Глава 1

Все сокровища мира. Чистая победа

Многие утверждают, что проблемы к ним подкрадываются тихо, как лисы. Везунчики! На нас дела второго года обрушились стремительно, как лава конников Чапаева. Мелочей теперь уже не упомнишь, а крупные дела и поминать вроде бы нет смысла – все уже позади… Хотя как стороннему наблюдателю можно понять современное положение вещей, не зная об этих «мелочах»? Да и мелочами это выглядит лишь с высоты королевского трона…

Крупно сомневаюсь, что вот прямо сейчас рожу какую-то свежую мысль, если начну утверждать, что предел есть у всего в этом мире. Ясное дело – у разных по длине вещей и пределы будут сильно различаться. Довольно большие, например, пределы у Вселенной, или вот, скажем: до фига пресной воды в озере Байкал. Очень отдельная тема для разговора – бесконечное терпение русского народа по отношению к паразитам на своем теле… В этом джентльменском наборе, думаю, некорректно будет рассматривать пределы Каспийского моря. Получится, что я, как и всякий порядочный кулик, свое болото нахваливаю.

Упомянув выше беспредельное терпение русского народа, я, понятно, не имел в виду пределы терпения его отдельных представителей. Пределы эти так же сильно разнятся в зависимости от объекта терпения, набора внешних раздражителей на данный момент времени, опять же – длины объекта, ну и, конечно, личности терпящего…

– …Я так больше не могу! – с каким-то странным надрывом в голосе категорически заявил мне дядя Олег, энергично сминая окурок в черепаховой пепельнице.

– Не понял! Чего ты не можешь? – удивился я.

Здесь я не соврал. Я действительно не мог взять в толк, чего это дяде Олегу может не хватать здесь и сейчас, на фазенде, в такой замечательный пасмурный день. Приехал он «рыбы пожевать вдоволь». Сам так сказал. Так ею и завтракали! Мясного захотелось? В холодильник сходи! Водка холодная там же! Только мне не предлагай – душа пока что к ней, родимой, не лежит. Какого рожна еще надо?

– Не могу я больше так! – повторился дядя Олег. – Я с четырех часов утра не спал…

– Это невроз… – влез я, но дядя Олег отмахнулся:

– Думал я…

Я удивленно присвистнул. Не то чтобы раньше за дядей Олегом такого не замечалось, но думать можно и в более удобное время. И главное, место для этого дела выбрано раз и навсегда.

– О чем это ты думал? – осторожно поинтересовался я тем тоном, каким у больных справляются о температуре тела. – С русалками, кажется, мы решили пока завязать…

– Не-е! Я о другом думал… – Дядя Олег посмотрел на меня оценивающе, как бы решая, сообщать мне о плодах своих ночных размышлений или придержать их. – Вот смотри! – наконец решился он. – Вот дядя Миша… Где яму ни откопает, из нее враз какая-нибудь бяка вылезет. Так?

– Ну, это ты хватил! Не из каждой же ямы лезет. Да и не раз говорил я тебе уже, это – призвание! Не каждому, знаешь ли, дано.

И тут меня как кольнуло! Насторожился я. Неделю уже мы жили на фазенде, и все было более-менее спокойно. Не сказать, что факт этот меня сильно напрягал. Согласитесь: беготня и сутолока все-таки как-то утомляют…

– Ты в этом деле на дядю Мишу не равняйся! – как можно строже сказал я дяде Олегу.

– Да я и не собирался… Но измучился я до предела! Ведь наверняка и я, если немного руку набить, смогу…

Я вновь как-то немного насторожился, если не сказать больше:

– Ты что, решил какую-нибудь из дяди-Мишиных ям вскрыть?!

– Да не-ет! – отмел мои подозрения дядя Олег. – Я буду рыть свою яму. Должна же быть в этом мире справедливость!

Про «справедливость» лично я сильно засомневался: не смог припомнить приличного прецедента, а вот про «свою яму» мимо ушей пропустил зря! Здесь я слегка переоценил способности дяди Миши, а может быть, недооценил дядю Олега, но вы заметили, как расслабляет заявка оппонента о том, что он предпримет какие-либо действия не прямо сейчас, немедленно, а потом, позже? Вот и дядя Олег заморочил меня тем же классическим приемом:

– Сетки почистим, и я примусь за это дело. Только место как следует выбрать надо. Помозговать…

Всегда есть надежда на изменение обстоятельств в нужном вам направлении: дождь пойдет, кто-то что-то себе сломает или просто расхочется. Так что надеяться можно, но, как правило, эти надежды не сбываются. Оно и понятно – надежда умирает последней, предварительно отравив всем жизнь.

Вот, значит, не успели мы вернуться с сетки, как дядя Олег схватил лопату дяди Миши и принялся придирчиво ее осматривать. Что он рассчитывал на этой лопате обнаружить, я не знаю, но, видимо, осмотр его удовлетворил, так как он вскинул ее на плечо, наподобие карабина, сделал счастливое лицо и отправился на поиски приключений, оставив меня наедине с рыбой.

В начале весны, пока вода большая не пришла, рыбы много не возьмешь, а мало рыбы – мало работы. Я быстренько что-то почистил, выпотрошил и в холодильник сунул, а что-то и посолил под горячее копчение. Часа полтора провозился, не больше! Чайку холодного хлебнул и про дядю Олега вспомнил. Не то чтобы я его до этого разными словами не поминал, но то было, пока я рыбу чистил, а тут закурил я и пошел посмотреть, какое там дядя Олег себе развлечение нашел.

Ходить далеко не пришлось. Свою яму дядя Олег разметил метрах в четырех от коптилки, рядом с крольчатником. Я присел на раму от старого мотоцикла и оценил проделанную работу. Яма получилась так себе. С метр шириной и метра полтора в длину, она напоминала небольшую могилу. Дядя Олег углубился в нее чуть больше чем по колено, но это ему по колено. Мне яма уже была как раз по самые по… В общем, достаточно глубокая яма. Мне где-то по пояс.

Дядя Олег, в одних шортах, мокрый от пота как цуцик, бодро рылся в яме, периодически выбрасывая из нее чуть влажную землю, и насвистывал что-то веселенькое.

– Дядю Мишу копируешь? – спросил я.

– Нет! – Он сделал небольшой перерыв в своем занятии. – Я его передразниваю!

– Для этого ты пока еще мелко плаваешь!

– Не боись! Яма будет глыбокая – утонешь! – заверил меня дядя Олег.

– А что ты ждешь от этой ямы? – спросил я. – Или ты просто хочешь перекопать дядю Мишу? Тогда брось это бесполезное дело!

– Вширь я его, конечно, перекопать не смогу, а вот вглубь – попробую, – отважно заявил дядя Олег. – А жду я, как и всякий русский человек, халяву. На худой конец – сундук с золотыми монетами…

– А на жирный?..

– Ну-у-у… Совсем неплохо, чтобы «зелень» каждый месяц на дом приносили… Побольше!

– Ясно! А вы, «капустные» гегемоны, чай пьете?

– Мы все пьем! – Дядя Олег вонзил лопату в землю и добавил: – Заваривай! Сейчас подойду.

Забросив окурок в топку коптилки, я еще раз скептически осмотрел яму, вырытую дядей Олегом, и напомнил ему:

– Не знаю, с какой целью дядя Миша рыл свои ямы, но ни из одной ничего путного не вылезло…

– Ну вот ты сам и ответил! – радостно подхватил дядя Олег. – Работал он без определенной цели и огонька! Рыл небось где попало…

– У дяди Миши – инстинкт! А ты, значит, просто знаешь, где оно зарыто? – попытался я спровоцировать дядю Олега.

– Здесь! – уверенно сказал он. – И не мешай мне его добывать!

И дядя Олег продолжил изыскания, а я отправился заваривать чай.

Чай я пил в гордом одиночестве, так как дядя Олег не соизволил вовремя явиться на эту процедуру. Звать его я не стал. Да и бог с ним, ежели ему так приспичило в земле копаться! А я и чайку свежего попил, и книжку почитал в тишине, и перекурил под все это дело. И еще очень кстати вспомнил о том, что завтра может запросто заявиться моя половина с инспекцией, а она наказывала мне посадить помидоры. Немного – чисто для первого салатика в начале лета. В земле я копаться не очень люблю, но выяснять отношения с дамами – еще более дорогое удовольствие. Гораздо проще чуток поднапрячься.

Я уже любовался выполненной работой, когда увидел бредущего ко мне дядю Олега. Лицо он имел странно задумчивое, как будто уже решил некую задачу, но не был так уж совсем уверен в том, что решил ее правильно.

– Ну что нарыл? – спросил я просто так.

– У нас неприятности… – выдавил дядя Олег после паузы.

– Извини, не догнал! – изумился я. – ТЫ рыл яму, а у НАС неприятности? Или это что-то другое?

– Да нет! Оно самое! – Дядя Олег в глаза мне старался не смотреть. – Ты такого Помощника знаешь?

– Откуда?! – не задумываясь, брякнул я и, вдруг вспомнив прошлогоднюю встречу на берегу во время рыбалки, спросил уже намного осторожнее: – А он что… Вылез прямо из твоей ямы?

– Не совсем… Там…

– Ты давай телись по-быстрому! И главное, на подробностях не экономь…

Яма была дяде Олегу уже по пояс, но он все еще считал ее мелковатой. Перед тем как продолжить углубляться в грунт, дядя Олег решил хлебнуть водички и ополоснуть лицо. Он выбрался из ямы и почти дошел до коптилки, когда услышал сзади неясный шум и кряхтение. Резко обернувшись, дядя Олег обнаружил прямо за горячо любимой им ямой парочку непрошеных гостей.

Один из них, приземистый и мрачный, волосатый и босой, в набедренной повязке, непрерывно топтался на месте, шумно дышал и строил страшные рожи. Он как-то сразу не понравился дяде Олегу. В отличие от второго – высокого и тощего, задрапированного с ног до головы в цветную занавеску, у которого с лица не сходила угодливая улыбочка. Не снимая улыбочки, тощий и обратился к дяде Олегу:

– Мир вашему дому!

Особого подвоха дядя Олег во фразе пришельца не углядел, а потому и ответил довольно доброжелательно:

– И на вашу крышу… Эта… В общем… Положим…

Что призвал дядя Олег на их лысые головы и для чего, осталось тайной даже для него самого, но похоже, удовлетворило тощего и подвигло к следующему вопросу:

– Вы есть неустрашимый Победитель драконов Трех Миров Трех Черных Королей?

Дяде Олегу безумно хотелось ответить утвердительно на это замечательное предположение, но врожденная осторожность сделала свое дело:

– С чего это вы взяли? – вежливо спросил он.

Тощий посмотрел на своего мрачного спутника, слегка пожал плечами и дал пояснения:

– Во время приятной беседы за чашечкой… Мне, значит, сообщил координаты и рассказал подвыпивший Мо, а он слышал от песенника Гоа, который сложил песню, подслушав разговор двух стражников в крепости Доар, о узнике тюрьмы Санг, который якобы сам и имел честь беседовать с Верным Помощником Великого Мастера Охотника-одиночки, владеющего магией слова, мимикрией и пластикой контактного боя с драконами Пятого Мира…

– Стоп! – прервал тощего дядя Олег и энергично потряс головой, в надежде вытряхнуть из нее весь поступивший словесный мусор. – Значит, какой-то пьяный Помощничек заложил своего Охотника-одиночку…

– Не совсем! Это Мо… – попытался поправить тощий, но дядя Олег, оборвав его взмахом руки, спросил:

– Вам-то он на что? Может, он вас и видеть-то не хочет? А может, он вас в гробу видел? В белых тапочках…

Дядя Олег не особенно подбирал выражения по тем простым причинам, что стоял он на своей, астраханской земле, а рука его сжимала дяди-Мишину лопату.

Приземистый как строил рожи, так и продолжил свое занятие – видать, ни черта не понимал из сказанного дядей Олегом, а вот тощему знание языков вышло слегка боком: на мгновение у него даже лицо повело в сторону, и заикаться он начал:

– Я… М-мы… М-мой хозяин… Эт-та…

– Ну, ты тормоз! – восхитился дядя Олег. – И чего это тебя, блаженный, так колбасит?

Тощий, который переводчик, похоже, уже пожалел о том, что понимает дядю Олега. Он слегка как бы потерял ориентацию в пространстве, закатил глаза, затрясся в мелких судорогах и попытался упасть в обморок и в яму. Помешал ему мрачный коротышка. Он подхватил тощего на самом краю, изменил выражение лица на удивленное и принялся, лопоча что-то невнятное, трясти своего спутника с целью привести в сознание. Олег совсем уж было собрался принять участие в этом благородном деле, но тощий начал подавать признаки жизни, и первое, что он сделал, как только смог стоять на ногах, умоляюще протянул руки к дяде Олегу:

– Прошу вас!.. Не надо применять ко мне вашу магию слов!.. Я всего лишь бедный Переводчик…

– Молодец! – похвалил его дядя Олег. – Вот и из тебя информация поперла! А то казалось, что ты весь бракованный… Так давай, объясни мне, переводчик-хреноводчик, зачем вам Охотник понадобился? А-ась?

– Ох! Вы опять… – поежился Переводчик, глубоко вдохнул и, хлопнув по плечу своего растерянного напарника, заявил: – Это Тао!

Поддерживающий Переводчика Тао максимально набычился, явил дяде Олегу самую зверскую из своих личин и слегка поклонился, а Переводчик, поощренный кивком головы дяди Олега, заголосил:

– Тао самый сильный боец среди учеников школы Урр Второго из Трех Миров Трех Черных Королей! Тао сведущ в боевой магии и магии лечебной! Он лечит переломы правой рукой, а левой может задушить малого песчаного дракона! Своим взглядом непобедимый Тао ставит противника на колени, и в боевых искусствах нет от него тайн! Тао может…

– Убедил! – прервал Переводчика дядя Олег. – Сам вижу – хлопец здоровый! Так чего ему надо? Только излагай без всего этого словесного фуфла.

Глаза Переводчика вновь начали закатываться в сторону обморока, но на этот раз он справился сам. Прощебетав что-то Тао в ухо и вызвав у него на лице очередную эволюцию вкупе с рычанием, переводчик обратился к дяде Олегу:

– Непобедимый Тао хотел бы сразиться с Великим Охотником-одиночкой и победить его, во славу Трех…

– Ишь ты! Так уж и победить! А что, если по ушам из рогатки наловишь? – спросил дядя Олег у Тао.

Тао потеребил пальцами свои волосатые уши, вопросительно посмотрел на Переводчика, и после недолгих переговоров худосочный с большим чувством изрек:

– Учитель Непобедимого Тао сказал: «В случае своего проигрыша ты, Тао, будешь знать, что есть сверкающие вершины, на которые еще не ступала твоя нога». Ну, и Тао придется расстаться с призом и привилегиями…

– Умная башка у этого вашего Учителя! – похвалил дядя Олег. – А что это там за приз ты упомянул?..

Когда я сам увидел эту парочку у крольчатника, то целиком и полностью согласился с дядей Олегом в его оценках, но про «приз» я тогда еще ничего не знал. Дядя Олег придержал подробности.

Тао оказался даже чуть выше, чем я думал, но малость полегче. Да и вообще, хотелось бы отметить, что в его возрасте я выглядел куда лучше, старших не задирал и страшные рожи им не строил. Что же касается Переводчика, то и тут дядя Олег был прав: шнурок в цветной занавеске – он шнурок и есть!

– А с чего ты взял, что они из твоей ямы вылезли? – тихо спросил я дядю Олега.

– Да откуда ж им еще взяться? – искренне удивился он. – В таких шмотках через колючую проволоку разве прорвешься?

Замечание было предельно верным, и я не стал больше копаться в этом вопросе, а громко спросил:

– Ну! Чего от меня надо?

Парочка этих клоунов низенько поклонилась, и Переводчик заблеял:

– Непобедимый Тао просит Великого Охотника-одиночку не отказать и сразиться с ним для выявления сильнейшего и достойнейшего в пределах Трех Миров… – Переводчик запнулся, со свистом втянул в себя воздух и погнал дальше: – И вашего Мира… Как повелел его Учитель! Три схватки пусть выявят сильнейшего: первая – Честный Бой, вторая – Магический Бой и третья – Состязание Умов. И пусть достойнейший добудет победу, а с ней и право владения Призом! – Он шумно вдохнул и добавил: – Отказ от борьбы засчитывается противнику как чистая победа.

Переводчик начал говорить на каком-то странном языке, похоже понятном Тао, так как он принялся кивать головой в ответ, а я тихо обратился к дяде Олегу:

– Ты во что меня втравил?!

– Да брось ты, дядя Паша! – так же тихо, но очень энергично заговорил он. – Ты на его рожу посмотри! Дебил дебилом! Ты ж его в третьей схватке… Ну, этой… По умам! Как бог черепаху уделаешь! – обнадежил меня дядя Олег. – Ты ж и самбо, и дзюдо занимался!

– После этого «дзю» сколько лет прошло? А до третьей схватки мне еще дожить надо будет! Лично мне приятнее думать об отказе от всей этой ерунды…

– Отказываться нельзя! Ни в коем случае! У меня есть план…

В это время Переводчик закончил обращение к Тао, вопросительно уставился на нас, и я не нашел ничего лучшего, как спросить у него:

– А чего этот родоначальник всех даунов мира молчит? Немой, что ли?

Переводчик вздрогнул, начал что-то вполголоса говорить Тао, при этом лицо последнего непрерывно менялось: вот оно как бы отекло, сузились глаза, рот приоткрылся и с нижней губы закапали слюни. Ну типичный дауненок!

Тао вдруг напрягся, взревел как раненый бык, с ударом ноги о землю встал в стойку японского сумоиста и, как сумоист, ударил кулаком одной руки в раскрытую ладонь другой. Я так понимаю, что сумоисты делают это для красоты, чтобы по телу волны жира прокатились. Выпендриваются, так сказать. Здесь же эффект был совершенно иной…

Мне по ребрам как будто киянкой врезали! Причем сразу с двух сторон! Хорошо еще, что я на тот момент вдохнул и задержал дыхание… Дяде Олегу, кажись, тоже досталось, потому что он ойкнул и пригнулся, прижав локти к бокам, а я сразу, не взирая на разделявшее их расстояние, связал между собой мои ребра и действия Тао. И взяло меня зло!..

– Ах ты, падла! – прошипел я. – Да я ж тебя даже убивать не буду! Я тебе шмась сотворю!

Решив тут же показать, как это будет выглядеть в технике кунг-фу, я выбросил руку со скрюченными пальцами в сторону лица Тао и, неожиданно ощутив какое-то упругое сопротивление, чисто рефлекторно сжал пальцы, зажмурился, резко дернул на себя и тащил, пока не вырвалось…

Это потом, позже, до меня дошло, что вокруг ямы, рожденной гением дяди Олега, образовалась зона каких-то особых магических возмущений, которые и способствовали всем этим безобразиям…

Если верить дяде Олегу, то физиономия Тао вытянулась в нашу сторону на добрых полметра, а потом с чавкающим шлепком вернулась на место. Но шлепок я уже слышал сам…

– Не положено менять местами состязания! – вдруг заголосил Переводчик. – Это влияет…

– А ну, толмач, заткнись! Я, что ли, начал? – рявкнул я, и дядя Олег поддержал меня:

– Чего вякаешь?! Оспорить хочешь? Давай! Только учти – я свидетель, а тебе щас тоже помидоров на личность обломится!

Переводчик затряс головой в разные стороны, глянул на своего дружка, побледнел и начал быстро что-то ему втолковывать, искоса бросая взгляды то на нас, то на лицо Тао. Вообще-то посмотреть на фейс приземистого стоило. Такого большого синяка (ну, ей-богу, что называется «во всю морду»!) я никогда не видел! И мне как-то не очень-то верилось, что сотворил эту картинку я одной правой.

– Если вас не устраивает последовательность состязаний… – начал Переводчик, но был грубо прерван дядей Олегом:

– Устраивает! Пусть бойцы разомнутся малость. Каждый по-своему!

Дядя Олег зачем-то погрозил пальцем Переводчику и сделал мне приглашающий жест в сторону коптилки:

– Присядем, сэр Охотник! Перекурим…

Мы устроились на деревянных чурбаках, закурили, и я, прикрыв рот ладонью, сказал:

– Мне кажется, тощий читает по губам… Ты говорил, что у тебя есть план?

– Ха! Есть ли у меня план? Ну конечно же у меня есть план! – Дядя Олег демонстративно прикрыл от Переводчика лицо картонкой. – Видишь кусок дюймовой трубы у крольчатника? Это я его туда поставил! Как только начнется ваш бой, я проберусь туда, возьму трубу, отоварю Переводчика, а потом и этого… Тебе продержаться надо будет всего несколько секунд!

– Да? – Что-то в этом плане мне не нравилось. – А если он успеет весь ливер мне отбить? – засомневался я. – И что будет дальше?

– Дальше? Дальше мы кидаем этих хлопцев в яму, они проваливаются к едрене… Ну, туда, где они живут. А яму мы быстренько зароем!

– А что будет, если они не провалятся? Какая это статья?

– Ну ты хватил! – возмутился дядя Олег. – Телик не смотришь? Да сейчас все так живут! И к тому же этих ребят здесь как бы и нет вовсе…

– Их, может, и нет! – заупрямился я. – А статья УК есть! И еще есть более простой выход из положения. Откажусь я от схватки, и все дела…

– Нет! – решительно сказал дядя Олег. – Не откажешься! Зря, что ли, я мучился и такую яму копал?

– Не понял… – Я действительно перестал понимать дядю Олега. – Почему?

– Потому что! У Переводчика при себе должен быть приз для победителя. Это…

– Тихо! – Я прервал дядю Олега, схватив его за руку.

В нашу сторону крался Тао.

Каждое его движение выдавало бойца-профессионала. Ни разу не скрестив ног, почти не наступая на пятки, Тао слегка раскачивался из стороны в сторону, как бы перетекая с места на место, и, глядя на его пластику, я понимал: в схватке будет почти невозможно угадать, откуда последует атака. Без единого шороха приблизившись к нам почти вплотную, он замер, уставившись на мою руку. Вернее, на мундштук с дымящейся сигаретой.

– Что? Покурить захотелось? – сообразил я и протянул ему пачку «Примы».

Тао вытянул шею и, понюхав сигареты, слегка отпрянул назад. Я так думаю, что это наша неподвижность подвигла его на дальнейшие действия.

Грязным указательным пальцем с коротко обгрызенным ногтем Тао осторожно коснулся моего запястья и пробурчал что-то нелестное. Затем шея его вытянулась еще больше, и ему удалось всосать носом струйку дыма от моей сигареты. По синюшному отбитому лицу и заплывшим кровью глазам понять, чего он ожидал, было просто невозможно, но, отпрыгнув от нас в сторону, чихал и кашлял он примерно с минуту.

Пока мы с дядей Олегом курили и молча удивлялись происходящему, Тао закончил кашлять и брызгать слюной, поклонился нам и сказал несколько слов. Но старался он зря, так как смысла речи мы не уловили. Низко кланяясь и пятясь, Тао довольно быстро добрался до разверстой ямы, прыгнул в нее и сгинул, а мы с интересом уставились на Переводчика.

– Чистая победа! – провозгласил тот, удивленный, как мне показалось, ничуть не меньше нас.

– Ну, дела!.. – покачал головой дядя Олег и быстро вскочил на ноги, заметив, что Переводчик вслед за Тао направился к яме. – А ну стоять! Чья победа? У нас так, дружбан, дела не делаются! И если победа наша, то где приз?

Переводчик тут же нацепил на лицо свою стандартную улыбочку, развел руками (вот, мол, чуть не забыл!) и, достав из одежды какую-то бутылку, шагнул за крольчатник. Я точно знал, что за крольчатником ничего нет, кроме травы и небольшой несуразной двери. Мы выловили ее из реки весной, по большой воде, и бросили за крольчатником просохнуть. Дверь была сколочена на совесть здоровенными ржавыми гвоздями из кривых досок, однако оказалась низкой и ни к сараю, ни к летней кухне не подходила. Периодически дядя Миша грозился приделать ее к бане, на место сгнившей и развалившейся, но пока…

Дядя Олег бросился вслед за Переводчиком, и я крикнул вдогонку:

– Спроси, про что это там Непобедимый лопотал?

Дядя Олег на бегу кивнул и скрылся за крольчатником, а на меня напала какая-то тоска. Или, точнее сказать, апатия. Что-то было во всем этом не так, не состыковывалось, и я никак не мог понять – что?

Мучаясь неясными подозрениями, я с чисто познавательной целью поднял с земли небольшой камешек и легонько кинул в кучу земли на краю ямы, с пожеланием пробить в куче дырку. Каменюка с хлюпом прошила навылет влажную землю и упала куда-то в траву. Соблюдая чистоту эксперимента, я взял камешек побольше и швырнул в забор с аналогичным посылом. Как, собственно, и ожидалось, камень дыры в заборе не пробил, хотя в сам забор я попал достаточно точно.

Поведение камней объясняло кое-какие странности и, в частности, прямо указывало на то, что первопричина странностей кроется в яме, отрытой дядей Олегом, и прогрессивно убывает по мере удаления от центра ямы.

От дальнейших размышлений и экспериментов с кирпичами меня отвлекла яркая вспышка за крольчатником.

– Э-э-э! Вы чего делаете там?! Спалите все к чертям!..

Я поднялся на ноги и почти уже дошел до крольчатника, когда из-за него, пятясь в сторону ямы, появился Переводчик. Он непрерывно кланялся дяде Олегу, которого мне видно не было, а на лице Переводчика вместо обычной улыбочки имело место быть выражение, как будто ему в морду еще не дали, но уже твердо пообещали это сделать.

Про меня тощий толмач вспомнил только на самом краю ямы. Точнее, я сам напомнил ему о себе:

– Слышь, ты, мастер языка! А грамота где? И медаль… В смысле документы про мою победу!

Переводчик охнул, одарил меня очередной порцией улыбок, поклонов и приседаний, принялся лупить себя кулаком по лбу, изображая фатальный склероз, но теперь, в свете его предыдущей забывчивости, выглядело все это не особенно достоверно. Наконец из недр своего тряпья он извлек и протянул мне скрученный в трубку кусок кожи, перехваченный ремешком и скрепленный маленькой печатью в виде дракона. Дракончик обещающе желтел золотом и вполне мог претендовать на роль медали за мою странную, но бесспорную победу.

Я быстренько развернул пергамент и увидел, что он очень красиво испещрен значками и рисунками, лично мне абсолютно непонятными, а местами нес на себе, в виде пятен, то ли следы обеда, то ли отпечаток прямо противоположных действий. В нижнем левом углу пергамента красовался грубо намалеванный большой синий дракон. Этот понравился мне куда как меньше, нежели маленький золотенький.

– Перевод есть? – спросил я, покачивая свитком перед носом Переводчика.

– О! Я совсем забыл! – засуетился он. – Коснитесь вашей разящей наповал рукой, Мастер, Большой драконьей печати Трех Черных Королей, и вы вступите в права владения. Да продлятся ваши дни, Мастер!..

На мой непросвещенный взгляд, Большая печать могла бы быть и покрупнее, особенно если она действительно из золота. Я подергал золотого дракончика за хвост и с удивлением увидел, что изображение на пергаменте меняется: иероглифы превращаются в какие-то корявые плоские буквы, которые как тараканы ползут, складываются в вертикальные столбики строчек разной длины, и все это художество трансформируется в странный, но более-менее удобочитаемый текст. Устрашающие значки и рисунки, которые змеились по периметру свитка, особых видоизменений не претерпели и добрее выглядеть не стали.

– Ага! – воскликнул я, пытаясь уловить смысл писанины на пергаменте. – Стихи, кажись… Ну, если ты больше ничего не забыл и не зажучил… Тогда катись по своим делам!

Переводчик низко поклонился мне, опасливо покосился в сторону дяди Олега и лихо сиганул вниз. Я своими глазами видел, что в яме не шевельнулась ни одна песчинка, когда он провалился сквозь ее дно.

Ко мне, улыбаясь от уха до уха, подошел дядя Олег. Мрачное настроение еще не оставило меня, и я решил слегка приблизить друга к реальности:

– Мне по твоей милости чуток массаж лица не сделали, и ребра у меня до сих пор болят.

– Так обошлось же! – Дядя Олег с улыбкой ощупал свои бока.

– Все это добро из твоей ямы всплыло… – сделал я еще одну попытку.

– Зароем! – еще более счастливо улыбаясь, пообещал он. – Прямо сейчас…

Было очень похоже, что Большое Счастье не просто посетило дядю Олега, а свило капитальное гнездо где-то в его организме.

– Чего это ты… – начал было я, но вспомнил о более важном для меня вопросе: – А чего это Тао нас так быстро покинул? Ты спросил?

Улыбка дяди Олега стала еще шире.

– Ты будешь смеяться, но этот придурок заявил, что ему никогда не одержать победы над человеком, сознательно принимающим смертельные яды перед решающей битвой. Не хило, да?! Это он о курении, что ли?

Я вытащил короткий окурок «Примы» из мундштука, осмотрел и швырнул его на дно ямы. Окурок сквозь дно ямы не провалился, а испустил тонкую струйку и сдох.

– Не смешно, – вздохнул я.

– Да ладно тебе! – радуясь неведомо чему, почти выкрикнул дядя Олег, нетерпеливо дергая меня за рукав. – Что там в грамоте написано?

Написано было вроде бы по-русски, только вот плюс к тому, что текст был нанесен на кожу вертикальными столбцами, эти столбцы сильно изгибались, как бог на душу положит. Так что трудности с прочтением у нас были, и немалые, но после некоторого умственного напряжения удалось разобрать:

– Белиберда какая-то! – махнул рукой дядя Олег. – Фуфло непроходимое!..

– Не скажи! Эти линии, знаки и закорючки должны иметь какой-то свой, глубокий, смысл, – возразил я. – А в тексте все как раз предельно ясно и информативно! Дверь в какое-то хранилище будет открываться согласно лунному циклу. В полнолуние – на сутки и еще три раза по двенадцать часов. Только вот что это за дурацкая дверь? И где она?..

– Да вот же она! – заорал дядя Олег и потащил меня от ямы.

Дверь, с весны валяющаяся за крольчатником, оставалась все той же дверью. Только немного потемнела и лоснилась, как от лака или жира.

– Ну и что? Чем это вы дверь измазали? – без особого интереса спросил я.

– Да это ж та самая дверь! – Дядю Олега крайне возмутила моя тупость, но даже это возмущение не стерло счастливую улыбку с его лица. – На нее этот… Переводчик из бутылки своей плеснул, и она теперь заколдованная! Понимаешь?! Приз!!!

– Мой приз?

Я с удовольствием увидел, что такой простенький вопрос резко изменил ширину улыбки дяди Олега и одновременно приподнял настроение мне. Прав был Жванецкий, заявив, что настроение у людей – это сообщающиеся сосуды. Однако усугублять ситуацию я не собирался:

– Пятьдесят на пятьдесят?

Дядя Олег что-то посчитал в уме и согласно кивнул.

– Смотри! – Он ухватился за ручку лежащей на траве двери и потянул на себя.

Не то чтобы я прямо-таки ожидал увидеть то, что увидел, но, наверное, у меня просто удивлялка временно вышла из строя, и потому я, спокойно осмотрев грубо вырубленный в скальной породе сводчатый туннель, круто уходящий в глубину каменными ступенями, спросил у дяди Олега:

– Там что?..

– Там твой… Наш приз! – заговорщически сообщил дядя Олег.

Видя, что его прямо-таки распирает еще какая-то информация, я молча ждал и, ясен пень, дождался! Дядя Олег не выдержал…

 

Глава 2

Все сокровища мира. Хранитель

– Там все сокровища мира! – торжественно провозгласил дядя Олег.

– С чего это ты взял? Со слов тощего? А чего он ушел так быстро и такой напуганный?

– Вот ведь любишь ты каверзные вопросы задавать! – удрученно вздохнул дядя Олег. – Да ничего такого я этому Переводчику и не сделал! Намекнул только, что у нас не принято уходить вот так по-англо-французски, молча и не расплатившись. Не по-пацански это! Ну… Еще сказал, что наши пацаны могут к ним во двор с претензиями заявиться… Да фигня все это! Ты сюда смотри!

И дядя Олег демонстративно ткнул пальцем в проем двери:

– Там все сокровища мира! И, как ты сказал, дверь к ним открывается в полнолуние и еще там когда-то… Сегодня как раз полнолуние, и тот, кто владеет этими сокровищами, может туда войти. – И он с пафосом добавил: – Ты по итогам соревнования Владетель. Вот и владей! Только не забывай, что у нас с тобой фифти-фифти…

– «Владей»! – передразнил я дядю Олега. – Сначала разобраться надо и глянуть, что там и как…

Мы были готовы к исследованию подземелья минут через пять. Ну, может быть, семь. Дядя Олег наскоро умылся из лейки и сбегал в дом за курткой, мотивируя это тем, что под землей обязательно будет холодно. Из вооружения, кроме мелочей, мы прихватили топор, лом и мощный фонарь. Правда, фонарь оказался ни к чему…

Каменная лестница заканчивалась метрах в трех от поверхности, а дальше подземный коридор делал поворот, расширялся и превращался в каменный мешок. По какой-то причине здесь было достаточно светло. Во всяком случае, большущая дверь отчетливо просматривалась без всякого фонаря. Она была окована медью, пребывала в закрытом состоянии, имела массивную литую ручку и никаких следов запоров или дырки для ключа.

Дядя Олег как следует подергал дверную ручку, внимательно осмотрел и даже понюхал саму дверь, врезал по ней ногой и выставил диагноз:

– Изнутри закрыта, зараза!

Попытка поддеть край двери ломом успеха также не имела, и дядя Олег принялся костерить неведомых тех, кто понатыкал дверей между ним и его счастьем. Пхнув дверь плечом и пропустив мимо ушей мой вопрос: «Там надписи «на себя!» нету?» – дядя Олег забрал у меня фонарь.

– Отнесу… Здесь он все равно не нужен, а дядя Миша за него…

Он ушел по ступеням наверх, бормоча под нос что-то не очень лестное о Переводчике и о том, что уж он-то, Олег, знает, как и чем открыть эту проклятую дверь.

Я ни в коей мере не собирался копировать или передразнивать действия дяди Олега, когда подошел к двери и понюхал ее. Она откровенно и густо воняла медью. Пробовать на вкус я не стал, а просто взялся за ручку и потянул. Дверь открылась без скрипа и особых усилий с моей стороны, как обычная большая, сбалансированная дверь с хорошо смазанными петлями. А прямо за ней нарисовался короткий, достаточно широкий для двоих проход, светлое пятно выхода и что-то синенькое вдалеке.

В это время с поверхности послышался голос дяди Олега:

– Ты не знаешь, куда дядя Миша большой кувалдометр сунул? А?!

Спеша сообщить, что кувалда нам пока не нужна, я бросился к повороту с криком:

– Спускайся! Я дверь открыл!

Дядя Олег кубарем скатился вниз по лестнице, отпихнул меня в сторону и всем телом влепился в закрытую дверь.

– Шутить изволите, милорд Охотник? – обиженно спросил дядя Олег, потирая ушибленное плечо. – Мне ваши шуточки знаешь где снились?

– Да нет… – начал оправдываться я. – Открыл я дверь. Серьезно, без балды!

– И как же тебе помогло?

– Да я… – Протянув руку к двери, я ухватился за ручку. – Взял и…

Дверь открылась, как и в первый раз, легко и просто.

– Держи ее!!! – заорал дядя Олег мне прямо в ухо. От неожиданности я отдернул руку, но дверь и не думала закрываться, а дядя Олег продолжал метаться с криками:

– Я сейчас! Не отпускай!..

Наконец под руку Олегу подвернулся лом, и он довольно ловко и быстро распер дверь в нижней части этой железякой.

– Все! Можешь отпускать! – отдал он команду и, осмотрев проделанную работу, добавил: – Ты подожди, не входи без меня! Я наружную дверь прикрою, а то сейчас же припрется кто-нибудь наше делить…

Вернулся он быстро и гордо констатировал:

– Против лома нет приема…

Здесь, похоже, дядя Олег оказался прав. Во всяком случае, когда мы миновали коридорчик и вышли в зал, я, на мгновение оглянувшись, увидел, что и дверь осталась распахнутой настежь, и лом никуда не делся.

Зал, в который мы с дядей Олегом попали, был огромен. Говоря «огромен», я именно это и имею в виду, а не что-то еще. Определить размеры мы не смогли, и позже по этому поводу даже споров не возникало. Видимая часть зала позволяла думать, что он круглый или как минимум овальный, а архитектурные особенности вызывали ассоциации с римским Колизеем, вывернутым наизнанку. Широченные карнизы без всяких перил прослеживались и ниже, и выше нашего уровня, между собой соединялись лестницами и открывались к середине зала узкими арочными проемами. А там, за ними…

Там в белесой дымке, довольно далеко от нас и от стен этого своеобразного колодца, без видимой опоры парил над бездной Синий Дракон. Тело его искрилось и переливалось оттенками от льдисто-голубого до индиго и поначалу показалось мне искусно вырезанным из огромного неведомого кристалла. Игра цвета притягивала взгляд, завораживала, наполняла душу сладким спокойствием… Хотелось идти прямо к нему, чтобы коснуться чудного изваяния, слиться с ним в единое целое, испить истины, забыть обо всем на свете, стать счастливым…

Я сделал еще шаг и едва не упал, споткнувшись обо что-то и больно ударившись ногой. Совсем шмякнуться на каменный пол мне не позволил дядя Олег, ухватившийся за мою куртку. Куртка протестующе затрещала, но выдержала.

– Может быть, это и есть Сокровище Мира? – спросил дядя Олег, как-то странно растягивая слова.

Эта особенность его голоса, пустота во взгляде и наше теперешнее местонахождение на самом краю балкона навели меня на мысль, что дядя Олег шел за мною след в след с теми же мыслями и, как и я, не отрывал глаз от Синего Дракона…

– Э-э-э! – хрипло закричал я и со всей возможной силой рванул дядю Олега за руку, прикидывая, куда его стукнуть, если не поможет. Слава богу, помогло! Дядя Олег посмотрел на меня почти осмысленно и деловито осведомился:

– Наркота? Гипноз?..

– Без понятия! – честно ответил я. – Ловушка какая-то…

– На этого синюшного… Лучше, наверное, не смотреть?

– Наверное… Здесь лучше смотреть под ноги.

– А что там такого? – заинтересовался дядя Олег.

– Секира! – ответил я ему, указав на предмет, о который споткнулся. – Двусторонняя…

Дядя Олег нагнулся и поднял боевой топор, слегка выщербленный по кромке с одной стороны, с крепкой на вид, но слегка обгоревшей рукоятью.

– Ну ни фига себе топорик! Килограммов десять с гаком будет! – восхитился он. – Это ж сколько здоровья нужно, чтоб махаться таким прибором?!

Пока дядя Олег оценивал достоинства секиры и пытался взмахнуть ею, нанося удар воображаемому врагу, я наскоро обшарил глазами каменный пол вокруг нас. Не скажу, что он был усыпан оружием, но парочку совсем немаленьких мечей, арбалет без тетивы и булаву я приметил. Подняв с пола оба клинка, я прислонил их к стене рядом с коридором, из которого мы вышли на балкон, и, наблюдая за упражнениями дяди Олега, предложил:

– Валим отсюда подобру-поздорову!

– Да что ты!.. – возмущенно воскликнул дядя Олег и уронил секиру. Похоже, звон металла навел его на дельную мысль, потому что он выпрямился, задумчиво почесал за ухом и спросил: – Может, осмотримся немного? Где-то здесь должны быть сокровища…

Плевать на каменный пол я не стал, просто махнул рукой.

Заднюю стену кольцевого балкона, на котором мы находились, прорезали ряды глубоких дверных ниш, чередующихся с провалами туннелей. Заглянув в один из таких проходов, я увидел все те же узкие ниши, туннели, лестницы, какие-то пандусы… Аналогия, пришедшая в голову, мне совсем не понравилась.

– Осторожнее, дядя Олег! – крикнул я, вдруг не обнаружив его рядом. – Это лабиринт!

– Е‑мое! – в ответ услышал я голос дяди Олега. – …!

Причину такой его ажитации я понял, когда заглянул в окошечко ближайшей двери. К слову сказать, окошечки были прорезаны в каждой двери и забраны коваными медными решетками. Руку сквозь такую решетку не просунешь, зато через нее было прекрасно видно, что посреди небольшой комнаты без окон стоят несколько полусгнивших бочек. Те из них, на которых отсутствовали крышки, демонстрировали свое содержимое – крупные монеты из желтого металла. Похоже – из золота.

Миновав проход в стене, я заглянул через окошечко за следующую дверь. В комнатушке стоял один-единственный, да еще и запертый на большой висячий замок сундук. Третья комната в данных условиях могла разочаровать кого угодно: в ней одиноко стоял медный котелок, наполненный серебряными, если судить по цвету, монетами. Сверху на монетах лежал небольшой пистолет с взведенным кремневым замком.

А вот вид четвертой комнаты грел душу. Горы золотых монет, ожерелья, шкатулки, сундуки, подсвечники, оружие… В общем, полна коробушка!

Тут я поймал себя на том, что все время, пока таращился на сокровища, очень неплохо слышал голос дяди Олега, но его самого не видел. Даже в нише двери отчетливо звучало:

– …Так! …Здесь то же самое!.. Не открывается! Ну … …!!!

Несильно толкнув дверь напротив себя и убедившись, что она, почувствовав хозяйскую руку, открылась, я осторожно позвал:

– Дядя Олег…

– Что случилось? – немедленно отозвался он, как будто стоял у меня за спиной.

Я невольно обернулся, прежде чем задал вопрос:

– Ты где?

– Да я здесь осматриваюсь… Золота – тьма! Но все двери наглухо закрыты.

– Я открыл дверь…

– Держи ее, дядя Паша! Я уже иду!

– Дядя Олег! Осторожнее! Ты в лабиринте!..

– Да ну? – как мне показалось, насмешливо спросил дядя Олег. – Это ты уже говорил… Щас проверим!

В ожидании дяди Олега я тоже решил кое-что проверить и вошел в комнату. К моему удивлению, золото оказалось настоящим, а не нарисованным на холсте, как в каморке старого папы Карло. Во всяком случае, монеты были тяжелые и, высыпаемые из горсти обратно в кучу, издавали приятный слуху звон.

Порывшись в одном из сундуков, я извлек на свет божий очень симпатичный кинжал. Сталь лезвия, казалось, голубовато светилась и издавала чистый звенящий звук, когда я постукивал по клинку ногтем. К сожалению, я не был ювелиром и не мог по достоинству оценить сияющие камни, усыпавшие рукоятку кинжала и его ножны. Я не имею в виду красоту. Красиво было очень! Я не мог оценить все это добро в баксах.

Немного расстроенный своей некомпетентностью, я пошел к двери и обнаружил, что она закрыта. Чтобы простимулировать мыслительный процесс, я подергал ручку двери, но она не поддалась.

«Думай! – шептало подсознание где-то в глубинах моего мозга. – Думай!» Но сознание уже приняло решение: «Чего тут думать?! Дергать надо!»

Я не стал шизовать и спорить сам с собой. Положил кинжал на пол, уперся ногой в косяк двери, руками ухватился за ручку и… Со звоном грохнулся на кучу золотых монет. Звенели монеты, а не что-то там у меня. А дверь… Дверь открылась!

Еще парочка экспериментов убедила меня, что выйти из комнаты, зажучив даже одну монету, задача невыполнимая. Кидать монеты через решетку я не отважился и решил дождаться дядю Олега снаружи, а не внутри.

Покинув комнату, я дошел до края балкона и, отодвинув ногой в сторону сильно ржавый не то кистень, не то шестопер, уселся, прислонившись спиной к каменным блокам широкой арочной опоры. Дверь в нише оказалась уже закрытой, но меня это не обеспокоило. Происходящее, как и положено, становилось все более и более понятным по мере поступления новых фактов. Вот так мне тогда казалось.

Не прошло и минуты, как из бокового прохода вышел дядя Олег. На вопрос в моих глазах он ответил просто:

– Дураков нет! Я на каждом повороте метки ставил. – Он показал на топор за поясом. – Да и далеко я не лез. Везде ж одно и то же. Где дверь? Эта? – Дядя Олег вошел в нишу и пхнул дверь ногой.

– Да, видимо, любая! – заверил я его. – Ты не торопись. Посиди, отдохни… Мысль одна есть. Печальная…

Дядя Олег подошел ко мне, сел рядом, вытянул ноги и спросил:

– Ну и что ты об этом думаешь?

Мы закурили, и я поведал дяде Олегу о своих опытах с кинжалом и золотой монетой. Дядя Олег слушал, пускал кольца дыма к потолку и всем видом выражал несогласие с таким положением дел.

– …Так что по идее открыть я могу здесь любую дверь, но спереть ничего не удастся. Все это похоже на построенный параноиком сумасшедший банк с ячейками для хранения, – закончил я свое повествование.

– Ты слишком рано сложил крылья! – воскликнул дядя Олег. – Ты ведь был октябренком?!

Скрывать этот факт биографии я не собирался и утвердительно кивнул.

– Ну так что же ты?! Да неужто мы в две головы и четыре руки спереть отсель ничего не сможем?..

– Не сможете! – раздался вдруг чей-то шипяще-надтреснутый бас. – За время существования Хранилища никто не смог!

Мы вздрогнули и быстро осмотрели видимую часть балкона.

– Кто это? – шепотом спросил дядя Олег.

Как-то сразу вспомнился кожаный свиток, его содержание и рисунки.

– Дракон… Я так думаю, – вздохнул я. – Синий…

Мы поднялись на ноги и выглянули в разные арки, каждый со своей стороны опоры. Ошибки не было: действительно Синий Дракон. Правда, он больше не переливался и не сверкал, как новогодняя елка, но теперь, вблизи, выглядел гораздо агрессивнее. Дракон улыбнулся, показав, что у него есть зубы, облизнулся красным раздвоенным языком и представился:

– Я Дракон-Хранитель! А ты, выходит, Великий Охотник-одиночка… – Он снова облизнулся, перевел щелевидные зрачки на дядю Олега и осведомился: – А ты – Верный Помощник?

На тот момент я решил, что скрывать мне нечего, тем более от дракона, и просто согласно кивнул. Дяде Олегу тоже в данном случае следовало бы помолчать, но он с достоинством заявил:

– Я, может быть, и не совсем Помощник, но дяде Паше в любом деле помогу. Тем более в таком благородном. И мало тебе не покажется!

Дракон заржал. Натурально, как очень большая лошадь. И пока он таким образом выражал не совсем понятную, но бурную радость, дядя Олег сказал мне вполголоса:

– Он нам только мешать будет. Надо бы от него избавиться…

Дракон начал ржать еще интенсивнее, его аж перекрутило вдоль оси.

– Ты бы поосторожнее! – сказал я дяде Олегу. – Здесь в любой точке слышно каждое сказанное слово…

– Конечно, слышно! Слышно даже без моей магии, – подтвердил Дракон, справившись с пароксизмом смеха. – Это Хранилище возвели в Основании Миров тролли под руководством пещерных гномов и по плану главных колдунов Трех Черных Королей! Здесь заколдован каждый камень, каждая дверь. И…

– Минутку! – прервал я Дракона, и, по-моему, это ему не особенно понравилось. – А чье все это золото?

– Ч-чье? – Дракон хохотнул, прокашлялся и с явной издевкой прошипел: – Твое! Ты победил, получил грамоту, и тебе сказали: «Владей!» Значит, все это твое!

Дядя Олег восхищенно присвистнул, а я ошарашенно спросил у Дракона:

– Но если золото мое… Что мне мешает взять немного для себя?

Дядя Олег что-то недовольно проворчал, и Дракон его успокоил:

– Он помнит! «Фифти-фифти».

Дядя Олег длинно сглотнул, а Дракон улыбнулся и заявил:

– «Владеть» еще не означает «пользоваться». Ты принял грамоту, значит, согласен с условиями. Вот оно! – Он махнул башкой. – Все твое! Любуйся, перебирай, пересыпай из ладони в ладонь, пересчитывай… Но взять отсюда, даже самую малость, просто невозможно!

– Так не бывает! – уверенно и горячо возразил дядя Олег.

– Так – вез-зде и вс-сегда! – с неменьшей уверенностью прошипел Дракон. – Подумай и поймешь, что я прав! Но даже если ты этого не поймешь, это все равно останется истиной, ибо это Закон Жизни в вашем измерении.

– А откуда здесь взялось столько золота? – Меня интересовали более практические проблемы.

– О-о-о! Здесь не только золото! – ответил Дракон. – Поднимись ты двумя этажами выше, и тебе жизни не хватит для того, чтобы просто понять, что же видят твои глаза. Ценности различных миров очень разнятся… А здесь… Все это захоронено людьми в разных местах, с разными целями и по разным причинам. Кое-какие клады защищены заклятиями… – Дракон ухмыльнулся. – Но они действуют там, на Земле, а не здесь. Затопленные сокровища, закопанные, утерянные… Все хранится здесь!

– Но это неудобно! – возразил я. – Если кто-то добудет клад, то его придется возвращать на место! Это ж глупо!

Дракон шумно вздохнул:

– Ты ничего не понял! Ничего не надо возвращать! Все это существует и там, и здесь. И не дело Хранителя рассуждать… Мое дело – хранить!

– Замечательно! – вставил свое слово дядя Олег. – Он – Хранитель, ты – Владетель! Осталось поймать Пользователя и мордой о стену!

– А ты помалкивай! – рявкнул на дядю Олега Дракон. – Двери ты открыть не можешь, значит, проник сюда незаконно! Тебя первого и съем!

Мне не очень понравилась последняя фраза Дракона. Было в ней что-то такое, что можно было отнести и на мой счет. И дяде Олегу эти слова, похоже, тоже пришлись не по нутру, так как он немного делано рассмеялся и сказал мне:

– Похоже, здесь таким образом дураками Дракона кормят.

Дракон моргнул и облизнулся.

– Одно жаль… – Дядя Олег сплюнул. – Если ты нас слопаешь, то и не узнаешь, как мы твой банк кинуть собрались. – И прибавил с угрозой: – И мы еще будем посмотреть, кто кого сожрет!

Дракон снова начал ржать, а дядя Олег показал мне на пальцах, что надо драпать при малейшей возможности. Естественно, что я с ним согласился! И на этот раз мне совсем не хотелось спорить на тему, кто первый сказал «ага!».

– Сожрать Хранителя… – всхлипывая, причитал Дракон. – С ума сойти!.. Человек! Я вечен, как само Хранилище! Ты хочешь его ограбить? Грабь! А я посмотрю. Времени у меня много!

Перед тем как мы приступили к ограблению как таковому, дядя Олег ухитрился малость подпортить настроение Дракону и дал ему пищу для размышлений:

– Какой ты там хрен «вечный»! Сам сказал, что Хранилище было ПОСТРОЕНО!.. Следовательно, ты не вечный, а просто старый! А тоже туда же!..

Начали мы, понятное дело, с простейшего опыта с монетой и, ясен пень, особых успехов не достигли. Дверь сокровища из комнаты не выпускала. При этом ей, двери, было наплевать на то, кто из нас и сколько пытается через нее пронести. Пока золото было в пределах комнаты, дверь послушно открывалась от легкого толчка моей руки, но стоило дяде Олегу поднести пару монет на полметра к выходу, как всей моей дури не хватало, чтобы удержать эту проклятую дверь в открытом состоянии. Дядя Олег не поленился, принес секиру и воткнул в косяк. Но дверь как-то хитро извернулась и тяжеленный железный топор попросту выплюнула.

Все время, пока мы занимались ерундой, Дракон старательно делал вид, что совершенно не озабочен тем, как у нас продвигаются дела. Он чесал задней лапой шею, осматривал хвост и то ли вылизывал брюхо, то ли выкусывал там блох. Но, занимаясь туалетом, все же внимательно следил за нашими действиями, так как при каждой неудаче в углах комнаты звучало гнусное хихиканье, а когда дверь выбросила секиру – он откровенно заржал.

Крупно сомневаюсь, что Дракон продолжал бы веселиться, узнай он, что дядя Олег бегал за секирой не просто так, а со смыслом. Вернувшись, Олег знаками показал мне: дверь, подпертая ломом, все еще открыта. Это вселяло надежду, и я просигналил тем же герасимовским способом о необходимости как-то отвлечь внимание Хранителя.

К этому времени мы добрались до эксперимента, в котором я, оставаясь в закрытой комнате, передал дяде Олегу монету через забранное решеткой окошечко. Открыть дверь при таком раскладе я не смог, и дядя Олег вернул монету. Как только дверь открылась, он вошел внутрь, обшарил глазами кучи золота и требовательно протянул руку:

– У тебя в кармане должна быть веревка. Дай!

Веревочка у меня, естественно, была. Метра на три с половиной. Дядя Олег размотал ее, выудил из сундука массивную золотую цепь, наложил на первое звено крепкий узел и, пропустив другой конец веревки через решетку, вышел из комнаты.

– Выходи, – подмигнул он мне.

Едва я вышел и прикрыл за собой дверь, как дядя Олег начал тихонько вытягивать веревку. Оглянувшись на Дракона, я увидел, что он бросил ловить блох, придвинулся ближе и внимательно следит через проем арки за действиями дяди Олега.

– Осторожно! Сзади… – предупредил я.

– Понял! – отозвался Олег и, пятясь, вышел из ниши двери, перехватил веревку за самый узелок на конце и начал медленно отступать в сторону.

Пытаясь одновременно наблюдать за поведением Дракона и тем, повезет ли нам на этот раз, я попал в положение чукчи из анекдота, который силился разом отследить полет самолета и вертолета. Но чукча просто окосел, а я рисковал стать причиной катастрофы. Но нас выручил сам Дракон.

Когда я отошел от проема двери в одну сторону, а дядя Олег в другую, Дракону стало хорошо видно, как вслед за узлом через окошечко протиснулась золотая цепь и начала, подчиняясь усилиям дяди Олега, медленно выползать наружу, позванивая звеньями о медь решетки. Дракон яростно взревел.

– Атас!!! – Я скорее угадал, чем услышал сквозь рев Дракона крик дяди Олега. К тому ж, как мне кажется, я тоже что-то кричал…

Мы метнулись в стороны и вперед, под прикрытие массивных опор балкона. И очень вовремя. Дракон вдруг замолчал, а в дверь ударила тугая струя огня. На наше счастье, огонь не отразился от стен и двери, а как бы впитался в них, не оставив видимых повреждений. К тому же пламя, как ни странно, оказалось не очень горячее. По крайней мере, по краям. Нашей веревке повезло меньше. Большей частью она оказалась в самой середине струи огня и очень быстро сгорела, а золотая цепь безвольно повисла на двери.

– Во-о-оры!!! – икая, завопил Дракон, едва прекратил плеваться огнем. – Эй! Вы где?!

– Сам дурак! – отдуваясь после вынужденной пробежки, сказал я. – Ты ж, придурок, чуть меня, Владетеля, не зажарил!

– Вы оба теперь вне закона! – заржал Дракон. – И я не очень люблю сырое мясо!

Дядя Олег высунул голову из-за каменного блока, чтобы посмотреть, где находится и чем занимается этот синий гурман, однако тут же юркнул обратно. Дракон не дремал. Правда, спрятаться дядя Олег успел с приличным запасом по времени, и пламя просквозило мимо с большой задержкой и без всякой надежды на попадание.

Уж не помню, что меня подвигло выглянуть и проследить за тем, как Дракон пользуется своим огнеметом и откуда у него вылетает пламя, но я очень удивился. Нет! Огонь Дракон изрыгал прямо изо рта, как и положено. Удивило меня, что делал он черное дело, плотно зажмурив глаза. Мне это сразу понравилось, и я тут же знаками сообщил сей факт дяде Олегу, а он снова выставил голову на обозрение Дракону и для полноты картины показал ему язык.

Дракон громко икнул и плюнул огнем, а дядя Олег бросился к противоположной стороне укрытия, чтобы насладиться зрелищем. Вернувшись, он показал мне большой палец руки в знак одобрения, а потом четыре пальца и еще вытянул губы трубочкой. Ему пришлось повторить трижды, пока до меня дошло, что Дракон изрыгает огонь ровно четыре секунды.

Кивком я дал понять, что смысл до меня дошел, и спросил:

– Где там этот синий червяк?

Что-то в моих словах Дракона, по-видимому, задело, и он заорал:

– А-а-а! Охотник! А я думал, что ты уже сдох от страха!

– Мне помирать никак нельзя, – рассудительно заметил я. – Мне еще дырки в твоих зубах сверлить придется! Раз уж ты весь такой бессмертный, то мне голова твоя смердящая ни к чему – место только на стене занимать будет. А вот зубешки мы тебе повышибаем и ожерелье изготовим! А еще барабан голубой сварганим.

– Хороший план! – одобрил дядя Олег. – Но этот короткохвостый урод метрах в двадцати от нас, не достать!

– Отчего ш-ш-ш так далеко? – прошипел Дракон, тщетно стараясь просунуть морду в проем между мной и дядей Олегом. – Я уш-ше здесь!..

Отпрянув назад, я задел что-то ногой и вспомнил про шестопер. Подхватив его с пола, я примерился: железяка была тяжеловата, но в пределах разумного. На разминку и тренировку времени у меня не имелось, так как Дракон, сумевший просунуть массивную треугольную башку меж каменными блоками только до глаз, упорно пытался захлестнуть ноги дяди Олега раздвоенным красным языком, а дядя Олег уворачивался, подпрыгивал на месте и орал:

– Мочи гада, а то я ему щас язык отдавлю!

Я ударил от плеча, за угол опоры, целясь примерно туда, где должен был находиться драконий глаз. Расчет оказался почти верным. В глаз я попал, но то ли Дракон моргнул, то ли ловить дядю Олега было интереснее с закрытыми глазами – глаз оказался прикрыт чешуйчатым веком. Вот по нему, по веку, я и врезал головкой шестопера.

О-о-о!!! Как он орал! Как ругался! На совершенно незнакомых нам языках Дракон нес неведомо что, но от его криков и шипения шерсть по всему телу вставала дыбом!

Мы наблюдали, как Дракон мечется из стороны в сторону метрах в сорока от нас, ругается, беспорядочно плюется огнем, и, может быть, нам следовало в этот удобный момент рвануть в сторону выхода, но и мне, и дяде Олегу показалось, что рептилия внимательно следит за нами.

– Ты что? Про топор забыл? – спросил я у дяди Олега.

– Ну, не то чтобы совсем забыл… – ответил он. – И так ведь управились!

Но топор из-за пояса вытащил.

Едва Дракон успокоился и занял более-менее постоянную позицию в пространстве, я выставил голову на обозрение и с целью стимуляции крикнул:

– Эй! Глазастенький ты наш! Куда зубы уволок?!

– Хулиганы зрения лишают!!! – поддержал меня дядя Олег.

Дракон надул щеки, закрыл глаза и плюнул огнем. Увернуться от огненного шквала не составляло особого труда, и продолжался он, как верно заметил дядя Олег, ровно четыре секунды. Теперь необходимо было выяснить еще кое-что… Я шагнул вперед и оказался весь на виду у Дракона.

Дракон глубоко вдохнул, выдохнул, выпучил на меня глаза, и дядя Олег одобрительно заметил:

– Левый глаз больше, а правый красивее!

Дракон сделал еще один вдох, надул щеки и прикрыл глаза…

Ждать дольше я не стал, бросился под проверенную защиту каменной опоры и через четыре секунды, когда пламя схлынуло, показал дяде Олегу восемь пальцев. Он понимающе кивнул и в ответ показал мне двенадцать. Ясен пень, что не сразу! Сначала – десять, а потом еще два. Но лично я считал, что на все про все у нас максимум десять секунд.

– Эй! Придурок чешуйчатый! Давай по-хорошему договоримся!.. – Я высунул голову в противоположном от дяди Олега проеме и, дождавшись очередного плевка Дракона, перебежал к дяде Олегу. – Ну ты и козел! – сообщил я Дракону из-за укрытия, не обозначая своего места и показывая дяде Олегу, что нам обоим предстоит перебежать к следующей опоре, поближе к выходу. – Тебе, гад, мирные переговоры предлагают, а ты плюешься!

– Вы опасные воры! – злобно прошипел Дракон. – Я зажарю вас на медленном огне и съем! Очень скоро вы устанете и захотите спать… Я подожду!

– Жди, не помри! – пожелал ему дядя Олег. – Тебе, дурачок, дело предлагают, не выпендривайся! Мы малость золотишка прихватим, а ты потом всю жизнь свиные отбивные жрать будешь! Из лучшего астраханского ресторана. Морду разъешь, хвост у тебя будет жирный и длинный, как у крысы Чучи. А то ведь у тебя хвостик-то коротковат для порядочного дракона! Жмот продолговатый!

– Я Хранитель!

– Червяк ты бесхвостый! – заявил дядя Олег и, высунув голову за угол камня, плюнул в Дракона. – Тьфу на тебя!

Дракон плюнул в ответ, а мы вместе перебежали на пролет ближе к выходу.

– Драпать отсюда надо! – как можно громче зашептал я и подмигнул дяде Олегу. – С этим дурнем нам не договориться. Тупая скотина! Но цепь златую надо с собой прихватить!

– Ты че?! С ума спрыгнул? – Дядя Олег красноречиво повертел пальцем у виска. – Жмотина эта не позволит.

Передав шестопер дяде Олегу, я быстро стянул куртку.

– Ты, по моему сигналу, перебегаешь в сторону выхода и прячешься за соседней опорой. – Пальцем я указал дяде Олегу на два меча у выхода на волю и показал жестами, что бежать надо через туннель не останавливаясь и без оглядки. – Дракон плюнет в тебя огнем, ты увернешься и спрячешься за камни, а я тем временем рвану к двери, выдерну и прихвачу с собой цепь. Понял? Надо только все строго одновременно делать.

– А если он плюнет не в меня, а в тебя? – энергично кивая, но с сомнением в голосе спросил дядя Олег.

Рукавами я привязал куртку к головке шестопера, забрал это сооружение из рук дяди Олега и показал жестами, что последую за ним сразу после отвлекающего маневра, а вслух добавил:

– Надо тебе его разозлить, чтобы он купился…

– Эй ты, пародия на дракона! – заорал дядя Олег, не высовываясь наружу. – Я что-то не разобрал в чешуе: ты мальчик или девочка?! Кто у вас там короткие хвосты носит?!

Дракон рявкнул, чавкнул и злобно прошипел:

– А ты подойди поближе и приглядись!

Я размахнулся и шепнул:

– Готов!

– Я предупрежу… – шепнул дядя Олег и крикнул: – Где ты там, драная ящерица?!

Дядя Олег бросился к выходу. По дороге, глянув в сторону Дракона, он прокричал мне:

– Давай!

Швырнув шестопер с курткой в сторону двери с золотой цепью, я побежал вслед за дядей Олегом, уже понимая, что Синий Дракон купился по полной! В противном случае нам было бы довольно жарко, а сейчас пламя ревело где-то далеко позади. Сам я не оборачивался, но дядя Олег сказал мне позже, что купился Дракон на все сто! Он даже придвинулся поближе к объекту охраны, чтобы не пропустить там чего-нибудь интересного, и нанес упреждающий удар.

Когда я начал отступление, дядя Олег находился чуть ли не в конце туннеля и кричал мне на бегу что-то ободряющее. В общей сложности мне предстояло преодолеть тридцать пять – сорок метров, включая лестницу. Понятное дело, я наслышан об олимпийских рекордах на эту тему, но не в моем возрасте и не с моим здоровьем те рекорды повторять. Даже если сравнивать мой бег и бег дяди Олега, то на каждые его «раз-два» мне приходится делать «раз-два-три-четыре», а кое-где и «пять-шесть»! Так что получение мной приза в данном соревновании больше зависело не от меня, а от Дракона.

Еще меня беспокоил тот фактор, что в Хранилище проемы меж опорами балкона, напротив туннелей, были гораздо шире, нежели остальные, и вполне позволяли Дракону без всякого мыла просунуть в них не только свою дурную голову.

Но Дракон не подкачал и на этот раз! Обнаружив, что его провели как последнего лоха, он, вместо того чтобы продуть коридор огнем, принялся орать и материться на иностранных языках, что позволило мне осилить и последние метры коридора, и эту чертову лестницу. Дядя Олег помог мне не скатиться вниз, вытащил из дверного проема, заботливо усадил на лейку, используя ее в качестве табурета, и дал очень дельный совет:

– Все уже!.. Дыши спокойно и глубоко! Все уже кончилось…

Но, как оказалось, кончилось еще далеко не все!

Со стороны двери послышались шум, ругательства, скрежет, и в проем с трудом протиснулась передняя треть драконьей морды. Дракон втянул ноздрями воздух и, почуяв нас, попытался плюнуть огнем. Но что-то не заладилось, и получилась только тонкая струйка невероятно вонючего дыма.

– Ах ты тварь неугомонная! Керогаз твой здесь не работает?! Ну так я тебя щас починю! Щас я тебе форсунку продую!..

Дядя Олег схватил обрезок трубы и принялся наотмашь охаживать доступную часть драконьей морды со всех сторон. Дракон шипел и силился то ли протиснуться дальше в дверь, то ли вывернуться из дверного капкана и удрать. Дверная коробка, магически обработанная Переводчиком, под натиском Дракона слегка поскрипывала, но держалась не хуже стальных ворот.

Я еще не совсем отдышался от бега, а тут еще эта драконья вонь… Пришлось вставать и перебираться на наветренную сторону. Плюс ко всему, для меня вдруг стало предельно ясно, что или мы загоним этого урода обратно в Хранилище, или он нас всех здесь сожрет.

– По сусалам его! По сусалам! – заорал я, и дядя Олег начал по моей наводке колотить Дракона трубой по ощеренным зубам.

Один из зубов с хрустом сломался, и Дракон взвыл от боли. Но и железная труба не выдержала нагрузок – согнулась. Дядя Олег, отбросив останки трубы в сторону, принялся метаться по прилегающей территории в поисках замены оружию, а значит, пришла моя очередь показать силу молодецкую и вступить в битву с нахальным супостатом. Ждать, что в обедненную кислородом голову придет мудрая мысль, довольно наивно. Вот и я не придумал ничего лучшего, кроме как схватить лейку, свернуть разбрызгиватель и лить воду из дудочки непосредственно в драконью ноздрю.

Вода в лейке закончилась, и одновременно Дракон перестал подавать признаки жизни. Я уж было с радостью решил, что утопил животюгу, но ошибся. Из драконьих ноздрей с оглушительным свистом, как из пароходного свистка, в две струи вырвался пар.

– Отойди, зашибу! – перекрыл криком свист дядя Олег, и мы с лейкой отскочили, от греха подальше.

Оказалось, дядя Олег обнаружил в куче металлолома кованую тележную ось и рвался испытать ее в деле. По-молодецки размахнувшись, он хрястнул ею прямо меж ноздрей драконьей морды. Эффект был потрясающий! По крайней мере, стало сразу ясно, что ось от простой российской телеги – это вам не какая-то там вшивая труба и даже не шестопер! Осколки зубов брызнули в разные стороны, и Дракон, не прекращая свистеть, провалился вниз. Свист затих где-то в глубине и сменился яростным воем.

– Ты как? – спросил дядя Олег.

– Живой, кажись… – отдуваясь, ответил я и махнул в сторону двери. – Закрой!

– Ага! Минутку…

Дядя Олег прислушался к тому, что творится в глубине за дверью, и подмигнул мне:

– Судя по всему, лом крепко застрял и до сих пор дверь держит. Я ж говорил – незаменимый инструмент в хозяйстве!

– Ну так сбегай вытащи, – предложил я. – Дверь и закроется.

– Да ну… – начал дядя Олег, но понял по моей ухмылке, что я так шучу. – Да хрен с ним, с ломом! – и склонился над дверью: – Эй ты, хамелеон бесхвостый! Приходи еще! Всю оставшуюся жизнь манную кашу жрать будешь!

– Прештупники! – шепелявил Дракон где-то внизу. – Идите ш-шю-уюда! Я иш-шпепелю ваш-ш! Ш-шъем!!!

– Щаз! Бегу! Хотя… – Дядя Олег подумал и прокричал Дракону: – Слышь, щербатый! Ежели я где-нибудь «Стрелу‑2М» урву по случаю, то забегу к тебе в гости! Вот тогда ты у меня мозгами-то и пораскинешь!

– Ф-фы ш-шами придете ко мне! – раздалось злобное шипение из-под земли. – Ш-шадность пригонит ваш-ш!.. А я буду ш-шдесь караулить и думать о меш-шти… Даш-ше пылинка не проникнет в Хранилищ-ще! Ш-шлофо Синего Дракона! Все сош-шгу!!!

– Да ладно тебе! – принялся дядя Олег увещевать рептилию. – Можно все претензии полюбовно уладить! Дипломатическим путем…

В ответ в глубине возник знакомый рев, дядя Олег отпрянул в сторону, и к небу из дверного проема рванулось голубое пламя. Переждав атаку, дядя Олег снова подошел к двери.

– Что, заработала твоя керосинка? Дурак ты, Хранитель! Мог бы с золотыми зубами ходить и не работать! Подумай, кретин, о преимуществах сотрудничества!

Из проема вновь потянуло огнем, но дядя Олег захлопнул дверь, да еще и запер на крючок. Дверь была далеко не без щелей, но драконье пламя нигде не прорвалось наружу.

Когда дядя Олег перевернул дверь, поставил ее на ребро и прислонил к крольчатнику, то на земле обнаружились длинные, светлые, почти белые стебли травы, проросшей при дефиците солнечного света…

 

Глава 3

Все сокровища мира. Использование (Частный случай)

– Вы чего это здесь с дверью учудили? – нарушил дядя Миша молчание и второе правило Бабы-яги. Я имею в виду: «Напои, накорми…» Мог бы и подождать с делами, пока мы чаю напьемся! Хотя, с другой стороны, и его нетерпение понять было можно: он просидел на фазенде в обществе котов, кур и коровы почти месяц и теперь, похоже, стремился восполнить вакуум общения.

– Какая дверь? – не понял дядя Сережа и вопросительно посмотрел на меня.

– А что такое с дверью? – в свою очередь спросил я, и мы с дядей Сережей принялись разглядывать дядю Мишу.

– Да вы же тут на пару с дядей Олегом были и с дверью что-то сотворили! – обвиняюще указал на меня пальцем дядя Миша и пожаловался: – Я чуть не погорел…

Оказалось, что дяде Мише пришла в голову мысль помыться-попариться, и он то ли от скуки, то ли от избытка энергии в организме затеял ремонт бани. Печь глиной подмазал, котел почистил и, таким образом, добрался до входной двери…

– Поздно уже было, когда я дверь из-за крольчатника к бане приволок, – рассказывал дядя Миша. – Ну, я это черное дело до утра и отложил. Чего, думаю, в темноте-то возиться? А утром то да се… Закрутился немного с хозяйством. Правда, дверь я навесил быстро, без проблем. Старые петли оторвал и по месту, прямо поверх дверной коробки гвоздями на двести пятьдесят пришил новую. Проверил – все нормально! Даже петли смазал… А после обеда решил дров в баню натаскать, – продолжил дядя Миша, отпив чаю из стакана. – Дверь в баню открыл и офонарел!.. Проход за дверью, в камне пробитый, ступени над головой нависают, и все это безобразие ведет куда-то вверх, на чердак бани и дальше выше крыши!..

Дядя Миша сделал очень эффектную паузу, что позволило дяде Сереже с жалостью посмотреть на рассказчика и печально вздохнуть, а мне наморщить лоб и предположить:

– Похоже на то, что ты дверь вверх ногами присобачил.

– Как? – оторопело спросил дядя Сережа.

– Вверх ногами! – охотно пояснил дядя Миша. – Я это потом по крючку понял и по другим признакам. А пока я на все это дело глаза пялил, оттуда, из дыры, как полыхнет огнем синим! Я еле отпрыгнуть успел! Ну еще и дверью прикрылся. Только рукав у рубашки обгорел и персик. Он там, рядом с баней, растет и отпрыгнуть не успел.

– Какой персик? – схватился за голову дядя Сережа. – Вы тут все с ума спрыгнули!

– Да нет! – попытался я его успокоить. – Персик растет между баней и туалетом и, ясен пень, отпрыгнуть не смог. Корни не позволили.

– А я о чем толкую?! – справедливо возмутился дядя Миша. – В общем, в тот день в баню я не попал. И соответственно помыться тоже не удалось. А утром все нормально стало: и на чердак лезть не надо, и в баню войти можно. Дверь я от бани, понятное дело, оторвал и в предбаннике к стене прислонил. А на фига, спрашивается, мне все эти приключения в банный день?

Вопрос завис в воздухе, и дядя Миша продолжил:

– Я с дверью этой повозился на досуге и выяснил, что огнем она полыхает каждый седьмой день с полудня до полуночи…

– В полнолуние – с полуночи до полуночи, – не удержавшись, блеснул я умом.

– Ага! – Дядя Миша что-то прикинул в уме. – Очень может быть! Вот я и спрашиваю: что вы с дядей Олегом с этой дверью сотворили?

Я помолчал, прикинул, что выкладывать все – довольно глупо. Сочтут, что у меня крыша поехала, а если поверят, то будет еще хуже: полезут Хранилище грабить в каком-нибудь противопожарном костюме, и еще неизвестно, чем это дело закончится. Не всем же дуракам везет в полнолуние, как нам с дядей Олегом!

Так что я решил сбросить только часть информации, и, думаю, дядя Олег такой ход дела горячо одобрил бы.

– Дракон там. Синий, – нейтральным тоном сообщил я.

Дядя Сережа охнул и страдальчески закатил глаза, а дядя Миша быстро спросил:

– Откуда он там?

– Да мы с дядей Олегом его туда загнали… – неохотно пояснил я. – Он там вроде как под заклятием: вылезти не может и внутрь не пускает. Скотина на сене! Злой он какой-то… Дядя Олег этой твари зубы тележной осью пересчитал, вот он теперь и сидит там, всякую чушь несет…

Я искоса посмотрел на дядю Мишу, но он никак не отреагировал на мои слова, из чего я сделал вывод, что Дракон в переговоры с ним не вступал и особо не откровенничал. Дядя Миша тут же подтвердил мое предположение:

– Со мной он не разговаривал, да и не видел я его…

– Вы с ума посходили! – возмущенно вклинился дядя Сережа. – Дракон у них говорящий!..

– А что тебя в этом смущает? – спросил я. – Ты ж орал: «Артефакт!», когда держал в руках сверхпрочную леску? Ну а чем тебе говорящий дракон не угодил?

– Леска в руках – факт, пусть это даже артефакт! – терпеливо пояснил мне дядя Сережа. – А дракон, а тем более говорящий – нонсенс!

Я вспомнил, как мы с дядей Олегом бегали от Синего Дракона по балкону Хранилища и какие тот при этом говорил слова!.. Никак я не мог согласиться с дядей Сережей.

– Тебе бы послушать, как этот «нонсенс» кроет в три этажа окружающую среду, да еще одновременно огнем плюется!..

– Огнем?! – Дядя Сережа сделал вид, что упал в глубокий обморок. – Вам, братцы, пора прекратить закручивать каннабис в страницы от сказок об Иване-дураке. Лучше уж газеты для самокруток используйте. И никаких мультиков на ночь!

– Да ну его! – Дядя Миша махнул на дядю Сережу рукой, а мне пояснил: – Ему мир дан в ощущениях… А дракон-то большой?

– Большой! – не покривил душой я. – Самый большой из тех, что я здесь видел. И злющий!.. Как собака! А дверь можно, от греха подальше, зарыть поглубже, – внес я дельное предложение.

Дядя Миша от такой моей идеи чуть чаем не подавился и энергично протестующе затряс головой:

– Ни-из-зя! Никак низ-зя! Я ее к делу приспособил…

– К чему? – в унисон с дядей Сережей спросили мы.

– Легче показать, чем объяснять! – неизвестно что имея в виду, сказал дядя Миша и повел нас к бане.

В предбаннике для троих было немного тесновато, но мы втиснулись, и дядя Миша гордо сказал:

– Вот!

«Вот» дяди Миши выглядело как фланцевая стальная труба, сантиметров пятнадцати в диаметре, насмерть притянутая болтами к нижней части нашей двери. Другой конец трубы был вделан в зев печной топки и аккуратно обмазан глиной. Еще из верхней части трубы, что ближе к двери, торчал короткий приваренный патрубок с резьбовой заглушкой, а на самой двери висела прикрепленная скотчем страничка из ученической тетради. Беглого взгляда было достаточно для того, чтобы уяснить ее назначение: приблизительный график «работы» двери.

– Ну и как все это действует? – с сомнением в голосе спросил дядя Сережа.

– Да очень просто, как и все гениальное! – приступил к объяснениям дядя Миша. – Правда, намучился я поначалу. Чуток баню не спалил! Пришлось заднюю стенку печи переложить в полтора кирпича и распоркой укрепить, а в саму топку булыжники загрузить в качестве рассекателя и аккумулятора тепла.

Дядя Сережа понимающе кивнул и ткнул пальцем в заглушку патрубка:

– А это что за хренотень? Теплоотвод?

– Не-е! Это возбудитель процесса! Мое изобретение, – скромно заметил дядя Миша. – Пробочку отвинчиваем, берем стеклянный шарик или камешек круглый… А можно и шарик от подшипника. Короче! Опускаем его в патрубок и быстренько завинчиваем пробку. Шарик по наклонной трубе катится за дверь и начинает стучать по ступеням лестницы… Бац! И установка включается! Немного терпения, плюс с десяток шариков, и вода в котле кипит, и баня натоплена!

– «Не проскочит и пылинка»… «Слово дракона»… – пробормотал я себе под нос цитаты из драконьей клятвы.

– Чего? – спросил дядя Сережа.

– Да это я так… Ерунда!

Дядя Миша гордо посмотрел на нас, потом вздохнул и добавил:

– Правда, попозже я своей головой дотумкал, что можно запросто и без шариков обойтись. Просто киянкой по двери врезать… Эффект тот же самый. Я вот думаю баню на новое место, за дом перенести и там же теплицу построить, да и в доме можно паровое отопление сделать. Это ж какая экономия дров и денег!.. Как ты считаешь, дракон такую нагрузку потянет? Не сдохнет?

– Да хотя бы и сдох? Что с того? – как можно более безразлично сказал я, а про себя прикинул, что случись такое – наступил бы Золотой век.

Дядя Миша и дядя Сережа принялись спорить о способах повышения КПД данной установки и можно ли довести скорость газа в трубе до скорости звука, для того чтобы резать металл, а я выбрался из предбанника на свежий воздух и закурил.

Прав, конечно, дядя Миша! Мир дан дяде Сереже, да и многим ему подобным, в ощущениях. Нет! На реальные факты он не прет как танк, да и против магии ничего особо не имеет, но ему просто необходимо, чтобы любое заклинание проверялось математически и строго соответствовало формуле. Не терпит он беспорядка, и если дракона нельзя заключить в скобки и поделить на «икс», следовательно, им можно пренебречь и напрочь исключить из сознания. Дядя Миша, он в этом плане попроще, погибче. Кто там за дверью огнем дышит – ему по фигу. Лишь бы польза была…

«А интересно, – подумал я, – о чем бы они спорили, если бы узнали всю правду о двери, Синем Драконе и Хранилище?»

Что-то подсказывало мне, что дядя Миша с дядей Сережей около золота не задержались бы, а непременно поперлись мотаться по лабиринту Хранилища вверх и вниз. Как там сказал Синий Дракон? «И всей жизни не хватит тебе, чтобы понять, что же видят твои глаза…»

А вообще-то все сложилось как нельзя лучше! Дядя Миша дверь теперь из своих зубов не выпустит. Это факт! Ну еще бы! Практически бесплатная энергия! Так что более надежную охрану и представить трудно. К тому ж существует довольно большая вероятность того, что дядя Миша угробит дракона. Уморит непосильной нагрузкой или хотя бы здоровье ему, гаду, в корне подорвет!

Не следует думать, что я совсем забраковал мысль дяди Олега о применении «Стрелы-М», да и идейка про противопожарные костюмы, на мой вкус, весьма хороша! Но здесь есть одно большое «но»! Дело в том, что я где-то прочитал о том, что в колдовстве и магии существует нечто вроде отката или отдачи. Так что прежде всего хотелось бы знать, а не выкинет ли Хранилище какой-нибудь магический фокус, после того как мы с дядей Олегом припремся туда в полной экипировке и ракетами разнесем в пыль Синего Дракона?..

 

Глава 4

Чуток конского навоза. Кость врага твоего

Любое сулящее доход начинание в корне губят прошлое и обстоятельства. Ну, и мое присутствие, конечно!

Может быть, вовсе и не я являюсь автором этого гениального изречения – спорить не хочу. Но бьюсь об заклад, что честно выстрадал его, неоднократно ощущал на себе его действие и расхлебывал последствия. Как будто следит кто сверху за тем, чтоб мне здесь особенно вольготно не жилось! Ясен пень – разочарования, они и по длительности, и по интенсивности различны. В зависимости от размеров планируемого дохода. Я, скажем, долгое время страдал от невозможности добраться до кладов Хранилища или до Золотого коня Чингисхана. Думаете, легко быть самым богатым человеком планеты без копейки в кармане? Да и в более мелких коммерческих предприятиях ощущался постоянный облом.

К примеру, пришел ко мне на фазенду в конце мая, во время разлива, дядя Олег. Пешком пришел, так его расколбасило! А я и не ждал никого так поздно вечером. Спасибо, дядя Ваня мне в калитку постучал.

– Павел! – орет. – Там к тебе кто-то приехал!

– Ко мне? – насторожился я.

– К тебе, к тебе! – заверил меня дядя Ваня. – К кому ж еще? По пояс в воде стоит, штанами над головой машет и тебя зовет. Я весь продрог, глядя на него!

«Дядя Олег!» – догадался я. Ну а кто еще в паводок полезет в холодную воду, чтобы прогуляться пяток километров, где по колено, где по грудь? Схватил я весла и отправился за этим ненормальным.

Едва забравшись в лодку и наскоро поздоровавшись, дядя Олег заявил:

– Д-дело йе-есть! Ф-фиф-фти-ф-фи-ифти!

Вы никогда не пытались произнести последнюю фразу, стуча зубами и корчась в судорогах от холода? И не рискуйте! Язык пострадает.

– Не спеши! – попытался я соблюсти второе правило Бабы-яги. – Сейчас приедем, у печки отогреешься, чаю горячего выпьешь. И чего это ты приперся? Два дня как уехал в город!

Но дядя Олег протестующе затряс головой:

– Б-би-биз-нес п-преж-жде всего! – Он икнул и, растирая руками ноги, продолжил: – Й-я по-о… Е‑мое! П-покупа-пат-теля нашел! На п-птер-род-дактиля!

– Хорошо! – похвалил я его, помня о «фифти-фифти». – И где же мы его возьмем?

– Ты говорил, что вы с дядей Мишей в прошлом году птеродактилей пачками гоняли по фазенде… – Дядя Олег даже трястись перестал. – Или ты врал?!

– А чего врать-то? – пожал я плечами. – Только ту пару тезка мой, Борода, из ружья попортил сильно. А что осталось – Жуля, собака дяди Вани, ночью схавала, даже костей не оставила…

– Н-не! Н-нам ж-живой н-нужен…

В этот момент лодка как раз пристала к берегу, поэтому я оставил слова дяди Олега без комментариев. Вытащив лодку на берег, я приковал ее цепью к дереву и начал подгонять дядю Олега:

– Давай скорее! Тебе отогреться надо!

Он вылез из лодки, присел пару раз, чихнул и сказал:

– Пошли! Но ты м-мне сначала покаж-жи то м-место, где дядя М-миша яму копал.

– Какую яму? – не врубился я.

– Ну, ту сам-мую, из ко-оторой п-птер-родактили вы-ылезли.

Вот тут меня зло и взяло! На все! На окружающую природу, на дядю Олега, на вечный и неизбывный облом…

– Как я тебе теперь покажу, где эта яма была?!! – заорал я. – А?!! Лучше уж могилу хана Батыя искать! Там, говорят, очень похожий метод маскировки применили!..

По дороге к дому пар из меня постепенно вышел, и, заметив эту перемену, дядя Олег принялся осторожно задавать мне вопросы:

– А чего случилось-то? Чего ты разорался? Я-то при чем?

Лучше бы он жевал, чем говорил!

– А кто «при чем»?!! Может, я?! Может, я эти говенные амулеты по заборам развешивал?! С этим хреновым математиком-индусом?! Он же осенью навоз обещал! Дядя Миша едва заикой не остался…

Дядя Олег молчал…

Да и что он мог сказать, если того странного мужичка прошлым летом во двор привел именно он? Одет этот мэн был странно. Да что там говорить! Он был просто обмотан длиннющим куском не очень чистого белого полотна и подпоясан куском веревки, а на голове красовался тряпичный тюрбан. В общем, индус индусом. Да! Забыл еще отметить, что из переброшенной через его плечо сумки торчала дудка. Не знаю, как там она называется, но с одной ее стороны имеется утолщение, и в Индии именно такими дудками лупят бедных кобр по чем попало, чтобы они потом торчали из корзин как шланги и не рыпались. Я по ящику видел.

Наученный горьким опытом местных парадоксов, я прищурился на индуса и спросил у дяди Олега:

– Он из ямы?

В ответ дядя Олег заверил меня, что к ямам индус не имеет никакого отношения, что встретил он этого индуса далеко за оградой, когда собирал кизяк для печки и кору для коптилки, что индус помог ему и, похоже, он голоден.

Во время речи дяди Олега индус скромно стоял, сложив на груди руки, счастливо улыбался и непрерывно кивал головой, как китайский болванчик. Поведение его изменилось после моих слов:

– Если голоден – накормим!

Индус скользнул мимо дяди Олега, подсел к ведру, стоящему на лавке, приподнял крышку и потянул носом воздух.

Ведро на лавку поставил я, собираясь покормить кур. Куриная еда в основном состояла из мелких окуней, щучьих костей и объедков. В качестве загустителя в тот раз я вместо комбикорма сыпанул по килограмму пшена и риса. Так что после кипячения варево приобрело необходимую консистенцию. Коты Пушок и Тимофей лежали тут же под навесом, терпеливо ожидая своей законной порции, но содержимое ведра было слишком горячим, вот я и пристроил его на сквознячке.

Восхищенно поцокав языком, индус запустил руку в ведро, подцепил горстью кашу с рыбой и отправил в рот. Я тоже было варежку раззявил, чтобы предупредить, мол, не для еды это… Хотел отговорить дружелюбного индуса от поедания куриной баланды, но вовремя вспомнил, что вкусы у всех разные и спорить о них как-то не принято. Дяде Олегу, как мне кажется, пришла в голову такая же или очень похожая мысль. Во всяком случае, рот он открыл и закрыл синхронно со мной.

Вчетвером мы наблюдали за действиями индуса: я и дядя Олег – с интересом и нарастающим восхищением, коты – с осуждением. А индус, судя по всему, действительно был голоден. Во всяком случае, когда он отодвинулся от ведра, содержимого в нем осталось немногим более половины.

– Не хило! – выказал отношение к происходящему дядя Олег.

– Осень вкусно! – откликнулся индус и, подхватив тазик для мытья посуды, вдоволь напился воды, а потом в нем же, тазике, тщательно вымыл руки.

– Эта… – Я длинно сглотнул. – Все нормально?

– Спасиба! – Индус сложил перед собой руки ладонями друг к другу и чуть склонил голову. Он прямо-таки лучился довольством, даже завидки брали.

– На здоровье! Куда путь держите? – поинтересовался я.

– О! Моя ходила… – Индус сделал паузу, как бы подбирая нужное слово. – Я ходить на Запад. Искать новых лекарства и узнавать новый… лечения! Да! Много видеть разный людей и страны…

– А где русский выучил? – Дядя Олег, сняв с лавки ведро, под пристальными взглядами индуса и котов переставил его на дальний угол стола и уселся на лавку.

– Моя учит говорить всех мест, где ходить! Я хорошо учить руски и японски в Порт-Артур. В турма. В турма был много руски, хорошо учил! В Крым учил. Там еще турецкий учил. Война был. У Наполеона французский учил, переводчиком был. Холодно! Опять руски учить пришлось! Еще война был в Австрия. Тоже руски учил. Тоже турма. В турма кормить плохо! – Индус поморщился, искоса глянул на ведро и покачал головой. – Осеня плохо! Теперь ходить обратно, Восток! Домой! – Он снова заулыбался и озабоченно спросил: – Где Восток?! А? Куда мне ходить?

Кое-что в словах индуса показалось мне, мягко выражаясь, слегка несообразным, но на вопрос я ответил честно и даже показал направление рукой.

– Там! – махнул я в ту сторону, где обычно всходило солнце. Получалось, что индусу надо было форсировать два ерика, пройти мимо кургана, еще протоки… А что вы хотите? Это ж дельта Волги, а не какая-нибудь там хала-бала! Ну, дальше-то ему полегче будет: пески, горы…

Однако, несмотря на четкое указание направления, индус особого рвения немедля двигаться на Восток не выказал, а расположился на лавке со всем возможным комфортом и продолжил говорить:

– Дома хорошо! Пергамент, чернила… Писать книга буду! Все, что видела, буду писать! Мысли свои писать буду. Война – плохо! Турма – совсем плохо! Рис нет! Мысли совсем нет! Плохие мысли! Здесь рис есть! Рыба много! Хорошо! Все буду писать!

Дядя Олег пригладил волосы и, так чтобы видел только я, выразительно постучал средним пальцем по затылку. Я согласно кивнул, так как и сам видел – неладное творится с человеком. Не впрок ему пошла куриная еда.

Может быть, индус и дальше ахинею свою нес бы, но дядя Олег повернулся неловко и задел жестяную банку, в которой у нас хранились драконьи зубы. Те, которые я собрал после безвозвратной утери головы в соляном растворе.

– Сито это? – полюбопытствовал индус.

– Это? – Дядя Олег небрежно наподдал банку ногой, и та в ответ громыхнула зубами. – Это драконьи зубы.

Индус вдруг стал весь белый. Ну, в смысле шмотки-то его и так были относительно белыми, но хотя бы лицо отливало коричневым загаром. А тут…

– Ж-жубы… – прожужжал он сквозь бледные губы и, как в магазине, спросил: – Свежие?

– Знай мы, что ты заявишься, так свеженьких бы накрошили, – заверил индуса дядя Олег. – К твоему приходу. А так – извиняй! Какие уж есть.

Дядя Олег нагнулся, подцепил банку и сунул под нос индусу. Индус выпучил глаза и вместе с носом погрузил их в банку.

– Жубы дракона!.. Шамые швежие!.. Даже кроф дракона не швернулась!.. – временами взвизгивал он из банки.

Когда дядя Олег разнял банку и лицо индуса, мне показалось, что наш гость быстро спрятал что-то за щекой, но полностью я уверен не был, да и особого значения не придал. Банку дядя Олег поставил на стол, предварительно как следует встряхнув, и от грохота осколков зубов у индуса странно задергалась голова, и, кстати, улыбаться он тоже перестал. Зато к нему вернулся дар внятной речи, и он принялся, не обращая на нас никакого внимания, вовсю этим даром речи пользоваться:

– Купить?.. У меня жолота не хватит!.. Тыща к одному!.. Нет! Не хватит! Отработать?.. Лет сто… Домой шел! Книга писать!.. О-о-о!!! Но жубы!.. Дракон!.. Бессмертие!.. Лекарства!..

В одном месте страданий индуса я хотел было вклиниться и уточнить, а сколько, собственно, «жолота» у индуса имеется в наличии. Было у меня такое мнение, что мы легко бы договорились… Но я промолчал. Подумалось, что раз индуса привел дядя Олег, то пусть сам с ним и разбирается. Да и побоялся я встревать! Ведь как влезу в какую-нибудь коммерцию, так все! Туши свет! Всему конец. Ну, в смысле коммерция-то остается, чего ей сделается, а вот о доходах можно забыть. Баланс любой, казалось бы, самой выгодной сделки непременно будет убыточным.

– …Моя нет ничего, что бы… Как могу?!

– Жаль, конечно, что у тебя нет апельсина… – прервал стенания индуса дядя Олег.

– Чего?.. Апельсина?.. – испуганно взвизгнул индус и намертво вцепился в свою сумку обеими руками. – Нету! Моя совсем ничего нету!

Дядя Олег удрученно вздохнул и печально посмотрел на меня:

– Видишь, какие прорехи в образовании у клиента? Находясь в Порт-Артуре, он явно не смотрел «Ералаш». Таблетки ему уже не помогут! – И с чисто русской широтой дядя Олег добавил для индуса: – А нам и не надо ничего! У нас и так всего навалом!

Глаза у индуса странно сверкнули, но он тут же опустил голову: то ли устыдился чего, то ли просто шлангом в трещинках прикинулся.

– Моя может сгубить твоих врагов… Как оплата… – тихо, без тени улыбки сказал индус и с испугом на лице, как будто ляпнул лишнего, принялся перебирать что-то в сумке.

– Это дело, конечно, хорошее! – Дядя Олег мечтательно прищурился вверх, на доски навеса. – Только вот жизнь мы ведем в основном тихую, благочестивую. Врагов у нас – кот наплакал! Одного цинка патронов семь шестьдесят две за глаза на всех хватит. Но вот что я тебе скажу! – В его голосе проскользнули заговорщические нотки. – Рыть здесь ямы и без того очень рискованное занятие, а уж такого размера, чтобы на всех гадов хватило!..

Дядя Олег безнадежно махнул рукой и принялся выковыривать сигарету из пачки, напевая себе под нос что-то вроде: «Если бы парни всей Земли…»

Индус слегка выпучил глаза, и они начали разглядывать по очереди меня, дядю Олега, банку с зубами. При этом каждый глаз занимался своим делом самостоятельно, как у хамелеона. Через какое-то время глаза индуса зафиксировались на банке, на лицо его вернулась улыбка, и он сказал:

– Нет! Патрон не надо! Ямы не надо! Надо в Круг входить!..

– Какой такой круг? – быстро спросил дядя Олег.

Из глубин сумы индус извлек кусок материи и расстелил его на бетонном полу под навесом. На первый взгляд это была просто очень грязная круглая тряпка. Но при достаточно буйной фантазии, остром зрении и большом желании можно было различить на ее поверхности очертания неведомых животных, буквы, иероглифы, линии… Еще индус вытащил из сумки кожаный мешочек, вытряхнул содержимое на ладонь и аккуратно разместил на тряпке, предварительно придирчиво разглядев каждый предмет, обнюхав его, а кое-что и лизнув. В основном на тряпичном круге лежали сушеные ягоды, лоскуты змеиной кожи, блестящие кристаллы… И отвратного вида куски – по моему мнению, не что иное, как помет различных животных.

Завершая эту пародию на итальянскую пиццу, индус жестом фокусника выдернул из тюрбана маленькую деревянную коробочку, на мгновение благоговейно прижал ее ко лбу и осторожно открыл. В коробочке на слое ваты лежали четыре или пять кусочков кости… Рассмотреть как следует этот малый суповой набор я не успел, так как индус осторожно подцепил самый маленький из кусочков и поместил в центр композиции на тряпке, а коробочку закрыл и спрятал.

– Вота! Можно начать!

– Чего начинать-то? – озадаченно спросил дядя Олег, разглядывая художество индуса.

– Танец… – В руках индуса появилась дудка, и он, прижав ее к губам, извлек тягучую печальную ноту. – Танцуй надо и думай про все свои враги.

Он принялся наигрывать на дудке весьма варварскую мелодию, и я должен отметить, что индусу с его духовым инструментом было очень далеко до самой простенькой русалочьей песни, да и до простого похоронного оркестра он не дотягивал. Хотя… Было! Было что-то в его игре такое, что заставляло Олега переминаться с ноги на ногу в резиновых сапогах, а меня – тихонько выстукивать ритм ладонями на своем голом животе. Индус одобрительно кивнул мне, дудка зазвучала громче, и дядя Олег шагнул в Круг…

Теперь-то можно вешать на уши любую лапшу: хочешь – про какие-то мои сверхспособности, хочешь – про толчки в бок от личного ангела-хранителя… Но, по правде говоря, тогда я просто вспомнил жену. Она вечно смерч раскручивает, когда мы с животом ударную установку изображаем. И чего выступать особенно? Живот-то мой! Что хочу, то и делаю!

Так вот! Как раз вслед за тем, как я вспомнил о своей благоверной, мне подумалось: а чего, собственно, я себя по пузу с таким энтузиазмом луплю? Мне что – платят за это? Еще я обратил внимание на то, что индус поет. Не бог весть как, конечно, и довольно противным голосом. Казалось бы, ничего особенного, но вы сами попробуйте сунуть три пальца меж зубов и сказать что-нибудь простенькое. К примеру: «Я сижу на красном стуле». Уверяю – возникнут сложности, и не только с произношением. А вот индус пел! И одновременно играл на дудке. Куда он ее, спрашивается, себе вставлял? В нос, что ли? Или возникает другой, тоже интересный вопрос: чем он пел?

И совсем уж скверно выглядел в нашем ансамбле дядя Олег. Бледное лицо, лишенное всякой мимики, глаза прикрыты, губы чуть шевелятся, руки безвольно висят вдоль тела… Относительно хорошо на этом фоне выглядели ноги. Ноги танцевали. Без всякого взаимодействия с другими органами дяди Олега, ноги выламывали на чертовом Круге такие коленца, что сердце замирало! Мне почему-то припомнились гусли-самогуды и бесконечные ночные дискотеки с их участием у костра в лагере труда и отдыха, неподалеку от села Манцур.

Но еще более занимательные вещи происходили в самом Круге, под ногами дяди Олега. Там, ловко уворачиваясь от подошв сапог, прыгало все, что наложил индус. Ягоды, камешки и кристаллы резво скакали по полотну Круга, образуя узоры, которые рассыпались в такт танцу дяди Олега, возникали вновь, и лишь одна бедная маленькая косточка в самом центре не меняла положения и периодически издавала несоразмерно громкий хруст.

Вам приходилось слышать, как ломается крупная кость? В чистом виде? Без всех сопровождающих процесс звуков: треск удара бампера автомобиля, крики пострадавших, визг тормозов или чего еще… Просто выразительное, чуть влажное: «Хрясь!.. Хруп!..» Значит, я могу надеяться на ваше понимание.

Я толкнул дядю Олега обеими руками, и он, потеряв равновесие, вылетел из Круга. Да как удачно! Уселся прямо на колени индуса и приобнял его, как родного, наподобие Джульетты и Ромео. Индусу в этой страстной сцене повезло несколько меньше: мне за дядей Олегом видно не было, но, если судить по мелодии, чудик в тюрбане чуть свою дуду не проглотил.

– Йес! – выдавил дядя Олег, медленно приходя в себя. – Й-е! Что это было?

– Да так… Ерунда! – ответил я ему. – Ты принял участие в танцевальном марафоне и едва не одержал победу, но мне стало завидно… Последний раз, если мне не изменяет память, ты так танцевал с русалками на берегу реки…

– Ага! – понимающе сказал дядя Олег и перевел взгляд с меня на индуса.

Какое-то время у дяди Олега ушло на фокусировку глаз и на осмысление своего двусмысленного положения в пространстве, но далее он действовал быстро и обдуманно: вскочил с колен индуса как ошпаренный и даже замахнулся на него: чего, мол, расселся здесь!..

Индус никак не отреагировал на агрессивный выпад. Он сидел, зажмурившись, махал перед собой руками, как будто страстно кого-то оглаживал по бокам, и нежно гудел. Гудел индус через дудку, которую дядя Олег вколотил в него чуть ли не по самое утолщение. Движения рук индуса становились все более плавными, и по всему было видно, что он, как сейчас говорят, вот-вот склеит ласты.

Здесь мне хотелось бы вернуться к теме об ангеле-хранителе. Ведь что-то удерживало меня бросаться спасать индуса от неминуемой смерти. Какие-то высшие силы пригвоздили к месту, сковали волю, заставили спокойно и даже с интересом наблюдать за тем, как индус заглатывает дудку все глубже и все медленнее машет руками? Сейчас-то ясно, что мой ангел-хранитель заботился только о моем благополучии и спокойствии. Но, сосредоточившись на мне, ангел упустил из виду дядю Олега…

Первая помощь, которую дядя Олег, едва разобравшись в ситуации, оказал индусу, заключалась в том, что он крепко ухватился за кончик дудки и оборвал лебединую песню индусского гостя. Во всяком случае, гудеть он прекратил и предельно вытаращил глаза. Такое поведение пациента убедило дядю Олега, что в деле реанимации он твердо стоит на верном пути, и, усугубляя помощь, Олег резко выдернул дудку из недр индуса. Благодарный пациент со свистом втянул в себя воздух, и тут оказалось, что свистеть и гудеть он может без всякой дудки. Одним организмом.

Но и в этой музыке дяде Олегу что-то не глянулось, и он, немного послушав испускаемые индусом звуки, довольно сильно врезал исполнителю кулаком меж лопаток. От молодецкого удара дяди Олега тот содрогнулся, и из его нутра через рот прямо на полотно Круга вылетел кусок драконьего зуба.

– Зуб?! – подивился дядя Олег результату своих действий.

– Зуб, – согласно кивнул я, имея в виду совершенно другое происхождение костяшки, нежели дядя Олег.

– Колдовство… – как-то не особенно убедительно просипел индус и бросился сворачивать Круг. При этом действе он смахнул с полотна все, что на нем находилось, в сумку, лишь кусочек кости зажал в руке, а осколок драконьего зуба опять запихал в рот.

– Смотри, снова не подавись! – пожалел я индуса.

Индус покосился на меня и постарался сменить тему разговора:

– Мало в Круге танцевал! – укоризненно обратился он к дяде Олегу и вручил ему кость. – Носи с собой! Не всех врагов вспомнил! Смерть может не быть! Слабая будет! – Индус исподтишка бросил на меня взгляд. – Снова танцевать надо…

– Хорош! – оборвал я его. – Хватит танцев на сегодня! Одни неприятности от них. А ты, дружбан, сплюнул бы, что ли. А то, не ровен час, язык поцарапаешь или снова подавишься…

Но упрямый индус не пожелал обсуждать содержимое своего рта. Он сделал вид, что в упор не слышит меня и что меня здесь вообще нет. Однако мое «отсутствие» не помешало ему обратиться к дяде Олегу с вопросом:

– А можно что сделать для твой товарищ?

Я не дал дяде Олегу обсудить эту тему и вмешался:

– Не можешь! Я, кстати, здесь!

– Ой! – очень искренне удивился индус, «вдруг» увидев меня совсем рядом.

– Ага! – подтвердил я свое присутствие. – Как говаривал один наш общий друг Абдулла: «Хороший дом, хорошая жена… Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?» Так вот! Почти все в этом плане уже имеется в наличии. Понял? А что у тебя за щекой?

Я указал пальцем на раздувшуюся щеку индуса, и она, как по волшебству, приняла нормальный вид, а индус с некоторым затруднением произнес:

– Гиде? Какой щека? Какой Апдула?

Очень мне хотелось ответить на вопросы детально, с извлечением и демонстрацией предмета обсуждения. Не от жадности. Нет! Просто не люблю, когда меня за дурака держат.

– Да отстань ты от бедного животного! – высказался в защиту индуса дядя Олег. – Он того и гляди действительно подавится! Возись потом с ним.

Индус, почувствовав поддержку, быстро вытащил изо рта кусок драконьего зуба, затолкал его вместе с полотном в глубину сумки и тут же плотоядно уставился на банку с остальными зубами.

– Твой товарищ нада что-то сделать! – неизвестно к кому обратился индус. – Чтобы и ему хорошо был!

– А правда! Чего бы такого хорошего тебе, дядя Паша, наколдовать для полного счастья? – озадачился дядя Олег.

– Дерьма конского! – в сердцах бросил я, подхватил ведро и отправился кормить кур. Оба кота, оглядываясь, побежали впереди меня.

– Куда пошло еда?! – Судя по голосу, индус пришел в сильное возбуждение. – Я не понимай такой русский! Зачем конь?!

Дядя Олег что-то сказал индусу, и тот завопил так, что коты прижали уши к головам:

– Ай, колдун!!! Хитрый колдун!! Большой колдун!..

Оно, конечно, может, и колдун, а может, и не совсем. Только я не обязан каждому индусу объяснять, на фига мне конский навоз дался. Тем более что нужен этот навоз вовсе и не мне. Или не совсем мне…

В Астрахани, если хотите знать, красный навозный червяк – лучший друг рыболова. Круглый год. Ясен пень, что рыба на него ловится разная, в зависимости от места лова, сезона и мастерства претендента. Но вот по осени, по холодочку, в октябре-ноябре в дельту Волги с моря поднимается вобла. Жирная как собака! Ее так и кличут: «осенняя». Кто эту воблу в вяленом виде с пивом хоть раз отведал, как в песне поется: «Тот не забудет никогда…» А уж если пришлось ее, сердешную, на леске поводить, почувствовать, как упирается… Считай, совсем человек пропал! Бродит по берегу, во взгляде тоска вселенская, чуть губами шевелит. Дни считает. Осени ждет.

Понятное дело, осенняя вобла – она не дура, на дурилку ее не возьмешь! Тут красный навозный червяк нужен. А он, червяк красный, зараза, в саду жить не желает. Или не может? Но и здесь хитрость одна есть! Стоит под яблоню конского навоза подбросить, как вот он, червяк красный! Бери и лови, сколько хочешь: хочешь – воблу осеннюю, а хочешь – леща.

Так что, когда отец наказал мне добыть конского навоза, я не удивился, но озадачился. Где, по нашим временам, лошадь найти можно? И даже не так! Не в самой же лошади дело. Я в одной серьезной книге читал, что если ночью в поле не дрыхнуть, как все, а быть бдительным и осторожным, то обязательно какую-нибудь кобылу поймаешь. На нее вскочить надо, вцепиться в гриву и скакать до посинения, пока она не устанет. А уж как пощады запросит – твоя! Она тебе и осла подарит с ушами, и вообще все, что в голову взбредет. Короче – все по тексту.

И вот тут-то главная проблема и встает, так сказать, ребром. Зеб Стамп, умнейший старикан, как-то сказал: «Привести лошадь на водопой может и один человек. Но и сорок не заставят ее…» Вот в том и состоит вся проблема: я тоже не знаю, как ее заставить! А поймать-то эту самую лошадь в дельте Волги любой неленивый сможет! Здесь всякая тварь жир нагуливает…

Могу только догадываться, что там дядя Олег индусу в уши вдул, но, когда я возвращался от курятника, они, оба-два, на столе какую-то дребедень по пакетикам фасовали. Я и ведро помыл, и руки, а они знай себе возятся с камешками, раковинами и другим мусором. На меня ноль внимания. Лишь один раз индус посмотрел в мою сторону со скрытым восхищением и без отрыва от производства пробормотал:

– Навоз рыба делать… Ай, колдун!..

В сердцах я плюнул в шину, из которой тянулась вверх плеть огурца, сильно промахнулся и ушел на веранду пить чай в одиночестве. Минут через десять, однако, ко мне присоединился дядя Олег и на мой естественный вопрос ответил:

– Ушел! Я бы даже сказал – убежал, прижимая к груди банку.

– А ты, добрая душа, всю банку ему подарил? Он теперь повадится сюда шляться да еще товарищей приведет!

– Да не должен бы! Торопился он очень…

– Ну да! Книгу писать! – не унимался я. – Про то, как мы здесь, в Ямане, рис с рыбой ведрами жрем, как зубы драконов даром раздаем, как…

Я поперхнулся чаем, а дядя Олег, как только я прокашлялся, вздохнул и сказал:

– Зря ты так… Он тебя зауважал сильно! Все интересовался, останешься ли ты доволен сделкой. Я, кстати, с ним о конском навозе договорился. Мы за крольчатником какие-то амулеты на заборах развесили. Вот туда и должны принести.

Зубы дракона, похоже, обладали большой ценностью, но все в этом мире относительно. Осень могла прийти неожиданно, и навоз был нужен позарез, а ценность его была в данном отношении абсолютна. Так что, как честный человек, я признал правоту дяди Олега и равноценность обмена.

– Надо только дядю Мишу предупредить, – зевнув, заметил дядя Олег. – Индусу я описал дядю Мишу и навоз велел отдать только ему. А еще я теперь всех своих врагов имею в виду…

Дядю Мишу, когда он тем летом сменил нас на фазенде, мы предупредили. Ну, чтобы он вдруг не отказался от навоза. Правда, узнав, что о количестве мы не договорились, он недовольно заметил:

– Раз он халявный, надо было больше заказывать, чтоб на огород хватило. Ну да ладно! – и присовокупил неизвестно про что и про кого: – С паршивой овцы хоть шерсти клок…

Дома, в Астрахани, я связался по телефону с давним знакомым. Какая-то смутная мысль не давала покоя, и тогда я ошибочно думал, что связано беспокойство с танцами дяди Олега в Круге. А со знакомым этим мы, было дело, оказывали друг другу помощь в скользких делах. Сам о себе он говорил: «Я вращаюсь в высших сферах астрала! И, слава богу, меня там никто не задевает…»

Вот ему-то я и изложил историю с танцами. Он задал несколько уточняющих вопросов, потом то ли зевнул, то ли икнул и уверенно заявил:

– Нет проблемы! «Покатаюсь-поваляюсь на Ванюшкиных костях!..» Любимая формула Бабы-яги. Это ж классическое колдовство с применением явления резонанса в сетке элементалей.

– Чего? Какого резонанса? – не понял я.

– Та-а-ак!.. Предельно упрощаю. Бывает так, что ты смотришь фильм, и вдруг от какого-то эпизода на глаза слезы наворачиваются? Или, скажем, песня звучит, душу выворачивает, и чувствуешь, что сам бы эту песню написал, и даже знаешь, по какому случаю. Бывает?

– Бывает, – подтвердил я. А чего, собственно, скрывать души высокие порывы и таить собственный талант?

– Вот! – обрадовался мой собеседник. – Это и есть явления астрального резонанса. Автор, как линза, собирает чужие переживания, резонирующие в сетях астрала, и облекает их в доступную форму…

– Паразитирует, что ли? Или просто ворует?

– А вам, донорам несчастным, никто не мешает творить и создавать! Ты сначала попробуй пропусти через себя чужое горе или радость, сроднись с ними… Но сейчас не об этом разговор. Я так думаю, что этот ваш колдун индийский использовал как раз явление резонанса. Тогда и энергозатраты меньше, и заклинания проще. Нужна только ткань того, на кого совершается нападение. Волосы или кровь…

Он помолчал немного и продолжил:

– Ты упоминал о кости в центре Круга. Наверное, это и есть главная часть заклинания – ткань врага.

– Но индус говорил о «всех врагах» и настаивал, чтобы дядя Олег перечислил их имена во время танца в Круге, – возразил я.

– Вот-вот! Я о том же думаю. Для того чтобы соблюсти это условие… Чтобы резонанс возникал с любым человеком… Для этого надо использовать в качестве резонатора вполне определенную кость. Кость Адама. Или, на худой конец, его сыновей. Было бы очень любопытно взглянуть…

Я пообещал своему визави устроить этот просмотр, но неожиданно столкнулся с трудностями. В виде дяди Олега.

– Щаз! Разбежался! – заявил он в ответ на мою просьбу. – Индус сказал, что косточку надо носить при себе и никому не показывать. Только тогда она действовать будет.

– Ты что?! Веришь в этот бред?! – возмутился я.

– Веришь, не веришь… Не знаю, – задумчиво сказал дядя Олег. – Но я тут как-то одноклассника встретил… Конфликт у меня с ним был так себе – наплевать и забыть. Но в Круге я, кажись, его упомянул. Пришел он мне на ум! Встретились, поздоровались… Начал он нудить и поучать меня: вот, он живет правильно, а я неправильно, вот, денег у него больше, а у меня меньше, вот, у него жена и любовница, а у меня только жена… Надоел он мне! Хуже горькой редьки! Я об индусе и не вспомнил, подумал только: «Чтоб тебя!..» У него моментально нога подвернулась, и упал он как подкошенный. Сломал руку, два ребра и голову ушиб. Я его специально в травмпункт отвез, диагноз посмотрел, убедился…

– Я перед твоим приходом палец ножом порезал… Может, тоже твоя работа? – с сарказмом спросил я.

Дядя Олег посмотрел на мой замотанный пластырем палец и на полном серьезе возразил:

– Не-е! Это не я! Вот если бы ты ногу сломал или башкой о стену… Да и не вспоминал я о тебе в Круге.

– Ну, спасибо! Благодетель ты мой! – воскликнул я.

– Служим трудовому народу! Граница на замке! – отозвался дядя Олег.

Понятно, что индус нас киданул с навозом. Банку зубов драконьих, гад, прикарманил, а никакого навоза ни осенью, ни зимой мы не увидели. Червей конечно же достали и воблы наловили, но отрицательное отношение к индусам у меня осталось. А позже даже закрепилось…

 

Глава 5

Чуток конского навоза. Размер значение имеет

По признанию самого дяди Миши, он твердо помнил все, что я и дядя Олег сообщили ему прошлым летом о лошадином навозе. И помнил долго, но ведь не целых же полгода?

Майское дежурство дяди Миши по фазенде протекало без происшествий и в чем-то даже приятно. Он ставил опыты с дверной энергетической установкой, чертил схемы парового отопления, периодически вскапывал огород и гулял по острову с любимой коровой. Рыбная ловля пошла на спад, так как подъем воды закончился, и свободного времени стало хоть отбавляй.

Но тот замечательный весенний день не задался у дяди Миши с самого начала. Куры снесли только четыре яйца, но, мгновенно расправившись со всей положенной на день порцией баланды, нагло заглядывали в ведро и явно требовали продолжения банкета. В сетке вместо ожидаемых окуней и красноперок оказались два здоровенных судака-хлопуна. Дядя Миша приволок их во двор и принялся решать проблему. Проблема заключалась в том, что чистить и разделывать судаков очень не хотелось, а с другой стороны, надо было что-то варить прожорливым монстрам с куриной фамилией. Дядя Миша рассудил так, что если он порубит и сварит этих чертовых судаков курам, то они, куры, из чувства благодарности за столь изысканное блюдо сохранят действо в глубокой тайне. Такая перспектива слегка подняла дяде Мише настроение, и он быстро почистил и разделал рыбу. Курам достались башки, хвосты и внутренности.

Затолкав пакеты с рыбой в морозилку и пристроив куриное ведро на плите, дядя Миша включил водяной насос и присел к приемнику послушать новости. По большей части новости были неутешительные, и вода из трубы в грядку с огурцами тоже не текла. Пришлось идти на берег, где проклятый водяной насос на все действия отвечал хрипами и утробным бульканьем, но воду качать упорно отказывался.

Для дяди Миши стало предельно ясно, что все дело в солнечной активности, протуберанцах и происках империалистов. Насос он, проклиная буржуев, отволок во двор и по винтикам разложил насос на столе, укрывшись от солнца под навесом. Еще в середине процесса разборки дядя Миша понял, что слегка, так сказать, перегнул палку, но остановиться уже не мог и развинтил прибор до самого основания.

Настроение было испорчено так капитально, что исправить его не смогли ни быстрая и точная сборка насоса, ни хорошее давление воды в системе, ни холодный, бодрящий душ.

Когда наконец он закончил полив огорода и выключил насос, солнце коснулось крон деревьев на западе и стало быстро проваливаться к горизонту. Мир окрасился в синие и красные цвета, двор прочертили длинные тени, повеяло прохладой. Наступил «час истины» – двадцать минут перед вылетом комарья.

Дядя Миша успел порадоваться тишине, спокойствию и даже помечтать о вечере перед телевизором, когда услышал крики на заднем дворе. Судя по всему, кричал человек с образованием, так как он не утруждал себя особым разнообразием звуковой линейки, и его крики «И-и-э-э!!! Э-э-э-э!!! И-и-э-э!!!» изредка разбавлялись дисгармоничным «А-а-у-у!!!».

Почему-то дядя Миша сразу решил, что кричит человек, хотя очень похожий крик слышал как-то в одной из телевизионных программ. Тогда в телевизоре ревел среднеазиатский ишак.

Без спешки, прогулявшись по саду, дядя Миша получил возможность убедиться в своей правоте: за забором из колючей проволоки стоял мужчина нерусской национальности, неместной наружности и орал благим матом. Заметив дядю Мишу, крикун угомонился, подтянул пояс на цветастом стеганом халате, приосанился и широко улыбнулся, максимально сузив глаза. Стало очевидно, что весь базар он затеял только ради общения с дядей Мишей. Чего не мог знать контактер, так это того, что после дневных переживаний отношение дяди Миши к нему, да и, пожалуй, ко всему миру, застопорилось на уровне отношения к бастующему водяному насосу или, в лучшем случае, обленившимся курам.

– Че те надо?! – крикнул дядя Миша без всякой теплоты в голосе.

– Йа!.. Нада!.. У-у-у… Эта-а!..

Заинтригованный лексиконом незнакомца, дядя Миша подошел ближе к забору и, желая помочь, спросил:

– Чего хочешь, декламатор ты наш? Что так тебя мучает?

Собеседник дяди Миши вдруг стукнул себя кулаком в лоб, охнул и вытащил из-под халата кусок пергамента. Перевернув его раза два, он наконец-то обнаружил что-то важное, наморщил лоб, пожевал губами и выдавил:

– Нада… Идти… Здесь нам!

– Ты сдурел? – заботливо спросил дядя Миша. Забор, проходящий по периметру заднего двора, являлся творением рук дяди Миши, и кому как не ему было знать сильные и слабые места этого фортификационного сооружения. Для человека, облаченного в ватный халат, хлипкая на вид преграда из колючей проволоки, заплетенной квадратно-гнездовым способом, являлась препятствием непреодолимым, и дядя Миша, пожалев одежду нахала, дал добрый совет:

– Шел бы ты… Вправо! Там через полсотни метров забор кончается.

– Нада идти здеся! – проявил упрямство собеседник дяди Миши. – Здеся!

Но дядя Миша уже равнодушно повернулся спиной к бестолковому мужику и побрел к дому. До темноты необходимо было еще приволочь с берега насос, сходить в курятник…

– Нада!.. Караван!.. Здеся!.. – неслось в спину дяде Мише. – Сегодня можно только!.. Йа-а!.. Конь!..

Мысли дяди Миши о насущных делах все больше глушили назойливый голос.

– И-и-э-э!.. Навоз!.. Й-а-а!!!

Дядя Миша резко остановился и повернулся к потерявшему всякую надежду мужику. Ключевое слово связало воедино части мозаики и позволило увидеть картину под нужным углом.

– Е‑мое! Во склероз! – пробурчал дядя Миша себе под нос и добавил громче: – Э-э-э! Так ты, родимый, по поводу лошадиного навоза?! Где ж ты так задержался?!

Ответом было радостное повизгивание и энергичные кивки головой. Теперь стало совершенно ясно, что дядя Миша правильно понимает ситуацию и держит ее под контролем.

– Так давай его сюда! Как договорились! И вообще! Навоза нужно как можно больше! Ферштейн?

Дядя Миша пошарил взглядом вокруг в поисках старого ведра или тазика, не нашел ничего подходящего, а когда посмотрел в сторону забора, немного удивился. У забора никого не было. Раздраженно пожав плечами, дядя Миша отправился на берег Яманишки снимать насос.

«Час истины» давно миновал, и тащить насос дяде Мише активно помогали комары. Они лезли в нос и уши, толкали в спину, а те, которым удалось вцепиться в кисти рук, махали крыльями и натужно гудели. Где-то я уже упоминал, что астраханские комары сами по себе являются чудом природы и радикально отличаются от комаров из любой другой местности. Так вот, хотелось бы отметить, что яманский весенний комар по наглости и коварству превосходит любых двух астраханских: один на один загрызает противников в первом раунде, а искать аналоги с его грузоподъемностью – просто нет смысла.

Дядя Миша знал повадки и нрав местных кровососов и, памятуя о том, что любой крестный путь лучше всего проходить только один раз, зря руками не махал, перебить комаров насосом не пытался и закончил свою стезю у забора легкой рысью. Быстро заперев за собой калитку, он пристроил насос на место, легкими шлепками перебил комаров на руках и с садистской улыбкой потерся спиной о стенку летней кухни, размазывая нерасторопных наездников. Оставшихся в живых и особо наглых комаров дядя Миша взял с собой на веранду, мысленно обозвав их идиотами, и присовокупил вслух бессмертные слова Джона Сильвера, слегка адаптировав их под ситуацию:

– Через пять минут те из вас, что остались живы, позавидуют мертвым!

Слово свое жесткое дядя Миша сдержал. Перед тем как включить электрочайник, он поджег спираль «Раптора» и через пять минут наблюдал за тем, как совсем недавно беспечно-нахальные кровопийцы падают из-под потолка серыми тенями на стол, бьются в судорогах и навеки застывают в скрюченных позах.

– Это вам, собаки страшные, не коноплю по вечерам нюхать! – злорадствовал дядя Миша, смахивая дохлых комаров на пол.

Он не успел приступить к просмотру телепрограмм, и даже победой над миром насекомых насладиться в должной мере не сумел. Дом сотряс удар, и все вокруг принялось мелко, но весьма ощутимо дрожать. Секунды ушли у дяди Миши на то, чтобы определить – источник вибрации находится вне дома. Он привел арбалет в боевое состояние, вложил в него короткую тяжелую стрелу и, прихватив фонарь, выбежал наружу.

В саду все было тихо, только листья яблонь мелко тряслись в мертвенно-белом свете фонаря. Неясный шум и бубнящий плавающий рокот, похожий на неустойчивую работу плохого дизеля, доносились откуда-то из-за дома. Еще дядя Миша отметил полное отсутствие комаров, как, впрочем, и других насекомых.

Уже пробираясь вдоль стены в сторону крольчатника, он увидел туман…

Туманы Яманы – очень отдельная тема для разговора. Мало того что появление самих туманов не особенно связано с погодой или временами года, так у них еще и характеры разные и совершенно не зависят от их плотности. Понятное дело – все боятся густых туманов, они, собственно, и считаются-то наиболее злобными. Я не исключение, но особенно опасаюсь тех, которые во двор не лезут, а встают белой клубящейся стеной перед проволочным забором, как будто он из стекла. В такой туман я из дома вообще не выхожу. Одного раза вполне хватило.

Менее опасны, казалось бы, низкие туманы. Те, что ползут длинными языками низко над землей или стелются сплошным полотном. Правда, в них, по словам Бороды, живет и охотится змея-засека. Она вроде бы не ядовита, но сшибает с ног так, что мало не покажется! Лично я ее видел только один раз и совсем не рвусь продолжить знакомство.

Может показаться, что самые безобидные – светлые, полупрозрачные туманы, вот только в них полно Живых Теней. И главное – все туманы на острове говорящие: какой бубнит тихонько или стонет жалобно, какой трещит и ухает, будто среди деревьев кто-то огромный бродит, реже – голоса можно слышать и даже ответы на вопросы получить, а есть и такие, что целые лекции читают! Короче, будь туман Яманы густой или полупрозрачный, это не важно – от любого крыша поедет.

Никто не припомнит случая, чтобы яманский туман нанес вред кому-либо из постоянных жителей острова, но вот к чужакам он относится далеко не ласково. И не то чтобы туман убивал всех подряд или калечил без разбора, но многие отдыхающие, побывав в его влажных объятиях, сокращали время отдыха на острове, заговаривались и несли такую ахинею, что хоть святых выноси! Ну а те, кто сгинул в туманах Яманы… Да кто ж их считал-то?!

Сам я по туманам без дела стараюсь на острове не шастать. Если только не один иду и выхода другого нет. Тогда я напарника к себе веревкой от кукана привязываю, для его безопасности и своего спокойствия…

Так вот!

Туман плотной белесой стеной стоял прямо за крольчатником. Вверх простирался немного выше дома и, как показали чуть более поздние исследования дяди Миши, при ширине метров двадцать пять раскинулся от одного забора до другого. В общем и целом туман представлял собой параллелепипед, нигде не выступающий за пределы заднего двора.

Весь шум, крики и тряска происходили из этого самого тумана, и первое, что сделал дядя Миша, – осветил туманную стену фонарем у самой земли. Луч не смог проникнуть за границу тумана глубоко, но и того, что он высветил в молочной пелене, хватило дяде Мише для долгих ежевечерних размышлений.

В глубине тумана справа налево (с юга на север) двигались ноги. Множество ног. И именно их мерное движение порождало рокот и вибрацию почвы. Ноги были очень разные. Не в смысле «левые-правые-передние-задние»… Наблюдаемые дядей Мишей ноги разнились по форме, волосатости, загрязненности и десяткам других признаков. Нижние их окончания также были удивительно разнообразны: копыта, когти, какие-то щупальца… Если конечности с копытами, числом от одного до целой грозди, как-то не особенно поразили воображение дяди Миши, то ноги, покрытые густой шерстью и вгрызающиеся в почву единственным полуметровым когтем, оставили в душе неизгладимый след.

Что касается щупалец, то они за время наблюдения появились в поле зрения всего пару-тройку раз. Щупальца мирно плыли над землей, не касаясь ее, но грунт под ними начинал мелко вибрировать, вспучивался волной и выбрасывал вверх фонтанчики пыли.

Попытка разглядеть тех, кого эти ноги несли, или вообще что-либо выше полутора метров над землей особого успеха не имела. Чем выше, тем туман становился плотнее, а редкое мелькание клочков шерсти, когтей и перепонок давало слишком мало информации.

Ученый-исследователь внутри дяди Миши призывал продолжить опыты и пальнуть в толщу тумана из арбалета, но благоприобретенный практический жизненный опыт не позволил сделать эту глупость. К тому же дядя Миша свято верил в гений великого русского ученого Михайлы Ломоносова. И хотя его закон в большей степени касался химии, пожалуй, и сам корифей не смог бы предсказать, что вылетит из тумана в ответ на исследовательский пуск арбалетной стрелы.

По той же причине дядя Миша переборол себя и не запустил половинкой кирпича в проступившего вдруг из белесой пелены знакомого урода в чалме и ватном халате. Он широко улыбнулся дяде Мише, приветственно взмахнул рукой, прокричал:

– Караван идет осень хоросё! – и растворился в тумане.

В связи с этим явлением дядя Миша моментально припомнил все, что говорили мы с дядей Олегом прошлым летом. В результате его голову посетили свежие мысли. Во-первых, он подумал, что через задний двор прет тот самый «караван», который упомянул злыдень в халате. А во-вторых, ему страшно захотелось сорвать с заборов мешочки-талисманы, подвешенные индусом, и прекратить мешающее спать хулиганство.

Однако трезвые размышления подсказали, что если часть этого замечательного стада останется на острове, да еще и в пределах двора…

Дядя Миша в сердцах сплюнул, стараясь не задеть туман, и ушел в дом. Видимо, постепенно его сознание методом последовательного исключения, приглушило звуки всего безобразия, и он ухитрился даже посмотреть телевизор и задремать.

Проснулся дядя Миша от неожиданно наступившей тишины. Он вскочил с кровати, быстро оделся и выбежал во двор. Солнце только-только поднялось над горизонтом и бросило первые лучи на остров и в глаза дяди Миши. Щурясь, он посмотрел на то место, где ночью господствовал туман, зажмурился, пригляделся снова и сказал…

– …Твою мать!!! – потрясенно крикнул дядя Олег и обессиленно осел на стопку кирпичей. – Где ж здесь теперь яму откопаешь?!

– Вот-вот! – подтвердил я. – Практически это с некоторыми вариациями сказал и дядя Миша, когда увидел…

– Он кричал? – спросил дядя Олег. – Истерика была?

– Кричал, наверное… Но ведь не в первый раз. Попривык немного. Поклялся стрелять в любой ватный халат с улыбкой и в чалме… А истерика позже у меня была.

– Чего так?

– Сейчас покажу, – пообещал я, вынул из кармана карамельку «Лимонная», содрал фантик и бросил конфету на темную поверхность заднего двора, метрах в трех от нас.

Конфета одинокой искоркой желтела на лоснящемся, невесть с чем перемешанном грунте, на котором не росло ни одной травинки и не наблюдалось ничьих следов.

– Как же такое можно было сотворить? – спросил дядя Олег, оглядывая в свете фонаря раскинувшийся перед ним пейзаж.

Сам я неоднократно задавал себе этот вопрос и пришел к выводу, что «такое можно было сотворить» чем угодно, даже ломом. А еще, говорят, как-то черт иголкой поле вскопал. Правда, необходимо было иметь запас времени, выдающееся упорство и массу разнотипного навоза.

– Копыта, когти… – попытался я навести дядю Олега на верный след.

– Да сколько же их было?! – воскликнул дядя Олег и сам ответил на свой вопрос: – Похоже, что их было исключительно много и у всех непорядок с пищеварением… – Он наморщил нос. – Воняет!

– Воняет, – подтвердил я. – Но уже не так сильно. Подсохло малость, да и ветер сейчас дует от нас.

– А как удобрение не применяли?

– Ну почему… Дядя Миша огород удобрял и сад. Четырех тачек за глаза хватило.

– Ну и как?

– Не знаю… – мрачно ответил я. – Неделю назад огурцы посадили, а они уже на облепиху полезли, и цветы на них распустились размером с литровую банку… Я их боюсь!

– Это ты зря! Главное, что применение нашлось!

– Нашлось, – кивнул я согласно. – Только здесь, по краю, глубина больше чем метр, а в середине сколько – не знаю. А у нас не колхоз… Смотри!

Поверхность жижи вокруг карамельки дрогнула, образовала воронку, чмокнула, всасывая конфету, и выбросила капельку прозрачной слизи. Вонь значительно усилилась.

– Й-е-о! – прохрипел дядя Олег.

– Вот именно! – вздохнул я. – Любит, собака, сладкое! Да и сухарями не брезгует.

– А кто это там… и-ик… живет?… – Дядя Олег прокашлялся и снова начал мелко дрожать.

– А шут его знает! Я ни разу не видел. И можешь даже не предлагать ловить эту фигню на удочку, – предупредил я следующее предложение дяди Олега. – Плетеный капрон в палец толщиной порвался, как нитка!

– А если ее гранатой? – После первой своей победы над НЛО дядя Олег свято верил в способность советских гранат решать любые вопросы. – В батон эргэдэшку затолкать, мармеладом сдобрить…

– А если эта штуковина к нам сюда полезет разборки устраивать и права качать? – не дал я дяде Олегу додумать детали. – Извиняться будешь?

Мы закурили, и я, криво усмехнувшись, спросил:

– А знаешь, что самое смешное во всей этой истории? Индус-то нас не обманул! Скотина!

– В смысле?..

– А вон видишь, поднос красивый деревянный лежит, весь в резьбе? – Я перевел луч фонаря на крольчатник. – Это я его отмыл, а вообще-то, когда дядя Миша сюда пришел, на нем лежало…

– Вот дерьмо! – прошептал дядя Олег.

– Лошадиное, – подтвердил я его догадку. – До краев полный поднос…

 

Глава 6

Кровный брат бычка дяди Миши

Не могу сказать, что дядя Миша совсем уж аполитичный тип. Скорее наоборот! За событиями в мире и стране проживания следит внимательно, демократические перемены горячо одобряет и, даже столкнувшись с результатами этих преобразований, что называется, «носом в бетонный пол», с плакатами и вилами по улицам не бегает, к революции не призывает, хотя к перспективе справедливого суда на небесах или на земле относится скептически.

Ну а то, что он первенца своей коровы назвал Чубайсом, так это его, дяди Миши, право, и никакой политической подоплеки, на мой взгляд, такое действие не несет. И уж тем более сомневаюсь в его тайных надеждах на зависимость суточных привесов от имени животного. Правда, кажется, в девяностых годах прошлого века всех поросят скопом называли Борьками. Говорят, поросята эти отличались веселым нравом, всеядностью и подвижностью. Но одно дело – поросята прошлого века рождения и совсем другое – бычок дяди Миши. Тем более что дело вовсе и не в самом бычке и даже не в его маме…

Корову дядя Миша приобрел после долгих размышлений и тщательных экономических выкладок. Сам же процесс выбора буренки свелся к тому, что очередная корова-претендентка ткнулась широким влажным носом в живот дяди Миши, облизнула ему пупок и протяжно замычала. Дядя Миша мгновенно понял: вот оно, настоящее! Да и отказаться от этой покупки он бы уже никак не смог, так как корова ходила за ним подобно собаке, упорно заглядывая в глаза.

С дальнейшим развитием событий можно ознакомиться, просмотрев мультфильм «Трое из Простоквашино», с той разницей, что Мурка дяди Миши выдавала молоко подобающей температуры, и его приходилось хранить в холодильнике. В остальном, после рождения теленка, счастье дяди Миши значительно превысило «двойное» счастье кота Матроскина и как бы застыло в этой верхней точке. Как охарактеризовал свое пребывание на даче кот из другого мультфильма: «Сметаны – во!!! Рыбы – во!!!» А что еще, спрашивается, нужно для полного счастья?

Обладая подобным сокровищем, разве возможно усидеть в городе? Совершенно естественным выглядит желание дяди Миши жить рядом с любимой животюгой. Тем более что за год взаимное чувство окрепло, и отдавать корову на зимовку в чужие руки дяде Мише больше не хотелось.

Но вы, вероятно, и сами знаете – стоит какому-то процессу достигнуть состояния равновесия, как в дело вмешиваются совершенно несусветные силы. И все! Пиши инь-ян! Один мой знакомый очень сильно обвинял этот самый инь-ян во всяческих бедах и проблемах, как личных, так и общемирового масштаба. Излагал он исключительно доходчиво и убедительно, однако мне как-то ближе моя собственная теория. Теория «трубы».

«Труба» эта свободно свисает откуда-то сверху и, очень даже может быть, является частью целой канализационной системы. Небесной – ясен пень! Сливной конец означенной «трубы» имеет свободную подвеску и мотается туда-сюда-обратно согласно заданной программе. Меня ищет. И как только наши, мои и «трубы», координаты совпадают, тут оно и приходит: денег нет, вентилятор заклинило, чашку разбил, табуреткой по ноге не промахнулся, жена какого-то жучка проглотила, кот Пакемон залез в стиральную машину и шипит оттуда, злобное животное…

Спектр неприятностей, исходящих из «трубы», невообразимо широк и разнообразен до безобразия. Мало не бывает никогда! И еще. Я пришел к мысли, что последнее время кто-то там наверху вручную подправляет движение «трубы»…

Дядя Олег горячо одобрил мою теорию и тут же заявил, что у него имеется своя «труба», ничуть не худшего качества, но гораздо большего диаметра, да еще с инфракрасной головкой самонаведения. Привести достойные доводы в защиту таких нахальных претензий дядя Олег не успел – в прихожей тренькнул звонок, и нас осчастливил присутствием дядя Миша.

– Кофий тут пьете? – с язвинкой в голосе спросил он и быстро, чтобы не успели опередить, ответил сам себе тоном прокурора: – Пьют, собаки непривязанные! А мне? – задал дядя Миша очередной вопрос монодиалога и заглянул в пустой бокал, который я поставил перед ним.

Понятное дело, мы культурно молчали в ожидании продолжения разговора дяди Миши с самим собой, а он, напрочь забыв про нас, задумчиво разглядывал дно бокала. Но вот он вздохнул, прервал созерцание и без выражения, ну, может быть, чуть печально сообщил:

– Собаки вы, господа! – вздохнул еще раз и добавил уже более энергично: – И дракон ваш – сволочь!

Выпад дяди Миши в сторону какого-то дракона я пропустил мимо ушей, а вот претензии к нам с дядей Олегом, признаться, несколько удивили. Я мог бы возразить, что больше месяца на фазенде не был и ничего такого особенного за это время отчебучить не успел. Так, кое-что по мелочи…

С недоумением я посмотрел на дядю Олега и едва не окатил кипятком из чайника дядю Мишу, но он не шелохнулся и не сделал никакой попытки увернуться от опасности, что само по себе указывало на глубину его задумчивости. Дядя Олег заботливо стер тряпкой лужицу воды со стола, подвинул сахарницу к дяде Мише и спросил:

– Что мы такого там сотворили?..

После рождения теленка дядя Миша, понятное дело, оказался прикован к фазенде намертво. И дело даже не в том, что Мурка категорически не желала пастись под чьим-либо руководством, кроме как в присутствии дяди Миши в пределах видимости, и не в том, что она постоянно лезла в лодку, пытаясь отправиться на рыбалку. С Муркой никто не желал связываться, потому что после отела она приобрела дурацкую привычку показывать зубы. Если вам хочется порассуждать о том, что это она так улыбается, или о том, что корова сугубо травоядная скотина, – сколько угодно! Но это ваше желание означает всего лишь отсутствие опыта общения с Муркой, и еще… Вы просто ее зубов не видели! Лично я уверен: коровы породы «Мурка» – одна из разновидностей яманских драконов.

И, понятное дело, когда Мурка произвела на свет бычка и счастье пополам с молоком захлестнуло дядю Мишу, толпа желающих на пару дней подменить его на фазенде рассосалась быстро и без следа. Одно дело, знаете ли, рыбку ловить и балдеть на природе и совсем другое – доить этого дракона!

Молоком дядя Миша, подобно рачительному коту Матроскину, заполнил все емкости в доме, литрами вливал его в свою тетю Любу и во всех желающих, наладил поточное изготовление творога, сливок и сметаны, но победить молочную реку не смог даже при посильной помощи бычка…

– Как ты бычка обозвал? – прервал рассказ дяди Миши потрясенный дядя Олег.

– Чубайсом. – Дядя Миша хлебнул кофе из бокала и поморщился.

– За что ты так его? – не мог взять в толк дядя Олег.

Так как дядя Миша опять впал в мрачную задумчивость, на этот бестактный вопрос решил ответить я:

– Рыжий он. Смекаешь? Весь в белых пятнах. И вообще, психологи не рекомендуют давать съедобным животным имена собственные. Мои детки наотрез отказались кроликов есть. Степа, Черныш, Костя… Да и шкуру драть с них было как-то не того… Некомфортно!

– Ага! Понял! – наконец-то уяснил дядя Олег и одобрил: – Все правильно! При таком раскладе и шкуру сдерешь, и удовольствие получишь…

Однажды измученный молоком дядя Миша решил истопить баньку и помыться. К делу он подошел со всей ответственностью и даже в календарь заглянул. Календарь этот они на пару с дядей Сережей составили, для удобства. Отражал он фазы Луны и, следовательно, периодичность «работы» двери и всей системы отопления бани. Вот только от долгого пребывания на фазенде дядя Миша перепутал числа, а дело шло к полнолунию.

По мнению дяди Миши, подогрев бани в последнее время работал из рук вон плохо. На стук киянкой по двери отклик давно уже отсутствовал, и если раньше для полной готовности парилки хватало девяти стеклянных шариков, то в последний раз пришлось бросить целых четырнадцать! Падение КПД установки было налицо, а следовательно, назрел ремонт всей системы.

В нелегком деле ремонта помощь дяде Мише попытались оказать собаки и теленок, но все они были удалены из предбанника и отправлены на пастбище. Спасибо еще, что Мурка мирно дремала в сарае и не лезла под руку с советами! Ремонт в случае помощи, оказанной коровой, мог сильно затянуться, а так уже к полудню дядя Миша, обливаясь потом от жары, развинтил все соединения огнепровода.

Труба, уходящая за дверь, оказалась на удивление чистой. Дядя Миша поволок из бани оставшуюся часть агрегата, чтобы заняться ее ревизией на свежем воздухе. Тяга к удобствам при работе и нежелание поминутно чихать от пыли, а может быть, изнуряющая жара сыграли с дядей Мишей злую шутку. В своем стремлении помыться он забыл прикрыть дверь Хранилища и не обратил внимания, что в дверном проеме видна не стена бани, а ступени, круто уходящие вниз…

Дядя Миша закончил ревизию и силился выдумать, как бы повысить проклятый КПД, когда со стороны бани послышалось вежливое покашливание. Быстро обернувшись и оценив обстановку, дядя Миша пожалел, что в руке зажат не какой-нибудь плохонький лом, а грязный ершик для прочистки труб…

Около бани, слегка пригнувшись к земле, стоял Синий Дракон. Размерами он был даже поменьше быка в стаде Бороды, но в данном соотношении сил это обстоятельство роли не играло. Дракон, чуть шевельнув передней лапой, легко вспорол когтями утоптанную дорожку и улыбнулся. Резцы в пасти, испытавшие на себе стоматологические упражнения дяди Олега, росли вкривь и вкось, но клыки внушали невольное уважение.

Чисто инстинктивно дядя Миша выставил перед собой ершик и проделал эту операцию столь интенсивно, как будто собирался прочистить Дракона от морды до самого хвоста. Дракон даже сделал шаг назад, слегка погасил улыбочку и нашел нужным дружелюбно шевельнуть хвостом.

– Я по делу! – предельно вежливо сказал Дракон, настороженно покосился на ершик и несколько нервно продолжил: – Фф ф-фашем мире я не могу применить сф-фою магию. Таш-ше огонь ф-фыдохнуть не могу…

В подтверждение Синий Дракон воспитанно отвернул голову в сторону забора, раскрыл пасть, зажмурился, с натугой выдавил жалкую струйку зеленоватого дымка, тут же спастически закашлялся, и у него закапало из носа.

– Ф-фот! – печально вздохнул Дракон и вытер нос передней лапой. – Я п-пы хотел договорит-ца…

– Х-ха! – не выдержал я в этом месте повествования дяди Миши. – Да если бы с этим синим козлом договориться можно было, так я бы сейчас на Канарах тамошних канареек ощипывал!..

Дядя Олег предостерегающе наступил мне на ногу под столом, чтобы я не сболтнул чего лишнего, а сам, отвлекая дядю Мишу от моих слов о Канарах, спросил:

– Ну, ты хоть понял, что он лапшу тебе на уши вешает?

– А то! Вы же сами меня предупреждали, что дракон врет даже тогда, когда говорит правду. Я что? Совсем, что ли, без памяти?..

Синий Дракон выжидающе смотрел на дядю Мишу, облизывался красным раздвоенным языком и слегка шевелил хвостом. Всем своим видом он старательно демонстрировал отсутствие противоправных намерений или мыслей на эту тему, но, по счастью, дядя Миша уже выбрался из той мешанины удивления, страха и восхищения, которая сопровождает встречу с любым из драконов. Теперь дядя Миша лихорадочно припоминал все, что знал о повадках, нравах и слабых местах представителей драконьего племени. Кстати, походя он ухитрился сложить в воображаемом кармане такой воображаемый защитный кукиш, что дракон перестал улыбаться и, сделав еще один шаг назад, уперся задом в забор. Однако из всего имеющегося арсенала средств пассивного противодействия дядя Миша выбрал далеко не самую эффективную методику. Он решил обмануть дракона.

– А т-ты эт-то… К-хе! – Дядя Миша прокашлялся. – Иди к себе. Видишь? Занят я сейчас! А потом как раз и поговорим…

Дракон моментально почувствовал и хитрость, и неуверенность в словах противника. Он довольно усмехнулся, плавно перетек на шаг вперед, но в интонациях его проявилось не превосходство, а зазвучали просяще-жалобные ноты:

– Так я ш-ш много не прош-шу! Пущ-щай ко мне Владетель Хранилищ-ща с грамотой придет… Для пер-реговоров… – Голос дракона становился вкрадчивым, настойчивым и усыпляющим одновременно. – Учет пора проводить… Надо договориться… И еш-шо! Я дал ш-шлово др-ракона о блокировке входа и уничтош-ш-шения всего, ш-што двиш-ш-шется… Я хочу его аннулир-р-ровать… И мы ф-фсе пр-роведем пер-реговор-ры в Хр-ранилищ-ще…

И тут у Дракона, видать, нервы сдали. Он и ляпнул, что называется невпопад:

– Вор-ры! Всех сож-жгу!!!

Злоба, прозвучавшая в его голосе, подобно кипятку обдала дядю Мишу. Он вскинулся, нацелил ершик в нос дракона и, действуя им как рапирой, погнал рептилию в сторону банной двери.

– Ах ты, шмакодявка подземная! Где здесь воры?! Что у тебя украли?! Катись отседова в свою котельную!

Под объединенным натиском дяди Миши и ершика дракон пятился задом, чихая на ходу при особо удачных выпадах супротивника, скреб когтями дорожку и даже не пытался предъявить претензии на плохое обращение. Практически дядя Миша загнал его за дверь, ведущую в Хранилище. И тут в сумраке туннеля глаза дракона вдруг сверкнули, и дядя Миша заглянул в них. Чешуя на рептилии заискрилась, полыхнула одуряюще синим огнем…

– М-да-а! – сочувствующе протянул дядя Олег. – Знакомые ощущения! На фига ты ему в зенки-то заглядывал?

– Так вот ведь… – развел руками дядя Миша. – Забылся в пылу борьбы…

– А знаешь, нам с дядей Пашей недавно один хитрован из Москвы большие бабки сулил за свежий драконий глаз, – оживленно сообщил дядя Олег. – Говорил, в столице в моду входит в такой глаз заглядывать. Вроде как пару доз хватанул, только еще круче. И по УК ненаказуемо.

– Ну и что? Загнали глаз? – как-то вяло спросил дядя Миша.

– Ну ты скажешь! Мы ему предложили организовать рандеву с драконом. Задешево. А там… Пущай сам ковыряет, сколько ему надо.

Дядя Миша тряхнул головой, как будто отгоняя морок, и дядя Олег, затянувшись сигаретой, добавил:

– И не тужи ты особенно! Может, оно того и стоило. Пока жив, говорят, все испытать надо, чтобы после было что вспомнить…

Приходить в себя дядя Миша начал на веранде. Вначале он осознал, что держит в руке сотовик, и даже успел его включить. Дальше дело пошло быстрее и проще. Память услужливо подсказала, что он, дядя Миша, должен помочь несчастному, униженному и ограбленному Синему Дракону. Для этого он, дядя Миша, обязан связаться с главой государства и воеводой, дабы те, в свою очередь, перекрыли границы и не дали уйти от возмездия двум обидчикам злосчастного дракона, которые то ли угрожали, то ли уже ограбили какое-то Хранилище… Тут же дядя Миша вспомнил, что и сам хотел обмануть этого самого дракона, президента и все Минобороны и собирался срочно сообщить дяде Паше с дядей Олегом о грозящей опасности со стороны дуболомов администрации президента и войск ПВО…

Параллельно с этими воспоминаниями он пытался разрешить мучительную проблему. Она заключалась в невозможности для дяди Миши представить себе какое-либо Хранилище, кроме хранилища радиоактивных отходов. Ну и еще – хранилища отработанных реакторных сборок на АЭС. К тому же вообразить, как Олег и Павел выносят из хранилища сборку ТВЭЛов длиной четырнадцать метров… Трудновато! Не говоря уж о вопросе, на кой черт она могла им понадобиться? Да и как они попрут ее через границу?! И еще одна мелочь не давала дяде Мише покоя. За много лет работы на Чернобыльской АЭС он ни разу не видел в хранилище дракона. Ни синего, ни какого-либо другого. Да и в штатном расписании охраны такая должность не значилась…

– Бред какой-то! – произнес вслух дядя Миша, даже не ощутив, что за последние пять минут это была единственная трезвая и дельная мысль.

Тут от спасения чести и достоинства Синего Дракона дядю Мишу отвлек сильный шум во дворе. Надрывались куры, выли и неистово лаяли собаки, а главное – орала Мурка!

Все-таки любовь творит чудеса! Даже если это любовь к корове.

Дядю Мишу как будто пыльным мешком по черепу звезданули! Сознание моментально прояснилось, и в кристальную чистоту хлынула мутная волна ярости. Волна ударила, затопила, схлынула и оставила в пустоте только одну мысль: «Мурку обижают!!!» Вот в таком состоянии он и бросился во двор, к коровнику, а по пути услужливое воображение нарисовало ему кошмарную картину насилия: негодяй-дракон пожирает Мурку с хвоста и уже добрался до крутой лебединой шеи несчастной, изнемогающей в крике буренки…

Дракона дядя Миша увидел там, где меньше всего ожидал, – за поворотом дорожки, огибающей огород. Синий возмутитель спокойствия, не торопясь, танцующим шагом двигался от курятника к бане, тихонько напевая что-то себе под нос, и на ходу отгонял хвостом наседающих на него собак. В зубах его вяло трепыхалась пара кур.

Увидев дядю Мишу, дракон не смог скрыть удивления. Он замер на месте и даже пасть раскрыл от изумления. Придушенные куры упали на землю и сочли необходимым прикинуться холодными трупами. Одновременно замолчали собаки, и в наступившей тишине странно-нежно мукнула корова в сарае.

– Пош-ш-ш-вонил в Мош-шкву? – вопросительно прошепелявил дракон, посверкивая глазками и пытаясь поймать взгляд дяди Миши.

Но тот, наученный горьким опытом, не желал ступать в одну кучу дважды. Он четко зафиксировал глазами точку меж ноздрей драконьей морды и потянулся рукой к поясу. Дракон оставил попытки вновь оболванить дядю Мишу и принялся с интересом наблюдать за его рукой.

– Щ-щего у тебя там, щ-щеловек?

– Я с тебя, гад, сейчас шкуру спущу и рюкзак сделаю, – тихо, но очень угрожающе заявил дядя Миша о своих намерениях.

– Так уш-ш-ш? – с сомнением нагло прошипел дракон.

– Я вижу, ты тут у нас поел-попил… – Голос дяди Миши дрогнул, он резко выдохнул через нос и добавил: – Пора и с честью расставаться…

Скользящим движением дядя Миша извлек из поясных ножен пластину десантного метательного ножа и так же плавно начал отводить кисть к правому плечу.

Узрев в руке противника черную железяку, дракон повел себя довольно странно и совершенно неадекватно прежней наглости. Коротко взвыв, он подпрыгнул вверх на добрых полметра и еще в воздухе принялся быстро перебирать лапами. Таким образом, едва дракон рухнул обратно на дорожку, из-под его когтистых лап вырвались фонтаны земли, пыли и куриных перьев, а сам он, пробуксовав на месте с полсекунды, ринулся мимо дяди Миши. При входе в поворот у туалета дракон отклонился от вертикали, как хороший мотоциклист, проскрипел чем-то по чугунной плите, охнул и, врезав по стволу персика хвостом, вышел на финишную прямую к двери бани.

Но и дядя Миша все это время не стоял истуканом. Ножа в его руке давно уже не было. Черной молнией, со странным, не привычным слуху шелестом нож неотвратимо летел в точку пространства, намеченную дядей Мишей. В ту же самую точку нес свою дурную голову Синий Дракон…

– Промахнулся я!.. – сокрушался дядя Миша. – Все, кажется, учел и промахнулся! В затылок метил, как положено, а эта тварь, дракон ваш, хвостом, как пропеллером, крутил и нож с траектории сбил. Скотина!

– И чего ты так переживаешь? – спросил я, рассматривая клинок, предъявленный дядей Мишей. – Ну, попал бы ты ему в затылок… На фига тебе в хозяйстве нужен бессмертный, если ему верить, дракон с эдаким ножом в затылке?

– Хорошая точилка, – похвалил нож дядя Олег. – Ни хлеба тебе нарезать, ни… Слушай! А чего это он весь такой блестящий и красивый? Ты ж говорил – черный!

– Был черный. Его мне дядя Саша Шешуков презентовал, когда обратно в Москву уезжал прошлой осенью. Предупредил, что заговоренный клинок, но – одноразовый. Дядя Саша с этим ножом даже купаться ходил и спал в обнимку. Не прошло для него даром то лето!..

– На курган больше не полез? – Я поставил чайник на плиту. – А чего он тогда от нас увез – ты больше не спрашивал?

– Спрашивал. Говорит, не доросли мы еще до того, чтобы с этими, с кургана, на равных общаться. Не лично мы не доросли, а вообще… А то, что он увез, – действует почти как у Жванецкого: все вроде ясно, понятно, а включаешь – не работает!

– Не доросли?! – возмутился я. – Когда они весь этот бардак устроили, воевали здесь, у нас, дырки в пространстве-времени вертели – они доросли?! И ведь не только здесь, в Ямане! Играли бы в свои игры у себя дома! А теперь, выходит, мы доросли, чтобы следить за этой свалкой и за ними убирать, а они с бугра руководить будут. Так?

– Откуда ты это взял? – с какой-то опаской спросил дядя Миша.

– А! – махнул рукой дядя Олег. – Гномик нам рассказал, когда мы его как следует прищучили. Хорош вам о высоких материях рассуждать! Ты, дядя Миша, не ответил, чего это нож так блестит и искрится?

– Про гномиков вы мне ничего не говорили. А нож… Таким он стал, когда я его из драконьего хвоста вытащил. Сам-то дракон в вашу дверь нырнул, как намыленный, а вот хвост втащить не смог. Нож, наверное, и вправду заговоренный. Был…

Дядя Миша вздрогнул от звука свистка на закипевшем чайнике, но тут же расслабился и потянулся к банке с кофе.

– Дракон и ругался, и умолял, и горы золотые предлагал… По правде говоря, нож я из хвоста у него выдрал из-за опасений, что он обратно вылезет. Права качать. А нож замечательно в хвосте засел! Каждым зубчиком цеплялся!

– Ох, ежели б он мне так попался, в эдакой позиции! – мечтательно закатил глаза дядя Олег. – Как бы я с ним переговоры провел! Он бы сам, как ишак вьючный, таскал из Хранилища…

Прервал я его очень просто – сунул в руки чайник с кипятком, он и заткнулся, а дядя Миша, опять не разобрав, что Олег ляпнул лишнее, с торжеством в голосе продолжил:

– Пахать бы на вашем драконе я не стал. Зачем? У нас трактор есть. Маленький. А этому гаду я вечерком кур загубленных припомнил! Три раза баню топил! Бороду с женой позвал, соседей… Все всласть напарились!

– Вот это правильно! Чистота – залог здоровья! – похвалил дядя Олег и кивнул мне с намеком. – Может, совсем уморит скотину дядя Миша? Стал ведь Синюшник меньше!

– Вряд ли его так просто уморить можно, – остудил нас дядя Миша. – Он, правда, за дверью до полночи кашлял и ругался, но теперь за неделю отошел, пашет котельная его имени на полную катушку.

– Да и размеры его… – высказал я свое мнение. – Небось ход тактический. Чтоб заманить…

– Плевать мне на его размеры и тактику! Все равно я дракона вашего загоношу!

И дядя Миша посмотрел недобро, как будто подозревал нас в чем-то таком…

А на следующий день Мурка заболела. Она грустно стояла в сарае, повернувшись задом к двери и ко всему миру, не реагировала на почесывание шеи, плевать хотела на теленка, была крайне грустна, мечтательна глазами и ничего не ела.

Обеспокоенный дядя Миша выволок корову из сарая на солнышко и внимательно обследовал со всех сторон, но ни воспалений, ни укусов не обнаружил. Собственно, он и осматривал Мурку на предмет укусов: все никак не мог забыть видения, в котором дракон зажрал бедную корову.

Оставленная в покое буренка медленно, спотыкаясь на каждом шагу, забрела обратно в сарай, заняла прежнюю позицию и застыла в мечтательной каталепсии.

Тетя Люба, пресытившись наблюдением за мучениями дяди Миши и Мурки, попыталась обоих успокоить и пообещала завтра позвать Бороду для осмотра коровы.

Но назавтра состояние Мурки, а следовательно, и дяди Миши, резко улучшилось. Хотя и довольно своеобразно: корова начала жрать все подряд. Имеется в виду именно «все подряд», ибо дядя Миша утверждал, что видел собственными глазами, как Мурка схавала вместе с травой зазевавшегося грача. И это после ведра вареной рыбы…

Одновременно у Мурки резко прибавились надои молока, так что ее прожорливость на это и списали. И все было прекрасно: Мурка ела, как взвод коров, доилась, как бензоколонка, а дядя Миша разрабатывал новые схемы утилизации молока. Правда, к концу недели у нее здорово раздуло живот, и Бороду все же пришлось позвать.

– Ха! – уверенно заявил Борода, едва увидев Мурку. – Да она у вас беременная! – А на заверения дяди Миши о том, что его Мурка быка год не видела, сказал: – Мой бычок по острову мотается, а дурное дело, оно, знаешь ли, нехитрое! Раз – и все дела. В общем, через пару месяцев…

Борода оказался прав только наполовину. Мурка разродилась через три дня, утром. Беспокоилась она еще с вечера, а когда дядя Миша с тетей Любой посетили ее рано утром, прямо при них произвела на свет продолговатый, туго перевитый венами, белесый мешок с длинной пуповиной. В мешке кто-то дергался, в явных усилиях выбраться наружу, и дядя Миша по безапелляционному совету жены произвел несложную хирургическую операцию.

В проделанный лезвием разрез немедленно, отдуваясь и фыркая, высунулась уродливая плоская голова на длиннющей шее, но дядя Миша, еще не забывший, как выглядел после рождения Чубайс, находящийся здесь же, в сарае, сказал, обращаясь к теленку:

– Вот тебе и братец! Тоже олигархом будет…

Рядом с первой в дыру протиснулась вторая голова и, разрывая стенки плодного яйца, третья. Тетя Люба, никак не прокомментировав происходящее, тихо упала в обморок. Точнее, она не упала, а медленно присела у стены и выключилась. Мурка повернулась, нежно мукнула и принялась вылизывать новорожденного, а дядя Миша потащил тетю Любу из сарая на природу и дальше по дорожке в дом.

Обретя сознание и укрепившись в нем, тетя Люба категорически предложила предать данное произведение Мурки немедленной смерти. Дядя Миша, и сам подумывающий о чем-то подобном, прихватил топор и ушел в сарай. Вернулся он минут через пять, швырнул топор в угол и так охарактеризовал материнский инстинкт Мурки:

– Еще одна пара рогов в животе лично мне совсем ни к чему…

Трехголовый уродец рос не по дням, а по часам, как былинный богатырь, и через пару дней достиг размеров Чубайса. Происходило это не только потому, что он сосал три соска вымени одновременно, но, вероятно, и оттого, что со второго дня самостоятельно перешел на смешанное вскармливание. Под бдительным присмотром Мурки он на заросшем репьями поле в три головы ловил бабочек, кузнечиков, жучков и весело хрумкал ими в тени деревьев.

Дядя Миша долго мучился вопросом, как назвать братца своего теленка. В конце концов, решив, что резать лично башковитого монстра не будет, он, дабы не тревожить лишний раз армию российских олигархов, дал трехголовому уроду весьма традиционное имя – Го-Ры-Ныч. Головы прекрасно реагировали каждая на свое имя, и в общем-то все были довольны. Кроме тети Любы. Дело в том, что Го-Ры-Ныч внимательно следил за тем, чтобы Чубайсу доставалась его доля молока, и доить Мурку после их совместной трапезы стало бесполезно.

На четвертый день Го-Ры-Ныч встретил дядю Мишу радостным:

– С-сдрас-ствуй, па-а-па-а!

Кто другой испугался бы до смерти, а дядя Миша спокойно, с достоинством, поздоровался в ответ и отправился за консультацией на хутор, к Бороде. Там он долго и мучительно пытался начать рассказ о происходящем, но Борода, едва уловив смысл темы, как-то странно оглянулся, затащил дядю Мишу в дом и уже там, чуть ли не на ухо, горячо зашептал:

– Это ничего, Миша! Это здесь случается! Ты только это… Потерпи немного. Хорошо? Через пару недель он улетит. Непременно! И у меня такое бывало… Только смотри, башки ему не руби! Не дай бог! Они потом отрастают злые, мстительные и начинают мясо жрать! А вообще тварь эта – она понятливая, незлобивая…

Сведения о том, что приключившееся не является чем-то из ряда вон выходящим, сразу успокоили дядю Мишу и вселили надежду на благополучный исход. Уже у самой калитки Борода все тем же шепотом сказал:

– Ты вот что… Особо не распространяйся об этом. Ни к чему оно. А за корову свою не беспокойся. Все будет в порядке! Когда они улетают, конечно, душа болит, прямо-таки вдребезги-пополам! Мы же не железные! – Борода как-то горестно вздохнул и повторил: – Все будет в порядке. Он тебе еще рыбу таскать будет…

Насчет рыбы, это Борода как в воду глядел! Как-то утречком, в конце недели, Го-Ры-Ныч первую щуку приволок, попросил выпотрошить и на четыре части поделить – себе и Чубайсу – чтоб, значит, поголовно и без базара. Уяснив, что теленок рыбу не ест, удивился, но настаивать не стал, все слопал сам, на троих.

Дальше – больше. Жерех, судак… Все – отборный крупняк, как на выставке. А уж когда до Го-Ры-Ныча дошло, что осетрина и жирнее, и ловить ее легче, вообще наступило золотое время, потому что от молока Мурки он отказался, а икру осетровую и молоки не ел принципиально. Брезговал. Да и не жаден был. Стоило попросить – уступал самые лучшие куски.

Дядю Мишу он упорно продолжал называть «папа», корову – «Му-мама», а тетю Любу – «Лю-мама». Все возражения тети Любы и попытки дяди Миши переучить Го-Ры-Ныча не принесли плодов и были заброшены.

Днем Го-Ры-Ныч предпочитал спать в ивняке, за картофельным полем, а охотился только ночами. В результате утро у дяди Миши было самым горячим временем суток. Рыбу надо было разделать, разделить, икру – пробить, посолить. За взвешиванием и дележом еды Го-Ры-Ныч всегда следил всеми тремя головами, чтоб все честно было, до «м-мулиметра». Такая вот драконья принципиальность.

Без проблем, конечно, не обошлось. Заявился как-то с утречка участковый с двумя вкуровцами в качестве понятых и пострадавших. Интересовались, не видел ли кто чужих на острове или катера какого, не местного. Постепенно дядя Миша выяснил: ночью по вкуровцам, затаившимся в камышах, с воды саданули из огнемета. Хорошо еще, что никто не пострадал!

Так дядя Миша узнал, что Го-Ры-Ныч ко всему еще и огнедышащий. Пришлось с ним потолковать, разъяснить неправоту и отсутствие необходимости привлекать внимание к себе и острову. Го-Ры-Ныч не дурак, все понял, стал летать за рыбой в другие места, вкуровцев больше не задирал, только иногда, в охотку, винты у их моторов под водой откусывал. Но исключительно вдали от дома своего.

Однажды утром дядя Миша рыбы в обычном месте не обнаружил. Он не поленился, сходил на огород и увидел, что Го-Ры-Ныч дрыхнет в гнезде под ивами и голодным вовсе не выглядит. По возвращении в дом на вопрос тети Любы: «А где икра?» – дядя Миша ответил:

– Большей частью – в реке. И в холодильнике валом. Го-Ры-Ныч, видать, сам научился рыбу потрошить или, морды его толстые, целиком глотает…

Так и шла жизнь потихоньку-полегоньку, но однажды вечером, когда тетя Люба доила Мурку, а дядя Миша чесал корове шею, Го-Ры-Ныч осторожно, чтобы не помять картошку на огороде, приполз к сараю и просунул все три головы в проем двери.

– Мам-мы! П-пап-па! Братец! Добрый веч-чер!

Головы по очереди выговаривали слова, с большим старанием произносили все звуки и улыбались.

В ответ на приветствие Мурка что-то нежно промычала, тетя Люба едва не перевернула подойник и чертыхнулась, а дядя Миша поздоровался и принялся выжидательно разглядывать головы.

– Мам-мы! П-пап-па! Мы уш-ше ф-фырос-сли и с-скор-ро с-станем с-соф-фсем ф-фс-срос-слыми. Мы не т-такие, как ф-фы, но ф-фы кор-рмили нас-с, поили и л-лю-пил-ли. Ф-фам п-пыло тяш-шело, но ф-фы тер-рпели. Теп-перь мы х-хотим мир п-пос-смотр-реть и найт-ти п-подобных-х нам. Это оч-чень далеко. Ф-ф Тр-ридес-сятом Цар-рс-стве…

То ли утомленные длинной речью, то ли в ожидании чего-то головы замолчали. Дядя Миша, прочувствовавший вдруг, что Го-Ры-Ныч вот-вот улетит черт-те куда и наверняка не вернется, растерянно посмотрел на Мурку и жену, как бы обращаясь за поддержкой. Мурка печально молчала, а тетя Люба украдкой крестилась. Молчание затянулось, и голова, находившаяся сверху, укусила среднюю за ухо.

– Да п-помню я! – огрызнулась укушенная голова и густым басом, без всякого шипения и акцента, требовательно заявила: – Мамы! Папа! Благословите нас!

Дядя Миша, как будто всю свою жизнь делал только это, троекратно облобызал головы, тетя Люба вздохнула, а Мурка промычала нечто невнятное, и из ее карего глаза выкатилась прозрачная слеза.

Тишину прощания нарушил сам Го-Ры-Ныч. Точнее, его средняя, наиболее образованная голова:

– Прощайте, мамы и папа, сродственники наши! И ты, брат наш единоутробный, прощай! Может, когда свидимся!

Го-Ры-Ныч, аккуратно вытащив головы из сарая, высоко подпрыгнул и развернул крылья. Он быстро набрал высоту, сделал прощальный круг над отчим домом, полыхнул огнем из всех голов и полетел куда-то на юго-восток…

Дядя Миша закончил повествование в крутейшем миноре, но все наше сопереживание ему полностью обнулилось, когда он неожиданно сжал руку в кулак и, потрясая им, провозгласил:

– А этого вашего дракона я урою! Я эту тварь голубую!..

Он отхлебнул кофе, поставил бокал и посмотрел на нас так… Не знаю, как дядя Олег, а я почувствовал себя близким родственником Синего Дракона…

– Минуточку! – неожиданно вкрадчиво прозвучал голос дяди Олега, и я с удивлением услышал знакомые нотки знаменитого адвоката Перри Мейсона. Дядя Олег брал у меня книгу детективов и, видимо, изучил ее очень внимательно.

– Похоже, что ты, дядя Миша, склонен обвинять во всем, что на тебя навалилось, нас с дядей Пашей?

– Нет, вы послушайте! – возмутился дядя Миша. – А кого, спрашивается, я должен обвинять? Дверь эта чья? А дракон?!

– Надеюсь, что ты вспоминал о том, чья это дверь, пользуясь дармовой энергией вышеназванной двери для личных нужд и, в частности, для протопки бани?

Вот так! Класс! Левой – Перри, а справа – Мейсон! Я попросту тащился от того, как элегантно дядя Олег вел разбирательство дела. Дядя Миша еще не успел отреагировать, а дядя Олег уже нанес очередной хук слева:

– Да и избыток черной икры, возникший не без помощи нашей двери, я надеюсь, не слишком тяготит вас.

– Ты эта… – попытался защищаться дядя Миша, но дядя Олег резко сменил тон на прокурорский и попер буром:

– Разве это мы с дядей Пашей не закрыли чертову дверь, как того требуют инструкция, технология, да и обычная элементарная осторожность? Или это мы изнасиловали твою корову?

Дядя Олег печально вздохнул и обратился к аудитории тоном уставшего, но исполнившего свой долг адвоката:

– Так уж оно вышло! А твоего личного врага, беспредельщика-дракона, мы согласны принять на свой счет с признанием тобой его некоторых бесспорных положительных качеств, и желательно в дохлом виде.

Я взорвался аплодисментами, дядя Олег раскланялся, а дядя Миша вперился в нас дикими глазами и о чем-то напряженно думал. Вот ведь чего не отнять у дяди Миши – умеет он проигрывать красиво! Только-только вдохнул и, может быть, еще даже не осознал всей правоты и блистательности речи дяди Олега, а уже нашел слова для красивого и, не побоюсь этого слова, элегантного отступления:

– Знаете че?.. А пошли бы вы все трое!..

Когда дядя Миша совсем уже собрался ехать обратно в Яману, у самого порога он, помявшись малость, сказал:

– Вы это… Лучше на рыбалку приезжайте. В этом году щука крупная, как никогда!

– А ты баньку топи чаще, – откликнулся дядя Олег. – Говорят, пар, он для костей страх как полезен! А уж если рыбалить в Ямане по-крупному, так за крольчатником. Ловить того, кто там живет в дерьме.

– С этим вы, похоже, опоздали. Как-то ночью Го-Ры– Ныч… – дядя Миша почесал уголок глаза, как будто смахнул накатившую вдруг слезу, – ковырялся там, чавкал полночи, а потом два дня спал без просыпу и в весе резко прибавил… Теперь сахар и булочки за крольчатником никто не хватает. И вот что! Вы поменьше болтайте о наших яманских делах. И кончайте торговать артефактами! Копейки получите, а нас ни за грош засветите.

– Да мы осторожно, без лишней рекламы… – пожал я плечами и заверил дядю Мишу: – Если ты сумеешь Синего Дракона уморить, так мы все артефаки эти обратно скупим! И яманские, и все чужие. Клянусь соседским поросенком!

 

Глава 7

Логика драконов. Крутые неприятности

Не один раз мне приходилось выслушивать от вроде бы умных людей довольно странный вопрос: «Почему ты охотишься на Сашку Компанцева?» Мало того что вопрос неверно сформулирован, так еще и задан не подумавши. Ну что значит «почему»? Да потому что все остальное от меня в нашем мире, как в танке, броней метровой защищено! Ну давайте охотиться на президента… Что, страшно даже представить? Правильно! Президенты, они у нас указами защищены, и охрана с ними по миру бродит о-го-го какая! Давайте попробуем на зверей и рыб поохотиться, на флору и фауну, так сказать. Тоже законами прикрыты! И радетели природы, как положено, зарплату получают. Смотрим дальше по списку, что там осталось? Вот! Ни в одном законе упоминания нет, охрана отсутствует: «Александр Компанцев!»

И не надо никуда далеко ехать! Все рядом, под боком! Вышел вечерком, дождался объекта, дистанцию прикинул, траекторию, объем ямы посчитал и со свежими впечатлениями – домой, схемы чертить, мечтам предаваться. И в этом деле без Компанцева никак! Ничего не получится. Я пытался…

Если же дурацкий вопрос «почему?» заменить на более философское «зачем?», то тут уж я прямо теряюсь! Ну что значит «зачем»? Зачем нам необходим так называемый «образ врага»? Ясен пень, для здорового образа жизни! Друг, он что? В нужную минуту протянет руку помощи, денег подкинет, стопарь нальет. И все. А хороший враг, он всех друзей стоит! Он мыслительный процесс стимулирует, волчком крутиться заставляет! Ему ж цены нет как объекту охоты!

Тут уж без дяди Саши, как без рук! И мучиться особенно не надо, в смысле поисков прегрешений объекта. Виновен он изначально! И главное, чем хорош: если вдруг память подведет, забудешь что-то ненароком, то он, умница, сам собой все сделает. Вот, к примеру, позвонил он мне недавно…

– Алло! – нахально сказала телефонная трубка знакомым до тошноты голосом.

Я отстранил трубку от уха, осторожно заглянул в дырочки и, не обнаружив там самого дяди Саши, разочарованно вздохнул. Будь он там, я мог бы легко придавить его спичкой, но не сложилось в этот раз. Все-таки воображение – опасная игрушка: кажется, что вот только вчера с удовольствием закопал его в песок по самую шею, притоптал, подровнял, чтобы он дышать мог и мучиться дольше… Или в последний раз я его утопил, как Му-Му? А! Да какая теперь разница?! Вот же он, в трубке орет! Живехонек! Хоть сам топись…

– Алло! Дядя Паша! Ты чего молчишь? Это я!.. – пищало в трубке, а я с тоской думал о том, что просто так дядя Саша не звонит. Что-то он задумал там, на другом конце провода, и теперь, как черная чайка, парящая в вышине, предупреждает криком: «Вам-всем-придет-каюк, каюк, каюк…»

Но я и в этот раз недооценил дядю Сашу! Оказалось, что все, что можно было сделать, он уже сотворил и звонил не просто так, а узнать: удалось ли мне выжить?

– Что случилось? – спросил я хрипло.

– Ага! Живой! Как твое здоровье?

После этого вопроса у меня явственно закололо под лопаткой, и появилась давящая боль в груди.

– До твоего звонка был здоров, как бык перед забоем. А что?

– Да вот, позвонил…

Дядя Саша замолчал, и я по опыту знал – это могло быть очень надолго, а мне не терпелось узнать, что мне угрожает и с какой стороны.

– Твой звонок я уже почти пережил! Что стряслось?

– А? – очнулся где-то в телефонной сети дядя Саша. – Да я тут…

– Это я «тут», а ты «там»! – не выдержал я очередного приступа молчания дяди Саши. – Давай быстро говори, что меня ждет! А то как включу щас установку «Смерть по телефону», так тебя только по номеру и опознают!

– А у тебя есть такая штука? – неожиданно заинтересовался дядя Саша. – По телефону убить очень трудно… – с сожалением сказал он и тут же добавил: – Я вот к тебе Шевчука послал…

– Какого такого Шевчука?! – обомлел я.

– Ну, может, он и не совсем Шевчук… Но очень похож! Весь в коже, с бородой и на байке. Все расспрашивал, как мы «морок» забили да кто что сказал…

– Ты че, дядя Саша… – прохрипел я и начал кашлять.

– Его подробности интересовали, вот я его к тебе и послал. Хороший мужик…

– Какой мужик?! – заорал я, собравшись с силами. – Какой байкер?! Про «морок» не знал никто! Ни одна живая душа! Кроме нас, конечно…

– А может, ему Коля-казах рассказал? – предположил дядя Саша в искреннем желании помочь мне. – Он мне намекнул, что был у дяди Коли…

– При чем здесь дядя Коля?! – возмутился я. – Это ты все разболтал! Коля-казах в Калиновке сам себе памятник возводит с надписью «Победитель монстров». Он занят…

Прервал меня звонок входной двери. Дядя Саша в телефоне выжидательно затих, а я пытался быстро решить проблему: открывать дверь или сделать вид, что меня нет дома? Но, как ни кинь – выходило, что притворяться смысла нет. Меня заложил дядя Саша, а он любое такое дело выполнял предельно основательно и надежно.

– Убью! – пообещал я телефонной трубке, бросил ее на аппарат и пошел к двери.

За дверью обнаружился мужик, действительно, как и обещал дядя Саша, крайне похожий на раннего Шевчука: клепаные кожаные шмотки, борода, черные очки – все было при нем. Но – не Шевчук. И дело не в каких-то там мелких различиях, а в том, что настоящему Шевчуку у дверей моей квартиры в это время дня ловить абсолютно нечего. Да и не приглашал я никого…

«Встречу – урою!» – подумал я о дяде Саше, а не-Шевчуку быстро, пока он не успел открыть рот, сообщил:

– Его нет! Он ушел гулять до вечера!

Для того чтобы посетитель не усомнился в правдивости моих слов, я очень честными глазами смотрел через плечо кожаной куртки в сторону лифта, намекая на дальнейший маршрут. Но, возможно, я был не слишком убедителен, а может быть, клиент попался особо недоверчивый. Во всяком случае, моя попытка закрыть дверь успеха не имела, и мало того, я почувствовал, как мне в живот уперлось нечто твердое.

– Он – это ты! – уверенно заявил лже-Шевчук с каким-то до боли знакомым шелестяще-свистящим акцентом, и давление на мой пупок слегка возросло.

Мучимый неясными предчувствиями, я опустил глаза вниз в надежде хотя бы частично развеять сомнения, но снова был сильно разочарован. Предчувствия меня не обманули: в живот упирался обрез двуствольного ружья. И не надо успокаивать и пытаться убедить в том, что у моего страха глаза велики! Водопроводную трубу от ружья я пока еще отличить способен! А если бы это был не обрез, то при всех перечисленных обстоятельствах стволы «машинки» торчали бы у меня из спины. Кстати сказать: приклада у этой штуки тоже не было.

В общем и целом, ничего хорошего и радостного я внизу не увидел. На первый взгляд. Потом я обратил внимание на ноги рокера. Не имею понятия, какую обувь носит настоящий Шевчук, а у моего были эдакие ладные полусапожки из африканского крокодила. Черные, без единой заклепки и швов, они одной несуразностью произвели на меня неизгладимое впечатление, затмившее вид обреза у моего пуза. Я даже позволил себе расслабиться и, ухватившись за обрез и слегка развернув его, заглянуть в стволы.

– У тебя ус отклеился… – вежливо проинформировал я рокера, прищурив один глаз.

– Что? – не понял он. – Какой ус?!

– Сапог, – сфокусировал я намек. – Фасон «пальцы врозь» теперь уже не носят. Немодно и очень на перчатку похоже. Усек?

– Спасибо… – оторопело поблагодарил рокер.

Я кивнул, принимая благодарность.

– Если ты то, что я думаю, то палить из обреза и скандалить здесь ты не будешь. Но… – я медленно, чтобы не насторожить лжерокера, отвернул стволы обреза от себя и заправил их ему в бороду, – если я ошибаюсь, то, ради бога, стреляй себе!

– Провокатор… – пробурчал он, усмехнувшись. – Другой бы поверил…

Обрез как по волшебству исчез под полой его кожаной куртки, он подергал себя за бороду, скрипнул когтями о бетонный пол лестничной площадки и, вперив в меня вертикальные прорези зрачков, очень серьезно сказал:

– Ты угадал. Мне нужна твоя помощь. Не откажи…

Я не отказал. А вы пытались отказывать в помощи настоящему дракону, глядя ему в глаза?

…Некоторые, так сказать, оптимисты пытаются внушить мне, что и в дяде Саше обязательно должно быть что-то хорошее и что не может в одном человеке поместиться все, что я якобы ему приписываю. Ну, о вместимости дяди Саши и о его принадлежности к роду человеческому я бы мог еще поспорить. Хотя считаю вопрос о том, сколько злых верблюдов может поместиться в его организме, компетенцией инквизиции. Кстати, о приятном! У инквизиторов были очень даже приличные приемчики и примочки. Я когда-то в Ленинграде видел. В Историческом музее на Невском.

А вот предположение о «чем-то хорошем» в дяде Саше оспаривать не буду. Все может быть! Может быть, я встречал его не в сезон и все это «хорошее» не торчало наружу? Но Дракона-то на меня наслал именно он, а не кто-то другой! Так что вопрос об источнике неприятностей в этом мире я обсуждать не желаю…

Дракон мне конечно же врал. По крайней мере, в плане того, что он не применял ко мне всяких там драконьих штучек типа гипноза. А иначе чем можно объяснить мое горячее желание срочно помочь ему в его правом деле и самоотверженно принести на алтарь борьбы все ценности жизни, вплоть до последнего куска колбасы? Жизнь жизнью, а вот на колбасу когда-то у нас в Союзе даже спорить было не принято.

Со временем, видать, чары малость подослабли и энтузиазм мой начал тихо улетучиваться. Но еще до этого мы успели обстоятельно обсудить славную прошлогоднюю победу над мороком. Дракон не скрывал восхищения слаженностью и продуманностью наших действий в столь сложной и нестандартной ситуации. Очень интересовался историей вопроса, а уж когда я поведал ему про серебро… Промежду прочим, к сведению некоторых дядей Олегов, стоило мне правдиво рассказать об идее применения аргентума и о том, кто на каком дереве сидел, как Дракон моментально сказал:

– Верю!

– Веришь? – недоверчиво спросил я.

– Верю, потому что знаю!

В этом месте меня малость поволокло в сторону. Уж больно интересная мысль в голову пришла.

– А вы, драконы, выходит, все про всех знаете?

– Не совсем так, – не стал таиться Дракон. – Все на свете знать невозможно – башка лопнет. Вон оракулы все знают, а сказать нормально не могут. Но я хоть и проспал лет шестьсот, не меньше, получив задание, тщательно к нему готовился! Языки современные учил, читал кое-что в библиотеке… Так что теперь, когда ты говоришь о каком-то факте, я при определенном усилии как бы вспоминаю все это и точно знаю, говоришь ли ты правду…

– Детектор лжи?

– Что? – переспросил Дракон, и я убедился, что он опять нещадно врет. – Ну, в общем, я точно знаю сущность проблемы, если думаю о ней. Собственно, вы, люди, тоже знаете все, но поверить в это не можете, и еще вас отягощают сомнения. А знать все… Невозможно знать то, чего не можешь себе представить. То есть знаешь только то, что знаешь… Или, говоря другими словами…

Может быть, что последними своими фразами Дракон просто пытался меня запутать в этих березах, но я его уже не слушал. Меня терзала другая догадка…

– Выходит так… – осторожно, чтобы не вспугнуть, спросил я. – Значит, ты ничего не знал обо мне до разговора с дядей Сашей?

– Ни сном ни духом! – с ходу проболтался Дракон.

– Убью! – выдохнул я.

– Кого? – удивленно встрепенулся он.

– Да так… – не стал я уточнять и впервые подумал, что закапывать Компанцева в песок не очень-то эргономично и как-то хлопотно. Гораздо проще одеть его, как положено, в спасательный жилет, к ногам балласт на веревке привязать, и пущай себе маячит в водоеме, как поплавок донной мины…

Что было нужно от меня Дракону, я, по честности говоря, не очень ясно представлял себе даже тогда, когда мы вдвоем покидали подъезд моего дома. Понятно было одно: объект чем-то схож с мороком, хотя Дракон и оговорился, что размерность несколько другая. Ну и тащил бы туда дядю Колю с его базукой! Ан нет! Дядю Колю он, видишь ли, сейчас никак задействовать не может!

Да и вообще, по мере того как шум в голове стихал, дело нравилось мне все меньше и меньше. Мысли разные роились в голове… А вдруг это происки Синего Дракона? Становиться шашлыком не особенно хотелось… Но на такие мои предположения Дракон откликнулся неожиданно резко:

– Я – Черный Дракон-Наблюдатель! И я гарантирую полную безопасность и анонимность твоей помощи. А путать меня с каким-то Хранителем… – Он поморщился. – Ты же не равняешь себя с мартышкой?

– Козе понятно! – кивнул я. – И все-таки… Хотелось бы иметь более весомые гарантии безопасности.

Он посмотрел на меня с сожалением и прошипел сквозь зубы:

– Я дракон!

Знать бы еще, хотя бы приблизительно, что он имел в виду. Если исходить из моего прошлого опыта, то… Как там? «Дракон лжет, даже если он вынужден говорить правду…»

На выходе из подъезда мы пересекли зону ответственности двух дежурных старушек из местного клуба «за всем Смотрящих». Представителей этого славного клуба можно найти у любого подъезда, снабженного лавочкой. Лавочка – архиважный атрибут Смотрящих. На ней сидят. Это ее качество дает возможность разгрузить ноги и смотреть во все стороны долго, внимательно и непрерывно.

Бабки у нашего подъезда занимались своим делом самозабвенно, с выдумкой, дежурили на лавочке посменно и фиксировали всех входящих-выходящих-проходящих. От степени их наблюдательности и, совсем немного, от численности объектов наблюдения зависела плотность и длительность информационных потоков на ежевечерних клубных посиделках. Так что пахали старушки не за страх, а за совесть.

– Здравствуй, милок!

Дракон что-то буркнул себе в бороду, а мое ответное «здрасте!» утонуло в стаккато второй бабульки:

– К кому это ты приходил? Дома застал али нет никого?

Дракон молча уселся на свой байк, я не без удобства устроился сзади, а бабульки, в отчаянном желании выдавить из ситуации еще хотя бы бит информации, наперебой запричитали:

– А сколько ж твой мопед бензина жреть?..

– Дым от вас один и вонь…

– А на права долго учиться надо ль?..

– Милицию надо вызвать… Они разберутся…

– На балконе его держать можно?..

– Езьдют тут всякие… Дышать уже нечем…

– Ты глухонемой, что ли?.. Аль ни прав у тебя нету, ни совести?..

Повинуясь повороту ключа, мотозавр Черного Дракона рыкнул и тихо заурчал.

– Он за все ответит. Позже. Оптом, – попытался я успокоить старушек и достиг определенного результата. Бабки уставились друг на друга и принялись ожесточенно перешептываться:

– Ты ж сказала, что он немой?

– Ну да! Вон, видишь, борода у него есть…

– А чего ж он тогда разговаривает?

– Лечился, наверное…

Дракон отвернулся от старушек и сказал мне вполголоса:

– Они тебя слышат, но видеть не могут. Ограничения магии… – и, предупреждая мой вопрос, добавил: – Я тебе обещал анонимность.

У любого человека должна быть одна большая мечта. Вот, например, мне нравится верить в то, что однажды дядя Саша придет и доложит, что уже закопал сам себя в песок по самую шею и теперь просит меня принять работу. А в ответ на мое недовольство подбросит еще пару полновесных лопат песка себе под подбородок…

Но большая мечта может и не сбыться. При жизни. А вот разные мелкие мечты сбываться должны обязательно. В этом я твердо уверен.

– Они точно меня не видят? – уточнил я, и Дракон в ответ только вздохнул. – Тогда подожди минутку!

Я слез с байка, прокашлялся и медленно подошел к скамейке. Магия магией, а бабки, судя по всему, обладали могучей интуицией: они вдруг прервали спор и принялись обеспокоенно разглядывать Дракона прямо сквозь меня. Щелкнув пальцами, чтобы привлечь их внимание, я глубоко вдохнул и вежливо, но громко и выразительно гавкнул.

Понятное дело, что до хорошего барбоса мне очень даже далеко, но я и не претендую. Вполне хватило и заложенных талантов. Бабки вжались в скамейку, как космонавты при стартовых перегрузках, и принялись в поисках собаки обшаривать большими глазами кубометр воздуха над собой. Но я уже ушел к байку…

Водила Черный Дракон был еще тот! Имею полное право на такую оценку, так как еще в далекой юности познал «Восход» под чутким руководством дяди Олега. Кто не в курсе – «Восход» это не «Восток», однако мы и на нем летали неоднократно. Низенько, конечно, по-над самой травой, но летали. И, несмотря на все наши выкрутасы, дядя Олег не уставал твердить, что ГАИ следует уважать, блюсти скоростной режим у ихней будки и бояться светофоров. Это такие уличные торшеры на ножке, и она очень твердая. В общем и целом дядя Олег всегда призывал чтить закон.

А манера вождения лже-Шевчука в корне отличалась от того, к чему меня приучили дядя Олег и партия. Собственно, это была даже не манера, а способ. Он просто ехал прямо и очень быстро. Перекрестки Дракон проскакивал, не притормаживая, и я сомневаюсь, что он имел представление о роли светофоров в уличной сутолоке. Бабка-наблюдатель у подъезда имела тонкий нюх на шпионов! Не зря она спросила, есть ли у Черного Дракона права.

На повороте от Советского поселка к Камызяку я забеспокоился и приоткрыл один глаз, когда почувствовал, что мы входим в вираж. До этого я предпочитал ехать зажмурившись, чтобы не нервничать по мелочам. Спокойнее как-то. А тут вернулась мысль о Синем Драконе и подозрения, что меня везут на обед. И еще… В общем, если тот мужик, что ехал в иномарке перед нами, напишет в своей жалобе: «После поворота сквозь мою машину на большой скорости проследовал мотоцикл…» – я, как честный человек, под его бредом подпишусь.

Камызяк мы миновали вместе с мостом и постом ГАИ плавно, без рывков. Боец, вооруженный автоматом и свистулькой, жезлом не размахивал, не свистел, да и вообще внимания на нас не обратил, хотя просквозили мы прямо через закрытый шлагбаум. Может, он нас не заметил? Или решил, что это опять местные НЛО расшалились?

Когда мы, не притормаживая, проскочили и мост у Верхней Калиновки, я, признаться, слегка расстроился. Знаете, как бывает? Вот думаешь, что все – точно знаешь, куда едем, а оно – бац! Облом Обломыч! Да и в Ямане, с дядей Мишей, если что, всегда сподручней было бы прикопать этого «дракона от Компанцева» в одной из готовых ям вместе с байком. А так, один на один, да без лопаты…

Лопатка у Дракона, правда, была. Не такая, конечно, как у дяди Миши! Куда там! Так себе саперная лопаточка, сбоку к байку приторочена. Но эдаким совочком Дракона закапывать – смех один! Нерентабельное дело. Тут я, по аналогии, опять дядю Сашу вспомнил, и можете осуждать меня, сколько вам угодно, но я решил, что сразу по возвращении поймаю его и…

Байк начал терять скорость и принялся трястись, как тот вибратор с новыми батарейками. Создавалось впечатление, что прежде мы летели, а теперь вернулись на нашу грешную астраханскую дорогу. Это заставило меня отвлечься от приятных мыслей о дяде Саше и открыть глаза.

Увидел я, как мы просквозили мимо Жанааула, и теперь уверился на все сто, что Дракон держит путь куда-нибудь в Иран или, на худой конец, во владения черных каспийских гномов, в подводные пещеры. Но мы не доехали даже до Кировского.

Миновав мост, Дракон резко свернул влево, проскочил маленький поселок, заброшенную ферму и остановил байк на заливном лугу у неширокой, но быстрой протоки. Если мне не изменяет память, пару раз в этом месте мы с дядей Олегом летними ночами судаков ловили. Река здесь делает крутой поворот, называется, кажется, Малый Бакланий, и богата не только вкуровцами, так что ночная жизнь протекает интенсивно и полноценно. Тем более что дальше речка впадает в протоку Белужья. По названию можно догадаться…

Я уже упоминал, что умные мысли в моей голове не роятся, как мошкара в начале лета, а рождаются где-то в глубинах подсознания и часто там же и умирают. Как и положено, рождаются они не очень часто, хотя конечно же и чаще, чем раз в девять месяцев.

В этот раз воспоминания о рыбалке, похоже, простимулировали что-то под мозжечком, и меня посетила мысль настолько очевидная, что ее поздний приход я могу оправдать только гипнотическим воздействием дракона. Эта мысль меня так поразила, что я непроизвольно ее озвучил:

– А чего это я здесь делаю? А?

После проделанного пути вопрос выглядел явно не совсем адекватно, но Черный Дракон нашел нужным ответить:

– Ты здесь для того, чтобы ликвидировать древнюю занозу… – Он помолчал, но местонахождение занозы так и не обозначил. – Сохранить баланс этой группы миров, спасти свой мир от деструкции, сделать…

Все-таки насколько богат и могуч наш родной русский язык! Одной интонацией можно и точки над всеми «и» поставить, и дырку в стене провернуть, и молоко заквасить. Я не имею в виду часть родного языка, специально предназначенную для погрузочно-разгрузочных работ. И в повседневной нашей речи можно найти отдельное нужное слово, способное описать разом весь пейзаж, умственную неполноценность собеседника, ваше личное отношение к тому, что он говорит, что скажет, и сожаление о временных издержках. Главное – правильно расставить акценты.

– Ч-чи-ив-во-о?! – максимально прищурился я на Черного.

Дракон как-то сразу скис. В расстройстве он даже перестал следить за своим внешним видом: стоял, растопырив пальцы на ногах, а не сложив их в аккуратный чешуйчатый «ботинок», рыхлил когтями почву, размахивал за спиной черно-глянцевым хвостом, и из бороды его теперь торчала типично драконья морда. Интересно, а чего, собственно, он от меня ожидал? Радостного возбуждения в предвкушении работы?

– В вашем мире так трудно действовать… – прошипел Черный Дракон. – Вы совсем не желаете думать о других и о грядущем…

– А ты думаешь, что нам здесь легко?! – возмутился я. – Мамонты вон сдохли! Динозавры копыта откинули! Правительство у нас… Чтоб им китайцами править до самого расстрела! А мы живем! Упираемся, вождей выбираем по принципу: «Вон тот кусок воняет чуток слабее… Выбирай! А то протухнет!..» И живем! – Я перевел дух и уже спокойнее добавил: – А о своем грядущем думать хорошо на царском троне. Или на собственной яхте в Карибском море. Мы тут больше о настоящем печемся, как американцы рекомендуют.

Дракон воздел передние лапы к небу и заголосил:

– Так не бывает!.. Александр Шешуков обещал, что вы поможете!.. В конце концов, это ваш мир, и вы должны…

Если упоминание Драконом имени дяди Саши всколыхнуло мое подсознание, правда, по аналогии с именем другого человека, то слово «должны» подействовало, как красная тряпка на испанского быка.

– Ты это брось! Кому мы должны были – всех уже простили! Я лично двоих простил. Всего один остался… Или два?

Сознание продолжало работать на холостом ходу и легко отделило словосочетание «дядя Саша» от понятия «город Москва» и фамилии «Шешуков». А в остатке теперь явно определился совсем другой дядя Саша.

– Убью! – пообещал я Дракону.

– Александра Шешукова?!

Глаза Дракона стали, что называется, «по пять копеек», и он раззявил пасть от удивления:

– За что?!

– Да не его! – отмахнулся я. – Этот далеко, в Москве. И крупный больно! Я о другом…

Не дожидаясь, пока Дракон залечит свое предынфарктное состояние и сделает нормальными глаза, я шагнул к байку и коротко бросил, как таксисту:

– Домой!

Но все оказалось не так просто.

Мало того что драконовского драндулета на месте не было – река стала намного ближе, и мы фактически стояли на берегу. Плюс к этому с берега, вверх по течению, исчезли дома поселка и молочная ферма. Бетонный мост через реку тоже сгинул без следа.

Я быстро повернулся к Дракону и, чтобы не смотреть в глаза этому мастеру ловушек, используя методику дяди Миши, заглянул в ноздрю. В самом облике Дракона ничего человеческого практически уже не осталось. Ну разве что борода… Вот за нее-то я и ухватился правой рукой.

– Твои штучки, собака чешуйчатая?! – зло орал я в драконью ноздрю, как Мик Джаггер в микрофон.

– Не дури! – взвыл в ответ Черный. – Мы просто движемся во Времени в обратную сторону! Пусти бороду! Она мне очень нравится!

– На фига мне в обратную сторону?! Не желаю! Я домой хочу! Заманил меня, заворожил, гад чернявый, а теперь сожрать хочешь?!

Драконья голова согласно кивала, мотаясь в такт рывкам за бороду и подтверждая мои опасения, но в ответ он ревел совсем другое:

– Перестань! Мы прячемся! А съесть я мог бы вас всех и там… Домой ты вернешься целым и невредимым! Слово дракона! И вообще!.. У меня овощная диета!..

Я разжал пальцы и тщательно стряхнул с ладони прилипшие волоски. Но отпустил я драконью бороду не оттого, что она линяла. Мне в голову пришли мысли. Сразу три! Редкий, понятно, случай, сам по себе требующий глубокого осмысления, но гораздо больше поразило меня другое – мы прятались! Прятаться мне приходилось неоднократно. Ясен пень! Но чтобы с драконом?! Интересно, от кого, имея под рукой дракона, нужно прятаться?

Интересно было также, чего это Черному Дракону понадобился именно я? Причем до такой степени, что он позволил мне таскать его за бороду! Пусть даже в состоянии аффекта.

А самое интересное…

– Ты мог сожрать даже Компанцева?.. Ну… Если бы не диета?

– Да запросто!

– Зря…

– Что?

– Зря не сожрал!

Мне как-то уже порядком поднадоело разглядывать Дракона в изумленном состоянии. Все эти круглые глаза и отвисшие челюсти больше не забавляли. Меня мучили вопросы, порожденные моим мозгом.

– Почему я? – задал я вопрос Дракону и не удержался от второго: – И от кого мы скрываемся?.. И зачем?

Дракон молодец! К моему удивлению, он не стал возмущаться количеством заданных вопросов, жаловаться на свое состояние и вообще разводить всякую бодягу, а сосредоточился, поменял выражение морды лица и задал встречный вопрос:

– А сам догадаться не можешь?

Я закурил, улегся на травке в позе «негр, ожидающий падения зрелого банана» и спокойно, без лишних эмоций выказал врожденный дипломатический талант, приумножив число вопросов:

– А мне оно надо?

– Верное замечание! – покладисто согласился Черный Дракон. – Сейчас я обрисую ситуацию, и ты сам решишь, надо тебе это или нет.

– Давай! Погоняй, – кивнул я, решив проявить ответную терпимость и добрую волю. – Только громко не ори, пожалуйста. Я дремать буду. И предупреждаю, я хочу домой, и мне глубоко плевать на все, что ты мне навешаешь.

Дракон дождался, пока я закрою глаза, и тихонько, убаюкивающе зашипел:

– Почему ты… Все дело в принципе «бритвы Оккама»…

Приоткрыв один глаз, я строго глянул на него:

– Эта бритва плохая! Так своей Оккаме и скажи. Вон мне жена подарила бритву с тремя ножами: первый подрезает, второй бреет, третий завивает. Пусть Оккама себе такую же купит, а ты мне лапшу про бритву не вешай – про меня говори!

Дракон попытался заглянуть мне в глаз, но я его быстренько, с профилактической целью, прикрыл.

– Понятно… – Дракон шумно вздохнул. – Нет смысла увеличивать число посвященных в проблему. Уменьшается вероятность благополучного исхода…

Я одобрительно кивнул, не открывая глаз. А чего спорить? Все ж верно.

– А ты уже в курсе происходящего. К тому ж за вас всех Александр Шешуков поручился…

– Лучше бы я за него поручился… – недовольно пробурчал я, и Дракон быстро продолжил:

– И в ликвидации щупальца биолита… Ну, морока… Ты принимал участие. Серебро догадался применить!

Взмахом руки я показал, что, мол: «Все путем! И не так еще могем, ежели нас пугать и не кормить!»

– Про инь-ян я тебе рассказывать не буду. А прячемся мы от воинов Той Стороны и их местных приспешников.

Последние слова Дракона мне совсем не понравились!

– Какие еще «местные»?!

– Да мелочь всякая, – беспечно прошипел Черный. – Клан каспийских черных гномов, пара-тройка драконов-отщепенцев. Из тех, что память потеряли в последнюю войну. Ну и, понятное дело, клукс-пограничник…

– Да ты че?! – вылупил я глаза на Дракона. – С ума спрыгнул?! Давай домой рули! Я при таком раскладе против наших погранцов, да с голыми руками…

Дракон вытащил откуда-то обрез и протянул мне стволами вперед:

– На…

И в этот момент об меня кто-то споткнулся. Натурально! С криком «И-й-е-о!!!», с резкой болью в моем боку, последующим звуком чьего-то падения и причитаний.

Я не стал ждать, когда прибежит все стадо и затопчет меня, вскочил и рванул обрез из драконьих лап. Первичный осмотр показал неприятное и очевидное: патроны в обрезе стреляные, и сам обрез как оружие представляет собой короткую, неудобную дубинку.

– И этим ты меня пугал?! – возмущенно крикнул я и вытряхнул пустые гильзы из патронников.

– Вот! – с гордостью прошипел Черный Дракон и протянул трехпалой лапой четыре патрона. – Я взял их у вашего дяди Коли…

– Украл, – уточнил я, забрал патроны и зарядил обрез. – Хорошо еще, что калибр не перепутал.

– Калибр?.. – озадаченно переспросил Дракон. – Какой?

– Ты чё? Вообще в оружии не шаришь?!

– Нам, драконам-наблюдателям, это совершенно ни к чему! – гордо заявил он. – Мы осуществляем общее руководство и оружия всякого просто не касаемся.

– Значица, не во всем ты, дружбан, кумекаешь! Пробелы в образовании, так сказать…

Это я проговорил, уже стоя на одном колене. Мысль об образовательном уровне Дракона была очень занимательной, но я отложил ее на потом, чтобы обдумать в более спокойной обстановке. Для начала стоило решить вопрос с врагами, а то обнаглеют и совсем запинают. Да и принципы товарища Оккамы соблюсти следовало. Чтоб, значит, не множить число врагов, а стремиться радикально их уменьшить. На колено я бухнулся, учитывая заявление Дракона о гномах…

Вокруг двигались неясные бледные тени, вот с ними-то я и решил поквитаться за боль в боку. Дракон, кажется, хотел что-то сказать и даже открыл пасть, но слова его потонули в грохоте выстрела. Стрелял я из обреза впервые в жизни – видать, не все учел…

Отдача выстрела долбанула локтем моей собственной руки в и без того ушибленный бок, и не успел я возмутиться, как обрез от импульса отдачи проследовал мимо моего уха вверх, до чмокающего упора во что-то невидимое. Вокруг звучали приглушенные крики и стоны, а я изумленно наблюдал, как со стволов обреза капала на землю желто-зеленая слизь.

– Чьи-то сопли, – сделал я предварительное заключение.

– Драконьи! – радостно подтвердил мой анализ Дракон.

В следующий момент он сделал такое, что я напрочь забыл о боли в боку. Дракон как-то по-особенному шевельнул плоской башкой, и она исчезла. В смысле Дракон-то находился весь здесь, даже хвостом шевелил и лапами от возбуждения перебирал, а вот головы не было совсем. Но она, в смысле голова, хохотала громко и очень близко.

– Заполучили скандал, собаки … … …!!! Холуйские … рожи …!!! Тьфу на вас! А ты, осел с душевной раной, весной приходи…

Большинство слов Дракон выкрикнул на незнакомом мне языке, но готов спорить – это были ругательства. И, судя по интонации, далеко не слабые.

Дракон дернулся, словно вытаскивая голову из дыры в заборе, и его драконья рожа нарисовалась во всем великолепии: пасть открыта, слюни текут, из глаз слезы, и язык раздвоенный набок, как у собаки после бега.

– Рвем когти! – рявкнул он, и свет вокруг померк, а меня швырнуло куда-то вниз…

 

Глава 8

Логика драконов. Неприятности в кубе

Я сидел среди кустиков полыни. Думаю, что было это где-то у нас, в астраханских пампасах, так как других полынных степей я не знаю. Сидел я и думал. И чем дольше думал, тем больше ухудшалось настроение…

То, что со стороны я выглядел, как идиот с двумя патронами в одной руке и обсопливленным обрезом в другой, это ладно. Это еще терпимо. Это я быстренько, хотя и частично, исправил – обтер обрез о полынь. А вот то, что рядышком валялся на спине Дракон, извивался всем телом, рыхлил хребтом почву и неуемно хохотал… Вот это было уже ни в какие ворота!

Не привык я как-то видеть хохочущего Дракона, да и весь мой жизненный опыт говорил, что ежели смеется дракон, то плакать придется мне. Но, может быть, я плохо знаю яманских драконов? Или не бывает правил без исключений?

На мои попытки разобраться в причинах веселья Дракона и призывы типа: «Да уймись ты, чемодан без замков!» – Черный никак не реагировал.

Настроение мое прогрессивно ухудшалось, и, чтобы как-то остановить процесс, я приподнял стволы обреза и пальнул по касательной к земле рядышком с Драконом. Наученный горьким опытом, я отставил руку с оружием в сторону, и в результате мне едва ее не вывихнуло отдачей. Но это все же было чуть лучше, нежели постоянно колотить в один и тот же свой бок.

Кстати, эффект выстрела проявился моментально и в полной мере: Дракон прекратил вспахивать землю позвоночником, повернулся и, умиленно разглядывая след от выстрела, заявил с укоризной в голосе:

– Патроны беречь надо! Ты уже два использовал, а я их всего-то четыре у дяди Коли взял…

– Украл, – поправил я его.

Он пропустил мимо ушей поправку и вновь принялся похохатывать, взбрыкивать и икать. Я не торопясь перезарядил обрез, отбросил пустые гильзы в сторону Дракона и тихо, но внятно произнес:

– И вор из тебя никудышный. Не те патроны у дяди Коли украл.

– Как это? И-ик! – Дракон икнул и перевернулся на живот. – Ты ж вон как стреляешь!

– «Стреляешь!» – передразнил я его. – Патроны-то снаряжены свинцовой дробью! Восьмеркой. А с пулями серебряными, против нечисти, у дяди Коли заряды в патронташе, с краю.

– Вот … … …!!! – Дракон длинно и с чувством выругался. – И не поправишь уже ничего!

Он опять хохотнул, замотал головой и выдавил:

– А-а-а!.. Все равно, здорово получилось!

– Что?

– А-а?! Ты ж не видел ничего!.. – понял наконец Дракон и, прерывая речь хохотом, начал объяснения: – Значит, это… Здесь, в вашем мире, магия Той Стороны слабеет даже у шиан, а уж у драконов… И-ик! Ой, не могу!.. Того, которому ты сусала этой штукой расплющил, считать не будем… Мелочь. А выстрелом ты… И-и-ик! Ой! Значит, так… Двум гномам ты уши прострелил… Х-х-ха!.. А дракону… Подожди! Я сейчас…

Дракон рухнул на бок, быстро перевернулся на спину и, перебирая в воздухе лапами, принялся ржать, как табун жеребцов весной. Наблюдая за весельем близкого родственника крокодила, я тоже совсем уж было собрался малость похохотать, но вспомнил о простреленных гномьих ушах. Сильно сомневаюсь в том, чтобы это вызвало какую-то особую любовь ко мне в общине и без того злых черных каспийских гномов. Если, конечно, станет известно авторство и учитывая наши прежние отношения. Но действительность оказалась куда хуже…

Дракон, наржавшись до посинения, уселся на землю, расставил для устойчивости передние лапы и, икая, как переевший младенец, продолжил:

– Гномы, значит… И-ик! А прямо за гномами там стоял дракон-отщепенец… И-и-ик!.. Ой!.. Щас умру! Ему все его достоинство… Всю мужскую гордость как бритвой срезало… Ой!..

Передние лапы его подломились, и он с хохотом и грохотом врезался мордой в землю, подняв клубы пыли. К чести Черного Дракона надо сказать, что на бок и спину он на этот раз не завалился, а прямо так, из положения «лежа в упоре», обессиленно простонал:

– Я ему работу пообещал… Весной… В своем гареме…

«Фигово дело! – подумал я. – Малейшая утечка информации, и я смогу врагами на базаре торговать пучок за пятачок! Не говоря уже о том, чтобы в приличном обществе без хорошей охраны объявиться».

Дракон эту мою мысль тут же и подтвердил:

– Теперь тебе осторожнее надо быть! На глаза этой своре попадаться никак нельзя! Очень уж вся толпа на тебя разобижена.

– Ты ж мне, гад ползучий, анонимность обещал! Говорил, что не узнает никто и никогда!

– Говорил, – согласился Дракон и принялся задумчиво рассматривать небо над нами. – Но подвиг не может оставаться без имени… Тем более по Эту Сторону. Издержки магии, так сказать… Да и к чему мне чужая слава? Лично мне такую толпу черных гномов и за сто лет драки так не разозлить!

– Какую толпу?! – удивился я. – Чего несешь?! Пару гномьих ушей продырявил, так пусть гномы в этих дырках курительные трубки носят со спасибом! Или кайло… Дракон – это конечно! А гномам мы с дядей Олегом в Ямане однажды знаешь, каких наваляли?! И они вроде не очень-то и обиделись.

– Знаю! Да и этот дракон-недоумок – фигня! – заверил Черный. – Дурак он беспамятный. А вот прямо за ним, за драконом, предводитель черных гномов стоял… И-ик! В шлеме наследственном… Шипастый такой шлем… Подожди!

Дракон закатил глаза, идиотски хихикнул, вдохнул, задержал дыхание и старательно проговорил:

– На эти шипы гномьему предводителю весь драконий прибамбас и насадился. Над глазами – по тестикуле, а на месте забрала, до самого подбородка… И-и-ик! Это ж как его теперь называть будут?!! Ой! Держите меня!..

Я не отказал в просьбе. Шагнул к Дракону, наступил ему на наглую морду и упер стволы обреза между глаз. А чего мне терять было?

– Скотина нереальная! Ты куда меня заманил?! Во что втравил?! Я ж тебе сейчас все мозги вышибу!

– Да сколько угодно! – слегка расплющенно ухмыльнулся Дракон. – Свинец мне не страшен: я бессмертен, а дырка, она вмиг зарастет. К слову, из этой штуки в меня уже стреляли. Щекотно, но не смертельно. Я ее у тех жмуриков и отобрал.

– Господи! – взмолился я. – За что на меня напасть такая? Кто ж этих обормотов в ряд-то выстроил?!

Моя мысль совершила немыслимый кульбит, мозг безошибочно подсказал первопричину всех бед, и я тут же дал пионерскую клятву:

– Убью…

– Меня?! – Дракон дернулся, и я едва не упал. – Ну ты хохмач! Ну, насмешил ты меня сегодня! Это как же ты, мечтатель, бессмертного дракона укокошить решил?!

– Да не тебя… – махнул я свободной рукой. – Тоже мне, нашел задачу! – И я слегка передернул карты. Буквально чтобы одному не скучать. – А если я ошибся и пули в стволах у меня серебряные?

Можете мне не верить – Дракон побледнел! Ровно настолько, насколько может побледнеть черный крокодил, но побледнел! Клянусь своим вчерашним обедом!

Икота у Дракона как-то сама собой прекратилась, хихикать он перестал и очень вежливо попросил:

– Ты пищаль свою отверни подальше от меня. А то, знаешь, не ровен час… – Дракон вздохнул. – Серебро, оно любую магию рушит, своих-чужих не различает… А я тебе еще пригожусь.

Ну об этом-то я и без его подсказки не забывал. К сведению шибко умных, тех, которые считают меня полным идиотом, я, упирая обрез в драконью голову, даже с предохранителя его не снял. Не собирался идти пешком домой неведомо откуда.

– Вот тут ты прав! – похвалил я его. – Правее, чем правое драконье…

Аналогия, всплывшая из подсознания, заставила меня снять ногу с головы Дракона и, не скрою, панически взвизгнуть:

– А ну, хватит болтать! Тащи меня отсюда домой, провокатор чешуйчатый! Теперь из-за тебя в Астрахани мне даже по улице гулять опасно, не то чтобы рыбу ловить в дельте!

Дракон неожиданно согласился:

– Без проблем! Сейчас сосредоточусь… Раз тебя не интересует, что мы были прямо над местом, где покоится…

– Не интересует! – категорично перебил я его.

– …любимый Золотой конь великого Чингисхана… – Он почесал нос задней лапой. – Отправляемся…

– Какой конь? – спросил я из чистого любопытства. – Маленький такой, наверное?

– У самого Темучина? Маленький? – с укоризной переспросил Дракон. – Нормальный конь! Не битюг, конечно. Обычного размера монгольская лошадка, только из золота. Литая…

– Обалденная тяжесть, должно быть! – воскликнул я.

– Да уж, не легкая! – согласился Дракон. – Чингисхан повелел схоронить Золотого коня вместе с постаментом в своей могиле как величайшее личное сокровище. Вот и таскал его в походе за собой. На всякий случай.

– Так Чингисхана похоронили где-то в степи, неизвестно где…

– …И огромные стада скота прогнали по кругу над его могилой, чтобы скрыть место, и всех, кто участвовал в погребении Великого хана, умертвили. Но Золотого коня среди сокровищ захоронения нет.

– Как это?

– Утопили его, – печально сообщил Дракон. – При переправе через реку Итиль. Ханского коня, отдельно от основного обоза, пять сотен воинов охраняло, не считая носильщиков, рабов и всяких там… Темучин тогда очень гневался! Но и чувство юмора у него было – не отнять. Хотя и своеобразное. Приказал всем охранникам и их слугам продолжать стеречь свое величайшее сокровище, да еще от себя пару сотен рабов прибавил и всех к Коню и присовокупил. Основное русло тогда проходило не там, где в ваше время. В другом месте. В районе теперешнего Бакланьего ерика. Так что мы с тобой как раз над ними всеми и стояли.

– На Бакланьем? Золотой конь? – недоверчиво переспросил я. – Не путаешь?

Дракон всем видом показывал, что об ошибке не может быть и речи, и я ему вдруг поверил. Поверил и подумал о жизни. Как же все-таки она несправедлива! Вот мы с дядей Олегом, два дурака, всю ночь ловили на Малом Бакланьем судака, не спали и счастливые уехали домой. И неоднократно! А надо было? Вместо удочек – лопаты в зубы, дядю Мишу на острие атаки и вперед, вниз! А там и ножовкой малость поработать можно…

Я тянул руки вниз, в яму, откуда дядя Миша протягивал мне золотое конское копыто… И я почти схватил его…

– …Но главное для нас не Золотой конь… – ворвался в мое видение противный голос Дракона и разметал нас в пространстве. Меня и золото.

– Дурак ты, Дракон! – вздохнул я. – Что может быть важнее пирогов?

– Пирогов? – удивленно переспросил он.

– Ты, значит, и Карлсона не знаешь? Ясненько… Проехали! Так что там есть еще дороже?

– Постамент…

– Он золотой?

– Да что тебя заклинило на этом презренном металле?! – возмутился Дракон.

– Ты это моему сыну скажи! – дал я бесплатный совет. – Про то, что «металл» презренный. Он тебе в организм диск лазерный вкрутит, и всю свою бессмертную жизнь вечный кайф ловить будешь! Так чем там тебе этот постамент так дорог? Или он из платины?

Дракон сокрушенно вздохнул и сказал:

– Легче показать, чем рассказать. Ты глаза-то прищурь как следует, а то лучники ханские очень даже неплохо стреляли…

И в тот же момент я нашел нужным воскликнуть:

– Е‑мое!

Подо мной текла река. Нет! Не совсем так. Меня здесь не было! Я даже руку к глазам подносил – ни фига! Рядом, прямо в воздухе, торчали два драконьих глаза и старательно щурились. А может быть, что Дракон глаза вообще закрыл. Может, он не один раз все это видел, а мне интересно было. И смотрел я в оба глаза.

Висели мы метрах в десяти над довольно широкой рекой, и прямо под нами с одного берега на другой переправлялся огромный плот. По канату, как паром. Воины с монголоидными чертами лица, облаченные точь-в‑точь как на иллюстрациях в учебнике истории, с гортанными криками дружно, с трудом тянули канат, и плот со всем содержимым медленно продвигался поперек течения.

Кроме здоровенной деревянной платформы с паланкином и на колесах на плоту разместились воины, рабы и лошади. На переднем конце плота, в плотном кольце охраны, находился укрытый попоной, блистающий желтым металлом Золотой конь. Рядом на бревнах покоился непроницаемо-черный каменный параллелепипед. Я так понял, что это и был постамент.

– Чтобы быстрее погрузиться, они нарушили приказ и сняли Коня с постамента…

– Тихо ты! – шикнул я на Дракона.

– Они не слышат нас, но могут увидеть. Так что перестань пялиться на них, как лемур на самку, прикрой глазки-то! Не в кино…

Но паромщикам было не до нас. Сильное течение и ветер со стороны моря – моряна – создавали высокие волны, не особенно опасные для тяжелого плота, но все же затрудняющие переправу. Плоту предстояло преодолеть еще несколько десятков метров до берега, когда черная туша постамента шевельнулась как живая и поползла в сторону Золотого коня…

Готов поклясться чем угодно, что этот «камешек» двигался сам, судорожными толчками и совсем без помощи стоящих вокруг охранников.

Люди на плоту с громкими криками бросились на помощь воинам, пытаясь остановить движение постамента, но только ухудшили положение: плот накренился, и постамент, взламывая бревна, ухнул в воду. Плот сильно качнуло, Золотой конь завалился в сторону и, хрустя костями охранников, канул в пролом настила…

Изображение в моих глазах дернулось, зарябило, как на экране плохого телевизора, я моргнул, и картинка изменилась. Мы висели над неглубоким раскопом, в центре которого черным пятном выделялся наш знакомец – постамент Золотого коня. Самого Коня нигде видно не было, и я почти потерял интерес к происходящему внизу, тем более что яма была так себе, дрянь дрянью. А что вы хотите? Очень похоже, что рыли эту яму гномы, которые в ней теперь и копошились. Может быть, по гномьим меркам яма и являлась каким-нибудь инженерным шедевром, но ей было ой как далеко до самой завалящей дяди-Мишиной.

Меня начала одолевать скука, но тут я обратил внимание на три фигуры, стоящие на краю раскопа. Гномы в яме тщетно пытались сдвинуть с места черный блок постамента и страшно шумели, а эти, на краю ямы, жестами отдавали им приказы. Двое из троицы мне очень не понравились: мрачные, аж холодом веет, в черных балахонах, и лица, словно икра черная, а кисти рук бледные до голубизны, как у мертвяков.

Третий был довольно крупным гномом, в шипастом железном шлеме, упакованный в кожу и металлические пластины, имел угрюмое выражение лица, большую, давно не чесанную бороду и выглядел на фоне парочки в балахонах куда как более открытым и благодушным. Кстати, чуть не забыл! Все черные каспийские гномы были неграми.

– Похоже, что это предводитель черных гномов, – тихо сказал я Дракону, чтобы обратить его внимание на группу командиров и плавно перейти к расспросам о двух других из троицы, и меня буквально выбросило в полынную степь.

Я тряс головой, силясь прийти в себя и хотя бы справиться с тошнотой, а рядом корчился в судорогах хохочущий Дракон.

Разрядив обрез, я сунул патроны в карман и, звучно щелкнув затвором, пнул Черного ногой в бок.

– Хорош ржать! Гномья банда там землю роет! Того и гляди, до Золотого коня докопаются!

– Да кому он, твой конь, нужен! – Дракон покосился на обрез. – Вся проблема не в нем, а в постаменте. Это его черные гномы вытащить никак не сподобятся.

– Дракона запрягли бы!

– Обычные драконы к этой штуке даже приблизиться не в силах, а уж чтоб коснуться!.. Я бы и сам не взялся. Гномы и люди могут с ним возиться сколько угодно, но проку от них никакого…

– Та-ак! – протянул я. – Ну ты! Кусок варана-переростка! Или ты мне быстро, без запинки и вранья, разъясняешь, кому и на фига сдался этот черный булыжник и при чем здесь я…

– Или?.. – заинтересованно спросил Дракон.

– Или… – Я чуть повернул обрез и тщательно прицелился. – Или ты будешь хохотать в другом месте… С тем драконом-отщепенцем на пару, каждый о своем. Уж больно ты удобно лежишь.

И знаете, Дракон моментально все уяснил. Он и не пытался мне возражать…

Артефакт (Дракон его так назвал) находился на Земле очень давно. Во всяком случае, его обнаружили и изучали еще до Первой войны. Что это за война такая, Дракон уточнять не стал, а про возраст артефакта заметил: «Чертовски древняя хрень!»

Изучать-то ее изучали, но понять так и не смогли. Во время войн кирпич этот как бы активизировался и начинал передвигаться. Для чего – тайна, покрытая мраком. И еще ходили легенды, что в глубокой древности артефакт даже мог летать.

Из деятелей другой стороны быстрее всех в отношении к данному артефакту определились шианы. Они предположили, что изучаемый предмет является чьим-то записывающим устройством, на манер магнитофона, со всеми присущими функциями. В частности, артефакту приписывали функцию «перезапись», то есть возможность активно влиять как на судьбу отдельного индивидуума, так и на прошлое в целом. Со всеми вытекающими…

То, что артефакт периодически гнобил существ с магической сущностью, представителей другой стороны остановить не смогло, и началась форменная охота за предметом для прихватизации и использования в личных целях. Спионерить пытались и в одиночку, и группами, но дело категорически не задавалось. Процесс резко осложнялся тем, что буквально все, кому артефакт этот был на фиг не нужен, чисто в профилактических целях принялись вставлять палки в колеса заинтересованным существам. В результате Та Сторона докатилась до всеобщего размежевания по интересам и формирования чего-то вроде клубов «черных» и «белых». При этом частенько не брались во внимание ни собственно цвет субъекта, ни его наклонности или особенности характера.

Драконы, скажем, долго не могли определиться. Переходили из одного лагеря в другой, а то и вообще исчезали неведомо где на несколько веков. Но это до Первой Большой войны. Война все расставила по местам. Даже драконов. Они так самозабвенно дрались друг с другом, что о перемирии узнали лишь по прошествии столетий от драконов-наблюдателей, которые принципиально не воевали.

Драконы-наблюдатели более, нежели кто бы то ни был, склонны к наблюдению и анализу. Любят они забираться в чужие миры и там созерцать жизнь и ставить логические опыты. На других, понятное дело. Ну, типа: если украсть у царя дочку, то сколько витязей и в какой временной отрезок припрутся смерть свою искать? Или, скажем, если спалить все посевы у крестьян, то кто из них дотянет до весны? Чистая наука, если разобраться.

Вот эти-то, с позволения сказать, ученые и заметили, что воюющие драконы мешают их наблюдениям и влияют на чистоту экспериментов. Оно и понятно! Сидишь, наблюдаешь, а сверху эскадрилья огнеметов сжигает объект исследования. И что самое обидное: наблюдаешь сотни лет, а дураки набегают за две секунды!

Конфликт драконы-наблюдатели разрулили своим авторитетом, и все бы хорошо, но в результате боев образовалось большое количество драконов-инвалидов. И многие из них были сильно больны на голову. Особо травмированным пришлось ополовинить магическую сущность, дабы ограничить их передвижение по мирам, а совсем безнадежных разогнали по окраинам. Кстати, ополовиненные в магическом плане драконы в основном заделались наемниками. Но я отвлекся от главного.

Так вот, аккурат в разгар Первой войны чью-то голову посетила мысль использовать артефакт в военных целях. Реализовать идею в то время не удалось, и после войны артефакт передали на вечное хранение гномам. Гномы имели привычку жить и на Этой, и на Той Стороне и позже так и не смогли решить вопрос, когда, где и кем из них артефакт был потерян.

Найден он был теми же гномами совершенно случайно на Этой Стороне, и гномы попытались скрыть факт находки, скроив загадочные морды. Все остальные, прекрасно зная, что и как, чисто ради приличия сделали вид, что артефакт постоянно был под надежной охраной, и вообще…

Но тут вмешался человеческий фактор, то есть люди. Надо отметить, что люди всегда плевали на договора и законы и Той, и Этой Стороны. Они вели какую-то собственную политическую игру с постоянно меняющимися правилами и артефакт у бедных гномов то ли выменяли на что-то, то ли просто отобрали по пьяному делу. Гномы, протрезвев, выразили несогласие, отловили крепкий втык за базар и попросили помощи у Той Стороны. Помощь они получили. По полной программе. Люди до сих пор вынуждены давить всяческую нечисть, а в те славные времена вурдалаков, оборотней и драконов «мочили» рыцари и витязи различного толка, крестьяне и все кому было не лень. Делалось это так эффективно, что лешие, кикиморы и другая мелочь предпочли войне адаптацию и тайное совместное проживание на землях Этой Стороны. Особенно хорошо, как всем известно, устроились домовые.

А вот гномам не повезло. Люди гоняли и травили их до тех пор, пока они не затаились в самых глубоких пещерах. Войну, по мнению существ Той Стороны, они выиграли очень давно, но бестолковые люди не понимают очевидного и ведут охоту на нечисть до сих пор.

Легенды и сказания гласят, что артефакт в те времена попал в руки какого-то сильно умного китайца, был признан предметом магическим, крайне опасным для мира и спрятан по высшему разряду. Искали его многие с обеих сторон долгие годы, и достался он Чингисхану. Тимучин уважал мнение предков, да и сам был далеко не промах – тайникам артефакт не доверил, а установил на него любимого Золотого коня. Приподнятая передняя нога означенного Коня по приказу хана приобрела подкову из чистого самородного серебра. Так что артефакту, как бы он ни действовал и что бы там ни замышлял, пришлось на время угомониться.

Великий хан не раз и не два отказывал просителям разного ранга в передаче им опасного предмета для изучения и хранения. Шутка ли! Он отказал даже посольству из сердца Тибетских гор, из священной Шамбалы!

Чингисхан не собирался снимать с себя ответственность по хранению этой угрозы миру и после своей смерти. Он лично разработал систему похорон и методы сокрытия места упокоения. Артефакту среди несметных сокровищ погребальной камеры великого хана было отведено особое место…

 

Глава 9

Логика драконов. Бомба подарочная, кумулятивная

– М-да! Дела… – только и сказал я, пытаясь определить, где Черный Дракон соврал, а где не нашел нужным говорить правду. – Но никто так и не понял, что это за каменюка такая?

– Нет. – Дракон отрицательно мотнул головой. – Считается, что он наблюдает и запоминает… Это я уже говорил! Но доподлинно о его функциях не знает никто. Вот поэтому артефакт и не должен попасть в корыстные руки тех, кто игнорирует последствия и не понимает…

– Ну ты даешь! – перебил я его. – У нас вон правительство никак не может понять, чего от него хочет народ! И что же теперь делать? Зарыть его?

Теперь для меня стало очевидно – мой дракон принадлежит к группе «белых». Почему? Да что уж вы! Это ж элементарно! Темные силы, они любому непонятному явлению или предмету упорно ищут применение или, на худой конец, объяснение. А для Светлых все, что находится в руках Темных или изучается ими, потенциально опасно и подлежит уничтожению. Следовательно…

– У меня очень широкие полномочия, – напомнил Дракон и снова не сообщил об источнике этих своих «полномочий».

– Значица, Золотой конь на изгибе ерика Малый Бакланий… – задумчиво пробормотал я. – Ну а до ваших игр с артефактом мне дела нет! Домой хочу!

– Сейчас отправимся.

Мне такая драконья покладистость нравилась все меньше и меньше. Ведь наверняка гадость какую-то замыслил и сейчас очевидное наизнанку вывернет…

– Где Конь Чингисхана, ты знаешь… – Дракон зевнул. – Правда, Конь покоится прямо под артефактом, а с ним гномы возятся. И неведомо, когда они управятся… – Дракон зевнул так, что хрустнули челюсти, и зевота напала на меня самого. – И кстати! Знаешь, как шианы глаза отводят? Сам себя не найдешь! А они и гномов, и драконов-отщепенцев магическим щитом закрывают. А как шианы огненные шары мечут!..

Он восхищенно поцокал языком и почесался. Я молчал.

– Конечно! Если бы у тебя был Щит Праведника или Меч Вечного Странника…

– А где их можно взять? – спросил я просто так.

– А они нам и не нужны! – радостно сообщил Дракон. – Ты поможешь мне, я тебе, а потом копай себе, сколько влезет!

– Как же я тебе, Дракону, помочь могу?

– Запросто! Я к артефакту подойти… Ну неохота мне подходить к нему. А ты можешь! Я тебя от шиан прикрою и гномов во времени запутаю, чтоб под ноги не лезли. Твое дело маленькое: придумать, как всех напугать и артефакт изолировать.

Я думал недолго:

– Да взорвать его к чертям собачьим! И копать до Коня меньше придется.

– Н-да? – засомневался Дракон. – Знаешь, китайцы давно уже в него из пушки стреляли – не пробили. Там, в артефакте, магия какая-то очень древняя, к тому ж чуждая для нас. Серебра артефакт должен бояться, но кинжал серебряный его лишь царапает! И царапины вмиг зарастают.

– Китайцы в то время небось каменными ядрами палили?

Дракон кивнул.

– Теперь даже они умнее стали, – подмигнул я. – Прогресс! Так что ты мне наворуй где-нибудь…

Дракон поморщился, и я решил пока его не раздражать:

– Достань мне…

И я продиктовал ему список. Врал он, конечно, нещадно, саквояж хвостатый! Оружия им, драконам, касаться нельзя! А когда обрезом мне в пупок тыкал? Или вот сейчас, когда я его за взрывчаткой послал? Побежал, ни слова не возразил!

Пока Дракона не было, минут пять, не больше, я курил и предавался разным сожалениям. Жалел я в основном об отсутствии здесь двух людей. Во-первых, не помешало бы присутствие дяди Миши. С ним можно было бы сразу приступить к извлечению Золотого коня. А во-вторых, было бы совсем не хило перед самым взрывом иметь под рукой дядю Сашу… Но после некоторых размышлений я его отбросил. Сомневаюсь я, чтоб Компанцев смирно сидел рядом с бомбой до самого взрыва. Он бы обязательно что-нибудь испортил или сломал. К возвращению Дракона я уже твердо знал, что заменил бы этого врага на дядю Олега. Для подмоги дяде Мише. А приятностями, в виде уничтожения врагов, можно и позже заняться. Сначала все-таки дело обогащения…

Дракон явился с большим узлом в передних лапах, преданно посмотрел на меня и положил узел к моим ногам:

– Здесь все, что ты просил.

– Ничего я у тебя не просил! – возмутился я. – Я приказал или заказал, если для тебя есть разница! Я вообще-то из-за тебя хорошее кино по телику пропустил!

На мое возмущение Дракон плевать хотел и всячески это демонстрировал: чесался, озабоченно осматривал хвост и пинал пяткой его основание. Но он моментально бросил свои дела, стоило мне вскрыть принесенный узел.

– Что это? – спросил я, извлекая из кучи всякого хлама трехлитровую банку зеленых маринованных помидоров астраханского разлива.

– Очень ценная вещь! – заверил Дракон. – Вкуснотища! Там еще сок томатный есть… А ты не любишь?

– Я видел, как все это делается на консервном заводе, и сам принимал участие в процессе… О какой любви теперь может идти речь? И вообще! Где то, что я заказывал?

– Там! – Дракон уверенно указал когтем внутрь кучи. – Все там!

Он подцепил и вытянул наружу здоровенные, старые, грязные кузнечные клещи и нахально заявил:

– Вот! Небольшие плоскогубцы. Как ты и просил!

Дальнейшие раскопки я проводил молча, что дало Дракону возможность комментировать ценность каждой отброшенной мной вещи. Одновременно он жрал маринованные помидоры, чавкал и вливал, разбрызгивая, в пасть томатный сок.

– Это сушеная летучая мышь… Напрасно! Первое средство от спины… Ершик – зубы чистить… Какой-то урод, заспиртованный в банке. Спирт выпить можешь… Хочешь помидорку? Очень вкусно! А это гранаты! Все, как ты просил!

Гранаты были действительно хороши! Пара килограммов зрелых, темно-красных плодов. К каждому был прикреплен бечевкой упакованный в промасленную бумагу запал от РГД. С инструментом Дракон тоже не подкачал! Кроме клещей в моем распоряжении находился набор торцовых головок, штук из тридцати, с каким-то манометром, кувалда, штык-нож в ножнах, большое электроточило и моток монтажного медного провода. Особенно к месту выглядели два рулона бумажной упаковочной ленты и большая банка клея «Момент‑1».

– А это что еще за пластилин? – Я развернул пакет с плотно уложенными в нем брикетами.

– Где? – удивился Дракон. – Пластилина не было… А! Это… – и пояснил с гордостью: – Это пластит!

– Я что просил? Тротил я просил! Обыкновенный тротил! На фига мне пластит? Я его только в кино и видел… И где ты его спер?

– Знаешь… – задумчиво прошипел Дракон. – Вот ведь какое странное дело. Стоит мне появиться на складе в твоем… человеческом обличье, как вся охрана принимается орать: «Стоять на месте! Стреляю на поражение!» – и садят из своих пукалок по товарам на складе. А если я шарю там же в истинном облике, то все только крестятся и разбегаются, как тараканы. Почему так? Как ты думаешь?

– Я думаю, что все эти тюремные басни тебе пока попридержать следует. Менты их страсть как любят слушать. А я сейчас хочу знать, где ты украл пластит? Да еще и какой-то ненашенский… «С‑4».

Дракон снова принялся искать на шкуре блох и демонстрировать несогласие с моей терминологией, но мне уже порядком надоело беречь его драконьи чувства.

– Я к тому, что если ты украл подделку, муляж, то вся афера с артефактом, считай, провалилась, – произнес я как можно более нейтральным тоном и отбросил пластит на кучу другого барахла.

– Нет! – взвыл Дракон и принялся подталкивать взрывчатку в мою сторону. – Это хороший пластит! Мне его в полиции проверили и очень хвалили…

– Что?!!

– Ну, я тоже сомневался… Пошел в полицию: «Вот что у меня есть!» – говорю. Они мне вопросы задавали разные, особо интересовались, откуда у меня «си-четыре» взялся… Ну а когда лаборатория ихняя дала ответ, что ошибки нет и пластит хороший, они попытались меня в клетку посадить и наручники на руки нацепить. Наивные…

– Е‑мое! – Мои глаза в прямом смысле слова полезли на лоб. – Ты и с полицией успел поцапаться…

– Я тебе уже говорил: у меня очень широкие полномочия!

Переломив брикет взрывчатки пополам, я отщипнул кусочек, сдавил его меж пальцев и понюхал. Пахло отвратительно: смертью и несвежей рыбой.

– Так у кого ты его скоммуниздил?

Дракон беспечно махнул лапой:

– А-а-а! На дороге остановил подходящую машину, вежливо улыбнулся и спросил, есть ли у них тротил. В машине двое сидели, – пояснил он. – Они посмеялись, в меня постреляли, потом малость поикали и рекомендовали мне пластит. У них много было в багажнике машины, вот я и взял. Там еще трубки толстые были с ремнями, но ты про ремни ничего не говорил… И зря ты глаза крокодила отбросил! Гномы их как огня боятся.

«Ну вот! – подумал я. – За водой этого болвана посылать хорошо! Запросто может пива холодного притащить или яду какого… А гранатометы из рук уплыли… И наверняка с кумулятивным зарядом. Все вопросы разом решить можно было!»

Но вслух я сказал совсем другое:

– Теперь мне серебро нужно. Тащи!

– А может, ты сам?.. – после короткой паузы без особой уверенности в голосе промямлил Дракон. – Не люблю я с ним возиться…

Тут до меня дошло. И чего это я с такой просьбой к нему пристал? Не может ведь он! Но, с другой стороны, серебро необходимо…

– Извини. Есть здесь клад какой-нибудь поблизости? – спросил я. – Или ты не знаешь?

– Зачем знать?! – оживился Дракон. – Я серебро за километр чувствую!

Вот ведь враль! Чувствует он! А что ж тогда припух, когда я ему дробь свинцовую к башке приложил? Хотя там много меньше километра было…

Черный Дракон с шиком доставил меня на опушку соснового леса, воровато оглянулся и ткнул когтем меж корней одинокой приметной сосны:

– Здесь копай! – и довольно ухмыльнулся. – Если тебя это интересует, то знай: когда ты клада коснешься, знакомец твой Синий, Дракон-Хранитель, выть в своем Хранилище будет от жадности, как оборотень плешивый на Луну!

– Это хорошо! – одобрил я и принялся разгребать руками рыхлую почву. – А он узнает, кто его обобрал?

– Если хочешь… – хмыкнул Дракон. – Когда клад брать будешь, скажи в яму что-нибудь.

Понимаю, что со стороны я выглядел не совсем нормальным, но, выдрав из-под корней сосны тяжелый медный котелок, немедленно крикнул в яму:

– А ты, голубило синюшное, гнал, что у тебя из Хранилища спереть ничего нельзя! Привет от Владетеля!

В ответ где-то глубоко под землей мне послышался ответный злобный вой Хранителя. Может, оно и просто показалось, но все равно было очень приятно!

На мое предположение о том, что мы, возможно, обобрали какого-то доброго крестьянина, Дракон ворчливо возразил:

– Добрые люди деньги в котлах не закапывают! Воровской схрон это.

Возразить было нечего, тем более что в котелке поверх серебряных монет под тряпицей, лежал небольшой пистолет с взведенным кремневым курком. Я бросил его обратно в яму, чтобы Синий Дракон имел возможность застрелиться.

– А ты знаешь, где и другие клады припрятаны? – осторожно спросил я.

– Естественно! Только тебе от этого пользы никакой нет. В свое время ты их забрать не можешь, – сказал он и очередной раз нагло соврал. Пара монет, совершенно случайно попавших в мой карман, благополучно добралась со мной до дома.

– Ну, все уже! – заторопил меня Дракон. – Пошли скорей взрывать!

– Щаз! Бегу-спотыкаюсь! – осадил я его. – Надо еще заряд изготовить, а это канители на хороший час!

– Понял! Не тороплю! – согласился он и уселся поудобнее, как в партере театра.

Мне это дело не понравилось. Не люблю я, когда за моей работой следят чужие глаза, да еще и советы дают.

– Шел бы ты куда-нибудь! – вежливо попросил я Дракона. – Не фига наши человеческие тайны высматривать. Займись лучше разведкой.

– Разведкой? – удивился он. – А что разведывать?

– Узнай, когда гномов около артефакта не бывает, – предложил я. – Мне лишние жертвы ни к чему. И без того с черными гномами нелады…

– Да уж… – хохотнул Дракон. – Встречаться с их предводителем тебе не следует! А ты думаешь, что взрыв сильный будет?

– Всем достанется, – заверил я и прикрикнул: – Вали отсюда! Не тяни время.

Дракон почему-то захохотал, как будто хорошую шутку услышал, и исчез.

Я закурил и высыпал монеты из котелка прямо на землю. Монет было много, легли они ровным широким конусом и тусклым блеском радовали глаз. Осмотрев котелок и признав годным, я принялся дырявить его бока и дно штык-ножом. Котелок был изготовлен на совесть, из толстой меди, но я справился. Затем пришла очередь пластита. Я как раз закончил запрессовывать его в котелок и с удовлетворением разглядывал воронкообразное углубление в теле взрывчатки, когда боковым зрением заметил движение. Это был драконий глаз. Он висел в воздухе, моргал и внимательно следил за моими манипуляциями.

От штык-ножа глаз увернулся, и тогда я, схватив горсть серебряных монет, замахнулся. Глаз исчез, но появлялся еще не раз, и, когда он особенно надоедал мне, я бросал в него монетами.

После того как я инкрустировал серебром внутреннюю поверхность кумулятивного конуса и для прочности измазал его клеем, у меня осталось еще немало серебряных кружков. Не пропадать же добру! Большую их часть я наклеил на поверхность котелка снаружи. По площади, правда, хватило только на две трети поверхности, а искать те монеты, что я бросал в глаз Дракона, я не стал. Лень было.

Оставалось приделать детонатор, но тупой ящер не принес ничего такого очень уж подходящего. Не было и бикфордова шнура. Я даже поначалу два последних патрона разобрал. Думал как-нибудь порох применить, но бросил демонтаж на половине пути. Очередная мысль в голову пришла. Следуя ей, я и воткнул в дырку дна котелка запал от обыкновенной гранаты.

Подобными кумулятивными минами советские солдаты успешно долбили бронеколпаки укреплений Квантунской армии японцев, и у меня не возникло и тени сомнения, что конструкция эта, слегка мной модернизированная, справится с каким-то там заезжим артефактом.

Треногу для правильной фокусировки заряда я изготовил из кувалды и раздвинутых ручек клещей. Так что, когда я собрал воедино все части, связав проволокой и обмотав липкой бумажной лентой, образовался компактный, но идиотски устрашающий агрегат. Особенно если принять во внимание два крокодильих глаза на верхушке, которые я прицепил, чтобы угодить Дракону.

Я наслаждался короткой передышкой, когда появился Черный и принялся бегать вокруг, выражая восхищение проделанной мной работой, пополам с сомнениями в адрес изделия. При этом он строго выдерживал дистанцию между собой и моим творением. Наблюдая за ним, я вдруг осознал, что он ни за что не согласится прикоснуться к этой бомбе и устанавливать заряд на артефакт предстоит мне. И активировать его тоже…

– Ах, какая ужасная штука! Просто кошмарная! А она сильно бабахнет? Просто ужас! А где здесь пусковая кнопка? Кош-шмар!..

– Слышь, Дракон! Ты предпочел тырить помидоры вместо того, чтобы искать необходимое, и в результате у нас запал всего на четыре секунды…

– Х-ха! – презрительно отмахнулся он. – Четыре секунды уже соизмеримы с Вечностью! Да мы еще на результат взрыва успеем посмотреть. Если она работает, конечно. Маленькая она какая-то… Но такая страшная на вид…

– Не морочь мне голову! А то я сам сомневаться начинаю… Ты придумал способ убрать гномов из ямы? И я за четыре секунды далеко не убегу.

– Мы и за одну секунду в Австралию смоемся! С запасом, – заверил меня Дракон. – Сейчас мы отправимся к артефакту. Я это… Я буду на краю ямы, а ты займешься… У, какая страшная! Только миниатюрная, тихая какая-то, даже не тикает… Гномов в яме не будет, у них перерыв, а шиан и другую ерунду я отвлеку на себя. Ты только голову из ямы слишком не высовывай, а то заметят.

– А ты меня в яме не бросишь, когда я бомбу запущу? – высказал я свои подозрения.

– Хорошая идея! – похвалил Дракон. – Жаль, я без тебя Петлю Времени замкнуть не смогу. Да и для отчета ты мне нужен… – Он вздохнул и пояснил: – На договоре я. А за такой фортель меня по головке не погладят! Так что будь спокоен и не боись! А в яме за тобой и этой вещью будет следить мой глаз…

Мы появились у гномовского раскопа с пологой его стороны. С той, в которую гномы упорно пытались сдвинуть артефакт. Хотелось бы знать, для какой надобности им это было надо? Но думать о причинах сумасшествия черных гномов мне было некогда: впереди и чуть сбоку, указывая мне дорогу в мешанине оптических ловушек шиан, скользил в воздухе глаз дракона, и я, согнувшись и прижимая к груди заряд, пошел вперед по дну раскопа. Идти с бомбой в руках по не очень-то ровной земле, на ощупь, удовольствие довольно сомнительное, особенно учитывая обрез, нещадно давивший на поясницу.

Уже взгромоздив бомбу на черную поверхность артефакта, я увидел у вертикальной стенки ямы двух гномов. В сердцах я попытался врезать кулаком в драконий глаз, но он увернулся, отскочил и виновато заморгал.

Гномы, по-видимому, ожидали меня здесь увидеть еще меньше, чем я их. Во всяком случае, они стояли как парализованные все время, пока я махался с глазом лживого родственника рептилии. Позже Дракон мне нахально заявил, что два гнома в сравнении с той толпой, что пребывала в яме ранее, есть бесконечно убывающая величина.

А тогда я не придумал ничего лучшего, кроме как рявкнуть на гномов:

– А ну, козявки, быстро свалили отсюда!

Коротышки моментально отморозились и, похватав с земли свой шанцевый инструмент, угрожающе попискивая, двинулись на меня. Если верить Дракону, крокодильи глаза должны были посеять в рядах гномов панику… Но то ли двух гномов для хорошей паники было мало, то ли глазам не хватало самого крокодила – не знаю! Гномы перли на меня, как легкие танки на линкор, да еще и пищали, словно мыши:

– Это клещи из нашей кузницы! И кувалда…

– Вор!..

Однако чем ближе они ко мне продвигались, тем более неторопливыми становились их движения, как в замедленном кино, а задрав голову вверх, я увидел на краю ямы, метрах в пяти от себя, двух шиан и какого-то незнакомого дракона. Смотрелись эти твари, как через толстое радужное стекло, и на меня никакого внимания не обращали. Из всей поступившей визуальной информации я сделал вывод, что мой дракон как минимум не забыл про меня и, по своему обыкновению, мухлюет со Временем и Пространством.

Сделав шаг вперед, я выдернул из ручонок гномов у одного кирку, у другого лопату и, вернувшись на прежнее место, объявил:

– Последнее серьезное китайское предупреждение! Или бегите отсюда, или гореть вам в огне…

Как бы в подтверждение моих слов над нашими головами от шиан за мою спину пролетел огненный шар. Гномы втянули головы в плечи, переглянулись, и один побежал к стене ямы, в которой чернела большая нора. Другой гном вроде тоже начал отступать, но вдруг обвинительно вытянул в мою сторону грязный палец с кривым ногтем и пропищал:

– Я узнал тебя, человек! Верните топор! Вам, воры, неведомы ни его возможности, ни его сила!

Всклоченный чернолицый гном ничем не напоминал Вия от Гоголя, да и я мало чем походил на Хому того же автора. Это обстоятельство позволило мне вместо испуга сложить кукиш размером с гномью голову и предъявить гному-свидетелю для опознания:

– Видел? Кто этим вашим топором размахивал и страшные рожи строил? Я? Я в Яману его притащил? Так что, уважаемый, был он ваш, а стал наш! И сидите у себя дома! Кто к нам с топором придет, тому сковородку и подарим…

И чтобы моему знакомцу не пришлось особенно напрягать извилины, я добавил:

– Драконью яичницу жарить!

Личико гнома почему-то сильно перекосило, глазки выкатились, он заверещал что-то угрожающее и остановился около отверстия норы. Руки первого гнома высунулись из темноты и потянули за одежду оставшегося, но он упирался и все пытался перейти в наступление.

– Считаю до трех! – улыбнулся я гному и заменил фигу на обрез двенадцатого калибра. – Пять… Четыре… Три… Два…

Гном счел необходимым прекратить сопротивление и с хлюпающим звуком провалился в нору. В наступившей тишине топот маленьких ног и гномьи проклятия, призываемые на мою голову, затихли где-то в глубине, и я обратил внимание на драконий глаз, который маячил перед моим носом и усиленно подмигивал. Причину этой активности я понял, повернувшись к артефакту. Может, тот просто хотел пойти прогуляться или действительно пытался вылезти из-под моей бомбы – не знаю. Во всяком случае, он самостоятельно сместился на добрых полметра и как раз в ту сторону, куда его безуспешно толкали черные гномы.

Помнится, я успел подумать, что вполне мог бы заменить всех гномов в яме и работать на Ту, а не на Эту Сторону. Причем очень эффективно и за хорошие бабки. Бежал бы у меня сейчас артефакт своим ходом в нужном всем направлении, наматывая доллар-километры! Однако лошадей на переправе, как говорится… Особенно когда не совсем понимаешь, куда едешь, от кого бежишь и кто лошадь.

Я поправил бомбу, похлопал ладонью артефакт по теплой поверхности, вздохнул:

– Извини, чувак! Ничего личного! Так уж сложилось…

И, смахнув крокодильи глаза с бомбы, разогнул усики чеки запала…

Бег на спринтерские дистанции – не мой конек. Зажав в одной руке обрез, в другой кольцо от гранаты… да еще и согнувшись в три погибели, чтобы видеть землю под ногами, и максимально вытянув шею, чтобы не потерять из вида драконий глаз, и пытаясь на бегу вести счет секундам…

На счете «восемь» я врезался головой в колено Дракону и ободрал кожу на темени. Естественно, на своем. Дракону мое появление, по-видимому, никак не навредило. Он был возбужден, если не сказать – весел. На мое: «Сваливать пора!..» – заботливо заметил:

– Запыхался ты, однако… Отдышись! И чего ты там с коротышками возился?! Самое интересное происходит здесь и сейчас! Знал бы, что это такой кайф, раньше бы поразвлекся! Да не пригибайся ты! Тебя здесь как бы и нет. Но ты только посмотри на это сборище придурков! И они еще называют себя «ученой элитой Той Стороны»!

Я прижал рукой ссадину на голове и, прежде чем разделить радостное возбуждение Дракона, глянул в яму на бомбу, которая ради приличия могла бы уже и взорваться пару раз.

С первого взгляда мне показалось, что зря я так быстро бежал, да и секунды считал напрасно. Однако кольцо, зажатое в ладони, убедило, что все я сделал правильно. Но в таком случае какого черта предохранительная скоба запала так нелепо из него торчит? Чуть позже я увидел, что скоба движется!

Вот она отделилась от корпуса запала и, кувыркаясь чем дальше, тем быстрее, отлетела в сторону. А прежде чем из запала, как положено, появилась струйка дыма, я успел разобраться в правилах игры, которая так возбудила Черного. Хотя о каких правилах можно говорить применительно к дракону? Он просто измывался над противниками, используя явное преимущество.

Вот одна из шиан с другого края ямы швырнула в нашу сторону шарик огня. Сгусток энергии понесся к цели, но быстро начал терять скорость и на подлете к Дракону уже двигался, чуть ли не зависая в воздухе. В это же время какой-то серо-зеленый вражеский дракон ринулся во фланговую атаку, однако на полпути замешкался, начал перебирать лапами, как муха, попавшая в патоку, и вскоре почти остановился. Черный Дракон (мой) взмахнул теннисной ракеткой или чем-то очень похожим, и шарик шианы быстро и точно въехал серому недоумку в ухо, взорвался и отбросил атакующего назад.

– Йе-о! – победно вскрикнул мой черный напарник. – Как я его?! А ну подай еще!

На удивление, шианы выполнили его просьбу. Их парный бросок, поддержанный одновременной драконьей вылазкой с двух сторон, имел лишь то отличие, что мой дракон воспользовался двумя ракетками и ударил по-фраерски, крест-накрест, да и еще, кажется, нагло подправил траектории снарядов в полете.

– И-ийес-с! – выказал Дракон знание иностранных языков. – Ты видел?! Нет, ты видел?!! Это ж полный Уимблдон! Больших кретинов я в жизни не знал! Смотри! – И он вновь подал команду: – Хоп!..

Почему-то меня не заразил его спортивный азарт. Что-то патологическое было во всем происходящем. И что-то настораживающее…

Расположившись в стороне от Дракона, я закурил и решил в спокойной обстановке пораскинуть мозгами, то есть постарался взглянуть на все как бы со стороны. Из трубочки детонатора на мине вяло сочилась струйка дыма… Медленно, но заметно на глаз. Дракон его знает, сколько оставалось до взрыва, но здесь, кажется, все было нормально и не выходило за пределы местного смысла. Являлось скорее очевидным, нежели невероятным.

Дракона я тоже мог понять: мало ли дураков развлекается с игровыми автоматами или компьютерными играми? Сам такой. А вот садистское поведение шиан выглядело странноватым. Выпадало оно как-то из общего смысла. Ну на фига им, спрашивается, кидать в противника то, что он с легкостью обращает против их же союзников? Да и драконы Той Стороны хороши! Мазохисты отвязные! Дались им эти бессмысленные фланговые атаки…

Мой дракон увлеченно играл. Но играл он в игру, предложенную ему шианами и по их правилам, а они, шианы, использовали его азартность в каких-то своих целях…

Я совсем уж было собрался отговорить Дракона от этой пустой забавы, напомнить о возможном коварстве шиан и предложить завершить наше общее дело с артефактом по принципу: «Тебе – вершки, мне – корешки». Еще я хотел спросить о глубине, на которой находится Золотой конь, но не успел открыть рот. Мой Дракон пропустил удар.

Огненный шарик, не снижая скорости, прожужжал в воздухе и, пока Дракон замахивался ракеткой, ткнулся в его грудь и взорвался. Черного швырнуло назад, перевернуло в воздухе, и он тяжело рухнул на странную сеть, распластанную по земле. От краев сети змеились какие-то жилистые жгуты и заканчивались в здоровенной, отвратительной на вид куче шевелящейся слизи. Кроме самой сети, в стороны от этого то ли жидкого паука, то ли подсохшей медузы тянулись длинные ленты слизи, и я с отвращением увидел, что одна из них почти касалась моей ноги. Судя по мокрому следу на траве и бороздам на береговом песке, вся эта гадость вылезла нам в тыл прямо из реки.

– Клукс… – растерянно прошипел Дракон. – Ловушка… Он блокирует мою магию…

Края сети клукса приподнялись и поползли вверх, образуя огромный сетчатый мешок с Драконом в качестве содержимого.

– Гейм овер… – сообщил из мешка Дракон и покорно закрыл глаза.

А вот меня зло разобрало. Моего дракона обижают! И кто?! Какой-то кусок магического студня. А я эту магию знаете, где видел?! Мысль о том, что будет здесь со мной без Дракона, пришла в мою голову немного позже. А я и не скрываю! Пришла! Мало того, я и еще кое-кого припомнил…

– Убью-у-у!!! – заорал я таким страшным голосом, что сам испугался.

Но между криком и испугом я еще успел шагнуть в сторону клукса и вляпаться в его слизистое щупальце. Оно мигом обвилось вокруг моей лодыжки, сдавило ее и затвердело, а я, падая по инерции вперед, увидел, как в мою сторону метнулись ближайшие клуксовые отростки, сплетаясь в сеть, и от омерзения дернул на себя оба спусковых крючка обреза.

Можно сколько угодно рассуждать об удачных и неудачных выстрелах, о везении и невезении в стрельбе, но вообще-то с такого расстояния промахнуться было очень затруднительно. К тому же заряды вперед толкала моя злоба. Дополнительно к пороху, конечно.

Клукс умер молча. Серебряные монеты, которыми я заменил дробь в патронах дяди Коли, всосали в себя клукса, как маленький, но могучий пылесос, на мгновение сверкнули бело-голубым и осыпались черным порошком на мокрую траву.

После грохота выстрела обычно наступает тишина, но в этот раз она явно не задалась. Я стонал и ругался, прижимая руку к травмированным очередной раз ребрам, что-то орали вражеские драконы, столпившись около ямы с артефактом, страшно выли шианы. А потом в яме ухнул глухой протяжный удар, густо замешанный на хрустальном перезвоне, и серебряная шрапнель с визгом прошила воздух.

Мой Дракон, увидев, как корежит посланцев Той Стороны, понял все правильно…

Обратно домой Дракон, вновь принявший вид бородатого байкера, вез меня отнюдь не на байке, а на вполне приличном автомобиле. Смена транспортного средства могла быть обусловлена как травмой от огненной атаки шианы, так и магическим давлением клукса. Но лично мне было приятнее думать, что Дракон выбрал на этот раз авто не из-за сотрясения драконьих мозгов и потери памяти, а из чисто конкретного уважения. И я убеждался в своей правоте каждый раз, когда он украдкой бросал на меня взгляды, полные недоумения и страха, или косился на обрез в моих руках.

В какой-то момент я хотел завернуть машину в Яману, чтобы познакомить дядю Мишу со своим, вполне приличным представителем драконьего племени, но услышал, как Дракон с сожалением произнес:

– Я так хотел посмотреть взрыв и как он подействует на артефакт… Как же я Время не удержал?..

– Да каюк твоему артефакту! Сам говорил, что он серебра боится, а уж кумулятивную струю расплавленного аргентума точно не пережил. Да и твою магию серебришко достало. Потому и не удержал. А как шианы скукоежились!.. Драконов малость жалко…

– Да что там какие-то драконы-полудурки… – промямлил мой Дракон. – С них только магическую оболочку содрало. Ну, может, поцарапало малость… Зарастет! И сами они пешочком до Ворот в Ямане дотопают. Еще, может, с коровками по дороге развлекутся… – Зависть отчетливо прозвучала в голосе Дракона. – Но…

Он замолчал и принялся искать что-то в бороде.

– Ну, рожай!

– Ты убил клукса…

– А что такое? – не понял я. – Надо было ждать, когда эта тварь прикончит тебя и все они скопом возьмутся за меня грешного? Извини! У нас так не принято… Да и кто он такой, этот клукс?

– Клукс – древнейшая форма жизни. Кто они и откуда пришли, я не знаю, но это единственные жители и Той, и Этой Стороны с истинно магической сущностью. На сто процентов. Ходили слухи, что клуксы поглощают магию… Теперь-то я это точно знаю… – Дракон зябко передернулся. – Даже шианы, эти пожиратели душ, не способны впитывать или изменять магию Времени. А ведь шианы состоят из магии больше чем на две трети…

Из всех пояснений Дракона по поводу этого мерзкого клукса меня больше всего огорчило слово «они». Выходило так, что список моих врагов с Той Стороны непрерывно рос в длину и ширину и начинал походить на довольно жуткую энциклопедию.

– И сколько их, этих клуксов, на Той Стороне? – спросил я с надеждой услышать цифру «два» или, в самом плохом случае, «три», но Дракон меня слегка разочаровал:

– Да кто ж их знает?! После раздела мира на Ту и Эту Стороны клуксы взяли на себя функцию охраны границы и, в общем, справляются. Волну вторжения они остановили. А то ведь люди, как крысы, лезли всюду, куда их не звали…

Дракон с опаской посмотрел на меня и тихо добавил:

– Теперь-то я понимаю, почему с вами, людьми, иметь дела никто не хочет. Клуксы считаются истинно бессмертными, а ты убил… Вы, смертные, относитесь к жизни слишком уж легко. Не умеете ценить чужую жизнь…

– Еще как умеем! – возразил я и, подчиняясь доминантной мысли моего организма, прошептал: – Убью…

– Компанцева? – уточнил догадливый Дракон.

– Его, родимого! Как первоисточник всех мировых катаклизмов и моих личных бед. Закопаю! У-у-х!..

– А хочешь, я тебе помогу? – предложил вдруг Дракон, прищурившись, как Ленин на картине с детьми.

Я даже растерялся:

– Не понял…

– Компанцев сопротивляться, наверное, будет, а я его подержу, пока ты яму копать будешь. Хочешь?

После короткого раздумья я отказался от помощи непрофессионала:

– Да пошел ты!.. Еще придушишь, случаем… На кого я тогда охотиться буду?

– Вот она, вся ваша людская сущность! Наметить себе какую-то невыполнимую или сверхненужную цель, звенеть о ней на каждом углу, ни черта не делать для воплощения в жизнь этой цели и под шумок обделывать какие-то свои, совершенно иные делишки! И все это вы называете политикой! Потому-то вас все и боятся! Непредсказуемости вашей и жестокости…Что вы вытворяете в Ямане? Да ты один, без всякой магии, скольких сегодня угробил?!

– Что значит: «Ты один угробил»?! А как же ты? Не въезжаю в тему! – возмутился я. – Тебя, мудрилу «с большими полномочиями», прислали сюда какие-то неведомые умные дяди с целью уничтожить неведомо чью собственность – артефакт… Так ты сформулировал нашу задачу?.. Уничтожить! Без суда и следствия. Чисто бандитский приемчик. Как ты теперь узнаешь, что это было на самом деле?

– Опасный для мира предмет… – буркнул в бороду Дракон.

– Да хрен бы с ним! – распалялся я все больше и больше. – Я выполнял твой конкретный заказ! А ждал ты почему-то, что я просто напугаю эту… В смысле артефакт. Я, по-твоему, должен был сказать ему «гав!» из-за угла?! Ну, извини, я тебя не понял! А что я получил в результате?! Кучу врагов?! Так хоть часть из них сдохла у ямы… И я так понимаю, что клукс сожрал бы нас обоих, не подавился, а шианы кости обсосали. Так?!

Дракон нехотя кивнул.

– Ага! Я так и знал, что это была допустимая самооборона с моей стороны! Да и как я, смертный, мог убить бессмертного клукса? Ну, стрельнул… А уж его аллергия на серебро меня как-то не колышет! Следовало, конечно, подождать, когда он тебя, философа хвостатого, прикончит. Поторопился я… Так мою ошибку не поздно исправить!

Стволы обреза уперлись Дракону в бок, и он застыл как изваяние.

– Убери… – прошипел он.

– Что «убери»? – переспросил я. – Тебя так мучает совесть, что из жалости я решил тебя…

Многозначительно помолчав, я щелкнул предохранителем. Дракон подпрыгнул, но крыша не дала ему улететь далеко. Он треснулся головой и зажмурился.

– Н-да-а! – посочувствовал я Дракону. – Мальчиш-Кибальчиш по сравнению с тобой гигант и стойкий оловянный солдатик!

Я уже говорил, что мыслительный процесс у меня носит довольно сложный аналоговый характер? Вот по аналогии мне и пришла в голову одна мыслишка:

– Слышь, ты! Молчун с острова Пасхи! А в каком обличье ты у черных гномов клещи и кувалду спионерил? Уж не в моем ли?!

Дракон жевал губы и помалкивал о чем-то своем, а в моей голове мысли потекли, как электроны в полевом транзисторе, лавиной.

– А помидоры?.. Другое барахло?.. Пластит…

– Да кто бы мне с твоей мордой добровольно пластит отдал?! – встрепенулся он. – В полицию… Это да… С твоим фейсом… И мы уже приехали. Петля Времени замкнулась, и ты должен…

– Сидеть! – рявкнул я. – Получается… Ты, гад ползучий, моими руками и с моей мордой все свои делишки здесь обделал, нарисовал меня, где только мог… Ворюга!.. Наигрался с шианами, я твою задницу из авоськи клукса вытащил. Все это совершенно бесплатно или, как говаривала одна сова, «безвоздмездно»! А теперь ты меня учишь жизнь любить?! Да за одно это тебя пристрелить надо из «Большой Берты»!

Дракон недвижимо сидел и ждал.

– И врал ты мне всю дорогу, как девица на первом свидании, за нос меня водил! – продолжил я наезд. – С конем этим золотым…

– Ты сам видел…

– Откуда я теперь знаю, что я там видел?! На какой он, кстати, глубине лежит на Бакланьем?

– Десять метров. Ну, около того…

Я едва не задохнулся от возмущения, а потом рассмеялся, хотя и не очень весело:

– Да уж! Без кессона не достанешь! А я теперича, выходит, дважды нищий олигарх?

Дракон согласно кивнул, попытался улыбнуться в ответ, но я ткнул его стволами в бороду, и он спекся.

– Убил бы тебя, гада, а башку твою хитрозадую, с бородой вместе, на стену присобачил… – процедил я сквозь зубы. – Жаль, обрез без патронов не стреляет.

Я швырнул бесполезное оружие на заднее сиденье и попытался открыть дверцу, чтобы выйти из машины. Никаких ручек я на дверце не обнаружил, а повернувшись к Дракону, едва не закричал от первого впечатления: на торсе рокера Шевчука, без шеи, как у крокодила, косо сидела широко раскрытая пасть, усеянная зубами. И она пыталась надеться на мою бедную голову! Я отпрянул к дверце, уперся правой рукой в мокрый драконий нос, левой вцепился в бороду врага и, с целью подбодрить себя в смертный час, плюнул в разверстую пасть и заорал:

– А ничего ты мне и не сделаешь!..

Дракон отодвинулся, захлопнул варежку и обнажил зубы в улыбке:

– Ничего… Как и ты мне!..

Драконьи мозги, я уверен, действовали по какой-то совершенно неведомой схеме, потому что в следующий момент, абсолютно для меня неожиданно, Дракон заявил:

– Надо как-нибудь встретиться! У реки, у костерка, посидим с друзьями, песни под гитару, воспоминания…

И он, прикрыв глаза и отчаянно фальшивя, прошипел:

– «Ш-што за выш-штрел?.. Ток-ка повежло опять не мне-э!..» Опять же гномов подразнить можно. Они тебя еще тыщу лет не забудут, кроты бесхвостые. Шашлычком закуси-им! Мы же с тобой друзья…

Последние слова Черного Дракона прозвучали скорее вопросительно, нежели утверждающе.

Дверца распахнулась, и я резво выскочил наружу. Верить дракону на слово, это, знаете ли, чревато…

– Таких, как ты, я в детстве из рогатки стрелял! Дракон недобитый! – крикнул я в глубину машины и услышал в ответ:

– Сам такой…

Черная машина со всем содержимым бесследно растворилась в воздухе.

То, что какая-то там Петля Времени замкнулась, Дракон конечно же наврал! В этом я убедился, расхаживая взад-вперед перед старушками-ирокезами. Ну, в смысле следопытками. Они так и сидели на лавочке перед подъездом, изучая ветки деревьев над своими головами. Чтобы не разочаровывать их, я гавкнул пару раз, но из-за расстроенных нервов у меня как-то невнятно получилось, без огонька. Лучше бы уж молчал.

Однако, как говорится, с паршивой овцы… Пока я, невидимый и задумчивый, преодолевал расстояние до дверей парадного, старушки заметно оживились:

– Слыхала? Опять лает, бедолага! Где ж она? Не вижу…

– Как это где? На дереве сидит! Интересно, чья она будет?..

– Хоть бы лапой помахала… Листья шевелятся – не разобрать…

– На втором этаже беленькая болонка живет. Если только она…

– Чего несешь?! Беленькую видать бы было…

– На пятом кобель пятнистый… Болонку со второго обхаживал…

– Точно! Пятнистого в листьях не видно. Так это он!..

– На второй этаж к этой … лезет!

– Вот кобель!..

И вообще… Откуда мне знать, замкнулась ли Петля Времени и была ли она на самом деле? Но кино по телику я посмотреть успел, да и чай в бокале не остыл. Как мой Дракон и обещал. По крайней мере, в этом плане претензий к нему я не имею.

Но драконы Яманы – они лгуны по самой своей природе, а мой Черный, вероятно, особо выдающаяся среди них личность. Хотя и юморист: жена пришла с работы и минут двадцать меня по всей квартире искала, а я только и мог, что каналы в телике переключать, ключами греметь и чай пить. Вот этим полтергейстом себя и обозначил. Ну а как проявился полностью, так Компанцева по полной программе и заложил. Все на него свалил. Моя половина тут же на тропу войны встала, обещала при встрече пустить его на ветошь. И меня заодно, если с этим драконом еще свяжусь…

Кстати, о Черном Драконе! Я ведь много думал о том, что он мне говорил тогда. Да! И пришел я к неутешительному выводу – во многом он прав, крокодил прямоходящий! Ох, во многом! Но не во всем.

Вследствие этого обращаюсь к вам с огромной просьбой.

Граждане! Не стойте в очереди! Найдите себе другой объект охоты!

А если встретите Джавдета… Тьфу ты! Вот привязался!.. Ну да вы ж меня поняли!

Не трогайте его.

Он мой!

 

Глава 10

Коробочка. Маленькая такая…

Не могу отрицать, что все в этой жизни зависит от суммы событий. Ну, конечно, еще и от поворотов. Не там повернул, не на то наступил, вот уже, кажется, и судьба кардинально поменялась. Но только кажется. Повернешь в другом месте – вляпаешься во что-то другое, а эффект все один и тот же будет.

Буратино, к примеру, неудержимо влекло в кордебалет… Цирк так называемый. Понять его легко: телевизора в каморке не было, Интернет еще не провели, где ж молодому организму опыта набраться, глаз деревянный потешить? Загнал он всю свою библиотеку, шмотки эксклюзивные «от Карло» присовокупил, но добился и дорвался.

Вчерашним пивом клянусь – дело вполне могло закончиться легкой интрижкой с Мальвиной и лечебно-воспитательным ошкуриванием буратиновской задницы папой Карло, но чуть ранее Буратино, если помните, возжелал нюхнуть. Опилок Буратино обнюхался еще в процессе собственного изготовления, а потому полез за свежими впечатлениями в старинную картину неизвестного художника, сомнительный пар обонять. Отдаленный результат: папа Карло приобрел собственность, заняв место Карабаса-Барабаса, и всем стало весело. Непонятно, правда, почему. Накладные расходы наверняка не изменились, налоги остались прежние, если не возросли, но все это вторично и не может закрыть от нас главного: лишь суммирование событий смогло привести к подобной приватизации. Как говорится: «Ни голове ни…» Имеется в виду: «Ни сердцу ни уму». Правда, Буратино оказался в самой гуще своих исконных интересов.

«Эффект Буратино» я здесь вспомнил к тому, что кое-кто сейчас пыжится обелить некоего Компанцева и снять с него обвинения, как с причины последней яманской войны. Мол, совокупность событий привела… Дудки! Если бы папа Карло просто и без затей погрелся у настоящего очага, то и тупой передел собственности вместе с «эффектом Буратино» канул бы в нужное место. Я сам неоднократно топил печь поленьями различных пород деревьев, и никакого кукольного театра у меня нет. Вот и войны в Ямане не было бы, проведи дядя Саша то лето по горло в песке. Я даже местечко одно знаю под Астраханью…

Легко, конечно, теперь валить все на пресловутую «сумму событий». Да и слагаемых этой суммы – немерено. Там ведь событий, как песчинок в пригоршне песка, и, при ближайшем рассмотрении, все до единого значимы. Ясен пень, размеры звеньев в этой цепочке событий разные. Птеродактилей, скажем, никто даже и не искал. Другое дело – чертова коробочка. Маленькая такая, невзрачная.

Но к дяде Саше Компанцеву законы типа «суммирование событий» неприменимы, и, я так думаю, его хотя бы связать надо было…

Деревянную коробочку вместе с прочим «антиквариатом» я вывез из Яманы. На месте открыть не смог, потому и приволок в город. Выглядела она далеко не лучшим образом, но я лелеял надежду довести ее до ума шлифовальной шкуркой и лаком. Стандартная в общем-то процедура.

После предварительной очистки и осмотра выявилась причина моих трудностей в плане вскрытия шкатулки: три кнопки и две дырки. В смысле – замочные скважины. И все это, заметьте, на коробочке двенадцать на девять сантиметров при толщине в пять. Заумь какая-то!

Несколько часов я крутил эту головоломку так и сяк, изучал поверхность через мощную лупу под разным освещением. Даже инфракрасный диод задействовал и лазер. Но в итоге оказалось, что не пальму надо было трясти, а головой думать. Ну все как обычно.

Теперь-то я уже и не припомню, что навело меня на мысль запхать в замочные скважины шкатулки ключики от «дипломата». В свое время эти кейсы были в моде, и у нас на антресолях их скопилось аж три штуки, кожаных, «ненадеванных». Сгодились мне самые простенькие ключики, с прямой плоской бородкой. Легко вставились в скважины, легко повернулись. Я даже немного разочаровался, тем более что в самой шкатулке ну ни фига не оказалось! Одна радость – чистить там тоже было нечего.

Еще я кнопками поиграл. Понажимал их в разных комбинациях, но ничего путного не добился. Единственный интересный феномен нарисовался при захлопывании шкатулки: внутри что-то тихонько жужжало, и ключи выпадали из скважин. При этом совершенно не важно было, повернуты они или нет. Закрыл – выпали. И все дела.

Лакировку коробочки я отложил на завтра. Время шло к приходу домой жены, а она сильно нервничает, когда я с лаками работаю. Считает это очень вредным для здоровья, но сами лакированные предметы любит. Когда они вонять перестают. Такая вот у нее дисфункция организма.

В шкатулку до завтра я дырокол конторский сунул. Штука удобная: хоть в картоне, хоть в коже дырку аккуратную проделать можно или, например, конфетти наделать из бумаги. Но эта незаменимая вещь постоянного места у меня не имела – валялась где ни попадя. А тут я его как бы пристроил. Пусть и на одну ночь.

Чтобы до окончания процесса шкатулка не мозолила глаза и не вызывала лишних вопросов, я сунул ее за музыкальный центр и вспомнил только один раз, когда ужинали. В углу под газетой что-то тихонько звякнуло, но уточнять причину я не стал, дабы раньше срока не засветить изделие, и этот «звяк» всплыл только утром.

Дырокола в шкатулке не оказалось. Вместо него на дне лежали три большие блестящие монеты. С виду – золотые. Не без опаски я подцепил одну анатомическим зажимом, осмотрел и даже укусил. В кино видел, что так подлинность золота нищие проверяют. Потом-то я одумался: кислоту применил и метод Архимеда. По всему выходило, что монеты натурально золотые, двадцать граммов каждая. И целых три штуки!

Для кого-то, возможно, золото значит мало или совсем ничего, а для меня оно навсегда останется эквивалентом стоимости. Эквивалент этот, знаете ли, к чему угодно приложить можно, но опять же он должен быть достаточно большим для примерки к яхте одного моего знакомого.

Еще в процессе взвешивания монет для вычисления плотности металла я прикинул, что суммарный вес вполне соответствует весу дырокола. Здесь уж выводы мог сделать и ребенок! Руководствуясь этими догадками, я сунул в шкатулку три свинцовых грузила граммов на двести и захлопнул крышку. Ключики, как им и было положено, выскочили из скважин и упали на стол. Разлеживаться я им не позволил – засунул на место, повернул и, откинув крышку, обнаружил, что грузила совершенно не изменились.

Такой ерундой я занимался часа два. Последний опыт в этой серии заключался в том, что я битый час курил и внимательно смотрел на шкатулку. Уверен, что именно никотин так перестроил связи головного мозга, что я наконец-то чисто инстинктивно ткнул пальцем одну из кнопок рядом с замочными скважинами. Немного позже я понял, какую кнопку нажал, и больше ею не пользовался.

Тридцать минут ожидания увенчались нежным «блям-м!», и я дрожащими руками произвел манипуляции по открыванию шкатулки. Разнокалиберные серебряные монеты приятной кучкой высыпались на стол и без всякого взвешивания перекочевали в стеклянную банку.

Монеты – и золотые, и серебряные – были классифицированы мной как китайские. Ну а кто еще будет чеканить деньги с изображениями разных драконов? Да еще с аверсом, точно повторяющим реверс! Но на странности китайцев в данном случае мне было наплевать. Все равно монеты я собирался переплавить в обезличенные слитки. Кусковой металл, может, и дешевле, но и продается проще, а с реализацией монет проблем не оберешься: бандиты и государство налогами замучают. Платить ни тем, ни этим мне не хотелось.

Все это дело я тщательно обдумал за время очередного эксперимента со шкатулкой. От предыдущих он отличался лишь тем, что после загрузки металлолома я нажал стеклянную кнопку. Ну и временной фактор, конечно, был другим. Ждать пришлось около двух часов. Я даже как-то стал нервничать и чуть не подпрыгнул, когда шкатулка оповестила об окончании процесса.

Камни из шкатулки, на мой вкус, были слишком уж разнокалиберные, размером от горошины до крупной фасолины, сияли всеми гранями и исправно царапали оконное стекло. Не являясь большим знатоком благородных кристаллов, я впоследствии делил их по цвету и размеру.

За следующие трое суток я спал часов шесть. Пока шкатулка не звякала. При этом соблюдал тщательную конспирацию в целях сделать своим домашним сюрприз. На размерах сюрприза я решил не экономить и сделать его достаточно большим. Работал в основном, понятное дело, по камушкам, прекрасно понимая разницу цен в долларах. Но и золота сделал не «чуть-чуть». Времени-то оно меньше отнимало.

К исходу второго дня у меня в квартире кончился весь свинец, доступное железо и медь. В утробе шкатулки исчезли также гвозди, шурупы и болты с гайками. Что не укладывалось в размеры, было сломано или распилено. Я пожертвовал даже частью инструмента, который собирал всю сознательную жизнь. Но и результат моей деятельности был налицо: три четверти ведра золотых монет и три коробки от обуви разноцветных камней. Камешки я заворачивал в обрывки газет и лишь после этого укладывал в коробки – по мере сил заботился о товарном виде.

Теперь уже не упомню, устанавливал ли я какой-то предел своей работы со шкатулкой. В смысле собирался ли когда-то сказать сам себе: «Хватит!» Сомневаюсь, однако, что на моем месте кто-то вспомнил бы это слово. Тем не менее процесс обогащения угас. Не сам по себе, конечно, и даже не из-за истощения сырьевой базы: я собирался послать сына в магазин за гвоздями, так как «сотка» лучше всего укладывалась в шкатулку. Но именно в этот момент вынужденного простоя оборудования из Яманы позвонил дядя Миша, произнес что-то невнятное о вторжении, возможности мирного разрешения ситуации и обещал приехать. Так и сказал: «Мы приедем через два часа…»

В запарке я не обратил внимания на это «мы». Дел на тот момент, как у мартышки, полон рот было, вот и пропустил. Решил монеты золотые пересчитать и в мешочки от сахара разложить, чтобы прятать удобнее было. Учет и контроль, так сказать.

Во время пересчета и фасовки монет меня посетила и захватила достаточно простенькая мысль: если монеты эти запихивать в шкатулку и нажимать на стеклянную кнопку, то вполне можно значительно уменьшить вес моего состояния с одновременным увеличением стоимости. Этот фокус я проверил на серебре из банки и остался очень доволен. Так вот, монеты в ведре я пересчитать успел, а идейку пришлось отложить – дядя Миша по домофону заказал отпирание входной двери.

Пока дядя Миша на лифте ехал, я следы своего обогащения прибрал и чисто в профилактических целях чайник на плиту поставил. А то дядя Миша, еще в дверь не протиснувшись, всегда орет: «Кофия хочу! И печенья!» Правда, и Компанцев что-то подобное сообщает, и дядя Олег… Ну всем до моего «кофия» дело есть!

Но в этот раз дядя Миша кричать не стал, в дверь вошел молча и с таким выражением на лице, что я даже открыл рот для уточнения размеров катастрофы. Рот я закрыл чуть позже, так как увидел за порогом очень знакомую фигуру. Вообще-то того, кто пришел с дядей Мишей, я опознал сразу. Сознанием. А вот подсознание заупрямилось и принялось выдавать на гора различные невнятные образы для сравнения: Терминатор-Шварценеггер после посещения камнедробилки, сосед снизу в стадии похмельного синдрома, сексуальные фантазии из телепередач…

Что бы там мое подсознание себе ни думало, а за порогом стоял Пастух. Во всяком случае, именно так подобных существ называл мой бескорыстный Помощник во время охоты на драконов.

– Без разрешения он не может перешагнуть порог, – подал голос дядя Миша.

– Ну, и… – прохрипел я, подразумевая «хрен с ним!», но после короткого размышления понял, что носить передачи соседям в психушник будет себе дороже. Я прокашлялся и махнул рукой: – Давай шагай!

Пастух вошел в прихожую и застыл без движения. Сквозь его тело можно было различить щетки и рожок для обуви, однако проверять материальность гостя мне категорически не хотелось. А главное, очень не хотелось думать о причинах пребывания Пастуха в моем доме, хотя он и смотрелся достаточно нейтрально.

Мой вопросительный взгляд в сторону дяди Миши вызвал у него судорожный вздох и легкий приступ активности. Из сумки он вытащил цифровой фотоаппарат, что-то включил и передал его мне. Короткий видеосюжет, снятый с чердачной площадки, особого впечатления мог бы и не произвести, но я совсем некстати вспомнил свои ощущения при встрече всего-то с двумя Пастухами… А на видео дяди Миши их было не менее десятка.

– Они что, вдоль Невидимой Ограды расположились? Так и плевать на них с высокой горы!

Дядя Миша забрал фотоаппарат и молча вздохнул. В тот раз он вообще был исключительно молчалив и вместе с «я позвоню» перед отбытием в Яману произнес не более полутора десятка слов.

Желая как-то расшевелить дядю Мишу и получить хотя бы минимум информации, я ткнул пальцем в сторону полупрозрачной фигуры Пастуха:

– А этого ты для чего привез?

Очередной вздох дяди Миши что-то сдвинул в организме нашего гостя:

– Ты вор! – вдруг прошелестел он и сквозь прорези маски уставился на меня маленькими глазками.

– Ш-шо?! – Я так дернул головой в сторону Пастуха, что он отшатнулся. – Ты на кого катишь, морда твоя кожаная?! Кого под статью подводишь?! Век воли не видать!!!

Хорошие мысли приходят в мою голову чрезвычайно редко и далеко не всегда созвучны ситуации, но в этот раз мне показалось уместным применить один из дипломатических приемов дяди Миши, который, кстати, практически всегда давал хорошие результаты. Да хотя бы с тем же Помощником! Набрав в грудь воздух, я буквально чуть-чуть громче среднего предложил Пастуху:

– А пошел ты … … …!!!

На какой-то момент я поверил в силу дипломатии. И момент этот был такой длины, что дядя Миша успел протяжно и очень удивленно выдохнуть.

Пастух кивнул, отстегнул от пояса смутно знакомый мне предмет, быстренько организовал посреди прихожей небольшой квадрат Малевича и почти до пояса протиснулся во мрак. Покосившись на дядю Мишу и убедившись, что такое художество в яманском варианте он видит впервые, я вернулся к наблюдениям за нижней половиной тела Пастуха. Вопреки моим ожиданиям он не провалился в дыру с концами, а выбрался из тьмы с каким-то драным мешком в руках. Не успел я пожалеть, что не дал ему пинка в подходящий момент, как Пастух вывалил на пол кучу металлических обрезков. Икнув, я пробормотал:

– Мне нужен адвокат…

И в тот же момент из-за плеча дяди Миши высунулась голова Черного Дракона, подмигнула мне и заявила:

– Я здесь и рекомендую своему клиенту молчать, но конвертер и все полученные ценности придется отдать.

– Ты чего… – «несешь», хотел я сказать, но, увидев, как Дракон сунул что-то красное себе в пасть и экстатически зажмурился, закончил иначе: – …Жрешь?

– Помидоры, – охотно доложился он. – В каком-то чудесном чесночном маринаде. Вкусно! Там еще три банки таких. Как они называются?

– «Пурга»… – автоматически ответил я и набычился. – Чего ж ты, адвокат хренов, клиента с потрохами закладываешь?!

– А что? – удивился Дракон и почесал любимую им бороду. – Задача адвоката сохранить свободу клиента. Да и в тюрьмах Другой Стороны житье совсем не фонтан. Я так тебе скажу…

– Скотина! – взвыл я. – Какой ты… Ты ж мне карманы выворачиваешь!

– Да. Мы, адвокаты, такие… – Он влил себе в пасть остатки маринада, облизнулся, осуждающе заглянул одним глазом внутрь пустой банки и печально вздохнул. – Чего ты хочешь? Я же бесплатный адвокат.

– Ты сожрал мои помидоры и… – тихо, но исключительно внятно начал я, однако Дракон перебил меня, предварительно спрятав банку за спину.

– Какие могут быть счеты между друзьями?! – затараторил он. – Мы отвлеклись на частности, а нам необходимо сосредоточиться на очень важных проблемах, которые сами никогда… – Дракон закашлялся, покрутил головой и сиплым голосом пояснил: – Шкурка не в то горло попала. И он… – драконий коготь указал на Пастуха, – он просто так не уйдет.

Заявление Дракона мне не понравилось, и я укоризненно посмотрел на дядю Мишу. А что? Кто, спрашивается, этого кренделя из Яманы приволок? Но дядя Миша разглядывал что-то в своем «цифряке», скромно молчал и, как мне показалось, тихонько снимал весь этот базар на видео.

– Ну и как его спровадить? – спросил я Дракона, имея в виду Пастуха.

– Да очень просто! – хитро улыбнулся мой чешуйчатый адвокат. – Верни ему конвертер, все, что наменял… – Он кивнул на кучу металлического хлама у моих ног. – И все дела!

– Нет у меня никакого конвектора! – очень честно и без всякого затруднения заявил я. – И лично мне этот твой дружбан ничего не давал, так что я ему ничего не должен!

Дракон с сожалением вздохнул и обратился к Пастуху:

– Обвиняемый не понимает. Необходим экскурс в историю данного вопроса.

Пастух согласно кивнул, а меня как подбросило:

– Ты, проглот помидорный! За «обвиняемого» можно и в бубен…

Если верить дяде Мише, то запись на его фотике в этом месте оборвалась ровно на одну секунду, но историю коробочки он повторил слово в слово, как ее запомнил я сам…

Коробочка моя, строго говоря, даже шкатулкой не являлась. Кошелек это был, как ни странно. Изготовил его какой-то страшно сильный и ленивый маг, проживающий в одном из Трех Миров. Непоседливый характер, хорошая физическая подготовка и патологическое любопытство вынуждали его таскаться по всем доступным закоулкам пространства, а любовь к комфорту требовала определенных материальных расходов. Бабок, по нашим понятиям, у мага было немерено, но таскать с собой казну путешественник категорически не желал. Оно и понятно: налоги, таможенные сборы, другие бандиты всех мастей… Такие нагрузки быстро истощили бы основной капитал, а маг был, ко всему, еще и бережливый. При таких вот условиях вышеозначенный маг и приступил к изготовлению кошелька.

Проект увенчался блестящим успехом, а плод ухищрений мага представлял собой небольшую, достаточно невзрачную шкатулку. Умыкнуть такое убожество у дипломированного мага, в пересчете на последствия, способен был только хронический идиот. Такие, понятно, долго не живут.

Как и большинство вещей в этой Вселенной, система «кошелек» состояла из двух частей: собственно коробочки и заколдованной медной пластины, которую маг вделал в стену своей сокровищницы. Что имел в виду рационализатор, назвав свое изобретение «конвертер», неизвестно, но теперь получение любых объемов валюты, минуя всякое налогообложение, превратилось для владельца кошелька в рутинную операцию, и лишь изредка требовались уборка мусора и возмещение траченых запасов в тайнике.

Маг, удовлетворяя неуемное любопытство, мотался по городам и весям, наслаждался всем, что может дать богатство, и жизнь была прекрасна, пока не нашелся еще больший умник. Поступление ценностей через кошелек вдруг прекратилось, и удивленный владелец путем нехитрых магических махинаций установил, что он банально ограблен. Кто-то, в отсутствие хозяина, расколол все хитрые ловушки, преодолел непреодолимые препятствия и вынес сокровища мага на свет божий.

Лень не позволила магу переться бог знает куда, чтобы проводить расследование, качать права и выбивать из виновных компенсацию. Он то ли подарил кому-то, то ли просто выбросил шкатулку, а из чемодана достал другую. Не дурак же он был держать все свои яйца в одной корзине?

Дальнейший жизненный путь шкатулки между магом и ее последним местоположением никому не ведом, а вот вторую часть конвертера из стены пещеры выломал какой-то охотник за цветными металлами и после безуспешных попыток переплавить изделие подарил его городу как ценный артефакт. Мэр того города пытался нацарапать на плите свое славное имя, не преуспел и поместил бесполезный предмет в городской музей.

Около двухсот лет все было спокойно…

– И, опираясь на эту сказку, ты меня сдал со всеми потрохами?!! – возмутился я. – Да меня здесь близко не стояло!

– Понимаешь, какое дело… – Дракон ухватил себя за бороду и даже слегка подергал. – В подвалах музея означенного города расположено казначейство, и, представь себе, у них вдруг стали пропадать золотые монеты. Поначалу шум решили не поднимать, так как на месте пропажи появлялись артефакты иного мира, чья стоимость очень даже перекрывала цену исчезнувшего золота.

Дракон пхнул ногой кучу мусора на полу, хихикнул и добавил:

– По их меркам, конечно…

– Х-ха! – воспрянул я духом. – Выходит, что они мне еще и должны?

– По части золотых монет, пожалуй, да. Но пару месяцев тому назад со стендов и из украшений посетителей музея стали пропадать драгоценные камни…

– Стоп! – прервал я объяснения Дракона. – Два месяца! Просек, крючкотвор зубастый? Я здесь совершенно ни при чем!

– Неравномерность течения Времени в мирах, – терпеливо напомнил мне Дракон и продолжил: – Но и это горожане пережили бы. Стало даже модно ходить в городской музей в ожерельях и перстнях с крупными камнями. Многим везло, и взамен они получали болтики и гайки… – Дракон ухмыльнулся. – Счастливчики при встрече друг с другом увлеченно накручивали одно на другое. Но в какой-то момент исчез Большой Магический Кристалл из древнего скипетра…

Да уж! Эта фиолетовая четырехгранная пирамидка была всем камням камень! Я сразу решил оставить себе эту драгоценность. К тому ж выяснилось, что она не царапает стекло, а делает в нем дырку, как бы растворяя преграду. Кафель и бетон на кухне я продырявил в один момент и понял, что время электродрели и победитового сверла в моем инструментальном ящике кончилось…

– …Местные власти обратились в соответствующие органы, была сформирована следственная бригада, дело, понятно, дошло до меня, а я все действующие артефакты Этой Стороны на строгом учете держу.

– Скотина! – тоскливо и безнадежно сказал я Дракону. – Так ты меня заранее сдал! Ты не защитник, ты прокурор! Причем – вражий.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, – скаламбурил он и обратился к Пастуху: – Как видите, конфликт вполне может быть ликвидирован без применения жестких санкций, и после урегулирования имущественных вопросов предлагаю считать его не стоящим внимания.

Дождавшись согласного кивка Пастуха, Дракон облегченно вздохнул и сладеньким голосочком подвел итог:

– Вот мы и снова друзья! Сейчас я принесу предмет спора…

– Стоять! – приказал я. – Дядя Миша, ты тут проследи за ними, а то не ровен час… Я сам принесу.

И принес! Чуть не надорвался – свое же тащил…

Пастух провел над коробками тонкой черной палочкой, сверкнул глазами в прорезях маски и просипел:

– Отсутствует Большой Магический Кристалл.

Небрежным жестом я вытащил из кармана пакетик и бросил на верхнюю коробку.

– Теперь присутствует? – процедил я сквозь зубы. – Да не такой уж он и большой…

Коробки с моими сокровищами канули в черноту провала, и Пастух с помощью все той же палочки приступил к подсчету монет в ведре. В этот момент я обратил внимание на одну несуразность, быстро нагнулся и выхватил из ведра три монеты, размером побольше.

– Ты! Пародия на доктора Лектора! – обратился я к оторопевшему (как мне виделось) Пастуху. – Где мой дырокол? А?

Вместо Пастуха объяснения бросился давать Дракон:

– Ой! Ну что тебе этот дырокол… Он у них под стеклом в витрине выставлен, на него горожане любуются… – Он изменил тон и начал говорить чрезвычайно убедительно: – Да ладно тебе! Утрясли же все вопросы… Отдай ему монеты!

– Шиш вам! Мне этот замечательный прибор самому нужен! И не фиг меня за болвана держать. Облапошить хотели, волки позорные?! Лохотронщики!..

Я мог бы еще многое приличествующее случаю сказать этим аферистам и уж точно не отдал бы эквивалент своего дырокола, но вмешался дядя Миша. Он использовал минимум слов, моментально вскрывших для меня весь пласт событий и объяснивших, почему дядя Миша привез Пастуха в город, и нотки страдания в его хриплом голосе:

– Павел! Они Мурку домой не пускают и грозятся… Два дня не доена…

Определение места последних фрагментов пазла в этой странной картине заняло у меня не больше секунды, а вот последующие действия могу объяснить лишь интуицией и возмущением. Моя правая рука бросила в ведро монеты, и не успели они жалобно звякнуть о своих подружек, а два пальца левой я уже вонзил в ноздри Дракона, подхватив его нижнюю челюсть большим пальцем.

– Молчи, ящер! – негромко, но как можно более убедительно сказал я, глядя ему в глаза. – Ты уволен.

Что там было такого в моих словах или взгляде – не знаю, но Дракон отвел глаза в сторону.

– А вы, значит, киднеппингом пробавляетесь? – предельно вежливо обратился я к Пастуху, и он монотонно ответил:

– Работа такая.

Дракон попытался встрять в разговор, и я слегка сжал пальцы, прекрасно понимая, что он мог бы справиться с моей рукой одной половинкой своего языка, но почему-то этого не сделал. Каюсь – здесь я не сдержал эмоций, но как в воду глядел:

– Вы, кобели женского рода, будете у меня на задних лапах прыгать! Как в цирке! А ты, безносый Буратино, возглавишь колонну козлов!

Пастух подхватил ведро с моей надеждой на светлое будущее и сунул его во тьму.

– Тару верните, вымогатели!..

Ведро, побывав в этой импровизированной картине Малевича, приобрело интересные свойства. То, что оно перестало ржаветь, это ладно, а вот наш кот Пакемон развлекается теперь тем, что, мякнув рядом с ведром, сует в него голову и слушает затухающее эхо…

Дядя Миша увез всю свору в Яману. Черный Дракон напросился на халявный проезд, ну а с Пастухом-то было понятно: Петлю Событий замыкать надо.

Я предложил дяде Мише содрать с них за проезд до самых костей, но он только махнул рукой:

– Позвоню… – и вышел в подъезд.

На вторичное переступание порога Пастуху разрешения не понадобилось, а Дракон задержался у двери и, ухмыляясь, с сочувствием в голосе прошипел:

– Не расстраивайся! Не в первый же раз…

Я плюнул в его наглую морду, но он увернулся, и мне пришлось вытирать тряпкой зеркало.

 

Глава 11

Время собирать…

Мне неведомо, как ведут себя по осени драконы в других местах, а наши астраханские наглеют неимоверно! Вот и дядя Миша по телефону недавно жаловался, что на острове эти отморозки ночами тишину нарушают, охотников распугали, пьяным туристам из камышей языки раздвоенные кажут. Хулиганят, короче, и мешают развитию местного бизнеса, собаки! Если бы не лопата – совсем бы одолели, ведь даже через Невидимую Ограду проходят. Пришлось дяде Мише лопат натыкать по периметру участка – теперь не лезут. Где уж им отличить, какая лопата настоящая, а какая не очень…

Да что там в Ямане! И в городе от них покоя нет…

Черный Дракон заявился ко мне без предупреждения и даже без звонка в дверь. Я как раз от монитора оторвался, чтобы глянуть на мир за окном, погоду узнать, повернулся обратно, а эта тварь уже за столом сидит, глазки строит.

Не буду спорить – если уж дракона разок в дом к себе войти пригласил, так он вполне может пренебречь входной дверью. По «первичному соглашению», так сказать. Но я как-то привык к тому, что перед катаклизмами мне дядя Саша Компанцев звонит, о здоровье справляется, а тут прямо как черт из табакерки…

Попытка осенить пришельца крестом вызвала у него добрую драконью улыбку:

– Я настоящий! Твой дракон. Или не узнал?

– Узнал… – вздохнул я и перевел взгляд с драконьего носа на экран монитора.

Продолжать чтение рассказа в Интернете я не собирался (какое уж там!), но и созерцать влажную ноздрю особого смысла не было. А вдруг оттуда глаз на меня глянет? Чего ж на сеанс гипноза нарываться и здоровьем рисковать?..

– Помидоров не дам! Даже не проси!

– А мне и не надо! – радостно заявил Дракон. – Я уже поел, спасибо! А вот у тебя проблема!

Если бы я знал тогда, что позже обнаружу на антресолях две пустые банки, – убил бы гада на месте! Ну хотя бы попытался, но это «у тебя» как-то закрыло «уже поел, спасибо»… А жаль!

– Сколько помню, – я закурил, – все «мои» проблемы на поверку оказывались твоими.

– Нашими! – нахально поправил он. – То, что может произойти, тоже наше дело, но больше твое…

– Врешь!

– Ну как же! Артефакт мы с тобой уничтожили? Не совсем, правда. Куски разлетелись по округе, и надо бы их убрать. – Дракон почесал бороду, закинул ногу на ногу и сочувственно добавил: – А то твои друзья в ловушки попадают…

– Кто?!

Сомневаюсь, что могу играть в «гляделки» с драконом, даже самым завалящим, но на этот раз мой опустил глаза:

– Дядя Коля, к примеру, образовал Ответвление Прошлого…

Я взял бокал с чаем, отхлебнул и достаточно уверенно сказал:

– Ну, у него-то хватит ума по своим следам вернуться обратно.

– Наверняка! – согласился Дракон. – Они с Компанцевым дорогу обратно найдут. Но если Локон вместе с ними оторвется, тебе надо будет искать другой предмет охоты.

Опаньки! А вот это уже серьезно! Что бывает при отрыве «Локона Времени», я знал, и шутить с этим было чревато. Если верить Дракону – никакими силами не вытащишь…

– Врешь! – бросил я ему. – Докажи!

Наверное, Дракон обиделся. Он чиркнул себя по бороде когтистым пальцем, мол, «век воли не видать!» и доказал… Мог бы и предупредить, крокодил небритый…

Спасибо еще, что шмотки на мне оказались! В тапочках, трусах и рубашке навыпуск, да на осеннем ветерочке, оно как-то не совсем… Убей, не помню, когда я джинсы надел и ботинки! Куртка вообще была не моя, хотя и впору – эдакий кожан из чешуйчатой драконьей кожи.

Местность я опознал не сразу, и на это была масса объективных причин. Во-первых, Черный Дракон, по обыкновению, смухлевал и доставил нас прямо на место действий, так что возможности догадаться о пункте назначения, наблюдая дорогу, у меня не было. А во-вторых… Да что там! Время, оно меняет все! И деревья, покрытые желтой листвой, были другие, и водогон, ныряющий в трубу под грунтовкой, обсыпался до полной неузнаваемости.

Уверен, что в мозжечок меня предчувствие кольнуло уже тогда – не совсем еще память разложилась, но несколько вопросов для уточнения мне показались не лишними, и я обернулся. За моей спиной ухмылялся Черный Дракон, а за ним на дороге стояла легковая машина. Не такой уж я специалист, чтобы различать машины по государственным номерам, однако «Волгу» от «Москвича» отличить могу. После детального осмотра.

– Чья колымага? – спросил я, уже предугадав ответ.

– Дяди Коли, – оскалился Дракон улыбкой. – Он попросил меня посторожить, пока… Ну да ты понимаешь! Времена сейчас смутные…

Теперь я понимал. То ли дядю Колю ностальгия замучила и он рванул «по ленинским местам», то ли грибы он собирать отправился в том же направлении – какая теперь разница? Повезло же ему напороться на осколок взорванного артефакта!

– Как он выглядит?

– Крепкий такой, веселый… – пустился в объяснения Дракон, но я его оборвал:

– Не долби мне мозг, дятел в чешуе! Как выглядит проход, куда они ушли?

От такого простого вопроса Дракон как-то сразу загрустил, начал когтями грунт скрести:

– Понимаешь, какое дело… Я ж его видел издалека. Но! – оживился он. – Вещь удивительная! Магии в нем гномам на смех, а действует в широком диапазоне, реверсивен, непонятно где черпает энергию…

Слушая его болтовню, я отметил пополнение его словарного запаса. Похоже было, что он много читал… А вот тут я уловил, когда у меня в организме кольнуло!

– Мой СЭС изучаешь? – тихо спросил я.

– Хороший справочник!.. – всеми лапами влетел Дракон в ловушку, осекся и забубнил: – Да я ж только ночами! Для расширения кругозора…

А я-то все думал, чего это Пакемон, морда его кошачья, ночи у меня в ногах проводит и даже в туалет под конвоем ходит!

– Будешь еще когти слюнявить, когда страницы переворачиваешь, я тебе…

Махнул я на это дело рукой! А чего ему, дракону, сделаешь?

– Где портал?

– Что? А-а-а! На вашей старой стоянке! – выпалил чешуйчатый эрудит и гораздо тише пояснил: – Это я слышал, как дядя Коля дяде Саше сказал…

Ну тут уж и самый тупой смекнул бы! Стоянка наша располагалась у самой реки, со всех сторон колючим лохом закрыта, а это покруче, чем заграждение «Егоза»! В этом месте пройти к берегу можно было только по дну водогона или по гребню вала через бурьян. В эту сторону я и собрался, но был остановлен Драконом:

– Ты куда?! А взрывчатка?..

– Зачем мне взрывчатка?

– Портал должен быть разрушен! – показал Дракон, что его словарный запас растет постоянно и беспрерывно, и гордо добавил: – Все необходимое я приготовил…

Когда Дракон распахнул багажник «Волги» дяди Коли, я смог оценить правдивость его слов – чего там только не было! Помимо стандартного набора, состоящего из алюминиевого котелка, слесарных клещей и большого молотка, в наличии имелись два ручных огнемета «Шмель», ствол от крупнокалиберного пулемета, ящик толовых шашек, разноцветные диски мин…

Я специально не перечисляю поименно патроны и гвозди россыпью, мотопилу, наборы ножей, так как все эти необходимые, с точки зрения Дракона, предметы меня не заинтересовали, да и позже не понадобились.

Осторожно выудив из взрывоопасной кучи котелок и молоток, я отбросил их в сторону.

– Почему?! – возмутился Дракон. – Как ты без них бомбу сделаешь?!

– Отсохни! – рявкнул я и повернулся к нему с целью пояснить свое отношение к умникам из среды драконов, но отвлекся.

Между мной и Драконом в воздухе висели котелок с молотком. Совершенно не к месту припомнились слова из когда-то популярной песенки: «Его по морде били чайником», и я схватился за ручку котелка. К слову, котелок совершенно не сопротивлялся, что дало мне возможность поставить его на землю, успокоиться, поверить в себя и начать мыслить адекватно обстановке.

Один гвоздь из багажника с моей помощью перекочевал на дорогу:

– Забей!

Дракон и молоток кивнули, и гвоздь был безжалостно вколочен в колею. Правда, забит он был, как и лежал, – плашмя, но я, собственно, и не оговаривал технологических условий, да и молоток по окончании работы тщательно заровнял раздолбанное место рукояткой.

– Так как там выглядит этот портал? – спросил я, прикидывая способы борьбы с неведомым противником.

Почему-то на тот момент портал представлялся мне некой незыблемой скалой с дыркой. Возможно, что этот образ возник в результате утверждения Черного Дракона о родстве мишени с разрушенным артефактом, а потому и идеи у меня возникали соответствующей мощности. Но Дракон меня разочаровал, если не сказать – разозлил:

– Он весь как бы из хрусталя… Или чего-то очень похожего…

– Так чего ж ты его молотком не разбил?! – вытаращил я глаза. – Опять твои драконьи штучки?!!

– Нельзя, – сокрушенно вздохнул он. – Не имею полномочий… – Он нахмурился и быстро добавил: – Точнее сказать, полномочия у меня есть, и очень широкие! Но, учитывая твою заинтересованность в этом важном деле и то, каким крепким оказался предыдущий артефакт, частью которого является данный портал…

– Заткнись! – оборвал я поток лапши от Дракона и взял в руки небольшой, сантиметров десяти в диаметре, пластмассовый диск.

– Красивая баночка! – из-за плеча сообщил Дракон. – Но вон та красная большая гораздо красивей и гораздо больше!

Я не стал спорить и перевернул «баночку» вверх дном. То, что там было написано «МПН‑4», меня не особенно удивило, а вот отсутствие слова «учебная» даже обрадовало.

– А около портала ты молотком махать можешь? – поинтересовался я.

– Свободно! – снисходительно заверил Дракон. – Но по Воротам бить не буду.

– И не надо, – согласился я и сунул противопехотную мину в карман куртки.

Непременно буду возражать, если кто-то, подобно Черному Дракону, обвинит меня в предвзятости и полном отсутствии чувства прекрасного. Возможно, что круглая противотанковая мина из ярко-красного пластика много эстетичнее квадратной зеленой, но на мой непрофессиональный взгляд это мелкие нюансы. Тем более что ТМ‑62М цвета «хаки» лежала ближе, да еще и ручкой в мою сторону.

Перед самым уходом я предложил Дракону осторожно очистить багажник машины дяди Коли от мусора:

– Сомневаюсь, что менты при случайной проверке не спросят дядю Колю, где он все это добро прихватил. А потому – до единого патрона…

– Почему?!! – взвыл Дракон. – Я же все это честно купил!

– Чего? – не понял я. – Купил? Где это?

– На складе! За десять золотых кружков мне все собрали, из бумаги вынули, тряпкой обтерли от масла и красиво разложили! Под моим руководством…

– А где ты деньги спер?

– Не спер, а взял, – явно обиделся Дракон. – Там, в железной комнате, их полно! Никто и не заметит.

– «Полно»! – передразнил я хвостатого ворюгу. – Чего ж ты мне не натаскал этих «кружков»?!

– А зачем они тому, над кем тяготеет Проклятие Мастера? – со злорадством в голосе спросил он.

– Тебе-то, гад, откуда знать?!

Я бы плюнул в его наглую морду, но мина весом в полное ведро воды как-то не располагала надувать щеки. Да и без гарантии попадания…

– Мотопилу и гвозди оставь, – бросил я. – Может, на что дяде Коле сгодятся…

Судя по примятой сухой траве и вырванным с корнем кустам лебеды, дядя Коля прошел к стоянке по краю водогона. Я тоже не стал искать сложных путей и через пару минут попал на поляну, ограниченную с трех сторон зарослями колючего лоха, а с четвертой – рекой. На старом кострище явно разжигался маленький костер – здесь дядя Коля и дядя Саша или еду разогревали, или пиромании предавались.

Кстати, в данном конкретном случае Дракон не соврал – портал выглядел как овальное нагромождение кристаллов горного хрусталя и висел сантиметрах в двадцати над землей.

Еще в старинном художественном фильме «Трембита» о противотанковых минах без взрывателей говорили: «Они же беззубые!» Очень может быть, что это и правда, но грязно-зеленую «банку» я уложил на землю осторожно и уважительно. Резиновой заглушкой вверх.

Трава вокруг портала была вытоптана, и в это дело я внес свою посильную лепту – несколько раз прошелся вокруг. Большим знатоком техники не являюсь, но могу присягнуть в том, что ни щели для магнитной карты, ни кнопок на портале не было. Даже захудалого рычага не наблюдалось. Зато прямо в проеме портала было лето или самое начало осени. Точнее – просматривалась там та же местность, что и здесь, но вот листья деревьев и трава в дырке были зелеными. И это притом, что, сколько я вокруг ни бегал, сбоку на портал глянуть не смог.

Довольно быстро убедившись в бесплодности исследовательской работы, я перевернул блин мины вверх дном и на треть подсунул его под нижний край портала.

– Ты где там? – Я не нашел нужным повышать голос, потому что был уверен в близком присутствии Дракона. И угадал – молоток и драконий глаз высунулись из сухой травы. – Смотри, – вытащив из кармана «банку» поменьше, я показал ее глазу. – Вот по этой черной крышке стукнешь молотком через… – пришлось посмотреть на часы и прикинуть расстояние до лагеря, – через тридцать минут. Понял?

Молоток понимающе кивнул, а глаз подмигнул несколько раз.

Я пристроил маленькую мину на донышке большой, максимально прикрыв собой процесс, вытащил чеку и нажал кнопку таймера на наручных часах. Мне совсем не хотелось, чтобы Дракон видел, как я активирую противопехотную мину – ему могло понравиться.

Вообще-то у меня было не меньше минуты до автоматической постановки мины на боевой взвод, но это утешало мало. Не люблю я такие дела.

– Ровно через тридцать минут, – не поленился повторить я. – Иначе не сработает.

Увидев согласные кивки молотка, я глубоко вдохнул и, зажав в кулаке предохранительную чеку от мины, шагнул в лето…

Здесь было тепло. Стояла серебристо-серая палатка, гордость Сашки Киля, растянутая по всем правилам, заботливо прикрытая травой и ветками с уже пожухлой листвой. Дрова, аккуратно сложенные рядом с залитым водой кострищем, три лески, заброшенные в реку… Одна из них дергалась, и я знал, что на ней сидит приличный сазан – будущая уха, а две стояли как влитые – пара бутылок сухого вина и ликер «Прадед».

Осмотрев низ портала, никакой мины с этой стороны я не увидел, да и почему-то был твердо уверен, что рванет не «здесь», а «там». Здесь все останется в неприкосновенности.

Даже не заглянув в портал, в свою осень, я обошел палатку и по тропинке направился к дороге. А вот в этом месте следовало быть осторожнее – одну ловушку на тропинке ставил я сам, а другую дядя Коля. Моя была более сложной, очень острой и опасной для ног. У дяди Коли ловушка получилась проще, но позволяла без проблем свалиться в журчащую мутную воду водогона.

Поход к лагерю не занял у меня более десяти минут и убедил, что сейчас ранняя осень: семена лебеды почти созрели, листва на деревьях зеленая, сочная, да и жары особой не ощущалось. Если верить солнцу – вторая половина дня. Ближе к вечеру.

Дядю Колю я нашел легко. Он сидел на лавочке «курилки», как раз между бараками, и что-то искал в спортивной сумке.

– Привет! – поздоровался я, снял куртку и уселся рядом.

– Здравствуй, – как-то не очень удивился дядя Коля. – И ты здесь?

– Ага! А где мы?

– Осень тысяча девятьсот семьдесят пятого. Школьный лагерь.

– Чего ж не лагерь ленинградцев? Там интереснее было: танцы-обниманцы, шашлык, разговоры у костра…

– Был я там… – тяжело вздохнул дядя Коля. – Та же петрушка! Привезенная аппаратура не работает, музыка с дисков не идет и сам с собой поговорить не могу… Все время что-то мешает!

Да уж! Дядя Коля уловил самую суть – Время мешает! Интересно было и другое: сам ты мог здесь слушать музыку сколько угодно, а вот попытка воспроизвести ее на усилителе, который мы тогда привозили в лагерь для танцев, обламывалась в любом случае. А с «самим собой» поговорить и вовсе невозможно…

– Это точно! – согласился я. – А водка, если плеснуть кому-то здесь, вообще вода.

– Не пробовал, – покачал головой дядя Коля. – А ты за нами пришел? Так мы собирались обратно…

– Дядя Саша где? – спросил я.

– Он с усилителем возился и решил в душе помыться. Говорит, что вода здесь хорошая. И шампунь мылится… – задумчиво закончил дядя Коля.

Посмотрев на часы, я поднялся со скамейки:

– Сейчас вернусь…

Душ в этом лагере тогда нам очень нравился. Мы даже для хохмы чернил однажды в бочку налили. Целых четыре пузырька.

Судя по одежде в «предбаннике», Компанцев принимал душ в одиночестве и не торопился. А вот мне надо было поспешать – оставалось минут десять-двенадцать. Так что я быстро собрал всю одежду дяди Саши, прихватил ботинки и отправился обратно, на лавочку к дяде Коле.

– Все шутишь? – Дядя Коля кивнул на одежду Компанцева.

– Нет. Она упасть и испачкаться может…

– Привет! Осталось десять минут, – услышал я за спиной, и мимо нас в сторону столовой протопал Черный Дракон в кожаной куртке, цепях и в бороде.

– Привет, – вяло отозвался дядя Коля, и я тут же задал вопрос:

– Ты его знаешь?

– Рокера? Он мне машину обещал сторожить и дядю Сашу посоветовал сюда притащить, чтобы аппаратуру наладить… – Дядя Коля удивленно посмотрел вслед «рокеру». – А чего это он здесь?..

– Дракон он …! – зло выругался я.

Таким, значит, образом, Компанцев сюда угодил! Да и самого дядю Колю, видать, эта тварь на портал навела, чтобы меня задействовать…

– Убью падлу!

– Дядю Сашу? – спросил дядя Коля.

– Нет. Дракона!

– Ну вы, господа, даете угля! – покачал головой дядя Коля. – А Компанцев хвастался, что он твоя эксклюзивная мишень…

– Это у него мания величия. Много берет на себя, – и я кивнул в сторону столовой. – Видишь? Этот пес в цепях с тобой разговаривает.

– А-а-а! – отмахнулся дядя Коля. – Я здесь и с тобой разговаривал, и с Сашкой Килем. К себе только даже подойти не могу! И не понимаю почему?

Я закурил, взял обломок ящичной доски и принялся чертить на песке под ногами.

– Смотри! Если верить Дракону, то все события во Времени представляют собой взаимозависимую конструкцию. Нечто вроде каната или реки. Когда мы проникли сюда, в прошлое, Время образовало Локон… Ну, Завиток – так понятнее будет? – Спиралька на песке получилась красивой. – Вот! Прошлое как бы защищается от нас, выделяет и не дает на себя воздействовать. Если мы задержимся – Завиток оторвется от основного потока и начнет сжиматься, а мы станем его сердцевиной. Полный кирдык, в общем. Если верить Дракону, – повторил я и сильно задумался.

Дядя Коля принялся рассказывать о том, что он еще в лагере ленинградцев догадался о невозможности дать самому себе советы на будущее, а я, слушая вполуха, думал о Черном Драконе. А ведь он снова соврал мне и обвел вокруг пальца по системе «ты умный, я дурак»! Он же сам таскался со мной во Времени-Пространстве, тырил там все подряд, переносил куда попало, и никакие «Локоны Времени» ему не мешали! Или это потому, что он дракон?

– Слышь, дядя Паша! – Я ощутил толчок в бок. – А он настоящий дракон?

Ответить я не успел – рокер сам кивнул дяде Коле, и двадцать метров расстояния не помешали ему шепнуть в наши уши:

– Осталось четыре минуты.

– До чего? – спросил дядя Коля, и я был вынужден признать очевидное:

– До реализации моей последней глупости! Но если я побегу к порталу…

Ляпнул, прекрасно понимая – минный тандем установлен на неизвлекаемость, и нужно быть совсем без ума, чтобы…

– Тогда одна минута! – ухмыльнулся Дракон.

– О чем это он? – Дядя Коля повернулся ко мне.

– Я заминировал портал на стоянке.

– А как мы попадем обратно? – В голосе дяди Коли зазвучало беспокойство.

– Попадем…

– Ну и хрен с ним, с порталом! – уверенно заявил дядя Коля. – При таких-то условиях. А вот и девчата с поля приехали…

К баракам подкатила грузовая машина, откинулся задний борт, и на землю начали с визгом спрыгивать школьницы. Вот одна из них обернулась, глаза ее как будто засветились изнутри, и она, улыбаясь, прошла мимо нас, а навстречу ей шел я…

Сколько раз я это наблюдал? Десять? Больше…

Они были молоды, предельно уверены в своем будущем и счастливы. Это я знал, чем кончится то, что они считают незыблемым, и совсем не горел желанием просвещать их об ошибках, неизбежных проблемах, трагедиях… Не желал я теперь рисковать ни единым мгновением своего прошлого, изменять что-то, делать лучше. Я зависел от них, как и от всего, что произойдет с ними позже…

Позванивая своими цепями, к нам с дядей Колей подошел Дракон:

– Осталось двадцать секунд.

– Лучше подняться на ноги, – сказал я дяде Коле и встал со скамейки. – В нашем Времени этой скамьи не существует.

– Десять, девять… – забормотал Дракон.

– Время разбрасывать камни и время собирать… – вздохнул дядя Коля, накидывая ремень сумки на плечо.

– Верните одежду, собаки! – отчетливо донесся крик Компанцева из душа.

– …Три, два, один… Бэмс!

Тихий хрустальный перезвон заполнил все вокруг, видимый мир прогнулся, потерял четкость очертаний, и сквозь доски стены душа проступил голый дядя Саша с мочалкой в руках. Он увидел удивленные, широко распахнутые глаза юных девиц, прикрылся мочалкой и сказал:

– Ой!

И мир вокруг взорвался, рассыпался на мельчайшие фрагменты, вихрями закружился меж нами, и в этой бешеной пляске осколков лишь мы трое представляли собой что-то относительно постоянное. В полной тишине длинно взвыла на самой высокой ноте гитарная струна и оборвалась…

– …Так здорово! Такая ямина получилась! А портал в пыль разнесло!.. – возбужденно выкрикивал Дракон за нашими спинами.

Наверное, дяде Саше было холодно на осеннем ветру, поэтому он одевался быстро, изредка ругался и лишь один раз оторвался от скоростного утепления организма.

– Это Шевчук! Он приезжал ко мне на работу… – заложил Дракона дядя Саша и полез в машину.

– …Вы должны посмотреть на эту яму! Я принесу еще банок, и мы…

– Заткнись, рептилия! – оборвал я Дракона. – Мы ж не дикие, видели воронки и побольше. А ты, дядя Коля, проверь багажник на предмет вложений от этой свиньи.

Машина стояла здесь же рядом посреди исчезнувшего «Лагеря труда и отдыха», и когда дядя Коля вытащил из багажника большой патрон то ли от крупнокалиберного пулемета, то ли от мелкокалиберной пушки, я повернулся к Дракону:

– Я что тебе сказал?

– «До единого патрона», – охотно процитировал Дракон и пояснил: – Этот был самым большим и красивым. Я решил, что он будет тем самым «единым»!

Дядя Коля зашвырнул боеприпас в реку и продолжил ревизию багажника:

– Еще куча гвоздей и мотопила…

– Все выбрасывай! – обиделся Дракон. – На вас не угодишь…

– Позже, может быть… – Дядя Коля захлопнул багажник и, сев в машину, завел двигатель. – Сейчас согреешься! Только дверь закрой, – пообещал он дрожащему рядом с ним дяде Саше.

– Не тяжело было машину сюда перетаскивать? – спокойно спросил я.

– Без проблем! – откликнулся Дракон.

– Временные Петли и Локоны тебе не очень помешали?

Дракон хмыкнул и принялся ожесточенно чесать бороду, на глазах теряя облик рокера.

– Ну а на фига ты этот спектакль с переносом устроил?

– Ах, друг мой! Красоту миров и их паденье без спецэффектов, право, не покажешь!.. – патетически воскликнул этот мастер обмана, и я понял, что кроме Советского энциклопедического словаря Дракон читал и другие мои книги.

– То есть портал мы могли сохранить и пользоваться им в любое удобное время? И никакие Локоны нам были не страшны?

Черный Дракон склонил голову набок и прошипел:

– С тобой приятно работать. Ничего не приходится объяснять…

– Будь добр, пожалуйста, подойди ближе, – предельно вежливо попросил я.

– Хочешь попытаться мне в морду дать? – во всю челюсть улыбнулся Дракон.

– Я хочу! – выкрикнул из машины дядя Саша, и я ему пообещал:

– Оставлю…

Пока Дракон подходил ко мне и хихикал, я нагнулся и поднял с земли маленький камешек.

– Бей! – отважно заявил мой противник. – Не промахнись!

Я показал ему камешек и спросил:

– Ты знаешь, в чем фишка РПГ‑30?

– Нет! А что это?

– Смотри!

Щелчком послав камешек в лоб Дракона, я, как только он зажмурил глаза, выбросил вперед правую руку. Не скажу, что кулак двигался с удовлетворяющей меня скоростью, но в нос Дракона он попал.

Дракон рухнул навзничь, быстро перевернулся на живот и принялся скрести когтями землю, оглушительно хохоча.

Плюхнувшись на заднее сиденье «Волги», я спросил:

– До города подбросите?

Дядя Коля, не оборачиваясь, кивнул и плавно отпустил сцепление. А вслед нам неслось:

– Куда же вы! С вами так интересно! Столько нового узнаешь!..

Перевалив горбатый мостик через реку, машина уже неслась по широкой дуге дороги к длинному мосту через Кизань, когда дядя Коля тряхнул головой и воскликнул:

– Мужики! Это ж был самый настоящий дракон!

– Понятное дело! – отозвался Компанцев. – Это ж дракон дяди Паши, – и, повернув голову ко мне, спросил: – А ты чего такой хмурый? Как здоровье?

И я покрылся холодным потом…

Наверное, я вообще бы потом изошел, если бы знал, что ждет нас в следующем году. А еще вероятнее – обвешал бы Черного Дракона самыми большими противотанковыми минами и лично колошматил молотком по взрывателям!

По моему глубочайшему убеждению, любая работа должна приносить радость или хотя бы удовлетворение. Но когда понятия не имеешь, во что выльются твои действия, то и затраты сил выглядят явно бессмысленными. Однако мой дракон – Корректор от Бога и свое дело знает туго. Нам ли, смертным, тягаться с ним?

Теперь, с высоты трона Черных Королей, вся цепочка событий видится совершено иначе – ведь в любом месте можно было свернуть и не осложнять жизнь ни себе, ни дяде Мише, ни дяде Олегу. Что, собственно, нам дал этот трон? Силу? Но эта сила в нашем мире совершенно бесполезна и способна только вызывать горькое сожаление. Может быть, поэтому каждый из нас троих втайне, хотя бы изредка, проникает через яманский портал на Ту Сторону? Но, пожалуй, правду говорят умные люди – лишь забравшись на дерево, понимаешь, что видишь далеко, а слезать все равно придется…

Если бы я только знал тогда, в какую аферу нас втягивают, словно баранов! Пусть без всякого смысла и надежды на победу – но как бы я сопротивлялся!..