Токарев заехал к себе и вынес Постановление о возбуждении уголовного дела. Без уголовного дела многие вопросы решить сложно, а порой невозможно совсем. Вот и бьются вечно лбами два вопроса — без уголовного дела нельзя провести следственные ме-роприятия, а без некоторых следственных по существу действий невозможно возбудить это самое дело. И он решил его не афишировать, не сообщать пока даже своим сотрудни-кам. Кто знает, может, есть свои люди у Нестеровича и в его аппарате. Все-таки не первый год служит полковник полиции, наверняка с кем-то пересекался за время службы. Выяснять — времени не было. Он поехал к следователю.

— А-а, само УСБ пожаловало, что мы опять натворили? — С ехидцей произнесла Фельцман.

Токарев, конечно же, слышал об этой следачке, но немного. Женщина сорока лет, не замужем, слаба на передок и внешне немного свободного поведения. Поговаривали, что на сайтах знакомств она выставляет свою кандидатуру для секса даже на один-два раза. Подполковник юстиции, грамотный, опытный следователь.

— А что, просто так и зайти нельзя? — отшутился полковник.

— Просто так, милый, ко мне вечерком заглядывают, а не в рабочее время. Так ве-черком зайдешь или по делу все-таки?

— Ну и язычок у вас, Клара Моисеевна…

— Нормальный язычок, рабочий, никто еще претензий не предъявлял, — продолжа-ла в своем стиле Фельцман.

Токарев оглядел ее демонстративно. Симпатичные черты лица, но явно состарен-ные немного чрезмерным употреблением косметики или спиртных напитков. Однако, на работе в пьянстве не замечена. Славная, почти девичья фигурка и очень короткая юбка заставляли мужиков невольно засматриваться при случае.

— Зачем вы так, Клара Моисеевна?

— А что, рапорт на меня напишешь, в суд подашь? Ну, не люблю я вас, УСБэшни-ков, не люблю. Я работаю честно, а посему сюсюкать с вами не собираюсь. Так что не по адресу приход, товарищ полковник, не по адресу.

Токарев вздохнул.

— Почему же не по адресу, Клара Моисеевна — как раз по адресу. Что вы можете мне рассказать о полковнике Нестеровиче?

— Ага, щас, разбежалась и ножки раздвинула — не дождешься, — она ухмыльнулась.

— Я бы хотел ознакомиться с материалами уголовного дела в отношении Устинова, товарищ подполковник юстиции.

Токарев еле сдерживал себя.

— Ах вот как, подполковник юстиции… а полковник полиции знает, что следова-тель — лицо процессуально самостоятельное?

— Хватит, Клара Моисеевна, — Токарев не сдержался и стукнул ладошкой по столу, — хватит ёрничать. Вот Постановление о производстве обыска на вашем рабочем месте, прошу ознакомиться и добровольно выдать уголовное дело в отношении Устинова, если таковое имеется, а также другие материалы, касающиеся полковника полиции Нестерови-ча. Возможные рапорта и так далее.

— Что, так все серьезно? — Фельцман в присутствии понятых достала из сейфа уго-ловное дело. — Здесь все, других материалов нет, можете обыскивать.

— Зачем же — я вам верю. Как же вы так лоханулись-то с возбуждением, вас ничего не насторожило? — в лоб задал вопрос Токарев.

Клара Моисеевна ухмыльнулась.

— Лоханулась? Да нет, милый, не лоханулась. Пока все законно — героин изъят в присутствии понятых в доме подозреваемого. Он арестован на десять суток до предъявле-ния обвинения. Все документы в норме. А вот ситуация меня, естественно, насторожила. И собиралась я в ней разобраться дотошно, не первый год в следствии, сложно поверить, что Устинов начал героином заниматься. Но факты нужны, а у меня пока лишь другие факты и времени прошло двое суток. Сегодня как раз хотела этого капитана допросить, который героин нашел, он через час у меня должен быть.

— Отлично, Клара Моисеевна, отлично. Мы его сами допросим. Тем более, что идет он к вам, а попадет ко мне.

— Судя по твоему Постановлению, Нестерович успел заказать Устинова в СИЗО, а вы успешно предотвратили, поэтому и статья покушение на убийство. Молодцы, ничего не скажешь. А меня на сговор колоть будете или просто на необоснованное возбуждение?

— Зачем вы так, Клара Моисеевна… Конечно будем колоть, но не вас. Не ёрничай-те, грамотному и порядочному следователю это не к лицу. И давно пора поменять мнение о сотрудниках собственной безопасности.

— Это уж черта с два дождетесь. О вас лично может и поменяю, но не о ваших от-морозках. Санкции на мой арест нет? Тогда все, забирайте дело и проваливайте — мне ра-ботать надо.

Уходя, он все-таки глянул на ее красивые ножки. Она заметила и улыбнулась. «Все мужики разные, но все котяры», — мелькнула мысль не о работе, а все же о Токареве.

Он дал своим сотрудникам указание задержать и доставить капитана, нашедшего героин, к нему. А пока допрашивал Устинова. Начал издалека.

— Скажите, Устинов, откуда вы знаете человека, который все время с охраной ез-дит?

— Этого, которого генерал охраняет?

— Этого, этого.

— Совсем не знаю. Меня когда менты на улице избивали, страшно избивали, никто не вмешивался, а он мимо ехал и остановился. Они и его пообещали посадить. Вот он их и посадил. Правда условный срок дали, но из полиции выгнали. Вот и все, а его я совсем не знаю, — повторился Устинов.

— Интересно, а за что же вас полицейские били?

— За что? Откуда я знаю — за что? За что я за изнасилование сидел? Полицейские ее трахнули, а я сел, потом за убийство сидел, которого не совершал. Это доказано и судья даже сидит.

— Хорошо, значит вы отрицаете факт хранения героина?

— Чего же тут хорошего-то? — ухмыльнулся Устинов, — подбросили героин и опять в тюрьму, а понятые-то липовые, подставные, менты с ними заранее приехали, не на ули-це или у соседей взяли. И героин мне этот капитан подсунул, а понятые подтвердили, все у них четко отлажено. Придется еще один срок тянуть, если доживу до конца. Как я те-перь докажу, что героин мне подбросили?

— Значит, вы считаете, что именно капитан вам героин подсунул?

— Он, больше некому, к тому шкафу кроме него никто не подходил. Пакетик ма-ленький, хоть и на крупный размер тянет, сунул руку вместе с пакетиком и вынул с ним же — трюк известный.

— А фамилию этого капитана знаете?

— Не знаю или не помню. Там один капитан был и в протоколе обыска его фами-лия есть. Не запомнил.

— Хорошо.

— Чего хорошего-то? Вы палки рубите, а мне сидеть? Два срока вам мало — надо третий и вообще убить? Да какие же вы люди после этого… псы легавые… Ничего боль-ше не скажу, отправляйте в камеру, пусть уж замочат быстрее.

— Вы в одиночке сидите, Устинов, никто вас не замочит, как вы выражаетесь.

— Нашел дурака — песни петь. В СИЗО одиночка не помеха, все дубаки купленные и кому надо — гуляют, как хотят. Или в автозаке по дороге завалят. Что ты из себя целку строишь, полковник, себе-то хоть не ври, а меня успокаивать не надо, уже успокоили по третьему сроку.

Токарев вздохнул. Сколько же накипело внутри у этого человека, сколько страда-ний он перенес и переносит. Он не обижался на него, а лишь жалел и сострадал.

— Я, Устинов, не ваше дело веду, не совсем ваше, если выразиться точнее. Считаю, что героин вам действительно подбросили и пытаюсь разобраться. А вам придется посидеть еще два-три дня, считаю, что смогу установить истину и реабилитировать вас.

— Реабилитировать говорите… ну, ну, свежо предание, да верится с трудом. Меня за это время два-три раза убьют, полковник, раз заказали. И некого реабилитировать бу-дет, некого. У Игнатовича не получилось — у других получится. В СИЗО заказы пустыми не бывают.

— Ладно, Устинов, поживем — увидим. Сейчас ко мне этот капитан на допрос при-дет, может и сегодня еще получится тебя отпустить. Иди и береги себя, больше пока ниче-го сделать не могу. И не думай, что все менты — суки. Ступай, — Токарев вызвал конвой.

Капитан полиции Задорнов явно нервничал. Совсем не ожидал он, идя к Фельц-ман, попасть к Токареву. Ручонки мелко подрагивали, он соединил пальцы в замок, но и это помогало плохо.

Начальник УСБ замечал все и решил не ходить вокруг да около.

— Что, Задорнов, волнуешься, не ожидал ко мне попасть на допрос, а не к следова-телю?

— Да нет, не волнуюсь. Хотя и хорошего в ваших кабинетах ничего не вижу. Зачем приглашали, товарищ полковник?

— А тебя никто и не приглашал, Задорнов, тебя задержали мои сотрудники. Нам все известно, так что выбирай по какой статье пойдешь — за убийство или что героин Ус-тинову подбросил?

— Какое убийство, какой героин?

Задорнов попытался оправдываться. А руки уже не слушались совсем и он убрал их в карманы.

— Какой героин — ты прекрасно знаешь. А убийство — так заказал Нестерович Ус-тинова в СИЗО и исполнителя уже с поличным, с заточкой взяли, и показания письменные есть. А это, сам понимаешь, факты, улики прямые, не косвенные. Так, за что Нестерович приказал тебе героин подбросить, за что вы решили от Устинова избавиться? Говори, быстро все выкладывай, как на духу.

— Я, я ничего не решал, — залепетал Задорнов, — никого не убивал, ложь все это, ложь.

— Правильно, не ты убивал, исполнителя мы взяли, но ты заказывал убийство, ты. Хочешь по полной сесть, на пожизненный срок намотать, быстро рассказывай, как дело было.

Токарев наседал, не давая опомниться.

— Я, я не заказывал и про убийство ничего не знаю. Нестерович дал мне героин и приказал подбросить, найти при обыске. Я и нашел.

— Подбросить, а потом найти.

— Ну да.

— А понятые?

— Не знаю, это его стукачи, он с ними заранее договорился, мы их с отдела прямо и повезли к Устинову.

— Значит, героин Устинову в дом ты подбросил по указанию Нестеровича? А в СИЗО Устинова кто заказал, не ты?

— Нет, нет, что вы, товарищ полковник, героин подбросил, но про убийство ничего не знаю и не слышал даже. Поверьте, товарищ полковник, я не убийца.

— Хорошо, Задорнов, хорошо. А за что же вы так Устинова невзлюбили, за что наркотик подбросили?

— Опера, друзья Нестеровича, из-за Устинова из органов вылетели, вот он и решил отыграться, отомстить ему. А еще говорил, что Устинов наших двух сотрудников убил, а эти должны были показания из Устинова выбить, но тут ФСБ почему-то вмешалось и они вылетели, условные срока получили. Больше ничего не знаю, правда ничего.

— Ладно, оформим тебе чистосердечное, и надейся, чтобы суд дал тебе условный, а не реальный срок. Так что, будем сотрудничать?

— Будем, конечно, будем, товарищ полковник. А может меня не надо в СИЗО, то-варищ полковник, может не надо? — умоляюще просил Задорнов.

— Ну и падаль же ты, капитан, какая же ты падаль. Прости уж за оскорбление. В СИЗО, значит, не хочешь, за дело не хочешь, а Устинову каково? Каково сидеть там неви-новному, ты об этом не думал?

Задорнов опустил голову и начал всхлипывать. Действительно — мразь, подумал Токарев, но вслух произнес следующее:

— Хорошо, учтем, что сам все добровольно рассказал, вот тебе подписка и смотри у меня. Удостоверение, оружие — все сдашь и сиди дома, по первому вызову сюда. Понял?

— Понял, товарищ полковник, все понял. Спасибо.

Арестовывать Нестеровича Токарев не поехал, отправил своих помощников, а сам отправился освобождать Устинова из СИЗО, соответствующее Постановление состав-лено и оформлено подобающим образом.

— Ну что, товарищ Устинов, я вас поздравляю, — Токарев протянул руку прямо у ворот СИЗО, — надеюсь, ваши злоключения на этом закончились.

— Да уж… хватит, — он вздохнул и радостно улыбнулся.

Полицейские потом обходили стороной Устинова — невезучий он для полиции человек. Попасться ему на глаза считалось нехорошей приметой.