Я прихожу в себя в цепях.

Тяжелый холодный металл стягивает мои запястья, лодыжки и талию.

За спиной — неровный камень.

Ни зги не видно.

Яма так глубока, это только тень, уходящая в небытие. Я думаю, что ничто не могло быть хуже моей влажной камеры в темнице Райдена. Но это за гранью разумного.

Я пытаюсь собрать воедино воспоминания о том, как очутилась здесь… что-то в башне.

И турбина.

И…

— Вейн? — шепчу я, надеясь, что не услышу ответ.

Молю, пусть его здесь не окажется… пусть Райден не будет контролировать еще больше.

— Одри? — слабым голосом спрашивает Вейн, разбивая мои последние надежды.

Я пытаюсь повернуться в сторону звука, но цепь удерживает голову, не давая даже немного пошевелиться.

— Мы все здесь? — спрашивает Солана откуда-то неподалеку.

— Я так думаю.

Голос Гаса вялый, чего раньше не наблюдалось. Я не знаю, оттого ли это, что его ранили при захвате, или же старые раны дают о себе знать. Воздух здесь уж точно не исцеляющий. Он отвратительно застоялый.

Должно быть, мы глубоко под землей.

— Приветствую вас в подземной темнице. — Голос Райдена раздается откуда-то сверху. — Очевидно, я должен был и раньше заточить вас здесь, но верил в компетентность охранников. Сейчас эта оплошность исправлена.

Гремит металл, и перед нами опускается закованное тело… в тусклом свете я могу разглядеть лишь темную кожу, покрытую тонкими светлыми шрамами.

Я ахаю.

— Да, — говорит Райден. — Не сомневаюсь, ты узнала придурка, выпустившего вас. Можешь не волноваться, эту ошибку он больше не совершит.

Буреносец со шрамами избит, его слова — мычания и стоны.

— Позвольте мне показать вам, почему вы должны быть благодарны за те цепи, удерживающие вас на камнях, — говорит Райден.

Буреносец со шрамами смотрит мне в глаза, когда его цепи распутываются, резко отправляя его в темноту.

Его стоны исчезают, когда он падает… но катастрофы, которую я ожидаю, не происходит.

Вместо этого Райден рычит команду, и стоны прерываются хрустом.

— Годы его верной службы купили ему быструю смерть, чем та, что ожидает любого из вас, если вы попытаетесь сбежать, — говорит нам Райден, и мне интересно, означает ли это, что он вызвал самоубийственный проект. — Не думайте, что ваши жалкие дары, помогут вам. Здесь нет ветра. Нет силы для движения. Даже я не смогу удержать от падения, если вы упадете.

Следует тишина до тех пор, пока ее не нарушает отвратительный глухой стук тела о пол.

Звук разбрызгивающейся крови не беспокоит меня так, как тот факт, что я не узнала имя Буреносца со шрамами.

Он был дезинформирован… даже жесток время от времени.

Но у него были свои сложные причины.

Также он пришел мне на помощь.

А сейчас он мертв, потому что мы с Гасом попытались сбежать.

— Прошу, — говорит Вейн голосом скорее сердитым, чем отчаянным. — Тебе нужен лишь я. Отпусти остальных.

Смех Райдена темнее его ямы:

— Ты наименее интересен на данный момент. Но я разберусь с этим, когда закончу подчищать. Так что я бы посоветовал тебе понять реальность ситуации. Твоя смерть неизбежна, но у тебя еще есть шанс избавить себя от бесчисленных часов мучений.

Железо лязгает, когда мои цепи сжимаются так крепко, что шея сейчас сломается.

— Будете бороться со своими путами, и мои охранники получат приказ бросить вас. И те, кто считает себя ценным, должен знать, что он будет стоить жизни другим людям.

Секунды перетекали минут, затем Вейн прошептал:

— Он ушел?

Грохот цепей, и его кашель и треск, будто охранники сжали его путы, чтобы наказать его.

Значит, мы не можем говорить… не можем двигаться. И Райден не солгал о воздухе. Здесь нет ничего, что могло помочь нам. Мой Западный щит остался, но турбина, должно быть, поглотила наши другие ветры. И ни один из порывов не достаточно храбр, чтобы погрузиться так глубоко в землю.

Это объясняло, почему Буреносец не последовал за нами после того, как мы вошли в аэродинамическую трубу. Они знали, что мы или потеряем сознание от потоков, или попадем в ловушку.

Щит поет мне и просит помнить, что самые суровые бури со временем проходят. Но я не нахожу утешения в словах.

Как может кто-либо из нас противостоять такой опрометчивой жестокости?

Слезы текут по моим щекам, и я отдаюсь жалости к себе. После всей борьбы и жертв… в конечном итоге мы все здесь.

В мерзких отходах.

Я теряю счет времени. Я теряю чувство тела. Я позволяю себе уйти в мыслях так далеко, что едва слышу, как Солана шепчет:

— Я вытащу нас отсюда.

Охранники дергают ее цепи, чтобы наказать, но это не останавливает тревожную деятельность.

Потайная темница жужжит хрустящим видом энергии, которая поднимается из темноты, наполняя застойный воздух определенной целью.

Потоки становятся более сильными. Более острыми. Они рвут мои цепи и цепляются за конечности.

Все мои инстинкты кричат мне противостоять неестественному потоку. Но песня Западного меняется. Он поет о необходимой жертве и умоляет меня довериться опасности.

Так я разжимаю руки, когда воздух сбивается в циклончик злобного ветра. Мои цепи бьют и ломаются, пока они, в конце концов, не освобождают меня, но вместо падения, я поднимаюсь на разрушенных порывах.

Я врезаюсь во что-то поблизости, не понимая, что это человек, пока не появляются руки, и я держусь крепче, когда мы поднимаемся с силой ста ветров.

Зубчатые лучи света разделяют темноту, и мы взлетаем через черепки камней и холода.

Белизна поглощает все, когда я падаю на ноги, борясь, чтобы удержать равновесие на ледяной насыпи.

Шторм исчезает, и холод вступает во владение, и я узнаю внутренний двор… и гул Шреддера Райдена.

— Сюда, — кричу я, изо всех сил стараясь перекричать звук.

Руки вокруг моей талии движутся со мной, но кто-то хватает меня за запястье и пытается тянуть меня в противоположную сторону.

— Тоннель, который нам нужен, ведет обратно в крепость, — говорит голос, и мне хватает секунды, чтобы понять, что это Вейн.

Гас отвечает раньше, и я понимаю, что именно за него держусь.

— Если мы вернется в ту крепость, то никогда оттуда не выберемся, — говорит он. — Есть путь через Шреддер. У Одри есть руководство.

— Астон оставил инструкции, как он спасся, — говорю я, цепляясь за Гаса ради тепла, чтобы голова была ясная. — Это наша лучшая возможность.

— Думаю, они правы, — говорит Солана, пробираясь через сугробы.

Ее глаза выглядят стеклянными, и она дрожит.

Независимо от того, что она сделала, чтобы вытащить нас из потайной темницы, это имело цену.

— Астон говорил нам то же самое. — говорит она Вейну, когда тот отпускает мою руку, чтобы поддержать Солану.

— Он также сказал, что это супер опасно, — напоминает ей Вейн.

— Не более опасно, чем то место, где мы только что были, — говорю я.

Вейн поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и я не могу прочитать выражение его лица.

— Ладно, — решает он. — Веди нас к Шреддеру.