Николай вышел из здания Консульства и как-то посмотрел на мир по-особому, словно сделал глоток свободы. Город представился ему более контрастно и обыкновенные детали, не замечаемые до этого, прорисовывались ясно и четко. Конец зимы в самом разгаре, морозы держались крепко, а солнце уже светило по новому, по-весеннему. Сугробы на улицах совсем почернели от накопленной сажи и других, невидимо оседающих выбросов в атмосферу.

Сабониса вывели в наручниках из здания. Он приостановился около Михайлова.

— Я чувствовал, что ты не тот, чекистская мразь.

Юргис сплюнул по зэковски. «Вот и посидишь, поплюешься», — подумал Михай-лов, но ничего не ответил.

Машина уже ждала его, а водитель выскочил и доложил:

— Товарищ генерал…

— Здравствуй, Дима, — перебил его Михайлов, — домой поедем, домой.

Жизнь продолжалась и уже два других автомобиля сопровождали его машину, новая охрана, которую он видел впервые.

А за городом чистый белоснежный снег, еще не подвяленный солнцем и все оста-валось по-прежнему — деревья, КПП на дороге, коттедж, где его ждали.

Ирина выскочила на улицу без пальто, прямо в платье и тапочках, кинулась на шею любимому, целовала заросшие щетиной щеки, оставляя на них следы своих радост-ных слез.

— Ну, что ты, Ирочка, я же дома… замерзнешь.

Он взял ее на руки, так и занес, словно пушинку, на второй этаж.

— Какой ты колючий, я тебя таким еще не видела, — она гладила его лицо ладонью и колючая борода казалась родной и близкой. — Но все равно мой и любимый. Ты, навер-ное, хочешь есть, — вдруг встрепенулась Ирина, — а я тут к тебе со своими обнимашками?

— Хочу, но позже. Побудем еще немного вместе.

— А там что, за столом, мы не будем вместе?

— Будем, — улыбнулся Николай, — будем, но не то. Душа теплится, когда ты лежишь рядом, прижимаясь своим прекрасным телом, щебечешь ласково, хочется тебя всю выпить или съесть.

— Съешь меня, Коленька, всю съешь и выпей… мой родной и любимый.

Она прилегла к нему на плечо, ладонью водила по груди, иногда раздвигая и сдвигая свои пальцы, словно расчесывая волосы. Ей нравилась это немного поседевшая грудь, нравилось запускать в нее пальцы и теребить волосы. Ее волосы на его груди.

— Если бы мне сказали немного раньше, что я выйду замуж за мужчину старше на двадцать три года, я бы просто усмехнулась и никогда не поверила в это. А сейчас ты мой самый любимый, дорогой и самый молодой мужчина на всем белом свете. Вот как пово-рачивается жизнь…

Ее глаза стали грустными и повлажнели.

— Что ты, Ирочка? — Не понял сразу Николай.

— Ничего, это я так… А что они хотели от тебя?

Николай вздохнул, гладя любимую по спине.

— Я же работаю на оборонку, Ира, мною создано принципиально новое средство защиты. Такое средство, о котором могут писать лишь фантасты в своих книгах, а оно су-ществует в реале. Их разведке стало известно кое-что, совсем немного — вот они и реши-лись меня выкрасть. Да ничего не получилось — руки оказались коротки. Но ты не пере-живай, ничего подобного более не случится.

— Конечно, не переживай, — Ирина приподнялась на локте, глядя в глаза Михайло-ву, — но ведь как-то они узнали, кто-то сдал информацию и за тобой началась охота. Зна-чит, они не успокоятся, будут продолжать другими методами и средствами. Как же мне не переживать?

Николай прижал Ирину к своей груди, ладонью взъерошил волосы.

— Успокойся, родная, все позади. Никто больше не сможет причинить вреда ни те-бе, ни мне. В Лэнгли уйдет сообщение, что полученная ими информация ошибочна. Все уладится и никто за мной охотиться не станет.

— Лэнгли? Это что — ЦРУ?

— Да, это их разведка. И больше не будем об этом, все закончилось.