– Прости, не хотел тебя будить, – сказал Грейди, когда дверь спальни скрипнула, и Софи резко очнулась от странных аликорновых снов. – Просто решил проверить, как ты тут.
Софи присела, потирая заспанные глаза, а Грейди подошел и присел рядом с ней на кровать.
– А еще хотел извиниться за то, что мы с Эдалин так отреагировали вчера. Это мы должны были тебя успокаивать, а не наоборот.
– Все в порядке. Новости были не из легких.
Он сдавленно откашлялся.
– Все еще не верится. Но когда я сегодня побывал в Эверглене и увидел, как…
Он не закончил, и Софи была за это благодарна.
– Погодите, который час? – она хлопнула в ладоши, чтобы открыть шторы. Солнце сияло высоко в небе, как будто был уже почти полдень. – Сколько я спала?
– Мы не хотели тебя будить. Заходил Декс, но мы сказали, что ты отдыхаешь и встретишься с ним завтра. На тебя слишком много всего свалилось.
Так и было. Но все же – сколько часов она потеряла?
– Эдалин осталась в Эверглене, пытается помочь Делле со всем разобраться. Ничего, если я оставлю тебя одну?
– Конечно. Куда ты собрался?
Он коснулся герба Руэнов, скрепляющего расшитый драгоценностями плащ, и Софи осознала, что выглядит он как дворянин: на нем была надета туника с вышивкой и нарядные льняные штаны, а волосы тщательно расчесаны. Вздохнув, он сказал:
– Мы с Тирганом пойдем выступать перед Советом. Кто-то должен занять место Алдена.
Софи нахмурилась.
– Ты согласился на должность Эмиссара? – она была рада, что он наконец-то сподобился, но… почему ради Алдена, не ради нее?
– Алден столько всего для нас сделал, – сказал он, протягивая руку и поглаживая Софи по щеке. – Это меньшее, чем я могу отплатить.
В его глазах встали слезы, и Софи ощутила, как они наворачиваются и у нее. Она сморгнула печаль. Она не будет плакать по Алдену – она его вернет. И раз Грейди с Эдалин не будет дома, то она точно знает, с чего начать.
Она обняла Грейди на прощание и дождалась, пока в доме воцарится тишина. Затем она скинула с себя одеяло, подбежала к двери спальни и…
Врезалась в стену каменных гоблинских мышц.
– Ау, Сандор! – она потерла лоб. – Ты что делаешь?
– Могу спросить у вас то же самое.
Она постаралась его обойти, но он преградил путь своими мускулистыми руками.
– Да расслабишься ты? – спросила она. – Я никуда не пойду.
– Раз не пойдете, так почему бы не сказать мне, куда вы направляетесь?
– Мне что, совсем секретов иметь нельзя?
– Секреты мешают мне вас защищать.
– Сейчас мне защита не нужна.
– Она всегда вам нужна.
От его упрямства хотелось рвать волосы на голове. Вместо этого Софи вытянула ресничку.
– Ладно, – произнесла она, несколько раз глубоко вздохнув. – Мне надо заглянуть в комнату, куда Грейди с Эдалин не любят меня пускать, а раз твоя задача – докладывать о каждом моем шаге…
– Это не моя задача, – перебил Сандор. – Иначе я рассказал бы им, что по ночам вы тайком вылезаете из простели и читаете в свете баночки лунного свечения, которую храните в столе.
У Софи слегка отвисла челюсть.
Тонкие губы Сандора растянулись в подобии улыбки.
– Вы серьезно думали, что я не услышу? Мои чувства улавливают все.
Все, кроме таинственного «гостя», который пытался украсть Силвени.
– Моя задача – защищать вас, мисс Фостер, – продолжил он. – Если вы не спите, то бодрствую и я. Но я не обязан вас сопровождать. Если вы не подвергаете себя опасности, то мне нет смысла докладывать о вашем поведении. Так что вы облегчите жизнь нам обоим, если перестанете пытаться все от меня скрывать.
Софи изучила его лицо, пытаясь решить, можно ли ему верить – хотя выбора у нее все равно не было, спасибо гоблинскому суперслуху.
– Ладно – раз ты так хочешь знать, мне нужно осмотреть комнату Джоли.
– Пытаетесь понять, убили ли ее, – это был не вопрос, так что Софи не ответила, но в очередной раз осознала, насколько пристально следил за ней Сандор.
– Так ты меня пропустишь или нет? – спросила она.
– При одном условии. Если ваш путь выведет вас за пределы дома, я пойду с вами – и вы не станете меня останавливать.
Софи вздохнула. Невозможно было «скрытно» проводить расследование, когда за тобой по пятам ходит громадный охранник, вооруженный до зубов. Но она все равно сомневалась, что сможет улизнуть.
– Если ты никому не расскажешь, пока я не буду готова.
Он задумался, сощурившись. А затем протянул руку, и они скрепили договор рукопожатием.
Он отступил и пропустил Софи, но тенью проследовал за ней по лестнице до тихого коридора второго этажа, останавливаясь у двери Джоли.
– Я буду следить, не пришла ли ваша семья, – объяснил он.
– А… спасибо.
Может, не так уж и плохо, что Сандор на ее стороне. Особенно учитывая складывающееся впечатление, что ей понадобится вся возможная помощь.
Софи рылась в вещах Джоли, стараясь ни о чем не думать. Так ей не приходилось винить себя за нарушение покоя спальни мертвой девушки. Она была просто бездумной силой с единственной целью: найти что-нибудь.
Что-нибудь, способное поведать о… ну… о чем-нибудь.
Начинать было особо не с чего, но других догадок не было.
В первую очередь она проверила самые очевидные места: под кроватью, между матрасами, в столе. Там не было ничего необычного – хотя было удивительно, что Грейди с Эдалин ничего не меняли. В книгах все еще торчали закладки, оставленные Джоли, крошечные пузырьки бальзама для губ – давно уже высохшего – были все так же аккуратно расставлены на туалетном столике, и даже полупустая бутылка «Молодости» по-прежнему дожидалась хозяйку на маленьком столике у кровати.
Софи перешла к шкафу, полному нарядных платьев с оборками и кружевами. Большая часть из них была фиолетовых оттенков – очередная слишком уж точная для совпадения деталь из видения, показанного Прентисом. Но она все еще не поняла, что же оно значило.
На самой высокой полке Софи заметила две маленькие серебряные шкатулки, стоящие друг на друге. Она достала их, закашлявшись от полетевшей пыли. В шкатулке побольше лежали мелкие безделушки, незнакомые Софи, – амулеты, должно быть, что-то значили для Джоли, но ничего не говорили Софи. Но во второй шкатулке лежали сложенные листы розоватой бумаги, перевязанные красной атласной лентой. Софи отошла от шкафа и откинула кружевные занавески у ближайшего окна, чтобы на свету прочитать слова, написанные выцветшими чернилами.
Все страницы были подписаны: «Всегда твой, Брант».
– Ну и чем ты тут занимаешься? – прокричал кто-то высоким голоском, так пугая Софи, что она выронила пачку писем.
Они разлетелись повсюду, и Софи недовольно посмотрела на отражающуюся в зеркале Вертину.
– Не обращай внимания.
Та сощурилась.
– Слушай, девонька, я прожила тут куда дольше твоего, и если ты думаешь, что я позволю тебе рыться в вещах Джоли, то…
– Леди Руэн только что прыгнула на участок, – окликнул Сандор из коридора.
– …ты сильно заблуждаешься, – закончила Вертина. – Ты не можешь просто…
Софи опустилась на пол и, не обращая внимания на продолжающуюся тираду Вертины, попыталась собрать рассыпавшиеся письма.
Она понимала, что не успеет вернуть их в шкаф – да и она все равно их не прочитала, – но не знала, как бы их унести. И она пожалела, что «Черный лебедь» не сделал ее чародеем, потому что пришлось запихивать письма за спину под пояс штанов и надеяться, что получится улизнуть в комнату до того, как Эдалин заметит прямоугольный бугорок под туникой.
Она кинулась к двери и выскочила в коридор, как раз когда Эдалин поднялась по лестнице.
– Софи? – спросила она и нахмурилась, переводя взгляд с нее на Сандора, а затем на комнату Джоли. – Что ты делаешь?
– Прости, – пробормотала Софи, пытаясь придумать не подозрительное объяснение. – Знаю, мне не стоит сюда заходить. Просто… я волновалась о Вертине. В последний раз она показалась такой одинокой, и я подумала, что, может, стоит иногда ее навещать.
Она затаила дыхание и постаралась не шевелиться, когда ощутила руку Сандора, выхватившую письма из их ужасного тайника. Если бы он ее выдал, Софи бы его удушила – но он убрал их себе за спину, а Эдалин вздохнула и покачала головой.
– Не надо извиняться, Софи. Это твой дом. Прости, если ты решила, что тебе не стоит куда-то заходить.
– Не говори так. Я знаю, что это особая комната.
Эдалин улыбнулась. Но счастья в улыбке не было.
– Нет, эта комната была особой. А теперь она обычная. И мне кажется… – она помедлила с секунду, а затем шагнула вперед и распахнула дверь комнаты Джоли; несколько мгновений осматривала ее, а затем сказала: – Думаю, пора ее отпустить.
– А… ух ты… серьезно?
– Не знаю… Я сейчас наблюдала за тем, как Делла трясется над каждой вещью, которой Алден хотя бы касался, так, будто это его вернет, и понимала, что она делает только хуже. Вещи ничего не изменят. Так может… – она замолчала.
Софи попыталась подыскать слова.
– Нельзя жить прошлым, – добавила Эдалин громким, решительным голосом. – Нужно отпускать боль – и произошедшее с Алденом это доказывает. Я попрошу гномов собрать все вещи, и потом мы сделаем из комнаты все, что захочешь.
– Может… эм… сначала обсудишь это с Грейди? – Софи знала, что Эдалин правильно рассуждает, но ей нужно было еще покопаться в вещах Джоли до того, как их уберут.
– Пожалуй, – согласилась Эдалин, позволяя Софи подвести ее к двери. – Но ты права насчет Вертины. Не стоит больше оставлять ее одну в мрачной комнате. Хочешь, я попрошу гномов перенести ее в твою комнату?
Софи едва сдержала стон.
Но надоедливая девчонка знала Джоли. Может, ей известно что-нибудь полезное.
– Конечно… только пусть поставят ее в углу.
Эдалин улыбнулась.
– Могу тебя понять. А потом давай как-нибудь повеселимся. Завтра начнется твой первый полный учебный год в Фоксфайре – надо это отметить. Завести какую-нибудь новую традицию. Хватит жить прошлым.
Софи постаралась улыбнуться в ответ – но было как-то неправильно праздновать начало учебного года, пока Алден был все еще безумен.
Но все же Эдалин была права. Жизнь должна продолжаться. Так что Софи поднялась в комнату, сложила письма Бранта в нижний ящик стола, переоделась из пыльной пижамы и весь день провела с Эдалин, поедая свежеиспеченный маллоумелт с заварными пирожными и играя с Игги, радующимся вниманию. Грейди пришел домой к ужину, и пусть и выглядел он устало, но с радостью присоединился к плану по заведению новых традиций. Он даже пообещал сводить Софи в Атлантиду, когда она захочет, и купить новую подвеску на браслет. Она давно уже не проводила время с таким удовольствием.
Но когда они уложили ее спать, Софи выбралась из постели и вытащила письма Бранта вместе с дневником памяти. И уже хотела было достать банку лунного света, как поняла, что прятаться нет смысла. Она щелкнула пальцами, заполняя комнату светом, и забралась под одеяло. Игги свернулся рядом, и она потрепала его по все еще розовой шерстке, раскрывая первое письмо.
«Моя милая Джоли», – так оно начиналось, а дальше следовало самое приторное любовное послание в мире. Софи быстро его просмотрела – было как-то странно читать настолько личные вещи – и взяла следующее, которое оказалось еще приторнее. Как и следующее. Видимо, Брант очень скучал по своей девушке, пока та жила в изоляции башен элиты – хотя странно, что его с ней не было. Он был старше Джоли?
В следующем письме оказалась сентиментальная поэма о любви, и Софи уже готова была бросить читать всю стопку. Но следующее письмо оказалось тяжелее других, и когда она его открыла, на колени упала небольшая фотография.
Она судорожно вздохнула при виде счастливой пары до того, как их жизни разрушил пожар. Джоли выглядела точь-в-точь как в видении Прентиса – значит, он был знаком с ней. А Брант без шрама был похож на рок-звезду вплоть до растрепанных волос и хитрой ухмылки.
На Джоли был серебряный плащ с брошью в форме единорога, скрепляющей ткань у плеча, значит, фото было сделано во время ее обучения на последнем, восьмом курсе. Единорог был их талисманом.
То есть всего за несколько месяцев до ее смерти. Или даже за несколько недель.
На Бранте была зеленая туника с черной полосой, пересекающей грудь, и гербом у сердца: на синем фоне располагался красный треугольник, перечеркнутый крестом из серых полос. Символ показался знакомым, но у Софи не получалось вспомнить, чем именно.
Она закрыла глаза, сосредоточиваясь на расплывчатом воспоминании. Синий рукав с похожим символом, но другого цвета. Кроме этой короткой вспышки, она ничего не вспомнила. Как будто остальное воспоминание где-то затерялось.
Или его стерли.
Она выронила фотографию и спешно раскрыла дневник памяти, проецируя расплывчатое изображение, пока оно не ускользнуло. И пока она на него смотрела, в голове всплыло еще одно туманное воспоминание.
Вьющиеся волнистые линии, тянущиеся по краю ярко-розовой страницы.
Она узнала свой старый дневник, который вела в детстве, пока он ей не наскучил. Она помнила, что писала туда только про то, как раздражает ее сестра. Но, может, было еще что-то?
Она покопалась в воспоминании, пытаясь сфокусировать изображение, и перенесла его на новую страницу. Картинка была тусклой и нечеткой, но она разглядела сверкающий край розовой книжки и слегка завивающиеся закорючки, написанные на полях. Она не помнила, как их писала, и прочитать расплывчатый текст не получалось. Но одну важную деталь Софи разобрала.
Это были эльфийские руны.