3458 год эры Пришествия, 2-й месяц лета, день 14-й. Оксодское царство, регион Север, лаконд (провинция) Сележ.

В маленькой сельской молельне как обычно в утреннее время было тесно. Верующие окружили священный очаг, располагавшийся в центре помещения, прямо под пирамидальным куполом. Очаг переливался завораживающим светом углей, помимо жара, распространявшим вокруг себя также приятные запахи ароматических добавок. Жрец по имени Корнэк совершал таинство приготовления к труду. Он возносил молитвы к Великому Предвечному, прося его даровать крестьянам сил, а земле дозволить принести большой урожай. В треугольные окна молельни с востока пробивалось утреннее солнце, заливая помещение светом. Крестьяне хором подпевали своему жрецу, прося бога о милости. Корнэк достал маленькую кожаную капсулу, наполненную вином и с особой молитвой бросил её на угли. Тонкая капсула быстро прогорела и выплеснула в огонь своё содержимое. Раздалось шипение и поднялся пар. Жрец и прихожане пропели заключительный стих.

По завершении таинства, крестьяне по очереди подходили к жрецу за напутствием. У каждого в руках была особая ложечка, в которую Корнэк наливал капельку освящённого вина. После того как крестьянин выпивал вино, жрец благословлял его на труд, дотрагиваясь до лба правой рукой. За спиной Корнэка была лампада, тускло освещавшая фреску, изображавшую сцену вознесения на небо Великого Предвечного и его помощников. Другие стены молельни также были расписаны фресками со сценами из земной жизни бога. За короткий срок все взрослые жители деревни, собиравшиеся на работу, получили благословение. Остатки вина, как и полагалось, допил сам жрец.

Крестьяне собирались расходиться, когда в двери молельни зашли три человека. Одеты они были в служительские одеяния — серого цвета штаны и рубахи с фиолетовыми воротниками. Поверх этих одежд они носили зелёные плащи с вышитыми красной нитью большими треугольниками. У каждого на цепочке висел золотой треугольник, символ астризма, религии любви. Корнэк поприветствовал нежданных гостей и спросил о цели их визита. Вместо ответа ему протянули скреплённый печатью свиток. Текст в свитке удостоверял, что принесшие его являются посланниками Праведного Трибунала Севера, по велению которого жрец Корнэк должен быть доставлен для разбирательства.

— Значит я арестован? — спросил Корнэк.

— Можно и так сказать, — был ответ.

— Мы не позволим забирать нашего жреца! — вперёд выступил староста деревни. Его тут же дружными голосами поддержали остальные крестьяне. — Хватай их!

— Не усугубляй своё положение, жрец, — холодно заметил один из служителей. — Мы безоружны и пришли уговорить тебя миром. Но ведь может так статься, что сюда придёт отряд стражи или вообще войска. Ты хочешь такой участи своим людям?

— Не боимся мы стражи!

— Присылайте кого хотите!

— Стойте, — вмешался Корнэк в разгоравшуюся перебранку. — Не будем невежливы к гостям. Они пришли сюда без оружия. Они приглашают меня предстать перед Праведным Трибуналом Севера. Я этого не боюсь. Помыслы мои чисты и в поступках нет прегрешения. Помните, что я говорил вам? Великий Предвечный, воплотившись в человеческом теле, учил смирению и уважению к старшим. Учитель, что вызывает меня, является главным служителем во всём регионе Севера. Я его смиренный воспитанник, поэтому пойду по первому зову. Ступайте в поле и трудитесь.

— Но кто будет служить в молельне, пока ты отсутствуешь?

— На время отсутствия вашего жреца, вам назначается другой, — сказал посланник.

2-й месяц лета, день 20-й. Регион Север, лаконд Кё, город Церт (административный центр региона).

Ночь выдалась безлунная. В камере царил непроглядный мрак, лишь сквозь решётку под потолком был виден участок неба, на котором мерцали холодные звёзды. Света от них не было никакого, они лишь обозначали своё присутствие. Сквозь решётку дул прохладный ночной ветерок, а вместе с ним в камеру пролетали голодные комары. Назойливо жужжа над самым ухом, они не давали уснуть. Хотя в селе, где служил Корнэк, комаров тоже было хоть отбавляй и они особо не мешали. Нет. Нет, всё же спать мешают не комары, а беспокойные мысли, роящиеся в голове. Корнэк встал с лежака и принялся усердно молиться. Завтра предстоял суд и жрец просил своего бога даровать ему трезвый ум и явить великую милость.

Корнэк не совершал убийств, поджогов, грабежей или иных опасных преступлений, поэтому дверь в его камеру не была заперта на ключ. Но тем не менее каждый из служителей, кто должен был предстать перед Праведным Трибуналом Севера, содержался здесь, в казематах наоса, главного храма региона. Корнэк продолжал молиться. Прямое обращение к Великому Предвечному всегда давало успокоение и приводило в порядок мысли, все проблемы и горести начинали казаться мелкими и несущественными. В Школе служителей Корнэк был одним из лучших учеников, ему прочили большое будущее и быстрый взлёт по карьерной лестнице. Но на третий год обучения он слишком углубился в дебри догматических наук, историю земной жизни Великого Предвечного и толкование «Наставлений», одну из двух священных книг астризма. Поначалу учителя поощряли это увлечение талантливого юноши. Но вскоре Корнэк осознал, что во многих вопросах опередил своих преподавателей. Он начал задавать неудобные вопросы, зачастую ставя их в неловкое положение. Такое отношение со стороны нижестоящих мало кому понравится и звезда Корнэка стала клониться к закату. От преподавателей, которых въедливый ученик за три оставшихся года обучения довёл до крайнего истощения моральных сил, он получил самые плохие рекомендации. Именно они предопределили то, что Корнэк был посвящён в звание жреца и отправился в захудалое село, где выше этой самой первой ступени в степени делателя подняться было невозможно.

Но молодого жреца это нисколько не расстроило. Любые наказания он переносил очень легко, даже с благодарностью. Изучение загадок астризма было ему гораздо важнее земного положения своего бренного тела. Настоящим даром от бога стала его жена Кэйна, полностью разделявшая все убеждения мужа и нисколько не страшившаяся тягот жизни. Она стала первым и самым благодарным его слушателем. Жене Корнэк рассказал всё, что успел узнать за время обучения и все свои сомнения насчёт веры. Размышления всё более приводили его к убеждению, что учение Великого Предвечного с течением веков было искажено и сейчас является лишь бледным отблеском своего былого величия. По настоянию жены он стал осторожно высказывать свои мысли во время поучений крестьянам. Они мало что понимали в богословских и догматических тонкостях, но слушали с интересом и благодарностью. Своего жреца крестьяне очень уважали. Так прошло несколько лет. По всей видимости слухи о поучениях Корнэка, противоречащих во многом официальным взглядам, наконец-то достигли высших ушей, именно поэтому он оказался здесь.

Жрец поднялся с колен и поклонился в сторону востока, направления, где взойдя на гору, вознёсся на небо Великий Предвечный и его помощники. Он растянулся на лежаке и закрыл глаза. Утром начнётся важный день. Суд над ним можно будет развернуть в диспут. Если получится, то он сможет заставить Праведный Трибунал Севера выслушать его точку зрения. Это уже будет победа. Главное, вести себя почтительно. Будучи одним из служителей астризма, Корнэк безусловно уважал вышестоящую иерархию. Поэтому он не ставил своей целью кого-то обличать или тем более унижать. Он хотел лишь разобраться в вопросах, которые его волновали. А дабы всё получилось, нужно, чтобы жреца выслушали. Обстоятельно и серьёзно. Дали ответы на интересующие вопросы. Настоящие честные ответы, какие и должен давать Праведный Трибунал. Ведь он существует, чтобы находить истину. «Спрашивай, чтобы знать. Знай, чтобы спрашивать». Эти слова Великого Предвечного были вырезаны над входом в Школу служителей, где Корнэк обучался. Он спросит. И ему дадут ответы. Главной мечтой его уже давно было получить доступ к древним спискам «Наставлений». Там Корнэк рассчитывал найти подтверждения или опровержения своим догадкам об искажении Учения. Что доступ ему дадут, он не сомневался. Ведь не зря он сидит в незапертой камере. Не зря за ним приехали безоружные посланники Трибунала. Астризм учит любви и уважению. И Трибунал любит и уважает даже оступившихся своих сынов. А ведь Корнэк даже не совершал преступлений. С этими мыслями жрец наконец-то заснул.

День 21-й.

Корнэка разбудил смотритель тюрьмы. Доброе отношение смотрителя и плотный завтрак говорили о том, что он всё же гость Праведного Трибунала, а не узник. Совсем был поражён жрец, когда его вывели за ворота тюрьмы и указали рукой направление куда идти. «Там спросишь, если заплутаешь». Вот это совсем удивительно. С каких пор подсудимых на суд не доставляют, а предлагают самим искать дорогу?

Впрочем, искать особо не пришлось. Здание Праведного Трибунала спутать с хозяйственными постройками было сложно. На библиотеку и архив оно тоже не походило. В самой архитектуре строения чувствовалось грозное величие и неумолимость на фоне справедливости. Хотя если подумать, здание было не так уж и велико, Корнэк видал и побольше.

Дождавшись своей очереди, жрец оказался в Главном зале. Учитель, главный служитель в регионе Севера, поднял на него усталые глаза и оценивающе посмотрел. По бокам от Учителя сидели двое наставников, служителей, под чьей опекой находились лаконды. Корнэк назвал своё имя, на что Учитель удостоил его длинного «аааааа», сопровождавшегося киванием, означающим, что именно его-то и ждали. Один из наставников что-то пояснил Учителю на ухо. Жрецу указали на место для подсудимого. Поднявшись туда, Корнэк сразу прочувствовал всю хитрость тех, кто это место придумал и сконструировал. Оно представляло из себя возвышающийся над полом куб. Встававший на него человек был ограничен небольшим пространством и должен был тратить часть внимания на то, чтобы не оступиться. В то время как над ним возвышались сидящие в удобных креслах члены Праведного Трибунала Севера. Разбирательства могли длиться часами и подобное положение сильно давило на действительно виновного человека. Члены Трибунала поднялись со своих мест и вознесли молитвы Великому Предвечному, прося его даровать им мудрость и вынести справедливое решение.

— Начнём, — Учитель кашлянул в кулак. — Знаешь ли ты, Корнэк, почему оказался здесь?

— Знаю, Учитель.

— Тогда знай, что мы вовсе не собираемся тебя карать как преступника. Праведный Трибунал лишь хочет разобраться в сути твоего дела. Направить тебя на путь, который и подобает служителю Великого Предвечного. А посему поведай Трибуналу, зачем ты смущаешь невежественных крестьян своими речами? Ты понимаешь, что расшатываешь в их наивных головах основы астризма?

— Учитель, я никогда не ставил себе цели разрушить чью-то веру. Я лишь делился с прихожанами своими знаниями о ней, как и повелел нам Великий Предвечный, — уверенно проговорил Корнэк. Он довольно легко выкрутился из ловушки куда, как ему показалось, попытался загнать его Учитель. В третьей главе «Наставлений» было сказано, что служитель обязан рассказывать своим прихожанам об астризме всё, что знает сам.

— В таком случае, — парировал один из наставников, тот, что сидел справа от Учителя, — Праведному Трибуналу хочется услышать, что ты знаешь об астризме. Что именно ты проповедуешь крестьянам. Вот здесь, — наставник посмотрел в какую-то бумажку, по всей видимости, это был донос, — сказано о том, что жрец Корнэк часто говорит о том, что настанет время, когда магия возродится. Это так?

— Это так, — кивнул Жрец.

— Таким образом, — подключился второй наставник, — ты по сути смущаешь крестьян отрицанием таинств. Они начнут думать, что молитвы и таинства должны приносить им непосредственную практическую пользу. Ускорять рост хлебов, излечивать их от болезней. Меж тем как через таинства, все мы принимаем в себя божественную энергию.

— Позвольте сказать. Я не отрицаю таинства, вовсе нет. Но в «Наставлениях» самим Великим Предвечным были даны указания, согласно которым магия даруется им, чтобы стать практическим помощником человека. Она облегчает ему жизнь не только дарованием божественной энергии. Её можно применять в жизни. Сам бог и его ученики пользовались ей неоднократно, что описано в «Поступках».

— Отсюда Праведный Трибунал видит ещё одну особенность твоего заблуждения, — в разговор вновь включился Учитель. — Ты, Корнэк, страдаешь тем, что занимаешься буквальным толкованием священных книг. Хотя давно установленный богословами факт заключается в том, что «Наставления» и «Поступки» носят иносказательный характер.

— К тому же ты, — вновь заговорил наставник, сидевший справа от Учителя, — высказываешься слишком резко в отношении имеющейся в служительской иерархии проблемы коррупции. Кто дал тебе право судить своих братьев?

Жреца осенило. Он вспомнил пришедшего однажды в село бродячего торговца, предлагавшего крестьянам всякую полезную в домашнем хозяйстве мелочёвку. Торговец провёл в селе несколько дней, исправно посетив все богослужения. Тогда Корнэк не обратил на него особого внимания, но сейчас понял, что именно он написал донос, в который постоянно заглядывают члены Праведного Трибунала Севера. Именно торговец, разговорил Корнэка и тот в частной беседе высказывался про поразившую Иерархию служителей любовь к серебру и золоту. Во время поучений прихожанам жрец таких мыслей не высказывал. Выходит, что торговец был агентом Трибунала.

Мысли Корнэка спутались. Бог почему-то оставил его в эту трудную минуту. Вместо богословского диспута он невнятно отвечал на поставленные вопросы, подолгу думал над ответами. Корнэк напрочь забыл, что хотел получить разрешение на работу с древнейшими списками «Наставлений». Со стороны могло показаться, что жрец испуган и растерян. Хотя по сути так и было. Прошло более двух часов, прежде чем Праведный Трибунал Севера выяснил всё, что хотел.

Затем Учитель и два наставника удалились на совещание. Выслушав мнение наставников, Учитель внёс в окончательный приговор правки, которые сделали его намного мягче, чем предлагалось изначально.

— Учитель, вы слишком милостивы, — возразил наставник. — Почему вы желаете, чтобы он так легко отделался?

— Приговор сочетает как наказание, так и поощрение. Умный догадается, а Корнэк умён, это видно. Он познает силу Иерархии. И если не захочет служить ей верно, то будет просто уничтожен. А если будет верен, то получит многое.

Судьи вернулись в зал. Наставник, сидевший слева, открыл книгу приговоров.

— Жрец Корнэк, — провозгласил он хорошо поставленным голосом, — слушай и внимай воле Предвечного, явленной через мудрость Праведного Трибунала Севера. Сим решением повелеваем следующее. В наказание за свои прегрешения ты будешь разведён со своей женой и навсегда лишаешься права свиданий с ней и детьми. Тебе будет дано право попрощаться с ними. После этого ты на полгода будешь отправлен на покаяние в асит в пределах региона Севера, где трудом и молитвой станешь искупать свои грехи. По истечении полугодового срока ты будешь повышен до звания мага и переведён служить в городское святилище. Также тебе отныне запрещается пользоваться архивами и библиотеками. Приговор Трибунала окончательный и не подлежит никакому пересмотру.

Корнэк опустился на колени, стараясь не свалиться со своего возвышения и, приложив руки ко лбу, произнёс:

— Я смиренно принимаю приговор Праведного Трибунала Севера, — мысль о том, что ему придётся навсегда расстаться со своей супругой, поразила его в самое сердце.

2-й месяц лета, день 26-й, лаконд Сележ.

Прощаться с Корнэком вышли все жители села, большинство из них для этого даже бросили работы в полях. Сопровождавшие жреца стражники даже испугались, что крестьяне сейчас бросятся его отбивать и приготовились к схватке. Но жрец заверил их, что не допустит насилия и слово своё сдержал. Не имея времени благословлять каждого, Корнэк послал треугольное знамение всем собравшимся. А были здесь и дремучие старцы, и совсем дети. Сказав напутственное слово, Корнэк призвал всех расходиться, ему не хотелось, чтобы прощание с женой происходило настолько вселюдно. Но крестьяне не шелохнулись.

Бывшая жена вышла к бывшему мужу. Корнэк был готов расплакаться, но сдержался. Кэйна сдерживаться не стала. Она повисла на его руках не желая отпускать. Маленькие дети, братик и сестра, тоже испуганно заплакали. Они не понимали, что прощаются со своим отцом, но понимали, что происходило что-то совсем плохое. Жрец поцеловал свою бывшую жену, вручил ей разводную грамоту, отдал монетницу со своими скромными сбережениями и сказал ей последнее «прощай». Она ничего не ответила, не могла говорить от душивших её рыданий. Корнэк благословил своих детей и уселся в телегу, на которой привезли его сюда стражники и которая должна была увезти его в новую жизнь. Жрец безмолвно поклялся себе и Великому Предвечному, что эти потери не будут напрасными.

3-й месяц лета, день 3-й. Регион Север, лаконд Эшоз, Поморский асит (монастырь).

Асит стоял на продуваемом всеми ветрами берегу Дакорского моря. Солнце, смотревшее с неба, на котором сегодня не случилось ни одного облачка, ярко освещало все его строения — храмы, жилые корпуса, библиотеку с архивом, конюшню, дровяной склад, баню. Корнэк не испугался и не расстроился. Самое ужасное, что могло случиться, уже случилось. Он потерял свою семью и своих детей. Хотя и здесь есть за что поблагодарить бога, ведь они живы и здравствуют. Теперь можно направить все свои силы на молитвы и познание учения Великого Предвечного.

Прочитав сопроводительную грамоту, которую привёз с собой Корнэк, асит-наставник покачал головой. Ему не нравилось, что его обитель всё чаще используют как тюрьму или место ссылки, но так было во все времена. Один из послушников показал Корнэку его келью, где жили ещё трое работников. Первый месяц жрец должен был провести на хлебе и воде, занимаясь грязным и тяжёлым трудом. Но он был готов к любым испытаниям, ведь сам бог учил, что служитель не должен бояться ничего. Теперь Корнэк знал свой путь. Твёрдо верил, что выбранная им дорога приведёт именно туда, куда угодно богу.