Коралмер располагался на краю тропического леса, рядом с уютной бухтой, бирюзовые волны которой накатывали на серебристый берег. По гладкому песку тянулась тропинка из серого камня, освещенная золотистыми сферами. Она вела ко входу в большое поместье, оказавшееся еще более изящным и красивым, чем Софи представляла.

Углы внешней стены формировали четыре квадратные башни, увенчанные ярусами золотистых крыш, – выполнены они были из хрустальных, гранатовых и янтарных кирпичей. Из тех же материалов были построены три большие внутренние башни, стоящие во дворе, но они были украшены золотистой лепниной и балкончиками. Между зданиями висели гирлянды сияющих золотистых фонарей, а из центра выглядывали кружевные кроны деревьев, намекая на пышный внутренний двор.

Но что по-настоящему поражало, так это звуки, плывущие в теплом ночном воздухе. Где-то во дворе звенели сотни музык ветра, перемешиваясь с тихим свистом, доносящимся из длинных металлических труб на карнизах. В сочетании с шорохом волн и шелестом пальм казалось, будто их окружала постоянно меняющаяся симфония.

– Да, знаю, – усмехнулся Тэм, заметив пораженные взгляды Софи и Бианы. – Теперь понимаете, почему родители отказались переезжать?

– В смысле? – не поняла Биана, распуская перепачканные в пепле волосы.

Софи последовала ее примеру и впервые заметила, как сильно трясутся руки. Она попыталась направить нервную энергию в ноги, заставляя их двигаться. Пока цель была одна: не останавливаться, не думать, не паниковать.

Она отдала шпильку со звездным камнем Марелле и отправила ее обратно в Хэвенфилд, чтобы родители Тэма не узнали про ее связь с «Черным лебедем» – и чтобы Марелла попросила Коллектив прислать Ливви.

Тэм пнул камень мощеной тропы.

– Ну, пляж – не лучшее место для только пробудившегося гидрокинетика. Поэтому, когда у Лин начались проблемы, старейшины предложили родителям переехать в место без воды. Но мама сказала, что без шума прибоя ей будет не по себе. Видимо, это было важнее, чем собственная дочь – хотя, конечно, мама всегда твердила, что Лин сама виновата и просто не старается взять себя в руки.

Софи покачала головой. Она не представляла, как поговорить с его родителями и не наорать на них.

Биана дернула спутанные волосы.

– Иногда я ненавижу себя за то, что не понимала, насколько наш мир несправедлив.

– Ты не одна такая, – напомнил Тэм. – И ты не виновата в том, что случилось. Решение принял Совет – а родители пошли у них на поводу.

– Ну да. Но… моя семья в этом замешана. «Наследие Вакеров»? – она показала пальцами кавычки. – Не знаю, о чем говорил Алвар – но он заставил меня задуматься, что значит быть родственницей основателя Совета. Все сомнительные решения, вроде предубеждения против нескольких детей и запрета пирокинетики… Скорее всего, Фэллон приложил к ним руку.

– Даже если ты права, он решал не один, – проговорил Тэм. – С ним должны были согласиться другие старейшины – а после этого многие поколения Совета считали, что ничего не нужно менять.

– Понимаю, – пробормотала Биана. – Просто… среди них тоже были мои родственники. И в дворянстве их много. И всю мою жизнь все относились ко мне так, будто я особенная, просто потому что я Вакер. Но, может, Вакеры не такие прекрасные, как все думают. Может, это мы изуродовали мир.

Она кивнула в сторону бессознательного брата, висящего в воздухе. Он был таким бледным, будто они плохо защитили его во время светового прыжка.

– Ты – та, кто ты есть, и твоя семья тоже. Этого не изменить, – заметил Тэм. – Поверь мне, я бы очень хотел. Все, что остается – жить так, как считаешь нужным.

– Ну да, – Биана отвела взгляд. – Прости. Не хотела переводить тему на себя. Лин разозлится, что ты привел нас сюда?

– Не разозлится, – покачал головой Тэм. – Но нужно будет ей позвонить, как только разберемся с Алваром, и все рассказать.

– Ты точно не против? – спросила Софи. – Мы можем найти другое место.

– Все в порядке, – заверил Тэм. Посмотрев на поместье долгим взглядом, он двинулся дальше. – Да и вообще, мы сейчас напугаем родителей до панической атаки. Будет весело.

С вымученной улыбкой на губах он подвел их к позолоченной входной двери и начал колотить в нее так, что задрожали стены. Он не остановился, даже когда в окнах вспыхнул свет.

– Ну, все! – крикнул отец Тэма. – Иду я! Что вообще за…

Вспышка гнева перешла в пораженный вздох, стоило ему открыть дверь. Его черные волосы были растрепаны с одной и приглажены с другой стороны, а серебристо-голубые глаза припухли со сна.

– Только не умри от радости, – буркнул Тэм, отпихнул отца в сторону и прошел в дом.

– Что это значит? – рявкнул тот, так поспешно отскакивая от висящего в воздухе Алвара, что запутался в черном шелковом халате. – Что ты натворил?

– Ничего, – Тэм поманил Софи и Биану за собой. – Но спасибо, что ожидаешь от меня самого лучшего.

– Вы с друзьями обмазались серебряной краской и явились ко мне на порог среди ночи с летающим телом…

– Это пепел, – поправил Тэм, стряхивая серебристо-белые хлопья с руки прямо на чистый золотой пол.

– Ну, поздравляю, – его отец так сильно хлопнул дверью, что затряслась люстра. – По сравнению с этим даже твоя челка не кажется такой идиотской.

– Кван? – окликнул из коридора женский голос. – С кем ты говоришь?

– Ни с кем, Май, – отозвался отец Тэма. – Иди спать, любимая. Не стоит беспокоиться.

– О чем беспокоиться? – спросила Май, приблизившись.

Когда мать заглянула в комнату, Тэм застыл.

Ее черные волосы были заплетены в две свободные косы, а щеки розовели, как и у дочери – пока она не заметила сына. Вся краска тут же сползла.

– Тэм? – шепнула она, стискивая подол синего халата с цветами. – Где Лин? Почему ты грязный? И почему…

Заметив позади него Алвара, она закричала.

Дальше последовали новые вопли: оба Сонга завалили их вопросами. Но Тэм, ничего не говоря, понес Алвара дальше по зеркальному коридору. Софи с Бианой оставалось только следовать за ним.

Они прошли мимо нескольких позолоченных фонтанов, наполнявших воздух бульканьем, и вышли во внутренний двор, где тысячи светящихся музык ветра покачивались на ветвях цветущих деревьев, отбрасывая на листву мягкий свет. Под кронами деревьев стояли вазоны с хрупкими цветами, которые тянулись вдоль зеркальных прудов с разноцветными рыбками и широкими плоскими кувшинками. От сада перехватывало дыхание, и в нормальной ситуации Софи была бы рада посидеть в нем подольше. Но сейчас она думала только о том, насколько тяжелее Лин было из-за лишней воды.

– Куда мы идем? – полюбопытствовала Биана, когда Тэм распахнул арочные двери в башню и пошел к лестнице из драгоценных камней.

– В любимую комнату мамы, потому что если бесить – то на всю катушку.

– Не смей трогать студию матери! – прокричал отец за их спинами.

– А ты меня останови! – заорал Тэм в ответ.

– Все в порядке, – его мама догнала сына. – Иди в любую комнату, какую захочешь. Просто скажи, что происходит.

Тэм проигнорировал ее и поднялся на верхний этаж – он находился так высоко, что музыку было едва слышно. Там их ожидали лишь двойные витражные двери.

Когда Тэм потянулся к ручке, Май перехватила его руку.

– Это же… – она содрогнулась, обернувшись на Алвара, – это же сын Вакеров, да? Который связался с тем ужасным орденом?

– Да, – подтвердил Тэм, и Биана вжала голову в плечи. – И никто не должен узнать, где он. Нужно было спрятать его в неожиданном месте, а все знают, что дом – последнее место, куда я пойду, поэтому…

Май вздрогнула.

Тэм, сделав вид, будто не заметил, распахнул двери и щелкнул пальцами, зажигая тонкие нити мерцающих огоньков, протянутые вдоль огромной шестиугольной комнаты. Софи думала, что «студия» будет звукозаписывающей, но та оказалась мечтой художника. Каждый угол был предназначен для чего-то одного: краски, скульптура, чернила, уголь, цветные карандаши и что-то еще, где работа шла с кусочками стекла. Секции были отделены друг от друга окнами от пола до потолка, через которые струился лунный свет.

– Это Лин? – спросила Биана, хмуро глядя на незаконченную картину улыбающейся девушки с черными волосами и серебристыми глазами. Сходство было, но неполное – слишком тонкие губы, слишком полные щеки, а на концах волос ощутимо не хватало серебряной краски.

– Моя лучшая попытка, – тихо сказала Май. – Только так я могу ее увидеть.

Тэм фыркнул.

– А моего портрета, вижу, нет.

– Правда? – Май взмахнула рукой и силой мысли перевернула холст. – Сложно передать твой характер, – признала она. – Но я пыталась.

Она выглядела такой маленькой. Такой грустной. Софи почти пожалела ее – но потом вспомнила потрепанную палатку, в которой Тэму с Лин пришлось прожить несколько лет. А еще она заметила, что Май очень кстати не изобразила на портрете серебряную челку Тэма. И написала близнецов так, чтобы видеть только одного за раз.

– Сюда, – Май спешно подошла к круглому столу в центре и скинула на пол свернутые холсты и баночки с краской. – Положи его здесь. Так вашему врачу будет легче его осмотреть.

Тэм послушался, с раскрытым ртом глядя на бардак – пол заливали яркие пятна густой краски.

– Помнишь, я как-то пролил чернила тебе на рукав? – тихо спросил он. – Папа запер меня в комнате на два дня.

Май отвела взгляд.

– Все меняется.

На мгновение глаза Тэма прояснились. А затем на них вновь наползла тень, и он покачал головой.

– Этого мало.

Май потеребила косу.

– Вам что-нибудь понадобится?

– Полотенца, – сказала Софи. – И вода. Попробуем смыть кровь.

Май кивнула.

– Сейчас вернусь. Если захотите умыться, то дальше по коридору будет ванная. И могу принести чистую одежду.

– Не надо, – отказалась Софи – а потом поняла, что не стоило отвечать за всех.

Биана, не сводя взгляда с брата, проговорила:

– Я никуда не уйду.

– Как думаете, он достаточно крепко связан? – уточнил Тэм, когда мать ушла, и хорошенько подергал путы.

– Вряд ли он скоро очнется, – заметила Софи.

Биана отошла к портрету Тэма, делая вид, что рассматривает его, – хотя большую часть времени она просто вытирала глаза.

– Справитесь тут без меня? – спросил Тэм. – Мне правда нужно поговорить с Лин.

– Конечно, – ответила Софи. – Не торопись.

– Я так понимаю, твоя сестра тоже отправилась на рискованную вылазку? – поинтересовался из дверей отец Тэма.

Тот пожал плечами.

– Не твое дело.

Кван перегородил Тэму дорогу.

– Ты сам впутал нас в свои проблемы, Тэм. Это был твой выбор.

– Так, может, не будешь все портить? – не выдержал он. – Как насчет воспользоваться шансом и хоть раз нам помочь без своих эгоистичных приказов?

Кван открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал и отступил.

– Все нормально? – спросила Май Тэма, вышедшего из студии.

Он не ответил.

Она подошла к центральному столу, умудрившись не наступить в краску, и поставила золотистый поднос с полотенцами, мисками и графином исходящей паром воды.

– Что мне?..

– Давайте, – Софи забрала у нее полотенце – хотя она сама не знала, что делать.

В ярком свете студии Алвар казался еще бледнее, а его раны – рваными и черными. Она попыталась протереть их, но только сорвала корку крови. Поэтому просто сделала ему теплые компрессы на лоб, руки и шею.

– Скоро придет ваш врач? – прошептала Май.

В ответ по дому разнесся стук.

Кван пошел открывать дверь, и у Софи перехватило дыхание, когда она услышала несколько голосов – не только Ливви.

Следующие секунды прошли как в тумане, а потом Ливви, вновь скрывшаяся за маской, кинулась к своему пациенту, Фитц подбежал к сестре, а Грейди стиснул Софи в объятиях.

– Пойду посмотрю, как там сын, – тихо проговорила Май, глядя, как Софи прижимается к Грейди.

Та зарылась носом ему в грудь и перестала сдерживать слезы.

– Знаю, ты и так понимаешь, – прошептал Грейди, мягко поглаживая ее по спине, – но мы их найдем.

«Обязательно, – добавил Фитц, передавая слова прямо в ее мысли. – Чего бы это ни стоило».

Софи выглянула из объятий Грейди и встретилась взглядом с прекрасными глазами Фитца. В них читалось горе, и слезы потекли с новой силой.

«Ты ни в чем не виноват», – поспешила она успокоить его, заслышав формирующиеся в мыслях извинения.

«Возможно. Но все равно, прости, пожалуйста, – он перевел взгляд на брата, и в мыслях разбушевался гнев. – Я раздеру его сознание на куски, если понадобится».

Софи понимала, что он не шутит.

Но нельзя было ломать чью-то память из злости. И процесс не проходил бесследно.

«Надеюсь, до этого не дойдет, – заметила она. – Мы с тобой влезли в мысли Димитара, значит, и в голове Алвара найдем то, что нам нужно».

«Но если нет…» – настоял Фитц.

«Тогда что-нибудь придумаем».

– Советую выйти на минуту, – предупредила Ливви – хотя Софи вспомнила, что сейчас нужно звать ее Микстурой. Она залезла в черный чемоданчик, напоминающий ящик с инструментами, и достала ножницы. – Нужно срезать с него одежду и осмотреть раны.

– Когда закончишь, отдай ее мне, – попросил Грейди. – Я поищу маячки.

Софи застыла.

– Я о них даже не подумала. А вдруг…

– Расслабься, – посоветовал Грейди, мягко подталкивая Софи, Биану и Фитца к выходу из студии и закрывая двери. – Сандор уже устанавливает оцепление, мы готовы.

– Сандор тоже пришел? – удивилась Софи.

Грейди кивнул.

– А еще Гризель, Вольцер и с десяток дворфов. Все под контролем.

– Все равно, надо было…

– Тебе было не до этого, Софи, – перебил Грейди. – И ты поступила правильно. Вы с друзьями не пострадали, выбрали самое безопасное место и послали за помощью. Все хорошо, дальше мы сами справимся.

Микстура открыла дверь и передала мешок окровавленных тряпок.

– Можете заходить. Я накрыла его одеялом.

– Справитесь тут без меня? – осведомился Грейди. – Хочу отнести одежду Сандору. И надо проверить, не ударила ли Гризель отца Тэма. Когда я уходил, Кван разбрасывался указаниями и требовал не нарушать атмосферу Коралмера.

– Похоже на него, – произнес Тэм, поднимаясь по лестнице. – Пусть Гризель его погоняет.

– Как отреагировала Лин? – спросила Софи, наблюдая за спускающимся Грейди.

Улыбка Тэма угасла.

– Как я и ожидал. Она хотела прийти, но я ее отговорил.

– Очень жаль, – раздался голос его матери откуда-то снизу. Она стояла в тени. Подслушивала.

– Я знал, что ты так скажешь, – крикнул ей Тэм. – Поэтому и отговорил. У нас и так проблем достаточно, не хватало еще, чтобы ты начала уговаривать нас вернуться.

– Но…

– Хватит, – отрезал Тэм. – Если ты так хочешь стать частью нашей жизни, дождись, пока мы будем готовы.

Не дожидаясь ответа, он вернулся в студию.

Софи, Фитц и Биана последовали за ним.

Софи еще не набралась храбрости взглянуть на Алвара, как Биана ахнула:

– Вы его развязали?

– Мне нужно обработать его раны, – ответила Микстура. – Даже те, что под веревками. К тому же, он никуда не денется. Ему дали какое-то безумно сильное снотворное.

Она подняла руку Алвара, отпустила, и она вяло упала на обнаженную грудь. Ниже пояса он был укрыт черным одеялом.

– Но вы же его разбудите, да? – уточнила Софи, вспоминая, как Гетен скрыл свое сознание в глубине разума, чтобы избежать допроса.

– Как только пойму, под чем он, – Микстура покопалась в ящике и вытащила семь тонких свеч, зажигалку из драгоценностей и очки, похожие на те, что носил Элвин. – Вот поэтому я завидую фотокинетикам. Им куда легче, особенно учитывая, что у меня снова закрыто лицо.

Она указала на ярко-синюю маску, украшенную золотистыми бусинами и блестками. Надеть на нее очки оказалось нелегко, и в итоге получилось достаточно криво. Но она справилась и зажгла первую свечу.

Пламя было ярче обычного, и откидывало на лицо Алвара темно-зеленую тень.

«Мистер Форкл не захотел приходить?» – передала Софи Фитцу.

«Решил, что лучше не попадаться на глаза Алвару, когда он очнется. А еще он собирался отнести Блику и Призраку звездный камень и плащ Кифа, чтобы они обошли Сумрак с дворфами. Джулин осталась строить клетку с гномами. А Тирган пошел к моим родителям».

Сердце Софи заныло при мысли об Алдене и Делле.

«Может, тебе стоило пойти с ним?»

«Наверное, но… я хотел прийти сюда».

Он коснулся ее руки и сжал так, что по щекам разлился жар.

Они оба не знали, что сказать, поэтому молча смотрели, как Микстура зажигает свечу с рыжим пламенем. Потом с желтым. Потом с синим.

– Что такое? – спросила Софи, когда Микстура закончила перебирать радужные цвета.

Она сняла переливающиеся очки.

– Не знаю. Физически он в порядке – по крайней мере, насколько это возможно с такой потерей крови. Но я не понимаю, чем его усыпили, и он не реагирует на эликсиры.

– Стойте! – воскликнула Биана, и когда Софи обернулась, то увидела в ее руках баночки с краской. – Мы же думали, что «Незримые» готовят свое собственное снотворное, да?

– Я уже рассмотрела этот вариант, – сказала Микстура. – Но все цветы, которые мы нашли на пожарищах – сонные ягоды и лилии, эфиры и душистые тени, – все оставляют в клетках определенные маркеры. И я не нахожу их следов.

Она приподняла Алвару веки и посветила в глаза красной свечой.

– Значит, это что-то психическое? – уточнил Фитц.

– Вам лучше знать, – ответила Микстура.

– Может, проверим? – спросил Фитц, и Софи уже была на полпути к Алвару.

– Сначала отдохни, – посоветовала ей Микстура. – Ты сама полумертвая.

– Я в порядке, – заверила Софи.

– Тогда давай я придам тебе сил, – предложил Фитц, подходя к ней со спины.

Он коснулся ее лица, и Софи, прикрыв глаза, склонилась ближе, позволяя прижать пальцы к вискам. Как только их кожа соприкоснулась, сознание затопил прилив тепла – и энергия была мягче, чем в прошлый раз. Более плавной. Как растаявшее масло, покрывающее мысли.

– Ох, – выдохнула она. – Это что-то новое?

– Просто ты была на взводе, – объяснил Фитц. – И я попробовал послать энергию из эмоционального центра.

– Это очень приятно, – она размяла шею и направила чуточку тепла в усталые мышцы. – Теперь хочется, чтобы ты каждый день так делал.

Тэм фыркнул.

– Повезло, что Киф тебя не слышит.

– Я просто…

– Я понял, о чем ты, – улыбнулся Фитц. – И я всегда к твоим услугам.

Она поглядела на Алвара, и тепло немного развеялось.

– Готов?

Фитц тяжело сглотнул и, протянув Софи руку, потянулся к вискам Алвара.

– Как думаешь, перчатки не помешают? – спросила она, сжав его ладонь.

Их большие пальцы не притянулись друг к другу.

– Хмм. Я забыл, что мы не работали вместе после того, как у тебя появилась… – он оглянулся на дверь и понизил голос на случай, если кто-нибудь подслушивает, – … способность.

– Лучше начните с ними, – предложила Микстура. – Если не получится, снимешь.

Софи кивнула.

«Ты точно уверен, что готов? – спросила она Фитца. – У Алвара должны быть тяжелые воспоминания».

Он поглядел на до жути неподвижного брата. «Если скажу, что немного боюсь, ты решишь, что я трус?»

«Если ты трус, то и я тоже».

Он крепче сжал ее руку.

«Пойдем».

Она медленно вздохнула и кивнула.

«Давай. Три… два… один…»