. Ты вроде как отказался совершить надо мной таинство передачи своего дара. Но я даю тебе последний шанс. У тебя ровно сутки. Взвесь всё, не торопись. Потом я приду к тебе и ты поведаешь, что тебе дороже, твоё искусство или страдания твоих родных. Смотри не ошибись. Здесь в тюрьме есть такие мастера, о… Которые способны вести пытку и день, и два.

Заступник ушёл. Корнэк остался во тьме. Такого опустошения и такой боли он не чувствовал никогда в жизни. Передавать Заступнику то, что даровал ему сам Предвечный было нельзя ни в коем случае. Но и допустить истязания своих близких он тоже не мог. А помешать надвигающемуся кошмару он, запертый за двумя замками, не имел возможности. Оставалось молиться. Корнэк опустился на колени и вознёс мольбы Великому Предвечному. Ещё никогда он не молился так искренне и страстно, как сегодня. Так прошло много часов, пока колени его не стёрлись до крови.

Вспышка света ослепила Корнэка. Хлёсткий удар огненной плети бросил его на пол. Второй удар разорвал его одежду и рассёк кожу. Причиняемая ему боль казалась очень знакомой, словно ту же плеть он отведал буквально вчера.

— Вставай! — послышался грозный, но в то же время такой родной голос.

Корнэк вскочил на ноги. Никаких стен вокруг не было. Лишь голубое сияние и непроницаемая тишина. Над ним возвышался Трёхголовый Огненный Кот.

— Предвечный послал меня к тебе, — сообщила одна из голов.

— Да, да, я понял! Дело в том…

— Глупец! — Корнэка больно хлестнул хвост. — Ты думаешь, что нужно что-то объяснять? Он же всё видел!

— Тогда помоги мне! Я хочу спасти свою семью. И не хочу передавать Его дар слугам тьмы.

— Я могу увести тебя отсюда прямо сейчас.

— А Кэйна и дети? Ты можешь оставить меня, но увести их?

— Они останутся в любом случае.

— Тогда я тоже! — твёрдо заявил Корнэк. — Молю, сделай так, чтобы их не пытали.

— Это невозможно. Их будут пытать, а тебя сожгут на костре. Уже скоро.

— Как же быть… — растерянно проговорил Корнэк. Посланник Предвечного возвращал его к тому же тупику.

— Я могу уменьшить их боль. Но тогда твоя боль возрастёт соразмерно.

— Я согласен!

Трёхголовый Огненный Кот хлестнул Корнэка хвостом. Боль была ужасной. И здесь не было змея, чтобы держать его, пленник упал. Ещё удар.

— Чувствуешь? Твоя боль будет намного сильнее, чем сейчас.

— Я согласен! Пусть мои мучения будут ужасны. Только, чтобы они ничего не почувствовали.

— Уверен? — ещё удар.

— Да!

— Уверен? — удар повторился с тройной силой. — Будет ещё хуже.

— Да!

— Великий Предвечный принимает твой выбор. Он заберёт к себе твою жену и детей без страданий. Но твои муки будут невыносимы. Готовься. Уже скоро.

* * *

Кэйна с детьми умерли от первого же прикосновения к ним пыточной стали. Заступник был в бешенстве. Он спустился в подземелья и бил Корнэка по лицу. Всё хотел знать, как он это сделал. Но Корнэк не ответил. В день казни его вывели из подземелий и он впервые за долгое время вдохнул полной грудью свежий воздух. Хотя страх перед грядущими страданиями был настолько велик, что ни о чём другом пленник думать не мог. Корнэка вывели за ворота дворца. Его тащили двое солдат Карательного Корпуса, потому что ноги еретика подкашивались от страха. Всё его существо сжалось в маленький беззащитный комочек. Так хотелось вновь стать маленьким и укрыться от злого мира на руках матери. Но это было невозможно. Он благодарил Предвечного за то, что избавил его семью от мучений. Настало время исполнить своё обещание, испив чашу страданий.

Место казни было оцеплено двойным кольцом солдат Корпуса и легионеров в полном вооружении. За ними колыхалась толпа людей. Завидев еретика, они стали скандировать: «Смерть! Смерть! Смерть!» Как ни странно, эти возгласы ободрили его. Он сам по приставленной лестнице взобрался на подножку, приделанную к столбу, обложенному со всех сторон хворостом и дровами. Вышина была приличной, он видел отсюда край площади. Тёмные демоны попытались отравить его разум сожалением о том, что не упросил Предвечного даровать ему лёгкую смерть в обмен на страдания близких. Но отринув их искушения, он поблагодарил бога за то, что не дал жене и детям мучиться. Судя по количеству горючих материалов, пожар будет очень значительным. Что же, он готов завершить свой земной путь. Заступник подал знак и человек в маске приблизился к сложенному громадному костру. Корнэк не видел лица за маской, но знал, что это Игно. Вот кому сейчас тяжело! Жутко даже представить, какие душевные метания испытывает этот молодой человек. Игно поднёс факел к хворосту и он быстро вспыхнул. В лицо Корнэка ударил дым. Огонь быстро подбирался к его ногам. Но удивительно, Корнэк не чувствовал никакого жара, никакой боли. Только блаженство и прохладу. Когда вокруг него уже плясала непроницаемая стена огня, он узрел над собой отворившиеся небесные врата и хор ангелов приветствовал нового праведника, взятого к престолу бога. Великий Предвечный даровал ему на костре лёгкую и безболезненную смерть.