Михайлов вошел в зал. Ирина сидела в кресле, читая газету.

— Что новенького пишут? — спросил он жену.

— Да вот, читаю. Про полицейских наших пишут, как они снова Закон нарушают. Коля, а сколько, интересно, всего у нас полицейских и журналистов? Я имею в виду в процентном соотношении.

— Не знаю, даже не задумывался никогда над этим. Наверное, примерно, одинако-вое количество. Может быть, даже, журналистов и больше, но я не уверен. А почему ты спрашиваешь? — удивился Николай.

— И я раньше никогда не задумывалась над этим вопросом, не приходил он в голо-ву как-то. А тут осенило что-то. Международная политика — понятно. А по России что пишут? Где что-то не так. Министерство обороны сейчас трясут с миллиардными хище-ниями, депутатов с их состоянием, недвижимостью и гражданством других государств, что задекларировано, что нет. Ментов, как обычно, то пьяные за рулем, то взятки взяли, то сшибли кого-нибудь на дороге. Очень уж любят они ментов потрясти. Но, — Ирина подняла вверх указательный палец, — если ментов столько же, сколько и журналистов, то почему они никогда о себе не пишут? Они что — Закон не нарушают? Никогда пьяными за руль не садятся, статеек заказных за бабки не пишут? Всегда белые и пушистые? Что-то я в этом очень сильно сомневаюсь, Коля.

— Ирина, — удивленно начал Михайлов, — интересная мысль. Они тоже люди, не сверхчеловеки, а, значит, и правила дорожного движения нарушают, статейки заказные точно пишут. Бытовуха, хулиганка, откаты — все у них имеется, как и у всех других. Честь мундира, Ирина, поэтому о своих правонарушениях и не пишут никогда. По крайней ме-ре, я лично никогда о таком не читал и не слышал в СМИ. Кто же будет трезвонить о сво-ем грязном белье? Ну, а что все-таки пишут-то?

— Да-а… — Ирина махнула рукой, — ерунду всякую. Парень какой-то пятнадцать лет отсидел, вышел на свободу и сумел реабилитироваться. Но, преступник — есть преступ-ник. Взят на этот раз с поличным с большой партией героина. Общий смысл статьи не понятен — то ли оправдали после отсидки незаконно, то ли, как у Жеглова, вор должен сидеть в тюрьме.

— Интересно, очень интересно… дай-ка газетку. Действительно непонятно напи-сано. То ли автор хотел сказать, что опять сажают невиновного, то ли зэк — он и есть зэк и должен сидеть, а не гулять на свободе. Непонятно… скорее всего журналисты сами со-мневаются в виновности Устинова и дают читателю возможность поразмышлять, поду-мать, а кого-то и подтолкнуть к действиям.

Посланник отложил газету в сторону.

— А это не тот ли Устинов, которого ты однажды защитил, Коля?

— Тот, Ирочка, тот.

— Тогда мне все понятно.

— И что тебе понятно, родная?

— А то и понятно, что ты всякого защищать не станешь. Значит, он честный чело-век и героин ему подбросили.

— Как у тебя все просто… Но ты молодец. Вера в людей — это же отличное качест-во! Только доказать невиновность будет сложнее, чем поверить. А он в третий раз в тюрьме не протянет, его там просто уничтожат. Открыто убивать не станут — убьют уни-жениями и побоями.

— А ты?

— Что я? Ты хотела спросить — помогу ли я ему? Конечно помогу. В полиции мно-го порядочных людей, а вот дерьму там не место. Тем более, что поганят они не только себя.

— Кто бы сомневался, — улыбнулась Ирина. — Значит, опять от меня сбежишь, пой-дешь помогать человеку. Помощник ты мой, Человеческий…